Надо мной разверзлась бездна; шёл дикий, непрекращающийся ни на минуту дождь, и моя душа кричала грому и молниям в унисон. Казалось, еще чуть-чуть, и небо рухнет на головы людей тяжелыми бетонными плитами, грохоча еще громче. Моя одежда насквозь промокла, было такое ощущение, будто её нет вовсе. А была только молния, застывшая в моей груди ветвями нервов, расходящимися по телу, и она отзывалась своим сестрам безумными и чудовищными импульсами электричества. Весь напряженный и искаженный я предстал перед бездной; я не слышал, но она, наверное, смеялась надо мной раскатистым смехом.
"О боги, о владыки мира,
Не мне молить о милости и ласке.
Каюсь, я сотворил кумира,
И жертвы приносил в безумной пляске."
Кто знает, сколько еще продолжался шторм, пока я, промокший до нитки, сидел на утесе и жмурился, чтобы хлещущие капли дождя не попали мне в глаза. Или просто потому, что было нестерпимо больно от застрявшей в груди молнии; она била, била нещадно и бессердечно, содрогая моё уже ослабшее от всех невзгод сердце. Это было наказание. Или это я сильно обольщался. Но я усвоил: не стоило играть с судьбой, так и не пришлось бы выть раненым волком на озверевшее небо. Кажется, я окончательно довел господ мира сего и те ушли, оставив всё до тех пор, пока род людской не исчезнет. Или я. Пока я не исчезну.
Это всё из-за него. Мятежного, но безумно прекрасного языческого бога. Я изменил своей вере и потерпел крах, а он и не заметил. Не заметил своего маленького, но верного адепта. Похоже, он слишком могущественен. Или же ему нет дела до простых смертных. Хотя, одно, наверное, другому нисколько не мешает. И только теперь, после того, как он добровольно ушёл из мира сего в свой мир, откуда его больше не призвать, я остался один, наедине со своими принципами, построенными на его власти, которую ныне теперь не восстановишь. А небесные боги упрямы. Возможно, если бы я погиб, они бы, наконец, простили меня или хотя бы других людей. Дайте мне умереть в одиночестве, не надо безумных жертв. Не надейтесь на меня никто больше.
"Ушел ты, боже, вдаль от мира,
Не слышать песен, жертв не принимать,
И не знал ты о своем бытье кумира,
И ни за что пришлось мне умирать.
И был наказан я за самовольство:
Как ты, я превращен навек в кремень;
Я жертва беззаконного геройства,
И величия божественного тень."