Все следующие дни после нашего пленения мы просидели в тоннелях Кути (хотя точнее будет Кучи) — одном из самых страшных для нас мест. В этих тоннелях располагались и палаты для раненых партизан, и обычные вырытые каморки для сна и прочих дел, и помещения для пленных. Плюс, конечно же, длинные и низкие витиеватые тоннели, пронизывающие пока что малую часть пригорода Сайгона. Я видел, как недалеко вьетконговцы заставляли мирных жителей Южного Вьетнама и просто пленных копать новые тоннели. Непреклонных либо пороли, либо расстреливали. А пленных держали в весьма грязных условиях. Одних держали в самодельных решётках из бамбука, погружённых в воду так, чтобы пленный мог дышать; других держали в низких каморках, чей уровень был ниже уровня пола. Эти ниши были разделены пополам тем же бамбуком. В первой части сидели пленные, во второй — свиньи, голодные и злые. Так что лежать приходилось ничком, чтобы эти твари не сгрызли ноги с дикого голода.
На четвёртый день нашего пребывания в плену приволокли Его.
20.02.66; 10: 14
Новый пленник несколько обессилено упал на колени перед русским. Тот его осмотрел брезгливо и спросил:
- Имя?
- Роберт. - Голос пленного был тихий, но крепкий и спокойный, как у Миня. Его глаза холодно смотрели на русского.
- Фамилия...
- Вайкопф.
- Немец?
- Австриец, - слегка усмехнувшись, ответил Роберт.
- Вы это прекратите. - Русский протёр лоб платком. - Клички, кодовые имена?
Пленник промолчал, оглядывая казематы. Заметил меня, слегка улыбнулся. Сказал:
- Кодовое имя — Паззл.
- Дурацкое имя. - Русский сплюнул. - Вечно вы, европейцы, всякий дебилизм выдумываете.
- У вас тоже не шибко красивые.
Русский взмахнул кулаком и ударил наотмашь Паззла по лицу. Тот тихо дрогнул под его ударом и лишь скривил губы в усмешке. Русский поднял его голову за волосы:
- Помолчи, свинья капиталистическая, - и бросил обратно. - В решётку его.
Партизаны засуетились, мгновенно заключили его в бамбуковую оболочку и окунули в воду по горло. Как раз рядом с моей нишей. Я отпихнул ногой свинью, норовившую отгрызть кусок моих сапог, и пододвинулся к стенке, отделяющей меня от Паззла.
- Ты кто? - спросил я.
- Сейчас недавно слышал, - сказал Паззл из-за стенки.
- Ты с базы Орлан?
- Да.
- Из какой роты?
- Ни в какой роте не состоял.
Интересно, подумал я.
- А кто ты тогда по специальности?
- Хватит болтать! - Ко мне подбежал сухонький вьетнамец с АК-47 и треснул прикладом по перегородке, отделяющей меня от свиней. Я заорал благим матом.
- То-то. - Вьетнамец поправил перегородку и отошёл.
Я злобно посмотрел в его сторону. Сволочи. И кормят одними объедками. Я свернулся калачиком и погрузился в мысли.
Тоннели Кучи — место, мягко говоря, хреновое. Отсюда фиг сбежишь, ибо легко заплутаться в подобных лабиринтах. Здесь полно вьетконговских солдат. И ещё — тут были русские. Их я ненавидел больше всего, так как они были всесторонними нашими противниками во всех сферах этой войны. Западные правительства боялись, оттого и ненавидели СССР. По их мнению, его идеи слишком опасны для народа.
Единственным исключением был Эльдер: он утверждал, что и капитализм, и коммунизм имеют свои плюсы и минусы, Советский Союз не ругал, в каких-либо спорах на эти темы участия не принимал. Вообще, ко всем людям он относился мягко и добро, будь это моджахед или коммунист, или обычный прохожий.
Эх, сюда бы Эльдера, в Кучи, злорадно подумал я. Сразу бы переменил свои взгляды...
Рядом со мной упала тарелка с рисом и куском хлеба. Я безропотно взял тарелку и принялся есть. Без всяких вилок или ложек, руками. Со стороны, согласитесь, выглядит издевательски, но мне было как-то по барабану: голод перевешивал. Я утолил его за пару минут (и то не полностью) и вышвырнул тарелку наружу. Сухонький старик тут же надавал мне по бокам и голове своим автоматом, крича, что посуде-де в ограниченном количестве и с ней вообще так не следует обращаться. «Вы бы на себя посмотрели», прокричал я сквозь невольные слёзы. «Эта тарелка стоит гораздо больше, чем ты!», прохрипел вьетнамец и треснул мне напоследок в скулу. В голове зазвенело, и я, обиженный, оскорблённый и порядком потрёпанный, отполз подальше от выхода из ниши, к телогрейке, которая служила мне и одеялом, и матрасом.
