Ну, здравствуй...

Любовь Шубная
     Он очень любил смотреть в окно и думать о ней. Вот сейчас по улице прокатится старенький ворчливый трамвайчик, повернется ключ в двери, и войдет она. Посмотрит на него, улыбнется и скажет:
       - Здравствуй, я – Лена.
       Она всегда говорила так – с того самого дня, когда они впервые увиделись…
Его с трудом вытащили из огромного темного фургона и занесли в эту комнату. Маленькая девочка со смешными бантиками подбежала совсем близко и засмеялась: 
     - Здравствуй! Я – Лена!
     - Это твое приданое,- сказали родители.- Будешь  замуж выходить – возьмешь трельяж с собой.- Девочка погладила зеркало и прижалась к нему щекой:
     - Прохладненькое!
     Каждое утро она бережно вытирала все зеркала мягкой тряпочкой, а потом мама заплетала ей косички, и Лена отправлялась завтракать.
     …Мама не любила смотреть в большое зеркало – в нем слишком уж видны были морщинки. Только иногда она долго рассматривала их и вздыхала. Папа вообще гляделся в зеркало на ходу – больше для приличия, чем по необходимости. Лена, мама и папа всегда уходили из дома вместе – каждый по своим делам. Хозяином оставался  Жорик – самый вредный мальчишка на свете. Он надевал папин халат, брал сигару и начинал кривляться. А однажды он закурил и выпустил такое облако дыма, что не увидел своего отражения. Противный запах стоял до самого вечера, и Жорика наказали. На следующий день мальчишка придумал новую забаву: стал плевать в приклеенную к зеркалу жвачку. Трельяжу так хотелось показать родителям, чем занимается их сын, оставшись один, но он, как всякое уважающее себя зеркало, умел хранить тайны.
     Дни  летели за днями. Зимой в доме появилась старушка, Ленина бабушка. Она была такой слабой, что родителям пришлось вести ее под руки. Больше трельяж старушку не видел, хотя и понимал, что в дальней комнате происходит что-то необычное, непривычно грустное для веселой семьи. А потом его зачем-то завесили тканью. Дом заполнился горестными вздохами и рыданиями, и в нем на какое-то время поселилась грусть. Все разговаривали шепотом, а мама долго не снимала черную косынку и не подходила к зеркалу. Даже Жорик, казалось, стал взрослее и серьезнее.
А потом наступила весна, и с нею в дом вернулась радость.
     …Прошло много лет – трельяж не знал точно, сколько. Жорик вырос и уехал на далекий Север, а Лена стала настоящей красавицей. Однажды она привела домой юношу с голубыми глазами, который очень удивился, когда Лена попросила его подойти к зеркалу и сказать:  «Здравствуя, я – Саша».  Саша приходил в гости все чаще, в семье стали говорить о какой-то свадьбе. В один из августовских дней Лена надела странный, но очень изящный наряд – белое платье с легкой фатой, украшенной цветами, и дольше обычного задержалась у зеркала. Потом мама сказала: «Пора!» Дом опустел. Поздно ночью Лена вернулась вместе с Сашей, подвела его к зеркалу:
     - Здравствуй, я – Лена! А это – мой муж!
     Она засмеялась, Саша поднял ее на руки и закружил по комнате. Лена была счастлива, и трельяж сиял от удовольствия, ловил всеми створками каждое движение молодоженов.      
Родители переехали в бабушкин дом. У Лены появилось много новых забот. Первые месяцы Саша ей во всем помогал, но постепенно отошел от домашних дел и все чаще просто валялся с газетой в руках на диване, краешек которого отражался в зеркале.
     Однажды Лена вместо своих привычных слов произнесла:
     - Пока! Не скучай! Я в командировку. Присматривай тут за Сашей!
И, улыбнувшись, ушла куда-то с огромным чемоданом.
     …Вечером по улице прокатился старенький ворчливый трамвайчик, повернулся ключ в двери, и в комнату вошел Саша с чужой женщиной. Она присела на краешек дивана,  Саша угощал ее чаем и еще чем-то, а потом стал целовать. Если бы кто-нибудь догадался прикрыть створки трельяжа! Зеркала запотели – вовсе не от того, что в кухне на плите все кипел и кипел чайник. Трельяжу было стыдно, хотя отражал он всего лишь краешек дивана.
     Утром обнаженная незнакомка подошла к зеркалу, и оно скривилось от возмущения.
     - Фу, какое мерзкое стекло! Я в нем такая толстая,- сказала женщина.- И ноги какие-то кривые!
     Саша обнял ее за талию и удивленно посмотрел в зеркало:
     - Что за чертовщина! Королевство кривых зеркал какое-то! Наверное,  Ленка пыль давно не вытирала!
     Они оделись и ушли, а трельяж безразлично смотрел в окно и отражал плывущие облака. Ему казалось, что в комнате все еще стоит запах чужих духов и звучит: «Ленка…»  Ленка… Раньше его хозяйку так никто не называл.
     Вечером женщина пришла снова – и снова осталась на ночь. Так продолжалось целую неделю. Каждое утро трельяжу казалось, что сегодня он уж точно треснет от боли и обиды. Он кривился так, что однажды женщина себя не узнала. Она наклонилась к зеркалу так близко, что можно было рассмотреть каждый волосок ее неровно выщипанных бровей. Трельяж  запотел от омерзения и сильно хлопнул по ненавистному лицу створками с двух сторон. От неожиданности женщина вскрикнула и упала.
     - Что случилось? - спросил Саша.
     Она смотрела на него глазами, полными ужаса. И молча показывала на трельяж.
     Саша с трудом поднял женщину, отнес на диван, а сам подошел к зеркалу:
     - Странно… Наверное, это болезнь. Кто темноты боится, кто лифта, а эта – стекляшек…
Он потрогал створки трельяжа, взял маленькую тряпочку и стал вытирать зеркала:
     - Странно… То ноги кривые видит, то руки толстые… (Оглянулся.)  Хм… С Леной не сравнишь… Лена… Лена… Что я делаю? Ведь я люблю тебя, Лена! Прости…
     Он помог женщине одеться, вызвал такси и проводил до машины. Вернувшись, подошел к зеркалу:
     - Ну, здравствуй… Я – Саша… Все у нас будет хорошо.