Бывает, что западет в душу одно слово – крутится, вертится. Потом выливается строка, еще одна, а через час-другой – очерк или рассказ.
Так и сейчас: повез я в Сугул корреспондентку «Листка», чтобы познакомить ее с лучшим гончаром Сибири, Надеждой Белявской, очень талантливым и скромным человеком. Белявская согласилась сфотографировать посуду и кувшины с условием, что фото поместят в «Листке», в «Картинной галерее» моего друга Юрия Ивановича Федотова, а текста про нее никакого не будет. Она страсть как не любит «пиариться».
А чтоб не было скучно, мы взяли с собой мою семилетнюю внучку – Алину Иванцову. Тем более, что она как-то заявила мне: «Дед, я тоже буду путешественником, как ты!» Ну, да я вроде бы и не против! Поехали!
После Сугула решили заехать к моему другу, художнику Николаю Чепокову. Он ничьей ниши не занимает, но большинством художников вроде не любим и не признан. Зато в Аскате, Новосибирске, Казани, Австрии, Германии, Швеции и т.д. его боготворят....
Нынче, в апреле, я его перевез из-под Аи в свободную «хату» в село Левинка Чойского района. Там раньше жил индеанист «Сидячий Бык», а после его смерти года три жила семья из Воронежа – «веды». Позже у них родился третий ребенок, и они уехали «до дому».
Все наследство «Сидячего Быка» (Копнова Юрия Анатольевича) было свалено в «летней кухне» и мы с Колей неделю это разгребали, сжигали в огороде. Кое-какие вещи дядюшки Быка из его индейской жизни я оставил себе на память: колчан со стрелами, курок от охотничьего ружья 19 века – с пометкой «Лондон», штук 50 фотографий, слайды и пленки. Остальное раздали людям, по их интересам. Штук 500 писем мы с Колей сожгли, посчитав, что хоть и нет человека, но читать их нехорошо. Они были со всего Советского Союза – Прибалтики, Приморья, Урала, Казахстана, Украины, Белоруссии и т.д.
Когда буду совсем старый и путешествовать уже не смогу, сяду писать о зарождении индеанизма на Алтае. Многие прибыли сюда двадцатилетними пацанами и девчонками, и у многих из них земной путь окончится здесь. «Чопок» многих из них знавал, когда бродяжничал по Алтаю, останавливался у них – ночевал.
Это целый неизученный пласт в истории Алтая. Удивительные люди! Они съехались со всего необъятного Советского Союза, носили индейскую одежду, впитывали философию и идеологию коренного населения далёкого материка, следовали его обычаям, создавали семьи. Их образ жизни был своеобразным протестом существующему режиму, позволял быть свободными людьми.
В Кукуе они работали скотниками, а когда началась перестройка и колхозы, совхозы развалились, стали бедствовать и разъехались по Алтаю. В Камлаке остались Вэша – «Серая Сова», «Перо», «Мотонажа», на Телецком - Анатолий Мироненко - «Падающий Лось». В Левинку поначалу приехало тоже человек пять, а потом расползлись по Республике из-за отсутствия работы.
Между прочим, от Паспаула в сторону Кара-торбока («Черный Бычок»), в селе Салганда («Мешок с воздухом») лет 20-30 назад собрался такой интересный народ со всего Союза! В школе преподавали живопись, гончарное дело. А когда в селе закрыли школу и магазин – во время перестройки, то детей учить стало негде и народ начал расползаться по республике. Та же Надя Белявская перебралась в Сугул.
И если бы не эта гнилая политика по отношению к своему народу, то куда бы там нынешнему Аскату до Салганды! Но что сделано, то сделано. Сейчас закрыли ФАП в Сугуле, больницу в Каракокше. Так и надо поступать со своим народом, который вас кормит! Молодцы, ребята!
