История сорок пятая
Про раздачу «втыка» вертикально вниз по служебной лестнице.
Впрочем, история даже и не об этом. А с другой стороны ведь надо с чего-нибудь начинать... Поэтому и начну с другой стороны...
На морском спасательном буксире «Строгий» я начал свою штурманскую жизнь. Как начал и что творил – это тема для отдельной истории, но... Вот дела – в четырёх строках четыре раза повторил «начать» в разных вариантах! Старею, блин!
Так вот, вторую половину лета наш МСБ бегал между Ригой и Гданьском в режиме челнока. На Гданьском судоремонтном заводе (Гданьська сточня ремонтова) стояла наша плавбаза «Николай Данилов», вот мы и возили туда запчасти, людей и прочее барахло (эстеты наверняка поморщатся, но кто как воспитан...). Под словом «барахло» я подразумеваю постельные принадлежности, конторские скрепки, канцелярский клей и вспомогательные двигатели. При чём тут люди? Ведь кадры решают всё!
В тот раз нам на палубу поставили два разобраных, но всё-равно тяжеленных двигателя. Когда погрузили первый, «Строгий» накренился градусов на пятнадцать и пришлось срочно восстаналивать положение равновесия погрузкой второго вспомогача. Вообще-то, спасательные суда совершенно не приспособлены для перевозки палубных грузов, но в те времена слово «надо!» решало всё наравне с кадрами.
Был август, жаркий и ветренный. Мы вышли из Риги и бодренько рванули по Рижскому заливу в сторону Гданьска. МСБ болтался на невысоких волнах, как поплавок. Надо сказать, что у спасательных буксиров очень высокая остойчивость и своеобразные обводы корпуса. Многие ребята, прибыв на морские буксиры с обычных морских судов, списывались после первого же рейса, не в силах одолеть морскую болезнь или хотя бы приспособиться к абсолютно непредсказуемой качке. Моряки меня поймут, а не морякам придётся поверить мне на слово.
Рейс начался с маленькой ЧПушки. Я заступил на утреннюю вахту, когда ещё локатор мог захватить берег, определил место судна по дистанции и двум радиопеленгам, взятым на СРП-5 (это такой радиоприёмник), и вышел покурить на крыло мостика, крайне довольный самим собой. Через минуту МСБ вдруг резко начал поворачивать влево. По своей малоопытности я не сразу сообразил, что к чему и только крик рулевого «караул!!!» вывел меня из состояния ступора. Не знаю, что случилось с сигаретой, может быть я её даже проглотил, но на мостик ворвался со свободными руками и ртом. Руки сразу начали крутить штурвал из положения «лево на борт» в другую сторону, а временно свободный от никотиновой зависимости рот пустился во все тяжкие в адрес рулевого. А он стоял белый, как смерть, и тряс губами, головой, руками, ногами и другими скрытыми одеждой частями своего тела.
Я вернул МСБ на прежний курс и повёл допрос с пристрастием:
- Йонас, ты какого лешего руль на борт заложил?
А Йонас, сорокалетний эстонец с литовским именем, всё никак не мог придти в себя. Вперёдсмотрящий тем временем заварил кофе и я, передав ему штурвал, продолжил допрос Йонаса, который хлебал кофе большими глотками, обжигаясь и посекундно икая. Проикавшись, он рассказал более-менее связно:
- Ты на крыло вышел, я в твою сторону начал поглядывать... Мало ли что... Качает ведь... А потом смотрю, что у меня руль вправо на двадцать градусов заложен... Я его отвожу, а он не отводится. А потом гляжу: руль вправо, а судно влево разворачивается. Вот я и закричал «караул».
Меня очень сильно взволновал его рассказ, особенно та часть, где про «караул». Ведь Йонас был моряком с огромным стажем и ему ли не знать, что моряки в случае атаса орут «полундра!», а не какой-то там «караул». Его объяснение меня не убедило:
- Я не русский и ваших дурацких слов не знаю, а «караул» - лёгкое для запоминания и почти международное.
-Так что у тебя за заскок получился? Может аксиометр заело?
Аксиометр – это такой прибор, на часы похожий, показывает положение пера руля. Если руль прямо – стрелка прямо, руль десять градусов вправо – стрелка тоже на десять градусов вправо и так далее. Не заело ни сколь...
Так вот, я вышел на правое крыло, как вы уже знаете, покурить, а на бортовой переборке, как раз у дверей, висели судовые часы. Йонас полюбовался мной, полюбовался, а потом на часы посмотрел. А они показывали ровно восемь часов двадцать минут судового времени. Какой там у него в башкарике заскок произошёл, я не знаю, но он принял часы за аксиометр, а минутную стрелку за положение пера руля. Он штурвал крутит, а минутная стрелка, зараза, назад не откручивается! А чего ей откручиваться, она идёт себе и идёт вперёд вместе со временем! Вот тут Йонас и заорал свой «караул», что на общедоступном морском просто означает «полундра» и нечего тут мудрить!
