романа «Опавшие листья».
Таврическая губерния, город Мелитополь, 1904 год…
К началу 19 века, в то время, когда цивилизованная Европа варилась в соку технического прогресса и художественного Рококо, а Америка вовсю штамповала первые однодолларовые монеты, Причерноморская низменность была голой степью, местом безлюдным и опасным.
В былые времена носились по степи воинствующие татары-ногайцы, в долине реки Молочной откармливали своих коней, двигаясь походом на Москву. Покорили все же царские войска крымского хана Шагин-Гирея. Приазовские земли присоединили к Российской империи.
По Высочайшему указу кочевников-ногайцев переселили из Кизлярской степи на Молочные воды и образовали на правом берегу реки аул Кизляр.
Сюда же, на правый берег, со всех концов Российской империи переселяли
государственных крестьян, отставных солдат, запорожских казаков. С
нескольких хат и корчмы взяла свое начало Новоалександровская Слобода.
На правом же берегу была отведена земля для поселения духоборов-сектантов из Харьковской, Тамбовской, Екатеринославской и других российских губерний. Они основали село с характерным названием Терпенье. А также Новоспасское, Троицкое и другие, успешно осваивали землю, развивали скотоводство.
Земли левого берега Молочных вод царское правительство предоставило немцам-
меннонитам, вторая эмиграционная волна которых пришла из Данцига в 1789
году, затем повторно в 1803.
В их пользовании были отличные луга. На выделенных землях были заложены большие замкнутые поселения немцев.
Слобода в 1842 году была переименована в город Мелитополь, что по-гречески
значит «медовый город». Причем здесь греки? - А до новой эры существовала у Молочного лимана греческая колония Мелите.
Так что разные пчелки носили в медовый город нектар с цветущей весной безбрежной приазовской степи.
… Едет по степи крестьянский обоз, лежит на подводе русский мальчик, смотрит в ночное небо глазами Чехова:
«… в голубом небе, в лунном свете, в полете ночной птицы, во всем, что видишь и слышишь, начинает чудиться торжество красоты, молодость, расцвет сил и страстная жажда жизни; душа дает отклик прекрасной, суровой родине, и хочется лететь над степью вместе с ночной птицей… и в торжестве красоты, в излишке счастья чувствуешь напряжение и тоску, как будто степь сознает, что она одинока, что богатство ее и вдохновение гибнут даром для мира, никем не воспетые и никому не нужные, и сквозь радостный гул слышишь ее тоскливый, безнадежный призыв: певца! певца!»
- Хозяина-а-а! – просила нынче степь.
И появился в степи рачительный хозяин.
Немец Франц Зудерманн, коренной житель Мелитополя, отмечал свое пятидесятилетие. Отец его и мать тоже родились в этом городе, его дед Якоб в молодости прибыл сюда из далеких немецких земель с обозом первых колонистов.
Дед был простым кузнецом. Со временем его кузница превратилась в мастерскую по ремонту нехитрых орудий труда. Отец присовокупил к ней небольшую лавочку по продаже плугов и сеялок, которая сейчас стала называться Магазин по продаже сельскохозяйственных принадлежностей. Франц с отцом занимались торговлей, в мастерской теперь работал старший сын Франца Гейнрик.
Шла весна 1904 года. Технический прогресс добрался и до Мелитополя.
Находясь в центре Северной Таврии и на главных торговых путях к Крыму,
«медовый город» складывался преимущественно как торговый. В нем уже было
около 350 торговых предприятий. Главными товарами для скупки и продажи были
хлеб, шерсть, скот и другая сельскохозяйственная продукция, идущая, главным
образом, на экспорт. Уже в 1898 году здесь состоялась сельскохозяйственная выставка.
Промышленность же, ранее представленная четырьмя небольшими заводами:
известковым, свечным, пивоваренным и табачным - теперь пополнилась первым
солидным предприятием — машиностроительным заводом братьев Классен, выпускающим лобогрейки и буккеры, которые продавались в магазине Зудерманнов. Надо ли говорить, что Клаассены были первыми гостями на юбилее у герра Зудерманна?
... С раннего утра просторный дом Франца, куда он недавно перебрался из глинобитного родительского домика, полнился многочисленными родственниками и их детьми. Всем находилась работа.
Молодая жена его Катерина, невысокая энергичная женщина, которую родня любовно называла Тина, руководила всеми, как заправская классная дама. И хоть она не работала в школе, а занималась воспитанием только своих собственных детей, которых у нее с Францем было 10, Тина была весьма образованной женщиной. Она знала два языка, играла на пианино, недурно рисовала акварелью. А главное, она была примерной женой и матерью, согревала добрым сердцем свою семью.
Зудерманны всегда высоко ценили образование. В их роду не было неграмотных. Франц и сейчас выписывал периодические издания на немецком языке, которые доставляли в Мелитополь по железной дороге, впрочем, всегда с большим опозданием.
К двенадцати часам ожидался приезд местного фотографа г-на Киватницкого, который держал в Мелитополе большой салон, но по случаю важной даты в этот день он был приглашен на дом. Ему были заказаны два портрета – юбиляра и его жены и несколько семейных фотографий.
С заданием г-н Киватницкий справился успешно. Каждый, увидевший фотографию Франца, с уверенностью мог утверждать, что Франц был человеком праведным и счастливым, добрым и справедливым.
Как все меннониты-колонисты он жил по принципу: не так живи, как хочется, а так живи, как Бог велит. В этом догмате Франц чувствовал себя совершенно комфортно, потому что ему и хотелось жить так, как велел Бог.
Меннониты принимали авторитет Библии в буквальном ее толковании, как главного источника вероучения. Новый Завет трактовался ими лишь как благоговейное воспоминание событий из жизни Иисуса Христа, способствующее возвышению и укреплению чувства веры, а не как таинство (как в кальвинизме).
Крещение совершалось только над взрослыми (как в баптизме). Судебные тяжбы, присяга и воинская служба отрицались вообще.
В целом меннонитство как религиозное учение отличается «миролюбивым и умеренным» характером. Никогда не призывает к насилию и злу. Заставляет задуматься о смысле всей жизни вообще, о самосовершенствовании и развитии своей души. Меннониты являются одной из первых религиозных групп, введших пацифизм в рамки вероучения.
Франц искренне любил Бога, и тот отвечал ему взаимностью: Франц был здоров, красив, успешен, пользовался авторитетом и уважением окружающих.
В донесениях российскому государю должностных лиц, контролировавших немецкие колонии, неизменно указывалось, что «немцы-меннониты трудолюбивы, любят порядок, нравственны, гуманны и трезвы». Их влияние на окружающих русских крестьян считалось благотворным.
Ну, а тот факт, что немцы исключительно честны, не упоминался как само собой разумеющееся. Сказать про немца, что он честен, то же, что сказать, что у азиата узкие глаза.
У Франца Зудерманна были глаза праведника, он носил бороду, как Лев Толстой, только аккуратнее.