А-гыть! Глава 9

Июньская лагерная смена подходила к концу, когда Данилыч, собрав воспитанников на берегу, объявил им с загадочной улыбкой:

– Ребятки, я подал заявку на участие в городском соревновании по гребле.

– Когда? – раздалось сразу с нескольких сторон.

– В День Флота, – ответил Николенко, – в конце июля. На следующей неделе проведём пару заездов у себя, а по результатам выставим два экипажа на город.

Вот это была новость! Она сразу же вытеснила из пацанских голов менее важные события. За месяц нужно было стать слаженными боеспособными коллективами.

Как выяснилось вскоре, соревноваться курсантам предстояло со взрослыми гребцами, выступающими за ДОСААФ и несколько спортивных обществ. Четырёхвесельные ялы были популярны в то время. В городе было восемь-десять практически равных, сильных команд, давно делящих между собой первенство.

А тут ещё и пора отпусков подоспела. Многие родители юных моряков запланировали именно в июле поездки к морю.

Экипажи «Бригантины», хоть и временно, на две-три недели, но начали рушиться один за другим.

– Эх, – вздыхал Данилыч, – чего-то подзабыл я, что с детьми дело имею. У каждого семья, свои планы.

– Ничего, – успокаивал его Давид Доныч, – все ж не разъедутся. Да и соревнования эти пока нам не по зубам. Если только силёнки испытать.

Но Николенко так взглянул на своего помощника, что Фейгин больше эту тему не поднимал. Типа, как это так! Моим ребяткам не под силу? Здоровые же тринадцатилетние мужики!

*** 

Вернувшись из лагеря, члены второго экипажа снова по вечерам обретались в любимой беседке, расположенной во дворе дома, в котором проживало семейство Титаренко.

Паша опять протянул убранный перед этим на месяц  электрический провод. Со своего балкона третьего этажа, маскируя листвой дикого винограда и орехового дерева, прямо в беседку. И затасканный магнитофон, раздражающе попискивая лентопротяжным механизмом, крутил бобины с записями западных рок-групп.

  – Кто собирается в июле уезжать? – в первый же вечер спросил Юрка-капитан.

Друзья пожали плечами.

– Мы в августе, – ответил Павел.

Остальные вообще никуда не ехали этим летом. По разным причинам. Лёвина мама не могла себе позволить такую роскошь. Да и куда ехать? Юго-запад Украины, большая судоходная река, солнце не хуже, чем в каком-нибудь Крыму. Соли, правда, в воде не хватает, но это скорее достоинство, чем наоборот.

Вовкина мать отвечала за городское газовое хозяйство и отпуска получала только зимой. Юркины родители летом всегда трудились в селе, заготавливая на зиму овощи.

Антоше Шнобелю в приказном порядке всем коллективом запретили в июле выезжать из города. Подписку, конечно, никто не брал, но из экипажа пообещали изгнать. А это было похлеще других методов воздействия.

*** 

Следующим утром в назначенное время курсанты собрались на базе. На двери отремонтированного домика висела от руки написанная вывеска «КЮМ «Бригантина».

Данилыч на летнее время перебрался сюда жить. А что. Тепло, чисто, речка в двух шагах. Да и за шлюпками присматривать нужно было. Хотя все они были на цепях и под замками.

Конечно, смешно было думать о том, что кому-то придёт в голову попытаться угнать тяжёлые ялы, которые и четырём гребцам не сразу удаётся разогнать. Тем более, что вёсла хранились отдельно, на складе базы.

Давид Доныч сразу составил списки ребят, которые не смогут принять участие в соревнованиях. Из оставшихся собрали пять экипажей. Только первая, вторая и шестая команды были в своём начальном составе.

Основным соперником парней Юрки-капитана сразу же стал экипаж номер один. Там верховодил крепкий невысокий хлопец Сашка Кокорин.

В первом же заезде вторая и первая шлюпки пришли к финишу практически одновременно. Остальные отстали на полкорпуса и больше. Дистанция, правда, была не очень длинной. Нужно было стартовать от берега до лодки, в  которой сидели Доныч и Данилыч, обогнуть её и вернуться к своей базе.

Лёва и не заметил, как полопались пузыри на ладонях, как нежная кожа огрубела и перестала беспокоить его по ночам. А слабые руки Штейна изо дня в день, казалось бы, на последнем усилии таскали и таскали в бешеном ритме, задаваемом выносливым капитаном, весло.

Словечко такое было в ходу – крепатура. Это когда после интенсивных физических упражнений на следующее утро не пошевелить ни руками, ни ногами, ни другими частями организма.

Вот и у Штейна эта самая крепатура в течение первой недели занятий греблей неожиданно сменилась утренней бодростью тела и радостным предвкушением новых занятий.

Тренировки весь июль были ежедневными. Распорядок того периода был прост. С утра – гребля, потом – обед дома, и вечер в беседке, с музыкой и неспешными разговорами. И сон, крепче которого сложно представить.

*** 

Андрей Данилович, не имея возможности видеть объект своих чувств, явно заскучал. Нелли уехала куда-то на юг с ребёнком и, судя по всему, с мужем.

Даже у таких общественных деятелей, как она, должна же быть личная жизнь. Кто был её супругом, никто из нас не знал. На работе у Нелли он не появлялся. Фотографий его в кабинете заведующей тоже не было. Висела, правда, какая-то репродукция известной картины, но думаю, что этот мальчик с фруктом к мужу нашей Григорьевны никакого отношения не имел.

А Николенко, расслабившись на свежем речном воздухе, начал попивать.

Аборигены, которые по-прежнему приходили на рыбалку к водонапорной башне, нашли в нём отзывчивого и гостеприимного компаньона.

Курсанты, многие из которых жили под одной крышей с пьющими отцами, стали разочаровано вздыхать. Картина была знакома и не предвещала ничего хорошего.

Юрка-капитан так и сказал своему экипажу:

– Если Данилыч не прекратит, я из клуба уйду.

Тренировками теперь руководил Давид Доныч. Впрочем, за три недели интенсивной работы все курсанты очень изменились. Никто не ждал подсказок и указаний. Всем хотелось принять участие в городских соревнованиях, но, как и ожидалось, добились этого права первый и второй экипажи.

За два дня до праздника должна была состояться последняя тренировка.

Андрей Данилович встретил ребят на базе неожиданно трезвым, умытым, чисто выбритым. Как оказалось, Доныч сказал ему накануне, что завтра к ним заедет вернувшаяся из отпуска Нелли Григорьевна.



(продолжение следует)