Плюшевый Мишка жил в цветочном киоске. Правда, назвать это жизнью, было бы не совсем верно даже для сказки. Для сказки – особенно. У игрушек есть своё предназначение – дарить радость и дружить. А раз так, то они проживают свою короткую, или не очень, жизнь вместе с теми, кому принадлежат, для кого они созданы. Но у Мишки не было никого. Его друзья: зайцы, лисы, медвежата – такие же мягкие игрушки, как и он сам – остались в другой прежней жизни – в игрушечном магазине, куда привезли Мишку с фабрики и, возможно, давно нашли себе своих девочек или мальчиков. Они были кому-то, нужны и, значит, по своему, по игрушечному, счастливы. По крайней мере, до тех пор, пока их маленькие друзья не вырастут и не забудут о них. Но, всё же, они были нужны… А здесь – среди ваз и цветов – Мишка был никому не нужен. Он понял это почти сразу, как оказался в киоске и был зачем-то посажен к холодному стеклу витрины - день и ночь смотреть на суету трамвайной остановки, несущиеся по улице грязные машины и вечно спешащих хмурых людей, которые никогда не улыбались. Даже тогда, когда покупали цветы.
Сначала Мишка думал, что его кто-нибудь купит. Ведь зачем-то же его посадили на витрину? Но шли дни, потом недели… Люди иногда покупали цветы, но даже не смотрели на Мишку. Потом он понял, что так и останется здесь всеми забытый и ненужный и… потерял счёт времени. Ему было очень грустно. Хотелось плакать. Но игрушки не умеют плакать, и от того было ещё тяжелее. Даже взгляд его бусинок-глаз со временем поблек и стал печальным. Совсем не таким, каким он был в той – прежней жизни, когда он каждый день ждал самого главного чуда своей игрушечной жизни.
Правда, в киоске были ещё цветы. Мишка пытался разговаривать с ними и даже подружиться. Но цветы тоже не замечали его. Они только вздыхали иногда и, очень часто менялись. Ведь у цветов, в отличие от игрушек, своя, ещё более короткая и очень печальная жизнь.
Через какое-то время в городе пошёл снег. Потом ударили морозы. Стекло, в которое смотрел Мишка, часто покрывалось удивительными картинками. Не помогали даже свечи, которые ставили на витрину, чтобы цветы совсем не замёрзли. Улицу в такие дни было видно совсем плохо, но зато в морозных рисунках Мишка угадывал лапы новогодних, а значит, волшебных ёлок. Мишка когда-то слышал о них. Он знал, что оказаться под такой ёлкой в новогоднюю ночь, это и есть самое большое счастье любой игрушки – ведь утром сказка обязательно станет явью, и из-под ёлки его заберёт и прижмёт к себе его самый главный маленький человек, с которым и для которого он и проживёт свою жизнь. Ах, как мечтал когда-то Мишка оказаться в такой сказке! Как часто он видел, что чья-то добрая рука усаживает его под ёлку рядом с волшебным сапожком, полным конфет и мандаринов, заботливо поправляет алый бантик на его игрушечной шее и, пригасив свет, оставляет до утра – до самой главной и радостной встречи…
Вскоре в киоске развесили бумажные снежинки, а витрину украсили яркие - синие и красные огоньки гирлянды, которые не выключались даже ночью. Мишка вдруг понял, что главный волшебный праздник совсем скоро. В его игрушечной душе снова вспыхнула надежда на что-то. Но, на что именно, Мишка ещё не знал. Иногда мимо киоска люди несли ёлки. И в такие мгновения Мишка хотел крикнуть им: «Возьмите! Возьмите, пожалуйста, и меня! Я так хочу быть с вами и быть нужным вам!» Но крикнуть Мишка не мог, и люди снова проходили мимо. Да, если бы и крикнул… Мишка понимал, что главная ночь года, которая может и должна изменить всё, скоро наступит и пройдёт. Пройдёт мимо него, также как проносят мимо эти новогодние ёлки. И надежда, вспыхнувшая в его душе, начала, даже не таять, а замерзать…
Однажды Мишка увидел за стеклом витрины девочку. Он так долго не видел близко детей! Они почти никогда не останавливались у цветочного киоска и не смотрели на витрину, если проходили мимо. А девочка стояла и смотрела, даже не на цветы, а на Мишку. Сначала он не поверил в это. Но, нет – она не уходила и смотрела именно на него. Только на него! Снег падал на её длинные реснички, на смешную детскую шапочку с помпоном, а она не обращала на снег внимания и смотрела заворожено, даже не отводя взгляда. Что творилось с Мишкой в эти минуты! Маленькая льдинка, будто появившаяся с недавнего времени внутри, вроде бы растаяла. Потом стало тепло и даже жарко. И бусинки Мишкиных глаз заблестели вдруг прежним волшебным светом, заиграли огоньками гирлянды, стали живыми и радостными.