- Смешной ты человек, - усмехнулся из-за стены Паззл.
- С какой это стати? - угрюмо спросил я.
- Даёшь себе всякие вольности в плену, словно бог, а потом ещё и получаешь — пустая трата здоровья. - Паззл тих рассмеялся. - Ты лучше поберёг бы силы.
- Для чего? - Я поудобнее устроился на телогрейке, чтобы было мягко избитым бокам. - Бежать некуда, ничего не сделаешь...
- А кто тебе сказал, что бежать некуда? Смешной ты человек...
Я недоуменно уставился в стенку. Смешной человек... Ну и пусть, подумал я. Зато другим весело будет.
- Чего не ушли из Куинёна?
- Так это ты нам записку оставил?
- Да. - Паззл вздохнул. - Как я понял, бесполезную вещь сделал.
- Да уж. - Я сомкнул веки. - Завтра они нас на игры поведут.
- Какие ещё игры? - Паззл, судя по голосу, испугался.
- Всякие. - Я осторожно повернулся. - Русская рулетка, «кручу, верчу, запутать хочу» и иже с ними...
***
21.02.66; 15:56
Пьяные, разгорячённые русские и вьетнамцы поставили столик и стулья посреди земляной аудитории и начали вытаскивать всех пленных подряд. На стол были поставлены четыре платформы с отверстиями посередине, в одну из них вставили гвоздь. Потом их накрыли бумажными колпаками и перемешали. Посадили за стол самого молодого пленного и, издеваясь, заставили угадывать. Парень был напуган, он знал, что если не промахнётся, то в ладони появится сквозная дыра. Робко он выбрал какой-то из крайних пакетов, и ему повезло: гвоздя там не было. Один из вьетконговцев сказал, что с ним неинтересно играть, и его вышвырнули вон. Его место занял попавшийся под горячую руку Карл. И ему не повезло. Его ладонь, ведомая усилием вьетнамца-«фокусника», была безжалостно пронзена длинным гвоздём.
Он жутко орал, попутно дрожащей левой рукой вынимая гвоздь. Он крыл всех трёхэтажным матом. Пьяные ржали и улюлюкали. Мне было противно. Всем было противно. Но голоса никто не подавал: страшно.
Тут вместо покалеченного Карла стул игрока занял Паззл и сказал:
- Давайте сыграем.
Среди пленных пошёл шумок. Пьяные сначала взбеленились. Русские начали брызгать слюной и кричать, что только они вправе выбирать игрока и так далее, но вьетнамцы их успокоили и дружелюбно так предложили Паззлу сыграть в рулетку. Тот отказался и попросил именно игру с гвоздём.
Паззлу завязали глаза. Его же и заставили перемешивать накрытые пакетиками платформы, предварительно сменив расположение гвоздя. У наших мучителей потекли слюни от ожидания. Они так и ждали момента, когда ладонь Паззла пронзит семисантиметровый кол. Наконец пленный закончил мешать. Глаза были развязаны. Настал момент выбора. Выбор пал на правую крайнюю платформу.
Все напряглись.
«Фокусник» резко опустил ладонь Паззла.
Под пакетиком ничего не оказалось.
Русские разочаровались и попросили кого-нибудь другого сыграть, но Паззл сказал:
- Продолжаем игру.
Становилось интересно. Игра теперь шла до конечной платформы или до продырявленной руки. Паззл вновь смешал пакетики и вновь под выбранным пакетиком ничего не оказалось. Теперь осталось две платформы. Вероятность обнаружения на них гвоздя была пятьдесят на пятьдесят соответственно.
Паззл отвлекал почти протрезвевшую публику сладкими речами, между делом мешая платформы. Он закончил тасовку и предложил заинтригованным вьетнамцам выбрать одну из скрытых под пакетиком платформ. Те начали что-то возбуждённо обсуждать и в итоге выбрали левый пакетик. Паззл попросил «фокусника» опустить ладонь. Опять напряжённый момент... В следующий момент пакетик был безжалостно раздавлен.