Женщина-корреспондент, увидев новое жильё Чепокова, всё удивлялась: как здесь можно зимовать? Форточек нет, в доме пахнет сыростью, печка полуразвалившаяся, потолок вот-вот упадет. Но раньше Коля с Эриком Кертековым одно время жил в землянке, так что ему этот дом как дворец! Корреспондент сделала несколько снимков, и, в том числе, когда Чепоков давал моей внучке, как сейчас любят говорить, мастер-класс по графике. И когда Алина увидела фотографию уже дома, то на вопрос своей мамы: «А кто это такой?» - Ответила: «Так это дружок мой – «Чопок»!»
Вот наконец-то я подошел к самому главному. Года два мы - мастеровые люди - вчетвером не могли взять землю ни в Салганде, ни в Сугуле. Давать почему-то не хотели. Земли-то хотели взять соток по 20-30, а в Сугуле просили неудобицу – не дали. Потом в «Листке» вышла заметка, что депутат Эл-Курултая РА «захватил» все земли, в том числе и покосы селян. И все встало на свои места! Всё давно уже украли!
А по Салганде нам вообще ответили, что аукцион – стартовая цена – 87 тысяч! Ладно бы мы просили на берегу Катуни или Телецкого озера, так нет же, неудобицу не дают. Мы-то по наивности думали: нас четверо мастеровых, да Надя Белявская – возродим Сугул, будет второй Аскат.
Чепоков – от Паспаула, если по прямой, то километров сорок – родился, в селе Курлек. И для него – нет земли! Хотя, она что для него, если карман пуст? Просил я Танды-Чичинову за Чепокова – ходила она к Антарадонову: мол, сирота, лауреат госпремии им. Чорос-Гуркина. Когда из школы-интерната выпустился, не сказали ему и другим, что жильё положено (кто-то нажился на них – сиротах, и скорее всего было это – государство). А когда узнали, что положено – уже годы ушли! Так вот, позвонил Антарадонов мэру Горно-Алтайска. Выделили Коле землю, а у него не то что на изгородь - на кадастровую оценку денег нет.
…И вспомнил я своего деда по материнской линии, вечного таежника, Антипова Петра Сидоровича, уроженца села Средняя Тырга Чойского района. Соберет он нас, пацанов: Вовку Рязанова («Здоровяка»), Сережку Манеева («Гутю»), меня, Валерку Тюхтенева, Майныса, сына, и в четыре утра мы уже идем через питомник, в Улалушку, по колбу. А завтракать садились у ручейка. Птахи поют! Зачерпнешь воды, стряхнешь клещей (они тогда не такие заразные были)... Мама в тряпицу завернет с собой соль да хлеб. Колбы нарвешь, ну что еще надо? Вот и завтракаем сидим!
Ни деда, ни «Здоровяка», ни «Гути», ни моего дружка Валерки – никого нет! Один я остался. А Коля Чепоков что – сирота! Заступиться за него некому! Еще пять лет назад по помойкам питался. А если его не будет, не стыдно ли будет Республике? Когда-то Сергей Дыков ему помогал, потом Дора Славникова привечала по полгода таких, как Чепоков, Александр Брехов, Гюльнара Малтина.
Нет больше Доры, отошла светлая душа в мир иной. Не горит больше огонек в Дориной Светелке...
Прошлый год Коля попросил меня: «Давай съездим на мою на Родину, в село Курлек. Бензин я возьму! Меня там мать грудным ребенком подбросила на крыльцо сельсовета». Коля взял бензин, я тушенки, и мы в пути! Давно меня туда не заносило. Красивейшие места! Но, вот мы и в Курлеке. Домов десять стоит. Спросили у какого то мужика про Чепоковых – показал на конец деревни, де, там мол, там жили. Поехали туда – у последней избушки остановились.
Высоко, на взгорке, стояла избушка – далеко все видать. Дальше только Тайна, да Сараса, да гряда гор у реки Бия. Потом мы спросили: можно ли из Тайны попасть в село Киска и Чоя? Нам ответили – если бы мосты через речки не подгнили, то можно бы, в сухую погоду.
