Джон Фаулз (John FOWLES), английский писатель. Один из наиболее известных и своеобразных современных прозаиков Великобритании.
Родился 31 марта 1926 года в маленьком городке Ли-он-Си (Leigh-on-Sea) графства Эссекс в семье коммерсанта. Закончил привилегированную частную школу в Бедфорде, где проявил себя способным учеником и хорошим спортсменом.
Отслужив два года в морской пехоте, продолжил образование в Оксфордском университете, где в 1950 году получил степень бакалавра по специальности "французская литература". После университета преподает английский язык и литературу "сначала во Франции в университете Пуатье (1951), затем в частной школе на острове Спетсаи в Греции (1951-1952), затем вплоть до 1964 года " в лондонских колледжах. В 50-е годы пишет стихи, работает над романом "Волхв". После знакомства с писателем Полом Скоттом полностью переходит на литературную работу. Свои первые произведения Фаулз считал слишком затянутыми и несовершенными, поэтому их не публиковал.
Первый роман Фаулза "Коллекционер вышел в 1963 году, сделав его имя знаменитым. Роман переведен на многие языки мира, инсценирован и экранизирован. Фаулз придумал его за месяц, потом все же долго правил. Результат оказался очень удачным: книга стала бестселлером. Коммерческий успех позволил Фаулзу полностью посвятить себя писательству.
До конца 1960-х годов вышли в свет еще два романа, крупных по объему и дерзких по замыслу, - "Маг", русский перевод "Волхв" (1965; переработан в 1977) и "Женщина французского лейтенанта " 1969, а также, издания книги "Apucmoc"(1964; переработанное издание 1968)), подзаголовок которой - «Автопортрет в идеях» -дает представление и о содержании этой работы, и о значении для понимания раннего этапа творчества Фаулза.
В этих произведениях внимание автора сосредоточено на проблеме человеческой свободы (ее природа, пределы и связанное с нею чувство ответственности), а также на основополагающем соотношении любви, самопознания и свободы выбора. По сути, эти проблемы определяют тематику всех произведений Фаулза. Его герои и героини -нонконформисты, стремящиеся хоть как-то реализовать себя в рамках конформистское общества.
Все последующие книги Фаулза: романы "Дэниэл Мартин" "Мантисса, сборник новелл "Башня из черного дерева, "Червь, сборник Стихотворения" 1973 в разные годы повторили этот успех, создав вкупе удивительный, многоликий и многообразный мир Фаулза, в котором занимательность сюжета дополняют сложные, подчас достаточно путаные философские рассуждения; мир, в котором стиль викторианского романа неотделим от латиноамериканского "магического реализма"; мир сотканный из несметного сочетания самых неожиданных литературных ассоциаций: от средневековых французских баллад - до современных писателей-"абсурдистов". Герои Фаулза всегда несут в себе тайну сложной, подчас весьма странной, подчас не очень обаятельной - но неизменно завораживающей личности. Многое в его романах остается конца "нерасшифрованным", Фаулз никогда не предстает в облике некоего всеведущего мудрого автора, предлагая читателю вместе с ним разгадывать тайны человеческого подсознания.
Перу писателя также принадлежит ряд великолепных переводов с французского языка, киносценарии; литературно-критические статьи; множество других книг и статей, не относящихся к собственно художественной литературе и затрагивающих столь разные темы, как Стонхендж и домашнее консервирование, феминизм и игра в крокет.
С 1968 года Фаулз живет на южном побережье Англии - в городе Лайм-Риджисе. Здесь же теперь проводятся посвященные ему симпозиумы.
В 1999 году писатель выпустил книгу эссе "Червоточины". Но теперь наступило скорее время изданий о Фаулзе вроде книги интервью или сборника "Фаулз и природа", где литературоведы анализируют роль пейзажа в творчестве писателя.
