- Серег! Ну, Серег! Ты че! - молодой раздосадовано смотрел, как скрывается во тьме тоннеля Шуша. - Ну, нельзя же так! Обидел девчонку и не чешется.
- Да ладно, - махнул рукой Сергей, поджав губы. - Знаем мы, зачем тебе Шуша. Вечно с нее глаз не сводишь. Будто на картину любуешься. Все прелести ее глазами уже облапал.
- Ну, ты это... Полегче! - Молодой отвернулся во тьму, где только что скрылась Шуша, напряженно сжимая кулаки и сопя.
- Ладно, ты... - усмехнулся опять Серега. - Извини. Не хотел твои чувства задевать. Знаем, что ты ее любишь.
- И не люблю вовсе! - взвинтился вновь парень, поворачиваясь к костру и возмущенно смотря на обидчика. - Не люблю! Просто так не поступают!
- "Так не поступают!" - передразнил его Серега, изобразив чересчур надутые губы и раскачивая возмущенно головой. - Ты бы лучше за собой следил. Вон как глаза вылупил, когда она пришла! И заметь, без всякого стеснения. Разве это "просто"? Да это любовь и сама что ни есть настоящая!
Молодой готов был взорваться. Его скулы нервно играли желваками, кулаки сжимались, а глаза источали молнии. Шумно дыша, он сделал шаг к Сергею, поднимая руку, тыча в того указательным пальцем и собираясь что-то гневное выдать, как рядом резко встал Ахмед.
- Все, господа! Хватит! - он подошел к обоим и встал между ними. - Развлеклись! Дашку вот обидели, - он пристально взглянул на отвернувшегося Сергея, потом обернулся и также посмотрел на молодого, - да и не разодрались чуть во время смены. Давайте спокойней. Все-таки на дежурстве. А ты Малой реже слушай Серегу. Обидно ему, что своей еще не нашел... Любви-то.
- Да, ни че не "не нашел", - тут же зашевелился на своем месте тот, обиженно пыхтя.
- Не нашел. - подтвердил Ахмед. - И не надо нам тут пыль в глаза пускать, да молодых подтрунивать! А ты не боись, - он снова повернулся к Молодому и уже мягче проговорил, положив руку ему на плечо. - Вернется твоя Шуша. Вернется. Да вот уже на следующую смену прилетит, как на крыльях. Ведь она тоже к тебе не равнодушна, дурачок.
- Вернется? - Молодой воспрял, глаза засветились, а на лице заиграла идиотская улыбка. - Правда?
- Да, правда, правда! Неужели ты думаешь, что она ради нас сюда ходит? Песни свои тут распевает? Да на кой мы ей? Сам посуди! - Ахмед широко и располагающе улыбнулся. Потом проговорил примирительно. - Ну, все. Хватит на сегодня эмоций и сказок. Вон и смена уже идет. Спать пора идти. А то - любовь... сопли... С вами опасно уже в дозор ходить...
- Ну как тут у нас дежурство проходит? - Спросил первый вошедший в круг костра. Прапор Авдеев. Полный и уверенный в себе человек. Со странными лихо закрученными усами и танкистской шапочкой поверх спутанных и грязных волос. Очевидно, он сегодня был за старшего. Следом ввалились братья Пономаревы. Длинные и сухие, "как два тополя на Плющихе", как любил говаривать тот же прапор.
- Как всегда Молодого дразните?
- И ничего они не дразнят! - снова надулся тот.
- Ну, так как дела господа? Спокойно?
- Спокойно! - подтвердил Ахмед. - Вот, Авдей, байки травили все дежурство. Кто кого переплюнет так сказать...
- Ну и кто кого? - заговорщицки прищурившись, спросил тот.
- Лучше всех Шуша рассказала, - сразу вклинился в разговор Молодой, но Серега осадил его.
- Ничего не лучше. Обычная история, как и у всех. Мы не устраивали здесь конкурсов. Не зачем. Всякая история у костра - это нечто таинственное и чарующее, так что, - он рубящим движением махнул рукой, словно что-то отрезая, - не зачем их делить на плохие и хорошие! Не зачем!
- И то, правда, - согласился Игорь, один из братьев. - В Метро сейчас столько историй ходит, что и не сосчитать.
- И в каждой, - добавил Петр, второй "тополь", - свой смысл.