Вечером капитан в очередной раз собрал экипаж на инструктаж перед заходом в иностранный порт и, как всегда, предварил инструктаж фразой:
- Курица не птица, Польша не заграница, но... – и далее на полтора часа по отработанной схеме. Мы ведь в семьдесят восьмом ничего пока не знали о польской «Солидарности», а Лех Валенса тогда ещё вовсю трудился электриком на Гданьской сточне ремонтовой.
Кстати, в один из первых заходов на сточню я, будучи вахтенным, увидел, что какой-то польский работяга стырил молоток, забытый боцманом на палубе. По своей природной деликатности и помня об интернационализме, я не остановил поляка, а он сошёл себе спокойненько по сходне на причал, немного прошёлся вдоль борта и выбросил молоток в воду. Может, это и был сам Валенса и с нашего молотка началась его борьба против СССР? Встречу – обязательно спрошу!
На следующий день мы вышли из Ирбенского пролива и качка стала просто невыносимой. Наш второй штурман на вахту перестала выходить совсем! Да, не удивляйтесь, вторым помощником работала ветхая сорокадвухлетняя старуха! А её муж – начальником радиостанции. Маленький такой, знаете, семейный подрядик. Вот и трубил я зачастую по две вахты подряд за себя и за того парня, вернее, парниху.
Вот и на этот раз Тайга Кондратьевна даже на мостик не поднялась, только по телефону:
- Третий, ёхайды, я не приду, я тебе потом отдам...ся!
Шутница, ёхайды!
Я психанул и придумал для её вахты наказание – вымыть на мостике палубу. Моряки сначала возмущаться стали, дескать, наша вахта только иллюминаторы должна мыть и медяшку драить, но я их быстро переубедил в обратном, уже не помню как.
В общем, вперёдсмотрящий притараканил ведро воды, сыпанул туда уйму стирального порошка (не свой, не жалко) и устроил на мостике настоящий потоп да ещё и с пузыриками. Я взобрался на неположенное мне по должности капитанское кресло и оттуда руководил, как мог:
- Воду смени! Тряпку прополощи и выжми как следует! Опять воду смени! – и так далее.
В очередной раз матрос, стоя у двери левого борта, намотал тряпку на швабру и начал протирать палубу. Внезапно МСБ резко накренился вправо и матрос заскользил по палубе к правой двери. Он успешно использовал швабру в качестве руля, держа её впереди себя, и благополучно объехал все препятствия – штурвал, нактоуз магнитного компаса и рулевого, хоть я ему орал:
- Брось швабру, идиот! Швабру брось!
Он злорадно игнорировал мои наставления, типа сам заставил, а сейчас «брось» орёт! Вот и не брошу! С неброшенной шваброй он доскользил до комингса двери правого борта и нижним швабриным концом со всего размаха в этот комингс и упёрся. А верхним с таким же размахом он упёрся в... ну... в общем, в место между брючным ремнём и коленками. Я принял его боль, как свою...
На следующий день погода вообще испортилась. Скоротечные августовские штормы на Балтике – сущее наказание для мореходов! Волна короткая и высокая, не успеваешь с одной расхлебаться, как другая тут как тут. Боцман издёргался, каждый час проверяя крепления двигателей на палубе. Это ведь надо было додуматься! НАДО!
Мы уже не шли в Гданьск, а штормовали в полный рост. Капитан пару часов постоял со мной на мостике и ушёл в каюту, видимо решив, что мои действия, как штурмана, правильные и буксир я лагом к волне не поставлю.
Вдруг из пены и брызг, как Афродита, вывалилась огромная волнища, как говорят, «девятый вал». Она подняла МСБ на свой гребень и потом швырнула вниз. А за ней – такая же! Что же это получается – вал «девять с половиной»? И этот «девять с половиной» накрыл МСБ полностью, как букашку. А громко тарахтевший главный двигатель вдруг:
- Тр – т-ррр – т-рррр,- и почти остановился, но через несколько секунд опять, - т-рррр – трр – тр!
Фу-у, пронесло! А рулевого и вправду пронесло и он умчался с мостика, гм... вдаль. Я схватился за штурвал и взял управление временно на себя. Что ж, всякое бывает.
Рулевой вернулся посвежевший, но совершенно мокрый:
- Слышь, третий, там наши каюты и провизионку затопило!
Кубрики рядового состава и провизионные кладовые находились ниже главной палубы и там даже не было иллюминаторов. В общем, подвал, он и есть подвал. Видимо, боцман неплотно закрыл одну из водонепроницаемых дверей, ведущую на открытую палубу, и волной её раскупорило и выгнуло на петлях. На всякий случай вскоре боцман получил строгий выговор от капитана, но не огорчился, ведь все живы и здоровы, а петли тьфу, их переварить – раз плюнуть!
