§1 Теория научного коммунизма и товарное производство.
В основе стоимости лежит человеческий труд совершаемый в определенных материальных условиях и отношениях. Каждый раз изменения материальных условий, в которых совершался труд людей, меняли форму стоимости, пригодную для ее присвоения и распределения в этих конкретных материальных условиях, до тех пор пока она не развилась в стоимость выраженную капиталом, прибылью и заработной платой. Дальнейшее развитие должно привести нас к таким изменениям, когда человеческий труд в общественном производстве будет выражен в форме не предполагающей стоимостные отношения.
В человеческом обществе производство и обмен - две необходимые обуславливающие друг друга вещи для выражения всех частнособственнических отношений, как стоимостных отношений. Но фраза, что “положения теории научного коммунизма разработаны не на основе трудовой теории стоимости, а на ее критике и отрицании”1, звучит двусмысленно, так как Маркс принадлежит к тем людям, которые разрабатывали трудовую теорию стоимости и делали выводы именно из трудовых отношений осуществляемых в обществе. Я понимаю, что хотел выразит автор - в социализме нет стоимостных отношений. Поэтому теория социализма есть отрицание стоимости в трудовых отношениях людей. Это несколько иное чем отрицание и критика трудовой теории стоимости. Но будет ли почтенная публика также понимать столь смелое утверждение, которое можно трактовать будто бы Маркс отрицал трудовую теорию стоимости.
“Но задача обсуждений на рассылке ИМПУЛЬС состоит не в углублении знаний о товарном производстве, а в освоении положений теории научного коммунизма. Положения теории научного коммунизма разработаны не на основе трудовой теории стоимости, а на её критике и отрицании.”2
Материальные предметы труда перестают быть товарами, когда они перестают обмениваться между людьми. Это может произойти в двух случаях. В первом случае каждый человек удовлетворяет свои материальные потребности совершенно самостоятельно, то есть производительность отдельно взятого человека огромна и универсальна. При возникновении любой потребности у отдельно взятого человека есть достаточно средств, чтобы удовлетворить ее.
Во втором случае производительность общественного материального труда такова, что предметы подлежащие потреблению ничего не стоят, в них нет физического труда людей или он ничтожно мал. Такая ситуация возникает когда физический труд людей вытеснен из материального производства, когда произошло диалектическое слияние умственного и физического труда, когда последний растворился в своей противоположности и умственный труд превратился в производительный труд материального производства, когда отрицание физического труда завершилось в умственном труде.3
В любых других случаях возникает обмен, обусловленный всем ходом исторического развития, включающий: и природное различие людей, и разделение труда по видам материальной деятельности, и разделение умственного и физического труда связанное как с усложнением труда, так и с классовым делением общества. Весь этот исторический багаж неминуемо исчезнет. Но он исчезнет диалектически. В еще большем усложнении труда и в еще большем его разделении на умственный и физический труд.
Первый случай исчезновения обмена на практике вряд ли осуществим. Человек должен быть Богом, использующий всю энергию Вселенной, так как фантазии человека безграничны.
Второй случай есть наше человеческое общество, в котором производительность труда и технологии этого труда таковы, что обмен утрачивает свое общественное значение. Он не исчезает, разнообразные предметы потребления будут исправно доставлять во все уголки обобществленного человечества, но этот обмен приобретет форму в соответствии с материальными условиями производства, где информационный обмен станет общественно значимым. Не материальные предметы, а глобальный обмен разнообразной информацией будет главенствовать в обобществленном человечестве, в основе которого будет лежать наша ушедшая далеко вперед организация производства. Будет ли этот информационный обмен порождать новые эквиваленты, нам не известно. Но нам известно одно, что социалистическое общество гораздо сложнее всех предыдущих общественных устройств вместе взятых.4 В нем гораздо сложнее отношения, порожденные более сложным производством материальных благ, где на поверхности выступают новые противоречия нематериального обмена. Стоя в капиталистической долине, куда нас привела история человеческого развития, мы вряд ли можем разглядеть детали на горных сверкающих белизной вершинах социализма, куда нам еще предстоит подняться, но мы можем видет очертания - признаки социализма.
