Анатолий Талалай. Античность Сборник материалов. К

АНАТОЛИЙ ТАЛАЛАЙ. АНТИЧНОСТЬ (СБОРНИК МАТЕРИАЛОВ). КНИГА 4:
ФИЛОСОФЫ.
ЗАКОНОДАТЕЛИ.
ВЛАСТИТЕЛИ.
АТЛАНТИДА.


    СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ 4:
ГЛАВА 10. ЦЕЗАРЬ, АВГУСТ, АВРЕЛИЙ, КОНСТАНТИН, ФЕОДОСИЙ.
ГЛАВА 11. МИФЫ И ПОЭМЫ.
ГЛАВА 12. АТЛАНТИДА.
          ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
  POSTSCRIPTUM.
  СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
       

10. ЦЕЗАРЬ, АВГУСТ, АВРЕЛИЙ, КОНСТАНТИН, ФЕОДОСИЙ.

«Великие исторические деяния, ослепляющие
нас своим блеском и толкуемые политиками
как следствие великих замыслов, чаще всего
являются плодом игры прихотей и страстей.
Так война между Августом и Антонием,
которую объясняют их честолюбивым желанием
властвовать над миром, была, возможно,
вызвана просто-напросто ревностью».
( Франсуа де Ларошфуко. Максима 7).

«Воздавать должное своим достоинствам
наедине с собою столь же разумно, сколь
смехотворно превозносить их в присутствии
других». 
(Франсуа де Ларошфуко. Максима 307).

«Истинный признак христианских добродетелей
– это смирение; если его нет, все наши недостатки
остаются при нас, а гордость только скрывает их
от окружающих и нередко от нас самих».
(Франсуа де Ларошфуко. Максима 358).

После целой серии войн, миров и переделов террит орий к концу III века до н. э. из Македонского царства Александра Великого выделились три крупных государства: Египет (с Александрией), территория в 150 тыс. кв. км, династии Птолемеев (потомков Птолемея Лага); Сирия (с Антиохией, Эфесом и Иерусалимом), территория в 3 млн. кв. км, династии Селевка; собственно Македония (с Пеллами, Кассандреей и Фессалониками), территория в 75 тыс. кв. км, династии Антигона.
Мирные отношения между этими царствами постоянно прерывались войнами, вызывавшимися не только экономическими, но также и династическими причинами. Первое время перевес имели Птолемеи, создавшие большую империю, включавшую в себя, помимо самого Египта, владения в Палестине, Финикии, Сирии, южной и средней Малой Азии.
Птолемей I Сотер, сын Лага и Арсинои, полководец Александра Македонского, фактически правил Египтом с 323 года до н. э., то есть, по времени, сразу после гибели царя Александра (хотя формальная коронация состоялась спустя восемнадцать лет, в 305 году до н. э.) и до своей смерти в 283 году до н. э. Искусный политик и талантливый организатор, он стал основателем новой, греко-македонской, династии Птолемеев (или Лагидов), правившей в Египте почти три столетия [305 - 30 гг. до н. э.].
«{Диадох} Селевк I Никатор [около 356 - 281 гг. до н. э.], полководец Александра Македонского, основатель династии Селевкидов, в 322 году до н. э. стал сатрапом Вавилона. Палестина оказалась ввергнутой в противоборство воюющих сторон... Птолемей отвоевал Палестину у сатрапа Сирии Лаомедонта в 320 году до н. э. и хозяйничал там пять лет, прежде чем уступить Антигону Одноглазому (Циклопу), главные интересы которого находились в самой Греции. В 312 году до н. э. Птолемей вернул себе Палестину, одержав победу в битве при Газе, но вскоре снова верх взял Антигон. Следующий захват Птолемеем южной части Палестины состоялся спустя десять лет. В 301 году до н. э. Палестина прочно вошла в состав империи Птолемеев ровно на сто лет {потом всё-таки Птолемеи уступили её Селевкидам}.
{В этом же, 301 году до н. э., Птолемей I Лагид одержал окончательную победу над своим заклятым врагом Антигоном Одноглазым: 80-летний Антигон погиб в битве у реки Ипса в Малой Азии. Юг Сирии отошёл к империи Птолемеев.}
Последние два десятилетия IV века до н. э. измотали жителей Иудеи. Везде в стране царила анархия. Иерусалим семь раз переходил из рук в руки, бывали годы, когда это случалось дважды. Каждый раз захват города сопровождался убийствами и разрушениями... Евреи сильно страдали независимо от того, кто одерживал победу или терпел поражение. Они вознесли хвалу богу, когда Птолемей, наконец, разгромил конкурентов... В течение следующего века Птолемеи пять раз воевали с Селевкидами, однако столкновения происходили в основном в пограничных областях Иудеи, не затрагивая центр. Сильных потрясений не наблюдалось. Сто лет правления Птолемеев для палестинских евреев были не то чтобы спокойными, но так себе – жить можно. Когда они исправно платили дань, их не трогали, предоставив самим себе».
Наместник Египта Птолемей I Сотер (Лагид) был единственным из диадохов (греческое «преемники»), умершим естественной смертью. Престол Египта наследовал сын Птолемея I и Береники I - Птолемей II, царствовавший с 283 по 246 годы до н. э. и впоследствии прозванный Филадельфом.
III век до н . э. (примерно до 20-х годов) был временем наивысшей политической мощи царства Птолемеев. Уже Птолемей I помимо Египта владел Киренаикой, Кипром, Палестиной, Южной Сирией. При его ближайших преемниках господство Птолемеев распространяется на южную и западную части Малой Азии, побережье Фракии и Геллеспонта, на острова Эгейского моря. Главной опорой Птолемеев были крупные землевладельцы, наёмники, военные колонисты и египетское жречество, которое, обеспечивая Птолемеям свою поддержку, требовало для себя особые права (как, например, права убежища). При Птолемее I был установлен в качестве государственного культ древнейшего бога Сераписа, который соединял в себе черты важнейших божеств греков и египтян. Птолемеи быстро усвоили государственные традиции царства фараонов, использовали их налаженный государственный аппарат и учение о божественном характере их власти. При первом Птолемее культ Александра Великого распространился по всему Египту. Вторым этапом в развитии царского культа было обожествление жены Птолемея Арсинои, умершей в 270 году. Последующие Птолемеи приобщались к богам вскоре после вступления на престол. Царский культ не только восходил к традиционному культу фараонов, но был и сознательным политическим приёмом правительства, при помощи которого легализовалась и укреплялась власть династии.
Царство Птолемеев было сильным централизованным государством. Царь обладал всей полнотой власти. В организации управления вековая египетская бюрократитическая традиция сочеталась с греко-македонскими принципами управления. Птолемеи, опираясь на греческое право, развивают интенсивную законодательную деятельность. Поражает обилие и мелочность дел, подлежащих решению царя, обширность канцелярской переписки. Крупные и мелкие чиновники усердно писали, переписывали и рассылали законы, распоряжения, жалобы и прочее. Делопроизводство велось на греческом языке, выработался особый канцелярский стиль и сложная терминология. При дворе Птолемеев сохранились традиции времени Александра: здесь тщательно вели «царский журнал» и обширную царскую корреспонденцию. Существовал ряд высших придворных должностей: «родственников», «равных по почёту родственников», «первых друзей», «равных первым друзьям», «друзей», «преемников» и прочих.
Все представители царской администрации старались использовать выгоды своего положения и получить как можно больше с населения. Множество людей стремилось в Александрию, поближе ко двору – источнику обильных доходов и милостей.
Вершиной административной иерархии была должность диойкета, управляющего хозяйством и финансами. Он ведал царской казной, учётом хозяйственных ресурсов, учётом и сбором поступлений, контролем расходов. Вся его деятельность была подчинена чисто фискальной цели: пополнению царской казны.
Функции прежних номархов перешли к стратегам, которые стали во главе управления нома. Секретарь, ведавший всем делопроизводством нома, назывался царским секретарём. Главным должностным лицом по финансовому управлению в номе был эконом. Дошедшая до нас «Инструкция по эконому» III века до н. э. прекрасно рисует его обширные полномочия. Они охватывали, в сущности, всю хозяйственную жизнь нома. Эконом должен был заботиться об увеличении царских доходов, об улучшении сельского хозяйства, о благоустройстве царских земледельцев, выслушивать их жалобы, следить за состоянием ирригации в номе, проводить ремонт каналов и плотин. На него же возлагался контроль за работой ткацких мастерских и маслоделов, за торговлей, за сдачей доходных статей на откуп и другое. Проверять деятельность эконома должен был контролёр. Деятельность всех должностных в номах была тесно связана с деятельностью финансовых чиновников, которые также подчинялись диойкету.
В административном центре нома находилась касса (трапеза) во главе с трапезитом, выполнявшая очень разнообразные денежные операции и прежде всего принимавшая поступления от плательщиков налога, от откупщиков и прочих. Там же находился и номовой склад зерна (тесавр), которым ведал ситолог. И трапеза и тесавр имели отделения в номах и в местечках. Многочисленный административный персонал целиком зависел от царя, получая из казны плату деньгами или натурой.
Наличие групп населения с различными правами, резко противостоящих друг другу, отразилось на судебной организации. Наряду с греческим правом сохраняло отчасти своё действие и право древнеегипетское. Существовали различные суды для египетского и греческого населения, для полисов и для хоры (сельской местности и поселений городского типа, не имевших самоуправления). Тяжбы, в которых участвовали египтяне и греки, решались в общем судилище. Громадное значение и развитие получила в царстве Птолемеев административная юрисдикция, распространившаяся на значительную часть населения Египта.
В Египте продолжали существовать древние административные и религиозные центры: Мемфис, Фивы, Гермополь, Гераклеополь и другие. Только три полиса пользовались правами самоуправления: Александрия, Навкратис, старая греческая колония, и Птолемаида, основанная Птолемеем I в Верхнем Египте. Граждане этих полисов – привилегированный слой наиболее зажиточного городского населения – составляли городскую общину и объединялись в филы и демы (они не входили в управление нома). В Навкратисе и Птолемаиде они выбирали совет города и ряд должностных лиц. В Александрии – столице государства – городского совета не было. Здесь помимо македонян и греков жили также фракийцы, критяне, иранцы, выходцы из Малой Азии, иудеи, сирийцы и, наконец, египтяне. Это многочисленное разноплеменное население Александрии, за исключением египтян, лишённых каких-либо политических прав, объединялось по этническому признаку в своеобразные общины с некоторыми органами самоуправления – политевмы, независимые друг от друга и подчинённые царской администрации, причём степень самоуправления политевм была неодинакова. Александрия была крупнейшим эллинистическим городом, резиденцией царского двора, центром ремесла, торговли, культуры.
Географ Страбон писал: «Это единственное во всём Египте место и для торговли на море, благодаря его превосходной гавани, и для торговли сухопутной, потому что всё легко свозится по реке и собирается в таком пункте, который представляет наибольший в мире рынок».
С началом II века до н. э. держава Птолемеев слабеет и перевес отклоняется в сторону Селевкидов. В 30 году до н. э. в период короткого правления последней царицы этой династии – Клеопатры – Египет был включён в состав Римской империи.
Царство Селевкидов было самым большим из эллинистических государств. Основал его Селевк I Никатор. Первоначальным ядром царства была Вавилония, доставшаяся Селевку при распределении между диадохами наследства Александра Македонского. В последующие годы Селевк, принимавший самое активное участие в бурных событиях конца IV – начала III веков до н. э., значительно расширил размеры своего царства. Уже до 303 года до н. э. в состав царства Селевкидов вошли все верхние сатрапии, то есть Мидия, Персида, Сузиана (Элам), Бактрия и Парфия, а после битвы при Ипсе – Северная Месопотамия, Северная Сирия и значительная часть Малой Азии. Селевк удачно урегулировал отношения со своим восточным соседом – Чандрагуптой, правителем обширного царства Магадхи в Индии. Селевк уступил ему территории в Пенджабе, завоёванные Александром, а также Гедросию, Арахостию и Парапамисады, получив от Чандрагупты несколько сот боевых слонов. В столицу царства Магадхи – город Паталипутру был отправлен послом грек Мегасфен, составивший потом подробное описание Индии, её природы, хозяйства, своеобразных социальных отношений, политического строя, обычаев и нравов.
Распад царства Антигона Одноглазого [301 г. до н. э.] ещё больше увеличил могущество Селевка, а после победы над Лисимахом при Курупедии [281 г. до н. э.] казалось, что Селевк сможет объединить почти все территории, входившие в империю Александра, за исключением Египта (и восточных окраин, которые он уступил индийскому радже).
Однако последовавшие после смерти Селевка в 280 году до н. э. (при попытке покорить Македонию) события – утверждение на македонском престоле в 276 году до н. э. Антигона Гоната и вторжение в Малую Азию кельтов (галатов) – заставили его наследника Антиоха I отказаться от притязаний на гегемонию в эллинском мире.
Династия Селевкидов правила в государстве Селевкидов (со столицей в Антиохии) с 312 по 64 годы до н. э. Наибольшего могущества и территориального расширения государство Селевкидов достигло при Антиохе III Великом [223 - 187 гг. до н. э.], когда оно включало Сирию, Месопотамию, часть Малой Азии, Иранское нагорье, часть Средней Азии.
Антиох III Великий сумел отвоевать Иудею у Птолемеев. Селевкид Антиох IV Епифан разорил Иерусалим и жестоко преследовал евреев. Главный город царства Селевкидов – Антиохия – находился в Сирии. Поэтому в Иудее Селевкидов и их сторонников называли сирийцами. В период правления Антиоха IV в Иудее вспыхнуло восстание Маккавеев. Власть Селевкидов над евреями сохранялась до 140 года до н. э., когда Маккавеи, воспользовавшись внутренней смутой в царстве Селевкидов, добились полной независимости Иудеи.
Основными экономическими центрами государства Селевкидов была Селевкия на реке Тигре, Антиохия на реке Оронте, Селевкия в Пиерии (на побережье Средиземного моря, порт Антиохии). Политическое и экономическое значение Селевкии на Тигре особенно выделяется на фоне «угасающего» Вавилона. Кроме Антиохии и Селевкии в плодородной долине Оронта возникли Апамея, военная столица Селевкидов, и Лаодикея. В Месопотамии также были основаны новые полисы: Эдесса, Селевкия Эрифрейская, Антиохия Харакс и другие. Селевкия на Тигре, наряду с Антиохией на Оронте, стала главным городом всего царства, с более чем полумиллионным населением, разноплемённым и разноязычным, в значительной мере переселённым из Вавилона. Много крупных полисов появилось и в Малой Азии: Антиохия (Тарс), Сарды, Апамея Киботос (Келены) – бывшая столица царства Анигона Одноглазого. В северных и северо-восточных сатрапиях городов было меньше; здесь они носили иной характер, являясь опорными пунктами Селевкидов среди местного, нередко враждебного населения, как например, Эпифания (Экбатаны) в Мидии, Гекатомпил и Сотейра в Парфии, Антиохия Маргиана (бывшая Александрия Маргиана) в Средней Азии и многие другие.
Значительно возросла роль прежних, давно налаженных торговых связей. Особенно важна была дорога, соединявшая побережье Эгейского моря (Эфес) с Месопотамией (Селевкия на Тигре) и далее с Персидой, Мидией, Бактрией, Согдианой, Индией. Селевкиды в течение долгого времени удерживали контроль над этой дорогой. По ней продвигались на далёкий Запад ценные товары Востока – шёлковые ткани, благовония, а изделия искусных ремесленников Сирии, Месопотамии и Эллады попадали в Среднюю Азию и Индию. Селевкиды, как и Птолемеи, стремились захватить в свои руки торговлю с Индией, с богатой Магадхой. Но в то время как Египет мог вести эту торговлю лишь морем, прибегая к посредничеству аравийских купцов, Селевкиды до отпадения Парфии и Бактрии господствовали над всей сухопутной дорогой в Индию. Интересы Селевкидов и Птолемеев сталкивались также в Финикии и Малой Азии. Транзитная торговля, осуществлявшаяся по важнейшему торговому пути от побережья Малой Азии через Междуречье в глубь Ирана и Средней Азии, а также по караванному пути из Аравии, по побережью Сирии через пустыню в Вавилонию, имела большое значение в хозяйственной жизни царства Селевкидов.
Рабовладение в царстве Селевкидов получило большее развитие, чем в Египте. Центрами рабовладения были не только эллинистические полисы, но и старые крупные города: Сузы, Вавилон и другие. В Сирии и соседней Палестине была широко развита работорговля. Предприимчивые дельцы охотились за людьми, причём нередко обращали в рабство местных жителей. В городах-святилищах было множество храмовых рабов. Многочисленны были также царские рабы. В состав собственно царского хозяйства входили рудники в горах Малой Азии, леса в Сирии, каменоломни, обширные земли, обрабатываемые царскими людьми, которые вносили арендную плату натурой.
В организации управления царства Селевкидов также наблюдается своеобразное сочетание местных и греко-македонских элементов. Характерные особенности царской власти: пурпурные одежды, диадема, пышный церемониал, царский культ – свидетельствуют о заимствованиях с Востока. Высшие сановники царства, как и других эллинистических государств, носили титулы «друзей», «родственников» и т. д. Они стояли во главе отдельных отраслей центрального управления.
Власть Селевкидов была прочна до тех пор, пока она находила опору в «эллинах», то есть в привилегированных и богатых, в основном – греко-македонских, слоях полисов, в армии, а также в верхах местного общества – местном жречестве, аристократии и зажиточных слоях старинных местных городских центров, группировавшихся вокруг храмов. Когда во II веке до н. э. эта социальная основа стала разлагаться, власть Селевкидов начала быстро ослабевать. Постепенно государство Селевкидов попадало под власть Рима. Династия Селевкидов в Азии просуществовала до 64 года до н. э., когда римляне завоевали последнюю территорию её государства – Сирию.
Из других царств после эпохи Александра следует отметить Пергамское царство со столицей в городе Пергаме в Малой Азии на реке Каике, существовавшее с 283 (или 282) по 133 годы до н. э. Из ещё более мелких государств в этот период большой вес приобрёл остров Родос. Своим блестящим расцветом Родос обязан географическому положению – на перекрёстке важнейших торговых путей с востока на Грецию и далее в Италию и в обратном направлении. Родосский военный и торговый флот считался одним из могущественных флотов Средиземноморского бассейна. Не меньшей известностью пользовался родосский невольнический рынок, насчитывавший десятки тысяч предназначавшихся к продаже рабов, доставляемых сюда со всех концов мира.
Из негреческих государств, окружавших эллинский мир и влиявших на его экономику, наибольшее значение имели: Босфорское (Боспорское) царство со столицей в Пантикапее; Скифское и Сарматское государства в степях южной России; Эпир на Балканском полуострове; Парфия и Бактрия в Средней Азии; Кирена, Нубия и Карфаген в Африке; Рим в Италии [смотри: 4, с. 294 - 295; 5, т. II, с. 236 - 253; 19, с. 207, с. 487, с. 503].
«Рим тогда только начал выходить за пределы Лациума и Этрурии – областей, соседствующих с собственно Римом, он уже утвердил своё господство над Кампанией {с городами Неаполь и Помпеи} и присоединил Капую к своему Союзу. Таким образом, Рим перешагнул свои границы и становился самой молодой великой державой» [48, с. 340].
Лациум или Лаций (Latium) -- это название римляне издавна связывали с греческим глаголом lanthano -- «быть скрытым».
Знаменитый римский оратор, писатель и политический деятель Марк Туллий Цицерон [03.01.106 - 07.12.43 гг. до н. э.] с гордостью говорил, что нет на земле народа, который, подобно римлянам, знал бы историю своего прошлого не только со дня основания родного города, но даже с момента рождения самого основателя города. Легенды эти сохранили для потомков греческий ритор и историк Дионисий Галикарнасский [I век] и римский историк Тит Ливий [59 г. до н. э. - 17 г. н. э.] [смотри: 60, с. 12 - 17].
Как полагают римляне, Рим (Roma) был основан в 753 году до Рождества Христова (Р. Х.) на левом берегу Тибра, недалеко от моря, в местности, где находились семь холмов (Капитолийский, Палатинский, Эсквилинский, Авентинский, Квиринальский, Целийский, Виминельский). Сначала был заселён холм Палатин (латинами), затем Эсквилин, Квиринал (сабинами) и другие холмы. О начале своего города римляне рассказывают много баснословного.
Художественное описание легенд основания Рима Читатель найдёт в книге для чтения «Древний Рим» [62].
Эней, один из защитников Трои, после греко-троянской войны, в результате которой Троя была разрушена, бежал со своим сыном, скитался по свету, пока не прибыл к берегам Италии. Они высадились недалеко от устья Тибра, в Лациуме. Сын Энея – Асканий (или Юл) основал в Лациуме город, назвал его Альба-Лонга и стал в нём царём. Через несколько поколений после Аскания в Альба-Лонге царствовал его потомок Нумитор. Его сверг коварный младший брат Амулий. Чтобы закрепить за собой престол, он приказал умертвить сына Нумитора, а его дочь, Рею-Сильвию, посвятить в весталки (так назывались жрицы богини домашнего очага – Весты, которые давали обет безбрачия и должны были соблюдать его под страхом смертной казни).
Однако у Сильвии родились мальчики-близнецы. Разгневанный и испуганный Амулий осудил Рею-Сильвию на смерть, а близнецов приказал бросить в Тибр (Tiberis). Раб, принёсший корзину с детьми к реке, не стал бросать её в воду, а оставил на берегу. Поднявшаяся вода понесла корзину по реке, а потом корзина зацепилась за ветви дикой смоковницы. Плач мальчиков услышала волчица, которая накормила детей своим молоком. Затем близнецов подобрал царский пастух и воспитал их. Они были названы Ромулом (Romulus) и Ремом (Remus). По легенде, их отцом и спасителем был Марс (Mars или Martis), италийский бог войны, вместе с Юпитером (Juppiter) и Квирином (Quirinus) входивший в троицу главных богов Рима.
В древности Марс считался богом плодородия и дикой природы, родоначальником и хранителем Рима (как отец Ромула). Ему был посвящён первый месяц римского года – март (от имени Марс). Позже именем Марса была названа планета, цвет которой напоминал цвет крови. После отождествления с богом войны Ареем основной функцией Марса стала война. Марсу было посвящено находившееся в Риме место военных смотров - Марсово поле, на котором был сооружён храм. Культом Марса в Риме ведала специальная коллегия жрецов – салии. Главной святыней бога были якобы упавшие с неба щит и копьё Марса. Этот щит (анкил) считался залогом непобедимости Рима. Чтобы враги не могли выкрасть его, было сделано ещё 11 точно таких же щитов. Во время праздника Марса салии проходили в торжественной процессии с этими щитами.
Когда Ромул и Рем выросли, случилось так, что они убили Амулия и возвратили престол своему деду Нумитору, но не пожелали оставаться в Альба-Лонге, а решили основать город на том месте (Палатинский холм), где были выброшены Тибром. Братья рассорились из-за того, чьим именем назвать новый город, где его начать строить и кому из них стать царём. В ссоре Ромул убил брата. Город был назван именем своего основателя (Roma от Romulus), и Ромул стал его первым царём. По преданию, Ромул правил в 753 – 716 годах до н. э. После обожествления Ромулу присвоили эпитет Квирин (Quirinus – буквально: «копьеносный»).
Позднее римские писатели и учёные уверяли, что они смогли точно высчитать и определить дату основания города: это знаменательное событие произошло, по их словам, 21 апреля 753 года до нашей эры.
Историки- учёные относят легенду об основании Рима к числу так называемых этиологических легенд, то есть легенд, созданных с целью объяснить причину того или иного события. Легенда о Ромуле была выдумана, чтобы объяснить возникновение и название города. По легенде Рим основан потомками троянского (греческого) царя Энея. Это можно объяснить только влиянием на римлян греческой культуры, а нам известно, что это влияние стало проявляться не ранее III века до н. э. [смотри: 62, с. 5 – 9].
В легендах сохранилась и память об экспансии этрусков, приведшей к распространению этрусского влияния от Альп до Кампании. Первоначально этруски закрепились в Кампании и действовали в контакте с некоторыми греческими поселениями (например, Сибарисом). На севере Италии (Italia) этрусками был основан ряд городов; так основателем Мантуи и Фельзины (позднее Бонония, ныне Болонья) считался перузинец Авкн. Мантуя ещё в период римского господства сохраняла черты этрусского города. Основание и развитие самого Рима (в Лации) происходило не без участия этрусков [смотри: 5, т. I, с. 635].
Первые два столетия Рим не выделялся среди других городов Италии ни могуществом, ни численностью населения. Главную роль в общине в первые века её существования играли патриции (от латинского pater – отец) – коренные обитатели первоначальной территории города. Римская патрициальная община первоначально состояла из трёх римских племён: рамны, тиции и луцеры, которые назывались трибами (лат. tribus). Они покорили окрестных жителей и превратили их в зависимое, лишённое политических прав население. Покорившиеся патрициям люди – их называли плебеями – могли владеть землёй, служили в римской армии, но не участвовали в Народном собрании и не могли быть выбраны на государственные должности. Им было запрещено брать себе жён из патрицианских семей и выдавать своих дочерей за патрициев.
Между патрициями и плебеями не было почти ничего общего. Патриции жили внутри города, а плебеи – по окраинам и в деревнях. Патриции считали достойным для себя занятием только земледелие и войну, плебеи же, кроме того, занимались торговлей и ремёслами. Хотя некоторые плебеи на родине считались знатными, но в Риме патриции презирали их, не роднились с ними, даже не пускали их в храмы.
Впоследствии, в оформившемся римском государстве трибами стали называться административно-территориальные округа, по которым проводились народные собрания (трибутные комиции), ценз (перепись), набор в армию и т. д.
Во главе Рима стояли рекс (вождь союза племён) и Сенат (лат. senatus, от senex – старик) - Совет старейшин.
Постановления Сената (в дальнейшем и консулов, и императоров) назывались декретами (лат. decretum).
Латинские слова «сенат» и «декрет» (наряду со многими другими) вошли в европейские языки – французский, русский, польский и другие. Во Франции декретами называли законодательные постановления высших органов власти, созданных Великой французской революцией [1789 - 1794 гг.] и Парижской коммуной [18.03.1871 - 28.05.1871 гг.].
В России в первые годы советской власти наиболее важные постановления правительства (Совнаркома) тоже называли декретами: например, «Декрет о мире», «Декрет о земле» и т. д.
В ряде стран (США, Франция, Италия и другие) сенатом называют верхнюю палату парламента (фр. parlement, от parler – говорить) – выборного высшего законодательного органа власти.
В российском государстве сенат [1711 - 1918 гг.] был одним из высших правительственных органов, члены которого назначались царём. При Петре I [1689 - 1725 гг.] он был высшим органом надзора за всеми правительственными учреждениями. С 1722 года Сенат возглавлял генерал-прокурор. В течение XVIII века в связи с появлением других высших государственных учреждений – Верховного тайного совета, кабинета министров и других – роль Сената стала падать. С начала XIX века он превратился в высший орган суда и надзора.
Высшая власть в Риме принадлежала Народному собранию, состоявшему исключительно из патрициев. Слово «рекс» принято переводить словом «царь», и весь начальный период истории Рима поэтому называют «царским».
Это обозначение не совсем правильно, так как рекс не имел власти неограниченного правителя. Должность рекса, как это обычно бывает при первобытно-общинном строе, ещё не передавалась по наследству, и власть его была ограничена Народным собранием и Советом старейшин. Стремясь сохранить военную мощь всей своей общины, рекс часто выступал против произвола знати, защищая интересы рядовых воинов [смотри: 66, с. 5].
Цари рода Тарквиниев, правившие в Риме в VI веке до н. э. - бесспорно, этрусского происхождения. В культе и политических установлениях Рима этрусское влияние очевидно. Триада римских богов: Юпитер (Juppiter или Jovis), Юнона (Juno), Минерва (Minerva), почитавшаяся на Капитолийском холме, - копия триады этрусских богов, отождествлённых, в свою очередь, с греческими божествами: громовержец Тиния (Зевс), его супруга Уни (Гера), дочь Минерва (Афина). Аполлону этруски поклонялись под его греческим именем.
Письменность в Риме существовала уже в царский период. Алфавит был заимствован римлянами, очевидно, у греков, жвших в Кумах, на западном побережье Апеннинского полуострова. Историк Дионисий Галикарнасский [конец I века нашей эры] утверждал, что он своими глазами видел текст договора царя Сервия Туллия с латинскими городами относительно постройки на общие средства храма Дианы на Авентинском холме. Буквы в тексте по своей форме - договор был вырезан на медной колонне – напоминали древнейшие греческие.
В 1900 году на римском Форуме при раскопках был найден на месте легендарной гробницы Ромула так называемый «Чёрный камень», содержащий надпись, сделанную бустрофедоном (одна строка написана слева направо, следующая – справа налево и т. д.). Формы букв близки к греческим. Эта надпись почти не поддаётся дешифровке, в ней содержится, видимо, какое-то заклятие и встречается слово «царь» (rex).
Ещё в царский период началось отделение ремесла от сельского хозяйства. Плутарх приписывает царю Нуме Помпилию учреждение ремесленных союзов (плотников, горшечников, кожевников, медников, золотых дел мастеров и т. д.).
Предпоследний царь Рима, Сервий Туллий, покровительствовал плебеям и, чтобы сблизить их с гражданами, привлёк к воинской повинности. До этого на войну ходили только патриции. Сервий ввёл и ценз, то есть оценку имущества всех патрициев и плебеев. На основании ценза патриции и плебеи были разделены на пять призывов или классов. В первый класс входили патриции; на войну они должны были являться в тяжёлом и, следовательно, более дорогом вооружении и первые вступали в битву. По остальным четырём классам распределялись плебеи, и ходили они на войну в более лёгком и дешёвом вооружении. Сервий также ввёл в обычай устройство общих собраний патрициев и плебеев за городом, на Марсовом поле.
На Марсовом поле, расположенном на берегу Тибра, до этого проходили и собрания центуриатных комиций (воинских подразделений).
На этом собрании патриции и плебеи располагались в таком же порядке, как перед битвой: в передних рядах стояли патриции и всадники, а за ними – плебеи. Хотя привлечение плебеев к военной службе было выгодно Риму, патриции возненавидели за это Сервия и убили его. Участник убийства, зять Сервия, наследовал престол и стал известен в истории под именем Тарквиния Гордого.
В Риме, как и у этрусков, была распространена так называемая клиентела – принятие обедневших и неполноправных людей (в основном, пришлых, не имеющих гражданских прав) под «покровительство» знатных лиц, патронов. Лица, которым оказывалось покровительство, назывались клиентами.
По преданию, вскоре после изгнания Тарквиниев из Рима Ларт Порсена, царь этрусского города Клузия, захватил и разграбил Рим. Но этот поход Порсены носил характер скорее грабительского набега и к восстановлению власти этрусков над Римом не привёл. Известно, что именно с Порсеной Рим имел договор, по которому римляне обязывались ввозить железо только для нужд сельского хозяйства (изготовление сельскохозяйственных орудий – мотыг, борон, кос, граблей, лопат и других орудий).
Для древних римлян играли большую роль не только культурные и экономические взаимоотношения с этрусками: политическая история раннего Рима тесно связана с этрусской историей [смотри: 5, т. I, с. 635 - 636; т. II, с. 116, с. 117].
С усилением знати патриции перестали мириться с обременительной для них властью рекса. Изгнанием последнего (седьмого) рекса, (царя) Тарквиния Гордого (Tarquinius Superbus), этруска по происхождению, заканчивается «царский период» [510 г. до н. э.], и в Риме устанавливается правление патрициев, которое они назвали «res publica» («общенародное дело» или «общественное дело», «государство») - республика.
Республика – форма государственного устройства, при которой верховная власть в государстве принадлежит избранным на определённый срок органам власти.
Обращаем внимание Читателя на совпадение дат греческой и римской истории: 510 - 509 годы до н. э. – падение тирании в Афинах и реформы Клисфена, и 510 (или 509) год до н. э. – традиционная дата установления республиканского строя в Риме. Заметим также, что изгнание последнего римского царя Тарквиния Гордого, согласно легенде, произошло не без участия Дельфийского оракула.
Патриции стали выбирать из своей среды двух консулов, власть которым вручалась только на год. Благодаря этому, консулы больше зависели от патрициев, чем рексы с их пожизненной властью.
Основным содержанием внутренней истории первых двух веков Республики была борьба патрициев и плебеев. Эта борьба развернулась вокруг двух жизненно важных вопросов: аграрного (и связанного с ним долгового вопроса) и вопроса о политических правах. Борьба за политические права была лишь следствием борьбы за землю. Ожесточение, с которым велась борьба между патрициями и плебеями вокруг аграрного вопроса, объясняется, в первую очередь, тем, что этот вопрос в земледельческом Лации имел жизненно важное значение. Он осложнялся тем обстоятельством, что у патрициев и плебеев были существено различные формы землепользования. Плебеи первоначально владели очень небольшими земельными участками на правах частной собственности. У патрициев же основная масса земли считалась принадлежащей всей патрицианской общине. Это был так наываемый ager publicus (общественное поле).
Согласно преданию, ещё Ромул наделил каждого римского гражданина участком земли в два югера (югер равен 0,25 га), который считался его собственностью и передавался по наследству. Но это был лишь приусадебный участок, вся же остальная земля считалась общественным полем. Только патриции имели право занимать (оккупировать) для себя и своих клиентов из этого земельного фонда такое количество земли, какое они могли использовать не только для земледелия, но и для скотоводства. Объём общественного поля непрерывно увеличивался, так как по римскому обычаю часть захваченных во время войн земель (одна треть, а иногда и две трети) конфисковывалась в пользу Рима и превращалась в общественное поле. В скором времени использование общественного поля становится основным источником обогащения патрициев. Плебеям для того, чтобы добиться доступа к общественному полю, необходимо было вырвать из рук патрициев политическую власть. Поскольку в античном обществе владельцем земли юридически мог быть лишь полноправный член общины, вопрос о политических правах был, по существу, оборотной стороной вопроса о земле.
Хотя плебеи, наряду с патрициями, служили в армии и защищали родину, но, попрежнему, не принимали никакого участия в управлении общиной и не имели своих представителей среди должностных лиц. Отсутствие писаных законов давало широкий простор для произвола аристократических судей, выбиравшихся также из патрициев. Лучшая земля в Риме принадлежала патрициям, а участки плебеев были настолько малы, что урожая часто не хватало, чтобы прокормить семью. Приходилось занимать хлеб у богатых патрициев, и должника и членов его семьи в случае неуплаты обращали в рабство.
Ранняя история Рима окутана густым мраком, и мы мало знаем о ходе событий, которые привели к уравнению в правах плебеев и патрициев. Одним из ранних примеров борьбы плебеев и патрициев является так называемая первая сецессия (то есть уход плебеев из Рима). Согласно рассказу Тита Ливия, в 494 году до н. э. плебеи, изнывавшие от притеснений патрициев и обременённые долгами, отказались выступить в военный поход и в полном вооружении удалились из Рима на Священную гору, где стали лагерем. Уход плебеев породил панику среди римлян, упала боеспособность римской армии, патриции боялись, что плебеи могут основать своё самостоятельное государство. Патриции были вынуждены пойти на переговоры и согласиться на создание специальной магистратуры народных трибунов, которые могли избираться только из числа плебеев. Согласно традиции, с 494 (или 471) года до н. э. в Риме начали избираться народные трибуны из плебеев (tribuni plebis) – высшие должностные лица (магистраты). Ежегодно избиралось сначала 2, 4, 6, затем 10 народных трибунов (плебейских трибунов). Личность народного трибуна считалась неприкосновенной. Первоначально их обязанности заключались в защите плебеев от произвола патрицианских магистратов. Поэтому им предоставлялось право приостанавливать проведение в жизнь распоряжений этих магистратов (право veto - «запрещаю»). Трибуны могли наложить вето на любое распоряжение должностных лиц и даже на решения сената. Позже трибунам предоставили право созыва плебейских собраний, а в дальнейшем, предположительно, и заседаний сената. Учреждение должности народного трибуна – крупнейшая победа плебеев в борьбе с патрициями.
Историческая традиция упоминает о трёх сецессиях, но многие учёные считают первую сецессию легендарной и возникновение трибуната относят к несолько более позднему времени [471 г. до н. э.].
К 486 году до н. э. традиция приурочивает попытку осуществления первой аграрной реформы. Консул Спурий Кассий предложил разделить завоёванные земли между плебеями. Законопроект не прошёл, потому что ему воспротивился другой консул, а затем Спурий Кассий был обвинён патрициями в стремлении к тирании и казнён. Но уже в 456 году до н. э. народному трибуну Ицилию удалось провести закон о разделе земли на Авентинском холме между плебеями.
В 449 году до н. э. консулы Валерий и Гораций провели закон, согласно которому постановления плебейских собраний по трибам (плебисциты) прибретали силу общегосударственных законов. Это вынудило патрициев также принимать участие в собраниях по трибам и привело к тому, что в Риме возник новый и более демократический вид народных собраний – трибутные комиции.
Дальнейшая борьба между патрициями и плебеями постепенно приводит к уравниванию их прав.
В 445 году до н. э. народный трибун Гай Канулей предложил Народному собранию и сенату два закона. Первый закон отменял старинное запрещение браков между патрициями и плебеями, второй - ставил вопрос о допуске плебеев к высшей магистратуре – консулату. Прошёл только первый закон, но, в порядке компромисса, было принято постановление, согласно которому с 444 года до н. э. вместо консулов начали избираться военные трибуны с консульской властью. Доступ к этой должности был открыт и плебеям [смотри: 5, т. II, с. 119 - 121; 62, с. 46].
«Избранные в 376 году до н. э. народные трибуны, богатые плебеи Гай Лициний Столон {почти «Солон»} и Луций Секстий Латеран внесли три предложения, объединённые в одном законопроекте:
1) Отменить должность военных трибунов с консульской властью, а вместо них снова выбирать двух консулов, причём один из консулов должен обязательно быть плебеем.
2) Предоставить всем гражданам (то есть патрициям и плебеям) право пользоваться государственными землями (ager publicus), однако, с тем условием, что никто не мог владеть более чем 500 югерами (то есть 125 га) общественной земли.
3) Разрешить должникам уплачивать накопившиеся долги с рассрочкой, засчитывая при этом в счёт долга выплаченные ранее проценты.
Целых 10 лет шла борьба вокруг этого законопроекта, и десять лет подряд плебеи избирали народными трибунами Лициния и Секстия, пока, наконец, в 366 году до н. э. сенат не уступил и все три предложения не получили силу закона {«законы Лициния и Секстия»}.
По преданию, всеобщая радость в Риме по этому поводу была столь велика, что граждане воздвигли храм в честь Согласия (Concordia). После этого решающего успеха плебеи без особого труда и в сравнительно короткий срок добились доступа ко всем остальным государственным должностям и окончательно уравнялись в правах с патрициями» [62, с. 46].
Однако фактически к управлению государством привлекались только богатые плебеи, так как в это время государственные должности в Риме ещё не оплачивались.
В 326 году до н. э. в Риме был принят закон Петелия, по которому должник отвечал перед кредитором своим имуществом, а не личностью. Так в Риме, как некогда в Афинах благодаря реформам Солона, было ликвидировано долговое рабство (до сих пор патриции за долги могли обращать плебеев в рабов): закон запрещал обращать римских граждан в рабство (а плебеи теперь тоже обладали римским гражданством).
Для уравнения в правах городского и сельского населения цензор 312 года до н. э. Аппий Клавдий разрешил гражданам, не имевшим земельной собственности, приписываться не только к городским трибам, как то имело место до сих пор, но и к сельским. Теперь представители торгово-ремесленных кругов (вольноотпущенники, городской плебс), будучи более равномерно распределены по трибам, могли оказывать влияние на голосование и более организованно отстаивать свои интересы в комициях (народных собраниях). Фактически произошло приравнение денежного ценза к земельному. Примерно в это же время в Риме начали чеканить свою монету.
Аппий Клавдий, как цензор, в противовес патрицианской аристократии, включил в списки сенаторов некоторых сыновей вольноотпущенников, создав тем самым прецедент, используемый и в дальнейшем. Вероятно, к данному периоду относится и одна из последних редакций римской конституции, приписываемой царю Сервию Туллию. Должность цензора в Риме была введена в 442 году до н. э., и первоначально она замещалась только патрициями [до 351 г. до н. э.]. Цензоры избирались на полтора года; в их функции входило производство ценза (учёт граждан), распределение по центуриям и трибам, составление списка сенаторов. Постепенно возникла особая функция цензоров – наблюдение за чистотой нравов. С именем цензора Аппия Клавдия связаны два крупнейших сооружения: первая мощёная дорога от Рима до Капуи («виа Аппиа»), имевшая большое военностратегическое значение, и водопровод длиной в 15 км, обеспечивавший Рим питьевой водой.
В IV веке до н. э. плебеям стали доступны все должности, включая и высшие жреческие. К 287 году до н. э. традиция относит новую сецессию плебеев (на Яникульский холм). Под давлением плебеев назначенный из их среды диктатор Рима Квинт Гортензий провёл закон о лишении патрициев сословных преимуществ, названный «гортензиевым законом» («Lex Hortensia»). Сущность этого закона сводилась к повторению закона Валерия и Горация (очевидно, вследствие его нарушений.) Согласно закону, решения, принятые плебеями по трибам, получали силу закона и не нуждались уже в одобрении сената. Таким образом, было окончательно уничтожено различие в правовом положении патрициев и плебеев.
Многолетней борьбой в конце концов плебеи добились передела земли, запрещения превращать за долги римских граждан в рабов, доступа ко всем должностям в государстве и равных с патрициями прав в Народном собрании. В последующие периоды римской истории граждане различались уже не по происхождению, а по богатству и влиятельности предков. Семьи, представители которых из поколения в поколение входили в Сенат и занимали различные государственные должности, стали называться нобилями (в буквальном переводе - «известными», «прославленными»). Собственно, именно теперь и складываются сословия (ordines) в римском понимании этого слова. Вследствие вымирания значительной части старых патрицианских родов, с одной стороны, и роста плебейской знати - с другой, происходит слияние патрицианско-плебейской верхушки и превращение её в единое привилегированное сословие - нобилитет. Поскольку уничтожается понятие патрицианской (родовой) знати, постольку исчезает и понятие плебеев в его старом социальном значении. Для простых людей сохранилось название плебеи – плебс, применявшееся теперь к простым людям, у которых не было прославленных предков. Теперь под словом «плебс» начинают понимать просто низшие слои городского и сельского населения. В этом смысле слова «плебей», «плебейский» вошли в русский язык. Сами римляне определяли свою гражданскую общину термином civitas, под которым и следует понимать совокупность граждан, их объединение в общество и государство. Во всяком случае, именно такой смысл в это понятие вкладывали римские философы и юристы. Запрещение превращать в раба соплеменника придавало внутреннее единство и силу коллективу римских рабовладельцев [смотри: 5, т. II, с. 124 - 126].
В течение ряда столетий высшие должности в Республике занимали представители одних и тех же знатных семей, в то время как талантливые и умные люди, если только они не были знатного происхождения, не имели никакого влияния на общественную жизнь. Внутренние реформы всё-таки оказали большое влияние на историю Рима, превратив римских граждан в коллектив, сплочённый общими интересами. Среди римлян не было теперь рабов-должников, бедняк мог рассчитывать на материальную поддержку во время избирательной кампании – всё это заставляло мириться с засильем знати и несправедливостями государственного строя. Сплочённость граждан дала возможность римлянам начать успешные завоевания в Италии [смотри: 66, с. 5 - 7].
Римская религия в ранний период не была антропоморфной (бог не представлялся в человеческом облике) и в ней царствовало многобожие (политеизм). Каждый предмет и явление в представлении древних римлян имели своего духа, своё божество; так, например, было 43 бога детства: бог первого крика ребёнка, бог колыбели, бог первого шага и т. д. Долгое время в Риме не существовало изображений богов. Они появляются позже под влиянием этрусской и греческой религий. В жизни римлян значительную роль играли родовые и семейные культы. Хранителями семьи и дома считались добрые духи – пенаты и лары; души умерших предков выступали тоже как добрые божества – маны. Зато обрядовая сторона римской религии разрабатывалась чрезвычайно детально, что привело к широкому развитию жречества и жреческих коллегий. Древнейшими из них были: понтифики, имевшие верховный надзор за выполнением религиозных обрядов; авгуры и гаруспики – жрецы-гадатели по полёту птиц и внутренностям животных; весталки – жрицы богини Весты, хранительницы государственного и семейного очагов. Жреческими коллегиями были также арвальские братья - коллегия жрецов богини Земли – и салии (скакуны) – жрецы древнейшего латинского бога Марса.
Понтифики вели (предположительно, с 464 года до н. э.) летописи, в которых записывались основные факты истории Рима и устанавливалась твёрдая хронология событий (даты освящения храмов, списки консулов и т. д.). Римские историки Тит Ливий, Дионисий Галикарнасский и Плутарх в своих трудах использовали сведения из летописей понтификов, а также данные, даваемые так называемыми старшими анналистами, ведущими историю Рима и раньше 464 года до н. э. Жрецы, а также различного рода гадатели и прорицатели издавна играли большую роль в общественной жизни Рима. Ни царь, ни один патриций ничего не предпринимали без совета с авгурами, то есть жрецами, которые гадали и предсказывали будущее по грому, молнии, по полёту птиц, по тому, как куры пили, клевали и т. п. Плебеям, покорённым или переселившимся в Рим латинам, запрещалось советоваться с авгурами. Высших должностных лиц, высших жрецов и весталок сопровождали специальные служители – ликторы (лат. lictor, от ligo – вижу), отличительными знаками которых были фасцы (пучки прутьев) и топорики. Сопровождение ликторами являлось одним из атрибутов власти. Количество ликторов в каждом случае было различно. Например, консула сопровождало 12 ликторов, претора – только 6.
Лет через 200 после основания Рим можно было бы назвать «большой деревней», если бы в нём не было разных дорогих общественных сооружений, которые возводились царями при помощи этрусских мастеров. Вокруг города шли ров и вал, позднее заменённый стеной. Внутри города самый обрывистый из холмов, Капитолийский, имел стену, и на нём размещался городской кремль. Крутой юго-западный склон Капитолийского холма назывался Тарпейской скалой; с неё сбрасывали преступников, приговорённых к смертной казни. Среди города, возле бедного царского жилища, стоял храм Весты, богини городского очага.
Культ богини домашнего очага и огня был распространён почти у всех народов. В Риме алтари Весты находились почти в каждом доме, кроме того публичный культ Весты был введён ещё в царский период. Одним из первых построенных храмов был храм Весты. В этом храме изображения богини не было, а горел вечный огонь. Погасший огонь считался несчастьем. Создавая новые колонии, римляне брали огонь из храма Весты. Жрицы-весталки набирались из девочек 6 – 10 лет, родители которых должны были быть живы и принадлежать к знатным фамилиям. Они должны были поддерживать священный огонь и участвовать в обрядах, приготовлении священной пищи и в жертвоприношениях. Если же огонь угасал по их нерадивости, то главный жрец, понтифик, бичевал их, а огонь вновь возжигался посредством трения досок друг о друга. Весталки давали обет безбрачия на всё время служения Весте (до 30 лет), и если нарушали клятву, то их живыми зарывали в землю. По истечении 30 лет служения весталки освобождались и могли выйти замуж. Весталки пользовались большим почётом, их особа считалась неприкосновенной, и если жрица встречала осуждённого на казнь преступника, то тот получал свободу. Богиню Весту изображали с лицом, закрытым покрывалом, с чашей в руках, с факелом и скипетром.
Одним из замечательных храмов был храм, посвящённый Янусу (лат. Janus, от janus - крытый проход), богу двери, богу восхода и захода Солнца, а таже богу всякого благополучного начала и конца. Янус считается предшественником бога Юпитера. Храм Януса отворялся только во время войны, и римляне верили, что бог выходит из него и помогает сражающимся. Янус был изображён на дверях, воротах и имел два лица: одно – обращённое внутрь дома или города, а другое – наружу, поэтому божество называлось «двуликим». Ему был посвящён один месяц в году (теперешний «январь»). Первый день этого месяца считался праздником, в который римляне желали друг другу счастья и дарили лакомства (в наши дни – это любимый праздник – Новый год). Храм Януса-Квирина (Януса-Копьеносца) римляне решались закрывать лишь после того как во всей державе римского народа победами на суше и на море бывал упрочен мир. За время существования храма его закрывали до правления Августа всего лишь дважды: один раз – при Нуме Помпилии, и второй раз – после первой пунической войны, в 235 году до н. э. При «божественном Августе» храм закрывался трижды, что дало основание Августу говорить о преимущественно мирном состоянии римского государства при его управлении.
В наше время, намекая на свойства римского бога, двуличного человека обзывают «двуликим Янусом». Вспомним, что только месяц «январь», посвящённый Янусу, оказался неподходящим для имени «Александр» (для новорожденных в святцах Русской православной церкви).
Храм на Капитолии был построен этрусскими мастерами, как и ряд других святилищ в Риме и в остальном Лации того времени. Самое основание городов Лация (Лациума) совершалось по этрусскому обряду. Латинские собственные имена обнаруживают поразительные совпадения с этрусскими [смотри: 5, т. I, с. 636].
Примером этрусского влияния может служить культ Геркле у этрусков. Правда, у исследователей нет одного мнения о времени его появления. Некоторые полагают, что культ Геркле (греческий Геракл и римский Геркулес) распространился среди этрусков ещё в период их пребывания в эгейско-анатолийском районе и уже потом был воспринят греками и римлянами. Другие же обращают внимание, что культ этого героя-бога мог быть воспринят этрусками от греков – колонистов города Кум (Италия) в VII - VI веках до н. э., когда этруски поддерживали с ними тесные связи.
Древнейшим свидетельством почитания этрусского Геркле являются гидрии (вазы) из этрусского города Цере (Южная Италия) с изображением его подвигов. Бронзовые статуэтки Геркле появляются с VI века до н. э., а с IV века до н. э. голова Геркле изображается на этрусских бронзовых и серебряных монетах. На этрусских зеркалах Геркле изображался и как герой греческих мифов (сцены Геркле и Атлант, знаменитый титан; Геркле и Ахелой, бог одноимённой реки в Этолии, отец множества водных источников и сладкоголосых сирен; и другие), и как персонаж чисто этрусской мифологии. Бесспорно, во всяком случае, то, что этруски способствовали распространению культа Геркле (Геракла, Геркулеса) среди латинян и других италийских племён [смотри: 42, т. I, с. 284].
Покровительницей города Рима считалась богиня латинского происхождения Деа Рома.
Кроме храмов в Риме имелись и другие важные сооружения: клоака – подземные каменные трубы для осушения болот; большой цирк для состязаний патрициев на колесницах и для гимнастических упражнений; форум или рынок, где, между прочим происходили собрания патрициев; деревянный мост через Тибр. Этот мост долгое время был единственным мостом через реку, и строился он и ремонтировался (подновлялся) не этрусками, а главными жрецами Рима, которые оттого и получили своё название «мостостроителей» или, по-латыни, понтифексов (понтификов). При строительстве моста нельзя было употреблять ни одного железного гвоздя или скобы и т. д., так как, по верованию, бог Тибра, Тиберин, не хотел быть скованным железом. В действительности же без железных деталей мост строился потому, чтобы, при необходимости, например, с целью не допустить врага в город, его легче было сломать.
В устье реки Тибра римляне отстроили порт Остия (Ostia), ставший со временем крупнейшим портом империи. Его развалины были обнаружены в 7 км от Рима. Раскопками [с 1855 г.] там обнаружены остатки портовых сооружений, водопровода и различных построек (форума, театра, бань и других).
Патриции для совещаний о делах города сходились на рыночной площади, или форуме, но плебеям участие в этих собраниях не дозволялось. На форуме находился храм Диоскуров (Близнецов): согласно мифу, сыновей Юпитера (греческого Посейдона) – Кастора и Поллукса (или Полидевка – у греков).
Когда Рим расстроился, в нём появились рыбный Форум, винный Форум и другие форумы. Но главным был Forum Romanum, сложившийся в VI веке до н. э., который неоднократно перестраивался, превратившись со временем в обширный ансамбль парадных зданий: форумы Цезаря, Августа, Нервы, Траяна. Форумы, естественно, имелись и в других городах Римского государства. На главном форуме Рима стояла и статуя Гения Римского государства, которому римляне ежегодно (9 октября) приносили жертвы. В эпоху империи жертвы приносили Гению царствующего императора.
Первоначально, Гений (от лат. genus – род) – божество прародителя рода, затем – дух-хранитель человека, формирующий его характер и сопутствующий ему всю жизнь. Гений помогал только мужчинам, защитницами женщин были особые духи – юноны. День рождения римского гражданина рассматривали как праздник в честь его Гения. Иногда предполагалось, что человеку сопутствуют два Гения – добрый и злой. Своего Гения-покровителя имели не только люди, но и целые семьи, города, общины и народы. В искусстве Гения изображали в виде юноши с рогом изобилия, чашами и т. д. В народе Гения представляли и в виде змей. В современном русском языке гений (гениальность) – высшая одарённость, творческий дар.
В верованиях древних славян духи предков, патриархов рода, назывались Домовыми. Домовой являлся также хранителем хозяйства и благополучия. Его представляли в виде старика, живущего в доме, за печкой. С Домовым связаны и соответствующие обряды: его кормление, приглашение на новоселье и т. д.
О тесной связи римской и этрусской религий говорит и происхождение этрусского божества Тага. Таг (Тагес) – сын Гения, внук Юпитера, римского бога неба, света, грома и молнии, царя богов, отождествляемого с греческим Зевсом. Мифы представляли Тага мальчиком по внешнему облику и мудрецом по уму. Якобы, он явился людям неожиданно: работавший близ города Тарквиний (по имени римских царей Тарквиниев) пахарь увидел выскочившего из борозды Тага. На крик крестьянина сбежались этруски. Таг научил их искусству гадания и исчез. Поучения Тага были записаны в книги жрецов-гадателей (гаруспиков) и переданы потомству.   
Из множества римских божеств постепенно выделилась так называемая капитолийская троица: Юпитер, Марс и Квирин, где Юпитер уже выступает как верховное божество, Марс – как бог весенней растительности, а затем как бог войны, Квирин же – как его двойник. Под воздействием этрусков, а затем и греков пантеон римских богов расширяется, в нём появляются: Юнона (Гера), Минерва (Афина), Сатурн (Кронос), а затем Церера (Деметра), Меркурий (Гермес), Аполлон и другие. Римский пантеон никогда не был замкнутым, напротив, римляне часто стремились «переманить» на свою сторону богов своих соседей и даже богов противников, с которыми они вели войны. Постепенно произошло отождествление римского и греческого пантеонов и антропоморфизация (придание человеческого вида) римских богов.
В III веке до н. э. в Риме был установлен государственный культ двенадцати богов – группы высших богов Рима, заимствованных из греческой религии: Юпитер, Нептун, Марс, Аполлон, Вулкан, Меркурий, Юнона, Венера, Минерва, Диана, Веста и Церера. Эти двенадцать богов образуют высший совет богов, который собирает Юпитер. Число 12 у многих народов считалось священным, поэтому даже в некоторых местностях Греции тоже выделяли 12 главных богов.
{Вспомним о македонском царе Филиппе II, который в качестве тринадцатого  бога пожелал видеть самого себя.}
В Риме статуи двенадцати богов стояли на подъёме от Главного Форума к Капитолийскому холму. В период империи в Риме будет введён культ тринадцатого бога – Митры.
В эпоху Александра Македонского римляне вели так называемые самнитские войны – три войны римлян с возглавляемым самнитами объединением италийских племён, боровшихся за свою независимость. Самниты – горные италийские племена, их главные города – Бовиан и Беневент.
Первая самнитская война [343 - 341 гг. до н. э.] закончилась победой Рима. Во время второй войны [около 327 - 304 гг. до н. э.] самниты в 321 году до н. э. нанесли поражение римлянам при Кавдинском ущелье. Однако после реорганизации армии Рим выиграл и её. На стороне Рима в этой войне выступил Эпир. В третьей самнитской войне [298 - 290 гг. до н. э.] римляне в 295 году до н. э. одержали победу при Сентине, решившую исход войн. Средняя Италия подчинилась Риму. Во второй самнитской войне погиб союзник римлян, царь Эпира, с которым Александр Македонский имел общих предков (по матери). Когда Александр узнал о его гибели в Нижней Италии, то объявил траур по всей македонской армии [смотри: 48, с. 342].
Шахермайр пишет: «С античных времён не угасают споры вокруг вопроса, прибыли ли на Евфрат {в ставку Александра} посланцы с Тибра {из Рима}... Ни Птолемей, ни Аристобул не заметили в толпе чужестранцев римских послов {они ни слова не говорят об этом в своих сочинениях}. Но Клитарх {греческий историк, предположительно, участвовавший в походе Александра Великого и написавший его биографию, ставшую образцовой} всё же упоминает о них, хотя, казалось, у него не было причин придумывать этот факт. Страбон {греческий географ и историк, живший около 63 г. до н. э. - около 20 г н. э.} тоже упоминает их, но по другому поводу: он отмечает, что Александр выражал недовольство пиратством латинян {имея в виду римлян}. Из этого можно сделать вывод, что дипломатические отношения с Римом всё же существовали... Можно было ожидать, что Александр эахочет отомстить за смерть своего родственника. Это обстоятельство должно было представляться римлянам подходящим поводом для возобновления союза с Македонией, но это вовсе не означало, что посольство римлян прибыло {к царю Александру} с выражением покорности» [48, с. 340 - 341].
Историкам известно, например, что к Александру Македонскому в 335 году до н. э. присылали своих представителей кельтские племена (кельты, или галаты) - «варвары», жившие по берегам Адриатического моря. О дипломатических акциях и тайных операциях и интригах Рима в период попытки Александра Македонского создать империю на новых началах, мы можем только догадываться. Но очевиден тот факт, что победы Александра способствовали в дальнейшем росту могущества нового государства в Средиземноморье – Римской империи. Чтобы заключить те скудные сведения, что известны о взаимоотношениях Рима и Македонии при Александре, вспомним ещё раз (со слов Диодора) о его планах Западной экспедиции. По этому грандиозному плану Александр намеревался осуществить за несколько лет то, чего Риму потом с трудом удалось достигнуть за столетия.
«Собравшись в Александрии {Египет}, войска должны были пройти через Триполитанию {или Триполис с городами Большой Лептис, Эя и Сабрата – на южном побережье Средиземного моря, между Киренаикой и Нумидией; ныне это провинция Ливии с центром – городом Триполи}, достичь Карфагена и Гибралтара. Здесь перед ними вновь бы открылся океан, только на другом краю земли. И опять были запланированы две разведывательные экспедиции: одна – на юг, вокруг Африки, другая – на север, вдоль побережья Европы. До этой экспедиции следовало, конечно, выяснить, можно ли, продвигаясь по северу Европы, дойти до Каспийского моря. Сам замысел продвижения войск как бы предвосхищал поход Ганнибала, осуществлённый позже. Может быть, Александр покорил бы Альпы, как некогда Гиндукуш. Во всяком случае, он намеревался закончить поход завоеванием Италии и Сицилии, а также горных племён в районе Тарента. Повсюду намечалось сооружать новые торговые пункты, новые Александрии. Предполагалось также проложить новые дороги, что привело бы к расцвету торговли и ремёсел. Тогда бы на всех трёх континентах процветало единодушие и согласие... Несомненно, Александр с его полководческим гением и огромной военной мощью довёл бы и этот план до победного конца. Ему удалось бы подчинить себе западную часть ойкумены {«обитаемой земли»}: Карфаген и Сиракузы, но только не Рим {!?}... Но римлянам по уже проторённой дороге удалось бы раньше установить своё господство над странами Средиземноморья» [48, с. 341 - 342].
Этот вывод Шахермайра подтверждает подозрение, что действия Александра в последний период жизни были на руку давним противникам и греков, и египтян. Вполне может быть, что некоторые пришлые племена, расселившиеся в Европе, и были потомками тех «народов моря» (или атлантов), которых опасались египетские жрецы во времена Солона.
В III веке до н. э. на средиземноморскую арену выступает новая сила – растущее Римское государство. К этому времени цветущая пора италийских городов Великой Греции уже давно миновала. Города испытывали всё усиливающееся давление местных южноиталийских племён. Кумы пали ещё в 421 году до н. э. под натиском кампанцев, в начале IV века до н. э. в руки луканов перешли Посидония, Пина и Лаус. На западном побережье Италии только Велия (Элея) и Регий сохранили свою самостоятельность. На восточном – независимость сохранил только крупный торговый город Тарент.
В Сицилии в конце IV века до н. э. Сиракузы ещё раз сделали попытку объединить под своей властью города Великой Греции и создать державу, способную соперничать с Карфагеном в господстве над Западным Средиземноморьем. Военачальник Агафокл (бывший горшечник) приобрёл широкую популярность среди неимущих граждан Сиракуз, обещая удовлетворить их давнишные требования передела земли и отмены долгов. В глазах олигархического правительства Сиракуз активность Агафокла была опасна, на него обратили внимание, и он был вынужден уйти в изгнание. Однако вскоре Агафоклу удалось не только навербовать отряд наёмников, но и заиметь сторонников по всей Сицилии. В 316 году до н. э. отряд Агафокла ворвался в Сиракузы. Правительство было свергнуто, многие олигархи поплатились жизнью и имуществом. На созванном народном собрании Агафокл присягнул на верность существующему государственному устройству и был избран стратегом-автократором. К 313 году до н. э. Агафокл не только восстановил, но и территориально расширил великую державу Дионисия. В 310 году до н. э. Агафокл с 14 тысячами наёмников высадился на побережье Африки, взял Гадрумет, а в 307 году до н. э. - и один из крупнейших городов африканского побережья – Утику. Столица карфагенян оказалась под угрозой. Однако успешные действия Агафокла против Карфагена были прерваны неожиданными событиями.
В Сицилии вспыхнуло восстание ряда подвластных Агафоклу городов во главе с Акрагантом. Оставив армию в Африке на произвол судьбы (она вскоре сдалась карфагенянам), Агафокл вернулся в Сицилию. Ему удалось подавить восстание и по мирному договору 305 года до н. э. Сиракузы снова стали гегемоном всей той части Сицилии, которая не принадлежала Карфагену. Очевидно, в это время Агафокл принял титул «царя сицилийцев». Считается, что этот политический жест связан с событиями в Восточном Средиземноморье, где примерно в это же время диадохи, делившие между собой империю Александра, присваивали себе царские титулы. Около 300 года до н. э., не доведя войну с Карфагеном до победного конца, Агафокл под предлогом помощи Таренту начинает войну с италийскими племенами (на юге Апеннинского полуострова против бруттиев). После смерти Агафокла (289 г. до н. э.) его обширное, но непрочное государство быстро распалось, и на этот раз навсегда.
«Создать империю мирового значения удалось другому западному государству, обладавшему большими возможностями, чем Сицилийская держава и чем её соперник Карфаген, а именно – Риму».
После самнитских войн и покорения Средней Италии Рим пришёл в непосредственное соприкосновение с греческими городами Южной Италии.
В 80-х годах III века до н. э. племя луканов напало на греческий город Фурии.
Фурии в римской мифологии – богини-мстительницы; у греков им соответствуют Эринии.
Жители города обратились за помощью к римлянам, не желая принимать её от своего соперника – Тарента. Римом на помощь Фуриям было выслано войско, которое разбило и оттеснило луканов от города. В Таренте вызвало тревогу и недовольство то обстоятельство, что римляне оставили в Фуриях гарнизон. Тарентинцы сначала напали на римские военные суда, зашедшие к ним в гавань, а затем двинулись к Фуриям и изгнали из города римский отряд. Таким образом между Римом и Тарентом вспыхнула война. За помощью в войне против римлян тарентинцы обратились к эпирскому царю Пирру (Pyrrhus). Насколько Пирр был блестящим полководцем, настолько же он был авантюрен в политике.
«Пирр ухватился за предложение тарентинцев, однако его честолюбивые расчёты простирались дальше – перед ним возникла идея создания великой монархии на Западе, взамен распавшейся восточной державы Александра Македонского. Весной 280 года до н. э. Пирр высадился в Италии. Его армия состояла из 22 тысяч хорошо обученных пехотинцев, 3 тысяч фессалийских всадников и 20 боевых слонов, применение которых было заимствовано греками с Востока. Первое столкновение Пирра с римлянами произошло у города Гераклеи. Битва была чрезвычайно упорной. Исход сражения решили слоны и фессалийская конница Пирра; в результате поражения римляне потеряли Луканию, а на сторону их врагов перешли бруттии, луканы, самниты и почти все южные греческие города (за исключением Капуи и Неаполя). Весной 279 года до н. э. Пирр двинулся в новое наступление на Апулию, где римляне сосредоточили армию численностью в 70 тысяч человек. Около города Аускула произошло второе за эту войну крупное сражение. Римляне снова потерпели поражение, но Пирру победа досталась дорогой ценой («пиррова победа»). Его потери были настолько велики, что, принимая поздравления, он, по преданию, ответил: «Ещё одна такая победа, и мне не с кем будет вернуться в Эпир».
Несмотря на победы, положение Пирра в Италии сильно осложнилось (к тому же в Таренте и других городах против него росло недовольство). В это время к Пирру прибыло посольство из Сицилии: теснимые карфагенянами Сиракузы обратились к нему с просьбой о помощи. Для Пирра война в Италии явно затягивалась и требовала новых усилий и средств. Под влиянием этих обстоятельств Пирр начал переговоры с Римом, послав в Рим своего помощника, дипломата Кинеаса. После обсуждения в сенате римляне отвергли его условия мира под влиянием карфагенян (заинтересованных в удержании Пирра в Италии), предложивших Риму союз и военную помощь. Однако это не удержало Пирра. В 278 году до н. э. он с войском покинул Италию, оставив лишь гарнизоны в Таренте и Локрах. В Сицилии Пирр сначала достиг больших успехов, всюду тесня и разбивая армию Карфагена. В итоге вскоре карфагеняне удерживали в своих руках только город Лилибей. Пирр уже начал готовить флот для переправы войск в Африку, но тут начались серьёзные осложнения в его взаимоотношениях с греческими городами. Их причиной было нежелание Пирра считаться с местными демократическими традициями. В результате часть городов подняла против него оружие, а другая часть перешла на сторону Карфагена. Воспользовавшись этим, большая карфагенская армия появилась в Сицилии, в тылу армии Пирра, сведя, в конце концов, достигнутые им успехи на нет: в руках Пирра остались только Сиракузы. Между тем к Пирру из Италии приходили тревожные вести о наступлении римлян. При помощи романофильски настроенных группировок в Кротоне и Локрах им удалось овладеть этими городами. Римские войска успешно действовали и против самнитов и луканов. Греки и италики, ещё стоявшие на стороне Пирра, настойчиво просили у него помощи. Тогда Пирр оставил Сицилию. На пути в Италию, в проливе, на него напал карфагенский флот и уничтожил более половины судов. Весной 275 года до н. э. Пирр высадился в Италии и начал готовиться к новым действиям против римлян.
«Решающее сражение произошло в том же году около города Беневента, в центре Самния. Пирр потерпел полное поражение, лагерь его был захвачен, сам он бежал в Тарент. Вскоре после этого сражения он покинул Италию, а через три года погиб в Аргосе во время уличной схватки.
Победа Рима над Пирром была победой крестьянской страны с её гражданским ополчением над армией наёмников, прекрасно вооружённой и руководимой талантливым полководцем, но вовлечённой в безнадёжную военную авантюру. Эта победа облегчила Риму завоевание Южной Италии. В 272 году до н. э. римляне осадили и взяли Тарент. Примерно через пять лет Рим сломил сопротивление остальных племён, сохранявших ещё независимость. Таким образом, вся Италия, от Мессанского пролива до реки Рубикона на границе с Цизальпинской Галлией, оказалась под властью римлян. Рим превратился в одно из крупнейших государств Западного Средиземноморья» [смотри: 5, т. II, с. 282 - 285].
После взятия Тарента часть пленённых тарентинцев (и среди них грек Ливий Андроник) была привезена в Рим. Андроник считается первым римским поэтом. Он перевёл сатурническим стихом на латинский язык поэму «Одиссею». Его младшим современником был Гней Невий [около 274 - 204 гг. до н. э.], автор эпического произведения о первой Пунической войне и ряда трагедий. Вообще же Андроник и ранние римские поэты подражали классическим образцам греческой литературы, хотя часто избирали римские сюжеты.
В 264 году до н. э. новый правитель Сиракуз (Сицилия) – Гиерон II, желая вернуть город Мессаны, захваченный мамертинцами – бывшими наёмниками сиракузского тирана Агафокла, начал военные действия против них. Мамертинцы обратились за помощью к Риму и Карфагену одновременно. Между прибывшими в Сицилию римскими и карфагенскими войсками произошло столкновение, что и послужило поводом к войне. Сиракузский тиран Гиерон II перешёл на сторону римлян. В 262 году до н. э. при его поддержке римляне овладели Акрагантом, который они осаждали полтора года. Однако римляне поняли, что для победы над Карфагенам им нужен флот.
Гиерон II известен в истории ещё и тем, что подарил египетскому царю Птолемею II Филадельфу [283 - 246 гг. до н. э.] великолепный трёхмачтовый корабль большого водоизмещения под названием «Сиракузянка». Переименованный в «Александрию» корабль стал гордостью царского флота Египта.
В самом начале войны к итальянскому берегу волны прибили карфагенский пятипалубный корабль. Римляне завладели им и, по образцу этого «трофея», стали строить свои боевые корабли. В чрезвычайно короткий срок Риму удалось создать флот из 120 больших военных кораблей. Но у римлян не было опыта морских сражений; говорили даже, что храбрые на суше, римляне оказались трусливыми и неумелыми на море. Тогда консул Дуилий придумал так называемые «вороны» - абордажные мосты, которые прикреплялись канатами к мачтам, находившимся у носа корабля, и были снабжены острым крюком. При сближении с вражеским кораблём канаты отпускали, мост падал на его палубу и врезался в неё крюком. Таким образом, неприятельский корабль лишался возможности маневрировать, и римские легионеры, перебежав по мосту, могли вступить в бой на палубе вражеского корабля в более привычной для себя обстановке, то есть как на суше.
В 260 году до н. э., благодаря остроумному техническому приспособлению (изобретению, как сказали бы об этом в наше время), молодой римский флот под командованием Дуилия одержал свою первую блестящую победу над карфагенским флотом при Липарских островах (Тирренское море, северное побережье Сицилии).
В память этой первой морской победы в Риме была воздвигнута мраморная колонна, украшенная носами (рострами) захваченных карфагенских кораблей (эта «ростральная колонна» сохранилась до сих пор). Уцелел отрывок надписи с этой колонны, где перечисляется количество взятых и уничтоженных неприятельских кораблей. Консул Дуилий получил от сената почётное звание Корв, то есть Крюк.
Несколько позднее консул Регул отважился перевезти римское войско в Северную Африку (Карфаген). После первого успеха счастье изменило римскому полководцу; африканская экспедиция по овладению Карфагеном окончилась для римлян плачевно. Регул, уверенный в успехе, не только выдвинул неприемлемые для Карфагена условия мира, но и отправил домой часть армии; крестьяне, из которых главным образом состояла римская армия в Африке, требовали отправки их домой, ссылаясь на разорение своих хозяйств. Карфагеняне воспользовались этим и с помощью нумидийских и греческих наёмников нанесли римлянам сокрушительное поражение. Командующий римской армией был взят в плен, а римский флот с остатками разбитой армии попал на обратном пути в сильный шторм и почти целиком погиб. Потерпев неудачу в Сицилии, карфагеняне отправили Регула в Рим для переговоров о перемирии, обязав его клятвой возвратиться назад в случае неудачи его миссии. Регул посоветовал сенату продолжать войну и, верный клятве, возвратился в Карфаген, где, как рассказывали, был замучен. Война затянулась: военные действия сосредоточились на территории Сицилии. Римлянам удалось воссоздать сильный флот, и в 241 году до н. э. он одержал победу над карфагенянами при Эгатских островах (у западного побережья Сицилии). Карфаген, истощённый 23-летней войной, был вынужден запросить мира. Первая Пуническая война окончилась в пользу Рима.
По мирному договору 241 года до н. э. карфагеняне уплачивали Риму крупную контрибуцию и уступали Сицилию, которая, таким образом, стала, за исключением территории города Сиракузы, оставленной за Гиероном II, первым внеиталийским владением Рима – первой римской провинцией.
В Карфагене вспыхнуло восстание наёмников, которым карфагенское правительство не заплатило обещанных денег, поддержанное рабами и африканскими подданными Карфагена. Восстание длилось более трёх лет и было подавлено, когда во главе противостоящей восставшим армии был поставлен способный полководец Гамилькар. Римляне, пользуясь ослаблением противника, вопреки условиям мирного договора захватили Корсику и Сардинию [смотри: 5, т. II, с. 293 - 294, с. 397].
Во время первой Пунической войны в Риме на Капитолийском холме был построен храм Фидес, где хранились договоры Рима с другими государствами.
Фидес (буквально «фидес» - верность) – римская богиня, олицетворяющая верность клятве. Её культ – очень древний, основанный, по преданию, царём Нумой Помпилием. Фидес изображалась на римских монетах в виде женщины с колосьями и плодами в руках; её атрибутом была также горлица.
В 254 году до н. э., также во время первой Пунической войны, в Риме впервые были устроены гладиаторские игры, которые со II века до н. э. становятся излюбленным развлечением римлян. На устройство игр и цирковых представлений тратятся весьма крупные суммы. Средств, которые выделялись государством эдилам и преторам для организации игр, обычно не хватало, и занимавшие эти должности римские политические деятели, если только они стремились к популярности, не останавливались перед тратой собственных средств, иногда даже залезая в крупные долги.
Лишившись Сицилии, Сардинии и Корсики, Карфаген решил возместить свои потери дальнейшими захватами территории в богатой серебром Испании, где ему издавна принадлежало южное побережье. Завоевание Испании было осуществлено Гамилькаром, которого называли «Барка», то есть «молния». Гамилькар взял с собой в Испанию девятилетнего сына по имени Ганнибал. Говорят, что перед отъездом Гамилькар подвёл сына к жертвеннику и заставил поклясться, быть всегда врагом Рима. Через 8 лет отец Ганнибала погиб в войне с храбрыми испанскими племенами.
Когда Ганнибалу исполнилось 26 лет, испанская армия Карфагена выбрала его своим полководцем. Он пользовался огромной любовью своих солдат. Римский историк Ливий написал о Ганнибале: «Не было такого труда, при котором он уставал бы телом или падал духом. И зной и мороз он переносил с равным терпением; часто видели, как он, завернувшись в военный плащ, спал среди воинов, стоявших в сторожевом охранении. Как в коннице, так и в пехоте он далеко оставлял за собой прочих: первый устремлялся в бой, последним после сражения оставлял поле».
Получив власть в Испании, Ганнибал начал готовиться к войне с Римом. И римляне и карфагеняне понимали, что очередная война будет решительной: она определит, кто будет господствовать на Средиземном море – Рим или Карфаген.
Весной 219 года до н. э. армия Ганнибала осадила союзный с Римом город Сагунт (восточное побережье Испании). После 8 месяцев осады город был взят. Римские послы явились в Карфаген с требованием выдачи Риму Ганнибала, но получили отказ. Тогда послы объявили войну. Римские военачальники предполагали напасть на карфагенян одновременно в Африке и в Испании. Но карфагенский полководец спутал римлянам все карты. Весной 218 года до н. э. Ганнибал перешёл Пиренейские горы и двинулся в Италию. Карфагенское войско состояло из 50 тысяч пехоты, 9 тысяч конницы и нескольких десятков боевых слонов. Ганнибал надеялся, что к нему примкнут покорённые римлянами галльские и италийские племена. Он повёл армию вдоль южного побережья Галлии к нижнему течению реки Роны (территория теперешней Франции), переправив на другой берег, двинул её вверх по течению, а потом - в восточном направлении, к главному Альпийскому хребту. С огромными трудностями и потерями, постоянно страдая от внезапных нападений горных племён, армия Ганнибала совершила переход через Альпы. В середине октября измученное войско спустилось с гор на равнины Северной Италии. Теперь армия Ганнибала насчитывала только 20 тысяч пехотинцев, 6 тысяч всадников почти без лошадей и всего лишь одного слона.
Известие о движении Ганнибала через Альпы привёз в Рим вернувшийся из Массилии (Нарбонская Галлия) консул Публий Корнелий Сципион. Появление вражеской армии в Цизальпинской Галлии явилось для римлян полной неожиданностью. Прошло не меньше месяца, прежде чем они оказались в состоянии начать военные действия против Ганнибала.
В этом же году [218 г. до н. э.] после отдыха и пополнения армии галлами Ганнибал вторгся в долину реки По и нанёс поражение поджидавшему его римскому войску. Ранней весной 217 года до н. э. Ганнибал двинулся в Этрурию, где на укреплённых позициях его ждала римская армия во главе с консулом Фламинием. Армия Ганнибала обошла позиции римской армии, пройдя по непроходимым болотам, и оказалась первой на пути к Риму. Фламиний бросился за Ганнибалом вдогонку и попал в засаду, устроенную в узкой долине на берегу Тразименского озера. Римская армия была частью уничтожена, частью попала в плен; сам консул Фламиний погиб в сражении. Известие о поражении римской арми вызвало ужас в Риме. Ввиду чрезвычайной опасности сенатом была введена диктатура. Выбор остановился на аристократе Фабии Максиме. В борьбе с Ганнибалом Фабий Максим применил новую тактику: римляне шли по пятам за карфагенской армией, утомляя и нанося вред постоянными мелкими стычками, но не предлагали решительного сражения. Сельским жителям было приказано уничтожать свои жилища и запасы продовольствия и укрываться в городах. Такая тактика снижала боеспособность армии Ганнибала и могла бы даже привести её на край гибели, но была очень непопулярна среди крестьян, так как полностью разоряла их. В народе Фабию Максиму дали насмешливое прозвище «Кунктатор» («Медлитель»).
В 216 году до н. э. демократическая партия добилась отмены диктатуры, и ведение войны снова было поручено двум консулам – Теренцию Варрону и Эмилию Павлу. Консулы решили дать Ганнибалу генеральное сражение. Армия Ганнибала находилась в это время в Апулии. Там, при городе Канны и произошла знаменитая «битва при Каннах» [июнь 216 г. до н. э.]. Римская армия была разгромлена, потеряв 54 тысячи человек убитыми и 18 тысяч человек пленёнными карфагенянами. В этой битве погиб консул Эмилий Павел; среди убитых были 80 сенаторов, 2 квестора и 29 военных трибуна (то есть почти весь командный состав римской армии). Консулу Теренцию Варрону удалось остаться в живых. Между тем Ганнибал потерял убитыми всего 6 тысяч человек.
«Битва при Каннах уже в древности считалась непревзойдённым образцом военного искусства. Название «Канны» впоследствии стало применяться ко всякому крупному бою, приведшему к полному разгрому войск противника».
После битвы при Каннах от Рима отпали Сиракузы, где в это время правил Гиерон, и часть Южной Италии (Самний, Бруттий, значительная часть Лукании) с городом Капуя. Македонский царь Филипп V предложил Ганнибалу союз и военную помощь. Даже сами карфагеняне, ранее с тревогой следившие за успехами Ганнибала и не оказывавшие ему никакой помощи, боясь, очевидно, его растущей популярности, теперь обещали прислать подкрепления. Однако это была последняя крупная победа Ганнибала, после неё начался перелом в ходе войны в пользу римлян.
Последние не пали духом. Сенат объявил новый набор в армию, начиная с юношей 17-летнего возраста и кончая таким возрастом, который ещё позволял человеку держать оружие в руках. На государственные средства было выкуплено 8 тысяч молодых рабов. Они получили свободу и были зачислены в ряды войск. Ко всем сохранивших верность Риму союзникам были направлены посольства с просьбой о помощи. Когда в Рим вступил с остатками разбитых войск Теренций Варрон, сенат в полном составе вышел ему навстречу и благодарил его за то, что он не утратил веры в спасение отечества. Ганнибалу пополнить армию было некем, а карфагенское правительство почти не помогало своему полководцу, так как опасалось, что после победы над Римом, Ганнибал захочет захватить власть на родине. Поэтому, несмотря на одержанные победы, силы Ганнибала падали, а силы Рима были ещё далеки от исчерпания. Получилось, что Ганнибал и его армия имели против себя не только неприятельскую армию, но фактически вступили в единоборство с системой, которую нельзя было уничтожить в результате того или иного выигранного сражения. Наученные горьким опытом предшествующих лет, римляне действовали неторопливо и осторожно. По существу, они вели дальнейшие военные действия на основе тактики, разработанной ещё Фабием Максимом. В Сицилию были направлены крупные военные силы, и после полуторагодовой осады Сиракузы пали [211 г. до н. э.], и Сицилия стала римской. В Испанию был послан молодой талантливый полководец Публий Корнелий Сципион (сын консула 218 г. до н. э.), получивший впоследствии прозвище «Африканский». В самой Италии римляне осадили Капую. Город не сдавался, надеясь на помощь Ганнибала. Карфагенский полководец предпринял свой единственный за всё время войны поход на Рим. Он рассчитывал, что римские войска снимут осаду Капуи и устремятся вслед за ним на помощь своей столице. Но римляне на этот раз разгадали очередную военную хитрость Ганнибала: осада Капуи продолжалась, а к Риму послали небольшой отряд, который должен был опередить Ганнибала и сообщить жителям столицы о грозящей опасности. Отряд выполнил свою задачу; население Рима было в ужасе; всюду раздавались крики: «Ганнибал у ворот!». Но когда карфагеняне подошли к Риму, они увидели, что город готов к долговременной осаде. Ганнибал и его войско расположились в 8 км от города; однако Ганнибал не решился на штурм Рима, он отошёл, опустошив окружающую местность. Вскоре после этого пала осаждённая римлянами Капуя [211 г. до н. э.].
И спустя века, в минуты грозной опасности, римские граждане всё ещё повторяли эти слова, ставшие нарицательными: «Ганнибал у ворот!».
В Испании Сципион овладел основной базой карфагенян – городом Новым Карфагеном [209 г. до н. э.]. Римлянам удалось помешать Ганнибалу получить помощь от его нового союзника – македонского царя Филиппа V. Достигли этого римляне дипломатическими мерами: их усилиями Филипп был втянут в войну с греческими городами на Балканском полуострове. Положение Ганнибала становилось критическим. В настроении италиков произошёл резкий перелом: город за городом, община за общиной возвращаются под власть Рима. Не получая помощи от Карфагена, Ганнибал был вынужден обратиться с просьбой о поддержке к своим братьям, находившимся с карфагенскими войсками в Испании. Один из них, Гасдрубал, поспешил к нему на выручку.
Летом 207 года до н. э. Гасдрубалу удаётся, повторив переход брата через Альпы, вывести свои войска в Северную Италию. Римляне поспешно стянули сюда со всех фронтов до 23 легионов. Ганнибал тем временем шёл на соединение с Гасдрубалом из Южной Италии. Римляне разделили свои силы против обоих карфагенских полководцев. Большую роль в развитии событий сыграло то обстоятельство, что римлянам удалось перехватить письмо Гасдрубала к Ганнибалу, в котором Гасдрубал подробно сообщал о своём маршруте. Письмо попало в руки римского консула Гая Клавдия Нерона. Он тотчас же двинулся на соединение с войсками второго консула Марка Ливия. Ганнибал между тем бездействовал, ожидая сообщение от брата. Сильная римская армия была брошена навстречу армии Гасдрубала, и у реки Метавра карфагенское войско было целиком истреблено. Ганнибал понял, что произошло, когда римляне подбросили ему в лагерь голову брата. У Ганнибала была отнята последняя надежда выиграть войну. После Метавра военные действия продолжались ещё свыше пяти лет. Другой брат Ганнибала, Магон, предпринял ещё одну попытку оказать помощь из Испании, но она тоже не удалась. Ганнибал ещё наносил римлянам чувствительные удары, но изменить общую обстановку они уже не могли. Упрочив своё положение в Италии, оттеснив войска Ганнибала в самую южную часть страны и очистив от карфагенских войск Испанию, римляне решили перенести войну в Африку, угрожая самому Карфагену.
В 205 году до н. э. по инициативе Сципиона, вернувшегося из Испании, началась реализация последнего звена стратегического плана римлян – подготовка похода в Африку. Когда римские войска под командованием Сципиона переправились в Африку, имея армию в 30 тысяч человек, карфагенский сенат вызвал из Италии Ганнибала.
Весной 202 года до н. э. армии противников встретились близ местечка Замы, к югу от Карфагена. Ганнибал был разбит в первый и последний раз в своей жизни. Решающую роль в победе над Ганнибалом сыграла нумидийская конница, возглавленная царём Масиниссой, перешедшим на сторону римлян. Карфагенское правительство было вынуждено согласиться на продиктованные римлянами тяжёлые и унизительные условия мира. По ним Карфаген терял все свои владения, лежащие вне Африки, и не имел права вести войну без согласия римского сената. Кроме того, Карфаген должен был выплатить огромную контрибуцию (10 тысяч талантов), отдать всех своих боевых слонов и весь военный флот, за исключением 10 судов. Так в 201 году до н. э. кончилась самая тяжёлая и опасная война (вторая Пуническая), какую когда-либо вёл Рим. Победитель Ганнибала, Публий Корнелий Сципион, получил почётное прозвище Африканского и стал самым популярным человеком в Риме. Через несколько лет после заключения мира римский сенат потребовал от Карфагена выдачи Ганнибала. Не желая попасть в руки врагов, великий полководец бежал в Азию, к сирийскому царю Антиоху III, который готовился к войне с римлянами.
Победа над Карфагеном сделала Рим самым сильным государством в Средиземноморье. Теперь римляне начинают вмешиваться в дела восточных государств: Македонии, Греции, Сирии, Египта. Могущество Рима как державы подкреплялось развитием производительных сил: эволюцией сельскохозяйственной техники (появление составного плуга), возделыванием новых культур (пшеницы и полбы) в сельском хозяйстве; дальнейшим ростом ремёсел; интенсивным строительством общественных зданий (главным образом храмов); ростом торговли и товарно-денежных отношений; широким внедрением в римское хозяйство рабовладения [5, т. II. с. 297 - 302; 62, с. 73 - 86].
После второй Пунической войны появились произведения Энния [239 - 169 гг. до н.э.], пользовавшегося долгое время славой одного из самых выдающихся поэтов. Его наиболее известным произведением были «Анналы», написанные впервые введённым им в римскую литературу гекзаметром.
Уроженец Умбрии Тит Макций Плавт [около 254 - 184 гг. до н. э.] был автором ряда комедий, написанных хотя и на сюжеты, заимствованные из так называемой «новоаттической бытовой комедии», но чрезвычайно живым, образным и чисто народным языком. До нас дошла 21 комедия Плавта; наиболее известны из них «Амфитрион», «Кубышка», «Хвастливый воин». С позиций широких слоёв плебейства Плавт выступает против ростовщичества, роскоши, разложения патриархальных устоев семьи, легкомысленных «греческих нравов». Его комедии пользовались огромным успехом у римских граждан.
Римские завоевания обеспечивали также непрерывный приток денежного капитала в Рим. После первой Пунической войны [264 - 241 гг. до н. э.] римская казна получила 3 200 талантов контрибуции. Контрибуция, наложенная на карфагенян после второй Пунической войны, равнялась 10 тысячам талантов, а на Антиоха III после окончания Сирийской войны [195 - 188 гг. до н. э.] - 15 тысяч талантов.
В 189 году до н. э. после битвы при Магнесии римляне захватили в качестве военной добычи 1 230 слоновых клыков, 234 золотых венка, 137 тысяч фунтов серебра (1 римский фунт = 327 грамм), 224 тысячи серебряных греческих монет, 140 тысяч македонских золотых монет, большое количество изделий из золота и серебра.  Вплоть до II века до н. э. Рим испытывал недостаток в серебряной монете, но после захвата добычи в результате победоносных войн и, особенно, после захвата испанских серебряных рудников, Римское государство получило полную возможность обеспечить регулярный выпуск серебряных денег [смотри: 5, т. II, с. 349, с. 397].
Римская монета (ас), появившаяся в середине IV века до н. э., вначале была медной, но затем, после победы над Пирром, в самом Риме начинается чеканка серебряной (драхма, денарий), а с конца III века до н. э. и золотой монеты (золотой ас).
«Проникновение римлян в Южную Италию привело к росту обмена и укреплению торговых связей Рима с богатыми греческими городами. С III века до н. э. в Риме начинает складываться торговый и ростовщический капитал».
К III веку до н. э. оформилось и государственное устройство Римской республики. Официально носителем верховной власти в республике считался римский народ (populus Romanus), который осуществлял свои права в собрании – комициях. Фактически же высшим государственным учреждением был сенат – оплот правящей римской аристократии (нобилитета) [смотри: 5, т. II, с. 286 - 287].
Первое столкновение Македонии с Римом произошло вскоре после окончания Союзнической войны [220 - 217 гг. до н. э.], которую вёл македонский царь Филипп V [221 - 178 гг. до н. э.] вместе с Ахейским союзом против Этолийского союза.
Существовавший в конце IV века до н. э. союз этолийских племён (Этолия) к концу III века до н. э. представлял собой федерацию, в которую входили многие области Средней Греции, Элида, Мессения, некоторые острова Эгейского моря и другие. Небольшая область на северо-западе Пелопоннеса – Ахайя (союз 12 ахейских племён) освободилась от господства Македонии и присоединила к своему союзу крупные городские центры: Сикион [253 г. до н. э.] и Коринф [243 г. до н. э.]. В Ахейский союз, по примеру Коринфа, вошли и другие греческие города: Мегары, Эпидавр, Трезен. В 30-х годах III века до н. э. наметилось сближение обоих союзов – Этолийского и Ахейского – для совместных действий против Македонии. Однако греческие города так и не смогли сплотиться для защиты своей независимости [смотри: 5, т. II. с. 259 - 260].
Именно в это время началась решающая борьба между Римом и Карфагеном. После вмешательства Рима в иллирийские дела [ещё в 229 г. до н. э.] Македония не могла остаться в стороне, поскольку иллирийцы были её непосредственными соседями. После победы карфагенян над римскими войсками при Каннах [216 г. до н. э.] Филипп V вступил в союз с карфагенским полководцем Ганнибалом против Рима.
«В первой Македонской войне римляне в течение нескольких лет занимали выжидательную позицию. Только после взятия Сиракуз [212 г. до н. э.] и Капуи [211 г. до н. э.] они активизировали свою политику на Востоке и заключили в 211 году союз с этолийцами. Согласно договору этолийцы должны были получить на территории, отнятой у неприятеля, земли и дома, римляне же – движимое имущество и людей. Римляне уже в это время выступают в Элладе под лозунгом защиты греческой свободы и независимости, а на деле как завоеватели, с ненасытной жадностью к деньгам, к захвату рабов и добычи. Греческие государства нередко служили для них просто объектом торговли; так, например, остров Эгина, захваченный римлянами и этолийцами, был продан ими пергамскому царю Атталу I за 30 талантов. Круг государств, участвовавших в войне, постепенно расширился и вышел за пределы Эллады. Спарта, Элида, Мессения, Пергам примкнули к Риму; Ахайя и Вифиния были на стороне Македонии» [5, т. II, с. 312 - 313].
Мир был заключён в 205 году до н. э. и предоставил сторонам лишь временную передышку. Формальным поводом для начала второй Македонской войны было обращение Египта, Пергама и Родоса за помощью к Риму. В конце 200 года до н. э. римские войска высадились в Иллирии. Первые два года война шла с переменным успехом, пока римлянам не удалось привлечь на свою сторону сначала Этолийский [199 г. до н. э.], а затем и Ахейский [198 г. до н. э.] союзы.
В 197 году до н. э. римские войска нанесли решительное поражение Филиппу V в сражении при Киноскефалах. По условиям мирного договора македонский царь терял все захваченные им территории в Малой Азии, Эгейском море и Греции. Его владения ограничивались собственно Македонией. Кроме того, он должен был выдать весь флот, уплатить контрибуцию в 1 000 талантов и дать в заложники своего младшего сына. На Истмийских играх (по названию области - Истм - на Коринфском перешейке) в 196 году до н. э. римляне с помпой провозгласили «свободу» всех эллинов. В действительности же римляне по собственному усмотрению устанавливали границы греческих государств, с помощью сенатской комиссии постоянно вмешивались во внутреннюю жизнь Греции. В результате второй Македонской войны римляне захватили в Греции огромные богатства. Только во время триумфа римского полководца Фламинина демонстрировалось 18 270 фунтов серебра и 3 714 фунтов золота в слитках, 84 тысячи серебряных тетрадрахм и 14 514 золотых «филиппиков» (как назывались македонские монеты царя Филиппа V), огромное количество медных и мраморных статуй, серебряных и золотых вещей, вывезенных из Греции. Возможно, какое-то количество ценностей было награблено и присвоено солдатами римской армии. Кроме того, греческие государства в благодарность за «свободу» вынуждены были отправить в Рим 114 золотых венков и вернуть купленных ими у карфагенян пленных римлян. Римляне захватывали у побеждённых не только движимое имущество, но иногда и земельные владения и дома, возвращая их потом лишь за выкуп [смотри: 5, т. II, с. 314 - 316].
Несмотря на поражения, в Македонии и в Греции ширились антиримские настроения. Македония готовилась к новому столкновению с Римом. После смерти Филиппа V его политику продолжил его сын Персей. Он искал союзников среди эллинистических государств и вёл переговоры с Карфагеном. Однако, к началу третьей Македонской войны [171 г. до н. э.] Македония оказалась почти «один на один» с Римом. К ней присоединились только Эпир и Иллирия. В 168 году до н. э. в сражении при Пидне римляне полностью разгромили армию Персея. Македонское царство прекратило своё существование. Римскими войсками командовал Луций Эмилий Павел, сын полководца, консула 219 и 216 годов до н. э. - Луция Эмилия Павла (воевавшего с карфагенским полководцем Ганнибалом; в июне 216 года до н. э. вместе с консулом Гаем Теренцием Варроном он командовал римской армией в битве при Каннах, где римляне потерпели сокрушительное поражение, а сам Эмилий Павел убит). В 149 - 148 годах до н. э. Македония была превращена в римскую провинцию [смотри: 5, т. II, с. 300 - 301; с. 318 - 319].
Остров Крит никогда не был подчинён Македонии и только в 68 году до н. э. попал под власть Рима.
Военная добыча римских полководцев бывала колоссальной. Плутарх описывает триумфальный въезд в Рим победителя при Пидне Эмилия Павла: «Триумф длился три дня, в течение которых непрерывно проносили и везли на колесницах захваченные произведения искусства, драгоценное вооружение, огромные сосуды, наполненные золотой и серебряной монетой».
{Вероятно, одной из причин войн Рима с Македонией было желание римлян завладеть остатками персидских сокровищ, награбленных Александром Македонским почти 150 лет назад.}
Благодаря накоплению богатств и знакомству с восточными странами, высшие слои римского общества стали склоняться к роскоши, масштабы которой росли с каждым десятилетием. Ещё в начале III века до н. э. карфагенские послы, возвратившись из Рима, рассказывали, что один и тот же серебряный столовый прибор служил на весь сенат, так что послы снова находили его в каждом сенаторском доме, куда их приглашали в гости. Теперь же во всех богатых римских семьях появилась красивая серебряная посуда, изящная мебель и парчёвые ковры. В Рим стали привозить греческие вина и рыбу с Чёрного моря. Вместо прежних скромных трапез устраивались пышные пиры, для которых уже требовалось много поваров-специалистов. А любимым развлечением римской толпы стали травли диких зверей, которых специально привозили из Африки, и гладиаторские бои.
Между тем Карфаген быстро оправился после Второй пунической войны. Его торговля и земледелие вновь расцвели, и карфагеняне могли успешно конкурировать с римскими землевладельцами и купцами. Последним постоянно мерещился новый Ганнибал, который однажды вновь обрушится на Италию. Уничтожение Карфагена как конкурента Риму ревностно пропагандировал глава антикарфагенской сенатской партии Марк Порций Катон (Старший) [смотри: 5, т. II, с. 343].
Марк Порций Приска родился в латинском городе Тускуле (недалеко от Рима) в 234 году до н. э. Его родители, граждане Рима, не выделялись ни своим происхождением, ни богатством. Дед и отец Марка владели небольшим имением в Самнии. Марку Порцию Приске дали прозвище «Катон» (оно произошло от латинского слова catus, что значит «смышлёный»). Катон был первым из всего рода, кому удалось занять место среди римской знати. Однако для гордых аристократов он навсегда остался «новым человеком» (так обычно называли в Риме людей, добившихся высокого положения благодаря каким-либо личным заслугам; более чем сто лет спустя «новым человеком» будут называть ещё одного талантливого человека – знаменитого Цицерона). Семнадцати лет простым солдатом Катон начал службу в римской армии в тяжелейшее для римлян время. Рим оборонялся от вторгшегося в Италию карфагенского полководца Ганнибала (во время Второй пунической войны). Катон, служивший под командой Марцелла, Фабия Максима и Сципиона Старшего, прошёл всю войну: от битвы при Тразименском озере [217 г. до н. э.] до решающей победы над Карфагеном в Африке [весна 202 г. до н. э.]. В отличие от других он не принимал участия в солдатских пирушках и пил только воду. Иногда после утомительного марша он позволял себе выпить воды с несколькими каплями вина. С детства идеалом для Катона служил консул Маний Курий, который прославился победами над самнитами и Пирром. Старые люди, знавшие консула, вспоминали, что он всегда сам, лично, обрабатывал свой крошечный участок земли, даже став прославленным полководцем и трижды отпраздновав свой триумф.
В перерывах между военными действиями Катон возвращался в своё имение, где работал в поле вместе со своими рабами. Часто, будучи адвокатом, он брал на себя защиту интересов соседей в судах. Слухи о простом и суровом образе жизни Катона, о его трудолюбии и ораторском таланте дошли до его знатного соседа – Луция Валерия Флакка, аристократа, скучавшего в своём деревенском поместье. Он пожелал познакомиться с молодым человеком, и это знакомство превратилось в тесную дружбу. Флакк предложил Катону отправиться в Рим и попытаться сделать политическую карьеру, обещая ему свою поддержку. В то время человек, не принадлежавший к знати, не мог рассчитывать на успех. В Риме Катон обратил на себя всеобщее внимание страстными и правдивыми выступлениями, остроумием, прекрасным знанием римских законов, необыкновенной энергией. Вскоре он стал одним из самых знаменитых римских ораторов того времени. Современники называли Катона «римским Демосфеном».
Благодаря поддержке и влиянию Луция Флакка Катон добился вначале звания военного трибуна, получив в своё распоряжение легион. Затем он был выбран квестором (казначеем). После окончания войны с Ганнибалом Катона выбрали претором, поручив ему управление островом Сардинией. Здесь он показал себя умным и дальновидным правителем. В отличие от прежних преторов Катон не обременял жителей чрезмерными поборами в свою пользу. Ежедневное содержание, которое причиталось ему и его свите, поражало своей скромностью островитян, привыкших к бессовестным грабежам римских наместников. Однако как судья он был справедлив, беспристрастен, неподкупен и неумолим, охраняя интересы Рима. Поэтому впоследствии говорили, что никогда римляне не пользовались большей любовью сардинцев и одновременно никогда не были для них так страшны, как во времена Катона.
В 195 году до н. э. Катона избирают консулом. Вторым консулом выбрали его знатного друга Луция Валерия Флакка. Консулы (в числе двух) избирались в Риме на один год патрициями (коренным населением Рима) и плебеями (не входившими в патрицианскую родовую общину). Консулы имели меньше власти, чем прежние цари, так как их было двое и каждый из них мог противодействовать другому в управлении государством.
Катон подавлял восстания против римлян в Южной Испании, за что получил триумф и добился славы и почестей. Когда началась война с царём Сирии Антиохом III [223 - 187 гг. до н. э.], Катон отправился в Грецию, на театр военных действий.
Находившийся при дворе Антиоха III Ганнибал предложил царю смелый план борьбы с Римом. План состоял в следующем: война ведётся в Греции, где Антиоха поддержит Этолийский союз городов, а в случае успеха и Греция, и Македония; одновременно Ганнибал во главе 11-тысячной сирийской армии и флота из сотни боевых кораблей поднимет восстание в Карфагене против сената, а затем высадится в Италии.
Однако этот грандиозный план потерпел неудачу. Придворные завистники внушили сирийскому царю, что слава Ганнибала затмевает славу царя. Карфагенский полководец был отстранён от дел, к его советам перестали прислушиваться. Из всего плана Ганнибала Антиох сумел осуществить только высадку в Греции. Однако поддержки греков и македонян Антиох не нашёл. В неудаче царя значительную роль сыграли дипломатические способности и ораторское искусство Катона. Вместе с несколькими римскими представителями, в числе которых находился победитель македонян Тит Квинкций Фламинин, Катон объездил города Коринф, Афины, Патры, Эги и сумел уговорить богатых и влиятельных граждан отказаться от выступления на стороне Антиоха III. Население греческих полисов разделилось на два враждебных лагеря.
«Знатные, - пишет историк Тит Ливий, - и все вообще благонамеренные стоят за союз с римлянами и довольны настоящим положением, а толпа и те, дела которых не соответствуют их желаниям, хотят всеобщего переворота».
Поскольку власть в большинстве греческих государств находилась в руках олигархических проримских группировок, Антиоху удалось привлечь на свою сторону лишь Этолию и Беотийский союз. Даже Македония, ещё не оправившаяся после поражения во второй войне с Римом, выступила против своего бывшего союзника, направив свои силы против этолийцев.
Римская армия в 25 тысяч человек заняла Северную Грецию. Антиох попытался защитить Среднюю и Южную Грецию, заняв своей незначительной армией знаменитый Фермопильский проход. Римский отряд под предводительством Катона был послан в обход позиции неприятеля, а сам консул готовился к атаке с фронта. Войско Антиоха было уничтожено почти полностью. Сам царь едва спасся с пятью сотнями всадников. После битвы консул Глабрион на глазах всей армии обнял и расцеловал Катона, благодаря за успех. Тотчас после сражения Марк Порций Катон был отправлен с вестью о победе в Рим, где его приняли как победителя {!?} Антиоха III.
О триумфе Катона никаких сведений нет, поэтому слова «его приняли как победителя Антиоха III» не следует понимать буквально.
Решающее сражение между армией Антиоха и римлянами произошло в 190 году до н. э. при Магнесии (Малая Азия). Несмотря на численное превосходство, армия Антиоха снова потерпела жестокое поражение. После битвы при Магнесии Антиох III был вынужден в 188 году до н. э. заключить мир на условиях, продиктованных римским командованием в лице консула Люция Корнелия Сципиона, брата Публия, победителя Карфагена.
Здесь мы видим, что знатные римляне не упускают побед. Катон в Греции, может быть, действительно, прежде всего своей дипломатией, а также участием в военных действиях внёс большой вклад в победу Рима. Но, после похвал консула при Фермопилах, Катон исполнил роль обычного гонца, на какую никогда бы не польстился римский аристократ.
По мирному договору с Римом Антиох III был обязан отказаться от всех своих владений в Европе и в Азии к северу от Тавра, возвратить военнопленных, передать всех слонов и флот, уплатить римлянам и Пергаму контрибуцию и выдать Ганнибала. Чтобы избежать этой участи, Ганнибал бежал на Крит, затем в Вифинию и здесь принял яд.
Территория, отнятая у Антиоха III, была передана отчасти Пергаму, отчасти Родосу; некоторые города были объявлены свободными. Поражение Антиоха III и победа Рима пошатнули престиж государства Селевкидов. От него отпали Армения и Софена. Антиох III предпринял новый поход на Восток для того, чтобы упрочить свою власть и добыть средства для уплаты контрибуции римлянам. При попытке овладеть сокровищницами храма Бэла в Элимаиде он был убит.
После поражения царства Селевкидов в Восточном Средиземноморье вплоть до Митридатовых войн не было государства, способного собственными силами дать отпор агрессивной политике Рима. Объединению же восточносредиземноморских государств для борьбы против Рима мешало их давнишнее экономическое и политическое соперничество.
У Марка Порция Катона хватило мужества выступить против всемогущего полководца, Сципиона Старшего, победителя Ганнибала. Последний подкупал толпы избирателей щедрыми раздачами хлеба, привлекал на свою сторону солдат, используя государственные средства, протаскивал на государственные должности своих родственников и друзей. Своего бездарного брата Луция Сципион сделал главнокомандующим в конечный период войны с Антиохом III, благодаря чему Луций Сципион и получил право на триумф наряду с наиболее даровитыми римскими военачальниками. Марк Катон потребовал для Сципиона Старшего смертной казни за превышение власти, казнокрадство, подкуп избирателей и стремление к господству в государстве. Только слава победителя Ганнибала спасла Сципиона от наказания. Однако его брата Луция приговорили к штрафу, и он едва избежал заключения в тюрьму. Род Сципионов был опозорен и лишён власти. Видя крушение всех надежд, Сципион Старший удалился из Рима и умер в изгнании.
В процессе против Тита Квинкция Фламинина, победителя македонского царя Филиппа, стремившегося подражать Сципиону Старшему, Марк Катон тоже добился успеха: брат Тита Фламинина, Луций, был вычеркнут из списка сенаторов за недостойное поведение.
Марк Порций Катон сумел доказать римлянам, что ни знатность, ни богатство, ни слава не спасут от наказания тех, кто, возгордившись, попытается нарушить дедовские обычаи и законы. Больше всего Катон боялся обострения классовой борьбы, видя в ней угрозу могуществу Рима. Поэтому он резко выступал против вождей народной партии, обвиняя их в карьеризме и продажности.
В 184 году до н. э., через семь лет после победы над сирийцами при Фермопилах, Катон вместе со своим другом Флакком был выбран цензором. Эта должность считалась у римлян почётным завершением карьеры политического деятеля.
Почти в то же самое время, когда римляне нанесли жестокое поражение македонскому царю Персею в битве при Пидне [168 г. до н. э.] в Иудее произошло внешне не очень значительное событие [167 г. до н. э.]: Матитьяху (Маттафий) Хасмоней, скромный священник (коган) из селения Модин неподалёку от Иерусалима, убил одного еврея-земляка, который по требованию сирийцев (так называли в Иудее правителей Селевкидов) собирался принести жертву греческим богам (заколоть свинью и положить её на жертвенный огонь), а потом и царского чиновника, организовавшего языческий ритуал. После этого сельчане и сыновья священника разоружили отряд сирийских солдат (кому удалось бежать – спаслись, других – порешили на месте). В этот же день Маттафий и его пятеро сыновей бежали в горы. Весть о случившемся в Модине мгновенно облетела всю округу. Все понимали: сирийцы будут жестоко мстить. Жители Модина и окрестностей бежали кто куда.
Незначительное событие имело значительнейшие последствия для истории еврейского народа: с него началось восстание Маккавеев против Селевкидов.
Один из преемников Александра Великого наместник в Азии Селевк I Никатор, основатель династии Селевкидов, в борьбе с правителями Египта династии Птолемеев на короткое время захватил Иудею, однако удержать её не смог. Спустя примерно сто лет, в начале III века до н. э., его потомок Антиох III Великий сумел отвоевать Иудею у Птолемеев. Во время правления Антиоха IV Епифана сирийские греки принуждали евреев к отступничеству от своей веры.
Как только в Иерусалиме узнали об убийстве царского чиновника, власти отправили на место преступления карательный отряд. Солдаты выискивали беглецов по субботам и убивали набожных людей, не пожелавших осквернять святую субботу. Погибло около тысячи человек. Между тем, в тайные убежища, где скрывались Маттафия и его сыновья, стали приходить люди со всей Иудеи. Вскоре собралось немалое войско. После жарких споров повстанцы решили, что отныне будут сражаться с язычниками во все дни недели, даже в субботу. Прошло совсем немного времени, и партизанская война охватила всю Иудею.
Примерно через год престарелый Маттафия умер, и во главе повстанцев стал его третий по старшинству сын Иуда, прозванный Молотом, по-арамейски Маккаби. Он  разбил войско, которое двинул против него из Самарии наместник в Палестине Апполоний (сам Апполоний погиб).
Антиох IV понимал серьёзность положения в Иудее, но ещё больше его беспокоила ситуация в вассальном Парфянском царстве на другом конце империи, в Персии. Царь Митридат I решил отложиться от Селевкидов. Антиох Епифан лично отправился на усмирение мятежника, а в Антиохии, своей столице, вместо себя оставил цередворца Лисия, поручив ему опеку над малолетним Антиохом V Евпатором. В отсутствие царя Лисий управлял всем в провинциях от Евфрата до Египта.
В 166 году до н. э. Лисий направил в Иудею большое войско (сорок тысяч пехотинцев и семь тысяч кавалеристов) во главе с опытными военачальниками – Птолемеем, сыном Доримена, Никанором и Горгием. Однако случилось невероятное: евреи во главе с Иудой одержали победу, захватив большую добычу. На следующий год Лисий послал против Маккаби ещё более внушительное войско (шестьдесят тысяч пехотинцев и пять тысяч всадников). Но при Бет Цуре южнее Иерусалима евреи вновь разбили неприятеля. Теперь Иуда стал достаточно сильным, чтобы идти на Иерусалим. Его армия вскоре захватила почти весь город. Сирийский гарнизон укрылся в крепости Акра в нижней части города, но святой Храм оказался в руках восставших. Укрепившись в Иерусалиме и контролируя значительную часть Иудеи, Иуда Маккаби восстановил старые еврейские обычаи. Несладко пришлось тем соплеменникам, которые восприняли греческий образ жизни. И жители Иерусалима разделились на два враждующих лагеря, борьба между которыми обострялась. Укрепляя свои позции, Маккаби посылал своих братьев воевать с соседними языческими народами, на территории которых находилось много еврейских поселений.
В 164 году до н. э. в Персии умер Антиох IV Епифан. Он так и не вернулся из рокового для себя похода. Лисий, регент при малолетнем Антиохе V Евпаторе, предпринял очередную попытку справиться с восстанием. В Иудею вторгся сильный экспедиционный корпус: сто тысяч пехотинцев, двадцать тысяч кавалериствов, тридцать два боевых слона. (По другим данным, пятьдесят тысяч пехоты, около пятисот всадников, восемьдесят слонов). Генеральное сражение произошло в ущелье неподалёку от уже упоминавшегося городка Бет Цур.
«Хитрый, как лис, Лисий чётко продумал тактику. Слонов пустили гуськом, так как теснота местности не позволяла построить их фронтом. Громадные животные в броне, словно танки, упрямо продвигались вперёд. На спинах слонов деревянные башни с бойницами. В них прятались лучники. Вокруг каждого слона группировалось до тысячи пехотинцев и сотни всадников. Пешие воины шли тесно по бокам и сзади, стараясь не угодить под столбообразные ноги чудовищ. Тогда, словно сухой хворост, хрустели кости, раздавался истошный вопль раздавленного человека. Исковерканные останки людей в прах растаптывали копыта проносящихся мимо коней. Впрочем, все звуки тонули в грохоте барабанов и пронзительном гудении труб. Отряды прикрытия рассыпались по склонам. Лучи яркого солнца, отражаясь от начищенных до блеска золотых и серебряных командирских щитов, ослепляли противника. Сирийское войско шло твёрдо и стройно частью горами, частью низинами. Это была настоящая психическая атака. Впрочем, она не слишком действовала на евреев. Они верили, что Яхве с ними, и доблестно дрались... Евреи не устояли под напором сирийцев. Иуда с остатками войска укрылся за стенами Иерусалима. Лисий осадил Храмовую гору и долго держал эту часть города взаперти. Пущенные из камнемётов булыжники градом сыпались на головы осаждённым. То был седьмой субботний год, земля отдыхала от посевов. Урожай в том году не собирали. Скудные запасы продовольствия быстро таяли. Жители Иерусалима страдали от голода... Однако и Лисий не мог слишком долго оставаться в Палестине. Сложная обстановка дома заставила его поспешить в Антиохию. Перед смертью Антиох Епифан, у которого с возрастом стали обнаруживаться признаки сумасшествия (его даже прозвали Епиманом – Безумцем), назначил регентом при малолетнем наследнике своего приближённого Филиппа. Тем самым он фактически отстранил от власти своего старого любимца Лисия. Филипп вывел войска из Персии и занял столицу Селевкидов. В свете таких событий Лисию стало не до мятежных евреев. На карте стояла его собственная судьба. Но он всё же довёл дело до конца. Он заключил перемирие с Иудой Маккаби, пойдя на значительные уступки, ввёл войска в Иерусалим, срыл укрепления, возведённые вокруг отремонтированного Храма, и только потом возвратился в Антиохию разбираться с Филиппом.
По условиям перемирия за евреями признавалось право беспрепятственно исповедовать свою религию и придерживаться собственных обычаев. Лисий отменил все запреты, прежде введённые Епифаном. Он объявил об амнистии повстанцев, от царского имени назначил в Палестине нового наместника, а Менелая лишил сана первосвященника. Первосвященником стал умеренный эллинист Алким. Иуда Маккаби оставался во главе своего обескровленного войска, однако официально его положение сирийцами не признавалось. С горсткой верных сторонников ему пришлось покинуть Иерусалим... Перемирие не решило всех проблем... Правоверные евреи отказывались считать Алкима законным первосвященником, оспаривая его принадлежность роду Садокидов. Его даже не пускали в Храм. Вне Иерусалима... хозяйничали братья Хасмонеи...
Тем временм в Антиохии произошёл государственный переворот, в результате которого погибли Антиох V Евпатор и регент Лисий. В 162 году до н. э. царём стал Деметрий I Сотер, сын Селевка Филопатора... По просьбе первосвященника Алкима Деметрий Сотер направил в Иудею большое войско... Близкого конца смуте всё равно не предвиделось... На некоторое время Маккавеи укрепились в Иерусалиме... Деревенский парень Иуда Молот постепенно превращался в политика международного масштаба. Он направил послов в Рим. Состоялся обмен письмами. Римляне стремились подчинить себе Селевкидов, им было выгодно поддержать иудейских мятежников. Сенат принял решение заключить союз с Иудеей о дружбе и взаимной поддержке...
Разумеется, {это} юридический нонсенс, ведь никакой независимой Иудеи не существовало. Однако сенаторы плевали на условности. Всё, что выгодно Риму, - законно!...
Иуда Маккаби погиб весной 160 года до н. э., когда царь Деметрий, тоже пренебрегавший условностями, направил в Иудею двадцать тысяч пехотинцев и две тысячи конников под командованием Вакхида. Когда противники сошлись неподалёку от Иерусалима, у местечка Елеаса, у Иуды было три тысячи бойцов... Маккавеи дрались с отчаянием обречённых. Большинство сложили головы, остальные бежали. Спастись удалось Ионафану и Симону. Они вынесли с поля боя изрубленное тело старшего брата. Иуду похоронили в Модине, в родовой усыпальнице Хасмонеев...
Непримиримые объединились вокруг брата Иуды Ионафана. Его отряды ушли за Иордан и бродили в районе Мёртвого моря, совершая набеги на сирийцев и поддерживавших их евреев-эллинизаторов. Первосвященник Алким скоропостижно скончался через тринадцать месяцев после гибели Иуды. Он умер от сердечного приступа или апоплексического удара при перестройке внутренней стены Храма. «Божья кара настигла нечестивца!» - сказали праведники... После смерти Алкима в Иерусалиме долго не было первосвященника...
Ситуация в самой Сирии ухудшалась. Критический момент наступил, когда Александр Балас, выдававший себя за сына Антиоха Епифана, заявил о претензии на селевкидский трон [152 г. до н. э.]... И Деметрий I Сотер, и Александр Балас искали поддержки Ионафана, ведь в Иудее не было более сильного лидера. Деметрий распорядился вывести из Иудеи своих солдат, оставив немногочисленные гарнизоны только в Бет-Цуре и иерусалимской крепости Акре. Он дал согласие на то, чтобы Ионафан вернулся в Иерусалим. Александр Балас пошёл ещё дальше, санкционировав назначение Ионафана первосвященником. В знак высокого уважения он назвал Ионафана другом царя, послал ему порфиру и золотой венец. На праздник Кущей в 152 году до н. э. Ионафан появился на Храмовой горе в облачении первосвященника.
Через два года Деметрий погиб. Александр Балас стал царём Сирии. Египетский царь Птолемей Филометор заключил с ним союз, выдав за него свою дочь Клеопатру. Церемония бракосочетания состоялась в Птолемаиде, где оба царя с почётом приняли Ионафана. Александр Балас назначил его военачальником и правителем Иудеи... Спустя пять лет Ионафан помог Александру Баласу отбить нападение сына Деметрия I Сотера, который именовал себя Деметрием II. Жестокая междоусобица не утихала до тех пор, пока Деметрий II всё-таки не добился своего, свергнув Александра Баласа. Ионафану удалось договориться с новым сирийским царём, задобрив его подарками и обещанием прочного союза, К Иудее отошли три области Самарии, где проживало много евреев.
На сирийском поле появился ещё один игрок – Трифон, сделавший инструментом своих амбиций малолетнего сына Александра Баласа. Трифон провозгласил этого мальчика царём Антиохом VI. В государстве Селевкидов возникла ситуация двоевластия... Ионафан вошёл во вкус политического маневрирования. Теперь он стал оказывать услуги Трифону – и не даром. Под его власть перешли Бет-Цур, Яффо, Ашкелон, Газа. Он беспрепятственно строил укрепления в Иерусалиме, держал взаперти крепость Акру с её сирийским гарнизоном. Иудея расширяла свои границы. Трифон вскоре понял, что Ионафан использует его в своих интересах, он заподозрил его в измене. Под благовидным предлогом Трифону удалось заманить Ионафана в Птолемаиду и держать там заложником. Симон, второй человек во власти, к тому времени авторитетный военачальник, пытался выкупить брата из плена. Даже заплатил за его освобождение сто талантов и отправил в заложники двух ионафановых сыновей. Бесполезно. Трифон деньги взял, а пленника коварно убил. Позднее он убил мешавшего ему маленького Антиоха VI и провозгласил царём самого себя. Симону, последнему из пятерых братьев Хасмонеев, не оставалось иного, как договариваться с Деметрием II. Тот легко пошёл на союз и в 142 году до н. э. освободил Иудею от всех податей, тем самым полностью признав её независимость.
Двадцать пять лет минуло с тех пор, как Маттафия убил сирийского чиновника, и ушёл с сыновьями в горы. Священник и четверо братьев лежали в родовом склепе в Модине. Пятый брат стоял во главе свободной Иудеи. Весь народ присягнул ему на верность. В официальных документах писали: «Первого года при Симоне, великом первосвященнике, вожде и правителе иудеев». Жизнь, казалось, налаживается. Жаль только, что первосвященство Симона было незаконное. Ибо не принадлежал он к роду легендарного Садока... Симон знал, как поступить с теми, кто твердит о каком-то Садоке. Не было никакого Садока, выдумывают всё проклятые враги... Пусть все знают: если потребуется, он, Симон-первосвященник, во славу господа пройдётся по спинам болтунов шершавыми кнутами с камушками на концах.
{Симон жадно читал полуистлевшие свитки - древние книги. В них он и вычитал, как грозил царь Иеровам непокорным кнутами-скорпионами. Умелый палач выдирает ими из спин кровавые клочья мяса.}
В свободной Иудее все знали, что так и будет. И до поры до времени помалкивали... В 140 году до н. э. Великое собрание в Иерусалиме торжественно постановило, что отныне слово Симона – закон, обязательный для простолюдинов и священников. Договоры от имени Иудеи должны подписываться его именем, только он вправе созывать общенародное собрание. Симона назвали первосвященником, который сохранит свой сан навсегда - «доколе восстанет пророк верный», как сказано в Библии, - и передаст права по наследству. Порфира и золотая пряжка стали знаками его достоинства...
В 138 году до н. э. царём Сирии стал Антиох VII Сидет. Когда он воевал с Трифоном и не был уверен в своей победе, то старался поддерживать добрые отношения с Симоном. Однако, взойдя на трон, попытался вернуть отошедшие к Иудее города. Особенно ему хотелось вернуть себе Яффу... {Симон}... предложил сирийскому царю договориться по-хорошему, предлагал за Яффу выкуп. Но найти компромисс не удалось. Антиох послал в Иудею войска... Навстречу вышли полки во главе с Иудой и Иоанном, сыновьями Симона... Евреи оказались сильнее сирийцев... Яффа осталась за Иудеей.
Симон правил почти восемь лет [143 - 134 гг. до н. э.]. Для отвыкших от покоя евреев это были удивительные годы... Неслыханная благодать после десятилетий смуты и войн. Любимый народом Симон правил бы и дальше, не совершив он ошибки, которая стоила ему жизни. Он выдал свою дочь за некоего Птолемея, сына Авува, и поставил его наместником в Иерихоне. Сговорившись с сирийцами, Птолемей задумал совершить государственный переворот. Случай подвернулся в 134 году до н. э., когда Симон со свитой совершал объезд своих владений. Птолемей принимал тестя в крепости Док близ Иерихона. После пышного пиршества Птолемей убил подвыпившего Симона и двух его сыновей - Маттафию и Иуду. Всё произошло молниеносно. Телохранители не успели вынуть мечи из ножен. Всех зарубили на месте... Птолемей не удержался у власти. Другой сын Симона Иоанн Гиркан узнал об убийстве отца в городе Газара. Он поспешил в Иерусалим. Посланные Птолемеем убийцы не успели его перехватить, были схвачены и после страшных пыток казнены. Войско Гиркана осадило крепость, где укрылся мятежник. Если верить Иосифу Флавию, Птолемей уцелел благодаря тому, что удерживал в заложницах жену Симона. Каждый раз, когда возникала угроза штурма, он выволакивал тёщу на крепостную стену, грозя сбросить вниз. Бедная женщина умоляла стоящего внизу сына не поддаваться на шантаж. «Отомсти извергу, - кричала она со стены, воздев руки к небу. - Смерть в мучениях приятна, если знать, что враг поплатится за злодейство»... Гиркан смотрел на мать и не знал, что предпринять... Надеясь спасти её, Гиркан позволил Птолемею ускользнуть. Тот бежал за Иордан в Рабат-Амон к тамошнему правителю Зенону Котиле. Что с ним стало потом, неизвестно. Перед тем, как бежать, он всё же убил тёщу. До конца жизни Гиркан мучил себя вопросом: «Правильно ли я поступил, отпустив негодяя?» Тогда, в поле у крепостной стены, ему было непереносимо видеть, как истязают родную мать. Воспоминания об этом были его кошмаром.
Иоанн Гиркан унаследовал сан первосвященника. Иудеи востановили прежний порядок, при котором главная священническая должность переходит от отца к сыну. Хасмонеи не были потомками Садока. Поэтому многие выражали недовольство тем, что первосвященником стал сын Симона. Внутри еврейского общества возник серьёзный конфликт, который не удалось сгладить во всё время правления Хасмонейской династии. Всегда находились люди, которые говорили, что этот род незаконно узурпировал первосвященство.
Между тем вновь обострились отношения с Сирией. Антиох Сидет не забыл унижения, которому его подверг Симон. Не прошло и двух лет, как он вторгся в Иудею, разорил много городов, его войско плотным кольцом окружило Иерусалим... Наступил праздник Кущей, когда евреи вспоминают о скитаниях предков после исхода из Египта... По случаю праздника Гиркан предложил Антиоху заключить семидневное перемирие. Тот согласился. Ему надоела затянувшаяся осада. Тревожили поступавшие из Антиохии вести о волнениях в парфянском царстве. Парфия находилась в вассальной зависимости от Селевкидов. В знак примирения Антиох послал в Иерусалим быков с вызолоченными рогами, золотые и серебряные чаши с благовониями. Это был праздничный подарок Храму. Красивый жест впечатлил евреев... Начались переговоры. Антиох потребовал, чтобы евреи разоружились, впредь платили дань и допустили в Иерусалим сирийский гарнизон. Речь шла о восстановлении вассалитета. Гиркану не оставалось иного, как пойти на эти условия..., кроме одного – он наотрез отказался разместить в городе сирийских солдат. Вместо этого обещал заплатить пятьсот талантов серебра (сразу заплатил триста) и выдал заложников, которых выбрал сам Антиох. Среди знатных заложников был и брат Гиркана. Сняв осаду, Антиох вернулся в Сирию. Угроза городу миновала, но Гиркан хмурился... Он не мог примириться с тем, что стал вассалом сирийского царя... В гробнице Давида хранились три тысячи талантов серебра. Гиркан не устоял перед соблазном, распорядился вскрыть гробницу, чтобы изъять деньги... Гиркан тратил деньги не на подарки иноземцам. Он завёл у себя наёмное войско. Наёмники и раньше служили у еврейских правителей, однако столь масштабную вербовку припомнить трудно. Со своим новым войском он вскоре добился желаемого. Его замыслам благоприятствовало то, что Антиох Сидет погиб на войне с парфянами. Сирия снова погрузилась в хаос. Как только Гиркан почувствовал, что сирийцы ослабили хватку, он тут же отказался от уплаты дани и двинул свою хорошо оплачиваемую рать на сирийские города. Захватил Самарию, разрушил храм на горе Гаризим, который в персидскую эпоху самаритяне построили в пику иудеям. Потом устремился на юг, покорил идумеев, сделав им предложение, от которого те не могли отказаться.
«Обрежьте крайнюю плоть свою и живите по нашим законам или всех прогоню с земли вашей», - сказал он язычникам. До Гиркана о принудительном обращении в иудаизм иноверных народов не было слышно. Залечив пораненные члены, идумеи превратились в иудеев. Через столетие, при свирепом Ироде Великом {из рода идумеев}, у них будет повод этому порадоваться, а потомственным евреям – горько усмехнуться и утереть кровавые слёзы.
Благодаря завоеваниям Иоанна Гиркана границы еврейского государства значительно расширились. Царство Хасмонеев по территории теперь не уступало Израилю времён Давида и Соломона. Авторитет евреев среди соседних народов повышался. Римляне подтвердили союз с Иудеей. Разгромив наиболее сильных врагов, Гиркан пожинал плоды своей деятельности. Его власть была неоспорима, хотя иногда приходилось сталкиваться с проявлениями недовольства среди подданных. Он, например, поссорился с фарисеями.