- Ну ладно, смену принял, - сказал Авдей Ахмеду. - Я вас не задерживаю. Идите, отдыхайте. - Он подбросил в огонь немного поленьев и стал рыться в рюкзаке, доставая трубку. - Мы вот тоже сейчас историями займемся. Так и дежурство легче перенести, да и сон-то прогнать легче.
- Это, смотря история какая, - вдруг, заговорил Молодой, останавливаясь и оборачиваясь. - Вот если интересная, то и спать не хочется, а ежели нет, то...
- Интересная! - Важно заявил Авдей. - Других не держим. А ты, парень, иди уже, отдыхай себе спокойно.
- Дядя Вась, - не унимался Молодой, - а можно остаться? Историю Вашу послушать?
- Ты че, не устал совсем?
- Да нет, не хочется спать вовсе. Может, что интересное услышу.
- Да сиди себе на здоровье, - махнул рукой прапор. - Мне что - жалко?
- А ты ему про любовь расскажи, Авдей. - Из темноты возник Ахмед, уже успевший выйти из освещения костра, а следом, скидывая рюкзак, вернулся и Сергей. Очевидно, спать сегодня не хотелось никому.
- Про любовь, говоришь? - задумчиво почесал голову прапор, раскуривая трубку. - Что ж, можно и про любовь. Ну не совсем то, что вы хотите услышать, так как Метро все коверкает в свою сторону, но любовь там была, а еще была смерть, ну, в общем, все по-порядку...
Случилось это на одной из дальних станций. Станция практически не поддерживала контакта с большим метро. Жила одной единой общиной. Отправлялись изредка караваны, чтобы закупиться необходимыми вещами, а так в основном жители сами себя обеспечивали едой и одеждой. А что, собственно, человеку еще нужно? Разве только оружие с патронами, да кое-какие медикаменты. Это-то они и выменивали у жителей других станций. Название этой станции даже не спрашивайте - сам не знаю.
Так вот, жил на этой станции паренек один. Обычный, ничем не примечательный такой. Разве что любил он вот как вы байки послушать, да у костра посидеть со старшими. Лет двенадцать-тринадцать ему было.
Юркий такой везде нос свой сует. Везде интересно и увлекательно. Как там, наверху? Как там на других станциях? Всегда надоедал взрослым с вопросами, а тем лишь дай поболтать, особенно, когда у костра, да с чашкой чая, да еще и усталость вот как сейчас уходит куда-то, словно и не было ее вовсе.
И вот однажды нашему герою, а звали его Максим, посчастливилось услышать историю одну. Об одном чудесном цветке, который где-то здесь рядом в тоннелях прячется, и найти себя не позволяет никому. Будто бы он алого цвета и странным образом воздействует на организм человека. Чем бы тот не болел, чем бы тот не отравился и какую бы дозу радиации не получил, от всего излечивает. Но найти его трудно. Ой, как трудно. Известно только, что где-то здесь неподалеку его свет в тоннеле видели, только в каком и где, это неизвестно.
Максим, развесив уши, слушал пока человек, а это был человек, прибывший на станцию из большого метро, не закончил и не удалился, странно и тяжело кашляя.
В тот же момент он вскочил и побежал. Побежал сломя голову, словно где-то что-то загорелось, словно где-то рядом была смерть.
Подбегая к одной из палаток, он уже издалека кричал:
- Ленка! Ленка!
- Что ты орешь, как резанный? - недовольная девочка примерно его возраста уже выходила из палатки, раздраженно шипя на него.
- Лен, - проговорил он уже тише, подходя к ней. - Слушай! Сейчас один челнок рассказал... Ты не поверишь!
- Во что не поверю?
- В аленький цветочек!
- Во что? - нахмурилась Лена. - В какой еще цветочек? Что ты несешь?
- Есть такой цветочек, который людей от всех болезней излечивает, - начал он на одном дыхании. - Он где-то в наших тоннелях прячется. Его только отыскать надо! И он мамке твоей поможет, слышишь? Излечит ее недомогание!
Девочка долго смотрела на него не верящими глазами. Потом, вдруг, на них набежали слезы, и Лена взорвалась рыданиями.
- Что... Что ты такое говоришь! Как ты можешь! Придумал какой-то аленький цветочек и издеваешься тут надо мной! Уходи! И больше не смей здесь появляться! - она повернулась и быстро скрылась за пологом палатки.