§2 Главный вопрос социализма
В природе, как и в движении человеческого общества, нет парадоксов. Парадоксы и чудеса возникают в нашей голове, каждый раз, когда теоретические выдумки расходятся с действительностью.5
Поэтому вопрос каким образом и “по какой причине произошла утрата завоеваний социализма” становится главным только тогда, когда мы верим в чудеса, демонов и предателей. Верим, что можно устранить стоимость, будто она не порождение определенного уровня развития производительных сил и соответственно выражение определенных производственных отношений. Верим, что возможно построить социализм хоть в феодально-помещичьей России, хоть в феодальной Монголии, или в родовых отношениях африканских племен, будто он также не порождение определенного уровня производительных сил и определенных материальных условий. Как тут не вспомнить иронию Энгельса: "Не было просто того гениального человека, который явился теперь и который познал истину. Что он теперь появился, что истина познана именно теперь, — это вовсе не является необходимым результатом общего хода исторического развития, неизбежным событием, а представляет собой просто счастливую случайность. Этот гениальный человек мог бы с таким же успехом родиться пятьсот лет тому назад и тогда он избавил бы человечество от пяти веков заблуждений, борьбы и страданий."6
И наконец верим, что классы исчезают под дубинами варваров, на гильотине7, в Соловках и уплывают на “философском пароходе”8
Главным вопросом социализма был и остается вопрос реального обобществления. Чем больше реального обобществления в обществе, тем меньше в нем государственной монополии. В теоретических положениях марксизма, касающихся общих процессов развития общества и смены общественных формаций, и в действительности процесс отмирания государства начинается не в социализме и не с осуществлением социалистической революции. Этот процесс начинается в капитализме и идет параллельно с реальным обобществлением, слиянием умственного и физического труда, через еще большее разделение труда и параллельно процессам в изменении технологий функционирования средств производства, таким образом, что они обеспечивают равенство всех по отношению к этим изменившимся средствам производства, а значит параллельно исчезновению классов. Поэтому монополия, в каком бы виде она не была представлена - это не обобществление. Обобществление - это не монополия. Монополия на средства производства есть ограничение в интересах определенной группы, в то время как обобществление подразумевает прямо противоположное - доступность всех членов общества к средствам производства. Но вернемся к “коренному вопросу”.
“...Осваиваем теорию, чтобы ответить на главный вопрос политической экономии социализма: по какой причине произошла утрата завоеваний социализма. Поэтому коренной вопрос политической экономии состоит не в том, какая связь между стоимостью и меновой стоимостью, а какая связь между категорией стоимости и утратой завоеваний социализма. О том, что новый общественный строй (коммунизма) начинается с устранения стоимости в общественном производстве, классики высказывались вполне определённо.”9
Если мы поднимемся над национальной историей, то мы увидим единую историю единого человечества на всем протяжении его развития10. В этой глобальной истории народы подходят к последнему этапу большого частнособственнического цикла в разное время. Некоторые народы до сих пор находятся на очень низких ступенях, в которых неразвитые капиталистические отношения соседствуют с рабовладением и феодализмом. Человечество как генетическую память сохраняет все отношения своей истории.
Русское общество подошло к капитализму только в конце XIX и начале XX веков. Русское общество накануне всех революций ХХ века все еще оставалось феодальным обществом позднего абсолютизма (помещичий феодализм)11. Еще не разрушена община - наследие родовых и определенного этапа феодальных отношений. Еще 90% населения проживает в деревне, а пролетариат составляет 1,86% от всего населения России.12 Капитализм развивается с 1861 года, но все еще в ограниченных условиях.
“Мы не станем, конечно, утруждать себя тем, чтобы просвещать наших мудрых философов относительно того, что “освобождение” “человека” еще ни на шаг не продвинулось вперед, если они философию, теологию, субстанцию и всю прочую дрянь растворили в “самосознании”, если они освободили “человека” от господства этих фраз, которыми он никогда не был порабощен; что действительное освобождение невозможно осуществить иначе, как в действительном мире и действительными средствами, что рабство нельзя устранить без паровой машины и мюль-дженни, крепостничество - без улучшения земледелия, что вообще нельзя освободить людей, пока они не будут в состоянии полностью в качественном и количественном отношении обеспечить себе пищу и питье, жилище и одежду, “освобождение” есть историческое дело, а не дело мысли, и к нему приведут исторические отношения, состояние промышленности, торговли, земледелия и общения...”13
“Наш мир - это объективный мир. В нем действуют объективные, диалектические законы развития. От простого к сложному через диалектический кругооборот к новой сущности, как возврат к старой сущности на более высоком уровне развития - сущности, вобравшей в себя опыт движения на этом, данном, промежутке времени. Общественные отношения не составляют исключения[1]. Вот поэтому, изучая материалистическую историю людей, мы можем утверждать, что общинный, бесклассовый строй древности, сменяется рабовладельческим, затем феодальным и наконец капиталистическим строем. Знания о развитии, как четырехтактных циклах, и не только это, дает нам возможность предположить, что капитализм должен смениться новой формацией, вобравшей в себя весь опыт движения и возвратить нас в коммунизм на более высоком уровне, развившейся сущности.