В современном лексиконе «фарисеи» - ругательное слово, так называют лицемеров. В Древней Иудее фарисеи {«отделившиеся», то есть те, кто особо тщательно, по сравнению с обычными людьми, соблюдает законы ритуальной чистоты} были уважаемыми людьми. Они образовали партию, которую поддерживало большинство народа, особенно простые люди... Благочестивые фарисейские интеллектуалы занимались толкованием Моисеевых законов, приспосабливая их к изменяющимся условиям. Это постепенно привело к созданию Устной Торы – обширного свода комментариев к текстам Пятикнижия. В течение длительного времени эти комментарии не записывались, их запоминали дословно и изустно передавали от одного поколения другому. Чтобы придать авторитетность своим высказываниям, фарисеи настаивали на том, что на горе Синай Моисей получил от бога Устную Тору вместе с письменной. В последующие века эти комментарии составили основу Талмуда... {Фарисеи}... верили в загробную жизнь, бессмертие человеческой души, воскресение праведников и ждали мессию, который спасёт человечество. Всё это напрочь отвергали саддукеи, составившие вторую влиятельную партию хасмонейского периода. Для саддукеев было принципиальным, чтобы первосвященники назначались только из прямых потомков Садока, главного священника во времена Давида и Соломона. Отсюда их название. Главное отличие саддукеев от фарисеев в том, что первые более строго толковали законы Моисея, основываясь исключительно на текстах Пятикнижия. Устную Тору, изобретение фарисеев, они игнорировали, считая её выдумкой шарлатанов. В загробную жизнь не верили, так как об этом ничего не написано в Пятикнижии. К эллинизации относились терпимее фарисеев... Ведь они обслуживали иудейскую аристократию, которая, имея средства и досуг, была особенно восприимчива к греческим соблазнам. Саддукеи утверждали, что предписания Торы обязательны в основном для избранных. Простому народу нет нужды исполнять все религиозные законы. Для повседневной жизни рядового человека годится некая облегчённая форма иудаизма. Другое дело – священники. В сущности, внутри еврейского общества саддукеи претендовали на особое положение привилегированной жреческой касты. Их ритуалы были связаны прежде всего со службами в Иерусалимском Храме. Синагоги, молитвы вне храма, толкование Торы неискушённым в религии людям – всё это фарисейство. Нет Храма – нет саддукеев. Впоследствии, когда римляне разрушили Храм, саддукеи естественным образом вымерли.
Гиркан поссорился с фарисеями из-за того, что они позволили усомниться в законности получения Гирканом сана первосвященника. Их сомнения разделяли саддукеи. Последние не только сомневались, но были твёрдо уверены, что Гиркан не может быть первосвященником. Ведь его дед Маттафия Хасмоней не был потомком Садока. Но саддукеи благоразумно помалкивали, не желая обострять отношений с правителем. За это Гиркан приблизил их к себе. Политическая борьба фарисеев и саддукеев подчас принимала довольно острые формы. Гиркан заботился о спокойствии в государстве, поэтому старался сглаживать противоречия между двумя партиями. Иоанн Гиркан находился у власти тридцать один год [134 - 104 гг. до н. э.]. Устранив угрозу со стороны Селевкидов, покорив соседние языческие народы, он обеспечил безопасность Иудеи. Последний период его правления был вполне мирным. Он оставил после себя пятерых сыновей. Сан первосвященника достался старшему - Иуде Аристовулу. Это был болезненный (видимо, страдал чахоткой), мнительный и крайне жестокий человек. На смертном одре Иоанн Гиркан, едва шевеля посиневшими губами, выразил последнюю волю: пусть страной управляет жена. Наверное, хотел её гибели. Желая властвовать единолично, Аристовул упрятал мать и трёх братьев (Александра Янная, Авессалома, имя ещё одного брата неизвестно) в темницу. На свободе остался только брат Антигон. Аристовул так боялся своей матери, что уморил её в застенках голодом. Устранив соперников, Аристовул первый из Хасмонеев провозгласил себя царём. Это произошло в 104 году до н. э. После разгрома Иудеи Навуходоносором минуло почти пятьсот лет, и вот – опять монархия» [19, с. 225 - 255].
В это самое время Римская империя подверглась нападению с севера: в Италию вторглись многочисленные племена кимвров и тевтонов. Рим оказался в смертельной опасности. В 104 году до н. э. на политическую арену Рима выдвинулся избранный консулом Гай Марий, выдающийся полководец, сумевший остановить нашествие варваров, которые после нанесённых им Марием поражений устремились в Испанию.
«В Иудее с воцарением Аристовула началась деградация Хасмонейского режима. Аристовул был не просто евреем, а эллинизированным евреем. Он во всём подражал грекам, за что его прозвали Филэллином – другом греков. При нём ещё больше усилилось влияние саддукеев, которые в отличие от фарисеев не видели ничего плохого в усвоении евреями греческой культуры.
Брат Аристовула Антигон был популярен в народе. Он командовал войсками, которые успешно воевали в Галилее и Итурее на севере Ливана. Арабские племена итурейцев, как до них идумеи, были насильно обращены в иудаизм. Успехи Антигона в завоевательных походах способствовали возбуждению зависти в Аристовуле».
«Как-то осенью накануне праздника Кущей Антигон с триумфом вернулся в Иерусалим из одного похода. На площади перед Храмом сидел ессей по имени Иуда, прорицатель.
«Смотрите, кто идёт!» - он указал обступившим его ученикам на Антигона, который вместе с группой тяжеловооружённых воинов в парадном наряде шествовал в Храм, чтобы вознести хвалу Яхве и помолиться о выздоровлении хворавшего брата.
«Мне нужно умереть, - сказал Иуда, - я ошибся, предсказав на сегодня гибель Антигона в Стратоновой башне. Вот он, живой и невредимый. Сегодня он никак не может умереть, ведь Стратонова башня отсюда далеко». Иуда говорил о приморском городе в шестистах стадиях {106,8 км или 111,0 км} от Иерусалима.
Легенда утверждает, что прорицатель не ошибся в своём предсказании. В тот самый день Антигона зарубили телохранители Аристовула в подземном коридоре замка, в котором находилась царская резиденция. Замок тоже назывался Стратоновой башней. Убийство {якобы} произошло из-за недоразумения. Придворные интриганы донесли Аристовулу, что его брат замышляет переворот. Больной Аристовул вызвал брата для объяснений. При этом он просил передать, чтобы тот явился без оружия. Однако Антигону намеренно сказали, что царь хочет посмотреть на его новые доспехи и оружие. Поэтому Антигон поспешил в замок во всём боевом облачении. Царские телохранители имели приказ не трогать безоружных посетителей, но убить всякого, кто придёт с оружием. Когда Антигон появился в темноватом проходе, на него навалились стражники... Узнав о смерти брата, Аристовул помрачился рассудком. Болезнь обострилась: его тошнило, он харкал кровью... Вскоре он умер от переживаний...
Предсказание о смерти Антигона {«предсказание», которое свидетельствует либо о причастности Иуды к заговору, либо о ставших известными Иуде месте и времени его исполнения}... повысило авторитет ессея Иуды среди его учеников.
{Вообще} влияние ессеев на состояние умов древних евреев было значительным... Образ жизни и взгляды резко отличали приверженцев этой секты от всех остальных иудеев. Они ситали фарисеев и саддукеев безбожниками, ханжами, осквернителями всего святого. Ессеи принципиально не занимались политикой, презирали богатство, отрицали собственность. Они верили в бессмертие души, путь к спасению видели в аскетизме, полном отделении от погрязших в пороках людей. Тору они толковали по вдохновению, не признавая ни вольных фарисейских интерпретаций, ни буквального прочтения саддукеев. Они вступили в конфликт с властью, когда Ионафан, а потом Симон присвоили себе право называться первосвященниками. Это подтолкнуло их к отречению от официальных иудейских ритуалов...
Иуда Аристовул I правил около года [104 - 103 гг. до н. э.]. Он умер бездетным. После смерти царя его жена Саломея Александра освободила из заточения братьев. По еврейскому закону бездетная вдова стала женой брата покойного – Александра Янная... Он был искушён в интригах, циничен, знал, что никому, особенно родственникам, доверять нельзя. Поэтому сразу же казнил одного из своих братьев, в котором видел соперника...
Александр Яннай находился у власти двадцать семь лет [103 - 76 гг. до н. э.]. За это время не было года, чтобы он с кем-нибудь не воевал. Стремясь расширить свои владения, он напал на Птолемаиду и другие населённые язычниками средиземноморские города. Правитель Кипра Птолемей Лафур пресёк попытку экспансии, вторгшись в Иудею... В нескольких иудейских селениях он приказал своим солдатам убить женщин и детей, разрезать трупы на мелкие части и бросить в котлы с кипятком. Ему хотелось, чтобы беженцы повсюду разнесли слух о том, что его воины – людоеды. Таким способом он думал нагнать страх на противника...
Александр Яннай не на шутку испугался. С богатыми дарами он отправился на поклон к египетской царице Клеопатре, матери Птолемея. Мать враждовала с сыном, который имел планы на захват не только Иудеи, но и самого Египта. В Скифополе, городке в Келесирии, Клеопатра и Александр Яннай заключили дружественный союз против Птолемея Лафура. Египетские войска были посланы на подмогу евреям, это спасло Иудею от разорения...
К грекофилу Александру Яннаю фарисеи относились с особенной неприязнью... Однажды в праздник Кущей Александр отправлял службу в Храме... Когда Александр приблизился к жертвеннику, чтобы принести жертву, чернь стала кидать в него лимонами и выкрикивать оскорбления. Александр велел охране наказать смутьянов... Тогда погибли около шести тысяч человек. Город погрузился в траур. Чтобы в будущем предотвратить подобные инциденты, в Храме перед жертвенником поставили перегородку так, чтобы простые люди не могли наблюдать за службой, в которой принимает участие царь-первосвященник. Перегородка стала символом отчуждения царя от народа... Эти события привели к бунту. В течение шести лет [94 - 88 гг. до н. э.] продолжалась гражданская война, унесшая пятьдесят тысяч человеческих жизней... Дело дошло до того, что противники царской власти обратились за помощью к сирийскому правителю Деметрию III Филопатору... Всё перепуталось в головах евреев. Они словно потеряли рассудок.
Деметрий с готовностью послал армию в Иудею и поначалу добился успеха, разгромив наёмное войско Александра... Спасая жизнь, Александр бежал в горы... Но через некоторое время ему удалось собрать свежие силы. Многие ранее воевавшие против него мятежники перешли на его сторону, осознав, чем грозит нашествие сирийцев... С большим трудом Александр заставил Деметрия отступить. При этом он потерял ранее завоёванные земли в Заиорданье.
Стоило сирийцам уйти, как гражданская война вспыхнула с новой силой. После нескольких кровопролитных стычек Александру удалось окружить врагов в Вефоме. Он взял город приступом, захватив главарей мятежников. Их отвели в Иерусалим... {Александр Яннай} возлежал на мягких подушках под тенистыми деревьями у ломившихся от явств и вин пиршественных столов, обнимая молоденьких наложниц. Облачённые в доспехи воины волокли связанных пленников к установленным на площадке перед столами деревянным крестам. Руки и ноги бунтовщиков прибивали к крестам грубыми кольями. Кому-то везло, они теряли сознание от боли и больше ничего не чувствовали. Таких окатывали водой, но редко кто приходил в чувство. Другим предстояло вынести ужасные муки. Распятые, но ещё живые, страдальцы видели, как солдаты кривыми ножами вспарывают животы их жёнам и детям... Александр Яннай наслаждался кровавым спектаклем... В тот день были казнены почти восемьсот фарисеев. Такого преступления Иерусалим ещё не знал. Жестокостью Александр превосходил свирепых фракийских варваров. Евреи прозвали изверга Фракийцем. Залив кровью страну, в дальнейшем Александр Яннай царствовал, не встречая оппозиции. Он успешно воевал с Сирией, захватил несколько приморских городов, вернул ранее утраченные владения в других частях Палестины. Последние годы жизни сильно болел. Видно, его мучили укоры совести. Он много пил, страдал от запоев и умер от алкоголизма в возрасте сорока девяти лет. Смерть настигла его в одном из военных походов за Иорданом. Перед смертью он передал правление жене Саломее Александре, просил её помириться с фарисеями...
Эта женщина, как мало кто из иудейских правителей, обладала чувством здравого смысла. Будучи в добром здравии, она умела добиваться своего. Она содержала большое наёмное войско, правители соседних с Иудеей племён были её вассалами. Народ уважал царицу, обеспечившую стране мир и порядок... Всё было хорошо, пока Саломея самостоятельно управляла страной [76 - 67 гг. до н. э.]... Ситуация стала меняться, когда с возрастом (ей было уже за семьдесят) состояние здоровья Саломеи ухудшилось... Когда советники-фарисеи говорили ей, что младший сын рвётся к власти и это чревато большими бедами, она отвечала: Поступайте, как знаете. У вас есть сильный народ, войско и богатая казна». У самой ни на что не осталось сил...
При двух таких претендентах на власть, как братья Гиркан и Аристовул, раскол в народе был неизбежен. Фарисеи хотели, чтобы царём стал Гиркан. При нём их благополучию ничто не угрожало. Аристовула поддерживали саддукеи, которых Саломея не очень жаловала. Как только Саломея умерла, между Гирканом и Аристовулом началась война, продолжавшаяся более трёх лет [67 - 63 гг. до н. э.]. Поначалу Аристовул взял верх. Он разбил войска Гиркана у Иерихона... Аристовул триумфально вступил в Иерусалим... В знак примирения он пожал Гиркану руку, взяв с него обещание отказаться от притязания на трон. Учитывая характер Аристовула, это была необъяснимая ошибка, которая в конечном итоге стоила ему царства, да и самой жизни. На худой конец он мог бы заточить брата в темницу. Но и этого он не сделал, а разрешил жить свободно у себя во дворце. Аристовул понял, что совершил непростительный промах, когда Гиркан бежал в Аравию к набатейскому царю Арету. Побег устроил его друг, идумеянин Антипатр. Отец Антипатра возвысился при Александре Яннае, который назначил его наместником в Идумее. Антипатр находился в неприязненных отношениях с Аристовулом и опасался за свою жизнь.
Набатейское царство арабов было давним соперником Иудеи. Оно находилось в Аравии, близ Красного моря, на территории современной Иордании. Набатея стала провинцией Римской империи около полутора столетий позднее, в 106 году нашей эры. Гиркан обещал Арету, что, если станет царём Иудеи, отдаст ему область с двенадцатью городами, которую в своё время его отец Александр Яннай отнял у арабов. Арет решил воспользоваться враждой братьев и двинул в Иудею пятидесятитысячное войско. Он осадил Иерусалим, в котором укрылись сторонники Аристовула. Простой народ склонялся на сторону Гиркана, поскольку после Саломеи он, как старший брат, считался законным наследником престола. Множество евреев присоединились к набатейцам, чтобы принять участие в осаде, которая обещала быть долгой. Неизвестно, чем закончилось бы это противостояние, но в ситуацию вмешались римляне [смотри: 19, с. 255 - 270].
Выход Римского государства на международную арену сопровождался всё усиливающимся проникновением в Рим эллинистических влияний. Греческий язык широко распространяется в высших кругах римского общества. Вместе с языком в Рим проникает греческая образованность, грек-учитель делается непременной принадлежностью богатых римских семей, знание греческой литературы становится признаком хорошего тона, возникают риторические школы, организуемые греками, группы греческих актёров дают представления в Риме на родном языке. Всё большее влияние оказывают эллинистические обычаи на быт и образ жизни римской знати и богачей. Многие крупные политические деятели Рима открыто начинают называть себя филэллинами (Фламинин, Сципион и другие). Греческие обычаи распространились и в быту. Обычай составлять стихотворные надписи на гробницах был заимствован из Греции. Бритьё бороды, обычай возлежать за столом во время еды и ряд других также были занесены греками. Подражание всему греческому было «модой», распространявшейся преимущественно среди аристократических кругов римского рабовладельческого общества.
Учившийся в молодости у греческого философа Неарха, обязанный развитием своего писательского и ораторского таланта чтению греческих авторов, цензор Катон в старости становится врагом всего чужеземного. Его ненависть к грекам дошла до того, что он стал всерьёз утверждать, будто изучение греческой литературы погубит римскую республику. В письме к сыну Катон пишет: «То, что я говорю о греках, основано на собственном опыте, приобретённом мною в Афинах. Их сочинения стоит только просматривать, но никак не изучать. Поверь мне, что греки до основания испорченный народ, который неспособен управлять собой. Если они перенесут к нам своё образование – всё погибло».
Постепенно и сам Катон отклонялся от своих воззрений и идеалов. Власть, почёт и богатство сильно изменили поклонника старины. В старости Катон стал жестоким и расчётливым рабовладельцем. В своей книге «О земледелии» он даёт советы, как извлечь из труда невольников больше прибыли при наименьших расходах на их содержание. Он безжалостно избавлялся от состарившихся в его имении рабов, которые были не в состоянии работать. Катон во время устраиваемых им званых обедов жестоко наказывал рабов за плохо накрытый стол, за кашель или чихание в присутствии гостей. Невольники старого Катона панически боялись своего господина.
Будучи цензором, Катон приказал разобрать водопроводные трубы, по которым вода подавалась в частные дома и сады. Воды в Риме не хватало, и богатые пользовались водопроводом сверх всякой меры. После вмешательства Катона все могли теперь пользоваться только водоразборными колонками, стоящими на улицах. Римская беднота перестала испытывать недостаток воды, так как аристократы вынуждены были пользоваться городскими фонтанами наравне с ней. Катон также вёл непримиримую борьбу с частными лицами, пытавшимися застраивать участки земли, принадлежащие государству. По его распоряжению беспощадно сносили самые красивые и благоустроенные виллы и загородные дачи аристократов. Римский плебс был в восторге от действий цензора. Во время цензуры Катона торговля предметами роскоши облагалась огромными пошлинами, которые, однако, не мешали знатным дамам попрежнему щеголять в дорогих туалетах.
Незадолго до смерти Катон жаловался, что новое поколение его не ценит и не понимает. Однако он умер, окружённый всеобщим почётом и уважением. Его статуя была поставлена в одном из римских храмов. Надпись на ней прославляла Катона как сурового и неподкупного цензора, оберегавшего добрые нравы сограждан.
Катон Старший остался в истории видным государственным деятелем Рима. В своей деятельности он руководствовался собственной программой, основными пунктами которой были - лозунг борьбы с «новыми пороками» и требование восстановления древних обычаев и «нравов отцов». Катон Старший известен и как самобытный писатель. Он написал сочинение (под названием «Начала») об истории Рима (от легендарных времён до 149 года до н. э.) и широко известное в античности, уже упомянутое выше, сочинение «О земледелии» (или «О сельском хозяйстве»).
В конце жизни Катон, славившийся когда-то своим справедливым отношением к подвластным Риму народам, в интересах римских дельцов, торговцев и ростовщиков стал добиваться разрушения Карфагена. Этот город уже давно перестал угрожать господству Рима на Средиземноморье, и в военном отношении не представлял никакой опасности. Карфаген был опасен только римским торговцам и спекулянтам, так как был их сильным конкурентом в заморской торговле. Марк Порций Катон каждое своё выступление в римском сенате, независимо от его содержания, заканчивал одной и той же фразой: «А всё-таки Карфаген должен быть разрушен!» Эта фраза тоже вошла в свод «крылатых выражений» [смотри: 5, т. II, с. 316 - 317, с. 394; 59, с. 65 - 73].
В 149 году до н. э. римский сенат нашёл повод для объявления войны Карфагену. Карфагеняне без его разрешения начали войну с нумидийским царём, союзником римлян. Рим предъявил ультиматум, которым потребовал от карфагенян покинуть город и выбрать себе новое место для поселения, вдали от моря. Это требование вызвало в Карфагене взрыв возмущения и ярости. Было решено защищать город до последней капли крови. Всё население работало день и ночь, укрепляя город и изготавливая оружие. Женщины даже обрезали свои волосы, чтобы свить из них верёвки для метательных орудий. Когда римская армия подошла к Карфагену, она нашла его прекрасно подготовленным к обороне. Мощные стены города выдерживали все штурмы римлян, а большие запасы продовольствия позволяли населению вынести долгую осаду. Первые два года не принесли римлян никаких успехов.
Весной 146 года до н. э. римские войска под командованием Корнелия Сципиона Африканского Младшего начали общий штурм Карфагена. К этому времени в городе уже начались голод и болезни. Римскому отряду удалось проникнуть в город через стену, плохо защищённую обессилевшим от голода гарнизоном. За этим отрядом в крепость ворвалась и вся римская армия. Шесть дней шли бои на улицах города: жители упорно защищали каждый дом. Остатки гарнизона и уцелевшее население укрылись в неприступном кремле. Римляне не стали брать кремль штурмом, а намеревались уморить осаждённых голодом. Тогда 30 тысяч мужчин и 25 тысяч женщин из укрывавшихся в кремле сдались на милость победителя. Только небольшая часть карфагенян не пожелала сдаться. Они подожгли храм в кремле и почти все погибли в огне. Римляне жестоко расправились с побеждёнными. Жителей Карфагена продали в рабство. Город был отдан на разграбление солдатам, затем его уцелевшая часть по приказанию римского сената была разрушена до основания. Город был подожжён, его развалины горели 16 дней (по другим сведениям 17). Там, где стоял цветущий город, римляне плугом провели борозду в знак того, что это место предано проклятию. Карфагенские владения обратили в римскую провинцию, назвав её Африкой [смотри: 5, т. II, с. 343].
Марк Порций Катон Старший, умерший 84...85-летним стариком, не дожил всего около трёх лет до момента, когда осуществилось его страстное желание относительно Карфагена. Повидимому, в связи с уничтожением Карфагена был вынужден покинуть родной город Клитомах Карфагенский [187 - 110 гг. до н. э.], пунийское имя Гасдрубал (тёзка карфагенского полководца – брата знаменитого Ганнибала). У себя в отечестве он занимался философией на родном языке и только в сорок лет приехал в Афины и стал слушать Карнеада, главу платоновской Академии.
«Приметив и одобрив его прилежание, Карнеад побудил его изучать греческую словесность и сам занимался с ним. Усердие Клитомаха дошло до того, что он написал свыше 400 книг. И, став преемником Карнеада, он своими сочинениями более всего пролил света на его учение. Во всех трёх школах, академической, перипатетической и стоической, он был самым приметным человеком» [смотри: 2, IV 67].
Однако, Клитомах не стал последователем Карнеада, а склонялся к скептицизму [смотри: 2, с. 575].
В 146 году до н. э. произошло и подчинение Греции Риму: Греция стала римской провинцией Ахейей. Вообще же ахейцами называли греков во времена Гомера (гомеровские греки).
Карфаген был восстановлен в I веке до н. э., но уже как римская колония. В период Римской империи он становится одним из крупнейших городов Средиземноморья. Он был завоёван вандалами в 439 году и стал столицей их королевства. В 533 году город был отвоёван Византией, а в 698 году был захвачен и разрушен арабами. В дальнейшем Карфаген потерял своё былое значение.
«Третьей Пунической войной [149 - 146 гг. до н. э.], окончательным покорением Испании [133 г. до н. э.] и превращением Пергамского царства в римскую провинцию Азию [129 г. до н. э.] был завершён процесс образования Римской державы – крупнейшего рабовладельческого государства средиземноморского мира» [5, т. II, с. 344].
Завоевательные войны, которые велись римлянами почти 120 лет в Средиземноморском бассейне, сопровождались притоком в Италию огромных масс рабов. Взятие Агригента (Акраганта) во время первой Пунической войны [264 - 241 гг. до н. э.] дало римлянам 25 тысяч пленных, которые были проданы в рабство.
В 235 году до н. э., после победы над карфагенянами при мысе Экноме, консул Регий отправил в Рим 20 тысяч рабов. При взятии Тарента, в 209 году до н. э., Фабий Максим продал в рабство 30 тысяч жителей. В 167 году до н. э. при разгроме городов Эпира консулом Эмилием Павлом было продано в рабство 150 тысяч человек.
Окончание третьей Пунической войны ознаменовалось продажей в рабство всех жителей разрушенного Карфагена. Даже эти отрывочные, разрозненные и, видимо, далеко не всегда точные данные римских историков дают представление о тех многотысячных массах рабов, которые хлынули в Рим. Почти во всех крупных центрах Римского государства действовали невольничьи рынки. В самом Риме рынок рабов находился возле храма Кастора. Оптовая торговля рабами шла на острове Родосе. В период крупных завоеваний цены на рабов резко падали. «Дёшев как сард», - говорили в Риме после захвата Сардинии [238 г. до н. э.]. После завоевания Понтийского царства рабов продавали по 4 денария. Цены на образованных рабов или рабов, обладавших особой квалификацией (танцовщицы, повара, актёры и т. п.), естественно, были значительно выше. До сих пор ни в одной стране древнего мира – ни в Греции, ни в эллинистических государствах – не было такого огромного количества рабов и такой их дешевизны [смотри: 5, т. II, с. 345 - 346].
Образцовая вилла, описываемая Катоном Старшим в его трактате «О земледелии» (или «О сельском хозяйстве»), представляет собой поместье, имеющее комплексное хозяйство: оливковую рощу в 240 югеров (60 га), виноградник в 100 югеров (25 га), а также зерновое хозяйство и пастбище для скота. Катон указывает, что для ухода за виноградником в 100 югеров требуется не менее 14 рабов, за оливковым садом в 240 югеров – 11 рабов. Далее он даёт дельные советы, как следует рационально эксплуатировать рабов, заставляя их работать и в дождливые дни, и в религиозные праздники. По мнению Катона, раба следует держать до тех пор, пока он может работать, а потом от него следует избавляться, как и от ненужных в хозяйстве вещей. Управляющим (виликом) имения Катон рекомендует назначать наиболее преданного и сведущего в сельском хозяйстве раба, а его жену определять ключницей и кухаркой. Проблема товарности хозяйства во времена Катона выдвигается на первый план. «Хозяин должен стремиться, - говорит Катон, - побольше продавать и поменьше покупать». Катон описал в своём труде поместье средних размеров, типичное для Центральной Италии. На юге Италии, в Сицилии и Африке были распространены преимущественно огромные рабовладельческие латифундии, насчитывающие тысячи и десятки тысяч югеров (250 – 2500 га) [смотри: 5, т. II, с. 347 - 348].
В 30 году до н. э. римские войска вступили в Александрию. И снова, как и в более ранние времена, придворная знать способствовала установлению в Египте римских порядков, которые упрочили её положение внутри страны. Из крупных эллинистических государств Египет последним был превращён в римскую провинцию [смотри: 5, т. II, с. 329].
После поражения последнего македонского царя Персея в число тысячи ахейских заложников, отправляемых в Италию, попал и выдающийся деятель Ахейского союза, грек из города Мегалополя, Полибий [около 201 или 205 - 120 гг. до н. э.]. В Риме Полибий прожил много лет, был принят в кругах римской аристократии, вошёл в тесные дружественные сношения с кружком Сципиона Африканского, в частности с Панэтием, философские идеи которого оказали на него несомненное влияние.
Сципион Африканский – римский политик и полководец, внук знаменитого Сципиона Африканского Старшего. Полное имя внука – Корнелий Сципион (Африканский Младший) Публий. Панэтий [180 - 110 гг. до н. э.], философ, грек с острова Родоса, переселившийся в Рим.
К кружку Сципиона принадлежал автор комедий, вольноотпущенник карфагенянин Публий Теренций Африканец [около 190 - 159 гг. до н. э.]. Его произведения были рассчитаны на образованную публику. Он написал всего 6 комедий, из них наиболее известны «Девушка с Андроса», «Евнух», «Самоистязатель».
Другой представитель сципионова кружка – Гай Луцилий [180 - 102 гг. до н. э.] был родоначальником совершенно нового литературного жанра, которому суждено было стать специфическим римским жанром, - обличительной сатиры.
Полибий (стопроцентный идеолог олигархии) особенно резко отзывается о демократии. «Подобно тому, как в железе скрывается ржавчина и червь в дереве, по причине которых они, если даже не подвергаются вредным влияниям извне, разрушаются сами по себе в силу присущих им внутренних качеств, так точно по тому же самому закону природы каждому общественному строю присуще некоторое внутреннее зло. Царству присущ элемент тиранический, аристократии – олигархический, в демократии же скрывается нечто звериное и кулачное» (Полибий, История...). Само слово охлократия (господство черни) введено Полибием» [смотри: 4, с. 224; 5, т. II, с. 397].
В Риме Полибий постепенно стал горячим сторонником римского государственного строя и римского господства. Во вторую половину жизни Полибий написал обширный и необычайно богатый по содержанию труд – «Всеобщую историю» в 40 книгах, в которой изложил своё понимание исторических событий [смотри: 17, т. 4, с. 294].
До нашего времени она дошла не полностью, и впервые 5 её книг были изданы в Риме на латинском языке в 1473 году.
Для {Полибия}… история – повесть об испытаниях людей, «вразумительнейшая или единственная наставница, научающая нас мужественно переносить превратности судьбы»… Тема труда Полибия – установление римского господства, возникновение Римской мировой державы. Это, по мнению Полибия, «прекраснейшее и вместе благоприятнейшее деяние судьбы», которая «все события мира… направила насильственно в одну сторону и подчинила их одной и той же цели»… Римскую державу он сравнивает с могущественными державами прежнего времени – Персидским царством, Спартой в период её гегемонии, с империей Александра Македонского. Все они, по его мнению, превзойдены Римом. Полибий объясняет успехи римлян, прежде всего, их государственным устройством. В нём Полибий усматривает реализацию идеального строя, основанного на гармоническом сочетании различных форм государственного устройства. Таким образом, идеи перипатетиков и стоиков, воспринятые и переработанные в учении Средней стои, были использованы Полибием для объяснения политической истории его времени» [5, т. II, с. 336 - 337].
«Полибий довёл свою историю до 144 года до н. э.: её конец озарял зловещим светом пожар одновременно разрушенных торговых соперников Рима, Карфагена и Коринфа. Эти жертвы экономической политики Рима вопияли о мщении; мстителями явились насильственные реформаторы его экономического строя, Гракхи. Внешние удары один за другим обрушились на слишком самоуверенный город: кельтиберийцы, кимвры, Югурта; но кровавые семена, брошенные Гракхами, взошли богатым урожаем в виде первой междоусобной войны между Марием и Суллой, и бесчеловечно угнетаемые рабы грозно зашевелились на родине плантационной системы, в Сицилии. Нависший над Римом меч готов был ежеминутно сорваться - а навис он действительно в виде десятивекового рока после разрушения родоначальницы-Трои; срок ему должен был наступить в 83 году до н. э...
{Посидоний из Апамеи, философ, учёный и историк, прозванный Посидонием Родосским, продолжил «пространное сочинение» Полибия}, «которому он дал, повидимому, скромное заглавие «Продолжение Полибия» (ta meta Polybion)...
Да, Риму суждено было погибнуть; и преемник его величия уже был налицо, им был могучий царь Понта, Митридат Евпатор. Единственным спасителем и против внешнего, и против внутреннего врага был Сулла Счастливый: его диктатурой в 82 году до н. э. кончалось сочинение Посидония. Но этой диктатуре предшествовало взятие им Рима у марианцев в 83 году до н. э. и пожар Капитолия... Пожар Капитолия! Надо вчувствоваться в римскую душу, чтобы оценить значение этого события, в котором тогда видели первый удар, направленный против наследника древней Трои, предвестника грядущей его гибели. Пожар Карфагена и Коринфа там, ответный пожар Капитолия здесь - таковы были обе багровые зари, освещавшие начало и конец «истории» Посидония. Если сравнить характер этого периода с характером предыдущего, описанного Полибием, с его Филиппами, Антиохами и Персеями, то можно будет сказать без преувеличения: как тот просился под перо почитателя прихотливой Тихи-Фортуны, так этот требовал себе в историки человека, признающего силу Рока. Было бы легкомысленно утверждать, что Посидоний выработал свою философию рока под влиянием исторических событий переживаемой им эпохи: они могли быть лишь одним из мотивов общей сакрализации {священнодействия, относящегося к религиозному культу}, которой подчинился и он. Было бы, с другой стороны, неправильно ожидать, что он изобразит всё это жуткое шестидесятилетие как сплошную и последовательную трагедию рока; такое безусловное подчинение разрозненного исторического материала центральной идее не было в духе античной историографии. Можно сделать ряд оговорок; и при всём том история под пером Посидония стала динамической философией умирающего эллинизма...
Конечно, люди суеверны, но историк выше их суеверия. Стоит прочесть, как язвительно он описывает хитрость Никия, использовавшего набожность энгийцев для своего побега..., как он осмеивает мнение Эсхила о чудесном происхождении булыжников Камарги в дельте Роны..., как он клеймит шарлатанов, путём мнимых заговоров сгущающих сирийскую нефть... Нет, от него до Кассия Диона ещё далеко: он всё-таки ещё историк эллинизма. Но рок - это дело другое.
Мы вынуждены по когтю судить о льве - от истории Посидония нам сохранились только отрывки. Что он говорил о гневе того же божества за пожар Карфагена и Коринфа, о десятивековом роке, нависшем над отпрыском Трои - об этом нам предоставляется только догадываться. Но случайность сохранила нам знаменательное место о Митридате, «которому оракул повсюду предсказывал владычество над вселенной»... и не менее знаменательное о тревоге семикратного консула Мария, «об его ночных страхах и зловещих снах, причём ему всё казалось, что он слышит чьи-то слова: Грозно ведь даже и ложе далёкого льва-душегуба. Но так как он более всего боялся бессонницы, то он отдался бражничеству, опьяняя себя несвоевременно и в несвойственной его возрасту мере, стараясь всячески приворожить к себе сон, точно целебное средство от забот. И вот, наконец, когда к нему пришёл вестник от моря, его обуяла новая тревога, отчасти от страха перед предстоящим ему, отчасти же и из досады и пресыщения настоящим. Прибавился незначительный повод - и он впал в тяжёлую болезнь»... Тогда именно его посетил Посидоний как посол родосской республики.
Мы любовно вникаем теперь в эти отрывки, эти красивые клочки некогда прекрасной картины; их немного, но всё-таки они подтверждают суждение Афинея, что «стоик Посидоний создал свою Историю достойно той философии, которую он исповедовал»... (Зелинский Ф.Ф. Религия эллинизма) [12, с. 16908-16912].
«Родился... {Посидоний} около 135 года до н. э. в сирийском городе Апамее - в атмосфере Антиохии, значит; в юном возрасте отправился в Афины, тогдашний центр философских занятий, и стал там учеником стареющего Панэтия. Трудно поверить, чтобы он ограничился его лекциями: чтобы опровергать противников, надо их знать, а самым влиятельным противником Стои был современник Панэтия, Клитомах. За периодом учения последовал период странствий. Посидония пленяла Александрия с её Музеем, тогда всё ещё центром математико-астрономических и естественноисторических занятий, то есть именно тех, которым предстояло сыграть столь важную роль в будущей научной деятельности философа. Но он не удовольствовался лабораторной и обсерваторной наукой: его тянуло в живой свет, в столь загадочный для эллина западный мир, к пределам Атланта и на волны Океана. На родину он более не вернулся; знакомства с коммерческим миром, естественно возникшие у молодого путешественника, направили его в один из важнейших торговых и в то же время умственных центров нашей эпохи, в Родос. Здесь таланты ценить умели; Посидоний получил не только гражданство, вследствие чего мы и называем его Посидонием Родосским, - но и столь почётное положение, что по прошествии известного времени его можно было избрать пританом, т. е. высшим магистратом деятельной островной республики. Началась для Посидония эпоха громкой славы. В Риме свирепствовала междоусобная война: выбор партии, к которой наиболее безопасно было бы примкнуть, был для окружающих Рим государств жизненным и ответственным вопросом. По такого рода вопросу и родосцы отправили в Рим послом к Марию нашего Посидония, оказывая ему этим величайшее доверие, какого он только мог от них ожидать. Его аудитория в Родосе посещалась не одними только греками: он имел среди своих слушателей и римлян, между прочим, в 78 году до н. э. и Цицерона, отправившегося именно тогда в образовательное путешествие на Греческий Восток. А когда десятью годами позже великий Помпей навестил остров, Посидоний принял у себя также и этого именитого гостя. Угощением со стороны философа полагалась лекция на философскую тему. Посидоний как раз тогда страдал от подагры; он избрал подходящую тему из области стоического героизма: «что (телесная) боль не есть зло». Иногда его мучили приступы коварной болезни; он с улыбкой говорил: «Ты трудишься понапрасну, боль: я всё-таки не признаю тебя злом». У Цицерона он, как оказалось впоследствии, оставил даже чересчур хорошую память: когда консулару по политическим соображениям показалось желательным, чтобы его консулат с подавлением заговора Катилины и торжеством над роком был достойным образом описан по-гречески, - он обратился с этим желанием к философу рока и историку-мистику Посидонию. Но последнему, по причинам, о которых он предпочёл не распространяться, не угодно было взять на себя такую деликатную задачу: его учтивый отказ его знаменитому ученику в 59 году до н. э. - последнее, что мы о нём слышим. Он умер 84 лет к концу того десятилетия.
Его литературная деятельность была так же разнообразна, как и его жизнь. К религиозной философии относятся его сочинения: 1) о богах, 2) о героях и демонах, 3) о роке, 4) о ведовстве, 5) о душе. Но чтобы получить понятие об объёме его знания, следует помнить, что тот же человек в своих сочинениях «о физике» (не менее 5 книг) и «о мироздании» трактовал о возникновении мира; в сочинениях «о слове» и «к Гермагору» - о риторике; «о критерии» - по теории познания; «о страстях», «о гневе», «о добродетелях», «этика», «увещания» и «о долге» - об этике; в сочинениях «объяснение Платонова Тимея», «о небесных явлениях», «о величине солнца» - о космологии; в сочинении «к Зенону» - о математике; в сочинении «об Океане и его берегах» - о географии; в сочинении «продолжение Полибия» - об истории; и в «тактике» - о военном деле. Ни одно из этих сочинений нам не сохранилось; но ими так усердно пользовались писатели следующих поколений, что они, тем не менее, нам достаточно известны. И то, что нам о них известно, даёт нам право сказать: как Аристотель стоит на грани между аттическим и эллинистическим периодами, собирая в себе все лучи первого и сообщая их второму, так и в такой же роли стоит Посидоний на грани между эллинистическим периодом и римским. Оба отражают в себе свою эпоху; и если литературно-научная деятельность Посидония окажется проникнутой жаждою божества и мистических откровений, то и в этом придётся признать примету времени, которое, после долгих поисков и смелых дерзаний, склонило голову перед неисповедимой тайной бытия...
Но откуда же сам Посидоний черпал свои сведения? Он не был кабинетным учёным, его наставницей была сама природа. Её изучал он на своих путешествиях, заведших его, как мы видели, далеко в область, сопредельную с Океаном. Он провёл целый месяц в Гадах (ныне Кадисе), по ту сторону Геракловых столбов, чтобы изучать явления прилива и отлива, почти незаметные в Средиземном море; три месяца противные ветры задержали его в островной полосе западного бассейна этого моря - он посвятил их изучению их самих, этих враждебных ему ветров.
Геология соприкасается у Посидония с метеорологией (в нашем смысле), но также и с географией; она имеет у него отчасти описательный характер, как это понятно у путешественника-исследователя, но отчасти и математический. Вопрос об измерении Земли интересовал и его и был им значительно двинут вперёд, благодаря ряду самостоятельных исследований; но с ним связан и вопрос об измерении небесных светил, как их самих, так и их путей и расстояний от Земли. И тут древний читатель мог прочесть поразительное для покровителя астрологии признание, что с астрономической точки зрения гелиоцентрическая система (Аристарха Самосского) представляется безупречной, возражения же против неё возможны только с точки зрения физики (в античном смысле слова). Исходя же из шаровидности земли, он впервые, насколько нам известно, объявил возможным достижение Индии морем с запада: проблема Колумба совместилась с проблемой Коперника...
  Таким гигантом мысли представляется нам в области чистой науки великий сакрализатор стоической философии: он поистине соединил в себе оба течения эллинизма как раннее, так и более позднее. Это оправдывается также его отношением к истории. Она прежде всего в своей доисторической части была для него предметом спекуляции, приблизительно так же, как и для Платона, с которым он, как и подобало стоику, разделял мнение о периодических обогневениях {очищение огнём} и потопах и обусловленных ими возобновлениях культуры. Относясь доверчиво к преданиям старины, он ставит в начале нашего культурного периода золотой век, представляя дальнейшее развитие человечества как его постепенное падение...
Посидоний - не из тех, которых можно охватить одним несложным определением. Философ, ученый и историк, соединяющий философскую спекуляцию с трезвым научным наблюдением и строящий на обоих свою историю одной из самых захватывающих эпох в жизни человечества, он совмещает в себе борющиеся друг с другом силы эллинизма, секуляризационную и сакрализационную. Но при этом чувствуется, что первая - убывает, вторая - растёт. Посидоний силится собрать в своём сознании ускользающую струю первой и преградить путь чрезмерному напору второй. И чувствуется также, что недалеко то время, когда и та, и другая плотина будут прорваны.
Обращение Стои в лице Посидония - это был первый шаг на пути сакрализации философии; вся новая Стоя эпохи империи, Сенека, Музоний, Эпиктет, Марк Аврелий, - находится под его влиянием.
Вторым шагом было воскресение пифагореизма, дремавшего столетие с лишком после кровавой расправы с «вакханалиями» в начале II века до н. э.; это событие касается, скорее, римской религии, но упомянуть о нём здесь следовало, так как оно подготовило расцвет магии и волшебства в эпоху до и после Рождества Христова.
И третьим шагом было обращение также и Академии - той средней Академии, которая в течение почти двух столетий вела свою ожесточённую войну с благочестивой Стоей красноречивыми устами своих смелых представителей от Аркесилая до Филона, учителя Цицерона - её обращение на пути первоучителя в лице Антиоха Аскалонского. Читая «просветительные» трактаты Цицерона «о природе богов», «о ведовстве» и другие, полезно помнить, что это - последние проявления секулярной {светской, гражданской, освобождённой от церковного влияния} мысли античной философии, символ веры последнего представителя средней Академии; с его современника Антиоха начинается трёхсотлетнее царство новой Академии. Она нас не пленяет оригинальностью, толкуя в своих школах творения первоучителя, не давая заглохнуть в сознании людей его вдохновенному провидческому слову. Но не следует забывать и того, что без новой Академии не было бы и неоплатонизма, а с ним - самого яркого в античном мире проявления сакрализованной философской мысли. А так как в Ликее всеподавляющий авторитет Аристотеля никогда серьезной опасности не подвергался, то из крупных философских школ к исходу I в. до Р. X. {Рождества Христова} одна только эпикурейская, строго державшаяся традиций своего первоучителя, была оплотом вольнодумства. В Риме она была очень влиятельна: Филодем её с честью и успехом представлял...; с жаром неофита Лукреций её воспевал в своей творческой мании; Вергилий и Гораций ей учились в молодости? В молодости, да; но в более зрелом возрасте они оба от неё отошли: Горация личное переживание обратило на путь богопочитания, Вергилия переманил всё тот же маг исполняющихся времён, тогда уже покойный Посидоний...
Да, многих переманил Посидоний; нелегко было с ним тягаться эпикурейцам с их в основе убедительной, но в своей разработке поверхностной и легкомысленной физикой. В сущности, эпикурейцы не были исследователями: физика интересовала их лишь постольку, поскольку она открывала возможность объяснения природных явлений opera sine divum. У Посидония не то. Его чисто научные сочинения были проникнуты и исследовательским, и систематизаторским духом: наука интересовала его сама по себе, а не как обводной канал для «суеверия». Тщательно разработанная неутомимым исследователем в таких серьезных сочинениях, как «об Океане» или «Метеорология», она возбуждала доверие и к его спекулятивно-физическим теориям. Если такой глубокий ученый, как Посидоний, признавал и богов, и бессмертие души, и рок, и ведовство, - то кто отважится ему прекословить?
Поклонник Рока был сам лучшим доказательством его могущества. Дело ли простой случайности это соединение столь разнообразных и ярких естественно-исторических дарований со столь глубокой и искренней религиозностью и столь чарующим даром слова? Нет. Умирающий эллинизм искал того, через которого он мог бы передать свои величавые достижения следующей, все еще развитой и деятельной, но уже не столь творческой, эпохе; он нашёл его в Посидонии» (Зелинский Ф.Ф. Религия эллинизма) [12, с. 16929-16940].
Основателем стоицизма как философской школы считается Зенон [около 333 - 262 гг. до н. э.] из Китиона или Кития (на острове Кипр), Зенон Китийский (не нужно его путать с Зеноном Элейским).
Грека Зенона Элейского [около 490 - около 430 гг. до н. э.] из города Элея (Южная Италия), ученика Парменида, Аристотель считал создателем диалектики как искусства постижения истины посредством спора или истолкования противоположных мнений. Зенон Элейский, в частности, доказывал, что принятие существования пустоты и множественности приводит к противоречиям (апория «О множественности вещей»). Он предложил и апории: «Дихотомия», «Ахилл», «Стрела» и другие.
Само слово «апория» означает по-гречески «затруднение, недоумение» и образовано двумя словами: «выход» и отрицательной частицей «а». В философии под апорией понимается трудноразрешимая проблема, связанная с противоречием между данными наблюдения и опыта и их мысленным анализом [смотри: 3, с. 190].
Зенон Китийский по происхождению финикиец. О его пути в философию рассказывают следующее.
«Он плыл из Финикии в Пирей с грузом пурпура и потерпел кораблекрушение. Добравшись до Афин, - а было ему уже тридцать лет – он пришёл в книжную лавку и, читая там II книгу Ксенофонтовых «Воспоминаний о Сократе», пришёл в такой восторг, что спросил, где можно найти подобных людей?
{Зенон восторгался сочинением Ксенофонта, где излагалась «длинная беседа Сократа с Аристиппом о наслаждении и умеренности» [2, с. 530, примеч. 2].}
В это самое время мимо лавки проходил Кратет; продавец показал на него и сказал: «Вот за ним и ступай!» С тех пор он и стал учеником Кратета» [2, VII 2 - 3].
«{Зенон из Кития} некоторое время… учился у Кратета; тогда он и написал своё «Государство», и кое-кто шутил, будто оно написано на собачьем хвосте…».
{В шутке использовали игру слов: «Собачий хвост» (Киносура) – название мыса в Аттике; её смысл: «писано прихвостнем киника» [смотри: 2, с. 530, примеч. 3].}
{Зенон из Кития}… в конце концов, … покинул Кратета… и… учился по десять лет у Стильпона и Ксенократа, …, а также у Полемона. По рассказам Гекатона и Аполлония Тирского (в его I книге «О Зеноне»), он обратился к оракулу с вопросом, как ему жить наилучшим образом, и бог ответил: «Взять пример с покойников»; Зенон понял, что это значит, и стал читать древних писателей» [2, VII 2, 4].
Известно, что Зенон Китийский начал учиться у Кратета и Стильпона в Афинах в 314 году до н. э., а беседовать, прохаживаясь по Стое, – с 300 года до н. э. [смотри: 2, с. 616].
«Рассуждения свои он излагал, прохаживаясь взад и вперёд по Расписной Стое {портику на афинской агоре (площади), построенному в V веке до н. э. и расписанному лучшим тогдашним художником Полигнотом [2, с. 530, примеч. 4]}… , потому что искал места малопосещаемого… {Портик (Расписная Стоя) и был таким местом, потому что при «тридцати тиранах» [404 - 402 гг. до н. э.] там было место судебных заседаний и с тех пор оно избегалось [смотри: 2, с. 530, примеч. 4]: здесь «было погублено почти 1400 граждан»}… Сюда стали приходить люди послушать его и за это были прозваны «стоиками», равно как и его ученики; а до этого они назывались «зеноновцами», как о том свидетельствует и Эпикур в своих письмах. Стоиками же раньше называли стихотворцев, препровождавших своё время в Стое (как сообщает Эратосфен в VIII книге «О древней комедии»), - от них-то и пошло это слово в широкий ход» [2, VII 5].
«А когда один диалектик показал… {Зенону} семь диалектических приёмов для софизма «Жнец», он спросил, сколько тот за них хочет, и, услышав: «Сто драхм», заплатил двести; такова была в нём страсть к знаниям» [2, VII 25].
«По Аммонию, софизм «Жнец» имел такой вид: «Если ты жнёшь, то жнёшь, а не «может быть, жнёшь, может быть, нет»; если не жнёшь, то не жнёшь, а не «может быть, не жнёшь, может быть, жнёшь»; стало быть, никакого «может быть» вообще не существует, и всё совершается только с необходимостью» [2, с. 531, примеч. 15].
«Чтобы овладеть науками, говорил… {Зенон}, самое нежелательное - это самомнение, а самое надобное – это время» [2, VII 23].
«Умер он так: уходя с занятий, он споткнулся и сломал себе палец; тут же, постучав рукой оземь, он сказал строчку из «Ниобы» {поэта Тимофея}: «Иду, иду я: зачем зовёшь?» – и умер на месте, задержав дыхание» [2, VII 28 - 29].
«Преемники Зенона {Китийского} – Клеанф [331 - 232/231 гг. до н. э.] и особенно Хрисипп [около 281/277 - 208/205 гг. до н. э.] разработали и систематизировали первоначальные положения его учения» [5, т. II, с. 275].
Хрисипп из Сол в Киликии «отличался большим дарованием и всесторонней остротой ума; он даже отклонялся порой от Зенона и Клеанфа, которому не раз говорил, что хочет от него научиться только догматам, а уж доказательства для них сможет подобрать и сам… Однако, в конце концов, он ушёл к Аркесилаю и Лакиду и с ними занимался философией в {платоновской} Академии» [2, VII 179, 183, 184].
Хрисипп, по Гермиппу, «выпил неразбавленного вина, почувствовал головокружение и на пятый день расстался с жизнью, семидесяти трёх лет от роду... Впрочем, иные говорят, будто умер он от припадка хохота… » [2, VIII 184 - 185].
«Слава… {Хрисиппа} в искусстве диалектики была такова, что многим казалось: если бы боги занимались диалектикой, они бы занимались диалектикой по Хрисиппу. Содержания у него было в избытке, но стиль был неровный. А трудолюбием он превзошёл всех и каждого – это видно из его сочинений, число которых свыше 705. Впрочем, он умножал свои сочинения тем, что по несколько раз обрабатывал одно и то же, писал обо всём, что попадётся, многократно поправлял сам себя и подкреплял себя множеством выписок: так, в одном сочинении он переписал почти целиком «Медею» Еврипида, и недаром какой-то его читатель на вопрос, что у него за книга, ответил: «Медея» Хрисиппа!» А когда Аполлодор Афинский в «Собрании учений» желает доказать, что сочинения Эпикура, написанные с самобытной силой и без помощи выписок, гораздо обширнее книг Хрисиппа, он говорит дословно вот что: «Если бы из книг Хрисиппа изъять всё, что он повыписал из других, у него остались бы одни пустые страницы!». Так пишет Аполлодор» [2, VII 180 - 181].
Основная заповедь стоиков: следует жить в согласии с природой; а в области социальных идей – главная концепция: человек – гражданин мира. У стоиков было популярно выражение «amor fati» (по латыни) - «любовь к року». Из учения стоиков мы приведём их суждения о добродетели в освещении Диогена Лаэрция.
«Добродетели, по их словам, все вытекают друг из друга, и кто имеет одну, тот имеет их все, потому что умозрительные законы у них общие (так пишет Хрисипп в I книге «О добродетелях», Аполлодор в «Физике древних», Гекатон в III книге «О добродетели»). В самом деле, кто добродетелен, тот и в умозрении, и в поступках знает, что он должен делать. А «что должен делать» – это значит: что выбирать, что терпеть, чего держаться, что распределять; и если он иное делает избирательно, иное терпеливо, иное с распределением, иное с выдержкой, то он будет и разумен, и мужествен, и справедлив, и здравомыслен, причём каждая добродетель подойдёт под соответственное разделение, так как мужество относится к терпению, разумение – к тому, что следует делать, и чего не следует, и о чём можно не заботиться, и точно так же остальные добродетели имеют каждая своё достояние. А за разумением следуют добрая воля и понимание, за здравомыслием – устроенность и упорядоченность, за справедливостью – ровность и доброта, за мужеством – постоянство и собранность. Между добродетелью и пороком, полагают они, нет ничего среднего (тогда как перипатетики, например, полагают, что между добродетелью и пороком лежит совершенствование). В самом деле, говорят они, как палка бывает или прямая, или кривая, так поступок – или справедлив, или несправедлив, но никак не «более справедлив» или «менее справедлив»; то же и в остальных случаях. Хрисипп считает, что добродетель может быть потеряна, Клеанф – что не может; если может быть потеряна, то из-за пьянства и чёрной желчи, если не может, то из-за устойчивости наших достижений. Добродетель предпочтительна сама по себе; недаром мы стыдимся всякого дурного поступка, словно знаем, что только прекрасное есть благо. Добродетели довольно, чтобы быть счастливым: так говорят Зенон, Хрисипп (в I книге «О добродетелях») и Гекатон (во II книге «О благах»). Последний пишет: «Если величия души довольно для того, чтобы встать превыше всего, а величие души само есть часть добродетели, то, стало быть, добродетели довольно для того, чтобы быть счастливым, ибо она презирает всё, что кажется докучным». Впрочем, Панэтий и Посидоний не считают, что для счастья довольно одной добродетели, а считают, что надобно и здоровье, и денежные траты, и сила» [2, VII 125 - 128].
«В Римской империи философской мысли уделялось мало внимания, и поэтому большинство её мыслителей были эклектиками.
{Великий оратор, адвокат, писатель, государственный и политический деятель Рима} Цицерон был великолепным примером раннего эклектизма, и его произведения – воистину попурри {смесь, мешанина} из бесценных фрагментов ранних школ. Эклектизм появляется как раз тогда, когда человек сомневается в возможности достижения окончательной истины… Эклектика может быть определена как практика конструирования сложной философской системы из несовместимых меж собой доктрин антагонистических школ» [15, с. 29].
Антиох (Antiochus) из Аскалона [? - 68 г. до н. э.], глава так называемой пятой платоновской Академии, сочетавший учение Платона с идеями Аристотеля и стоиков, был учителем не только Цицерона, но и Варрона, и Марка Брута.
Цицерон отблагодарил учителя тем, что изложил его воззрения (в области морали), содержащие ряд убедительных аргументов против скептицизма [смотри: 17, т. 1, с. 73].
Марк Туллий Цицерон (Marcus Tullius Cicero) родился 3 января 106 года до н. э. в деревушке Цереаты у городка Арпина в Лациуме (около 90 км от Рима). Он был земляком народного трибуна, знаменитого полководца, консула Гая Мария. Мать Цицерона принадлежала к известному роду Гельвиев, отец происходил из состоятельной римской семьи всадников. Прозвище рода Туллиев «Цицерон» (по-латыни - «цицеро») означает «горошина». Некоторые думали, что у одного из предков великого оратора была бородавка на носу, напоминавшая горошину. Другие же полагали, что какой-либо его предок был знаменитым огородником и выращивал хороший горох. В роду Туллиев никто не занимал высших государственных должностей, и потому, когда Цицерон достиг поста консула, представители знати называли его презрительно выскочкой, «новым человеком» (гомо новус). Ещё в детстве Цицерон показал блестящие способности в учении. Он отличался такой поразительной понятливостью и памятью, что родители его товарищей приходили в школу посмотреть на это маленькое чудо.
Когда Цицерон подрос, его отец переселился в Рим, пожелав дать ему и второму сыну Квинту хорошее образование. В столице молодой человек изучал римское право, занимался греческой философией и теорией риторики. Здесь ему довелось слушать речи знаменитых ораторов.
Цицерон слушал лекции знаменитого Филона (из Ларисы), главы так называемой Новой Академии. Учился он и у стоика Диодота, с которым дружил, и у Антиоха, и у греческих эпикурейцев Федра и Зенона {Сидонского}, и у ритора Деметрия. Цицерон основательно изучил греческий язык и литературу. Греческий поэт Архий привил ему вкус к изящной литературе и поэзии: Цицерон в юности и даже в зрелом возрасте писал стихи (правда, довольно плохие). Особенно заинтересовался будущий оратор диалектикой – искусством спора и убеждения. Он упражнялся также в декламации – составлении речей на греческом и латинском языках. Знаменитый актёр Росций учил Цицерона произношению, постановке голоса и ораторским жестам [смотри: 59, с. 212 - 213].
Цицерон был последователем Панеция (или Панетия) Родосского [около 185 - 110/109 гг. до н. э.], астронома, историка, историка философии и религии, философа – реформатора стоицизма, предначертателя римского стоицизма. Панеций исключил из стоицизма киническое опрощенство и связал стоицизм с Сократом, Платоном, Аристотелем, Ксенократом, Теофрастом и Дикеархом. Панеция интересовали по преимуществу проблемы целесообразности в природе, красоты в ней и человеке. В своей трактовке религии он шёл гораздо дальше древних стоиков. Не отвергая целиком мантики и астрологии, он, во всяком случае, в них сомневался, а подразделяя религию на философскую, государственную и поэтическую, резко нападал на поэтов как бесплодных фантазёров и обманщиков.
В философии он признавал только аллегоризм (метод иносказаний) с безусловным исключением мифологии в чистом виде. Согласно Панецию, и философская религия не имеет особой ценности, которую он признавал только за государственной религией, необходимой для воспитания граждан, для организации их общественной жизни [смотри: 17, т. 4, с. 204 - 205].
«Риторику изучали в Риме в школах, содержавшихся отпущенниками-греками, в городах Греции и Малой Азии. Там заимствовали римские ораторы простой и строгий аттический стиль (аттицизм) или вычурный, театральный, бьющий на эффект, так называемый азианизм. Азианизм, дань которому отдал и Цицерон, особенно процветал до 50-х годов I века до н. э., после чего в моду стал входить аттицизм, которого придерживался Цезарь. Большое внимание ораторы обращали на позы, жесты, интонации голоса, на оригинальные обороты речи, на меткие остроты, которые могли очернить свидетеля или добить противника. Особенное значение имели, конечно, речи политические, наиболее ярким образцом которых служат речи Цицерона против Катилины» [5, т. II, с. 396].
Мастерству произнесения речей Цицерон учился и у известного римского актёра Эзопа Клавдия. Эзоп (Aesopus) Клавдий (однофамилец знаменитого греческого баснописца) играл в римских театрах мужские и женские роли в трагедиях Эсхила, Софокла, Еврипида.
В результате влияния на старое римское право с его окостеневшим формализмом права провинций возникали всякого рода юридические казусы. Преторы перед вступлением в должность были обязаны в специальных эдиктах публиковать, как они намерены их (казусы) решать. В результате были упрощены ведение процессов, порядок сделок по купле-продаже, займу, аренде и т. п. Были расширены права впадельцев на имущество, например, права римских граждан на находившиеся в их владении провинциальные земли. Выработалось понятие юридического лица, ранее отсутствовавшее. Все эти нововведения были направлены на защиту окрепшей частной собственности. Чтобы разобраться в законах и преторских эдиктах, а также воздействовать на судей, требовалось солидное изучение права и риторики. Юристы, обходя запрещение получать вознаграждение за свои услуги, наживали большие состояния и приобретали громкую славу и многочисленную клиентуру. Выступления в суде стали пробным камнем и для ораторов, выбирающих затем политическое поприще (как Цицерон и другие), выступая в сенате или народном собрании [смотри: 5, т. II, с. 396].
Наибольшее влияние на Цицерона оказал Посидоний, опиравшийся на платоно-пифагорейскую традицию. До нас не дошёл ни один его трактат, а имеется только небольшое количество фрагментов. Тем не менее филологи конца XIX – начала XX веков установили большое значение в истории античной философии Посидония, которого они сравнивали с Платоном по глубине мысли и с Аристотелем по энциклопедизму. Посидоний писал не только по всем разделам философии, но и о религии, этике, космологии, географии, астрономии, математике, истории, риторике. В его учении элементы мистики нисколько не снижали значимость науки. Теория всеобщей связи приводила Посидония к фатализму (вере в предопределённую судьбу, рок). Так как у Посидония всё пронизывается всем и он учит о мировой «симпатии», то есть о полной связанности малейшей части космоса со всем космосом, то идея судьбы вытекает отсюда сама собой. Это же самое является и законом природы, оно же воплощается и в человеке как его воля. Эта сила воли в человеке, его «господствующее», или «ведущее», - есть залог его полной свободы [смотри: 17, т. 4, с. 324 - 325].
После школы Марк Туллий служил в армии и даже участвовал в военных действиях во время Союзнической войны [90 - 88 гг. до н. э.] - войны италийских племён с Римом за получение прав гражданства [смотри: 60, с. 110 - 111].
По окончанию военной службы двадцатилетний Цицерон решил посвятить свою жизнь политической деятельности. В республиканском Риме незнатные юноши могли выдвинуться, лишь выступая в каком-нибудь громком политическом судебном процессе в качестве защитника или обвинителя. В одном из процессов [81 г. до н. э.] Цицерон не побоялся выступить против любимца Суллы – вольноотпущенника Хрисогона. С целью завладения имуществом родственники богатого землевладельца Секста Росция подстроили его убийство. Они вошли в соглашение с всесильным Хрисогоном и занесли имя убитого задним числом в проскрипционные списки. Затем Хрисогон купил за бесценок с торгов имущество убитого Росция и разделил его с родственниками погибшего. Чтобы устранить законного наследника – сына Росция - попытались ликвидировать и его. Когда это не удалось, против молодого человека было выдвинуто обвинение в отцеубийстве. Никто не хотел брать на себя защиту молодого Росция из страха перед Корнелием Суллой. Цицерон согласился защищать несчастного. Процесс Цицерон выиграл: Росций был оправдан. Но в защитительной речи оратор произнёс имя Хрисогона, выдвинув против него обвинения. Опасаясь преследований, Марк Цицерон вместе с братом Квинтом покинули Рим якобы для лечения (или для учёбы) и отправились путешествовать в Грецию и Малую Азию. Они побывали в Афинах, где Цицерон продолжил занятия философией у греческих эпикурейцев Федра и Зенона {Сидонского}, стоика Диодота (с которым подружился), Антиоха и ритора Деметрия. Затем Цицерон переехал на остров Родос, где находилась знаменитая школа ораторского искусства и известные профессора – Аполлоний и реформатор стоицизма философ Посидоний [около 135 - 51 гг. до н. э.] из Апамеи (Сирия).
Рассказывают, что Аполлоний, не понимавший ни слова по-латыни, попросил Цицерона произнести речь по-гречески. Выслушав блестящую речь молодого римлянина, присутствующие осыпали оратора похвалами. Сам Аполлоний слушал речь с невесёлым видом. Когда оратор кончил, знаменитый профессор сказал: «Хвалю тебя, Цицерон, и удивляюсь твоему дарованию, но жалею о судьбе Греции: единственно прекрасное, что у нас ещё осталось – образованность и красноречие, - и это теперь завоевали римляне!»
Через два года (после кончины Суллы) Цицерон возвратился в Рим. Первое время Цицерон вёл себя осторожно, не торопился выставлять свою кандидатуру на государственные должности. За это люди старого закала, «настоящие римляне», прозвали его «греком» и «бездельником». Старозаветные римляне считали главным в жизни гражданина «общественные, государственные обязанности». Образование, учение, заимствованные из Греции, они считали «досужим делом», которым можно и следует заниматься только в свободное от государственной службы время.
Вскоре Цицерон возобновил свои публичные выступления в качестве защитника. Необыкновенный талант оратора доставил ему известность. Эта известность и связи во влиятельных кругах позволили Цицерону заключить выгодный брак с Теренцией, женщиной из богатой семьи. Благодаря этому браку Цицерон стал зажиточным человеком и мог бесплатно оказывать помощь нуждающимся. Избранный квестором, Цицерон был отправлен на остров Сицилию для заготовки хлеба для Рима. На этом посту Цицерон проявил исключительную деловитость и справедливость по отношению к местному населению. Ему удалось оказать серьёзную услугу своему городу, направив в Рим в неурожайный год большое количество хлеба из Сицилии. Вернувшись в Рим, Цицерон был неприятно поражён тем, что даже его друзья не знали о его пребывании в провинции. Это послужило ему хорошим уроком.
«Убедившись, - говорил он, - что римский народ имеет тупой слух, но острое зрение, я перестал заботиться о том, что будут люди слышать на мой счёт, и решился постоянно быть на виду и впредь уже не покидать города».
При выборах 68 года до н. э. Цицерон получил должность эдила. В 69 году до н. э. вместе с Марком Туллием Цицероном эдилом был Публий Сульпиций Гальба, который в дальнейшем тоже пытался добиться консульства, но безуспешно.
К 68 году до н. э. относится и знаменитый процесс, который вёл Цицерон против претора Сицилии 74 года до н. э. Гая Верреса. Последний за три года [с 73 по 71 гг. до н. э.], что управлял Сицилией, грабил и притеснял население провинции с неслыханной жестокостью, сколотив состояние в 40 млн сестерций. Сицилийцы избрали своим адвокатом известного им Цицерона. [смотри: 17, т. 5, с. 468; 59, с. 213 - 214; 60, с. 169 - 170].
В речи на процессе Цицерон, в частности, говорил: «Нигде Веррес не оставил таких глубоких следов, таких ясных доказательств своих преступлений, как в провинции Сицилии, которую он в продолжение трёх лет успел так разорить и ограбить, что её уже нельзя привести в прежнее состояние... Огромные деньги были взысканы с крестьян на основании небывалых несправедливых распоряжений; наши верные союзники считались в числе врагов; римские граждане были пытаемы и убиваемы, как рабы; важные преступники, с помощью подкупа, освобождались от суда; вполне честные, безупречной нравственности люди заочно, без допроса, были осуждаемы и лишаемы гражданских прав; гавани, представлявшие из себя неприступную крепость, и огромные прекрасно защищённые города сделались доступны нападению пиратов и разбойников; сицилийские матросы и солдаты, наши союзники и друзья, гибли с голоду; прекрасный, всем снабжённый флот был, к великому стыду римского народа, потерян и уничтожен. Веррес же, как наместник, украл, взял себе все древние памятники, частью подаренные для украшения города богатыми царями, частью данные или возвращённые сицилийцам нашими победоносными полководцами. Так поступал он не с одними статуями или украшениями, составляющими собственность городов, - нет, он ограбил все храмы, не исключая самых священных, и, в конце концов, не оставил сицилийцам ни одного бога, статуя которого, по его мнению, имела хоть какие-нибудь художественные достоинства и принадлежала старинному мастеру» [60, с. 135 - 136].
Гай Веррес был осуждён, несмотря на покровительство многих влиятельных лиц Рима и обычную безнаказанность провинциальных наместников.
Первая политическая речь Цицерона [66 г. до н. э.] была посвящена защите (или поддержке) предложения одного из трибунов (Марка Катона) назначить Гнея Помпея главнокомандующим в войне против Митридата.
Марк Туллий Цицерон выставил свою кандидатуру на консульскую должность в 64 году до н. э. одновременно с Люцием Сергием Катилиной, который на этих выборах добивался этой же должности уже вторично. Цицерон был избран на столь высокий государственный пост в первый, и, как оказалось, в последний раз. Много позже, в 51 году до н. э., Цицерон будет назначен проконсулом провинции Киликии, оплота средиземноморских пиратов.
Острая борьба Цицерона против Катилины в защиту республики – вершина политической деятельности Цицерона. Его речи в сенате против Катилины позднее получили название «катилинарий». Несмотря на несомненные заслуги и титул «отца отечества», полученный от сената за ликвидацию заговора Катилины против республики, Цицерон подвергся преследованиям в год консульства Клодия [58 г. до н. э.]. В последние годы жизни Цицерон сочувствовал республиканской партии, в письмах к друзьям и в речах выступая против триумвира Марка Антония (в известных «филиппиках», включающих 14 речей). Произведения Цицерона подразделяются на письма, речи и философские произведения. В письмах Цицерона к друзьям и родным вскрывается закулисная история политических интриг, отношений и лиц, прикрашенная и замаскированная в его официальных выступлениях. Из его писем мы, например, узнаём, что герой республиканцев, стоик Брут уморил голодом одного из магистратов города Саламина, который не мог выплатить сумму, данную ему в долг из 48%; узнаём о корыстных мотивах действий самого Цицерона, о его подлинном, часто презрительном и неискреннем отношении к идеям, которые он провозглашал, и к людям, которых он называл своими друзьями.
Два главных труда Цицерона – «Республика» и «Законы» («О государстве», «О законах») явно написаны в ответ на одноимённые труды Платона. Во многом Цицерон подражает и Платону, и Аристотелю. В отличие от греков, он говорил, что «человек любой расы может достичь высот, если найдёт себе учителя». Платон верил, что если главные принципы государства найдены, процесс правления можно предоставить правительству. Главное для него (и для Аристотеля) – не закон, а философия. Цицерон – римлянин, юрист, практик, опытный администратор – всегда твердит о законе.
Термины – юстиция (лат. justitia, от лат. jus – право) – правосудие; юрисдикция (лат. jurisdictio) - пределы компетенции того или иного судебного органа; юрисконсульт (лат. jurisconsultus) – правовед; юриспруденция (от лат. jus – право и prudentia – знание, наука) – в узком смысле – совокупность отраслей науки права; и многие другие понятия и слова, относящиеся к праву и законам, пришли в русский язык из латинского языка (из Рима).
По Цицерону, «Государство – это общество Закона». Он полагал, что основа закона «в естественном нашем стремлении любить друг друга». Политический идеал Цицерона – соединение монархии, аристократии и демократии, он (вслед за Полибием) видел его прообраз в государственном устройстве республики Рима (народное собрание, сенат, консулат).
«Противник эпикурейского атомизма, Цицерон был сторонником стоического учения о целесообразности и провидении. Бессмертие души для него совершенно несомненно... Наперекор стоикам и скептикам Цицерон отстаивал идею непосредственной достоверности и всеобщей врождённости моральных понятий. Поскольку аффекты души (душевные страсти) представляются Цицерону слишком хаотическим и сумбурным явлением, он считает, что лучше избавиться от них. Цицерон сознаёт, что этот идеал редко осуществляется в реальной жизни; он удивляет своим совмещением чувства слабости и неустойчивости человеческой судьбы и в то же время убеждённости в абсолютном характере морали. При этом Цицерон нисколько не стремится к последовательности и твёрдости своей аргументации. Большое значение имеют сочинения Цицерона для истории философии, их широко использовал Маркс в своей докторской диссертации {«Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура», 1839 - 41 гг.}» [5, т. II, с. 396; 17, т. 5, с. 468].
«Сделав своей главной целью философское просвещение римлян, Цицерон больше заботился о популяризации греческой философии, чем об изложении собственных взглядов («Тускуланские беседы»...)... В действительности философские идеи Цицерона не лишены оригинальности и представляют собой своеобразное претворение – на римской социально-культурной основе – наиболее гуманистических и реалистических идей греков. Цицерон обосновывает гуманную сущность и высокое социальное значение философской деятельности, отстаивает принцип единства философской теории и практической гражданской жизни («Об ораторе»...)» [3, с. 766 - 767].
Цицероном был переведён на латинский язык и диалог «Тимей», и этот перевод долгое время был едва ли не единственным подлинным документом античного мистицизма, доступным для европейских читателей. Согласно учению, изложенному в «Тимее», весь мир представлет собой единое живое существо, разумное и наделённое бессмертной душой. Цицерон обозначил его известным теперь словосочетанием «anima mundi», в переводе с латинского языка - «мировая душа».
В «Эстетике» Цицерон пишет: «Всем людям всех народов, в общем, известно, что есть боги, ибо это знание у всех врождённое и как бы запечатлённое в душе... О том, каковы они, существуют различные мнения, что они есть - никто не отрицает. Наш Клеанф считает, что понятия о богах сложились в человеческих душах по четырём причинам. Первой он полагает ту, о которой я сейчас сказал: возможность предчувствия будущего. Вторая - это великие блага, которые мы получаем от благоприятного климата, плодородия земли, и великое множество других благ... Третья - [это разные природные явления], которые устрашают наши души: молнии, бури, грозы, метели, град, засуха, эпидемии, землетрясения и часто слышимый подземный гул, каменные дожди, и дожди как бы из кровавых капель, обвалы и внезапное появление зияющих трещин в земле, затем противоестественные уроды среди людей и животных; далее, появление небесных факелов (метеоров) и тех звёзд, которые греки называют кометами, а наши - волосатыми (stella cicinnata)...
Четвёртая причина, и самая важная, - равномерность движений и круговращений неба, Солнца, Луны, звёзд, их различие и разнообразие, красота и порядок... Хрисипп же, хотя это человек ума проницательнейшего, говорит так, как будто его сама природа научила, а не сам он это открыл. «Если, - говорит он, - есть нечто такое во вселенной, чего ум человека, человеческий рассудок, сила, могущество сделать не могут, то определённо тот, кто это сделал, лучше человека. Но человек не мог создать небесные тела (res caelestes) и всё то, чему присущ вечный распорядок. Следовательно, тот, кто всё это создал, лучше человека. Почему же не сказать, что это бог?... И, однако, из самого наличия в людях сообразительности (sollertia) мы должны прийти к заключению, что есть некий ум, более проницательный и божественный. Ибо «откуда же человек её прихватил?», как говорит у Ксенофонта Сократ... Тот же Зенон рассуждает следующим образом: «Никакая часть [целого], лишённого способности чувствовать, не может быть чувствующей. Части мира способны чувствовать, следовательно, мир не лишен способности чувствовать». Он же продолжает и в столь же сжатой форме: «То, - говорит он, - что лишено души и разума, не может породить из себя нечто одушевлённое и владеющее разумом. Мир же порождает одушевлённое и владеющее разумом. Следовательно, мир должен быть одушевлённым и владеющим разумом» (Цицерон. Эстетика) [12, с. 11358-11363].
Цицерон, работая над греческими текстами, перевёл на латинский язык понятие «атом» словом «individuum» («неделимое»). В дальнейшем этот термин - «индивид» - стал использоваться для обозначения единичного в отличие от совокупности, массы; отдельное живое существо, особь, человек – в отличие от коллектива, социальной группы, общества в целом. Позднее и в русском языке появились слова и соответствующие понятия: индивид, индивидуум, индивидуальность, индивидуализм и т. д. [смотри: 3, с. 206].
Если цели государства справедливы, говорит Цицерон, то неважно – монархия ли это, аристократия или демократия. Но, не доверяя полностью этим формам, он стоит за «сбалансированную» комбинацию их, то есть смешанную конституцию» [смотри: 67, с. 62].
«Идеи Цицерона имели большое влияние на Западе в эпоху поздней античности, в средние века, особенно в период Возрождения {XV – XVII вв.} и эпоху Просвещения {конец XVII - начало XIX вв.}» [3, с. 767].
«Обладая живым и восприимчивым умом, уменьем ясно излагать свои мысли, Цицерон стал одним из наиболее замечательных римских писателей и считается до сих пор тврцом римской классической прозы, а язык его произведений и поныне является лучшим образцом «золотой латыни» [62, с. 169].
«Субъективная взволнованность и красноречивость Цицерона сделали его популярным писателем и в новое время» [17, т. 5, с. 468].
«В это же время в Риме жил один из крупнейших философов древности – Лукреций [около 99 или 98 - 55 гг. до н. э.]. В своей блестящей по форме поэме «О природе вещей» («De rerum natura») он развивал и пропагандировал материалистическое учение Эпикура, стремясь избавить людей от порождённых невежеством религиозных суеверий и стаха перед богами и загробной жизнью. Отрицая всякое вмешательство богов в жизнь людей, Лукреций давал естественное объяснение происхождению и развитию вселенной и человечества. Исходя из разнообразия и постоянства форм в природе, он утверждал, что всё состоит из неделимых «начал», то есть атомов, которые не создаются и не уничтожаются. Им присуща определённая форма, вес и неотделимое от материи движение. Двигаясь в окружающей их пустоте, подобно пылинкам в солнечном луче, и самопроизвольно отклоняясь от прямого направления (этим отклонением Лукреций в борьбе с фатализмом объяснял, между прочим, происхождение случайностей и свободной воли человека), атомы по определённому закону соединяются и образуют всё сущее - от звёзд до человеческих душ, которые Лукреций считал также материальными и, следовательно, умирающими одновременно с телом. Распавшись в одном месте, атомы соединяются в другом, образуя новые миры и новые живые существа. Поэтому вселенная вечна и бесконечна.
Лукреций пытался дать естественно-научное объяснение происхождению человека и общества, развивавшегося, по его мнению, без вмешательства богов. После образования земли, как считал Лукреций, из сырости и теплоты возникли растения, затем животные, многие из которых были несовершенны и вымерли, и, наконец, человек. Вначале люди были дики, как звери, но постепенно благодаря опыту и наблюдению они научились добывать огонь, строить жилища, возделывать землю. Люди стали соединяться в семьи, а семьи стали объединяться для взаимной поддержки в общества. Это дало возможность развиться языку, наукам, искусствам, ремёслам, идеям права и справедливости. Но появились цари, наиболее сильные стали захватывать и делить землю; возникли собственность и жажда богатства, ведущая к войнам и преступлениям».
«Закономерность явлений природы, всецело объяснимых атомистической механикой, служит для Лукреция прямым доказательством независимости природы от произвола богов:
«Если как следует это ты понял, природа свободной
Сразу тебе предстаёт, лишённой хозяев надменных,
Самостоятельно всё без участья богов создающей»...
Устранив представление о произволе богов, Лукреций говорит о «виновности» природы..., даже о каком-то «подобии скрытой силы», опрокидывающей и попирающей человеческие дела... Отчётливо отражена эта черта мировосприятия Лукреция в заключающем поэму описании постигшей Афины в 430 году до н. э. губительной эпидемии, которое резко контрастирует с началом поэмы – ликующим прославлением творческих сил природы».
«Несмотря на несовершенство тогдашней науки... материалистическое учение {Лукреция} о природе и обществе было огромным достижением... Отрывки из этой поэмы впервые были переведены на русский язык М.В. Ломоносовым» [3, с. 327; 5, т. II, с. 395].
Эпикуреизм в Риме периода империи [I - VI вв. н. э.], так называемый поздний «Сад», связан с римским рабовладельческим обществом. Первым известным римским эпикурейцем был Кай Амафиний [2-я половина II века до н. э.]. Известны имена римских эпикурейцев начала I века до н. э. Марка Помпилия Андроника (из Сирии), Кая Катия (из Галлии). В числе первых римских эпикурейцев был и Филодем из Гадары, переехавший в Италию и организовавший вместе с эпикурейцем Сироном философскую школу близ Неаполя. Филодем, как и эпикуреец Федр, у которого учился Цицерон, сыграл большую роль в распространении античной атомистики в Риме. Полагают, что Филодем был учителем Лукреция.
Римляне сумели «воспитать» «собственного Александра» – молодого изощрённого политика, в чём-то повторившего Александра Македонского (Александра Великого), но избежавшего трагической судьбы. Можно говорить о том, что здесь имело место непосредственное подражание или заимствование, но очевидно и то, что пример действий Александра на политической и военной арене истории стал широко известен и как некий прецедент, придающий уверенность молодым дарованиям. Но начнём мы «историю Августа» даже не с «божественного Цезаря», питавшего чувство глубочайшей зависти к Александру Македонскому, а с предшественника Цезаря – Суллы («первого римского императора»).
В 89 году до н. э. в Риме политическая борьба на консульских выборах достигла исключительной остроты вследствие сложности внутренней и внешней обстановки. В это время в римской провинции Азии вспыхнуло восстание, поддержанное понтийским царём Митридатом VI [111 - 63 гг. до н. э.].
Исполнение древнего пророчества о гибели Рима в 83 году до н. э. Дельфийский оракул предсказал Митридату VI, прозванному Эвпатором (то есть «знатный» или «благородный»).                                                «Митридат – глава Понтийского царства – одна из ярких фигур древности. О нём ещё при жизни было сложено много легенд. Одиннадцатилетним мальчиком Митридат получил царскую диадему после смерти отца, но, опасаясь убийц, подосланных соперниками, в течение семи лет скрывался, скитаясь по стране, и вернулся на престол закалённым в жизненных невзгодах. Легенда приписывала ему множество самых разнообразных качеств, рисовала его человеком исполинского роста, который бегал быстрее лани, укрощал диких коней, умел управлять сразу шестнадцатью лошадьми, запряженными в колесницу, попадал на скаку в диких зверей. Митридат был очень жесток и подозрителен, постоянно боялся, что его отравят, и приучал свой организм к различным ядам. Он был хорошим полководцем и политиком, умело использовал в своих целях недовольство эллинских городов и различных народов Востока быстрым ростом Римского государства» [68, с. 22].
В Малой Азии Митридат был встречен как освободитель. Римский консул Манип Аквилий был схвачен и выдан Митридату. Царь Понта придумал ему невиданное наказание: старый консул был проведён пешком через всю Малую Азию. Его заставляли непрерывно выкрикивать своё имя и звание, и толпы народа, привлекаемые этим зрелищем, жестоко издевались над пленным. Не менее жестокой была и казнь Аквилия после окончания в Пергаме его «похода». Митридат приказал заливать бедному консулу в горло расплавленное золото до тех пор, пока он не умер в страшных мучениях. Этой казнью царь хотел показать, каким путём он считает нужным удовлетворять известное всем корыстолюбие римлян. Кроме того, из города Эфеса он разослал всем отныне подвластным ему греческим городам Малой Азии специальный указ: в один и тот же день умертвить всех живущих там римских граждан, без различия пола и возраста. Ненависть местного населения к римлянам оказалась столь велика, что жестокий указ Митридата был исполнен в точности. В один день было перебито 80 (по другим сведениям – 150) тысяч римских граждан.
В Риме знали об этих событиях. Общий перевес в военной силе был на стороне Рима. Поэтому подавление восстания в Азии не вызывало сомнений. Вопрос состоял только в том, кто из римских полководцев возглавит армию для подавления восстания. Двумя наиболее сильными и соперничающими друг с другом кандидатами на консульских выборах были стареющий полководец Гай Марий и блистательный аристократ Луций Корнелий Сулла, бывший офицер штаба Мария.
Гай Марий, земляк Цицерона, родился в 155 году до н. э. близ города Арпина в селении Цереаты. Впоследствии оно было переименовано в его честь: итальянцы до сих пор называют этот, теперь уже город, Козамаре - «родина Мария» (буквально, «наш Марий»). Марий - человек самого простого происхождения (из крестьян) сумел выдвинуться из солдатской среды только благодаря выдающимся способностям и личным качествам. Во время войны римлян с восставшими племенами в Испании молодой солдат Марий прошёл суровую школу, выделяясь среди остальных храбростью и силой. После того как Марий в единоборстве победил испанского богатыря, главнокомандующий римского войска Сципион Эмилий обратил внимание на отважного юношу и открыл ему доступ к офицерскому чину. Так началась блестящая военная карьера Гая Мария. Кстати, в армии Сципиона Эмилия воевал и будущий царь Нумидии – Югурта, о военных дарованиях которого римский военачальник был самого лестного для Югурты мнения. Судьба сведёт офицера и полководца Мария и царя и полководца Югурту во второй раз, уже как противников.
Насколько продажна (или, как в наше время говорят, коррумпирована) олигархическая верхушка Рима, римские граждане увидели во время сношений и последующей войны Рима и Нумидии [111 - 105 гг. до н. э.] в царствование нумидийского царя Югурты. По его имени эти войны были названы историками «Югуртинскими войнами».
Нумидия (Numidia, от лат. nomas – кочевник) – страна в Северной Африке, на территории современного Алжира. Её население состояло в основном из берберских племён. В III веке до н. э. в Нумидии сложились раннерабовладельческие царства, которые при царе Масиниссе [201 - 149 гг. до н. э.] были объединены в централизованное государство. Его главным городом был город Цирта. Ещё со времени второй Пунической войны [218 - 201 гг. до н. э.] Нумидия стала зависимым от Рима государством. Её владения опоясывали римскую провинцию Африку, образованную на территории, принадлежащей недавно Карфагену, разгромленному и уничтоженному римлянами [146 г. до н. э.].
После смерти нумидийского царя Миципса [20-е годы II в. до н. э.] между двумя его сыновьями Гиемпсалом и Адгербалом и приёмным сыном Югуртой начались распри. Гиемпсал вскоре был убит, властью фактически овладел Югурта, а Адгербал был вынужден бежать в Рим. Римский сенат, вняв просьбам о заступничестве Адгербала, направил в Африку комиссию для расследования конфликта на месте. Югурта (Jugurtha), имея обширные связи с римской элитой и хорошо зная повадки её представителей (как мы уже упомянули, под командованием Сципиона Эмилиана он сражался в Испании), из своего знакомства с римлянами вынес твёрдое убеждение, что любого из них можно подкупить, что в Риме подкупом можно добиться чего угодно. Югурта предложил всем членам приехавшей комиссии крупные взятки. Расчёт его полностью оправдался: по решению римского правительства, к нему перешла западная, наиболее плодородная часть нумидийской территории. Но Югурта на этом не остановился. Он вторгся со своим войском на территорию Адгербала, разбил его войска и осадил столицу Цирту. В Цирте проживало много римских граждан и италиков. Дважды римский сенат направлял к Югурте специальные посольства с требованием прекратить военные действия и принять посредничество римского правительства. Широко используя в своей дипломатической деятельности подкуп послов, военных чинов и других высших (и не очень высших) сановников римского государства, Югурта устроил так, что оба посольства без всяких результатов вернулись в Рим.
Цирта капитулировала, войска Югурты вошли в город, и царь тотчас же отдал приказ перебить всех находящихся в городе мужчин, не разбирая, кто откуда родом. Причина такого приказа ясна: Югурта решил убить Адгербала под какой бы личиной он ни скрывался. Началось страшное побоище, в котором погибло и много римских граждан. Вероятно, среди убитых оказался и приёмный брат Югурты – царь Адгербал.
Когда весть о повальном убийстве дошла до Рима, она вызвала взрыв возмущения. Вопрос о поведении Югурты и о создавшемся положении в Африке был поставлен в народном собрании и сенате. Сенат был вынужден согласиться на объявление войны. Послов Югурты, успевших прибыть в Рим, не допустили к переговорам и выслали из Рима. В Африку направили армию под командованием консула 111 года до н. э. Луция Кальпурия Бестии. В состав командования армии вошёл и популярный в аристократической среде деятель – Марк Скавр. Римская армия сразу же добилась крупных успехов, а сосед Нумидии, царь Мавретании, Бокх, предложил римлянам союз против Югурты и военную помощь.
Югурта направил к римскому армейскому командованию послов с просьбой о перемирии, снабдив их ценными подарками для вручения всем сколь-нибудь влиятельным лицам, в том числе, самому командующему и Марку Скавру. Римское командование пошло навстречу Югурте даже больше, чем он сам ожидал: на заключение мира, выгодного Югурте, но не выгодного Римской республике.
Весть о заключении мира с Югуртой и о том, как это было сделано, снова вызвали в Риме волну возмущения. С полной ясностью обнаружилась продажность представителей высшей власти и римской армии. К тому же, если командиры, получая взятки от Югурты, проигрывали сражения, то солдаты продавали войскам Югурты захваченных у него слонов, оружие, добычу. Особенно сильное впечатление на римский народ произвело участие в этом нечистоплотном деле аристократа Марка Скавра. Сенат был вынужден назначить расследование обстоятельств заключения договора с Югуртой.
По требованию народного трибуна Гая Меммия на это расследование в качестве главного свидетеля был вызван сам Югурта. Ему была гарантирована полная неприкосновенность. Югурта прибыл в Рим и должен был подвергнуться допросу в народном собрании. Но и из этого ничего не вышло. В день, назначенный для допроса Югурты, на форуме собралась огромная толпа граждан. Все с нетерпением ждали его показаний. И вот Гай Меммий обратился к нему с первым вопросом. Но Югурта не успел произнести ни слова, так как другой народный трибун тотчас же наложил своё трибунское вето на его показания. На присутствующих это произвело шокирующее впечатление. И тут же распространилась ещё одна поразительная новость: убит единственный из остававшихся в живых претендентов на нумидийский престол. Он проживал в Риме, и римские граждане полагали, что его убийство произошло по приказу Югурты. Многие также считали, что и народного трибуна заранее подкупил Югурта.
{Очевидно, более вероятным можно считать, что это - дела лиц из высшего круга Рима, замешанных в скандале и которых могли привлечь к ответственности. Это прежде всего - представители высшего военного командования и связанные с ними сенаторы. Возможно, что средства для подкупа были взяты из крупных взяток, данных в своё время Югуртой.}
Сенат не смог отменить договор Рима и Нумидии и принял решение о немедленной высылке Югурты из Рима. Рассказывали, что покидая Рим, Югурта воскликнул: «О, продажный город, ты перестанешь существовать, как только для тебя найдётся подходящий покупатель!».
Командовавший римской армией в Нумидии консул 110 года до н. э. Спурий Альбин не предпринимал против войск Югурты решительных действий. В итоге римский лагерь был взят, римляне бежали, а командующий был вынужден согласиться на возобновление прежнего мирного договора с Нумидией. Мало того: вся территория Нумибии должна была быть очищена от римского присутствия, а римские воины должны были подвергнуться позорной процедуре – пройти под ярмом.
Известно, что этой «церемонии для побеждённых» соответствовала триумфальная церемония для победителей. В Древнем Риме триумф (по лат. triumphus) означал торжественный въезд полководца-победителя в столицу. В нашем языке это слово говорит о блестящем успехе. Для увековечивания триумфа императора в Риме строили специальные архитектурные сооружения: триумфальные арки, ворота и колонны. Не только в Риме существовали и существуют ещё некоторые сохранившиеся триумфальные сооружения (арка Тита и другие). В Афинах сохранилась арка Адриана, римского императора. По примеру римлян их сооружали и в других городах Европы: в Берлине – Бранденбургские ворота, в Париже – Триумфальная арка на площади Звезды, в Санкт-Петербурге - Триумфальные ворота здания бывшего Главного штаба и т. д.
Отличительным признаком триумфальных арок и ворот было оформление верхней несущей строительной конструкции в виде кривого бруса с выпуклостью, обращённой вверх. Собственно, эта конструкция и называлась аркой (от лат. arcus – лук). Можно предположить, что строительству триумфальных арок предшествовал обряд «прохождения под луком» воинов-победителей. При этом лук ставился на копья-опоры, естественно, выпуклостью вверх, так что горделиво проходящие через эти «триумфальные ворота» воины могли высоко держать голову, что было невозможно при «прохождении под ярмом». Там, чтобы пройти, следовало нагибаться, склонив голову, что и было главной чертой унизительного обряда.
Случившееся в Нумидии вызвало в Риме бурю возмущения. В Африку в качестве командующего был направлен Квинт Метелл, аристократ и ярый сторонник сенатской олигархии. Однако он обладал редким среди римской аристократии качеством – не брал взяток. Став командующим, он не посчитался с господствовавшими в его среде взглядами и назначил своими ближайшими помощниками людей хотя и незнатного происхождения, но опытных и способных. Среди них был и Гай Марий, легат Метелла.
Легат (лат. legates, буквально – посол, от lego – посылаю) – во времена римской республики должностное лицо, назначаемое сенатом при полководцах и правителях провинций.
В 109 году до н. э. в сражении при реке Мутуле Метелл наголову разбил нумидийские войска. Но успехи Метелла не спасли его политических единомышленников в Риме. Во время военных действий против Югурты Марий проявил личное мужество и выдающиеся военные способности. Он сделался исключительно популярным человеком в армии Метелла. Рядовых римских воинов особенно привлекало в Марии то, что заняв важную командную должность, он продолжал вести простой и суровый образ жизни солдата, вплоть до того, что участвовал наравне со всеми в рытье рвов и устройстве частокола вокруг лагеря. Многие воины писали своим родным с театра военных действий о Марии в самом хвалебном виде. В письмах они уверяли, что война в Нумидии закончится лишь тогда, когда Марий будет избран консулом и возглавит армию. Благодаря письмам, Марий стал широко известен и в Риме. На ближайших консульских выборах и всадники, и демократы отдали свои голоса Гаю Марию. Он был избран консулом на 107 год до н. э. Рассказывали, что после избрания Марий, выражая и собственные взгляды, и взгляды своих избирателей, назвал своё консульство «добычей, отнятой им у изнеженных аристократов и богачей». Занявшись набором войска, Марий стал принимать в солдаты граждан, совершенно не считаясь с их имущественным положением, и этим положил начало важной, уже давно необходимой военной реформе.
До Мария римские легионы комплектовались только из числа военнообязанных римских граждан, каковыми считались граждане в возрасте от 17 до 46 лет. Однако, кроме возрастного ценза существовал ещё имущественный ценз. В Риме говорили, что всякий, взявший в руки оружие, должен был как бы в залог этого почётного права оставить своё имущество. Каждые пять лет римские цензоры производили разбивку граждан Рима по пяти имущественным разрядам. Гражданин, по каким-либо причинам лишившийся своего имущества и терявший постоянный доход, переходил в разряд так называемых пролетариев, и тем самым механически выбывал из числа лиц, подлежащих призыву в армию. Открыв доступ в свои войска пролетариям, Марий изменил характер военной организации Рима: добровольно навербованная армия военных наёмников сменила собой прежнее гражданское ополчение. Каждый поступающий в войска получал теперь за свою службу определённое жалование и полное снаряжение. Срок службы независимо от мирных или военных условий был установлен в 16 лет. Марий произвёл изменения и в структуре легиона, который ранее делился на 30 частей – манипулов, 60 центурий. В римском легионе командир подразделения (центурии, манипулы) назывался центурионом (лат. centurio). Его военно-административные права соответствовали правам командира роты в армиях позднейшего времени. Основной тактической единицей римской армии стала когорта, насчитывающая 600 единообразно вооружённых пеших воинов. Легион составлялся, как и раньше, из 10 когорт. Таким образом, численный его состав увеличился с 4 200 до 6 000 пеших воинов. Марий устранил и прежнее деление солдат на три возрастные группы: новобранцев (гастатов), воинов, имеющих уже известный боевой опыт (принципов) и побывавших во многих сражениях ветеранов (триариев). В силу установившейся традиции военачальники последовательно посылали в атаку манипулы гастатов, потом манипулы принципов, и только, если эти атаки бывали отбиты, в бой посылали триариев. Ломка этой традиции открывала для полководца более широкие тактические возможности ведения боя.
Главным в военных реформах Мария было то, что теперь к солдату можно было предъявлять совершенно другие требования, чем к прежнему воину-гражданину. Завербованный воин-наёмник становился воином-профессионалом. За солдатами Мария со временем установилось прочное прозвище – «марианские мулы». Стремясь обучить и закалить своих солдат, Марий проводил с солдатами систематические особые упражнения в беге, метании копья и т. д.; заставлял подразделения делать длинные переходы, во время которых солдаты должны были нести на своих плечах свои походные принадлежности, съестные припасы, посуду для варки пищи, верёвки, топоры, лопаты, пилы и даже колья для устройства частокола при устройстве лагеря.
Марий в два года закончил войну с Нумидией. Правда, эта победа была уже предопределена успехами Метелла (который в дальнейшем будет избран верховным понтификом).
Аристократ Сулла начал свою военную карьеру под начальством Мария во время войны с Югуртой. Сначала Марий недоверчиво отнёсся к знатному, изнеженному молодому человеку, но вскоре убедился, что Сулла является одним из наиболее храбрых и способных его офицеров. В одном из сражений римские легионеры избежали разгрома только благодаря смелости и энергии Суллы, командовавшего римской конницей. И окончательной победой в войне в Африке римляне были обязаны безрассудной отваге Суллы.
Несмотря на поражения нумидийского войска, война не могла быть окончена, пока оставался на свободе царь Югурта, совершавший дерзкие и опустошительные набеги из отдалённого и труднодоступного Мавретанского царства. Царством правил тесть Югурты Бокх. К Бокху необходимо было отправить римского офицера с требованием о выдаче Югурты. Предприятие это было связано с огромным риском, так как мавретанский царь мог выдать римского посла Югурте, и тогда его ждала мучительная казнь. Из всех офицеров один Сулла, не колеблясь ни минуты, взялся за опасное предприятие. В переговорах с Бокхом Сулла проявил твёрдость и бесстрашие и сумел добиться желаемого: скованный Югурта был доставлен Суллой в римский лагерь. Лишившись своего вождя нумидийские войска прекратили сопротивление. Это дело создало Сулле огромную популярность и в армии, и в самом Риме, что очень не понравилось честолюбивому Марию. К тому же враждебные Марию аристократы где только можно подчёркивали двусмысленность его положения: формально победителем в африканской войне считался выходец из простонародья, консул Марий, фактически же войну закончил квестор, римский аристократ Сулла.
Югурту доставили в Рим и провели по его улицам закованным в цепи во время триумфального шествия Мария. Затем царя бросили в подземную темницу и уморили голодом.
Позднее, в 46 году до н. э., Нумидия стала римской провинцией. В 429 году (уже нашей эры) она была завоёвана вандалами, в 533 – 534 годах – византийцами, а в VII веке – арабами.
Преимущества военной организации, созданной Марием, были вскоре доказаны при отражении страшного нашествия кельтских и германских племён – кимвров и тевтонов. Они двигались на Италию целыми ордами, с жёнами, детьми и домашним скарбом. Высланные им навстречу римские армии не смогли их остановить. В одной из битв, при Араузноне в 105 году до н. э., были разбиты две римские армии и погибло до 80 тысяч римских воинов. Если бы, по неизвестным ни римлянам, ни нам причинам, кимвры неожиданно не взяли путь на Испанию, а вторглись на территорию римского государства, оно оказалось бы перед лицом смертельной опасности. Но через два года после этого кимвры снова «появились на горизонте».
В 104 году до н. э. народное собрание Рима, вопреки обычаям, заочно избрало Мария консулом. И Марий полностью оправдал доверие сограждан. Со своей армией он вышел навстречу врагу и преградил ему дорогу на Рим. Целых два года затратил Марий на подготовку армии к тяжёлой войне. В числе его штабных офицеров попрежнему находился Сулла. Римская армия и в этой войне не раз была обязана ему своими победами. С возрастанием авторитета Суллы росло и недовольство Мария: он перестал давать Сулле важные поручения и открыто мешал его продвижению по службе. В конце концов Сулла перешёл в штаб армии, которой командовал второй консул, аристократ Катулл, который поручил ему всё продовольственное снабжение римской армии. В трудных условиях Сулла сумел наладить бесперебойную доставку в войска фуража и провианта, что облегчило римлянам победу над кимврами и тевтонами. В сражении при Аквах Секстийских, в 102 году до н. э., Марий наголову разбил и почти полностью уничтожил тевтонов. В следующем, 101 году до н. э., при Верцеллах, он одержал не менее блестящую победу над кимврами. Италия была спасена от нашествия чужеземцев. Марий обратил в рабство 90 тысяч пленных тевтонов и 60 тысяч пленных кимвров. Позднее слово «тевтоны» («teutoni») иногда стало употребляться для обозначения германцев вообще.
Начиная со 104 года до н. э. и пять лет подряд [104 - 100 гг. до н. э.], вопреки действующим законам, благодарные римляне (в лице народного собрания) избирали Мария консулом. Солдаты его армии не только добыли ему победы на полях сражений, но и продолжали поддерживать Мария в его политической деятельности. Солдат, записываясь в войска, шёл теперь в поход с ясными целями. Он надеялся на военную добычу, а по возвращению с победоносной войны рассчитывал получить земельный участок. Скоро вошло в обычай раздавать такие участки ветеранам. Поскольку победа в войне зависела от полководца, то, очевидны причины рождения новой римской военной психологии: преданность солдат своему военному вождю.
С этого времени армия превращается в орудие политической борьбы. В этом качестве пользуется своими войсками сам Марий. В этом же направлении будет использовать преданную ему армию и злейший противник Мария – аристократ Сулла [смотри: 62, с. 139 - 148].
После победы над германцами сенат предоставил Сулле возможность поправить денежные дела, назначив его наместником в одну из восточных провинций, которой угрожало нападение со стороны понтийского царя Митридата. Сулла и здесь проявил свои дипломатические способности и изворотливость, сумев предотвратить казавшуюся неизбежной войну. Но он же и изрядно ограбил вверенную ему провинцию. Грабёж населения римскими наместниками был настолько обычным явлением, что сенат не обращал на это никакого внимания. Но Сулла проявил там такой непомерный аппетит, что сторонник народной партии Гай Цензорин возвёл против него обвинение во взяточничестве и ограблении провинции. Но дело быстро заглохло, так как Цензорин побоялся выступать против Суллы.
Возвращение Суллы с Востока совпало с попыткой народной партии захватить власть в Риме. 10 декабря 100 года до н. э., когда дело дошло до вооружённого столкновения на улицах Рима, Марий неожиданно перешёл со своими солдатами на сторону сената. Многим из политических сторонников Мария это стоило жизни. Популярность Мария после такого поступка упала столь низко, что он даже был вынужден на некоторое время уехать из Италии.
Вскоре вспыхнуло восстание италиков, известное в истории под названием «Союзнической войны» [90 - 88 гг. до н. э.].
До 338 года до н. э. римскими союзниками были члены Латинского союза – федерация 30 городов Лация (так называемая Древняя Италия), сложившаяся, согласно традиции, в VII веке до н. э. Рим занял господствующее положение в федерации в VI веке до н. э. Попытка городов союза выйти из-под влияния Рима вызвала Латинскую войну [340 - 338 гг. до н. э.], после которой победивший Рим распустил Латинский союз, и, таким образом, латины (племя, населяющее Лаций) были покорены и вошли в состав римского государства. По мере роста могущества Рима под его власть попали и другие племена и рабовладельческие общины Италии. Завоевательные войны Рима в бассейне Средиземного моря, начавшиеся в III веке до н. э., привели к появлению римских союзников и вне пределов Италии. Взаимоотношения Рима и его союзников закреплялись договорами, в которых римляне реализовали руководящий принцип своей внешней политики: «разделяй и властвуй» («divide et impera»). Такой подход обеспечивал господствующее положение Рима. Союзники Рима были лишены права вести самостоятельную внешнюю политику; обязаны выставлять Риму военные контингенты; поставлять снаряжение, корабли, боеприпасы и т. д.; платить денежные налоги.
Союзническая война началась с восстания италиков в городе Аускуле (Апулия), которое распространилось и на другие области Средней и Южной Италии (Пицен, Самний, Кампания, Лукания, Калабрия). Восставшие образовали союз «Италия» с центром в городе Корфиний (Пицен) с соответствующими органами управления: сенат из 500 человек, а также 2 консула, 12 преторов и другие магистраты. Союз даже начал чеканить свою монету. Созданную союзом «Италия» армию (из италиков) возглавили Квинт Помпедий Силон и Гай Папий Мутил. Потерпев ряд поражений от армии италиков, римляне прибегли к своей излюбленной политике раскола повстанцев.
В 90 году до н. э. в римском сенате был проведён закон, предоставлявший союзникам, оставшимся верными Риму, права римского гражданства. Это посеяло раздор среди союзников, и Союзническая война окончилась рядом военных побед римлян под руководством Суллы, Мария и других полководцев. Однако закон остался в силе, и все италийские союзники Рима получили после 88 года до н. э. права римского гражданства.
Спустя почти триста лет, в 212 году, Антонин -- император Каракалла [211 - 217 гг.] своим эдиктом предоставит права гражданства всему свободному населению римских провинций.
В Союзнической войне Сулла, командовавший армией, своими успехами окончательно затмил Мария, разгромив самнитов – самое могущественное из восставших племён, в то время как Мария сенат даже отозвал от командования.
В очередной раз Марий и Сулла оказались соперниками, стремясь выиграть консульскую должность.
Основными чертами Суллы были необычайная жестокость и презрение к людям. В нём, кроме того, сочеталась отчаянная храбрость с хитростью и дипломатическими способностями. Современники говорили о Сулле, что это полулев, полулисица, причём лисица в нём гораздо опаснее льва. В выборах Суллу поддерживала республиканская знать, группировавшаяся вокруг сената. За Суллой прочно утвердилась репутация сторонника римского нобилитета. Никто не сомневался, что Сулла, став консулом, сумеет не только победить Митридата, но и использует свою армию для укрепления политических позиций аристократов и в самом Риме, и в сенате.
Римские демократы и всадники не могли выдвинуть из своей среды кандидата, равноценного Сулле. Единственной надеждой был стареющий Марий (ему было 68 лет). Однако прежние заслуги Мария перед республикой уже успели потускнеть, зато у всех в памяти ещё жили предательские действия Мария во время консульских выборов 100 года до н. э. На консульских выборах Марий не прошёл, и консулом на 88 год до н. э. стал Сулла. Вторым консулом был избран маловлиятельный человек – некий Квинт Помпей.
Сулла породнился со знатной римской фамилией (familio – «фамилия», «семья»), женившись на Цецилии, дочери верховного жреца Метелла.
Противников сената из демократического лагеря возглавил народный трибун Сульпиций Руф, вступивший в переговоры с Марием. Руф, опираясь на своих сторонников и при поддержке ветеранов Мария, сумел провести в сенате законы, выгодные народной партии. Законопроект Руфа содержал следующие вопросы: во-первых, исключались из сената все имеющие больше чем тысяча денариев долга; во-вторых, Гай Марий получал командование римской армией вместо Суллы в борьбе против Митридата; в-третьих, италики, получившие права гражданства в результате Союзнической войны, приписывались к каждой из 35 триб, то есть к 35 административно-территориальным округам.
Народная партия Рима попыталась силой провести кандидатуру Мария на пост главнокомандующего в войне в Азии. Во время волнений народ напал на сенаторов и многих из них убил. При этом погиб и сын консула Квинта Помпея. Консул Сулла был загнан сторонниками народной партии в дом Мария. Здесь демократы, угрожая ему кинжалами, требовали, чтобы Сулла уступил командование своему политическому противнику. Корнелий Сулла принял требования народной партии. Консул Квинт Помпей, проявивший больше упорства, был лишён власти, а Сулла публично, на главной площади Рима, признал Мария главнокомандующим. Народная партия ликовала. Но её радость оказалась преждевременной: усыпив бдительность противника рядом уступок, Сулла бежал из Рима к боготворящей его армии, с которой он прошёл «Союзническую войну», и убедил солдат идти на Рим. По дороге к нему присоединился и второй консул Квинт Помпей. Во главе шести легионов Сулла ворвался в Рим, разгромил в уличных боях наспех собранные Марием силы. При этом сторонники Мария и Руфа призывали к сопротивлению Сулле не только граждан Рима, но и рабов, обещая им свободу. Решающее сражение произошло у Эсквилинского форума, после которого Сулла овладел столицей. Многие противники Суллы, в их числе и Руф, были убиты. Был приговорён к смерти и Марий, но ему удалось спастись.
Впервые за своё многовековое существование Рим увидел римские войска, вступившие в него как в неприятельский город. Марий и другие вожди народной партии бежали в Африку. Сенат объявил 12 человек врагами отечества, подлежащими смертной казни. Сулла пробыл в Риме до выборов консулов на 87 год, когда были избраны верный сторонник Суллы Гней Октавий и Луций Корнелий Цинна, сторонник Мария.
{Интересно совпадение имён и «строения» «фамилий» Луция Корнелия Цинны и Луция Корнелия Суллы.}
Разгромив демократов и укрепив власть сената, Сулла двинулся на Восток против понтийского царя Митридата VI Эвпатора. Он погрузил свои войска на суда и отплыл в Грецию. Действия Суллы отличались быстротой и решительностью. Нуждаясь во флоте, он послал в Восточное Средиземноморье своего помощника Лициния Лукулла, чтобы нанять на службу финикийских, критских и киликийских пиратов.
После убытия Суллы власть в Риме в 87 году до н. э. снова «повернулась на 180 градусов»: в город вступили войска Мария и Цинны, в основной массе состоявшие из отпущенных на волю рабов и италийских союзников. В войске Мария были и самниты, выступашие в гражданской войне на его стороне. Вождь аристократической партии (партии оптиматов) Сулла был объявлен вне закона. Сторонники Суллы, в том числе и консул Гней Октавий, были убиты, а все, проведённые ранее Суллой законы и изменения в государственном строе, отменены. Впервые в истории Рима голова убитого консула была повешена на форуме перед ораторской трибуной. Там же были выставлены и головы многих сторонников Суллы. На следующий, 86 год до н. э., консулами были избраны Марий (Marius Gaius) [156 - 86 гг. до н. э.] - в седьмой раз, и Цинна (Cinna) [около 130 - 84 гг. до н. э.] - во второй раз.
{Кажется, именно в это консульство Мария к нему приезжал с Родоса знаменитый философ Посидоний в качестве посла родосской республики.}
Юноша Гай Юлий Цезарь был свидетелем борьбы за власть между консулами Марием и Цинной с одной стороны и консулом Суллой, стремившимся к единовластию, с другой. Тётка Цезаря была замужем за Марием. Вскоре после вступления в должность он заболел горячкой и умер спустя семь дней. Однако Цинна и сторонники Мария удерживали государственную власть в Риме ещё три года. Всё это время Сулла со своей армией вёл войну на востоке против царя Понта. Военные действия развернулись на Балканском полуострове, занятом войсками Митридата.
Афины оказались под властью понтийского царя в 88 году до н. э.
{Именно тогда по приказу Митридата VI в платоновой Академии была воздвигнута статуя Платона работы скульптора Силиниона. Митридату Понтийскому служил Метродор Скепсийский, ученик Карнеада, учитель красноречия на Родосе и в Афинах. На службе царю Понта Метродор из Скепсиса прослыл ненавистником римлян [смотри: 2, с. 579].}
В 87 году до н. э. Сулла высадился со своей армией в Греции, а в марте 86 года до н. э. римские войска осадили Афины и Пирей. Для постройки осадных машин солдаты Суллы вырубили старинный сад Платоновой академии. Деревья потом выросли снова, на что понадобилось несколько десятков лет. Прекрасный тенистый сад Академии просуществовал до конца античности. Во время осады города был разрушен и Ликей Аристотеля. Ещё до штурма Афин делегация афинских граждан обратилась к Сулле с просьбой пощадить жизнь осаждённых, хотя бы из уважения к великому прошлому их города. Сулла дал согласие, иронически заметив, что это будет «благодарностью живых мёртвым». После взятия Афин жителей не убили, но город был беспощадно разграблен солдатами. Сулла также заставил жрецов Дельфийского оракула выдать ему хранившиеся там сокровища.
{Ограбил он Дельфы «дочиста» или запросил у жрецов определённую сумму денег доподлинно неизвестно.}
Две армии Митридата VI были разбиты: сначала под Херонеей, а затем, осенью 86 года до н. э. - под Орхоменом (Беотия). Сулла наголову разбил и новое, 80-тысячное войско, присланное Митридатом, и очистил от понтийцев всю Грецию.
После смерти Мария власть в Риме взяли умеренные элементы, не желавшие жестокостями отпугнуть от себя состоятельные слои римских граждан. Поэтому под предлогом выплаты жалованья, собрав в одно место италийцев и рабов, выполнявших приказы Мария, они окружили их и истребили. Таким способом вожди народной партии пытались свалить вину за прежние избиения на умершего Мария. На Восток была послана ещё одна римская армия под командованием представителя демократов Флакка, поддержавшая восстания против Митридата в городах Малой Азии. Положение Митридата стало крайне тяжёлым. Сулла со своей армией находился в Греции, очищенной от понтийских войск. Одна часть Малой Азии была занята армией Флакка, а другая охвачена восстанием против понтийского царя. На море появился созданный Суллой римский флот.
Митридат, стремясь смягчить своё положение, объявил о даровании свободы греческим городам. Он провёл широкие социальные реформы: декретировал уничтожение долгов, произвёл раздел земель, дал права гражданства метэкам и свободу большому числу рабов. Однако эти реформы оттолкнули от Митридата имущее население городов, которое стало обнаруживать стремление вернуться под власть Рима. Митридат попытался выговорить выгодные для себя условия мира, лавируя между двумя сторонами: он начал переговоры одновременно с обоими римскими военачальниками – Суллой и Флакком. Митридат был готов отказаться от своих притязаний в Греции, но настаивал на присоединении к Понту римских владений в Азии. Сулла отверг его наглые требования и срочно переправил свои войска в Малую Азию прежде, чем Митридат успел прийти к соглашению с римскими демократами (в лице Флакка). И здесь Сулла нанёс Митридату несколько чувствительных поражений. Сулла имел все шансы сокрушить могущество понтийского царя, но он предпочёл заключить мир, чтобы поспешить в Рим и восстановить там своё положение. Появление Суллы в Азии заставило царя Понта договариваться с ним об условиях мира. Митридат согласился на предложенные ему Суллой условия, вполне сносные для царя Понта.
По Дарданскому миру, заключённому в 85 году до н. э., Митридат VI должен был уступить все занятые им у римлян области (в том числе, и в Малой Азии), выдать пленных и перебежчиков, передать Сулле свой флот из 80 боевых кораблей, доставить продовольствие, уплатить жалованье римской армии и возместить военные издержки (2 тысячи талантов). Сулла, в свою очередь, от лица Рима обещал простить всех сторонников Митридата, а сам царь получил от него титул «друга и союзника римлян».
Незадолго перед появлением Суллы в Азии, офицеры демократической армии составили заговор против Флакка и убили его. На его место был избран Гай Флавий Фимбрия, принимавший вместе с Марием участие в убийствах римских аристократов.
Закончив войну с Митридатом VI , Сулла двинул свою армию против армии римских демократов. Когда Сулла подступил к лагерю противника, солдаты демократической армии стали массами покидать своего начальника. Фимбрия был вынужден покончить жизнь самоубийством. После этого Сулла начал готовиться к походу в Италию против захватившей власть в Риме народной партии [смотри: 5, т. II, с. 363 - 366; 62, с. 139 - 156; 59, с. 104 - 127].
В 84 году до н. э. (уже после заключения мира с Митридатом) Сулла наложил контрибуцию на жителей Малой Азии в 20 тысяч талантов [смотри: 60, с. 135, примеч. 7].
Перед отплытием в Италию Сулла решил испытать верность своих воинов, распустив слух, что его казна опустела из-за огромных расходов. Узнав об этом, солдаты тотчас же устроили складчину и предложили консулу из собственных сбережений значительную сумму для ведения войны в Италии. Денег Сулла не взял, но поблагодарил солдат за усердие.
{Вполне может быть, что слухи о пустой казне были специальной акцией либо самого Суллы, либо его врагов, так как и в том и в другом случае достигались вполне определённые результаты: Сулла вводил в заблуждение своих врагов, противник же мог таким путём попытаться вызвать недовольство солдат Суллой.}
Весной 83 года до н. э. Сулла со своей армией (в 30 тысяч пехоты и 6 тысячами конницы) высадился на юге Италии в Брундизии. Сюда стали стекаться сторонники Суллы. Среди них были и игравшие впоследствии видную роль Гней Секст Помпей и Марк Лициний Красс. По всей Италии начался жесточайший террор. По некоторым источникам число его жертв достигало 100 тысяч.
1 ноября 82 года до н. э. у Коллинских (северных) ворот Рима произошло последнее сражение между марианцами и сулланцами, и армия Суллы вступила в Рим. В первый же день своего вступления в город Сулла созвал заседание сената в храме богини Беллоны.
По римской мифологии Беллона (от bellum, «война») – богиня круга Марса, также считалась матерью (иногда кормилицей, сестрой) бога войны Марса и богиней подземного мира. Со времени войны 458 года до н. э. с этрусками Беллоне был посвящён храм, возле которого проходила церемония объявления войны.
Одновременно по приказу Суллы в близлежащий цирк было согнано 6 тысяч пленников, захваченных в ходе боёв за Рим. Когда Сулла начал свою речь перед сенаторами, солдаты Суллы приступили к избиению пленных. Крики и стоны жертв доносились до храма. Сенаторы пришли в ужас, но Сулла продолжал речь, даже не меняя интонаций, со спокойным и холодным лицом, и только просил внимательно выслушать его слова, не развлекаясь посторонним; это, сказал он, учат, по его приказанию, нескольких негодяев.
Сулланцы повсюду жестоко расправились со сторонниками республики. С помощью особых списков – проскрипций – солдаты и сторонники Суллы расправлялись не только с политическими противниками, но и с просто богатыми гражданами, чтобы поживиться их землёй и имуществом.
Проскрипции (от латинского proscriptio) – списки, в которые вносились лица, объявленные вне закона; такие лица лишались всех прав и имущества, которое конфисковалось в пользу государства, а сами занесённые лица могли быть лишены жизни.
В первые же дни вступления Суллы в Рим было убито до 40 сенаторов и около 1 600 всадников (представителей богатого торгового сословия, служившего в коннице). Приверженцы Суллы широко пользовались проскрипциями и конфискациями для личного обогащения. Один из его штабных офицеров, Марк Лициний Красс, благодаря проскрипциям, сделался самым богатым человеком в Риме. Желая вознаградить своих сторонников за усердие, Сулла не препятствовал им грабить и обогащаться. Он раздавал щедрой рукой конфискованные имения, дарил земли с многочисленным населением и доходами от городов своим офицерам, красивым женщинам и разным проходимцам. Сулла понимал, что знать не способна к управлению республикой, и выбрал своими ближайшими помощниками в деле восстановления древнего государственного строя «новых людей» - способных, беспринципных и честолюбивых перебежчиков из демократического лагеря. Между аристократами и «новыми людьми» сразу же возгорелась вражда. Однако Сулла умел держать своих подчинённых в руках: когда его ближайший сподвижник Лукреций Офелла вопреки воле диктатора выдвинул свою кандидатуру в консулы, он приказал убить его на главной площади Рима в присутствии Народного собрания. Сулла превзошёл Мария в жестокости, как несколько раньше в военной славе. Рассказывали, что ещё при жизни Сулла сам составил для своего надгробия надпись: «Никто не сделал так много добра своим друзьям и зла своим врагам». Испуганный римский сенат официально преподнёс Сулле титул диктатора Рима, причём, вопреки закону, без указания срока окончания диктаторских полномочий, то есть на неограниченное время. Везде и всюду Суллу как диктатора сопровождали 24 ликтора и солидная свита личной охраны. Народное собрание приняло особое постановление, по которому восстанавливались проведённые Суллой законы и утверждались все сделанные им распоряжения.
По римским законам магистрат с чрезвычайными (диктаторскими) полномочиями назначался консулом на срок не более шести месяцев. Сулла стал первым бессрочным диктатором. Полномочия его были так велики, что некоторые историки называют Суллу первым римским императором [смотри: 62, с. 139 - 158; 59, с. 118 - 129].
Рабы казнённых по проскрипционным спискам были отпущены Суллой на волю. Эти 10 тысяч Корнелиев («корнелики», получившие своё имя от родового имени Суллы), влившись в ряды римского плебса (и в народное собрание), составили наряду с ветеранами Суллы реальную опору его власти [смотри: 5, т. II, с. 366].
Триумф Суллы был отпразднован с крайней пышностью. Роскошна и редкостна была добыча, отнятая у Митридата Понтийского (Митридата VI), но лучшим украшением триумфа были римские изгнанники – сторонники партии оптиматов, изгнанные Марием и возвращённые Суллой. Самые родовитые и богатейшие из граждан с венками на головах следовали за Суллой и называли его спасителем и отцом в благодарность за то, что он возвратил их на родину и вместе с ними их жён и детей. По окончании торжества Сулла произнёс в народном собрании речь, в которой дал обзор своих деяний. Успехи, которыми он был обязан счастью, он перечислял не менее усердно, чем свои личные заслуги, а в заключение потребовал, чтобы за всё это ему присвоили наименование «Счастливого» - таков приблизительно смысл слова Felix (Феликс). В своей личной переписке с греками и в деловых сношениях с ними Сулла стал именовать себя Эпафродитом (то есть тем, кому покровительствует сама Афродита, богиня любви и красоты у греков) а, в частности, трофеи, которые он воздвиг на римской земле, носили теперь такую надпись: Люций Корнелий Сулла Эпафродит [смотри: 60, с. 118 - 119].
Среди многочисленных богатых трофеев, доставленных Суллой в Рим, был и совсем скромный по тем временам «трофей», ставший затем бесценным – библиотека Феофраста (с библиотекой Аристотеля в её составе), вернее, то, что осталось от неё после небрежного хранения наследниками.
Прекрасно зная людей, Сулла ясно предвидел будущее. Когда знатные друзья упросили его пощадить племянника Гая Мария, будущего диктатора Гая Юлия Цезаря, Сулла, вычёркивая имя Цезаря из проскрипционного списка, заметил: «Вы ещё пожалеете о сделанном. В этом молодом человеке сидит сотня Мариев».
Ближайший помощник Суллы Гней Помпей, вопреки советам диктатора, добился избрания в консулы Лепида. Когда Помпей возвращался домой, радуясь своему успеху и влиянию на избирателей, Сулла, подозвав его к себе, сказал: «Ты, молодой человек, недурно распорядился, проведя Лепида в консулы. Теперь не спи и гляди в оба – ты усилил противника на свою же голову» [смотри: 59, с. 129 - 130].
После смерти Суллы консул 78 года до н. э. Лепид первым выступит против введённых Суллой порядков. Он соберёт и вооружит всех недовольных под лозунгами восстановления хлебных законов и наделения прежней властью народных трибунов. На стороне правительства окажутся ветераны Суллы и вся аристократия Рима. В битве между армиями, набранными обеими сторонами, Лепид будет разбит. Ему удастся бежать на остров Сардинию (там он и умер) [смотри: 5, т. II, с. 367].
Луций Корнелий Сулла понимал преждевременность военной диктатуры в Риме. Его диктатура была недолгой: 82 - 79 годы до новой эры.
{Может быть, Сулла, в конце концов, пришёл к той же мысли, что и дипломат Пирра - Кинеас, о котором рассказано в главе 8 («Властители»)? Сулла, вероятно, знал, как оратор Кинеас, выступая в римском сенате [279 г. до н. э.], чуть не уговорил римлян заключить перемирие с Пирром.}
Одержав пару трудных побед над войсками Рима, Пирр направил его в качестве своего уполномоченного в Рим с мирными предложениями.
«Явившись в Рим, Кинеас пустил в ход все приёмы, выработанные греческой дипломатией. Он виделся с самыми влиятельными из римских политических деятелей. Он привёз с собой от имени царя подарки их жёнам и детям. В сенате Кинеас говорил долго и вежливо, выдвигая весьма мягкие условия мира. Римские сенаторы внимательно его слушали. Многие из них под влиянием речей Кинеаса, а ещё больше под влиянием печального для римлян опыта двухлетней войны и двух больших проигранных сражений склонялись к тому, чтобы заключить мир с Пирром на условиях признания его гегемонии над Южной Италией. Но тут, по преданию, выступил ослепший от старости, всеми уважаемый Аппий Клавдий, бывший цензор. Он обратился к сенату со следующей речью: «Римляне, до сих пор я роптал на судьбу, лишившую меня зрения, теперь – слепой, жалею, что я не глух, ибо тогда я бы не слышал ваших постыдных советов и решений, уничтожающих славу Рима». Аппий Клавдий закончил свою речь призывом продолжать войну. Выслушав эту пламенную речь, римский сенат решительно отверг мирные предложения Пирра. Не помогло и то, что незадолго перед этим Пирр, очевидно, желая подготовить почву для соглашения, отпустил домой под честное слово на время празднования Сатурналий римских пленных. Теперь сенат, после свидания пленных с родными и окончания праздника, отослал их назад к Пирру, объявив смертную казнь всякому, кто ослушается этого предписания и останется в Риме.
В действительности, конечно, не только речь Аппия Клавдия предрешила исход этих переговоров. Прибытие Кинеаса в Рим совпало с другим, не менее важным событием. В расположенную в устье Тибра римскую гавань Остию вошёл карфагенский флот, возглавляемый Магоном... У карфагенского правительства были все основания для тревоги. Если бы Пирр одержал победу над Римом и завоевал Италию, Карфаген оказался бы перед лицом серьёзной опасности..., карфагенская республика предложила Риму союз и военную помощь» [62, с. 60 - 61].
Во всяком случае, в 79 году до н. э. Сулла (в возрасте 59 или 60 лет) добровольно отрёкся от власти. И сделал это по-театральному эффектно. Он созвал народное собрание и в своей речи заявил о том, что слагает с себя все полномочия и удаляется в частную жизнь. После этого он предложил любому из присутствующих потребовать от него отчёта во всех его действиях. Народ, поражённый неожиданностью, молчал. Тогда Сулла распустил своих ликторов (охрану) и, сойдя с трибуны, пешком, в сопровождении небольшого круга друзей, направился домой. Сулла уехал из Рима в своё поместье и занялся охотой, рыбной ловлей и написанием мемуаров.
Мемуары (франц. memoire, буквально – память) – воспоминания, литературное произведение в форме записок о пережитом и виденном.
В это время умерла первая жена Суллы, Цецилия Метелла, которая в своё время родила ему двойню. Сулла тогда назвал сына Фаустом, а дочь – Фаустой. Слово «faustus» обозначает у римлян «счастливое» и «весёлое».
Вскоре Сулла женился (в пятый раз) на Валерии Мессале, сестре известного римского адвоката Гортензия, соперника Цицерона. Он снова начал проводить время в пирах и бурных развлечениях. Спустя не более года, в 78 году до н. э., Сулла умер от горлового кровотечения (по другой версии от какой-то страшной накожной болезни, про которую древние историки сообщают самые фантастические сведения). {Вероятно, здесь речь идёт о той болезни, которую в наше время называют псориазом; название болезни произошло от греческого слова «чесотка».}
{После отречения Сулла прожил очень мало, и это наводит нас на мысль, что его уход «из власти» вызван состоянием здоровья, о котором Сулла, естественно, знал лучше других. Как актёр на сцене истории он разыграл свой финал в стиле комедии, скрыв от зрителей его жестокую необходимость.}
Память о Сулле была ещё так жива, что тело его было решено перенести в столицу и здесь похоронить. Настоял на этом его талантливый помощник и полководец Гней Помпей, которого Сулла за верность и военную доблесть когда-то назвал «Великим Помпеем». Никогда Италия не видела более торжественных похорон. Всюду, где проносили тело умершего, к шествию присоединялись толпы народа и старые солдаты. При вступлении в Рим шествие превратилось в нескончаемую траурную процессию.
