...Она появилась в Прикладном Институте, сверкая красотой и грацией, Ира, Ирина, Ирис, Радуга. В ней всё было прекрасно: красивой формы головка, недлинная, но гибкая шея, красивые соразмерные руки и ноги. У Иры была стройная невысокая фигура, но привлекало в первую очередь лицо правильной овальной формы, со светлоголубыми глазами, красиво очерченными неширокими ниточками бровей, и длинными ресницами, прикрывающими глаза от яркого солнца. Нежная кожа лица и рук, прямой небольшой нос, губы не толстые и не узкие, в самый раз, и подбородок – всё решительно было совершенно, не отступало от великого замысла Творца, явившего в который раз Диану, ловко двигавшуюся в «лесу» химических приборов и устройств, владычествующую над этими её подданными. И пальцы рук тоже были соразмерны, ногти на них природно красивой овальной формы.
Ира была просто прелесть: немного смущённый взгляд прекрасных голубых глаз чуть-чуть исподлобья, чуть-чуть в сторону. Длинные каштановые волосы обрамляют лицо, оттеняя его красоту, придавая юному химику Ирине, только пришедшей в Прикладной Институт на работу, вид невинной прелести, мечтающей составить счастье учёного, или инженера, или лаборанта, естественно, молодого и перспективного, как и сама Ирочка. И в мечтах Иры они вместе, она и её талантливый супруг, обогащают Прикладную Науку её химическими, его физическими, или другими важными знаниями и талантами.
Ну, а вначале Ира, с отличием защитившая диплом в университете, поступила лаборантом в группу многоопытного химика, кандидата наук Р. Петровича. Группа почти исключительно женская, только руководитель мужчина; зависть, ревность, показная женская солидарность – всё присутствует в этом коллективе, работающем в сравнительно небольшой комнате, около 30 кв. м, уставленной по периметру старыми химическими шкафами с вытяжкой. В центре – длинный лабораторный стол с химической посудой на внутренних полках, сверху уставленный приборами, горелками и весами. У стены около входной двери на небольшом высоком столике стоит спектрометр, хотя и не совсем древность, но явно не шагает в ногу со временем. В этой комнатке и протекает рабочая часть жизни нашей Ирочки.
Мужчины редко заглядывают в их небольшую комнатку, заказчики обычно действуют через завлаба, у которого есть отдельный кабинет. Сам Р. Петрович стар и женат, Ирочка свои радужные мечты с ним не связывает. Руководитель Петрович по-отечески опекает молодых лаборанток Ирочку, ещё одну красавицу Людочку, слегка, правда, полноватую, и ещё одну Люду, и ещё Люду, и Валю, а помогает ему в этом его помощница, пожилая Зинаида Борисовна, старший научный сотрудник, и тоже кандидат химических наук. Многочисленные Люды, Ира и Валя упорно постигают ремесло химика-аналитика, и каждая в свой срок поступают учиться в аспирантуру.
С молодыми сотрудниками и сотрудницами в начале своей карьеры в Прикладном Институте Ирочка выезжает в подшефный совхоз помогать селу. И в перерывах между прополкой и сбором урожая бросает взгляды на молодых аспирантов, жадно ловя задорный блеск в их глазах, частенько натыкаясь на колючие отблески солнечных зайчиков в очках остепенённых кандидатов наук, которых дома ждут не дождутся жёны и детишки. Нет, не эти очкастые и остепенённые интересуют Ирочку, хотя кандидаты игриво на неё посматривают, непроизвольно облизываясь. Ещё бы, ведь их жёны встречают мужа вечером с работы в халатах и тапочках, непричёсанные и злые, обременённые хлопотами с детьми, заботой о хлебе насущном, удручённые небольшой зарплатой мужа. Эти жёны не глядят на мужей так невинно, как эта Ирочка, взглядом, сулящим райские наслаждения. Нет, жёны обличают, гневно сверкая очами, уличают в постоянном желании изменить, уйти налево, направо, вверх и вниз, лишь бы не заниматься семьёй, давно назревшим ремонтом в доме, не говоря уж о накопившемся хламе, не вынесенном вовремя мусоре, грязном белье, раскиданном по комнатам.
А Ирочка стоит, освещённая осенним солнцем, рядом с подружкой Зойкой, симпатичной девушкой в очках, с задорной мальчишеской стрижкой, хотя её с красавицей Ирочкой, конечно, не сравнить. Прелесть Ирочка весело смеётся, сверкают её белые зубки, и прядь тёмнокаштановых волос выбивается из-под белой косынки. Очкастая Зойка оглядывает группу ребят из другой лаборатории, в центре которой стою и я, молодой аспирант, кстати, тоже в очках, и нахально подходит к нам пообщаться. А что, ведь работа уже окончена, мы собираемся топать на электричку, Зойка интересуется расписанием и получает исчерпывающий ответ от нашего вечного зама Димы, который никогда не станет завлабом, полного и высокого мужчины, который беседует в тесном кружке с друзьями Юрой и Дусей, пардон, кандидатом наук Георгием Владимировичем, «старожилами» лаборатории прикладной физики. А мы, трое аспирантов Алик, Герасим и Тучка, что тоже кличка – на самом деле Олег,- стоим рядом со «стариками», и беседуем с Зойкой, невольно поглядывая на Ирочку, что стоит к нам вполоборота, и осеннее низкое солнце отсвечивает на её волосах.
