Успокоившись, Саша села на кровати.
- Привет, - прогнусавила она, вытирая нос, и почесала Ваську за ухом. - Скучал? - кот повернулся, подставляя другую сторону. - Я тоже. Хорошо, что тети Оксаны нет, - пробормотала девушка и еще раз шмыгнула носом.
Одеться вечером было не во что. Последнее платье ей купили на зимних каникулах в Европе. Бархатное, темно-синее с серебряным кружевом, оно было таким красивым, что всю первую неделю Саша ходила в нем каждый день. Потом они вернулись, каникулы закончились и платье повесили в шкаф, решив, что для школы оно слишком нарядное. Саша начала надевать его в гости и в праздники, пока мама не запретила, сказав, что ходить в одном и том же неприлично. С тех пор прошло шесть лет.
Оглядывая унылое нутро старого потрескавшегося шкафа, Саша почувствовала, как в носу снова начинает щипать.
- Ну уж нет! Еще чего! Одного сеанса вполне достаточно!..
Девушка сдернула с вешалки черный свитерок в тонкую разноцветную полоску — единственную приличную вещь по сезону. Джинсы выбирать не приходилось — они уже были на ней.
Разложив на полке учебники из пакета, Саша посмотрела на часы и решила, что успеет зайти в школу, узнать задания на понедельник. Наспех перекусив, девушка обулась и вышла.
За неделю, что она лежала в больнице, наступила самая настоящая весна. Смотреть на нее через окно палаты было, конечно, приятно, но до чего хорошо оказаться на улице - сухой и даже чуть-чуть зеленой, смотреть на уже горячее солнце и белые пушки облаков. Саша на секунду зажмурилась и, подняв голову, подставила, греясь, щеку синему небу, так же, как Васька недавно ласкался к ее руке.
- «Ну и что, что нечего надеть?» - подумала девушка, - «Не буду обращать на это внимания и все... Накрашусь... причешусь. Он сам мне сказал, что никогда таких волос не видел... а это поважнее барахла будет. К тому же сегодня скажу ему про полеты... наверное... Вот тогда точно — шах и мат!» Довольная, она ускорила шаг.
В шахматы Саша научилась играть еще до школы и, если отец приходил не слишком поздно, а ей не нужно было сидеть за уроками, они, довольные друг другом, коротали зимние вечера. Сначала отец поддавался, но потом, когда Саша начала замечать и возмущаться, перестал. Ей было не важно, насколько часто выигрывать, главное — чтобы играть честно. Саша отлично помнила их последнюю партию в вечер перед его исчезновением. Пальцы снова ощутили тяжелую прохладную гладкость драгоценных фигур: оникс и опал, чей-то подарок в полированном ящике. Конечно, ее всегда были белые, они так искрились, что по-началу Саша проигрывала, постояно отвлекаясь на игру света внутри пешек и ферзей.
Сейчас шахматы, потрепанные деревянные фигурки, лежали в столе, играть только было не с кем.
Саша уже подходила к школе и посматривала на кружащихся в вышине скворцов, прикидывая, сможет ли обратно долететь, когда из-за угла раздался ненавистно знакомый голос.
- А ну, стоять, Моль!
Саша повернулась, в лицо ей уперлись четыре пары шальных глаз. Одноклассники. Глеб, затянувшись, смерил ее взглядом и развеселился.
- Так ты теперь правда калека?! Круто! Однорукий бандит!
Парни заржали.
- И кто тебя так, а? Ты скажи, я ему благодарность выпишу. Персональную!
Саша, все это время смотревшая в сторону, зло глянула на Глеба и не дожидаясь продолжения молча зашагала прочь, ежась от бьющих в спину брани и насмешек.
И зачем она остановилась? Забыла, что так было, есть и будет? Отвыкла? Наверное... Сжав губы, девушка толкнула школьную дверь. Расслабилась и хватит. Пора возвращаться в зверинец.
Ей повезло, уроки уже закончились и, не встретив никого из знакомых, Саша взяла в учительской задания и поднялась наверх. Четвертый этаж встретил гулкой пустотой и чередой запертых белых дверей. Оглянувшись на всякий случай, девушка подошла к среднему окну и откинув легко скользнувший шпингалет, открыла обе рамы. Она не раз так делала; забирала одежду из гардероба и возвращалась, желая выбраться из школы без приключений.