Сенат решил предать тело Суллы сожжению. Его прах был погребён на Марсовом поле рядом с гробницами древних римских правителей. Надпись на его мавзолее, составленная, как мы уже упоминали, заранее самим Суллой, гласила: «Здесь лежит человек, который более, чем кто-либо из других смертных, сделал много добра своим друзьям и зла врагам».
Суллу при жизни одинаково любили и в аристократических гостиных, и в солдатских палатках, так как в нём не было даже следа того чванства, с которым римская знать обычно относилась к артистам, художникам, писателям и, тем более, к бесталанным людям низкого происхождения. Сам Сулла неплохо пел и даже сочинял комедии-шутки, которые исполнялись в близком ему кругу. Знатные и незнатные друзья находили в нём человека, всегда готового помочь в нужде. Сулла был страстным поклонником вина и женщин. Целый год после его смерти римские дамы носили по нём траур. Римские граждане, очевидно, считали Суллу действительно счастливым (в соответствии с прозвищем «Счастливый», данным Суллой самому себе).
Особый режим военной диктатуры, установленный Суллой, возродился вскоре в новой форме в деятельности Цезаря, а затем и Августа [смотри: 62, с. 148 - 158; 59, с. 130 - 131; 60, с. 118 - 119].
В Испании ещё при жизни Суллы сторонники Мария образовали своё правительство и создали армию во главе с поководцем Квинтом Серторием.
Серторий (Sertorius), Квинт [около 123 - 72 гг. до н. э.] поднял восстание против сулланцев [81 г. до н. э.]. Он освободил местное население от налогов и постоев, упорядочил суды, открыл школу для детей знати. Серторий обещал со временем привлечь к управлению государством представителей местных влиятельных кругов (городские верхи). Значительная часть городов Испании перешла на сторону Сертория. Были в его войске и африканские всадники, и киликийские пираты, предоставившие ему флот. Из числа римских сенаторов-марианцев он образовал свой сенат и заключил союз с Митридатом VI, который в это время [83 - 81 гг. до н. э.] вёл вторую войну против Рима. Римские армии, посланные против Сертория, терпели поражения. На глазах римского полководца Помпея он брал город за городом, а в битве на восточном побережье Испании едва не взял Помпея в плен (будущий триумвир спасся бегством). К Серторию бежали и уцелевшие сторонники Лепида. Однако после восьмилетней [80 - 72 гг. до н. э.] деятельности Сертория в Испании наметились противоречия между отдельными группами его сторонников. Часть живших в Испании римлян, недовольных вниманием Сертория к «варварам», составила против него заговор. Предатели убили Сертория во время пира [72 г. до н. э.]. После убийства вождя в испанских войсках начались беспорядки, а многие города и племена стали переходить на сторону Гнея Помпея, посланного Римом в Испанию для подавления власти Сертория. В 71 году до н. э. восстание в Испании было подавлено. Однако в дальнейшем испанцы продолжили борьбу против Рима за свою независимость [смотри: 5, т. II, с. 367 - 368].
Весной 73 года до н. э. понтийский царь Митридат VI начал третью по счёту войну с Римом. Он вступил в Вифинию и разбил войска римского наместника. Митридат отправил часть своей армии для завоевания Фригии и других областей Малой Азии, а сам приступил к осаде Кизика, обладание которым обеспечивало господство над проливами, соединяющими Чёрное море с Эгейским. Однако овладеть Кизиком Митридату не удалось, ему даже пришлось зимой 73/72 года до н. э. снять осаду и отступить. После этого римские войска под командованием Лукулла вторглись в пределы Понтийского царства.
Командующий римской армией Лукулл (Lucullus), Луций Лициний [около 117 - около 57 гг. до н. э.] - крупный рабовладелец и политический деятель (консул 74 г. до н. э.), сторонник оптиматов. Он славился богатством, а его пиры настолько поражали римлян роскошью, что выражение «Лукуллов пир» стало нарицательным. Луция Лициния Лукулла не следует путать с его полным однофамильцем, который был всего лишь претором, и с Марком Лицинием Лукуллом, наместником Македонии [72 г. до н. э.], который как полководец участвовал в подавлении восстания Спартака.
Весной 71 года до н. э. Митридат VI, потерявший в сражениях с Лукуллом почти всю армию, бежал к своему зятю и союзнику – царю Армении Тиграну.
В течение 71 и 70 годов до н. э. римляне заняли всю территорию Понтийского царства, заключили союз с правившим на Боспоре сыном Митридата Махаром и подготовились к военным действиям против Армении. Они развернулись в 69 и 68 годах до н. э. Митридат тем временем с 8-тысячным войском вернулся в пределы своего царства и разбил римские войска, оставленные здесь Лукуллом. Однако эти успехи Митридата были эфемерны: на Чёрном море господствовала римская эскадра, которая препятствовала доставке продовольствия и наёмников от дружественных Митридату племён и народностей Причерноморья. Но и у Лукулла дела шли не блестяще. Проникнуть вглубь Армении ему не удалось. В освобождённых от Митридата городах Азии Лукулл запретил ростовщикам взимать более 12% и отбирать у должника более 1/4 его имущества. Это сразу же настроило против него римских дельцов. В 67 году до н. э. Лукулл был отстранён римским сенатом от командования в Азии.
В 66 году до н. э. народный трибун Манилий (почти как легендарный Манлий) предложил передать командование в войне против Митридата Помпею, предоставив ему неограниченную власть над восточными провинциями. В сенате опасались такого невиданного усиления одного лица, но соединёнными силами плебса и всадников закон Манилия был проведён.
{Как уже упоминалось, кандидатуру Помпея поддержал Цицерон.}
Уже весной того же года [66 г. до н. э.] новый римский главнокомандующий Гней Помпей вступил в Понтийское царство с 60-тысячным войском. Митридат смог выставить только около 33-х тысяч солдат из местного населения. Возле поселения Дастира понтийское войско было разгромлено, а сам Митридат едва спасся. На этот раз он был вынужден бежать на север, в Колхиду, так как его союзник Тигран уже сложил оружие. Перезимовав в Диоскуриаде, Митридат начал новые приготовления к войне с Римом: он заключил союз с меотскими племенами (жившими тогда по берегам Керченского пролива) и, прогнав сына Махара, захватил Боспорское царство. Война требовала средств и людей. Митридат обложил тяжёлыми налогами население, а в армию стал набирать и рабов, даруя им свободу. И то, и другое вызывало сильное недовольство.
Ко времени борьбы Рима с Серторием (в Испании) и с Митридатом VI (на Востоке, когда понтийский царь захватил часть Капподокии) относится и крупнейшее в истории восстание рабов в Риме под предводительством Спартака [73 или 74 - 71 гг. до н. э.].
В Риме распространились взгляды греческих философов Платона и Аристотеля, утверждавших, что физический труд занятие не только позорное, но и затемняющее ум. Даже Цицерон постоянно повторял, что ремесленники, подёнщики и рабы – это отбросы города. После завоевания Греции тысячи порабощённых греков исполняют обязанности секретарей и библиотекарей, воспитателей детей, учителей и даже мудрецов в домах разбогатевших римлян. Раб не считался человеком. Он не имел даже своего собственного имени. Рабов называли именами их хозяев, в полной и безраздельной собственности которых они находились: слуга Публия (Publipor), причём так называлось несколько сот рабов этого господина, слуга Квинта (Quintipor), слуга Секста (Sextipor), слуга Сервия (Servipor) и т. д., даже когда у хозяина рабы насчитывались тысячами. Понятно, что это было очень неудобно, и, не считая возможным называть рабов человеческим именем, рабовладельцы стали давать им различные прозвища по названиям животных, растений или, чаще всего, по значению той местности, откуда происходил раб: Сириец, Скиф, Фракиец и т. д. [смотри: 62, с. 95 - 97].
О восстании рабов рассказали Аппиан в «Гражданских войнах» и Плутарх в биографии «Красс» [смотри: 60, с. 120 - 127].
В Риме и других городах для развлечения публики устраивались гладиаторские бои. Гладиаторами (от латинского слова gladius – меч) чаще всего были рабы или военнопленные, специально подготовленные в особых школах ведению боя на арене для зрителей. Гладиаторы часто убегали от своих владельцев, образуя отряды, квалифицировавшиеся римлянами как «разбойничьи шайки», или уходя к пиратам. В своё время гладиаторы, как и рабы, с готовностью откликнулись на призыв Мария и Цинны, вступить в их армию для борьбы с аристократами. Однако последующая предательская расправа Мария и Цинны с перешедшими на их сторону рабами показала, чего можно ждать от любой из «партий» господствующего класса, как только она достигнет власти.
В гладиаторской школе Лентула Батиата в Капуе 200 гладиаторов существовали в невыносимых условиях, в немалой степени из-за жестокости владельца школы. Спартак (Spartacus), фракиец по происхождению, попал в школу после отказа служить в римской армии. Он отличался могучей физической силой, храбростью, отличной военной подготовкой и, как показали последующие события, незаурядным талантом организатора и полководца. Все 200 гладиаторов уговорились бежать, но об этом был сделан донос. Своевременно узнав о нём, 78 гладиаторов, вооружённые взятыми на кухне ножами и вертелами, вырвались на волю. Случайно они наткнулись на обоз, везший в другой город оружие для гладиаторов. Отряд в 78 человек вооружился как следует и укрылся на Везувии. Там гладиаторы выбрали вожаков: галла Крикса, германца Эномая и Спартака, который, как пишет Плутарх, был «похожим скорее на эллина». Это произошло летом 73 года до н. э.
Плутарх рассказывает и такую легенду: «Говорят, что когда Спартак был впервые приведён в Рим на продажу, ему приснился сон, будто змея обвилась вокруг его лица. Жена Спартака, его соплеменница, пророчица, одержимая дионисовским вдохновением, предсказала, что это знак великого могущества, грозного для него по своему несчастному концу. Теперь она также была вместе с ним и вместе бежала» [60, с. 123 - 124].
Везувий (Vesuvio) – вулкан (единственный действующий на европейском материке) близ города Неаполя, высотой 1186 метров. В настоящее время нижние склоны Везувия заняты фруктовыми садами и виноградниками.
Пришедший из Капуи отряд для их поимки гладиаторы разгромили и с радостью сменили оружие, «презирая его, как позорное и варварское вооружение гладиаторов». В Риме, где главные силы были поглощены войнами с Серторием и Митридатом, сначала не придали значения побегу нескольких десятков гладиаторов. Против них был послан претор Клодий с отрядом в 3 тысячи солдат. Клодий осадил гладиаторов на горе Везувий, «имеющей только один крутой и узкий подъём, который и стал сторожить». Наверху на горе росло много дикого винограда. Из лозы гладиаторы изготовили длинные и прочные лестницы и спустились вниз незаметно от осадивших их римлян. Зайдя в тыл римскому отряду, гладиаторы неожиданно ударили по нему, обратили в бегство и захватили лагерь. К отряду восставших начали присоединяться беглые рабы и гладиаторы, безземельные крестьяне и сезонные сельскохозяйственные рабочие, а также пастухи, воинственные и быстроногие, используемые в качестве разведчиков. Потерпели поражение от рабов и другие преторы – Вариний Глабр и Публий Валерий. Спартак даже захватил ликторов и коня претора Вариния. Армия рабов выросла до 70 тысяч человек. Мятежники ковали сами оружие, собирали припасы. Добыча в армии Спартака делилась между всеми поровну. Известно также, что Спартак запретил в своей армии употребление золота и серебра.
В 72 году до н. э. войско Спартака насчитывало уже 120 тысяч человек и представляло собой грозную силу. Римское правительство вынуждено было послать против рабов обоих консулов – Геллия и Лентула. В это время у восставших начались разногласия. Причины их неясны. По наиболее правдоподобной версии, высказанной российскими историками, разногласия обуславливались не столько этнической пестротой восставших, сколько различным социальным положениям составляющих армию Спартака групп. Так, часть рабов и сам Спартак, повидимому, хотели прорваться к Альпам и освободиться, возвратившись на родину. Другая часть, прежде всего примкнувшая к восстанию беднота, не желала покидать родину и требовала идти на Рим. В результате этих разногласий от основной армии Спартака отделился отряд (в 10 тысяч человек) Крикса, который и был немедленно разбит армией консула Геллия. В этом сражении погиб и сам Крикс. Вероятно, при сходных обстоятельствах погиб и Эномай со своим тоже отделившимся отрядом. Консул Лентул окружил Спартака большим количеством войск, но Спартак, сосредоточив удар в одном месте, разбил легатов Лентула и захватил римский обоз.
Одержав победу над армиями обоих консулов, Спартак вступил в Галлию (Gallia). Наместник Цизальпинской Галлии Гай Кассий (будущий участник заговора против Цезаря) выступил против Спартака с 10-тысячной армией, но потерпел поражение: потеряв много людей, он едва спасся сам. Хотя Спартаку оставалось только перейти Альпы, чтобы сделать рабов свободными, он повернул назад, в Италию. О причинах отказа Спартака от первоначального плана ничего не известно. На этот счёт историки только высказывают предположения: Спартак не решился на трудный переход через горы; возможно, что возобладало мнение тех, кто считал нужным продолжать войну в Италии. Как бы то ни было, но Спартак не двинул свою армию на Рим, а направился в Южную Италию почти тем же путём, каким шёл на север.
{Спартак мог искать союза с боровшимся против Рима понтийским царём Митридатом VI, но для переговоров с последним (очевидно, при помощи специальных гонцов) Спартаку требовалось время. Нельзя полностью исключить расчёт Спартака  на переговоры с римским полководцем Помпеем (возможно, какие-то «контакты» между бывшим рабом и «Великим Помпеем» имелись). В Южной Италии Спартак  мог попытаться договориться с пиратами, которые могли помочь Спартаку уйти из Италии морем.}
Между тем в Риме осознали, что война, с презрением называемая римлянами «гладиаторской», принимает всё более грозный характер. Один из римских историков писал: «Так как государство испытывало не меньший страх, чем когда Ганнибал стоял у ворот Рима, то сенат отправил Красса с консульскими легионами и с новым пополнением солдат».
Богатейший из римлян Марк Лициний Красс, соперничая с прославившемся победой над серторианцами Гнеем Помпеем, рассчитывал, что победа над Спартаком укрепит его политическое влияние в глазах рабовладельцев Италии. Многие из римской знати отправились вместе с Крассом благодаря его известности и по дружбе с ним. Армия Красса состояла из 6 легионов. Прибыв на место (в область Пицен в Средней Италии, на побережье Адриатического моря), Красс присоединил к своей армии два консульских легиона и стал ждать двинувшегося сюда Спартака.
{По случайному совпадению обстоятельств, по тактическим военным расчётам или намеренно, следуя личным стратегическим задачам, Красс со своей армией расположился в области, где много земли принадлежало его сопернику (по славе) полководцу Помпею, находившемуся в это время в Испании.}
Своему легату Муммию Красс приказал совершить обход и двигаться по следу врага, не вступая в бой. Однако, как только Муммию показалось возможным разбить Спартака, он напал на него, но сам был разбит. Многие его солдаты пали, часть спаслась бегством. Красс сурово встретил Муммия и приказал казнить из каждого десятка одного по жребию из тех 500 солдат, которые первыми обратились в бегство. Так, возобновив старинное наказание, Красс восстановил в войске дисциплину. Положение римской армии стало таким угрожающим, что по просьбе самого Красса, сенат вызвал ему на помощь Гнея Помпея из Испании и наместника Македонии Марка Лициния Лукулла.
Спартак тем временем через Луканию уходил к морю. Дойдя на юге Италии до оконечности Бруттия, он намеревался переправиться в Сицилию и договорился с пиратами о использовании их судов. Но, получив подарки (ведь золота и серебра у Спартака не было), пираты уплыли, обманув предводителя рабов. Спартак был вынужден отойти от моря и расположил армию на Регийском полуострове.
Красс, чтобы преградить восставшим обратный путь и воспрепятствовать снабжению их продовольствием и фуражом, приказал вырыть поперёк перешейка ров на 300 стадий (примерно 55,5 км) глубиной в 15 футов (примерно 4,3 м) и над рвом устроить укрепления в виде высокой и прочной стены. На помощь Крассу уже двигался возвратившийся в Италию Лукулл. Сначала Спартак не оценил действия Красса, и только ощутив нехватку припасов, понял, что попал в ловушку. Надеясь предупредить прибытие Помпея, который уже тоже двигался с севера, Спартак даже предложил Крассу переговоры, но римский консул их отверг. Тогда Спартак решил во что бы то ни стало прорваться через римский заслон. Дождавшись снежной и бурной ночи, Спартак приказал заполнить небольшой участок рва землёй, деревьями, сучьями, а также трупами павших в боях товарищей и лошадей. Рабы перешли через импровизированный мост и оказались вне укреплений и отрядов Красса.
Армия Спартака направилась к порту Брундизий (ныне Бриндизи, Италия), вероятно, для того, чтобы осуществить первоначальный план Спартака и добраться до свободных от римского ига стран, на этот раз через Иллирию и Фракию. Очевидно, Спартак не предполагал, что Лукулл уже находится в Брундизии. Значительная часть спартаковской армии отделилась от главных сил и расположилась лагерем у Луканского озера. Это повысило шансы Красса на успех. Он уже пожалел, что поторопился запросить помощь у сената. Теперь, желая быть единственным победителем Спартака, Красс, не дожидаясь Лукулла, напал на отделившееся войско, оттеснил его от озера, но разбить мятежников не успел: быстро появившийся Спартак предотвратил панику. Но единства у восставших рабов не было. Отряд в 10 тысяч человек отпал от армии Спартака, избрал своими вождями Каста и Ганника, которые повели военные действия на свой страх и риск. Красс попытался осуществить засаду, приказав отряду в 6 тысяч воинов незаметно занять холм, господствующий на местности. Римляне были замечены двумя женщинами, приносившими там в это время жертву. Красс поспешил на помощь своим легионерам, но к месту сражения снова подоспел Спартак. Красс, таким образом, завязал в Апулии [71 г. до н. э.] сражение, самое большое из бывших в эту войну, в котором пало 12 300 рабов. Из них только двое было ранено в спину; все остальные пали в строю, сражаясь против римлян. Спартак после поражения начал отступать к Петелийским горам (в восточной части Бруттия). Квинт, один из легатов Красса, и квестор Скрофа следовали за ним по пятам. Но когда Спартак узнал, что в Брундизии находится и Лукулл, он понял, что всё погибло, и пошёл на Красса с большой и тогда ещё армией. Плутарх пишет: «Когда же… {Спартак} повернул и двинулся на них {то есть на Квинта и Скрофу}, произошло паническое бегство римлян. Им удалось спастись с трудом, унося раненого квестора. Этот успех погубил Спартака, так как беглые рабы чрезвычайно возгордились. Они не хотели и слышать об отступлении и не повиновались начальникам, но уже в дороге, окружив их с оружием в руках, заставили их идти назад через Луканию по направлению к Риму» [60, с. 126].
Аппиан [95 - 165 гг.], родом из Александрии, переселился в Рим, где достиг высоких административных постов; он написал «Римскую историю» (сохранившуюся до нашего времени лишь частично), в которой открыто восхваляет могущество Рима.
У Аппиана о последнем сражении Спартака рассказано так: «Произошла грандиозная битва, чрезвычайно ожесточённая вследствие отчаяния, охватившего такое большое количество людей. Спартак был ранен в бедро дротиком: опустившись на колено и выставив вперёд щит, отбивался он от нападавших, пока не пал вместе с большим числом окружавших его. Остальное его войско было изрублено в полном беспорядке. Говорят, что число убитых и установить было нельзя. Римлян пало около тысячи человек. Тело Спартака не было найдено. Большое число спартаковцев укрылось в горах, куда они бежали после битвы. Красс двинулся на них. Разделившись на четыре части, они отбивались до тех пор, пока не погибли все, за исключением 6 000, которые были схвачены и повешены вдоль всей дороги, ведущей из Капуи в Рим {Аппиевой дороги}» [60, с. 123].
Плутарх [46 - после 127 гг.] последний бой Спартака описывает немного по-другому: «Спартак был вынужден построить всё войско в боевой порядок. К нему подвели коня. Вытащив меч и сказав, что в случае победы у него будет много прекрасных вражеских коней, а в случае поражения он не будет в них нуждаться, Спартак заколол коня. Затем он устремился на самого Красса, но из-за массы сражающихся и раненых ему не удалось добраться до него. Зато он убил двух вступивших с ним в бой центурионов. Наконец, свита Спартака бежала, а он, окружённый большим количеством врагов и мужественно отражая их удары, в конце концов был изрублен…
Помпей окончательно уничтожил попавших ему в руки рабов и отправил в сенат донесение, в котором писал, что Красс разбил врагов в открытом сражении, а он, Помпей, вырвал самую войну с корнем» [60, с. 126 - 127].
Если слова Помпея без искажений дошли до нашего времени, то их вероятная трактовка может показаться необычной: сам Спартак, вопреки мнениям Аппиана и Плутарха, вероятно, не участвовал в «генеральном» сражении, заданном рабам Крассом; он находился с тем отрядом своей армии, который из Апулии двинулся на север и, в конце концов, попал в руки Помпея.
Однако и Помпей не смог полностью подавить очаги восстания. И через год после гибели Спартака и жестокой расправы над восставшими [70 год до н. э.], в Этрурии (области, соседствующей с Римом на севере) всё ещё действовал пятитысячный отряд мятежников. А в 62 году до н. э. претор Октавий был направлен против остатков войск Спартака, захвативших на юге Италии область города Фурии [смотри: 5, т. II, с. 368 - 371].
Вероятно, Катилина в своих планах заговора по захвату власти в Риме [63 г. до н. э.] отводил соответствующую роль и сохранившимся ещё на территории римского государства отрядам мятежников, входивших совсем недавно в армию Спартака.
«Спартаковское восстание ещё более ярко, чем все предыдущие события, подтвердило тот факт, что республиканское правительство {Рима} уже не в состоянии было обеспечивать интересы рабовладельцев. На очередь со всей остротой встал вопрос о военной диктатуре» [5, т. II, с. 371].
«По свидетельству Светония, Цезарь утверждал: «Республика – не что иное, как пустое слово без содержания и блеска. Сулла был младенцем в политике, коль скоро он добровольно сложил с себя диктатуру» [5, т. II, с. 386].
Римлянин Гай Юлий Цезарь (Gaius Julius Caesar) [13.07.100 - 15.03.44 гг. до н. э.] происходил из знатного патрицианского рода Юлиев, давно обедневшего и также давно не выдвигавшего видных политических деятелей. Он родился в тот год, когда Марий отразил нашествие тевтонов и кимвров. Тётка Цезаря, Юлия, была женой этого великого полководца. Юному Гаю было всего 16 лет, когда его женили на дочери Корнелия Цинны, ближайшего сподвижника Гая Мария. Знатное родство сулило блестящую карьеру. Но приход к власти Суллы положил конец этим надеждам. При Сулле Цезарь был на плохом счету.
«Молодой аристократ Гай Юлий Цезарь, племянник жены Мария и зять Цинны, приобрёл широкую известность своими речами, в которых упоминал о заслугах вождей популяров. Несколько позднее Цезарь рискнул даже восстановить снятую Суллой статую Мария и памятники в честь его побед» [5, т. II, с. 374].
Сулла пытался заставить Цезаря развестись, но последний отказался. Тогда диктатор отобрал у него приданое жены и лишил отцовского наследства. Когда до Цезаря дошли слухи, что диктатор замышляет и расправиться с ним, он бежал из Рима и скрывался в Италии. Среди знакомых родни Цезаря нашлись люди, близкие к Сулле, которые умолили Суллу простить этого юношу. Тот согласился, но назвал их глупцами, не видящими, что в этом мальчишке сидит сотня Мариев и что со временем он лишит их той свободы, которую они теперь для него выхлопотали.
С юных лет Цезарь мечтал о славе и могуществе. Будучи молодым человеком, Цезарь не мог без отчаяния видеть статуи Александра Македонского или читать его жизнеописания: они напоминали ему, что он ещё ничем не прославился в том возрасте, когда знаменитый македонский завоеватель уже владел целым миром.
Когда Цезарю передали слова Суллы, он немедленно уехал из Италии. В Малой Азии он некоторое время служил в римской армии. Недалеко от Милета попал в плен к пиратам, но освободился за выкуп в 50 талантов, пообещав пиратам распять их на реях, чему они не поверили (а зря!). Снарядив военные корабли, он догнал пиратское судно и исполнил обещание. Впоследствии придворные льстецы превозносили доброту Цезаря, который для облегчения страданий приговорённых пиратов распорядился сначала их удавить, и только потом распять.
Суллы уже не было в живых, но возвращаться в Рим Цезарь не спешил. Он отправился на остров Родос, вероятно, спустя года три после визита туда Цицерона [81 г. до н. э.], где тогда училась знатная римская молодёжь, ценившая греческую образованность. Там Цезарь получил превосходное образование. Он изучал греческую философию и астрономию, литературу и стратегию. Искусству красноречия он обучился у знаменитого Аполлония Молона, который учил ораторскому искусству самого Цицерона. Цезарь был одарён природой. После учёбы он прекрасно писал, ещё лучше говорил и мог бы стать одним из первых ораторов Рима, уступая в искусстве красноречия только Цицерону. Он был популярен среди богатой и знатной римской молодёжи, всегда изящный, остроумный, соривший взятыми в долг деньгами.
Политическую карьеру Цезарь, как и Цицерон, начинал в должности квестора.
Квесторы в Риме заведовали государственной казной. Прежде чем получить эту первую должность Юлий Цезарь издержал на пиры и угощения больше 1 000 талантов, большую часть которых взял взаймы. По римским законам гражданин, прежде чем стать консулом, должен был последовательно пройти все предшествующие республиканские должности: квестора, эдила, претора. После каждой должности полагалось провести не меньше года в провинции в качестве наместника или представителя Рима.
После исполнения должности квестора Цезарь служил в Испании, а затем, вернувшись в Рим, выставил свою кандидатуру на должность эдила и был избран [65 г. до н. э.]. Эдилы заботились об охране Рима и снабжении города продовольствием.   
Большие средства истратил Гай Юлий на ремонт и украшение знаменитой Аппиевой дороги, ведущей из Рима в Капую. Прославился он и устройством зрелищ для народа (проводя в жизнь лозунг-принцип «хлеба и зрелищ»). Однажды во время празднеств он выставил одновременно 320 пар гладиаторов. Цезарь украсил форум и Капитолийский холм, где он построил портики и выставил для всеобщего обозрения свои великолепные коллекции.
На консульских выборах 64 года до н. э. свою кандидатуру в консулы выставил Цицерон. Сохранилось письмо Квинта Цицерона брату Марку [64 г. до н. э.], в котором Квинт даёт «советы, как достигнуть должности консула»; он напоминает брату, что консульства добиваются вместе с ним такие знатные люди, как Публий Сульпиций Гальба (эдил 69 г. до н. э.), Люций Кассий Лонгин (претор 66 г. до н. э.), Люций Сергий Катилина и Гай Антоний Гибрид (наместник Греции в 83 г. до н. э.), доблестью уступающие Цицерону [смотри: 60, с. 137 - 141].
Главным соперником Цицерона выступил Люций Сергий Катилина (Lucius Sergius Catilina) [около 108 - 62 гг. до н. э.], разорившийся аристократ, некогда активный сулланец, человек далеко не безупречной репутации.
Плутарх в биографии Суллы описывает «невероятный случай с Луцием Катилиной»: «В то время когда исход войны был ещё под сомнением, он убил своего брата, а теперь стал просить Суллу, чтобы тот внёс покойника в проскрипционные списки как живого. Сулла так и сделал. В благодарность за это Катилина убил некоего Марка Мария {племянника и сторонника Гая Мария}, члена враждебной партии, и принёс его голову Сулле, сидевшему на форуме, а затем подошёл к находившейся вблизи кропильнице Аполлона и омыл себе руки» [60, с. 118].
«Гай Катилина, известный своей громкой репутацией и знатным происхождением, человек легкомысленный, убивший, кажется, даже своего сына из-за любви к Аврелии Орестилле, которая не соглашалась выйти замуж за человека, имевшего ребёнка, бывший другом Суллы, его ревностным сторонником и приверженцем, благодаря честолюбию докатившийся до нищеты, но оставшийся ещё пока в фаворе у влиятельных мужей и женщин, этот-то Катилина начал домогаться консульства, надеясь таким путём захватить тираническую власть» (Аппиан, Гражданские войны, II, 2 - 7) [60, с. 154].
Аппиан ошибочно называет Люция Сергия Катилину Гаем.
Катилина был забаллотирован. Сенаторы предпочли отдать голоса «выскочке» Цицерону, чем такой одиозной фигуре как Катилина.
Вторым консулом (вместе с Цицероном) был избран Гай Антоний Гибрид, тот самый Гай Гибрид, который после завоевании Суллой Греции был в ней наместником [83 г. до н. э.], разграбил страну, за что был привлечён к суду [76 г. до н. э.] и осуждён. В 70 году до н. э. Гай Антоний Гибрид за свои преступления был исключён из сената.
После консульства Цицерон должен был принять под своё управление римскую провинцию Македонию. Но из политических соображений, вербуя сторонников для противодействия Катилине, Цицерон уступил Македонию второму консулу Гаю Антонию [смотри: 62, с. 141, 154].
В свою новую должность Цицерон вступил 1 января 63 года до н. э. Между тем Катилина, выдвинув требование отмены долгов, начал рассылать своих агентов для вербовки войск по всей Италии и устраивать в самом Риме тайные ночные собрания. Всюду стали говорить о заговоре, а один из сенаторов-аристократов, Марк Катон-Младший, открыто выступил против Катилины.
21 сентября 63 года до н. э. Цицерон официально поставил в сенате вопрос об опасности, угрожающей государству: в присутствии огромного количества сенаторов он сделал доклад об обстановке в Риме. После доклада Цицерон обратился к присутствовавшему Катилине и предложил ему высказаться. На это Катилина кратко, но многозначительно ответил: «В чём же состоит моё преступление? В государстве нашем, по-моему, имеется два тела – одно хилое и со слабой головой, другое - крепкое, но без головы; это последнее может найти свою голову во мне!» [смотри: 62, с. 171 - 172].
Вслед за этим Катилина покинул сенат, а перепугавшиеся сенаторы приняли решение о вручении консулам чрезвычайных полномочий по управлению государством, что равнялось введению осадного положения на территории Рима и всей Италии.
Имя Марка Катона Младшего оказалось связанным с рождением скоростного письма, то есть искусства особыми знаками записывать живую речь; 5 декабря 63 года до н. э. краткими знаками была записана его речь в сенате, направленная против Люция Сергия Катилины; развитие и совершенствование скоростного письма вылилось в специальную дисциплину на стыке науки и искусства - стенографию (от греческих слов: «узкий» или «тесный» и «пишу»).
Под лозунгом уничтожения долговых обязательств Катилина снова попытался пройти в консулы, избиравшихся на 62 год до н. э., но был вновь забаллотирован. В ответ на это Катилина окончательно решил вступить на путь открытого восстания, чтобы добиться власти. Программа Катилины нашла много сторонников, особенно в провинциях, в том числе и в Галлии.
Заговор Люция Катилины, называемый историками «Заговор Катилины [62 - 63 гг. до н. э.]» и роль Цицерона в его раскрытии и ликвидации подробно описаны современником Цезаря, непосредственным очевидцем событий Саллюстием и Аппианом [середина II в. н. э.]), историком Рима, писавшем по-гречески.
Гай Саллюстий Крисп [86 - 34 гг. до н. э.] в сочинениях по истории и в двух письмах к Цезарю ярко отразил взгляды и чаяния цезарианцев: о войне с Югуртой, о заговоре Катилины, о событиях от смерти Суллы до 74 года до н. э. По мнению Саллюстия, и римские низы, «чернь», разложились вследствие нищеты и безделья не меньше, чем нобилитет. Этой «черни» он противопоставляет народ, который, по его мнению, должен состоять из свободных, равных землевладельцев. Особой его симпатией пользовались популяры типа Мария. Насколько неосуществимы пропагандируемые Саллюстием идеалы, показал пример карьеры самого историка, который яростно нападая на порчу нравов, роскошь и деньги, нажил огромное богатство за время своего далеко не бескорыстного управления Нумидией [смотри: 5, т. II, с. 397; 60, с. 141 - 157].
Война Рима с Митридатом окончилась неожиданным образом.
«Неудачи не смирили Митридата... {но}, чем более дряхлела его плоть, тем более несдержанным становился полёт его фантазии. Он как бы возмещал широтой замыслов свою телесную слабость. Но уже союзники Митридата покидали его, видя, что римляне становятся всё могущественнее, а силы Митридата тают; к тому же страшное землетрясение разрушило многие его города; войска волновались, а иные из его сыновей были похищены и отвезены к Помпею. Тогда Митридат некоторых своих подданных наказал, уличив в измене, на других же обрушил кары по одному лишь подозрению; он никому не доверял, даже собственным детям, и иных из них предал казни. Видя это, Фарнак, его сын, составил заговор против Митридата: он боялся отца и вместе с тем надеялся -- ведь он уже достиг совершеннолетия -- получить от римлян царскую власть...
{Против Митридата восстали города Фанагория, Херсонес и другие. Восстание перекинулось и в Пантикапей, где его возглавил Фарнак. Войско, не верившее в грандиозные замыслы Митридата, который собирался вторгнуться в Италию с севера через придунайские области, за несколько дней до выступления в поход перешло на сторону Фарнака. На глазах у старого царя, укрепившегося на акрополе Пантикапея (современная гора Митридат в Керчи), Фарнак принял знаки царской власти. Покинутый всеми, Митридат покончил жизнь самоубийством {!?} [63 г. до н. э.].}
Митридат пытался покончить с собой. Он прежде всего отравил своих жён и детей -- тех, кто ещё был при нём, -- а остаток яда выпил сам, но ни яд, ни меч не помогли, и ему не удалось самому уйти из жизни, ибо царь укрепил свой организм, принимая из предосторожности ежедневно большие дозы противоядия. И удар меча оказался недостаточно сильным -- рука Митридата была ослаблена и возрастом, и горестями, которые выпали ему на долю. Да и отравление всё же сказалось. И вот когда ему не удалось покончить с собой и можно было думать, что его смертный час ещё не настал, ворвались люди, им самим посланные против сына, и своими мечами и копьями ускорили его кончину. И при жизни судьба Митридата была необычайной и замечательной, и смерть его оказалась удивительной: он стремился умереть, не желая этого, а когда пытался умертвить себя, то не смог; он убивал себя и ядом, и мечом, а погиб от рук врагов. Набальзамированное тело Митридата Фарнак послал Помпею как свидетельство своего подвига. Он подчинил и себя и свои владения римлянам. Помпей не выдал труп Митридата на посрамление, но приказал похоронить его в отеческих курганах: он считал, что вражда угасает вместе с жизнью, и не гневался понапрасну на мёртвого. Боспорское царство он пожаловал Фарнаку за его кровавое злодеяние, причислив его самого к друзьям и союзникам римского народа (Кассий Дион Коккейан, Римская история: Смерть Митридата)» [23, с. 473 - 475].
После поражения, нанесённому понтийскому царю Митридату и армянскому царю Тиграну, Помпей направился в Сирию.
«Помпею выпало сыграть решающую роль в судьбе евреев во время гражданской войны между Гирканом II и Аристовулом II... События в Иудее привлекли внимание Помпея, когда он находился в Армении. На римском горизонте Иудея не представляла собой ничего особенного. Её значение определялось только географией и больше ничем. Палестина – звено, которое должно было соединить в единую цепь римские владения в Европе, Малой Азии и Африке».
В середине I века до н. э., когда аравийцы из Набатеи во главе с набатейским царём Аретом осадили Иерусалим, войска Помпея уже оккупировали всю Сирию. Помпей после одержанных побед считавший Палестину своей личной вотчиной, давно присматривался к Иудее. Возня, которую затеяли там между собой претенденты на царский трон Гиркан и Аристовул, облегчала захват царства иудеев.
Помпей направил в Дамаск военачальника Скавра. Быстро оценив обстановку, Скавр двинул войска на Иерусалим. Он ещё не дошёл до еврейской столицы, как к нему явились посланцы от Гиркана и Аристовула с просьбой о помощи, обещая от имени своих патронов заплатить по 400 талантов. Скавр с любопытством смотрел на этих взволнованных людей, которые горячились, размахивали руками, доказывая свою правоту. Судя по дальнейшим действиям римского военачальника, он ещё раньше принял решение поддержать Аристовула, обороняющегося от аравийцев в Иерусалиме. Видимо, Скавр полагал, что проще отогнать осадивших город набатейцев, чем штурмовать эту крепость, если он поддержит Гиркана. Скавр взял предложенные деньги и от Гиркана и от Аристовула (потом его обвинят в том, что часть из них он присвоил), а сам послал сказать Арету, чтобы тот убирался, иначе будет объявлен врагом Рима. Перед лицом столь грозного противника Арет решил не искушать судьбу и благоразумно удалился. Аристовул не усидел в крепости, погнался за Аретом. У городка Папирон его войско разгромило набатейцев и евреев, сторонников Гиркана. Борьба двух братьев на этом не закончилась.
Между тем, покончив с армянским царём Тиграном, Помпей приехал в Дамаск. Из донесений Скавра он имел представление о том, что происходит в Иудее. Разобравшись с ситуацией на месте, Помпей понял, что двум братьям нет места в Иудее. Увидел он и другое: ни Гиркан, ни Аристовул не имели в народе широкой поддержки, что подтвердил визит к нему делегации членов Синедриона. Этот орган выполнял в Иерусалиме функции ранее существовавшего совета старейшин – герусии. Он состоял из 71 члена, которые (кроме первосвященника) избирались по жребию. В Синедрионе верховодили фарисеи. Они и сказали Помпею, что не хотят видеть царями ни Гиркана, ни Аристовула. Говорят, что Помпея покоробили слова фарисеев о пагубности монархии для евреев, очевидно потому, что как истый римлянин он сам стремился к неограниченной власти и мечтал об императорском титуле. Аристовул попытался задобрить Помпея: послал ему изящную вещичку – золотой виноградник ценой в пятьсот талантов (которые вытащил из Иерусалимского храма). Потом Аристовул почему-то повёл себя вызывающе, скрылся в Иерусалиме и стал готовиться к войне.
{Нет ли здесь аналогии с ситуацией, преподнесённой И.А. Крыловым в басне «Лисица и виноград»? Если есть, то, естественно, Помпей представлялся Аристовулу в образе лисицы.}
Помпей же укрепился во мнении, что с евреями нечего церемониться, пора применить силу. В 63 году до н. э. римская армия вторглась в Иудею. Легионы Помпея расположились лагерем у Иерихона, среди тенистых финиковых пальм. Аристовул пришёл к Помпею, стал умолять о прощении, обещал уплатить большую сумму денег и беспрепятственно впустить римлян в Иерусалим. Помпей проявил великодушие: отругал Аристовула, но простил за непослушание. Однако случилось непредвиденное: оказывается Аристовул утратил контроль над своими людьми, так как при попытке войти в город передовой отряд римлян натолкнулся на сопротивление. Сторонники неудавшегося иудейского царя ворота не открыли, денег не дали. Разгневанный Помпей приказал взять Аристовула под стражу. Когда вся армия Помпея подошла к Иерусалиму, городские ворота распахнулись перед ней. Это Гиркан «переиграл» брата и взял инициативу в свои руки. Тем, кто решил до конца биться с неприятелем, пришлось отступить к Храмовой горе и укрепиться в самом Храме. Храм с севера примыкал к высокой крепостной стене, а с других сторон его отделял от города глубокий ров с перекинутым через него мостом (который отступившие разрушили). Римляне приступили к осаде по всем правилам военного искусства. Помпей велел засыпать ров перед Храмовой горой и возводить земляной вал у крепостной стены. Работы велись в основном по субботам, так как Помпею был известен обычай, согласно которому по субботам евреи могли брать оружие только для самозащиты. Римляне вырубали окрестные леса, сооружали осадные башни, ставили на них привезённые из Тира камнеметательные орудия. Иудеи не противодействовали этим работам. Осада продолжалась три месяца. Наконец тараном удалось пробить брешь в стене. Первым в образовавшийся проём проник Корнелий Фауст, сын Суллы. Вслед за Фаустом сквозь стену прошли центурионы Фурий и Фабий со своими солдатами. Римляне убивали всех, кто вставал на их пути. Люди Гиркана приняли участие в схватке на стороне римлян. При штурме погибло около двенадцати тысяч евреев, потери римлян были небольшими. Поразительное хладнокровие сохраняли священники-саддукеи, они не обращали внимания на происходящее вокруг и приносили жертвы богу, а римские солдаты убивали их.
«Так был захвачен Иерусалим. Помпей вошёл в Храм. Его одолевало любопытство. Недоброжелатели упорно говорили, что евреи поклоняются ослам и втайне совершают человеческие жертвоприношения. Он хотел убедиться, что в самом почитаемом иудеями месте нет божественных изображений и статуй. Увы, в святая святых он не увидел ни отрубленной ослиной головы, ни приготовленного к ритуальному закланию грека. В дальнейшем евреи сильно пеняли Помпею, что он осквернил святыню, войдя туда, куда раз в год разрешено входить только первосвященнику. Как-то забылось, что в отличие от других завоевателей он не тронул сокровищ Храма, а на следующий день велел иудейским священникам очистить Храм, совершив положенные обряды.
Прежде чем уйти из Иерусалима, Помпей казнил главных зачинщиков войны и наградил особо отличившихся римских воинов. Он объявил Иудею подвластной Риму провинцией в составе Сирии, отнял у евреев многие города и заставил их платить дань. Наместником он оставил Скавра, придав ему два легиона для поддержания в провинции порядка. Гиркан за услужливость получил сан первосвященника. Он особенно потрафил римлянам тем, что во время осады не позволял толпам крестьян присоединиться к защитникам города... Помпей увёз пленённого Аристовула и его семью в Рим. По дороге старшему сыну Аристовула удалось бежать. В течение нескольких лет он воевал против римлян, иногда собирая довольно внушительные отряды повстанцев...
Таким образом, после 77 лет независимого существования Иудея вновь лишилась государственного суверенитета...
Судьба несостоявшегося царя Аристовула сложилась печально. Его привезли в Рим в оковах, однако через некоторое время, воспользовавшись ослаблением надзора, он бежал в Иудею, где попытался организовать восстание. Был схвачен, снова отправлен в Рим. На этот раз Помпей не делал послаблений, Аристовула содержали в строгом заточении. Когда Цезарь пришёл к власти, он освободил важного узника, дал ему два легиона и приказал отправиться в Сирию. Он уготовил Аристовулу роль марионетки в провинции, где были сильны позиции Помпея. Плану не суждено было осуществиться. Сторонники Помпея отравили Аристовула прежде, чем тот добрался до Сирии. Его труп долго сохраняли в мёде, лишь много позднее перевезли в Иудею, чтобы предать земле».
Помпей завершил войну в Азии, образовав на территории Малой Азии новую провинцию – Понт и Вифинию и присоединив в качестве провинции богатейшую Сирию.
Гней Помпей (Gnaeus Pompejus) [106 - 48 гг. до н. э.] вёл себя на Востоке как неограниченный владыка. Он перераспределял по своему усмотрению территории, разбирал распри местных царьков, утверждал претендентов на престол в Пафлагонии, Галатии, Каппадокии, Иудее, получая от них заверения в преданности и богатые дары, давал взаймы деньги под большие проценты. Помпей основал и восстановил в новых римских провинциях около 40 городов, которые должны были стать опорными пунктами римского государства. В Азии Помпей, идя навстречу всадникам, отменил ограничения деятельности откупщиков, введённые ещё Суллой, но в новых провинциях он сделал ответственными за сбор налогов городских магистратов, предоставив им право самим сдавать налоги на откуп, что было выгодно прежде всего местным богачам.
Военная добыча римлян в Азии была огромной. За время войны было захвачено так много рабов, что цена на них упала с 500 денариев до 4-х за каждого. Доходы римской казны после успехов Помпея возросли с 15 млн до 85 млн денариев. Неудивительно, что он стал самым могущественным человеком в государстве. Многие думали, что, вернувшись в Италию, Помпей с помощью армии станет диктатором [смотри: 5, т. II, с. 376 - 377; 19, с. 271 - 279, с. 281].
В 63 году до н. э. огромным большинством римлян Цезарь был избран великим понтификом, главой всего римского религиозного культа, оставив далеко позади всех аристократических конкурентов на эту должность [смотри: 62, с. 174 - 177].
Это произошло в год ликвидации заговора Катилины консулом Цицероном.
В это же время Цезарь – признанный вождь популяров - сблизился с Крассом, представлявшим интересы всадников. Всадники, опасались, что набравший силу Помпей пойдёт на соглашение с оптиматами. Поэтому среди политических противников Помпея (соперниками которого были и Цезарь, и Красс) становился популярным проект похода в Египет. В случае организации этого похода противники Помпея могли бы создать свою армию и противопоставить её армии Помпея. Предполагалось, что поход в Египет возглавит Красс [смотри: 5, т. II, с. 376 - 377].
Успех Цезаря на выборах понтифика был столь бесспорен, что оптиматы пришли в ужас и решили любыми средствами препятствовать дальнейшему продвижению опасного для них человека. Покровителем рода Юлиев, из которого происходил Юлий Цезарь, являлось римское божество подземного мира Вейовис (Ведиовис, Ведиус), которое иногда считалось как бы Юпитером подземного царства. Божество изображалось безбородым юношей, со стрелами в руках.
Как и в Греции, в жизни Рима большую роль продолжали играть жрецы.  Самыми важными оставались понтифики («мостостроители»), которые занимались и толкованием судебных законов и обычаев. Понтифики также определяли, какие дни являются благоприятными для совершения общественных дел, а какие – неблагоприятными. В их ведении находился и календарь, который в Риме был сначала очень сложным и запутанным.
В качестве Великого понтифика Юлий Цезарь поручил создание нового календаря группе александрийских астрономов во главе с Сосигеном. Новый календарь Цезарь ввёл в 46 году до н. э., и, повидимому, им сначала пользовались только в Риме. Римский сенат по предложению полководца Марка Антония переименовал древнее название месяца «квинтилис» («пятый») в «июль» (в современном календаре это седьмой месяц с начала года) в честь Юлия Цезаря за его военные заслуги. Счёт по новой системе летосчисления, названной потом Юлианским календарём (старым стилем), начался с первого января 45 года до н. э. При императоре Августе в 8 году до н. э. исправили вкравшуюся в календарь ошибку. По решению сената месяц «секстилис» («шестой») в честь Августа был переименован в «август» (в современном календаре – восьмой месяц) [смотри: 69, с. 37 - 41].
В основу календаря было положено годовое перемещение Солнца между звёздами. Астрономические сведения чисто описательного характера существовали ещё в начале III тысячелетия до н. э. у шумеро-аккадских жрецов (Двуречье). В храмах крупнейших городов жрецы днём и ночью вели наблюдения за движением небесных светил – небо в Вавилонии не менее восьми месяцев в году было совершенно чистым. Результаты своих наблюдений они тщательно записывали на глиняных табличках, хранившихся потом в архивах храмов. Жрецы-астрономы Вавилонии довольно точно определяли сложный путь планет. К VII веку до н. э. они научились даже предсказывать затмение Луны. Известный нам астрономический учебник-справочник был создан в промежутке примерно с 700 по 650 годы до н. э. Астрономы времени Хаммурапи установили, что продолжительность лунного месяца составляет 29,5 суток, а солнечного года – 365 суток. Однако календарный год того времени включал 6 месяцев по 30 дней и 6 месяцев по 29 дней, то есть всего 354 дня.
Нововавилонские (или халдейские, как часто говорят) астрономы со временем уточнили продолжительность года – 365,25 суток. Чтобы компенсировать различие между лунным и солнечным календарями халдеи применили годовой цикл, состоящий из 5 лет по 354 дня и трёх лет по 384 дня. Всего в цикле было 99 месяцев по 2922 дня или 8 лет по 365,25 суток, что тоже составляет 2922 дня. Но так как на самом деле лунный месяц включает 29,53 суток, то за 8 лет набегает разница в 1,5 сутки. Действительная продолжительность халдейского цикла – 2923,5 суток. Вавилонский календарь уступал в точности египетскому, имевшему к тому времени 2 000 лет истории. Началом года египтяне считали день, когда восхождение звезды Сириус совпадало с восходом Солнца. В этот день, 19 июля, в районе города Мемфиса начинался разлив Нила. Поэтому день восхода Сириуса - большой праздник для египтян, благополучие и жизнь которых зависели от «поведения» Нила.
В период правления Халдейской династии [626 - 538 гг. до н. э.] Вавилония называлась Халдейским царством. Астрономы нововавилонской (халдейской) эпохи Навуходоносора проанализировали данные за пять предыдущих столетий и определили продолжительность синодического (лунного) месяца в 29 суток, 12 часов, 44 минуты, 3 и 1/3 секунды. Это значение всего лишь на 0,52 секунды больше, чем продолжительность лунного месяца, принятая в наше время. Астрономические данные, собранные халдеями, не пропали даром. Примерно сто лет спустя в Древней Элладе было вычислено, что год содержит в себе 365 суток, 5 часов, 56 минут, 25 секунд (или 12 и 7/9 месяца). Различие с принятой теперь продолжительностью тропического года составляет всего 7 минут 39 секунд. Авторами нового календарного цикла были греки Метон и Эуктемон [смотри: 36, с. 104, с. 108, с. 126].
Длину солнечного года в 365 дней, 8 часов и 57 минут определил ещё математик Энопид, уроженец острова Хиоса, живший в V веке до н. э. Его современник афинянин Метон уточнил эту цифру и составил солнечный календарь [смотри: 4, с. 251].
В античном мире был широко распространён составленный греческим поэтом Гесиодом [VIII - VII вв. до н. э.] сельскохозяйственный календарь в стихах. Гесиод, житель Беотии, был сыном земледельца и сам крестьянствовал. Он также автор поэм «Теогония» и «Труды и дни». Из Греции через Халифат и Византию календарь Гесиода перешёл в средневековую Европу, где также нашёл полезное применение. Календарь отмечал все приметы погоды, все особенности, «горе и радости», приносимые каждым сезоном природы. В переводе (без стихотворной обработки) советы календаря Гесиода давались земледельцам так:
«Когда на горизонте покажутся рождённые Атласом Плеяды {Стожары} (что случается в мае месяце), то немедленно же начинай жатву, когда же они начинают заходить (ноябрь), то не опаздывай с пахотой. Такой закон для полей».
«Когда же в небе закричат журавли, то это значит, что приближается зима и даётся знак для пахания того, что ещё не распахано {то есть целины}» и т. д. [смотри: 4, с. 52 - 53].
При Цезаре в Риме средняя продолжительность гражданского года устанавливалась в 365 дней и 6 часов, что в точности соответствовало известной в то время длине тропического года. Чтобы не начинать каждый год в разное время суток, приняли решение в течение 3-х лет считать в каждом году по 365 дней, а в четвёртом – 366. Этот последний год был назван високосным [смотри: 69, с. 37].
Таким образом, в Юлианском календаре високосным считается каждый год, номер которого делится на 4. Так как ошибка Юлианского календаря составляет около 3-х дней за 400 лет, он вышел из употребления и с 1582 года стал заменяться более точным григорианским календарём или новым стилем. В СССР григорианский календарь был введён с 14 февраля (1 февраля старого стиля) 1918 года. Разница дат в календарях в XX и XXI веках составляет 13 дней.
Со временем, но с большим опозданием, выяснилось, что так называемый «анно домине» - «год Господень» был вычислен в календарях неправильно. История назначения дня Рождества Христова следующая.
В 515 году нашей эры римский папа Ормисда предоставил монаху Дионисию соответствующие официальные полномочия с тем, чтобы он разобрался с каноническими текстами и навёл порядок в летосчислении. Именно во время этой работы Дионисия осенила мысль: начать календарь с рождения Христова. Это позволило бы предать забвению годы правления тех римских императоров, которые, как, например, Диоклетиан, жестоко преследовали первых христиан. После продолжительной работы над греческими и латинскими текстами и их сопоставлениями Дионисий установил, что Христос был рождён 25 декабря 753 года от основания Рима. Но монах-учёный ошибся в цифрах. Как впоследствии выяснилось, он «перескочил» через годы правления Октавиана, прежде чем тот провозгласил себя императором Августом, и не принял во внимание поправку, введённую в летосчисление арабами. Если быть точным, то Сын Божий родился около 7-го года (до Рождества Христова). На это обратил внимание в ходе подготовки к празднованию юбилея столицы Италии – 2000-ю Рима (основанного, по легенде, 21 апреля 753 года до Рождества Христова) - кардинал Ратцингер [смотри: 70, с. 3].
Кардинал Ратцингер стал преемником папы Иоанна Павла II (поляка Карела Войтылы) после смерти последнего 2 марта 2005 года и принял имя Бенедикта XVI. Читатель, вероятно, знаком с книгой А.Т. Фоменко «Новая хронология Греции. Античность в средневековье» [1996], в которой утверждается, что «античная» Греция является фантомным отражением событий XIII – XVI веков нашей эры. В других своих работах и в соавторстве с Г.В. Носовским: «Империя. Русь, Турция, Китай, Европа, Египет. Новая математическая хронология древности» [1996], «Библейская Русь» [1998], «Новая хронология Руси, Англии и Рима» [1999], «Реконструкция всеобщей истории. Работы 1999 – 2000 годов. Новая хронология», «Какой сейчас век?», «Царь славян», «Старые карты великой русской империи», «Правильно ли мы понимаем историю?», «Рим и Русь» в 2-х томах и др. А.Т. Фоменко разрабатывает сенсационную теорию – новую хронологию (НХ). Основой НХ принят сформулированный группой российских математиков во главе с академиком А.Т. Фоменко новый вариант летосчисления, имеющий теперь не только противников, но и многочисленных сторонников во многих странах. В круг проблем, связанных с традиционной историей (ТИ), исторической аналитикой (ИА) и новой хронологией, Читатель может вникнуть, ознакомившись с книгой Е.Я. Габовича «История под знаком вопроса» [71].
Вернёмся к временам Цезаря.
Цезарь, которого народ считал своим защитником, занимавший к тому же высокую должность Великого понтифика, был слишком популярен, чтобы Цицерон, несмотря на неопровержимые улики, решился обвинить его в заговоре против республики. Цезарь произнёс в сенате яркую речь, пытаясь спасти жизнь заговорщиков, своих бывших товарищей. Но сенат всё-таки осудил сторонников Катилины на смерть. При выходе из сената толпа молодых аристократов набросилась на Цезаря с обнажёнными мечами, и ему лишь с трудом удалось спастись. Через несколько дней, когда Гай дольше обычного задержался на заседании сената, бедный люд заподозрил, что сенат арестовал его. Огромная толпа народа собралась у здания сената и с криком требовала, чтобы Цезаря отпустили.
На следующий год Цезарь занимал в Риме должность претора – высшего судьи и заместителя консула.
Благодаря своим личным талантам, Цезарь получил поддержку богатейшего патриция Рима – Марка Лициния Красса (Marcus Licinius Crassus) [около 115 - 53 гг. до н. э.]. Красс, спекулируя на имуществе осуждённых во время проскрипций Суллы, более чем в двадцать раз увеличил состояние, завещанное ему отцом. Теперь он владел 7 000 талантов. Красс также скупал в Риме развалившиеся или сгоревшие дома и на их месте воздвигал многоэтажные здания, которые затем сдавал в аренду мелким съёмщикам. Такими путями он нажил огромное состояние [смотри: 5, т. II, с. 373].
Говорят, что Красс создал частную пожарную команду, которая приступала к тушению пожаров лишь после того, как её хозяин по дешёвке приобретал горящий дом [смотри: 19, с. 272].
В Риме ходили слухи о причастности Цезаря и Красса к убийствам должностных лиц и в соучастии в заговоре Катилины против республики. Но с деньгами Красса можно было замять любые слухи. На деньги своего союзника Цезарю было нетрудно покупать популярность в народе.
«Значительная часть городского плебса, как указывают источники, входила в состав клиентуры крупных магнатов и богачей. Развращённая подачками и паразитическим существованием, эта часть городского плебса беззастенчиво торговала своими голосами на выборах. Цицерон, например, ставя вопрос о том, что клиенты могут отблагодарить своего патрона, прямо говорил: «У них ничего нет, кроме их голосов» [5, т. II, с. 373].
В декабре 62 года до н. э. в Рим с Востока прибыл главнокомандующий римскими войсками на востоке [с 66 г. до н. э.] Гней Помпей.
«{Вопреки ожиданиям}... Помпей ещё до прибытия в Италию распустил своих легионеров по домам. Лишь только весть об этом разнеслась по Италии, как жители городов в праздничных одеждах стали выходить навстречу победителю Митридата, и когда полководец подходил к Риму, за ним следовала огромная толпа, во много раз превосходившая по численности охранявших его солдат. Триумф Помпея продолжался два дня. На таблицах, которые несли впереди во время процессии, были обозначены покорённые им страны и народы. (Помпей взял 1 000 крепостей, 900 городов, захватил у пиратов 800 кораблей и внёс в государственное казначейство баснословную сумму денег)» [59, с. 171 - 172].
По выражению Карла Маркса, по сравнению с Цезарем Помпей был «ничтожеством». Следуя букве закона, Помпей распустил свою армию и явился в Рим частным человеком, поставив себя тем самым в совершенно беспомощное положение перед сенатом. Цезарь никогда бы так не поступил. Сенат отказался утвердить мероприятия, проведённые Помпеем во время войны на Востоке, воспрепятствовал проведению закона о награждении его солдат земельными наделами и не разрешил ему самому искать консульства. Вот почему Помпею ничего не оставалось, как пойти на сближение и с Цезарем, и с Крассом [смотри: 62, с. 185 - 186].
«Гней Помпей был крупнейшим земельным магнатом, который «без конца скупал все смежные с его владениями земельные участки». Из одних только своих пиценских {в области Пицен в Средней Италии} арендаторов и клиентов он навербовал целое войско. Сторонник Помпея видный аристократ Домиций собрал под своим начальством 33 когорты (то есть 15 тысяч человек) и обещал каждому выделить по 4 югера (1 га) земли из собственных владений» [5, т. II, с. 372].
После исполнения должности претора Цезарь был назначен наместником провинции Испании (Hispania). Он надеялся обогатиться там и расплатиться с неотложными долгами. При отъезде толпа кредиторов окружила Цезаря и грозила не выпустить его из Рима, пока он не уплатит долги. Цезарь вынужден был опять прибегнуть к помощи Красса, который освободил его, дав возможность выехать в провинцию. Рассказывают, что, когда, удручённый этими неприятностями, Цезарь со своей свитой проезжал маленькое и бедное галльское селение, кто-то спросил его в шутку, желая развеселить: «Неужели и в этом жалком уголке кипит борьба честолюбий, неужели и здесь есть люди, мечтающие о первенстве?» (или «Неужели здесь, в этой глуши, люди тоже борются за власть, затевают интриги и завидуют друг другу?»). Мысль эта всех рассмешила, один только Цезарь с серьёзностью, удивившей его спутников, сказал: «Конечно, но я предпочёл бы быть первым здесь, чем вторым в Риме!»
Однажды, уже в Испании, читая книгу об Александре Македонском, он вдруг заплакал. «Что случилось?» - спросили приближённые. «Александр в мои годы покорил много стран, - сказал Цезарь, - а я не совершил ещё ни одного великого подвига». В Испании Цезарь довёл свою армию до трёх легионов и предпринял завоевание западных областей Испании вплоть до Атлантики. При занятии города он искал не покорности населения, а денег. Цезарь или отдавал город своим солдатам на разграбление или же взимал с жителей крупный выкуп, спасая их от своих же солдат. Так он поправил свои денежные дела, и за год пребывания в Испании сколотил изрядное состояние. От полководца не отставали и солдаты. Довольные щедростью Цезаря, они провозгласили его императором, то есть главнокомандующим, что соответствовало римским законам.
Цезарь заторопился в Рим, чтобы выставить свою кандидатуру в консулы на следующий год. Он даже не стал ждать за пределами городской черты (как принято у римлян для желающих триумфа), чтобы не потерять право добиваться этой должности.
Триумф (лат. triumphus) – торжественное вступление в Рим (с Марсова поля до Капитолия) полководца-победителя и его войск. Триумф победоносного полководца разрешался только сенатом и являлся религиозным актом в честь Юпитера, царя богов, покровителя Римского государства. В храме Юпитера на Капитолийском холме полководец слагал свой лавровый венок и приносил богу благодарственные жертвы. В период победоносных завоевательных войн Рима [III - I вв. до н. э.] триумфальные празднества длились 2 – 3 дня.
Ещё раньше Цезарь предпринял трудное дело – помирить самого богатого гражданина Рима Марка Красса и самого прославленного – полководца Гнея Помпея.
«Цезарь восстановил согласие между Крассом и Помпеем не потому, чтобы он хотел видеть их живущими дружно, но потому, что они были очень могущественны...  Данные три лица {Гай Юлий Цезарь, Марк Лициний Красс и Гней Помпей} вступили в дружбу друг с другом. Они подтвердили свой союз клятвами и завладели управлением в государстве. С тех пор они пришли к взаимному согласию и получили один от другого то, чего желали и что им было необходимо для устройства республики так, как им было угодно... {Эти три лица}... скрывали, насколько возможно, их взаимный клятвенный союз. Они делали только то, что решили по взаимному согласию. Но они скрывали это и принимали вид взаимной враждебной оппозиции, чтобы их единение оставалось возможно дольше неизвестным, то есть до тех пор, пока они вполне надлежаще не приготовятся» [60, с. 158 - 159].
По мнению историков, «Союз трёх» – триумвират (от лат. tres – три и vir - муж) был заключён между Юлием Цезарем, Гнеем Помпеем и Марком Крассом в 60 году до н. э. с целью захвата триумвирами (triumviri) верховной власти в государстве.
Несмотря на сильнейшее противодействие сенатской партии, Цезарь был избран консулом на 59 год до н. э., победив Цицерона. Программа Цицерона, основная идея которой сводилась к лозунгу «согласие сословий» (под которым он подразумевал консолидацию сил господствующих классов – нобилитета и всадников) вступила в противоречие с реальной политической обстановкой в Риме.
Цицерон избирался в римские консулы на выборах 64 года до н. э. (с вступлением в должность с 1 января 63 года). За ликвидацию заговора Катилины в 63 году до н. э. (во имя спасения республики) Цицерон получил от римского сената титул «отца отечества»} [смотри: 5, т. II, с. 377 - 379].
Почётный титул «отца отечества», поднесённый оптиматами и всадниками, совершенно вскружил голову Цицерону. Опьянённый чрезмерным потоком лести, Цицерон неколебимо уверился в том, что он великий политический деятель – спаситель отечества. Где бы он теперь ни говорил – в сенате, суде или Народном собрании, - все должны были слушать бесконечные разглагольствования о Катилине и о его, Цицерона, роли при подавлении заговора. Эта слабость великого оратора стала вызывать насмешки. Стремясь соответствовать «собственному величию», Цицерон купил за огромную сумму большое строение на Палатинском холме, заняв деньги у своих подзащитных. Он также обратился к великому Посидонию, в школе которого на Родосе в молодости учился риторике и другим наукам, с просьбой, написать сочинение о нём и его деяниях. Философ вежливо отказал римлянину, повидимому, увидев тщеславие последнего.
{В наше время не только психиатры, но и народ в обиходе о Цицероне сказали бы: да, у него мания величия...}
«Богатый всадник, друг Цицерона – Тит Помпоний Аттик {известный ещё тем, что Цицерон вёл с ним переписку [смотри: 60, с. 163 - 170]} занимался самыми разнообразными коммерческими делами: он имел обширные пастбища и плантации в провинциях, давал деньги в рост и т. п.» [5, т. II, с. 373].
Однажды в Риме разразился скандал. Молодой человек из знатного рода, некто Клодий, прокрался ночью в дом великого понтифика Юлия Цезаря в то время, когда знатнейшие женщины Рима вместе с весталками справляли праздник в честь «Благой богини» (италийского божества плодородия, покровительницы женщин). На этом празднике не имел право присутствовать ни один мужчина. Клодию удалось проникнуть в дом Цезаря переодевшись в женскую одежду. Однако его узнали по голосу, и он еле спасся. Клодий был одним из вождей народной партии, и оптиматы привлекли его к суду по обвинению в преступлении против религии. Представ перед судом, Клодий уверял, что в ту ночь находился далеко от Рима. Вызванный в суд Юлий Цезарь дал показание в пользу Клодия. Но в дело вмешался Цицерон и заявил, что за три часа до совершённого преступления Клодий был у него в доме. Только благодаря подкупу судей (что, вероятно, не обошлось без помощи Цезаря, а, может быть, и Красса) Клодий был оправдан. С тех пор этот человек возненавидел Цицерона.
{Вероятно, «дело Клодия» сыграло свою роль и в отношениях Цицерона и Цезаря [смотри: 59, с. 217 - 218].}
Вместе с Цезарем вторым консулом стал непримиримый аристократ Марк Бибул. Когда сенат продолжил противодействие всем предложениям Цезаря – о раздаче земель, об основании колоний и т. д., он вынужден был на форуме обратиться к своим союзникам. Велики были испуг и изумление сенатской партии патрициев, когда обнаружилось, что и Красс, и Помпей готовы поддержать Цезаря при проведении нового закона о наделении землёй беднейших многосемейных граждан. Они объявили об этом на форуме (главной площади города). Второй консул пытался было сорвать принятие нового закона, ссылаясь на неблагоприятное небесное знамение, но Цезарь прогнал его с форума (вероятно, воспользовавшись правами, которыми он обладал как великий понтифик). На следующий день Бибул заявил протест в сенате, но никто не осмелился его поддержать, опасаясь гнева триумвиров. Это привело Бибула в такое отчаяние, что он заперся у себя дома и не выходил на публику до самого конца своего консульства. С тех пор Цезарь решал все дела по собственному усмотрению. Некоторые шутники стали, указывая дату, писать не «год консульства Цезаря и Бибула», а «год консульства Юлия и Цезаря».
У римлян в эпоху республики не было понятия эры, то есть отсчёта времени от какого-либо события, год которого принимается за начало летоисчисления. Каждый год обозначали именами двух консулов, правивших в Риме. Приведенная шутка основана на том, что Юлий и Цезарь – два имени (родовое и фамильное) одного лица [смотри: 59, с. 189].
Для укрепления нового союза Помпей женился на дочери Цезаря, Юлии. Римские аристократы называли союз Цезаря, Помпея и Красса «трёхглавым чудовищем», но что-либо противопоставить этому союзу, кроме насмешек и клеветы, они не могли.
Выражение «трёхглавое чудовище» принадлежит римскому учёному Марку Теренцию Варрону [116 - 28 гг. до н.э.], современнику Цезаря. Варрон составил энциклопедию наук, написал обширные исследования о римских бытовых и религиозных древностях, римском театре, латинском языке, агрономии и о многом другом. Он был известен и своими сатирами, в одной из которых и употребил образное сравнение союза трёх влиятельных лиц.
Цезарь постоянно заботился о своей популярности в народе. Он, в частности, распорядился писать на стенах зданий форума изложение событий, происшедших в Риме, и отчёты о прениях в сенате, что очень понравилось жадным до новостей римлянам. Поэтому Цезаря, по-праву, считают основателем первой предшественницы современной газеты.
Когда закончился год консульства Цезаря, он занял место наместника Цизальпинской Галлии после смерти Метелла, занимавшего этот пост. По постановлению сената римские провинции – Цизальпийскую (Цизальпинскую) Галлию (территория современной северной Италии) и Трансальпийскую Галлию (территория современной южной Франции – Прованс) Цезарь получил в своё управление на пять лет (после консульства 59 г. до н. э.). Цезарю также предоставили войско в три легиона. Прежде чем покинуть Рим, Цезарь сумел происками и интригами окончательно поссорить Помпея с аристократией и добиться избрания в консулы своего сторонника Клодия. В истории осталась и сестра трибуна Клодия – тоже Клодия, типичная представительница своего времени, когда в высших кругах римского общества «нравы предков» пришли в полный упадок, и старая нерушимая римская семья сменилась легко и часто расторгавшимися браками и столь же лёгкими связями (что Катон Старший называл «новыми пороками»). Любовные похождения Клодии были известны всему Риму.
Лирические стихи римского поэта Катулла [около 87 - 54 гг. до н. э.], посвящённые Лесбии, - так он называл Клодию, с удивительной искренностью и силой запечатлели страстную, хотя и смешанную с презрением любовь поэта, его мучительную ревность, горечь разрывов и счастье примирений. Эти стихи талантливого Катулла стали не только основой развития римской лирики, но и её лучшими образцами. Он первый ввёл в латинскую поэзию употребление различных стихотворных размеров, известных в греческой поэзии. В подражание александрийским поэтам Катулл писал и маленькие эпические поэмы на мифологические сюжеты, несколько вычурные и преисполненные учёности.
После тщетных попыток привлечь на свою сторону Цицерона, триумвиры решили избавиться от наиболее влиятельных вождей партии оптиматов – Катона и Цицерона. Так, Цезарь сначала хотел просто удалить знаменитого оратора подальше от столицы, предложив ему отправиться командовать легионом в Галлии. Но Цицерон отказался (а вот его брат, Квинт Цицерон, воевал в Галлии в армии Цезаря, командуя несколькими легионами). Триумвиры решили участь Цицерона, и он был отдан в жертву своему врагу Клодию. В это время Клодий был народным трибуном, и римская беднота видела в нём своего защитника. Одним из первых законов, предложенных Клодием, был закон, направленный против Цицерона. Этот закон гласил: казнивший без суда римского гражданина должен быть изгнан. Клодий привлёк Цицерона к суду за то, что тот когда-то приказал казнить без суда и следствия сторонников Катилины. Цицерон обратился за помощью в сенат. В страхе перед Клодием сенаторы не решились прийти на помощь своему товарищу. Цицерону оставалось обратиться к самим триумвирам. Цезарь в это время находился в Галлии, Красс был явно враждебно к нему настроен, оставался один Помпей. Цицерон отправился к Помпею, но тот уклонился от свидания. И вот Цицерон, столько раз выступавший, защищавший и обвинявший других, побоялся собственного процесса и решил бежать.
После бегства Цицерона из Рима Клодий провёл постановление об его изгнании и обнародовал декрет, согласно которому изгнанник должен был удалиться от столицы на 500 миль.
Миля (от лат. milia passuum – тысяча двойных римских шагов) применялась в Риме в качестве путевой меры (для измерения расстояний). Римская мера (миллиарий) равнялась 1,598 км. В странах с неметрической системой мер эта единица измерения расстояний применяется до сих пор и различна, колеблясь от 0,58 км (Египет) до 11,2 км (старочешская миля).
Цицерон отправился в Южную Италию. Оттуда он намеревался перебраться в Сицилию, жители которой помнили его по делу Верреса. Однако наместник Сицилии прислал ему письмо с просьбой не посещать остров. Огорчённый Цицерон направился в Брундизий, чтобы оттуда проехать в Македонию. Находясь в изгнании, Цицерон первое время совершенно пал духом: целые дни он сидел, устремив свой взор в сторону любимой родины.
Между тем в Риме Клодий распорядился разрушить дом Цицерона, сжечь его виллы. На месте разрушенного дома он велел выстроить храм Свободы. Попытка Клодия продать неразграбленную им часть имущества Цицерона с публичных торгов окончилась неудачей: к чести римского народа, не нашлось ни одного покупателя.
Здесь возможно другое простое объяснение, не столь лестное для римлян: все поняли, что таким путём Клодий хотел отвести от себя обоснованные подозрения в грабеже чужого имущества, то есть, «подставить» (как говорят сейчас) другое лицо для будущих возможных претензий или мести.
Ободрённый успехами, Клодий набрал вооружённые банды из вольноотпущенников, рабов и гладиаторов. С помощью банд он стал хозяином в Народном собрании. Он щедро награждал своих сторонников и жестоко преследовал врагов. Уверенный в своих силах, Клодий обратился и против триумвиров Помпея и Цезаря (но не против Красса). К Помпею, говорят, он даже подослал убийцу. Тогда решив, что Клодий зашёл слишком далеко и стал опасен, сенаторы задумали вернуть из изгнания Цицерона. Помпей тоже стал на сторону друзей великого оратора. Несмотря на всевозможные противодействия Клодия, сенат постановил не утверждать ни одного решения и вообще не заниматься государственными делами, пока Цицерону не будет дана возможность вернуться. В конце концов Помпей с помощью солдат прогнал с форума банды Клодия, и народ единодушно принял решение вернуть знаменитого оратора. Сенат постановил на государственный счёт восстановить его разрушенные виллы и дом.
Цицерон с триумфом вернулся в Рим, проведя в изгнании 16 месяцев. В доме брата, где Цицерону пришлось остановиться, изгнанника приветствовали знатнейшие из сенаторов. Даже его давний недоброжелатель Марк Красс вышел к нему навстречу в знак примирения. Цицерон был очень доволен таким приёмом и свои чувства выразил в таких словах: «Мне кажется, что я не только возвращаюсь из изгнания, а восхожу на небо».
Между тем Клодий продолжал бесчинствовать. Тогда народные трибуны Сестий и Милон тоже набрали банды и почти ежедневно вели бои с людьми Клодия. В результате беспорядков выборы консулов и других должностных лиц не могли быть проведены. Такое положение прекратилось только тогда, когда Помпея избрали (вопреки многовековой традиции) единоличным консулом, и он опять с помощью солдат разогнал банды. Во время одной из стычек трибун Милон убил Клодия. На его похоронах толпа народа воздвигла в здании, где заседал сенат, огромный костёр из скамей и столов и сожгла на нём труп своего вождя. Убийца Клодия, Милон, должен был предстать перед судом, и Цицерон взялся его защищать. Суд проходил на римском форуме в необычной обстановке: вокруг площади расположились солдаты Помпея; ораторская трибуна и судейские места были окружены многотысячной толпой, которая то слушала, затаив дыхание, то вдруг приходила в ярость. Цицерон прибыл на форум в закрытых носилках, чтобы по пути не подвергаться оскорблениям толпы. Как только оратор поднялся на трибуну, из публики раздались дикие выкрики, вопли и угрозы. Цицерон перепугался, не мог говорить со своей обычной твёрдостью, и проиграл дело. Милон был осуждён и удалился в изгнание.
Через некоторое время Цицерон отправился наместником в назначенную ему провинцию Киликию (Малая Азия). По пути его с почётом встречали греки, и он убедился, что слава о нём как об ораторе и писателе распространилась повсюду.
Цицерон был образцовым правителем: он не давал римским откупщикам и купцам грабить население, был справедлив, легко доступен для всех, кто желал к нему обратиться. По истечению срока своих полномочий Цицерон покинул Киликию, но возвращаться в Рим не торопился. По пути он останавливался на острове Родосе и пробыл некоторое время в Афинах, вспоминая со своими старыми знакомыми годы учения в школе Аполлония. Цицерон вступил на италийский берег во время грозных событий – начиналась война за власть между Цезарем и Помпеем [смотри: 5, т. II, с. 397; 59, с. 218 - 221].
В Галлии римлянам принадлежала только небольшая часть территории. Галлией римляне называли обширную территорию, включавшую бассейны рек Рейна, Сены, Луары и верховья Дуная. Эти земли ещё с середины I тысячелетия до н. э. населяли кельтские племена.
Цезарь покорил Галлию, от него позорно бежали германцы во главе с Ариовистом. В результате войны с галльскими племенами под властью Рима оказалась территория, на которой размещаются в настоящее время целиком страны: Франция, Голландия и Бельгия. В Галлии Цезарь награбил столько золота, что распродавал его в Италии и в провинциях как товар, по 3 тысячи сестерциев за фунт (римский фунт ранялся 327 граммам). Правда, ещё нельзя было считать, что Галлия покорена окончательно. И Цезарь это понимал, но не хотел упускать момент, когда он мог опередить соперников и выдвинуться на первое место в триумвирате. И Цезарь отправил римскому сенату донесение, что завоевание Галлии закончено. Когда римские граждане узнали о том, что Галлия стала римской провинцией, их охватил восторг: враги, которые когда-то сожгли Рим, стали их подданными. Цезаря поздравляли и прославляли, а сенат назначил 15-дневное благодарственное молебствие по случаю одержанной победы.
Ликование римлян можно понять. Несколько столетий назад судьба Рима буквально «висела на волоске». «Гуси Рим спасли» - с тех времён пошла известная поговорка.
В конце V века до н. э. часть кельтов (которых римляне называли галлами), теснимые из западной Европы германскими племенами, перешла через Альпы и, вытеснив этрусков (с которыми Рим тоже вёл борьбу), расселилась по обоим берегам реки По.
В 390 году до н. э. произошло столкновение кельтов (галлов) и римлян. На реке Аллии, притоке Тибра, 18 июля войско римлян было разгромлено галлами. Рим оказался незащищённым. Старейшие сенаторы и жрецы, всего около ста человек, не захотели пережить падение Рима. В праздничных одеждах они вышли на форум, уселись в свои кресла из слоновой кости и стали спокойно ожидать дальнейших событий. Галлы через Коллинские ворота вступили в Рим. Улицы были пусты, двери домов наглухо закрыты. Когда галлы дошли до центральной площади, они были поражены видом почтенных старцев, неподвижно сидевших в креслах с длинными жезлами в руках. Увидев неприятеля, ни один из них даже не пошевелился. Долгое время галлы не решались подойти к ним, считая их какими-то высшими существами. Наконец, один из галлов решил проверить, живые ли то существа, или изваяния из камня. Он подошёл к римскому сенатору Марку Папирию и осторожно потрогал за подбородок, затем, осмелев, дёрнул за бороду. Рассерженный сенатор ударил его своим жезлом по голове, галл в бешенстве выхватил меч и убил старика. Точно по сигналу галлы бросились на остальных и тут же умертвили всех. После этого они стали грабить и жечь город. Через несколько дней Рим превратился в груду обгорелых развалин.
Галлы не могли взять только Капитолий, самый большой холм Рима. Они осаждали его семь месяцев.
Капитолий (от латинского capitellum – головка) – главный из семи холмов Рима; в древности на этом холме, имевшем значение крепости, помещались храмы Юпитера (римского бога неба, громовержца, охранителя римского государства, «аналога» греческого Зевса), Минервы (римской богини мудрости, покровительницы наук, искусств и ремёсел) и Юноны (жены Юпитера, римской богини неба, покровительницы браков и рождений, отождествляемой с древнегреческой богиней Герой).
Однажды ночью, в глубокой тишине, галлы, по следу одного из римских гонцов, вскарабкались на обрывистый Капитолийский холм. Их не заметила стража, не почуяли сторожевые собаки, но услышали чуткие гуси, находившиеся в храме Юноны и посвящённые этой богине. Криком гусей и шумом их крыльев был разбужен Марк Манлий, который призвал остальных к оружию и убил того галла, который уже взобрался на вершину холма, а остальных галлов, которые после него взобрались, легко сбросили со скалы сбежавшиеся на помощь Манлию римские воины. Манлий за свой подвиг получил своеобразную награду: каждый воин отдал ему свой однодневный паёк хлеба и вина. Позднее ему было присвоено почётное прозвище Манлий Капитолийский.
Галлы, потерпев неудачу штурма, обещали уйти из города, если получат выкуп в 1 000 фунтов золота (или примерно 327 кг). Во время взвешивания золота вождь галлов Бренн бросил на чашу с гирями свой тяжёлый меч. Когда римляне стали протестовать, он ответил словами, которые стали пословицей: «Это значит - горе побеждённым!». После получения выкупа галлы ушли из Рима.
В 348 году до н. э. они сделали попытку нового нападения, но были легко отбиты. В 334 году до н. э. стороны заключили мирный договор. Захват Рима галлами запомнился римлянами на века [смотри: 62, с. 36 - 40].
И вот только теперь Галлия (Gallia) была побеждена и обложена ежегодным налогом в 40 миллионов сестерций.
{По-существу, своим ложным сообщением Цезарь «пустил пыль в глаза» сенату и всему Риму, но для него важно было дезориентировать и Красса, и Помпея.}
К Цезарю приехали и присоединились к его войску многие знатные юноши и мужи, в частности, среди таковых были Марк Антоний, Децим Юний Брут, Гай Кассий Лонгин, сыгравшие большие роли в последующих событиях.
Свой шумный успех и возросший авторитет Цезарь решил использовать для укрепления триумвирата. По его просьбе к нему в Галлию в город Луку прибыли Помпей и Красс в сопровождении многочисленных сторонников. Всего в Луке собралось более 200 сенаторов и 120 ликторов. На совещании приняли решение добиваться, чтобы консулами на следующий [55 г. до н. э.] были избраны Помпей и Красс. После консульства Помпею полагалось получить в управление Испанию, а Крассу – Сирию. Красс, победитель Спартака, рассчитывал стяжать на Востоке славу Александра Великого, вступив здесь в войну с парфянами и отвоевав у них богатейшее Междуречье. Цезарю будущие консулы должны были продлить ещё на 5 лет истекавшее через год [в 54 г. до н. э.] проконсульство в Галлии и отпустить средства на увеличение его армии ещё на два легиона. Договорившись с Цезарем, Красс и Помпей вернулись в Рим [смотри: 59, с. 195 - 196].
Пока Цезарь управлял Галлией, в Риме Помпей и Красс искали консульства. Много денег было истрачено ими на подкуп выборщиков. В результате в феврале 55 года до н. э. они стали консулами. Даже после выборов им неоднократно пришлось пускать в ход оружие, чтобы усмирить недовольных римлян. По договорённости триумвиры распределили между собой провинции: Цезарю ещё на пять лет продлили полномочия в Галлии и предоставили право на увеличение войска до десяти легионов; испанские провинции (со всеми находящимися на их территории римскими войсками) достались Помпею. Помпей в Испанию не поехал, а предпочёл, оставаясь в Риме, управлять провинциями через своих легатов (представителей). Крассу сенат отдал наместничество в Сирии, где ему предоставлялось право в неограниченном количестве набирать войска, а также вести войну и заключать мир с кем пожелает. Красс не скрывал своей радости, считая, что, наконец, получил власть и неограниченные возможности для обогащения. Красс, завидуя Помпею, хотел проявить себя и как полководец. Войну с парфянами он считал славной, лёгкой и выгодной.
«А завоевав парфян,   - заявлял Красс, - я пройду до земель бактрийцев, индийцев и до моря за ними...» (как и Александр Македонский, Красс стремился на Восток). Крассу было уже за шестьдесят и выглядел он значительно старше своих лет, к тому же был лыс и глуховат. «Поздновато собрался старик в поход», - шептались солдаты.
Гай Кассий Лонгин, ставший к этому времени квестором, тоже принял участие в походе Красса в качестве офицера его штаба.
Зимой 55/54 года до н. э. Красс прибыл в Брундизий. Часть войска он отправил морем, а с другой частью выступил сам сушей через Балканы. Буря на море погубила много судов вместе с солдатами.
Достигнув Сирии, Красс двинулся в Месопотамию. Ряд городов добровольно подчинился римлянам. Только Зенодотия оказала сопротивление, но после непродолжительной осады была взята и разграблена, а жители проданы в рабство. Солдаты провозгласили Красса императором, хотя разорение Зенодотии было слишком ничтожным военным подвигом. Осенью Марк Красс, оставив в захваченных городах Месопотамии гарнизоны (около семи тысяч человек), возвратился в Сирию. Это была его крупная ошибка и, к сожалению, не последняя. Красс потерял драгоценное время. К тому же консул, зимуя в Сирии, вёл себя не как полководец, а как коммерсант: в течение многих дней он взвешивал сокровища храма богини Атаргатис из Гиерополиса. Говорили, что за эти месяцы Красс успел также ограбить храм в Иерусалиме. Он увёз оттуда деньги и всю золотую утварь. Всё это вызывало различные толки и насмешки со стороны солдат над своим военачальником.
В распоряжении Красса было семь легионов, то есть примерно 35 тысяч человек пехоты и 5 тысяч конницы, и несколько тысяч вспомогательных войск. Красс рассчитывал на союзников: царя Армении Артавазда II, царька Осроены Абгара и арабского вождя Алхандония.
Ранней весной римские войска стали готовиться к выступлению в поход. К Крассу прибыли послы парфянского царя и обратились к нему со следующими словами: «Если войско, которое идёт на нас, послано римским народом, то мы поведём жестокую и непримиримую войну. Если же ты, Красс, начал поход сам, ради своей выгоды, то царь Парфии не начнёт военных действий. Жалея твою старость, он позволит увести римских солдат, которых ты оставил в городах Месопотамии».
В ответ на это Красс гордо заявил: «Я не дам царю ответа сейчас. Я дам ему ответ в Селевкии (которая была одной из столиц парфянского царства). Глава парфянского посольства засмеялся. Он протянул Крассу руку ладонью вверх и сказал: «Скорее на ладони вырастут волосы, чем ты, Красс, увидишь Селевкию!»
Началась война с Парфией. Парфяне полагали, что Красс двинет войско через Армению, чтобы выйти в тыл Месопотамии, к  жизненным центрам Парфянского царства. Идя этим путём армия Красса была бы избавлена от нападений парфянской конницы, неспособной к действию в горах. Поэтому царь Ород, пришедший к власти в 57 году до н. э., с основным войском вторгся в Армению, а оборону Месопотамии поручил парфянскому полководцу Сурену, у которого было только 11 тысяч конницы. Это был важнейший после царя человек в Парфянском государстве.
Незнакомый с тактикой и боевыми возможностями парфян, Красс позволил обмануть себя коварным Абгаром, вождём одного из арабских племён, прикинувшимся другом римлян. По совету Абгара, Красс, перейдя Евфрат у Зенгмы, вместо того чтобы двинуться вдоль реки, решил пересечь пустынные степи Месопотамии, преследуя Сурена. Красс направил войско в глубь страны. Парфяне тем временем разгромили союзника римлян, армянского царя Артавазда II.
6 мая 53 года до н. э. возле города Карры римские легионы встретились с конницей Сурена. Римляне построились в каре и были тотчас же окружены парфянской конницей. Командовать одним из флангов боевого порядка Красс поручил Гаю Кассию Лонгину (будущему убийце Цезаря), а другим флангом – своему сыну Публию Крассу, имеющему опыт войны в Галлии, где он сражался в войсках Цезаря. Центр армии возглавил сам Красс. Солдаты Красса впервые на себе испытали действие парфянских стрел, которые пробивали латы, щиты, насквозь пронзали человека. Парфянам даже не надо было целиться: римляне в каре стояли так кучно, что каждая стрела находила свою жертву. Воины Красса ожидали, что у врага иссякнет запас стрел. Но консулу донесли, что у парфян неподалёку стоят верблюды, нагруженные стрелами, и что, опустошив свои колчаны, парфянские всадники пополняют их снова и снова. Римские легионеры пали духом. Красс приказал своему сыну навязать бой врагу, выделив в его распоряжение семь когорт лучников и тысячу триста всадников – всего около четырёх с половиной тысяч человек. Публий Красс и его солдаты вышли из каре и двинулись в атаку. Парфяне поспешно отступили. Римляне их долго преследовали. Неожиданно парфяне повернули коней, закружились вокруг каре римлян, осыпая их стрелами. Сами же парфянские всадники и их кони, закованные в броню, были неуязвимы. Будучи не в силах держать раненой рукой меч Публий Красс приказал оруженосцу заколоть себя. Скоро весь отряд был уничтожен, около пятисот человек попало в плен. Когда до лагеря консула Красса добрались гонцы Публия Красса, был отдан приказ идти на помощь. Но было уже поздно. К римскому лагерю приближались тысячи парфянских всадников. Несколько всадников подскакали ближе. Все увидели голову Публия Красса, надетую на копьё. Парфянин насмешливо крикнул: «Кто родители этого воина, римляне? Откуда он родом? Не может быть, чтобы у Марка Красса, этого малодушного, наихудшего из людей, был такой благородный и доблестный сын!...». Римляне молчали. Все были подавлены. Марк Красс держался мужественно, обходя ряды и ободряя воинов. Но воодушевить солдат ему не удалось. Конные лучники парфян наскакивали с флангов, пуская стрелы; другие поражали римлян длинными копьями. С темнотой парфяне закончили бой и удалились со словами: «Красс, мы даруем тебе ночь, чтобы ты мог оплакать сына. Утром сам приходи к нам, не дожидаясь, пока тебя приведут на верёвке».
Основное ядро римского войска отошло к Каррам под защиту крепостных стен. Совет офицеров решил под покровом ночи уйти из ловушки. Красс намеревался прорваться на север, во владения армянского царя. Противник заметил бегство римлян, но преследование начал только утром, постепенно уничтожая войско Красса по частям, начав с добивания раненых, брошенных римлянами в оставленном лагере. В конце концов, парфяне, желая заполучить Красса, пошли на хитрость, предложив римскому военачальнику мирные переговоры.
«Царь Парфии не хочет войны» - сказал парфянский полководец, подъехав с несколькими приближёнными к подножию холма, занятого римлянами. Он протянул руку, как бы показывая, что он безоружен. Римские легионеры так и поняли его жест. Но Марк Красс почувствовал вероломство врага, и пытался убедить в этом своих солдат. Он, вероятно, вспомнил жест парфянского посла рукой «ладонью вверх»... Однако солдаты потребовали, чтобы консул начал переговоры, крича на него: «Ты посылаешь нас в бой, а сам боишься встретиться с безоружными!»
Красс был вынужден уступить, обращаясь к своим помощникам: «Римские военачальники! Вы видите, какое насилие я должен терпеть. Меня заставляют идти. Если вы спасётесь, расскажите Риму, что Красс погиб, обманутый врагами, но не говорите, что его предали свои сограждане».
Красс и только несколько человек (в том числе его помощник Октавий) отправились на встречу с парфянским командующим. После обмена несколькими фразами с парфянами спутникам Красса стало ясно, что их действительно обманули. Было пущено в ход оружие, и после короткой схватки римляне были убиты. Марка Красса убил парфянин по имени Эксатр.
В последовавшем сражении почти всё войско римлян погибло. Многие легионеры попали в плен и были поселены в далёкой Маргиане (ныне Мургаб). Только квестору Гаю Кассию Лонгину с небольшим отрядом удалось прорваться в Сирию. Отрубленную голову и руку Красса послали царю Парфии Ороду в Армению, в Арташат, где он находился в гостях . При этом был устроен шутовской триумф. Верхом на коне ехал один из римских пленных, одетый в женское платье. Пленный изображал собой Красса. Впереди на верблюдах ехали пленные ликторы. В связках их прутьев вместо топориков торчали отрубленные головы римских офицеров.
Рассказывали, что парфяне влили в рот головы Красса расплавленное золото, сказав при этом: «Его жажда к золоту была ненасытна. Пусть теперь утолит её!»
В Арташате, на сцене придворного театра, в ознаменование победы над Римом были поставлены сцены из «Вакханок» Еврипида. Когда по ходу действия на сцену должны были внести голову Пентея, растерзанного вакханками, трагик Ясон вынес голову Красса ко всеобщему ликованию зрителей [смотри: 5, т. II, с. 438; 59, с. 152 - 161].
Вероятно, для парфян победа над Римом была бы ещё более значимой, если бы на месте головы Красса была голова Помпея. Ранее парфяне требовали у римлян выдачи двух персон – Красса и Кассия, закованными в цепи. Известно, что Гай Кассий Лонгин был в числе тех «осмотрительных офицеров» Красса, которые предлагали командующему соблюдать осторожность. Увлекая войско Красса в ловушку, парфяне избрали тактику отступления без боя. На это Красс сказал: «Парфяне убегают при одном приближении римлян», то есть, командующий римским войском явно выдавал желаемое за действительное. Известно также, что у части отступающего войска (во главе с Крассом) проводником был вражеский лазутчик. Говорят, что заподозрив неладное, некоторые (в том числе и Кассий с пятьюстами всадниками) повернули назад. Как такое возможно сделать без приказа в боевой обстановке – непонятно. Красса с четырьмя когортами и с несколькими десятками всадников (всего лишь!) проводник завёл в непроходимое болото. Другой помощник Красса – Октавий с пятитысячным отрядом и надёжным проводником – выручил потом Красса, которого в болоте настигли парфяне. Октавий принял смерть рядом с Крассом. Создаётся впечатление, что на последнем этапе драмы Кассий был смещён командующим. Возникает и подозрение, что Кассий предпринял некоторые действия, похожие на предательство по отношению к Крассу. В использованных исторических источниках нет разъяснений, кем был Октавий, помощник Красса.
В связи с гибелью Марка Красса и его сына возникает ещё одна невыясненная история, связанная с наследованием огромного богатства Красса.
В то время как Красс вёл войну в Парфии, Цезарь продолжал усмирять Галлию и предпринял новые походы. Цезарь был первым римлянином, рискнувшим пуститься со своим войском в Западный океан и переправиться через Атлантическое море. И во времена Цезаря считали, что «круг земель», лежащий вокруг Средиземного моря, обтекает мировая река Океан. Западная часть Океана, омывающего берега Галлии, называлась также Атлантическим морем [смотри: 59, с. 197].
В этом море, как рассказывали, лежал остров Британия столь невероятной величины, что некоторые писатели вообще не верили, что может существовать такой большой остров. Немало легенд ходило также о залежах олова, серебра и других богатствах острова.
Дважды [55 и 54 гг. до н. э. переправлялся Цезарь с берегов Галлии в Британию, но никаких богатств не удалось ему там захватить: кельтские племена Британии жили очень бедно. Цезарь одержал ряд побед, но окончательно покорить Британию не сумел. После ухода войска римлян на материк местные племена переставали платить дань, наложенную на них Цезарем. Возвратившись из второго похода, Цезарь узнал о смерти своей дочери, жены Помпея. Это было для него тяжёлым ударом как в человеческом плане, так и в политическом [смотри: 59, с. 197].
Пока Цезарь завоёвывал Галлию, многие римляне, принадлежащие к партии сената, и Цицерон, вернувшийся из изгнания, предлагали Помпею стать диктатором. Помпей, будучи консулом, хорошо зарекомендовал себя перед сенатом и сохранил популярность среди плебса. Сам Помпей к этому времени сильно охладел к Цезарю. Последняя связь между триумвирами оборвалась после смерти жены Помпея, Юлии, в 54 году до н. э. Марк Красс погиб на Востоке в битве с парфянами при Каррах в 53 году до н. э., о чём уже рассказано. Триумвират распался.
Сам Помпей, имея опасного соперника в лице Цезаря, был склонен искать поддержку у сената. И она ему была оказана. Суровый блюститель республиканских порядков Марк Катон Старший выступил с предложением избрать Помпея консулом на 52 год (до нашей эры) и притом только его одного. Хотя это предложение находилось в прямом противоречии с веками существовавшим обычаем, сенат его поддержал. Помпей получил не только власть консула, но за ним были сохранены его полномочия по управлению Испанией и Африкой и прибавлены чрезвычайные полномочия по водворению порядка в Риме и снабжению города продовольствием. Помпей провёл ряд законов, в том числе два, явно направленных против Цезаря: закон, регулирующий порядок избрания на высшие должности, и закон, устанавливающий новую систему распределения провинций между лицами, занимавшими эти должности. Этими законами было положено начало разрыва между Помпеем и Цезарем, приведшему позднее к открытому выступлению друг против друга и возобновлению гражданской войны.
Благодаря своим приверженцам и единомышленникам, часто приезжавшим к нему из Рима, Цезарь всегда был хорошо осведомлён о том, что делалось в столице. Он ещё не рискнул открыто выступить против Помпея, но через своих верных народных трибунов сумел обойти направленный против него закон. Ему удалось получить разрешение выставить свою кандидатуру на консульских выборах, не присутствуя лично в Риме. Помпей не решился против этого выступить и промолчал.      
Цезарь потратил много сил на постоянно восстававшую Галлию, но, в конце концов, вышел победителем: галлы с их вождём Верцингеториксом сложили перед ним оружие [смотри: 62, с. 177 - 187].
В итоге, за 8 лет Цезарь взял штурмом более 800 городов, покорил 300 племён. Против римлян боролось три миллиона человек, из которых, как утверждал Цезарь, один миллион он уничтожил, а другой взял в плен. Цезарь сравнялся с Помпеем в силе и славе, превзойдя его богатством, составленным из военной добычи. Вождя галлов Верцингеторига почти 6 лет держали в тюрьме, чтобы провести в триумфальном шествии на потеху римской толпе, а потом казнить [смотри: 59, с. 197 - 203].
Цезарь написал два произведения, дошедших до нашего времени. В них он описал современные ему события, активным участником (и, часто, инициатором) которых был. Однако повествование в них ведётся в третьем лице, очевидно, для того, чтобы создать иллюзию наибольшей объективности.
В «Записках о Галльской войне» Цезарь даёт картину завоевания Галлии Римом и борьбы галльских племён против римлян.
В «Гражданских войнах» Цезарь описывает историю своей борьбы с Помпеем [49 - 48 гг. до н. э.], что, якобы, произошло против его воли. Оба этих сочинения были написаны с определённой апологетической целью – оправдать свои действия, приукрасить успехи и сгладить неудачи, переложив всю ответственность за гражданские войны на Помпея и его сторонников. О своей политической программе и подлинных намерениях в этих сочинениях Цезарь умалчивает, придерживаясь официальных версий. Например, войну с Ариовистом он объясняет просьбой жителей Галлии, начало гражданской войны – своим стремлением защитить народных трибунов и т. д. Однако в «Записках» Цезарь постарался не только обелить себя, но и прославить мужество своих солдат.
«Записки» (в семи книгах) охватывают период галльских походов Цезаря за 7 лет. Книга эта в то время вызвала всеобщее удивление строгой простотой, сжатостью и ясностью изложения, выразительностью и изяществом стиля и быстротой, с которой была написана Цезарем непосредственно во время походов и в военных лагерях [смотри: 5, т. II, с. 396; 62, с. 182; 60, с. 160].
В походах, сидя на коне, Цезарь, по рассказам его подчинённых, диктовал письма (или тексты записок) сразу двум секретарям, так, что те едва успевали записывать. Недаром о нём сложилась легенда, что Цезарь мог одновременно заниматься двумя и даже тремя делами [смотри: 59, с. 198].
Восьмую книгу к запискам Цезаря о Галльской войне написал Л. Гирций, приверженец Цезаря, служивший у последнего в Галлии в 58 году до н. э. После убийства Цезаря он склонился на сторону Антония, но потом сошёл с политической арены. В 43 году до н. э. вместе с Пансой был консулом. Затем сражался с Антонием и разбил его при Мутине 14 апреля 43 года до н. э., где и был убит.
Однако в Италии влияние Цезаря падало, несмотря на то, что он щедро рассыпал золото, доставшееся ему в Галлии. Помпей, получив единоличную власть, окончательно сблизился с сенатской партией. Распоряжения Цезаря оспаривались и отменялись. Сенатская партия требовала, чтобы Цезарь сложил командование в Галлии. В этом случае он становился частным гражданином, лишённым поддержки преданных ему легионов, и оказался бы в руках сената.
Описание политической борьбы Цезаря за должность консула читается как увлекательный детектив. «Мы» ограничимся упоминанием только некоторых эпизодов прихода Цезаря к власти.
Цезарь, используя свою «золотую добычу», находясь ещё в Галлии, через свою агентуру сумел подкупить и склонить на свою сторону многих деятелей из враждебного ему лагеря. В их числе был один из консулов 50 года до н. э. – Эмилий Павел. За огромную сумму в 150 талантов (более 3-х миллионов рублей) он согласился не выступать ни за, ни против Цезаря. Ещё большая сумма была выплачена страдавшему от огромных долгов народному трибуну Куриону, который обещал Цезарю прямое содействие. Курион честно выполнил данное обещание, но второй консул – Гай Клавдий Марцелл – оказался неподкупным и сорвал все планы Цезаря. Тогда сторонники Цезаря потребовали, чтобы и Помпей отказался от чрезвычайных полномочий, но против этого возражали сенаторы.
Будучи сенатором, Цицерон пытался примирить Цезаря и Помпея, в своих речах настойчиво уговаривая их прийти к соглашению. Именно Цицерон предложил разрешить Цезарю добиваться консульства заочно. Помпею же он советовал, в случае избрания консулом Цезаря, удалиться в Испанию.
Как будет видно из дальнейших событий, Цезарь не забыл благоприятной для него позиции Цицерона в сенате и пытался привлечь оратора на свою сторону.
Консул Марцелл предложил объявить Цезаря врагом отечества, и когда это предложение провалилось, уехал в Неаполь к Помпею, собиравшемуся со своими легионами отправиться в Сирию.
Скавра на посту римского наместника в Сирии сменил претор Габиний. Именно ему пришлось подавлять очаги восстания, провоцировавшегося Александром, сыном Аристобула. Габиний для удобства управления разделил Сирию на пять округов, в каждом из которых учредил по синедриону. Иерусалимский синедрион перестал быть главным органом судебной власти. В конечном итоге римляне всё-таки поймали Александра и казнили в Антиохии, отрубив ему голову. Руководил казнью тесть Помпея Метелл Сципион.
Цезарь находился в Равенне. Он из Галлии перешёл Альпы всего с одним легионом, небольшим количеством вспомогательных войск и 300 всадниками. Главные его силы продолжали оставаться вне Италии, за Альпами. В Равенну к Цезарю приехал Курион и ввёл его в курс римских дел. Цезарь через своих сторонников обратился к сенату с просьбой, сохранить за ним впредь до консульских выборов два легиона и Цизальпинскую Галлию. От управления остальными провинциями и командования войсками он отказывался. Когда и это предложение было отвергнуто, Цезарь написал письмо сенату, в котором изъявил согласие распустить свою армию при условии, что Помпей сделает то же самое. Это письмо, доставленное в Рим Курионом, также не имело ожидаемого Цезарем действия.
В Риме победили сторонники Помпея. Сенат потребовал, чтобы Цезарь сложил полномочия, и назначил ему преемника – именно Гнея Помпея, по той простой причине, что он и при Сулле всегда стоял на стороне знатных и никогда, подобно Цезарю, не заигрывал с беднотой. Кандидатуру Помпея предложил сенату аристократ Катон. Он, как и многие сенаторы, расуждал следующим образом: «Если уж суждено больному государству принять это горькое лекарство, то лучше получить его из рук более приятного врача. Помпей будет всё-таки мягче Цезаря».
Сенат передал Помпею власть обоих консулов и продлил его проконсульство в Африке и Испании, позволив управлять этими странами, оставаясь в Риме. Требование Цезаря о продлении его проконсульства в Галлии сенатом не было удовлетворено. Преданные Цезарю народные трибуны Марк Антоний и Кассий Лонгин (или Марк Антоний и Курион) были удалены из сената. Ночью, переодетые в одежды рабов они бежали из Рима к Цезарю в Равенну. Война между Цезарем и Помпеем становилась неизбежной.
7 января 49 года до н. э. римский сенат объявил чрезвычайное положение и поручил Помпею набор войск для борьбы с Цезарем. Цезарь собрал своих солдат и выступил перед ними с речью: «Нас, - говорил он, - после стольких славных деяний объявили врагами отечества, а вот этих людей (трибунов Кассия Лонгина и Марка Антония), за то, что они позволили себе высказать свободное слово, изгнали из Рима самым позорным способом». В заключение своей речи Цезарь призвал солдат его поддержать и обещал каждому из них щедрое денежное вознаграждение. Солдаты ответили криками, выражавшими их готовность идти за Цезарем туда, куда он их поведёт. Один из командиров цезарева войска, узнав об отказе Рима продлить проконсульство, сказал, ударяя по рукоятке меча: «Вот, что продлит проконсульство Цезаря».
Цезарь начал действовать. Тайно послал он часть своих солдат занять Аримин, италийский город, ближайший к границе его провинции. Чтобы не возбуждать подозрений, он провёл этот день, как обычно, и вечером дал пир друзьям. Сославшись на срочные дела и пообещав скоро вернуться, Цезарь покинул сотрапезников и с небольшой свитой отправился вслед за войском. Ночью он и спутники подъехали к пограничной реке Рубикон, отделявшей итальянскую область Умбрию от Цизальпинской Галлии. Здесь Цезарь остановился в нерешительности: ещё есть время вернуться, ведь переход через эту реку означает войну. Но долгое колебание было несвойственно натуре Цезаря. «Жребий брошен», - сказал он своим спутникам. Рубикон (по-латински, Rubico) был перейдён. Утром 14 января 49 года до н. э. жители Аримина увидели в своих стенах Цезаря и его войска.
Так родилась «крылатая фраза»: «Жребий брошен, Рубикон взят». Что это значит, Читатель понял по действиям Цезаря.
Когда весть о выступлении Цезаря дошла до Рима, там началась паника. У Помпея в Италии было всего 2 легиона против 11 легионов Цезаря. Поэтому он счёл сопротивление в данный момент невозможным и оставил Рим Цезарю, объявив набор в войска по всей Италии. Сенату и консулам Помпей приказал выехать в Капую (город в области Кампания). Цицерон как член сената подчинился приказу главнокомандующего не без колебаний. В своих письмах Цицерон писал, что не знает, на какую сторону ему стать. В бегство ударились многие сенаторы и даже те, которые раньше всегда держали сторону Цезаря. Войска Помпея находились в Испании и Африке. Большинство сенаторов и сам Помпей бежали в Грецию. Цицерон не последовал за ними, а остался в своём имении. Цезарь прислал ему письмо, советуя присоединиться к нему. В письме Цезарь предоставил Цицерону и другой вариант: если он отказывается, то пусть тогда едет в Грецию (куда пока последовал и Помпей) и живёт там спокойно, ожидая дальнейших событий.
По одним сведениям, Цезарь, не заходя в Рим, сразу же двинулся по стопам Помпея. По другим, Цезарь вступил в Рим, не встретив никакого сопротивления, и захватил государственную казну, которую из-за спешки не успел вывезти Помпей. Есть легенда о том, как это произошло. Когда один из народных трибунов, ссылаясь на закон, пытался запретить ему взять деньги, Цезарь воскликнул: «Разве ты не знаешь, что оружие не считается с законами!»
Преследуя Помпея, Цезарь беспрерывно увеличивал численность своих войск. Подчинив Италию, Цезарь, прежде чем последовать за Помпеем на Восток, отправился в Испанию против находившейся там армии Помпея. После его отъезда Цицерон отплыл к Помпею (в Грецию), где его встретили с радостью. Однако претор Марк Порций Катон высказал мнение, что Цицерону для блага отечества лучше бы оставаться в Риме. Теперь же он стал врагом Цезаря и без всякой нужды подвергается величайшей опасности. Катон, повидимому ничего не знал о советах Цезаря Цицерону.
Помпей не давал Цицерону никаких важных поручений, и тот ходил по лагерю угрюмый и печальный, ворча и критикуя распоряжения главнокомандующего.
В конце концов Помпей решил избавиться и от Цицерона, и от Катона, отправив обоих в Диррахий (город в Эпире, на побережье Адриатического моря) [смотри: 59, с. 204, с. 221].
Забегая вперёд, отметим, что именно в сражении при Диррахии в 48 году до н. э. Цезарь потерпел первое и последнее поражение в войне с Помпеем.
Армия Помпея в Испании состояла из 7 легионов. После короткой, но жестокой битвы при Илерде, Цезарь принудил испанскую армию Помпея к капитуляции. Он отменил наложенные помпеянцами контрибуции и возвратил земли, конфискованные ими у противников аристократической партии; жителям города Гадеса он даровал римское гражданство, а городу Тарракону, повидимому, права колонии. Осенью 49 года до н. э. Цезарь вернулся в Рим и был провозглашён диктатором. С отборным отрядом кавалерии и пятью пехотными легионами Цезарь из Брундизия отплыл в Грецию.
На Балканском полуострове Помпей собрал значительный флот и огромную армию из 9 легионов и вспомогательных войск, присланных ему из восточных провинций и вассальных царств. Но тыл его был непрочен. Население страдало от непосильных контрибуций. Богатые города, в том числе Пергам, отдавались на разграбление солдатам. Всё это усиливало цезарианскую партию. Когда Цезарь высадился в Эпире, греки и римские граждане многих городов Эпира, Македонии, Этолии, Фессалии послали к нему послов и впустили его гарнизоны. Однако из-за численного перевеса противника Цезарь попал в затруднительное положение.
В первой битве при городе Диррахии [48 г. до н. э.] Цезарь потерпел поражение, однако Помпей не сумел воспользоваться своей победой. Когда Антоний, командовавший в Италии армией, переправился в Грецию и соединился с армией Цезаря, положение римлян укрепилось. Напротив, дезертирство греческих и восточных солдат из армии Помпея быстро усиливалось. Решающая битва между армиями Цезаря и Помпея произошла у города Фарсала в Фессалии 6 июня 48 года до н. э. (по другим источникам 9 августа). Численный перевес был целиком на стороне Помпея. Однако полководческий гений Цезаря, воплотивший в себе и тактику сражений Александра Македонского, позволил ему компенсировать своё численное меньшинство своевременными оперативными решениями в ходе битвы. К тому же вспомогательная конница, на которую Помпей больше всего надеялся, бежала первой, и это бегство предопределило его поражение. При виде бегства своих войск Помпей совершенно растерялся и пал духом. На него нашло какое-то оцепенение. Он удалился в свою палатку, а когда ему донесли, что воины Цезаря ворвались и в его укреплённый лагерь, он спросил только: «Неужели и в лагерь?...»
После этого Помпей снял с себя боевое вооружение, сел на коня и в сопровождении четырёх наиболее близких ему людей поскакал в Лариссу.
Цицерон не принимал участия в битве при Фарсале. После неё помпеянцы предложили (видимо, предложение исходило не непосредственно от Помпея) Цицерону, как бывшему консулу, командовать флотом и остатками разбитой армии. Цицерон отверг это предложение и вообще отказался от дальнейшего участия в войне. Он считал, что после Фарсальской битвы дело Помпея проиграно и следует заключить почётный мир. Сын Помпея со своими друзьями, обвинив великого оратора в измене, хотел его убить. Цицерон спасся только благодаря вмешательству Марка Катона, а затем бежал из лагеря. Он высадился на италийский берег в Брундизии и жил здесь некоторое время до возвращения Цезаря из Египта и Азии.
Цезарь одержал блестящую победу. На его сторону перешла большая часть                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                бывших солдат Помпея. Многие оптиматы, в том числе и Цицерон, видные сторонники Помпея, бывшие в его армии, считали своё дело проигранным и были непрочь помириться с Цезарем, успокоенные тем, что Цезарь не объявлял проскрипций. И Цезарь охотно пошёл им навстречу. Многим он даровал полное прощение. В их числе был и Марк Юний Брут, его будущий убийца.
У сторонников Помпея ещё было много сил. В Испании и Африке находились верные Помпею и республиканцам войска. Верность Помпею сохранила большая часть римского флота. Уцелевшие в сражении военачальники Помпея бежали на остров Корсику (у западного побережья Апеннинского полуострова). Сам Помпей из Лариссы морем отправился на остров Лесбос, в город Митилену, где в это время находилась его жена. Верные ему союзники прислали сюда четыре корабля (вообще-то, слишком мало для серьёзных дел).
Помпей решил направиться в Египет, рассчитывая почерпнуть в Египте средства для продолжения борьбы с Цезарем. Однако он просчитался: в Египте уже знали о его жестоком поражении под Фарсалом. Египетскому царю – Птолемею Дионису – было только 10 лет, и власть находилась в руках соперничающих царедворцев. Они приняли решение убить Помпея, чтобы приобрести расположение Цезаря. Когда корабль с Помпеем и его свитой подплыл к берегу, ему навстречу была выслана лодка с находившимся на египетской службе римлянином Семпронием, который когда-то служил в войске Помпея. Семпроний поприветствовал Помпея от имени египетского царя, Птолемея XIII, и предложил ему пересесть в лодку, чтобы переправиться на сушу. Ничего не подозревавший Помпей ступил на борт лодки. И тут Семпроний нанёс ему первый удар... Жена и друзья Помпея видели всё с борта корабля, но ничего не могли предпринять и поспешно отошли в открытое море. На берегу враги обезглавили тело Помпея...
Говорят, что тело Помпея было брошено на морском берегу, и один рыбак сжёг его на костре из обломков рыбачьей лодки.
Иначе, отличаясь в деталях, описана смерть Помпея в других источниках [например, смотри: 59, с. 162].
Вскоре у побережья Египта появились корабли Цезаря. По пути сюда он присоединил к своей эскадре сдавшуюся без боя эскадру помпеянских судов. Окровавленная голова Помпея была услужливо преподнесена Цезарю. Свидетели рассказывали, что, взглянув на неё, он отвернулся [смотри: 62, с. 183 - 195].
В древних источниках есть сообщение, что Цезарь, прибывший вскоре в Александрию, столицу Египта, достойным образом похоронил прах Помпея, неблагодарного же фараона Птолемея, отца которого некогда облагодетельствовал Помпей, свергнул с престола, заменив сестрой Клеопатрой.
В 43 году до н. э. убийца Помпея (которого называют почему-то именем Феодот) попал в руки республиканцев – убийц Цезаря (вероятно, после добровольной сдачи острова Самоса войску Марка Юния Брута). По приказу Брута Феодота предали жестокой и заслуженной казни [смотри: 59, с. 230].
Полагают, что Цезарь прибыл в Египет, чтобы взыскать с жителей 10 миллионов сестерциев для своего войска. В столице Египта Александрии от имени малолетнего Диониса правил один из царедворцев, который изгнал из города старшую сестру царя Клеопатру. Этот правитель враждебно относился к римлянам и их малочисленность позволяла ему не считаться с их запросами. Он распорядился выдавать римлянам только старый, залежавшийся хлеб, говоря, что людям, которые едят чужое, нечего привередничать.
Клеопатра, дочь Птолемея XII, ставленника Помпея, родилась в 69 году до н. э. Ей было 17 лет, когда умер отец, и, по обычаю фараонов, она вступила в кровосмесительный брак со своим братом Птолемеем XIII – 12-летним подростком. При малолетнем муже Клеопатра правила фактически единолично. Однако через три года подросший Птолемей XIII при содействии придворных интриганов лишил Клеопатру власти и сослал в Сирию.
В поисках опоры среди местного населения Цезарь решил вернуть из изгнания Клеопатру. Молодая царица села в маленькую лодку и под покровом ночи, имея лишь одного спутника, подплыла ко дворцу, занятому Цезарем. Боясь попасть к врагам, она спряталась в матрасный мешок и таким образом была доставлена в покои Цезаря. Восхищённый смелостью и красотой Клеопатры Цезарь возвёл её на египетский престол (Птолемей XIII утонул в Ниле). Клеопатра стала царицей Египта и любовницей Цезаря. От этой связи у Клеопатры потом родится сын, названный Цезарионом (Маленьким Цезарем).
Вмешательство во внутренние дела и поборы пришельцев вызвали восстание местного населения. Небольшой отряд римлян попал в опасное положение, враги отрезали Цезаря от кораблей, и, чтобы спастись, римляне подожгли город. Во время этого пожара в Александрии сгорела часть Александрийской библиотеки. Цезарь укрылся в александрийской гавани на острове Фаросе. При этом однажды Цезарь чуть не погиб: египтяне окружили его лодку и ему, чтобы спастись, пришлось броситься в воду и вплавь достичь берега под вражескими стрелами. Самое удивительное даже не то, что Цезарь сумел спастись от смертельной опасности, а то, что он и в воде не выпустил из рук своих дощечек с записями, с которыми никогда не расставался.
{Персидские цари тоже имели при себе дощечку, но совершенно для других надобностей. Элиан замечает: «Чтобы не скучать во время пути, персидский царь возил с собой липовую дощечку и обстругивал её ножичком. У него ведь не было ни книги, чтобы читать о чём-нибудь значительном и возвышающем душу, ни способности обдумывать вещи благородные и достойные размышления (Клавдий Элиан, Пёстрые рассказы: XIV, 12)» [23, с. 530].}
Несмотря на все опасности, римлянам удалось продержаться до прибытия вызванных из Сирии римских легионов. Восстание было подавлено.
Традиция египетских фараонов требовала, чтобы вдовствующая царица Клеопатра вышла замуж за другого своего брата, 11-летнего Птолемея XIV. Укрепившись на египетском престоле, Клеопатра по приглашению Цезаря отправилась в Рим и жила там в качестве его любовницы почти два года, до рокового покушения на диктатора.
В это время на Востоке сын понтийского царя Митридата VI Эвпатора, Фарнак, воспользовавшись гражданской войной, начал войну против Рима, стремясь вернуть себе владения отца. Ему удалось занять значительную часть Малой Азии. Цезарь выступил против Фарнака с тремя легионами. Победа римлянам досталась так легко (утверждают, что Цезарь воевал с понтийским царём всего пять дней), что сообщая о ней в Рим, Цезарь ограничился тремя словами: «Пришёл, увидел, победил!», которые стали «крылатым выражением» (по-латыни все три слова состоят из четырёх букв, начинаются на одну и ту же букву и оканчиваются тоже на одну и ту же букву: «veni», «vidi», «vici»).
В азиатских провинциях Цезарь снизил на одну треть налоги и оставил в вассальных царствах своих ставленников.
Остатки легионов Помпея собрались в Африке, их возглавил давний враг Цезаря Катон. Помпеянцы вступили в союз с нумидийским царём Юбой и пользовались поддержкой крупных землевладельцев и богатых горожан. Цезарь поспешил в Африку. Однако положение помпеянцев в Африке было непрочным. Согнанные в армию крестьяне разбегались, а когда Цезарь прибыл сюда, многие города стали переходить на его сторону, против Юбы восстали зависимые от него гетулы, а помпеянские солдаты массами дезертировали, и военачальникам приходилось набирать в армию рабов.
В 46 году до н. э. около города Тапса помпеянцы были окончательно разбиты, при этом Юба покончил с собой. Судьба и удача вновь были благосклонны к Цезарю: в течение трёх часов он захватил три вражеских лагеря. Потери помпеянцев, по слухам, достигали 50 тысяч, в то время как Цезарь потерял только 50 воинов. Катон Младший понял, что дело его проиграно, и покончил жизнь самоубийством. Нумидия была превращена в римскую провинцию. На представителей городских верхов, поддерживавших помпеянцев, Цезарь наложил крупную контрибуцию. Возвращаясь в Рим, Цезарь высадился в Таренте (Южная Италия). Цицерон получил известие о том, что Цезарь из Тарента идёт к Брундизию. Он поспешил ему навстречу. Цезарь милостиво приветствовал его и с тех пор не переставал оказывать ему знаки уважения и благосклонности.
Цезарь вернулся в Рим и отпраздновал триумф в честь всех одержанных им побед: в Галлии, Египте, Малой Азии и Африке. Всем своим воинам Цезарь раздал подарки, а народу устроил богатое пиршество: на 22 тысячах столов было выставлено угощение для всех граждан Рима. Гладиаторские бои на суше и на море завершали празднество.
«Уже к концу республики сочинение трагедий стало модной забавой среди светских любителей поэзии. Брат Цицерона хвастал тем, что успел в шестнадцать дней сочинить четыре трагедии, в том числе «Электру» и «Троянок». Переделывал трагедии греческих классиков кто-то из семьи Гракхов. Среди кипучей политической деятельности Юлий Цезарь нашёл время написать «Эдипа» (Варнеке Б.В. История античного театра) [12, с. 17298].
Была ли трагедия «Эдип» поставлена на сцене, неизвестно: биографы Цезаря не сообщают о её судьбе.
Когда Иоанн Гиркан завоевал Идумею и насильно обратил тамошних язычников в еврейство, он назначил начальником в этой области Антипу, отца Антипатра. Позднее молодой Антипатр стал ближайшим сподвижником и другом Гиркана II. Гиркан и Антипатр сохраняли лояльность Помпею, пока он был в силе. Как только власть в Риме переменилась, они присягнули на верность Цезарю. Антипатр лично участвовал в войне, которую Цезарь вёл в Египте. Цезарь высоко оценил услуги того и другого. Он утвердил Гиркана в сане первосвященника, назначил его этнархом Иудеи, разрешил восстановить разрушенные Помпеем стены Иерусалима. Антипатр удостоился римского гражданства и получил освобождение от всех налогов.
Ирод [родился в 73 году до н. э.], второй сын Антипатра, возник на горизонте еврейской истории внезапно и ярко. Он был очень колоритной фигурой. Пользуясь своим влиянием на Гиркана, Антипатр назначил старшего сына Фасаила начальником Иерусалима и окрестностей, а в объятую смутой Галилею отправил 25-летнего Ирода. В Галилее Ирод сразу же явил свой крутой нрав. В своей вотчине он сделал то, что измученные анархией люди ожидали от власти: искоренил бандитизм. Для этого ему пришлось выловить и казнить главарей многочисленных разбойничьих шаек, самым известным из которых был некий Езекия, чинивший произвол в приграничных с Сирией областях. Впервые за многие годы люди могли ездить по дорогам Галилеи, не опасаясь за свою жизнь. Столь же решительно наводил порядок и Фасаил в Иерусалиме и окрестностях.
Родовитым иудеям не нравилось усиление идумейского клана. Казнь Езекии стала поводом для обвинения Ирода в нарушении закона, так как формально выносить и исполнять смертные приговоры мог только Синедрион. Председательствующий в Синедрионе Гиркан под давлением других членов Синедриона (в основном фарисеев), вопреки своему желанию был вынужден вызвать Ирода на суд. Ирод явился на разбирательство в окружении телохранителей. Ирода поддерживал сирийский наместник Секст, родственник Юлия Цезаря. Ироду удалось запугать заседателей, и они не решились вынести ему приговор. Когда через несколько лет Ирод стал царём, он казнил почти всех, кто принимал участие в том памятном заседании Синедриона.
Ирод почувствовал своё могущество, он больше не собирался считаться с Синедрионом и Гирканом и поспешил в Дамаск к своему покровителю Сексту Цезарю. Тот за взятку назначил его наместником Келесирии (южной части Сирии). С большим войском Ирод двинулся на Иерусалим, и только вмешательство отца Антипатра и брата Фасаила предотвратило опасность новой гражданской войны в Иудее. Ирод отвёл своё воинство в Галилею.
В 45 году до н. э. Цезарь, в четвёртый раз выбранный консулом, отправился в Испанию, где против него подняли восстание сыновья Помпея – Гней и Секст. Сыновей бывшего триумвира поддержала часть местного населения, страдавшего от управления Гая Кассия Лонгина, легата Цезаря, не менее, чем от прежних наместников. Это тот самый Кассий, счастливо спасшийся в Парфии, один из активных участников заговора против Цезаря и один из его убийц.
При городе Мунде произошло ожесточённое сражение [45 г. до н. э.]. Солдаты Цезаря, измученные бесконечными войнами, страдая от недостатка продовольствия, дрались вяло и неохотно, что и сказалось на числе потерь. Говорят, что вспоминая эту битву, Цезарь сказал: «Раньше я дрался с врагами за победу, на этот раз мне пришлось сражаться за жизнь». В битве при Мунде погибли последние вожди помпеянцев; погиб и старший сын Помпея – Гней, только младшему – Сексту – удалось скрыться. Он временно прекратил борьбу, исподволь собирая недовольных и принимая в свои ряды беглых рабов. Эта война была последней, которую вёл Цезарь [смотри: 5, т. II, с. 384; ; 19, с. 283 - 284; 59, с. 205 - 206, с. 221 - 222].
После битвы при Мунде в Римском государстве установилась диктатура Цезаря [с 45 г. до н. э.].
Гражданская война закончилась. Цезарь снова праздновал свой триумф. Население столицы щедро угощалось и одаривалось. На площадях и улицах Рима во время празднеств выставлялись десятки тысяч столов для граждан, пирующих на счёт Цезаря. Утомлённые смутами и гражданскими войнами римляне видели в монархии единственную надежду на установление долгожданного покоя. За эти годы Рим претерпел много лишений. Проведённая в городе перепись показала, что из 320 тысяч граждан погибло более 170 тысяч, не считая потерь, понесённых жителями остальной Италии и провинций. Политическое положение Цезаря казалось прочным. Народное собрание и сенат поднесли ему почётный титул «отца отечества». Сенатом Цезарю были предоставлены пожизненные полномочия диктатора с правом объявлять войну и заключать мир, право распоряжаться государственной казной, намечать кандидатуры должностных лиц на выборах, право всегда носить пурпурную тогу. Сенат также постановил назвать его именем один из месяцев – июль. Цезарь был избран пожизненным народным трибуном и постоянно избирался консулом. Войска провозгласили его императором, хотя этот титул давался только на время военных действий.
Император (от латинского imperator – повелитель, полководец) – первоначально почётный титул римских полководцев. Со времён Августа [63 г. до н. э. - 14 г. н. э.] императором стал называться наследственный глава Римской империи. Это название перешло и к другим народам: таким титулом стали называть правящего монарха. Например, в России титул императора был введён Петром Великим в 1721 году.
