Ежедневная картинка: жалюзи забавно кромсают мир на аккуратные длинные лоскуты. Я уже отвык видеть происходящее целым и невредимым. Пялюсь с утра до вечера в прямоугольник окна. Бывает, от неправильности изображения подташнивает. Так, самую малость. Кстати, обратная перистальтика меня и не напрягает вовсе. Настроившись должным образом, тошноту можно даже расценивать, как некое развлечение. Это очень важно. Сидеть тут, в любом случае, большой подвиг. А если ни на что не отвлекаться... Настоящая пытка! Входящее человечество чудовищно дышит на меня, задаёт свои неадекватные вопросы, лезет щупальцами глаз в ту часть моей души, где я прячу от посторонних такие чувства, как жалость и сострадание. От всего этого хочется убежать куда-нибудь - чем дальше, тем лучше, - но я не двигаюсь с места. Пытаюсь убедить себя в том, что мне просто лень, а на самом деле - я парализован страхом. Дело не только в том, что я боюсь собственно людей и тех неприятностей, которые они могут причинить лично мне. Всё немного сложнее. Я понастроил вокруг себя много всяких оборонительных сооружений и какое-то время чувствовал себя надёжно защищённым от нежелательнго вторжения. Однако вскоре стало очевидно, что моё одиночество, моя мизантропия, - конструкции хрупкие и ненадёжные. Тогда я подумал: "Вот вдруг возьмут и рухнут все бастионы, которыми я отгородился от назойливого общества себе подобных (имеется ввиду подобие в самом широком смысле). И что тогда?" Ответ на этот вопрос нашёлся как-то очень быстро и мне не понравился. Ничего ведь не останется, кроме как полюбить людей! А там, значит, надо будет, выходя каждый раз на улицу, распластывать улыбку по всей ширине лица и излучать добродушие... Я посмотрел в окно. Газон с копошащимися на нём голубями, тротуары, дома и всё остальное по прежнему были аккуратно порезаны на длинные полосы. "Вот тебе!" - мысленно крикнул я миру. Мир ничего не смог ответить.