10
Уже совсем рассвело. По дорогам катили ранние автомобили. Появились редкие пока пешеходы.
- Куда мы сейчас едем? – спросил Женя.
- Проводить следственный эксперимент, - ответил Носов. – Четверо преступников во главе со Скрипачом, обобравшие квартиру в том доме, где мы видели бомжей, задержаны. Они там так наследили, что уличить их особого труда не составило. Сейчас они меня интересуют в другом деле, в деле с ювелиром.
- А кто с ними четветрый. Я его раньше не видел.
- Ты и не мог его видеть. Это еще один их соучастник. Его взяли после допроса этих троих, пока ты отсыпался. Того бомжа - наводчика, кстати, уже взяли тоже.
- А что, Поца мы искать уже не будем?
- Его искать не надо. Он сидит дома.
- А вот этот Скрипач, он что, действительно музыкант? – после небольшой паузы вновь спросил практикант.
- Да какой он там музыкант. Разве что, на нервах. Его настоящее имя Николай Папанин. Когда пришло время менять паспорт, машинистка или не разглядела, или думала в тот момент о своем муже, и ошиблась со вторым «п». Вместо него напечатала «г». Так он превратился в Паганина. Ну а много ли нашим надо? Они тут же добавили к его фамилии «и» и он стал Паганини. Тем более – тоже почти Никколо.
- Хм, забавно, - прокомментировал студент.
Они подъехали к дому, в котором проживал Кацаян. У подъезда стоял «обезьянник» на колесах и милицейские «Жигули». В обеих машинах сидели только шоферы в униформе.
Выйдя из машины, опер и практикант зашли в подъезд и стали подниматься по лестнице.
Дверь в квартиру Кацаяна была распахнута настежь, как-будто доступ к телу был открыт, и скоро должен был состояться вынос усопшего. Носов с Филюевым прошли по недлинному коридору и вошли в комнату, где у входа их встретил милиционер, услышавший шаги.
Вчерашний интерьер был ликвидирован. В комнате было слегка прибрано. Стол был покрыт прежней скатертью с пятном крови, рядом с которым лежала только разбитая тарелка с кляксами в качастве вещественного доказательства. Остальная посуда была свалена грудой в раковине на кухне. Отпечатки пальцев были сняты накануне, поэтому можно уже было все перемыть. Оставалось только найти того, кто это сделает. Сам хозяин с понурым лицом и слегка припухшим носом сидел за столом. В выражении его лица отражались отчаянные попытки воспринимать окружающее, а глаза все еще «плавали». Рядом с ним расположился следователь, сложивший перед собой бланки допросов с заполненной паспортной частью, и небольшую стопку листов чистой бумаги. Напротив них, у окна, стояли шеренгой все четверо задержанных в наручниках с двумя милиционерами по флангам. На прежнем месте около двери, прижавшись спиной к стене, стоял во вчерашней позе Анисим Петрович Полуянов, одетый так же, как накануне, как-будто он никуда не уходил и простоял так всю ночь. Была тишина, никто не разговаривал.
Носов с практикантом присели на край застеленной и прикрытой одеялом кровати.
Минуты через две влетел Иван Дубов в полной форме и по-армейски поприветствовал собравшихся:
- Здравия желаю! – и тоже присел на кровать.
Сослуживцы покивали головами, кое-кто добавил легкий взмах руки. Полуянов вытянулся по стойке полусмирно, и его глаза ностальгически повлажнели. Следователь обвел всех взглядом и сказал:
- Все в сборе. Можно начинать. Вас, - повернул он голову к Дубову, - я попрошу писать подробный протокол, - он протянул участковому свой кейс, чистую бумагу, а затем и ручку.
Иван положил кейс к себе на колени, разложил на нем, как на столике, бумагу и приготовился писать.
Следователь встал, еще раз осмотрел всех присутствующих и начал эксперимент:
- Итак, все вы знаете, что в этом доме вчера произошло преступление. Был избит хозяин дома с целью грабежа. Наша конечная цель – выяснить степень участия каждого из подозреваемых во вчерашнем инциденте. Первый вопрос вам, потерпевший, - он посмотрел на Кацаяна. – Вы подсчитали свои убытки?
- У меня ничего не пропало, кроме ста рублей, - вяло ответил тот.
- Вы твердо в этом уверены?
- Да.
- Вы знаете стоящих перед вами людей?
Кацаян кивнул.
- Словами, пожалуйста.
- Знаю.
Следователь вновь повернулся к провинившимся.
- Вы знаете этого человека? – показал он на Кацаяна.
- Знаем.
- Немного знаем.
- Виделись.
- Приходилось встречаться
Все четыре ответа прозвучали одновременно нестройным хором.
- Вы были в этом доме вчера вечером, не так ли?
- Да.
- Заходили.
- Навестили.
- Я не был, - опять отзвучал нестройный хор.
Следователь подошел поближе к долговязому человеку лет тридцати, который сказал, что здесь не был, и пристально на него посмотрел. Его лицо со множеством мелких шрамов украшал по-боксерски сломанный нос.
- Кацаян, он был вчера у вас?
- Нет. Он не пришел, - опять вяло ответил тот, отчетливо демонстрируя, как тяжело ему дается и мыслительный, и речевой процесс.
- Я хотел прийти, но не смог. Неожиданно нашлись другие срочные дела, - пояснил уголовник.
- А эти ваши другие срочные дела не станут со временем нашими тоже?
- Нет. Все мирно. Клянусь.