Цезарь правил римской республикой около трёх лет. Народное собрание беспрекословно слушалось Цезаря, а расширенный до 900 сенаторских мест сенат наполнился его сторонниками. Цезарь продолжал также занимать должность Великого понтифика. Воины, плебс (пролетарии) и провинции были довольны его правлением; оптиматы же тайно вредили ему. Цезарь знал о кознях оптиматов, но не мстил им. Цезарь понимал, что всем достигнутым он обязан армии, но сохранить свои легионы не мог: их содержание не мог выдержать ни бюджет истощённого войной Рима, ни личные средства Цезаря. Он распустил свои войска, щедро одарив денежным вознаграждением каждого солдата. Многие из них получили и земельные участки как в самой Италии, так и далеко за её пределами, в провинциях: в Галлии, в Африке – на месте уничтоженного Карфагена, в Греции – на месте разрушенного Коринфа. Цезарь предоставил многим провинциалам права римского гражданства. При нём в Риме начали чеканить золотую монету, что значительно облегчило ведение заморской торговли. На монетах вместо герба Рима был изображён Цезарь, увенчанный лавровым венком. Всеми доступными средствами Цезарь стремился укрепить новый, олицетворяемый его властью порядок. Однако полностью осуществить эту задачу ему не удалось. Говорили, что теперь, когда Цезарю не с кем соперничать, он соревнуется сам с собой, стремясь будущими подвигами превзойти уже совершённые. Цицерон писал: «Цезарь не знает, куда он нас ведёт. Мы – рабы Цезаря, а Цезарь – раб обстоятельств». Едва ли кто понимал, что толкает Цезаря на новые смелые предприятия. Цезарь, почувствовав удачу, даваемую ему судьбой, не мог остановиться. Тем более, что армия требовала награды за испанскую войну, а денег в казне не было. Чтобы полностью расплатиться с солдатами, нужно было начинать новую войну. Цезарь замыслил поход, который должен был затмить славу похода Александра Македонского. Он мечтал совершить то, что не удалось Крассу, - разгромить Парфянское царство, а затем вернуться в Италию северным путём через Скифию, Германию и Галлию (то есть, вероятно, тем «маршрутом», которым хотел достичь Италии понтийский царь Митридат). Но перед тем, как отправиться в поход, Цезарь считал необходимым упрочить своё положение в Риме. Лучшим способом для этого он полагал объявление себя царём с последующим основанием династии, подобной династиям эллинистических монархов.
Понятно, что свои планы войны с Парфией и намерение стать царём Цезарь не афишировал.
Повидимому, в связи с намерением совершить восточный поход Цезарь способствовал назначению в 46 году до н. э. правителем Сирии своего родственника Секста Юлия Цезаря; некий Цецилий Басс с помощью парфян интриговал против Секста Цезаря [смотри: 60, с. 169]; после гибели Юлия Цезаря, судя по письму Дециму Бруту, Марку Бруту и Гаю Кассию, Цицерон полагал места (в Испании и в Сирии), где находятся Секст Помпей (сын Великого Помпея) и Цецилий Басс, безопасными для пребывания Брутов, Кассия и себя самого.
Так как у Юлия Цезаря не было детей, он усыновил племянника своей сестры, семнадцатилетнего Октавия (после усыновления имя Октавий изменилось, согласно обычаю, на имя Октавиан). Сторонники Цезаря распространяли по городу слухи, будто в древних книгах сказано, что парфян сможет победить только царь. А пока Цезарь предлагал римлянам множество блестящих проектов, выгодных всем слоям населения. Было решено, например, осушить огромные болота к юго-западу от столицы, что могло дать дополнительную плодородную землю тысячам малоземельных крестьян. Большие выгоды обещала постройка канала, который, сделав Тибр судоходным для морских судов, должен был одновременно осушить заболоченные местности в устье реки. Строительство морской плотины сулило превратить Остию в крупнейший порт, а прорытие канала через Коринфский перешеек должно было соединить Ионийское море с Эгейским и оживить торговлю Востока с Западом. Застройка Марсова поля, сооружение роскошных театров, библиотек и других общественных зданий могли обеспечить выгодной работой римскую городскую бедноту.
Меняется облик самого города Рима. Он становится огромным по площади и числу населения городом (во II веке до н. э. - около полумиллиона жителей). Население Италии стекается в него целыми толпами, кроме того, в Риме живёт теперь множество провинциалов – это главным образом греки, сирийцы, евреи.
Рим становится крупнейшим международным центром, столицей великой средиземноморской державы. В городе строятся великолепные здания. Ранее Помпей построил первый каменный театр. Теперь же Цезарь отстроил прекрасный новый Форум, ставший впоследствии образцом для такого типа сооружений. Форум превратился в площадь, украшенную храмами, базиликами (зданиями совершенно нового архитектурного стиля), портиками, триумфальными арками, скульптурными изваяниями, привезёнными в Рим в качестве военной добычи из завоёванных греческих городов.
Меняется и архитектура частных зданий. Старый римский дом был одноэтажным, в центре его находился атриум – большое помещение, где горел очаг и находились семейные святыни. К атриуму примыкали спальни; других помещений в доме, как правило, не было. Теперь начинают строить дома в два-три этажа. В богатых домах атриум, украшенный колоннами, превращается в приёмную, к которой примыкает целый комплекс помещений: гостиная, столовая, спальня, ванная комната, закрытые дворики и сады, украшенные колоннадами и статуями. Стены облицовываются мрамором, полы делаются мозаичными.
Наряду с роскошными кварталами, где находились общественные здания и богатые частные дома, в Риме существовал и целый ряд нищенских кварталов, в котором ютился городской плебс и где жалкие лачуги перемежались с многоэтажными доходными домами-трущобами, построенными на скорую руку предприимчивыми дельцами.
Как и в стародавние времена, большой популярностью пользовались в Риме театральные и цирковые зрелища. Среди широких слоёв населения пользовались успехом короткие сценки и фарсы, так называемые аттеланы и мимы, выросшие из чисто римских народных игр. В них участвовали забавные персонажи: обжоры, плуты, простофили, нахалы, выводились на сцену простые ремесленники и крестьяне. Действие этих сценок часто содержало политические и социальные мотивы. Особенной популярностью пользовались мимы отпущенника Сира, из которых потом были извлечены и собраны ходячие поговорки и остроты. Некоторые из них отражали отношение народа к злободневным событиям:
«Спасение от гражданских войн в их забвении»,
«Оскорблённая покорность обращается в ярость»,
«Народ силён там, где силён закон»,
«Грустно жить так, как велит другой»,
«Лучше погибнуть, чем жить в позорном рабстве» и т. д.
В народе были широко распространены поговорки:
«Долг – тяжёлое рабство»,
«Получая благодеяние, продаёшь свободу»,
«Нельзя получить барыш, не повредив другому»,
«Деньги правят всем»,
«И из хижины может выйти великий человек»,
«Спокойно живут те, кто уничтожает понятие «моё» и «твоё».
Широкие слои римских граждан долгое время считали Цезаря своим вождём. А многие из видных граждан старой республиканской знати были готовы примириться с властью Цезаря при условии, что он использует её для обуздания населения Рима. Цезарю волей-неволей приходится постепенно отходить от демократии и сближаться с бывшими противниками – республиканцами.
Ещё до окончания гражданской войны войска Цезаря (правда, в его отсутствие) дважды [48 и 47 гг. до н. э.] подавляли в Риме народные волнения, вызванные острой нуждой, переносимой столичным населением. Усмирял недовольных Антоний, которому Цезарь поручил управление Италией. Сделавшись диктатором, Цезарь сократил с 300 тысяч до 100 тысяч (или, по другим данным, до 120 тысяч) число граждан, получавших от государства бесплатный хлеб. К этому его побудило отчасти истощение средств – расходы его были огромны, отчасти уговоры принципиальных противников раздач – аристократов, которые считали, что раздача бесплатного хлеба развращает граждан. Цезарь запретил также коллегии – объединения римских граждан, всегда игравшие значительную роль в народных движениях. Всё это сразу оттолкнуло от Цезаря многих его прежних сторонников из лагеря демократии [смотри: 5, т. II, с. 386 - 387; ; 59, с. 206 - 209; 62, с. 195 - 197].
«У Цезаря... не всегда хватало такта противиться открытым прославлениям его неограниченной власти. В некоторых случаях он вёл себя вызывающе. Так, например, когда на одном из заседаний сената ему были оказаны особые почести и к нему подошли для приветствия консулы, преторы и весь состав сената, он, вместо того чтобы встать им навстречу, остался сидеть на своём месте. Это произвело чрезвычайно неблагоприятное впечатление. В этом поступке усмотрели оскорбление не только сената, но и всего государства... Цезарь с явным одобрением относился к установленным в его честь ежегодным празднествам и жертвоприношениям, совершавшимся во многих храмах. Он поощрял прославление рода Юлиев, возводившегося теперь к легендарному Энею – родоначальнику древних римских царей, и возвеличивал культ богини Венеры – своей прародительницы» [62, с. 198].
«В год своего последнего консульства Цезарь назначил вторым консулом преданного ему Марка Антония {Marcus Antonius [около 83 или 82 - 30 гг. до н. э.]}. Однажды в праздничный день Цезарь явился на форум в яркой пурпурной одежде триумфатора. Здесь к нему подошёл Антоний и хотел надеть на него золотую корону. Люди, заранее собранные Антонием, стали аплодировать. Однако, когда Цезарь оттолкнул корону, аплодисменты стали громче и раздались приветственные крики. Антоний был уверен, что Цезарь отказался только для виду, желая, чтобы его попросили ещё раз. Тогда он снова поднёс корону Цезарю, и снова нанятые хлопальщики усердно старались изобразить народный восторг. Но Цезарь, почувствовав настроение толпы, и на этот раз отказался от царской власти.
Раздражённый неудачей, Цезарь решил покарать своих противников, не взирая на их общественное положение. Когда народные трибуны сорвали со статуй Цезаря короны и арестовали людей, приветствующих его как царя, диктатор отстранил трибунов от должности и изгнал из сената. Это вызвало против Цезаря взрыв возмущения, так как трибуны считались самыми священными из должностных лиц. Особенно возмущены были представители старой римской аристократии, которые ещё со времени заговора Катилины видели в Цезаре опасного смутьяна. Они не замечали, что, придя к власти, Цезарь вовсе не был склонен выполнять данные народу обещания. Так, он отказался провести закон об отмене долгов, распустил союзы ремесленников, игравшие большую роль в защите прав бедняков, уменьшил число граждан, получавших бесплатный хлеб от государства. Аристократы ненавидели Цезаря, но понимали, что бессильны бороться против его диктатуры. Единственную надежду они возлагали на смерть Гая Юлия Цезаря» [59, с. 209].
Так, стараясь объединить различные сословия, группировки и партии, но не удовлетворив те слои, которые обеспечили ему победу, Цезарь оказался лишённым социальной опоры – поддержки плебса.
В Риме, с одной стороны, растёт раздражение против Цезаря, а, с другой стороны, усиливаются республиканские настроения. Намерения Цезаря совершить поход против парфян истолковали в народе превратно: «он хочет начать войну с Парфией, чтобы иметь повод открыто объявить себя самодержавным правителем римского государства» [смотри: 62, с. 198].
Заговор на жизнь Цезаря возник в среде старой республиканской знати, продолжавшей мечтать о восстановлении прежнего республиканского строя. Заговорщики полагали, что главным препятствием на этом пути является сам Цезарь, и в случае его устранения народ их поддержит. В заговор вошли и бывшие сторонники Помпея, которых Цезарь простил и даже назначил на высокие государственные посты.
{Нашлись и люди, не удовлетворившие свои амбиции во время гражданской войны и последующего распределения «властных полномочий», завидовавшие триумфу Цезаря, и которым, как говорят, «чужие лавры покоя не дают». Несмотря на все перечисленные объективные причины недовольства Цезарем, в основе заговоре против него, видимо, лежат извечные отрицательные человеческие черты: зависть, нетерпимость, честолюбие.}
Заговорщики действовали в строгой тайне. В качестве своего вождя они избрали Марка Юния Брута (Marcus Junius Brutus) [85 - 42 гг. до н. э.].
Род Брутов славился своей верностью республиканской свободе. По преданию, один из далёких предков Брута (тоже Юний Брут) был тем самым римлянином, который первым обнажил меч против последнего римского царя – этруска Тарквиния Гордого. Царь пытался управлять Римом без одобрения сената и народа. Даже с самыми знатными сенаторами он обращался гордо и надменно, за что и получил прозвище Гордого (Superbus). Тарквиний был способен казнить знатных патрициев только для того, чтобы завладеть их богатством. Так был казнён и патриций Марк Юний. Чтобы обезопасить себя от кровной мести, Тарквиний лишил жизни и его старшего сына. Но младшего, ещё совсем маленького Луция, царь пощадил и воспитал его вместе со своими сыновьями. Когда юный Луций подрос, он узнал о судьбе своего отца и брата. Чтобы избежать той же участи, он притворился полупомешанным и играл эту роль столь удачно, что все поверили ему и прозвали Брутом, то есть глупцом. Но в глубине души Луция зрела ненависть к царю-тирану.
С некоторых пор дурные сны и предзнаменования стали тревожить Тарквиния. Он решил обратиться к дельфийскому оракулу и отправил в Грецию двух своих сыновей и Луция Юния Брута. Прибыв в Дельфы, сыновья царя принесли богу Аполлону драгоценные дары, а Брут пожертвовал свою дорожную палку. Палка была не простая: внутри она была полой и содержала золотой стержень. Подарок был символическим, так и с Брутом: под его внешним обликом и поведением таился высокий и благородный ум. Исполнив отцовское поручение, юноши вздумали спросить оракула, кто из них будет управлять Римом. Оракул дал такой ответ: тот из вас, кто первым поцелует мать. Братья решили предоставить судьбе эту возможность при их возвращении в Рим. А Брут иначе истолковал смысл изречения оракула. Сделав вид, что споткнулся, он упал и незаметно поцеловал землю – общую матерь всех людей. Вскоре после этого своеволие и грубость одного из сыновей Тарквиния вызвали всеобщее возмущение граждан, и они взялись за оружие. Царя в это время не было в Риме, и народное собрание после пламенной речи Брута приняло решение лишить Тарквиния царской власти и изгнать из Рима. Брут отправился под Ардею, в римский лагерь, и убедил армию присоединиться к народному решению. Тарквиний Гордый поспешил а Рим, но его даже не впустили в город. Он нашёл ворота запертыми и узнал о своём изгнании. Изгнанный царь вместе со всей семьёй удалился в Этрурию [510 г. до н. э.].
Вспомним, что род Тарквиниев имеет этрусское происхождение, и что в древности племена этрусков играли значительную роль в хозяйственной и культурной жизни не только латинян и сабинян, общины которых слились в процессе образования Рима, но и других племенных общин древней Италии.
По преданию, Тарквиний Гордый построил между Палатинским и Авентинским холмами Рима Большой цирк (circus Maximus).
Изгнание последнего царя, Тарквиния Гордого, как рассказывают римские историки, произошло в 510 году до н. э., и с этой даты начинается история римской республики. По подсчётам самых древних авторов, «царский период» в истории Рима продолжался 244 года. Что достоверно в этой легенде об изгнании царя, судить трудно. За этот подвиг Луцию Юнию Бруту ещё в древности была воздвигнута на Капитолии медная статуя. Он изображался с обнажённым мечом в руках – суровый и твёрдый, как сталь этого меча. После изгнания царя, по преданию, первыми консулами Римской республики [509 г. до н. э.] стали Юний Брут и Коллатина. Власть консулов была очень велика. Они носили тогу, обшитую пурпуром (toga praetexta), их постоянно сопровождала свита из 12 служителей (ликторов), которые несли пучки прутьев с вложенными в эти пучки секирами (фасцами), что символически указывало на безграничную власть консулов над жизнью и смертью граждан. На этом высоком посту Луций Юний Брут прославился силой воли и редким мужеством. Изгнанный из Рима Тарквиний Гордый сумел через своих сторонников склонить знатную римскую молодёжь к заговору против республики. Однако заговор был раскрыт. Среди юношей, участников заговора, оказались и родственники обоих консулов: два сына Брута и два племянника Коллатины. Брут подавил отцовскую любовь и повелел казнить виновных юношей. Безопасность государства была для Брута выше отцовской любви.
Для Марка Юния Брута, современника Цезаря, образ его предка воплощал в себе идеал республиканской добродетели, которому он стремился подражать. Ненависть к тирании была у Брутов в крови. Они были наследственными сторонниками оптиматов. Мать Марка, Сервилия, была дочерью Ливия Друза, известного вождя оптиматов и противника Гая Гракха. В Риме одно время ходили слухи, что Сервилия была в близких отношениях с Цезарем; после гибели Цезаря «мать тираноубийцы» сделалась владелицей неаполитанской виллы, раньше принадлежащей Понтию Аквиле, участнику заговора; Аквила был легатом (представителем) Децима Брута и пал в бою при Мутине в 43 году до н. э., где Антоний был разбит Октавианом [смотри: 60, с. 170, примеч. 6 к 4-му письму Цицерона]; сестра Марка Брута Тертулла была женой Гая Кассия; сам Марк Брут был женат на дочери сенатора и философа Марка Катона Младшего [смотри 60, с. 170, примеч. 2 к 7-му письму Цицерона].
Брат Сервилии, философ Катон Младший, покончил жизнь самоубийством, когда погибла Республика и победил Цезарь. Выше уже говорилось, что это произошло в Африке, где Катон Младший возглавлял армию сторонников Гнея Помпея. Марк Юний Брут получил прекрасное образование в греческом духе. Он хорошо знал труды греческих философов. Брут в совершенстве владел литературным латинским языком, сочинял стихи, был великолепным оратором, свободно и красиво писал и говорил по-гречески. Юношей Брут принял участие в экспедиции своего дяди, Катона, на Кипр, тогда принадлежавший царю Египта. Брут провёл на Кипре три года, помогая дяде в управлении островом. После Крита Брут посетил Афины, где изучал греческую философию. Затем Марк Брут занял пост квестора в римской провинции Киликия (Малая Азия). Киликия была «знаменита» тем, что была своего рода «вотчиной» средиземноморских пиратов, поскольку сама природа местности представляла удобства для них: здесь было много корабельного леса, тайных гаваней и бухт [смотри: ; 59, с. 168 - 169; 62, с. 17 - 21].
Пиратство в бассейне Средиземного моря расцвело во II веке до н. э. Римские завоевания и политика Рима на Востоке во II – I веках до н. э. определялись в значительной степени условиями экономического развития Италии и интересами римской рабовладельческой олигархии. Всё чаще практикуется массовое обращение людей в рабство, ограбление городов и сельских местностей, беспощадные расправы с мирным населением. Так, вторжение [около 240 г. до н. э.] этолийцев в Лаконику сопровождалось обращением в рабство 50 тысяч человек; взятие Мантинеи [223 г. до н. э.] привело к поголовному порабощению её жителей. Число рабов, вывозимых на Запад, быстро увеличивается, цены на них снижаются, эксплуатация их становится исключительно жестокой. Главным средоточием работорговли становится со II века до н. э. остров Делос. Пираты захватывали и продавали в рабство множество людей. В Киликии, на вершине Тавра находилась крепость Олимп, убежище пирата Зеникета. В Сирии город Гиндар был настоящим разбойничьим гнездом. Такой же репутацией пользовалась гавань Яффы. Крупные прибрежные города (например, Арвад в Северной Финикии) вступали в сношения с пиратами и действовали совместно с ними. Пиратство на море и разбой на суше при наличии большого спроса на рабов превращались в профессию, приносившую громадные выгоды. Хотя временами Рим и применял в своих политических целях меры против пиратов, но это не мешало ему способствовать дальнейшему росту пиратских захватов и торговле людьми. Цари эллинистических государств Малой Азии – Вифинии, Понта, Каппадокии и других – сами продавали в рабство людей, даже своих же граждан, широко используя этот источник дохода. В то время как в Риме развитие рабовладения привело к расцвету рабовладельческого хозяйства, общее экономическое положение восточноэллинистических стран, наоборот, сильно ухудшилось [смотри: 5, т. I, с. 302 - 303].
К 70 году до н. э. разбойничьи набеги пиратов на прибрежные области Италии и Греции и пиратство на морских путях в Средиземноморье достигли такого размаха, что почти парализовали торговлю, вследствие чего возникли трудности в подвозе продовольствия Риму. Число лёгких и быстроходных пиратских кораблей превышало тысячу. После консульства 70 года до н. э. (через год после гибели Спартака) знаменитый полководец Гней Помпей (победитель одного из полководцев консула Лепида – Брута, отца Марка Юния Брута, в битве при Мутинах в 78 году до н. э.) народным собранием Рима (по предложению трибуна Габиния) был наделён чрезвычайными полномочиями сроком на три года для борьбы с пиратами. Помпей получил неограниченную власть на всём побережье Средиземного моря, флот в 500 судов и 120 тысяч солдат.
Собрав силы и снарядив корабли, Помпей разделил всё Средиземное море на тринадцать частей, в каждой из которых сосредоточил по эскадре кораблей и сразу как бы захватил в сети пиратские суда. Через три месяца водное пространство вокруг Италии, Сардинии, Корсики и Сицилии было очищено от пиратов. Некоторые из пиратских кораблей сдались на милость победителя и обязались прекратить морской разбой. Командам этих судов была сохранена жизнь, за исключением тех лиц, которые совершили какое-либо преступление против Рима. Самые закоренелые злодеи и главари пиратов укрыли свои семьи и награбленные богатства в тайных пещерах гор Тавра (Киликия), а сами с большим количеством уцелевших судов поджидали флот Помпея у неприступной крепости Коракесии, находящейся на отвесной скале киликийского побережья. Однако в морском сражении пираты были разбиты наголову. После этого Помпей осадил Коракесию и другие пиратские убежища. Видя бесполезность дальнейшего сопротивления, пираты сдались. Их попало в плен более 20 тысяч, не считая членов их семей. Помпей не решился их казнить и не мог отпустить их на свободу. Он принял поистине «соломоново» решение: приказал переселить всю эту массу людей в местность подальше от моря и там приучить её жить в городах и обрабатывать землю. По приказу Помпея часть пиратов приняли малые и малолюдные городки опустошённой римлянами Киликии. Большинство же пиратов было переселено в город Диму (Ахайя, Греция) и во вновь основанный город Помпейополь (Киликия, на месте города Солы, основанного в своё время Солоном).
На первых порах казалось, что Помпей покончил с пиратами навсегда и что представление ему полномочий себя оправдало. Основываясь на этом, плебс и всадники стали требовать предоставления Помпею столь же широких полномочий в новой войне с Митридатом. И как уже говорилось, в 66 году до н. э. Помпей был назначен командующим в войне с понтийским царём [смотри: 5, т. II, с. 375].
Разумеется, пираты вновь смогли объединиться в шайки и уже через 10 – 15 лет возобновили свою деятельность, хотя и в меньшем масштабе.
Марк Юний Брут в Киликии смог увеличить своё состояние ростовщичеством: среди его должников были и царьки малоазийских государств (вероятно, и предводители пиратских сообществ). В 52 году до н. э. он вернулся в Рим одним из самых богатых людей в государстве.
В 50-е годы до н. э. в Риме пользовался огромной популярностью Гай Валерий Катулл [87 - около 54 гг. до н. э.] - первый латинский лирический поэт. Катулл, Тибулл и Проперций – триада поэтов, мастеров любовной лирики. Он родился в Вероне (Северная Италия), в семье богатого землевладельца. Юношей приехал в Рим и стал известным поэтом, приобрёл признание как автор эпиллий (небольших поэм) с мифологическими сюжетами. Несколько лет Катулл пробыл в Малой Азии, в свите претора Меммия, римского наместника в Вифинии. Его литературная слава в наибольшей степени была связана с эпиграммами и стихотворениями, посвящёнными возлюбленной поэта - Лесбии. Правда, сама жизнь Валерия Катулла оказалась очень короткой [смотри: 12, с. 11572].
Когда началась гражданская война, Марк Юний Брут оказался в рядах помпеянцев – сторонников республики и сената. Все были поражены этим поступком: ведь его отец, народный трибун, был убит по приказу Помпея, который выступал на стороне Суллы. Но для Марка Юния Брута защита дела Помпея была обороной республики против тирана, и он считал это дело выше личных обид. По поручению Помпея Брут отправился в Малую Азию. В Киликии в короткий срок он собрал крупные силы: сформировал легион пехоты, снарядил мощный флот, собрал большие запасы оружия и скопил много денег в казне. Брут привёл собранные им войска в Македонию, где располагались главные силы Помпея. Вскоре подошла армия Цезаря. После разгрома армии Помпея при Фарсале Брут (повидимому, в составе небольшой «свиты» побеждённого полководца) бежал в фессалийский город Лариссу. Отсюда он написал письмо Цезарю. Узнав о том, что Брут остался в живых, Цезарь вызвал его к себе письмом и не только простил, но оказал ему большое внимание. Почести, оказанные Марку Юнию Бруту, изумили и его друзей, и его врагов. Говорили, будто этот почёт объясняется тем, что Марк Брут – внебрачный сын Цезаря, но подтверждений этим слухам никто не мог привести.
Кем же тогда приходился Цезарю Децим Юний Брут Альбин, которого «божественный Цезарь» назначил своим наследником, правда, в случае отказа или смерти племянника Октавия?
Марк Юний Брут пользовался и дальше исключительным доверием Цезаря. Когда Цезарь отправлялся в африканский поход, он предоставил Бруту место легата-правителя провинции Цизальпинская Галлия. Вскоре Брут сдал управление Цизальпинской Галлией и при покровительстве Цезаря был избран претором. Цезарь обещал поддержать его кандидатуру в консулы. Диктатор осыпал его дарами и открыто выражал ему любовь и доверие. Марк Юний Брут становился в Риме вторым человеком после Цезаря (как в своё время Гефестион при Александре Македонском).
Если принять во внимание значительные и незначительные дошедшие до нашего времени факты из жизни Рима, можно утверждать, что римляне переняли у греков не только положительные элементы их культуры, но и такие обычаи, повадки и нравы, которые в наше время считаются либо непозволительными, либо неприличными. Может быть, «обхаживание» Цезарем Марка Юния Брута имеет отношение к его половой ориентации? С такой же вероятностью можно считать, что и Децим Юний Брут – «объект» внимания Цезаря в таком же качестве. Цезарю ведь тоже были известны соответствующие наклонности Александра Македонского. Обнаружив подобные склонности у себя, Цезарь, очевидно, ещё более уверился в своей исключительности и похожести на своего кумира. Вероятно, два могущественных гражданина Рима – Красс и Цезарь - не раз вместе развлекались: и не только на пиршествах. Во всяком случае, причастность Цезаря к подобным «мероприятиям» «высветилась» благодаря «делу Клодия». Можно, вероятно, полагать, что без «дела Клодия» последний никогда бы не стал консулом. Марк Юний Брут, повидимому, не был склонен «потакать» ухаживаниям Цезаря, что и определило его позицию по отношению к тирану.
Один из заговорщиков - Гай Кассий Лонгин (участник похода Красса в Парфию, а в недавнем времени – легат Цезаря в провинции Испании) как-то при встрече с Марком Юнием Брутом спросил его, думает ли он присутствовать в день мартовских календ (день мартовских календ – 1 марта) на заседании сената, где, как он слышал, друзья Цезаря собираются внести предложение о провозглашении его царём. Брут ответил, что он идти туда не собирался.
«А если нас позовут?» - спросил Кассий.
«В таком случае, - ответил Брут, - я сочту своим долгом не молчать, а защищать свободу и умереть за неё».
После этого разговора Брут вступил в заговор с Гаем Кассием и другим видным сторонником республики Децимом Юнием Брутом. Вскоре число заговорщиков возросло до 60 человек [смотри: 59, с. 168 - 169, с. 226 - 227; 62, с. 17 - 21, с. 199].
О Дециме Юнии Бруте Альбине известно значительно меньше. По источникам, основанных на пересказах сочинений Плутарха и других древних авторов, невозможно понять, имеет ли он отношение к знатному роду Брутов.
Децим Юний Брут служил долго у Цезаря. В 44 году до н. э. стоял во главе заговора и был участником убийства Цезаря. В 42 году до н. э. (через два года после убийства Цезаря) вместе с Планком он был избран консулом [смотри: 60, с. 169].
Слухи о готовящемся покушении на Цезаря поползли по городу. Друзья Цезаря советовали ему усилить охрану, но он даже не прислушивался к многочисленным доносам, поступавшим к нему ежедневно. К тому же большинство доносов были ложными: доносчики таким путём хотели разделаться со своими врагами и выслужиться перед диктатором. Цезарем овладела апатия.
«Лучше, - говорил он, - один раз умереть, чем жить в постоянном страхе. Что предназначено судьбой, того не предотвратить. Самая лучшая смерть та, которая приходит неожиданно».
Заговорщики решили убить Цезаря в иды марта. В этот день должно было состояться заседание сената, на котором Цезаря предполагалось провозгласить царём всех заморских владений и разрешить ему носить царскую корону за пределами Италии.
Идами римляне называли середину месяца, приходившуюся на 15 или 13 число. Мартовские иды – 15 марта.
Вызывает сомнения версия Плутарха, подхваченная историками, о заранее спланированном группой Брута – Кассия убийстве Цезаря именно на заседании сената 15 марта. По тому, как это произошло, можно сделать вполне определённый вывод: заговорщиками двигал страх разоблачения. Именно этим объясняется поспешность их действий: им пришлось немедленно устранять Цезаря, иначе заговор был бы раскрыт со всеми опасными последствиями для них. По-существу, совсем другие «силы», а именно, жречество, вероятно, установило дату смерти Цезаря путём «предсказания» самому Цезарю об этом. Это «сработало» как своего рода «программа» действий и для заговорщиков.
Накануне рокового дня Цезарь пировал у начальника своей конницы Лепида. Утром он встал после пиршества вялым. Жена отговаривала его идти в сенат и предлагала отменить заседание. За несколько дней до этого какой-то гадатель предупредил Цезаря, чтобы тот опасался мартовских ид. Цезарь не верил прорицателям, но уговоры жены на него подействовали, и он уже было хотел сослаться на болезнь и остаться дома. Но тут в дом Цезаря пришёл Децим Юний Брут, которому Цезарь так доверял, что даже назначил его одним из своих наследников.
Почему Децим Юний Брут оказался наследником Цезаря, неясно: может быть, именно Децим Юний Брут действительно был сыном Цезаря, а Марку Юнию Бруту Цезарем предоставлялась роль «дублёра», чтобы обезопасить сына; или Марк Брут исполнял роль, подобную той, что у Александра Македонского играл «его Патрокл» - любимый Гефестион?
Кстати, греческое имя Патрокл означает «слава отца».
«Ты, - сказал Децим Брут Цезарю, - и так слишком часто пренебрегал сенатом. Не стоит делать это сейчас, когда сенаторы согласились провозгласить тебя царём». Цезарь не принял совета жены и вышел из дома. Говорят, что едва только Цезарь на носилках отправился в сенат, как к нему в дом явился человек, желавший сообщить ему о заговоре. По дороге к курии Помпея, где должно было происходить заседание сената, Брут и Цезарь встретили гадателя, предупредившего ранее Цезаря об опасности.
«Почему не сбывается твоё предсказание? - насмешливо спросил Цезарь, - иды марта пришли, а я всё ещё жив».
«Пришли, но не прошли», - будто бы ответил прорицатель. Эти слова «мага» стали поговоркой.
Курия – здание, предназначавшееся для собраний граждан или заседаний сената. Курия Помпея была построена на средства Помпея Великого и подарена им сенату. Поэтому она до сих пор носила имя Помпея и была украшена его статуей.
Заговорщики успели в соседнем от курии здании поместить отряд вооружённых гладиаторов и рабов. Все знатные заговорщики носили с собой в складках одежды кинжал, чтобы в случае, если их схватят, лишить себя жизни.
У самого входа в курию один из приверженцев Цезаря передал ему маленький свиток папируса с сообщением о готовящемся покушении.
«Немедленно прочти это, Цезарь, - сказал он, - и не показывай никому. Здесь написано о важном для тебя деле».
Однако множество просителей отвлекли диктатора, и он вошёл в сенат, так и не прочитав свитка.
Очевидно, что Цезарю всё уже было известно, и поэтому он не стал читать свиток. Единственное, чего, конечно, не мог предполагать всевидящий и всезнающий Цезарь (судивший, как и каждый из нас, о людях по себе), что потерявшие от страха своё достоинство «мужи» будут его убивать прямо в сенате. Но у заговорщиков выбора не было: всё уже было предопределено другими лицами.
Антония, дабы он не помешал убийцам, ловко удержал разговором у входа в сенат Децим Юний Брут. Говорят, что продолжительным разговором задержал и Цезаря у входа в курию некий Попиллий Ленат [смотри: ; 59, с. 209 - 210; 62, c. 199 - 200].
«Заговорщики издали наблюдали за ним и Цезарем. Слышать слов Лената они не могли, но у них были серьёзные основания подозревать, что он рассказывает Цезарю об их замысле. Переглянувшись, они взялись за рукоятки спрятанных под одеждой кинжалов, чтобы, не дожидаясь, пока их схватят, тут же лишить себя жизни. Вскоре, однако, по выражению лица Лената они поняли, что опасения их напрасны» [62, с. 200].
Аристократы хотели покончить и с Антонием. Видимо, такому решению способствовало родство Цезаря и Антония: мать Антония, Юлия, была родственницей Юлия Цезаря [смотри: 59, с. 233].
Но этому воспротивился Марк Юний Брут, и тот был спасён [смотри: 59, с. 236].
Цезарь вошёл в курию, и все стоя приветствовали всесильного диктатора. Цезарь сел на своё обычное место - в золотое диктаторское кресло у подножия статуи своего врага Помпея. К нему тотчас подошёл Туллий Кимвр (или Тиллий Цимбр), один из заговорщиков, и стал настойчиво просить вернуть из изгнания его брата. Несколько десятков заговорщиков окружили кресло Цезаря. Все они, касаясь Цезаря руками и целуя его в грудь и голову, просили удовлетворить просьбу. Когда Цезарь отказал, и, удивлённый всё возраставшей навязчивостью окруживших его, поднялся с места, Туллий (Тиллий) схватил его за край тоги и, сильно дёрнув, оголил ему шею. В тот же момент стоявший сзади Цезаря Каска выхватил из-под одежды меч и нанёс ему первый удар в плечо. Рана была неглубокая. Цезарь обернулся и с криком «Что ты делаешь, Каска?» - схватился за рукоять его меча. В это время на Цезаря бросились другие заговорщики: засверкали мечи и кинжалы, и на Цезаря со всех сторон посыпались удары. Цезарь, истекая кровью, с гневным криком поворачивался из стороны в сторону. Никакого другого оружия, кроме стального грифеля, в руках у него не было. Этим грифелем он пронзил руку Каски. Увидев подступившего к нему с ножом Марка Юния Брута, который был его любимцем, Цезарь, говорят, воскликнул: «И ты, Брут!». После этого Цезарь перестал сопротивляться и, закрывшись тогой, упал на пол, обливаясь кровью, у подножия статуи Помпея. Казалось, что Помпей с удовольствием смотрит на своего противника, распростёртого у его ног. Сенаторы молча взирали на происходящее, не смея ни вступиться за Цезаря, ни позвать на помощь. Нанося удары Цезарю в тесноте и суматохе, заговорщики и друг друга переранили так, что многие из них с головы до ног были покрыты кровью. Цезарю они нанесли 23 раны. Только две из них оказались смертельными. Когда всё было кончено, Марк Юний Брут, выйдя на середину зала, хотел обратиться к сенату с речью, но, очнувшись от оцепенения, охваченные ужасом, сенаторы беспорядочной толпой покинули здание и бросились бежать, распространяя по городу страх и смятение.
На другой день утром Марк Юний Брут выступил с речью в народном собрании. В этой речи он сообщил римским гражданам о смерти тирана и объявил республику восстановленной. Однако слова его были встречены ледяным молчанием: римская республика фактически умерла гораздо раньше самого Цезаря. Заговорщики просчитались. [смотри: 62, с. 200 - 201; 59, с. 210 - 211].
Клеопатра вернулась домой, в Египет. Вскоре при странных обстоятельствах погиб мальчик Птолемей XIV. На Клеопатру пало подозрение о том, что это она отравила юного мужа-брата. Но доказать это никому не удалось. После смерти второго мужа некому было оспаривать право Клеопатры на египетский престол. Она ещё больше упрочила своё положение, провозгласив малютку Цезариона своим соправителем под именем Птолемея XV.
«Цезарь умер 56 лет от роду, пережив Помпея на четыре года. Ему не пришлось воспользоваться могуществом и властью, к которым он стремился всю жизнь и которых достиг такими великими трудами. Но и заговорщики не добились своей цели: власть сената не была восстановлена. Как потом оказалось, ни один человек, сколько-нибудь причастный к убийству Цезаря, не уцелел» [59, с. 211].
«Как свидетельствует Светоний, жившие в Риме евреи скорбели о смерти Юлия Цезаря, который относился к ним хорошо. В глазах евреев он совершил хороший поступок, разгромив Помпея – разрушителя Иерусалима и осквернителя Храма» [19, с. 284 - 285].
Читатель помнит, что Цезаря уже пытались убить. Это хотели сделать молодые аристократы во время выхода Цезаря из сената, где он держал «оправдательную» речь после раскрытия Цицероном заговора Катилины. Государственный переворот, который готовил Катилина, был направлен против аристократии: он обещал своим сторонникам отмену долгов и раздел имущества богачей. При допросах заговорщиков выяснилось, что Марк Красс и Юлий Цезарь более двух лет поддерживали связь с Катилиной, надеясь с его помощью добиться неограниченной власти. Предполагалось, что Красс будет объявлен диктатором Рима, а Цезарь – начальником конницы. Но в назначенный день осторожный Красс не выступил (ведь он сам был крупнейшим богачом) и, как рассказывали, даже явился ночью к Цицерону, передав ему документы, изобличающие участников заговора. Один из арестованных заговорщиков показал, что Красс послал его предупредить Катилину, чтобы тот, не опасаясь произведённых арестов, шёл с войском как можно скорее на Рим. Однако большинство сенаторов решили, что такой знатный, могущественный и богатый человек не мог быть в связи с Катилиной. Богатство ещё раз помогло Крассу. В критический момент, когда, вероятно, Красс своим предательством хотел повергнуть своего соперника, Гая Юлия Цезаря, последний оказался «на высоте: блестящая речь в сенате и должность понтифика «исключили» Цезаря из числа врагов сената [смотри: 59, с. 150 - 151; с. 186 - 187].
Вероятно, исходя из известных фактов, можно осторожно предположить, что внутренний конфликт между Цезарем и заговорщиками Кассием и Брутами каким-то образом связан с взаимоотношениями Цезаря и Красса. Рискнём сделать ещё одно предположение: возможно, между триумвирами Крассом и Цезарем существовала договорённость о совместных действиях против Парфии. Недаром после того, как Красс и Помпей стали консулами, Цезарю было разрешено увеличить армию в Галлии до 10 легионов. Повидимому, одновременно с Крассом к границам парфянского царства из Галлии через Германию, Скифию и Армению должны были прибыть и легионы Цезаря. Вместо этого Цезарь совершил походы в Британию, оставив Красса один на один с могущественным противником. Невыполнение Цезарем совместных обязательств определило и позицию триумвира Помпея, когда он понял, что на Цезаря нельзя полагаться. В то же время в самой Галлии Цезарь продемонстрировал свои лучшие полководческие качества, во-время приходя на помощь своим военачальникам.
В четвёртую зиму Галльской войны [54 - 53 гг. до н. э.] Цезарь, получив известие о смерти дочери Юлии, решил, распределив войска на зимние квартиры, отправиться в Италию. Воспользовавшись этим, восстали эбуроны и белгские племена. Они истребили более 5 тысяч римлян и осадили в лагере легион, которым командовал Квинт Цицерон – младший брат знаменитого оратора. Цезарь был вынужден отменить поездку. Он с частью своих легионов поспешил на выручку Квинта Цицерона и его солдат.
В шестом году пребывания Цезаря в Галлии [53 - 52 гг. до н. э.] пришло известие о страшном поражении, постигшем римлян, пытавшихся завоевать Парфию, и о гибели «ближайшего друга и сподвижника» Цезаря - Марка Красса. Эта весть означала, что триумвирату, семь лет державшему в руках римскую политику, пришёл конец. Это время было самым критическим и для Цезаря. Общественное мнение в столице резко изменилось. Римляне, ещё недавно восторгавшиеся захватническими войнами, мечтавшие о новом Александре Македонском (каковым аристократы желали видеть Марка Красса, но никак не «опасного смутьяна» Гая Цезаря), теперь гневно выступали против людей, втягивающих государство в опасные авантюры. Этот гнев легко мог обратиться против Цезаря. Чтобы побыстрее сломить сопротивление галлов, Цезарь прибег к жестокостям. Очевидцы рассказывают, что только при взятии одного города было продано в рабство 53 тысячи человек. Всех участвовавших в мятеже прошлого года Цезарь казнил, а их имущество роздал своим сподвижникам. Но пламя восстания охватило всю территорию от Пиренеев до Рейна. Именно в это время у Цезаря появился достойный противник в лице народного вождя Верцингеторига. Был момент, когда казалось, что близок момент свержения римского ига. Заложники, знатные юноши различных галльских племён, содержавшиеся в римском лагере, были освобождены, казна Цезаря захвачена восставшими, мосты через Луару разрушены. Неожиданно для всех Цезарь повёл войско не на юг, в сторону Италии, а на север, к белгам. Он не мог оставить на верную гибель находившиеся там четыре легиона под командованием Лабиена. Риск был велик, но Цезарь не видел другого выхода: оставить своих людей без помощи означало навсегда лишиться их доверия. Рухнули бы надежды Цезаря на достижение при помощи армии высшей власти. Он предпочитал погибнуть, чем отказаться от своих замыслов. К счастью для Цезаря, объединение армии сыграло решающую роль в последовавшей победе: взятие после осады города Алезии – оплота восставших. Сам Верцингеториг вынужден был сдаться. После падения Алезии борьба в Галлии продолжалась ещё около года. Жестоко расправляясь с восставшими, привлекая на свою сторону знать, Цезарь сумел, наконец, усмирить страну [смотри: 59, с. 197 - 203].
Уцелевший соратник Марка Красса Гай Кассий Лонгин, вероятно, знал некоторые нежелательные для авторитета Цезаря обстоятельства парфянской военной кампании. Представляется, что затея Цезаря, осуществить поход на Восток, на Парфию, диктовалась не только упомянутыми выше причинами, но и личными мотивами: реабилитировать себя в глазах римской знати, осуществив то, что не удалось Крассу. Целью войны с парфянами, как могло это видеться Риму, оказывалась месть за убийство римского консула и офицеров римской армии. Таким образом, согласно предлагаемой версии, причины заговора против Цезаря, поддержанного многими сенаторами, коренились в том, что Цезарю предъявили свои давние счёты (а также возложили вину за гибель Красса) жречество и римский нобилитет. А Цезарь не успел покинуть Рим.
Римский историк Саллюстий (Sallustius), Гай Крисп [86 - 13.05.35 гг. до н. э.], современник и приверженец Юлия Цезаря, выступил критиком римского нобилитета. Из его сочинений сохранились следующие работы: «О заговоре Катилины» (руссский перевод 1769 и 1947 гг.), «Югуртинская война» (русский перевод 1769 г.) и отрывки из 5 книг «Истории», охватывающей период 78 - 67 годы до н. э.
Александр Македонский в 16 лет прикоснулся к государственным делам, а в 20 лет стал полновластным царём Македонии. Молодому римлянину, который, в конце концов, добился невиданного могущества, было 19, когда он рискнул взять в свои руки могучее оружие, каковым было имя Цезаря.
В личности «божественного Августа» осуществились давние мечты римских нобилей: превысить «имидж» македонца Александра Великого.
Внучатый племянник Гая Юлия Цезаря, Октавий (согласно завещанию Цезаря, Октавиан), заканчивал образование в иллирийском городе Аполлонии. Благодаря своему высокому родству, он уже успел получить награды за испанский поход и даже побывать начальником конницы. Под руководством командиров македонской кавалерии Октавий усиленно изучал военное дело и вместе со своим другом Агриппой предавался честолюбивым мечтам. Однажды вечером в тихий городок пришло страшное известие – Цезарь убит. Затем пришли письма от матери и отчима, они просили Октавия не спешить в Рим, скрыться среди преданного войска, а затем вернуться и жить смирно, не вмешиваясь в политическую борьбу. Однако Октавий принял другое решение. Незаметно переправившись в Италию, он остановился в маленьком селении на берегу Калабрии (в этой римской провинции находятся «морские ворота» Италии – порт Брундизий и крупный город-полис Тарент). Здесь Октавий стал собирать сведения о том, что делается в Риме после рокового дня мартовских ид. Когда Октавий узнал о создавшемся положении, он стал называть себя Цезарем Октавианом (Caesar Octavianus), и, привлечённые этим именем, к нему в калабрийское селение со всей Италии стали стекаться толпы горожан, солдат, рабов и вольноотпущенников. Они поносили Антония, призывали Октавиана отомстить за отца, клялись в своей любви и преданности, в готовности биться и умереть за него, если он поведёт их. Имя Цезаря было могучим оружием и ярким знаменем. Антоний, переоценив свою власть, его отбросил. Октавиан решил подобрать его и вмешаться в борьбу. Октавиану в это время было всего 20 лет.
Доверенное лицо Цезаря – Люций Корнелий Бальб примкнул к Октавиану; потом, в 40 году до н. э. он даже будет избран консулом [смотри: 60, с. 170, примеч. 3 к 4-му письму Цицерона]. Плебс, солдаты и ветераны Цезаря нашли в Октавиане своего вождя. Они надеялись, что он исполнит волю Цезаря, который завещал выплатить каждому плебею по 300 сестерциев, а ветеранам ранее обещал земельные наделы.
Сестерций – римская серебряная монета, равная 4 ассам (около 10 копеек); в это время асс равнялся 328 граммам меди [смотри: 62, с. 89, с. 91].
Соперниками Октавиана были консул Марк Антоний (захвативший бумаги Цезаря и его казну) и Марк Лепид, игравший важную роль как начальник римской конницы и великий понтифик (верховный жрец).
Возможно, во время пиршества у Лепида, буквально накануне гибели, Цезарь обсуждал с ним вопрос о преемственности должности Великого понтифика, поскольку он вскоре должен был отправиться в долгий поход на Восток.
Оказалось, что заговорщики не наметили никакого определённого плана действий. Им представлялось, что после устранения «тирана» Цезаря народ и сенат, ликуя, восстановят «республику предков». Но сенат в страхе разбежался, а народ, среди которого было множество ветеранов Цезаря, угрожающе безмолвствовал. Никто не поддержал претора Цинну, который публично сложил с себя знаки своего звания, полученные им от убитого «тирана». Консул Марк Антоний, близкий друг Цезаря, и начальник конницы Марк Лепид забаррикадировались в своих домах. Только под покровом ночи Антоний решился отпереть свои двери, чтобы принять сокровища, переносившиеся к нему из дома Цезаря. Тогда же он принял послов от заговорщиков, которые уговаривали его прийти к какому-нибудь соглашению ради общего спокойствия, и распорядился созвать на утро заседание сената [смотри: 62, с. 201 - 202].
Смерть могущественного Цезаря всего год спустя после его триумфа вызвала растерянность как в кругу его друзей и сторонников, так и среди врагов. Римский Сенат (Совет старейшин) был вынужден принять компромиссное решение: Цезаря тираном не объявлять (иначе нужно было бы отменять все его распоряжения, что вызвало бы недовольство и хаос в государстве), но и его убийц не наказывать. По завещанию Цезарь усыновлял своего племянника и назначал его своим наследником (и поэтому наследник получал имя Гай Юлий Цезарь Октавиан – Gaius Julius Caesar Octavianus).
По легендам это произошло так. На заседании сената (17 марта 44 года до н. э. в храме богини Земли) несколько оправившиеся участники заговора много и напыщенно говорили о свободе, республике, правах предков и древнем Бруте-цареубийце. Они предлагали почтить Кассия и Брута наименованием освободителей и благодетелей, а Цезаря объявить тираном. Однако Антоний быстро охладил их пыл. Он напомнил им, что если их предложение пройдёт, то все распоряжения покойного диктатора будут аннулированы и им придётся отказаться от выгодных должностей, которые Цезарь, собираясь в парфянский поход, распределил между ними на ближайшее пятилетие. Это сразу изменило положение. Второй консул Долабелла, который ещё накануне намекал на своё участие в заговоре, теперь с бранью накидывался на сенаторов: ведь ему было только 25 лет, и он получил консульство задолго до положенного срока лишь по милости Цезаря. Не давая рассеяться произведённому впечатлению, Антоний напомнил о колонистах и ветеранах Цезаря, которые восстанут, если у них попытаются отнять полученные от него наделы. Он спросил собравшихся, как, по их мнению, отнесётся римский народ к приказанию бросить в Тибр обесчещенный труп того, кто так долго завоёвывал для Рима новые земли, кормил и развлекал столицу. Это решило вопрос. Страх и корысть перевесили для этой кучки выродившейся знати любовь к римской доблести [смотри: 62, с. 202].
На этом первом после убийства Цезаря заседании сената выступил с речью и Цицерон. Он советовал забыть раздоры и ради мира сохранить и выполнять законы Цезаря [смотри: 60, с. 170].
Цицерон, «человек незнатного происхождения, или, как тогда говорили, «новый человек», и стал на некоторое время фактической главой республиканского Рима после убийства Цезаря. Непосредственно после смерти Цезаря напуганный событиями он бежал в свои поместья, но когда столица несколько успокоилась, вернулся и, став во главе аристократической партии, развил лихорадочную деятельность. Ему казалось, что только он, как во времена заговора Катилины, призван спасти республику. Цицерон говорил речи, писал многочисленные письма, интриговал против Антония, призывал Кассия и Брута незамедлительно действовать, проявить активность [смотри: 5, т. II, с. 377].
«Своё блестящее ораторское дарование, развитое благодаря превосходному знакомству с философией, литературой, теорией ораторского искусства и правом, он всецело ставил на службу своим политическим целям, совпадавшим тогда с целями аристократии… {Выступавший прежде на стороне популяров, он перешёл к оптиматам.} По-существу, будучи человеком, совершенно беспринципным, он не стеснялся менять свои убеждения, аргументы, дружеские связи в зависимости от требований момента и обстановки… В одном из писем он говорит, что, пока в государстве идёт борьба, надо быть на стороне тех, дело которых считаешь справедливым, но, если начинается гражданская война, следует примкнуть к тем, кто сильнее» [67, с. 62].
Сенат постановил торжественно похоронить диктатора, оставив в силе все его распоряжения. Убийцам вместо благодарности объявлялась лишь амнистия, было решено поскорее отправить их подальше от Рима, чтобы не раздражать народ и войска. Марк Антоний возвестил народу, собравшемуся около здания, где заседал сенат, о принятом постановлении, и, не желая терять популярности, прибавил, что пожертвовал местью ради общего блага и сохранения мира.
Но мир вскоре был нарушен. В день похорон Цезаря огромная толпа собралась около его костра (в котором сжигали тело) на Марсовом поле. Всё громче раздавались голоса, требующие огласить завещание (которое ранее было зачитано в сенате). Оказалось, что Цезарь оставлял народу для гуляния свои роскошные сады за Тибром и велел выдать каждому римлянину по 75 драхм (около 25 рублей). Всё остальное имущество он завещал Октавию, которого объявлял своим приёмным сыном, а в случае его отказа или смерти, Дециму Юнию Бруту Альбину. Все знали, что Децим был одним из заговорщиков. Его неблагодарность разгневала присутствовавших, а щедрость Цезаря к народу растрогала толпу. Антоний произнёс надгробную речь. Когда по его приказу собравшимся была показана восковая статуя покойного с 23 зияющими кровавыми ранами, и хор плакальщиц затянул погребальные напевы, печаль и гнев народа достигли апогея. С плачем и воплями народ бросился к зданию сената, где произошло злодеяние, и поджёг его. Поджигали дома сенаторов, толпа искала убийц, чтобы расправиться с ними, но они успели тайно покинуть город. Случайно на глаза народу попался бывший трибун Цинна и, приняв его за претора Цинну, который обесчестил память Цезаря именем тирана, толпа растерзала его [смотри: 62, с. 202 - 203].
«Похороны Цезаря сопровождались стихийным движением плебса и рабов, которые воздавали Цезарю божеские почести и собирались отомстить за него, перерезав оптиматов. Брут и Кассий вынуждены были скрываться» [5, т. II, с. 387].
Убийцы Цезаря Гай Кассий Лонгин и Марк Юний Брут бежали в Грецию и собрали там силы, борющиеся за восстановление республики в Риме. Кассий захватил остров Родос и беспощадно расправился с жителями, противившимися республиканцам. Брут действовал иначе: при штурме мятежного города Ксанфа (Ликия) он обещал награду своим воинам за каждого спасённого жителя горящего города. Город Патары (Ликия) и остров Самос сдались Бруту без сопротивления.
Кассий некоторое время провёл в Палестине. Он управлял римскими провинциями на Востоке, а в Палестине собирал деньги для войны с Марком Антонием и Октавианом, будущим императором Августом. К тому времени ставленник Юлия Цезаря Секст Цезарь был убит. Одним из первых требуемую сумму в 700 талантов Кассию передал Ирод, собравший эти немалые средства с жителей Галилеи. Главным принципом политики Ирода всегда было поддержание хороших отношений с римлянами, к какому бы лагерю они не принадлежали. Кассий назначил Ирода начальником над Сирией и обещал сделать его царём Иудеи. И Ирод оказался незаменимым человеком для римлян вне зависимости от того, к какой партии они принадлежали.
Неожиданно в Риме появился некто Герофил, выдававший себя за внука знаменитого вождя народной партии Мария. Амаций – грек по имени Герофил, получивший прозвище Лжемарий – один из самозванцев в римской истории. Теперь он призывал народ к мести за Цезаря. Под его руководством на месте сожжения трупа Цезаря был воздвигнут алтарь, где римские плебеи и провинциалы, рабы и солдаты приносили жертвы убитому. Разнёсся слух, что появившаяся в эти дни комета не что иное, как душа Цезаря, ставшего богом и вознёсшегося на небо. Аристократия струсила. Недовольная надгробной речью Антония, она всё же примирилась с ним, когда он, пользуясь своей консульской властью, схватил и без суда казнил Герофила, а затем усмирил народ и распял несколько рабов и вольноотпущенников. После этой расправы народ отвернулся от него, считая, что он продался сенату и предал память своего благодетеля и друга. Но не доверял ему и сенат. Антоний набрал себе телохранителей из 6 тысяч отборных центурионов под предлогом того, что боится мести народа за свою преданность сенату. Он сумел договориться с вечно колеблющимся вторым консулом Долабеллой и доставил ему, по истечении консульского года, наместничество в Сирии (где 10 лет назад наместничал Марк Красс), а себе обеспечил Македонию. Таким образом, они получили отборные войска, сосредоточенные Цезарем в этих провинциях для похода на Парфию. А сенат мог надеяться только на несколько галльских легионов Децима Брута (которого несколько ранее сенат отправил управлять Галлией, с которой долгое время с трудом управлялся Цезарь) [смотри: ; 19, с. 285; 62, с. 203].
Сохранилось письмо Децима Брута Марку Бруту и Кассию. В нём он пишет: «Вчера вечером у меня был Гирций. Он дал ясно понять, в каком настроении находится Антоний. Увы, в самом плохом и ненадёжном. Так, Гирций говорит, что Антоний не может дать мне в управление провинцию {Цизальпинскую Галлию, предназначенную ему ещё Цезарем, очевидно, после сдачи управления ею Марком Брутом} и считает, что во всём Риме нет никого на нашей стороне, и даже чувства солдат и простого народа возмущены против нас» [60, с. 162, с. 169].
Со всё возрастающими массами своих сторонников Октавиан подошёл к Риму. Антоний не счёл нужным его встречать, и Октавиан сам отправился к консулу. Тот заставил юношу ждать. Когда Октавиан был допущен к Антонию, то вежливо, но решительно приступил к делу: во-первых, потребовал вернуть ему имущество Цезаря, так как он должен выполнить его последнюю волю - раздать деньги народу и отомстить за отца; во-вторых, Октавиан упрекнул консула за то, что тот пренебрёг священным долгом мести, оставив Галлию в руках Децима, и даже согласился, чтобы Брут и Кассий получили в управление маленькие провинции – остров Крит и Кирену (Северная Африка). Антоний не верил своим глазам и ушам. Как осмеливается говорить с ним этот смуглый, худощавый, низкорослый, болезненный мальчик, слегка хромающий на левую ногу? И как спокоен и твёрд взгляд его голубых, блестящих, холодных глаз! Поэтому Антоний ответил высокомерно и сурово. Какое право имеет Октавиан требовать у него отчёта? Не воображает ли он, что вместе с именем Цезаря он получил и его власть? Пусть будет благодарен Антонию уже за то, что он теперь не сын обесчещенного тирана. А что касается денег, то их было немного в сокровищнице Цезаря, и все они ушли на подкуп сенаторов, чтобы добиться благоприятного решения. Октавиан на слова Антония ничего не возразил и молча ушёл. Но с этого дня он на всех площадях города выставлял своё имущество на продажу, говоря при этом, что Антоний лишил его наследства отца и он вынужден разориться, но уплатить народу деньги, завещанные отцом. Антоний был в ярости, но народ жалел Октавиана. Даже центурионы из охраны Антония упрекали его за уступки сенату и враждебность к сыну его покойного друга и императора.
И Антоний и Октавиан лавировали, то мирясь друг с другом на виду солдат, то заигрывая с сенатом. Октавиан искал себе союзников. Он «очаровал» Цицерона, называя его отцом и спрашивая совета. Октавиан рассчитывал на неприязнь между Цицероном и Антонием. Сам Цицерон, легко увлекающийся, подумывал о том, чтобы противопоставить Антонию Октавиана, неопытного в политических делах юношу, от которого при необходимости будет легко избавиться. А теперь же можно использовать имя и популярность Октавиана на пользу сенату. Цицерон повсюду заявлял, что Октавиан – божественный юноша, посланный спасти республику. Он постепенно очень уверовал в свой план. Более осторожный Марк Брут в письмах предупреждал Цицерона, что не удивится, если «божественный юноша» окажется хитрее и опаснее Антония, и советовал не расчищать ему путь к власти.
Октавиан же по секрету сообщал солдатам, что его заигрывание с сенатом только военная хитрость. Не пренебрегая ничем, он даже временно примирился с Антонием и помог ему провести в народном собрании закон, по которому Цизальпинская Галлия отбиралась у Децима Брута и передавалась Антонию. Это решение привело сенат в панику. Ведь из Галлии рукой подать до Рима, и если допустить туда Антония, то он того и гляди явится со своими легионами в столицу и начнёт жестокую расправу с неугодными ему сенаторами и богачами. Теперь вся надежда сената была в Октавиане: богатые римские банкиры открыли ему кредит, а Цицерон не скупился на похвалу и обещания.
У Октавиана, вероятно, к этому времени уже были «свои личные» советники, как у многих властителей и политических деятелей того времени. В качестве таковых выступали мудрецы, философы, риторы, учителя философии и красноречия. Известно, что учителем Октавиана был перипатетик Афинодор, долгое время живший в Риме (автор сочинения «Прогулки») [смотри: 2, с. 564].
Октавиан рассылал своих тайных агентов в италийские города и в Македонию перевербовывать солдат Антония, обещая каждому по 500 драхм, то есть в пять раз больше той суммы, что обещал им Антоний. В войске начался ропот. Антоний прибег к жестокостям. Особенно усердствовала жена Антония - Фульвия, честолюбивая, властная и жестокая. Она приказывала в своём присутствии запарывать мятежников до смерти. В результате два легиона целиком перешли на сторону Октавиана, и он объявил, что, как лояльный гражданин, предоставляет их в распоряжение сената. Возмущённый Антоний покинул Рим, чтобы с остальными своими войсками начать войну против Децима Брута, не желавшего покинуть Галлию. В сенате Цицерон в своих речах, называя Антония врагом отечества, доказывал, что тот стремится к тирании. Сторонники Антония не оставались в долгу: они высмеивали Цицерона за его нелепые притязания постоянно спасать отечество. Наконец, сенат поручил новым консулам Гирцию и Пансе вместе с Октавианом отправиться в Галлию против Антония на поддержку Децима Брута. Одновременно сенат передавал Бруту и Кассию все стоявшие на Востоке войска и деньги, собранные там старшим Цезарем для парфянского похода. Таким образом, после союза оптиматов с Октавианом Марк Юний Брут и Гай Кассий Лонгин получили от них в управление провинции Македонию и Азию сответственно [смотри: 60, с. 176, примеч. 3].
А Октавиан под влиянием политических интриг и комбинаций оказался в лагере убийц своего отца. Его положение было тяжёлым. Он мог лишиться любви народа и солдат и понимал, что если Антоний будет побеждён, то партия сената отшвырнёт его как ставшее ненужным оружие. Но до поры до времени он молчал и отправился в Галлию, где Антоний осадил Децима Брута в городе Мутине, в Северной Италии. Это произошло в 43 году до н. э. Октавиан считался на стороне сената, а Цицерон убедил сенаторов объявить Антония врагом отечества. Во главе армии, направленной против Антония, были поставлены выбранные на новый год консулы (Гирций и Панса) и Октавиан, обеспеченный знаками преторского звания [смотри: 62, с. 204 - 206].
Заметим, что именно при Мутине ранее, в 78 году до н. э., Гней Помпей (Помпей Великий «первого триумвирата») одержал победу над Марком Брутом-отцом, который был военачальником Лепида, консула 78 года. После смерти Суллы Лепид собрал сторонников демократии и выступил против сената. Узнав о поражении и гибели Брута (старшего), Лепид бежал из Италии на остров Сардинию, где вскоре и умер.
Сражение сенатской армии с Антонием произошло при Мутине. Антоний был разбит, но половина сражающегося с ним войска и оба новых консула пали в бою. Октавиан со своими легионами не решился следовать за противником (по вполне понятным причинам, ему было невыгодно поражение Антония). Преследование Антония начал Децим Брут. В истории эти события получили название «Мутинской войны».
Децим Брут в 42 году до н. э. будет избран консулом (вместе с Планком) [смотри: 59, с. 238; 60, с. 171 - 172].
Антонию, чтобы спастись, необходимо было пробиться в Галлию, наместником которой являлся Марк Лепид, бывший начальник конницы Цезаря. Ускользнув от Децима Брута, Антоний во главе измученной и утомлённой армии перешёл Альпы. В пути, чтобы показать пример солдатам, командующий сам питался вместе с ними кореньями, ягодами, пил гнилую воду. Армия Лепида в Галлии состояла из семи бывших легионов Цезаря, помнивших и любивших своего командира. Прибыв к лагерю Лепида, Антоний расположил войско напротив него. Одевшись в траурные одежды, Антоний отправился к солдатам Лепида, обратившись к ним с речью. Покаянные речи Антония тронули легионеров, и они обещали его поддержать. Через несколько дней Антоний с небольшим отрядом пришёл в лагерь Лепида, и тому ничего не оставалось делать, как пойти навстречу желаниям войска и вступить в союз с Антонием. Антоний, объединившись с войском Лепида, во главе семнадцати легионов вступил в Италию [смотри: 59, с. 238].
«{В ноябре 43 года до н. э.} Цезарь {Октавиан} и Антоний с целью сменить вражду на дружбу сошлись вместе вблизи города Мутины на острове, небольшом и плоском, находящемся на реке Лавинии; каждый из них имел при себе по пяти легионов. Расположив их друг против друга, они направились каждый в сопровождении трёхсот человек к мосту через реку. Лепид, {Марк Эмилий Лепид, представитель знатного патрицианского рода, сторонник Октавиана}, пройдя вперёд, осмотрел островок и сделал знак плащом, чтобы одновременно идти и тому, и другому. Они оставили стоять на мостах со своими друзьями триста человек, которых они привели с собой, двинулись к середине островка на обозримое со всех сторон место, и все трое сели, причём Цезарь {Октавиан} в силу своего звания занял место посередине. В продолжение двух дней, с утра до вечера, совещаясь между собою, они постановили следующее.
Цезарь {Октавиан} должен сложить с себя консульское звание, а Вентидий на остающуюся часть года принять его; учредить новую магистратуру, равную по значению консульской должности, для приведения в порядок государства после гражданских войн; эту должность предоставить Лепиду, Антонию и Цезарю {Октавиану} в течение пяти лет. Решено было таким путём обойти титул диктатора, быть может, из-за предложения, внесённого Антонием, которым запрещалось на будущее время учреждение диктатуры. Тотчас же они должны были назначить ежегодно сменяющихся городских магистратов на ближайшие пять лет. Управление провинциями должно быть поделено так, что Антоний получал всю Галлию, исключая область, прилегающую к Пиренейским горам и называемую Старой Галлией, Лепид – эту последнюю и в придачу Испанию, Цезарь {Октавиан} – Африку, Сардинию, Сицилию с остальными прилегающими островами. Так разделили между собой власть над римлянами эти трое мужей, отложив вопрос о провинциях, расположенных по ту сторону Ионийского моря, потому что Брут и Кассий ещё владели ими. Решено было, что Антоний и Цезарь {Октавиан} поведут войну с Кассием и Брутом, тогда как Лепид должен стать консулом на следующий год и оставаться в Риме для ведения дел в нём, управлять же Испанией должен через посредство наместников. Из войска Лепида три легиона должны были остаться у него для охраны Рима, а семь легионов разделить между собою Цезарь {Октавиан} и Антоний: три из них взять Цезарю {Октавиану}, а четыре – Антонию, так чтобы каждый из них мог повести в поход 20 легионов. Они должны были уже теперь обнадёжить войско наградами за победу, причём, помимо других подарков, предоставить 18 италийских городов для поселения; эти города, отличающиеся богатством, плодородием почвы и красотой зданий, они намерены были вместе с землёю и домами разделить между войском, как если бы эти города были завоёваны ими в неприятельской стране. Среди этих городов самые известные были Капуя, Регий, Венузия, Беневент, Нуцерия, Аримин, Гиппоний. Так лучшая часть Италии предназначалась для войска. Решено было также расправиться со своими личными врагами, чтобы они не мешали им в осуществлении их планов и во время ведения ими дальнего похода. Все эти постановления были записаны, и Цезарь {Октавиан}, как консул, прочитал их войскам все, за исключением проскрипционных списков. Солдаты, выслушав всё это, запели военную песню и поздравляли друг друга с состоявшимся примирением {Аппиан. Гражданские войны}» [60, с. 172 - 173].
Историки назвали союз Гая Юлия Цезаря Октавиана, Марка Эмилия Лепида и Марка Антония «вторым триумвиратом».
Следующим актом триумвиров было объявление проскрипций, которых уже более десяти лет так опасались одни и так  желали другие.
«Триумвиры наметили тех, кого собирались убить: сначала -- слишком могущественных и потому подозрительных, затем каждый своих врагов, потом один другому стал предавать на смерть собственных друзей и родственников. Так было не только в те дни, но и позже; ведь они вносили в свой список имя за именем: кого по ненависти, кого -- просто по неприязни, кого за дружбу с врагами или за вражду с друзьями, или за большое богатство. Для войны им нужно было много денег: дань с Азии продолжала поступать Бруту и Кассию, кроме того им платили подати цари и сатрапы, триумвиры же испытывали нужду, так как Европа, особенно Италия, была разорена войнами и поборами. Поэтому они постепенно обложили тягчайшей данью и простой народ и даже женщин и, наконец, ввели налоги с продажи и отдачи в аренду. Кое-кто был внесён в список за красоту своей виллы или загородного дома. Сенаторов, приговорённых к смерти, оказалось около трёхсот, а так называемых всадников -- до двух тысяч. Среди них были братья и дяди триумвиров, а также некоторые из их легатов {представителей}, которые чем-либо оскорбили начальников или других легатов (Аппиан, Гражданские войны)» [23, с. 203 - 204].
В проскрипционные списки были внесены убийцы Цезаря, личные враги триумвиров, из которых первое место занял Цицерон (на чём настоял Марк Антоний), и отдельные богачи, имущество которых должно было пойти на военные нужды. За сокрытие осуждённых назначалась казнь, за выдачу – награда. Донёсший на проскрибированного господина раб получал 40 тысяч сестерциев и свободу [смотри: 5, т. II, с. 389].
По Аппиану, проскрипции формулированы были так (цитируем несколько отрывков):
«Марк Лепид, Марк Антоний и Октавий Цезарь, избранные для устрйства и приведения в порядок государства, постановляют следующее: если бы негодные люди, несмотря на оказанное им по их просьбе сострадание, не оказались вероломными и не стали врагами, а потом и заговорщиками против своих благодетелей, не убили Гая Цезаря, который, победив их оружием, пощадил по своей сострадательности и, сделав своими друзьями, осыпал всех почётными должностями и подарками, и мы не вынуждены были бы поступить столь сурово с теми, кто оскорбил нас и объявил врагами государства. Ныне же, усматривая из их заговоров против нас и из судьбы, постигшей Гая Цезаря, что низость их не может быть укрощена гуманностью, мы предпочитаем опередить врагов, чем самим погибнуть. Да не сочтёт кто-либо этого акта несправедливым, жестоким или чрезмерным, пусть он примет во внимание, что испытал Гай Цезарь и мы сами. Ведь они умертвили Цезаря, бывшего императором, верховным понтификом, покорившего и сокрушившего наиболее страшные для римлян народы, первого из людей, проникшего за Геркулесовы столбы в недоступное дотоле море и открывшего для римлян неведомую землю, умертвили среди священного места во время заседания сената, на глазах у богов, нанеся ему 23 раны; это те самые люди, которые будучи захвачены им по праву войны, были пощажены им {здесь имеется ввиду Марк Юний Брут}, а некоторые даже назначены в завещании наследниками его состояния {имеется ввиду Децим Юний Брут}. Остальных же, вместо того, чтобы наказать их за такое преступление, поставили запятнанных кровью на должности и отправили управлять провинциями {Марк Юний Брут получил в управление провинцию Македонию, а Гай Кассий Лонгин – провинцию Азию}. Пользуясь этим, они расхитили государственные деньги, а теперь собирают на эти средства армию против нас, требуют других войск ещё от варваров, постоянных врагов римского могущества. Из городов, подчинённых римскому народу, одни, ввиду оказанного ими неповиновения, они предали огню, сравняли с землёй или разрушили {как остров Родос, захваченный Кассием}, другие же города, терроризированные ими {как Ксанф и Патары в Ликии, сдавшиеся Марку Бруту}, они восстанавливают против отечества и против нас.
Некоторых из них мы уже казнили, остальные, вы скоро это увидите, понесут, с помощью божества, кару. Но хотя важнейшие дела в Испании, Галлии и в Италии уже выполнены нами или находятся на пути к разрешению, всё-таки ещё остаётся одно дело – поход против находящихся по ту сторону моря убийц Цезаря...
Итак, в добрый час. Никто не должен давать приют у себя, скрывать, отправлять в другое место или давать себя подкупать деньгами; всякого, кто будет изобличён в том, что он спас или оказал помощь или только знал об этом, мы, не принимая во внимание никаких отговоров и просьб о прощении, включаем в проскрипционные списки. Головы убитых пусть приносят к нам за вознаграждение в 25 000 аттических драхм за каждую, если приносящий свободнорожденный, если же раб, то получит свободу, 10 000 аттических драхм и гражданские права своего господина. Те же награды назначаются и доносчикам. Никто из получающих награды не будет вноситься в наши записи, и имя его останется неизвестным».
Таково было проскрипционное объявление триумвиров, если перевести его с латинского языка на греческий ... » {на котором писал своё сочинение Аппиан} [60, с. 173 - 175].
«Одновременно с обнародованием проскрипционных списков были расставлены караулы у городских ворот и подле всех прочих выходов из города, а также подле гаваней, прудов, болот и других подозрительных мест, где можно было тайно ускользнуть или укрыться. Центурионы получили приказ обшарить окрестные поля. Всё это было осуществлено в один и тот же час. И вот сразу в Риме и по всей Италии, в зависимости от того, где кого застигли, начались внезапные аресты и разного рода убийства; причём убитым отрезали головы, чтобы, представив их, получить вознаграждение; началось постыдное бегство людей, раньше известных, а теперь впавших в ничтожество. Одни спускались в колодцы, другие -- в клоаку с нечистотами, третьи забивались в дымовые трубы или сидели, скорчившись, под грудами черепицы. Ведь некоторые не менее, чем убийц, боялись своих жён и детей, недоброжелательно к ним относившихся, другие -- вольноотпущенников и рабов, кредиторы -- должников, соседи -- соседей, зарившихся на их поместья. Всяческая неприязнь, которая раньше была скрытой, теперь внезапно вырвалась наружу. Жалким образом изменилось положение людей высшего сословия -- консулов, преторов, трибунов, кандидатов на эти должности и тех, кто занимал их прежде. Они с плачем бросались к ногам своих собственных рабов, называя слугу спасителем и господином. Особенно ужасно было то, что, принимая такое унижение, они всё же не находили милосердия. Злодеяния были чудовищные -- таких не увидишь даже во время восстания или после вражеской победы, когда страшатся восставшего или врага, но твёрдо полагаются на своих домочадцев; теперь же сами домашние внушали больше страха, чем убийцы. У тех, кто не боялся, помня о солидарности во время восстания или войны, домашние в силу скрытой дотоле неприязни внезапно превращались во врагов, кто из-за официально обещанной награды, кто из-за видов на находящееся в доме серебро и золото. По этим причинам каждый сразу становился неверным своим близким и собственную выгоду ставил выше сострадания. Если кто и сохранял верность и доброжелательство к проскрибированному, то всё же боялся оказать ему помощь, укрыть его, даже быть осведомлённым о его делах, так как это влекло за собой ту же кару, которая ожидала осуждённых (Аппиан, Гражданские войны)» [23, с. 207].
В момент объявления проскрипций Марк Цицерон вместе с братом Квинтом находился в своём поместье близ города Путеол (Кампания), неподалёку от Рима. Узнав об угрожающей опасности, братья решили отправиться в ближайший порт на Тирренском море, чтобы перебраться в Македонию к находящемуся там Бруту. По дороге Квинт решил вернуться, чтобы запастись продовольствием, а Цицерон продолжил путь один. Спустя несколько дней Квинт был схвачен и убит. Цицерону удалось добраться до моря и благополучно сесть на корабль. Прибыв в Кайэту (порт на Тирренском море в области Лациум), где у него было имение, беглец (очень тяжело перенёсший морскую качку) остановился в своей вилле на отдых. Здесь его и настигли подосланные Антонием убийцы. Найдя двери дома запертыми, они взломали их, но Цицерона не нашли. Слуги уверяли, что не видели своего господина. Но один из вольноотпущенников брата Цицерона указал людям на нескольких человек, несущих носилки с оратором по направлению к морю. Убийцы побежали за ними. Цицерон, завидев бегущих, велел слугам опустить носилки на землю. Великий оратор спокойно смотрел в упор на своих преследователей-убийц...
Так 7 декабря 43 года до н. э., на 64-м году от рождения, погиб Цицерон [смотри: 59, с. 224].
В лице Цицерона погиб великий римлянин, воздействие которого на умы современников и потомков невозможно переоценить. Цицерон писал: «Свобода может жить только там, где власть народа велика; конечно, нет ничего слаще свободы, но если она неодинакова для всех, то не заслуживает своего имени» [смотри: 67, с. 62].
В 42 году до н. э. у города Филиппы (основанного царём Филиппом II – отцом Александра Македонского) в Македонии сошлись войска Брута и Кассия и триумвиров. Победу одержали войска Октавиана и Антония [смотри: 59, с. 229 - 232].
Проиграв сражение с армией триумвиров, Брут и Кассий покончили с собой почти одновременно [смотри: 5, т. II, с. 590].
После этой битвы Лепид получил Африку и вскоре был совершенно отстранён от государственных дел. Октавиан вернулся в Италию, Антоний отправился на Восток. Здесь он произвёл новое перераспределение царств и областей, обложив их огромными штрафами, якобы в наказание за помощь Бруту и Кассию.
В 42 году до н. э. Марк Антоний вызвал египетскую царицу Клеопатру в киликийский город Тарс, где он тогда находился, объезжая свои восточные владения. Антоний хотел выяснить позицию Клепатры по отношению к республиканцам (не помогала ли она мятежникам Бруту и Кассию). Клеопатре же нужно было как-то оправдать своё поведение во время войны республиканцев с триумвирами, которым она не оказала поддержки. Антоний рассчитывал воспользоваться богатой египетской казной в замышлявшемся им походе против парфян, а Клеопатра надеялась с помощью Антония расширить своё царство.
Эта встреча перевернула всю жизнь Антония: очарованный Клеопатрой, он влюбился в неё без памяти. Забросив государственные дела, он отправился с царицей в Александрию, где провёл с нею несколько романтических месяцев [смотри: 5, т. II, с. 390; 19, с. 296].
Как только Палестина и другие восточные провинции оказались под контролем Марка Антония, Ирод заявил о своей лояльности Антонию. Когда знатные иудеи Иерусалима пожаловались Антонию, что всем в Иудее заправляет идумейский клан (в лице Ирода, Антипатра и Фасаила), а Гиркан сохраняет лишь видимость власти, Антоний не пожелал их даже до конца выслушать. В Иудее усиливались антиримские настроения, и Антоний понимал, что в этой ситуации надёжной опорой Рима могли быть только братья-идумеи, но никак не слабый Гиркан, который вёл себя пассивно. Специальной грамотой Антоний назначил Ирода и Фасаила тетрархами, фактически передав им власть над всей Иудеей. Когда это назначение вызвало ропот в Иерусалиме, Антоний, не мудрствуя лукаво, распорядился казнить нескольких видных иерусалимцев, слишком горячо проявлявших своё недовольство.
Тем временем в Иерусалиме виночерпий отравил Антипатра, отца Ирода. Со смертью Антипатра Гиркан лишился лучшего друга и советчика. Первосвященник сознавал шаткость своего положения, опасность, исходящую от Ирода (месть за вызов в суд), и был настолько подавлен, что когда Антоний спрашивал его об Ироде, он не осмеливался высказывать то, что думал на самом деле. Он хвалил Ирода, хотя не любил и боялся его. Тут обстановка в стране круто изменилась Из небытия возник сын покойного Аристовула II – Антигон. Молодой представитель династии Хасмонеев стал находкой для тех, кто противился неминуемому воцарению Ирода. Народ с готовностью пошёл за ним, желая видеть на царском троне не какого-то безродного идумея, а прямого потомка царей. Антигон отправился на поклон к парфянскому царю Пакору.
Парфия уже оправилась от поражений, нанесённых ей Помпеем. Объятый гражданской войной Рим на какое-то время ослабил железную хватку, позволив парфянам захватить Сирию.
«Помоги воцариться в Иерусалиме. Я буду тебе верным союзником. Заплачу много денег и дам много женщин», - сказал Антигон Пакору. У Антигона ничего не было, он был нищим, но не скупился на обещания, когда увидел алчный блеск в глазах парфянского царя при назначении суммы в тысячу талантов. Антигон рассчитывал, что в храмовой казне Иерусалима найдутся такие деньги, а набрать 500 молодых евреек из хороших семейств для царского гарема – более лёгкая задача.
В 40 году до н. э. парфяне захватили и разграбили Иерусалим, посадив на трон Антигона. В Иудее, таким образом, была восстановлена династия Хасмонеев. Захваченные в плен Гиркан и Фасаил были выданы на расправу Антигону. Гиркан молил Антигона о пощаде, бросившись тому в ноги, но племянник схватил дядю за волосы и, по-звериному, вцепился зубами ему в уши. Ошмётки хрящей и кожи вываливались у него изо рта. С обкусанными ушами Гиркану больше никогда не быть первосвященником. Священник с телесными изъянами не может служить Яхве, иудейскому богу. Об этом говорится в Торе. Фасаил, не имея возможности сопротивляться, бросился на стену, чтобы размозжить себе голову. Но удар оказался несильным, и его, раненого, отнесли в темницу. К нему послали лекаря с ядовитым снадобьем, которому приказали влить это «лекарство» в рану. Прежде чем испустить дух, Фасаил прошептал: «Я умираю счастливым, остаётся живой мститель». Он верил, что Ирод, которому удалось бежать из Иерусалима, обязательно отомстит.
Ирод бежал сначала в крепость Масада на берегу Мёртвого моря, чтобы укрыть семью. Потом он отправился в Аравию, оттуда через Египет попал на Родос и, в конце концов, достиг Рима. Там Ирод нашёл понимание своих проблем. Римляне считали Антигона бунтовщиком, который при помощи парфян, врагов Рима, коварно захватил власть в Иудее, чтобы оторвать провинцию от империи. Антоний и Октавиан созвали заседание Сената, на котором Ирод удостоился титула «Rex socius et amicus populi Romani» - «Союзный царь и друг римского народа». По этому случаю были совершены жертвоприношения, и Антоний устроил большой пир.
Не теряя времени, Ирод отплыл из Италии в Птолемаиду (Палестина), набрал там наёмников и пошёл в Иудею. По мере продвижения по Галилее, Самарии и Идумее у него собралось внушительное войско. Однако только через три года Ирод с помощью римлян под командованием наместника Сирии Соссии смог захватить Иерусалим [37 г. до н. э.]. Незадолго до этого он женился в Самарии на внучке Аристовула Мариамне, породнившись с Хасмонеями.
Антигон сдался на милость Соссии, который презрительно назвал его женским именем «Антигона», велел заковать в кандалы и отправить к Антонию. Позднее Антигона казнили в Антиохии, на чём настаивал Ирод.
Римские солдаты хотели разграбить Иерусалим, но Ирод воспротивился этому. Он убеждал наместника Соссию: «Разве ты хочешь оставить меня царём пустыни?» Чтобы предотвратить неизбежную разруху, он выдал солдатам вознаграждение из собственных средств. Так началось 33-летнее царствование Ирода Великого [37 - 4 гг. до н. э.] [смотри: 19, с. 285 - 290].
Октавиан проводил в Италии наделение ветеранов землёй, в то время как флот Секста Помпея и пираты мешали подвозу зерна в Рим. Жена Антония Фульвия и его брат Луций вели агитацию против Октавиана. Для выяснения отношений между триумвирами Антоний был вызван в Италию своими родственниками. Наметившийся было разрыв между Антонием и Октавианом, был устранён. Укреплению союза триумвиров способствовал и брак Антония с сестрой Октавиана Октавией (Фульвия к этому времени умерла) после возвращения Антония из Египта. Однако забыть египетскую царицу Марк Антоний не мог, тем более, что после отъезда Антония Клеопатра родила от него двух мальчиков.
Будучи младшим из сыновей Помпея Великого, Секст Помпей вначале испытывал пренебрежительное отношение со стороны Гая Цезаря (Октавиана). Зная о судьбе Помпея и его сыновей после их столкновения с Гаем Юлием Цезарем в Испании, Октавиан относился к уцелевшему тогда Сексту Помпею как к человеку, неспособному совершить что-либо большое по своей молодости и неопытности.
С того времени Секст с небольшой кучкой людей разъезжал по океану, занимаясь разбоем и скрывая, что он Помпей, сын Помпея Великого. Когда к нему присоединилось для разбоя больше народа и уже образовалась значительная шайка, он открылся, что он - Помпей. И тотчас все бродившие без дела и служившие раньше солдатами его отца или брата стали сбегаться к нему, как к своему вождю. После того, как у Секста собралась таким образом масса людей, дело дошло уже до более важных предприятий, чем морской разбой, и имя Помпея стало популярным по всей Испании.
Гай Цезарь (Октавиан), узнав об этом, послал Каррину с большим войском, чтобы уничтожить Помпея. Последний, обладая более подвижными военными силами, истощал противника, то внезапно появляясь, то исчезая, и успел завладеть уже некоторыми как мелкими, так и более крупными городами.
{Помпей Великий в своё время притеснял средиземноморских пиратов, но те же пираты много и охотно помогали его сыну, Сексту Помпею, бороться против власти Рима.}
Между тем Рим страдал от голода, так как купцов с Востока удерживал страх перед Помпеем и Сицилией, с Запада – то обстоятельство, что Сардиния и Корсика были также в руках Помпея, из Африки хлеб не приходил, так как те же враги господствовали на обоих морских берегах. Цены на все продукты в Риме поднялись, и так как причину бедствия видели во вражде между вождями, то их бранили и требовали примирения с Помпеем. Так как Цезарь (Октавиан) и теперь не сдавался, Антоний настаивал, чтобы он поспешил начать войну ради устранения голода. Вследствие того что средств на это у Цезаря (Октавиана) не было, он издал приказ, чтобы все владеющие рабами, внесли за каждого половину тех 25 драхм, которые постановлено было взыскать на войну с Кассием и Брутом, а также чтобы известную долю вносили и все те, кто получал наследство. Приказ этот встречен был взрывом негодования в народе, сердившимся на то, что после того как истощена общественная казна, ограблены провинции, обременили и Италию поборами, податями, конфискациями, и всё это не на ведение внешних войн и не на расширение пределов государства, а на личную вражду из-за власти, откуда и пошли проскрипции, убийства, общий голод, а теперь хотят лишить и последних средств. Собравшаяся толпа подняла шум, бросала камнями в тех, кто не хотел к ней присоединиться, грозила разграбить и сжечь их дома, и это продолжалось до тех пор, пока всё множество народа не пришло в возбуждение.
В сложившихся обстоятельствах и «по уговорам матери Помпея - Муции и его жены Юлии» триумвиры пошли на переговоры с Помпеем. Они состоялись в 39 году до н. э. в Путеолах, приморском городе Кампании, на омываемом со всех сторон морем моле Дикеархии, в окружении сторожевых судов. Стороны пришли к соглашению на следующих условиях: война прекращается на суше и на море; торговля беспрепятственно производится повсеместно (для римлян это был самый важный пункт договора по указанным выше причинам). Помпей выводит гарнизоны, какие у него были в Италии, не принимает более беглых рабов, его суда не пристают к берегам Италии; в его власти остаются Сардиния, Сицилия, Корсика и другие острова, какими он в то время владел, на тех же основаниях, на каких Антоний и Цезарь (Октавиан) владеют остальными провинциями; Помпей высылает римлянам хлеб, который издавна эти области должны были доставлять; он получает также Пелопоннес, в своё отсутствие он мог выполнять консульские обязанности через любого из своих друзей; его имя вносится в списки верховных жрецов. Таковы были условия, касающиеся самого Помпея.
{Заметим, что условия мира были очень благоприятны для Помпея, другое дело – обладал ли Секст Помпей властью, чтобы обеспечить выполнение всех пунктов соглашения с триумвирами? Как показали дальнейшие события, необходимой для этого власти у Помпея не было.}
Именитым изгнанникам обеспечивалось возвращение на родину, за исключением осуждённых народным голосованием и приговором суда за убийство Цезаря. Лицам, бежавшим из страха и потерявшим своё имущество насильственно, всё возвращается в целости, за исключением движимости; осуждённым выдаётся четвёртая часть. Сражавшиеся на стороне Помпея рабы признаются свободными, свободные же, с прекращением военной службы, получают те же награды, что и солдаты Цезаря (Октавиана) и Антония (Аппиан, Гражданские войны) [смотри: 60, с. 176 - 178].
Соглашение триумвиров с Помпеем оказалось непрочным, и Секст Помпей снова стал давать убежище беглым рабам.
В дипломатическом обиходе римлян существовал принцип: «пакта сунт серванда» (лат. pacta sunt servanda) - «договоры должны соблюдаться».
{Со стороны Помпея нарушение этого правила, скорее, можно назвать не его виной, а его бедой.}
После короткого перемирия Октавиан начал с Помпеем войну, которая была объявлена войной против беглых рабов, что сделало её популярной среди италийских рабовладельцев. Победу в ней [37 г. до н. э.] одержал военачальник Октавиана Агриппа. Успеху очень поспособствовали измена начальника флота Секста - вольноотпущенника Менодора, а также переход на сторону Октавиана части солдат Помпея из числа бывших рабов, которым было обещано, что они останутся свободными и будут приняты в армию Октавиана. Однако Октавиан нарушил своё обещание: он разослал тайный приказ, по которому 30 тысяч рабов, зачисленные в разные военные части, были в один день схвачены и возвращены господам; тысяча рабов, владельцы которых не нашлись, была казнена.
Октавиан в благодарность за «услугу», оказанную Менодором, приблизил его к себе: Менодор стал единственным вольноотпущенником, допущенным к столу императора.
Вероломство в отношении рабов привлекло к Октавиану сердца италийских собственников. После победы над Секстом Помпеем популярность Октавиана в их среде растёт. В городах стали воздвигать ему статуи, сенат присудил ему новые почести. С этого времени политика Октавиана начинает изменяться. Он стремится сблизиться со знатью, вернувшейся из Сицилии. Внешним выражением этого сближения был его брак с Ливией, дочерью виднейшего аристократа Ливия Друза и разведённой женой не менее знатного Клавдия Нерона. Проскрипции были объявлены оконченными, недоимки по налогам, которые богатые люди должны были вносить на военные нужды, аннулированы. В торжественной речи Октавиан обещал, что по истечении вновь продлённого на пять лет срока полномочий триумвиров и после возвращения Антония с Востока республика будет восстановлена [смотри: 5, т. II, с. 390 - 392].
В 37 году до н. э. Антоний отправился воевать с парфянами. Оказавшись вновь на Востоке, он послал за Клеопатрой, и она приехала к нему в Антиохию. Там они вступили в брак (недействительный с точки зрения римского права), у них родился третий сын. Антоний объявил, что дарит Клеопатре и её детям Ливию, Сирию, Финикию, Киликию, Армению и ещё не завоёванную Парфию. На Востоке Клеопатру поддерживали жречество и высшая аристократия. Теперь и Антоний стал фактически сближаться с этими кругами. Усиление египетской царицы вызвало недовольство среди сторонников Рима из числа восточных рабовладельцев, италийских дельцов и римской знати. В Италии ходили усердно раздувавшиеся Октавианом слухи, что Клеопатра мечтает о господстве над всем миром и клянётся «издавать законы на Капитолии», что Антоний окончательно подпал под её влияние и перестал быть «истинным римлянином». Развод с Октавией и официальный брак с Клеопатрой, а также оглашение по инициативе Октавиана завещания, в котором Антоний просил похоронить его в Александрии, окончательно подорвали его былую популярность.
В 34 году до н. э., после завершения войны с парфянами, Антоний пышно отпраздновал победу в Александрии и с тех пор уже не покидал Египта. В Риме с недоумением взирали на вызывающее поведение Антония, опасаясь, что он отдаст Клеопатре часть римских владений в Азии. Опасения были вполне обоснованными. Антоний, например, заставил Ирода уступить Клеопатре большие участки плодородной земли около Иерихона и в Аравии, а потом принудил его взять эту землю в аренду за большие деньги [смотри: 5, т. II, с. 392; 19, с. 296 - 297].
{В действиях Антония мы находим, и Читатель, очевидно, согласится с нами, «элементы» следования «дорогами судьбы» Юлия Цезаря и Александра Македонского.}
Готовясь к войне с Антонием, Октавиан усиленно обрабатывал общественное мнение, представляя эту войну, как борьбу Рима с восточным «варварством», или, как писали близкие ему поэты, борьбу светлого Аполлона с чудовищными божествами Египта. Приближалась развязка. Октавиан объявил войну Антонию и Клеопатре.
В самом лагере Антония начался раскол: римляне, жившие вместе с ним в Александрии, потребовали, чтобы Антоний порвал с Клеопатрой, на что он не мог решиться. Исход начавшейся войны был решён 2 сентября 31 года до н. э. морской битвой у мыса Акция в Эпире: флот Антония и Клеопатры потерпел поражение. Когда стало ясно, что битва проиграна, любовники бежали в Александрию. Сопровождавшие Антония римляне и римские войска, недовольные его союзом с Клеопатрой, перешли к Октавиану.
Летом 30 года до н. э. Октавиан прибыл в Египет. Антоний и Клеопатра не могли ничего противопоставить его военной силе. Оказавшись в безвыходном положении при приближении войск Октавиана, Антоний покончил с собой. Накануне ему донесли, что Клеопатра погибла. Это было ложное сообщение. Но Клеопатра не надолго пережила Антония. Узнав о его самоубийстве, она тоже покончила с собой, якобы, положив на себя ядовитую змею.
Оккупировав Египет, Октавиан казнил сына Клеопатры Птолемея XV [30 г. до н. э.]. С его смертью династия Птолемеев прекратила своё существование. Египет был присоединён к Риму и поставлен под личное управление императора, который выступал здесь как преемник Птолемеев. Длившиеся десятки лет гражданские войны были окончены, но победа Октавиана в этих войнах одновременно означала окончательное падение республики [смотри: 5, т. II, с. 393; 19, с. 297].
«Своеобразный государственный строй, установившийся в первые века существования римской империи, в историографии носит обычно название принципата (от слова princeps – первый, так как императоры заносились в список сенаторов первыми)… Гордые своим богатством, влиянием и своими предками, сенаторы всё ещё считали себя солью земли и властителями мира. Они были готовы признать необходимость единоличной власти Октавиана и даже частично поступиться своими политическими, но не социальными преимуществами. Опыт Цезаря показал, что с сенатом надо считаться. И Октавиан, получивший через несколько лет после победы над Антонием имя Августа («Величественный»), учёл это при оформлении своего положения в государстве» [5, т. II, с. 598].
«В 27 году до н. э.… Октавиан созвал заседание сената, на котором объявил, что, поскольку его полномочия как триумвира истекли и государство умиротворено, он решил вернуться к частной жизни, и предложил восстановить республику. Это была умело разыгранная комедия… Ещё в 29 году до н. э. им была проведена под предлогом удаления недостойных чистка сената, из которого было исключено 200 человек, очевидно враждебных ему. Поэтому неудивительно, что теперь сенаторы горячо благодарили Октавиана за заслуги перед государством и просили остаться у руководства государственными делами. Октавиан милостиво согласился. Республика была объявлена восстановленной. Однако Октавиан получил ряд полномочий, которые создавали ему совершенно особое положение в этой «восстановленной» республике. Соответственные постановления были приняты постепенно, в разное время, но в основном – между 27 и 23 годами до н. э.
В результате этих постановлений новый строй определился следующим образом: верховным государственным органом признавался сенат. Его решения сохраняли силу закона, он был одной из высших судебных инстанций, к нему переходило управление провинциями, кроме Египта, Сирии, Испании и Галлии, остававшихся в ведении Октавиана, который управлял ими через своих легатов или префектов… Сенат распоряжался старой государственной казной (эрарием)…
С другой стороны, Октавиан оставался верховным главнокомандующим и сохранял титул императора, вошедший как составная часть в его имя. Он, как уже указывалось, был внесён первым в списки сенаторов, что давало ему право первому подавать голос. В течение ряда лет Октавиан избирался консулом (всего он был консулом 13 раз), но помимо этого он, по постановлению сената, ещё с 36 года до н. э. имел трибунскую власть, дававшую ему право распоряжаться всеми гражданскими делами в Риме, а позднее получил власть проконсульскую и так называемый «большой империй», который позволял ему осуществлять контроль не только над своими, но и над сенатскими провинциями. Он же был верховным судьёй всех римских граждан. Как и сенат, он имел право выдвигать кандидатов в магистраты, причём его кандидаты баллотировались вне очереди и, конечно, имели все шансы быть избранными. Для покрытия расходов по вверенным принцепсу отраслям управления была создана особая казна (фиск), сложившаяся на основе отдельных провинциальных фисков, существовавших ещё в период республики, и окончательно оформившаяся лишь при последующих императорах. Постепенно она совершенно вытеснила эрарий.
Октавиан подчёркивал, что, восстановив республику, он не принял никаких титулов и званий, не согласных с республиканским строем, и превосходил «товарищей» по магистратурам только авторитетом (auctoritas), которого он достиг лишь благодаря своим исключительным заслугам. Поэтому, чтобы выделить его из всех остальных магистратов, было сделано предложение, присвоить ему имя Ромула и этим подчеркнуть, что он как бы наново основал Рим. Но это имя слишком напоминало одиозный титул царя. Выход был найден Мунацием Планком, участником почти всех враждебных Октавиану коалиций и только перед битвой при Акции перешедшим на его сторону. По его предложению принцепсу было присвоено имя Августа (Augustus), которое затем, как и имя Цезаря, носили все правители империи. Оно может быть приблизительно передано как «возвеличенный божеством», что придавало власти принцепса некую религиозную санкцию. Октавиан стал именоваться «Император Цезарь Август, сын божественного (под «божественным» подразумевался – диктатор [45-44 гг. до н. э.] Гай Юлий Цезарь)».
Впоследствии Август получил также наименование «отца отечества». Ещё до этого, когда в 12 году до н. э. умер бывший триумвир Лепид, до смерти остававшийся великим понтификом, на его место был избран Август, и с тех пор все его преемники были великими понтификами, соединяя всю полноту военной, гражданской и религиозной власти. Таким образом, несмотря на республиканское оформление и юридическое «двоевластие» императора и сената, принципат, бесспорно, являлся монархией…
{До 44 года до н. э. правитель Римской империи носил имя – Гай Октавий [род. в 63 году до н. э.]; с 44 года до н. э. - Гай Юлий Цезарь Октавиан; с 27 года до н. э. - Август (Augustus), римский император (принцепс) [27 г. до н. э. - 14 г.].
Политический порядок (принципат), установившийся в Риме с 27 года до н. э. при императоре Августе, назывался также диархией (двоевластием, в переводе с греческого), так как высшим органом власти формально считался сенат, а фактически власть была сосредоточена в руках императора-принцепса.}
Взаимоотношения Августа с сенатом до последних лет его правления носили сравнительно мирный характер… Однако Август неуклонно оттеснял сенат на задний план. Боясь влияния сенаторов в провинциях, он запретил им покидать Италию без особого разрешения. Не желая допустить сближения сенаторов с плебсом, Август ограничил расходы частных лиц на зрелища, чтобы никто не превзошёл его в роскоши и популярности. Он вмешивался в управление сенатскими провинциями, пресекая чрезмерные злоупотребления.
Гай Юлий Цезарь Октавиан не останавливался и перед крутыми мерами против вредных, по его мнению, «культурных» влияний. К примеру, в 28 году до н. э. он изгнал из Италии занимавшегося магией Анаксилая, пифагорейца из Лариссы (Фессалия). Октавиан (Август) создал совет из 20 человек, именовавшихся его «друзьями», где подготовлялись все важнейшие мероприятия, которые затем поступали на формальное утверждение сената. Дважды проводил он чистки сената, изгоняя неугодных ему лиц и пополняя сенат преданными людьми» [2, с. 559; 5, т. II, с. 602 - 604].
{Не напоминает ли нам совет «друзей» Октавиана «друзей» Александра Македонского, его ближайшее окружение, которое помогало ему осуществлять все его дерзкие планы? Мы помним, что в дружеской встрече с Александром Македонским,  оказавшейся для царя прощальной, участвовали 20 человек.}
«Только однажды, в 19 году до н. э., когда Август был в отъезде, плебс попробовал выставить своего кандидата на должность консула. Это был некто Эгнатий Руф, который, будучи эдилом, привлёк симпатии плебса, организовав на свой счёт отряды рабов для тушения частых в Риме пожаров. Сенат не одобрил его кандидатуры, и в городе вспыхнули волнения, узнав о которых Август поспешно возвратился в Рим. Волнения были быстро прекращены, а Эгнатий Руф кончил жизнь в тюрьме. Август распорядился, чтобы пожарные команды, так называемые «когорты стражи», были организованы на государственный счёт. Позднее они получили и полицейские функции» [5, т. II, с. 599].
Принцепс Август понимал, что, обеспечив ему победу и единовластие, армия в то же время могла стать опасной силой, направленной против власти императора. Поэтому он предпринял ряд мер, которые ограничивали роль армии. Огромная египетская добыча позволила ему щедро расплатиться с солдатами и обеспечить ветеранов землёй, не прибегая более к конфискациям. Из 70 с лишним легионов, стоявших под стражей в 33 году до н. э., он сохранил только 25. В самой Италии никакого войска, кроме городских и преторианских когорт (последние – гвардия для охраны императора), не осталось. Все легионы были размещены в провинциях. Легионарии набирались из римских граждан, главным образом италиков и римлян. Все командные посты занимали сенаторы и всадники, простой солдат мог дослужиться только до центуриона, то есть командира центурии – подразделения легиона, составляющего 1/60 его часть и включавшего 100 солдат.
Август, в отличие от правящих ранее оптиматов, заботился о Риме и украсил его многими монументальными зданиями. Он, по праву, мог сказать перед смертью: «Я нашёл Рим кирпичным, а оставил его мраморным». В числе зданий, украсивших Рим, были бесплатные бани. Самая роскошная из них по окончании постройки была превращена в храм, и Август поставил в нём на самом видном месте великолепную статую Юпитера, думая тем смягчить гнев богов, настолько его мучила совесть за совершённые во время триумвирата преступления. Позднее в этом храме были поставлены статуи других главных богов Рима, и он получил название Пантеона, то есть храма, посвящённого всем богам (или, как говорили в старину, «всебожницы»). Ныне это храм Святой Марии.
Август ввёл культ Гения Рима и императора, причём свой императорский Гений он присоединил к традиционным ларам (фамильным божествам, связанным с домашним очагом). Клятва Гению императора считалась самой священной, и нарушение её приравнивалось к оскорблению величества. Гению Рима был посвящён на Капитолии щит с надписью «или мужу, или женщине», поскольку имя и пол Гения – хранителя Рима скрывались, чтобы его не переманили враги.
Август покровительствовал не только искусству, но и просвещению и наукам: он учредил в Риме публичную библиотеку. В заботах о просвещении народа ему помогал сенатор Меценат. И до настоящего времени покровителей просвещения называют у нас меценатами.
Август время от времени сам объезжал провинции и оказывал помощь пострадавшим от голода, пожаров и других бедствий. По его распоряжениям было построено множество дорог, каналов, мостов. Август также учредил в империи почту. Пограничные провинции охранялись от враждебных соседей учреждёнными им постоянными войсками (которые в наше время называют «пограничными»). Это войско было численностью 250 000 человек (на 80 млн жителей государства).
При Августе заметно изменилось положение второго привилегированного класса римского общества – всадников. Как и прежде из них выходили дельцы, наживавшиеся на откупах налогов, но теперь их аппетиты были несколько ограничены государством. Зато перед всадниками открылись большие возможности обогащения на военной и государственной службе. Из них выходили трибуны и центурионы легионов, командиры вспомогательных частей, секретари и чиновники в провинциальном управлении. Египет управлялся префектами из всадников. Ещё более высокой должностью, венчающей карьеру всадника, была должность префекта преторианской гвардии. Эту гвардию в количестве девяти когорт, по 1 000 человек каждая, Октавиан Август организовал для своей личной охраны и разместил в Риме и Италии. При Августе преторианцы получали по 750 денариев в год и служили 16 лет, тогда как легионарий получал всего 225 денариев и служил 20 лет. Префект гвардии был одним из первых лиц в государстве, и впоследствии, при преемниках Августа, префекты преторианцев нередко решали судьбу престола Римской империи.
Всадники должны были иметь ценз в 400 тысяч сестерциев. Из числа всадников пополнялся сенат. Чтобы компенсировать всадникам потерю части доходов от непосредственной эксплуатации провинций, Август создал для них ряд новых должностей (надзирателей за дорогами, общественными зданиями, водопроводами и т. п.) с выплатой жалованья государством [смотри: 5, т. II, с. 598 - 599, с. 600 - 602].
Вообще же Август водворил спокойствие в империи на долгие годы и им были довольны и оптиматы, и бедный народ; последний особенно восхвалял Августа за щедрые бесплатные угощения. При Августе 200 тысяч человек получали даровой хлеб и пользовались производившимися время от времени денежными раздачами. К тому же сам Август возбуждал к себе приязнь и сочувствие: он обходился со всеми просто, и дворец его, как дом народного трибуна, был доступен всем, даже рабам.
Дворец Августа, в котором он занимал одну комнату, находился на Палатинском холме и назывался Палациум. От этого названия пошло русское наименование царских покоев – «палаты».
Передают, что Август даже награждал рабов и вольноотпущенников, укрывших и спасших своих господ, осуждённых во время проскрипций. В то же время Август не упускал случая показать, как низко он ставит вольноотпущенников; даже самых богатых из них он не допускал к своему столу, за исключением Менодора, отпущенника Секста Помпея, передавшего в своё время Октавиану флот своего патрона. Вольноотпущенникам была запрещена военная служба, кроме службы в пожарной охране и во флоте, персонал которого всегда занимал самое низкое положение в римской армии. Получил известность следующий рассказ: Август обедал у своего друга, богача Ведия Поллиона, который имел обыкновение бросать своих провинившихся рабов на съедение муренам – хищным рыбам, которых он держал в специальных садках. Один из рабов, прислуживавших за столом, разбил драгоценный бокал и, ожидая страшной казни, бросился на колени перед высоким гостем, умоляя о заступничестве. Августа мало смущала судьба раба, но положение главы государства обязывало его к какому-то акту, который вместе с тем не выглядел бы, как вмешательство в отношения господина и раба. Он потребовал, чтобы ему подали все остальные бокалы, и разбил их один за другим, избавив таким образом раба от наказания. Рассказывали и другие случаи.
«Фурний ничем иным так не угодил Цезарю Августу и ничем иным не приобрёл столь лёгкого доступа к испрошению его милостей, как при помощи тех слов, которые сказал, умоляя о помиловании своего отца, примкнувшего к партии Антония. «Ты, Цезарь, - сказал он, - обижаешь меня только тем, что заставляешь жить и умереть неблагодарным». Что иное столь свойственно благодарной душе, как не то, что она никак не может успокоиться; если не имеет даже надежды когда-нибудь вознаградить за оказанное ей благодеяние?...
Авгур Лентул, слывший примером колоссальнейшего богатства - до тех пор, пока вольноотпущенники не сделали его бедняком (он видел 4 000 своих собственных сестерций: я говорю в собственном смысле, ибо не более как только «видел»), - был человеком столь же скудоумным, сколько малодушным. Будучи в высшей степени скуп, Лентул, однако, скорее тратил деньги, чем слова: такова была у него скудость речи. Хотя всем своим богатством этот человек был обязан Августу, которому (от себя) принёс одну бедность, обременённую тяжестью знатного имени, тем не менее, занимая уже по своему богатству и расположению, каким пользовался, первенствующее положение в государстве, он время от времени обыкновенно жаловался на Августа, говоря, что его отвлекли от занятий и не дали того, сколько он потерял, оставив красноречие. А между тем божественный Август между прочими благами доставил ему и то, что избавил его от насмешек и напрасного труда. Алчность никому не позволяет быть благодарным, так как для нескромных надежд никогда не бывает достаточно того, что предлагается» (Сенека: Римские стоики) [12, с. 13755, с. 13757].
В правление Августа случались и войны, но они велись не беспрерывно, так что храм Януса закрывался три раза: первый раз после битвы при Акции в 29 году до н. э.; второй раз – в 25 году до н. э. после победы над кантабрами; год третьего закрытия храма нам неизвестен. Во время одного из мирных периодов, на 30-м году правления Августа (в 4 году до н. э.) родился в палестинском городе Вифлееме Иисус Христос (Христос-Спаситель), основатель христианства. В VI веке Рождество Христово (Р. Х.) приняли за начальную точку отсчёта времени для нашей эры.
Август во внешней политике стремился осуществлять расширение и устойчивость империи мирными средствами. Заключая договоры с некоторыми соседними племенами, Август включал в них положения, по которым соседи брали на себя защиту границ римского государства, становясь его клиентами. Кроме того была распространена система зависимых царств. Такими царствами были: Мавретания в Африке; Коммагена, Каппадокия, Галатия, Иудея и другие в Азии. При формальной независимости они не только были обязаны охранять римские границы, но и фактически были подчинены Риму. Август утверждал их царей и являлся верховным арбитром в их внутренних и внешних делах. Наиболее подробно известно тогдашнее положение Иудеи, по которому можно судить о положении и других зависимых царств.
Царём Иудеи при Августе был Ирод, вначале сторонник Антония, после битвы при Акции перешедший на сторону Октавиана. Он отстроил великолепный город, названный в честь Октавиана Кесарией, и всячески старался выказывать свою преданность римскому императору.
«Среди многочисленных иностранцев, которых держал при себе Ирод в качестве советников, был грек Николай Дамасский. Он оставил записки (к сожалению, не сохранившиеся до наших дней). В них он подробно описал жизнь при дворе Ирода и события, очевидцем которых был. Иосиф Флавий использовал в своих книгах свидетельства Николая Дамасского. Благодаря им мы можем составить достаточно полное представление об этом царе.
Его телесная сила, пишет Иосиф, равнялась силе его ума. Прекрасный наездник, отличный охотник, великолепный борец, метатель дротика, он был подвижен, любил состязания. Стиль его жизни мало отличался от того, как жили богатейшие аристократы в Риме. В честь императора Августа каждые пять лет он устраивал общественные игры. Для этого построил в Иерусалиме театр, в других местах амфитеатры. В играх участвовали как язычники, так и иудеи. Победителям гимнастических и борцовских состязаний вручались дорогие призы. На торжественные мероприятия приглашались знатные иностранцы. Ирод любил демонстрировать роскошь. Подражая Риму, он устраивал гладиаторские бои. Специально обученные рабы дрались на аренах между собой, против них выпускали диких зверей.
Греческая культура была его культурой. Он щедро жертвовал на нужды различных греческих учреждений не только в Палестине, но и в самой Греции. Афины и Спарта, Никополь и малоазийский Пергам с благодарностью принимали его дары. Благодаря ему стало возможным провести несколько Олимпийских игр в Греции. На эти мероприятия не хватало средств. И без поддержки Ирода они вряд ли состоялись бы. На свои деньги он восстановил сгоревший храм Аполлона на Родосе, построил залы, колоннады, рынки, храмы в Тире и Бейруте, театры в Сидоне и Дамаске, акведук в сирийской Лаодикее, гимнасии в Птолемаиде и Триполи, фонтаны и бани в Аскалоне, вымостил мрамором главную улицу в Антиохии. Неутомимый строитель, он окружил новой стеной Самарию, возвёл там много новых зданий. В честь императора Августа, которого греки называли Себастом, переименовал Самарию в Себастию. Заново отстроил лежавшую в развалинах Стратонову башню, назвав и этот прибрежный город Кесарией в честь императора. Однако самыми знаменитыми его постройками стали новый дворец в Иерусалиме и капитально отреставрированный Храм, площадь которого увеличилась почти вдвое. Над входом в Храм он прикрепил золотого римского орла, чем вызвал возмущение правоверных иудеев. Спустя много лет, незадолго до смерти Ирода, несколько отчаянных молодых людей попытались сбросить на землю этот символ римской власти. Все были казнены.
Ирод один из самых противоречивых царей в еврейской истории. Несомненно, он был очень искушён в государственных делах. Основа его внешней политики заключалась в абсолютной лояльности Риму. Он ладил со всеми римскими наместниками в Палестине и с теми, кто находился у власти в Риме. Уже в юности он усвоил неоспоримую истину, что только при помощи римлян сможет чего-либо добиться. Так оно и получилось. В восточных провинциях у римлян не было более надёжного и верного вассала. Ирод помогал римским правителям во всех их начинаниях. Эта политика обеспечила ему успех. Римляне высоко ценили этого человека, при котором у них не болела голова за вечно беспокойную Иудею. Его посадили на трон, предоставив во внутренних делах полную свободу. Будучи по сути государственником, он по-своему честно служил империи, приоритеты которой для него были выше приоритетов собственного народа» [19, с. 290 - 292].
Тяжёлые налоги, взимавшиеся Иродом, и его пристрастие к греческой культуре вызывали острое недовольство в народе. Возникла народная партия зелотов («ревнителей»), требовавшая борьбы с римским владычеством и, повидимому, возвращения к теократии (от греческого theos - «бог» и kratos - «власть»), то есть форме правления, когда политическая власть принадлежит духовенству. Когда Ирод умер и его сыновья отправились в Рим просить у Августа утверждения завещания отца, разделившего между ними царство, в Иудее вспыхнуло восстание, жестоко подавленное римскими войсками. Новые волнения возникли из-за ценза – переписи, имевшей целью установление суммы подушного и поземельного налога, который отныне должен был выплачиваться в римскую казну.
«После смерти Ирода Великого его царство было разделено на три части. Император Август утвердил Архелая, сына Ирода от самаритянки Мальтаки, этнархом Иудеи. Галилея и Перея были отданы в управление Ироду Антипе, другому сыну Ирода и Мальтаки, а заиорданские области Башан, Трахон и Хавран – Филиппу, сыну Ирода от Клеопатры из Иерусалима. Ирод Антипа и Филипп носили титул тетрархов, то есть начальников областей. Таким образом, Рим понизил статус всех еврейских правителей, установив более жёсткий контроль за внутренним положением в Палестине. Архелай сохранял свой титул девять лет. Он правил в Иерусалиме жестоко и безалаберно. Народ требовал послаблений, которых не получал. В Иудее не прекращались волнения, на которые Архелай реагировал, тупо применяя силу, чем ещё больше ожесточил против себя подданных.
В 6 году н. э. представители иудеев и самаритян, продемонстрировав редкое единодушие, отправились в Рим жаловаться на своё невыносимое положение. Они обвинили Архелая в том, что в Иудее не утихает смута, потому что правитель негодный. Август, пытавшийся навести порядок во всех провинциях, был крайне недоволен состоянием дел в Палестине. Вняв жалобам евреев, он вызвал этнарха Иудеи для объяснений. Архелай ехал в Рим с тяжёлым предчувствием. Накануне ему приснился странный сон: быки жуют девять громадных пшеничных колосьев, каждый колос размером со сноп. «Что бы это значило?» - в смятении думал он. Позвали волхвов. Толкователи разошлись во мнениях, ничего внятного не сказали. Запомнилось, правда, рассуждение ессея Симона. Тот предложил следующее объяснение: колосья – это годы, которые Архелай провёл у власти; быки – переворот, ведь при пахоте быки переворачивают пласты земли; как только они дожуют колосья, произойдёт большое потрясение... Архелай не зря волновался. Разгневанный Август лишил его всех полномочий и сослал подальше с глаз долой к варварам в глухой городишко Виенна в Галлии. Иудея была включена в состав Сирии. Теперь ею напрямую управляли назначаемые римским Сенатом прокураторы (поначалу они назывались префектами). Резиденцией этих чиновников стала построенная Иродом на берегу тёплого моря Кесария. В Иерусалим они только наезжали» [19, c. 302 - 303].
При Августе префект Египта Элий Галл предпринял экспедицию в Южную Аравию, целью которой была отчасти борьба с пиратами, действовавшими на Красном море, отчасти захват добычи. Возможно, здесь известную роль сыграло и желание египетских купцов наладить непосредственную торговлю с Индией. Экспедиция Галла была крайне трудной и, несмотря на то, что римляне дошли до Мариабы или Мариба (центра караванной торговли аравийцев), не дала никаких результатов.
«Из всех государств Востока, находившихся в соседстве с Римом, самым могущественным в I – III веках нашей эры было Парфянское царство, которое образовалось из части персидского царства Ахеменидов, разгромленного Александром Македонским. С ним главным образом и поддерживались дипломатические отношения в течение всего императорского периода... Через римско-парфянскую границу проходили караванные пути, связывавшие Восток с Западом. Обладание этими путями могло быть источником крупных доходов как для Рима, так и для Парфии. Кроме того, от этого зависело благосостояние Сирии и Месопотамии, двух важнейших пограничных областей. Границей между Римом и Парфией был признан Евфрат. Военные экспедиции римских полководцев Красса и Антония, мечтавших о покорении Парфии, окончились крахом. Август же предпочёл опасным походам дипломатическое воздействие на великое восточное государство... Характеризуя его метод ведения внешней политики, римский писатель Светоний писал, что Август всегда стремился заранее продумывать то, что может дать ему война, какие издержки и потери она может повлечь за собой, ибо, говорил он, человек, неразумно начинающий войну, уподобляется рыболову, удящему рыбу золотым крючком.
В Парфии происходила династическая борьба между братьями Фраатом IV и Тиридатом II. После кратковременного успеха последнему пришлось уступить престол брату, а самому бежать в Рим к Августу и отдаться под его покровительство. Вместе с собой Тиридат привёл сына Фраата, который был отдан Августу в качестве заложника. Специальное парфянское посольство просило Августа выдать Тиридата и сына правящего царя. Август, учитывая ослабление Парфии внутренними смутами, отказался выдать Тиридата, но согласился вернуть парфянского наследника, потребовав за это возвращения знамён и воинов разгромленных римских армий. Так как парфянский царь медлил с выполнением этого условия, против него было направлено войско во главе с Тиберием, пасынком Августа.
Дело не дошло до решительных действий. 12 мая 20 года до нашей эры послы Фраата IV передали Тиберию римские знамёна и известили об освобождении римских пленных... Возвращение знамён трёх римских армий произвело на общественное мнение Рима очень сильное впечатление... Август в своём «политическом завещании» (Анкирская надпись) с гордостью повествует об этом...
{Пленённых же римских воинов, очевидно, у парфян не оказалось: они их или убили непосредственно после пленения или продали в рабство, как это было принято в то время после окончания войны. Вероятно, в живых у парфян оставались ещё какие-то важные римские граждане, о которых было известно Августу и которые могли быть переданы Тиберию.}
{В Риме договорённость с парфянами всячески раздувалась и обыгрывалась, как символ покорности Парфии и признания ею римского превосходства.}
Парфянский царь не чувствовал себя прочно на престоле и искал союза с римским императором. Из опасения дворцового переворота он отправил своих детей в Рим, под опеку императора. Это было новой дипломатической победой Рима...
Однако уже в первые годы правления Августа обозначились симптомы будущих конфликтов на евфратской границе. Яблоком раздора служило буферное государство - Армения. Армянский вопрос – одна из самых сложных проблем внешней политики Рима в течение всего периода империи. Значение Армении заключалось в её стратегическом положении. Преобладание в Армении римского влияния создавало постоянную угрозу Месопотамии, а через неё Вавилону и всем западным сатрапиям Парфии. Наоборот, усиление в Армении парфянского влияния открывало парфянам доступ к Чёрному морю и обеспечивало им преобладание на Кавказе (в Иберии – современной Грузии) и в Албании (современном Азербайджане). Кроме того, вместе с Арменией все торговые пути, соединявшие Парфянское царство с западными частями Малой Азии, переходили в руки парфян. Наконец, возникала серьёзная угроза – союз Парфии с сарматами и скифами, старыми врагами Рима.
В Армении боролись две партии – римская и парфянская. Большая часть аристократических родов держалась парфянской ориентации. Меньшая – римской. При Августе и Тиберии римская партия возобладала, и Армения превратилась в фактически зависимое от Рима государство...
Слава римского императора распространилась по всему Востоку. В Анкирской надписи говорится о парфянских, индийских и скифских посольствах, приходивших в Рим» [72, с. 79 - 81].
Позже, во II – III веках, Парфянское царство пришло в сильный упадок. Причинами его были значительная самостоятельность местной знати и ухудшение положения низших слоёв населения: закабаление общинников (когда даже многих рабов начали «сажать на землю»), что вызвало глубокий кризис рабовладения. В результате восстания в Персиде [20-е годы III века], Парфянское царство было уничтожено и на его развалинах образовалась держава Сасанидов (Новоперсидское царство). При Сасанидах в Новоперсидском царстве официальной религией стало дуалистическое (двойственное) вероучение Зороастра, древнеиранского жреца и пророка, отличающееся чёткой этической программой [смотри: 2, с. 572].
Август (Октавиан) [63 г. до н. э. - 14 г. н. э.] как политический деятель сумел понять нужды и удовлетворить запросы господствующего класса Римской империи. Этим и объясняется его возвышение. Расчётливый, двуличный, умеющий приспособляться к обстоятельствам и использовать их, он был мастером социальной демагогии. Как сообщают современники, он настолько боялся выдать свои истинные мысли, что даже со своей женой Ливией говорил о важных делах только по предварительно составленному конспекту. За минуту до смерти [14 г. н. э.] он сам назвал свою жизнь комедией и по обычаю актёров, уходящих со сцены, просил присутствующих проводить его аплодисментами. Такой человек, конечно, был как нельзя более пригоден для выпавшей на его долю исторической роли – сплотить угнетателей против угнетённых, а затем силой и хитростью, кнутом и пряником держать угнетённых в повиновении [смотри: 5, т. II, с. 600 - 602; с. 610 - 611; 60, с 197, примеч. 9].
Пройдёт не так уж много лет и император Нерон (Nero) [54 - 68 гг.] в минуту вынужденного прощания с жизнью тоже назовёт себя артистом, а бывший раб Эпиктет (Epictetus) [50 - 138 или 140 гг.] в основу своей философской концепции возьмёт представление о жизни как о драме с участием актёров (людей), где у каждого назначенная кем-то роль. Есть что-то удивительное (или странное) в подобной оценке жизни столь разных судьбами людей: человека, достигшего вершин власти и всех мыслимых почестей, императора Рима, названного Августом; императора-артиста Нерона и раба Эпиктета, ставшего философом.
Август умело использовал популярные в массах надежды на «божественного спасителя» (в своём лице) и на «золотой век». «Золотым веком» Август именовал время своего правления. Август постоянно пытался, издавая всё новые законы, улучшить нравы римского общества. К подобным законам относятся: закон, предписывающий всем гражданам, достигшим известного возраста, вступать в брак; закон о поощрении лиц, имеющих много детей, и о лишении некоторых прав граждан, имеющих менее троих детей; закон, карающий судом измену жены. Издание этих законов было встречено с радостью. Особенно порадовал народ закон против роскоши, ограничивавший расходы на пиршества, наряды, частные постройки. Однако, очень скоро выяснилось, что все эти законы не привели ни к чему, кроме скандальных процессов, обогащавших доносчиков. Нельзя было предписать всем гражданам стать благочестивыми, но Август и его приближённые делали в этом отношении всё возможное. Не помогла императору строгость, которую он пытался поддерживать и в собственной семье. И родную дочь, и внучку Августа обвинили в недостойном поведении и выслали из Рима (отправили в ссылку). За грубость и дурное поведение сослал Август и своего младшего внука, сына Агриппы и Юлии, родившегося уже после смерти отца. Старшие внуки императора Кай и Люций Цезари, которых он усыновил и прочил в наследники, умерли молодыми. Умер и его младший пасынок Друз, храбрый полководец, любимый войском и народом. Из всей некогда многочисленной семьи принцепса оставался только старший сын Ливии, Тиберий. Август не любил его. Тиберий был горд, жёлчен, замкнут и подозрителен. Когда умер друг и зять Августа - Агриппа, принцепс женил Тиберия на Юлии, заставив его развестись с любимой женой. Тиберий повиновался, глубоко страдая. Он не любил распущенную Юлию, а она, в свою очередь, вела против него интриги, противопоставляя ему своих сыновей от Агриппы, как будущих преемников её отца. Тиберия не любила и аристократия (из-за его характера), хотя он был талантливым полководцем. Обиженный и оттеснённый на задний план, Тиберий удалился в добровольное изгнание на остров Родос, где жил одиноко, занимаясь астрологией, всё более озлобляясь и замыкаясь в себе [смотри: 5, т. II, с. 601 - 602; с. 611 - 612; 62, с. 227 - 229].
«Что же касается Тиберия, то он происходил из патрицианского рода и получил хорошее воспитание, но характер у него был на редкость странным. Тиберий никогда не открывал своих желаний, наоборот, то, что он выдавал за желаемое, на самом деле ему не нравилось; его слова противоречили подлинным намерениям, и он отталкивал всё, что любил, и требовал то, что ненавидел...» (Кассий Дион Коккейан, Римская история: Тиберий)» [23, с. 475].
Политика Августа имела полную поддержку в широких кругах италийских собственников, к которым принадлежали и замечательные поэты того времени.
Меценат (Maccenas), Гай Цильний [родился между 74 и 64 - умер в 8 гг. до н. э.], очень богатый римлянин из сословия всадников, ставший одним из сподвижников и ближайших (после Агриппы) друзей Августа, покровительствовал литературному кружку поэтов (Вергилий, Гораций, Проперций и другие). В его доме часто собирались выдающиеся поэты и писатели, читали и обсуждали литературные произведения. Имя Мецената как богача – покровителя наук и искусств – стало нарицательным. Оказывал покровительство поэтам и полководец, оратор, бывший «республиканец» Валерий Мессала.
К кружку Мессалы принадлежал друживший с Горацием поэт Тибулл Альбий (Albius Tibullus) [около 50 - 19 гг. до н. э.]. Дошедшие до нас любовные элегии Тибулла составляют два сборника: посвящённый Делии и посвящённый Немезиде – богине, карающей за нарушение установленного порядка вещей. Творчество Тибулла высоко ценил А.С. Пушкин.
Вергилий (Vergilius) [70 - 19 гг. до н. э.] - самый видный поэт этого времени. По социальному положению он был мелким землевладельцем, получившим прекрасное образование. Вергилий - автор «Буколик» [42 - 38 гг. до н. э.] и «Георгик» [37 - 30 гг. до н. э.], прославляющих жизнь на лоне природы и сельский труд. Эклоги, которые писал Вергилий, относятся к жанру буколической (пастушеской) поэзии; они близки пасторалям и идиллиям; все эти стихотворения воспевают сельскую жизнь (обычно в форме диалога между пастухом и пастушкой), противопоставляя её городской культуре. В 40 году до н. э. он написал эклогу, в которой в туманных выражениях пророчествовал о рождении младенца, предназначенного вернуть на землю «золотой век».
  Идея о божественном спасителе, который осчастливит людей, пришла в Рим с Востока ещё во времена гражданских войн. Эта идея умело обыгрывалась окружением Августа. Для своих восточных подданных Август был богом и к нему они нередко прилагали эпитет «спаситель». В Риме и Италии он, не выступая как живое божество, пропагандировал идею нового, счастливого века, дарованного им людям.
Славу величайшего римского поэта (её блеск не потускнел до нашего времени) принесла Вергилию его эпическая поэма «Энеида», над которой он работал 10 лет вплоть до смерти. В 12-ти книгах поэмы повествуется о странствиях героя, вымышленного предка Августа, Энея из Трои, сына Венеры (италийской богини садов), которому боги предназначили основать новый город в Италии и стать родоначальником царей Альба-Лонги, Ромула (легендарного основателя Рима) и рода Юлиев (к которому принадлежал Август). Сам Август интересовался поэмой Вергилия и слушал отдельные её части. Может быть, именно «Энеида» подвигла Августа на попытку самому написать трагедию; правда, попытка оказалась безуспешной.
