Сергей. Ваша помощь неоценима, как помощь той цыганки, что повстречалась мне не столь давно.
Солнечный, прекрасный, не особо жаркий летний день. Птички не поют, вероятно, задохнулись от смога, покрывающего сизо-серой дымкой переулки, улицы, проспекты "Златоглавой". Листья деревьев, припудренные дорожной пылью и сажей, пытались изображать шелест, беспомощно болтаясь по воле ветра во все стороны, не в силах сбросить с себя прилипшую к ним гадость.
Несмотря на это, пребывая в хорошем настроении, я бодро вышагивал по свеже политому асфальту тротуара, имея вполне определённую цель, достигнуть которой препятствовало всего лишь, каких-нибудь семьсот, восемьсот метров. Цель была моя, а не Ваша, поэтому распространяться о ней не буду. Так шагая, разве, что, не посвистывая, думал о беззаботности и лёгкости моего сиюминутного, сиюсекундного пребывания на этой грешной земле, что подошвы кроссовок не прилипают к асфальту, как было, буквально днём ранее. Ничто и никто, казалось, не может прервать эти мысли, нагло вторгнуться в их приятное, ласкающее душу течение. Я ошибался.
- Красавчик! Да сопутствует тебе во всём удача! Пусть жизнь твою украсит благополучие!
Передо мной, словно мираж в пустыне, из ни откуда, из ни чего, как будто из под кисти художника эпохи возрождения, стал вырисовываться образ, образ святой Магдалины с младенцем. Голову прикрывала воздушной лёгкости шаль, ниспадающая на хрупкие девичьи плечи, нежно обволакивая, обтекая их, ложилась на грудь. Платье с лёгкостью поддавалось даже самому слабому дуновению ветра, подчёркивая особенную стать девушки. Тонкая талия и крутизна бёдер отчётливо угадывались в эти моменты. Одной рукой она прижимала к груди младенца, укутанного в кружева, другую протягивала вперёд, перед собой, открытой ладонью вверх, словно предлагая мне следовать за ней.
На цыпочках, паря над землёй, тело моё подалось на призыв, рука потянулась к её руке! Но вдруг!!!
- Помогите, чем можете, подайте на хлебушек! - резануло мой слух.
- Тудыть твою, растудыть! Надо же всё так испортить. - пронеслось у меня в голове.
Пелена спала с глаз. Ноги снова ощутили твёрдость асфальта и понесли тело прочь, оставляя за спиной молодую цыганку и её ворчливое:
- Э-э-э! Курде-мурде!
Уже в менее приподнятом настроении воспринималось ощущение жизни. Буквально через сто метров, практически упершись в меня двуспальной зоной своего СВ купе, дорогу преградила вторая цыганка:
- Помоги, любезный, неотразимый, чем можешь. - хитринка блеснула в её глазах, и плавная волна пошла, перекатывая девичьи прелести, начиная с верхних, и далее к нижним. Докатилась до моих ног и обдала, уже, меня снизу до верху, покачнула и отхлынула обратно, оставив после себя приятные воспоминания.
- Милая красавица, о свет моих очей! Чем же могу помочь тебе? Я старый, немощный, бедный человек! О, полная сил, здоровья и молодости! Лучше не откажи беспомощному, помоги мне, чем сможешь.
Глаза мои медленно начали вылезать из глазниц наружу, превращаясь из миндалевидных в шарообразные, руки непроизвольно приподнялись, явно демонстрируя хватательный рефлекс. Пришла очередь цыганки пребывать в недоумении и великом удивлении.
То, что было написано выше, в общем-то не для тебя, Сергей. Суть всего, касающаяся лично тебя, будет ниже, вернее, прямо сейчас.
Цыганка, округлив, теперь, свои глаза, отбежала в сторонку, растерянно начала лепетать:
- Я помогла Вам, только что.
- Чем же!
- Я не взяла у Вас денег!
- Ах, милая и я у Вас не взял! Значит, я Вам все же помог! Как мне стало легко на душе! Вы попросили помощи и я Вам её оказал! Я, Я, Я! Хороший человек! Не бросил в беде нуждающегося!
На том и расстались. Я снова бодро продолжил свой путь, радуясь жизни и "мелочи", побрякивающей у меня в кошельке с каждым шагом. Благодарил судьбу и цыганку. Первую, за то, что она свела меня со столь примечательной, красивой, щедрой девушкой. Вторую, за то, что она оправдала надежды судьбы. Ах, какое счастье осознавать, что тебе кто-то помог, ничего не отобрал, не обобрал, не плюнул вдогонку. Правда, от её помощи ничего не прибавилось в кошельке, но! Какое участие, какое понимание, какое человеческое отношение.