Ну, зашли, значит, мы в ограду, в ограде все разбросано. Вышла на веранду кумандинка, по ней было заметно, что с неделю «отфестивалила». Лоб покарябан, руки потряхивает. Представились. Де, мол, проездом из Парижа. Ей было лет 70, но юмор понимала. Эта женщина знала Колину маму. Рассказала все как было. Как та его подбросила и уехала в Узбекистан.
Она предложила нам молока. Мы принесли две булки хлеба и поели с молоком. Вышел ее сын, лет сорока. Закурил и ушел в избу. Было заметно, что человек в «отлежке», после хорошей пьянки. Я спросил у женщины: «Может, «подправить» здоровье?» Она отказалась. У меня в 200-грамовой фляжке было вино.
Привычку возить про запас я завел давно. Когда еще работал инженером на автобазе, а вино было тогда по талонам. Если на трассе сломаешься или какая беда – за вино всегда помогут. За деньги подумают – помочь или нет.
Но я отвлекся... В общем, эта кумандинка пить отказалась. Она докурила и пошла домой. Вынесла книгу «Грезы Таракая». Николай Чепоков. Графика. Новосибирск. 2006.
И спрашивает: «Твоя?» Коля говорит: «Моя!» «А чем докажешь?» Коля открывает книгу и показывает свою фотографическую карточку. Потом берет у меня авторучку и подписывает ей книгу.
Порадовало, что в деревне, где 10 домов, два старика знают Чепокова и даже книга его у них имеется.
А потом мы все пошли смотреть место, где стояла Колина изба. Из Колиной памяти ничего не выплывает, грудной был. Вокруг только конопля, да бурьян, да посередь черемуха вымахала – и все. Как будто ничего не было – ни мамы родной, ни Коли – только одни приюты, да интернаты, да детдома, да помойки... И только на долю секунды – среди бурьяна стоит молодая мама, а лица не видно, ветер растрепал волосы, закрыл лицо, и руки протянуты к своему сыну…
А потом кумандинка сказала: «А наливай полстакашка. Помянем!» И выпили они с Колей по полстакашка и помянули Колину маму. Так мы и простились.
Много можно писать про Колю и хорошего, и плохого. Так что с того? Прибился он прошлый год, под осень, к одной женщине около Аи, перевез я его нехитрый скарб на «жигуленке». Вроде бы расцвел, приоделся, а как снег начал таять – потянуло его «побродяжить». А дома ему говорят: «Это не делай, туда не ходи!» Сиди, мол, в «золотой клетке», не для тебя рассветы и закаты!
Он потом говорил : «Я бы с недельку походил и вернулся»... Не для него «золотая клетка». Я женщину предупреждал – с Колей так нельзя! Его надо воспринимать таким, какой он есть. Но вот и все – теперь пьяная деревня Левинка, полусгнившая избушка индейца «Сидячего Быка», за оградой квакают лягушки.
А в январе Коле стукнуло 50 и это его первое жилье, и то не его. Уже приезжали, сказали – плати, но отбились пока...
Недавно познакомил я его с врачом Александром Хряпенковым. И теперь сердобольный доктор Коле то кусок мяса завезет, то подсолнечного масла, то дровишек. Коля отработает потихоньку. Но хоть появился человек, ценящий его искусство и готовый ему помочь! У Хряпенкова у самого отец художник.
Зовут Колю и в Казань, и в Тольятти состоятельные люди, в «золотую клетку» пожить, но пока терпит.
Коле надо помочь, а как? Кроме Доры Абрамовны, по большому счету, и помогать-то было некому. Вы, меценаты! Не те кто наворовал, а те кто сам заработал – не жадничайте, воздастся вам от щедрот Господних! Скиньтесь на вашем «сходняке» - постройте алтайскому самобытному художнику Николаю Чепокову мастерскую, там, в Левинке. Пока государство водило его за нос, большая часть жизни осталась позади. А он отработает. И вам, и Алтаю, который воспевает!
********************************
Иллюстрация: Таракай, "Вечер". 2003 г., октябрь.