Другие считают, что Август пробовал свои силы в этом направлении, подражая Юлию Цезарю, который написал трагедию «Эдип». Август, как говорят, благоразумно уничтожил своего «Аякса». Поэт Овидий в то же время написал «Медею». Неизвестно, шло ли хоть что-нибудь из этих опытов на сцене. Древний биограф Цезаря и Августа воздержался от всякой оценки их упражнений этого рода (Варнеке Б.В. История античного театра) [смотри: 12, с. 17298-17299].
Поэт Гораций Флакк (Horatius Flaccus), Квинт [65 - 8 гг. до н. э.], сын вольноотпущенника, в недавнем времени был трибуном республиканской армии Брута. После поражения республиканцев в 42 году до н. э. он вернулся в Рим. Став придворным поэтом императора Августа, написал четыре книги «Од», «Песню веков», книгу «Эподов», две книги «Сатир» и две книги «Посланий», в которые входит «Наука поэзии». Гораций писал сравнительно небольшие произведения – сатиры, лирические стихотворения, называвшиеся одами, послания. В них он восхвалял принесённый Августом мир и радости сельской жизни. Однако кроме радостей жизни Гораций писал и о том, как земледельцу опостылела земля, которую он возделывает; что рабыни не хотят рожать, так как это значит давать жизнь будущим рабам; какие страсти владеют богатыми в их погоне за наживой и удовольствиями. Пользуясь много лет покровительством Мецената, подарившего ему небольшое имение, Гораций иногда намекает на тяжёлое положение поэта, ставшего клиентом вельможи и утратившего свободу. Он высоко оценивал миссию поэта, который обязан, по его мнению, воспитывать своих современников. В одном стихотворении Гораций пишет, что своими стихами он воздвиг себе памятник «долговечнее меди» (желая себя восславить, греки, а за ними и римляне, заказывали свои статуи из меди) и «выше пирамид» (гробниц фараонов в Египте), и память о нём не исчезнет, пока стоит Капитолий (цитадель Рима). Вспомним в связи с этим пушкинское:
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа...»
Проперций (Propertius), Секст [около 49 - около 15 гг. до н. э.] писал элегии (сохранился сборник из 92 произведений). В одних стихах Проперций воспевал свою любовь к Кинфии, в других - идеализировал римские доблести.
Август и его приближённые, понимая роль литературы, старались привлечь к ней внимание публики, устраивая общественные библиотеки и организуя публичные выступления поэтов и писателей. Обязательным в их произведениях было восхваление Августа, «золотого века» и прошлого Рима.
Из числа поэтов, не входивших в кружок Мецената, самым талантливым был Публий Овидий Назон (Publies Ovidius Naso) [43 г. до н. э. - 17 г.]. Он принадлежал к старинной семье всадников. Творчество Овидия, известного своими сборниками «Любовные элегии», «Метаморфозы», книгами «Наука любви» (или «Любовное искусство») и «Лекарства от любви», оказалось не в чести у Августа. Причиной послужили те места из этих книг Овидия, в которых он, давая советы, как соблазнить женщину или обмануть мужа, прозрачно высмеивал брачное законодательство Августа. Его сборник «Героини» - новый жанр любовных посланий, любовно-мифологических элегий. Сборник драматических новелл «Метаморфозы» («Превращения») и сборник «Фасты» («Календарь») остались незаконченными. Одна из новелл сборника «Метаморфозы» посвящена мифическому царю Кипра, художнику Пигмалиону. В наказание за презрение к женщинам он был поражён Афродитой, богиней красоты, страстью к им же созданной статуе. По просьбе Пигмалиона Афродита, тронутая силой его любви, оживила статую, и прекрасная женщина стала женой художника. Этот сюжет получил отражение в пьесе английского драматурга Джорджа Бернарда Шоу (Shaw) [26.07.1856 - 02.11.1950] «Пигмалион» [1912 г.]. В сборнике «Метаморфозы» Овидий поэтически изложил мифы о превращениях людей в животных, растения, камни и закончил своё произведение превращением обожествлённого Цезаря в звезду, вероятно, в Сириус (Canicula), созвездие Большого Пса. Отношение Овидия к богам и героям, к современности проникнуто иронией.
Недовольство Августа Овидием вылилось, в конце концов, в ссылку поэта [8 г. н. э.] в городок Томы (ныне Констанца) на Чёрном море. Одновременно со ссылкой Овидия были сосланы дочь Августа и его младшая внучка Юлия, которые, вероятно, были не только обычными поклонницами поэта.
Много позже Сенека писал о «добродетелях» дочери цезаря и самого Августа:  «Покойный Август отправил в ссылку дочь, бесстыдство которой превзошло всякое порицание, и таким образом обнаружил перед всеми позор императорского дома, обнаружил, как целыми толпами допускались любовники, как во время ночных похождений блуждали по всему городу, как во время ежедневных сборищ при Марсиевой статуе его дочери, после того, как она, превратившись из прелюбодейцы в публичную женщину, с неизвестными любовниками нарушала законы всякого приличия, нравилось избирать местом для своих позорных действий тот самый форум и кафедру, с которой отец её объявлял законы о прелюбодеяниях. Плохо владея своим гневом, он (Август) обнаружил эти похождения, которые государю столько же надо карать, сколько и умалчивать о них, потому что позор некоторых деяний переходит и на того, кто их карает. После, когда по прошествии некоторого времени стыд заступил место гнева, сожалея, что не покрыл молчанием того, о чём не знал до тех пор, пока не стало об этом стыдно говорить, Август часто восклицал: «Ничего этого не приключилось бы со мною, если бы живы были Агриппа или Меценат!» (Сенека: Римские стоики) [12, с. 14013-14014].
Тщетно писал Овидий в Рим скорбные послания, умоляя о прощении. Прощения он не получил и умер в ссылке. Стихи «Скорби» и «Послания с Понта», проникнутые глубокой тоской о родине и близких, принадлежат к лучшим творениям мировой поэзии.
Самым блестящим прозаиком этого времени был историк Тит Ливий [59 г. до н. э. - 17 г. н. э.]. Свою обширную – в 142 книгах – историю Рима (от основания до 9 года н. э.) он писал в том же духе, как Вергилий «Энеиду», В этой истории он ставил своей задачей возвеличить старый республиканский Рим [смотри: 5, т. II, с. 613 - 616].
Официальными лозунгами принципата Августа были мир, pietas («благочестие») и «свобода». На протяжении всего существования Римского государства его основной ячейкой была «фамилия» (семья), включавшая всех свободных и рабов, находившихся под властью её главы. В первый период истории Рима это были преимущественно свободные члены семьи (жена, дети, внуки) и клиенты. По мере развития рабства фамилия всё более расширялась за счёт рабов. В юридических памятниках конца республики и времён империи именно они и подразумевались обычно под словом «фамилия».
Римский учёный и писатель Плиний Старший, перечисляя крупнейших богачей конца I века до н. э. - начала I века н. э., упоминает человека, владевшего 4116 рабами. У каждого из этих аристократов была широкая клиентела из живших близ их имений крестьян, отпущенников, плебеев, искавших сильных покровителей и материальной помощи. В их клиентелу входили, как во времена республики, целые города в провинциях.
Гражданские войны расшатали римскую фамилию. Чтобы укрепить её, Август избрал два пути. С одной стороны, им были приняты драконовские меры обуздания рабов. Их вооружённые отряды были ликвидированы. Был возобновлён старый закон, по которому в случае насильственной смерти господина все его рабы, находившиеся с ним под одним кровом или на расстоянии окрика, но не пришедшие на помощь, предавались пытке и казни. Двумя другими законами был ограничен отпуск рабов на волю по завещанию, а также рабов моложе 30 лет. Никто не мог отпустить более 100 рабов. Другим путём укрепления фамилии стали известные законы Августа о семье, к которым он трижды возвращался во время своего принципата, принимая даже специальные полномочия «куратора нравов». Законы эти предписывали всем гражданам вступать в брак и иметь детей. Не соблюдавшие их ограничивались в праве наследования и занятия различных должностей. Напротив, лица, имевшие трёх и более детей, получали различные привилегии и государственные пособия. Отцу давалось право убить любовника дочери и дочь, пойманных на месте преступления. Муж был обязан подать в суд на неверную жену и её «сообщника», которые лишались части имущества и высылались на пустынные острова Средиземного моря. Если муж в суд не подавал, каждый гражданин имел право обвинить его в сводничестве. Ограничивалось число разводов, значительно участившихся за последнее столетие. «Семейные» законы Августа встретили ожесточённое сопротивление среди определённой части высших слоёв Рима. «Благие пожелания» Августа, направленные, казалось, на укрепление власти мужа и отца, вместо этого привели через три века к почти полной замене власти главы фамилии государственной властью [смотри: 5, т. II, с. 598, с. 600 - 602].
В Риме с древнейших времён каждые 100 или 110 лет справлялись так называемые секулярные (столетние) игры, связанные с культом греческого бога Аполлона. Культ Аполлона проник в греческие колонии в Италии, а затем и в Рим. На рубеже новой эры в Риме был построен храм Аполлона и Август, объявив его своим патроном, учредил в честь Аполлона вековые гимнастические и артистические состязания. С наступлением мира Август решил отпраздновать их с небывалой торжественностью в 17 году до н. э. Все жители Италии были приглашены на это трёхдневное празднество. Поэту Горацию был заказан секулярный гимн, котрый исполняли юноши и девушки из знатных семей. Сам император с семьёй принимал деятельное участие в торжествах, которые должны были поразить воображение народа. Вместе с тем Август старался уничтожить мятежные идеи, могущие бродить в среде рабов и плебса. По приказу императора специальная жреческая коллегия тщательно собрала и пересмотрела пророчества и предсказания, которые ходили в народе и приписывались древним пророчицам-сивиллам.
У древних греков, римлян, евреев и некоторых других народов Сивилла (лат. Sibylla) – имя «прорицательниц», а так называемые «Сивиллины книги» - сборник изречений, приписываемых Сивилле из города Кумы в Кампании (недалеко от Неаполя) – служили в Риме материалом для официальных гаданий..
Все записи прорицаний, проникнутых опасным для правительства духом, были сожжены. Август запретил поклоняться в Риме восточным богам, которые нашли там уже многих почитателей, особенно среди плебса, вольноотпущенников, рабов. Всё это делалось под видом возрождения римской старины и «нравов предков». Призыв к возрождению pietas заключался в том, что рабов стремились вернуть к фамильным культам, оградить их от «опасных» учений и разъединить; свободным же римлянам внушалось, что они самой судьбой поставлены неизмеримо выше остального человечества, чтобы сплотить их вокруг римской религии, римских добродетелей и воскресившего их Августа [смотри: 5, т. II, с. 612 - 613].
Сорок четыре года Август был единоличным правителем империи. Незадолго до смерти [14 г. н. э.], в возрасте 70-ти лет, он составил политическое завещание, впоследствии озаглавленное «Деяния божественного Августа», в 34 параграфах которого попытался подвести некоторые итоги своего правления [смотри: 5, т. II, с. 611].
Надпись, составленная Октавианом Августом или по его приказанию, содержащая перечисление его деяний, была найдена в 1555 году на месте древнего города Анкиры (отсюда название «Monumentum Ancyranum» или «Анкирский памятник») послом германского императора Фердинанда I в Турции, учёным фламандцем Бусбеком. Она была сделана на латинском и греческом языках. Две других копии найдены были в городах Аполлонии и Антиохии. Сопоставление трёх документов дало возможность почти полностью восстановить текст этого документа (Res gestae divi Augusti) [смотри: 60, с. 194 - 197].
Приведём два параграфа «отчёта» Августа потомкам: касающийся переписей гражданского населения Рима и заключительный.
Параграф 8. «Будучи по приказанию народа и сената консулом в пятый раз, я увеличил число патрициев. Состав сената я проверял трижды. Во время шестого консульства я провёл цензуру {перепись} вместе с Марком Агриппой. Перепись была произведена после промежутка в сорок два года. По этой переписи оказалось римских граждан четыре миллиона шестьдесят три тысячи. Вторую перепись я произвёл один, обладая консульскими полномочиями, в консульство Гая Цензорина и Гая Азиния. По этой переписи оказалось четыре миллиона и двести тридцать три тысячи римских граждан. Третью перепись, обладая консульскими полномочиями, я произвёл вместе с сыном моим Тиберием Цезарем в консульство Секста Помпея и Секста Аппулея. По этой переписи римских граждан было насчитано четыре миллиона девятьсот тридцать семь тысяч».
Параграф 34. «В шестое и седьмое консульство, после того как я потушил гражданские войны, пользуясь по всеобщему согласию высшей властью, я передал государство из своей власти в распоряжение сената и народа. За эту мою заслугу постановлением сената я был назван Августом, двери дома моего публично были украшены лаврами, гражданская корона была пригвождена над моей дверью, и в курии Юлия был поставлен золотой щит, подаренный мне, как об этом гласит надпись на нём, сенатом и римским народом за мужество, милосердие, справедливость и благочестие. После этого я превосходил всех своим «авторитетом», власти же у меня было не более, чем у тех, кто были моими коллегами по магистратуре» [60, с. 195; с. 196].
Известно, что большое возмущение вызвала перепись населения и имущества в Иудее. Император Август старался усовершенствовать управление провинциями, чтобы собирать больше налогов. Для этого нужно было точно знать, сколько людей проживает на данной территории и чем эти люди владеют. Перепись в Иудее проводили её первый прокуратор, назначенный Августом, начальник конницы Копоний и присланный из Рима ему в помощь сенатор Квириний. Евреи взволновались: «Нас пересчитают, чтобы всех превратить в рабов!». Отовсюду доносился глухой ропот ненависти к римлянам. Евреи ошиблись. До рабства дело не дошло, но налоги стали взимать строже.
Многие евреи в то время ждали прихода мессии. Традиция утверждала, что мессия из дома Давидова спасёт их мир. Все ждали и верили. Одних это удерживало от бунта, других спасало от сумасшествия [смотри: 19, с. 303 - 304].
Евреи Иерусалима, вероятно, забыли, что в стародавние времена сам иудейский царь Давид провёл перепись своих подданных, цель которой была доказать верховенство «колена Иудина» над «десятью коленами израилевыми» (ещё одно, 12-е колено - левитян, не в счёт: представители этого колена служили богу в качестве священнослужителей и хозяйствовали в храмах).
«По переписи населения, проведённой Давидом, оказалось, что иудеи имеют пятьсот тысяч мужчин, способных носить оружие, а весь остальной Израиль – восемьсот тысяч. Понятно, что полмиллиона связанных родовыми узами иудеев могли диктовать свою волю остальному Израилю» [19, с. 96].
Есть и такие сведения: «Если в начале персидского периода [с 539 года до н. э.] во всей Иудее проживало около пятидесяти тысяч человек, то в одном Иерусалиме времён Александра Великого {через 200 лет} население перевалило за сто двадцать тысяч» [19, с. 208].
«Деяния божественного Августа» составлены достаточно скромно, в отличие от подобных документов египетских фараонов и азиатских владык. Свидетельством доверия историков «посланию» Августа является, например, признание ими результатов переписей, сообщённых Августом.
«По данным переписей (ценза), трижды проводившихся при Августе, число римских граждан за первые 20 лет его принципата [28 - 8 гг. до н. э.] выросло на 4%, а за последующие 21 год [8 г. до н. э. - 14 г. н. э.] - на 11%. Гражданство получили главным образом сторонники Августа, поддерживавшие его ещё во время гражданских войн. Известен, например, гражданин сирийского города Розоса Селевк, который служил командиром (навархом) во флоте Октавиана и не только стал римским гражданином, но был освобождён от податей и получил ряд привилегий в отношении торговли и суда» [5, т. II, с. 607].
На некоторых найденных надписях (на камне, металле и т. д.) времён Римской империи имеется формула «P. S. Q. R.», что означает сокращённое официальное название римского государства: «Populus Senatusque Romanus» – «Народ и Сенат Римский». Иногда встречается другая формула: «S. P. Q. R.» – «Senatos Populusque Romanus» – «Сенат и Народ Римский». Постановка на первое место сената или народа говорит о том, чьё влияние преобладало в этот период в государстве – сената или народа, то есть народных комиций (народных собраний в Риме) [смотри: 73, с. 143 - 144].
После ранней смерти своих внуков и Агриппы, которого Октавиан Август также намечал преемником, единственной возможной кандидатурой на самый высокий пост в государстве была кандидатура его пасынка – Тиберия. Август вернул его с Родоса и возвысил. Тиберию было суждено сменить Августа в звании императора и принцепса. Когда Август впервые встретился со своим пасынком после многолетней разлуки, он сказал, проводив его: «Бедный римский народ: в какие медленно жующие челюсти ему предстоит попасть!». Некоторые говорили, что Август в душе был доволен: при таком преемнике римляне будут вспоминать о нём с сожалением. Через несколько лет Август умер, и римский народ из завещания узнал, что он усыновил и назначил своим наследником Тиберия.
{Императора Тиберия не любили из-за его до крайности странного характера, о свойствах которого подробно писали современные ему писатели, в том числе Кассий Дион Коккейан.}
«Он бранил то, что ни в коей мере не вызывало его гнева, и казался снисходительным к поступкам, которые его сердили. Сурово карая людей, он был преисполнен жалости, а прощая кого-нибудь, выказывал гнев. Злейшего врага он принимал подчас как самого близкого человека, а к другу относился словно к чужому. Короче говоря, он считал, что правителю не следует обнаруживать свои мысли: по его словам, это не раз служило причиной серьёзных ошибок, тогда как противоположный образ действий был залогом блестящих успехов. Но если бы странности Тиберия ограничивались бы только этим, люди, которым приходилось встречаться с ним, легко бы нашли верный путь: достаточно было бы придавать его словам обратный смысл... Но в том-то всё и дело, что Тиберий сердился, если его собеседник не скрывал, что разгадал его: император предал смертной казни многих людей, которым можно было поставить в вину только их проницательность... Поэтому можно сказать, что лишь тем удавалось спастись, -- но таких людей было очень немного, -- кто, поняв его характер, умел не выдать этого: тем самым они, не веря его словам, не позволяли обмануть себя, однако и не вызывали его ненависти, ибо и виду не подавали, что разгадали его намерения. Тиберий ставил окружающих в безвыходное положение: они не знали что делать -- противиться его требованиям или одобрять их. Так как в действительности он желал одного, а притворялся, будто хочет другого, поневоле в числе его приближённых оказывались и люди, противившиеся его предложениям и противившиеся его намерениям, -- поэтому к одним он испытывал враждебные чувства из-за своих действительных убеждений, а к другим -- из-за своих притворных речей (Кассий Дион Коккейан, Римская история: Тиберий)» [23, с. 475-476].
И действительно, как предвидел император Август (Октавиан), по единодушному решению сената и с одобрения народа, сам Август был объявлен богом, а правление Тиберия, жестоко подавлявшего всякую оппозицию и республиканский дух, ещё жившие в сенатской среде, осталось для аристократии синонимом самой зверской тирании [смотри: 5, т. II, с. 611; 62, с. 230].
Как видим, в римской истории ситуация с наследованием повторилась дважды, но это уже, как говорится, «другая история». И относительно оценки жизни и судьбы Октавиана (божественного Августа) остаются справедливыми слова Аристотеля о человеке, подобном богу, настолько превосходящим других людей своими способностями и политическим даром, что он сам становится богом.
Октавиан Август умер на 77 году жизни и был похоронен в построенной им самим гробнице (мавзолее). Римляне и некоторые провинциалы ещё при жизни Августа чтили его как бога, и в первый день августа (месяца, названного в честь Октавиана) перед его статуей приносили жертвы. После смерти Августа Сенат возвёл его в боги при особом обряде – апофеозе (обожествлении); его статуя была помещена в Пантеоне, и в честь его были учреждены праздники, игры и т. п.; кроме того, в каждом городе был поставлен священный очаг.
Из сохранившихся изображений Августа наиболее известна его статуя (в полный рост с протянутой рукой) из Прима Порта [I век], хранящаяся ныне в Ватикане (Рим).
Октавиан (Август), как и Александр (Великий), «занял» своё историческое место «образца для подражания» среди властителей древнего мира к вящему удовлетворению подражателей нашей эры, реализующих такие же амбиции.
«Деяния» «божественного Августа» ещё долго давали о себе знать после завершения Августом его земного пути. Преемники Августа, принадлежавшие к одной с ним семье, назывались цезарями (или кесарями) в честь Гая Юлия Цезаря. Наиболее выдающиеся из них: Тиберий, при котором пострадал Иисус Христос, и Нерон, при котором произошло первое гонение на христиан.
Во времена Августа и Тиберия [конец I века до н. э. - начало I века н. э.] жил Потамон Александрийский, который к существующим философским школам «прибавил ещё одну – эклектическую, отобрав из всех школ, что ему хотелось» [смотри: 2, I 21, с. 584].
«В греческой историографии II – I веков до н. э., несомненно, была выражена и антиримская тенденция, хотя о ней нередко приходится судить лишь по отрывочным данным, сохранившимся у позднейших авторов. Яркими чертами характеризовали противники Рима его политику, его двоедушие, коварство и жестокость. Эти мотивы сильно звучат у писателя времени Августа [30 г. до н. э. - 14 г.] - Помпея Трога. Он писал, что город Рим основан на братоубийстве, что у римлян души волков, ненасытная жажда крови, власти, богатств, что против этого народа-разбойника все должны поднять оружие» [5, т. II, с. 337].
Вскоре после смерти Августа раб последнего внука Агриппы - Постума, жившего в изгнании, пытался поднять восстание с целью доставить власть своему хозяину. А когда Постум был убит по тайному приказу Тиберия, этот раб стал выдавать себя за своего господина и привлёк к себе много сторонников. Только когда он был предан, движение было подавлено. Сенека рассказывает такой случай:
«К римскому полководцу привели претора {племени} марсов К. Веттия. Раб сего последнего выхватил меч у того самого воина, который вёл его, и прежде всего умертвил своего господина. «А теперь, - сказал он после этого, - мне время позаботиться и о себе; господина я уже освободил». С этими словами он пронзил себя одним ударом. Представь мне кого-нибудь, кто более славным образом избавил бы своего господина» (Сенека: Римские стоики) [12, с. 13809].
В 24 году всадник Тит Куртизий начал собирать рабов-пастухов с огромных пастбищ Южной Италии, намереваясь поднять восстание. Оно было подавлено в самом начале, но рабовладельцы были напуганы числом рабов, готовых принять в нём участие. Позже, при Нероне, немалый переполох вызвала среди богатых и быстро подавленная попытка восстания среди гладиаторов города Пренесте (Лаций).
Нередко рабы использовали и другие формы сопротивления. Они убивали жестоких владельцев, охотно доносили на господ, портили скот и инвентарь. Только плетьми, угрозой заключения в эргастулы, оковами и неусыпным надзором можно было заставить их работать.
Эргастулом (лат. ergastulum, от греч. работаю) у римлян называлась тюрьма для рабов (а иногда и для должников), находившаяся обычно большей частью под землёй. Её устраивали в поместьях и реже – в городских домах. В эргастуле содержали рабов, выполнявших самые тяжёлые работы. Хотя в сельскохозяйственной технике были сделаны некоторые изобретения – водяная мельница, жатка, тяжёлый плуг (для вспахивания твёрдых земель), усовершенствованный пресс (для раздавливания винограда и оливок), рабы сопротивлялись их применению. Многие рабовладельцы всё чаще задумывались над создавшимся положением. Некоторые считали, что надо ограничить число рабов, возобновив старые законы против роскоши. Правительство на это не пошло, но при Нероне, например, его тётке Лепиде было предъявлено обвинение, что она плохо наблюдает за своими многочисленными рабами на юге Италии, ставя тем самым под угрозу спокойствие страны. Были и такие рабовладельцы, которые пытались превратить свою фамилию в подобие маленького государства и действовать относительно рабов так же, как действовало правительство относительно плебса, стараясь отвлечь его от опасных помыслов. В императорском хозяйстве и в крупнейших частных домах стали появляться рабские коллегии, организованные так же, как коллегии свободных. В них были свои выборные магистраты, собрания, празднества, свой культ ларов (лат. lares), духов-покровителей домашнего очага, и гения (лат. genius), духа-покровителя главы фамилии (семьи).
{Возможно, отсюда идёт педагогическая практика известного воспитателя «трудных» подростков Антона Семёновича Макаренко [13.03.1888-01.04.1939] (читайте его «Педагогическую поэму».}
Первой робкой попыткой со стороны правительства вмешаться во взаимоотношения господ и рабов был эдикт императора Клавдия. По старому обычаю больных рабов вывозили на остров, посвящённый богу врачевания Эскулапу (на Тибре) и оставляли там на произвол судьбы. Согласно эдикту Клавдия, те из рабов, которые всё-таки выживали, получали свободу» [5, т. II, с. 620 - 621].
В римских провинциях, особенно на присоединяемых к империи территориях, население сильно страдало от налогового бремени и всевозможных повинностей – транспортной, дорожной, военной и т. д. Сборщиков податей единодушно ненавидели; «мытари» в евангелиях приравниваются к самым отверженным грешникам. Антиримские настроения в народе, как и прежде, облекались в форму пророчеств о гибели Рима, о божественном освободителе и «торжестве праведных». Примером таких настроений является раннее христианское произведение «Апокалипсис Иоанна», написанное в провинции Азии [смотри: 5, т. II, с. 629].
Видным представителем сенатской оппозиции императорскому режиму был крупнейший римский историк Корнелий Тацит [около 55 - 120 гг.].
«Знакомство Тацита с официальными источниками и закулисными интригами того времени и его огромный писательский талант позволили ему мастерски обрисовать образы тиранов на престоле Римской империи. Их посмертному бесславию немало способствовал и современник Тацита – Светоний Транквилл [около 70 - 160 гг.], написавший биографию двенадцати цезарей, начиная с Юлия Цезаря. Он тщательно собрал все слухи и сплетни, ходившие в сенатской среде, и включил их в свою книгу. В результате императоры династии Юлиев-Клавдиев остались в веках образцами безудержного самовластия, кровожадной, бессмысленной жестокости, чудовищного разврата» [5, т. II, с. 617 - 618].
Императора Тиберия (Tiberius), Клавдия Нерона [16.11.42 г. до н. э. - 16.03.37 г. н. э.], преемника Великого Августа, обвиняли в надменности, двуличии и жестокости. Говорили, что по его тайному приказу был отравлен его племянник Германик, пользующийся большой популярностью в сенатских кругах. На рост сенатской оппозиции Тиберий отвечал жестокими репрессиями, причём не брезговал всевозможными доносами, между прочим и от рабов, что очень возмущало знать. Тиберий стал широко применять некогда направленный против врагов республики «закон об оскорблении величества римского народа» для осуждения действительных и мнимых врагов императора. При Тиберии был казнён историк Кремуций Корд, не скрывавший своего преклонения перед Брутом и Кассием. Его сочинения были сожжены по приговору сената.
По Плутарху, в царствование Тиберия произошло и странное символическое событие: кормчий корабля, плывшего из Пелопоннеса в Италию, услышал возглас: «Умер Великий Пан!». По приказу императора это событие было обнародовано и породило многочисленные толкования. Христианские богословы истолковали рассказ Плутарха как сообщение о кончине Иисуса Христа.
В Римской империи почитание Пана (от греч. «пан» - «всё» - по народной этимологии) слилось с культом местных италийских божеств – Фавна и Сильвана.
Фавн - римский бог лесов и полей, покровитель стад и пастухов. Он считался внуком Сатурна (древнеримского бога посевов; рано начал отождествляться с греческим богом Кроносом), сыном Пика или Пикуса (римского бога лесов и полей, предсказывающего будущее) и Помоны (римской богини плодов). Пик считался первым царём Лация; он отверг любовь Кирки (или Цирцеи) и за это был превращён ею в дятла. Поэтому он изображался в виде деревянного столба с дятлом, птицей-предсказательницей. Впоследствии его представляли в виде юноши с дятлом в руке.
До нашего времени дошло значительное количество античных изображений Пана. Хорошо известна мраморная группа, изображающая Пана, обучающего молодую девушку игре на флейте (Флоренция). Первоначально же Пана изображали в зверином облике, с козлиной головой и копытами.
Иносказательно выражение «Умер Великий Пан» означает не только смерть выдающегося человека, но и конец целой эпохи.
«В царствование Тиберия была распространённой и почти всеобщей неистовая страсть к доносам, опустошавшая Римское государство хуже всякой междоусобной войны. Подхватывались речи пьяных и откровенность шутников. Ничего не было безопасного: доставлял удовольствие всякий случай проявить жестокость и не ждали результата обвинения подсудимых, так как он всегда бывал один. Раз бывший претор Павел обедал в одном обществе, имея перстень с камнем, на котором было рельефное изображение Тиберия. Я допустил бы весьма большое неприличие, если бы стал подыскивать слова для описания того, как он взял горшок с нечистотами. Это обстоятельство немедленно было замечено одним из известных сыщиков того времени (Мароном). Но раб человека, для которого подготовлялись козни, вырвал перстень у своего господина, находившегося в состоянии опьянения; когда же Марон пригласил гостей в свидетели того, что изображение императора было брошено в нечистоты, и приступил уже к составлению бумаги для подписи (акта), раб показал, что перстень находится в его руке. Кто говорит об этом рабе, тот вспомнит и того гостя (Марона)» (Сенека: Римские стоики) [12, с. 13811-13812].
Тиберий в правление Августа, в 6 – 9 годах, подавил восстание в Паннонии (область на правом берегу среднего Дуная). Воевал император и с германцами. При Тиберии ряд городов империи был лишён так называемого «права убежища», присвоенного значительнейшим храмам, которые могли укрывать от властей преступников, должников, беглых рабов, поступавших в распоряжение жрецов. Тиберий на 78 году жизни был задушен в своём дворце на острове Капреях (Капри) префектом преторианцев Макроном. Императорствовал Тиберий почти 23 года [14 - 37 гг.].
«В 26 году н. э. Тиберий назначил прокуратором Иудеи Понтия Пилата. Направляясь в Палестину, Пилат знал, что ему придётся провести на Востоке немало лет. Тиберий не любил часто менять наместников, на этот счёт у него была особая теория, которую он пояснял притчей.
На дороге в пыли лежит раненый. Жирные мухи... облепили его кровоточащие раны. Один сердобольный прохожий стал отгонять мух. «Не надо, не делай этого», - стонет раненый. «Но ведь я хочу облегчить твои страдания», - удивляется прохожий. В ответ он слышит: «Эти мухи уже насытились и кусают меня не так сильно. Ты причинишь мне ещё большие страдания, отогнав их. Ведь прилетят рои других – голодных – мух, они будут терзать меня с новой силой, пока не прикончат».
Тиберий предпочитал назначать чиновников на длительный срок. Обобрав своих подчинённых, они, говорил он, в дальнейшем проявляют умеренность и притесняют людей не так сильно. Тогда как чиновник, назначенный на короткий срок, стремится быстрее урвать своё, пока его не отстранили от должности. Потом его сменщик поступает так же. От этого людям только хуже» [19, с. 306 - 307].
Наместничество Пилата началось со скандала. Он возмутил евреев тем, что из Кесарии отправил войска на зиму квартировать в Иерусалим, чего при прежних прокураторах не делалось. Мало того, римляне несли с собой знамёна с изображениями императора, что было неприемлемо для евреев. На горе Синай бог сказал Моисею: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе наверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли». Когда толпа возбуждённых иерусалимских жителей пришла в Кесарию с требованием убрать знамёна из святого города, он пригрозил всех зарубить мечами. Упрямые евреи бросились на землю, обнажили шеи и сказали: «Руби!» Римлянин изумился их фанатизму, но, проявив здравомыслие, распорядился вынести знамёна из Иерусалима.
В другой раз он вызвал возмущение народа тем, что изъял деньги из Храма, чтобы построить в Иерусалиме водопровод. Когда Пилат приехал в Иерусалим, люди окружили здание, где проходило заседание суда, и стали кричать, обвиняя прокуратора, что он ограбил Храм. Пилат был готов к беспорядкам. В толпе протестующих были солдаты, переодетые в простую одежду. Пилат хотел успокоить толпу, не прибегая к кровопролитию. Но ситуация вышла из-под контроля. Тогда по его сигналу солдаты выхватили дубинки и стали избивать толпу. Спасаясь от разъярённых солдат, в давке многие падали и их затаптывали насмерть. Многие в это день погибли либо от давки, либо от побоев.
Однажды, примерно в 30-м году (при императоре Тиберии), пророк и мессия явился в Иерусалим. Народ уже был наслышан о чудесах, творимых странствующим проповедником. Он исцелял бесноватых и прокажённых, мог накормить несколькими хлебами толпы голодных. Пророк пришёл из Назарета Галилейского. Звали его Иисусом. Он подошёл к Храму. Там было людно, но рыночная суета у Храма возмутила галилеянина. Он опрокинул столы менял, скамьи продавцов голубей, а потом прогнал торговцев из Храма. При этом кричал: «Вы превратили дом молитвы в вертеп разбойников!» Иисус был неистов, никто не посмел ему противиться. На следующее утро он уже проповедовал в Храме. В его словах было немало такого, что воспринималось, как подстрекательство к бунту. Священники спросили его: «Какой властью ты это делаешь?» Иисус отвечал дерзко: мол, властью, дарованной свыше. Старейшины и священники боялись, что крамольные речи проповедника навлекут на город беду. Римские солдаты карают смутьянов при малейшем подозрении в мятеже. Средь бела дня священники не решились схватить Иисуса, да и народ не позволил бы это сделать. Дело было накануне Песаха, еврейской Пасхи. Иисус как правоверный иудей с завидной родословной, нисходящей к самому царю Давиду, ревностно соблюдал еврейские обычаи, хотя понимал их по-своему. Вечером Иисус вместе с ближайшими учениками возлежал у праздничного стола и вёл с ними беседу. Он возмущался лицемерием фарисейских и саддукейских священников и в этом вполне сходился с ессеями. Ближе к ночи, когда ученики и их учитель уже преломили мацу и выпили четыре бокала вина в память об исходе из Египта, пришли вооружённые люди. Они арестовали Иисуса за учинённый в Храме беспорядок.
Иисуса привели на суд Синедриона. Первосвященник Канафа пытался дознаться, что побудило Иисуса к столь предосудительному поведению. Иисус отвечал дерзко, без почтения к судьям. Синедрион решил, что этот человек заслуживает казни. Римляне давно лишили Синедрион права осуждать человека на смерть. Поэтому смутьяна отправили к прокуратору Понтию Пилату. Только он мог наказать Иисуса за тяжкие преступления. К прокуратору Иудеи Пилату и привели фарисеи связанного Иисуса. «Правда ли, что ты царь иудейский?» - допытывался Понтий Пилат. Ясного ответа он не получил. Во всех четырёх Евангелиях говорится, что прокуратор не хотел казнить Иисуса, считая его невиновным. Но фарисейские священники свидетельствовали против обвиняемого. Они боялись за своё положение, ведь словам галилеянина поверили многие и готовы были идти за ним. Пилат послал Христа на крест, когда народ потребовал: «Распни его!» (распятие - казнь, применявшаяся обычно к рабам и уголовным преступникам).
Рассказ о мученической смерти Христа, ставший основой христианской мифологии, в иной перспективе видится как один из эпизодов острой драмы, которую в I веке нашей эры переживал еврейский народ [смотри: 19, с. 304 - 309].
Согласно христианскому вероучению, Христос (Christus), «богочеловек», «сын божий» проповедовал новое религиозное учение в Иудее, Галилее, Самарии и других местах; умер распятым на кресте, а затем воскрес и вознёсся на небо. Вера в Христа – один из догматов христианства.
«Христосъ-Мессiя (Еф. II, и друг.), Христосъ есть Греческое слово, значущее помазанникъ, слово же Мессiя есть Еврейское и означаетъ то же самое, что и Греческое. Посему-то Iудеи или Евреи называютъ Господа Мессiею, мы же Христiане – Христомъ. Названiе помазанника произошло отъ помазанiя свящ. мvромъ, чрезъ которое подаются дары Святаго Духа. Помазанниками издревле называли царей, первосвященниковъ и пророковъ. Iисус Сынъ Божiй называется Помазанникомъ, потому что Его человечеству безмерно сообщены все дары Св. Духа, и такимъ образомъ Ему въ высочайшей степени принадлежитъ веденiе пророка, святость первосвященника и могущество царя. Киръ, назначенный Богомъ для особеннаго высшаго служенiя, называется Его помазанникомъ (Исайiи, XLV, 1), и пророки, священники, равно какъ цари, помазанные св. мvромъ, назывались помазанниками Господними (I Цар. XXIV. 6; II Цар. XIX, 21). Сынъ Божiй – пророкъ, первосвященникъ и царь, преимущественно и въ высшей степени предъ всеми означенными лицами называется: Помазанникомъ...
Съ другой стороны, слово Iисусъ происходитъ отъ Еврейскаго слова: спасать или посланнаго спасти... Слово Iисусъ имело тоже самое значенiе какъ и предыдущее, и это имя встречалось очень часто у Евреевъ... Оно послужило человеческимъ именемъ Господа» [39, с. 757 - 758].
«Перечень бессмертных смертных, пострадавших за людей, чтобы те могли получить вечную жизнь, весьма впечатляет. Среди тех, кто исторически или аллегорически связан с распятием, - Прометей, Адонис, Аполлон, Атис, Вакх, Будда, Кришна, Гор, Индра, Митра, Пифагор, Кецалькоатль, Семирамида и Юпитер. Согласно фрагментарным сведениям, все эти герои отдали свои жизни служению человечеству и за одним или двумя исключениями умерли мучениками в борьбе за прогресс человечества. Таинственным образом обстоятельства смерти многих из них скрыты, но вполне возможно, что они были распяты на кресте или на дереве... Первый друг людей Прометей был распят на вершине горы на Кавказе... Относительно распятия персидского Митры Дж. Лунди писал: «Дюпуи говорит нам, что Митра был приговорён к смерти через распятие и восстал из мёртвых 25 марта. В персидских Мистериях тело молодого человека, кажущегося мёртвым, возвращали к жизни. Своими страданиями, как предполагается, он заслужил их спасение и поэтому зовётся их Спасителем... В некоторых случаях, например в случае с Буддой, миф о распятии должен рассматриваться скорее в аллегорическом смысле, нежели в буквальном, потому что обстоятельства его смерти были записаны его учениками в «Книге Великой Кончины». Однако уже такой факт, как символическая ссылка на смерть на дереве, достаточен для доказательства универсальности истории о распятии.
Восточно-индийский эквивалент Христа – это бессмертный Кришна, который, сидя в лесу, играет на флейте, чаруя своей музыкой зверей и птиц. Считается, что этот боговдохновенный Спаситель человечества был распят на дереве его врагами, но при этом были приняты все меры для того, чтобы скрыть происшедшее... Кем был распятый человек Греции, относительно которого столь много неясных слухов? Хиггинс полагал, что это Пифагор, истинная история смерти которого была скрыта ранними христианскими авторами, потому что она противоречила их учению. Разве не было правдой то, что римские легионеры несли в битвах на своих стандартах кресты, на которых был распят Солнечный Человек?» [15, с. 714 - 717].
«Беспокойство овладевало евреями не только в Палестине. В общей массе населения Римской империи евреи составляли до 10% - по разным оценкам 6 – 8 миллионов человек. Крупнейшие еврейские общины находились в Александрии, Вавилонии, Риме. Никто не избежал потрясений. При Тиберии из Рима выгнали всех иудеев. Четыре тысячи из них сослали солдатами на Сардинию. Тех, кто отказывался от службы по религиозным соображениям, казнили. Александрийские евреи сильно враждовали с соседями-греками. В кровопролитных стычках гибло много людей. Антиеврейские настроения усилились в Вавилонии. Многим евреям пришлось бежать  в населённую греками и сирийцами Селевкию. Через несколько лет ситуация там обострилась. Произошло массовое избиение евреев. Погибло около 50 тысяч человек. Понтий Пилат был отозван в Рим в 36 году» [19, с. 310].
«Пилат провёл в Иудее почти десять лет. Он вернулся в Рим с репутацией государственного мужа, решительные действия которого способствовали поддержанию порядка в беспокойной провинции...
Незадолго перед этим умер Филипп, тетрарх Заиорданья. Он был неконфликтный человек, любил покой, почти всё время проводил у себя дома в Кесарии (не Приморской). После его смерти Тиберий присоединил подчинённые Филиппу области к Сирии.
В Галилее, где Иисус провёл большую часть жизни, правил Ирод Антипа. Он... построил у Тивериадского озера город Тивериаду, названную так в честь императора Тиберия. Ирода Антипу помнят в основном потому, что он казнил странствующего ессея Иоанна (Иоанна Крестителя), который призывал в знак искреннего покаяния креститься в водах Иордана. К нему пришёл Иисус Христос, чтобы совершить связанный с погружением в воду обряд нравственного очищения. Тиберий благоволил тетрарху Галилеи и Пиреи. Но как только Тиберий умер, в судьбе Ирода Антипы произошла крутая перемена. По настоянию жены Иродиады он отправился в Рим просить у нового императора Гая Калигулы повышения в чине. Ему хотелось называться не тетрархом, а царём Галилеи. Лучше бы он не слушал своей жены.   Калигула отнёсся к просьбе Ирода Антипы отрицательно и наказал его за честолюбие, отправив в изгнание [39 г.] в Галлию, в город Лугундум, нынешний Лион. Виновница несчастья Иродиада, как верная жена, последовала за мужем в ссылку. Ирод Антипа окончил свои дни на чужбине, опозоренный и всеми забытый» [смотри: 15, с. 308, с. 310 - 311].
Как оказалось, Калигула, ссылая Ирода Антипу, уже имел намерение передать его владения своему другу, которого он хотел сделать царём, - Агриппе из иудейской династии Хасмонеев.
Вольноотпущенником Тиберия (по другим источникам, самого Августа) был фракиец Федр (Phaedrus). Переложив некоторые басни грека Эзопа, он наполнил их намёками на римскую действительность. Другие басни он сочинял сам или обрабатывал в форме басен рассказы и притчи, ходившие в народе. Федр писал: басни возникли потому, что униженные рабы хотят, но не смеют открыто сказать истину. В своих баснях он обличал знатных и могущественных, за что подвергался гонениям и преследованиям. Особенно известна «басня о пчёлах» Федра. В ней трутни хотели присвоить сделанные пчёлами соты. Судья-оса постановила отдать соты тому, кто их сделал. Но, заключает басню Федр, этот справедливый приговор теперь нарушен. Так он провозглашал чуждую и необычную для рабовладельческого общества мысль, что только труженик имеет право на продукт, произведённый его трудом. В наше время Федра считают первым римским баснописцем. Сюжеты некоторых его басен были использованы французом Ф. Лафонтеном и русским баснописцем И.А. Крыловым.
Император Гай Цезарь Август Германик [37 - 41 гг.], Калигула («Сапожок» или «Сандалик») прозван так потому, что в детстве его отец, полководец Германик, в военных походах нередко выводил сына перед строем солдат в специально пошитой детской военной форме и подбитых гвоздями сандалиях (по латыни - «caliga»).
У Гая была тесная дружба с потомком Хасмонеев из Иудеи – Агриппой.
«Они вместе пьют и распутничают. Однажды на прогулке по живописным римским окрестностям друзья заговорили о Тиберии, которому тогда было под восемьдесят. «Скорее бы умер этот старикашка, чтобы ты, Гай, как самый достойный мог стать императором», - якобы сказал Агриппа...  Нашёлся доносчик. Тиберий узнал о высказывании Агриппы, и тот оказался в тюрьме, в кандалах. На его счастье через полгода начальник преторианской стражи задушил Тиберия... Как только Калигула стал императором, он освободил своего друга из заключения, присвоил ему титул царя и поставил над тетрархией Филиппа, который скончался незадолго до этого. В знак высочайшего расположения он подарил Агриппе золотую цепь, весившую столько же, сколько весила железная цепь, на которой узника держали в тюрьме. Агриппа, к изумлению всех знавших его на родине, вернулся в Палестину не банкротом, у которого в пустых карманах свистит ветер, а царём. Через три года к царству Агриппы была присоединена тетрархия сосланного Ирода Антипы» [19, с. 311 - 312].
Калигула, отличавшийся неуравновешенным характером, не только не прекратил борьбы с аристократией, но даже усилил её.
«Если... нужно привести в пример человека с великой душой, то воспользуемся примером Юлия Грецина, мужа достойного, которого кесарь Калигула умертвил за одно то, что тот был человеком более достойным, чем кто-либо мог быть таковым в интересах тирана. Приняв деньги, собранные его друзьями для издержки на зрелища, он не принял значительной суммы, присланной ему от Фабия Персия. Когда люди, обращающие внимание не на предлагающих, а на предлагаемое, укоряли его за то, что он отказался от этого подарка, Юлий ответил: «Приму ли я благодеяние от человека, от которого не могу принять заздравного тоста». И когда консуляр Ребилий, пользовавшийся столь же дурной славой, прислал ему ещё большую сумму и убеждал принять её, он ответил: «Прошу извинить меня, ибо я не принял и от Персия». Видя такую разборчивость, недоумеваешь, о приёме даров или о выборе сенаторов здесь идет дело!» (Сенека: Римские стоики) [12, с. 13750-13751].
Калигула в детстве с дядей Германиком побывал в египетской Александрии. На него стоящий в гавани огромный корабль (подаренный царю Египта Птолемею сиракузским властителем Гиероном II) произвёл такое неизгладимое впечатление, что, став императором [37 - 41 гг], он заложил два корабля, подобных роскошной «Александрии», для царских морских прогулок. Калигула не успел их построить, но недостроенные суда были в наше время (когда Италия была под властью Муссолини) восстановлены из небытия в переносном и буквальном смысле. Огромные корабли были извлечены со дна озера, где они пролежали около 2 тысяч лет, и отреставрированы. Корпуса древних кораблей послужили музеем (как говорят сейчас, «под открытым небом»). И там было на что посмотреть. Посетителей удивляли и огромные размеры судов и помещений, их обустройство и отделка, разнообразие функций (наличие библиотеки, большого водоёма и т. д.), судовое оборудование, в том числе якоря и остроумные механические устройства (водяной насос и другие механизмы) и прочее. К сожалению, эти бесценные памятники древности были уничтожены (сожжены) солдатами Вермахта при их уходе из Италии (в конце II Мировой войны).
Сумасшедший Калигула потребовал, чтобы все народы Римской империи признали его богом и поставили его статуи для поклонения в своих храмах. Язычники не возмущались: для подданных он бог и есть, один наряду с другими. Евреи же были готовы признать императора кем угодно, хоть чёртом, но только не богом. Потому что у евреев бог один. В Торе ясно сказано: «Слушай, Израиль, бог – всесильный наш, бог один!» Евреи отказались ставить статую в своём Храме. В Иудее раздавались призывы к восстанию. Калигула приказал сирийскому наместнику Петронию силой заставить евреев подчиниться. Петроний с двумя легионами двинулся к Иерусалиму. Римляне стояли у Птолемаиды (Палестина), когда к Петронию стали приходить депутации самых уважаемых жителей Иудеи. Они умоляли римского военачальника не осквернять еврейских святынь. Петроний посочувствовал иудеям. Он пошёл на большой риск, отправив в Рим посыльного с донесением императору, в котором подробно описал настроение жителей Иудеи и просил пощадить евреев. Агриппа, бывший в это время в Риме, убедил Калигулу согласиться с доводами Петрония. Император отправил в Сирию письмо, в котором отменял свой прежний приказ, но при этом велел Петронию совершить самоубийство, коль тот осмелился противоречить императору. Наместник остался жив благодаря случайности: Петроний получил письмо Калигулы уже после того, как до него дошло сообщение о смерти императора (курьер задержался в пути из-за ненастной погоды). Калигулу зарубили мечами заговорщики.
Сенатские историки описывают Калигулу как кровожадного безумца. Они же сообщают, что император настолько увлекался скачками, что, якобы, сделал консулом своего любимого коня Инцитата. В Риме консульское звание присваивалось верховным судьям, которых было только двое. Когда Калигула был убит преторианцами во главе с трибуном Кассием Хереей, сенат собирался провозгласить восстановление республики, но эта беспомощная попытка была быстро пресечена преторианцами, провозгласившими императором дядю Калигулы, брата Германика – Клавдия.
По наущению группы сенаторов, наместник Далмации Скрибониан призвал солдат восстать за республику. Однако среди солдат лозунг республики не был популярен. После недолгих колебаний легионарии перебили своих командиров, подстрекавших их к мятежу, и заявили о своей преданности Клавдию. За Клавдия перед сенаторами выступал и Агриппа.
Клавдий, Тиберий Клавдий Нерон Германик (Tiberius Claudius Nero Germanicus), [10 г. до н. э. - 54 г. н.э.] долгое время являлся в сенат только в сопровождении вооружённой охраны. В собственной семье его считали чудаком; многие обвиняли его в том, что он всецело подчиняется своим вольноотпущенникам и жёнам (особенно последней из них – властной и честолюбивой дочери Германика – Агриппине).
«Клавдий не забыл об услугах Агриппы. Он специальным указом подтвердил его царские полномочия в тех областях, которые отдал ему Гай Калигула. К ним он прибавил Иудею и Самарию. Теперь Агриппа оказался властелином страны, не уступавшей размерами царству Ирода Великого и государству Хасмонеев.
Император Клавдий неплохо относился к евреям. Об этом свидетельствует его взвешенная позиция в конфликте, который произошёл в Александрии. В годы правления Калигулы тамошние греки безнаказанно притесняли евреев. Как только власть в Риме сменилась, александрийские евреи взялись за оружие... Клавдий приказал египетскому наместнику пресечь волнения и навести в городе поядок. Он направил в Египет указ, в котором отмечалось, что иудеи поселились в Александрии в числе первых и всегда пользовались одинаковыми правами с греками... Клавдий настаивал на том, чтобы впредь никто не посягал на интересы еврейской общины. Он предоставил право гражданства всем иудеям, живущим в Римской империи, но при этом требовал, чтобы и евреи, соблюдая свои законы, не глумились над обычаями иноверцев».
В 44 году внезапно умер Агриппа (ему было 54 года) на играх, устроенных в Кесарии в честь императора Клавдия. Те семь лет, что он правил страной, принято считать последним относительно благополучным периодом в древней истории Палестины. Перечисляя заслуги этого иудейского царя, Иосиф Флавий отмечает, что Агриппа уважал еврейские обычаи, назначал первосвященниками благочестивых людей, возвратил Синедриону прежние права, опираясь на фарисеев. В Берите (ныне Бейрут) Агриппа построил роскошный театр, амфитеатр, термы и портики. Там однажды он устроил (опять же подражая римлянам) грандиозный бой гладиаторов, заставив биться на арене два отряда по семьсот человек каждый. Поскольку в роли гладиаторов выступали обращённые в рабство преступники, которые перебили друг друга, то избавление страны от этих злодеев поставили в заслугу Агриппе.
«После смерти Агриппы Клавдий решил восстановить в Иудее прямое правление, так как не решился доверить царство 16-летнему сыну покойного царя, которого тоже звали Агриппой. В дальнейшем всей этой территорией вновь стали управлять прокураторы, которые в свою очередь подчинялись римскому наместнику в Сирии. В 44 году Клавдий направил в Иудею Куспия Фада. Назначение этого человека прокуратором знаменовало собой начало последнего акта трагедии, завершившейся спустя четверть века разрушением Второго Храма и в дальнейшем потерей евреями государственности».
Император Клавдий [41 - 54 гг.] достаточно ясно понимал некоторые из стоявших перед ним задач, в частности, вопрос об урегулировании взаимоотношений с аристократией провинций. Занимаясь этой проблемой, Клавдий заложил основы имперского бюрократического аппарата. При нём также была завоёвана южная часть Британии [43 - 47 гг.] [смотри: 5, т. II, с. 618, с. 658, с. 663; 19, с. 314 - 316].
«Не много найдётся в истории правителей, оставивших по себе столь дурную память, как Нерон. Писатели древности и нового времени, историки и беллетристы сделали из его имени синоним сумасбродного деспота и душителя свободы» [62, с. 230].
Читатель может убедиться в этом, ознакомившись с обстоятельствами воцарения Нерона и его правления, проливающими свет на царящие в Риме нравы.
Нерон (Nero) [15.10.37 - 09.06.68], называвшийся ещё Люцием Домицием Агенобарбом, родился в небольшом италийском городе Анции. В первые годы жизни будущий император был очень далёк от трона. Происходил он из знатной семьи. Его мать, Агриппина, была дочерью знаменитого племянника Августа – Германика, любимца сената, народа и войска, отравленного, как говорили, императором Тиберием, который завидовал его военной славе и популярности. Его отец – потомок славного в римской истории рода, получившего прозвище Агенобарбов, то есть рыжебородых. Говорят, что отец Нерона с мрачным юмором говорил друзьям, поздравлявших его с рождением сына, что сын его и Агриппины может быть только чудовищем. Отец умер, когда мальчику было три года. В это же время Агриппину выслал из Италии император Калигула, обвинивший её в участии в заговоре. Всё имущество у неё конфисковали, и маленького сына, лишённого родителей и состояния, взяла на воспитание сестра его отца - Домиция Лепида.
Всё изменилось, когда Калигула был убит, и на престоле его сменил дядя Агриппины - Клавдий. Он вызвал племянницу из ссылки, вернул ей состояние и высокое положение при дворе. Клавдий был слабым и болезненным, почему при дворе делами заправляли его секретарь Нарцисс, заведующий финансами Паллант и возглавляющий учёное ведомство Полибий. Они были сказочно богаты по тому времени (их капитал достигал 200 – 400 миллионов сестерциев, то есть 20 - 50 миллионов рублей). Влияние Нарцисса оказалось столь велико, что он интригами добился осуждения и смерти жены Клавдия Мессалины.
Агриппина, успевшая вторично выйти замуж и овдоветь, приложила все усилия, чтобы стать императрицей, хотя римские законы запрещали браки между дядями и племянницами. Паллант уговорил Клавдия отменить запрещение таких браков и жениться на Агриппине. Очень быстро она подчинила своему влиянию старого императора, в чём ей активно помогал Паллант. Вскоре одиннадцатилетний сын Агриппины был усыновлён Клавдием (у которого были девятилетний сын Британик и малолетняя дочь Октавия) и получил имя Клавдия Нерона. Уже в 13 лет Нерон был объявлен совершеннолетним. От его имени раздавались подарки солдатам, в сенате его заставляли произносить речи по-гречески и по-латыни, привлекали к участию в разборе сложных судебных дел. Аристократ и философ Сенека давал Нерону уроки красноречия. Красивый и образованный Нерон, родной внук Германика, пользовался симпатией римского народа. А Британика, сына Клавдия, всё более отодвигали в тень. Наконец, Нерона объявили женихом, а затем и мужем молоденькой дочери Клавдия Октавии, а прежний её жених, знатный юноша Силан, был убит по проискам Агриппины.
Понимая положение, Клавдий стал больше внимания уделять своему сыну, но Агриппина опередила императора, отравив его. По приказу Агриппины известная в Риме отравительница Локуста, содержащаяся под стражей, сварила ей яд. Этим ядом Агриппина начинила красивый гриб. На ближайшем придворном балу императрица «выбрала» его из целого блюда и собственноручно поднесла мужу. Старик тут же упал замертво, а Агриппина попросила гостей не беспокоиться: император просто выпил лишнего. Смерть Клавдия некоторое время скрывали, чтобы выиграть время. Агриппина, рыдая, обнимала Британика, не выпуская его из своих покоев. Нерон тем временем отправился в лагерь императорской (преторианской) гвардии, где и был провозглашён императором. Клавдий был торжественно похоронен и причислен к богам. Впоследствии Нерон говаривал, что грибы – настоящая пища богов, так как его приёмный отец, поев их, стал богом. Во всех городах были назначены жрецы культа Клавдия, а верховной жрицей стала сама Агриппина. Теперь она и Паллант распоряжались всеми делами государства, а семнадцатилетний Нерон, воспитанный матерью в страхе и повиновении, занимался только развлечениями вместе со своими друзьями. Составился придворный кружок для занятий музыкой и поэзией, которыми страстно увлекался Нерон. Здесь блистал молодой поэт Лукиан, писал стихи и сам император. По ночам придворная молодёжь во главе с Нероном, в париках и рабских одеждах, бродила по городу, заводила драки в маленьких простонародных кабачках, при общем шумном веселье ловила прохожих и подбрасывала их на плащах. Иногда доставалось и Нерону: раз в какой-то драке ему так подбили глаз, что он несколько дней никому не мог показаться.
«Некто Марк Сальвий Отон настолько близко сошёлся с Нероном, будучи похож на него характером и став соучастником его преступлений, что даже не понёс наказания, заявив однажды: -- Право, ты ещё увидишь меня императором. -- Нерон только ответил ему: -- Я не увижу тебя даже консулом. -- За этого человека он выдал патрицианку Сабину, разведя её с мужем, и оба -- Отон и Нерон -- жили с ней. Агриппина боялась, как бы Нерон не женился на Сабине (ибо император в неё безумно влюбился), и решилась на позорное дело: словно мало ей было толков о том, что она соблазнила своего дядю Клавдия волшебством, распутными взглядами и развратными ласками. Агриппина пустила в ход те же средства, чтобы закабалить Нерона. Впрочем, было ли это в действительности, или же люди это выдумали, зная характер обоих, я не могу сказать с уверенностью, но уж в чём все согласны, так это в том, что у Нерона была наложница, похожая на Агриппину, и что он очень любил её за это сходство: он и ей самой отпускал на этот счёт шуточки, и другим показывал её, говоря, что, мол, спит с собственной матерью (Кассий Дион Коккейан, Римская история: Нерон и Агриппина)» [23, с. 476].
Агриппина, вопреки всем римским обычаям, принимала послов, писала наместникам провинций и иноземным царям. Однако постепенно Нерону начала надоедать опека матери, а Сенека и Бурр, начальник преторианской гвардии, постарались их поссорить окончательно. По их совету Нерон почтительно вывел мать из сената, когда в день торжественного приёма послов Армении она вознамерилась сесть на возвышение, предназначенное для императора. Потом получил отставку Паллант. Ему оставили его колоссальный капитал, и Нерон обязался не требовать у него отчёта в его прошлой деятельности. Агриппине не понравилось ограничение её власти, и она пригрозила сыну, что пойдёт в лагерь преторианцев с Британиком и откроет им, каким путём Нерон стал императором. Эта угроза решила участь сына Клавдия. Вскоре мальчик скоропостижно умер. В Риме рассказывали, будто бы Нерон вызвал Локусту и велел ей сварить яд для приёмного брата. Когда яд оказался слишком слабым, Нерон пришёл в ярость, избил старуху и заставил приготовить новую порцию, приговаривая при этом, что не ему бояться старинного закона против отравителей. Будто бы яд был сварен под его личным наблюдением прямо у него в спальне и в тот же вечер в присутствии многочисленных гостей подан Британику с вином в кубке. Мгновенная смерть мальчика была приписана припадку падучей и даже не нарушила веселья пира, только разрыдалась сестра Британика, императрица Октавия, и побледнела Агриппина, поняв, что последнее оружие выбито из её рук.
Говорили, что львёнок попробовал крови, и свирепости его теперь не будет удержу. Агриппина была окончательно отстранена от правления. Решающее влияние в государстве перешло к Бурру и Сенеке [смотри: 62, с. 230 - 235].
Известно, что Сенека Луций Анней (Lucius Annaeus Seneca) [между 6 и 3 г. до н. э. - 65 г. н. э.] - римский государственный деятель, поэт, философ - последователь греческого стоика Посидония [около 135 - 51 гг. до н. э.] из Апамеи (Сирия), был воспитателем [49 - 54 гг.] будущего императора Нерона. Учителем Нерона был также Александр из Эги (древней столицы Македонии).
Сенека (Сенека-младший) родился в Испании, в Кордубе (ныне – город Кордова), происходил из сословия всадников. Он - сын известного ритора, Сенеки-старшего. Сенека получил риторическое и философское образование в Риме, изучал философию у стоиков Аттала и Папирия Фабиана. Несмотря на интерес к Платону и Эпикуру, всю жизнь был наиболее близок к стоицизму. С 31 года выступал как судебный оратор, затем стал квестором. За различные критические выступления в сенате и участие в политических интригах ему несколько раз угрожала смерть.
При Калигуле он едва не оказался жертвой террора, при Клавдии, избежав смертного приговора, был сослан на остров Корсику [41 г.], где пробыл восемь лет. Вернувшись в Рим [49 г.], Сенека получил должность претора и стал воспитателем Нерона, будущего императора. В годы своего правления Нерон возвысил и озолотил философа, а затем подверг опале. В первые пять лет правления Нерона фактически управлял государством Сенека вместе с Афранием Бурром, начальником преторианских когорт. Он даже получил звание консула. В 62 году Сенека удалился от императорского двора, но в 65 году после раскрытия заговора против императора по приказу Нерона покончил жизнь самоубийством.
Сенека написал множество литературных и морально-философских сочинений (три послания, озаглавленных «Утешения»; трактаты «О гневе», «О краткости жизни», «О стойкости мудреца», «О счастливой жизни», «О блаженной жизни», «О благодеяниях» и другие; двадцать книг «Моральные письма к Луцилию»; эпиграммы; сатиры на смерть императора Клавдия). Сенеке также принадлежит и труд по естествознанию - «Вопросы природы». Ему же приписывают написание и 9 трагедий» (Сенека: Римские стоики) [12, с. 13677-13678].
Кроме девяти мифологических трагедий, под именем Сенеки до нас дошла одна - «Октавия», написанная на римском историческом материале. Это – единственная известная нам римская «историческая» трагедия. Считается, что автором «Октавии» философ Сенека никак не мог быть, так как в трагедии в форме предсказания приводятся подлинные подробности гибели Нерона, который и изображён как деспот и злодей. «Октавия» сочинена, вероятно, другим Сенекой после смерти цезаря, пережившего Сенеку-философа на целых три года.
Сюжетом «Октавии» (в отличие от греческих трагедий) служат действительные события 62 года до н. э.; в ней идёт речь о реальных людях, о делах, которые делались на памяти автора. Трагедия начинается тем, что по приказу Нерона, вздумавшего жениться на своей любовнице Поппее Сабине, его жена Октавия была сослана на остров Пандатрию и там убита. Соответствуют действительности и частые упоминания в трагедии других злодейств Нерона: матереубийство, умервщление брата Октавии Британика, убийство мужа и сына Поппеи Сабины.
Поскольку обстоятельства смерти Нерона и некоторые другие события выписаны в трагедии в форме предсказаний, то, зная о таланте Сенеки к политическим интригам, можно даже исключить аргумент, приведенный выше о невозможности написания этой трагедии ранее гибели императора Нерона. Сенека-философ вполне мог написать «картину» конца своего бывшего воспитанника, как она ему виделась. Можно даже говорить, что Сенека дал в руки врагов Нерона своего рода «инструкцию» по освобождению от тирана, то есть программу действий как говорят в наше время.
Сенека как философ вышел из небольшой и недолго просуществовавшей школы римских стоиков, основателями которой были Секстий (Sextii) Квинт [родился около 70 г. до н. э.] и его сын Секстий. Секстии примешивали к своему основному учению также и неясные для нас пифагорейско-платонические элементы. Сборник сентенций, восходящий якобы к Квинту Секстию и имевший некоторое распространение среди ранних христиан, согласно Целлеру, едва ли принадлежал самому Секстию и содержал в себе откровенные иудаистически-христианские монотеистические элементы. Сам Сенека трактовал Квинта Секстия как типичного римлянина, то есть как принципиального и сильного человека с непоколебимым характером, противостоящего любым треволнениям жизни [смотри: 17, т. 4, с. 573 - 574].
При императоре Нероне [54 - 68 гг.] из династии Юлиев-Клавдиев Сенека занимал высокие государственные должности. Программную речь, произнесённую Нероном перед сенаторами при вступлении на престол [54 г.], готовил Сенека. Многие свои действия Нерон совершал по советам Сенеки, которые иногда имели форму прямой подсказки.
«О Сенеке в Риме существовали различные мнения. Его ценили как философа, проповедника строгой стоической морали. Зачитывались его сочинениями , которые в век всеобщей приниженности учили людей презирать могущество власти и богатства, следовать лишь велению духа и разума и гордо глядеть в глаза всем превратностям судьбы и самой смерти» [62, с. 236].
Из философских сочинений Сенеки до нас дошли «Нравственные письма к Луцилию»; «О благодеяниях» и ряд этических сочинений в форме, приближающейся к философскому диалогу; утешительные послания («О душевном покое», «О досуге» и др,); «Исследования о природе» («Вопросы природы»). Как и у Цицерона, мировоззрение Сенеки было эклектичным: идеи греческого стоицизма (Посидоний) он сочетал с элементами других направлений философии. Сенека пытается преодолеть пропасть, которая в учении стоиков отделяет нравственного мудреца (появляющегося, по его словам, раз в 500 лет) от безнравственных безумцев, к числу которых относились все прочие люди. В «Письмах» Сенека в принципе признаёт равенство всех людей, в том числе и рабов, в то же время презрительно относится к производительному труду и даже к творческой деятельности, ориентированной на материальные потребности людей.
Близость идей позднего стоицизма и раннего христианства привела к тому, что в IV веке в христианской среде была создана апокрифическая (подложная) переписка Сенеки с апостолом Павлом [смотри: 3, с. 604].
«В новое время, начиная с эпохи Возрождения, Сенека стал одним из самых читаемых философов-моралистов. Из трёх традиционных стоических философских дисциплин – логики. физики и этики – наибольшее значение он придавал последней. Однако невозможно свести всю совокупность философских воззрений Сенеки только к вопросам морали. Истолкование природы занимает у него весьма важное место... Для него всё телесно, всё есть тёплое дыхание, то есть в конце концов огонь, который находясь на небе в самом чистом и тонком виде, постепенно уплотняется по мере приближения к земле, застывая и окаменевая в этой последней... Душа человека, как и боги, - телесна. Она – истечение из высшего огня. Сенека признавал даже учение древних стоиков о периодическом воспламенении мира или о мировых потопах... Бог, судьба, провидение, воля божия, природа со своими вечными законами, получающими осознание в человеке и становящимися его свободной волей, всё это для Сенеки одно и то же… С одной стороны, его бог есть огонь, то есть тело, высший разум – Зевс или Юпитер, идеальное обобщение и обожествление сил природы и общества, холодное и нейтральное в отношении человеческой личности. Но, с другой стороны, бог – это идея, разум как творящая сила. Сенека говорил о возможности подлинной жизни души только вне тела, от которого и происходит всё зло для этого небесного гостя... Сенека рисовал картину пребывания души на небе..., богов он уже не просто отождествлял с природой и её законами, но склонен был считать их виновниками этих законов... Тут ещё было очень далеко до христианского представления об интимно личных отношениях между человеком и божеством. Но в этих религиозных стремлениях видны и несомненная близость гибели античного мира, и судорожное искание новой философии на путях будущего христианства. Энгельс назвал Сенеку «дядей» христианства... {Этическое учение Сенеки} формировалось под влиянием Средней Стои (Панеций, Посидоний) и в некоторой мере эпикурейской школы. Душа продолжает быть для Сенеки материальной пневмой, телом, но он считает её разумной, хотя и ограничивал эту разумность неразумными аффектами... Человеческую мудрость он толковал как освобождение от тела и его аффектов и как неизменное самотождество человеческого духа...
Сенека являлся первым античным писателем, который чувствует человеческую беспомощность с крайним волнением, с неимоверной жаждой искупления. Единственной возможностью достигнуть спасения Сенека считал божественное милосердие, и здесь его этическое учение смыкалось с религиозным – с тенденцией установить связь личности с богом...
Общестоический космополитизм заставлял его презирать общественные, государственные и вообще национальные дела… Но, с другой стороны, он считал грехом презирать родину и государство, думая, что земное государство есть только часть государства космического… Сенека известен как богач, как государственный деятель, придворный делец, ловкий дипломат. В то же время он мыслитель, беззаветно преданный тихой, уединённой и блаженной жизни сосредоточенного в себе философа, ценитель тончайших настроений измученной души. К добродетели стремился он только через самое же добродетель и в целях только её же самой, а не чего-нибудь другого... Сенека всех людей считал равными и одинаково благородными, допуская даже, что рабы по существу своему часто гораздо благороднее своих господ. Все люди – члены одного мирового целого, дети одного бога, все абсолютно равны друг другу и каждый человек даже священен для другого… Но фактически он не только презирал рабов, но даже всякое занятие ремеслом считал унизительным ввиду его утилитарности… и, как аристократ, признавал только свободное духовное творчество…» [17, т. 4, с. 581 - 582].
«Vivere militare est» (по-латински) - «жить – значит бороться», так говорил Сенека.
«Но почитатели Сенеки-мудреца часто со смущением смотрели на Сенеку-человека. Ведь этот противник тирании воспитал Нерона и принял от него в подарок сады и виллы отравленного Британика, этот враг роскоши угощал своих друзей на пятистах столах из драгоценнейшего цитрового дерева и слоновой кости, этот ненавистник льстецов при Клавдии писал такие красноречивые послания его вольноотпущенникам, что потом сам стыдился их. И как же, наконец, случилось, спрашивали многие, что этот проповедник свободолюбивой бедности скопил 300 миллионов сестерциев и, навязав взаймы деньги недавно завоёванной Британии, потребовал такие проценты, что довёл британцев до жестокого восстания?» [62, с. 236].
В истории философии римский стоицизм, представленный Сенекой, Мусонием Руфом, Эпиктетом, Гиероклом-стоиком и Марком Аврелием, получил наименование Поздней Стои. Стоицизм, особенно римский, представленный дошедшими до нашего времени сочинениями стоиков, оказал сильное влияние на складывающийся неоплатонизм и христианскую философию; его учение о внутренней духовной свободе личности и о естественном законе вновь привлекли к себе внимание в XVII – XVIII веках. В истории натурфилософии стоицизм примечателен взглядом на мир как на единый саморазвивающийся организм [смотри: 3, с. 655].
В 61 году префект (лат. praefectus - начальник) Рима (повидимому, градоначальник) Педаний Секунд был убит своим рабом. Раб убил своего хозяина за то, что тот взял с него выкупные деньги, а на волю не отпустил. Старинный закон в случае убийства господина требовал казни всех рабов, находившихся с ним под одной крышей, так как рабы в римском государстве входили в фамилию (семью). Закон этот был подтверждён при Августе в 10 году до н. э. специальным сенатским постановлением. По нему все 400 рабов Педания Секунда подлежали смертной казни. В народе, возмущённом этой жестокостью, началось волнение. Вопрос был поставлен на обсуждение в сенате. С речью выступил потомок «тираноубийцы» Кассия – Гай Кассий. Он считал, что закон должен быть исполнен, так как только непрерывным страхом можно держать в узде разноплеменных рабов.
«Кого из нас уберегут многочисленные слуги, если четыреста рабов не сумели уберечь Педания Секунда...» - сказал он.
В то время в Риме среди рабовладельцев была распространена поговорка: «Сколько рабов, столько врагов».
Речь Кассия убедила сенаторов, и рабы Секунда были казнены. Но для этого императору Нерону пришлось издать специальный эдикт с повелением оцепить войсками весь путь, по которому осуждённые должны были пройти до места казни [смотри: 5, т. II, с. 617; 62, с. 88 - 89].
В эпоху империи рабство в Риме приобрело небывалые в древнем мире размеры.
«Известный грамматик и софист из Навкратиса в Египте Афиней, живший в Риме в конце империи, утверждает, что у некоторых римских богачей было в то время до 20 тысяч рабов. Сохранились сведения о том, что у римских рабовладельцев Красса и Деметрия рабов было столько, что из них можно было бы набрать целое войско для войны. Помпей и в самом деле составил эскадрон из 300 своих пастухов. Рабовладелец Клавдий Исидор жаловался, что у него после гражданской войны осталось только 4 116 рабов. Говорили, что Сквар, пасынок Суллы, имел около 8 тысяч рабов. Этому не нужно удивляться, достаточно вспомнить, как много пленных захватывали римляне в долгих и победоносных войнах.
Рабство в Риме стало быстро развиваться ещё в эпоху республики, со времени Самнитских войн, давших большое количество пленных. Говорили, что получивший пышный триумф римский консул Луций Папирий Курсор привёз в Рим 2 533 тысячи ассов, вырученных от продажи захваченных в плен самнитов.
Асс – римская монета, которая за время существования римского государства несколько раз меняла свою стоимость. Позднейший асс равнялся по своей стоимости приблизительно 3 коп. (в советских деньгах довоенного времени) и был в 6 раз дешевле старинного асса.
Захват города Агригента в 202 году до н. э. дал римлянам 25 тысяч пленных. Все они были проданы в рабство. Шесть лет спустя римский консул Марк Атилий Регул, одержав победу над карфагенянами при мысе Экноме, отправил в Рим 20 тысяч рабов» [62, с. 89].
Примеры можно продолжать долго, но и этого достаточно, чтобы понять, на чём основывалось могущество Рима.
У Эпафродита, одного из телохранителей Нерона, был раб по кличке «Эпиктет» (буквально, «прикупленный»). Он родился в городе Гиераполе (Фригия) около 50 года и волею судьбы попал в Рим (Эпиктет: Римские стоики) [смотри: 12, с. 14809].
«Эпиктет был хрупкого здоровья. Однажды хозяин стал крутить ему ногу. «Сломаешь!» – сказал Эпиктет. Тот продолжал, и, когда нога была сломана, Эпиктет сказал: «Говорили тебе!». Анекдот отражает то, что народ приписывал стоикам: невозмутимость во всех обстоятельствах, победу духа над болью…» [смотри: 67, с. 60].
Благодаря своим способностям Эпиктет некоторое время был даже секретарём Нерона, который позволил ему заниматься философией. Примерно в 70 - 80 годах Эпиктет слушал лекции стоика Мусония Руфа.
Нерона сенат ненавидел, а христиане считали своим первым гонителем и чуть ли не антихристом. Правда, в течение первых пяти лет правления Нерона сенаторы были им довольны. Он отстранил вольноотпущенников Клавдия, не принимал доносов от рабов, не вмешивался в управление сенатскими провинциями. В это время Нерон (по-латински Nero) находился под влиянием знаменитого философа Сенеки [смотри: 5, т. II, с. 618].
Время, когда главную роль при Нероне играл Сенека, высшие классы называли «золотым пятилетием». Надеялись, что Нерон станет воплощённым идеалом сенатского правителя. Но этого не случилось. Все попытки Агриппины примириться с сыном терпели неудачу. Она мешала ему, и он решил убрать её со своего пути. Агриппина, как дочь Германика, сестра, жена и мать императоров, пользовалась большой популярностью в народе и войске, с ней приходилось считаться. И всё-таки Нерон решился покончить с матерью. Не хочется рассказывать об его ухищрениях по устранению из жизни опытной Агриппины, умевшей себя защищать. Об этом историкам известно с такими же жуткими подробностями, как и в случае отравления Клавдия и Британика. После нескольких попыток покушения на её жизнь Агриппина встретила смерть от удара меча [59 г.]. Римскому народу и сенату Нерон послал уведомление, что мать пыталась убить его, но когда её замысел не удался, в страхе и отчаянии сама лишила себя жизни. Напуганный жестоким Нероном сенат поздравил императора с избавлением от опасности. Только один сенатор Пет, возглавлявший робкую оппозицию, вышел из сената, когда там составлялось поздравление императору, со словами: «Стоит ли льстить и унижаться, когда всё равно показавший когти тиран рано или поздно перебьёт всех значительных людей?». Вернувшемуся в Рим Нерону устроили торжественную встречу. «Ни один цезарь не понимал до сих пор, как далеко может идти власть», - сказал тогда Нерон. И с этих пор поведение его резко меняется. «Золотое пятилетие» подошло к концу [смотри: 62, с. 236 - 238].
Однако при Нероне Рим осуществил целый ряд предприятий крупного масштаба и, прежде всего, приемлемое и для Рима, и для Парфии соглашение по армянскому вопросу.
«Помирились на таком компромиссе: армянский престол передавался Тиридату, брату парфянского царя Вологеза, а утверждение этой передачи, то есть возложение диадемы на голову будущего армянского царя, предоставлялось римскому императору... Соглашение состоялось в 66 году после обмена письмами между Вологезом и Домицием Корбулоном, наместником и легатом Нерона в восточных провинциях... Перед отправлением в длительное путешествие в Рим Тиридату было разрешено нанести визит своему старшему брату, парфянскому царю Вологезу, проститься со своей матерью, братьями и другими членами семьи. В залог была оставлена дочь Тиридата. Парфянский царь поставил условием, чтобы будущему армянскому верховному правителю во время его путешествия в Рим воздавались должные почести. Желание царя было выполнено. Путешествие Тиридата продолжалось целых девять месяцев и было совершено по суше, через Геллеспонт и Северную Италию. Длительное плавание по морю запрещалось религией Мазды (Заратустры), которую тогда исповедывали парфяне. Тиридат следовал с огромной свитой, женой и детьми, сопровождаемый парфянскими и римскими войсками... По прибытию в Северную Италию Тиридат был встречен императорскими легатами, в сопровождении которых он в императорской колеснице отправился в Неаполь, где в то время находился Нерон. После нескольких дней пребывания в этом городе Нерон и Тиридат вместе отбыли в Рим для совершения коронования. Столица была декорирована гирляндами и вечером иллюминирована.
На следующее утро началась, наконец, сама церемония. В окружении сенаторов и преторианской гвардии Нерон в яркой триумфальной одежде явился на Форум и сел на специально приготовленное для этого случая кресло около Ростры.
{Ростра – специальная трибуна на римском Форуме (Forum Romanum), откуда император и магистры обращались к народу.}
К нему через ряды войск подошёл Тиридат, оказал знаки повиновения, провозглашая его владыкой вселенной и потомком бога Митры. После этого Нерон провозгласил его царём Армении и возложил на его голову диадему. Официально это рассматривалось как победа Рима. В торжественном триумфе, приветствуемый как император, Нерон отправился на Капитолий и возложил на алтарь Юпитера лавровый венок. Церемония коронования закончилась парадным спектаклем в театре Помпея, который заново отделали золотом и дорогими материями. В честь главы армянского государства была организована художественная выставка, произведены раздачи и устроены угощения народу и выпущена особая монета. При отъезде Тиридату и его свите были даны богатые подарки и, кроме того, отправлено в Армению большое число искусных мастеров для реконструкции армянской столицы Артаксаты, переименованной в «город Нерона» (Neronea).
Установление протектората над Арменией и добрососедских отношений с Парфянским царством связывало Рим с государствами Центральной Азии, а через них и с Китаем.
Торговые отношения Рима с Китаем начинаются с I века нашей эры. Главной связующей артерией служила так называемая «шёлковая дорога» {»великий шёлковый путь»}. Она начиналась в Сирии, шла через города Эдессу {Месопотамия} и Нисибис {или Нисибин, Месопотамия}, Раги, Фергану {государство Давань} и доходила до Великой китайской стены» [72, с. 81 - 84].
Борьба китайцев за обладание торговыми путями «Восток – Запад» развивалась на фоне их противостояния северным соседям – племенам гуннов.
В результате походов знаменитых китайских военачальников Вэй Цина и Хо Цюй-бина в 124 и 123 годах до н. э. угрожавшие Ханьской империи племена гуннов были оттеснены не только за пределы Китайской стены, но и далее, на север от границ империи. Правители Ханьской династии Китая в 138 году до н. э. отправили своего представителя Чжан Цяня к племенам, враждебным гуннам, с целью заключения с ними военного союза («посольство Чжан Цяня»). Однако китайский посол попал в плен к гуннам и только через 10 лет смог устроить побег и в 126 – 125 годах до н. э. возвратился на родину. Во время своих странствий он посетил Дася (Бактрия), государство Давань (Фергана) и Кангюй. Чжан Цянь узнал о существовании Шэньду (Индия) и более далёких западных государств, в том числе об Аньси (Аршакидская Парфия). Из рассказов китайского разведчика стало известно о богатствах стран Запада и их заинтересованности в торговле с Китаем. С этого времени задача захвата торговых путей, связывающих Китай с западными государствами, и установления с ними регулярной торговли получила для Ханьской империи первостепенное значение. В целях осуществления этой задачи была изменена тактика в отношении гуннов. Если раньше походы против гуннов обычно начинались в Северной Шаньси, то с 121 года до н. э. основной центр нападения на них был перенесён на запад – в Ганьсу, так как именно через эту территорию проходил торговый путь на Запад, известный под названием «великого шёлкового пути».
На отвоёванной у гуннов территории Ганьсу была построена мощная линия укреплений и созданы военные и гражданские земледельческие поселения. Ганьсу, таким образом, стала плацдармом для дальнейших войн китайцев за обладание «великим шёлковым путём».
Этот путь начинался в Чанани и шёл на запад по территории Ганьсу до Дуньхуана. Здесь он разветвлялся на две основные, ведущие в Кашгар, дороги: южную и северную. Первая шла по южному краю Таримского бассейна, через Хотан и Яркенд, вторая проходила через Турфан, Кучу и Аксу. Из Кашгара торговые пути расходились в Фергану и Бактрию, а отсюда – в Парфию и Индию.
Сразу же после закрепления китайцев в Ганьсу по этому пути потянулись многочисленные караваны из Китая.
В 102 году до н. э. в результате военного похода Фергана (Восточный Туркестан) признала свою зависимость от Китая, отдав китайцам несколько тысяч ферганских коней (китайцы называли их за рост и силу «небесными конями») с условием, чтобы ханьские войска не вошли в город. Сразу же после успешного окончания войны с Ферганой на всём протяжении «великого шёлкового пути» к западу от Дуньхуана началось строительство военных крепостей и торговых факторий. В наиболее важных пунктах были размещены ханьские гарнизоны и военные поселения. Как сообщает знаменитый китайский историк Сыма Цянь [145 - 86 гг. до н. э.], на запад от Ферганы ежегодно отправлялось более 10 торговых посольств, а ханьские караваны беспрепятственно отправлялись в Бактрию, Индию, Согдиану, достигали Парфии и проникали ещё дальше на запад. Из Средней Азии в Китай проникли такие культуры, как виноград, люцерна, фасоль, гранатовое дерево, шафран, ореховое дерево. Шёлк, железо, никель, драгоценные металлы, лаковые изделия в большом количестве вывозились из Китая и проникали далеко на запад, достигая Рима. В Китай привозили с Запада рабов, а также стекло, драгоценные и полудрагоценные камни, пряности и косметику. Исключительную важность имела для Китая возможность приобретения в Фергане боевых коней, которые наиболее соответствовали новому типу китайской конницы. Караваны, отправлявшиеся в Давань за лошадьми, были столь многочисленны, что, по образному выражению Сыма Цяня, «один не выпускал из вида другого». Как сообщает ханьский историк Бань Гу, император У-ди намеревался создать цепь подвластных Китаю территорий, которые связывали бы Ханьскую империю с Бактрией. Однако из-за упорного сопротивления юго-западных племён южный путь в Индию и Бактрию китайцам открыть так и не удалось. Со смертью У-ди завоевательные походы китайцев почти прекратились. Главной причиной этого была угроза народных движений. До конца I века до н. э. китайцы предприняли лишь один крупный и далёкий поход – в Согдиану, против гуннов [36 г. до н. э.]., усиление которых угрожало нарушить торговлю по «великому шёлковому пути». Спустя несколько лет гунны активизировали свои действия на северо-западных границах Ханьской империи. К началу I века нашей эры им удалось подчинить своему влиянию весь Западный край и отрезать торговые пути в западные страны: «великий шёлковый путь» был закрыт для Китая на 65 лет. Эти годы для Китая ознаменовались народными восстаниями и внутренними неурядицами, упадком хозяйства и торговли. Только к середине I века нашей эры империя Хань снова превратилась в сильную державу. После подавления восстания против китайских властей в северной части Вьетнама область Бакбо (северный Вьетнам) признала свою зависимость от Ханьской империи [43 г.].
В 73 году в далёкий поход против гуннов выступила сильная китайская армия, возглавляемая полководцем Доу Го. Целью войн с гуннами было восстановление китайского влияния в Западном крае и налаживание внешней торговли Китая со странами Запада по «великому шёлковому пути». В результате победоносных походов ханьских полководцев, среди которых особенно отличился Бань Чао [32 - 102 гг.], гунны были вытеснены из Восточного Туркестана, и государства Западного края вновь признали власть ханьского императора. Закрытый для Китая «великий шёлковый путь» был вновь завоёван Ханьской империей. По данным китайского историка Фань Е, в результате войн на юго-западе и особенно с гуннами в Китай притекло большое количество рабов-военнопленных (только за один поход 89 года было захвачено в плен 200 тысяч гуннов). За блистательные победы китайский император пожаловал Бань Чао титул наместника всех завоёванных им территорий Западного края. Деятельность Бань Чао не ограничилась военными походами. Безотлучно находясь в Западном крае более 25 лет, он прославился не только как блестящий полководец, но и как талантливый дипломат. Бань Чао отправлял своих эмиссаров далеко на запад для установления торговых и дипломатических сношений с различными странами. Один из них со своими спутниками дошёл до берегов Персидского залива. Подчинение Северного Вьетнама, через который проходил торговый путь в Индию, открывало для Китая возможность установления более регулярных связей с западными странами по южному пути. Здесь же проходил морской путь, ведущий в Индию и дальше на запад, вплоть до Римской империи. Торговые связи Китая с Римской империей по южному пути завязались ещё в последние десятилетия до нашей эры. Китайские товары проникали в Рим также через Бактрию и Парфию [смотри: 5, т. II, с. 505 - 508, с. 510 - 511, с. 520 - 521].
Таково было положение на важнейшем международном направлении (по «великому шёлковому пути») в правление императора Нерона.
Соглашение между Римом и Парфией [66 г.], завершившееся внешне эффектной церемонией коронования царя Армении Нероном, было более выгодно Парфии, чем Риму, так как Армения фактически становилась вассальным государством Парфии. Постепенно эта зависимость увеличивалась, и Армения уходила из-под влияния Рима [смотри: 72, с. 84].
В царствование Нерона были предприняты и другие дипломатические шаги для укрепления присутствия Рима на Востоке. По договору, заключённому с южноаравийскими государствами, римляне получили ряд пунктов на побережье Красного моря, в том числе и порт Аден. Впервые (при Нероне) отсюда был проложен прямой морской путь в Индию, о котором мечтал Александр Македонский. Суда плыли в Индию 40 дней. Сирийские и египетские торговые компании везли в Индию ткани, металлические изделия, тонкие средиземноморские вина. Из Индии вывозились шелка, пряности и драгоценные камни на сумму в 100 миллионов сестерциев в год. Много индийских и китайских товаров шло также через далёкое Бактрийское царство в Средней Азии. Оттуда они переправлялись по реке Оксу (Аму-Дарье) к Каспийскому морю и по кавказским дорогам – к Чёрному морю и гаваням Понтийского царства. Римское правительство решило вытеснить с этого пути парфянских купцов-посредников и наладить прямую торговлю с Китаем. Впоследствии экономически ослабленная Парфия должна была перейти на положение вассала Рима (а потом, возможно, и провинции Римской империи). Однако регулярных дипломатических связей с Китаем римлянам установить не удалось.
Повидимому, при Нероне вознкли планы римской экспансии в Африке, на территории, лежащие южнее Египта, за Нубийской пустыней. В целях предварительной разведки была послана экспедиция в Мероитское царство, проникшая на юг Африки далее, чем кто-либо из римлян до сих пор - до города Мероэ, столицы Мероитского государства.
Нерон воскресил последние планы Юлия Цезаря, задумав идти по стопам Александра Македонского и эллинистических монархов. В первую очередь было намечено два похода: к истокам Нила и на Кавказ к Каспийскому морю. Из самых рослых и здоровых жителей Италии был набран новый легион, названный «фалангой Александра Великого». Вассальное Понтийское царство было объявлено римской провинцией. Римский полководец Плавций Сильван, вмешавшись в войну Боспорского царства со скифами, укрепил позиции Рима в северо-западном Причерноморье. Город Тира был присоединён к римской провинции Нижней Мёзии, в Херсонесе и Хараксе появились римские гарнизоны. Такими мерами создавался перевес восточной части империи перед западной. Нерон всё больше стал отходить от идеала римского принцепса, «первого среди равных», и всё более уподоблялся абсолютному восточному монарху (то есть, с ним происходило то же самое, что ранее – с Александром Македонским). Постепенно портятся отношения Нерона с сенатом. Посвящение своей первой бороды Юпитеру Капитолийскому Нерон решил ознаменовать большим праздником. Он мнил себя не только прирождённым «властителем», но и гениальным певцом и музыкантом. На празднике Нерон исполнил две арии, а знатнейшие лица государства выступили в качестве актёров и певцов. В общем в этом не было ничего особенного. И раньше римские всадники и сенаторы выступали на праздниках. Но затея Нерона многими была встречена с неудовольствием (повидимому, из-за придания празднику «тотальности»: рассказывали, что он заставил даже какую-то почтенную 80-летнюю матрону петь и плясать в хоре) [смотри: 62, с. 238 - 240].
«Нерон относился к евреям хуже своего предшественника {императора Клавдия}. Когда в Кесарии между сирийцами и евреями произошли столкновения, Нерон, не слишком вникая в суть конфликта, поддержал сирийское население, чем настроил против себя евреев. Бунтарей в Иудее становилось всё больше. Появились так называемые сикарии, борцы за освобождение от римлян, но по сути провокаторы, которые терроризировали своих соплеменников. Эти экстремисты расправлялись со всеми, кто не разделял их ультрареволюционных взглядов... Прозвище «сикарии» эти бандиты получили от латинского названия «sicae» - «кинжал». Прокуратор Антоний Феликс и следовавшие за ним Порций Фест и Альбин беспощадно преследовали сикариев, многих выловили и казнили, однако с еврейским экстремизмом ничего поделать не могли» [19, с. 319].
«Нерон покровительствовал грекам и выходцам из восточных провинций, что возмущало римскую знать. Её негодование вызывало его пристрастие к поэзии и музыке, которое дошло до того, что он публично выступал на сцене и участвовал в Греции в состязаниях актёров и музыкантов. Когда в Риме {64 г.} произошёл длившийся целую неделю пожар {по другим данным, 9 дней}, знать распустила слух, что Нерон приказал поджечь город для того, чтобы, глядя на пожар, воспеть гибель Трои. С этим пожаром связывают и первое преследование христиан, которых Нерон обвинил в поджоге, {якобы}, чтобы отвести от себя подозрения» [5, т. II, с. 619].
Ещё хуже приняли в Риме установленные Нероном, по образцу греческих периодических игр, «неронии», большие празднества, повторяющиеся через каждые пять лет. Римская элита с трудом принимала подобные нововведения, особенно заимствованные у греков, которых всё ещё считала нужным презирать, несмотря на то, что у греческих философов учились, греческих поэтов и писателей копировали, греческим учителям поручали детей и лечились у греческих врачей. Знать потихоньку смеялась над артистическими притязаниями императора, хотя многие признавали его игру на кифаре очень талантливой и даже голос Нерона находили довольно приятным, хотя несколько глуховатым. В народе стихи Нерона нравились, и его песенки пелись в Риме ещё несколько десятилетий спустя. В глаза Нерона только хвалили и приносили жертвы «божественному голосу». Всем было известно, что Нерону было легче слыть «тираном» и «матереубийцей», чем плохим артистом. Удивительно, но Нерон каждый раз перед выступлением очень волновался. Поэтому придворные угодники организовали специальный корпус «августалов», куда вошли пять тысяч человек из народа. Их обязанностью было аплодировать императору. Они даже изучали различные виды аплодисментов и выражений одобрения.
Отношения Нерона с высшими сословиями окончательно испортились после неожиданной смерти Бурра. Недоброжелатели распустили слух, что Бурр погиб от яда. Отравлению приписывали и смерть некоторых других видных лиц, между прочим, и Палланта, состоянием которого хотел, будто бы, воспользоваться Нерон. После смерти Бурра ушёл от дел и Сенека. Начальниками гвардии были назначены Фений Руф и Софоний Тигеллин. Тигеллин вскоре приобрёл решающее влияние на императора. По Риму ходили слухи, что он составил себе состояние, вымогая завещания у богатых родственников, а затем отравляя их. Участились судебные процессы по обвинению разных значительных лиц в колдовстве, занятиях астрологией и магией во вред императору. Обвинённые ссылались или карались смертью, а их имущество поступало в казну. Но Тигеллин умел и развлечь повелителя, одновременно ублажая и народ зрелищами и представлениями. После них народу раздавались угощение и подарки: в толпу бросали номерки, дававшие право получить раба или одежду, статую или драгоценное украшение.
В 64 году Нерон организовал представления в Неаполе, городе скорее греческом, чем римском. Население города восторженно приветствовало царственного артиста. В разгар артистических успехов Нерона в Неаполь пришла страшная весть: горит Рим. Пожар начался с цирка, и вскоре весь город стал морем пламени (по некоторым сведениям, пожар в Риме продолжался 9 дней). Нерон поспешил в столицу и, надо отдать ему должное, сделал всё возможное для облегчения участи пострадавших от пожара граждан Рима. Он предоставил погорельцам свои сады и парки, открыл им житницы и амбары, раздавал денежные пособия, обещал на свой счёт отстроить сгоревшие дома. Но ничто не помогало. В Риме кто-то сеял странные слухи: якобы Тигеллин в угоду императору поджёг священный город. Одни говорили, будто Нерон задумал этот пожар, чтобы выстроить новую великолепную столицу и дать ей своё имя. Другие говорили, будто безумный артист мечтал испытать и воспеть в бессмертной поэме чувства легендарного царя Приама, видевшего пожар и гибель родной Трои. Также говорили, что Нерон смотрел с крыши своего дворца на горевший Рим и пел, пока гибли обезумевшие от ужаса люди. Две третих Рима выгорело. Для отстройки нового Рима требовались громадные средства. Нерон собирал с городов и провинций колоссальные чрезвычайные пожертвования. Известно, например, что город Лион послал Риму 4 миллиона сестерциев. Когда волнения несколько поутихли, Нерон начал отстраивать Рим. Широкие, хорошо спланированные улицы заменили кривые и грязные закоулки, куда раньше высокие дома не пропускали солнечного света. Дома строились нарядные, украшенные портиками, по возможности безопасные в пожарном отношении. Но недовольных хватало, они говорили: старый Рим был лучше, так как в нём было больше тени. Жемчужиной Рима стал новый дворец императора, построенный на Эсквилинском холме и названный «Золотым домом». В древности на Эсквилине находилась Рыбная площадь (Рыбный форум) и другие торговые площади и улицы. К «Золотому дому» примыкал земельный участок в 50 гектаров. На нём разместились: огромный пруд, окружённый грандиозными зданиями, поля, леса, луга, парки. Сам дворец был отделан золотом, драгоценными камнями и перламутром. Потолки, обшитые слоновой костью, вращались, разбрасывая цветы и благовония. В вестибюле стояла статуя Нерона в 120 футов высотой (примерно 34,3 метра). Когда дворец был готов, Нерон сказал, что теперь он, наконец, начнёт жить по-человечески [смотри: 62, с. 240 - 243].
При последующих императорах на Эсквилинском холме были построены и другие монументальные сооружения: портик Ливии, термы (бани) Тита и Траяна, Монетный двор.
В это время против Нерона составился заговор. Состав заговорщиков был пёстрый, и согласия в их среде не было. Нерона заговорщики хотели заменить своим ставленником Гаем Кальпурнием Пизоном, человеком знатным, но ничтожным, выделявшемся только любовью к цирковым бегам. Некоторые говорили: «Стоит ли менять музыканта на кучера?» и пытались искать другого кандидата. К заговору примкнули многие, в том числе и молодой поэт Лукан Анней, который прославился республиканской по духу поэмой «Фарсалия»; возможно, участником заговора был и Сенека [смотри: 5, т. II, с. 619].
В заговоре был замешан военный трибун Сервий Флавий и начальник императорской гвардии Фений Руф. Участниками заговора были также виднейшие сенаторы, недовольные проводившейся Нероном политикой преследования знати с целью конфискации её имущества в пользу императора.
В 65 году «заговор был раскрыт по доносу раба одного из участников» [смотри: 5, т. II, с. 619].
Не был ли этим рабом Эпиктет? Настоящего имени философа не сохранилось, а рабская кличка «Эпиктет» («прикупленный») о многом говорит. Во-первых, с какой бы стати хозяину ломать ногу своему рабу? Во- вторых, за какие-такие заслуги Нерон взял Эпиктета в секретари? В-третьих, почему история освобождения Эпиктета от рабства осталась в тени?
В ФЭС сообщается, что Эпиктет был рабом одного из фаворитов Нерона, а в ФЭ: Эпиктет - раб телохранителя Нерона. Логично предположить, почему телохранитель стал фаворитом Нерона, а молодой юноша-раб - секретарём Нерона. Можеть быть, «мы» не правы в своих подозрениях, но эта версия случая из жизни философа Эпиктета должна обсуждаться с привлечением дополнительных источников.
Начался жесточайший террор. Заговорщики под пытками называли своих друзей и родных. Виновных или заподозренных казнили массами, их имущество конфисковывалось, семьи изгонялись из Италии. Долго свирепствовал Фений Руф, желая скрыть своё участие в заговоре, но, наконец, и он был изобличён и казнён. Нерон воспользовался случаем, чтобы (как не раз делали в подобных ситуациях и другие «властители») избавиться от всех неугодных ему людей. Римляне вспоминали кровавые времена Суллы и гражданских войн. Лишь немногие сумели сохранить достоинство. Одним из них был Пет Тразей, который, вскрыв себе вены, до последней минуты спокойно беседовал с друзьями и умер, «посвятив свою кровь Юпитеру-Освободителю». Тогда же получил приказ умереть и старик Сенека, искупивший в глазах многих спокойной, мужественной смертью философа ошибки своей жизни. Он вскрыл себе вены.
Историки считают, что Сенека был обвинён в государственной измене и по приказу Нерона принужден был покончить жизнь самоубийством.
Погиб и соперничавший с Тигеллином в близости к Нерону известный писатель, «законодатель изящного» Петроний [смотри: 62, с. 244].
Петроний (Petronius) Арбитр, Гай – писатель, автор романа «Сатирикон» из 20 книг, от которого сохранились в средневековых рукописях XI века 15-я и 16-я книги, и несколько отрывков из других книг. Он обычно отождествляется с аристократом, описанным в «Анналах» Тацита. «Сатирикон», написанный в форме «менипповой сатиры», где проза чередуется со стихами, показывает картину быта римских рабовладельцев. Петроний был проконсулом и консулом в Вифинии, затем приближённым Нерона, но был обвинён в заговоре и покончил жизнь самоубийством [66 г] (Ксенофонт: Сократические сочинения) [смотри: 12, с. 14150].
Нерон открыто издевался над напуганными сенаторами. Его шут Ватуний, попавший в царский дворец из сапожников, в присутствии приглашённых сенаторов веселил цезаря остротой: «Я ненавижу тебя, цезарь, за то, что ты – сенатор».
Несмотря на заговор, не прекращалась подготовка к восточным походам. Нерон сам хотел присутствовать при их начале, а по пути на Восток решил исполнить своё давнишнее намерение – посетить родину искусств – Грецию. С императором (так же, как в своё время с Александром Македонским) отправились все его «друзья», августалы и 6 тысяч преторианцев, которые должны были сопровождать его в походах. Управление Римом Нерон поручил своему вольноотпущеннику Гелию, наделив его самыми широкими полномочиями [смотри: 62, с. 244].
Современницей Нерона была Памфила (прозванная «мудрой»), дочь грамматика Сотерида, происходившего из Александрии, - автор обширных исторических и философских трудов, где имеются сведения о мудрецах – Фалесе, Хилоне, Питтаке, Клеобуле, Периандре, а также о философах – Сократе, Платоне, Феофрасте («Записки», по меньшей мере в 32-х книгах). На них ссылается и Диоген Лаэрций [смотри: 2, с. 581, с. 607].
«В Греции, куда прибыл Нерон, празднества следовали одно за другим. Справлялись все знаменитые периодические игры – олимпийские, пифийские, немейские, истмийские, и всюду император пожинал лавры как певец, музыкант и трагический актёр. Больше всего он любил выступать в ролях Ореста, Эдипа, Геракла. Играл он и женские роли. Выступал в беге колесниц. Победил в единоборстве знаменитого греческого атлета и, по слухам, собирался собственноручно задушить дрессированного льва. Греки ликовали, римляне покорно терпели, так как уклонившихся от присутствия на зрелищах постигала грозная немилость императора. Неизвестно, на сколько времени продлил бы упоённый артистической славой Нерон своё пребывание в Греции, если бы два события не омрачили его триумфа» [62, с. 244 - 245].
В Иудее произошло всенародное восстание [66 г.], вылившееся потом в полномасштабную войну с Римом. Прокуратором Иудеи в это время был Гессий Флор. Он превзошёл всех предшествующих прокураторов, занимаясь открытым грабежом, разоряя целые города и общины. Последней каплей, переполнившей чашу терпения евреев, стало его распоряжение изъять из храмовой сокровищницы 17 талантов якобы на нужды императора. В Храме оставалось немного денег, которые поступали туда в виде пожертвований. Прошли времена, когда хранилища Дома Господня ломились от драгоценностей. Евреи, наученные горьким опытом, уже не держали крупные суммы денег в Храме, опасаясь призвола римских властей.
Население Иудеи отказалось платить подати, народ перебил римский гарнизон Иерусалима и часть романофильской знати. Антиримская народная партия зелотов агитировала своих сторонников уходить в горы и создавать там боевые отряды. Беднейшие крестьяне и рабы составляли непримиримую организацию сикариев (кинжальщиков), члены которой нападали на римлян и местных богачей. Ненависть к Риму усиливала религиозный фанатизм, ожидание божественного избавителя.
«Среди тех, кто пытался предотвратить катастрофу, был сын последнего иудейского царя Агриппы. После смерти отца Агриппа II получил в управление небольшое царство в Ливане и жил там, часто наезжая в Рим и другие крупные города империи. Когда произошли упомянутые беспорядки, он находился в Александрии. Срочно приехав в Иерусалим, Агриппа II горячо уговаривал народ проявить благоразумие: «Флор – законный представитель римского императора. Бунтовать против него – сумасшествие», - говорил он. Его не слушали. В городе преобладали совсем другие настроения. Агриппу II с позором прогнали, он уехал из Иерусалима обиженный на соплеменников и в дальнейшем помогал римлянам подавить восстание...
Во всей Палестине царила анархия. Язычники убивали евреев, евреи отвечали язычникам репрессиями. Теперь уже ничто не могло разорвать порочный круг насилия. В Кесарии, городе преимущественно грекоязычном, сирийцы вырезали почти всех проживавших там евреев – более двадцати тысяч человек. Избежавших раправы Гессий Флор распорядился в оковах отправить на корабельную верфь. В ответ еврейские отряды по всей стране стали уничтожать сирийские деревни и нееврейское население городов» [19, с. 322 - 324].
Карательная экспедиция сирийского наместника Цестия Галла была разгромлена восставшими. Однако внутренние раздоры уменьшали шансы на победу иудеев. Крупные землевладельцы и жречество Иудеи были готовы идти на соглашение с Римом.
Разгневанный Нерон вызвал в Грецию Домиция Корбулона, легата Сирии, и, даже не допустив его к себе для объяснений, приказал убить. Именно легат Сирии Корбулон способствовал недавнему [66 г.] мирному соглашению Рима и Парфии.
Для подавления восставших евреев Нерон послал в Палестину зимой 67 года своего лучшего полководца – Флавия Веспасиана, плебея по происхождению (он был сыном ростовщика). Незадолго до этого Веспасиан умиротворил германцев, присоединил к Римской империи Британию. Основу его 60-тысячного войска составили два легиона, постоянно находившиеся в Сирии, и легион, который привёл из Египта сын Веспасиана Тит. К этому войску были присоединены вспомогательные войска Агриппы II и других союзников Рима. С этими силами Веспасиан выступил из Антиохии к Птолемаиде.
Между тем в Грецию прибыл Гелий и стал умолять императора вернуться в Рим, где, по его словам, начинаются какие-то смуты. Нерон вынужден был покинуть любимую им Грецию. На прощание он даровал римское гражданство судьям, присуждавшим ему призы на играх, и объявил Грецию независимой и свободной от налогов и податей.
Въезд Нерона в Рим был подобен (но только подобен!) триумфу. В роскошной одежде он ехал на триумфальной колеснице Августа, а впереди несли 1 603 венка, полученных им в Греции в знак победы на всех гимнастических и артистических состязаниях. Народ, празднично разодетый, встречал императора шумными приветствиями и славил его «божественный голос». Не отставал от народа в славословии и сенат. Подспудно же положение Нерона становилось всё более неустойчивым. Открытое неповиновение не замедлило проявиться.
Наместник Рима в Галлии Виндекс, происходивший из царского галльского рода, уговорил галлов восстать против Нерона [68 г.]. В своих мятежных речах Виндекс называл Нерона плохим певцом, что более обидело Нерона, чем сам факт измены наместника. Император отвечал пока только шуточными песенками собственного сочинения. Но вскоре в Риме было получено известие, что к восстанию присоединился наместник Германии и правивший тогда Тарраконской Испанией старый Гальба, которому когда-то было предсказано, что он добьётся верховной власти. Войска, подчинённые Гальбе провозгласили его императором. Тут уж ободрились враги Нерона и в самом Риме. По ночам на статуях императора и стенах домов неизвестные лица стали наносить насмешливые и ругательные надписи в адрес Нерона, его открыто называли матереубийцей. Город наполнился слухами о пророчествах и чудесах, предвещавших близкие перемены. Нерон растерялся. Он лелеял планы, один другого фантастичней. То он собирался сжечь Рим, вырезать сенаторов и бежать в Египет, чтобы основать там новое царство. То намеревался идти к мятежникам и покорить их силой своего пения. Он даже пытался сочинить соответствующую моменту песню. Иногда Нерон говорил, что его не страшит потеря престола, так как его прокормит искусство. Однако у Нерона совершенно не осталось сторонников даже в его близком окружении. Новый префект гвардии Нимфидий Сабин вошёл в соглашение с сенатом, который низложил Нерона и объявил его врагом отечества.
Многое могли позволить римляне своим цезарям, но только не их действий и поступков, умаляющих славу и принижающих гордость Рима. Римская знать (нобили) не могла простить Нерону его чрезмерное увлечение греческой культурой. Свою лепту в очернение Нерона (иногда, и несправедливое) внесли и его ярые враги – христиане.
Как бы ни было дело в действительности, мы знаем, что римский сенат объявил Нерона низложенным. Он бежал из Рима с двумя вольноотпущенниками, надеясь скрыться на первое время в имении одного из них. Несколько дней Нерон прятался в жалком убежище. Услыхав приближение солдат, посланных за ним в погоню, он заколол себя мечом со словами: «Какой великий артист погибает!» (по другой версии: «О Зевс! Какого великого артиста теряет во мне человечество!»).
И нам понятно, как артистизм Нерона «перекликается» с артистизмом Августа: оба осознавали себя актёрами на арене истории.
Так кончилось правление последнего цезаря из рода Юлиев-Клавдиев [смотри: 62, с. 245 - 246].
Читатель, умозрительно представляя судьбы и дела властителей, согласится с нами, что, в некотором смысле (по чертам характера и действиям), римский Нерон это греческий Алкивиад. Во многих случаях, и в этом нет ничего сверхъестественного, прослеживаются подобные связи и между другими греческими и римскими персоналиями в частных случаях различной значимости. Плутарх дал нам убедительный пример «параллелизма» выдающихся деятелей Греции и Рима своими «Параллельными (сравнительными) жизнеописанями».
После низложения Нерона римский сенат охотно утвердил императором Гальбу [68 - 69 гг.], который старался восстановить права сената и вместе с тем оправдать надежды поддерживающей его провинциальной знати. Он широко раздавал римское гражданство испанцам и галлам и снизил на четверть подати всем выступившим за него городам. По преимуществу это были города, где за Гальбу стояла местная провинциальная знать. Колонии же римских ветеранов до конца оставались верны Нерону. Гальба карал их штрафами, конфискациями, урезкой территории. Возмущённые жители этих городов вступили в союз со стоявшими на Рейне легионами и провозгласили императором [69 г.] наместника Нижней Германии Виттелия, которого сенат ненавидел, считая льстецом и приспешником Нерона.
Просенатская политика Гальбы вызвала недовольство римского плебса и преторианцев. Подняв мятеж и убив Гальбу, они сделали императором одного из ближайших друзей Нерона – Отона [69 г.]. Однако и правление Отона оказалось кратковременным: его войска были разбиты вступившими в Италию войсками Виттелия. Отон покончил с собой. Виттелий стал называть себя Германиком в честь своего войска, в котором большую роль играли вспомогательные части германцев {Повидимому, Виттелий «примеривал» образ отравленного Германика, племянника Тиберия, полководца, пользовавшегося при жизни популярностью и в народе, и в сенатских кругах.}
Виттелий был вынужден отослать часть своих войск обратно в Галлию, так как его солдаты вместе с римской беднотой и рабами стали расправляться с богатыми землевладельцами и рабовладельцами. Это ослабило его силы, но не примирило с ним сенат. В этих условиях в Иудее объявился новый претедент на римский престол – Флавий Веспасиан.
Флавий Веспасиан был сыном небогатого гражданина сабинского города Реате. Пройдя обязательную лестницу военных и гражданских должностей, он стал сенатором. Веспасиан успешно воевал с евреями, но затем, избранный императором, оставил Палестину, поручив окончание войны (в истории названной Иудейской войной) своему сыну Титу. Римское войско, находящееся в Иудее, охотно провозгласило Веспасиана императором (пригрозив убить его, если тот откажется), так как опасалось, что Виттелий отдаст лучшие земли своим солдатам. Война в Иудее была почти закончена, римлянам оставалось взять Иерусалим. Продолжала сопротивление римлянам только беднота, землевладельцы, священники и купцы переходили на сторону Веспасиана. Среди них был и прославившийся впоследствии своим сочинением об Иудейской войне писатель Иосиф, получивший позднее римское имя Флавий. Успех Веспасиана был обусловлен переходом на его сторону сильной и свежей придунайской армии.
Иосиф Флавий упоминает, как во время иудейской кампании Веспасиан «познакомился» с географической достопримечательностью Израиля – Мёртвым морем – озером с очень солёной водой, в которое впадает река Иордан. Его название на иврите – Солёное море. Плотность воды в этом «море» настолько высока, что в ней трудно утонуть. Веспасиан «в целях исследования» повелел бросить в воду озера несколько связанных пленников-евреев. «Все они, словно толкаемые сильным ветром, всплыли на поверхность». Считается, что именно здесь находились древние города Содом и Гоморра, которые Яхве уничтожил, пролив на них с неба серу и огонь за грехи их жителей.
{Для нас, пожалуй, несомненно, что озеро образовалась в результате какого-то природного явления (например, падения метеорита), результатом которого стала гибель древних городов; память об этом сохранили библейские источники.}
Древние греки называли Мёртвое море Асфальтовым озером. Добываемый здесь «асфальт», минеральная вязкая смола (которую, согласно Иосифу Флавию, добытчики отлепляли от бортов своих лодок женской месячной кровью и мочой), издревле шла на просмолку судов и ценилась за свои целебные свойства.
В битве под городом Кремоной [69 г.] Виттелий потерпел поражение и вскоре был убит. Веспасиан остался единственным правителем империи. Он подавил восстание, вспыхнувшее в Понтийском царстве, но в Галлии знатный Цивилис пытался организовать союз германских племён против Рима. В главном городе племени ремов Дурокорторе (современный Реймс) было созвано собрание представителей галльских городов. Большинство участников собрания высказались за мир с Римом. Посланный в Галлию Петилий Цереалис разбил войско Цивилиса, состоящее из воинов некоторых галльских племён, враждебных Риму. Остальные галльские повстанцы и мятежные легионы были прощены. Цереалис обратился к ним с речью, в которой доказывал, что римляне явились некогда в Галлию не для завоеваний, а лишь с намерением даровать стране мир, что теперь нет больше деления на побеждённых и победителей и что империя принадлежит галлам также, как и римлянам.
По-существу, римлянам пришлось постепенно подойти к новой стратегии и тактике в отношении завоёваных народов и «взять на вооружение» подход Александра Великого, который в государственном строительстве пытался претворить в жизнь принцип равноценности составных частей империи и населяющих её граждан.
К этому же времени сын Веспасиана Тит овладел многими укреплёнными пунктами евреев, разрушил и бывшую столицу Израильского царства - Самарию (Шомерон), основанную в Палестине в 875 году до н. э., и подступил к самому Иерусалиму, куда для празднования пасхи собралось около 3-х миллионов евреев.
Город был окружён тройными стенами со множеством башен, но у римлян были громаднейшие осадные орудия. В первый день осады римские тараны били в стены Иерусалима с таким грохотом, что евреи подняли вопль. Римские баллисты бросали внутрь крепости камни весом в три пуда (то есть почти в 50 кг) и на расстояние двух стадий (то есть порядка 300 – 370 метров), причём камни, падая на землю и подпрыгивая, доставали евреев и в таких местах, где их и не ждали. После нескольких недель осады в Иерусалиме начался голод. Евреев, перебегавших в лагерь римлян, Тит приказывал распять на кресте. На пятом месяце осады римляне овладели самой защищённой частью города – Сионом и подожгли находившийся там храм. Иерусалим был взят [70 г.]. Много евреев погибло в бою, многие погибли, убивая друг друга или бросаясь на римские копья или в пламя. Попавшие в плен евреи, частью были обращены в рабство, частью осуждены на растерзание зверями.
Тит по возвращении в Рим получил триумф за разрушение Иерусалима.
Из латинского языка в русский перешло слово «юдофоб» (от лат. judaeus – еврей и греч. фоб – страх), означающее «ненавистник евреев».
«После захвата Иерусалима римлянам потребовалось несколько лет, чтобы окончательно подавить все очаги сопротивления. Основные силы были выведены из Иудеи... Походные палатки десятого легиона долго стояли у Иерусалима. Солдатам было приказано не пускать евреев к Храмовой горе, гнать всех, кто захочет поселиться в городе... Тит распорядился доставить в Рим семьсот самых рослых и статных еврейских воинов. Им предстояло участвовать в триумфальном шествии, конечно, не в качестве победителей. Усмирение мятежной Иудеи – первая крупная победа новой императорской династии Флавиев. Торжества по этому случаю запомнились надолго. Сотни и сотни тысяч жителей Рима высыпали на улицы. Увенчанные лавровыми венками Веспасиан и Тит принимали военный парад. Центурии были выстроены ещё с ночи. Народ ликовал, глядя, как пленённые евреи понуро бредут в окружении гарцующих всадников. Следом солдаты несли бесчисленные трофеи. Тут был и массивный золотой стол из Иерусалимского Храма, и золотой светильник-менора, и древний свиток Торы. Всё это запечатлено на барельефах Арки Тита, возведённой в Риме в память об иудейской войне {и существующей в Риме до сих пор}. Шествие подошло к храму Юпитера Капитолийского. Кульминацией праздника стала публичная казнь Шимона Бар Гиоры, одного из захваченных в Иерусалиме зелотских вождей. Дюжие римские гвардейцы под рёв ликующей толпы забили его до смерти. После жертвоприношений Зевсу Веспасиан, Тит и их приближённые вернулись во дворец, чтобы завершить день праздничной трапезой. Простолюдины разбрелись пировать по домам.
Победа в иудейской войне ознаменовала собой прекращение гражданского противостояния внутри самого Рима. После нескольких лет политической нестабильности империя обрела покой под властью Веспасиана. Император распорядился отчеканить монеты с лаконичной надписью «Judaea Capta – Покорённая Иудея».
«До восстания римляне признавали евреев народом, оставляя им кое-какие права самоуправления. После разгрома и этих ущемлённых прав не осталось. Евреям запретили селиться в Иерусалиме и обращать в свою веру иноверцев. Увеличилось бремя налогов... В качестве наказания римляне придумали особую штуку – Fiscus Judaicus, еврейский налог: две драхмы в пользу храма Юпитера Капитолийского в Риме. Этот налог обязали платить всех иудеев, вне зависимости от места проживания, будь то Палестина или диаспора. Победитель сознательно издевался над давней традицией. Раньше евреи ежегодно отдавали по полшекеля на нужды Иерусалимского Храма. Теперь обязаны содержать чужого бога. Юпитер победил Яхве. Язычники смеялись. Две драхмы Юпитеру – словно плата за плевок в твою сторону. Унижение добавляло душевной муки».
Тацит (Tacitus) Публий Корнелий [около 55 - около 120 гг.] -- древнеримский историк, автор «Истории», «Анналов» (охватывающих события времён ранней империи) и «Германии» -- одного из важнейших источников по истории древних германцев. Тацит -- блестящий стилист и считается последним классиком римской литературы императорской эпохи.
«Тацит писал, что события 68 - 69 гг. раскрыли тайну императорской власти: оказалось, что императоров можно провозглашать не только в Риме, но и в провинциях. Но события эти имели и ещё более глубокий смысл. Они показали, что правящие круги провинций уже достаточно прочно срослись с империей и претендуют на то, чтобы занять подобающее место в управлении ею. Они показали также силу сопротивления порабощённых масс провинций. Наконец, они показали, что военные силы собственно Италии уже недостаточны, а войска, набранные в провинциях, не будут бороться за интересы империи, пока сами провинции не почувствуют себя достаточно тесно связанными с этими интересами, не станут органической частью империи. Римское правительство учло эти уроки, и со времён Веспасиана, первого императора династии Флавиев, начинается новый этап во взаимоотношениях Рима и провинций» [5, т. II, с. 633 - 636; 19, с. 331 - 335, с. 455].
Для новой знати Веспасиан был своим человеком. Став императором, он пополнил ряды сенаторов и всадников самыми богатыми и знатными гражданами городов Италии и западных провинций. При нём все города Испании и многие города других западных провинций получили права римского гражданства. Напротив, восточные провинции не пользовались при Веспасиане такими преимуществами.
Веспасиан (Vespasianus), Тит Флавий [9 - 79 гг.] - римский император [69 - 79 гг.], стал основателем династии Флавиев. При нём было начато строительство знаменитого Колизея, Колоссея (от лат. colosseus – громадный, колоссальный) – Амфитеатра Флавиев для цирковых представлений (заложен около 75 года, открыт в 80 году). Даже нынешние развалины этого сооружения поражают.
В римское время многие города империи строили амфитеатры специально для гладиаторских боёв и травли зверей, поскольку жестокие зрелища были любимым развлечением римской толпы.
«Амфитеатр Флавиев представлял собой огромное четырёхъярусное здание овальной формы шириной 156 м, длиной 188 м и высотой 49 м. Колизей достигал высоты 12-этажного здания. Он был выстроен из камня, бетона и кирпича. Наружную стену амфитеатра прорезали высокие арочные проёмы, по 80 арок в каждом из трёх этажей. Верхний, четвёртый, этаж был обнесён сплошной стеной.
Внутреннее устройство амфитеатра напоминало современный цирк. На дне гигантской воронки находилась широкая арена (54 м ширины и 86 м длины). Вокруг арены располагались места для зрителей. Они поднимались по склонам овальной воронки и были разделены барьерами на 4 яруса. Колизей вмещал 50 тысяч зрителей. Благодаря прекрасно продуманной системе внутренних лестниц зрители в несколько минут могли разыскать свой ярус, ряд и место...» [37, с. 122].
Веспасиан пожелал передать власть своему сыну Титу, победителю евреев, и потом, в случае его бездетности, второму сыну - Домициану. Ему пришлось столкнуться с оппозицией в сенате: сыновья императора были непопулярны в нём (особенно Домициан), но главное - часть сенаторов была против наследственной монархии. Однако Веспасиан одержал верх и после его смерти императором стал Тит (правивший недолго), а после Тита к власти пришёл Домициан [81 - 96 гг.].
Тит (Titus), Флавий Веспасиан [30.12.39 - 13.09.81] царствовал [79 - 81 гг.] после Веспасиана и принёс много добра империи. Рассказывали, что в те дни, в которые ему не удавалось совершить какого-либо доброго дела, он восклицал: «Друзья, я потерял сегодняшний день!».
{Помнится, легенда приписывает такое же отношение к «потерянным дням» и Аристотелю при обучении Александра Македонского.}
Тит помогал народу Рима и Италии, когда на страну обрушились несчастья: пожар в Риме, эпидемия моровой язвы, извержение Везувия [24 августа 79 г.], во время которого были покрыты пеплом и уничтожены цветущие города – Помпеи, Геркуланум и Стабии. Тит правил Римом лишь два года с небольшим, но успел так проявить себя, что римляне прозвали его «Любовью и утешением человеческого рода».
«Пышным представлением отметил император Тит... открытие Колизея в 80 году. По его приказу к началу торжеств было доставлено несколько сотен рабов-гладиаторов. Они бились друг с другом парами и участвовали в массовых сражениях. Из далёких стран привезли разных зверей: слонов, леопардов, львов, быков, медведей. В их избиении принимали участие и свободные римляне. На арену были выпущены олени, серны. Участники представления разили их стрелами. Всего было перебито 9 тысяч диких и домашних животных. Во время праздника, к удивлению зрителей, арена амфитеатра внезапно наполнилась водой, выплыли корабли, и началось морское сражение. Торжества в честь открытия Колизея продолжались в течение ста дней. Погибло много рабов, истрачены были огромные средства, но зрители остались довольны. Слава о Колизее разнеслась во все концы римского мира» [37, с. 122 - 123].
В правление императора Домициана [81 - 96 гг.] сенатская оппозиция крайне усилилась. Однако попытка мятежа во главе с наместником Верхней Германии Антонием Сатурнином не удалась. Домициан, повысивший на 1/3 жалованье солдатам и даровавший значительные привилегии ветеранам, был очень популярен в армии, и мятеж был легко подавлен. Однако Домициан, опасаясь распространения свободомыслия, закрыл действующие в Риме философские школы, в том числе и эпикурейскую (близ Неаполя). После Веспасиана при Домициане (а в дальнешем и при императорах Нерве и Траяне) отношение Рима к евреям постепенно смягчалось.
Современником Домициана и первых Антонинов был римский поэт-сатирик Ювенал (Juvenalis), Децим Юний [60-е годы I в. - после 127 г.]. Девять из 16 написанных им сатир «не щадят ни императора, ни его друзей, ни невежественных, тщеславных богачей, ни развратных, избалованных женщин, ни обленившегося римского плебса, требующего «хлеба и зрелищ». Ювенал ополчается против разбогатевших вольноотпущенников, восточных шарлатанов-жрецов, изнеженных, дерзких с бедняком {каковым был и он сам} рабов, толпящихся в богатых домах, пронырливых философов-греков, успевающих захватить лучшие куски на обеде у патрона. Жизни современного ему Рима он противопоставляет древние времена и идеализированные нравы маленьких городков Италии, где и теперь ещё всё просто и скромно» [5, т. II, с. 660].
Поэт Марк Валерий Марциал (Marcialis) [около 40 - не позднее 104 гг.] родился в городе Бильбиле (Испания), долго жил в Риме и вернулся под старость в родные края. В своём творчестве он близок Ювеналу. Марциал - автор пятнадцати книг эпиграмм (около 1 500), однако он в них не столь резок, как Ювенал в своих сатирах. Пользуясь милостями Домициана, Марциал беззастенчиво ему льстил. Однако поэт оказал огромное влияние на эпиграмматическое творчество позднего Рима и нового времени. Плиний Младший в 104 году, откликаясь на смерть Марциала, отметил, что в его стихотворениях «очень много соли и желчи, но не менее прямодушия».
Римские провинции в I – II веках переживали некоторый подъём, повторяя путь, пройденный самой Италией. Британия была одной из наименее романизированных западных провинций империи. Местное производство было слабо развито, товары ввозились главным образом из Галлии и Испании. Британия долгое время не покорялась, но постепенно, шаг за шагом, римские легионы оттесняли на север и запад местные племена, оказывавшие упорное сопротивление.
Тацит сохранил речь одного из племенных вождей Британии – Калгака к его войску накануне сражения с римлянами. «Похищать, убивать, грабить, - говорил он о римлянах, - это на их лживом языке называется управлением, а когда всё превратят в пустыню, то называют это миром». Калгак был разбит полководцем Домициана Агриколой, но британские племена лишь с трудом подчинились Риму. Не лучше обстояли дела и в других провинциях обширного государства, восстания в них вспыхивали и жестоко подавлялись. В войне с племенным союзом на территории Дакии (северо-запад Аравии) римские войска потерпели ряд поражений. Во главе этого союза стоял вождь Децебал (Decebalus). По мирному договору 89 года император Домициан был вынужден уплачивать Дакии контрибуцию. Последовали заговоры против императора, что привело к новым репрессиям и росту всеобщего недовольства. В конце концов Домициан был убит своими же вольноотпущенниками. Сенат объявил ненавистного ему императора врагом римского народа, его статуи были низвергнуты, память проклята. Императором сенат провозгласил Нерву, представителя старой сенатской знати.
Современником Домициана был и знаменитый Аполлоний из Тианы (Антихрист). «Касаясь Аполлония и его замечательных способностей, Фрэнсис Баретт в книге «Античные биографии» после описания того, как Аполлоний подавил бунт без единого слова, продолжает: «Он много путешествовал, проявляя себя в качестве законодателя; он понимал все языки, даже не изучая их специально. У него была поразительная способность узнавать о вещах на расстоянии. Когда император Домициан был заколот, Аполлоний, будучи в это время на рынке, на большом расстоянии от происшествия, воскликнул: «Удар! Удар! Свершилось! Тирана больше нет!». Он понимал язык птиц; он запретил танцы и развлечения подобного рода. Он рекомендовал милосердие и благочестие, Он посетил почти все страны мира и умер в очень преклонном возрасте».
Мэнли Палмер Холл пишет: «Некоторые языческие Мистерии включали в церемонию инициации -- распятие кандидата на кресте или же положение его тела на крестообразный алтарь» -- и приводит свидетельство об инициации Аполлония: «Утверждалось, что Аполлоний из Тианы (Антихрист) был инициирован в Тайну Египта в Великой Пирамиде, где он висел на кресте до потери сознания, после чего был помещён в гробницу на три дня. В то время когда его тело было без сознания, его душа мыслила, как пройти в обиталище бессмертных (место смерти). После покорения ею смерти (осознание того, что жизнь вечна) душа возвращалась в тело, которое поднималось из гроба. После этого кандидат приветствовался собратьями жрецами, которые считали, что он вернулся из земли мёртвых. Эта концепция была сущностью учения Мистерий» [15, с. 714 - 715].