Максим не знал, что делать. Он не понимал, почему она ему не верила. Почему вот так просто прогнала его? За что же?
Внезапно кто-то резко кашлянул за спиной. Максим резко обернулся. Перед ним стоял тот самый человек, который рассказывал у костра про аленький цветочек. Он долго кашлял, после чего посмотрел на Максима взглядом нездоровых глаз.
- Смерть всегда рядом, - почему-то проговорил он, а затем добавил: - Но любовь и надежда всегда намного ближе и, словно щит, противостоят этой смерти. Ты не посторонишься? Мне в эту палатку надо, я здесь за ночлег заплатил. - Он прошел мимо Максима, опять страшно закашлявшись, прямо в палатку к Лене.
О чем это он? Ее матери пока не угрожает смерть! Просто легкое недомогание, неясное пока врачам. Выздоровеет она! Выздоровеет же! А любовь? Опять, о чем это он? Трудно было признать, но к Ленке он что-то все же чувствовал. Он не мог объяснить, что, но этого ему и не надо было. Он просто каждый день выискивал ее, где бы она ни находилась, и старался побыть с ней подольше. Разве это любовь? Просто с ней ему было хорошо. Хорошо, как никогда и ни с кем. Разве это любовь? Нет, наверно... Это просто дружба. Но он уже ни в чем уверен не был. Странные слова незнакомца зажгли в нем бурю самых разных чувств, а главное зажгли в нем борьбу противоречий, так что мысли рекой потекли в его голове, направляя в одно единственное русло. И он удалился в свою палатку, так и не решив, любит он или просто дружит...
А на следующий день на станции разразилась эпидемия неясной болезни. Максим, выйдя на станцию, увидел носящихся сломя голову начальника и одетых по-походному мужчин. Он спешно отдавал приказы о срочной экспедиции в большое Метро. Нужно было что-то доставить.
Мальчик забеспокоился. Он побежал к палатке Лены, но та оказалась пуста. Беспокойство охватило его уже не на шутку. Где она? Где ее больная мать? Где тот незнакомец, который кашляет? Что происходит?
Он побежал к лазарету, где бегали люди. Хотел было войти внутрь, как путь ему преградил Волков с автоматом наперевес.
- Нельзя! - строго сказал он. Да что с ним случилось? Обычно веселый и добрый дядя... - Нельзя. Болезнь подцепишь. Вали отсюда!
- Но... Но, Петр Николаевич...
- Чего тебе? Неясно, что ли сказал?
- Да кто заболел-то?
- Ленка Жиганова с матерью, - неожиданно прогремел ответ. - И этот их... "Постоялец"
Максим на не гнущихся ногах пошел куда-то. Куда, он сам еще не знал. Но знал точно он одно - Лена дорога ему, как никто. За прошедшую ночь что-то изменилось. Да-да, изменилось. И теперь он ощущал себя продолжением девушки, не мог себя представить без нее...
- Да ладно! - прервал прапора, вдруг, Сергей. - Кто же поверит, что чувства тринадцатилетнего ребенка могут быть такими сильными? Он же ребенок!
- Это ты у нас все еще ребенок! - встрял Ахмед. - У детей-то, а в особенности в этом возрасте, чувства посильней твоих и моих вместе взятых будут!
- Ну так что? Продолжать? - прапор затянулся и, выпустив густые клубы дыма, хитро посмотрел на обоих.
- Да-да! - проговорил из-за плеча Авдея Молодой. - Если кому-то не интересно, то не всем же.
- Продолжай, - подтвердили братья, - мы тебя слушаем. - А Серега с Ахмедом еще долго тыкали друг друга локтями...
Так вот. Пришла ли эта мысль ему сразу, либо потом, когда он увидел на платформе оставленный кем-то в спешке автомат с рюкзаком, но через час Максим уже удалялся от станции по тоннелю. Куда подевались дозоры, было неясно, но ему все же беспрепятственно удалось уйти. Порой в шоковом состоянии мы такое можем нагородить, а потом сами не помним, как это случилось.
А парень был в шоке. Он только, можно сказать, осознал, что любит Лену, как на тебе, она заражена чем-то смертельным. Да, о смерти ему никто не говорил, но представьте себе, какое может быть воображение у парня, который поверил ничем не доказанным словам первого встречного.