В англоязычных энциклопедиях Фаулз зовется "умственным" писателем, буквально • "мозговитым". Как истинный постмодернист, он не столько пишет романы, сколько играет с самим жанром. В "Женщине французского лейтенанта", например, это игра с викторианским романом, чопорной строгости которого Фаулз противопоставляет свободную фабульную вариативность: в его произведении целых три возможных финала. Поиграть с постмодернистом хотелось и российскому читателю, не избалованному качественной культурно-развлекательной книжной продукцией. В середине 80-х Фаулз проходил у нас как борец с буржуазностью: предисловие к переводу "Подруги" (она же "Женщина" или - для самых смелых переводов - "Любовница") даже защищало англичанина от его же соотечественников, посмевших назвать этого гуманиста обычньным массовым беллетристом. В 90-е годы вместе с другим постмодернистским шедевром, "Именем розы" Умберто Эко, фаулзовский "Волхв" стал одним из культовых романов нашей интеллигенции. Не случайно переводчик Борис Кузьминский выбрал для названия не международное "маг", а именно это славянское слово. Вместе с главным героем Николасом Эрфе и российский читатель переживал приключения, символичные и в тоже время перекликающиеся с жизнью любого человека.
У нас никогда не было недостатка в русских Фаустах, напряженно решающих мировые вопросы, но нам все еще не хватает нормального русского Фаулза, способного претвор1 вековую премудрость во внятном, легко читаемом сюжете.
Первый же опубликованный роман Фаулза, "Коллекционер", принес ему успех и избавил от необходимости зарабатывать, на жизнь учительским трудом.
Мало кому из авторов удается совмещать гигантские тиражи своих книг и массовую читательскую аудиторию со славой писателя-интеллектуала. Джон Фаулз, ставший классиком современной английской литературы, принадлежит к их числу. "Коллекционер" - первый роман Фаулза, но уже в нем есть все то, что позволяет автору многие годы оставаться любимцем публики и литературной критики; тонкие размышления и крепко закрученный сюжет, психологический реализм и таинственная атмосфера, точность деталей и широта обобщений, детективная интрига, положенная в основу сюжета, и высоты философской притчи. Вымысел и действительность, бс5умие и здравый смысл слиты в романе Фаулза.
'Мой герой совершил зло, - пишет автор, - но, я старался показать, что это зло в значительной степени, а может быть, и целиком, является результатом плохого образования, посредственной среды, сиротства: всех тех факторов, над которыми он не волен.
Прежде всего, кто такой Коллекционер? Коллекционер - это формалист чертов, именно - чертов, потому, как сколько ты его ни тряси, сколько ты ему ни объясняй и сколько ты к нему ни взывай - а он все тот же, с неизменно доброй улыбкой на лице (жуткая замкнутая система). Он совсем не обязательно старый сморщенный скряга-консерватор, нет-нет, он очень даже может быть - приятный молодой человек, симпатизирующий всяким радикальным настроениям общества. Он прекрасно рисует (как Миранда), и, хотя ему еще нечего сказать своими рисунками, но ведь жизнь большая и она постепенно наполнится событиями; он уже имел многочисленные контакты с женщинами, и пусть в них не было любви - но, может быть, ее и нет, да и стоит ли думать об этом серьезно? Он всегда получает форму раньше содержания, а получив, сразу же успокаивается и ничего больше не требует. Насытившись одними внешними отношениями, он забрасывает их и переходит к другим, никак не связанным с первыми. Всякое реальное движение раздражает его, он стремится все остановить, чтобы использовать; всякое новое - пугает, уж лучше старое - оно проверенней и надежней. Он - настоящий "посторонний". Только наблюдать и созерцать, и желательно извне - с безопасного расстояния - явно ему по душе.
Нет такого предмета, процесса, отношения, которого нельзя было бы превратить в пустую оболочку, в видимость, присутствия при действительном отсутствии. Но страшнее всего, когда это осуществляется одним человеком по отношению к другому. Коллекционер человеческих душ - не просто физически принуждающий к чему-то товарищ. Разве нельзя "убить" словом, поступком, отношением? Кто не видит внутреннего за маской поверхностного, кто не погружается в глубину, а растекается по верхам, тот убивает, умерщвляет все живое вокруг себя, не замечая этого.
Конечно, есть такие предметы, которые требуют внешнего отношения, но относиться внешним образом к внешним вещам и значит отлично разбираться, где внешнее и где внутреннее, и значит строить свое отношение в соответствии с сутью предмета. Калибаны же поступают как раз наоборот - незначительному пустяку они придаю огромное значение.
В этом страшном обществе наглядных (Фердинанд) и скрытых (Миранда) Калибанов Фаулз вскрывает ожесточенную борьбу. Не кладбище мертвецов, а реальные люди, одни - застывающие в своем развитии, другие - смело преодолевающие всякого рода ограниченность, вступают в отношения друг с другом, подходят к поворотным пунктам движения и разрешают определенным образом назревшие противоречия, то есть нигде нет статического разграничения - всюду динамика.