Все начали поражаться везучести этого пленного, и тут он положил свою ладонь на последний оставшийся пакетик. Лица всех присутствующих приобрели испуганное выражение. И Паззл с душераздирающим криком опустил свою длань.
Гвоздя там не оказалось.
Русские переваривали произошедшее, а у вьетнамцев глаза уже полезли на лоб. Тот, что был рядом с пленным, принялся лихорадочно его обыскивать. К нему подключились русские, гневно требуя объяснить случившееся. Паззл лишь усмехался и отвечал, что сие есть ловкость одних только рук и ничего более. Потом он посоветовал одному из них проверить за ухом. Тот с выражением какого-то ужаса извлёк оттуда окровавленный гвоздь. Тот самый.
Началась шумиха. Я решил спрятаться, пока в нас не начали стрелять. Залез в свою нишу и завернулся в телогрейку. Ай да Паззл! Ай да сукин сын! Заставил этих остолопов поёрзать... В нише рядом со мной раздался всплеск: погрузили Паззла. Он тяжело дышал и отхаркивался, видимо, ему надавали по рёбрам. Со стороны моей свиньи слышались стоны: это был Карл. Бедняга, подумал я, засыпая.
***
26.02.66; 14:17
Сегодня русские с вьетконговцами были очень злы. Сначала я и не понял причину их злости. Но из воплей, доносившихся издали, было понятно, что сюда скоро направят отряды специально подготовленных солдат ВС США. Сердце радостно было забилось: наконец-то нас вытащат из плена! Я буду жить!
Но последующие действия русских мне не понравились.
Они поставили стол, как четыре дня назад, только вместо платформ с гвоздями там лежал револьвер. Дьявол...
Первым вытащили маленького, но мощного вьетнамца, который сражался за американцев, и Карла. Их посадили друг напротив друга. Крутанули револьвер. Дуло указало на Карла.
Вьетнамцы бесились. Русские просто яростно и неприязненно смотрели на обоих смертников. Карл что-то прошептал, трижды перекрестился и сглотнул, приставив револьвер к виску. Его лицо исказила страшная гримаса, а по моему лбу потёк холодный пот. Руки его дрожали. Сволочи... С ними бы так поиграть...
- Стреляй! - крикнули на Карла.
Тот заорал не своим голосом и спустил курок. Барабан крутанулся, щёлкнув взводом, и затих. Выстрела не было. Карл выдохнул и бросил пистолет на стол. Настала очередь вьетнамца.
Как-то раз Эльдер нам рассказывал случай из жизни одного его хорошего знакомого, когда несколько пьяных студентов решили эксперимента ради в чьём-то доме сыграть в русскую рулетку. Слава Богу, что они додумались зарядить его так называемым тогда «пустым» патроном. А цель эксперимента состояла в вычислении вероятности летального исхода в момент игры. И выяснилась довольно-таки удивительная вещь: после каждого выстрела получалось, что шансы выжить у остальных игроков были относительно невелики в отличие от первого.
Шансов выжить у вьетнамца, к сожалению, не оказалось. Его тело вынесли через пару мгновений.
Следующими вытащили меня и Паззла.
Дуло указало на меня, но мне повезло: патрона в каморе не оказалось. А вот Паззлу могло не повезти: вероятность летального исхода увеличивалась... Тот невозмутимо взял револьвер и оценивающе оглядел его.
- Револьвер системы Нагана, калибр...
- Ты у меня сейчас доболтаешься! - рявкнул один из русских. - Играй!
- Но...
- Играй!!!
Паззл с отвращением поглядел на него:
- А вы сами не хотите сыграть? Прошу. - Он протянул револьвер русскому.
- Да я его сейчас сам...
- Погоди, Кирилл, - остановил русского его сосед. - Он, может, хотел блеснуть знаниями перед смертью. Не мешай игре...
- Правильно. - Роберт поднёс дуло к виску и нажал на курок. Лицо его было спокойно и ровно. Щёлкнул взвод. Камора оказалась пуста.
Паззл бросил пистолет на стол, а тот, которого назвали Кириллом, вскочил и, брызжа слюной, назвал его шарлатаном. Начался спор. Кирилл утверждал, что пистолет должен был выстрелить, другие пытались его урезонить, но получалось у них это весьма плохо. Кирилл распалялся всё больше. Тогда Роберт предложил им посмотреть один фокус.
