В своей коюте он быстро, сменил всю мокрую одежду, вплоть до трусов и тельника.
Которые он тут же и развесил, на протянутую вдоль всей коюты, шолковую верёвку.
Теперь освободившись от житейских хлопот,он было направился на верх, но вдруг, в мотюгальник, прозванный моряками, внутренний спикер-оповщатель
Прогремел на всю каюту, и на все судно тоже, вызывая курсанта Тимощенко, на верхнюю палубу СТРа.
Услышав свою фамилию, Степан, как молодой сорванец, бегом,отправился на верх, и за какие-то двадцать секунд, встал возле сгрудившихся у правого борта, своих бротков.
И когда один из них, оглянувшись, увидел его, он сообщил всем, и толпа молча разойдясь, пропустила его к борту.
А он молча пройдя к борту, встав возле него,и взглянул с любопытством вниз.
И там внизу он увидел, на водной глади, до десяти, просто устрошающих спинных пловников,гроз морей и океанов, тех самых касаток.
Один из моряков, по дружески шлёпнув по спине Степана произнес,- они браток к тебе пожаловали и не с пустыми руками .
А в подтвержения к его словам, вдруг из под воды, вынырнула голова огромной касатки, а в зубах у неё, трепыхала огромная, одна из разновидностей, красной рыбы, зовущейся Китой.
Может и покозалось Степану, но в краткий миг, он уловил как серьёзные глаза касатки, вдруг как бы, потеплели и улыбнулись парню.
И она, огромная касатка, окуратно положив на борт ту рыбу, слегка сдовила её зубами, и огромная кита, затихнув на веки,возлежала, теперь неподвижно, на борту СТРа.
И всей своей многотонной массы, касатка рухнула в воду, а вскоре невдалеке из глубины, выскачила, может эта, а может другая.
И описав огромный полукруг, без молейшего всплеска, ушла подводу.
Косотёнок, тоже, выскочил из подводы, но он ещё не мог, как его отец.
И выпрвгнув из глубины воды невысоко, плюхнулся, всей своей массой, хоть и не большой, на свой белый животик, и обдал брызгами, все вокруг.
Он еще раза два, попытался сделать тоже самое, но у него не чего не получилось, и он подплыв к борту судна, уставился на свесившегося по пояс, своего спосителя.
Он все же ушол на дно, и вдруг выскочив, дотронулся остриём своего рыльца, до лодони Степана.
И выгнувшись, ушол, как и его отец, без сплеска на глубину.
Косатенок отплыл от судно на приличное растояние, и проделал то же самое, что и его отец, правдо с меньшей амплитудой, но так же чисто без сплеска.
И опять косотенок, подплыв, к борту судна своего друга, уткнулся острием своего рыльца ему в лодонь, и перевернувшись в воздухе, ушол под воду, чисто.
Степан улыбнулся и вдруг оглянувшись, увидел на мосту капитана.
Тот сделал ему знак пройти на мостик и Степан оставив огромную китину своим корешкам пошол не спеша туда где его ждали.
Он не ошибся, на мостике судна, кроме капитана и сторпома, не кого не было, и было видно повсему как они его ожидали.
У старпома в зубах, была его не изменная трубка, и когда он ходил капитаном, а ныняшний капитан, сторпомом, эта трубка всегда и везде, дымила.
Но как только его назночали сторпомом, а его друга капитаном, то он,капитан, просил его, госить ее, хотябы на мостике.
Эти два закодычных друга, как Вы уже догодалис, ходили в моря только вмести, один капитаном другой сторпомом.
И как Вы догодались увожаемый читатель, кто стоновился капитаном, тот и правил балом
И как тонко заметили в нороде , - Я начальник Ты дурак Ты начальник Я дурак.Но два дружбана, от этого не чуть, не стродали, а их экипожи, тем более.
И рвались на это судно, где были два друга, командира отца, с завидной настырностью.
Был у них еще и третий дружбан, но о нем чуть попоже, пока же мы узноём что произошло на этом судне.
Обычно у штурвала, всегда, в любое время суток, стоял мотрос, любого ранга, но сейчас его не было.
Ведать и правда будет серьёзный разговор,- так подумал Степан.
И как только он вошол, капитан ему прикозным тоном сообщил,- курсант Тимощенко встать у штурвала.
И Степан с улыбкой на лице, ответил,- есть.
Смотри на него Степаныч он еще улыбается.
По вырожению лица Степаныча не чего не льзя было разобрать, оно было бестрастным.
Друг знал, способности своего нынешнего начальника, и поэтому до поры до времени в его диолог не лез.
Но ему впервые, за многие годы, его трудового стажа, именно сейчас, и именно в эти секунды, захотелась стать капитаном.
И именно сейчас, отчитать этого непослушного ребенка, из за его выкинутого безрасудства, как покозалось тогда сторпому, и он впервые с капитаном, чуть не поругался.
Но он молчал, ибо не он капитан,- а вперед Батьки в пекло лезть- Это не по уставу, и даже он, его друг, не мог себе позволить - эту роскош.
Капитан все делал правильно, но он, как козалось сторпому, больше имеет права, чтоб этого сосунка как следует отругав, поставить на своё место.
И не выдержав токой экзэкуции, он все, же раскурил свою трубку, и даже капитан, не сделал ему замечанье.
Да ему и некогда было,замечать мелкие погрешности, он весь, полностью, занят был Степаном.
Его слова, сыпались, как из рога изобилья, и впервой Степану младшему стало стыдно за себя.
И за то, как эти два, ему родных человека, пока он плыл, выручать косотёнка, в кокие то доли секунд не поняли, что он сатворил.
А когда до них дошло, что этот сорвонец выкинул, первым как всегда пришол в себя капитан.
И чуть не совершил, как покозалось сторпому, еще одно безросудство.(62)
Два друга тогда стояли на мостике когда Степан младший взметнулся на борт и с него сиганул в Океан.
Капитан токой же сорви голова как его младший теска скинув с себя китель намеривался как и юнец кинуться за ним следом.
Сторпом же не дал ему это сделать, и обхвотив своего друга мертвой хваткой, вокруг талии его, своими руками, он удержал его от безрасудства.
Кэп не сдаваясь, и боясь причинить, своему другу какое бы то не было увечие, позвал на помощ мотроса, стоявшего у штурвала.
Но тот увидев взгляд сторпома, просто не решился, вмешиваться в их поединок.
А пока они боролись, там на палубе мотросы, разом заорали, ведь касатенка именно в этот момент, Стеман младший освободил, от траловых пут.
Но сторпом ослабив хватку, все ещё не решался, отпустить полностью капитана.
.................