Мы пришли на рейд Гданьска ночью и нашли место для безопасной отдачи якоря. Ветер немного стих, но только немного. Лоцманская станция подтвердила проводку лишь во второй половине завтрашнего дня.
По Уставу службы на судах ФРП (флот рыбной промышленности) Государственные флаги должны нестись на кораблях с восьми утра до захода солнца, а при входе-выходе в порт и из порта – круглосуточно. Вот и я, прибыв на мостик за десять минут до начала утренней вахты, дал матросу распоряжение – поднять сначала флаг СССР на гафеле, а потом польский на фок-мачте, объяснив, что польский флаг двухцветный и белая полоса должна быть вверху, а красная внизу. Матрос повторил мои инструкции и пошёл выполнять. А ветер был очень сильным и шансы зайти в порт оставались совсем мизерными.
Матрос через десять минут вернулся и доложил о выполнении поставленных перед ним задач. Он был до невозможности худым и под два метра ростом. Мы над ним всегда подшучивали, но Алик был совершенно незлобливым и необидчивым человеком. Впрочем, почему «был»? Уверен, что он и ныне здравствует и дай ему, Бог!
Я, наконец-то, сдал вахту Тайге и удалился на заслуженный отдых. А что? Не спал ведь больше суток!
Расписание по организации мостика при входе в порт обязывало всех штурманов находиться на мостике. Меня разбудили и я поднялся наверх брать пеленга, измерять дистанции и делать прочую штурманскую канитель.
Лоцман уже был на борту, МСБ снялся с якоря и радостно заторопился в порт. Ветер стих и засияло августовское солнышко.
На входе в устье реки Висла поляки соорудили высокую стелу – памятник героям Вестерплятте и мы, проходя мимо, всегда подавали три длинных сигнала судовым тифоном, как дань уважения погибшим воинам. Вот и сейчас МСБ трижды хрипло прогудел.
У памятника стоял в строе «каре» взвод солдат, который вдруг рассыпался, как карточный домик. Капитан засмеялся:
- Вот уж погудели, так погудели. Буксир маленький, а тифон ого-го!- и он горделиво посмотрел на лоцмана.
Лоцман же не проявил по этому поводу никакого энтузиазма. Он смотрел на солдат, которые что-то кричали и ожесточённо размахивали руками, пытаясь привлечь наше внимание. Лоцман вышел на крыло мостика, но тут же вернулся и заорал на капитана:
- Пане капитане! Вы цо то творите?
Капитан уставился на лоцмана, не понимая, в чём дело, а тот продолжал кричать:
- Я за бандеру мовлю! Курва! Матка боска! Бандеру тржеба бяле до горы, чрвене до долу!
Капитан выскочил на крыло...
Надо сказать, что фок-мачта располагалась почти впритык к мостику и, чтобы проверить правильность подъёма флага, необходимо выйти на крыло. Но ведь такой ветер! Вот я и не проверил.
И вот тут мы вернёмся к названию этой истории. В течение нескольких секунд я проследил раздачу втыка сверху вниз:
- Старпом! – заходился криком с пеной у рта капитан на старпома, только что заступившего на вахту, - ты какого хрена флаг вверх ногами поднял?! Да я тебя!!!
- Тайга! – в свою очередь разорался старпом на вторую штурманиху, - Я же у тебя вахту принял, ты что, не могла проверить, как флаг поднят? И так весь переход в кровати провалялась, хоть здесь могла пошевелиться?!!
- Оскар Григорьевич. ты чего на меня орёшь, ёхайды? Я не твоя жена, ёхайды! Сейчас мужу скажу, он тебе покажет! Третий, ёхайды,ты почему флаги не сам поднимал, а матросу доверил?!! Я тебе что, девочка, что ли - по мачтам лазить, ёхайды!!!!
По палубе как раз в этот момент шёл Алик. Я открыл иллюминатор и:
- Алик, твою растак!!! Я ведь тебе ясно объяснил, как флаг надо поднимать! Ты что, блин, совсем?!!
А Алик стоял, выпрямившись во весь свой двухметровый рост и покачиваясь, как хворостинка, и только разводил руками, мол, а что я? Я человек маленький, хоть и длинный. Ветер вон какой был! Головы не поднять, сразу оторвёт...
К чему эта история? Да к тому, что крайний всегда найдётся и обязательно из подчинённых. Тот трагикомичный случай научил меня на всю жизнь: прежде, чем наказать подчинённого, найди для этого очень вескую причину, но сначала покопайся в себе! Может быть это твоя ошибка?
15.11.2011
Порт Лондон (Остров Рождества)