Этапы развития сущности следуют один за другим, последовательно развивая внутри себя новый этап, подготавливая новый шаг в развитии, количественно изменяя сущность таким образом, что однажды совершается качественный, невозвратный переход к новому. Действительность - это совершившееся пространство-время. Но это уже изменившаяся сущность, на мгновение продвинувшаяся вперед. Поэтому сущность не возвращается к старому, будто отнимает часть количественных изменений, а движется только вперед, добавляя количественные изменения. Возврат происходит исключительно диалектически, как и движение вперед. Поэтому этапы развития не опережают друг друга. В истории человеческого общества мы видим постепенную смену общинного строя рабовладельческим, рабовладельческого - феодальным. Развившаяся сущность рабовладения есть феодализм, развившиеся сущность феодализма есть капитализм. Но мы не находим исторических фактов, чтобы рабовладельческий строй сменился капиталистическим, а затем под напором сеньориальной, земельной аристократии, уступил место феодализму. Такому развитию событий препятствуют реальные материальные условия существующие в обществе людей. Именно они, материальные условия организации труда, определяют сущность отношений. За социализмом никогда не следует капитализм, если мы определяем социализм как развившуюся сущность капитализма. Наличие капитализма всегда подразумевает развившуюся сущность феодализма.
Вся социальная сущность любого общества покоится на уровне развития производительных сил. Предыдущая сущность всегда имеет в своем основании менее развитые производительные силы, чем последующая сущность. Развитие этих производительных сил определяет движение от менее развитой к более развитой сущности. Производительные силы последующего шага всегда естественно более производительны прошлого времени. Производственные отношения старой сущности со временем становятся препятствием на пути новых производственных отношений, имеющих более высокую организацию труда. Но мы должны понимать, что более высокая организация труда, может смениться только еще более высоким уровнем производительных сил - она никогда не уступает место менее развитым производительным силам, более низкой организации труда, основанной на менее развитых производственных отношениях. Социалистические отношения, как более развитые отношения не могут уступить место отношениям ушедшей, изжившей себя эпохи, в силу того, что социализм есть более высокие производительные силы, основанные на более сложной и более производительной организации труда.
В тоже время мы видим, что капитализм, следующий за феодализмом, естественным образом более производителен в своем основании. Ограничения, которые присущи феодализму, преодолеваются капитализмом за счет более свободной организации производства. Стремление людей к более свободным экономическим отношениям, начиная с рабовладения, постоянно генерируют изменения внутри старых отношений. Отсюда, новая сущность общественных отношений содержит в себе больше свободы, чем предыдущая.
Самые гениальны умы, самые талантливые и передовые люди, не могут изменить объективные законы развития. Действуя в определенных условиях, эти люди не могут выйти за границы этих данных исторических условий, какими бы красивыми не были их идеи, какими бы благородными помыслами они не руководствовались[2]. Уровень развития производительных сил будет определять отношения в обществе. Рабовладельческий уровень развития будет соответствовать рабовладельческим отношениям, феодальный уровень будет определять феодальные отношения, капиталистические производительные силы определят капиталистические отношения. Следующий уровень изменит навсегда капиталистические отношения.
Классическим примером развития сущности общественных отношений является история русского общества. Самые невероятные политические лозунги, самые умопомрачительные теоретические кульбиты и заклинания, не смогли изменить феодальной сущности, которая в своем развитии подвела русское общество к капитализму, как более высокой организации труда, более развитым производительным силам, более мощной производительности труда и, соответственно, более свободным экономическим отношениям. Внутри феодальной сущности развился капитализм настолько, что уже советская феодальная верхушка, выступала как совокупный капиталист в условиях феодальной монополии на землю, людей и средства производства, вступающие все больше и больше в капиталистические отношения. Поэтому последние сто лет русского феодализма были вулканической магмой, пульсирующей тремя буржуазными революциями, которые не смогли преодолеть феодализм, но каждый раз продвигавшие его к новым производительным силам. Революция 1905 года, Февраль 1917 года и последовавшая за ним Октябрьская революция, все они, были следующим шагом к капитализму. Проигрывая реальным условиям феодального уровня развития производительных сил, революции подготавливали качественный переход русского общества, совершенный им в конце ХХ века. Особенно это относится к советскому периоду, осуществившему пролетаризацию страны и гигантскую революцию в производительных силах, которые стали основанием для смены феодальных отношений капиталистическими. Четвертая буржуазная революция 1985-1993 годов завершила процесс феодального развития России, продолжая развивать капитализм в новых, уже свободных условиях, а также новые, зреющие внутри капитализма отношения непохожие на советский феодализм, и превосходящие по своей производительности капиталистические отношения.”14
Для социализма недостаточно лозунгов, блестящей общественной науки и тяжелой промышленности, для социализма необходимо несколько иное. И все же, стоя в долине капитализма, мы можем видеть очертания будущего общества. Эти очертания не совпадают ни с прошлой, ни настоящей историей человечества.