Он шел, как в тумане, словно это был не он. Словно в него вселилось что-то. А может, и вселилось. Например, желание помочь любимой девочке, от которой он без ума.
Так вот, несколько дней он бродил по этим тоннелям. Облазил, можно сказать, все вдоль и поперек, но так ничего и не нашел. Тогда, в крайней обреченности он вышел на необитаемую станцию.
Здесь он решил сделать привал и хоть как-то отдохнуть. Развел костер из каких-то обломков. Вскипятил котелок. Сварил из того что было во взятом на платформе своей станции чужом рюкзаке себе похлебку, благо хозяин рюкзака и водой запасся. Поел и приготовился лечь спать.
Размышления о том, что же такое этот цветок, миф или реальность, а если реальность, то почему же он тогда прячется от людей и не помогает им, были готовы уже перейти в сон, как его что-то разбудило. Он присел. Медленно поглядел по сторонам. Прислушался. Вот оно. Какой-то слабый звук. То ли просто мелодия, то ли чье-то пение.
Он поежился. И не мудрено. Одному на неизвестной и необитаемой станции и так страшно без всякого пения, а тут...
В общем, в скором времени он встал и пошел на звук. Дурачок, скажете вы, но нет... Лучше сразу узнать, что это, а не сидеть всю ночь и ждать, что же это нечто все-таки выкинет.
Он поднял автомат и пошел вперед по платформе, пытаясь определить источник странной мелодии. Ясно было одно, что этот источник находится не на платформе и не в тоннелях, а где-то...
Свет его фонарика уперся в ступеньки эскалатора. Звук стал более слышим, и шел откуда-то сверху. Там был вестибюль станции.
Он медленно по ним поднялся. С каждым новым шагом мелодия усиливалась, а сверху что-то светилось. Мягко, почти незаметно. И имело розовый оттенок!
Его сердце забилось чаще. Неужели? Неужели он нашел его? Тот самый цветок. Надежду, которая оправдалась?
Он поднялся по последним ступенькам и увидел его. Посреди вестибюля в куче всякого хлама рос цветок. Как и говорил незнакомец, алого цвета, но еще он и светился во тьме. Будто лучи переполнявшей его живительной силы не могли сдерживаться внутри.
Зачарованный такой красотой, он на миг остановился, но затем, отбросив автомат в сторону, бросился к цветку, сорвал его и устремился вниз по эскалатору.
Забыв все вещи на станции, и автомат, и рюкзак, он, освещая себе путь одним лишь светом аленького цветка, побежал на свою станцию. Надежда была жива в нем. Как никогда. А душа пела. Пела от радости и любви. Скоро Ленка узнает о его чувствах. Скоро они будут вместе...
Станция оказалась безжизненной. Он брел по ней, опустив руку с таким ценным цветком вниз и перешагивая через труппы, лежавшие на каждом шагу. Он брел к лазарету. Туда, где последний раз находилась Лена. Слезы лились по щекам, а руки дрожали. Всего два дня его не было на станции, а здесь...
Он вошел в лазарет, обошел три койки и уселся на четвертую, где лежала его Лена. Темные пятна уже пошли по ее телу, а запах не оставлял никаких сомнений. Тогда он лег рядом и прижался к трупу, попытавшись уснуть... Умереть...
А на груди у его любимой девочки лежал, светясь алым, маленький цветочек. Цветок надежды. Который не справился с задачей, возложенной на него людьми и фантазией тринадцатилетнего мальчика...
- Ну, ты даешь, Авдей! - сказал первым Ахмед. - Давай, напугай мне дозорных!
- А что, мне история понравилась. - высказался Молодой. - Любовь парня была, по ходу, очень сильной.
- Не в этом дело, - заметил Сергей. - Я, конечно, слышал про одну станцию, которую эпидемия какой-то хрени свалилась, но чтобы так лихо врать можно было...
- А ты не верь. - заговорил прапор. - Я же не говорю, что это правда. Да и обсуждать мой рассказ я никого не просил.
- Больно-то надо, - пробормотал Сергей отворачиваясь.
- Ладно, мужики, - примирительно вставил Ахмед, - не собачьтесь. Может, кто еще чего расскажет?
в роли Авдея – Юрий Харитонов.