Мишка знал, что девочка скоро уйдёт. Она не могла не уйти. Но, как же он был благодарен ей за эти несколько минут, за то, что она обратила внимание на него, за тепло её восторженного взгляда, за её длинные пушистые реснички со снежинками!
Мишка не заметил, как наступила ночь, как опустела улица. Он знал, что всё равно ничего больше не произойдёт, но тепло, которое он почувствовал сегодня, всё не оставляло его, и от этого было очень хорошо.
А утром он снова увидел девочку. Она снова пришла к нему, и они опять посмотрели друг на друга. Она смотрела с той же детской восторженностью и влюблённостью, но как-то веселее. В её глазах горели маленькие озорные огоньки, которые вселяли и в него какую-то надежду.
Три дня утром – перед школой и вечером - девочка приходила к нему. Смотрела на Мишку, и они разговаривали без слов на языке, понятном только детям и игрушкам. Для Мишки это были самые счастливые дни его жизни. Девочка уходила, каждый раз, слегка помахивая маленькой рукавичкой и обещая снова вернуться. А однажды… Она не пришла, а прибежала к нему! Отёрла стекло витрины, разделявшее их, широко улыбнулась и сказала что-то на обычном – человеческом языке. Мишка, в шуме улицы, через толстое витринное стекло не расслышал её слов, но понял, что сказала она и замер, не веря в то, что может сейчас произойти!
Девочка подошла к окошку и позвала продавщицу. Мишка почти не слышал её тоненького голоска, видел краем глаза лишь её худенькую руку, показывающую на него. Даже лица девочки он теперь не видел…
- Он не продаётся! – отрезала продавщица. И спустя пару секунд, видя, что девочка не хочет уходить добавила:
- Иди отсюда, девочка. Не мешай работать!
Девочка ушла быстро, даже не взглянув на Мишку. Она почти пробежала мимо витрины, не поднимая глаз. Мишка понял, что его сказка кончилась…
Девочка не приходила ни утром, ни вечером следующего дня. Мишка как мог, всматривался через холодное стекло витрины в мельтешение улицы. Прислушивался к каждому звуку за окошком киоска. Он так хотел снова увидеть её. Хотя бы один раз! Хотя бы на один миг! Но, девочки не было.
А когда спустилась ночь, и город снова затих, Мишка взмолился всей своей игрушечной душой, не зная кому, наверное, звёздам, ведь только они теперь смотрели на него с чёрного неба, чтобы девочка снова пришла к нему! А потом он понял, что девочке тоже, очень больно сейчас, что она тоже страдает, ведь её новогодняя мечта так и не сбылась. И тогда он стал просить у звёзд, чтобы девочке стало хорошо, чтобы она не думала и не беспокоилась о нём, чтобы она нашла в новогоднюю ночь то, что больше всего нужно ей сейчас. И… чтобы она была счастлива. Ах, как он просил об этом звёзды! Казалось ещё чуть-чуть и от тоски он заревёт, как настоящий медведь! Он готов был сгореть в огне, размокнуть на свалке от дождей и мокрого снега. Он готов был отдать всю свою маленькую игрушечную жизнь за неё! Но, что он мог – маленький плюшевый всеми забытый Мишка на холодной ночной витрине? Под утро Мишка устал. Он чувствовал, что постепенно превращается из игрушки в обычные вату и материю, сшитые в виде медведя и перевязанные алым атласным лоскутком.