Зажмурившись от счастья, Саша вдохнула сладкий апрельский воздух и шагнула за подоконник. Она давно привыкла к тому, что прохожие никогда не смотрят вверх и летала почти не таясь. Только однажды, в прошлом году ее заметила девочка лет пяти.
В тот день моросил дождь и Саша, затаив дыхание, уже готовилась нырнуть в облачную завесу, чтобы добраться до дома по суху, когда вспомнила, что тетя Оксана просила купить хлеб и повернула назад. Она уже летела к земле вдоль стены старого жилого дома, когда услышала звонкий голосок:
- Мама, мама, там ангел! Я видела ангела, он с крыши спустился!
Женщина с девочкой стояла у подъезда и рылась в сумке, нашаривая ключи.
- Вообще-то ангелам полагается спускаться с небес... Это... - под пальцами звякнуло. - Это монтажник-аварийщик был...
- Нет, точно ангел! Красивый такой, у него еще волосы белые-белые и длинные.
Девушка тогда юркнула в арку и припустила по улице, клянясь никогда больше не летать в городе средь бела дня. Это оказалось так сложно, что промучившись месяц, Саша решила просто повнимательнее относится к приземлениям.
Сегодня из-за долгого отсутствия практики и прижатой к телу руки, маневрировать оказалось ужасно неудобно. Злясь на собственную неуклюжесть, девушка с трудом увернулась от мельтешащей стаи галок, снизилась, чуть не задев лицом угол печной трубы и наконец опустилась перед домом.
- Так... - отдуваясь произнесла она, отпирая дверь. - Пока хватит. Надо в порядок себя привести...
***
С улицы донесся звук сигнала. На часах было ровно шесть. Саша метнулась к окну и, разглядев за сплетением ветвей, черный глянцевый бок, кинулась обуваться. Уже пол-часа, как она сидела причесанная, одетая и накрашенная в ожидании Богдана. Подойдя к калитке, девушка вздернула подбородок и вздохнула поглубже.
- Прекрасно выглядишь, - весело поприветствовал Богдан у машины.
Он казался довольным. Саша неопределенно хмыкнула и попыталась улыбнуться.
Снова ехали молча. Из колонок мягким журчанием лился не-то испанский, не-то португальский баритон и девушка вдруг подумала, что не хочет никуда приезжать.
Пусть бы эта поездка длилась как можно дольше. В сладких звуках, в легком аромате, в светлых проносящихся сумерках за стеклом...
- Приехали! - провозгласил Богдан.
Он выбрал тихое уютное местечко без пафоса и лишнего шика, на его взгляд. Девушка же, едва увидев тяжелые двери с блестящими ручками в медных завитках, расстроилась. Снова сильно и остро вспомнилось детство. Сняв куртку, Саша натянула рукава, почти спрятав в них пальцы и отвернулась к окну.
- Ты как? - спросил Богдан, все это время внимательно наблюдавший за ней.
Девушка сглотнула.
- Ничего... все нормально, - не поворачиваясь, сдавленно бросила она. - Давно в таких местах не бывала, вот и... с непривычки...
Она вдруг почувствовала непреодолимое желание рассказать обо всем кому-нибудь, хотя бы раз в жизни. Не о полетах, нет... о том, как ей жилось все эти годы, каково было на самом деле.
Она никогда не жаловалась. А кому?... тете? С ней они с самого начала заключили негласный договор, никогда не поднимая тему сашиного сиротства и возможных поисков матери. Никогда не говорили о ее другой, прошлой жизни и делали все, чтобы забыть и не вспоминать...
Сейчас она вдруг почувствовала себя совсем маленькой и несчастной девочкой и захотелось, как в детстве, забраться к отцу на колени и, все рассказав, услышать заветные слова: «Ты что, правда расстраиваешься из-за такой ерунды? Брось! Решим!»
Саша посмотрела на свои коротко остриженные ногти, на пальцы, скрюченные в рукавах поношенного свитера и подняла взгляд на Богдана; мягкое сияние бра смягчило черты, сделав лицо совсем молодым и еще более красивым. Это ему она собралась плакаться?...
- Я сейчас... - шмыгнув носом, девушка вскочила из-за стола и бросилась на улицу.
Забежав в соседнюю арку, она ткнулась лицом в корявую штукатурку и зарыдала. Нет! Ей не нужен этот человек. Ей никогда не объяснить ему, что она чувствует, не рассказать, как все на самом деле, потому что ему же это совсем не нужно и не интересно или он не поймет, или у него будут свои дела...
