Сквозь игольное ушко врат рая

 



Скарб мой умещается в заплечном мешке, и там много лишнего.

Засовываю руку наудачу и вытаскиваю бесформенную кучу из сожалений о совершённых ошибках.  Разматываю полусгнившее тряпьё и брезгливо рассматриваю этот чудный артефакт.
А затем размахиваюсь и швыряю его в тихие воды реки Забвения.

Что-то выпирает сбоку.  Перетряхиваю и достаю моток из нереализованных возможностей.  Кто ж его так запутал…  Неисповедимы тропинки бытия.  И никакая путеводная нить не проложит верной дороги.

В кармане притаился флакон со слезами огорчений.  Они ничем не пахнут и заметно помутнели.  Встряхиваю и наблюдаю, как взболтанный осадок вьюжно кружит.
Не трогают меня эти горести.  Прошёл срок, они выдохлись.  Переворачиваю сосуд и с равнодушием наблюдаю за вытекающей жидкостью.

Чччёрт…  Под руку попадается тугой мешочек с нажитым.  Руки инстинктивно сжимают его поплотней, не желаю расставаться.  Это реализованный инстинкт потребления, засосавший так много чего… много.  Слишком много.  С этим некомфортно жить, а умирать так и вовсе глупо.
Вытряхиваю наземь.

Хм-м…  Жестяная шкатулка со стёртым рисунком.  Открываю и обнаруживаю бижутерию плотских утех.  Да, тут есть что вспомнить.  Губы сами собой расплываются в довольной улыбке.  Как славно-то…
Ну было и было.  Чего уж теперь.  Безделушки годны лишь сорочьи гнёзда украшать.

На дне совсем немного, но такая тяжесть…  С трудом вынимаю комок засохшей глины и далеко не сразу понимаю, что это скопившаяся усталость.  Спрессованная годами и вылежавшаяся, она приобрела каменную твёрдость.
Лучший материал для мостовой.  Никакие нагрузки не страшны.  Непробиваема.

Вытряхиваю мешок и из него вываливается всякая дребедень  -  неотправленные письма, оборванные разговоры и пропущенные встречи.  Мне их жаль до сих пор, но что я могу поделать?!  Ни собрать, ни оживить не в силах.  Так получилось.

Внимательно осматриваю пыльные швы заплечного мешка и обнаруживаю там забившихся и уснувших в пути малышей.  Это радостные мгновенья, которые искорками фейерверков освещали мою жизнь.  Вспыхивали и гасли, но никогда не позволяли себе исчезать насовсем.
Но ради них тащить с собой целый мешок?!  Нет уж.  Придётся распрощаться. 
Я не верблюд, но чтобы протиснуться в игольное ушко, надо попотеть.  И лучше это делать налегке.
С собой ничего, кроме себя.

Универсум схлопывается и всё исчезает.  Если нет ничего, то и в рае нет необходимости.

Эй…  Мы так не договаривались.  Великое Ничто оказалось слишком ничтожным.  Я хочу большего.  Чего-то иного.
Я попытаюсь ещё раз.