Покупателей на следующий день вообще не было. Люди несли большие сумки, набитые какими-то припасами и очень часто яркими оранжевыми мандаринами. Ближе к вечеру прохожие и вовсе почти исчезли. Только повсюду мерцали и бежали куда-то огоньки электрических гирлянд. Продавщица и хозяйка киоска открыли бутылку шампанского, и налив его в фужеры, сказали друг другу: «С Новым годом!». Мишка понял, что главный волшебный праздник вот-вот наступит. Но его уже ничего не волновало. Он смотрел сквозь стекло витрины на мерцающие огоньки, холодные звёзды, белый холодный снег и на большого человека в зелёном бушлате с поднятым воротником и с большой дорожной сумкой в руках.
Человек стоял здесь уже давно, иногда курил, и казалось, не знал, куда ему пойти. Как же он был похож на настоящего лесного медведя, которых было так много нарисовано в игрушечном магазине. Даже его защитный бушлат в полумраке витрины казался не зеленоватым, а каким-то бурым. Человек иногда смотрел на витрину, на цветы, а иногда на Мишку. Взгляд его был приветливым и открытым. Поэтому, или потому, что он тоже чем-то был похож на медведя, человек был симпатичен Мишке.
На долю секунды Мишка задумался о чём-то, а когда снова стал смотреть на улицу, он не увидел человека. За окном витрины снова стояла девочка! Но она в этот раз не смотрела на Мишку. Она смотрела туда, где только что стоял человек. Мишка заметил как напряжённо, с каким волнением смотрит она туда, где вроде бы должен стоять этот человек, которого Мишка не видел из-за цветов. А потом…
Девочка бросилась на шею огромного человека, и он подхватил её, обняв огромными лапами-руками. Она уткнулась своей смешной шапочкой в его бушлат, и было видно, как вздрагивает её помпончик. Девочка плакала.
Мишка видел только спину девочки, а когда удалось, наконец, увидеть лицо человека, он заметил, что и его глаза блестят от слёз. Мишка понял, что в их жизни свершилось какое-то большое, нет огромное и радостное событие, о котором просил Мишка звёзды всю предыдущую ночь. Он понял, что они счастливы и, значит… Значит эта новогодняя ночь опустилась на город не зря. Мишка тоже был счастлив.
А когда человек бережно опустил девочку на землю, она снова обвила его шею руками и что-то зашептала ему на ухо. Мишка, конечно, не мог слышать, что девочка шепчет человеку. Но уже через мгновение человек постучал в окошко цветочного киоска…
«Ах, зачем он это делает?!», – подумал Мишка.
Он снова заметил, как продавщица отрицательно покачала головой, что-то объясняя человеку. Но он не хотел, он не собирался уходить, этот большой человек похожий на медведя. К окошку подошла хозяйка киоска. Они о чём-то шептались, а потом засмеялись негромко. Человек что-то протянул хозяйке, она потянулась к Мишке, и … Мишка взлетел над цветами!
- С Новым Годом! – последнее, что услышал он, расставаясь с киоском.
Человек протянул медвежонка девочке, и та прижала его, что есть мочи к груди.
«Девочка, моя милая девочка! Ты всё-таки спасла меня!» – хотел кричать Мишка и не мог. Но, девочка и без слов снова слышала его.
Они шли по заснеженной, едва освещаемой фонарями улице, вглубь квартала, куда не добегали огоньки гирлянд, и были счастливы – все трое: он, девочка и большой человек.
- Папа, ты больше не уедешь от нас? – тихо-тихо спросила девочка, ещё сильнее прижав игрушечного медвежонка к груди.
Человек немного помолчал, а потом тоже тихо сказал:
- Никогда!
Он знал, что даже если ему когда-нибудь снова придётся уехать, то он обязательно вернётся к ним. Потому что теперь он просто не может не вернуться…
2011