Оторвавшись от стены, Саша вскинула голову и огляделась. Надо улетать. Тихо, дворами и закоулками улетать от него раз и навсегда.
На водостоках поблескивали серо-синие сумерки — слишком светло, чтобы лететь прямо отсюда. Придется сначала пешком.
Подойдя к запертой ковке решетки с другой стороны двора, Саша, удостоверившись, что никого нет, неслышно перелетела через нее и, выйдя уже на другой улице, перешла дорогу и потерялась в толпе.
***
Она брела по городу, ожидая, пока вечер уплонит и сгустит темнотой воздух, чтобы не опасаться быть замеченной случайным прохожим. Выйдя к пустынному скверику со старыми, уходящими в вышину вязами, Саша решила взлететь оттуда.
Было грустно и холодно. Проведя над облаками не меньше двух часов, она так и не смогла отвлечься от воспоминаний о родителях, потерянном детстве и об оставленном в кафе мужчине. Небо, всегда помогавшее забыть обо всем, на этот раз оказалось бессильно; Саша то и дело возвращалась мыслями к Богдану. Ей было неловко и она уже сто раз пожалела, что сбежала. Что он, интересно, сейчас делает? Долго ли ждал ее?
- Теперь считает меня полной дурой... - пробормотала девушка и, зависнув в воздухе, потерла замороженные уши. Все таки наверху было еще ужасно холодно.
Вздохнув, Саша начала постепенно снижаться. Городское сияние разгоралось все ярче и отчетливей. Из призрачного опалесцирующего блеска с крошками света начали проступать мерцающие пунктиры улиц и площадей. Девушка вгляделась в спутанный светящийся узор. Она уже давно поняла, что сверху ориентируется в городе намного лучше, чем когда топчется в лабиринте улиц, всегда слишком тесных и шумных после тишины и пространства заоблачной высоты.
- Нет!... Не может быть! - изумленный возглас сам вырвался из груди, потому что ее принесло почти к самому дому Богдана. Без сомненья — вот и тот самый кран, о который она так неприятно поранила ногу в тот раз...
Сама не замечая, Саша снижалась все больше. Наконец, секунду подумав, девушка подлетела к углу дома и, почти не дыша, вытянула шею. Окна его квартиры блестели отраженными огнями и далеким, еще светлевшим по самому краю небом. За стеклами чернела пустая квартира.
- Ну вот... - разочарованно вздохнула девушка. Она не знала, что ожидала увидеть, но уж точно не это.
Приземлившись на уже знакомый балкон, она прошлась кругом и собралась было снова взлетать, когда заметила приоткрытую дверь. Поселившись на шестнадцатом этаже, Богдан и не думал закрываться. Из комнаты тянуло теплом. Только сейчас Саша вдруг почувствовала, как замерзла. В ту же секунду ей отчаянно захотелось войти и хоть немного погреться.
Девушка толкнула дверь и очутилась в той самой комнате, где побывала почти месяц назад. В погасшем вечере она казалась еще больше и чуднее.
- Много пустого места, - вполголоса произнесла Саша и вдруг улыбнулась, - Как в небе — ничего лишнего.
Отчего-то ей было здесь хорошо и спокойно. Девушка присела на край белой выгнутой кушетки, прислонилась к спинке и, поняв, что для сидения такая мебель не предназначена, забралась с ногами и свернулась на мягких валиках.
- Согреюсь и полечу... сразу же...
День выдался слишком длинным и насыщенным, сказалась бессонная ночь и Саша не заметила, как глаза сами собой закрылись.
***
Яркий свет резким ударом стукнул по теплой дреме. Саша поморщилась и завозилась, пытаясь нашарить одеяло. Она тянулась и тянулась, пока нога внезапно не провалилась в пустоту. Девушка с грохотом скатилась на пол. В распахнувшиеся глаза бросились белый паркет и толстый ворс ковра.
- Ты?! - изумленный голос раздался прямо над головой.
Саша вскочила.
- Как ты здесь очутилась?! Дверь точно была заперта!
- Да! - девушка затрясла головой. - Заперта-заперта!... Я по-другому!.. Я... - она осеклась, понимая, что объясняться, наверное, придется уже сейчас, а слов подходящих нет, да и...
- Балкон, - Богдан сощурился, а потом вдруг усмехнулся. - Я точно не закрывал... как и в тот раз... Как ты это делаешь?