Обратимся к нашим философам.
Эпиктет получил свободу. Как произошло превращение раба в вольноотпущенника, неизвестно. В 89 году вместе с другими философами (в их числе был и Дион Хрисостом) он был изгнан из Рима по приказу императора Домициана [81 - 96 гг.] и обосновался в городе Никополе (Эпир). Там Эпиктет [около 50 - около 138 гг.] жил в бедности, проповедывал стоическую мораль в беседах и уличных спорах (повидимому, как в своё время Сократ). Возможно, можно говорить об организации им философской школы. Философские беседы Эпиктета сохранились в записях его ученика Флавия Арриана. Вот отрывки из этих записей: «Люди затрудняются, беспокоятся и волнуются только тогда, когда они заняты внешними делами, от них не зависящими. В этих случаях они тревожно спрашивают себя: что я стану делать? Что-то будет? Что из этого выйдет? Как бы не случилось того или другого? Так бывает с теми, кто постоянно заботится о том, что им не принадлежит. Наоборот, человек, занятый тем, что от него самого зависит, и полагающий свою жизнь в работе самосовершенствования, не станет так тревожить себя. Если бы он и стал беспокоиться о том, удастся ли ему держаться истины и избегать лжи, то я сказал бы ему: Успокойся: то, что тревожит тебя, находится в твоих собственных руках. Гляди только зорко за своими мыслями и поступками и старайся всячески исправлять себя... Разница между человеком разумным и неразумным состоит в том, что неразумный человек постоянно волнуется и жалеет о том, что от него не зависит, например о своём ребенке, отце, брате, о своих делах, о своём имуществе. Разумному же человеку если и случается беспокоиться и печалиться, то только о том, что зависит прямо от него, то есть о том, что касается до его собственных мыслей, желаний и поступков... Правду говорит Сократ, что мы, как дети, устроим себе какое-нибудь чучело, размалюем его пострашнее и сами же пугаемся его. Как дети боятся пугала, ими же самими устроенного, так и мы устроили себе пугало из страданий и смерти и боимся его... Только про того человека можно сказать, что он свободен, который живёт так, как он хочет. Разумный человек всегда живёт так, как он хочет, и никто на свете не может ему в этом помешать, потому что он только того и желает, что возможно получить. И потому разумный человек свободен» [смотри: 12, с. 14809, с. 14827-14828, с. 14831, с. 14846, с. 14870; 17, т. 5, с. 566].
Эпиктет особенно занимался вопросом о том, как отдельная личность может сохранить себя перед всесильным тираном, окружённым льстецами. Тиран властен лишь над тем, кто боится его, то есть дорожит временными благами – имуществом, здоровьем, жизнью – более чем свободой и разумом. Значит, тирана поддерживают не столько полиция и тюрьмы, сколько неспособность людей быть верными себе в случае внешнего давления. Сила тирана в контроле не над телами, а над душами. Если жить в согласии со своей натурой и волей, тиран бессилен.
Арриан по своим записям собрал наследие Эпиктета в две большие работы: «Рассуждения Эпиктета» в 8 книгах (из них сохранились четыре) и «Дружеские беседы Эпиктета» в 12 книгах (от них сохранились только фрагменты).
Эпиктет понимает высшее благо как согласие мыслей и стремлений с природой, Вселенной, с божественными законами. Высшая цель – сознательное подчинение божественному закону, поскольку человек есть часть природы, а разум роднит человека с богом и подчинён богу; следование разумной необходимости и является, по Эпиктету, истинной свободой.
«Ты – актёр в драме и должен играть роль, назначенную тебе поэтом, будь эта роль велика или мала. Если поэт назначил тебе роль нищего, постарайся и эту роль сыграть, как следует, да и любую другую роль: калеки, государя или обыкновенного гражданина. Твоё дело – хорошо исполнить свою роль; выбор роли – дело другого».
Все люди, по Эпиктету, братья, все равны перед богом, и человек – гражданин мира. По Эпиктету, свобода достигается лишь через нравственное совершенствование человека, которое носит либо форму приспособления, либо форму активного неприятия действительности (соответственно этому основные герои Эпиктета – Сократ и Диоген). Для этого человек должен разделить все вещи и дела на зависящие от него и не зависящие, в первых мужественно исполнять свой долг вопреки всему, вторые игнорировать. Аскетическая мораль Эпиктета, а также внешняя форма его «диатриб» во многом близки христианской проповеди [смотри: 3, с. 802].
Флавий Арриан [середина II века] (родом из Вифинии) был крупным императорским чиновником. Кроме философских трудов с изложением учения Эпиктета, он оставил после себя разнообразные сочинения: исторические -- «Поход Александра», «Война с аланами»; географо-этнографические -- «Индика» и «Плавание вокруг Понта Эвксинского»; трактат об охоте «Наставление охотнику»; трактат по тактике и другие. Творчество Арриана осталось свободным от влияния риторики.
Самый видный последователь Эпиктета – римский император Марк Аврелий [смотри: 17, т. 5, с. 566].
С императора Нервы [96 - 98 гг.] начинается так называемая династия Антонинов, по имени одного из её представителей – Антонина Пия [138 - 161 гг.]. При этой династии осуществилась наиболее приемлемая для римского сената форма монархии. Власть передавалась не сыну или ближайшему родственнику императора, а лицу, которое он усыновлял с одобрения сената. Начиная с Нервы, каждый принцепс его династии, принимая власть, давал клятву не казнить и не лишать имущества сенатора без приговора сената и не принимать доносов об оскорблении его особы. Только при соблюдении императором этого условия сенат был обязан ему верностью. Знать Италии и провинций была этим вполне удовлетворена. Нерва запретил преследовать тех, кто придерживался еврейского образа жизни. Он же упорядочил взимание еврейского налога, искоренив злоупотребления в этой сфере.
При Антонинах оппозиционные ноты в литературе замирают. Обличительная литература вытесняется панегириками (патриотическими речами), прославляющими «хорошего» монарха и благодетельную власть Рима... Главная идея панегирика Риму, произнесённого при Антонине Пии известным оратором Элием Аристидом, – процветание и единство империи под властью Рима, превратившего в единый полис всю вселенную. В конце I века до н. э. Дионисий Галикарнасский написал римскую историю с целью доказать родственность римских и греческих учреждений и обычаев. В первые десятилетия II века знаменитый Плутарх из Херонеи составил свои сравнительные жизнеописания известнейших эллинов и римлян. Несколько позже александриец Аппиан дал обширную историю всех народов, вошедших в состав римской империи. Арриан из Никомедии (Вифиния) написал «Анабазис Александра» - лучшую из сохранившихся до нашего времени историй походов Александра Македонского. Это сочинение по форме было написано в подражание «Анабазису» Ксенофонта.
В Риме развивается и биографический жанр (Плутарх, Светоний), возникший ещё в период эллинизма и перенесённый в латинскую литературу в период кризиса республики (Варрон, Корнелий Непот).
Упадок общественной жизни предопределил и окончательное вырождение ораторского искусства. На греческом Востоке то, что раньше называлось «искусством красноречия» получило название «второй софистики». Софисты щеголяли многочисленными примерами из мифологии и древней истории, архаическими, малопонятными выражениями, некоторые даже пытались искусственно возродить аттическую речь V – IV веков до н. э. Переезжая из города в город, они собирали обширную аудиторию, многие из них достигали богатства и почётного положения, выступая перед императорами как послы родных городов с просьбами и панегириками. Делались попытки воскресить эпос, историки подражали Фукидиду и Ксенофонту. Составлялись компиляции из древних авторов по различным вопросам религии, обычаев, грамматики и т. п. К подобным трудам принадлежит и «Естественная история» Плиния Старшего, которая даёт итог современной ему науки по всем вопросам, начиная от природы богов и кончая сельским хозяйством. Однако были и другие примеры: сочинения по географии понтийца Страбона, математика, астронома и географа Птолемея из Александрии. Птолемей завершил разработку астрономической системы Гиппарха, просуществовавшей под названием системы Птолемея вплоть до Коперника. Птолемей впервые ввёл современную географическую сетку, вычислил местоположение нескольких тысяч пунктов и составил карту известных ему стран от Скандинавии до порогов Нила и от Испании до Китая (эта карта, к сожалению, не сохранилась). Достижения строительной техники обобщил современник Августа – Витрувий, медицины - врач Гален из Пергама [смотри: 5, т. II, с. 639; с. 660 - 661; 19, с. 335].
Наиболее яркой фигурой культурной жизни II века был уроженец сирийского города Самосаты (Малая Азия) писатель-сатирик Лукиан.
Лукиан [125 - около 180 гг.] родился в семье ремесленника. Из Сирии он переселился в Грецию, и там изучил греческий язык, в Афинах был преподавателем риторики. В первый период свого творчества Лукиан был типичным представителем второй софистики: он странствовал по разным городам как ритор-лектор, но попутно читал и свои произведения перед широкой публикой. Затем постепенно отходит от её принципов и становится их обличителем. Начав как софист, он перешёл затем к сочинению сатирических диалогов (так называемых Менипповых диалогов), антирелигиозных памфлетов, пародий и небольших повествований на различные темы, в которых затрагивал почти все явления современной умственной жизни. Сохранилось 84 произведения Лукиана разных жанров (риторика, диалоги, сатира, пародии, рассказы, философские трактаты и т. д.). Он написал сатиры («Прометей, или Кавказ», «Разговоры богов», «Александр, или лжепророк», «О смерти Перегрина», «О сирийской богине» и другие); диалоги («Гермотим», «Пир», «Продажа жизней» и другие); трактаты («О том, как надо писать историю», «О астрологии» и другие).
«За беспощадное обличение всяческих суеверий Энгельс назвал Лукиана «Вольтером классической древности». Лукиан выводит в своих произведениях и олимпийцев, препирающихся как простые обыватели, и ловких шарлатанов, спекулирующих на всеобщем суеверии, и софистов, говорящих «на языке Агамемнона», и невежественных историков, заменяющих правдивое повествование лестью, и философов, проповедующих презрение к материальным благам, но дерущихся за жирную курицу на богатой свадьбе. Даёт он и бытовые сценки и пародии на современные ему романы, изобиловавшие чудесами, фантастическими похождениями в сказочных землях и даже на Луне. Под конец жизни Лукиан поступил на государственную службу. Такой путь многие представители интеллигенции стали предпочитать унизительной зависимости от частных патронов».
Лукиан выдумал беседу Мениппа с Зевсом и так преподносит «претензии» верховного бога к людям: «Зевс продолжал:
-- Скажи, Менипп, а обо мне что думают люди?
-- О тебе, владыка, их мнение самое благочестивое. Люди считают тебя царём богов.
-- Ты шутишь, -- возразил Зевс, -- я отлично знаю их непостоянство, хотя ты о нём и умалчиваешь. Ведь было время, когда я был для них и пророком, и целителем, словом, когда площади, улицы -- всё полно было именем Зевса, тогда и Додона и Писа блистали и пользовались всебщим почётом, а жертвенный чад застилал мне глаза. Но с тех пор как Аполлон основал в Дельфах прорицалище, Асклепий в Пергаме лечебницу, во Фракии появился храм Бендиды, в Египте -- Анубиса, в Эфесе -- Артемиды, с этого времени все бегут к новым богам, справляют в их честь празднества, приносят им гекатомбы. Что же касается меня, состарившегося бога, то они думают, что достаточно почитают меня, если раз в пять лет приносят мне жертвы в Олимпии. И мои алтари стали холоднее «Законов» Платона или силлогизмов Хрисиппа {Лукиан намекает на то, что «Законы», написанные Платоном в старости, лишены поэтического вдохновения, а сочинения Хрисиппа не отличались литературными достоинствами}» (Лукиан, Икароменипп, или Заоблачный полёт) [23, с. 285, с. 670].
Несмотря на критику многих культурных и социальных явлений своего времени, Лукиан занимал высокое общественное положение. А в конце жизни он служил судейским чиновником в Египте. Лукиан оказал влияние на гуманистов эпохи Возрождения (У. Гуттен, Ф. Рабле, Э. Роттердамский и другие) [смотри: 5, т. II, с. 661; 12, с. 6319].
Лукиан в трактате «Об астрологии» пишет: «Меж тем астрология - знание древнее и не молодой предстала нам, но является созданием древних царей боголюбимых».
Дальше Лукиан сообщает, что это учение впервые установили среди людей эфиопы, что и во всем остальном эфиопы выделяются своей мудростью, что они получили в удел страну, где всегда пребывает ясное, тихое небо и от смены времени года им не приходится терпеть: живут они только при одной постоянной цветущей весне.
«Эфиопы заметили впервые, что Луна видом не вполне постоянна, но многообразна, и один облик сменяет на другой; показалось им это явление предметом, достойным удивления и недоумения. Затем стали эфиопы исследовать и открыли причину всего этого в том, что у Луны нет собственного света, а исходит он на неё от Солнца. ... Открыли они и прочих звёзд движение, - их планетами мы называем, так как единственно они из прочих звёзд наделены движением. Открыли эфиопы и свойства могущества и влияний, которые оказывает каждая из планет. Также установили им имена, собственно не имена, как думали некоторые, - но знаки зодиака... Позднее они передали соседним египтянам это ещё не законченное учение, а египтяне, переняв от них наполовину завершённое искусство гадания, ещё более вознесли его: меру каждого движения означили, установили лет исчисление, также месяцев и времён года. Для месяцев у них мерилом служит Луна и круг её изменений, а года мерилом является Солнце и вращение Солнца... Египтяне придумали и нечто более сложное, именно: из всего воздушного пространства с рассеянными по нему звёздами, неподвижными, незыблемыми и никуда не влекомыми, выкроили они двенадцать долей, которыми проходят планеты. У этих созвездий своеобразные очертания, каждое из них, иное по форме, находит свой образ от того, что есть в море, от людей, зверей, птиц, домашнего скота... От этого-то и святыни египетские оказываются столь разнообразными: не все египтяне гадали по всем двенадцати долям, - одни прибегали к одним созвездиям, другие - к иным; так, овна чтут те, которые совершали наблюдения в Овне, рыб не вкушают те, кто созвездие Рыб сделал своим знаком, также козла не убивают те, у которых в почете Козерог, а прочие, каждый в отдельности, почитают различное. И быку поклоняются египтяне в честь воздушного быка. Апис у египтян - величайшая святыня; он пасётся по всей стране, и тамошние жители возлагают на него дачу прорицаний в знак пророческого дара небесного быка... Немного спустя и ливийцы овладели этим учением, - ведь прорицалище ливийцев принадлежит Аммону, и является оно откровением мудрости, скрытой в воздушных пространствах, отчего изображают Аммона с ликом овна... Познали это учение всесторонне и вавилоняне, по их словам даже ранее других, по моему же мнению, оно значительно позже достигло их... Эллины ни от эфиопов, ни от египетян не слышали об астрологии, но им впервые Орфей, сын Эагра и Каллиопы, все это изложил, но не слишком ясно: Орфей не выставил учения на свет, но облёк его в колдовской и священный язык. В этом смысле соорудил Орфей лиру, учредил таинства и установил познание знамения жертв, а семиструнная лира соответствовала соразмерности движения звезд. Орфей, обладая знанием и действуя с его помощью, всё зачаровывал и всё осиливал: у него не было иной лиры, как эта, и всякое другое музыкальное творчество было ему чуждо, - такова великая лира Орфея. Эллины в знак почитания определили ей долю неба и стали называть ряд звёзд «Лирой Орфея»... Говорят, что Тиресий, беотиец, - слава об его пророчествах весьма высока, - среди эллинов стал разъяснять, какие из неподвижных звёзд женские, какие мужские, и потому неодинаково их влияние. Вследствие этого Тиресия в мифах называют двуприродным и двояким в жизни: то женского, то мужского пола... Уже во время спора Атрея и Фиеста об отцовском царстве для эллинов астрология и познание неба явно были важным делом, почему народное собрание аргивян признало, что править будет тот из братьев, кто превзойдет другого мудростью. Тогда-то Фиест указал согражданам на барана, отметив его в небесах, откуда и возник баснословный золотой овен Фиеста; Атрей же создал учение о Солнце и его восходах, что движение Солнца и небесного свода неодинаковы по своему стремлению, но один другому несутся навстречу; поэтому то, что ныне считают закатами, это - закаты небесного свода и вместе с тем Солнца восходы. Когда Атрей рассказал это, аргивяне сделали его царём, и велика стала слава его мудрости... О Беллерофонте я думаю следующее: будто пернатое служило ему конем, я не очень верю; полагаю, что Беллерофонт в исканиях небесного знания и в размышлениях о возвышенном, общаясь со звёздами, возносился на небо не на коне, а разумом... То же необходимо сказать о Фриксе, сыне Адаманта, о котором выдумывают, будто он летал по воздуху на золотом баране. Конечно, таков и Дедал-афинянин. Необычен рассказ о нём, однако думаю, что в нём нет ничего несвойственного астрологии, - наоборот, Дедал умел ею пользоваться и сына своего обучил... Икар по молодости и дерзости не стал стремиться к достижимому, но, вознесшись рассудком до небесного свода, отпал от истины, во всем уклонился от учения и был низвергнут в пучину неразрешимых вопросов. О нём эллины в мифах иначе рассказывают, сообразно с чем и залив в этом море по нему зовут Икаровым... Возможно, и Пасифая, услышав от Дедала о появлении быка среди звёзд, прониклась страстью к самому ученью астрологии, откуда возникло мнение, будто Дедал сосватал её быку... Некоторые разделили науку астрологию на части, и каждый сделал различные открытия, касающиеся Луны, звезды Зевса, Солнца, другие собрали сведения о пути небесных тел, их движении и влиянии... Эндимион также изложил учение о Луне... Фаэтон наметил путь Солнца, однако не совсем верно; он умер, оставив своё изыскание неоконченным. Не знающие этого полагают Фаэтона сыном Гелиоса-солнца и рассказывают о нём совершенно неправдоподобный миф... Рассказывают эллины много иного, столь же баснословного, чему я не слишком верю... Древние весьма часто прибегали к прорицаниям и считали гадание немаловажным делом: они и городов не заселяли, и стенами их не обносили, и убийств не совершали, и жён не брали прежде, чем не услышат обо всём от прорицателей; прорицания же им доставляла не иначе как астрология. У дельфийцев дева-пророчица являет собою как бы прообраз девы небесной; змей там изрекает под треножником потому, что среди созвездий находится также Змей. Мне кажется, что и в Дидимах-Близнецах прорицалище Аполлона от воздушных Дидим, созвездия Близнецов, получило своё имя... У древних прорицание считалось делом наиболее священным. Одиссей, измучившись в блужданиях, пожелал достоверно услышать о своей судьбе и достиг Аида, но не для того, чтобы мёртвых узреть и печальную местность, но желая поговорить с Тиресием. После того как Одиссей прибыл в преисподнюю, куда путь ему указала Кирка, он вырыл жертвенную яму, заклал овец в присутствии многих покойников, среди которых была и его собственная мать. Все они хотели испить крови, но Одиссей не допустил никого, даже мать, прежде чем не напоил Тиресия и не принудил изречь ему пророчество, - Одиссей сперва выслушал его, хотя и видел алчущую тень матери... Лакедемонянам Ликург весь государственный их строй установил по образу небесного и законы им создал, запрещающие даже на войну выступать раньше наступления полнолуния, - видно, он считал неравной силу влияния нарастающей и убывающей Луны: ведь она всем управляет... Только одни аркадяне не уяснили себе этого и не оценили астрологии. В безрассудстве и неразумии говорят они, будто они рождены до Луны...
Итак, жившие до нас люди весьма ценили прорицания, а из теперешних одни говорят, что людям невозможно найти истинный путь к прорицанию, - оно будто недостоверно и неистинно, и Арес или Зевс вовсе не ради нас движутся на небе, для дел человеческих они не создают благоприятного течения, и нет у них ничего общего со всеми обстоятельствами жизни людей; по их мнению, небесные тела движутся, вращаясь в силу необходимости... Другие говорят, что астрология хотя и не ложная наука, но пользы нет от неё, так как прорицанием нельзя изменить того, что решено велением судеб... Я против обоих мнений следующее могу сказать. Звёзды на небе своё собственное движение совершают, но в дополнение к этому их движению оказывают они воздействие на всё происходящее на земле. Если признавать, что при беге коня, движении птиц и людей камешки вздымает и соломинки гонит вызванный бегом ветер, то неужели поток звёзд не вызывает ничего подобного? От малого огня достигает до нас его излучение, хотя этот огонь нисколько не жжёт нас и не содействует нашему обогреванию, - неужели от звёзд мы не воспринимаем никакого излучения? Конечно, с помощью астрологии дурные обстоятельства сделать хорошими невозможно, нельзя также изменить вызванного излучением звёзд. Однако обращающимся к астрологии польза получается в следующем: благоприятное грядущее весьма радует знающих его заранее; дурное же легко воспринимают, так как оно неожиданно не проявляется: опыт и предвидение легко и спокойно подводят к нему. Вот какого мнения придерживаюсь я об астрологии» (Лукиан Самосатский. Об астрологии) [12, с. 7797-7808].
«Для {астрологии} не прошли даром те два столетия, которые она, будучи Беросом перенесена в Грецию, провела в ближайшем соседстве с греческой наукой: она сама стала наукой, выработала свои методы, нашла свое философское основание, заняла свое прочное место среди ведовских наук. Нападки и насмешки средней Академии, пренебрежение подлинной астрономии тоже пошли ей впрок; будучи вынуждена защищаться, она стала ещё неуязвимее. Теперь она празднует свой первый, великий триумф: философия в лице Посидония принимает её в свою систему. Отныне астрология наука среди наук, пока равноправная, вскоре центральная; мало того, она - первая среди телохранительниц рока. Нигде его властная запись не действует на нас с такой подавляющей силой, как на этой огненной скрижали небес; нигде, равным образом, его неотвратимость не становится так ясной для самого неученого человека. Уйти от Рока? Да, как же! Попробуйте сдвинуть одну из планет, соединивших свои аспекты в вашем гороскопе!
Да, астрология - это наглядное доказательство неотвратимости рока. С тех пор, как наша личность, в момент её рождения - или, по иным, в момент её зачатия, получила от «влияющих» звёзд свою неизгладимую астральную печать, она в силу этой печати измеряет обставленный предопределёнными вехами путь своей жизни, не будучи в состоянии сдвинуть ни одной потугами своей мнимо-свободной воли. Таков был знак, под которым, благодаря Посидонию, человечество начало свою новую жизнь под сенью римской империи» [12, с. 16920-16921].
При династии Антонинов Римская империя достигла высшего расцвета, а в правление Траяна [98 - 117 гг.] имела максимальные размеры своей территории.
Относительный «римский мир» (Pax Romana) внутри огромной державы способствовал развитию внутриимперской торговли и ремёсел. Однако в Италии начался кризис: античное рабство изживало себя. Всё в больших размерах место рабов в сельском хозяйстве занимали зависимые арендаторы – колоны.
Траян (Trajanus) [18.09.53 - 08.117 гг.], уроженец Испании, усыновлённый Нервой, был первым провинциалом среди императоров. Император Траян считался энергичным администратором и хорошим полководцем. В двух войнах [105 - 106 гг.] он разбил Децебала и обратил Дакию в провинцию Рима. Децебал покончил жизнь самоубийством [106 г]. Траян завоевал северо-западную часть Аравии.
«Траян был особенно заинтересован в том, чтобы иметь хорошие отношения с евреями. В 114 году он начал большую войну в Месопотамии, намереваясь, подобно Александру Македонскому, захватить всю Азию. Основным противником Рима было Парфянское царство, где проживало много евреев. Траян хотел задобрить евреев Палестины и других восточных стран. Он якобы обещал им, что разрешит восстановить Храм в Иерусалиме. К большому разочарованию евреев эти обещания не воплотились в действительность... Парфянские евреи не только не поддержали римлян в войне, но активно воевали с ними».
Сначала война Траяна с Парфией была успешной: он подчинил Армению, взял Селевкию и Ктесифон. Однако «в 115 - 117 годах в разных частях Римской империи произошли серьёзные беспорядки. Евреи взбунтовались против притеснявших их язычников. Особенно крупные восстания вспыхнули на севере Африки в Киренаике, в Египте и на Кипре. Евреи диаспоры, которые полвека назад не приняли участия в антиримской войне, словно решили отомстить за разгром Иудеи. Это была настоящая война... На этот раз палестинские евреи остались в стороне от борьбы... Прервав кампанию на Востоке, Траян отозвал значительные силы из Месопотамии. По диаспоре был нанесён сильнейший удар. На Кипре поголовно вырезали всех евреев... Потери евреев в Египте и Киренаике были громадны... С этого времени начался упадок александрийской общины». Еврейские восстания вынудили Траяна прекратить войну на Востоке. Он умер в Киликии на обратном пути в Италию.
В Риме, как и в Греции, получили широкое распространение актёрские артели, которые считали для себя полезным пристегнуть к традиционному названию подобной артели (по имени бога Диониса) имена действующих императоров: Траяна, Антонина, Адриана. Поэтому в императорскую эпоху актёрские артели получают громкие наименования вроде, хотя бы такого: «священное содружество победоносных увенчанных всемирных артистов бога Диониса и самодержца Траяна Адриана». Ни одной пьесы, сочинённой в императорском Риме, до нас не дошло, кроме трагедий, дошедших под именем Аннея Сенеки (Варнеке Б.В. История античного театра) [смотри: 12, с. 17298-17299, с. 17370-17371; 19 с. 335 - 336].
В правление Траяна пльзовался почётом Дион Хрисостом [около 40 - после 112 гг.], оратор и философ из города Прусы (Вифиния). В своё время по приказу императора Домициана [81 - 96 гг.] он был изгнан из Италии и Вифинии; в течение многих лет скитался, выступая с речами в разных городах, и вёл жизнь бедняка (именно бедность обратила скитальца к учению киников). Дион Хрисостом получил возможность вернуться из изгнания и поселиться в Риме при императоре Нерве [96 - 98 гг.].
При дворе императора Траяна бывал образованный грек Плутарх, который разделял политику Траяна (и вообще, императоров династии Антонинов) в отношении рабов: при них запрещалось убивать и жестоко наказывать рабов. Плутарх (получивший в Риме звание консуляра) писал: «В отношениях с домашними рабами ни одну из страстей не надо укрощать в такой мере, как гнев». Конечно, не надо думать, что Плутарх был противником рабства, наоборот, он был типичным рабовладельцем своей эпохи, видевшем в «чутком» обращении с рабами более верное средство для извлечения из них большей пользы» [60, с. 90].
«Плиний Младший в панегирике Траяну, который он, согласно обычаю, произнёс в благодарность за назначение его консулом, особенно подчёркивал, что Траян не стремился завладеть всей землёй империи и что он вернул частным лицам многое из того, что захватили его предшественники. На таких условиях знать была согласна отказаться от активного участия в политической жизни» [5, т. II, с. 641].
К 113 году в Риме в честь побед императора над даками был выстроен форум Траяна и воздвигнута мраморная колонна («Траянова колонна») высотой 38 м (архитектор Аполлодор из Дамаска). Поверхность колонны покрыта расположенными по спирали рельефами со сценами войны римлян и даков (в развёрнутом виде общая длина рельефов – около 200 м). При Траяне был построен и мост через Дунай, ставший замечательным памятником римской архитектуры. С именем Траяна связаны и древние оборонительные укрепления («Траяновы валы») в Добрудже (Румыния), идущие от города Чернаводы до города Констанцы. Они состоят из двух земляных (большого и малого) и одного каменного валов и рвов. Малый вал сооружён в доримское время, большой – при императоре Траяне, а каменный вал – в IV веке н. э. Ещё существуют в Валахии и Бессарабии остатки других римских оборонительных валов, которые тоже иногда неправильно называют «траяновыми».
Менее известна оборонительная стена, построенная римскими легионерами по приказу императора Адриана на острове Британии. Она тянется через всю Великобританию по линии Карлайл-Ньюкасл, в самом узком месте острова. Общая длина этой стены около 120 км, ширина от 2,5 до 3,0 м, высота до 3 метров. Назначение укрепления – отделять южную, завоёванную римлянами часть острова, от северной, откуда на них нападали «варвары» - местные кельтские племена. Строительство стены, продолжавшееся шесть лет, велось силами войск, среди которых были не только римляне, но и уроженцы завоёванных Римом стран – Сирии, Египта и других. Стена Адриана построена из камней размерами от современного кирпича (обычный красный строительный кирпич имеет номинальные размеры: 250 x 120 x 65 мм) до огромных глыб, которые в наши дни можно поднять только при помощи мощных подъёмных кранов. С севера стену окаймлял глубокий ров с двумя валами. Через каждую треть мили строители воздвигали сторожевую башню, а через каждую милю возводили громадный форт площадью до 3,6 гектара, в котором размещался гарнизон. В форте имелись кухня, склады, алтари, бани с горячей и холодной водой, канцелярии для сбора налогов. Непосредственно за фортом стояли казарменные бараки.
Иногда, говоря о стене Адриана, упоминают и другую стену аналогичного назначения – Великую Китайскую. Однако по размерам и протяжённости стена Адриана не идёт ни в какое сравнение с китайской, которую ещё в древнее время называли в числе семи чудес, а в наше время нередко именуют «восьмым чудом света».
Великая Китайская стена была построена лет на 500 раньше стены Траяна, и, повидимому, китайский пример сооружения оборонительного сооружения такого масштаба был известен европейским властителям.
Великая стена, или по-китайски «Стена 10 000 ли» (Ван-ли-чан-чен), первоначально строилась из глины и земли. Позднее она была облицована кирпичом и камнем. Считают, что строительство Великой Китайской стены было завершено около 214 года до н. э., но и после этого её в течение многих столетий, вплоть до XVI века н. э., продолжали достраивать и подновлять. Общая длина Великой Китайской стены – 6950 ли (если ли равно 644,4 м, то это примерно 4480 км), в некоторых местах стена идёт в два или даже в три ряда, чтобы затруднить проход войск противника, и почти через каждые сто шагов снабжена башнями и подобными укреплениями. Высота стены – 10 м, а толщина у основания достигает 6 метров. Вид Великой Китайской стены грандиозен: она проходит по горным цепям, взбирается на высокие вершины (например, преодолевает в одном месте горную вершину абсолютной высотой 5225 футов), спускается в глубочайшие долины, переходит по поддерживающим её аркам с одного берега реки на другой. Великая стена протянулась от берегов Чжилийского залива до границ Китайского Туркестана.
Современником императора Траяна был историк Тацит (Tacitius), Публий Корнелий [около 55 - около 120 гг.]. Его главные труды - «Истории» и «Анналы» охватывают события времён ранней империи, а «Германия» - один из важнейших источников для нас по истории социального и общественного строя древних германцев.
«Давая убийственные характеристики ближайшим преемникам Августа и Домициану, тоскуя о «нравах предков», он всё же говорит о компромиссе между «свободой» и монархией, будто бы найденном Нервой и Траяном. Восхищение ушедшей в вечность «простотой нравов» отразилось в его сочинении о германцах, которых он противопоставляет своим испорченным соотечественникам» [5, т. II, с. 659 - 660].
Преемник Траяна, его родственник – Адриан (Hadrianus), Публий Элий [76 - 138 гг.], тоже уроженец Испании, бывший в момент смерти Траяна наместником Сирии, немедленно отказался от всех восточных завоеваний Траяна (кроме Аравии), которые империя не могла удержать. Всё своё внимание император Адриан [117 - 138 гг.] обратил на оборону границ. В этот период отмечается интенсивное строительство укреплений: валов, рвов и башен, опоясавших почти все границы империи. Самым внушительным сооружением этого времени стала «стена Адриана» в Британии.
«В начале своего правления Адриан доброжелательно относился к иудаизму, однако позднее его политика изменилась. Евреи настойчиво просили разрешения восстановить Иерусалим, мечтая построить там новый Храм. Адриан по-своему откликнулся на их просьбу. На месте Иерусалима он приказал основать римскую колонию с храмом Юпитера. В свою честь он назвал новое поселение «Элия Капитолина». Под этим именем Иерусалим был известен около двухсот лет, до принятия христианства в качестве официальной религии Римской империи в IV веке...
Ещё при императоре Нерве был принят закон, под страхом смертной казни запрещавший кастрировать людей и вступать в брак с близкими родственниками. Адриан ужесточил этот закон. Теперь обрезание крайней плоти также считалось нанесением телесного увечья и приравнивалось к кастрации. То есть каждый еврейский родитель, на восьмой день совершающий церемонию обрезания своего новорожденного сына, автоматически становился преступником, заслуживающим смертной казни... Получалось, что все, кто чтит Моисеев закон, в одночасье оказались преступниками. Нововведения Адриана не оставляли евреям выбора».
Новое восстание евреев произошло в 132 году. Его возглавил Симон (Шимон) Бар Косиба, которого иудеи считали мессией. Знатоки Торы вчитывались в строки из Книги Чисел: «Вижу Его, но ныне ещё нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстаёт жезл от Израиля, и разит князей Моава и сокрушает всех сынов Сифовых». Евреям мечталось, что могучий Симон есть сын звезды от Иакова, ему суждено поразить врагов Израиля. Поэтому Шимону дали прозвище Бар Кохба («Сын звезды»). Под ним Шимон Бар Косиба и остался в истории. Он был харизматичен и жесток: заставлял своих воинов рубить себе пальцы в знак преданности общему делу.. Не все уважаемые люди поддержали призыв к восстанию, они помнили, чем кончилось предыдущее возмущение против римлян. Умеренной позиции придерживался видный член Синедриона рабби Иегошуа Бен Хананья. Предостерегая соотечественников, он рассказывал притчу.
«Однажды лев подавился костью. «Тот, кто вынет кость из моего горла, получит награду», - объявил он своим подданным. Из всех зверей только журавль осмелился помочь царю зверей. Длинным клювом он извлёк кость из львиной глотки и потребовал обещанную награду. «Считай, что ты щедро награждён, - рявкнул лев, свирепо глянув на журавля. - Разве это не великий подарок? Ведь ты сунул голову ко мне в пасть – и всё ещё можешь говорить об этом».
Более радикально вёл себя рабби Акива Бен Иосиф. Имя этого человека овеяно легендами. Неграмотный пастух, он научился читать и писать едва ли не в сорокалетнем возрасте и вторую половину жизни посвятил изучению Торы. Он стал величайшим мудрецом своего времени. Именно рабби Акива считал Бар Кохбу посланцем божиим, который избавит евреев от чужеземного ига.
Когда император Адриан вернулся в Рим из поездки по Востоку, евреям стало окончательно ясно, что Иерусалима им не вернут. Борьба евреев за свою независимость продолжалась три года. Поначалу она была успешной: отряды Бар Кохбы захватили практически все иудейские города. В Иерусалиме построили алтарь, где иудейские священнослужители приносили жертвоприношения. Из разных частей империи Адриан перебросил в Палестину до 13 легионов. Под командованием полководца Юлия Севера, бывшего наместника в Британии, превосходящая римская армия разбила войска восставших, и восстание было задушено. Евреи оставили Иерусалим. Летом 135 года остатки войск Бар Кохбы были уничтожены в городке Бейтар (ныне Бейрут) к юго-западу от Иерусалима. Бар Кохба погиб в бою. С пленённого рабби Акивы железным гребнем содрали кожу. Рабби Хананию Бена Традиона римляне сожгли живьём, завернув предварительно в свиток Торы. Согласно еврейской традиции, после восстания Бар Кохбы за веру пострадали десять иудейских мудрецов. Иудея была вновь совершенно опустошена. Римский историк Дио Кассий сообщает, что всего было разрушено 50 крепостей, где укрывались мятежники, 985 городов, деревень и посёлков, в сражениях погибли 580 тысяч евреев, не считая «бесчисленного количества умерших от голода, огня и меча». Пленённые евреи наводнили невольничьи рынки. Цена еврейского раба опустилась ниже цены лошади. На евреев последовали репрессии. Смертная казнь полагалась за изучение Торы, соблюдение субботы, других иудейских праздников. Оставался в силе запрет на обрезание. Уничтожались еврейские книги, были убиты многие священнослужители. Синедрион прекратил своё существование. Еврейское государство погибло, но народ остался. Гонения и нужда заставляли людей перебираться в другие страны, где они надеялись найти кусок хлеба и обеспечить будущее своим детям [смотри: 19, с. 337 - 342, с. 368, с. 400].
После разрушения римлянами Храма Иерусалимского [70 г. н. э.] и подавления восстания Бар Кохбы [135 г. н. э.] евреи в массе своей оказались за пределами родины. В течение многих столетий они были вынуждены жить на чужбине (так образовалась мировая еврейская диаспора).
«Из приблизительно 16 миллионов евреев современного мира около 10 миллионов – это евреи диаспоры» [19, с. 401].
Секретарём Адриана был известный римский историк Светоний Транквилл (Suetonius Tranquillus), Гай [около 70 - 160 гг.]. В дошедшем до нас почти полностью труде «Жизнеописание двенадцати цезарей» (русский перевод 1904 и 1933 гг.) он охватил период от Юлия Цезаря до Домициана, а также изложил биографии знаменитых ораторов и поэтов. Главное внимание и у Тацита, и у Светония уделяется моральному облику героев, характерным анекдотам из их жизни, их остроумным изречениям и т. д.
Территории, завоёванные римлянами вне Италии (Апеннинского полуострова), назывались провинциями (лат. ед. числа provincia). Ко II веку нашей эры (времени наибольшего территориального расширения Римского государства) в состав римских провинций входили: Сицилия (первая римская провинция; захвачена в 241 году до н. э.; превращена в провинцию в 227 году до н. э.), Сардиния и Корсика, Испания, Галлия, Британия, Норик, Иллирия, Мёзия, Дакия, Азия, Вифиния и Понт, Сирия, Аравия, Месопотамия, Египет, Африка, Нумидия, Мавретания и другие.
Римские провинции считались собственностью «римского народа» и служили главным объектом эксплуатации. При покорении провинции почти всегда подвергались военному разграблению, пленные обращались в рабство, часть земли либо объявлялась государственной и сдавалась в аренду, либо на неё выводились колонии римских граждан. Коренное же население облагалось натуральными или денежными налогами. В 27 году до н. э. (при принцепсе Августе Великом) римские провинции были разделены на императорские и сенатские. Население провинций, которое кроме всего ещё и подвергалось принудительной романизации, восставало против Рима (например, Испании, Македонии, Галлии, Паннонии и Иллирии, Нумидии, Британии, Иудеи и других). Восстания случались неодновременно на подвластных Риму территориях, поэтому, чаще всего, быстро подавлялись, хотя их частота приводила к тому, что римляне постоянно кого-то усмиряли и с кем-то воевали. Рим не смог удерживать власть над провинциями, когда выступления населения в них против римского господства совпали с вооружённой борьбой против Рима «варваров», окружавших римскую империю со всех сторон.
Вольноотпущенник императора Адриана Флегонт из Тралл (Греция) [первая половина II века] стал известным писателем. Он автор исторической хроники «Олимпиады», двух сборников: «О невероятном, или Удивительные истории» и «О долголетних людях» (все сочинения эти сохранились только в отрывках).
Ямвлих -- современник императора Адриана (биографические сведения о нём отсутствуют), автор романа «Вавилонская повесть», известного по пересказу Фотия и по нескольким фрагментам.
Историографией, стоящей на стороне сената, преемник Адриана – Антонин Пий (Antonin Pius) [138 - 161 гг.] изображался как идеальный, кроткий правитель, уважающий сенат, как защитник провинций и миролюбец. Однако уже при нём появились предвестники кризиса, который вскоре охватит всю империю [смотри: 5, т. II, с. 639 - 640].
«Антонин Пий значительно смягчил политику по отношению к евреям. Суровые гонения прекратились, хотя евреям попрежнему запрещалось селиться в Иерусалиме и обращать в иудаизм иноверцев. Синедрион переместился в галилейский город Уша. Там жили наиболее авторитетные учёные, там же находилась резиденция патриарха... К этому времени произошло окончательное отделение христианства от иудаизма. Первые последователи Христа были стопроцентными евреями, соблюдавшими все законы Моисея. И традиционные евреи, и римляне довольно долго воспринимали их как иудейскую секту, каких было немало. Однако постепенно идеология и культовая практика стали столь сильно различаться, что иудеи и христиане перестали считать себя приверженцами одной религии. После того, как набожный еврей Саул из Тарса, ставший апостолом Павлом, открыл христианство для язычников, отказавшись от обрезания и кашрута {этики поведения религиозного еврея}, евреи и христиане превратились в антагонистов. Христиане провозгласили себя Новым Израилем, обвинив ортодоксальных иудеев в искажении Святого Писания. Евреи перестали пускать христиан в синагоги... Пути евреев и христиан окончательно разошлись в период между двумя восстаниями. Вскоре это признали и римляне. Император Нерва в самом конце I века освободил христиан от уплаты пресловутого Fiscus Judaicus (еврейского налога)» [19, с. 344 - 345].
Антонина Пия сменил (усыновлённый им) Марк Аврелий (Marcus Aurelius), Антонин [26.04.121 - 17.03.180], философ-моралист. Конная статуя императора Марка Аврелия [II в.] до сих пор красуется на римском Капитолии. В 176 году на Капитолии была возведена колонна Марка Аврелия.
Аврелий был превосходно образован, но не был философом в общепринятом понимании, тем не менее, его считают «последним крупным представителем стоической школы» (эпохи позднего стоицизма) [смотри: 5, т. II, с. 640].
Стоическая философия сочетается у Марка Аврелия с некоторыми идеями эпикурейцев, перипатетиков и киников. Всё происходящее в мире он рассматривает как проявление промысла природы, отождествляемой с богом – активным, разумным и материальным началом, проникающим весь мир и объединяющим его в единое целое. У Марка Аврелия сильнее, чем в раннем стоицизме, проявляется личное религиозное отношение к миру как к богу и требование активного сотрудничества каждого человека с мировыми силами. Как и Эпиктет, Марк Аврелий подчёркивает различие между внешним миром, не зависящим от человека, и собственным внутренним миром, единственно подвластным человеку [смотри: 3, с. 341].
Марк Аврелий, римский император в 161 - 180 годах, сын претора Анния Вера. В 138 году он был усыновлён императором Антонином Пием. Несколько лет правил совместно с Луцием Вером, который умер в 169 году. Подобно Антонину Пию, Аврелий опирался на сенаторское сословие и во внутренней политике стремился упорядочить законодательство и бюрократический аппарат. Евреями Марк Аврелий интересовался мало, почти всё время своего правления он занимался усмирением варваров в Европе. В 162 - 166 годах воевал на восточной окраине империи с парфянами, восстановив протекторат над Арменией и захватив Месопотамию; в 166 - 180 годах - с германцами и сарматами, вторгшимися в придунайские провинции.
«В китайских летописях под 166 годом упоминается о прибытии в Южный Китай морем посольства из государства Та-Цинь (Римская империя) от правителя Ан-Туна, повидимому, от римского императора Марка Аврелия. Каковы были результаты деятельности этого посольства – неизвестно» [72, с. 84].
По сообщению Лукиана, император Аврелий «попался на удочку» лже-пророку, воспользовавшись его оракулом: «Когда возгорелась война в Германии и божественный Марк Аврелий уже готов был схватиться с квадами и маркоманами {германскими племенами}, Александр {тёзка Александра Великого, лжепророк} послал ему свой оракул. Изречение приказывало бросить в Истр {Дунай} двух живых львов с большим количеством благовоний и принести богатые жертвы. Лучше всего прочесть само изречение:
В мощное Истра теченье, потока с небесной водою,
Брось поскорее служителей пару Кибелы,
С гор приведённых зверей и цветы, благовонные травы,
Индии воздух живительный кои вдыхали. Победа
Тотчас прийдёт со славой великой и миром желанным.
{Кибела -- богиня Востока, Великая Матерь богов, а её служители -- львы, священные животные.}
Всё было сделано согласно его предписанию. Но когда львы переплыли на другой берег, варвары прикончили их дубинами, думая, что это собаки или чужеземная порода волков. Непосредственно после этого наши {то есть римляне} потерпели ужасный урон, потеряв сразу до двадцати тысяч человек. Затем произошло несчастье под Аквилеей, и едва не последовало взятие этого города {врагом}. Ввиду случившегося Александр неудачно воспользовался известным оправданием Дельф после предсказания Крезу: он объяснил, что бог предсказал победу, но не указал чью -- римлян или врагов» (Лукиан, Александр, или Лжепророк) [23, с. 270].
Марк Аврелий восстановил в Риме четыре философских школы: стоиков, перипатетиков, киников и эпикурейцев. Будучи последователем стоической школы, Марк Аврелий выразил философские взгляды в сочинении «Наедине с собой», которое проникнуто стремлением к идеалу внутреннего совершенства (Аврелий: Римские стоики) [12, с. 14923].
Испанец по происхождению, племянник императора, он рано увлёкся философией политики. Видимо, о таких царях-философах мечтал Платон, и Марк Аврелий был более философ, чем монарх. Как и Эпиктет, он не писал книг. Его «Размышления» {на греческом языке они именованы «К самому себе», а в русском переводе [1914 года] названы «Наедине с собой»} – скорее дневник, адресованный себе самому. Римский император, он писал по-гречески. В первой книге дневника Аврелий в 17-и пунктах подробно пишет о том, кто и что ему дал в жизни (цитируем только главную часть каждого пункта):
«1. От Вера, деда моего, -- у меня хороший характер и негневливость.
2. От славы моего родителя и памяти о нём -- моя скромность и мужественность.
3. От матери -- благочестие и щедрость...
4. От прадеда -- то, что мне не пришлось посещать общественных школ...
5. От воспитателя -- то, что я не стал ни зелёным, ни синим {зелёные и синие -- это партии ипподрома, получившие название по цвету одежды всадников}, ни пармуларием, ни скутарием {то есть не был сторонником вооружённых на фракийский или галльский лад гладиаторов}...
6. От Диогнета -- нерасположение к пустякам и недоверие к рассказам шарлатанов и кудесников..
7. От Рустика {философа-стоика, наставника} я получил представление о необходимости исправлять и вырабатывать свой характер и не уклоняться в сторону софистической изощрённости...
8. От Аполлония {философа-стоика, воспитателя} -- свободомыслие и осмотрительность...
9. От Секста {стоика, внука Плутарха} -- приветливость...
10. От Александра-грамматика {комментатора Гомера, обучавшего Марка греческому языку} я научился не прибегать к резким порицаниям...
11. От Фронтона {ритора} -- понимание того, что тирания влечёт за собой клевету, изворотливость, лицемерие, и что, вообще, наша так называемая знать -- люди бессердечные...
12. От платоника Александра я научился избегать частого и без нужды упоминания о своей занятости в разговоре с кем-нибудь или в письмах...
13. От Катула {философа-стоика} -- не будь невнимательным, когда друг жалуется на что-нибудь...
14. От брата моего Севера -- любовь к родным, любовь к истине, любовь к справедливости...
15. От Максима {философа-стоика} -- самообладание и неподатливость к чужим влияниям, бодрость в трудных обстоятельствах...
16. От отца {усыновившего Марка императора Антонина Пия} -- кротость и непоколебимое терпение при тщательно взвешенных решениях...
17. От богов -- то, что у меня хорошие деды, хорошие родители, хорошая сестра, хорошие учителя, хорошие домочадцы, родичи, друзья, почти все. И то, что я никого из них ничем не обидел, хотя у меня и есть такая склонность, и при случае я мог бы это сделать.
Благодеяние богов, что не было такого стечения обстоятельств, которое посрамило бы меня... Писано в области квадов {на территории германского племени квадов (нынешняя Чехия)}, на берегу Грануи {притока Истра (Дуная)}» (Аврелий, К самому себе) [23, с. 293-298]. 
«Молитва афинян: «Пролейся, пролейся дождём, благодатный Зевс, над пашнями и полями афинскими». Или вообще не следует молиться, или молиться с такой простотой и благородством... Гиппократ, исцелив множество болезней, сам заболел и умер. Халдеи предсказали многим смерть, а затем их самих настигла судьба. Александр, Помпей, Гай Цезарь, разрушив дотла столько городов и умертвив в боях десятки тысяч всадников и пехотинцев, в конце концов и сами расстались с жизнью. Гераклит, столько рассуждавший о всемирном пожаре, умер от водянки; не помог ему и коровий помёт, которым он был намазан. Демокрита заели паразиты, Сократа убили тоже своего рода паразиты. Но какой вывод из всего этого? Ты взошёл на корабль, совершил плавание, достиг гавани - пора слезать. Если тебя ждёт другая жизнь, то, так как боги вездесущи, они будут и там. Если же это будет состояние бесчувственности, то тебе не придется более терпеть от страданий и наслаждений и служить оболочке, которая настолько хуже того, кто у неё в плену. Ибо последний есть дух и гений, оболочка же - прах и тлен... Не живи так, точно тебе предстоит ещё десять тысяч лет жизни. Уж близок час. Пока живёшь, пока есть возможность, старайся стать хорошим...
Есть характеры мрачные, характеры женственные, упорные, зверские, ребяческие, скотские, вялые, фальшивые, нелепые, вероломные, тиранические...
Слова, бывшие некогда обычными, теперь нуждаются в пояснении. То же и с именами некогда прославленных мужей, как Камилл, Цезон, Волез, Леоннат; скоро та же участь постигнет и Сципиона, и Катона, затем Августа, а потом очередь и Адриана, и Антонина. Всё кратковечно и вскоре начинает походить на миф, а затем предаётся и полному забвению. И я ещё говорю о людях, в своё время окружённых необычайным ореолом. Что же касается остальных, то стоит им испустить дух, чтобы «не стало о них и помину». Что же такое вечная слава? Сущая суета. Но есть ли что-нибудь, к чему следует отнестись серьезно? Только одно: праведное помышление, общеполезная деятельность, речь, неспособная ко лжи, и душевное настроение, с радостью приемлющее всё происходящее, как необходимое, как предусмотренное, как проистекающее из общего начала и источника.... Предайся добровольно Клото, и пусть она ставит тебя в те условия, которые пожелает... Всё мимолетно: и тот, кто помнит, и то, о чём помнят...» (Аврелий: Римские стоики) [12, с. 14951, с. 14968, с. 14973, с. 14975-14976, с. 14987, с. 15021].
Аврелий очень чтил Эпиктета, часто цитировал дословно. Этим он показывал веру стоиков в равенство людей всех наций и состояний.
«Человек - это душонка, обременённая трупом», - как говорит Эпиктет... Изречение Эпиктета: «Нет насилия, которое могло бы лишить нас свободы выбора»...
«Спор идёт, - говорит Эпиктет, - не о пустяках, а о том, быть ли безумным или нет»...» (Аврелий: Римские стоики) [12, с. 14978, с. 15130].
«Люди ищут для себя уединения поближе к простой сельской жизни, где-нибудь на берегу моря или в горах. Ты тоже мечтаешь о чём-нибудь подобном, между тем это явное недомыслие: ведь есть возможность в любое время уединиться в самом себе. Нигде человек не уединяется так спокойно и безмятежно, как в своей собственной душе. Особенно тот, у кого есть внутри нечто такое, во что стоит только пристально вглядеться, как сейчас же станет легче. Это облегчение, по-моему, не что иное, как душевная благоустроенность. Вот этому уединению ты и предавайся постоянно и таким образом обновляй себя... Вспомни же наконец о возможности удалиться в эту усадебку -- часть тебя самого -- и, главное, не рассеивайся, не напрягайся, но будь свободен, смотри на вещи как мужчина, как человек, как гражданин. как существо смертное. Самыми убедительными доводами, которые всегда надо иметь в виду, пусть будут следующие два: первое -- это то, что вещи не затрагивают души, они стоят вне её, недвижно, а наши тягости происходят исключительно от нашего внутреннего представления. А второе -- это то, что всё видимое тобой так мгновенно меняется, что скоро его уже не будет. И скольких перемен ты и сам уже был свидетелем -- постоянно думай об этом. Мир -- изменение, жизнь -- восприятие (Марк  Аврелий, К самому себе)» [23, с. 298-299].
Эпиктет и Марк Аврелий говорили, что «ничто не может лишить нас свободы воли». Смерть не страшна, ибо означает лишь возвращение материальных частей тела к элементам, из которых оно создано. Не следует обращать внимания на то, что вне нашего контроля: «то, что неподвластно моей воле, для меня не существует»…
Марк Аврелий говорит: «У всех нас, разумных существ, разум один; если так, то каждый понимает, что можно и чего нельзя; если так, то есть закон, общий для всех; если так, все мы сограждане; если так, мир – единое государство».
«Я по природе разумен и создан для общества; поскольку я – Антонин, моя страна – Рим, поскольку я – человек, моя страна - вселенная» [смотри: 67, с. 60 - 61].
Зенон (Zeno) Китийский, основатель стоицизма, в своё время считал, что идеальное государство должно быть всемирным, гражданство – универсальным, закон – единым для всех, а не основанным на местных предрассудках. Никакая другая философия не подчёркивала так индивидуальную ответственность человека, обходясь при этом, в отличие от религий, без угроз и обещаний. Стоики и не упоминали о бессмертии души как о конечной цели, на которую следует уповать. Редко моральные убеждения требуют так много и обещают так мало. Поэтому стоицизм обращается не к группам, а к личности, к тем, для которых категорический императив (выражение Канта) реальная и неукротимая сила. Этический идеал стоиков ярко выражен в изречении: «Бог – это помощь человека – человеку».
Стоики неустанно проповедовали, что каждый человек есть лишь часть огромного организма, благо которого значительно важнее блага его сочленов. Поэтому каждый должен без борьбы и протеста встречать всё, посылаемое ему судьбой. Так как внешние обстоятельства – богатство, положение, здоровье, свобода и самая жизнь – от человека не зависят, он должен считать их для себя безразличными и принимать с полным равнодушием. Единственная обязанность человека – совершенствование в мудрости и добродетели, исполнение долга перед обществом и сохранение спокойствия духа в любых положениях. Стоики полагали, что всё в мире движется по замкнутым циклам, ничего нового в мире нет и быть не может. Отрицалось, по-существу, и бессмертие души. По мере развития кризиса правящего класса, идеология стоицизма перестала его удовлетворять.
По представлениям древних римлян, в мире существует неотвратимая судьба, рок; действует таинственная высшая сила, которой подчиняются даже боги. Римляне называли эту силу фатумом (лат. fatum). У стоиков фатум – сила, управляющая миром, часто отождествлялась с божеством или волей богов. Отсюда ведёт своё начало религиозно-философское воззрение – фатализм, в основе которого лежит вера в безусловное господство над человеком слепых неотвратимых сил: «рока», «судьбы» - в мифологии; «божественного промысла» - в религии; «идеи», «логоса» - в идеалистических системах; «закономерности» - в учениях метафизических материалистов.
Фатализм, смирение, пессимизм, аскетизм, свойственные мировоззрению Аврелия, свидетельствовали о приближающемся конце Римской империи и кризисе всего язычества, связанном с растущей новой религией – христианством.
Пессимистичным становился и эпикуреизм, также имевший много сторонников. «Меня не было, я был, меня снова нет», «пока я жил, я наслаждался, теперь я прах» - так звучали распространённые формулы эпикурейских эпитафий (надгробных надписей), утверждавших тщетность бытия. Даже на пиршественных кубках гравировали скелеты якобы Александра (Великого) или Сократа, чтобы, и наслаждаясь, человек не забывал о быстротечности славы и мудрости, о равном для всех уничтожении.
Дневник императора Марка Аврелия [161 - 180 гг.] «поражает беспросветным пессимизмом и безнадёжностью». И это понятно. Аврелий понимал, что «век Антонинов», который имперская знать называла «золотым», заканчивается. Император вёл войны с парфянами [162 - 166 гг.], с германскими (обитающими в долине Майна маркоманами, квадами), сарматскими, фракийскими и другими племенами [166 - 180 гг.], возможно, и со славянским племенем костобоков.
В начале правления Аврелия в стране случился голод, а затем страшная чума, занесённая с Востока, в соединении с продолжающимся голодом опустошила империю. В разных частях государства – Египте, Галлии – вспыхивали восстания.
«По словам биографа Марка Аврелия, восстали все народы от границ Иллирика до Галлии... Навязанных им Римом царьков они изгоняли и заменяли вождями, готовыми бороться с империей. Эта война, то разгораясь, то затухая, тянулась 11 лет и стоила империи огромных жертв. Тысячи перебежчиков и дезертиров переходили на сторону «варваров». Дунайские провинции Фракия, Македония, Ахайя, Галлия подверглись опустошению. Опасность угрожала Италии. Многим казалось, что вернулись времена Пунических войн. Чума, голод, пророчества, слухи о «чудесах» и «знамениях» усиливали смятение. Марк Аврелий старался разъединить своих противников, и, в известной мере, это ему удавалось. Но, несмотря на то, что в глазах современников он остался победителем, ему пришлось пойти на ряд уступок – одним племенам он даровал римское гражданство, других освободил от податей, третьим обязался выплачивать субсидию деньгами и зерном. Захваченные во время войн пленные расселялись в качестве колонов на государственных землях в пограничных провинциях и в Северной Италии. То, что пленные на этот раз не обращались в рабов, а использовались в качестве колонов, было одним из симптомов надвигавшегося кризиса рабовладельческого строя» [5, т. II, с. 657 - 658].
Предвидел Аврелий и судьбу сына Коммода – последнего императора [180 - 192 гг.] династии Антонинов. Коммод в 180 году был вынужден заключить мир с племенами, с которыми воевал отец: они получили разрешение поселиться в Верхней Паннонии и на территории Чехии. Впоследствии маркоманы слились с баварцами. Коммод, лавируя в междоусобной борьбе различных социальных групп, стараясь «снискать репутацию защитника крестьян», объявил себя Гераклом (по примеру Александра Македонского) – покровителем земледельческого труда. Коммод не считался с сенатом, полагая, что власть досталась ему по праву рождения, а не по милости сената.
{Так можно было говорить во времена Писистрата в Греции, но не в новое время и не в Риме.}
Коммод, повидимому, стремясь к популярности, выступал и на арене Колизея. 
«Как рассказывает историк Дион Кассий, в первый день игр Коммод повалил копьём из-за решётки арены целую сотню медведей; затем, спустившись на арену, он принялся убивать других животных: пронзил бившихся в сетях тигра, единорога и слона. После этого, переодевшись в костюм гладиатора, но в отличие от них вооружившись деревянным мечом, Коммод состязался с начальником стражи, который отражал удары императора бамбуковой тростью. Каждое появление императора вызывало бурю восторга, римская знать расточала Коммоду льстивые похвалы» [37, с. 123].
В конце концов, Коммод был убит, и императором был провозглашён Пертинакс, сын разбогатевшего вольноотпущенника… [смотри: 5, т. II, с. 729 - 730].
Через полгода Пертинакс был убит преторианцами, которые устроили своеобразный аукцион, предлагая императорскую власть тому, кто больше им заплатит. Победителем оказался сенатор Дидий Юлиан, предложивший преторианцам, как сообщает Дион Кассий, по 6350 драхм на человека. Но одновременно с Юлианом появились ещё три претендента на императорскую власть – легат Сирии Песценний Нигер, легат Британии Клодий Альбин и легат Паннонии Септимий Север. В результате борьбы за власть императором стал Септимий Север. В пику знати он приказал объявить Коммода богом и стал называть его своим братом, стремясь установить таким образом видимость династической преемственности с Антонинами. Он объявил наследниками своих сыновей – Бассиана, принявшего имя Антонина, и Гету. Сенат при Севере был фактически отстранён от управления империей. Как и при Августе большую роль играла идея нового «золотого века», который должен принести своим подданным император. Для укрепления этой идеи Септимий Север торжественно отпраздновал секулярные игры по образцу такого же празднества, устроенного Августом, а затем Клавдием. Чем тяжелее становилась жизнь, тем настойчивее император требовал от своих подданных знаков славословия. Септимий Север умер в 211 году во время похода против свободных племён Британии. Говорили, что его последним заветом сыновьям было: «Живите дружно, обогащайте солдат и не обращайте внимания на остальных». Преемником Севера стал его сын Антонин, более известный под прозвищем Каракалла [211 - 217 гг.]. Он был представителем «солдатского» направления: удвоил жалованье солдатам, сделал их подсудными только императору. Земельную знать он преследовал, особенно в западных провинциях, конфискуя земли. Грандиозную резню Каракалла учинил в Александрии, подозревая её граждан в мятежных настроениях. Наиболее важным из его мероприятий явился эдикт 212 года, даровавший римское гражданство всем свободным жителям империи (в том числе и евреям), кроме дедитициев. Кто подразумевался под этим наименованием, историки так и не смогли точно установить. Возможно, что дедитициями считались племена, не приписанные к городским территориям, а также отпущенные на волю рабы, заклеймённые их хозяевами (лишённые права гражданства) и т. д.
Историки отмечают также такую странность: важная реформа почти не была замечена современниками. Объясняют эту странность тем, что римское гражданство, на самом деле, уже было широко распространено и давно утратило связанные с ним привилегии. Права свободного определялись уже не столько в зависимости от его гражданской, сколько от социальной принадлежности. Сенаторы, всадники, декурионы, ветераны, а впоследствии и солдаты считались людьми «почтенными», имеющими ряд привилегий, оформленных законом. Остальные были «маленькими людьми». Их можно было подвергнуть телесному наказанию, сослать в рудники, бросить зверям – наказания, от которых прежде избавляло получение римского гражданства, а теперь лишь принадлежность к сословию «почтенных».
При Каракалле в 215 году в Риме были выстроены внушительные непревзойдённые бани-термы, вмещавшие одновременно 2 500 человек..
Античные бани впервые появились у спартанцев, отличавшихся атлетическим телосложением и много времени уделявших физической культуре. Они считали, что полнота должна изгоняться упражнениями и баней. Знаменитый Пифагор, говорят, был страстным приверженцем бань и распространял знания о пользе банных процедур. По его мнению, тепло и жизнь – понятия идентичные. Не менее знаменитый врач Гиппократ, по мнению древних, половине обращавшихся к нему за помощью пациентов прописывал банные процедуры.
В папирусах древнего Египта содержатся рекомендации косметического применения бани и паровых масок. Древние персы считали бани источником мужества, силы и красоты. Бани восточного типа с подогреваемыми полами распространились в Греции, а потом и в Риме после завоеваний Александра Македонского. У греков действовал специальный закон, предписывающий обязательное посещение бань.
Наибольшего расцвета бани как гигиенические и лечебные процедуры получили в начале нашей эры в Риме, который вообще славился в древности высокой культурой проектирования и ведения городского хозяйства, в том числе водопровода. Римские императоры строили роскошные банные комплексы-термы, где были помещения не только для прогревания, мытья, охлаждения, купания, но и для массажа, спортивных упражнений, состязаний, отдыха, чтения, театральных представлений и т. д. Причём эти бани предназначались не для избранных, а для всего населения города. Посещение бани римляне считали приятнейшим времяпрепровождением, разделяемым с друзьями, средством оздоровления и отвлечения от дневных забот.
Бани-термы нагревались сжигаемой нефтью и снабжались проточной водой. С помощью специальных печей и воздуховодов прогревался пол, который имел несколько слоёв особым образом подобранных материалов (кирпич, песок, булыжник, мрамор), благодаря чему долго держал тепло. Полы подогревались до 50 – 60 °С и служили источником парообразования. Ходить по ним приходилось в деревянных сандалиях. Дополнительным источником пара служили каменные своды печей или котлы с кипящей водой. Римляне первыми стали изготавливать банное мыло из козьего сала и буковой золы.
В Западной Европе бани стали строить только в XI- XII веках после крестовых походов [1096 - 1270 гг.] в Сирию, Палестину, Византию, Северную Африку. Европейцы и называли эти бани римскими или турецкими. В годы средневековья в европейских странах бани были закрыты по распоряжению властей, что способствовало распространению болезней и эпидемий. Вновь общественные бани появились во всей Европе, а позднее и в Америке, после наполеоновской эпохи. Тогда же вошли в моду бани «по-русски» и ирландские бани. Основное население Руси пользовалось деревянными банями, хотя в городах строили и каменные. Известно, например, что в 1090 году в Переяславле была построена большая каменная баня по указанию епископа Ефрема.
«В 217 году от удара молнии в Колизее {Рим} возник пожар, причинивший сильные поврежения внутри амфитеатра. Гладиаторские игры пришлось прекратить на несколько лет. В 239 году реставрация амфитеатра была закончена, и вновь его арена стала центром гладиаторских состязаний и травли зверей» [37, с. 123].
Император Каракалла был убит заговорщиками, его преемник – брат Макрин [217 - 218 гг.] - тоже был убит, после чего стоявшие в Сирии солдаты провозгласили императором верховного жреца солнечного бога города Эмесы (или Эмоса) Вария Авита, считавшегося побочным сыном Каракаллы. Вария Авита объявили императором под именем Аврелия Антонина, хотя он стал известен под именем Элагабала [218 - 222 гг.].
Элагабал, «Эл горный», то есть «бог (первоначально - «сильный, могучий») горный», или Гелиогабал (от греческого «гелио» - «солнце» и семитского «габал» - «горный») - бог в западносемитской мифологии, культ которого сложился, повидимому, ещё в арамейский период [I тысячелетие до н. э. - 1-й век н. э.]. Элагабал почитался в облике большого чёрного камня конической формы, закруглённого снизу и острого вверху (аэролит); считалось, что он упал с неба и был нерукотворным изображением солнца. Однако вскоре император Элагабал оттолкнул от себя не только сенат, но и войско своей исключительной преданностью эмесскому богу, которого он объявил верховным богом империи. В Рим был доставлен посвящённый богу Элагабалу чёрный камень и помещён в специально построенном на Палатине (Палатинский холм) великолепном храме, куда император приказал собрать и все римские святыни. Император объявил женой бога Элагабала Афину Палладу, а затем, поскольку бог «отверг» её, Уранию (Тиннит, или Танит, богиню-деву в западносемитской мифологии карфагенского пантеона), как лунное божество.    Тиннит, богиня луны или неба, плодородия, подательница животворной росы, покровительница деторождения, почиталась в паре с Баал-Хаммоном, возможно, как его супруга. Символами Тиннит были полумесяц, голубь и египетский иероглиф жизни (анх); позднее она изображалась в виде крылатой женщины с лунным диском в руках, прижатых к груди. Тиннит отождествлялась с греко-римскими богами – Юноной, Афродитой Уранией и Артемидой. Эпитеты Тинниты - «украшение (лик) Баала», «небесная дева», «небесная Юнона», реже - «великая мать». Не исключено, что с культом Тинниты слился культ Дидоны, основательницы Карфагена. Храм Тинниты находился на месте первого поселения карфагенян (между Бирсой и восточной гаванью).
Баал-Хаммон (финикийское «хозяин-жаровик»), судя по значению имени, бог солнца (на иврите хамма, «солнце»; имя связано со словом хамман, обозначавшим специальные алтари для воскурений), - карфагенский бог плодородия; он отождествлялся с Сатурном и Юпитером.
Таким образом император Элагабал явно стремился к тому, чтобы жречество бога Элагабала держало в своих руках и тайны всех местных религиозных культов.
Попытки «дополнить империю мировой религией» делались и раньше. И Септимий Север и Каракалла покровительствовали восточным солнечным культам; многие близкие к ним «теоретики» старались доказать, что верховным и даже единственным богом является солнце. Но в народе и войске, несмотря на распространение восточных культов (мистерии: Вакха, греческого Диониса; египетской богини Исиды; ближневосточной Великой Матери; персидского бога Митры; сирийского бога-солнца Сола и другие), была сильна привязанность к местным племенным богам, к народному Гераклу, к домашним ларам и к Юпитеру, олицетворяющему мощь Рима. Заменить эти божества малоизвестным и чисто сирийским Элагабалом было невозможно. Сирийские обряды, которые император исполнял сам и заставлял исполнять других, казались римлянам проявлением неестественного разврата или прямого безумия, а его брак с весталкой – оскорбительным кощунством. Расточительная роскошь императора опустошила и без того тощую казну. Вскоре Элагабал был убит, и на престол возведён 14-летний Александр Север [222 - 235 гг.]. После убийства солдатами Александра Севера императором был провозглашён Максимин [235 - 238 гг.], в юности бывший простым фракийским пастухом и выдвинутый из солдат ещё Септимием Севером за исключительную храбрость и ловкость в военных упражнениях (как в своё время был выдвинут Марий). Всё своё правление Максимин провёл вне Рима, в войнах на Рейне и Дунае [смотри: 5, т. II, с. 729 - 735].
Быстротечность, с которой менялись римские императоры; способ, которым производилась смена власти (убийство); лица, которые наделялись императорской властью, свидетельствуют о глубоком кризисе общественного строя римлян. В середине III века Римская империя почти распалась.
На 248 год н. э. пришлось 1000-летие Рима, которое совпало с политическим кризисом римского государства в междуцарствие Гордиана III [238 - 242 гг.] и Валериана [253 - 260 гг.]. Просенатское правительство Гордиана пыталось делать ставку не на регулярную армию, а на иррегулярную местную милицию. Недовольные солдаты убили Гордиана во время похода против Персии. При его быстро сменявших друг друга преемниках народные движения принимают массовый характер; достигают своего апогея нашествия «варваров» и поражения римлян. Рабы и колоны соединялись с франками, готами и маврами.
Христианский поэт Коммодиан, выражая чаяния угнетённых, приветствует успехи готов, которые должны сокрушить сатанинскую власть Рима. Тогда, писал он, выступит войско «праведных», и после его победы военачальники и богачи станут рабами своих рабов [смотри: 5, т. II, с. 735].
Император Валериан с самого начала своего правления сделал соправителем своего сына Галлиена. Он продолжил политику своих предшественников по гонениям христиан. В 260 году в войне с персами Валериан потерпел жесточайшее поражение и был пленён. Впервые римский император попал в плен к врагам и, как гласит предание, должен был держать стремя своему победителю - царю Шапуру.
Столица персидского царя Шапура – Ктесифон была важным пунктом караванного «великого шёлкового пути». В Ктесифоне сходились караванные пути из Армении, из города Тарса (Киликия, Римская империя), из портов Харакс и Аполог (Персидский залив), через которые осуществлялось морское сообщение с Индией, Малаккой и Китаем (Империя Хань).
Из Ктесифона караваны по «великому шёлковому пути» шли на Восток через территории Парфянского и Кушанского царств в Кашгар, Яркенд и Хотан (владения империи Хань) и далее по территории китайского государства (через пустыню Такла-Макан и отвоёванные у гуннов территории) в город Чанань (современный Сиань, провинция Шэньси), разветвляясь от него на северо-восток и юго-запад империи Хань, доходя до государств Когурё (ныне Северная Корея), Пегу (ныне Бирма) и Фунань (современные Кампучия и Вьетнам).
Валериан умер в плену, и Галлиен стал правителем империи [253 - 268 гг.]. Его идеалом был Август, его целью – возрождение империи на старой основе, но при учёте нового положения. Галлиен пожелал быть афинским архонтом, подобно «филэллину» Адриану, он был посвящён в элевсинские мистерии и покровительствовал философу-неоплатонику Плотину. Пытаясь возродить старую римскую религию, Галлиен, тем не менее, отменил преследование христианства, уже довольно широко распространившегося среди поддерживавших Галлиена кругов.
В борьбе со знатью Галлиен запрещал повышать повинности колонов и закрыл сенаторам доступ в армию. Зато перед солдатами открывался путь к высшим военным постам. Знать платила Галлиену последовательной ненавистью. Все его мероприятия осмеивались и осуждались. В провинциях начались мятежи, возглавлявшиеся аристократией, желавшей или заменить императора своим ставленником или вовсе отпасть от империи, образовав из провинций независимые государства. В Сирии был провозглашён императором Квиет, сын ближайшего советника Валериана, богатейшего человека империи, обещавшего содержать войско на свой счёт. Однако преданные Галлиену солдаты довольно быстро его разбили. Узурпаторы появлялись и во многих других провинциях, так что этот период получил название времени «тридцати тиранов». Зато Галлия, Испания и Британия, отпавшие от империи и провозгласившие императором Постума, просуществовали самостоятельно 15 лет и были воссоединены с империей лишь через пять лет после смерти Галлиена.
Галлиен, занятый войнами с франками, аламанами и готским союзом, не мог фактически бороться с Постумом и примирился с существованием «Галльской империи». Ему пришлось признать и возникшее на Востоке Пальмирское царство.
Во II тысячелетии до нашей эры в зелёном оазисе сирийской пустыни, на полпути от Дамаска к Евфрату, возникло поселение Тадмор (пальма). Впервые Тадмор упоминается в документах ассирийских купцов из Малой Азии [XIX век до н. э.].
В III веке до н. э. греки перевели слово «Тадмор» на свой язык, и поселение стало называться Пальмирой. Значение Пальмиры возросло в I веке нашей эры после укрепления власти Рима в Сирии. Город стал быстро богатеть, когда через пустыню пошли торговые караваны из Эдессы (Месопотамия, Римская империя) к побережью Красного моря и в порты Муза и Адана (государство Химьяритов, Южная Аравия), имеющие морское сообщение с Индией и Китаем.
Пальмирцы разводили верблюдов, ослов и лошадей и продавали животных купцам; они же снабжали караваны водой, продовольствием; умелые пальмирские погонщики вели караваны через пустыню, а замечательные лучники охраняли грузы. Со всех товаров, провозимых через город, бралась пошлина.
В Римской империи город пользовался самоуправлением: всеми делами управлял совет, избранный богатыми купцами.
Пальмирское царство было создано знатным пальмирцем Оденатом, который сумел, организовав войско из арабов и сирийских крестьян, отогнать персов, опустошавших Сирию после пленения Валериана. Галлиен даровал Оденату титул «императора и дука (вождя) Римлян» на Востоке. Однако, попрежнему, важные решения принимал совет города. Римляне мирились с этим и ограничивались лишь получением от Пальмиры дани и требовали, чтобы город посылал в римскую армию отряды конных лучников.
Жители Города Пальм говорили на арамейском языке; латинского языка почти никто не знал; важные документы составлялись на арамейском и греческом языках. Купцов из Пальмиры можно было увидеть в Испании и Галлии, Британии, Дакии (ныне Румыния) и Египте.
Самое роскошное здание Пальмиры – храм Бела – сооружение, слава о котором гремела повсюду. Грандиозное здание имело форму квадрата со стороной 800 м; сам храм по всему периметру был окружён множеством колонн. Во дворе святилища высились две статуи – Геракла с палицей и бога торговли Меркурия с кошельком в руке. В Пальмире Бел – верховное божество – владыка мира, глава триады богов (наряду с Йарихболом и Аглиболом). Изображения Бела в образе быка или человека с головой быка свидетельствуют о том, что он, очевидно, считался носителем плодоносящей силы (подобно египетскому богу Апису в образе быка). Место Бела в триадах мог занимать бог, именовавшийся «тот, чьё имя благословенно в вечности» (его имя было запретным).
Греки на месте Бела подразумевали Зевса или Пана, а римляне – Юпитера. Слово «Бел» служило у пальмирцев также эпитетом пальмирского бога земли – Арцу или Арду («земля»), иногда называвшегося Арцубелом (Арцу-владыка). Этот бог ведёт своё происхождение от арабской богини Руда («земная»), почитавшейся во всей Северной и Центральной Аравии.
Благодаря скрытости настоящего имени бога, в храме Бела могли молиться и проезжавшие через город купцы различных вероисповеданий.
Персидский царь Шапур, разгромивший римскую армию и пленивший императора Валериана, гордый своим могуществом, полагал, что титул «царя царей» более соответствует его статусу, чем положению какого-то купеческого старшины Одената. Признание Пальмирского царства не входило в его планы, и война между Шапуром и Оденатом становилась неизбежной.
Казалось, что город, насчитывающий тогда около 30 тысяч жителей, имеющий небольшую наёмную армию только для охраны караванных путей, не устоит перед сильным персидским царём. Однако Оденат и его супруга Зенобия сумели в короткий срок создать большую армию, в чём им помогли римляне, перебросившие на Восток крупные силы. Римско-пальмирские войска во главе с Оденатом в битве под Ктесифоном наголову разбили войско Шапура. В плен к пальмирцам попали и жёны грозного владыки. Торжествующим победителем вступил Оденат в Ктесифон. Однако подталкиваемый враждебными Риму элементами, Оденат постоянно колебался между римским императором Галлиеном и персидским царём Шапуром. Когда его проперсидские настроения стали брать верх, он был убит в расцвете славы своим родственником [267 г.], повидимому, по наущению Рима.
Пальмирская царица Зенобия, правившая вместо малолетних сыновей Одената, происходила из рода небогатых купцов; она владела тремя языками и интересовалась науками. Зенобия даже написала книгу по истории родного города, которая, к сожалению, до нас не дошла. Зенобия стремилась превратить Пальмиру в могучую державу, и исторический момент для этого был самый подходящий: ослабленная Персия не имела возможности вмешиваться в дела соседей, а Римскую империю потрясали восстания в провинциях. После смерти Галлиена Зенобия окончательно порвала с Римской империей, подчинив своей власти, кроме провинций Сирии и Аравии, которыми фактически владел уже Оденат, значительную часть Малой Азии и Египет, где её поддерживала сильная антиримская партия.
Говорят, что пальмирская царица мечтала даже о присоединении к своему государству всей остальной части Римской империи и о переносе её столицы из Рима в Пальмиру [смотри: 5, т. II, с. 735 - 737; 74, с. 147 - 156].
В городе Элевсине близ Афин продолжали ежегодно совершаться мистерии (от греческого слова, означающего «таинство»), получившие название Элевсинских Мистерий. Город Элевсин был центром культа богини Деметры (у римлян её называли Церерой) и её дочери Персефоны (у римлян – Прозерпины) или Коры - «девы», «девушки» - богини царства мёртвых. Элевсинские Мистерии представляли собой религиозные обряды в честь этих богинь и бога Диониса (римского Вакха), к участию в которых допускались только посвящённые (среди них могли быть даже рабы).
Об Элевсинских мистериях писали, в частности, историк Меланфий [IV в. до н. э.] и знаменитый софист Элий Аристид [129 - 189 гг.]. В «Элевсинской речи» Элия Аристида речь идёт о пожаре Элевсинского святилища, дата и причины которого так и не были установлены ни тогда. ни теперь.
«Кто из эллинов, кто из варваров настолько тёмен и невежествен, кто настолько чужд всему земному и божественному, кто, наконец, настолько нечувствителен к красоте, -- кроме тех, кто свершил это деяние и кого ожидает позорная гибель, -- чтобы не признавать Элевсин святыней для всей земли, самым блистательным из всех святилищ, существующих у людей, и внушающим священный трепет? Где воспевались преданьями чудеса славнее, где творились события поразительнее, где услады для глаз и услады для слуха больше соперничали друг с другом? То, что доступно внутреннему узрению, являлось многим и многим блаженным поколениям мужей и жён в неизреченных видениях. А то, что открыто для всех, прославляют и поэты, и ораторы, и историки. Они говорят, что долгое время не видел никто дочери Деметры; все земли и моря обошла богиня в поисках дочери; обрела же она её лишь тогда, когда пришла в Элевсин и нарекла это место его нынешним именем. Обретя дочь, установила здесь Деметра свои таинства. Тогда же и хлеб даровали обе богини Афинам, Афины же -- всем эллинам и варварам: ибо и у них рассказывают о Келее и Метанире, о Триптолеме и об окрылённой драконами колеснице, которая носится над всеми морями и землями. Первыми из чужеземцев были посвящены в таинства Геракл и Диоскуры, а гимнасические состязания были установлены в Элевсине раньше, чем где-либо в Аттике; награда в них -- молодые плоды: люди как бы испытывают, сколько сил прибавляет им пища, которую сами они выращивают. И первые плоды урожая эллины ежегодно привозят в Афины, как к родной матери, породившей и их самих и плоды их; эвмолпиды же и керики, чьи прародители -- Посейдон и Гермес, становились иерофантами и факелоносцами при таинствах. Таковы рассказы преданий. Позднее, недолго спустя после возвращения Гераклидов в Пелопоннес, доряне пошли войною на Афины; но, достигнув Элевсина, они устыдились, а лучше сказать -- и устрашились, повернули и удалились обратно. Благодаря этому их походу заселена была наша Иония {малоазийское побережье и прибрежные острова Эгйского моря}.
{По преданию, потомки Геракла (Гераклиды) стремились отвоевать царство отца и неоднократно пытались вторгнуться в Пелопоннес. Удалось это только третьему поколению: в союзе с дорянами они завладели полуостровом. «Доряне пошли войною на Афины» -- здесь, очевидно, имеется в виду миф о дорийском вторжении в Аттику во времена легендарного афинского царя Кодра.}
Во время мидийской войны, когда не только Эллада, но и все земли, неподвластные персам, переносили величайшие испытания и бедствия, погибли в огне многие эллинские храмы и даже краса Эллады -- город афинян, но Элевсину суждено было остаться невредимым {после битвы при Фермопилах [480 г. до н. э.] во время греко-персидской войны}; более того, во время морской битвы сам Иакх {элевсинское божество -- сын Деметры или Коры (Персефоны)} вышел на помощь сражавшимся, а со стороны Элевсина поднялась туча и под звуки священных таинственных песнопений обрушилась с высоты на суда; в ужасе обратился в бегство Ксеркс, и мидийская сила сокрушилась.
Когда у эллинов происходила великая междоусобная война и всё было в смятении {Пелопоннесская война [431 - 404 гг. до н. э.]}, один лишь Элевсин неким чудом оставался в покое: ни беотийские конники, ни вторжения лакедемонян и пелопоннесцев не коснулись его стен и на святыню храма никто не бросил нечестивого взора. Впоследствии из Феспий сделал набег Сфодрий, но одного вида факелов было довольно, чтобы угасить его гнев.
{Сфодрий, предводитель спартанцев, занял Феспии [378 г. до н. э.] и оттуда пытался напасть на Пирей.}
Нарушены были все священные перемирия: во время Пифийских игр была захвачена Кадмея; на Истмийские игры одновременно отправляли священное посольство и аргивяне и коринфяне, оружием сразившие друг друга; о битве на Алфее умолчу, хотя и здесь доблесть и победы оборонявшихся немалым были знамением Зевса. Одни только узы таинств оставались нерушимы, и только во время Элевсиний наслаждалась Эллада здоровьем; поистине очистительным обрядом от безумий и от всех небывалых бедствий были для неё эти собрания.
Но к чему перебирать все подробности? И Филиппы, и Александры, и Антипатры, и вся эта вереница последующих владык -- много смятения посеяли они в Греции, одного Элевсина не коснулись, словно он был неприступен и могуществом превосходил их самих. Не говорю уже о том, как в довершение всего вторглись в Элладу кельты {нашествие галльских (галатских) или кельтских племён; они в III веке до н. э. опустошили Грецию}; одно лишь можно добавить -- среди всех этих бедствий храм уцелел. Единственным напоминанием о древнем благоденствии и благочестии оставался он и для нашего города и для всей Эллады. Битвы на суше и на море, законы и государства, слава и молва, -- короче, всё прошло; но таинства оставались.
На остальные празднества эллины собираются каждый пятый или каждый третий год, и только таинства справлялись ежегодно. И притом величайшим чудом богов было то, что всех собравшихся вмещало одно только здание: целому городу равен был Элевсинский храм. Кто может не восхищаться этими изваяниями, этими картинами, этими выставленными повсюду украшениями, которые видишь даже на улицах, не говоря уже о преддвериях святилищ?
Однако не тем драгоценны эти собрания, что они радуют дух в настоящее время, освобождают его от воспоминаний о былых бедствиях и даруют ему успокоение, но тем, что посвящённые питают сладостную надежду после смерти вести прекрасную жизнь, в которой не будут они обречены томиться в грязи и во мраке, подобно непосвящённым {Элевсинские мистерии обещали посвящённым загробное блаженство}...» (Элий Аристид, Элевсинская речь) [23, с. 319 - 321].   
Плотин [203/4 или 204/5 - 269/70 гг.], по Евнапию, родился в египетском Ликополе, философией начал заниматься в Александрии, где под влиянием Аммония Саккаса встал на путь примирения Платона с Аристотелем. С 243/4 года Плотин жил в Риме, занимаясь преподавательской деятельностью. Он считается греческим философом-мистиком, виднейшим представителем неоплатонизма.
В отличие от Оригена и своего сотоварища по школе Аммония Саккаса, Плотин подверг критике стоический платонизм и был совершенно непричастен к христианскому богословию. Учение Плотина изложено в 54 трактатах (они были изданы его учеником Порфирием). Плотин направил своё внимание на три проблемы - «единое», «ум» и «душу», причём эти три субстанции (или как он выражался по-гречески, «ипостаси») являются у него глубоко продуманной диалектической триадой, которая Платоном систематически не рассматривалась. Философия Плотина должна быть истолкована как цезарианская философия. Плотин стремился возвысить древнюю, давно уже отжившую мифологию, пытался укрепить престиж и мировой авторитет Римской империи, которую он хотел поставить выше отдельных, входящих в неё и уж тем более не входящих в неё местных народностей [смотри: 17, т. 4, с. 275 - 277].
Порфирий пишет: «В большом почёте он был и у императора Галлиена и у супруги его Салонины. Благосклонностью их он хотел воспользоваться вот для чего: был, говорят, в Кампании {то есть рядом с Римом} некогда город философов, впоследствии разрушенный, его-то он и просил восстановить и подарить ему окрестную землю, чтобы жили в городе по законам Платона, и название город носил Платонополь; в этом городе он и сам обещал поселиться со своими учениками. И такое желание очень легко могло исполниться, если бы не воспрепятствовали этому некоторые императорские советники то ли из зависти, то ли из мести, то ли из других недобрых побуждений. (Порфирий. Жизнь Плотина)» [2, с. 467 - 468].
Мечту Платона попытался воплотить в жизнь Плотин, но, как видим, тоже без успеха. Лекции Плотина в Риме посещали представители образованных кругов, некоторые сенаторы и даже сам Галлиен, который, по некоторым данным, и намеревался основать город философов Платонополь, по образцу государства Платона. Плотин – противник крайнего аскетизма, он считает, как и стоики, что мудрец должен жить в обществе, исполнять свои обязанности по отношению к нему и помнить, что он только часть прекрасного и совершенного целого, благо которого выше блага его части. Для определения задач человека Плотин охотно пользуется образами стоиков: человек – это актёр мировой драмы, боец в мировом воинстве. Понятно, говорит он, что, когда люди становятся подобны робким овцам, их пожирают сильные волки, то есть богачи и тираны. Этот призыв к борьбе весьма знаменателен, если учесть события времени Галлиена. Заимствуя многое из этики стоиков, Плотин приспособляет её к индивидуализму своего времени. Добродетель для него, в отличие от стоиков, не самоцель, а лишь путь к слиянию с верховным благом. Не признаёт Плотин и конечной мировой катастрофы, о которой говорили стоики, и неоднократно возражает гностикам, для которых эта катастрофа была одной из основ их пессимизма. По мнению Плотина, мир вечен и прекрасен, как вечна и прекрасна его первопричина. Он движется по неизменным законам, которых не могут изменить ни пришествие «спасителя», ни заклинания демонов, ни молитвы богам. Однако он не отрицал религии, считая, что к богам надо обращаться с определёнными, строго установленными формулами, как это было характерно для старой римской религии, которую старался возродить Галлиен и которая была ещё сильна в поддерживавшей его армии. Неудача реставраторских попыток Галлиена пагубно повлияла на школу Плотина. После смерти Галлиена, который погиб в борьбе с восставшим начальником конницы Авреолом, Плотин и большинство его учеников покинули Рим. Близкий к нему философ Лонгин бежал к Зенобии (Пальмирское царство) и был затем казнён Аврелианом [смотри: 5, т. II, с. 738, 746 - 747].
Тяжело больной Плотин уехал из Рима в Кампанию в имение своего старого умершего друга, где вскоре и умер в одиночестве, изредка навещаемый своим учеником Евстохием.
«Сам Евстохий жил в Путеолах и поспел к нему, лишь, когда уже было поздно: умирающий сказал ему: «А я тебя всё ещё жду»…» [смотри: 2, с. 462].
Другой ученик Плотина, сириец Порфирий, написал книгу «Жизнь Плотина», из которой мы и узнали о судьбе этого видного философа. Жизнеописание Плотина было написано Порфирием около 300 года по своим воспоминаниям и рассказам других учеников, чтобы служить введением к изданию сочинений Плотина. Он написал и небольшое сочинение «Жизнь Пифагора», сведения из которого использованы в главе 3 («Мудрецы») 1-й книги. Порфирий располагал для своей биографии Пифагора (окончание её не сохранилось) приблизительно теми же материалами, что и Диоген Лаэрций, но в изложении гораздо больше внимания уделяет легендам о волшебстве и чудотворстве Пифагора.
К философии Плотин обратился на двадцать восьмом году и был направлен к самым видным александрийским учёным, но ушёл с их уроков со стыдом и печалью. Тогда друг послал его к Аммонию, у которого он ещё не бывал; и тогда, побывав у Аммония и послушав его, Плотин сказал другу: «Вот кого я искал!».
Аммоний Саккас [около 175 - около 242 гг.] – греческий философ, сторонник сочетаний учений Платона и Аристотеля.
С этого дня он уже не отлучался от Аммония и достиг в философии таких успехов, что захотел познакомиться и с тем, чем занимаются у персов, и с тем, в чём преуспели индийцы. Поэтому, когда император Гардиан предпринял поход на Персию, он записался в войско и пошёл вместе с ним; Гардиан погиб в Месопотамии, а Плотин едва спасся и укрылся в Антиохии; и оттуда, уже сорока лет от роду, при императоре Филиппе приехал в Рим [смотри: 2, с. 462 - 463].
Порфирий пишет, что он приехал в Рим к Плотину из Эллады (из города Тира) на десятом году царствования Галлиена, когда ему было тридцать лет, а Плотину – 59. Хотя сам Плотин ни месяца, ни дня своего рождения никому не называл, не считая нужным отмечать этот день ни жертвоприношением, ни угощением; а между тем дни рождения Сократа и Платона, нам известные, он отмечал и жертвами и угощением для учеников, после которого те из них, кто умели, держали перед собравшимися речь [смотри: 2, с. 463].
Плотин доверял Порфирию «выправлять свои сочинения». По словам Порфирия, Плотин обладал искусством распознавания людских нравов. Это сослужило добрую службу и самому Порфирию: «когда я, Порфирий, однажды задумал покончить с собой, он и это почувствовал и, неожиданно явившись ко мне домой, сказал мне, что намерение моё – не от разумного соображения, а от меланхолической болезни и что мне следует уехать. Я послушался и уехал в Сицилию, где, как я слышал, жил в Лилибее славный муж по имени Проб; это и спасло меня от моего намерения, но не позволило мне находиться при Плотине до самой его кончины» [2, с. 467].
Порфирию Плотин поручил привести в порядок написанные им книги, и Порфирий обещал это сделать Плотину и друзьям. Порфирий пишет: «я разделил пятьдесят четыре книги Плотина на шесть эннеад {то есть девяток}, радуясь совершенству числа шесть и тем более девятки. В каждой девятке я постарался соединить предметы родственные, в каждой начиная с вопросов менее значительных» [смотри: 2, с. 475].
Обращаем внимание Читателя на совершенство эннеады (девятки), каковое ей придавали и египтяне, устанавливая «божественные эннеады», то есть девятки богов. Сведения о них имеются в письменных источниках, относящихся к VIII веку до н. э.
В Египте существовали несколько систем девяток богов, но наиболее распространена была «божественная эннеада», установленная в Гелиополе. Она состояла из бога солнца Ра-Атума, который сам из себя произвёл бога воздушного пространства Шу и его женское дополнение Тефнут. Они, в свою очередь, произвели бога земли Геба и его жену, богиню неба Нут. Их детьми считались бог сил природы и царь загробного мира Осирис, богиня плодородия, воды и ветра Исида, бог «чужих стран», олицетворение злого начала Сет и его жена («владычица дома») Нефтида. Богиня Нут изображалась в виде коровы, реже – свиньи, позднее – в виде женщины, склонившейся над богом Гебом. До сих пор, например, в Индии коровы считаются священными животными [смотри: 49, с. 134].
Судя по названиям книг, Плотин развивал учение Платона об идеях. В пятую эннеаду Порфирий включил книги Плотина: «Существуют ли идеи частных вещей?» и «Об уме, идеях и бытии».
Сам Порфирий [232/233 - между 301 и 304 гг.] считается представителем неоплатонизма. Известно о его 77 трактатах, из которых до нас дошли всего 18. До нас не дошли комментарии Порфирия к лекциям Плотина, к платоновским диалогам, в том числе, к «Тимею» и «Государству». Его трактат «Против христиан», основанный на критике Библии, был сожжён в 488 году. У Порфирия гораздо больше, чем у Плотина, интереса к практической философии, которую он понимал как учение о добродетелях политических (метриопатия), катартических (апатия, очищение от аффектов ради уподобления богу), душевных (обращение к уму) и парадейгматических (когда ум становится образцом для всей духовной жизни). Плотин признавал также и мистическую практику, включая астрологию, и вообще мантику (предсказание будущего, гадание), и теургию (вид магии, дающий возможность воздействовать на волю «богов» и «духов») [смотри: 17, т. 4, с. 323].
Мировоззрение Порфирия по сравнению со взглядами его учителя более пессимистично: он считает, что мудрец должен бежать от толпы в пустыню. Аскетизм, магия, астрология, учение о демонах начинают играть главную роль и в позднейшем неоплатонизме, и в неопифагорействе. Товарищем Плотина по философской школе был Ориген [185 - 253 гг.], ставший видным философом и теологом, представителем доникейской (то есть до собора в Никее) патристики, активным борцом против язычества. Ориген явился автором первой сводки догматического богословия. Ему же принадлежит неоплатоническое учение об абсолютном единстве бога, превышающем всякое расчленение и, следовательно, всякое познание, а также о необходимости раскрытия этой непознаваемой «монады», или «отца», превышающего всякую сущность, в её познаваемых проявлениях. Ориген использовал для целей догматики популярный в его время стоический платонизм, связанный с чисто языческими традициями. Ориген погиб мученической смертью во время одного из гонений на христиан. Противоречивость воззрений Оригена сказалась и в том, что христианское учение о грехопадении он соединял с традиционной языческой иерархией и эманацией космоса, переходившего от чистого огня и духа к постепенному охлаждению в душах и телах и к предельному охлаждению в злых духах тьмы. Вопреки христианской традиции Ориген признавал не единственный мир, но бесконечное множество возникающих друг за другом миров, относя традиционное учение о кончине мира только к нынешнему его состоянию. В полном противоречии с церковью Ориген не считал зло положительной силой, а только ослаблением божественной эманации в мире, причём силой логоса это ослабление уничтожается, и всякое творение в конце концов восстановится в первоначальной чистоте и спасётся. Этот «апокатастасис», то есть окончательное восстановление всего и всех, несмотря на грехопадение и независимо от воли сотворённых существ (так, что даже и Сатана спасётся) было у Оригена, можно сказать, полным, хотя и невольным, разрывом со всей церковной традицией, отличаясь яркими чертами языческого пантеизма. Таким образом, Ориген стремился совместить христианское учение о надмирном божестве как абсолютном и личном духе с учением стоического платонизма о мировом огненном разуме со всеми его внутримировыми истечениями и даже с вечным круговоротом душ и тел; при этом даже для самого божества утверждалась необходимость субординации, то есть наличия также и в нём неравноценных ступеней.
Ориген внёс новые суждения и в учение о Мировой душе (по Цицерону, «Anima mundi»), возникшее ещё в платоновские времена. Исходя из первых стихов Евангелия от Иоанна, Ориген прямо отождествлял Мировую Душу со Словом, а следовательно, и с Христом. Хотя этот тезис сразу же был признан еретическим, он сохранился в философском обиходе Европы и со временем породил две концепции, одинаково распространённые до нынешних дней. Согласно первой, Мировая Душа сотворена Богом для посредничества между Ним и сотворённым миром; это божественная Премудрость-София, «четвёртая ипостась» Троицы, обращённая непосредственно к человечеству. Вторая концепция известна под названием «гилогизма», то есть учения об одушевлённости материи, Сторонники этого учения утверждают, что Мировая Душа (иногда называемая Природой) существует прежде Бога (или вместо Бога); она есть причина самой себя и не нуждается в сотворении. Видными сторонниками гилогизма были Б. Спиноза, Дж. Бруно и русские «космисты» (В. Вернадский, К. Циолковский и другие). В таком виде учение о Мировой Душе чрезвычайно приближается к тантрическому (от санскритского слова «тантра» - «ткань») учению о Шакти (от санскритского «сила» или «энергия»), считающейся божественной супругой индийского бога Шивы. Центральным понятием тантрического мистицизма является понятие Реальности, которая понимается как единое, неделимое целое. Она называется шива-шакти, Космическое Сознание. Шива нераздельно связан со своей творческой силой – Шакти. Каждый человек в состоянии постичь это и отождествить себя с Космическим Сознанием.
Еретические положения учения Оригена, достигшие своей окончательной формулировки в арианстве, будут сурово и непримиримо осуждены на Никейском соборе [325 г.], а всех ариан во главе с вождём Арием предадут анафеме.
Ещё в I веке до н. э., в период кризиса римской республики, складывется школа неопифагорейцев, которые, соединяя элементы философии Пифагора, Платона и Аристотеля, разрабатывали мистическое и дуалистическое (двойственное) учение о боге, как благе, и материи, как зле. К платоникам принадлежал Плутарх, много писавший по вопросам этики и религии. Самым значительным из философов, опиравшихся на учение Платона, был умерший в середине I века Филон Александрийский. Он принадлежал к видной иудейской семье, сильно эллинизованной, как и многие семьи богатых иудеев, поселившихся вне Палестины. Филон пытался осуществить синтез библейского богословия и греческой философии. В его сочинениях большую роль играет понятие «слова божьего» - Логоса – первой эманации божества, его творческой силы, как идеи идей Платона. Признаёт он и другие божественные силы, которые отождествляет с ангелами и архангелами – посредниками между богом и людьми. Зло, по его мнению, происходит от несовершенства материи, в которую заключена божественная душа; задача человека – преодоление материальной греховности, раскаяние и обращение к божеству. Филон пытался доказать, что эти идеи были уже заключены в библейских историях, которым он давал аллегорическое толкование.
В народе складывалась своя, другая идеология, являвшаяся протестом против идеологии господствующих богачей. Высшие слои римского общества воздавали почести только царям и героям. В народных массах укрепляется уверенность, что и простой человек и даже раб могут после смерти стать равными богам, если они вели достойную жизнь. Народным героем был Геракл, который рисовался как неутомимый работник, защитник простых людей от тиранов и угнетателей, за что и достиг, по их мнению, бессмертия.
Среди упадочных, пессимистических, аристократических систем идеологии наиболее жизнеспособным и крепнущим остаётся христианство [смотри: 5, т. II, с. 661 – 663; с. 747 - 748; 30, с. 325].
Первые христиане произошли из еврейского народа; затем учение Христа стали принимать другие народы, входившие в Римскую империю, и сами римские граждане. Всюду, где появлялись христиане, они сближались между собой и образовывали общины, или союзы. Все они, были ли то рабы, свободные, богатые или бедные, считались равными и подчинялись избранному старейшине, который назывался пресвитером, или священником. Все члены общины помогали друг другу в болезнях и несчастьях и, по словам из «Деяний святых Апостолов», у них «было одно сердце и одна душа, и никто ничего из мнения своего не называл своим, но всё у них было общее». Время от времени христиане собирались в каком-либо потаённом месте для пения гимнов в честь Христа, для поучений и для общей трапезы (агапа), состоявшей из простой, обыкновенной пищи. Когда в каком-либо городе или стране появлялось несколько общин, то они соединялись и составляли церковь, управляющуюся советом пресвитеров с надзирателем, или епископом, во главе. Так возникли церкви – Иерусалимская, Антиохийская, Римская и т. д.
Христиане не приносили жертв языческим храмам, и у них не было ни икон, ни храмов, почему язычники и называли их безбожниками; христиане не воздавали божеского поклонения статуям императора, не воскуряли перед ними фимиама, и за то их называли мятежниками; они не посещали ни цирков, ни других грубых языческих увеселений, и народ говорил, что они ненавидят весь род человеческий, хотя в тяжёлое время христиане нередко помогали язычникам, помня слова Спасителя: «Любите врагов ваших, благотворите ненавидящих вас». Но особенно поражала язычников любовь христиан друг к другу, и они объясняли эту любовь тем, что все христиане – заговорщики. По всем этим причинам, если случалось какое-либо бедствие – пожар, голод, бездождие, то язычники говорили, что боги наказывают империю за нечестие христиан, и толпа требовала их казни.
«Основание новой религии так называемые евангельские легенды приписывают Иисусу Христу. Согласно этим легендам, Иисус родился чудесным образом от девы Марии в иудейском городе Вифлееме. Выросши, он принял крещение от проповедника Иоанна и затем объявил себя сыном божиим и спасителем (мессией). Он учил народ и творил различные чудеса. За ним следовали его ученики (апостолы). Но проповеди Иисуса вызвали к нему ненависть иудейских священников и книжников. Они начали его преследовать, и Иисус, выданный одним из своих учеников {Иудой за «тридцать серебренников»}, был осуждён советом иерусалимских первосвященников – синедрионом - за присвоение себе царского звания и объявление себя мессией. По приговору римского наместника {прокуратора Иудеи} Понтия Пилата он был казнён позорной смертью – распят на кресте. На третий день после своей смерти Иисус Христос воскрес, явился своим ученикам и затем вознёсся на небо. Такова легендарная биография Христа, рассказанная в так называемых Евангелиях, составление которых приписывается ученикам Христа. Однако Евангелия на самом деле являются сравнительно поздними литературными произведениями [середина II века новой эры] и, как показала научная критика их текстов, сложились из различных элементов и полны самых вопиющих противоречий. К Евангелиям примыкают «Деяния апостолов» и «Послания», причём центральное место в этих сочинениях принадлежит апостолу Павлу, который изображался наиболее ревностным сторонником и проповедником новой религии. Одним из самых ранних произведений христианской литературы считается «Апокалипсис» («Откровение»), предположительно датируемый 68 годом нашей эры, в котором образ Христа ещё лишён земных черт. В то время такие «Откровения» появлялись в большом количестве наряду с так называемыми оракулами сивилл и другими пророчествами. Именно в этих произведениях ярко сказывается ненависть к Риму, надежда на скорое освобождение и приход божественного спасителя. Первые христиане верили в немедленный приход мессии, наказание грешников и награждение праведных и покаявшихся; лишь впоследствии этот приход был отодвинут на неопределённое время.
Хронология ранних христианских произведений до сих пор с достоверностью не установлена. Многие из них впоследствии были отвергнуты церковью как «еретические», не вошли в окончательно отредактированный христианский «канон», то есть список книг, почитаемых священными, и известны поэтому лишь по отдельным и отрывочным данным.
Мессианизм был одной из главных основ христианской религии. Надежда на скорый приход «спасителя» {»мессии»} объединяла сторонников Христа – порабощённых, угнетённых, обездоленных, несмотря на всё разнообразие, а иногда и противоречивость их интересов, в единую оппозиционную силу по отношению к господствующему строю, к «властям предержащим». Членов раннехристианских общин сколачивала ненависть к Риму. Они были убеждены, что «великая блудница» - Рим скоро будет разрушен, а на земле восторжествует «царство божие» во главе с Христом. Это царство, идущее на смену ненавистному Риму, изображалось самыми яркими красками, а его утверждение понималось как социальное переустройство...
Христианство возникло как движение угнетённых масс, {по словам Ф. Энгельса} «оно выступало сначала как религия рабов и вольноотпущенных, бедняков и бесправных, покорённых или рассеянных Римом народов» [5, т. II, с. 665 - 666].
Как теоретическое учение христианство возникло сначала как течение внутри иудаизма. Иисус и его ученики, или Апостолы, были евреями. Последователи Иисуса назвали его «Христом», или «помазанником Божиим».
Религиозное учение, получившее научное название – хилиазм (от греческого слова «тысяча»), - о тысячелетнем «царстве божьем» на земле - получило распространение ещё в раннем христианстве и в древнеиудейском сектантстве.
Первое гонение на христиан было при Нероне, когда, по преданию, пострадали в Риме святые апостолы Пётр и Павел. По рассказу Тацита, большое число христиан было казнено Нероном по обвинению в поджоге Рима. При Марке Аврелии довольно мнго христиан было осуждено на смерть в Лугдуне (Галлия) и других городах. Во II веке христианство было рапространено главным образом в Малой Азии. Сильная христианская община была в самом Риме и в некоторых городах Африки. В западных же провинциях христианство сначало имело мало сторонников, да и то лишь в крупных городах среди восточных уроженцев, как, например, в Лугдуне. Но наиболее сильные гонения произошли в так называемый Золотой век Римской империи (во втором столетии после Рождества Христова), когда границы Римской империи достигали наибольших пределов, и когда империя пользовалась таким благоденствием и счастьем, каких ещё не было на земле.
В «Золотой век» в Галлии, бывшей во времена Цезаря полудикой страной, появилось до 1 200 городов, в Малой Азии, бывшей во время господства оптиматов в запустении, - до 500 городов. Большие города соединялись между собой искусно сделанными шоссейными дорогами, которые вели в Италию и оканчивались в Риме на форуме золотым верстовым столбом. С того времени существует у всех народов поговорка: «Все дороги ведут в Рим».
«{Христианство}… было самым простым, доходчивым, массовым учением. В этом причина его широкого распространения. Возражая философам, христианский писатель конца III века Лактанций писал, что благо не может заключаться в знании, так как оно {благо} должно быть обще всем – и рабам, и крестьянам, и женщинам, и «варварам», которые не имеют возможности заниматься наукой или неспособны к ней. Кроме того, христианство оставляло достаточно места для личной активности и вместе с тем давало своим сторонникам определённую перспективу: личную – в загробном блаженстве, общую – во втором пришествии {Христа или «мессии»} и наступлении «царства праведных». Правда, это «царство праведных» по-разному понималось богатыми и бедными, но тем больше возможностей было для привлечения {к христианству} различных слоёв населения. Одновременно с этим христианская религия в III веке постепенно теряет свою былую оппозиционность к правительству, к богатству: в ней всё громче начинает звучать проповедь смирения и покорности. Складывается общая церковная организация для всей империи, церковная иерархия всё больше приобретает монархические черты. Всё это подготавливает союз церкви с империей и окончательно ставит христианскую религию на службу господствующим классам» [5, т. II, с. 748].
Однако римскому социальному порядку противостояли и некоторые христианские теологи и писатели. Одним из ярких представителей «оппозиции» Риму был Тертуллиан, который противопоставлял римской идеологии кинически окрашенный космополитизм и моральное бойкотирование политики: «Для нас нет никаких дел более чужих, чем государственные. Мы признаём для всех только одно государство – мир» («Apologeticum»).
Тертуллиан Квинт Септимий Флоренс (Quintus Septimus Florens Tertullianus) [около 160 - после 220 гг.] родился в языческой семье римского центуриона, получил юридическое и риторское образование, выступал в Риме как судебный оратор (возможно, юрист того же имени, упоминаемый как авторитет римского права в «Пандектах», тождествен Тертуллиану). Приняв христианство, Тертуллиан около 195 года вернулся в Карфаген (Северная Африка). Предание о том, что он был в этот период пресвитером (священником), в настоящее время оспаривается. Позднее Тертуллиан сблизился с радикальной сектой монтанистов и к 207 году выступил с резкими выпадами против недостаточно последовательного проведения принципов аскетизма и против зарождающегося церковного институционализма (совокупности   церковных институтов). Если современные ему церковные мыслители типа Климента Александрийского работали над приведением библейского откровения и греческой философии в целостную закруглённую систему, то Тертуллиан всемерно подчёркивает пропасть между конкретной реальностью своей веры и абстрактными истинами умозрения: «Что общего у Афин и Иерусалима? У Академии и церкви?». Он готов измерять силу веры именно её несоизмеримостью с разумом и рационалистической шкалой оценок: «Сын божий распят; нам не стыдно, ибо полагалось бы стыдиться. И умер сын божий; это вполне достоверно, ибо ни с чем несообразно. И после погребения он воскрес; это несомненно, ибо невозможно» («De carne Christi»). Эксцентричный (выходящий из ряда вон, чудаковатый) характер мышления Тертуллиана и его разрыв с церковью помешали его влиянию на деятелей патристики стать явным; даже его ученик Тасций Цецилий Киприан ни разу не называет его по имени. Но ряд формулировок Тертуллиана имел большое значение для последующего развития церковной догмы (например, латинский термин «trinitas» - «троица» впервые засвидетельствован именно у Тертуллиана [смотри: 17, т. 5, с. 225 - 226].
С конца II века участились вторжения в Римскую империю различных «варварских» племён (германцев, галлов, персов, скифов). Варвары не только нападали на империю, но и проникали далеко вглубь её: на нижнем Дунае появились готы; на Рейне – фраки и саксы; Малую Азию и Балканский полуостров опустошали готы, скифы и авары. Против Рима поднялся и Восток: государства Парфия и Пальмира (в Сирии). В III веке в Парфии произошёл государственный переворот, в результате которого к власти пришла новая воинственная династия Сасанидов. Сасаниды стремились восстановить былую мощь великой Персии Ахеменидов и переименовали Парфию в Новоперсидское царство. В середине III века в Сицилии вспыхнуло новое восстание рабов, подавленное римлянами с большим трудом. В самом Риме произошло восстание ремесленников и рабов, принявшее столь широкий размах, что при его подавлении правительственные войска потеряли 7 тысяч воинов.
Всё это приводило хозяйственную жизнь империи к полному расстройству. Постепенное объединение всех сил – рабов, колонов и варваров - против Рима предвещало скорую гибель империи. Свидетельством глубокого кризиса империи было и продолжительное восстание в Галлии в конце III века. Восставших называли «багаудами», что по-галльски значит «боевые», или «борцы». Доведённые до отчаяния налогами, тяжёлыми повинностями и притеснениями императорских чиновников, колоны, батраки и рабы поднялись по всей Галлии. К восставшим примкнул город Августодун, где было много мелких ремесленников и ремесленников, занятых в императорских оружейных мастерских. Багауды образовали настоящую армию, в которой земледельцы составляли пехоту, а многочисленные пастухи на конях – кавалерию. Багауды захватывали и разрушали господские поместья и плохо укреплённые города. Напуганные рабовладельцы бежали под защиту немногих крупных городов. Восставшие провозгласили отделение Галлии от Рима и выбрали императорами двух своих вождей – Элиана и Аманда. Движение багаудов оказало на галльских магнатов такое влияние, что они стали искать союза с Римом. Последний галльский император Тетрик, сам крупнейший землевладелец Аквитании, тайно обратился к императору Аврелиану [270 - 275 гг.], прося его «завоевать» Галльскую империю и обещая сдать ему свою армию, лишь для вида приняв бой. Аврелиан откликнулся на его просьбу, и против багаудов римляне выставили большие силы, которые временно усмирили восставших. Галльская империя была воссоединена с Римской, причём Тетрик получил большие богатства и наместничество на юге Италии.  Однако восстание в Галлии вспыхивало ещё несколько раз, захватывая даже Испанию. В общей сложности восстание багаудов тянулось с разной интенсивностью около 150 лет. Кризис, охвативший Римскую империю в III веке нашей эры, и вспыхнувшее в Китае восстание «жёлтых повязок» прервали всякие попытки установления дипломатических связей между двумя великими державами древности.
При Аврелиане [270 - 275 гг.] в Риме произошло кровопролитное восстание работников монетных мастерских; неоднократно волновался римский плебс, требуя новых раздач, что привело к дальнейшему нажиму на ремесленные коллегии. В борьбе с запустением земель Аврелиан распространил египетскую практику принудительной аренды и на другие провинции, сделав ответственными за неё декурионов, что ухудшило их положение, так как, продолжая платить высокое жалованье, их ставили под более строгий контроль, заставляя работать. Аврелиан официально именовал себя «господином и богом», появляясь в роскошной одежде, подобной одежде персидских царей. Он присоединил к «Двенадцати богам» Рима малоазийскую Митру, великую матерь богов, тем самым сделав новую попытку ввести единый государственный культ, объявив верховным богом солнце, а императора – как бы соправителем верховного божества, однако, в отличие от Элагабала Аврелиан организовал культ солнца не в восточной форме, а наподобие римского культа Юпитера. Энергичный Аврелиан сумел укрепить римскую державу. Начавшаяся война Рима и Пальмиры тянулась долго, причём римляне неоднократно терпели крупные поражения. Но в 273 году войско Аврелиана штурмом овладело Пальмирой и разрушило этот замечательный город. Римские писатели оставили описание триумфа Аврелиана. Торжествующий победитель въехал в Рим в роскошной колеснице Одената, украшенной драгоценными камнями. Царица Зенобия мечтала вступить в Рим на этой колеснице, но теперь закованная в золотые цепи брела следом за великолепной повозкой. Зенобию поселили на вилле (даче) под Римом, где она и провела свои дни до кончины. На месте уничтоженной Пальмиры бедуины раскидывали свои шатры, а в развалинах храма Бела теперь паслись овцы и козы. Развалины нескольких зданий и гробницы-башни да 150 огромных колонн на месте главной улицы города – вот и всё, что напоминало о былом величии Города Пальм. В XVII веке английские купцы, путешествующие по Сирии, красочно описали величественные колонны руин Пальмиры. В 1751 году английский путешественник Вуд побывал на развалинах Пальмиры и срисовал их. Его книга «Руины Пальмиры, иначе Тадмора» с великолепными иллюстрациями была переведена на несколько языков. Французские писатели преподнесли эту книгу российской императрице Екатерине II с надписью: «Зенобии Северной Пальмиры».
С тех пор русские писатели (Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин, К.Ф. Рылеев и другие писатели и поэты) часто называли северную столицу России – Петербург – Северной Пальмирой.
Близ руин Пальмиры расположился современный Тадмор. В нём всего две тысячи жителей; здесь проходит нефтепровод из Ирака к побережью Средиземного моря [смотри: 74, с. 156 - 157].
Преемник Аврелиана Проб [276 - 282 гг.] продолжил политику предшественника в отношении декурионов: он потребовал , чтобы солдаты осушали болота, расчищали леса и насаждали виноградники в Галлии, Паннонии и Мёзии. Проб, вероятно, хотел наделить их новью (целинной землёй), вместо того чтобы отнимать земли у старых владельцев, как это делалось раньше [смотри: 5, т. II, с. 738 - 739].
«Этот период {Римской империи} обычно считается временем глубокого упадка культуры, и действительно, в области науки, литературы и искусства в III веке не было создано ничего значительного. Единственное исключение составляет право, которое интенсивно разрабатывалось префектами претория – Папинианом, Ульпианом и другими юристами. Именно в это время в соответствии с нуждами мировой империи приводится в систему римское право «...с его непревзойдённой по точности разработкой всех существенных правовых отношений простых товаровладельцев (покупатель и продавец, кредитор и должник, договор, обязательство и т. д.)» {Ф. Энгельс, К. Маркс}. Римское право к этому времени включало элементы правовых норм, действовавших в провинциях. Оно было результатом и могучим оружием уравнения отношений во всех частях империи и воздействия на эти отношения...
Платоник Апулей из африканского города Мадавры, живший во второй половине II века и начале III века, пишет весёлый роман {«Золотой осёл»} о похождениях грека Луция, который, пожелав испытать колдовское искусство славившихся своими познаниями в магии фессалийских женщин, по ошибке превращается в осла и в таком виде переживает разнообразные приключения... Но конец романа религиозен: Луция освобождает от чар явившаяся к нему во сне богиня Исида, и он принимает посвящение в её мистерии.
В романе «Эфиопика», написанном Гелиодором из Эмесы, обычный для античного романа сюжет – приключения двух влюблённых, которые соединяются, лишь испытав невероятные опасности и страдания, - сочетается с прославлением покровительствующего им солнечного бога, которого автор называет Аполлоном, но под которым, видимо, подразумевает эмесского Элагабала.
Наиболее интересен в этом смысле религиозно-философский роман начала III века, написанный известным софистом Филостратом, о мудреце и «чудотворце» I века нашей эры Аполлонии из каппадокийского города Тианы. Филострат был близок к жене Септимия Севера Юлии Домне, собиравшей вокруг себя всех выдающихся представителей тогдашних образованных кругов. Здесь обсуждались все волновавшие их вопросы с известной свободой, допускавшейся Юлией Домной, которая стояла в некоторой оппозиции сперва к мужу, а затем к сыну. Филострат с одобрения или даже по совету императрицы попытался в своём романе дать современникам новый идеал. Его Аполлоний, которого, кстати, некоторые противники христианства впоследствии противопоставляли Христу, - совершенный образец античной мудрости и добродетели. Эти качества он приобрёл праведной жизнью по заветам Пифагора и общением с философами Эфиопии и Индии. Свою мудрость Аполлоний ставит на службу обществу. Он поучает граждан, реформирует и восстанавливает религиозные обряды, успокаивает мятежи, обличает корыстолюбцев, изгоняет демонов, даёт императору Веспасиану советы, как наилучшим образом устроить империю, причём формулирует программу монархии, основанной на городской автономии, свободе мысли и мирной политике, активно борется против тирана Домициана. Это служение обществу сближает Аполлония с идеалом мудреца в учениях стоиков и киников. С ними роднит его и представление о всеобщем гармоническом единстве мира, но обоснование ему он даёт несколько иное. Для стоиков высшим началом был разум; разум диктовал подчинение неизбежным законам природы, исполнение долга и т. п. Аполлоний в духе положений неопифагорейцев и платоников учит, что выше разума стоит некое идеальное начало, общее всему и всё объединяющее. Разумом его познать нельзя. Но к нему надо стремиться, так как только в соединении с ним – высший смысл жизни...
Среди аристократии западных провинций крепнет культ Антонинов, но не реальных, исторических Антонинов, а идеальных правителей, которые ещё явятся и устроят мир без солдат, без «варваров», без «тиранов» и передадут всю власть сенату. Появляются пророчества о грядущем пришествии такого сенатского «мессии». С ним сближается, между прочим, и Геракл, но не народный Геракл-труженик, а аристократический Геракл, «добрый царь», гроза тиранов, укротитель «черни». Такого Геракла чтили правители Галльской империи, император Проб, искавший союза с западной знатью, и палач багаудов Максимиан... В среде муниципальных рабовладельцев и связанной с ними городской интеллигенции... большое распространение получают... христианские и нехристианские гностические системы, созданные главным образом уроженцами Сирии и Египта, где, особенно в Александрии, развиваются новые религиозно-философские школы, близкие к платонизму. На гностиков сильно влияли также египетские, сирийские и персидские мистерии. Их учения излагались в форме тайных откровений... Презрение к «черни» заставляло гностиков делить человечество на немногих избранных, живущих духом, и массы обречённых на погибель людей, преданных только материальным интересам. Общая неудовлетворённость действительностью приводила к заключению, что зло неизбежно присуще материальному миру, греховному и испорченному. Ни улучшить, ни перестроить его нельзя, он обречён на гибель. Поэтому мудрый не может и не должен служить благу человечества, государства, города. Его дело – заботиться о собственном спасении, изучая высшие тайны мира духов, что должно привести его к преодолению царящей в мире роковой необходимости и ввести в область высшей свободы» [5, т. II, с. 743 - 746].
Некоторая консолидация Римской империи была достигнута при Диоклетиане и Константине I. Диоклетиан (Gaius Averelius Valerius Diocletianus) [около 243 - 313 гг.] - сын далмата-вольноотпущенника, представитель «иллирийских» императоров. Он начал военную службу простым солдатом, а стал императором, осуществившим ряд реформ (административную, финансовую, налоговую, военную и другие), которые должны были укрепить хозяйственную, политическую и военную мощь Римской империи. В ряду социально-экономических мероприятий Диоклетиана стоит знаменитый эдикт о максимальных ценах на все сельскохозяйственные продукты, ремесленные изделия, перевозки и заработную плату. Диоклетиану и его соправителю Максимиану удалось подавить восстание против Рима в Африке.
Командующий римскими войсками Максимиан отважился на осаду и штурм крепостей восставших багаудов и неприступных твердынь в горах Атласа, где укрывались африканские колоны. Крепости пали, Рим торжествовал. Римская знать восхваляла победы новых Юпитера и Геракла, потомками которых называли себя Диоклетиан и Максимиан, над новыми гигантами - «мятежными сынами земли» (багаудами). Император был окончательно признан божественным. Всякий допущенный к императору был обязан падать ниц. Придворный этикет стал подобен персидскому.
{Можем вспомнить времена Александра Македонского и отметить историческую преемственность, проявившуюся в римском государстве и у римских государственных деятелей. «Неприступные твердыни в горах Атласа» явно имеют «параллель» с неприступными горными крепостями «Аорн», которые штурмовал Александр Македонский. Может быть, именно таким образом у македонского Атланта гор Азии появился аналог – римский Атлас гор Африки.}
Как гласит легенда, при Юстиниане, в 550 году нашей эры, в Византийскую империю был впервые завезён шелкопряд, необходимый для получения шёлка.
Шёлк (от северо-сканд. silki) – текстильное натуральное волокно животного происхождения; продукт, выделяемый шелкоотделительными железами гусениц шелкопряда (семейство бабочек). Вследствие большой трудоёмкости получения, шёлк является самым дорогим текстильным волокном. Основное количество шёлка в современном производстве получают от одомашненного тутового шелкопряда, питающегося листьями тутовика (шелковицы). Гусеница бабочки выдавливает из своих желез шёлк в виде двух непрерывных волокон (из фибронина), окружённых неравномерным слоем другого белкового вещества (серицина). Из этой двойной нити, петли которой приклеиваются друг к другу, гусеница и формирует плотную шёлковую оболочку – кокон, который служит сырьём для получения волокна шёлка-сырца.
В древности ткани из шёлка очень высоко ценились не только за прочность и красоту (хотя в этом отношении они были исключительно хороши), но и за необычное, не встречающееся у прочих тканей свойство: на них, а следовательно, и на сшитой из шелков одежде не могли существовать человеческие кожные паразиты (вши, блохи и т. д.).
Теперешний Хотан (Синьцзян, Китай), крупнейший оазис в бассейне реки Тарим, в древние времена был не просто центром цивилизации как таковой, а как бы порождением, местом встречи и очагом распространения трёх великих цивилизаций – индийской, китайской и греко-римской. Китайский паломник Сюань Цзан побывал в Хотане в 644 году по пути из Индии в Китай. Он передаёт интересную легенду о происхождении Хотана, или Кустана, что означает «грудь земли». Согласно этой легенде первый царь Хотана чудодейственно произошёл от бога богатства. Царственный младенец не пожелал питаться молоком и его стали кормить землёй, которая поднялась, приняв форму женской груди. Отсюда и название Кустана, как в старину называли Хотан.
{Повидимому, происхождение названия города Кустанай (Казахстан) имеет основанием подобную легенду.}
Английский учёный, писатель и путешественник Аурел Стейн полагал, что эта легенда указывает на «частичную оккупацию Хотана выходцами из древней Таксилы {Индия}». Буддийское царство Хотан дольше и упорнее сопротивлялось исламу, чем любой из его соседей. Однако к 1000 году нашей эры и оно уступило. Марко Поло, побывавший в Хотане двумя веками позднее, писал, что «все жители являются почитателями Магомета» и «подданными Великого Кагана» (Хубилай-хана).
Птолемей, соратник Александра Великого, называет область Хотана – Сериндой, из которой, по утверждению византийского историка Прокопия, и был украден шелкопряд. Император Юстиниан уговорил двух персидских монахов принести ему из Катая (древнее название Китая) драгоценные яйца шелкопряда. Они, рискуя жизнью, спрятали яйца в пустотелом стволе бамбука. Им грозила смертная казнь, узнай только китайцы о содержимом бамбука: Китай очень строго охранял тайну производства шёлка. Сюань Цзан поведал легенду о том, как был завезён шелкопряд в сам Хотан. Узнав, что Китай обладает шелкопрядами, царь Хотана направил за ними посланца, но император Китая не позволил увезти шелкопряда за пределы страны. Тогда царь Хотана пустился на хитрость. Он попросил руки китайской принцессы. Просьба была удовлетворена, и посланец царя тайно уговорил принцессу привезти с собой немного шелкопряда и семена тутового дерева, с тем, чтобы она и в Хотане могла носить прекрасные шёлковые одежды. Всё это она привезла в Хотан, спрятав в складках своего головного убора, до которого пограничная стража не посмела дотронуться .
Со времени правления Диоклетиана [284 - 305 гг.] император назывался уже не принцепсом, а господином (лат. dominus). Поэтому государственная система, созданная Диоклетианом, называется, в отличие от принципата, доминатом. Эпоха домината в Римской империи начинается с 289 года. Под доминатом (лат. dominatus) понимается такая политическая система, при которой глава государства рассматривается по отношению к своим подданным как господин (dominus), власть которого исходит от божества. В отличие от принципата (каковым было государственное устройство при императоре Августе), доминат являлся открытой формой монархии.
Проявившийся в кризисе III века раскол империи был оформлен разделением её на четыре части, внешне сохранявшие единство, но подчинённые четырём правителям: двум августам – самому Диоклетиану, избравшему себе азиатские провинции, Египет и Киренаику, Фракию и Нижнюю Мёзию, и Максимиану, получившему Италию, Африку, Рецию и Норик, и двум цезарям – Галерию, управляющему остальными балканскими и дунайскими провинциями, и Констанцию Хлору, ведавшему Британией, Галлией, Испанией и Мавретанией. Всех своих соправителей Диоклетиан избрал из среды выслужившихся солдат дунайского происхождения. Старые провинции были поделены на более мелкие части, так что провинций образовалось более 100, причём Италия была окончательно приравнена к другим областям империи и подобно им разделена на провинции; 10 – 12 провинций объединялись в диоцезы во главе с викариями; военная власть была отделена от гражданской.