Несомненно, перед "ведущим" стоит нелегкая задача; нельзя бросать "ведомого" на произвол судьбы, но и нельзя делать что-то за него. Человек всегда обладает лишь тем, чего он добивается самостоятельно. Никого нельзя осчастливить насильственно.
Зачастую же мы сталкиваемся как раз с такими - крайне абстрактными отношениями людей: людям либо совсем наплевать друг на друга, либо они уже так "берутся" за чье-то воспитание, что "чертям в аду тошно" (так родители навязывают детям свои жизненные стереотипы; так религиозные "зазывалы" начиняют библией головы доверчивых, и т.п.).
Фаулз рисует отношения совершенно другого типа: "ведущий" не покушается на свободу "ведомого" и при всем неравенстве взаимодействия предполагает в основании именно равенство – ибо оказывается, что "ведущий" тоже учится, что "ведущий" тоже не знает заранее тех лабиринтов, которыми он поведет ученика, ибо их (эти лабиринты) определяет сам ученик своими предшествующими действиями. Вот такое диалектическое отношение. Увидеть его не так-то просто. Понять и осуществить - еще труднее.
Но зато оно дает нам прекрасное объяснение разницы между реальным, взятым из жизни идеалом, в соответствии с которым человек может творить действительно повое, и теми так называемыми "идеалами", которым мы иногда приносим в жертву и свои собственные, и чужие жизни, и которые, в конце концов, выказывают себя "пустышками". Эти так называемые "идеалы", которые вроде бы всем хороши, но никак не желают осуществляться на деле, эти иллюзии, заслоняющие собой свет реальности, обладают совершенно иной сутью и скорее заслуживают названия идолов, кумиров, фетишей, но никак не идеалов.
Больно смотреть, как часто молодые люди создают себе романтические образы каких-либо отношений и отстраняются от всяких других отношений на основании того, что они "низкие" - то есть не соответствуют их идеалу. Но как же проверить сам идеал? Насколько он, как идеал, верно рисует то, к чему надо стремиться? Разве можно создать идеал чего-либо, совершенно не зная это что-либо?
Как ни странно, но большинство молодых людей о многих предметах судят, исходя не из своей практики, а со слов других, из книг, кино, и т.д. А сработав из всего этого внешнего потока эклектический "идеальчик", в дальнейшей жизни прямо требуют, чтобы все происходило именно так, как они рисуют себе в голове, и не только требуют, но и, почувствовав сопротивление, расстраиваются, "опускают руки". Их можно понять - от такого внешнего "идеала" берут начало только два пути, и оба, скажем прямо, невеселые: либо так и останешься жить романтиком-затворником в "башне из слоновой кости", пославшим мир к этакой матери; либо, увидев и испытав на собственной шкуре, что жизнь совсем не соответствует "идеалам" - пошлешь всякие идеалы куда подальше и станешь жить "как придется" - сегодняшним днем.
Разрешение загадки - в формировании диалектического идеала, возникающего в движении и снова уходящего в него, но не существующего самого по себе.
С одной стороны, без идеала человек не смог бы активно действовать, а был бы лишь пассивно-воспринимающей системой, с другой стороны, в то же время любой идеал не соответствует в абсолютной степени оригиналу, а всегда оставляет желать лучшего в понимании. Данное противоречие непосредственно живет и разрешается в человеческой деятельности опредмечивания и распредмечивания.
Воплощение действительного идеала и есть его новое формирование -умирая в предмете, то есть переставая быть только образом в голове, а становясь конкретной формой, идеал наталкивается на сопротивление того материала, в котором он воплощается, и здесь происходит корректировка его самого - идеал становится новым и, таким образом, возрождается. Но возрождается лишь для того, чтобы дальше воплощаться.
Движение этих кругов задает спиралевидный характер развития отношения человека и предмета, когда с каждым кругом человек все глубже, все полнее проникает в суть. Поэтому-то "водящие" Фаулза сами "водятся", и их действия - не театральное представление, в котором кто-то должен играть отведенные ему раз и навсегда роли, а сама жизнь, с попыткой своего осознания, с попыткой управления ее становлением.
Литература.
1. Фаулз Джон «Коллекционер». М., «ТЕРРО». 1993
2. Казимеж Греб. Шеренга знаменитых писателей. М.. «Олимп» 1999