Граф Петр Андреичь Нащекин в красивой позе стоял подле окна и разглогольсвовал примерно следующим образом:
-Счастие человеческое не такая уж слепая субстанция. Оно достигается путем умелого управления своей судьбой. Да- да, судари мои, судьбою своею надлежит управлять, в противном случае, оная, подобно кораблю без кормчего, занесет вас в такие стихии существования, что и выбраться оттуда не представится возможным.
Граф острым глазом провел по собранию, выдержал паузу и продолжил:
-Однако ж, судари мои, имею предупредить! К управлению судьбою приступать следует осторожно, по уму, и последовательно. В противном случае, можно спугнуть, либо разозлить это высшее, из подвластных воле человечьей, существ. В том, что судьба является родом существа мира невидимого, я не питаю сомнений.
Так вот, начинать легче в юном возрасте, приобщаясь к воспитанию и дрессуре легавых, борзых, мопсов и прочих представителей собачьего племени. Одновременно важны упражнения верховой езды, в коих человек ощущает превосходство свое над животным, много крупней и сильней его. Хорошо выписать из Индий слона, и подвергнуть его унижению.
Петр Андреичь на миг задумался. Собравшиеся понимающе потупили взоры. Все знали, что граф, будучи в фаворе при матушке Екатерине, сильно был унижен при сыне ея, Павле. Но времена те, слава Богу, миновали.
-Так уж положено - продолжил граф - что должно и нужно нам управлять людьми. Будучи в чине офицерском, надлежит командовать солдатами и младшими чинами, а выйдя в отставку, видим мы лежащее пред нами обширное поприще управления крестьянами и дворовыми людьми. И вести это управление надо надлежащим образом, выказывая всю твердость своего характера, и всякий раз добиваться полного повиновения. В противном случае все будут несчастны, поскольку люди эти, не имея способностей развить волю собственную, должны искать удовлетворения в воле внешней.
Слушатели, как один, закивали головами в знак согласия.
Посмотрим, как вы теперь закиваете, разлюбезные мои, ехидно продолжал граф, потирая руки.
-Итак, изрядно управляя всеми в имении своем, должны вы ощутить жажду власти, желание подчинять других человеков своей воле. Жажду столь сильную, что утолить такую жажду способно только применяя волю вашу, к людям равным вам по достоинству. А порой и выше чином.
-Но позвольте, - возмутились из толпы.
-Не позволю! – Умело парировал старый граф. И в голосе его выявилась та самая непреклонная воля.
-Впрочем, я вижу, болтовня моя вам уж изрядно наскучила.
-Нет - нет, что вы, Петр Андреичь, нам всем очень интересно - отвечало общество, особенно дамы.
-Неужто и впрямь интересно? – не унимался Нащекин.
-Да – да, Петр Андреичь, конечно.
-В таком случае, извольте не перебивать!
-Так вот, слушайте внимательно, теперь я открою вам один секрет. Даже не секрет, а, скорее метОду.
Публика затаила дыхание.
-Утолив жажду властвования над себе подобными, дух человечий устремляется далее. В эмпиреи. И первым, кого он повстречает в эфирах воздушных, будет сущность, именуемая «судьбою». Сия особа не страшится кнута и не падка до пряника, однако, естество её тяготеет к иным сладостям и опасается иных экзекуций. Поскольку судьба – суть обитатель мира невидимого, то и рычаги воздействия на оную, обретаются в сфере незримой. Но при этом, они доступны человеку.
На минуту граф задумался, затем продолжил решительно:
-Но приступать к рычагам этим стоит с превеликой осторожностью. Первый из них...
В открытое окно залетело чугунное шестифунтовое пушечное ядро и звонко шлепнуло графа в правую щеку. Граф покачнулся, но устоял. От такой неслыханной дерзости очи его вспыхнули огнем негодования. Но граф быстро взял себя в руки, и, будучи человеком высочайшего благородства, подставил, было, другую щеку. Но тут психика его не вынесла столь мощных потрясений, Петр Андреичь побагровел, да и повалился на пол в припадке падучей. Камердинер принес специально готовую для таких случаев палочку и вложил графу в рот, дабы тот не искрошил себе зубов, затем невозмутимо поднял ядро и вышвырнул вон.
Граф так уморительно дергался на полу, что гости невольно развеселились. Посыпались остроты, дамы уже не сдерживали смех. Глядя на взрослых, громко рассмеялись дети. Недолго, и вся зала наполнилась громким заливистым хохотом. Не смеялся один только маленький мальчик Саша, сын Сергея Львовича. Он задумчиво глядел в окно, где медлительно и бесшумно разворачивалось сражение при Аустерлице.