Большое распространение в восточных провинциях и в Африке получило манихейство, проникшее в Империю из Ирана. По преданию, оно создано уроженцем Месопотамии Мани. Основным догматом манихейства являлось учение о добром и злом началах, лежащих якобы в основе мира. Последователи манихейства проповедовали аскетизм и безбрачие. Истоками этой религии были и христианство, и зороастризм, и даже буддизм. Диоклетиан, объявив манихеев орудием враждебной Персии, приказал казнить их проповедников и жечь их книги.
Христианство к этому времени распространилось не только в восточных, но и в западных провинциях среди всех слоёв общества. Даже жена Диоклетиана была христианкой. Верхушка христиан была готова примириться с государством, но массы христиан относились к империи враждебно, отказываясь вступать в армию и, тем более, признавать божественность императора и приносить жертвы.
Христианские писатели осмеивали и обличали «ложных богов», основываясь, между прочим, и на цитатах из языческих философов, не отвергая даже в этом случае идей материалиста Лукреция. Они доказывали неизбежность конца мира и власти Рима, который должен пасть, как пали царства ассирийцев, персов, македонян. «Золотой век» Диоклетиана они называли веком нечестивым, а обожествлённых римских императоров – разбойниками. Многие приверженцы старой религии, в том числе цезарь Галерий, заявляли, что христиане отвращают от империи милость оскорбляемых ими богов. Вероятно, под его нажимом, Диоклетиан начал новое преследование христиан. Раньше, когда в городах империи образовались христианские общины, когда вся империя покрылась сетью этих общин и когда они объединились, образовав христианскую церковь с епископами, диаконами и т. д., государственная власть обращала мало внимания на христиан, хотя первое гонение на них было ещё при императоре Нероне. В III веке возникают серьёзные столкновения христианской церкви с государством. Римские императоры и правящие круги уже смотрят на христиан как на бунтовщиков, которые усугубляют неспокойное настроение в государстве. Кроме того, правительство, нуждавшееся в деньгах, рассчитывало получить их, конфискуя имущество христиан. С середины III века преследование христиан усиливается: закрывают христианские общины, запрещают им совершать богослужение, конфискуют имущество, казнят особенно упорных христиан. Однако гонение при императоре Диоклетиане было последним. Вначале Диоклетиан только потребовал всеобщего жертвоприношения, но когда кое-где вспыхнули волнения, а в Никомедии был подожжён дворец, причём цезарь Галерий обвинил в поджоге христиан, начались повсеместные аресты, пытки, казни. Христианские церкви разрушали, их имущество отбирали, книги сжигали. Менее интенсивны были гонения в западных провинциях. Как и при предыдущих гонениях, многие богатые и знатные христиане довольно легко жертвовали верой, тогда как христиане из народа изливали всю накопившуюся ненависть к правительству, отказываясь от жертвоприношений, обличая судей и наместников. Особенно жестоким было отношение государства к христианам в 303 – 304 годах. Однако влияние христианства от этого нисколько не уменьшилось (скорее, наоборот). С одной строны, преследования почти не достигали цели, и число христиан продолжало расти, также и в армии, среди высшего чиновничества и даже в дворцовых кругах. С другой стороны, христианская церковь, с тех пор как в неё вошли богатые, постепенно изменила свой характер. Ведь церковь не призывала к сопротивлению и борьбе, напротив, она проповедывала покорность и подчинение господам: «Вы же, рабы, повинуйтесь своим господам, как образу бога», - можно прочесть в церковных книгах. Так постепенно произошло признание христианской церкви римским государством. Теперь христианство начало распространяться не только среди римлян, но и у варваров, принося с собой к ним латинский язык, римскую культуру, технику, литературу, философию. И в этом тогда была его положительная роль. Через 21 год после вступления на престол больной Диоклетиан отказался от власти [305 г.] и кончил жизнь [313 г.] частным лицом в родной Далмации. Можно заметить, что гонитель христиан Диоклетиан умер в год официального признания христианства Миланским эдиктом Константина и Лициния 313 года. По настоянию Диоклетиана от власти отказался и Максимиан. После отречения «Юпитера и Геракла» разгорелась борьба между претендентами на императорскую власть – бывшими цезарями, ставшими теперь августами, их сыновьями и вновь привлечёнными ими цезарями. В 306 году императором стал и Константин (Flavius Valerius Constantinus) [27.02. между 274 и 280 - 22.05.337 гг.], сын умершего в этом же году Констанция Хлора, ставленник аристократии западных провинций. Победа Константина знаменовала окончательный разрыв с традициями принципата [5, т. II, с. 740 - 748].
В 308 году император Галерий назначил своим соправителем полководца Лициния (Valerius Licinianus Licinius) [около 263 - 325 гг.].
Император Лициний [308 - 324 гг.] в союзе с императором Константином [306 - 337 гг.] устранил соперников и стал императором восточной части империи, в то время как Константин - западной. В 312 году Константин победил претендента на власть Максенция. В 313 году Лициний и Константин издали эдикт, по которому христианство было объявлено официально дозволенной религией (то есть не только прекращалось гонение на христиан, но допускалось свободное исповедание христианства). В борьбе с Константином за единовластие Лициний потерпел поражение (битва у Скутари в 324 году). Константин объединил в своих руках всю империю. Он завершил начатое императором Диоклетианом преобразование государственного устройства империи в доминат. Императором Константином была ликвидирована и императорская гвардия – преторианцы. Вначале преторианцами называли солдат личной охраны полководца, а затем – солдат императорской гвардии. С конца II века преторианцы начали играть большую роль в политической жизни Рима, настолько большую, что могли по своему усмотрению смещать (часто и убивать) одного императора и провозглашать другого.
«В 324 году христианство стало официальной религией Римской империи. Это сказалось на отношении властей к евреям. Началась усиленная христианизация Палестины».
При императоре Константине Великом [306 - 337 гг.] произошло и резкое ухудшение положения рабов. Специальным законом Константин фактически восстановил право господина убивать раба и ужесточил положения закона: рабов, пойманных при попытке перейти к «варварам», не возвращали, как прежде, господам, а ссылали в рудники, а в некоторых случаях им отрезали ногу. Свободная женщина, вступившая в связь с рабом, приговаривалась к костру, причём, если сам раб доносил на неё, его награждали свободой. Константин официально узаконил продажу в рабство детей бедняков их родителями. При нём же был издан закон, позволявший вернуть в рабство вместе с его детьми «дерзкого» вольноотпущенника.
Драконовские законы против рабов имели целью подавить сопротивление и других категорий трудящихся, прежде всего колонов, арендаторов небольших земельных участков у крупных землевладельцев [смотри: 5, т. II, с. 792 - 793].
Однако, важнейшим событием правления Константина оказался так называемый Миланский эдикт (предписание) 313 года, даровавший свободу вероисповедания христианам и возвращавший им все конфискованные церкви и церковное имущество.
К этому времени властители - и разбогатевшие «новые люди», и аристократия - поняли, что необходимо заменить старых, дискретизировавших себя богов, новыми.
«Из гонимого учения христианство становилось государственной религией, из «церкви борющейся» - «церковью торжествующей». Константин даровал христианской церкви ряд значительных привилегий; она получила право принимать наследства и дарения, что при быстрых успехах христианства сделало её менее чем за столетие обладательницей 1/10 всех земель империи. Сам Константин и его преемники не скупились на богатые пожертвования. Клирики {духовенство} были освобождены от муниципальных повинностей, третейский суд епископов был приравнен к государственному, епископы получили право узаконивать отпуск на волю рабов с тем, однако, чтобы они проверяли, «достойные» ли получают свободу. Сам император, не будучи ещё христианином, принимал горячее участие в делах церкви, называя себя её «епископом для внешних дел». К концу жизни он крестился.
Главную роль в признании Константином христианства сыграли политические соображения. Правда, в начале IV века христианство исповедовало не более одной десятой части населения империи, однако христиане успели уже создать исключительно крепкую организацию, умевшую влиять на массы {и на «сильных мира сего» (на властителей)}. Широкая благотворительность и надежда на загробное блаженство привлекали отчаявшуюся бедноту; проповедь смирения и покорности умеряла её сопротивление. Языческая религия, требуя лишь соблюдения внешних обрядов, оставляла известный простор для свободы мысли. Христианство требовало полного подчинения, безоговорочного признания установленной догмы. Именно такая религия была наиболее подходящей идеологической базой для монархии, возглавлявшейся «святейшим» императором и основанной на господстве небольшой кучки привилегированных над бесправными, униженными, лишёнными всяких перспектив массами тружеников {рабов, колонов, бедных вольноотпущенников и бедных же свободных граждан}».
«Русское слово «язычество» происходит от славянского «языци», то есть народы, аналогичного по смыслу древне-еврейскому слову «...», которое тоже обозначает «народы», исключая еврейский народ. Как и греческое ... («варвар»), еврейское «...» означает «иноземцы», но если древние греки отождествили свою национальность с идеей культуры, и «варвары» стало означать того, кто стоит за порогом культуры, то иудеи отождествляли свою национальность с идеей своей религии, и «язычник» стало означать того, кто стоит за порогом этой религии» [17, т. 5, с. 611].
«Епископы, которые стояли во главе церковных областей, имели право суда и ведали церковным имуществом, жили в роскоши, поражавшей даже самых богатых светских магнатов. С упадком городского самоуправления и с ослаблением государственного аппарата на Западе эти епископы (обычно выходцы из знатных семей, пользовавшиеся большим влиянием) становились главными лицами в городах и в городских округах. Особенно возросло влияние и богатство епископа Рима – столицы имеприи. Этот епископ, начиная с IV века, именовался папой римским. В целях возвеличивания римских епископов – пап – была создана легенда о том, что они являются непосредственными «преемниками апостола Петра». Среди епископов христианской церкви не было единства в трактовке символов веры и разгоревшийся между ними спор грозил ей расколом, «чего не мог допустить Константин, так как только единая церковь могла быть ему надёжной союзницей».
По его желанию в 325 году в городе Никее (Малая Азия) был собран первый, так называемый «вселенский», собор епископов (так назывались съезды, созывавшиеся церковью для рассмотрения различных вопросов, касающихся вероучения и церковной организации). Он выработал обязательный для всех христиан символ веры, утверждавший единую сущность Христа и бога-отца...»
Никейский собор, первый Вселенский собор (съезд) епископов христианской церкви Римской империи принял некоторые основные положения христианского вероучения («символ веры»), сделав их обязательными для всех христиан. На Никейском соборе было принято положение, что «бог – един в трёх лицах» и что этими лицами являются «бог-отец», «бог-сын» и «бог-дух святой». Все эти три лица абсолютно соравны и совечны друг другу. В то же время «бог-сын», которого христианская церковь отождествляет с легендарной личностью Иисуса Христа, рождён «богом-отцом», а «бог-дух святой» от «бога-отца» «исходит».
На Константинопольском соборе [381 г.] провозглашена как основа христианского вероучения вера в «божественную троицу», в воскресение Христа, в воскресение мёртвых и в загробную жизнь. Таким образом христианская церковь стала государственной церковью и всё своё влияние поставила на службу господствующему классу. В частности, церковь не только не восставала против рабства, но и освящала его своим авторитетом. Позже, на одном из соборов было принято решение предавать проклятию всех, кто будет подстрекать рабов к уходу от господ. Однако единства церкви достигнуть не удалось. Социальный протест низших слоёв населения империи нашёл своё выражение в так называемых ересях, то есть учениях, отвергавших положения (догматы), или даже враждебных всей системе религиозных взглядов господствующей церкви. Ещё император Константин энергично помогал христианской церкви в борьбе с ересями (расколами).
Даже многие христиане, особенно те из них, что были победнее, указывали на богатство христианских епископов (и других церковных служителей) и на их роскошный образ жизни, не одобряли те или другие церковные установления и догматы, выступали против примирения церкви с государством.
Еретики, создававшие свои организации, секты, выдвигали (в религиозной форме) требования социального равенства и общности имущества, обличали роскошь и развратную жизнь духовенства. Самым значительным в это время было движение агонистиков («агонистик» значит «борец за веру») в Северной Африке. Это были рабы и колоны, которые ходили по деревням, вооружённые дубинами, громили поместья и освобождали заложников и рабов. Против господствующей церкви выступали и те представители провинциальной знати, которые хотели отделиться от Рима и видели во всё возраставших притязаниях римских епископов на церковное главенство новое выражение идеи римского мирового господства.
«Никейский символ веры был принят западной церковью, но на Востоке он встретил ожесточённое сопротивление. Там ещё в конце III века сложилось направление, получившее название арианства, по имени одного из своих основателей, Ария. Сторонники арианства отрицали «извечное существование Христа», рассматривая его лишь как «первое творение бога-отца». На Никейском соборе арианство было осуждено, но число его приверженцев росло. В частности, арианство получило поддержку в Египте, что отражало борьбу этой римской провинции против империи. Арианство рапространилось и у германских племён, первым христианским проповедником среди которых был Ульфила, переведший Библию на готский язык. Борьба между арианами и никейцами была крайне ожесточённой. Она окончилась победой последних только в конце IV века при императоре Феодосии I» [смотри: 5, т. II, с. 800 - 802; т. III, с. 81 - 82].
При Константине город Иерусалим (Палестина) стал «священным» центром христиан. Позднее, в VII веке, после завоевания арабами Иерусалим стал вторым после Мекки «священным» центром мусульман. На месте когда-то существовавшего древнего храма Соломона была построена так называемая мечеть Омара, украшенная декоративными мозаиками. В Иерусалиме также находятся: мечеть аль-Акса, высшая мусульманская школа, еврейский университет, Восточный институт, Палестинский археологический музей. С 1517 по 1917 годы Иерусалим входил в состав Османской империи. С 1920 года Иерусалим стал административным центром английской мандатной территории – Палестины. После войны между государством Израиль и рядом арабских государств [1948 - 49 гг.] большая часть «Нового города» Иерусалима была оккупирована израильскими войсками, а «Старый город» и кварталы к северу и востоку от него оказались в составе Иордании.
Иерусалим – место паломничества к «святым местам» верующих христианской, мусульманской и иудейской религий.
Христианская церковь не забыла заслуги Константина: позднее Константин и его мать Елена были причислены к святым, они считались покровителями здоровья и плодородия. День смерти императора 03 июня (по новому стилю) стал днём «Равноапостольных царя Константина [337 г.] и матери его царицы Елены [327 г.]».
Император Константин (Константин I) был назван Великим. В Риме в его честь была сооружена триумфальная арка. С именем Константина Великого связан любопытный исторический казус.
Якобы Константин передал папе Сильвестру I верховную власть над Италией и западными провинциями Римской империи с оформлением соответствующего документа, названного «Дар Константина». Подложность этого документа была доказана в XV веке итальянским мыслителем, филологом Валла (Valla) Лоренцо [1406 или 1407 - 01.08.1457], известным критикой догматов католицизма и древних текстов, в том числе и «Священного писания». Сочинение Валлы «Рассуждение о Константиновом даре, который является предметом ложной веры и истолкования» [1440 г.] было опубликовано только в 1517 году. Однако выводы Валлы не были секретом и навлекли на него преследования католической церкви [1440 - 1448 гг.], объявившей его еретиком. Историки полагают, что фальшивый документ «Дар Константина» был составлен при папском дворе в Ватикане, повидимому, в VIII веке для обоснования политических притязаний пап.
В трактате «О наслаждении, как истинном благе» [1431 г.] Валла защищал философию и этику Эпикура, которую противопоставлял христианскому аскетизму и суровой этике стоиков. В сочинении «Диалектические опровержения...» [1439 г., изд. 1499 г.] Валла дал критический анализ логики Аристотеля и указал на невозможность уложить богатство человеческой мысли в рамки силлогизмов (логических умозаключений, состоящих из двух посылок и вывода). Валла склонялся к материалистической точке зрения, считая, что в человеческом сознании отражается окружающий вещественный мир [смотри: 17, т. 1, с. 224].
В 326 году Константин на азиатском берегу Босфора, у Скутари (где он одержал победу над Лицинием), на месте древнегреческой колонии – города Византия - заложил новый город, ставший резиденцией императора.
Византий был основан выходцами из города Милета в 658 году до н. э. Согласно греческой мифологии город (Византий, или Бизантий) получил имя своего основателя – Бизанта, сына Посейдона и Кероэссы, дочери Ио и Зевса. Укрепить город Бизанту помогали Аполлон и Посейдон. Бизант отразил нападение на город фракийского царя Гемоса и преследовал врага до отдалённых районов Фракии. В его отсутствие на Византий напал новый неприятель – скифский царь Одрис. Жена Бизанта Фидалея и другие женщины спасли свой город, забросав лагерь противника ядовитыми змеями [смотри: 42, т. 1, с. 172].
«Известно, что жители города Византия -- страшные пьяницы; поэтому они живут в харчевнях, а свои дома сдают внаём приезжающим в город чужеземцам. И не только одни дома, но и жён впридачу, так что грешны двумя пороками: пьянством и сводничеством. Так как византийцы всегда по горло налиты вином и всегда навеселе, они любят слушать игру на флейте и заняты только этим, зато совершенно не переносят звуки трубы {звучащие, когда нужно отражать нападение врагов}; понятно, что с таким же отвращением они относятся к оружию и войне. Поэтому-то во время опасной осады, когда враги уже бросались к стенам, а защитники покинули свои места, чтобы, по обыкновению, пойти развлекаться, их стратег Леонид отдал приказ открыть харчевни на городских укреплениях. Эта хитрая выдумка Леонида понемногу приучила византийцев не оставлять строй, так как отпал для этого повод. Эту историю о жителях города рассказывает Дамон. С ним, повидимому, согласен и Менандр, когда говорит:
...всех купцов склонял всегда
Византий к пьянству; до зари мы сами там
Кутили (цитата из недошедшей комедии Менандра «Кифаристка»). (Клавдий Элиан, Пёстрые рассказы: III, 14)» [23, с. 523].
Город Византий был разрушен в 196 году.
До Константина уже Диоклетиан, будучи римским императором [284 - 305 гг.], жил в Никомедии (Вифиния, Малая Азия).
В 330 году император Константин превратил в столицу империи вместо Рима город на берегу Босфора (Византий), получивший название – Константинополь, «город Константина». В новой столице был создан свой сенат, существовавший параллельно с римским, плебс здесь получал раздачи хлеба (идущего из Египта), так же как и плебс Рима. Переселявшимся в Константинополь сенаторам давались земли и привилегии. Постепенно Константинополь, как императорская резиденция, затмил собой старый Рим [смотри: 5, т. II, с. 798].
Константинополь (Царьград русских летописей) состоял из трёх частей:
- Старый город – на европейском берегу Босфора;
- Новый город – на севере от Старого (между ними бухта Золотой рог);
- Скутари – на азиатском берегу, заложенный императором Константином на месте Византия.
Константинополь подвергался многочисленным неприятельским осадам; наиболее крупные – аваров, персов [616 и 626 гг.], арабов [667 - 673 гг., 716 - 717 гг.], сельджуков [XI в.], крестоносцев [1204 г., они владели городом до 1261 года].
В 860, 907, 941 и 1043 годах на Константинополь (Царьград) совершали походы (набеги) киевские князья (Киевская Русь).
29 мая 1453 года Константинополь был взят турецкими войсками султана Мехмеда II. Турками город был превращён [до 1923 года] в столицу под новым именем – Истанбул.
Константин XI (по другому счёту – XII) Палеолог [около 1403 - 05. 1453 гг.] – последний византийский император [с 1449 года] был убит турками при штурме Константинополя.
Очередной «зигзаг истории» оказался связанным с именем императора Юлиана, которого христианская церковь назвала «Отступником»: он пытался восстановить господствующее положение языческих культов, лишив христианское духовенство всех льгот, запретив христианам преподавание в школах и закрыв для них доступ к государственным должностям. Однако антихристианская политика Юлиана не увенчалась успехом. Как такое могло произойти? Расскажем самое существенное, оставляя в стороне подробности.
Константин Великий завещал империю трём сыновьям – Константину, Константу, Констанцию - и двум племянникам. Сразу же после его смерти племянники вместе с другими родственниками умершего императора были убиты во время вспыхнувшего в Константинополе военного мятежа. Считается, что мятеж был вызван происками Констанция, который стремился избавиться от возможных конкурентов. Констант, отняв у своего брата Константина придунайские области, 13 лет правил Западом и погиб в борьбе с объявившим себя императором военачальником Магненцием. Констанцию удалось разбить Магненция и снова воссоединить империю под своей властью. При Констанции опять усиливается натиск «варваров» на империю. На Востоке началась война с Персией из-за Армении и месопотамских областей. В этих сложных условиях Констанций сделал цезарем Востока одного из уцелевших после мятежа двоюродных братьев – Галла, которого, однако, вскоре казнил. После этого он возвёл в звание цезаря брата Галла – Юлиана и отправил его очищать Галлию от «варваров».
Юлиан (племянник Константина Великого) родился в Константинополе и был последним из рода Констанция Хлора. В Галлии новый цезарь неожиданно достиг значительных успехов. Среди солдат Юлиан добился большой популярности постоянной заботой об их нуждах. Над франками и аламанами он одержал ряд побед, самая заметная – при Аргенторате (сегодня Страсбург), где был пленён вождь франков Хнодомар. Юлиан с войском трижды переходил Рейн. В провинциях цезарь старался улучшить положение средних слоёв, снижая и равномерно распределяя налоги и отстраивая разрушенные города.
Учителем Юлиана был армянский ритор, философ-софист, живший в Греции – Проэресий (Паруйр), глава философской школы неоплатонизма в Афинах, автор ряда риторских и философских сочинений, которые до нас не дошли [смотри: 17, т. 4, с. 410].
Юлиан учился также у риторов Константинополя, в Никомедии слушал знаменитого Либания, позднее стал учеником Эдесия и вошёл в круг последователей Ямвлиха (став его ближайшим учеником) – представителей пергамской школы неоплатонизма. В 355 году он был посвящён в Элевсинские мистерии [смотри: 3, с. 813].
Либаний [315 - 393 гг.] из Антиохии (государство Селевкидов, Сирия) происходил из видной семьи, получил прекрасное образование и долгие годы руководил риторской школой, будучи признанным главой риторики IV века, пользовавшийся огромной известностью. В период царствования императора Юлиана деятельно поддерживал его реформы. Некоторое время Либаний жил в Вифинии и в Константинополе. Либаний не любил Константинополя и в 353 году испросил себе у императора Констанция разрешение вернуться на родину, в Сирию. Либанию также было разрешено составить завещание в пользу своего незаконного сына, так как семьи он не имел. Наследие Либания обширно и разнообразно; в речах различных жанров (в том числе судебных), декламациях, письмах и сочинениях широко освещаются общественные и культурные интересы эпохи.
Современником Юлиана был известный византийский философ Фемистий Пафлагонский [около 317 - 388 гг.]. Фемистий учился в Константинополе и был свидетелем ожесточённой религиозной и политической борьбы (между христианами и язычниками) в условиях усиливающегося деспотизма. Фемистий выступил как проповедник братства рода человеческого, терпимости, свободы совести и моральных ценностей. В отличие от Либания и других представителей языческой интеллигенции, рассматривавших империю с центром в Константинополе как продолжение эллинистических государств, Фемистий вслед за Евсевием Кесарийским расценивал её как начало новой эры. Сочетая в себе ритора и философа (что противоречило традиции), он видел свою задачу в рассмотрении проблем этики и политики, тогда как логике и физике отводил лишь место вводных дисциплин. Будучи перипатетиком, он отдавал должное другим философским школам, следовал за Эпикуром: по мнению Фемистия, бог открывается человеку разнообразными путями и существование различных направлений естественно и даже необходимо. Помимо речей (опубликованных в наше время – 1832 г.; последняя публикация в 1965 г.), Фемистию принадлежат парафразы {пересказы} на сочинения Аристотеля («Вторая аналитика», «Физика», «О душе» и другие), где он стремился дать не толкование, каких было много и раньше, но краткое и чёткое изложение. Его парафразы оказали большое влияние на греческих (Симпликий, Михаил Пселл), арабских (в том числе Ибн Рошда) и латинских авторов: парафраза к «Аналитике» была переведена уже в IV веке Веттием Претекстатом, другие неоднократно переводились на протяжении средневековья [смотри: 17, т. 5, с. 312 - 313].
«Кое-кто из языческой партии Востока, встречавшийся с Юлианом в Афинах и Эфесе, где он оканчивал образование, знал, что воспитанный в христианской вере Юлиан втайне придерживается неоплатонизма и поклоняется Солнцу. Это делало нового цезаря желанным кандидатом на императорский трон в глазах довольно значительной части населения восточных провинций. В правление Констанция язычники терпели гонения. Многие храмы были закрыты, их имущество отобрано в казну... Между тем Констанций, терпя поражение от персов, приказал Юлиану отослать к нему часть войска. Солдаты, в большинстве местные уроженцы из провинциалов и «варваров», отказались покидать родину и семьи и, подняв мятеж, провозгласили августом Юлиана. Западные провинции признали его без сопротивления... Столкновение с Констанцием было предотвращено смертью последнего, и Юлиан {Юлиан Отступник (Julianus Apostata), Флавий Клавдий Юлиан [05 или 06.332 или 331 - 26.06.363 гг.]} стал правителем всей империи [361 - 363 гг.].
Став императором и стремясь быть «философом на троне», Юлиан предпринял попытку возродить языческий пантеизм (многобожие, в отличие от монотеизма – учения о едином боге) в качестве новой государственной религии, избегая при этом прямого преследования христиан. Наряду с восстановлением старых культов, Юлиан считал необходимым создать иерархию («служебную лестницу») жречества по типу христианской церкви, намеревался разработать символику и догматику новой религии и на основе неоплатонизма построить её теологию. По образцу Ямвлиха, Юлиан различал миры умопостигаемый, мыслящий и чувственный. Средоточием каждого из них он считал бога-солнце; солнце чувственного мира было для Юлиана только отражением солнца умопостигаемого мира [смотри: 3, с. 813].
«В 362 году Юлиан разрешил евреям вернуться в Иерусалим и начать строительство нового храма. Если бы Юлиан не погиб на войне с иранскими Сасанидами, возможно, мечта евреев и осуществилась бы. Однако евреев постигло разочарование. Следующий император запретил строительство» [19, с. 345].
Прибыв на Восток, Юлиан открыто заявил о своём разрыве с христианством, лишил клир всех привилегий и приказал восстановить языческие храмы и языческий культ. Стремясь привлечь на свою сторону бедноту, он организовывал больницы и убежища для нищих, проводил большие раздачи, старался дать стройную организацию языческому жречеству.
Христианское духовенство первоначально избиралось по жребию (жребий, по-гречески, клир), поэтому всё духовенство называли клиром. В дальнейшем клиром стали обозначать духовенство как особое сословие, противостоящее светским лицам - мирянам.
Слово «привилегия» (лат. privilegium, от privus – особый и lex – закон) означает льготу, особое преимущество.
Рассчитывая, что внутренние распри ослабят христиан, Юлиан вернул из ссылки «еретиков» всех толков и устроил собор представителей всех учений и сект, наслаждаясь их взаимной грызнёй. Прямому преследованию христиане при Юлиане не подвергались, но он удалил их с высших должностей и запретил им преподавание в школах. Превосходно зная священное писание, он выступал с его опровержением... Юлиан – автор речей-гимнов к матери-земле и к «царю» Гелиосу (Солнцу), бесед и писем, ряда трактатов и поэтических произведений, многие из которых дошли до нашего времени. В частности, Юлиан написал сатиру на римских цезарей под названием «Пир, или Кронии».
Посмотрите, как «круто» критикует Юлиан библейские мифы в сочинении «Против христиан»: «Полезным кажется мне будет со всеми поделиться соображениями, убедившими меня в том, что коварное учение галилеян {иудеев} представляет собой злобный людской вымысел. Хотя в учении этом нет ничего божественного, оно сумело воздействовать на неразумную часть нашей души, по-ребячески любящую сказки, и внушило ей, что эти небылицы и есть истина.

Правда, и эллины сочинили мифы о богах, -- невероятные и полные небылиц. Говорят же они, будто Крон поглотил своих детей и затем снова изверг их обратно. Рассказывают и о нечестивых брачных союзах: Зевс якобы сочетался с матерью, имел от неё детей, и сам женился на собственной дочери {имеется в виду Персефона}, которую родила ему его мать. Более того, сойдясь с ней, он затем без стеснения уступил её другому {Персефона стала супругой бога подземного царства Аида (Плутона), брата Зевса}. Затем рассказывают, как  Дионис был растерзан на части {Дионис-Загрей был растерзан титанами - противниками олимпийских богов} и как члены его были снова собраны воедино. Вот что говорят эллинские мифы. Но сравните с ними иудейское учение о том, как бог насаждает рай, как он создаёт Адама, а потом жену для него. Бог говорит: «Не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему» {Бытие, II, 18}, -- а эта «помощница» решительно ни в чём не помогла ему, обманула его и стала причиной того, что и он и она были изгнаны из рая и лишились райского блаженства. Всё это настоящие басни. Ибо разве не бессмысленно, если бог не ведает, что его творение не только будет бесполезным для того, кому оно предназначено, но, напротив, принесёт одни несчастья? И на каком, спросим мы, языке змий должен был разговаривать с Евой? Неужели на человеческом? Чем же отличается всё это от мифов, выдуманных эллинами? Ну не верх ли это бессмыслицы: бог отказывает человеку, им же созданному, в познании добра и зла! Может ли быть что-либо неразумнее человека, не умеющего различать добро и зло? Ясно, что такой человек не будет избегать зла и не будет стремиться к добру. Но важнее всего то, что бог не дал человеку наслаждаться познанием, а между тем нет ничего более драгоценного для человека. Ведь способность различать добро и зло -- свойство разума, и это очевидно даже для самых неразумных; так что змия можно назвать скорее благодетелем, а не губителем рода человеческого, бога же по той же самой причине следует назвать завистником. Ибо как только он увидел, что человек приобрёл разум, он изгнал его из рая, чтобы тот, как говорит бог, не вкусил от древа жизни. Вот подлинные слова бога: «Адам стал как один из нас, зная добро и зло; как бы не простёр он руки своей, и не взял также от древа жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» {Бытие, III, 22}. И господь бог лишил его блаженства райской жизни. Если всё это вместе взятое не миф, имеющий тайный смысл {Юлиан полагал, что мифы должно понимать только в аллегорическом смысле}, тогда, я убеждён, эти россказни о боге исполнены богохульства. Не знать, что созданная как помощница станет причиной гибели и запретить познание добра и зла, каковое, по моему мнению, есть величайшее достояние человеческого разума, да ещё завистливо опасаться, как бы человек не вкусил отдрева жизни и из смертного не стал бессмертным, -- всё это присуще лишь недоброжелателю и завистнику.
Говоря о несходстве различных языков, Моисей приводит совершенно баснословный рассказ. Если верить ему, сыны человеческие, объединившись, решили построить город, и в нём -- огромную башню, но бог сказал, что он сойдёт с неба и смешает их языки. Чтобы кто-нибудь не подумал, будто я клевещу на Моисея, обратимся к его собственным словам: «И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес; пусть все узнают о нас прежде, нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошёл господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И господь сказал: -- Вот -- один народ и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали; сойдём же и смешаем там язык их, чтобы ни один не понимал речи другого. -- И рассеял их господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город {Бытие, XI, 4--8}.
Итак, вы требуете, чтобы мы этому верили, а сами не верите тому, что сказано Гомером об Алоадах, будто они вознамерились взгромоздить одну на другую три горы, «чтоб приступом небо взять» {Одиссея, XI, 316. Перевод В. Жуковского}.
{Согласно одному из мифов, Алоады - братья От и Эфиальт, сыновья Алоэя (внуки Посейдона), с детства отличавшиеся необыкновенной силой и гигантским ростом, решили взобраться на небо, чтобы добиться любви Геры и Артемиды, и для этого замыслили взгромоздить на Олимп гору Оссу в Фессалии (Средняя Греция, ныне гора Киссово; её отроги простираются до горы Пелион), а на Оссу Пелион. На вершине Пелиона жил в пещере кентавр Хирон, мудрый наставник многих героев, в том числе Ахилла, друга Геракла. Аполлон убил дерзких братьев.
Выражение «громоздить Оссу на Пелион» означает совершить нечто грандиозное. Иногда это выражение применяют иронически, когда огромные затраты труда не приносят результатов.}
А я полагаю, что оба эти повествования похожи на басни. Почему же вы -- клянусь богами -- принимая первое, отвергаете сказанное Гомером? (Юлиан, Против христиан: Слово I)» [23, с. 649-650].
Кроме прозаических произведений на греческом языке, от Юлиана осталось несколько эпиграмм. Одна из них - «На пиво» (с пивом Юлиан познакомился, вероятно, в Галлии; для многих его современников-средиземноморцев пиво было новым, экзотичным напитком):
Что ты за Вакх и откуда? Клянусь настоящим я Вакхом,
Ты мне неведом; один сын мне Кронида знаком.
Нектаром пахнет он, ты же – козлом. Из колосьев, наверно,
За неимением лоз делали кельты тебя.
Не Дионисом тебя величать, а Деметрием надо.
Хлеборождённый! Тебе имя не Бромий, а Бром.
Сын Кронида это бог вина Дионисий. Если вино – дар Диониса, то пиво – дар покровительницы хлебных злаков Деметры. «Хлеборождённый» - Юлианом обыгрывается эпитет Вакха - «огнерождённый». «Не Бромий, а Бром» - обыгрывается созвучие эпитета Вакха «Бромий» («Шумный») со словом «бромос» (в переводе - «зловоние»).
Однако мероприятия Юлиана не встретили широкой поддержки, так как не только христиане, высшие чиновники и придворные, но и богатые куриалы {члены городских советов} были ими недовольны. Среди богачей Антиохии вызвал негодование закон о максимальной цене на муку. Чтобы поддержать этот закон, Юлиан приказал на свой счёт привезти дешёвое зерно из Египта, но богатые купцы раскупили и спрятали его, что повело к голоду и волнениям плебса. Не удалось возродить и не имевший уже реальной базы языческий культ во всём его былом великолепии. Недолгое правление Юлиана закончилось большим походом против Персии. Военные операции вначале протекали довольно успешно, так как Юлиан в армии был очень популярен за борьбу со злоупотреблениями командиров. Но заведя своё войско далеко вглубь пустынной вражеской территории в Месопотамии, Юлиан погиб в бою.
{Вполне естественно предполагать, что Юлиан был уничтожен своими же подчинёнными – командирами армейских подразделений («за борьбу с их злоупотреблениями»).}
Преемник Юлиана - Иовиан должен был отдать персам пять областей Месопотамии, чтобы получить возможность вернуться в империю с остатками войска, сильно пострадавшего от жары, голода и жажды. Тело Юлиана доставили в Киликию и похоронили в городе Тарсе. Христиане ликовали по случаю гибели «отступника». Неудача Юлиана показала, что сословие куриалов и язычество окончательно отжили свой век. Она показала также всю невозможность возрождения римской военной мощи, к чему стремился Юлиан. После его смерти становится всё более очевидным, что империя уже не может обходиться без помощи «варваров» ни во внешних, ни во внутренних войнах» [смотри: 5, т. II, с. 803 - 805].
В армии Юлиана служил, а потом и участвовал в персидском походе грек Аммиан Марцеллин, соратник императора в борьбе против христианства. Он преклонялся перед величием древнего Рима и резко осуждал Константина и его преемников, кроме Юлиана. Марцеллин писал по-латыни. От его «Истории», начинавшейся со времени Нервы, сохранились только последние книги, посвящённые периоду от назначения Галла цезарем до битвы при Адрианополе. К современной ему римской знати, придворным, чиновничеству Аммиан Марцеллин относился очень отрицательно и посвятил описанию их нравов немало обличительных строк. Аммиан Марцеллин оставил нам рассказ о впечатлении, которое произвёл Рим на посетившего его в 357 году императора Констанция II. Вероятно, наибольшее впечатление на императора произвёл всё-таки римский Амфитеатр (знаменитый Колизей).
«По высокопарному выражению... Аммиана Марцеллина, «вершины Колизея едва достигали глаза человека». Представления в Колизее продолжались до VI века нашей эры. В средние века Колизей был заброшен. Землетрясения и пожары сильно разрушили здание. В 1231 году от землетрясения обрушилась значительная часть амфитеатра. Со временем из-за неодинаковой плотности камня, использованного для постройки Колизея, в здании образовалось множество углублений и дыр. В течение многих столетий никто не заботился о сохранении памятника – стены его разбирали и растаскивали, используя как строительный материал для других сооружений.
В 1813 году обрушился один из внутренних сводов здания. В 1845 году один из путешественников, осматривавших Колизей, писал: «Необычайная тишина и благоухание царят в Колизее в утренние часы. Сотни певчих птиц, гнездящихся в разросшихся кустах, покрывших своей свежей зеленью все колонны и стены, поют свои песни. Цветы в бесчисленном количестве цветут во всех расселинах, пазах, арках и колоннах почерневшего от старости сооружения».
В настоящее время сохранились лишь развалины наружных стен Колизея и часть его внутренних конструкций. Но и руины свидетельствуют о необычайном искусстве римских архитекторов» {вернее, приглашённых Римом архитекторов} [37, с. 123 - 124].
С 330 года, когда император Константин I перенёс столицу в Византий (Константинополь), и императоры перестали считать Рим своей резиденцией, твёрдо установился взгляд на Рим как на город-музей.
«Вступив в Рим, в это обиталище мирового владычества и место всех доблестей, Констанций был поражён обилием видных памятников, свидетелей древнего могущества, красовавшихся на форуме везде, в какую бы сторону ни направлялся его взор. В курии он обратился с речью к знати, а с трибуны – к народу. Затем он отправился во дворец, сопровождаемый восторженными кликами толпы, получив при этом наслаждение, которого давно ожидал. Нередко веселил его, когда он давал конные игры, острый язык римской толпы, не впадавшей в дерзкий тон, но и не терявшей в то же время прирождённого ей чувства свободы, и сам он при этом соблюдал в отношении к народу должную меру внимания. Он не определял, например, самолично исхода состязаний, как делал это в остальных городах империи, но, соответственно обычаю, предоставлял это в Риме игре случая.
Осматривая Рим, расположенный на семи холмах, на склонах и на равнине, а также предместья его, он находил, что то, что он видел здесь, затмевает всё виденное им раньше. Великолепны были здания общественных бань, обширные, как целые провинции; его поразила громада амфитеатра, сложенная из тибуртинского камня, - он был такой высоты, что до верхнего этажа едва достигал человеческий глаз. Его внимание остановили: Пантеон – круглое громадное здание, заканчивавшееся вверху сводом; высокие колоннады с внутренней лестницей, на которой воздвигнуты статуи консулов и прежних императоров; храм города Рима, форум Мира, театр Помпея, Одеон, Стадий и другие красоты вечного города. Но когда Констанций пришёл на форум Траяна – сооружение, единственное в целом мире и достойное удивления самих богов, он остолбенел от изумления. Обводя взором гигантские строения, которые невозможно описать словами, он воскликнул, что никогда больше не удастся смертным создать ничего подобного. Он сказал, что хотел бы воспроизвести только Траянова коня, на котором красовалась фигура императора. Стоявший возле него персидский царевич, со свойственным его нации остроумием, ответил: «Сначала прикажи, император, построить такую конюшню, если можно; конь, которого ты собираешься соорудить, должен так же широко шагать, как и тот, которого мы видим перед нами». Этот же самый царевич на вопрос, как он находит Рим, отвечал, что ему не понравилось только то, что, как он узнал, и здесь люди умирают. Осмотрев все сокровища и памятники Рима, император стал жаловаться на бессилие человеческой молвы, которая хотя вообще всё преувеличивает, но в описании чудес Рима оказалась слабее действительности. Долго обсуждал он, что бы ему соорудить в Риме, и решил умножить красоты города обелиском в Великом цирке» [62, с. 260 - 263].
К противникам христиан принадлежал и историк Аврелий Виктор, пользовавшийся большим расположением Юлиана.
В первой половине IV века был, повидимому, составлен и сборник императорских биографий от Адриана до Кара и его сыновей, в большом количестве содержащий анекдотические и эротические подробности из жизни императоров, но в некоторых биографиях, особенно в биографии Александра Севера, авторы пытаются нарисовать образ идеального правителя, конечно, с точки зрения западной аристократии [смотри: 5, т. II, с. 639; с. 812].
Рано умершего Иовиана [363 - 364 гг.] сменил выдвинутый высшими военными и гражданскими чинами Валентиниан [364 - 375 гг.], который снова разделил империю и назначил Августом Востока своего брата Валента [364 - 378 гг.]. Писатели IV века отмечают, что при этих императорах вымогательства и злоупотребления чиновников достигли высшего предела. Неисправных налогоплательщиков уже не бичевали, а казнили. Население и солдаты бежали кто куда: некоторые пытались укрыться в небольших городах, другие уходили в леса и пустыни, многие переходили к «варварам». Несмотря на повторные приказы властей без суда предавать смерти дезертиров и «разбойников», колоны и рабы охотно скрывали их в господских имениях. В Сирии возникли целые поселения беглых крестьян, колонов и рабов, обратившихся в «разбойников». Они захватывали богатые имения и даже нападали на города. В то же время сами города империи раздирались религиозными распрями между православными и арианами, к которым принадлежал и Валент. Выборы епископов сопровождались кровавыми столкновениями между сторонниками кандидатов на эту должность, приносившую теперь огромные доходы, власть и влияние. Так, при выборах константинопольского епископа Македония было убито более 3 тысяч человек. В западных провинциях империи всё более чётко обозначался грозный для знати союз народных масс с внешними врагами империи - «варварами». Современники вынуждены были признавать, что «варваров» народ ждал как освободителей. Ранее к вторгшимся в пределы империи «варварам» присоединялись наиболее угнетённые и бесправные группы населения - колоны и рабы. Теперь же объединение населения с «варварами» приобрело массовый характер. В Британии восстание местного населения совпало со вторжением живших на территории Каледонии пиктов, скоттов и германцев-саксов, отважных мореплавателей и пиратов. В Галлии багауды, объединившись с аламанами, бургундами, франками, захватывали земли богатых собственников, а их самих убивали. Карательные экспедиции Валентиниана сжигали и истребляли всё на своём пути, но были бессильны подавить восстания. В Африке восстали мавретанские племена во главе с вождём Фирмом, на сторону которого перешла и часть римских солдат. Восставшие захватили и сожгли крупнейший город Мавретании – Цезарею и овладели многими латифундиями. На подавление восстания Фирма был послан магистр конницы Феодосий, отец будущего римского императора Феодосия Великого. В распоряжении Феодосия сил было немного, поэтому ему приходилось вести военные действия против одних племён и пытаться договариваться с другими. Единства между восставшими не было, а главы племён были сами крупнейшими землевладельцами, и размах движения их пугал. Даже брат Фирма – Гильдон – сохранял верность римскому правительству. После нескольких кровопролитных сражений Фирм вынужден был бежать под защиту одного из племенных вождей, но, узнав, что тот собирается выдать его Феодосию, повесился. Феодосий жестоко расправился с остатками повстанцев, но антиримское движение окончательно подавлено не было, оно затухло только после завоевания Африки вандалами в V веке. Однако самым значительным для этого времени было восстание в придунайских провинциях. По свидетельству Аммиана Марцеллина, эти некогда цветущие области обнищали и запустели, а жители их томились в тюрьмах, скрывались, кончали жизнь самоубийством. Страдали и исконное население и многочисленные новые поселенцы из числа карпов, сарматов, готов, количество которых непрерывно росло с середины III века. Вскоре после воцарения Валента против него поднял восстание родственник Юлиана – Прокопий. После смерти Юлиана он долго скрывался, а потом, воспользовавшись отсутствием Валента в Константинополе, проник в столицу и объявил себя императором. Затем он отправился во Фракию, где нашёл активную поддержку солдат и населения. К нему начали стекаться рабы, колоны, переселенцы из числа «варваров», а задунайские готы даже прислали ему в помощь 3 тысячи солдат. Движение перекинулось в Малую Азию, где повстанцы взяли город Кизик. Прокопий, возможно, сам того не желая, в глазах знати превратился в «разбойника» и «возмутителя черни», так как казнил попавших в его руки знатных приверженцев Валента. С большим трудом Валент разгромил движение Прокопия, воспользовавшись предательством его военачальников. Валент и Валентиниан начали постройку укреплений за Дунаем. Это привело к столкновению римлян с квадами и сарматами, напавшими на Мёзию. Во время войны с ними умер Валентиниан, и правителями западной половины империи стали его сыновья - Грациан, который ещё раньше был его соправителем [367 - 383 гг.], и малолетний Валентиниан II [375 - 392 гг.]. В этот напряжённый момент и явились на Дунай вестготы с просьбой принять их на римскую землю. Правительство решило дать им земли и обещало своё покровительство с тем, однако, чтобы они служили в армии. Вскоре положение новых поселенцев стало не менее отчаянным, чем их предшественников. В результате среди готов вспыхнуло массовое восстание, к которому примкнули разноплеменные толпы рабов, колонов и крестьян. Правительство не могло справиться с этим движением, так как на сторону восставших переходили массы солдат. Во главе повстанцев встал готский вождь Фритигерн, и стихийные действия превратились в планомерную войну против Рима.   Через два года, в 378 году, войско Фритигерна встретилось с армией Валента у города Адрианополя (Фракия). Битва окончилась полной победой повстанцев. На поле боя пало 40 тысяч римских солдат, сам Валент погиб. На западе отряды Фритигерна достигли Альп, на востоке – подошли к Константинополю, но самую столицу взять не смогли. Это было первое торжество объединённых сил «варваров» и угнетённых масс. Знать была в панике. Грациан вызвал из Испании Феодосия, сына римского военачальника Феодосия, победителя африканского Фирма. Он назначил его августом Востока и поручил ему подавление готского восстания. В результате Феодосию в 382 году удалось заключить с готами договор, по которому они получали зерно, скот и земли во Фракии, Фригии и Лидии, сохраняли племенную организацию и племенных вождей [смотри: 5, т. II, с. 805 - 810].
К середине IV века в Римской империи почти повсеместно язычество было побежедено христианством. Последние философы-язычники (Порфирий, Ямвлих и другие) на Востоке ещё как-то противодействовали новой религии, основав неоплатонизм. Однако это была уже философия полного упадка, поскольку тесно смыкалась с демонологией, магией и астрологией. Старые мифы толковались неоплатониками чисто символически, как повествования об очищении души и слиянии её с божественным разумом. На Западе язычники ещё вдохновлялись воспоминаниями о былом величии Рима. Показателен один случай.
«Когда император Грациан [367 - 383 гг.] приказал вынести из сената древний алтарь богини Победы, известный оратор сенатор Симмах приготовил речь с просьбой отменить это решение. В своей речи он написал о славе и победах, дарованных Риму богами, и указал на возможные печальные последствия их гнева. Епископ Медиолана Амвросий, видный деятель церкви, пользовавшийся большим влиянием при дворе, не допустил Симмаха произнести речь перед Грацианом, но написал на неё ответ, в котором подчёркивал, что нельзя держаться за устаревшие и отжившие обычаи только потому, что они освящены авторитетом «предков». Если бы все относились так к новому, говорил он, то никакое движение вперёд не было бы возможно» [5, т. II, с. 812].
Феодосий I (Theodosius), Флавий [347- 17.01.395], родом из Испании, на закате империи умноживший славу Рима, был назван Феодосием Великим. Во время его правления восстания рабов и колонов жестоко подавлялись.
«В правление Феодосия [379 - 395 гг.] было достигнуто последнее, по-существу уже эфемерное, объединение империи. Он сам в значительной мере зависел от готских войск и их вождей. Правительство Западной империи ещё более зависело от своих «варварских» военачальников. Грациана, свергнутого и убитого узурпатором Максимом, сменил его брат Валентиниан II, которому Феодосий помог разбить Максима. При нём фактическим правителем был командующий галльской армией франк Арбогаст, в конце концов заменивший Валентиниана императором Евгением. Евгения кроме войска «варваров» поддержали остатки языческой партии Рима, и на его знамени монограмму Христа заменило изображение Геракла. Гото-сарматская армия Феодосия, в которой, между прочим, находился готский вождь Аларих, впоследствии взявший Рим, и которой командовал вандал Стилихон, разгромила франков Арбогаста; последние три года своей жизни Феодосий был единоличным правителем всей империи. После его смерти, в 395 году, восточная и западная части империи окончательно разделились» [5, т. II, с. 810 - 811].
Императором Феодосием велась борьба против язычества: были разрушены многие храмы, в том числе и храмы Сераписа, общего греко-египетского бога.
В 393 году Феодосий запретил олимпийские игры как несовместимые с христианством. Через 30 лет император Феодосий II сжёг храм Зевса в Олимпии и все роскошные здания, украшавшие место проведения олимпийских игр. Они обратились в развалины и постепенно были занесены песком реки Алфея. Только раскопки, произведенные главным образом с 1875 по 1881, дали нам возможность получить точное представление о былой Олимпии и об олимпийских играх.
«Феодосием Великим были запрещены все религии и вероучения, кроме православия. Понимая, что церковь может быть сильным союзником, только имея абсолютный авторитет, он и сам оказывал ей всяческое уважение и покровительство.  Теперь церковь стала могущественнейшей и богатейшей организацией. Десятки тысяч людей содержались на её счёт, высшее духовенство жило в роскоши, удивлявшей даже придворных сановников. Епископы Антиохии, Александрии, Констанинополя, считавшиеся главами клира подчинённых им территорий, имели огромную власть и влияние. Но особенно велики были притязания римских епископов, считавших себя преемниками одного из наиболее близких, по преданию, учеников Христа – апостола Петра» [5, т. II, с. 811].
Апостолы (от греческого «посланец») - странствующие проповедники во времена раннего христианства. В мифе о Христе упоминаются 12 апостолов, избранных им из среды своих учеников. Ряд «посланий», приписываемых этим апостолам, вошёл в «Новый Завет» Библии.
«Новый Завет» - это вторая часть Библии, содержащая канонические (основанные на церковных правилах) тексты христианства. Название «Новый Завет» подразумевает, что, послав к людям Сына Своего, Господь заключил с ними новый договор – на этот раз не только с родом Авраама, но со всеми, кто уверует в Христа. «Новый Завет» включает в себя: четыре Евангелия (От Матфея, От Марка, От Луки, От Иоанна), повествующие о жизни, проповеди, чудесах, распятии и воскресении Иисуса Христа; «Деяния апостолов» (о проповедях, странствиях и чудесах первых учеников Христа и святого Павла); семь соборных посланий апостолов: Иакова, Петра, Иоанна и Иуды (однофамильца Иуды, предавшего Христа), излагающие важнейшие моменты раннехристианского вероучения; тринадцать посланий апостола Павла («К римлянам», 1-е и 2-е «К коринфянам» и другие) – основы мистической философии и вероучения христианства; Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис) – пророчество о конце света, Страшном Суде и грядущем царстве Иисуса Христа [смотри: 30, с. 352].
Христианство превратилось в ведущую религию Средиземноморья. В это же время развивается монашество (официальное религиозное движение, основными отличительными чертами которого были безбрачие и аскетизм – уход от общества), отстаивающее духовный смысл «отречения от мира».
«Скандальная роскошь высшего духовенства вызывала протест многих рядовых христиан. Несмотря на все запрещения, возникали новые секты, проповедовавшие аскетическую, простую жизнь, общность имущества, простой труд. Росло количество монахов и монастырей. Но постепенно и монашеское движение теряло характер протеста против существующего строя. Щедрые пожертвования обогащали монастыри и их настоятелей. Крайний аскетизм стал постепенно ослабевать. Вместе с тем рядовые монахи были обязаны повиноваться настоятелю и трудиться на монастырских землях».
Для западно-европейской цивилизации IV век оказался переломным в её развитии. Общий кризис рабовладельческого строя (рухнувшего ранее на Востоке, в Китае); связанный с ним и нашествием «варварских» племён упадок Римской империи; победа христианства над язычеством стали основными факторами перелома.
«Чтобы показать благодетельные результаты победы христианства для всей империи, христианские авторы начали обрабатывать историю. Так, Лактанций написал сочинение «О смерти гонителей», где доказывал, что все враждебные христианам императоры погибали мучительной и позорной смертью, тогда как императоры, им покровительствовавшие, не только сами были счастливы, но дали счастье и империи. В своём большом сочинении «О божественных установлениях» он останавливался и на неизбежности гибели империи, подчёркивая, что все существовавшие до неё большие державы тоже рано или поздно погибали. Падение империи приведёт к торжеству «царства праведных» и «золотого века»...
В первой половине IV века появилась первая «История церкви» епископа Евсевия Кесарийского, которому принадлежит панегирик Константину {Великому} и его жизнеописание, составленное также в панегирическом {прославляющем} тоне уже после смерти императора. На Западе во второй половине IV века жили и писали «отцы церкви»: Амвросий Медиоланский, «блаженный» Иероним; на Востоке – Афанасий Александрийский, Василий Кесарийский, Иоанн Златоуст и многие другие. Они по-своему откликались на вопросы, волновавшие современное им общество, составляли толкования к Библии, проповеди, поучения, письма. Их сочинения в борьбе с «еретиками» расширяли и усложняли христианское вероучение и закладывали основы средневековой схоластики и богословия. Торжество христианской церкви сопровождалось гибелью множества памятников античной культуры, разрушенных христианами. Но в борьбе с язычеством церковь была вынуждена многое у него заимствовать, чтобы сделать христианство популярнее. Так, например, праздник рождества был приурочен ко дню празднования рождения {восточного} бога солнца, бога света, чистоты и правды – Митры. Многим «святым», число которых всё росло, приписывались черты отдельных языческих богов. На Востоке, где был особенно силён культ богинь плодородия – Исиды, Астарты, Кибелы, - развивался культ богоматери. Общий уровень культуры значительно понизился; число грамотных упало, так как большинство населения уже не могло давать детям образования. Наука, будившая мысль, не одобрялась церковью и на многие века была вытеснена богословием» [5, т. II, с. 812 - 813].
Совокупность теологических, философских и политико-социологических доктрин христианских мыслителей (так называемых «отцов церкви») II – VIII веков в истории философии принято называть патристикой (от лат. pater, род. падеж patris – отец). Представителем ранней патристики считается Ориген из Александрии [около 185 - 253 гг.], христианский теолог, философ и учёный. Он изучал античную философию (по некоторым сведениям, в школе Аммония, из которой вышел также Плотин). Ориген с 217 года возглавлял христианскую школу в Александрии, но в 231 году был подвергнут осуждению со стороны александрийской и других церквей, после чего перенёс свою преподавательскую деятельность в Палестину (в город Кесарию). Во время очередной волны антихристианских репрессий он был брошен в тюрьму, где вскоре и умер под пытками (в городе Тире). Перечень сочинений Оригена включал около 2 000 «книг» (в античном смысле слова). В работе по критике Библии Ориген выступал как наследник александрийской филологической традиции и одновременно как основатель библейской филологии. В основе философии Оригена – стоически окрашенный платонизм. Чтобы согласовать его с верой в авторитет Библии, он вслед за Филоном Александрийским разрабатывал доктрину о трёх смыслах Библии - «телесном» (буквальном), «душевном» (моральном) и «духовном» (философско-мистическом), которому отдавалось безусловное предпочтение. Сотворение мира богом Ориген толковал как вечно длящийся акт: прежде этого мира и после него были и будут другие миры. Доктрина Оригена об аскетическом самопознании и борьбе со страстями оказала сильное влияние на становление монашеской мистики в IV – VI веках, а выработанная им система понятий широко использовалась при построении церковной догматики (у Оригена, например, впервые встречается термин «богочеловек»). В эпоху расцвета патристики приверженцами Оригена были Евсевий Кесарийский, Григорий Назианзин и особенно Григорий Нисский. Другие теологи резко осуждали Оригена за «еретические» мнения и за включение в состав христианской догмы несовместимых с ней тезисов античной философии (в частности, платоновского учения о предсуществовании душ). В эдикте 543 года императора Юстиниана I Ориген был объявлен еретиком, что, однако, нисколько не уменьшило влияния его учения на мыслителей средневековья [смотри: 3, с. 465 - 466].
Высшей точки патристика достигает в деятельности каппадокийского кружка (Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский) на греческом Востоке (Каппадокия) и Августина Блаженного [354 - 430 гг.] на латинском Западе (Северная Африка). Во 2-й половине V века появляются сочинения Псевдо-Дионисия Ареопагита – попытка истолковать мир как систему символов. Заключительный период патристики, характеризующийся стабилизацией церковной догмы, угасанием идеалистической диалектики и энциклопедическим кодифицированием наук под эгидой теологии {Леонтий [около 475 - 543 гг.] - на Востоке, Боэций [около 480 - 524 гг.] - на Западе}, заканчивается с появлением итоговых трудов последнего схоларха платоновской Академии Иоанна Дамаскина [между 458...462 - после 538 гг.], закладывающих основы средне-вековой схоластики [смотри: 3, с. 484].
В середине III века на Ближнем Востоке (Южная Месопотамия) возникло религиозно-философское учение, получившее название манихейства по имени основателя – перса Мани [216 - между 274 и 277 гг.], родом из Вавилонии. Мани пытался создать новую мировую религию, объединяющую в себе пророчества Зороастра, Будды и Христа.
«Манихеи рассматривали материальный мир как полное воплощение зла и считали, что для человека лучше всего вести тихую аскетическую жизнь и окончить её в целомудрии, чтобы душа его могла попасть на небеса, а сам человек не участвовал в увековечении страданий на земле».
Учение Мани характеризуется дуализмом и развёртывается в системе «трёх времён». «Первое время» - существование двух изначальных, вечных и противостоящих принципов: добра и зла, света и тьмы (или материи), отграниченных друг от друга. Пространственно добро занимает север, восток и запад, зло – юг. Каждая из этих первосубстанций обладает пятью эманациями, или ипостасями («жилищами», «зонами»). «Второе время» - смешение двух принципов: зло (материя) вторгается в царство света. Благой отец, владыка света, порождает матерь жизни, а та, в свою очередь, - первочеловека, который вступает в борьбу с сынами («архонтами») мрака, терпит поражение и попадает в плен. Для его спасения благой отец порождает духа живого, который, победив архонтов, создаёт космос для очищения света, поглощённого ими. Весь чувственный мир есть как бы градация смешанных в различных пропорциях двух субстанций. Солнце и луна – катализаторы божественного света: во время своих увеличений луна принимает души умерших, а во время убывания – отправляет их к солнцу, которое пересылает их дальше к богу. По окончании процесса очищения света от смешения с материей наступит «третье время» - время окончательного торжества добра над злом; остатки материи, лишённые божественного света, погибнут во вселенском пожаре. Человек в манихействе есть творение тьмы (материи), которая заключила душу – искру света – в оковы плоти. Но создан он по образу первочеловека, увиденного материей на солнце и потому содержит в себе большую часть божественного, по сравнению с другими тварями и растениями. Для спасения человеческой души благой отец посылает сына Иисуса, который обладал лишь видимостью человека и который дарует спасение посредством «знания» («гносиса»), объемлющего всю совокупность манихейского учения.
«Манихеи считали, что... истина лежит в основе любой религии, и поэтому охотно использовали для пропаганды своих идей мифы и писания зороастризма, буддизма, христианства, даосизма и т. д. Поэтому в Европе манихейство считалось христианской ересью, а в Персии – ложным толкованием идей Заратуштры {Зороастра}. С самого начала существования манихейская церковь подчёркивала свой интернациональный характер и вела активную миссионерскую работу».
С Ближнего Востока манихейство в III – XI веках распространилось от Северной Африки до Китая и по всей Римской империи, включая Южную Галлию и Иберию (часть Испании). В Европе манихейство способствовало формированию различных дуалистических ересей. Сильное влияние оно оказало на христианские ереси павликиан, богомилов и катаров. Однако в поздней Римской империи и Византии манихейство подверглось ожесточённым гонениям со стороны государства и ортодоксального (последовательного) христианства и, не выдержав конкуренции, полностью исчезло уже в VI веке. В Персии манихейские общины подвергались преследованиям со стороны зороастрийского жречества и были вытеснены в Восточный Туркестан, где сохранялись вплоть до XIII века. В Средней и Центральной Азии манихейство нашло благоприятную почву и стало государственной религией уйгуров: оно пользовалось покровительством уйгурских князей до 840 года. Современные уйгуры (как малочисленная народность) живут в Синьцзян-Уйгурском районе Китая. Манихейская религия проникла и в Китай, но была запрещена в 843 году [смотри: 3, с. 339; 30, с. 300 - 301].
«В первой половине V века возникло новое еретическое учение, так называемое несторианство, последователи которого отрицали церковный догмат о божественной сущности Христа и утверждали, что и «богоматерь», и Иисус Христос были смертными людьми. Несториане учили, что «бог-сын» лишь сосуществовал с человеком в личности Иисуса Христа после его рождения на земле.
В том же веке возникло монофизитское учение, которое отрицало в личности Христа человеческую сущность и видело в нём только лишь бога. Монофизитство было широко распространено в восточных областях империи, прежде всего в Сирии и Египте, которые особенно тяготились гнётом империи и стремились от неё отделаться. За несторианской и монофизитской ересями, так же как и за арианской, скрывалась борьба социальных и политических интересов.
Вплоть до середины IV века христиане не считали «крест», древнейший мистический знак (считающийся символом огня и света), «своим» символом. Принятие креста, как и переосмысление языческих празднеств Древнего Рима с христианской точки зрения, было элементом идеологического компромисса, благодаря которому христианство стало государственной религией Римской империи.
«Ранние христиане использовали все средства для того, чтобы скрыть языческое происхождение своих символов, доктрин и ритуалов. Они либо уничтожали священные книги других народов, среди которых они жили, либо делали их недоступными для исследователей сравнительной философии, кажется, полагая при этом, что таким образом они сотрут все следы дохристианского происхождения своих доктрин. В некоторых случаях сочинения античных авторов подделывались, убирались материалы компрометирующей природы и делались инородные вставки. Предполагаемый поддельным отрывок об Иисусе у Иосифа {Флавия} является примером подобного рода склонности».
«Использование креста как религиозного символа в дохристианские времена и среди нехристианских народов может, вероятно, рассматриваться как почти универсальное, и во многих случаях оно было связано с определённой формой поклонения природе».
«Дело не только в том, что сам крест является обычным объектом в искусстве каждого народа, но ещё и в том, что поклонение ему – существенная часть религиозной жизни большей части человечества... Для пифагорейцев наиболее священным числом было 10, символ которого X, или крест. В японском и китайском языках иероглиф для 10 – крест. Буддийское колесо жизни составлено из двух наложенных друг на друга крестов, и его восемь точек всё ещё существуют в христианстве в любопытной форме креста Рыцарей Тамплиеров, который по сути является буддийским. Индия тоже сохраняет крест, и не только в скульптурах и живописи, но также и в архитектонике. Огромное число храмов в Индии, подобно храмам христиан, вздымаются на крестообразном основании...
Есть три различных формы креста. Первый называется ТАУ (более правильно ТАВ). Он напоминает современную букву Т, состоящую из горизонтальной палки, опирающейся на вертикальную, обе стороны при этом у горизонтальной палки равны... Есть подозрение, что этот символ происходит от расположения рогов у быка или барана, что подметили египтяне, а вертикальной частью было лицо животного. Иногда такой крест называют молотообразным... ТАУ-крест был начертан на лбу у каждого участника Мистерий Митры. Когда царь инициировался в египетские Мистерии, ТАУ помещался на его губы. Крест татуировался на телах кандидатов некоторых Мистерий у американских индейцев. Для каббалистов ТАУ означал небо, а для пифагорейцев – тетрактис...
Второй тип креста представлен тем же ТАУ-крестом, только увенчанным кругом или овалом. Этот тип назывался древними Crux Ansata (крестом жизни). Он был ключом к Мистериям античности и, вероятно, послужил источником более поздней истории о золотом ключе от неба у Св. Петра. В Египетских Мистериях кандидат проходил через все формы действительных и вымышленных опасностей, держа над головой Crux Ansata для того, чтобы отогнать силы зла... Говоря об ассоциации этого символа с водами жизни, граф Гобле д,Альвиелла в своей книге «Миграция символов» привлекает внимание к тому факту, что древними египтянами для замеров уровня воды в Ниле использовался инструмент Нилометр, весьма напоминающий Crux Ansata.
{При этом очень легко объяснить функциональное назначение отдельных частей «креста» - инструмента для замера воды в реке. Вертикальная палка – это штырь, вонзаемый в дно реки; два конца горизонтальной палки служат в качестве рукояток, когда штырь вонзают в землю; наконец, круг или овал, укреплённый посередине горизонтальной палки над вертикальным штырём, - это ушко для закрепления верёвки (нужной для выдёргивания штыря из дна реки, когда вследствие подъёма уровня воды он оказывается недоступен с берега) и также для хранения (на вбитом гвозде) и переноски (в связке).}
Именно связь с Нилом послужила причиной того, что эта символика стала связываться с жизнью, потому что от наполнения Нила водой целиком зависела судьба урожая, что было вопросом жизни и смерти. В папирусе есть изображение Crux Ansata, находящегося во рту Египетского фараона во время прощения врагов. Крест также клался в могилу фараонов, что означало бессмертие души. Изображение креста видно на многих богах и богинях, что, вероятно, означало их божественную благосклонность и силу, дающую жизнь. Музей в Каире содержит впечатляющую коллекцию крестов многих форм, размеров, рисунков, что доказывает, что они были весьма распространённым символом в Древнем Египте...
Третьей формой креста является знакомый римский или греческий тип, который близко ассоциировался с распятием Иисуса Христа, хотя совершенно невозможно, чтобы использовавшийся при этом крест напоминал его более знакомую современную форму...
Для христиан крест имеет двойное значение. Во-первых, это символ смерти их Искупителя, через мученичество которого они чувствуют себя приобщёнными к великолепию Бога. Во-вторых, это символ унижения, терпения и бремени жизни. Интересно, что крест всегда был символом смерти и символом жизни. Многие народы в своей религии глубоко учитывали влияние астрономических явлений, и, вероятно, персы, греки и индусы смотрели на крест как на символ равноденствия и солнцестояния. В основе этого лежала вера в то, что в определённые времена года солнце символически распиналось на четырёх вымышленных углах неба. Тот факт, что у многих народов Спаситель считался персонификацией солнечного шара, является убедительным свидетельством, что крест должен был существовать как астрономический элемент в языческой аллегории. Август ле Плоньон полагал, что поклонение кресту было обязано восхождению на небо созвездия, называемого Южный Крест {наблюдаемого только в Южном полушарии Земли}, которое непосредственно предшествовало ежегодным дождям, и поскольку обитатели тех широт полностью зависели от этих дождей, они рассматривали крест как ежегодное предвестие приближающихся дождей, которые для них означали жизнь.
Существуют четыре основные стихии (согласно как античной философии, так и современной науке), и древние представляли их как четыре стороны креста, помещая в конце каждого из них таинственное каббалистическое создание, символизирующее силу каждой из стихий. Стихия земли символизируется быком, воды – скорпионом, змеёй или орлом, огня – львом, и воздуха – крылатой человеческой головой. Знаменательно, что четыре буквы, написанные на пергаменте (некоторые говорят, на дереве), который был прибит поверх креста при распятии, были первыми буквами четырёх еврейских слов, означающих четыре стихии: Iammin – море или вода; Novr – огонь; Rouach – воздух; Iebeschah – сухая земля...
Тот факт, что у многих народов существует обычай молиться с распростёртыми руками, нашёл отражение в символизме креста, который из-за его формы стал эмблемой человеческого тела. Четыре основных составляющих человеческого тела – кости, мускулы, нервы и артерии – входят в символизм креста, потому что спинные нервы перекрещивают основание спины, а также напоминают о том, что «наш Господь был распят также в Египте».
Человек имеет четыре средства выражения мыслей (или передатчика), посредством которых духовное Эго контактирует с внешней вселенной, - это физическая природа, жизненная природа, эмоциональная природа и умственная природа. Каждая из них, в принципе, соответствует одной из четырёх первичных стихий, и четыре создания предназначены, согласно каббалистам, быть причиной того, что крест символизирует сложную природу человека».
«Двоякая ориентированность креста объясняет ещё одну идею, связываемую с крестом, - выбор между счастьем и несчастьем, жизнью и смертью, процветанием и упадком. На этом основано использование креста в гаданиях, в качестве талисмана, амулета, оберега и т. п. Крест присваивали себе как личный знак (сравни: подписывание крестом королей или знатных лиц в средневековой Европе) или как знак своего рода, своего круга [сравни: исключительную роль креста в геральдике {гербоведении то есть составлении, истолковании и изучении гербов}, в сфрагистике {исторической дисциплине, изучающей печати}, в шифрах и тайнописи; сравни: знак + (плюс) в математике]. Практиковалось многократное воспроизведение креста с целью усиления и увеличения благополучия. Крестами окружалось сакральное имя или имя, пользующееся особым почётом. Ещё чаще крестовый орнамент или резьба, шитьё используются в целях оберега [сравни: широкую сферу фактов от окружения крестами всех выходов из дома (окна, двери и т. п.) в деревенской практике и кончая «закрещиванием» рта при зевке]. Вместе с тем крест – и знак смерти... откуда роль креста в обряде умирания (последняя исповедь, причащение святых даров), похорон, креста на могиле, креста как иероглифа смерти, как знака вычёркивания, упразднения, отмены и т. п...
{Имеются различные формы креста: греческий равноконечный; латинский четырёхконечный, шестиконечный и восьмиконечный.}
Идея «крестного» выбора отражена в евангельском рассказе о распятии Иисуса Христа на кресте [в русской низовой традиции произошло полное отождествление названия креста с именем Христа и с обозначением верующих в крест и в Христа (хрест, «крест» - Христос – хрес(тъ)яне); впрочем, и научная этимология утверждает, что само русское название креста происходит от имени Христа, заимствованного из германских языков...].
Это направление развития мифологемы о Христе как человеке креста весьма показательно, тем более что сама эта идея возникла лишь в начале VII века (ранними христианскими символами были агнец, рыбы, осёл, а не крест)».
{Апостол Павел пишет: «... слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, сила Божия»... Вот почему знак креста в жизни православных христиан играет существенную роль.} [смотри: 15, с. 709 - 714; 30, с. 271 - 272; 42, т. 2, с. 12 - 14].
«Как и Иисус Христос, все его последователи первоначально были евреями и молились в синагогах. Спустя некоторое время после смерти Иисуса бывший ревностный иудей Шауль {Саул} из Тарса, оставшийся в истории под именем «апостол Павел», провозгласил, что для перехода язычников в христианство нет нужды совершать обрезание крайней плоти (его заменило «обрезание сердца» - крещение в воде), соблюдать субботу (священным седьмым днём недели стало воскресенье) и придерживаться кашрута {совокупности правил относительно того, что пригодно для употребления, а что – нет}. Таким образом, христианство окончательно отделилось от иудаизма. Иудеи ответили на это тем, что добавили к восемнадцати благословениям Шмонэ эсре молитву «Биркат ха-миним», содержащую проклятье вероотступникам и клеветникам, и запретили христианам молиться в синагогах» [19, с. 543].
Шмонэ эсре (буквально «восемнадцать») - ежедневная молитва, читаемая три раза в день и содержащая три хвалы богу, двенадцать обращённых к богу просьб, три благодарности богу и добавленное позднее проклятие «миним», под которыми понимались саддукеи, самаритяне и христиане. Таким образом, вопреки своему названию, эта молитва стала состоять из девятнадцати частей [смотри: 19, с. 554].
Об апостоле Павле и подобных ему Михаил Вольпе нелицеприятно сообщает следующее: «Есть немало евреев , которые ненавидят сами себя и других евреев. Это психологическое явление связано с комплексом неполноценности отдельных людей. Ярким примером еврея, возненавидящего себя и своих соплеменников, может служить Саул {Шауль} из Тарса, известный как апостол Павел. Будучи ревностным иудеем, преследовавшим христиан, он позднее уверовал в Христа и возненавидел евреев. История знает немало случаев, когда евреи становились ярыми антисемитами» [19, с. 466 - 467].
«Термин «антисемитизм» был изобретён немецким журналистом Вильгельмом Марром в 1879 году. С тех пор этим словом обозначают националистическую идеологию, основанную на враждебном отношении к евреям» [19, с. 360].
«Наследство» Феодосия - Римская империя – не могла существовать как единое целое, тем более, что у Феодосия осталось два сына-наследника – Аркадий и Гонорий. Империя распалась: Гонорий получил Запад и Рим, Аркадий – Восток и Константинополь. Победоносный герб Рима – орёл - после Феодосия Великого стал двуглавым: одна голова обратилась на запад, к Риму, вторая – на восток, к Константинополю.
В состав Восточной империи, окончательно отделившейся от Западной в 395 году, входили: Балканский полуостров, Малая Азия, острова Эгейского моря, Сирия, Палестина, Египет, Киренаика и опорные пункты в Северном Причерноморье (Херсонес и другие). Этнический состав населения Восточной Римской империи был пёстрым. На её территории жили греки, фракийцы, иллирийцы, сирийцы, армяне, копты и другие племена и народности. В отличие от западной части империи на Востоке в этот период было много крупных городов помимо Константинополя: Антиохия – в Сирии, Александрия – в Египте, Эфес, Смирна, Никея, Никомедия – в Малой Азии, Патры, Фивы, Коринф и Фессалоника (Солунь, Салоники) – в европейской части империи.
Христианская церковь, верой и правдой служившая рабовладельческой империи, не могла предотвратить её упадка.
{История повторяется: в своё время и египетское жречество не смогло приостановить движение Египетского государства к неминуемой гибели}.
Постепенно многие провинциальные епископы в Западной Римской империи (так же как их собратья по классу – провинциальные земельные магнаты) стали склоняться к союзу с «варварскими» королями, стремились внушить им представления о святости и неограниченности их власти и старались доказать современникам неизбежность и даже благодетельность падения Римской империи. С этой целью они разработали собственную философию истории, создателями которой были церковные писатели IV века Августин и его ученик Орозий. Римская языческая империя, по мнению ряда церковных писателей, понесла заслуженную кару за своё нечестие, «варварские» же короли чище и нравственней римлян, а поэтому и побеждают их. Церковь приспосабливалась, таким образом, к изменившимся условиям и переходила на службу к новому господствующему классу в складывавшемся феодальном обществе... Те из поэтов, которые обращались к истории, передавали большей частью анекдоты из жизни императоров и придворных – всё с той же целью создать занимательные произведения... Одновременно на Западе развивалась и христианская литература – жизнеописания в стихах и прозе всевозможных «святых», сочинения по истории церкви и различным догматическим и богословским вопросам. Тесная связь христианских писателей с придворными и аристократическими кругами наложила свою печать и на их сочинения. Стихи христианского поэта Павлина Ноланского, особенно прославившегося описанием жизни и чудес «святого» Феликса, не менее вычурны и трудны для понимания, чем поэмы авторов, избравших светские темы. Многочисленные послания церковного писателя IV века богослова Иеронима были обращены к знатным христианам и разбирали волновавшие их вопросы.
В Византии в VIII веке появилось и быстро расширилось движение против гнёта государства и церкви, происходившее под видом борьбы с иконопочитанием, почему и было названо «иконоборчеством» - движением протеста против культа икон и реликвий. Политика императоров-иконоборцев (Лев III Исавр, Константин V Копроним, Лев V Армянин), использовавших народное движение (особенно павликиан) и проводивших конфискацию церковных сокровищ, имела поддержку со стороны военно-земледельческой провинциальной знати. Иконоборчество вызвало ожесточённое противодействие городской знати и связанного с ней монашества. Победило иконопочитание [843 г.], однако конфискованное имущество (в особенности земли) монастырям возвращено не было. Значительно позже, в 1566 году, иконоборческое восстание в Нидерландах, положившее начало нидерландской буржуазной революции XVI века, выразилось в разгроме монастырей и церквей, разрушении их внутреннего убранства и массовым истреблением икон.
Византийский монах Георгий Амартол [IX в.] написал всемирную историю от «сотворения мира» до 864 года, в которой главное внимание уделил истории религии (особенно христианской). В X веке хроника Георгия Амартола была продолжена до 948 года и в этой редакции использовалась славянскими летописцами. Поскольку «всемирная история» была направлена против иконоборчества, то она давала «историческую аргументацию» великого назначения христианской церкви. Это обстоятельство, а также сравнительно лёгкий стиль изложения обеспечили ей популярность во многих странах, в том числе и в Древней Руси.
Придворный, аристократический характер носило искусство. Архитекторы сооружали триумфальные арки в честь императоров, роскошные дворцы и виллы знати. Скульпторы воздвигали колоссальные статуи правителей, придавая этим изображениям застывшие формы и стараясь выразить таким образом их «сверхчеловеческое» величие... К памятникам раннехристианского искусства относятся также многочисленные каменные саркофаги, которые украшались орнаментом в виде волнообразных линий и символическими изображениями, и разные предметы церковного и домашнего обихода. Среди них встречаются лампы, перстни и медальоны с подобными же изображениями» [5, т. III, с. 82 - 83].
Исторические судьбы Западной и Восточной Римских империй сложились по-разному. Одним из решающих событий было взятие Рима войсками вестготского вождя Алариха 24 августа 410 года. После падения «вечного города», когда готы в течение трёх суток опустошали Рим, рабы и колоны восстали против своих бывших господ и потом присоединились к войску Алариха.
Вестготы, визиготы или тервинги – западная ветвь германского племени готов. После вторжения в Италию [410 г.] они основали в 419 году в Южной Галлии феодальное королевство (Тулузское королевство вестготов).
Аларих (Alaricus, Alarich) [около 370 - 410 гг.], вождь вестготов с 395 по 410 год, на короткое время стал их королём Аларихом I.
Несколько позднее вестготы завоевали большую часть Пиренейского полуострова. В начале VI века они были вытеснены из Галлии франками. В Испании государство вестготов было уничтожено в 1-й половине VII века арабами (они вторглись в Испанию в 711 году).
Рим продолжал существовать и после этого вторжения, но уже без былого величия. Его мировое значение было утрачено. Столица Западной империи была перенесена на север Италии, в Равенну. «Вечный город» пустел, на римском форуме, где некогда решались судьбы народов, теперь росла густая трава и паслись свиньи.
Формальное существование Западной империи также продолжалось ещё несколько десятилетий. За это время она неоднократно подвергалась опустошительным набегам и грабежам. Особенно опустошительным для империи был набег гуннов под водительством Аттилы.
Под названием гунны (лат. Chunni, Hunni) подразумевались разноплеменные кочевники, объединение которых сложилось первоначально в Центральной Азии. Гунны впервые упоминаются в китайских летописях в 2356 - 2208 годах до н. э. под именем хяньюнь и хуньюй. Крупное объединение гуннов сложилось в Северном Китае в конце III века до н. э. Основное ядро объединения составлял союз 24 племён, каждое из которых имело вождя с наследственной властью. Во главе союза стоял Совет вождей, избиравший верховного вождя и решавший вопросы войны и мира.
В 55 году до н. э. союз гуннов распался на две части: южные гунны примкнули к Китаю, северные гунны передвинулись в Среднюю Азию, в Восточный Казахстан, а затем на Запад, где образовали новый сильный союз.
В 70-х годах IV века н. э. гунны обрушились на аланов, готов и Римскую империю. В конце IV века союз гуннов занимал территорию от Дона до Карпат. Под предводительством Аттилы гунны вторглись в Западную Европу.
Аттила (Attila, в германских сагах – Этцель) был предводителем гуннов с 434 по 453 годы. При нём союз гуннов подчинил себе территории от Волги до Рейна. Восточная Римская империя платила ему дань. Гунны во главе с Аттилой вторглись в Галлию, но после поражения в Восточной Галлии на Каталаунских полях [451 г.], совершили опустошительный набег на Италию [452 г.]. Дальнейшим завоеваниям гуннов воспрепятствовала смерть Аттилы [453 г.], после которой племенной союз распался. Гунны рассеялись на большой территории разных стран и областей: Паннонии (северо-западная часть Балканского полуострова, до Дуная), Дакии (район Карпат), Ирана и других.
В 455 году Рим взяли вандалы и подвергли его жестокому разгрому, уничтожив многие памятники античной культуры. В истории и языке появилось слово «вандализм», означающее бессмысленное разрушение культурных и материальных ценностей. Согласно современным сведениям, разрушение Рима вандалами сильно преувеличено, поэтому и «вандализма» в той степени, как это можно предполагать, на самом деле не было.
Вандалы – одно из германских племён. В начале V века они заняли часть Испании; в 429 - 439 годах завоевали Северную Африку и основали там своё королевство, откуда совершали набеги на острова и берега Средиземного моря. Государство вандалов было завоёвано Византией к 534 году.
Вторгавшиеся в империю племена объединялись в своей борьбе против Рима с рабами и колонами. Территория империи непрерывно сокращалась. К середине V века под властью римских императоров оставалась лишь Италия и незначительная часть Галлии. Престол Западной Римской империи стал игрушкой в руках вождей «варварских» дружин.
В 476 году командир германских наёмников Одоакр (Odoacer) [434 - 15.03.493] свергнул последнего римского императора, которого, по иронии судьбы, звали так же, как и легендарного основателя «вечного города», - Ромул (Ромул Августул).
Вспомним, что, по иронии судьбы, последнего македонского царя звали Персеем - именем одного из самых почитаемых греческих героев (наравне с Гераклом и Дионисием Персей воодушевлял на подвиги Александра Великого). В обоих случаях – очень знаменательные совпадения.
476 год – год свержения Ромула Августула и образования на территории Италии первого «варварского» королевства – считается датой окончательного падения Западной Римской империи [смотри: 5, т. II, с. 811 - 812].
Как империя римское государство продержалось 450 – 500 лет. Римская империя оказалась самым «долгоживущим» государством в истории. «Мировое государство» Ассирия владела завоёванными странами всего лишь около полустолетия и в конце VII века до н. э. рухнула под совместными ударами мидян и вавилонян. «Держава Ахеменидов» (персидских царей) просуществовала в течение двух столетий, до её разгрома Александром Македонским.
«Слава Рима и понимание его красот не были чужды и вестготам Алариха, и вандалам Гензериха, и... гуннам под предводительством Аттилы, то есть тем «варварским» племенам, которые причинили ему, во время военных действий, значительные разрушения. Так, например, Теодорих, король остготов, сделавший на рубеже V – VI веков Рим центром своей монархии и пытавшийся возродить его былую славу, положил немало усилий для восстановления и сохранения архитектурных сооружений города. Нам известно, что наибольшие разрушения и вред Риму причинили не варварские набеги и даже не всесокрушающее время, а католическая церковь и невежественные средневековые римские папы, пытавшиеся уничтожить даже самую память о древнем «языческом» Риме» [62, с. 263].
В средние века произошло своеобразное возрождение Римской империи. Новая империя была основана в 962 году германским королём Оттоном I как Римская империя (Imperium Romanum), включавшую Германию (занимавшую в империи господствующее положение) и другие королевства, герцогства и земли (часть Италии, Чехию, Бургундию, Нидерланды и другие), которые в разное время и в разной степени действительно или номинально подчинялись императорам. Название «Священная Римская империя» появилось в XII веке. Новая империя вела агрессивную политику, главным образом на Юге (Италия) и Востоке (славянские земли) в интересах германских феодалов. Борьба «Священной Римской империи» с папами в XI – XIII веках за господство в феодальном мире привела к ослаблению императорской власти и усилению отдельных германских княжеств. После так называемой «Тридцатилетней войны» [1618 - 1648 гг.] власть императора стала номинальной. Формально «Священная Римская империя» просуществовала до 1806 года, когда последний император Франц II отрёкся от престола в ходе войн Наполеона Бонапарта.
Восточная Римская империя – Византия - устояла после гибели Рима и оставила двуглавого орла в качестве своего герба. С 867 по 1057 годы в Византии владычествовала македонская династия византийских императоров – от Василия I [867 - 886 гг.] до Василия II Болгаробойца [976 - 1025 гг.]...
«В период византийского владычества... евреев сильно притесняли. По Палестине прокатилась волна погромов, христиане нападали на еврейские поселения. В конце IV – начале V века были приняты законы, запрещавшие иудеям занимать должности в официальных органах власти, ремонтировать старые и строить новые здания синагог. Был подтверждён запрет на еврейский прозелитизм {обращение иноверцев в иудаизм}, споры между христианами и евреями рассматривались только в имперских судах, поэтому чаще всего евреям не приходилось рассчитывать на справедливость. Патриархат, как институт религиозного самоуправления иудеев, был ликвидирован. К этому времени христиане составляли уже большинство палестинского населения» [19, с. 345 - 346].
«Эрнест Ренан [1823 - 1892], французский учёный-религиевед, среди прочего написал капитальные труды «История Израиля» и «Жизнь Иисуса». Ему принадлежит высказывание: «Христианство есть конечный пункт и, говоря несколько антропоморфично, цель, конечная причина иудаизма... Через христианство иудаизм поистине завоевал мир. Христианство есть шедевр иудаизма, его слава, резюме его эволюции» (Эрнест Ренан, История израильского народа)» [19, с. 354, с. 493].
Тысячелетняя Византийская империя прекратила своё существование только в 1453 году под ударами турок, когда после почти двухмесячной осады 29 мая ими был захвачен и разрушен Константинополь. Накануне падения Константинополя, в 1452 году, последний византийский император Константин XI обратился с последним призывом о помощи к Западу. Но помощи он не получил. Город Константинополь стал столицей Оттоманской Порты и резиденцией турецких султанов под именем Истанбул (по-турецки). На Руси город до XVII века назывался Царьградом.
Падение древней столицы Восточной Римской империи произвело потрясающее впечатление на всём Западе.
В настоящее время бывший Константинополь – Стамбул или Истанбул (Istanbul) – самый крупный город Турции (с населением порядка 10 млн жителей на начало XXI века), но столицей страны является Анкара (с 13 октября 1923 года).
Анкара (Ангора, древняя Анкира, Ankara) основана фригийским царём Мидасом в VII веке до н. э. В период господства римлян город был столицей Галатии.
Двуглавый герб достался российскому государству в наследство от Византии во время царствования Ивана III Васильевича [1462 - 1505 гг.].
Внедрение Турции на побережье Средиземного моря в первую очередь угрожало Италии. Поэтому уже с 70-х годов XV века как Венецианская республика, так и папский престол с надеждой взирали на далёкий Северо-Восток. Этим объясняется то сочувствие, с которым был встречен и в Риме, и в Венеции проект брака могущественного русского государя с находившейся под покровительством папы наследницей византийского престола Зоей (Софией) Палеолог.
Зоя (София) Палеолог [год рождения неизвестен - умерла в 1503 году] - воспитанная в Риме племянница последнего византийского императора Константина XI [1449 - 1453 гг.].
Через посредство греческих и итальянских дельцов проект этот был осуществлён в 1472 году: Иван III Васильевич, «божиею милостью великий государь всея Руси», дал своё согласие на брак с Софией Палеолог (для царя это был второй брак). Посылка в Москву одновременно с невестой и полномочного «легата» (посла) папы Сикста IV – Бонумбре, снабжённого самыми широкими полномочиями, свидетельствовала о далеко идущих планах, какие связывались папской дипломатией с этим брачным союзом. Венецианский совет со своей стороны внушал Ивану III мысль о его правах на наследие византийского императора, захваченное «общим врагом всех христиан», то есть турецким султаном, потому что «наследственные права» на Восточную империю, естественно, переходили к московскому князю в силу его брака.
Иван III не дал прельстить себя никакими ухищрениями Рима или Венеции и неуклонно проводил в жизнь свои задачи: в первую очередь задачу воссоединения русских земель, захваченным Польско-Литовским государством. Более того, Русское государство было заинтересовано в мирных отношениях с Оттоманской Портой в целях развития своей черноморской торговли. Завязавшиеся в 90-х годах XV века сношения между Русским государством и Турцией велись в неизменно благожелательных формах.
Сын Ивана III – Василий III Иванович [1479 - 1533 гг.], княживший в Москве с 1505 по 1533 годы, продолжал международную политику отца, хотя и его те же силы желали столкнуть с турками: в 1519 году папский престол призывал московского князя Василия III «за свою отчину Константинопольскую стояти» и выступить «для общего христианского добра против христианского врага турка, кой держит наследие царя всея Руси».
Иван III Васильевич заимствовал геральдическую эмблему государственного герба у Византии, так как женившись на византийской принцессе, считал себя наследником Византийской империи. По утверждению учёных-орнитологов, на российском гербе изображён орёл-могильник, названный так за привычку садиться на курганы.
Государственный герб (польское – herb, от немецкого слова Erbe - «наследство») - отличительный знак государства, помещаемый на печатях, денежных знаках, документах и бланках и т. п.
На Руси титул царя (от лат. caesar – цезарь, титул римских императоров) впервые носил внук Ивана III - Иван IV Васильевич, Грозный [1530 - 1584 гг.], хотя ещё Иван III в сношениях с второстепенными государствами именовал себя царём, а Василий III Иванович впервые назвал себя официально царём в грамоте, отправленной императору Священной Римской империи.
Иван IV Грозный в 1547 году был торжественно венчан на царство, которым он правил с 1548 по 1584 годы. Тем самым было определено место, которое Русское государство должно было занимать среди прочих государств культурного мира.
При Иване IV (Иване Грозном) изображение двуглавого орла было соединено с гербом Московского княжества: на груди двуглавого орла был помещён щит с изображением всадника, поражающего дракона.
Указом 1728 года (в правление Петра II Алексеевича) было разъяснено, что всадник на коне – это Георгий Победоносец [в христианской (православной) религии – Великомученик Георгий Победоносец].
По церковной легенде Георгий был казнён в 303 году за исповедание христианства. Первоначально святой Георгий Победоносец считался покровителем земледелия (само имя Георгий в греческом языке - «земледелец»). В средневековой Европе Святой Георгий стал считаться покровителем военного дела.
В Российском государстве Георгий Победоносец считался заступником земли Русской, покровителем трона, государства, поэтому за заслуги перед отечеством в царской России вручали Георгиевский крест – знак военного ордена (орден имел 4 степени) - военнослужащим (особым знаком – офицерам и особым – солдатам) и войсковым частям (учреждён 26 ноября 1769 года).
И в наше время Георгия Победоносца чтят как покровителя армии, он считается и покровителем скотоводства и земледелия; в этом качестве в православной церкви ему служат молебны. День Святого Георгия и Великомученика Георгия Победоносца отмечается верующими 6 мая.
История возникновения, расцвета и гибели Римской империи рассказана здесь очень кратко и фрагментарно. Однако (как и другие истории) она позволяет нам сделать общий вывод: история учит нас: с одной стороны, «ничто не ново под луной», а, с другой - исторических свидетельств «иронии судьбы» слишком много, чтобы считать их простыми совпадениями.
Но это уже другая, особая, тема.


11. МИФЫ И ПОЭМЫ.

«Жажда славы, боязнь позора,
погоня за богатством, желание
устроить жизнь удобно и приятно,
стремление унизить других – вот
что нередко лежит в основе доблести,
столь превозносимой людьми»
(Франсуа де Ларошфуко. Максима 213).

«Однажды {будучи в Египте}, вознамерившись перевести разговор на старые предания, … {Солон} попробовал рассказать им наши {греческие} мифы о древнейших событиях - о Форонее, почитаемом за первого человека, о Ниобе и о том, как Девкалион и Пирра пережили потоп; при этом он пытался вывести родословную их потомков, а также исчислить по количеству поколений сроки, истекшие с тех времён. И тогда воскликнул один из жрецов, человек весьма преклонных лет:
«Ах, Солон, Солон! Вы, эллины, вечно остаётесь детьми, и нет среди эллинов старца».
«Почему ты так говоришь?» - спросил Солон.
«Все вы юны умом, - ответил тот, - ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени. Причина же тому вот какая. Уже были и ещё будут многократные и различные случаи погибели людей, и притом самые страшные – из-за огня и воды, а другие, менее значительные, - из-за тысяч других бедствий. Отсюда и распространённое у вас сказание о Фаэтоне, сыне Гелиоса, который будто бы некогда запряг отцовскую колесницу, но не смог направить её по отцовскому пути, а потому спалил всё на Земле и сам погиб, испепелённый молнией. Положим, у этого сказания облик мифа, но в нём содержится и правда: в самом деле, тела, вращающиеся по небосводу вокруг Земли, отклоняются от своих путей, и потому через известные промежутки времени всё на Земле гибнет от великого пожара» [13, «Тимей», с. 405 - 406].
Как можно заключить из этого отрывка древние египтяне хорошо представляли общую картину природы и циклические закономерности её развития. Действительно, не только катаклизмы, носящие глобальный характер, но и природные катастрофы более мелкого масштаба тоже могли иметь результатом значительные потрясения природы и человеческого общества.
В таком случае сохранившиеся исторические свидетельства древнейшего Египта, насчитывающего, по оставленным археологическим памятникам, чуть ли не четырёхтысячную историю, могут помочь нам определить периоды кризисов общественного развития, некоторые из которых могут быть следствием крупной катастрофы, такой же катастрофы, которая уничтожила и государство атлантов.
Главная трудность при таком подходе заключается в том, что как раз в такие периоды мощных природных и общественных потрясений прерывается традиция, заключающаяся в увековечивании важных событий в надписях на каменных стенах храмов и гробниц, что характерно особенно для периодов расцвета той или иной египетской царской династии.
«Хронологию древнеегипетской истории столь же трудно установить, как и хронологию истории остальных древневосточных государств. Объясняется это отсутствием установленных на древнем Востоке систем летосчисления. В Египте счёт годов вёлся и возобновлялся по годам царствования каждого фараона. Надписи, датированные тем или иным годом царствования определённого фараона, а также сохранившиеся от Манефона и в египетских летописях указания о продолжительности царствования египетских фараонов дали возможность установить перечень египетских царей с приблизительными датами их царствования.
{При этом легко впасть в системную ошибку: нам неизвестно число фараонов, правивших в Египте одновременно, поскольку несомненно, что не все династии из списка Манефона правили объединённым Египтом; в другие периоды истории, особенно в Древнем царстве, Египет существовал в виде двух царств: Верхнего и Нижнего Египта; в периоды междуцарствий и смут фараоны правили отдельными областями Египта (их было несколько, если только не много, по числу номов). Например, о времени конца Древнего царства во «Всемирной истории» написано:
«За последним видным представителем VI династии Пиопи II последовало несколько бессильных властителей, известных лишь по царским спискам или позднейшим сказаниям, как, например, фараон-женщина Нитокрида. VII династия известна только по Манефону (70 царей, правивших 70 дней). VIII династия, по тем же источникам, была мемфисской, но то немногое, что можно приписать времени её правления, указывает скорее на Верхний Египет, как на ту часть страны, над которой она осуществляла свою власть» [5, т. I, с. 267].}
              Манефона [IV - III вв. до н. э.] можно отнести к греческим и египетским историкам, так как он писал свои труды на греческом языке, а сам был египтянином и даже египетским жрецом. Он родился в городе Себенните (центральная часть дельты Нила) и жил во времена Птолемеев I и II, когда Египет находился под влиянием греческой культуры. До сих пор при периодизации египетской истории находит применение деление Манефона: Древнее царство, Среднее царство, Новое царство, каждое из которых включает по 10 династий фараонов. Манефон изучил историю Египта по древнеегипетским летописям и написал трёхтомный труд (по тому на каждое царство).
              «Труд Манефона дошёл до нас лишь в отдельных выдержках, с большими искажениями в сочинениях иудейского писателя Иосифа (римское имя – Флавий) [I в. н. э.], христианского писателя Секста Юлия Африкана [начало III в.], Евсевия [IV в.] и других, но и их труды дошли не в оригиналах» [смотри: 29, с. 6 - 7].
«Изучение системы египетского календаря, основанного на астрономических наблюдениях, позволило установить некоторые более или менее точные опорные пункты египетской хронологии. Египетский гражданский календарный год состоял из 365 дней и поэтому каждые четыре года отставал от тропического года на сутки. Эта ошибка через 1460 лет становилась равной году, и поэтому через каждые 1460 лет расхождение между гражданским календарным и тропическим годом выравнивалось, и начало гражданского года снова совпадало с тропическим. Этот 1460-летний период был известен ещё в эллинистическое время. Очевидно, он был связан с астрономическими наблюдениями древних египтян, в частности с наблюдениями над утренним восходом Сириуса, который раз в 1460 лет совпадает на широте Мемфиса с солнцеповоротом и с началом подъёма воды в Ниле. В поздних источниках указывается, что 139 год нашей эры был началом такого «периода Сириуса». Таким образом, начальные годы более ранних периодов Сириуса должны были совпадать с годами: 1321, 2781 и 4241 до нашей эры. Так как в египетских надписях сохранились указания на то, в какой день года царствования данного фараона праздновался день восхода Сириуса, удалось вычислить точную дату этого дня. Таким образом, было установлено, что египетский фараон XII династии Сенусерт III царствовал с 1883 по 1845 годы до н. э. Некоторые даты времени Нового царства также удалось установить при помощи таких астрономических расчётов. Документы из дипломатического Амарнского архива позволили установить некоторые синхронизмы между царствованием египетских фараонов Нового царства и некоторых царей Вавилона, Ассирии и Хеттского государства...
Ещё Манефон разделил всю историю древнего Египта на 30 династий или 31 династию, если включить в этот список последних трёх персидских властителей Египта: Оха, Арсеса и Дария III Кодомана. Объединение той или иной группы фараонов, последовательно {!?} царствовавших друг за другом, в одну династию, объясняется не родственными отношениями между этими фараонами, а главным образом тем, что данные фараоны происходили из одной местности или царствовали в одном и том же городе. Разделив свой исторический труд на три части, Манефон тем самым разбил весь список царских династий приблизительно на три декады {десятки}. В первую часть он включил династии I – XI, во вторую – XII – XIX, в третью – XX – XXXI. Эта периодизация египетской истории, впервые данная Манефоном, с некоторыми изменениями сохранилась до наших дней.
Деление на декады толкнуло {немецкого египтолога} Лепсиуса на мысль разделить всю историю древнего Египта на три больших периода: Древнее, Среднее и Новое Царства. В период Древнего Царства обычно включаются династии III – VI, в период Среднего Царства - XI – XII, а в период Нового Царства – XVIII – XX. Периоды между Древним, Средним и Новым Царствами были временем экономического и политического упадка Египта» [25, с. 158 - 159].
В соответствии со сказанным, нам и следует обратить внимание на периоды упадка Египетского государства, чтобы попытаться понять его причины и выявить косвенные признаки, указывающие либо на природную катастрофу, либо на вторжение иноземных племён, либо на восстания против «богатых и сильных». Наиболее сильные потрясения общественного строя случаются, естественно, при сочетании указанных причин.
Например, из того, что рассказано в предыдущих главах, можно заключить, что восстание илотов в Спарте [464 г. до н. э.], едва не закончилось крушением Спарты как государства: илоты восстали, воспользовавшись общей сумятицей в связи со случившимся сильным землетрясением на Пелопоннесе и отсутствием части своих «властителей» (войско спартиатов вело войну с соседями). Римская империя могла закончить своё существование ещё в I веке до н. э., если бы Спартаку удалось «синхронизировать» свои действия - заключить договор - с понтийским царём Митридатом VI Эвпатором, ведшим в это время успешные военные действия против Рима на Балканском полуострове.
Даже обыкновенные космические, вулканические и метеорологические явления (солнечные затмения, извержения вулканов и землетрясения, сильные наводнения и т. п.), принимавшиеся как «знамения богов»,  изменяли ход истории. Тем более свою разрушительную роль в отношении общественных укладов могли играть различного рода глобальные природные катаклизмы, в том числе, вызванные падением на землю огромных метеоритов. Из необычных явлений, которые в древнее время могли разрушать древние царства, заставлять многие племена менять своё местообитание, следует отметить нашествие саранчи. О ней в «Библейской энциклопедии» написано:
Саранча – насекомое, принадлежащее к разряду прыгающих, прямокрылых и травоядных, плодится в бесчисленном множестве и отличается особой прожорливостью и потому считается одним из самых ужасных бичей Божих на Востоке. Восьмая казнь, посланная Богом на фараона, царя египетского, была в виде саранчи. «У саранчи нет царя, говорит Премудрый. , но выступает вся она стройно», а в «Откровении» она уподобляется «коням, уготовленным на войну». В Священном писании часто указывается на саранчу, как на особенное орудие Божественного гнева. Плиний свидетельствует, что в саранче обнаруживается сильное проявление гнева богов. Своею бесчисленностью, говорит он, саранча затемняет солнце, и народы всегда смотрели на неё с беспокойным волнением и страшным ожиданием; сила её неутомима, так что она переплывает океаны и всюду наполняет собою громадные поля и рощи. Она покрывает ужасными тучами жатву и окончательно пожирает оную. Само прикосновение её к плодам земным действует разрушительно и гибельно для них. Единственно положительное, что можно сказать о саранче, что её можно употреблять в пищу, а на Востоке блюда из саранчи даже считаются лакомым кушаньем. Саранчёю питался и Иоанн Креститель в пустыне. Изображения на стенах развалин дворца ассирийского царя Синаххериба [705 - 680 гг. до н. э.] показывают служителей, принесших к царскому столу всякого рода плоды, цветы и прочее, и высушенную саранчу, висящую на специальных жезлах [смотри: 39, с. 625].
Сказание, привезённое Солоном из Египта, касается «величайшего из деяний, когда-либо совершённых… городом {Афины}, которое заслуживало бы стать и самым известным из всех, но по причине времени и гибели совершивших это деяние рассказ о нём до … {греков} не дошёл» [13, «Тимей», с. 405].
             Мифические сказания самих эллинов сохранились до нашего времени благодаря тому, что древние греческие поэты, драматурги, писатели, историки использовали элементы мифов в своих произведениях.
Например, поэмы «Теогония» (о происхождении богов), в которой излагаются мифические сказания о божествах, и «Работы и дни» или «Труды и дни» (дидактического, то есть поучительного характера) созданы уроженцем Беотии (Средняя Греция) Гесиодом в VII веке до н. э.
Древнегреческие эпические поэмы «Илиада» (песнь о Илионе, Трое) и «Одиссея», автором которых считают Гомера, созданы, вероятно, в VIII – VII веках до н. э., а записаны в связном изложении в промежутке между 550 и 570 годами до н. э. Организацию первой записи полного и связного текста гомеровских поэм приписывают афинскому тирану Писистрату [смотри: 2, с. 502, примеч. 63].
«Древнейший памятник греческой поэзии «Илиада» содержит ряд сцен, где бог поставлен почти в равные с человеком условия борьбы... и наделён одинаковыми с ним пороками и слабостями. Эта особенность мировоззрения греков, основу которого составляет во многом равный богу человек, спасла греков от подчинения властной касте жрецов и тем самым открыла греческой мысли и выдумке беспредельный простор мифотворчества. Гомер превратил мир богов и богинь в чисто художественные образы, пополнять и углублять которые можно было беспрерывно, без какой-либо опасности быть за это обвинённым в богохульстве и кощунстве» (Варнеке Б.В. История античного театра) [12, с. 16978].
«Основой - быть может, самой глубокой - религиозного чувства древнего эллина было сознание таинственной жизни окружающей его природы. И не только жизни, но и одухотворённости; и не только одухотворённости, но и божественности. И это - первое, что требует объяснения для современного человека. Слово «жизнь» следует понимать не в том смысле, в каком мы обычно противополагаем «живую» природу, то есть органический мир животных и растений, «мёртвой», то есть неорганическому царству минералов. Для греческого сознания мёртвой природы не было: она вся была жизнью, вся - духом, вся - божеством. Не только в своих лугах и лесах, в своих родниках и реках - она была божественна также и в колышущейся глади своих морей, и в недвижном безмолвии своих горных пустынь. И здесь даже более, чем где-либо. Здесь, где нас не отвлекают отдельные жизни рощ и лужаек, - здесь сильнее чувствуется единая жизнь Её самой, нетленного источника всех этих отдельных жизней, великой матери-Земли. Ей поклоняются среди белых скал; она «Царица гор, ключ жизни вечный, Зевеса матерь самого» (Софокл)» (Зелинский Ф.Ф. Древнегреческая религия) [12, с. 16413-16414].
Далеко не сразу восприятие греками окружающего мира превратилось в одухотворённую картину, постоянно изменяющейся в историческом и социальном отношении жизни, нашедшей художественное отражение в образах греческой мифологии. Соответственно с этим сама греческая мифология прошла ряд фаз своего развития, который условно соответствует нескольким историческим периодам: древнейший хтонический (ог греческого слова «земля»), или дофессалийский, доолимпийский; фессалийский, олимпийский, классический или героический.
Для древнего человека весь предметный мир представлялся одушевлённым, и поэтому магической силой наделялся весь мир, и демоническое существо никак не отделялось от предмета, в котором оно обитало, составляя вместе с ним так назывемый фетиш. Например, верховный бог греков в позднейших мифах Зевс почитался первоначально в городе Сикионе (Пелопоннес) в виде каменной пирамиды, на Ликийской горе в Аркадии – в виде колонны; супругу Зевса – богиню Геру – в городе Феспиях (Беотия) представляли как обрубок древесного ствола, а на острове Самосе – в виде доски; Аполлона представляли пирамидой, а его мать Лето на острове Делосе – необработанным поленом и т. д. Даже в период наибольшего расцвета греческой цивилизации, когда образы Зевса, Геры, Аполлона и других богов получили сильное идейно-художественное развитие, их нередко продолжали почитать в виде камней и кусков дерева (обработанных и необработанных). Примером древнейшего фетиша является дельфийский «омфал», или «пуп земли». Когда-то Рея, супруга отца Зевса – Кроноса, - мать всех его детей (Крониды), первоначально живущая на острове Крите, желая спасти от мужа новорожденного Зевса (Кронос пожирал своих детей), дала ему вместо младенца Зевса завёрнутый в пелёнки камень, который и был проглочен Кроносом. Извергнутый Кроносом, он был помещён в Дельфах как центр земли («пуп земли») и стал почитаться как святыня: камень облачали в разные одежды и умащали благовониями. Наиболее типичными хтоническими животными были змей и змея. Появление в поздних мифах героев, убивающих драконов, является наилучшим свидетельством борьбы новой культуры с хтонизмом вообще. Даже такие светлые и прекрасные богини, как Афина Паллада, имели своё змеиное прошлое. У Софокла она называется «живущей со змеёй», а в одном из орфических гимнов она просто змея. На афинском акрополе в храме Афины Паллады содержалась священная змея; в Аргосе змеи вообще считались неприкосновенными. И у египтян, и у греков была широко распространена мифология быка и коровы. Греки представляли верховное божестве в виде быка, обитающего на острове Крите. В виде коня представлялся бог океана Посейдон, древнейший миф говорит о его браке с богиней плодородия Деметрой в образе лошади. Фетишистски представлялся человеческий и вообще животный организм и его части. Например, голова растерзанного вакханками Орфея плывёт к острову Лесбосу, пророчествует и творит чудеса; глаза Афины Паллады поражают своим диким и магнетическим выражением; глаза Медузы, одной из горгон, превращают в камень всё, на что она устремляет взор; из зубов дракона появляются спарты – родоначальники фиванских племён. Фетишистское понимание охватывало всю природу, весь мир, который представлялся как единое живое тело, на первых порах обязательно женское. Небо и земля, земля и море, море и преисподняя очень слабо различались между собой в первобытном сознании. Такое представление сохранялось в Греции ещё в классическую эпоху, когда говрили о Зевсе Олимпийском и о Зевсе Подземном, о Посейдоне как «земледержце» и «землепотрясателе» и в то же время о Посейдоне как о морском божестве.
По мере развития производящего хозяйства человеку пришлось заниматься вопросами производства вещей, их составом, свойствами, их строением и смыслом. Постепенно человек научился отделять «идею» вещи от самой вещи, а так как вещами являлись фетиши, то и отделять идею фетиша от самого фетиша, то есть отделять магическую силу демона от самой вещи. Так совершился переход от фетишизма к анимизму (от animus, «дух» и anima, «душа»).
Первоначальный анемизм связан с представлением о демонизме как о некоей силе, злой или (реже) благодетельной, определяющей судьбу человека. У Гомера имеется много примеров именно такого безымянного, безликого, внезапно действующего, совершенно неожиданного и страшного демона. Олимпийские боги тоже бывают страшными, но они имеют человеческий вид, имена, к ним можно обращаться с просьбами, с ними возможно общение. Но то, что Гомер называет демоном, часто совершенно противоположно этому. Демон – это первоначально та внезапно действующая сила, о которой человеку ничего не известно, его законченного образа ещё не существует, но он уже не является фетишем. С момента, когда прежде безличный демон получает ту или иную индивидуализацию, идёт речь об анимизме. Если древние греки представляли себе, что самая грубая и тяжёлая материя – это земля, вода же есть нечто более разреженное, а воздух ещё тоньше, чем вода, и тоньше воздуха огонь, то и демоны состояли из всех этих стихий. Боги же состояли из материи ещё более тонкой, чем огонь, а именно – из эфира [смотри: 42, т. I, с. 321 - 329].
К VI веку до н. э. относится возникшее в результате реформы культа Диониса религиозное движение, получившее название орфизма. В современной литературе «орфиками» называют авторов «поэм Орфея» (Ономакрит – Афины, 2-я половина VI века до н. э., и другие), а также всех, исповедовавших религию Орфея. Центральный ритуал дионисийских оргий – омофагия («поедание сырого мяса» растерзанной в вакхическом исступлении животной жертвы) – был переосмыслен как первородный грех титанов, растерзавших ребёнка-Диониса и вкусивших его мяса. Сын Зевса Дионис был растерзан титанами во время войны титанов с олимпийскими богами, за что Зевс испепелил их молнией.
Искупить наследственный грех (лежащий на всём человечестве) мог только «чистый» - посвящённый в мистерии и ведущий «орфический образ жизни», отличительной чертой которого для грека V века до н. э. было вегетарианство. «Священное сказание» о грехе титанов требовало создания своей теокосмогонии с верой в бессмертие души и загробном воздаянии. Так возникли «орфические» поэмы, названные по имени мифического певца Орфея, которого создатели новой религии провозгласили учредителем очистительных обрядов и автором этих поэм, создававшихся в течение тысячи лет.
Орфей – герой сказания об аргонавтах (живших до Троянской войны): его учение было древнее и «ближе к богам», а следовательно, авторитетнее теологии Гомера и Гесиода. От огромной орфической литературы до нашего времени дошли только два памятника: сборник 87-и «Гимнов Орфея» [около 200 года, Малая Азия], составитель которого находился под влиянием стоицизма, Филона Александрийского и Платона, и «Орфическая аргонавтика» [V в.]. От остальных сочинений сохранились только фрагменты, из которых наибольшее значение имеют фрагменты теогоний. Из фрагментов так называемой «Рапсодической теогонии» реконструируется грандиозная картина эволюции мироздания из «Нестареющего времени», представленная как смена 6-и поколений богов.
«Нестареющее время» рождает эфир (воздух) и бездонную «зияющую бездну» (хаос), окутанные первобытным мраком. В эфире или из него хронос-время «сотворил серебристое яйцо», из которого выходит специфически орфический бог-демиург Фанес («Сияющий») - 1-й царь богов; он творит небо и землю, а также «древнюю землю» - луну. Изложение истории Урана (3-й царь), Кроноса (4-й царь), Зевса (5-й царь) примыкает к «Теогонии» Гесиода. Зевс проглатывает Фанеса и тем самым вбирает в себя всё мироздание и всех богов. При этом ставится проблема единого и многого: «Как мне сделать, чтобы все вещи были и едины и раздельны?» - вопрошает Зевс у Ночи. Следовавший затем в «Рапсодической теогонии» величественный гимн к Зевсу-Вселенной как к началу, середине и концу всех вещей был известен уже Платону. Из праха испепелённых титанов Зевс создал 3-й, нынешний, род людей (1-й, золотой, род людей был при Фанесе; 2-й, серебряный, - при Кроносе), в которых «злая титаническая природа» (по выражению Платона в «Законах») соединена с божественным дионисийским началом. В глубокой древности этот орфический дуализм «титанического» и «дионисийского» начал в человеке слился с пифагорейским дуализмом тела и души. Фрагменты орфической поэмы «Нисхождение Орфея в Аид» явялются важным источником орфической эсхатологии (религиозного учения о конечных судьбах мира и человека) [смотри: 3, с. 467].
Поэма «Гераклея» Писандра Родосского, рассказавшая о двенадцати подвигах Геракла, и, повидимому, впервые упорядочившая разрозненные рассказы о них, восходящие к микенской эпохе [XIV - XIII вв. до н. э.], создана в VI веке до н. э.
Большинство трагедий афинских драматургов – Эсхила, Софокла, Еврипида, представляющих собой художественную обработку древних (именно для того времени) мифических сказаний о богах и героях, относится к V веку до н. э.
Легенда о Ясоне и его спутниках–аргонавтах в том виде, в каком мы её знаем теперь, появилась в III веке до н. э. в поэме «Аргонавтика» Аполлония Родосского, филолога, впоследствии возглавившего Александрийскую библиотеку.
Описания исторических событий и сведения по греческим мифам содержатся также в сочинениях историков: Геродота – V век до н. э.; Полибия – III – II века до н. э.; Диодора Сицилийского и Тита Ливия – I век до н. э.
Геродот [около 484 - 425 гг. до н. э.] из Галикарнаса в Малой Азии – крупнейший древнегреческий историк, названный Цицероном «отцом истории». Покинув родину, он долгое время жил в Афинах, где находился в близком общении с кружком учёных и писателей, собиравшихся вокруг Перикла (Анаксагор, Фидий, Еврипид, Аспазия, Сократ и другие). Геродот путешествовал по Египту [примерно в 450 или в 445 г. до н. э.], называя его «даром Нила». Он также объехал города Месопотамии (Двуречье), в частности, побывал в Вавилоне, посетил берега Чёрного моря (Скифию), одно время жил в Великой Греции. Его «История греко-персидских войн» (на ионийском диалекте), доведённая до 479 года до н. э. (позднее разделённая на 9 книг, по числу муз), должна была в основной части труда осветить историю взаимоотношений между греками и «варварами» в период, предшествовавший греко-персидским войнам. Первые четыре книги являются как бы введением к основной части и посвящены истории Востока: 1-я и 3-я – Ассирии, Вавилонии и Персии, 2-я – Египту, 4-я - Скифии.
В трудах Геродота можно найти и географические сведения о странах и городах, которые он посетил, этнографические и естественно-научные сообщения. Он широко пользовался мифами и сказаниями, но в то же время постарался добросовестно передать то, что он видел и слышал во время своих странствий. В его труде уже наметилось ставшее позднее традиционным деление мира на три части света: Европу, Ливию (Африку) и Азию. По его собственным словам, главную цель своего труда он видел в том, чтобы «от времени не изгладились из нашей памяти деяния людей, а также, чтобы не были бесславно забыты огромные и удивления достойные сооружения, возведённые частью эллинами, частью варварами». Он сумел отдать должное культуре Персии и Египта, с восхищением рассказывал, например, о таких технических достижениях персов, как государственные дороги.
Геродот руководствовался принципом: передавать то, что говорят, но не всему верить. В первых книгах его труда вкраплено много отдельных эпизодов, носящих характер законченных новелл. Не особенно веря в эти легенды, Геродот воспользовался ими как художественным приёмом, чтобы оживить своё изложение. Однако Геродот ещё не мог вполне отрешиться от веры в чудеса, приметы, предсказания оракулов и т. п. Его философия истории построена на убеждении в том, что боги завидуют людям и судьба преследует тех, кто достиг слишком большого счастья [смотри: 5, т. II, с. 89 - 90].
    «Сведения Геродота имеют большое значение для историков. Геродота, который родился и вырос в гористой и лесистой местности, Скифия поразила огромными безлесными равнинами, тучными пастбищами. Скифская зима, продолжительностью в несколько месяцев, показалась Геродоту суровой. Он писал, что в Скифии зимой пролитая вода «не делает грязи» (то есть замерзает). Лето ему показалось тоже холодным и дождливым. Поразили Геродота и огромные реки Скифии – Гипанис (Южный Буг), Борисфен (Днепр), Танаис (Дон) и другие. Он знал с детства, что в Греции реки берут начало в горах, но в Скифии гор нет. По его мнению, эти реки должны были начинаться в каких-то больших озёрах...
    Необычным казался Геродоту и кочевой образ жизни скифов-скотоводов. Геродот собрал интересные, порой полуфантастические сведения о народах, живших к северу и северо-востоку от скифов. Он узнал об охотниках – тиссагетах и ирках, населявших «каменную и неровную землю» (вероятно, Приуралье и Прикамье), и о растущих там густых лесах, где водятся бобры, выдры и другие пушные звери. Дальше, у подножия высоких и недоступных гор (это уже, вероятно, Уральский хребет), занимали территорию племена аргипеев, у которых были бритые головы и плоские лица с большими подбородками. Геродоту сообщили, что ещё дальше лежат места обитания одноглазых людей – аримаспов. Там много золота. Но его стерегут грифы – страшные чудовища, похожие на львов, с орлиными клювами и крыльями. На Крайнем Севере, за Скифией, расположены необитаемые земли, где очень холодно, всё время лежит снег и полгода стоит ночь. Из Скифии Геродот отправился на Черноморское побережье Кавказа. От жителей Колхиды он узнал, что за горами простирается огромное море (Каспийское), а за ним обширная равнина. Там живут воинственные племена – массагеты. До Геродота греки представляли Каспий как залив океана и не знали, что лежит восточнее его. Вовратившись на родину, Геродот спустя некоторое время отправился в новое путешествие – во внутренние районы полуострова Малая Азия и Месопотамскую низменность. Он подробно описал Вавилон с его высокими каменными стенами, огромной библиотекой и роскошными садами на террасах. В Месопотамии его особенно заинтересовали финиковые пальмы, из плодов которых население приготовляло хлеб, вино и мёд. Понравились Геродоту суда, плавающие по Тигру и Евфрату. Их круглый корпус был сделан из ивовых прутьев и обтянут кожаным чехлом.
    В Вавилоне Геродот узнал много нового об «отдалённейшей из стран Востока». Такой для греков была Индия. Ему рассказали, что в Индии в огромном количестве добывается золото, что там много диковинных растений: тростник, бамбук, из одного колена которого будто бы можно сделать лодку; злак, зерно которого «варят и едят вместе с шелухой» (рис); деревья с плодами в виде клубка шерсти – из неё жители Индии делают себе одежду (хлопчатник).
    Много времени Геродот провёл в Египте. Он побывал там в городах, у знаменитых пирамид и Сфинкса, поднялся вверх по Нилу до Сиены (современный Асуан). Геродот отметил особенности природы Египта: отсутствие облачности и дождя, подъём и разлив воды в Ниле в самое жаркое время года, животных, неизвестных в Греции и Малой Азии (крокодилы, гиппопотамы, рыбы и птицы).
    После Египта Геродот посетил города Северной Ливии (Африка), где собрал интересные сведения об обитателях северной части Африканского материка и оазисов в пустынной песчаной зоне. Сведения Геродота о древнем населении Сахары подтверждаются новейшими археологическими данными (рисунки на скалах в Тибести, Феццане и Оране)».
       «Плывя из дома, из Карий, Геродот, будучи вблизи Эллады, стал обдумывать, как бы скорее и с наименьшей затратой труда стать знаменитым и прославленным - и он сам, и его сочинение. Ведь странствовать и быть признанным сегодня афинянами, завтра коринфянами, или аргосцами, или лакедемонянами - занятие тяжкое и длительное, к тому же казалось ему связанным с немалыми затруднениями. Итак, он решил не разбивать дело на части и помалу собирать отовсюду славу, но задумал, по возможности, целиком охватить всех эллинов.    
Приближались великие олимпийские игры, и Геродот полагал, что пришло надлежащее время, которого он так ждал. Когда Геродот увидел наполненное гражданами собрание и заметил, что отовсюду собрались благороднейшие из людей, он поднялся на ступени храма не как зритель, но выступил на олимпийских состязаниях как участник в них. Геродот стал читать своё произведение и до такой степени очаровал присутствующих, что они назвали его книги по имени муз, их было тоже девять» (Лукиан Самосатский: Сочинения) [12, с. 6454-6455].
       Фукидид [около 460 - около 400 гг. до н.э.] - древнегреческий историк, автор «Истории» (в восьми книгах), где изложил историю 27-летней Пелопоннесской войны. Фукидид происходил из богатой афинской семьи, в политике проявил себя как сторонник умеренной рабовладельческой демократии. Он был непосредственным участником войны в качестве одного из афинских стратегов 424/423 года до н. э. После потери Амфиполя Фукидид должен был уйти в изгнание [зима 424 г. до н. э.] и возвратился в Афины в 405 или 404 году до н. э. Изложение событий в «Истории» доведено до осени 411 года до н. э. Смерть помешала Фукидиду завершить свой труд.
Для Фукидида как историка характерны: критический подход к источникам, рационализм, объективность, сжатый стиль изложения. Не веря во вмешательство богов в ход исторических событий, Фукидид даёт главным образом психологическое объяснение исторического процесса (как результат столкновения желаний людей). Намекая на Геродота, Фукидид говорит: «Я не считал согласным со своей задачей записывать то, что узнавал от первого встречного, или то, что я мог предполагать, но записывал события, очевидцем которых был сам, и то, что слышал от других, после точных, насколько возможно, исследований относительно каждого факта, в отдельности взятого». Трудность таких исследований Фукидид видел в том, что «очевидцы отдельных фактов передавали об одном и том же неодинаково, но руководствуясь симпатией к той или другой из воюющих сторон или основываясь на своей памяти». Во вводной части он подвергает исторической критике древнейшие сказания. Он относится скептически и к словам поэтов, которые воспевали события прошлого «с преувеличениями и прикрасами», и к тем прозаикам, которые заботились «не столько об истине, сколько о приятном впечатлении для слуха: ими рассказываются события, ничем не подтверждённые и за давностью времени превратившиеся большей частью в невероятное и сказочное». Дух научного изучения фактов и недоверие ко всяким чудесам и предзнаменованиям были настолько сильны у Фукидида, что некоторые античные авторы даже обвиняли его в безбожии. Великий историк понимал уже разницу между внешними поводами исторических событий (например, войн) и более глубокими причинами их. Задачу историка – дать потомкам «ясное представление о минувшем» - он отделял от чисто нравоучительных целей, которые преследовал Геродот [смотри: 5, т. II, с. 90 - 91].
Младший современник Фукидида - Ксенофонт [около 430 - 355 или 354, или 353 гг. до н. э.], древнегреческий историк и политический деятель, родился в Афинах. Он был учеником софистов и Сократа. В 401 – 400 годах до н. э., участвуя наёмником в походе Кира Младшего против Артаксеркса II, руководил отступлением 10 тысяч греческих наёмников через Малую Азию к побережью Чёрного моря. Ксенофонт описал этот переход в «Анабасисе». Он написал и «Греческую историю» [до 362 г. до н. э.] как продолжение труда Фукидида.
Геродор из Гераклеи [V в. до н. э.] пытался истолковать мифы о Геракле и о походе аргонавтов как фантастическое изображение реальных подвигов давних времён. К этому времени относится возникновение учения (евгемеризма) о происхождении религии из почитания и обожествления древнейших царей. В кратком пересказе Диодора Сицилийского до нашего времени дошла книга «Священная запись» Евгемера из Мессены [около 340 - около 260 гг. до н. э.] о путешествии по дальним морям к острову Панхея, где правили цари Уран, Кронос и Зевс, побудившие людей своими благодеяниями воздавать им божеские почести [смотри: 3, с. 182].
Не только Евгемер видел связь олимпийских богов с древнейшими греческими царями, обращёнными и обожествлёнными спустя много лет после их физической смерти. Афинский историк Антиклид [III в. до н. э.] написал историю Александра Великого и книгу о возвращении домой героев Троянской войны в духе евгемеризма [смотри: 2, с. 560].
Историк Полибий родился в Аркадии на рубеже III и II веков до н. э., а умер в 20-х годах II века до н. э. Происходил он из богатой семьи. В период борьбы Рима с Персеем, македонским царём, он открыто придерживался антиримских позиций. После поражения Персея [168 г. до н. э.] Полибий был отправлен (в числе других) в Рим в качестве заложника. Он прожил в Риме с перерывами 16 лет. Полибий был знаком с представителями римской политической элиты и стал поклонником римского государственного строя. Он много путешествовал, так как считал, что историк должен «больше доверять своим глазам, чем ушам». Он побывал в Африке и Испании – был очевидцем разрушения Карфагена и осады Нумации, посетил Египет, Галлию, превосходно знал Грецию. Основным трудом Полибия является «Всемирная история» в 40 книгах, из которых целиком до нас дошло только 5 книг (с описанием событий 264 – 146 гг. до н. э.), некоторые книги сохранились в отрывках. Преклонение Полибия перед мощью Рима настолько велико, что он оправдывает даже покорение им своей родины – Греции.
Диодор Сицилийский [около 80 - 29 гг. до н. э.] написал громадный труд в 40 книгах под названием «Историческая библиотека», используя сочинения Гекатея Абдерского [IV - III вв. до н. э.], в частности, его «Египетские истории», труды греческого географа Агатархида [конец III - первая половина II вв. до н. э.], труды других авторов, в том числе Геродота и Ктесия [V в. до н. э.]. Подробно описывает Диодор легендарную жизнь и деятельность основателей Ассирийского царства Нина и Семирамиды. При описании Вавилона Диодор уделяет внимание и художественным изображениям на стенах вавилонских дворцов. В сохранившейся части труда Диодора заслуживает внимания описание халдейской астрологии и астрономии.
Римский историк Ливий Тит [59 г. до н. э. - 17 г. н. э.] родился в италийском городе Патавии (современная Капуя). Он – автор монументального труда в 142 книгах, который называется «Римская история от основания города» (Рима). Из этих книг сохранилось 35, с первой по десятую (о событиях от основания Рима до 293 года до н. э.) и с двадцать первой по сорок пятую (описание событий 218 – 168 годов до н. э.). Содержание остальных книг известно по кратким аннотациям, так называемым эпитомам, составленным в IV веке н. э. Позиция Тита Ливия – явно «романоцентристская», почему из его поля зрения и выпали события, важные для истории Средиземноморья.