А вот осень, снова совхоз, уборка кормовой свеклы. Грязь, ботва мокрая, парни хватают свеклу за зелёный скользкий чуб, молодецки выхватывают её с чмоканьем, хлюпаньем из мокрой глинистой почвы, и кидают на ближайшую кучу. Споро убрав всю свеклу в кучи, парни присоединяются к женщинам, садятся обрезать ботву на свекле «на карандаш». По приезде бригадир совхоза объяснил научным сотрудникам, инженерам и лаборантам, что их совхоз семеноводческий, и кормовая свекла не вся пойдёт на корм, но будет по весне вновь посажена в землю, и из точки роста как раз под ботвой выгонит за лето мощный побег с соцветиями, а к осени созреют семена. И теперь Дима, заместитель руководителя лаборатории, зорко бдит, чтобы все следовали правилу «на карандаш».
Новичка лаборатории, «правдаматкиста» Виктора, так и подмывает одним чапаевским ударом очистить свеклу от ботвы. Один взмах его огромного ножа, и свекла побрита. Правда, точка роста теперь краснеет на свежесрезанной поверхности, и свекла не доживёт до весны, но чего не сделаешь ради красоты и быстроты. И только вмешательство здоровяка Димы приводит в чувство стажёра.
Женщины кропотливо трудятся, и к обеду участок лаборатории полностью убран. Кучи прикрываются ботвой, и это последнее, что было необходимо выполнить. Все идут на электричку под серым небом, того и гляди польёт дождь. И снова Ира, словно жар-птица, сияет красотой на перроне. Рядом с ней ещё одна Ира, тоже симпатичная, и Зойка фасонится рядом. Парни невольно глядят в сторону трёх девушек, «получая» порцию красоты как бы в награду за нелёгкий и унылый труд на поле.
А через пару лет работы в Прикладном Институте радужная мечта красавицы Иры исполнилась: она вышла замуж. Из всех достоинств у её мужа было одно: он ещё не был стар. Я познакомился с ним тоже в совхозе, не зная, что именно он поймал Жар-птицу Института, Иру-радугу. В тот раз мы жили в общежитии совхоза целый месяц октябрь, собирая разнообразные дары земли: яблоки, помидоры, огурцы, и конечно свеклу. Из всех посланных нашим институтом в помощь совхозу молодых парней я там заприметил одного светловолосого, полноватого рабочего, из всех видов спорта предпочитавшего спиртбол, бухаловку и керяние. Когда мы играли с местными ребятами в футбол, он всегда был готов поддержать нас, радостно опрокинув стаканчик за наши успехи. При наших неудачах он пил горькую, уныло повесив голову. Его прозвище было Пулька за склонность к карточной игре. Да и фамилия его была похожей на это прозвище. Матч мы проиграли, один из наших противников оказался молотком, в борьбе за мяч так ударил мою голову своей, что я, очнувшись время спустя, уполз за боковую линию, и больше уже не играл.
В тот же день, когда стемнело, деревенские стянулись к нашему общежитию, чтоб надрать нам, городским, задницы, и познакомиться поближе с ашими немногими девчатами, согласившимися отбыть этот месяц в совхозе. Наши городские уже были сыты поражением в футболе, новой схватки не желали, забившись в номера общежития. И лишь Пулька, натянувшись зельно пьян, вышел наружу, уселся на ступеньки крылечка, и завёл пьяную полемику с уже «разогретыми» сельскими. Обстановка на улице накалялась, и я, которому, как всегда, было «больше всех надо», попытался вытащить Пульку из «огня». В результате я получил хорошенько по кумполу, ещё успев услышать, словно со стороны, свой дикий, высокий, на фальцете истошный вопль «Убивают!», прежде чем «отъехать».
...Когда я очнулся, на крылечке всё так же сидел, покачиваясь, Пулька, продолжал, лаская, приканчивать бутылку «Биомицина», как тогда в Украине называли ходовое белое вино «Биле мицне». Сельские испарились... А через пару дней наша страда окончилась, и на обратном пути домой я с удивлением узнал, что именно Пулька – муж Иры-радуги.
С тех пор я часто встречал эту Иру, мы работали в комнатах напротив, и всегда она как бы виновато чуть склонив голову, не проходила, а проскальзывала мимо, хотя мужчины всё ещё восхищались её редкой красотой, и долго глядели ей вслед.
После десятка лет работы в нашем институте многие бывшие инженеры и лаборанты стали научными сотрудниками, младшими и старшими, со степенями кандидатов наук, и без. Защитила кандидатскую диссертацию химик Ира, но от предложения завлаба возглавить группу она стала отказываться, ожидая, что её сильно попросят. Её мучили сомнения, справится ли она. Зато одна бойкая очкастая Люда (в их лаборатории Людмил было, как больных во время эпидемии) сомнениями не страдала, и цепко ухватила новую должность, которую раньше исполнял Р. Петрович. Ирина так и осталась научным сотрудником, видимо, утешая себя тем, что она за должностями не гоняется.
Остальные Людмилы тоже не дремали, одна из них стала в конце концов завлабом, другая готовила уже докторскую диссертацию, а Люда в очках, перешедшая дорогу Ире, вовсе ушла из института в органы контроля качества продуктов, предметов и окружающей среды. Сама Ира стала ещё и преподавать в лицее, совмещая это с основной работой в Прикладном Институте.
Но это было уже потом, когда после Перестройки Прикладной Институт залихорадило, несмотря на усилия новой дирекции, и научные сотрудники стали из института исчезать, как Саади некогда сказал. Вот я, к примеру, теперь далече. А Иры-Радуги больше нет: после путешествия, которое она совершила в свой отпуск, Ира умерла на пороге своей квартиры.
10 декабря 2011 г.