- Товарищ старший сержант проводите его в машину. Здесь нам нужны только участники преступления.
Дождавшись, когда названные покинули квартиру, он повернул голову к стоявшим у окна.
- В протоколе первичного осмотра места происшествия написано, что здесь был избит человек, и в его доме произведен обыск, по всем признакам - с целью ограбления. Вспомните, пожалуйста, кто и чем из вас был занят.
- Да не было здесь никакого избиения, начальник, - сказал Скрипач. Сидели, культурно выпивали, закусывали, беседовали. Я и на первом допросе говорил это.
- Я тоже говорил, - сказал второй уголовник.
- И я, - поддакнул третий.
- Кацаян, - опять повернулся следователь к потерпевшему, - вы помните, как это было?
- Нет.
- Что последнее вам запомнилось?
- Четвертая стопка и салат.
- После нее ничего?
- Ничего.
- Не помните даже, кто вас бил?
Кацаян опять помотал головой, но вспомнив замечание следователя, добавил на словах:
- Нет.
- Ну-ка, давайте начнем восстанавливать события с самого начала. Может быть, сумеете вспомнить какие-то детали. Как и с чего это вчера начиналось?
Кацаян явно запаниковал. Он вспотел, стал хрустеть пальцами, кидая смущенные взгляды на троицу сурово смотревших на него уголовников.
- Они позвонили мне вчера... Он, - кивнул он на Скрипача. – Сказал, что им надо со мной встретиться. Я ответил, что буду дома, и они могут прийти. Потом сбегал в супермаркет, закупил всего, что надо, вернулся и все приготовил. Вечером они пришли. Мы посидели, выпили слегка. Он мне сказал, что у них есть кое-что на продажу по моей части. Я ответил, что рад бы, но денег на это у меня нет. Они стали настаивать, смеялись. Думали, что раз ювелир, то... Но ведь я же был после супермаркета. Пойдите в наш супермаркет и купите все для стола на пять персон. Я-таки посмотрю, сколько вы принесете сдачей. Тут я стал нервничать... А дальше не помню, - он смущенно замолчал, опустив лицо.
- Вы конечно тоже ничего не помните? – посмотрел следователь на стоявших. - Ни того, как били, ни того как погром устроили, так?
- Да ничего мы здесь не устраивали, что вы нам шьете, – осторожно возмутился Скрипач и перевел суровый взгляд на Кацаяна. – Он нас сдал сейчас, за что со временем ответит, конечно, но дальше было так. Он распсиховался, разорался, забегал по комнате, устроил целую истерику, доказывал, что ничего у него нет. стал вытаскивать ящики и вываливать все на пол. Матрац порвал. Хотел подушку тоже, но мы его кое-как успокоили, снова за стол посадили. Тот стольник он мне сам отдал, но я могу ему его прямо сейчас вернуть. При свидетелях. Если браслеты расстегнете. Все равно это не деньги. Потом мы налили по последней, закусили, встали к окну, чтобы покурить. Он-то сам не курит. Видим, совсем он плох становится. Начал тихо плакать, подскуливать и уже ничего не соображает и слов не понимает. Поэтому и решили, что пора уходить. Вот и вся история.
- Нет не вся. Чтобы совсем его успокоить и на чем-то сорвать свою злость, вы ударили его в лицо. Кто это сделал?
Около дверей раздалось слабенькое покашливание, а потом послышался голос Полуянова:
- Виноват. Простите, что вмешиваюсь, но это не очень уж совсем, чтобы как так. Финал этого вечера был несколько другим.
Все присутствовавшие дружно уставились на него.
- Вы были свидетелем? – удивленно спросил его следователь.
- Нет, но мы соседствуем вот уже почти восемь лет и неплохо дружим.
- Вам известно что-то еще?
- Да, некоторые детали. Я не хотел говорить, но все это так серьезно для этих молодых людей, - он кивнул на закованных. – Это было бы несправедливым по отношению к ним. Так вот, когда я после наступления тишины зашел в комнату, Кацаян сидел у стола с закрытыми глазами и потихоньку поскуливал и покачивался. Я не стал тревожить его и удалился. Кроме него в доме никого не было. На беспорядок я внимания не обратил, потому что здесь так бывает нередко.
- И что это меняет? Вы же не заперли дверь, так? Они могли вернуться и избить его.
- Это ничего не меняет сейчас, но очень сильно изменило вчерашний вечер.
- И что же конкретно изменилось вчера?
- Счет.
- Какой счет?
- Футбольный. Когда я уходил сюда посмотреть, счет был 1 : 1. А когда вернулся к себе, было уже 2 : 1 в пользу «Зенита». Я пропустил гол! Вы это понимаете? Я ПРОПУСТИЛ ГОЛ! Вы не представляете, в какую ярость это меня повергло. Я готов был разнести этот дом по кирпичам. Не зная, как выплеснуть охватившее меня отчаяние, я примчался сюда вновь и с размаху врезал ему подзатыльник. Он качнулся вперед и клюнул носом эту несчастную тарелку. А ножки стула, на котором он сидел, от этого подломились, и он стал падать. Но я сумел во-время подхватить его и перетащить на кровать. Я не хотел говорить об этом с самого начала, потому что подумал, что легче всего будет повесить дело на меня, включая ограбление. Но раз это не подтверждено, то рассказать уже не так страшно. Ну а носы кто из нас не расквашивал? Это часто бывает, и это не опасно. Помню, у нас в армии...