Саша вздохнула и, переступив с ноги на ногу, тихо сказала:
- Пойдем. Я покажу.
Не глядя, следует ли он за ней, девушка пошла к развевающейся органзе в черном проеме двери. Страх исчез. С каждым шагом она чувствовала нарастающие вдохновение и восторг.
Они вышли. Глубокая ночь. Яркий глаз луны серебром длинных бликов заливал стены и узоры скамейки.
Саша обернулась.
- Смотри, - изо всех сил сдерживая улыбку, она поднялась в воздух.
Легкий ветер всколыхнул нимбом засиявшие в лунном свете волосы. Не сводя глаз с Богдана, Саша пролетела над полом и, вылетев за парапет, застыла, отставив здоровую руку. Крутнулась на высоте шестнадцатого этажа и в звенящей полночной тишине вернулась на балкон.
Ей казалось, что в груди у нее целых два сердца, таким громким и сильным был звук. Даже в самый первый раз, когда, придя домой после падения с дерева, она встала посреди комнаты, восстанавливая в теле то самое чувство невесомости, и у нее получилось с первой же попытки, даже тогда она не испытывала такой радости. Тогда ее целью стало как можно лучше и скорее овладеть новой способностью. Теперь она смогла ею поделиться. Да еще с ним...
Оба молчали; Богдан ошеломленно смотрел в огромные, сверкавшие радостным ликованием глаза, Саша с напряженным вниманием пыталась прочитать выражение его лица.
Наконец он снова тихо спросил.
- Как ты это делаешь?
Саша наконец улыбнулась и пожала плечами.
- Я не знаю... Это само получается... Это как идти. Или бегать... Это как еще один способ передвижения, когда ты просто знаешь... знаешь что тебе надо попасть из точки А в точку Б. Или нет... даже не так... - она запнулась и, замерев, уставилась ему в лицо. - Больше всего похоже на... - она подошла к подоконнику, взяла с него пепельницу, блеснувшую черной гранью, и переставила ее на парапет. - Вот на это похоже: я когда держала ее в руках не думала, какие импульсы посылает мозг и какие мышцы работают. Я просто взяла... и отнесла...
Саша в задумчивости заходила по балкону. Она, конечно, пыталась и раньше выяснить природу своего дара, но только теперь, объясняя принципы другому человеку, она действительно начала понимать, что к чему.
- Точно... - уперев подбородок в кулак, девушка остановила взгляд на лунной бесконечности неба. - Вся штука в том, чтобы получалось само. Всякий раз, когда я начинала анализировать и пытаться сообразить что за чем нужно делать, я летала плохо. Конечно, все равно получалось, но... совсем не так, когда делаю это бездумно, по... по вдохновению.
- Вот, - помолчав добавила девушка, снова повернувшись к Богдану. - Наверное, так.
- Невероятно... - тихо сказал Богдан, улыбнувшись краешком губ. - Я думал, так не бывает.
- Я тоже! - горячо воскликнула Саша, - Я тоже так думала! Раньше! Пока у меня случайно не получилось! Я же не всегда летала. Только последние два года.
- А как?! Как ты об этом узнала?
- О!.. - вздохнула девушка, вспомнив тот злополучный день. - Там целая история вышла!
- Может обратно зайдем? Ты не замерзла?
- Да... можно... - подумав о том, как очутилась здесь, Саша снова смутилась. - Давай зайдем...
Заметив ее реакцию, Богдан засмеялся:
- Да брось! Все нормально! Ты чудо такое, что тебе можно! Хоть с балкона заходи, хоть в дверь звони, все одно — буду рад.
Девушка зашла в комнату, радуясь, что в темноте не видно пылающих щек.
- В этот раз не станешь от чая отказываться? Кофе не пьешь — помню, - Богдан лукаво подмигнул.
- Нет! - Саша довольно рассмеялась. Она давно не чувствовала себя такой счастливой; будет рад! Он будет ей рад!
- Так что же там за история, я — весь внимание, - напомнил Богдан.
- А, да! Сейчас расскажу!
И Саша рассказала. Про дерево, про пакет, про идиота-Глеба. А потом, под вторую огненную чашку и маленькие круглые шоколадки, рассказала про школу, про то, как училась последние шесть лет, про тетю Оксану.
- Она очень хорошая. Ей одной тяжело и она так много для меня делает, хотя ей почти не родная.
- Почти?