Он завязал себе глаза и наугад ввёл патрон в одну из камор. Барабан был трижды раскручен, пистолет приставлен к виску. Паззл трижды нажал на курок, барабан, щёлкая, провернулся столько же раз.
- Как вы думаете, пуля уже на месте или нет? - спросил Паззл.
- Возможно, - сухо сказал Кирилл.
- Пора проверить. - Паззл глубоко выдохнул и нажал на курок. В напряжённой тишине одиноко скрипнул о раму барабан. - Проверим, где пуля находится...
Я бы был не очень удивлён, если бы пуля оказалась в той каморе, которая встала к дулу во время спуска. Но увиденное казалось невероятным: патрон лежал в каморе, которая находилась у дула в момент нажатия курка. Русские и вьетнамцы столкнулись лбами над пистолетом. Кирилл дрожащими руками взял в руки револьвер. «Это невозможно!», воскликнул он. «Возможно», спокойно ответил Роберт, «вы же сейчас только это видели». «Бред», сказал один из вьетнамцев, «это противоречит всем законам». «Каким законам?» «Физики, например». Этот диалог мог бы продолжаться бесконечно долго, если бы в помещение тоннеля не влетели наши.
Я сразу лёг на пол, и практически в тот же момент раздалась стрельба. Толпа наших мучителей пала, заливая стены и пол тоннеля кровью. Когда всё закончилось, я поднялся. Мельком увидел движение где-то в противоположном конце тоннеля и посмотрел туда. Это бежал Паззл.
- Кто это бежит? - Я был на мгновение поражён: ко мне пришёл сам Эльдер.
- Некто Роберт Вайкопф.
- Поймай его как можно быстрее! - Эльдер бросил мне кобуру с вещмешком и фонариком. - Будь осторожней, там могут быть ещё вьетконговцы.
- Вас понял. - Я побежал за Робертом, попутно надевая кобуру.
Тоннели давили на меня своей темнотой и сыростью. Темнота пугала, хоть и светил фонарик. Время от времени я натыкался на паутину и чертыхался. Где-то вдали слышался цокот сапог Паззла. Я ускорил темп. На полу то и дело попадались мёртвые вьетнамцы: Роберт убивал их быстрее, чем они успевали среагировать. Быстрый гадёныш...
Я набирал темп, держа наготове М1911 и фонарик. Пока что тоннель был всё такой же извилистый и коричнево-серый. Топот ног был уже недалеко, и вскоре передо мной мелькнула спина беглеца. Тот оглянулся на мгновение и прибавил скорости. Мне тоже пришлось ускориться, чтобы не отстать. Спина мелькала в свете фонаря, не приближаясь ко мне, но и не отдаляясь. Вдруг впереди появился просвет, который при приближении начал распадаться на отдельные пятна света. Роберт ускорился как следует и протаранил хлипкое заграждение тоннеля. Я полетел вслед за ним и был на какие-то мгновения ослеплён солнцем.
Единственное, что ввело поначалу в ступор — то, что я держал за ноги извивающегося Роберта без наличия под нами твёрдой почвы.
Потом я понял, что мы летим вниз. В голову ударил адреналин и страх. Я уловил глазами отдаляющуюся зелёную скалу, потом Паззл ударил мне кулаком по лицу. Меня взяла ярость, я перевернулся, и в следующее мгновение вода приняла нас.
Очнулся я уже на руках Эльдера, тяжело откашливаясь и отплёвываясь от речной воды. По коже бегали мурашки, всё тело было сковано усталостью и болью. Эльдер заметил, что я очнулся, ласково улыбнулся и сказал:
- Потерпи, дружок, до базы недолго осталось...
Рядом мелькнуло лицо Карла, беспокойно вглядывавшееся в мои глаза. Сверху раздавались выстрелы, потом пошло длительное шипение.
- Полковник, что они делают? - спросил шёпотом Карл.
- Распыляют дефолианты, - поморщившись, сказал Сэмюэль. - Уничтожают всех тех, кто ещё мог остаться в живых.
- Но это же запрещено...
- Американцам плевать, честно говоря. Они хотят установить здесь своё правление, хотят доказать миру, что они — его жандарм, что они контролируют всё на этой планете. Не дай бог они победят... Только между нами, ясно?
- Так точно. - Карл хлюпнул носом.
Над головой пронеслось несколько вертолётов, распугивающих местных птиц. Я устало закрыл глаза, слушая хор шагающих ног, тихие голоса и стрекотанье вертушек.