- Ну, то есть по крови. Она двоюродная сестра маминого сводного брата.
- Ого!.. Действительно почти...
- Да... она меня к ней привезла специально... чтобы как можно дальше от знакомых любых получилось... после того, как папа... пропал. Думала, будет ненадолго, а вышло... - Саша осеклась и, спрятав пальцы в рукава, обхватила чашку ладонями.
- Вышло, как вышло, - задумчиво повторил Богдан. - Она действительно тогда по-другому не могла. Взять ребенка с собой ей в тот момент в консульстве не разрешили, а тянуть было нельзя.
Дыхание остановилось. Саша вдруг отчетливо услышала тиканье за кругом серых настенных часов. Увидела прозрачные, летящие вверх, языки пара от чашки в розовых сомкнутых пальцах и ослепительно белое блюдце с шоколадными кляксами. Ей даже показалось, что она прямо отсюда ощущает их горьковато-сладкий аромат.
- Что?... - девушка подняла на него огромные заблестевшие глаза.
- Да, Саш. Я поэтому с тобой встретиться хотел. Еще в самый первый раз, на балконе, решил, что откуда-то знаю тебя, но, сама понимаешь, шесть лет прошло, да и виделись мы нечасто, так что я тебя не узнал. Потом уже понял. Когда тебя сбили, в паспорт твой посмотрел, а там фамилия. И отчество. И год рождения, - Богдан вздохнул и, нашарив пачку, встал из-за стола. Щелкнул выключателем, затянулся и, отвернувшись, выпустил дым в чуть слышно загудевшую вытяжку.
Саша молчала.
- Я знал твоих родителей. С твоим отцом еще на начальных курсах познакомился. Сначала по мелочи помогал — привезти — увезти, потом другие дела пошли... Я не знаю, что ты о том времени помнишь, но будь уверена, он был грамотным бизнесменом и порядочным человеком. Настолько, насколько это вообще тогда было возможно, - Богдан снова глубоко затянулся. - Он никогда и ни в каких ситуациях не бросал и не сдавал своих. Он был единственным человеком, кому я без колебаний доверил бы свою жизнь.
Еще раз глотнув дыма, он затушил сигарету и достал новую. Несколько секунд Саша слышала только шорох затяжек.
- Есть такое выражение: удачный старт. Так вот если бы не Роман Андреевич тогда, у меня бы никакого не было. Ни удачного, ни не удачного.
В часах сухо клацало, чай остывал, а Саша все молчала.
- А мама?.. - наконец произнесла она, с трудом разлепляя сухие губы.
Богдан неопределенно двинул плечами:
- Я редко с ней пересекался. В основном, когда бывал у вас дома. Мимоходом. Я тогда и тебя видел. Совсем маленькой еще... Помнишь?
Саша не глядя покачала головой.
- А... ты знаешь, где они?... Сейчас...
Богдан вздохнул и, подойдя к столу, оказался напротив девушки.
- Элина, насколько мне известно, лет пять назад в Нью-Джерси отбыла, - он осекся, заметив, как вздрогнула Саша при упоминании имени матери. - Пробовал по своим каналам пробить, пока ты в больнице была, но... пока ничего. Информации никакой; ни где конкретно, ни как сейчас зовут, ничего, к сожалению не знаю. А... к Роману Андреевичу съездить можно хоть завтра. Сам давно собирался, уж года два, как не был...
- Съездить?... - не веря ушам, Саша уставилась на Богдана.
- На Митинском он, Саш... С 94-ого... Я думал, ты знаешь. Извини.
Саша догадывалась, была почти уверена, что отца нет, но иногда... в самые суровые моменты ей думалось и мечталось, что он вдруг вернется за ней. И они вместе уедут далеко-далеко... и найдут маму... и все станет, как раньше... Не будет и не станет; человек, который только что заваривал ей чай, сказал, что отец умер. Она тут конфеты ест, а он лежит в гробу, под землей... Саша прижала руку к лицу и зажмурилась. На плечо легла теплая ладонь.
- Хочешь съездим? - тихо спросил Богдан
- Хочу... Завтра.
- Завтра. Только выспись, потому что это уже сегодня. Отвезти тебя?
- Да я сама могу... добраться, - сдавленно проговорила девушка, не поднимая лица.
- Не сомневаюсь. Даже знаю, как. Но уж коли ты моя гостья...
Саша поднялась и пошла к двери.
- Хорошо... Поехали.