Дионисий Галикарнасский, биографические данные о котором у нас очень скудны, приехал в Рим в последний период гражданских войн [I в. до н. э.] и прожил в нём свыше 20 лет. Сочинение, являющееся плодом всей его жизни, носит название «Римская древняя история» (или «Римские древности») в 20 книгах. Она охватывает события с самых древнейших периодов существования Италии до начала [264 г. до н. э.] пунических войн (войн Рима и Карфагена). От труда Дионисия сохранились лишь первые 9 книг, а остальные дошли до нас только в отрывках. Дионисий старался доказать единое происхождение греков и римлян, чтобы, как он говорил, «таким образом сделать для греков более сносным их подчинение римлянам». Большое значение он придаёт управлению богов судьбами народов.
Грек Страбон [около 65 г. до н. э. - 24 или 25 г. н. э.], один из виднейших географов древности, родился в городе Амасии (Малая Азия). По его словам, он посетил земли от Армении до Сардинии и от Чёрного моря до Эфиопии. В 24 или 25 году до н. э. Страбон в свите римского наместника Египта Элия Галла посетил эту страну и проехал от Александрии до границы Нубии. В 17 книгах своей «Географии», которая дошла до нашего времени, он сообщает много данных и по истории Греции и Египта. Страбона называют «отцом исторической географии». Страбон в «Географии» дал описание естественных условий Месопотамии, обратив внимание на периодические разливы Тигра и Евфрата и на необходимость организации искусственного орошения. Он, как и Геродот, преувеличивает плодородие почвы Месопотамии и широкое хозяйственное применение финиковой пальмы. В описании обычаев Страбон следует Геродоту. В труде Страбона сохранились описания Вавилона, обсерватории, халдейских звездочётов, а также исторические легенды, как, например, широко распространённые в античной историографии легенды о Нине и Семирамиде. Поэтому нет ничего удивительного, что эти легенды переходили из поколения в поколение и сохранились в более позднее время.
Средневековые историки передали их вместе с прочими скудными свидетельствами античных историков тем учёным, которые на заре нового времени воскресили интерес к давно забытым народам и культурам.
Плутарх [около 46 - около 120 или 126 гг.] родился в маленьком городке Херонее (Беотия). Сын богатых родителей, он получил широкое и разностороннее образование в Афинах, неоднократно ездил в Рим, где выступал публично. Плутарх был сторонником Римской империи. Он был принят императором Траяном [98 - 117 гг.] и даже играл некоторую роль при его дворе, получив звание консуляра (должность, примерно такого же ранга, как консул, почему её и занимали обычно бывшие консулы). При Адриане [117 - 138 гг.) Плутарх был провозглашён почётным гражданином Афин. При императоре Адриане он исполнял должность прокуратора. И в то же время Плутарх оставался греческим патриотом, гордившимся прошлым своей родины. В одном из первоисточников упоминается, что Плутарх был жрецом Аполлона Дельфийского.
В наше время Плутарх считается известным древнегреческим учёным и общественным деятелем, писателем-моралистом, благодаря «Сравнительным жизнеописаниям» выдающихся греческих и римских деятелей (сохранилось только 50 биографий) и большой группы сочинений на самые различные темы, объединённых под названием «Нравственные сочинения». По признанию самого Плутарха, его задачей было показать историческую правомерность завоевания Греции Римом. В общей сложности, Плутарх написал 227 сочинений, из которых дошло до нас 154. Он разрабатывал и теологическую тему (трактат «Об Осирисе и Исиде», посвящённый египетским верованиям). Историки считают Плутарха суеверным, так как в своих сочинениях он сообщает бесконечное количество всяких примет и доверяет предсказаниям оракулов.
Римский писатель и учёный Плиний (Старший) Гай Секунд [23 - август 79 гг.] написал «Естественную историю» в 37 книгах, которая представляет собой своего рода энциклопедию того времени. Плиний Старший погиб во время извержения Везувия, случившегося 24 августа 79 года н. э., не оценив опасности, наблюдая за феноменом с опасно близкого расстояния. Вулканическим пеплом были засыпаны близлежащие города Помпеи и Геркуланум. Описание извержения Везувия оставил потомкам племянник Плиния Старшего - Плиний Младший [61 - 113 гг.], писатель, поэт и политический деятель: в Римской империи при императоре Траяне [98 - 117 гг.] Плиний Младший был римским консулом и наместником Вифинии.
По современным подсчётам, извержение Везувия 79 года погубило около 5 тысяч человек. После этого вулкан извергался ещё шесть раз, последнее извержение произошло в 1944 году.
О извержении Везувия писал и Кассий Дион Коккейан [155 - 230 гг.], родом из Вифинии. Какое-то время, в период династии Северов [193 - 235 гг.], он занимал высокие должности на императорской службе. Дион Кассий - автор «Римской истории», целиком до нас не дошедшей.
«Недалеко от Неаполя {Кампания, Италия}, на берегу моря, поднимается гора Везувий, в недрах которой заключены бесчисленные огненные потоки... Вот как это было... Наступила страшная засуха, а вслед за тем началось сильное землетрясение: вся долина вокруг Везувия дрожала, а вершина горы ходила ходуном. Подземные раскаты были подобны грому, а над землёй словно нёсся звериный рёв; шумело море, и небо грохотало вместе с ним. Внезапно раздался страшный треск, словно горы распались: из жерла Везувия понеслись громадные камни, долетавшие до самых краёв кратера, затем высоко поднялось пламя и повалил густой дым; воздух стал настолько тёмным, что солнце померкло, как  во время затмения. День обратился в ночь, а свет стал мраком... Охваченные паникой люди готовы были счесть безопасным любое место -- только не то, где находились в тот миг они сами: и вот одни кидались из домов на улицу, другие -- с улицы в дом, одни оставляли море ради суши, другие, расставшись с твёрдой землёй, искали спасения на море. Тем временем в воздух поднялись тучи пепла; пепел покрыл землю и море, воздух был им полн; пепел принёс неисчислимые беды людям, земельным угодьям, скоту, он погубил всех птиц и рыб. К тому же пепел засыпал целиком два города: Геркуланум и Помпеи (в тот час все граждане Помпей сидели в театре). Поднялась такая масса пыли, чтоона достигла даже Африки, Сирии и Египта; в Риме же тучи пыли, носившейся в воздухе, застилали солнце. В течение нескольких дней все там были охвачены страхом, потому что люди не знали и не могли понять, что произошло, и решили, что весь мир перевернулся, что солнце скрылось внутрь земли, а земля поднялась на небеса (Кассий Дион Коккейан, Римская история: Извержение Везувия)» [23, с. 478-479].
Мотивы древнегреческих сказаний сохранились в произведениях греческих и римских авторов, живших в эпоху Римской империи [I - IV вв. н. э.]: «Энеида» Вергилия, «Метаморфозы» («Превращения») и «Героини» Овидия – I век н. э.; «Описание Эллады» Павсания – II век н. э.
Павсаний [середина II века] -- путешественник и географ, автор «Описания Эллады». Более всего его внимание привлекали следы прошлого. Находки и раскопки нового времени подтвердили точность приведенных в «Описании» данных.
Труды философов Плотина и Порфирия относятся к III веку нашей эры.
Ценную информацию различного характера содержит Библия (по-гречески «книги») – кодекс священных книг, окончательно составленный еврейским жречеством к I веку нашей эры.
Христианский теолог Климент Александрийский, живший в конце II – начале III веков, ставил, с известными оговорками, античную философию наравне с Библией. Огромная начитанность, лучше сказать, эрудиция (от лат. eruditio – учёность, познания), Климента Александрийского проявилась в дошедшем до нашего времени собрании его набросков, объединённых под названием «Строматы» («Ковёр из лоскутков»), которые служат и ценным источником по истории античной философии [смотри: 3, с. 262].
Библия как сборник священных книг христианства, включает в себя основной канон иудаизма (Танах – по первым буквам еврейских слов «Тора, Невим, Кетувим», то есть «Пятикнижие. Пророки. Писания» – в христианстве называется «Ветхий завет»), иудейские апокрифы (от греческого apokryptein, «скрывать», то есть, мифы, легенды и религиозные истины, не вошедшие в официальный канон) и собственно христианские писания: Евангелия (по-гречески «благая весть» – повествования о жизни и учении Иисуса Христа), Деяния Апостолов, Послания Апостолов и Откровение (открытие человеку священной реальности или божественного плана) Иоанна Богослова.
Самые древнейшие тексты Библии относятся к XIII веку до н. э., а отбор наиболее авторитетных писаний происходил с IV века до н. э. по IV век н. э. и был, в общих чертах, завершён на Лаодикийском соборе [364 г.].
В XIII веке тексты книг были разбиты на главы, а в XVI веке тексты глав подразделили на отдельные стихи.
Наиболее полный библейский канон, принятый у католиков и православных, содержит 77 книг, традиционно подразделяемых на «Ветхий завет» и «Новый завет».
Апостолами (по-гречески «посланниками») являются ближайшие ученики Христа, которым было поручено распространить его учение по всему миру: Симон (называемый Петром), Андрей (брат Петра), Иаков – сын Заведея и Иоанн – его брат, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей мытарь (сборщик римских податей и пошлин) или иначе Левий, Иаков – сын Алфея и Симон Зилот, Иуда – сын Иакова (брат Иакова – сына Алфея) или иначе называемый Фаддеем, Иуда Искариотский, впоследствии предавший Иисуса. Согласно Деяниям Апостолов, ученики Иисуса Христа, чтобы сохранить число 12, считавшееся у иудеев священным, вместо Иуды Искариота избрали по жребию Матфея. «Тринадцатым апостолом» или «апостолом язычников» обычно называют святого Павла, внёсшего весомый вклад в развитие христианского вероучения [смотри: 39, с. 53 - 54; 30, с. 53 - 55, с. 78, с. 365, с. 467].
Святой апостол Павел в 54 году нашей эры прибыл в известнейший из малоазийских городов Эфес (его название переводится как желательный, вожделенный), прославленный храмом Артемиды (Дианы), и начал свою проповедь в Иудейской синагоге. Проповеди его продолжались около трёх лет и сопровождались многими чудесами. В это время апостол написал своё I-е Послание к коринфянам [смотри: 39, с. 245].
«Очевидно, сразу же по принятию христианства на древнерусский язык были переведены избранные отрывки из ветхозаветных библейских книг, составившие сборники так называемых Паремийников, предназначавшиеся для богослужебных чтений. Полностью текст пятидесяти ветхозаветных книг был переведён на древнерусский язык в 1499 году в Новгороде по инициативе архиепископа Геннадия.
Наибольшей популярностью из всех ветхозаветных книг пользовалась Псалтырь. По этой книге учили грамоте. Тексты псалмов заучивались наизусть. Псалтырь привлекала внимание древнерусского читателя своим лирическим пафосом, повествовательностью, сочетавшимися с аллегоризмом и абстракной обобщённостью, а также высокохудожественной формой изложения...
Тексты канонических церковных книг почитались «священными» и пользовались непререкаемым авторитетом. Они считались источником «божественной мудрости», глубоко скрытый смысл которой нужно правильно истолковать и понять. В связи с этим древнерусские книжники обращаются за помощью к так называемой патристической литературе, к творениям «отцов церкви»: Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова, Ефрема Сирина, Иоанна Лествичника, Иоанна Дамаскина и других классиков греческой церковной литературы IV -- VI веков.
Нравоучительные «слова» знаменитого константинопольского витии Иоанна Златоуста получили у нас распространение в сборниках «Златоструй», «Златоуст», «Маргарит», отдельные извлечения из его «слов» содержал сборник болгарского царя Симеона, который затем в XI веке был переписан на Руси и получил название Изборника Святослава 1073 года...
Из сочинений Василия Великого на Руси был известен «Шестоднев» в переводе Иоанна, экзарха болгарского. Это произведение подробно знакомило читателя с «шестью днями» творения мира. В нём сообщались сведения о природе, растительном и животном мире, а также о человеке как венце божьего творения.
Довольно рано стала известна на Руси мрачная аскетическая поэзия «слов» Ефрема Сирина, входивших в византийский сборник «Паренесис». Из этого сборника были извлечены «слова» «о злых жёнах» и «о страшном суде и антихристовом пришествии».
Пути нравственного совершенствования человеческой души, восхождение её к богу указывала «Лествица» Иоанна Лествичника. Систематически излагало догматику христианского вероучения «Слово о правой вере» Иоанна Дамаскина, переведённое в Болгарии.
Как правило, большинство произведений «отцов церкви» были связаны с традициями античного ораторского искусства. Используя приёмы великих ораторов, они насыщали свои «слова» яркими образами, добиваясь нужного эмоционального воздействия на слушателей-- читателей. Своим «словам» они придавали вневременной обобщённый характер, адресуя их слушателям различных социальных положений  и этнической принадлежности. Патристическая литература главное внимание уделяла духовной стороне жизни человека и требовала отрешения от «скоропреходящей прелести» текущей жизни» [40, с. 31 - 33].
В Библии (Книги Ветхого Завета: Третья книга Царств) рассказывается о контактах царя Израиля Соломона и царя финикийского города Тира Хирама:
«Глава 9.
11. На что Хирам, царь Тирский, доставлял Соломону дерева кедровые и дерева кипарисовые и золото, по его желанию, - царь Соломон дал Хираму двадцать городов в земле Галилейской.
12. И вышел Хирам из Тира посмотреть города, которые дал ему Соломон; и они не понравились ему.
13. И сказал он: что это за города, которые ты, брат мой, дал мне? И назвал их землёю Кавул, как называются они до сего дня.
14. И послал Хирам царю сто двадцать талантов золота...
26. Царь Соломон также сделал корабль в Ецион-Гавере, что при Елафе, на берегу Чермного моря, в земле Идумейской.
27. И послал Хирам на корабле своих подданных корабельщиков, знающих море, с подданными Соломоновыми;
28. И отправились они в Офир, и взяли оттуда золота четыреста двадцать талантов, и привезли царю Соломону...
Глава 10.
11. И корабль Хирамов, который привозил золото из Офира, привёз из Офира великое множество красного дерева и драгоценных камней…
14. В золоте, которое приходило Соломону в каждый год, весу было шестьсот шестьдесят шесть талантов золотых»...».
Происходило это примерно в 945 году до н. э.
В Библии, где говорится о Тирском царе Хираме, упоминается ещё один Хирам – медник из Тира, взятый Соломоном, «чтобы сделать сосуды, столбы, венцы, море, подставы, умывальницы и другие принадлежности для служения в храме» Господнем.
Офир (по-арабски богатство) – знаменитая в древности восточная страна, известная добыванием золота и драгоценных камней. От времён Давида до времён Иосафата евреи вели торговлю с Офиром. Особенно оживил эту торговлю Осия, сделавшись властелином Элафа, знаменитого порта на Чёрном море. Во времена Соломона еврейские корабли неоднократно совершали путешествия в Офир и через каждые три года привозили оттуда золото, обезьян, павлинов, различные пряности и красное дерево. По всей вероятности, Офир находился в Восточной Индии, но указать точное положение его в настоящее время невозможно. Более 16-ти различных стран считаются местонахождением Офира. 70 толковников переводят слово «Офир» как Коптское или Египетское название Индии. По словам Иосифа Флавия, Офир – это «Золотой Херсонес», принадлежащий в настоящее время Индии. По словам энциклопедии доктора Китто, «Золотой Херсонес» древних есть ничто иное, как настоящая Малакка (полуостров Малакка, где ныне располагаются страны – Таиланд и Малайзия), так как туземцы здесь ещё до сих пор называют свои золотые деньги «офир» [смотри: 39, с. 539].
Заметим, как созвучны на русском языке названия «Малайзия» и «Малая Азия». Любопытно, что для указания, сколько золота привозили Соломону из страны Офир, в библейских преданиях использовано число «666», считающееся, согласно этим же преданиям, «числом зверя», или числом Дьявола (хотя, по сведениям некоторых древних авторов, в библейских текстах числом «666» был «зашифрован» римский император-злодей Нерон).
В «Библейской энциклопедии» есть указание на ещё один неизвестный географической науке объект: «Имя одной (реки) Фисонъ, повествуетъ свящ. бытописатель: она обтекаетъ всю землю Хавила, ту, где золото, и золото той земли хорошее» (Быт. II, 11, 12). Вотъ первая родина золота, указываемая въ Свящ. Писанiи, и почти современная самому сотворенiю мiра; но где находилась эта земля Хавила, обтекаемая рекою Фисономъ – вопросъ нерешённый определённо и доселе» [39, с. 280 - 281].
В библейских источниках говорится: «Соломон находился отчасти в сношениях с царями Аравийскими, когда флот его проходил мимо Аравийского залива для морской торговли с Офиром, в Индии (III Цар. X, 15)».
«В период расцвета финикийского и карфагенского мореходства {VII - V вв. до н. э.} море становится средством связи между тремя континентами Средиземноморья и далёкими странами, находившимися за пределами Гибралтара… Описание одной из… морских экспедиций {вдоль западного берега Африки} отважных карфагенских мореплавателей дошло до нас в греческом переводе. Это так называемое путешествие Ганнона, датируемое примерно VI или V веком до н. э… Финикийские корабли через Красное море достигали, вероятно, Индийского океана. Об одном из подобных морских походов сообщает Библия, когда рассказывает об экспедиции в богатую золотом страну Офир, организованной Хирамом, царём Тира, и Соломоном, царём Израиля. Но самым грандиозным предприятием надлежит считать ту морскую экспедицию финикийцев, которую они совершили по поручению египетского царя Нехао в конце VII века до н. э. В течение трёх лет они обогнули Африку и вернулись через «столпы Мелькарта» {Гибралтарский пролив}, совершив этот выдающийся подвиг более чем за две тысячи лет до Васко да Гама» [5, т. I, с. 503].
Васко да Гама (Vasco da Gama) [1469 - 24.12.1524 гг.] – португальский мореплаватель, открывший путь в Индию. Эскадра под его командой вышла из Лиссабона в 1497 году, обогнула Африку с юга и востока и через Индийский океан достигла в 1498 году Малабарского берега Индии у города Каликута (ныне – Кожикоде, штат Керала). Позднее Васко да Гама совершил ещё два плавания в Индию [1502 - 03 и 1524 гг.].
Отметим, что в то время, как Христофор Колумб, имея целью Индию, открыл Америку [1492 г.] и настойчиво повторял плавания на Запад [1493, 1498, 1502 - 04 гг.], полагая открытые им земли Индией, Васко да Гама совершил плавание туда, куда и хотел попасть – в Индию. Как мореплаватель Васко да Гама превзошёл Колумба, но зато Колумбу досталась слава первооткрывателя американского континента, правда, значительно позже, спустя много лет после смерти в безвестности.
Тем удивительней, с современной точки зрения (на фоне великих географических открытий XV века), насколько скудны и эклектичны географические сведения, ещё бытовавшие незадолго до этого, в XIII веке (то есть спустя примерно полторы тысячи лет после Александра Македонского). Об этом мы можем судить по письменному источнику - карте мира с пояснительными надписями и краткими комментариями на ней, составленной в северной Германии около 1284 года. Вот эти надписи:
«Р а й – на крайнем востоке. Есть там древо познания добра и зла. Древо сие действительно видимо и телесно, как и всякое другое дерево.
К р у г о м  з е м н ы м называется земля по круглой своей форме, так как она вроде колеса. Со всех сторон обтекает её по кругу океан и делит его на три части, то есть на Азию, Европу и Африку. Одна Азия составляет половину света. Европа и Африка – другую. Рассекает их Средиземное море. Азия названа по имени некой жены, которая, по свидетельству древних, владычествовала на Востоке. Занимает она [Азия] третью сторону, ограничивается она с востока восходом солнца, с юга – океаном, с запада же – нашим морем. С севера предел её – озеро или болото Меотийское [Азовское] и река Таной [Дон]. Много в ней провинций, областей и островов.
А л б а н и я  в е р х н я я. Страна эта зовётся Албанией, населена 26 племенами и названа так по цвету народа, потому что он родится с белыми волосами {Albus по-латыни – белый; таким образом объяснение происхождения названия «Албания» построено на случайном созвучии слов}. Начинаясь на востоке, у Каспийского моря, она простирается вдоль берега Северного океана до Меотийских болот, через многие пустыни. Собаки этой страны так велики и злобны, что могут растерзать быков и львов. Больше у них смысла, чем у других животных, ибо они одни знают своё имя, любят своих господ, защищают жильё, идут за них на смерть по доброй воле, устремляются с хозяином на добычу, не оставляют даже тело мёртвого хозяина, так что по природе своей они недалеки от людей.
А м а з о н к и. А вот страна амазонок. Они – женщины, сражающиеся как мужчины.
Ц а р с т в о  К о л х и д а. Здесь философы выдумали золотое руно, за которым якобы отправился Иона {искажение имени Язона, предводителя аргонавтов}. Вследствие этого между греками и троянами возгорелась война.
(Г о г  и  М а г о г). А вот здесь Александр {Македонский} заключил два мерзких народа, которые антихрист будет иметь себе в товарищах. Они питаются человечьим мясом и пьют кровь.
Г р и ф ы – народ, от неистовства которых саксы {племя Британии}, как говорят, пришли в Германию; между другими людьми они, как скорпионы между животными.
А в о т а н т р о п о ф а г и – скорые люди, ибо имеют ноги, подобные лошадиным; живут мясом и кровью людей.
Г и р к а н с к и й  л е с, в нём птицы, перья которых светятся ночью; там же много и другого зверья…
С а м а р к а нд {во времена Александра Македонского – Мараканда} – город, лежит в Хазарии, то есть в Скифской земле; больше Вавилона, имеет в окружности сто миль {явная гиперболизация, преувеличение}, владеют им сообща царь поганый и царь христианский» [75, с. 286 - 287].
По библейскому преданию, земной рай (по древне-еврейски – Эдем) находился в мифической стране между Тигром и Евфратом (в Двуречье). Эдем был местопребыванием первых людей - Адама и Евы - до их грехопадения.
Может быть, это и есть «Страна бога», о которой есть упоминания в надписях египетских фараонов [смотри: 25, с. 216 - 217].
Сказания об амазонках, мифическом народе женщин-воительниц, сложились в догреческое время. Особенный интерес к амазонкам возродился в средние века и позднее – в эпоху Великих географических открытий. Их искали даже в Америке, запечатлев этот факт в названии великой южно-американской реки – Амазонки. По легенде, племя амазонок обитало на берегах Меотиды (Азовского моря) или в Малой Азии. Амазонки вступали во временные браки с мужчинами соседних племён, а потом мужей отсылали на родину. Родившихся мальчиков амазонки отправляли к отцам (по другой версии, просто убивали), а девочек готовили для войны. На памятниках античного времени амазонки изображены в виде прекрасных женщин с развитой мускулатурой и без следов увечья (некоторые считали, что они выжигали девочкам правую грудь для удобства стрельбы из лука). Амазонкам приписывали основание города Эфеса и постройку там знаменитого храма Артемиды. Во время похода в Индию Александр Македонский искал и амазонок и, якобы, встреча царя и амазонок имела место (если только древние писатели не выдумали этот эпизод для подтверждения древней легенды).
Шахермайр пишет, что «гениальный Онесикрит, в лице которого объединились мореход и философ», упоминает в своей книге о посещении Александра царицей амазонок; но тут же предостерегает нас: Онесикрит «иногда лгал из тщеславия или просто выдумывал занимательные анекдоты» [48, с. 94 - 95].
«По числу биографий и исторических произведений о нём Александр опережает Юлия Цезаря и Октавиана Августа. До нашего времени дошло не так уж мало: «Деяния Александра Великого» Квинта Курция Руфа, книги XVII--XVIII «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийского, «Поход Александра» и «Индика» Арриана, «Жизнеописание Александра», составленное Плутархом, «Краткое изложение (эпитома) Истории Помпея Трога», сделанное Юстином. Нравственностью македонского царя интересовались Цицерон, Сенека и Валерий Максим. О странах, которые посетил Александр Великий, нередко упоминают Страбон, Плиний Старший и его преемник Солин. Царившим при дворе Александра нравам посвятил немало страниц Афиней. Эллиана интересовали нетипичные подробности: в «Пёстрых рассказах» он обсуждает пиршества Александра, в «Истории животных» -- змей, обезьян и прочих тварей, описанных участниками похода. На труд Юстина опирался христианский историк Павел Орозий. При всей внушительности этого списка следует признать: сведения об Александре, находящиеся в нашем распоряжении, дошли в составе сочинений, созданных не ранее I века до н. э. Из всего, что сохранилось, современному читателю в наибольшей степени (и по числу изданий, и по стилю) доступен Плутарх. Его сравнительное жизнеописание Александра и Цезаря отличают законченность и мастерство изложения материала...
Средневековая Европа знала об Александре благодаря Курцию Руфу и Юстину, или краткому пересказу труда Юстина, сделанному Павлом Орозием. Поскольку без созданных Орозием «Семи книг истории против язычников» (труд был вдохновлён старшим современникои и учителем -- Блаженным Августином) невозможно представить себе историческое описание Средневековья, деяния Александра не были позабыты или оставлены без внимания. Орозий, правда, к Александру относился несколько скептически.
Само собой, между IV веком до н. э., когда Александр потряс Балканы, Египет и Азию своими завоевательными походами, и временем создания первых из дошедших до нас трудов о легендарном полководце должно, конечно, существовать связующее звено -- иначе откуда Диодор Сицилийский и те, кто следовал за ним, смогли бы почерпнуть свои сведения.
В древности об Александре писали немало. Своего первого историка -- племянника Аристотеля -- Каллисфена из Олинфа -- полководец уничтожил собственными руками: горделивого автора заели вши, когда по приказу царя он был посажен в тесную клетку. Многие из соратников Александра описали его деяния в своих сочинениях: флотоводцы Онесикрит из Астипалеи и Неарх Критский, полководец и правитель Египта Птолемей, Аристобул, отправившийся вместе с Александром в Индию и возвращавшийся назад через пески Гедросии, -- именно Аристобулу Александр поручил восстановление разграбленной могилы царя Кира. При дворе Александра вели «Царский дневник», куда записывалось всё происходившее. Сохранились отрывки путевых записок. Поколением позже (будем придерживаться версии Арриана) творил Клитарх, весьма недолюбливавший Александра, однако его сочинение оказалось весьма популярно. Плиний Старший именовал Клитарха «прославленным автором», по словам Квинтилиана, он был «отмечен талантом и замаран пренебрежением правдой». Насчитывавший не менее двенадцати книг труд «Об Александре» сыграл, как многие полагают, решающую роль в формировании образа покорителя мира.
Кроме перечисленных выше источников в распоряжении Плутарха, несомненно, имелся ещё один -- сборник переписки Александра Великого. В XX веке два подобных сборника были найдены среди папирусов. Многие из писем, на которые ссылается Плутарх, были подлинными, но обнаруженные сборники -- это недостающее звено эволюции жизнеописания Александра от истории к роману. Переписка Александра и Дария изобилует деталями, которые вряд ли могли прийти в голову историческим персонажам, зато она отражает представление об Александре как герое увлекательного повествования. Роман в письмах заложил основу бечисленного множества версий легендарных жизнеописаний Александра Великого.
Сборники писем оказались не единственным источником -- среди папирусов был обнаружен диалог Александра с индийским мудрецом, или гимнософистом, известный также благодаря «Жизнеописанию» Плутарха. Диалог восходит к такому памятнику, как «Вопросы Мелинды», однако значительно короче и более прямолинеен. Отголоски этого диалога можно обнаружить и в Талмуде, где Александр обращается с вопросами к иудейским мудрецам.
Хотя Александр не сыграл особой роли в истории еврейского народа {!?} и упоминается только в начальном {!!!} стихе Первой книги Маккавеев, его образ был весьма популярен среди еврейской диаспоры, обосновавшейся в Александрии {!!!}. Именно в этой среде сложились первые версии «Романа об Александре», оттуда пришёл роман в письмах, «диалог» с брахманами, отрывок молитвы Сарапису, а возможно, и завещание Александра, врученное родосцам, -- во всяком случае, вся дальнейшая история поддельных завещаний таких исторических личностей как Цезарь и Антоний, связана именно с Александрией.
Кому понадобилось писать «Роман об Александре»? Сохранившиеся фрагменты сами собой дают ответ на этот вопрос. Письма, диалоги, завещания и речи бытовали как риторические упражнения. Точнее, это были ролевые игры тогдашнего студенчества {и не только студенчества: всем пищущим присуще стремление переиначивания исторического материала}, в распоряжении которого находилась самая крупная в мире библиотека {при Александрийском мусейоне}...
Образ Александра Двурогого (это прозвище Александр получил на Востоке, исторической предпосылкой, скорее всего, стало предание о том, как Александр восседал на пиру, увенчанный маской египетского бога Амона с двумя рогами), который с помощью Аллаха оградил мир от Йаджуджей и Маджуджей {аналогов мифических племён Гога и Магога}, захватил воображение Мухаммада {пророка Мухаммеда (Магомета)}. В среде, в которой сложился Коран, были известны сирийские версии «Романа об Александре». Он покорил не только арабов (говорят об особой, «коранической» версии романа), сирийский источник был переведён на эфиопский язык. В Персии, основываясь также на сирийском «Романе об Александре», Фирдоуси [между 934 и 941 - около 1020 гг.] также украсил свой эпос «Шахнаме» {«Книга о царях»} биографией Искандера. Низами [около 1141 - около 1203 гг.] и Навои [1441 - 1501 гг.] описали завоевательные походы Александра в своих поэмах {«Искандер-наме» и «Искандерова стена» соответственно}. «Роман об Александре» был известен монголам уже в эпоху Чингисхана, сохранился -- пусть и в весьма неважном состоянии -- монгольский манускрипт XVII века, в котором рассказывается о деяниях Двурогого. Причём в монгольской версии покровительствует царю бог Тенгри {образ монгольского единого бога неба}. Более того, версия «Романа об Александре» была записана в... Малайзии. Интерес ко всему, что связано с Александром, не ослабевал. По образу и подобию романа о жизни македонского царя создавались легендарные биографии основоположника державы тюрков Огуза и предводителя монголов Чингиса. Некоторые предания, вполне возможно бытовавшие и на христианском Востоке, дошли до нас исключительно в изложении мусульманских авторов и лишь позднее, в XII--XIII веках, оказались переведены на испанский язык и латынь. Яркий пример -- ...рассказ об отравленной девице, которую прислали в дар Александру и которую благодаря своей проницательности разоблачил Аристотель, -- сюжет весьма древний и уходящий корнями в индийские сочинения по технике отравления. В Европу сюжет пришёл благодаря переводу сочинения «Тайная тайных», приписывавшегося Аристотелю, и уже в XIII веке собиратель достопамятных изречений Иоанн Уэльский излагал эту историю о философе-наставнике...
Каждый народ хранил в памяти собственный образ Александра. Мусульмане почитали Двурогого, в талмудической литературе евреев встречаются предания о попытках Александра Македонского проникнуть в Страну Мрака и достичь Земного Рая. Одно из них было переведено на латынь неизвестным переводчиком-иудеем и стало весьма популярно в средневековой Европе. Александр изменялся и постоянно приобретал новый облик. Так, апокрифическая история о пророке Данииле, уничтожившем языческого змея при помощи войлочных шариков, неизвестна на Востоке, зато там распространяется предание о том, как Александр победил дракона...
А средневековая Европа не узнала и о хрустальной крепости, которую увидал Александр...
История бытования «Романа об Александре» в Византии VI веком не закончилась. Были созданы ещё две версии... Главным дополнением {одной из них} стало... описание похода из Персии в Индию. Кроме того, роман пополнился известиями о фессалоникской и скифской кампаниях, походе к Иерусалиму, переправе через песчаную реку, достижении мест, где воздвигли свои статуи предыдущие покорители мира: египетский фараон Сесонхос (о нём рассказывает Геродот), царь Ираклий (фигура, объединяющая Геракла и императора Ираклия) и царица Семирамида. Благодаря переводам {эта версия и восходящая ко второй версии «Сербская Александрия»} были хорошо известны в мире книжников Древней Руси, а также других православных стран: Грузии, Сербии и Румынии.
Однако и Западная Европа не позабыла об Александре. Сделанный в III веке перевод Юлия Валерия читали и переписывали, свидетельство тому -- рассуждения о судьбе Александра Македонского в трудах епископа Фульгенция. В средневековой Европе сохранился наиболее полный текст «Послания Александра Аристотелю о чудесах Индии», который был в X веке переведён на древнеанглийский. Более того, монах, делавший список с перевода, изумился описанным чудищам и решил добавить к рассказу Александра известия о местных чудовищах и героях -- так до нашего времени чудом дошёл {британский} эпос о Беовульфе...
В 700 году некий монах Пётр перевёл с греческого на латынь «Откровение Мефодия Патарского» -- и Европа узнала подробную историю о возведении Каспийских врат, за которыми Александр заключил нечестивые народы Гога и Магога. История посещения Александром Иерусалима была известна на Западе благодаря латинским переложениям «Иудейских древностей» Иосифа Флавия. Переложение на латынь труда Палладия о брахманах приписывали современнику Блаженного Августина святому Амвросию Медиоланскому [IV век].
«Роман об Александре» -- образец средневековой «игры в классики», сопоставимый по своей величественности с легендами о Каббале или переводом семидесяти толковников {Библии}. Из одинаковых сюжетов каждый народ слагает своё предание, посвящённое Александру Македонскому, наполняя его местным колоритом, посылая царю на помощь своих богов, распространяя пределы его завоеваний на своих соседей» (Николай Горелов) [43, с. 5 - 15].
Словом «Колхида» греки называли юго-восточную и восточную части Причерноморья, населённые племенами колхов. В VI веке до н. э. в Колхиде возникли греческие колонии – Фасис (близ современного города Поти) и Диоскуриада (на месте современного города Сухуми), основание которых связывалось с мифом об аргонавтах и приписывалось сыновьям Зевса – Диоскурам (близнецам Кастору и Полидевку), которые считались заступниками терпящих кораблекрушение.
По свидетельству Плиния, именем Гога и Магога назывались цари ассирийские и соседних с Ассирией стран [смотри: 39, с. 165].
В других случаях имя Магог ставится в связь с Гогом, так что слово Гог представляется как бы именем царя над Магогом, народом или страною. Гог во главе Магогского народа, якобы, должен некогда придти с севера и вторгнуться в страну Израилеву и что этим нашествием должен осуществиться Божественный суд над Гогом, всё воинство коего будет истреблено и погребено вместе с Гогом на месте, названном в память сего события долиною полчищ Гоговых.
В Откровении слова «Гог и Магог» представляются как «народы, находящиеся на четырёх углах земли», в которых, вероятно, также подразумеваются их князья и правители – Гог и Магог.
По Гезению, под словами Гог и Магог разумеются тот же самый северный народ, который древние греки называли скифами. Гезений говорит, что арабы называют их по-другому и передают о Гоге и Магоге много басен.
Наиболее выдающиеся филологи утверждают, что что в слове «Магог» слог «ма» обозначает страну, а всё оно означает страну Гога.
Вероятнее же всего, под этими словами разумеются все северные скифские племена, от которых произошли древнейшие славяне, татары и т. п. Впрочем из этого не следует заключать, что в действительности когда-либо существовал царь, называемый Гогом, или народ, называемый Магогом. Несомненно одно, что в течение веков эти названия сделались символическими для всех северных народов [смотри: 39, с. 445].
Самые ранние упоминания о древних славянах содержатся в труде римского учёного Плиния Старшего, жившего в I веке н. э. Плиний, пользовавшийся картой полководца римского императора Августа - Агриппы и сам служивший в Германии, знал о том, что за нею простираются территории, населённые негерманскими племенами. Следуя обычаю, установившемуся в античной историографии, он называл эти земли Скифией. Говоря о Скифском (Балтийском) море, Плиний помещал на его юго-восточном побережье сарматов, венедов, скифов и гирров. Одно из перечисленных племён, а именно венеды – славянское. Так, готский историк VI века н. э. Иордан писал, что племена венедов весьма многочисленны и имеют различные названия, «однако, главным образом, они именуются склавинами и антами».
Свидетельство Плиния отвечает археологической карте расположения племён к северо-востоку от Эльбы, где жили самые северные из германских племён, затем за ними славяне, а далее на север и северо-восток – финские племена.
Тацит отводит венедам довольно большую территорию, указывая, что они живут между певкинами (бастарнами), которых он помещает в Прикарпатье, и фенами (финнами), находившимися к востоку и северо-востоку от современного Рижского залива. Однако даже такие неполные сведения о древних славянах были известны в Риме сравнительно немногим писателям. Большинство римских авторов включало славянские территории в понятие Сарматии. Эта тенденция сказывается в составленном около 160 – 180 годов большом труде географа Птолемея, который территорию к востоку от Вислы и Карпатских гор называл Европейской Сарматией, а Балтийское море – Сарматским океаном. Венедов Птолемей упоминает среди племён Европейской Сарматии, помещая их по всему Венедскому заливу (так он называет юго-восточную часть Балтийского моря) и далее в глубь Европы. Определить точно восточную границу венедов по данным Птолемея трудно, однако то обстоятельство, что древний географ помещает Венедские горы далеко от Балтийского побережья, позволяет думать, что, по его мнению, территория венедов была значительной. Среди географических названий карты Птолемея встречаются славянские термины, как, например, название города Калисия (сохранившееся до сих пор в названии Калиш); наименование горы Бодин и некоторые другие. Наряду с общим наименованием – венеды – Птолемей знает и славян в качестве одного из венедских племён под именем стлаваны или суовены. Несколько иначе область обитания венедов показана на римской дорожной карте IV века н. э. (так называемая Певтингерова карта), где венеды помещены у западных склонов Карпат и на Нижнем Днестре. Видимо, эта римская дорожная карта отразила начало движения славянских племён к Дунаю.
Сведения древних писателей о распространении славян в I - IV веках н. э. позволяют предположить, что эти племена занимали территорию от берегов Балтийского моря до северных отрогов Карпатских гор, гранича на западе с германцами и кельтами, на юге и юго-востоке – с сарматами; восточная граница славянских племён для этого времени не может быть определена [смотри: 5, т. II, с. 703 - 704].
Геродот в «Истории Греко-персидских войн» писал о том, что далеко на северо-востоке, за степями Русской равнины высятся Рифейские (Уральские) горы, где «золото в огромных количествах». Геродот основывался на рассказах эллинов, побывавших в землях, которые лежат севернее Чёрного моря. А они «своими глазами видели» у скифов, кочующих от моря до Рифейских гор (до Урала; слово «урал» по-монгольски означает – пояс), уйму красивых изделий из чистого золота. Даже упряжь лошадей там украшена золотом. «Бывалые люди» рассказывали, будто земля рифейская родит золото, как пшеницу, и вся им усыпана, хоть лопатами греби, да не подойдёшь. Стерегут золото грифы – «звери, похожие на львов, но с крыльями и орлиным клювом». Сражаться с этими чудовищами осмеливаются лишь аримаспы – «самые могучие из мужей». Золоту, добытому в смертных боях, они поклоняются, как богу, принося ему жертвы. Другие путешественники утверждали, что не земля рифейская родит золото, а оно свалилось с неба, как дождь. Грифы – это вовсе не звери, а люди, которые умеют добывать и обрабатывать золото.
Сопоставив все эти известия, Геродот сделал вполне объективное заключение: «Как золото там добывается, не могу сказать с достоверностью».
Из ранних греческих авторов только Геродот упоминает о населении Средней и Северо-Восточной Европы – неврах, андрофагах, меланхленах, будинах и других. Многое из того, что рассказывает Геродот об этих племенах, верно отражает некоторые черты их жизни: например, об охоте – важнейшем занятии обитателей лесной полосы Европы. Достоверен и его рассказ о Северном море (так называли в древности Северное и Балтийское моря), на берегах которого добывался янтарь. Со времён Геродота в античной историографии долго не появлялось такого развёрнутого, как у него, описания стран Европы к северу от Истра (Hister), как называли греки реку Дунай в её нижнем течении. Некоторые, притом более точные сведения доставляют древние писатели, начиная лишь с I века н. э. Римский учёный Плиний Старший упоминает о венедах – населении областей к юго-востоку от Вислы. Историк Тацит называет не только венедов, но говорит об эстиях (эстонцах), фенах (финнах), причём указывает приблизительно и территории, которые они занимали. Географ Птолемей также называет венедов в числе обитателей Сарматии. Все эти авторы, кроме Тацита, ничего не сообщают об их образе жизни.
Племена Средней и Северо-Восточной Европы находились в значительно менее благоприятных природных условиях, чем скифы, сарматы или тем более греки. Суровый климат, дремучие леса, местами непроходимые болота сильно осложняли жизнь обитавших там племён. Поэтому темпы их развития значительно отличались от европейских.
При скудости письменных сведений важнейшее значение приобретают археологические источники, которые позволяют составить только общее представление о крупнейших племенных группах на этой обширной территории. Этническая карта Средней и Северо-Восточной Европы вплоть до нашей эры также может быть намечена только в общих чертах. На территории от бассейна Одера и Вислы до левобережья Среднего Днепра располагались древнеславянские племена, предки современных славянских народов. К северу от них, в бассейне Немана, жили балтийские племена, на востоке в значительной мере ассимилировавшие древнейшее финно-угорское население Юго-Восточной Прибалтики. Земли от междуречья Оки и Волги до берегов Ледовитого океана занимали финно-угорские племена [смотри: 5, т. II, с. 159 - 160].
Грек Гекатей Милетский [конец VI - начало V вв. до н. э.] - географ и путешественник, автор «Землеописания», в котором даны сведения о Европе, Ближнем Востоке и Ливии. Он также составил картографическое изображение «ойкумены», охватывающей главным образом районы, прилежащие к Средиземному морю. Карта Гекатея не обнаружена, вероятно, она не сохранилась.
Ойкуменой (или Эйкуменой) греки называли известную им часть земли с Элладой в центре.
Согласно греческим мифам, поводом войны древних греков против Трои (Илиона) явилось похищение Парисом, сыном троянского царя Приама, прекрасной Елены, жены царя Спарты Менелая. Первый источник, рассказавший о Троянской войне – поэмы Гомера (Homerus) «Илиада» и «Одиссея». Позднее эта война явилась темой «Энеиды» римского поэта Вергилия.
    Дардан в греческих мифах – сын Зевса и плеяды Электры, родоначальник племени дарданов (троянцев). Дардан считался прадедом (или отцом) Ила, царя дарданов. Внук Дардана – Трос (Трой) – первый троянский царь и основатель города Трои. От брака с речной нимфой Каллироей имел сыновей Ила, Ганимеда и Ассарака.
«Каллироя» на греческом языке означает «прекраснотекущая» (вероятно, так называлась река, текущая у Трои).
По одному из мифов, основателем города был сын Троса – Ил (отсюда другое название города – Илион).
    Потомок Ила Эней считался родоначальником римлян, почему Дардана чтили и в Риме как своего далёкого предка. Ил одержал победу на атлетических соревнованиях во Фригии и получил в награду 50 юношей, 50 девушек и пегую корову. По воле Зевса Ил последовал за коровой и остановился у холма в Малой Азии, где корова легла. Здесь он должен был основать город. Выбор места был подтверждён знамением Зевса, который сбросил с неба палладий.
Миф об основании города на том месте, где останавливается корова, встречается и в других сказаниях. Возможно, что таков был обычай древних скотоводов.
Палладий – это изображение вооружённого божества, как правило, деревянное, которое считалось охранителем городов. В Греции палладий чаще всего изображал Афину, от прозвища которой – Паллада – получил своё название.
    Согласно мифам, во время войны олимпийских богов с титанами Афина сразила гиганта Палланта (Палласа), содрала с него кожу и прикрыла ею, как щитом, своё тело. Имя Палланта из-за этого обрело женскую форму и стало одним из прозвищ Афины.
Сами троянцы считали, что пока их палладий находится в городе, стены Трои неприступны. Благодаря хитрости и мужеству Одиссея и Диомеда, священный палладий, хранившийся в храме Афины, был похищен из Трои. В конце концов при помощи хитрости на десятом году войны Троя была взята. По совету Одиссея был построен огромный деревянный конь, внутри которого спрятались отборные воины, а остальное войско село на корабли, которые отплыли от троянского берега и укрылись у острова Тенедоса. На берегу греки оставили лазутчика Синона, лживым словам которого троянцы поверили (он сказал, что деревянный конь оставлен, чтобы умилостивить Афину и что владение этим конём сделает город неприступным).
    Диомед, сын этолийского царя Тидея, возглавлял ополчение из Аргоса, Тиринфа, Эпидавра и других городов Арголиды и привёл его под Трою на 80 кораблях. В военных подвигах Диомед уступал только Ахиллу.
Лаокоон (Лаокоонт), троянский жрец Аполлона, попытался помешать троянцам тащить в город оставленного греками деревянного коня («Троянского коня»), в котором спрятались враги. Но в то время, когда Лаокоон приносил вместе с сыновьями жертву Посейдону у моря, боги, предрешившие гибель Трои, наслали приплывших по морю двух огромных змей. Они растерзали детей Лаокоона и задушили его самого, после чего укрылись в храме Афины. Гибель Лаокоона была воспринята троянцами как знамение богов, желавших, чтобы конь был внесён в Трою.
Родосские скульпторы Агесандр, Атенодор и Полидор изваяли из мрамора известную скульптурную группу «Лаокоон» [I в. до н. э.], римская копия которой находится в ватиканском музее (Рим).
Троянцы перетащили деревянного коня в город, для чего даже пришлось разрушить часть крепостной стены. Ночью из чрева коня вышли воины и открыли ворота вернувшимся грекам. Город был взят, разрушен, мужчины перебиты, а женщины обращены в рабство. Боги помогли спастись только Энею с отцом Анхисом, сыном Асканием и несколькими спутниками. После победы в лагере греков начались раздоры, и их жертвами стали несколько героев. На греков разгневалась Афина, она наслала бурю, потопившую множество кораблей возвращавшихся из-под Трои ахейцев. Менелаю и Одиссею пришлось испытать множество приключений, прежде чем они вернулись домой. Благополучно возвратились на родину вожди греков Диомед, Неоптолем, Филоктет, Идоменей и некоторые другие.
Афинские мифы утверждали, что троянский палладий (статуя Афины) был отнят (или похищен) у Диомеда афинским царём Демофонтом, сыном Тесея, принимавшем участие во взятии Трои. Якобы Демофонт и привёз палладий Трои в Аттику. Римляне выдвинули версию, что в Трое были два палладия, из которых один попал в Грецию, а другой Эней привёз в Италию.
В большинстве античных городов были старинные статуи вооружённых богов, и вполне естественно, что жители стремились приписать им чудодейственную силу и подкрепить их славу древними авторитетами.
Многие «крылатые» выражения берут начало в мифах о Троянской войне («ахиллесова пята», «дары данайцев», «пророчество Кассандры», «троянский конь», «яблоко раздора» и другие).
Раскопки в местах, упоминаемых в мифах о Троянской войне, дали огромный исторический материал, который подтвердил историчность крупного военного столкновения ахейцев (греков гомеровской эпохи) с племенами северо-западной части Малой Азии в начале XII века до н. э.
«По образному выражению Платона {?} («Федон»...), греки, обитающие от Фасиса (Колхида) до Геракловых столбов (Гибралтар {!?}), занимают лишь незначительную часть земли около моря, «всё равно что муравьи или лягушки, которые живут около какого-нибудь болота». Такому распространению эллинство было обязано колонизации. Уже в первый её период оно вышло за пределы собственно Греции и распространилось по островам Эгейского моря, юго-западному и южному берегам Малой Азии до Кипра включительно. В течение VIII - VI веков до н. э. колонизация охватила почти весь известный тогда мир, и в результате её образовалось очень много новых, большей частью политически и экономически сильных государств-городов… Материальное благосостояние многих колоний росло иногда куда быстрее, чем это наблюдалось в собственно Греции… Такие колонии, как Сиракузы, Акрагант {обе на острове Сицилия}, Кротон, Тарент {обе на южном побережье Апеннинского полуострова}, насчитывали от 50 до 100 тысяч жителей… Умственная и художественная жизнь в колониях во много раз превосходила эту жизнь в собственно Греции, где с ними могут быть поставлены на одну доску разве одни Афины… Не забудем, что греческая наука зародилась в ионийских колониях, что Пифагор, самосский уроженец, обосновал своё учение в Кротоне, а Эмпедокл учил в Акраганте. В Сицилии же зародились риторика и софистика. Первые греческие историки, логографы, происходили из Ионии, а «отец истории» Геродот был уроженцем Галикарнаса {побережье Малой Азии}» [24, с. 169 - 170].
Письменные источники изучаются специальной исторической дисциплиной – палеографией (от двух греческих слов «древний» и «пишу»). Специалисты этой науки считают, что письменные источники имеют одно большое преимущество перед вещественными: они богаче по содержанию, и несколько недостатков: во-первых, письменные источники ограничены временем и территорией (для времён 5 тысяч лет назад они имеют место только в Египте и Месопотамии); во-вторых, они – тенденциозны (их составители подробно описывают одни события и могут совершенно замалчивать другие); в-третьих, письменные источники, несмотря на своё богатство, ограниченны (повествуя, например, о деяниях властителей, они совсем не говорят о жизни масс, об экономике и о других не менее важных вопросах); в-четвёртых, большинство письменных источников не оригинально и дошло до нас в списках и копиях с ошибками, интерполяциями и даже намеренными искажениями (преувеличениями каких-то событий и преуменьшением или замалчиванием других и т. д.) и, в-пятых, находки новых письменных источников крайне редки [смотри: 73, с. 140 - 142].
Одной из самых сенсационных находок XX века было обнаружение в пещере на западном берегу Мёртвого моря древних документов на пергаментных свитках. Это случайное событие красочно описывает Михаил Вольпе.
«Март 1947 года. Западный берег Мёртвого моря. Хирбет Кумран. Места здесь причудливые, жутковатые. Серые пыльные горы вздымаются над бледно-голубой поверхностью воды. Горы сильно изрезаны, в них много углублений, узких расщелин, внутри пещер попадаются лазурево-синие соляные столбы – словно струи воды низверглись откуда-то сверху и застыли навечно. Прикоснёшься к окаменевшей струе пальцами, лизнёшь, во рту надолго остаётся горький привкус соли. В такой столб превратилась жена Лота, когда обернулась, чтобы посмотреть на объятые пламенем Содом и Гоморру.
Древние называли Мёртвое море Асфальтовым озером. Вода в нём столь насыщена солью, что на поверхности плавают белесые соляные сгустки. Это тот самый асфальт – говорят, отменное сырьё для всяческих целебных снадобий...
В тот весенний день, когда ночью ещё прохладно, а после восхода солнца жжёт немилосердно, два пастуха-бедуина гнали стадо тощих коз на рынок в Бетлехем {Вифлеем}. Они пробирались неприметными тропами, не хотели нарваться на арабский патруль или отряд вооружённых еврейских поселенцев. Контрабанда скота – выгодное, но опасное дело для молодых бедуинов...
Пастух Мухаммед и его напарник о большой политике не размышляли. Главное, что их заботило, как бы побыстрее пригнать коз в Вифлеем, не уморив скотину по пути. Взбираясь в гору по узкой тропинке, Мухаммед увидел пещеру. Внутри темно и прохладно. Несколько часов в дороге давали себе знать. Пора устроить привал. Мухаммед поднял булыжник с усеянной камнями тропы и швырнул его в темноту. Он всегда так делал, прежде чем войти в незнакомую пещеру. Если там змеи, они уползут от шума. На этот раз звук был какой-то странный. Раздался треск, как будто камень разбил глиняный горшок.
«Посмотрим, что там!» - сказал Мухаммед напарнику. Они с опаской заглянули внутрь. Когда глаза привыкли к темноте, пастухи различили очертания каких-то предметов. Похоже кувшины. Среди разбитых глиняных черепков лежал свиток. На нём было что-то написано. Мухаммед умел немножко читать. Но прочесть ничего не смог. Буквы были не арабские.
В этой пещере, в кувшинах пастухи нашли семь пергаментных свитков. На вифлеемском базаре они выручили за них несколько медяков. В Вифлееме всё можно продать. Свитки сначала попали к арабским антикварам, потом их увидел еврейский историк Е. Сукеник. Он первый понял, что это уникальные документы. Как оказалось, бедуины сделали потрясающее открытие. Они нашли документы, написанные монахами-ессеями в хасмонейский период {140 - 63 гг. до н. э.}. Три свитка приобрёл Еврейский университет в Иерусалиме. Остальные нелегально были вывезены в США. Позднее сын Сукеника археолог Игал Ядин выкупил их и привёз в Израиль, где они сейчас хранятся.
В 1950-е годы в районе Кумрана были организованы большие раскопки. В разных пещерах учёные нашли ещё множество древних свитков, тысячи фрагментов текстов на пергаменте и папирусе. Кумранские находки перевернули представления о том, как зарождалось христианство и какую роль в этом сыграли ессеи {члены религиозной секты в Древней Иудее}» [19, с. 260 - 263].
«В конце XIX века в Каире {Египет} было обнаружено хранилище, в котором находилось множество древних еврейских документов. Изучение материалов каирской генизы продолжается до сих пор {начало XXI века}.
В современном еврейском языке – иврите – слово «гениза» означает «архив». Генизой называют специальное помещение в еврейском молильном доме (синагоге), куда складывают обветшавшие книги и сданные в архив документы [смотри: 19, с. 387 - 388].
Развалины еврейской синагоги, построенной в III веке, были найдены в поселении Дура-Европос на берегу Евфрата (Сирия). Стены этой синагоги украшены фресками с изображением библейских сцен. Наряду с мозаичными изображениями в синагоге Бет-Альфа в Израельской долине (Палестина), относящимися к VI веку, эти фрески являются доказательством существования развитой традиции изобразительного искусства у древних евреев. Эта традиция оказала сильное влияние в том числе и на раннее христианское искусство [смотри: 19, с. 404].
Самой большой древнеегипетской рукописью, дошедшей до нашего времени, считается так называемый Большой папирус «Гаррис». Папирус был найден в тай-
нике близ современного поселения Мединет-Абу (западный берег Нила, окрестности египетских Фив) в 1885 году. Он был приобретён у лиц, случайно нашедших его, английским коллекционером древностей Гаррисом. Позднее парирус попал в Британский музей в Лондоне, где находится и поныне. Он состоит из 79 больших листов, склеенных в один свиток. Текст на папирусе написан каллиграфически чёткими знаками на так называемом новоегипетском языке (разговорном языке, ставшем литературным только в конце XV века до н. э.). Текст на папирусе «Гаррис» представляет собой официальный манифест, изданный от имени фараона Рамзеса IV, погибшего от рук заговорщиков. Сын и преемник его Рамзес V расправился с главными участниками заговора и, стремясь обеспечить свой шаткий трон путём союза со жрецами, закрепил за ними все дарения своего отца и прежних фараонов. Для этой цели и были составлены подробнейшие описи храмовых имуществ, включённые в манифест. Таким образом сохранилось огромное количество очень ценных статистических данных, подтверждающих огромное влияние, которым пользовалось в этот период египетское жречество. Недаром сто лет спустя верховный жрец Амона Херихор даже добился царской власти [смотри: 27, с. 106 - 112].
Впечатляющим примером раскрытия тайн древней письменности могут служить открытия англичанина Джорджа Смита [1840 - 1876 гг.]. Простым гравером он поступил в Британский музей, который готовил в это время пятитомное издание «Клинообразных надписей западной Азии». Копируя тексты с глиняных табличек на металл, он научился свободно читать и переводить клинописные тексты. На одном из обломков глиняной таблицы он прочёл о герое Гильгамеше и о потопе. Смиту удалось точно датировать одно из событий ассирийской истории, а затем подтвердить ассиро-вавилонскую хронологию по надёжно установленной им дате солнечного затмения. Произошло это так.
Смит, расшифровав клинопись на одной из глиняных табличек, прочитал: «Вчера Великий Дракон на небе съел Солнце, и наступила на время ночь, хотя на самом деле был день». К сожалению, написавший не поставил дату этого события. Однако, чтобы её определить, астрономам оказалось достаточно двух известных им фактов – во-первых, затмение Солнца было полным, и, во-вторых, наблюдалось оно в Двуречье. Было вычислено, что подобное затмение могло произойти утром 15 июня 763 года до н. э. Из упомянутой записи следовало, что тогда правил один из предшественников Тиглатпаласара III, который в 729 году до н. э. (то есть за век до Ашшурбанипала) завоевал Вавилон [смотри: 36, с. 44].
Смиту принадлежит и честь открытия ассирийского календаря, в котором месяц делился на четыре недели, а неделя – на семь дней.
Хетты не создали своей письменности. Они переняли из Северной Сирии или Северной Месопотамии вавилонскую клинопись. Раскопанная на месте города Богазкёя (Малая Азия) столица Хеттской державы – Хаттусы – выделяется своей мощной архитектурой. Город был окружён каменными стенами циклопической кладки, которые вместе с монументальными башнями превращали его в неприступную крепость. В воротах города (для устрашения врагов) стояли по две колоссальные статуи львов.
Вблизи Богазкёя были найдены знаменитые рельефы, изваянные на группе скал; местное турецкое население называет их Языл-Кая, то есть «надписанной скалой», «скалой с изображениями». На них изображены десятки божеств, принимающих участие в священных процессиях.
В Хаттусах был обнаружен так называемый богазкёйский царский архив. В нём сохранились клинописные тексты документального и литературного характера, в основном религиозного, начиная от мифов и кончая текстами магического содержания, предсказаниями и заклинаниями.
              «Хеттские писцы нередко упоминают имена авторов произведений. Наряду с именами составителей мифологических, ритуальных и магических текстов стало известным и имя автора большого учебника об уходе за лошадьми и о применении их (Киккули). Своим включением в царский архив этот учебник, заимствованный у митаннийцев, был обязан, очевидно, той громадной роли, которую играли колесницы в хеттском войске.
В богазкёйском архиве оказались фрагменты эпоса о герое, имя которого Гисгиммас. Изучение фрагментов показало, что этот эпос являлся по существу пересказом мотивов и сюжетов великого памятника народного творчества Шумера и Аккада – эпоса о Гильгамеше. Даже имя шумерского героя сохранилось, хотя оно было изменено на хеттский лад.
Астрономические, исторические и словарные тексты, дошедшие из богазкёйского архива, свидетельствуют о зависимости их от соответствующих вавилонских текстов» [смотри: 5, т. I, с. 580 - 581].
Раскопки на территории Двуречья, где существовали древнейшие государства – предшественники Аккада и Шумера, Вавилонии – подарили науке списки царских династий, правивших в государствах Двуречья.
«Эти памятники были написаны на шумерском языке в начале II тысячелетия до н. э. в государствах Исина и Ларсы на основании списка, составленного лет за двести до этого в городе Уре. На этих царских списках в сильной степени отразились местные предания тех городов, в которых списки были составлены или переработаны... Для наиболее отдалённых времён шумерская традиция является настолько легендарной, что она не имеет почти никакого исторического значения. Уже из данных Бероса (вавилонского жреца III века до н. э., составившего сводный труд по истории Двуречья на греческом языке) было известно, что вавилонские жрецы делили историю своей страны на два периода - «до потопа» и «после потопа». Берос в своём списке династий «до потопа» насчитывает 10 царей, которые правили 432 тысячи лет. Столь же фантастическим является число лет правления царей «до потопа», отмеченных в списках, составленных в начале II тысячелетия до н. э. в Исине и Ларсе. Фантастическими являются и числа лет правления царей первых династий «после потопа» [5, т. I, с. 199].
{Вероятно, указанный период времени (432 тысячи) исчислялся в годах по ошибке, поскольку вавилонские жрецы имели в виду число дней; в таком случае (при продолжительности тогдашего солнечного года, допустим в 365 дней) период записанной истории Вавилонии «до потопа» составляет всего около 1200 лет; это, очевидно, уже приемлемая величина периода вавилонской истории. Тем более, что цифра «десять» вовсе не означает «количество» царей, подобно тому, как «десять заповедей» не означает их количество.}
Известно, что в древнем Египте «по меньшей мере с начала I династии ежегодно {вероятно, не «ежегодно», а «ежедневно»} с величайшей точностью измерялся уровень нильского разлива, от которого зависело хозяйственное благополучие государства. Уровень воды в Ниле записывался под соответствующим годом. Каждый год получал своё наименование по имевшим место событиям. Имена царей, названия лет, уровень Нила заносились в летописи» [5, т. I, с. 157].
              {Можно предположить, что как в списках из Исины и Ларсы (Двуречье), так и в списках Бероса числа, указывающие периоды правления царей, приведены не в годах, а в днях (по существу это свидетельствует об устойчивой традиции осуществлять ежедневный счёт). Традиция, естественно, связана с тем, что измерение уровня воды в Ниле производилось ежедневно, поскольку в этом случае отсчёт времени надёжнее, так как идёт непрерывно. Очевидно и то, что египтянам настолько было важно знать режим Нила, что они не могли ограничиваться, например, измерением и фиксацией только максимального уровня нильской воды во время ежегодного половодья. Выше рассказывалось, каким инструментом древние египтяне пользовались для измерения уровня Нила: он имел вид креста (так называемого ТАУ-креста особой формы).}
В XII веке еврейский путешественник Вениамин Тудельский путешествовал по Египту и писал в своих «Записках», что уровень воды в Ниле измерялся смотрителем ежедневно и полученные данные также ежедневно передавались в соответствующие высшие инстанции в Мицраим (ныне Каир) [смотри: 19, с. 647].
{Очевидно, контроль за уровнем Нила был также очень строг и в древнейшие времена.}
Близ города Керманшах в Западном Иране на скале Бехистун (Бисутун) археологами был обнаружен текст, высеченный по приказу персидского царя из династии Ахеменидов Дария I. В дальнейшем этот текст получил название Бехистунской надписи. Надпись представляет собой трёхъязычный (персидско-новоэламско-вавилонский) клинописный текст. Он повествует о воцарении Дария после подавления им восстаний 522 - 521 годов до н. э. Изучение этого текста английским учёным Г.К. Роулинсоном [1810 - 1895 гг.] значительно двинуло вперёд дешифровку персидской и вавилонской клинописей.
Так называемые «глиняные книги» (глиняные таблички с клинописными знаками) постепенно начали выходить из употребления в начале 1-го тысячелетия до н. э. Это происходило под действием особенного процесса, связанного с распространением языков вследствие смешения культур. Наряду с аккадо-вавилонским языком вошёл в употребление арамейский, а шумерские идеограммы стали заменяться арамейскими буквами. Процесс этот ускорился под воздействием ещё одного фактора – вторжения в Двуречье «завоевателя мира» Александра Македонского. В его армии были греки, сирийцы, египтяне, представители других народов. Они частично восприняли местную культуру, но привнесли и свою.
В 400 году до н. э. ещё существовали школы клинописи, но она применялась всё реже. Из откопанных до сих пор глиняных табличек с клинописью последняя была написана в 75 году до н. э. Тогда же окончательно перестал употребляться и разговорный аккадо-вавилонский язык [смотри: 36, с. 123].
Благодаря археологическим открытиям XX века произошла некоторая переоценка современными историками древних мифов и легенд в сторону их большего историзма. Широко известны замечательные достижения и открытия археологов и исследователей древних текстов.
Мы напомним несколько имён и связанных с ними открытий.
Оказывается, раскопками древних (и для того времени) фундаментов дворцов и храмов занимался ещё в VI веке до н. э. вавилонский царь Набонид (или Набунаид, Набонагид, Набу-Нагид) [555 - 538 гг. до н. э.].
В Британском музее хранится призма с надписью, которую Набонид нашёл в фундаменте храма в Сиппаре, городе на берегу Евфрата (север Двуречья).
Зачем он делал раскопки, так ещё и не установлено: искал ли клады, знакомился ли с техникой строительства или, имея целью превысить достижения древних зодчих? Царь Набонид не только копал, но и много строил. Будучи родом из Харрана (Северная Месопотамия), он вводил в Вавилоне культ харранского бога Сина и возводил ему храмы.
Термин «археология» (состоящий из двух греческих слов: «древний» и «слово, знание») впервые встречается у Платона {!?} в его диалоге «Гиппий Больший». Сократ спрашивает софиста Гиппия, о чём лакедемоняне слушали его с особенным удовольствием. Гиппий отвечает: «О родословиях героев и людей, о переселениях, то есть о том, как в старину основывались города, и вообще о всей археологии».
Исходя из контекста диалога, можно сделать вывод, что Платон {!?} придавал термину широкое значение, подразумевая под археологией изыскания и повествования о всех событиях отдалённого прошлого. Повидимому, такое же значение этому термину придавал и греческий писатель Диодор Сицилийский [80 - 29 гг. до н. э.], который, излагая события до Троянской войны, то есть события, с точки зрения эллинов, доисторические, говорит об «эллинских археологиях».
Современник Диодора Дионисий Галикарнасский назвал свою историю Рима до Пунических войн «Римской археологией», а столетием позже иудейский писатель Иосиф (римское имя – Флавий), написавший историю иудейского народа от «сотворения мира» до Нерона, озаглавил её «Иудейская археология». Термин «археология» употребляет также Страбон и другие, главным образом греческие, авторы. Все они придавали ему значение древней и даже первобытной истории [смотри: 73, с. 10].
Генрих Шлиман [1822 - 1890 гг.], немецкий археолог, сумел найти Трою (Илион), которая считалась вымыслом древних авторов. Древняя Троя расположена на границе между Эгейским и Мраморными морями, у пролива Дарданеллы (в древнее время – Геллеспонт), на судоходной реке Скамандре (Турция).
«Ни один археолог и ни одно археологическое открытие не пользовались такой широкой популярностью, как Генрих Шлиман и его открытия. Генриха Шлимана знали все – от коронованных особ до уличных мальчишек. Но на долю Шлимана выпало столько же восторженных похвал, сколько и уничтожающих порицаний. Надо сказать, что Шлиман заслужил и похвалы, и порицания. Действительно, он открыл гомеровскую Трою, но, открыв, сам её и разрушил.
{Заметим, как совпадает смыслом последняя фраза Амальрика и Монгайта об открытии и разрушении Трои Шлиманом с приписываемым Аристотелю выражением: «Кто Атлантиду выдумал, тот её и отправил на дно».}
Сын бедного, а под конец жизни совершенно разорившегося пастора, Шлиман с малых лет жил самостоятельно. В поисках средств на пропитание он служил мальчиком в лавке, юнгой на корабле, путешествовал пешком из города в город, просил милостыню, попадал в самые отчаянные и безвыходные положения. Наконец, Шлиман устроился агентом в торговый дом в Амстердаме.
В 1846 году судьба забросила Шлимана в Россию, где он провёл самостоятельные коммерческие операции и на поставках селитры в русскую армию во время Крымской войны [1853 - 56] нажил миллионное состояние. Сделавшись миллионером, он совершил путешествия в Америку, Африку, Индию, Китай и Японию. Но и прося подаяние, и наживая миллионы, Шлиман ни на минуту не забывал главной цели, к которой он стремился. Цель эта – откопать гомеровскую Трою. Идея эта вынашивалась Шлиманом, если верить его автобиографии, с восьмилетнего возраста, когда он впервые прочитал Гомера и увидел картинку Трои. И хотя картинка была чистым домыслом художника, Шлиман всю жизнь представлял Трою именно такой и такую отыскивал.
В 70-х годах XIX века сведения о Трое и вообще о культуре и истории Греции до начала I тысячелетия до н. э. ограничивались свидетельством Гомера в приписываемых ему двух поэмах - «Илиаде» и «Одиссее» - и несколькими легендами и мифами.
Первый критический текст поэм Гомера издал грамматик александрийской школы Зенодот из Эфеса [225 - 260 гг. до н. э.].
Легендарным предшественником Гомера считается Сиагр, который первым воспел Троянскую войну, однако, по другому мнению, Сиагр – прозвище знаменитого Гесиода [VIII - VII вв. до н. э.], древнейшего дидактического (назидательного) поэта [смотри: 2, с. 566, с. 585].
Ученик Демокрита Метродор Хиосский [IV в. до н. э.] написал сочинение о предистории Трои, но оно едва ли было достаточно широко известно даже в те времена [смотри: 2, с. 572, с. 579].
Некоторые учёные считали упоминания о Трое чистым вымыслом, некоторые допускали элементы действительности. Шлиман безоговорочно доверял Гомеру.
И вопрос о местонахождении Трои был спорным. Ещё в далёкой древности считали, что Троя находилась на месте Нового Илиона.
В конце XVIII века французский путешественник Ле Шевалье доказывал, что Трою нужно искать южнее, у современной деревни Бунарбаши {Турция}. Мнение Ле Шевалье господствовало в научных кругах и в XIX веке.
Ещё до начала раскопок Шлиман написал книгу, в которой изложил ход своих рассуждений о местонахождении Трои.
Древние греки думали, что Троя находилась примерно в пяти с половиной километров от моря (около нынешнего селения Гиссарлык), где в эллинистическую эпоху был город Новый Илион. Но уже древнегреческий учёный Деметрий из города Скепсиса полагал, что греки ошибаются в этом. Он считал невозможным, чтобы Троя находилась в этом месте, по двум причинам: во-первых, потому, что почва между Гиссарлыком и морем наносная, образовавшаяся из морского ила, - во время Гомера, думал он, здесь было море, а нынешний холм Гиссарлык в те времена должен был находиться на берегу моря. Значит, думал Деметрий, грекам негде было бы здесь разместить свой лагерь. Во-вторых, Гомер описывает, как Ахилл гонится за Гектором и как они три раза обегают вокруг городских стен. Отсюда следует, что Троя лежала на отдельном круглом холме, который можно было обежать вокруг. Между тем то поселение, на месте которого, по мнению греков, и находилась Троя, с одной стороны примыкало к высокому горному хребту, и бегущим приходилось бы каждый раз взбираться на верхушку хребта. Поэтому Деметрий полагал, что древняя Троя находилась ещё на пять километров южнее, на месте позднейшей «Илионской деревни» (около нынешней деревни Бунарбаши).
Знаменитый географ древности Страбон, как и Деметрий думал, что Троя лежала именно в этом месте. Все современные Шлиману учёные соглашались с Деметрием и Страбоном и помещали древнюю Трою возле нынешней деревни Бунарбаши. Правда, на этом месте не было никаких развалин, но это объясняли тем, что все камни этих развалин были вывезены и употреблены на постройку новых городов на троянской равнине. Но Шлиман, который не только хорошо знал «Илиаду», но и верил в неё и поэтому живо представлял себе картину боёв под Троей, сразу же почувствовал, что описанные у Гомера события не могли бы происходить так, как он их описывает, если бы Троя находилась на этом месте. Ведь после каждого сражения под Троей греки возввращались в свой лагерь на берегу моря, а троянцы – в город. Троянские посланцы в греческий лагерь выходили рано утром и ещё до восхода солнца возвращались назад. Приам выезжает ночью в греческий лагерь, в палатку Ахилла, а после беседы с Ахиллом, поев, попив, ложится спать и ещё до восхода солнца успевает вернуться в Трою. Всё это было бы невозможно, если бы Троя стояла на месте, указанном Деметрием, - в тринадцати километрах от моря.
Кроме того, по рассказу Гомера, на полпути между морем и Троей протекает река Скамандр, через которую сражающиеся воины должны были переправляться. Но, чтобы пройти от Бунарбаши к морю, не надо переправляться ни через какую реку, тогда как именно на полпути между Гиссарлыком и морским берегом протекает река.
Раскопки показали, что Шлиман был прав, а его противники ошибались.
В 1870 году Шлиман начал пробные раскопки у Бунарбаши. Никакой Трои там не оказалось, и в следующем году он перенёс раскопки на место Нового Илиона, на холм Гиссарлык. Холм оказался многослойным памятником. Шлиман насчитал семь поселений, последовательно сменявших друг друга. Впоследствии оказалось, что их там было тринадцать (по другими источникам – 9).
Но Шлимана не интересовали эти поселения, он искал гомеровскую Трою. В погоне за ней он зарывался вглубь, разрушая и засыпая мусором всё, что ему мешало. Шлиман принял за гомеровскую Трою второй (считая снизу) город, находившийся в слое, лежащем над неолитическим поселением, датируемым началом III тысячелетия до н. э. Впоследствии преемник Шлимана Дёрпфельд, {профессиональный археолог}, открыл гомеровскую Трою в шестом городе, сильно попорченном Шлиманом...
Вина Шлимана перед наукой заключается в том, что он, одержимый узкой идеей и свято веря в свою непогрешимость, один, без квалифицированных сотрудников, взялся за дело, которого он в сущности не знал, хотя и изучал археологию в Париже. Поэтому он разрушил то, что имело не меньшую научную ценность, чем найденные им груды золота. Правда, в конце концов он уступил настоятельным требованиям авторитетных учёных и привлёк, вернее допустил, к раскопкам {с 1882 года} архитектора-археолога Дёрпфельда, который многое спас от разрушения и после смерти Шлимана долго ещё разбирался в наваленных кучах мусора, чтобы извлечь для науки всё, что в них сохранилось».
Таким образом, сейчас на месте Трои – холм Гиссарлык (Турция). Некоторые археологи полагали, что холм сохранил следы девяти различных сменявших друг друга поселений. Из холма Шлиман выкопал столько золота, что его не в состоянии купить ни один музей мира. Шлиман стал самым знаменитым человеком в Европе, и сам Бисмарк (канцлер Германии) считал за честь с ним переписываться, не говоря уже о других европейских монархах. Но умер Шлиман, так и не узнав о своей ошибке, с полным сознанием, что цель жизни достигнута.
«Кроме Трои, Шлиман предпринял ряд раскопок в европейской Греции, отыскивая и исследуя гомеровские места, в частности, столицу {микенского царя} Агамемнона... В Микенах {Пелопоннес, Греция} Шлиман откопал основание знаменитых «Львиных ворот» и несколько богатых погребений. Затем, руководствуясь свидетельством Павсания о местонахождении могилы Агамемнона, он предпринял раскопки внутри микенского акрополя и нашёл гробницу знаменитого ахейского вождя. Может быть, гробница принадлежала и не Агамемнону, но во всяком случае это было богатейшее, несомненно царское погребение, с массой золотых вещей. Кроме того было найдено ещё пять могил, также весьма богатых. Параллельно Шлиман вёл раскопки в Орхомене и в Тиринфе с не меньшим успехом.
Тиринфский дворец- замок, открытый Шлиманом, поражает нас размерами своих циклопических стен, доходящих до 13 – 20 метров в толщину, сложенных из многогранников весом в 10 и более тонн, в 3,5 метра длиной и более метра шириной. Развалины других зданий в открытых археологами городах можно по назначению отнести к сараям, амбарам, кладовым, мастерским и т. д. По их расположению можно судить, что обычно они входят как неотделимая принадлежность в крупное, хорошо организованное хозяйство. Наличие огромных дворцов и больших построек (хозяйственных, и других: театров, водопроводов и т. п.) предполагает значительное скопление средств и рабочей силы в руках эгейских владык. По аналогии с Востоком хозяйство крито-микенских князей можно представить в виде княжеского или царского ойкоса (дома), состоявшего из царских владений с большим количеством зависимых людей и рабов.
В результате 20-летних раскопок Шлиман открыл неведомый до того Эгейский мир догомеровской Греции. Древняя культура, открытая им, относится к бронзовому веку. Её хронологические рамки определены не Шлиманом, а позднейшими исследователями, главным образом английским археологом Артуром Эвансом. Заслуга Шлимана перед наукой заключается не только в том, что он открыл Эгейский мир, а также в том, что он поколебал недоверие учёных к историческим фактам, хранящимся в недрах греческого эпоса и мифологии, и тем самым дал в руки науки ценнейшие источники познания прошлого» [смотри: 4, с. 9 - 11; 73, с. 57 - 60; 76, с. 37 - 38].
Находки Шлимана (сокровища царя Приама и другие разнообразные предметы и ценности из богатых погребений) открыли новую, неизвестную ранее культуру. Учёные присвоили ей название «эгейской культуры».
Эгейское искусство представляет собой совершенно оригинальный тип, отличный, к примеру, и от египетского, и от вавилонского. На утвари и стенах раскопанных дворцов эгейской аристократии обнаружены многочисленные рисунки, изображающие похоронные процессии, осады крепостей, атлетические упражнения молодёжи, пляску женщин, религиозные процессии, ландшафты. Эгейский орнамент отличается изяществом и разнообразием, черпая свои формы из всех видов природы: зверей, птиц, рыб, морских чудовищ, цветов и прочих. Характерной формой эгейского стиля является геометрическая спираль [смотри: 4, с. 10].
Поскольку Троя и троянская война считались вымыслом древних авторов, то её обнаружение послужило поворотной точкой археологических раскопок. За открытием Трои последовали не менее удивительные открытия развалин других городов и памятников далёкой эпохи: Кносса, Феста, Гурнии (остров Крит); дворцов в Тиринфе (Арголида) и Микенах (между городами Аргосом и Коринфом); куполообразной гробницы в Орхомене; кладбища у Львиных ворот в Микенах; наконец, огромного дворца (лабиринта) Миноса на Крите.
«Раскопки Шлимана, Ивенса, Альберти, Флиндерс-Петри и других делают возможным предположение о существовании в Эгейский период более или менее прочных связей между народами Средиземноморья. В этот круг связей входила не только восточная, но также и западная часть Средиземноморья: Сицилия, Южная Италия, Балеарские острова, Испания, Северная Африка и целый ряд других стран» [4, с. 10].
  «Можно считать твёрдо установленным, что Хеттская держава {территория Малой Азии} была тесно связана на всём протяжении своей истории с эгейским миром. Она была важным звеном в культурной взаимосвязи народов Европы и Азии. Есть основания, позволяющие утверждать, что существовали тесные связи между Хеттским государством и Троей... Племена, населявшие Троянскую область {Троаду}, греческий эпос называет дарданянами. По некоторым данным можно предполагать, что дарданяне в качестве союзников хеттов участвовали в их войнах с Египтом».
В основе поэтических рассказов греков о Троянской войне, вероятно, лежат исторические воспоминания об их походах в Малую Азию и к проливам. Расположенный на малоазийском побережье почти у самого входа в Дарданельский пролив холм Гиссарлык был заселён с начала III тысячелетия до н. э.
«На холме были обнаружены следы по крайней мере девяти различных сменявших друг друга поселений. Ещё в III тысячелетии до н. э. в центре так называемой Трои III было обширное строение, в котором при раскопках найдено большое количество золотых изделий. На протяжении III тысячелетия до н. э. Троя разрушалась не менее четырёх раз, причём в четвёртый раз (в конце III тысячелетия до н. э.) город пострадал от пожара. Предполагается, что по времени это разрушение совпало с появлением в Малой Азии племён, создавших позднее Хеттскую державу.
Среди поселений, датируемых II тысячелетием до н. э., наиболее изучена так называемая Троя VI, существовавшая примерно между XVII и XIV веками до н. э. Троя VI была цветущим городом, защищённым мощной стеной из известняка с башнями. В городе было много больших домов, возведённых на специально насыпанной земляной платформе. Троя VI была разрушена землетрясением, но вскоре на том же холме возникло новое поселение, так называемая Троя VIIа. Это поселение было разрушено в результате пожара в самом начале XII века, после чего оно возродилось уже в виде небольшого и значительно более бедного посёлка... Троя VIIа и является остатками города Трои, упоминаемого в гомеровских поэмах, как разрушенного и сожжённого ахейцами» [5, т. I, с. 381 - 382].
   «В конце 70-х годов XIX века на месте древнего Кносса, предполагаемой столицы легендарного Миноса, {царя Крита}, другой Минос, не легендарный, - критский купец Минос Калокэринос обнаружил развалины какого-то сооружения и несколько сосудов… Место находки посетил Шлиман и хотел производить там раскопки, но владелец участка заломил такую непомерную цену, что даже Шлиман отказался его купить… Участок купил Эванс и 24 марта 1900 года начал раскопки. Уже на третий день Эванс записал в своём дневнике: «Исключительное явление – ничего греческого, ничего римского...». Действительно, культура Крита оказалась весьма своеобразной и оригинальной» [73, с. 62].
Эванс (Evans), Артур Джон [08.07.1851 - 11.07.1941], английский археолог руководил раскопками на острове Крите, которые с перерывами велись с 1893 по 1920 годы.
Развалины оказались остатками огромного дворца, который Эванс назвал дворцом Миноса. Так была открыта «минойская культура», названная по имени критского царя. Из всех древнеэгейских (морских) царей в памяти последующих поколений наиболее прочно сохранилось имя критского царя Миноса, упоминаемого в мифе о царе Тезее (или Тесее), в «Одиссее» Гомера и в «Истории» Фукидида.
«Как известно нам по преданию, рассказывает... Фукидид в одной из вступительных глав «Истории Пелопоннесской войны», Минос первый построил флот и сделался гегемоном моря, носящего теперь название Эллинского {Эгейского} моря, достиг гегемонии над Цикладами и первый вывел туда колонистов. На место сидевших там кирийцев Минос посадил в качестве правителей своих сыновей.
Не подлежит сомнению также и то, добавляет Фукидид, что с целью увеличения своих доходов Минос сократил морские разбои. Далее Фукидид указывает, что с появлением флота у Миноса море очистилось от пиратов и оживилась взаимная связь между народами. От этого более всего выиграли оградившие себя крепкими стенами жители приморских областей, разбогатевшие от торговли. Между приморскими городами образовалась своего рода вассальная зависимость. Сильные города, опираясь на своё богатство, поставили в зависимость от себя более мелкие города...
Основателем Микенского царства считался Персид и его потомки – Персиды, за которыми следовали Пелопиды, и наконец, Атриды, объединившие всю Арголиду. Из рода Атридов вышли Агамемнон и его сын Орест, герои греческого эпоса и трагедии.
Новый период средиземноморской истории начинается со второй половины XII века до н. э., со времени Троянской войны и дорийского переселения. Троянская война, повидимому, была объединённым походом всех эгейцев (гомеровские ахейцы) против города Трои, представлявшего важнейший центр по северо-восточному побережью Малой Азии, господствовавшего над Геллеспонтом (Дарданеллами) и связывавшего Эгейское море с Чёрным.
Дорийское передвижение надо представлять как процесс расселения греческих племён в направлении с севера Балканского полуострова на юг, в Пелопоннес, совершавшийся в течение многих веков и захватывавший не одно дорийское племя, а целый ряд греческих племён. Расселение шло через Эпир и Фессалию, в Среднюю Грецию (область Дорида), Пелопоннес, затем на острова (Крит, Родос, Кос) и на побережье Малой Азии. Из различных взаимоотношений, складывавшихся между пришельцами и туземцами (ахеянами, эгейцами), образовалась новая народность, впоследствие получившая название греков, или эллинов, совершенно затмивших и вытеснивших из памяти последующих поколений старых эгейцев. В дальнейшем из массы греческих племён выделились три главные группы: эоляне, ионяне и доряне, сидевшие плотными группами и говорившие на различных диалектах. В период дорийского передвижения, знаменовавшего распад эгейских обществ и образование новых центров, на исторической арене появляется ряд новых народов – фракийцев, киммерийцев, филистимлян, этрусков и ахейцев (гомеровские греки). К этому же времени относятся захват филистимлянами Палестины, поселение этрусков в Италии, набег эгейцев на Египет при Рамзесе III и, наконец, осада ахейцами города Трои (Троянская война) на северо-восточном берегу Эгейского моря. В Азии в это время происходит распад Хеттской державы, из которой вышли государства: Лидия, Фригия, Киликия, Ликия. Одновременно с этим происходит заселение обитателями финикийского побережья (финикияне или финикийцы), вытесняемого эгейцами, Северной Африки, будущего Карфагена. На северном берегу Чёрного моря возникает основанная фракийцами Киммерийская держава с центром в Керчи. В каком отношении все эти народы находились к эгейцам, на это наука не даёт положительного ответа: весьма возможно, что всё это были различные ветви эгейской народности» [4, с. 10 - 13].
Кносский дворец – выдающийся памятник критской архитектуры. Дворец, общей площадью более 20 тысяч кв. м, представлял собой сложное нагромождение сотен различных помещений, из которого невозможно было найти выход.
В греческих мифах он назывался лабиринтом, (это слово происходит от термина «лабрис» – «двойная секира» - излюбленного изображения в критском искусстве) [смотри: 5, т. I, с. 406 - 408].
Есть и другое объяснение: «Слово «лабиринт», происходящее от тронного имени {фараона} Аменемхета III (по-гречески Ламарис), стало нарицательным именем для сооружений со сложными запутанными ходами…» [смотри: 29, с. 31].
В мифах говорится, что Лабиринт построил для царя Миноса искусный механик, архитектор и скульптор Дедал. По легенде, при помощи крыльев, сделанных им из перьев, слепленных воском, Дедал предпринял со своим сыном Икаром полёт через море. Икар погиб, слишком высоко поднявшись в небо: тепло Солнца растопило воск, крылья разрушились и Икар упал в море. Дедал же опустился в Сицилии.
Во дворце Миноса по легенде обитал получеловек-полубык Минотавр, которому Афины ежегодно отдавали на съедение 7 девушек (по одной из версий и 7 юношей), пока герой Тесей, сын царя Эгея, не убил его. Выход из лабиринта Тесей нашёл с помощью клубка пряжи, который дала ему дочь царя Миноса Ариадна. Отсюда и пошло у нас выражение «нить Ариадны» – путеводная нить. Во дворце было найдено свыше 2 тыс. глиняных табличек с различными записями [смотри: 76, с. 42 - 72].
Шампольон Жан Франсуа [1790 - 1832 гг.] - французский филолог, основатель египтологии. После многолетней упорной работы он сумел прочесть иероглифы Розеттского камня – базальтовой плиты с трёхязычной надписью: на древнеегипетском (иероглифами), египетском разговорном (демотическим шрифтом) и греческом языках. Плита была найдена сапёрами Наполеона в 1799 году близ города Розетты (Египет). Прочтение Шампольоном этой надписи положило начало дешифровке древнеегипетского иероглифического письма.
27-е сентября 1822 года считается днём рождения египтологии: в этот день Шампольон доложил учёным об открытии иероглифического алфавита [смотри: 29, с. 13].
В 1828 - 29 годах Шампольон руководил экспедицией в Египет. В 1831 году он возглавил первую в мире кафедру египтологии в Коллеж де Франс.
Клод Джемс Рич [1784 - 1821 гг.], француз по происхождению, английский офицер, резидент Ост-Индской компании в Багдаде, попал в Османскую (Турецкую) империю в 1811 году. С раннего детства Рич проявил недюжинные способности, а в шестнадцать лет уже владел несколькими языками (в том числе - турецким, арабским и курдским), читал персидские и арабские книги, разбирался и в китайских иероглифах. В те времена заморская торговля Англии была в руках могущественной Ост-Индской компании. Она имела в Индии собственную армию, полицию, суд, заключала договоры с иностранными государствами, даже чеканила свою монету. Богатых купцов заинтересовали необычайные способности молодого человека, и в 24 года Рич занял пост представителя компании в Багдаде (ныне Ирак).
В Турции Рича интересовали глиняные таблички с непонятными знаками, древние монеты, рукописи и другие старинные предметы – любые древности он покупал, не торгуясь. Его привлекли многочисленные странные холмы, напоминавшие гигантские окаменевшие волны. Рич подумал о древних городах, которые могут скрываться под этими холмами.
В XIX веке о древнейшей истории Востока узнавали из Библии и сочинений античных греческих и римских писателей. Из Библии Рич знал, что в глубокой древности на здешней территории стояли богатые города – Ниневия и Вавилон. Когда была разгромлена Ассирия, в огне погибли её города, зола и пепел засыпали остовы домов. Веками ветер наносил песок и пыль, пока руины древних городов не оказались погребёнными глубоко под землёй. «Ниневия... погибла, и следа от неё не осталось», - сообщал греческий писатель II века нашей эры. Уже тогда развалины древней столицы были скрыты под одним из курганов, раэбросанных во многих местах бывшей Ассирии. Однако путешественники стали привозить в Европу глиняные кирпичи, покрытые непонятными узорами, похожими на письменные знаки. Уже никто не сомневался, что это древние письмена, каждый значок которых внешне похож на клинышек, почему этот вид письменности и получил название клинописи. Впервые образцы клинописи привезли в Европу из Персеполя, разграбленного и сожжённого Александром Македонским. Клинописные надписи тщательно срисовали с уцелевших колонн персепольских дворцов. Только в 1802 году Гротефенд, молодой учитель из Геттингена (Германия) сумел правильно прочесть 9 клинописных знаков.
В 1820 году Рич обследовал необычный холм на правом берегу реки Тигра, против крупного города Мосула (на территории нынешнего Ирака). Арабы называли этот холм Куюнджиком. Ричу удалось при осмотре найти только обломки кирпичей да несколько черепков с клинописными надписями. Англичанин намеревался сделать здесь раскопки, но вскоре умер от холеры. Столицы Ассирии – Ниневии - Рич не нашёл, но её местоположение, как потом оказалось, определил правильно. Вдова Рича продала коллекцию древностей, собранную её мужем, Британскому музею в Лондоне. Только старинные сирийские рукописи и монеты заинтересовали учёных; бесформенные черепки с клинописными надписями ещё никто не мог прочесть, и они долго пылились в кладовых музея, По меткому выражению одного учёного, «небольшой ящик в три квадратных фута содержал всё, что осталось от гордого Вавилона и великой Ниневии». Однако дальнейшие раскопки древних курганов опровергли это мнение [смотри: 74, с. 5 - 6, с. 10; 77, с. 30 - 32].
Спустя 21 год после смерти Рича французский консул в Мосуле Эмиль Ботта делал разведку холма Куюнджик. Ботта, врач по профессии, много лет прожил в Египте, побывал во многих странах Азии, хорошо знал Восток, был участником кругосветного плавания. При отъезде в Мосул у Ботта состоялся разговор с учёным секретарём Азиатского общества в Париже. Секретарь говорил о древних памятниках, скрытых под землёй. «Вы будете в Мосуле, обследуйте окрестности, - говорил он консулу, - может быть, именно вам и суждено найти руины этой загадочной Ниневии. Эта книга будет для вас ценным помощником». И секретарь вручил консулу книгу К.Д. Рича, переведённую на французский язык. «Если позволит время, займусь древностями», - обещал Ботта. В 1842 году он начал раскопки Куюнджика, но ничего не нашёл, кроме кирпичей, покрытых клинописью, и обломков каменных плит. Жители окрестных селений считали, что иностранец ищет здесь клад. С удивлением наблюдали неграмотные арабские крестьяне, с какой острожностью обращается французский консул с найденными глиняными черепками. «Неужели этот хлам чего-нибудь стоит? - обратился к Ботта один араб. - Да у нас в деревне этого добра сколько хочешь!»  «Как называется твоя деревня?» - спросил Ботта. «Хорсабад», - последовал ответ.
По карте Ботта определил, что от Мосула до Хорсабада всего 14 км. «Попытка – не пытка», - решил консул и направил группу рабочих на раскопки в Хорсабад. Не прошло и недели, как Ботта получил известие о необычайных находках у деревни Хорсабад (в 15 км к северу от Куюнджика). Его рабочие извлекли из земли изваяния бородатых мужчин и огромные статуи крылатых чудовищ. Ассирийские скульптуры увидели свет после двух с половиной тысяч лет пребывания в земле. Гигантские статуи изображали крылатых чудовищ с туловищем быка или льва с головой бородатого мужчины. Они был высечены из одной каменной глыбы. Некоторые исполины достигали высоты двухэтажного дома, самый меньший из них весил 8 тонн. Чтобы переправить статуи в Париж, Ботта распорядился разбить их на куски. Их отвезли в Париж и там собрали и склеили. В Париж Ботта писал: «Я... открыл изваяния, которые... могут быть отнесены к поре расцвета Ниневии». Только через несколько лет стало ясно, что курган Хорсабад скрывал остатки столицы одного из могущественнейших царей Ассирии Саргона II [722 - 705 гг. до н. э.]. Город назывался Дур-Шаррукин, что по-русски означает «Саргоноград». Ниневия в тот период истории Ассирии была ещё маленьким городом. Так Ботта открыл Хорсабадский дворец, названный по имени современной деревни, дворец ассирийского царя. Толщина некоторых стен дворца доходила до 9 м. Как показали дальнейшие раскопки, Дур-Шаррукин со временем стал пригородом новой столицы Ассирии – Ниневии.
Французское правительство предоставило Ботта средства на продолжение исследований и направило ему в помощь художника. Два года исследовал Ботта дворец ассирийского владыки. Были зарисованы статуи, длинные ряды клинописных надписей, высеченных на камне, резные плиты с изображениями ассирийских царей и богов, сцены охоты, сражений и религиозных шествий, украшавших жилище царя. Все найденные древности был уложены в десятках огромных ящиков, которые сотни арабских рабочих, схватившись за канаты, поволокли к плотам на реке Тигр. Путь под палящим солнцем был мучителен, часть находок было брошено измученными людьми на дороге к реке. При плавании по Тигру волны перевернули один из плотов, и ящики с древностями погрузились на дно. Достать их оттуда не было никакой возможности. С остальным грузом Ботта и спутники прибыли к берегам Персидского залива, где их взял на борт французский военный корабль. Так, с неимоверными трудностями ассирийские древности оказались в Париже и размещены в музее Лувра. Одну статую крылатого быка, которую Ботта не захотел разбить, пришлось оставить недалеко от места раскопок. Но прекрасное творение ассирийских мастеров погибло: невежественные крестьяне разломали скульптуру и пережгли её куски на известь [смотри: 74, с. 10 - 12; 77, с. 32 - 45].
В законченный строительством новый город Дур-Шаррукин (ныне Хорсабад) Саргон II перенёс свою резиденцию в 707 году до н. э. Кроме Ниневии, резиденцией ассирийских царей был и город Кальху. Всё население Ближнего Востока называло Ассирию «логовищем львов», а её столицу Ниневию – «городом крови» [смотри: 5, т. I, с. 548, с. 554].
Когда Ботта уезжал на родину, из Константинополя в Мосул скакал англичанин Остин Генри Лэйярд. Он родился в 1817 году в Париже и в юношеские годы поселился в Лондоне. Лэйярда с детства манил сказочный Восток; его любимой книгой были сказки «Тысяча и одна ночь» даже в зрелые годы. Позднее крупный учёный и дипломат писал, что сказкам Шехерезады следует приписать «ту любовь к путешествиям и приключениям, которая позволила открыть руины Ниневии».
В 1839 году Лэйярд стал служащим чайной компании на Цейлоне. Добраться к месту службы он решил опасным и трудным путём: через владения Турции – Болгарию, Малую Азию, Палестину, Сирию, Ирак, через Иран и Афганистан. После многих приключений Лэйярд добрался до Мосула. Здесь открытия Ботта так увлекли путешественника, что он оставил мысль о поездке на Цейлон. Английский посол в Константинополе согласился дать ему небольшую сумму денег на раскопки.
Некоторые источники характеризуют Лэйярда авантюристом по натуре, увлекающимся охотой на медведей, и указывают, что английским консулом в Стамбуле он считался только официально, а на самом деле представлял английскую разведку; якобы Лэйярд действовал в Ираке «под прикрытием» английского посла в Турции, который и снабдил его деньгами для ведения раскопок; двумя годами ранее он был в этих местах и вёл раскопки. Как бы то ни было, повидимому, ещё до открытия Ниневии, Лэйярдом был раскопан древний город Калах в Северной Месопотамии и открыто пять древних дворцов ассирийских царей. Там он обнаружил огромные статуи крылатых пятиногих человекобыков и человекольвов, оружие и домашние предметы древних ассирийцев – медные, бронзовые, железные и стеклянные. Но овладела умом Лейярда именно Ниневия, в которой «было торговцев – как звёзд на небе, князей - как саранчи и военачальников – как комаров».
Лэйярду, конечно, были известны раскопки холма Куюнджик Ричем. За несколько дней до окончания того сезона раскопок он тоже отправил группу рабочих на этот холм. Им повезло: в самом начале работы они раскопали портал, охраняемый двумя крылатыми чудовищами-человекобыками и несколько комнат дворца, сильно пострадавшего от пожара. В ноябре 1845 года Лэйярд осматривал огромный курган Нимрод недалеко от Мосула. Местные жители рассказали Лэйярду много легенд о грозном ассирийском царе, имя которого носил холм. По одной из них, самонадеянный великан высмеял посланца Аллаха, и разгневанный бог подверг Нимрода страшной каре. В голову насмешника через ухо проник комар и, пожирая мозг, причинял невыносимые мучения великану. От страшной боли Нимрод страдал 400 лет. Согласно местным преданиям, холм Нимрод и был могилой великана [смотри: 74, с. 12 - 13; 77, с. 45 - 47].
Нимрод (от еврейского - «мятежный, возмутительный») - в ветхозаветной мифологии богатырь, зверолов и охотник, сын Хуша (Куша) и внук Хама. В книге Бытия Библии его царство помещается в Месопотамии; «земля Нимрода» (то есть то же, что и Вавилон) в книге пророка Михея отождествляется с Ассирией. Некоторые исследователи возводят имя Нимрода к имени шумеро-аккадского бога войны и охоты Нинурты, а от бога – к реальному ассирийскому царю Тукульти-Нинурте I, захватившему Северную Месопотамию. Происхождение его имени («мятежный») свзано со значением «восставать», «противиться». Отсюда толкование имени Нимрод - «возмутивший весь народ против Яхве {еврейского божества}» и стойкое мнение, что он был первым охотником и первым, кто начал воевать с другими народами. Удачу в охоте Нимроду приносили сшитые богом для прикрытия наготы Адама и Евы кожаные одежды; завидев эти одежды, звери становились перед Нимродом на колени, и тот их легко убивал; народ же, видя это, провозгласил его своим царём.
Евреи смотрят на Нимрода, как на вождя тех лиц, которые предприняли постройку Вавилонской башни - «дома Нимрода». Считается, что Нимрод в особенности занимался постройкой таких великих и обширных городов, как Вавилон и Ниневия.
По мнению восточных христиан, Нимрод был первым лицом, которое ввело идолопоклонство. Некоторые отождествляют Нимрода с Орионом греческой мифологии.
Возвратившись после разрушения Вавилонской башни в своё царство, Нимрод начал преследование приверженцев Яхве, ввергая в раскалённую печь Авраама («отца множества народов», «друга Божиего»). Согласно агаде (еврейскому «повествованию»), Нимрод погиб от руки соперничавшего с ним Исава, внука Авраама, который, выследив его, отрубил Нимроду и его спутникам головы и завладел одеждами Нимрода (кожаными шкурами, сшитыми богом для Адама и Евы).
Имя «Авраам» (еврейское abraham) засвидетельствовано в месопотамских клинописных текстах со 2-й половины III тысячелетия до н. э., а также в обнаруженных в 1970-х годах текстах из сирийской Эблы от III тысячелетия до н. э.
В ветхозаветных преданиях Авраам – избранник Яхве, заключивший с ним «завет» (союз), один из патриархов (от еврейского «отцы» - прародители людей), родоначальник евреев и (через Измаила) арабов.
   Яхве (еврейское YHWH)- в иудейской религии непроизносимое имя бога. Оно было открыто самим богом, согласно ветхозаветному преданию, только Моисею (или Моше, еврейское moseh), первому пророку, в богоявлении при горе Хорив. Раскрытие богом своего имени рассматривается в иудейской и христианской традиции как знак особого откровения, данного Моисею. В соответствии с запретом на произнесение имени бога «всуе», имя Яхве, пишущееся по законам еврейской письменности четырьмя согласными буквами – YHWH, долгое время, по преданию, произносилось вслух неслышно для окружающих только раз в году (в День очищения) первосвященником, причём тайна его звучания устно передавалась по старшей линии первосвященнического рода.
   С III века до н. э. произнесение этого имени было полностью табуировано (наложено табу – запрещено), там же, где оно встречается в текстах, вместо него произносится «Адонай» (в русском переводе Библии передаётся как «Господь»).
Это привело к тому, что при огласовке библейского текста, произведённой в VII веке масоретами, священному словосочетанию – тетраграмме (слову из 4-х букв) YHWH, встречающейся в Библии около 7 тысяч раз, были приданы гласные звуки слова «Адонай». Отсюда в эпоху позднего Средневековья в среде христианских богословов возникло чтение слова «Адонай» как «Иегова».
   Традиционное истолкование и принятое в новое время чтение тетраграммы как Яхве исходит в первую очередь из её пояснения в словах бога из текста Библии - «Я есмь сущий», связывающих её с глаголом hyh (hwh) со значением «быть» и «жить». На древнейшее употребление имени Яхве может указывать стих Библии, относящий его ко времени «допотопных» («до потопа» всемирного) патриархов: «Тогда начали призывать имя Яхве» (Книга Бытия. 4, 26).
Культ бога под именем Яхве существовал в древности у различных западно-семитских племён. По мнению различных исследователей, бог по имени Яхве первоначально почитался в качестве бога только одного из древнееврейских племён – коленом Иуды и лишь позднее стал главным божеством, богом, покровителем древнеизраильского союза племён [смотри: 39, с. 513 - 514; 42, т. I, с. 25; 42, т. II, с. 164, с. 218 - 219, с. 687 - 688].
Под руководством Лэйярда две партии рабочих приступили к раскопкам холма Нимрода. Удача пришла к Лэйярду в первый же день В двух местах холма были обнаружены стены комнат, украшенные резными плитами. К сожалению, Лэйярда совершенно не интересовали глиняные таблички с клинописью, он всецело был поглощён поисками изваяний, наподобие тех, что обнаружил Ботта. Рабочие Лэйярда орудовали ломами, круша на своём пути всё, что, по мнению их нанимателя, не представляло никакого интереса. Груды земли, обомков кирпича и табличек уносились в корзинах и сбрасывались с вершины холма. И кто знает, какие ценнейшие исторические и литературные документы были безвозвратно потеряны при этом...
Новость о находках в Нимроде быстро распространилась и достигла Мосула. Невежественный паша, известный своей алчностью, вообразил, что англичанин наткнулся на богатый клад, и Лэйярду пришлось согласиться на условие: все найденные драгоценные металлы будут отбираться специальным агентом в пользу мосульского правителя. Раскопки продолжились и, начав копать в других местах, Лэйярд, кажется наконец, нашёл то, что искал, - богатые барельефы и скульптуры. Но тут из Мосула пришёл приказ прекратить раскопки. Лэйярду удалось встретиться с пашой, и он попытался убедить того отменить нелепый приказ. Правитель Мосула заявил, что на кургане Нимроде находится мусульманское кладбище, и закон запрещает нарушать покой правоверных. Напрасно уверял его Лэйярд, что никакого кладбища на холме нет, паша клялся в дружбе к англичанину, но не мог разрешить оскорблять религиозные чувства арабов. Когда Лэйярд вернулся к Нимроду, холм покрывали могильные плиты. Без труда ему удалось узнать, что кладбище, на которое ссылался паша, было поддельным. Офицер, участвовавший в устройстве фиктивного погребения, рассказал Лэйярду о тайных ночных работах: «Мы получили приказ выложить могилы на валу и две ночи работали, таская камни из отдалённых деревень. За эти две ночи мы разрушили больше настоящих могил правоверных, чем вы бы могли осквернить за два года раскопок. Мы замучили себя и лошадей, перевозя эти проклятые камни...».
Только через несколько месяцев Лэйярд смог продолжить раскопки. Это стало возможно, когда английский посол в Константинополе сумел добиться у турецкого правительства разрешения на их проведение. Старый мосульский паша был заменён и посажен в тюрьму как раз за те деяния, о которых он предостерегал английского подданного – за осквернение религиозных чувств мусульман.
С каждым днём явственней проступали очертания великолепного дворца, частично пострадавшего от огня. Однажды, подъезжая к холму, Лэйярд увидел издалека панику, охватившую рабочих. «Мы нашли Нимрода!» - вопили перепуганные люди, разбегаясь в страхе, куда глаза глядят. Лэйярд поспешил к тому месту, и сам вздрогнул от неожиданности. Выразительные глаза гигантской бородатой головы уставились на него, и он понял, что перед ним голова великана Нимрода из легенды, такая большая, что и самый высокий человек перед ней выглядел карликом. Молва о том, что найдены «кости» Нимрода, быстро разлетелась по окрестным селениям. Пока мосульский паша совещался с мусульманскими священниками, не следует ли уничтожить остатки этого нечестивца, выступившего когда-то против Аллаха, толпа суеверных людей пыталась разбить статую, сделанную из известняка. Лэйярду еле-еле удалось отстоять отрытую голову быка или льва – удивительное творение ассирийцев. К месту раскопок стали съезжаться кочевники со всей округи. Они с опаской подходили к краю ямы и с любопытством заглядывали туда, где, по их понятиям, был захоронен Нимрод, могучий зверолов, основавший Ниневию - «логовище львов». Смельчаки спускались в яму и смотрели на голову, как на чудо. Спустился вниз и глава одного из племён – шейх Абдурахман. «Нет, это не дело рук человеческих! - воскликнул он. - Это дело рук тех великанов, о котоых пророк сказал, что они выше самой высокой пальмы. Это один из тех идолов, которых Ной проклял перед потопом». Только через несколько дней удалось успокоить рабочих и возобновить раскопки. Вскоре вся статуя была освобождена от земли: голова мнимого Нимрода покоилась на туловище огромного крылатого льва. Здесь же была отрыта вторая статуя такого же чудовища. Оказалось, что эта пара фантастических существ оберегала вход во дворец. Продолжая копать вглубь и вширь в разных частях холма, Лэйярд открывал всё новые и новые алебастровые изваяния – статуи и барельефы. К крылатым человекольвам вскоре присоединились крылатые человекобыки. Тринадцать пар могучих исполинов обнаружил Лэйярд. Некоторые из чудовищ имели не четыре, а пять ног.
Крылатые чудовища Нимрода превосходили исполинов, найденных в Хорсабаде. Некоторые статуи были высотой с трёхэтажный дом, вес их доходил до 15 тонн. Лэйярд не хотел разбивать статуи. Из тринадцати пар он выбрал одного быка и одного льва – самых маленьких (они имели по 4 м в длину и столько же в высоту). Из тутового дерева была изготовлена огромная телега, колёса которой оковали железом. С помощью канатов и блоков статую человекоголового быка подняли из траншеи и уложили на повозку. Когда быки, запряженные в неё, не смогли стронуть неслыханную тяжесть, Лэйярд приказал запрячь людей. Свыше 200 рабочих поволокли скульптуру к реке, где для крылатых гигантов уже были готовы плоты, поддерживаемые шестьюстами кожаными мехами, надутыми воздухом. Вторым рейсом к реке доставили и человекоголового льва. По реке Тигру плоты достигли Басры, откуда оба изваяния морем были доставлены в Англию и выставлены в Британском музее.
Много лет спустя, после изучения жизни древней Ассирии, выяснилось, что Лэйярд перевозил гигантские статуи тем же способом, что и ассирийские цари за две с половиной тысячи лет до него.
В течение двух лет раскапывал холм Нимрод Лэйярд. Пять (или даже семь) дворцов были возрождены из небытия. Массу самых различных предметов из камня, меди, бронзы, железа, глины, алебастра и даже стекла обнаружили археологи в руинах дворцов. Из-под земли были извлечены сотни резных плит из камня с изображениями военных и охотничьих подвигов царей, жестоких расправ с врагами; собраны сотни клинописных табличек. Документы из Нимрода поступали в Багдад, где в это время жил английский востоковед Генри Кресвик Роулинсон [1810 - 1895 гг.]. Именно Роулинсон в 1835 – 1837 годах нашёл и скопировал трёхъязычную надпись персидского царя Дария I на скале Бехистун (Бисутун, восточнее города Керманшаха). В Багдаде Роулинсон служил сначала в качестве офицера, а в 1859 – 60 гг. - английского посла в Иране. Роулинсон проделал основную (после немецкого филолога Г. Гротефенда) работу по дешифровке древне-персидской клинописи. Материалы из Нимрода помогли ему и в работе над чтением ассиро-вавилонской клинописи.
Однако холм Нимрод скрывал не Ниневию, которую искали Рич, Ботта и Лэйярд, а ещё один «город Крылатых быков», известный из Библии как Калах; когда научились читать клинопись, установили, что ассирийцы называли свою столицу Кальху (по другому мнению Калех). Этот город процветал за сотни лет до Дур-Шаррукина и Ниневии.
Тревожная обстановка в Турции и на Балканах побудила английское правительство направить Лэйярда в Константинополь, что и вынудило его забросить археологию года на два. Лишь в октябре 1849 года Лэйярд снова появился в Мосуле. Местом его раскопок на этот раз становится холм Куюнджик, который безуспешно начинали раскапывать Рич, а затем Ботта. Ещё раньше, когда велись раскопки Нимрода, Лэйярд время от времени наезжал в Куюнджик. Перед самым отъездом в Англию ему удалось отрыть здесь дворцовые ворота с крылатыми гигантами по бокам и несколько комнат, сильно пострадавших от огня. Вторая экспедиция Лэйярда была организована гораздо лучше: на этот раз у него было много денег и имелся хороший помощник – Г. Рассам. Во время отсутствия Лэйярда он бдительно охранял Нимрод и Куюнджик от проникновения французов. Результаты раскопок холма Куюнджик превзошли все ожидания. Лэйярд нашёл третий «город Крылатых быков» - прославленную Ниневию. Однако всюду, куда ни проникали археологи, виднелись следы страшного опустошения; всё свидетельствовало о грандиозном пожаре, бушевашем в этих залах, комнатах, коридорах.
Опустошение Ниневии [612 г. до н. э.] было столь страшным, что уже через 200 лет люди забыли местонахождение этого огромного прежде города. Ксенофонт, проходивший во время знаменитого похода «10-и тысяч» через эту местность [401 - 400 гг. до н. э.], даже не упоминает её имени. Тем не менее, находки в руинах знаменитой столицы были более обильными, чем в двух других городах Крылатых быков. 27 пар крылатых чудовищ, ещё больших размеров, чем найденные в Нимроде и сотни каменных плит, украшенных резными изображениями, удалось извлечь из-под земли. Были в Ниневии и особые находки, которые Лэйярд не смог оценить. Пол двух небольших комнат, заваленных землёй, мусором и щебнем, был устлан толстым слоем битого кирпича, так что нога уходила в него по щиколотку. Лэйярд поднял осколок – на нём отчётливо виднелись какие-то письмена, затем наугад он поднял второй, третий... - они были исписаны с обеих сторон. Присмотревшись, Лэйярд понял, что под ним сплошной пласт (почти в полметра толщиной) глиняных табличек , но, пожалуй, в большинстве своём – обломки. Различные по размерам и форме, чаще всего квадратные, все таблички с двух сторон были покрыты странными клиновидными знаками. Попадались и цилиндры, напоминающие бочонки, с такими же знаками или разукрашенными фигурками. В Калахе Лэйярду уже попадались такие таблички, но здесь их было особенно много. Большинство табличек хорошо сохранились, часть оказались разбитыми, но при внимательном поиске нередко находилась и вторая половина разбитой плитки. Лэйярд решил, что ко всему остальному, что он намеревался отправить в Британский музей, следует добавить и несколько ящиков со старинными глиняными табличками. Как потом оказалось, Лэйярд раскопал дворец могущественного ассирийского царя Синахериба [VIII в. до н. э.]. Этот владыка и превратил Ниневию в столицу своей державы. Внук Синахериба, Ашшурбанипал, хранил во дворце библиотеку из нескольких десятков тысяч глиняных табличек. Но Лэйярд открыл только часть царской библиотеки; большинство «глиняных книг» Ашшурбанипал хранил в другом дворце.
Лэйярд осуществил свою мечту: он нашёл бывшую столицу Ассирии - город Ниневию (теперешний Куюнджик). В 1851 году Лэйярд навсегда оставил Мосул. Исследователь ассирийских городов перешёл на дипломатическую работу: он был назначен английским послом в Константинополь, потом – в Мадрид; Лэйярд был избран в английский парламент, а позднее стал министром. Занимая в Турции пост посла, он оказал немалую помощь многим археологам, но сам уже раскопками не занимался.
Спустя несколько лет Рассам, бывший помощник Лэйярда и сменивший его, уроженец Мосула, айсор по национальности, прямой потомок древних ассирийцев, продолжил раскопки Ниневии. Рассам, теперь уже начальник археологической экспедиции, начал раскопки в другом конце куюнджикского холма и открыл другой, почти полностью сохранившийся, дворец, лучший из всех, раскопанных ранее. Великолепный дворец Ашшурбанипала с Львиным залом, стены которого украшены скульптурными сценами царской охоты на львов – самое важное открытие Рассама. Большая часть царской библиотеки находилась в Львином зале. Во всех комнатах дворца Ашшурбанипала лежал толстый слой хорошо сохранившихся глиняных табличек. Но на них опять не обратили нужного внимания: так много прекрасных образцов древнего искусства предстало перед глазами археологов, что невзрачные глиняные таблички не произвели никакого впечатления. Никто и не предполагал, что клиновидные знаки скрывают за собой культуру, быт и государственное устройство многих народов IV тысячелетия до н. э., вплоть до гибели Ниневии [VII в. до н. э.].
Сколько раз ошибался человек, не распознав ценное содержание за невзрачной внешностью. Сотни больших ящиков, наполненных ассирийскими древностями, прибывали на берег Темзы. И среди бесчисленных драгоценностей, которые находили там хранители Британского музея, совершенно затерялось несколько ящиков с битым кирпичом. В конце концов, «кирпичи» присоединили к грудам таких же обломков, которые раньше прислал Лэйярд и которые уже несколько лет валялись неразобранными в кладовых музея [смотри: 74, с. 13 - 17; 77, с. 45 - 70].
В 1873 - 1876 годах, через 15 лет после Рассама, Джордж Смит, тогда уже известный учёный, вёл раскопки в Куюнджике под Мосулом (Ирак), где было найдено разрушенное здание библиотеки «глиняных книг» ассирийского царя Ашшурбанипала [669 - около 633 гг. до н. э.]. Он не искал крылатых человекобыков или золотые сокровища, его интересовали только глиняные плитки, оставленные предыдущими исследователями - Лэйярдом и Рассамом - под пылью и песком. Шестьсот хорошо проинструктированных рабочих, тщательно просеяв десятки тонн земли, обнаружили тысячи и тысячи глиняных табличек. Смит с первого взгляда оценивал каждую новую табличку. В трёх экспедициях Смит собрал около трёх тысяч «глиняных книг», в том числе, таблички с фрагментами эпоса о Гильгамеше (в дополнение к уже имеющимся в Британском музее).
Оказалось, что эпос о Гильгамеше (как назвали это литературное произведение позднее) записан клинописью на 12 глиняных книгах-таблицах, и миф о потопе в Библии, скорее всего, заимствован из него; потом выяснилось, что ещё в древности поэма была переведена на хуррийский и хеттский языки.
Гильгамеш – полулегендарный правитель шумерского города Урука (Южная Месопотамия) в начале III тысячелетия до нашей эры.
Джордж Смит стал жертвой эпидемии холеры во время своей третьей экспедиции в Мосул, в то время относящийся к Турции. Он скончался 19 августа 1876 года на далёкой от Англии чужбине в возрасте 35 лет [смотри: 36, с. 11; 77, с.154 - 172].
Первым расшифровал клинописные таблички с надписями на хеттском языке, открытые Г. Винклером в Богаззёе в 1906-07 годах, чешский ассириолог, профессор Пражского университета [с 1919 г.], Грозный (Hrosny) Бедржих (Фридрих) [06.05.1879 - 12.12.1952 гг.]. Сочинение Б. Грозного «Язык хеттов» (2 выпуска) издано в 1916-17 годах.
В Куюнджике «был обнаружен не один, а несколько царских дворцов. Самой замечательной находкой была библиотека Ашшурбанипала, содержащая (с последующими находками) более 20 000 глиняных клинописных табличек разнообразного содержания. Там были сочинения математические, астрономические, медицинские, исторические, грамматические и другие. Кроме того, был обнаружен архив с государственными и частными документами: законы, распоряжения, письма, донесения, хозяйственные счета и отчёты, жалобы и просьбы, судебные решения, договоры, купчие на дома, земли и рабов, заёмные письма и закладные» [73, с. 27].
В библиотеке Ашшурбанипала была найдена и астрологическая серия «Энума, Ану, Энлиль», составленная в начале II тысячелетия до н. э. Она заняла свыше 70 глиняных табличек, которые содержат более 7 000 предсказаний. Предсказания касаются жизни страны, здоровья царя и т. д. В ней также комментируются многочисленные предзнаменования, связанные с богиней Иштар (её небесный символ – планета Венера).
Ану, также АН – шумерско-аккадский бог неба, глава верховной триады богов, в которую входили также Энлиль (Эллиль) и Эйа (Энки или ? Энума). Основной атрибут Ану – рогатая тиара, в которой он изображается на храмовых рельефах и печатях. Ану считался «отцом богов» и создателем демонов, к нему обращались за советом и благославлением, а также в ходе магических ритуалов. Судьба отдельных простых людей никого не интересовала, и гороскопы для них не составлялись. Божества шумерско-аккадского пантеона, действовавшие преимущественно над землёй, на земле и в подземном мире, назывались ануннаками. Они определяли судьбы людей и были судьями в Преисподней. Предполагаемое количество ануннаков колебалось в преде-лах от 7 до 600: различные мифологические системы включали в их состав разных богов. В период «вавилонского пленения евреев» ануннаки считались посредниками между людьми и богами; весьма вероятно, что эта концепция повлияла на формирование иудейского учения об ангелах.
С момента своего появления «Энума, Ану, Энлиль» была самым важным руководством для практического применения, затем её неоднократно копировали и цитировали. Известный исследователь Вайднер писал: «В Двуречье были заложены основы для гигантского распространения астрологии, которая, пережив эллинскую эпоху, пала мрачной тенью на все народы Запада». Тем не менее астрология стимулировала тщательные наблюдения неба, результаты которых были затем использованы в интересах истинной науки. Например, много веков спустя Гиппарх и Птолемей применили данные о лунных и солнечных затмениях и о фазах Венеры, содержащиеся в «Энума, Ану, Энлиль» [721 г. до н. э.] [смотри: 30, с. 51; 36, с. 113 - 114].
К глубокой древности восходит представление о мире природы как некоем «тексте» - «книге природы», - подлежащем «чтению» и толкованию. Уже позднеантичная астрология уподобляла звёздное небо письменам, содержащим некоторое сообщение. Средне-вековое христианство видело в природе создание того же самого бога, который раскрыл себя людям в Библии; отсюда вытекает известный параллелизм природы и Библии как двух «книг» одного и того же автора (природа – мир как книга, Библия – книга как мир). Эта идея, одним из первых развитая Максимом Исповедником [около 580 - 662 гг.], остаётся популярной вплоть до эпохи барокко; она наивно выражена английским поэтом XVII века Ф. Куарлеа: «Этот мир – книга ин фолио {большого формата в ? бумажного листа}, в которой заглавными литерами набраны великие дела божьи: каждое творение – страница, и каждое действие – красивая буква, безупречно отпечатанная».
Однако если ортодоксальная традиция (традиция, которой неуклонно придерживаются люди раз и навсегда установленных убеждений) сопоставляла «книгу природы» и Библию, то неортодоксальные мыслители, начиная с эпохи Возрождения, противопоставляли их (например, предпочтение «живого манускрипта» природы «писанному манускрипту» Библии у Кампанеллы). «Книгу природы» можно было сопоставлять не только с Библией, но и с человеческой цивилизацией и книгой как её символом. Просвещение (за исключением Руссо) вкладывает в образ «книги природы» свою веру в культуру, до конца согласную с природой, и в природу, до конца согласную с разумом. Движение «Бури и натиска» {«Sturm und Drang» - литературное движение в Германии 70 - 80-х годов XVIII века}, в частности, ранний Гёте, а затем романтизм противопоставляет органическую мудрость «книги природы» механистическому рационализму и книжной учёности. Это умонастроение выражено в стихах Ф.И. Тютчева [1803 - 1873]:
Где вы, о древние народы!
Ваш мир был храмом всех богов,
Вы книгу Матери-природы
Читали ясно без очков!» [смотри: 3, с. 262].
За Ниневией последовали раскопки Вавилона, Ашшура, Аккада и других древних городов. Раскопки Вавилона и Ашшура начали в 1889 году германские археологи Р. Кольдвей [1855 - 1925 гг.] и Э.В. Андрэ [1875 - 1956 гг.], которые продолжались до начала войны 1914 года [смотри: 73, с. 72 - 77].
Остатки Вавилона ныне расположены на левом берегу Евфрата, в 90 км от Багдада, столицы Ирака.
В 1856 году при строительстве Восточно-Индийской железной дороги между Карачи и Лахором в Пакистане понадобился прочный материал для фундамента под колею. Местные жители указали строителям огромный холм близ деревушки Хараппа (округ Монтгомери, Западный Пенджаб), буквально напичканный разрушенными зданиями из кирпича. Тысячи и тысячи великолепного кирпича было добыто из земли и использовано для целой сотни миль железнодорожного полотна. Никому и в голову не пришло, что этим кирпичам более четырёх тысяч лет. Только в 1921 году индийский археолог Раи Бахадур Даия Рам Сахни вернулся в деревню Хараппа и начал раскопки холма. Он нашёл, кроме залежей кирпичей, гравированные печатки, которые находили здесь и прежде, но не придавали им значения. Археологу стало ясно, что этот холм – древний погребённый город, сооружённый в 3-ем тысячелетии до н. э.
Последующие раскопки вскрыли мощные оборонительные сооружения, огромные зернохранилища, мукомольни, жилые дома, систему канализации и другие постройки. Здесь были найдены каменные гири и предметы, свидетельствующие о металлургии меди. Другие находки позволили установить существование торговых связей древнего города с государствами Месопотамии и время его гибели (середина 2-го тысячелетия до н. э.).
Примерно в четырёхстах милях от Хараппы возле городка Мохенджо-Даро на реке Инд находилась другая огромная насыпь.
В 1922 году археологическая экспедиция, возглавляемая Р.Д. Банерджи, приступила к раскопкам этой насыпи, и вскоре все убедились, что это ещё один древнейший город, почти двойник первого. Так была открыта цивилизация, которая существовала более тысячи лет и была одной из самых процветающих на Земле. Она получила название - «Цивилизация долины реки Инд». Как это общество называлось в древнее время, мы, вероятно, никогда не узнаем [смотри: 78].
В 1875 – 1881 годах производились грандиозные раскопки памятника классической Эллады – Олимпии. Олимпия – священное место, где происходили общенациональные регулярные игры и состязания древних греков, так называемые олимпиады. Императоры христианской Византии (восточная часть Римской империи) запретили грекам проведение олимпийских игр и разрушили Олимпию. Время и стихии погребли развалины под плотным слоем наносов. Средства на раскопки Олимпии были отпущены германским правительством, а возглавлялись они Эрнстом Курциусом, автором известной «Греческой истории». Для производства раскопок была создана специальная учёная комиссия в составе Курциуса, Адлера, Гиршфельда, Дёрпфельда и других. Вели раскопки на высоком научном уровне, с бережным отношением к памятникам, с точными обмерами, зарисовками, планами, обращали внимание на все детали. Никаких ям не рыли, 300 рабочих в течение 6 лет вскрыли всю площадь памятника. Олимпия предстала развалинами обширного комплекса разнообразных сооружений - храмов, алтарей, портиков, базилик и прочее. В результате раскопок было открыто: 130 мраморных статуй и барельефов, 13 тысяч бронзовых предметов, 6 тысяч монет, до тысячи надписей, тысячи предметов из терракоты. В числе находок были такие шедевры как статуя Ники (Победа) Пэония и Гермес Праксителя.
Восстановленная археологами картина Олимпии в точности соответствовала описанию Павсания, что ещё более укрепило авторитет древних авторов. Германское правительство, затратившее 800 тысяч марок на раскопки, подавляющее большинство найденных сокровищ оставило в Греции, хотя, по словам самого Курциуса, это было продиктовано лицемерным желанием загладить впечатление от кровавых событий Седана.
{Под «кровавыми событиями Седана» подразумевается крупнейшее сражение франко-прусской войны [1870 - 71 г.] в районе французской крепости Седан 1 – 2 сентября 1870 года, завершившееся разгромом и капитуляцией французской Шалонской армии и пленением бывшего при ней императора Франции Наполеона III. Потери французов в сражении составили 17 тысяч человек убитыми и ранеными, 103 тысячи человек пленными. Немцы потеряли 9 тысяч человек. Капитуляция французской армии при Седане ускорила падение Второй империи во Франции. 4 сентября 1870 года в Париже началось восстание и в стране была провозглашена республика.}
Одновременно с раскопками Олимпии немцами, французами и англичанами велись раскопки в материковой, островной и малоазийской Греции: в Пергаме, Дельфах, Афинах и других местах. И здесь по поручению Наполеона III для его «Истории Юлия Цезаря» раскапывались места сражений при Фарсале и Филиппах. Количество открытий и находок было огромно. Подробное описание и характеристика их даны в замечательной книге Михаэлиса «Художественно-археологические открытия за сто лет» (М., 1913)» [73, с. 56 - 57].
«Курган Калах-Шергат, недалеко от Мосула – огромный холм, местами высотой с десятиэтажный дом. Ещё Лэйярда привлекал этот курган. Несколько месяцев провёл здесь открыватель Ниневии и Кальху, но ничего интересного не нашёл. А в 1904 году немецкие археологи открыли, что курган скрывает руины Ашшура – древнейшей столицы Ассирии. И выяснилось, что ещё за две тысячи лет до Ашшурбанипала у ассирийцев существовали благоустроенные города. Во многих домах найдены ванны из глины, покрытые асфальтом. Древнейшая столица имела канализацию и водопровод. Страна Крылатых быков ко времени Ашшурбанипала была уже государством с тысячелетней историей! А на другом берегу Тигра, против древнего Ашшура, удалось обнаружить руины города, выстроенного в XIII веке до н. э. Некоторое время город был столицей Ассирии, но он опустел после смерти основателя. В этих руинах впервые во всём блеске раскрылась ассирийская стенная роспись. При помощи красной, белой и чёрной красок древнейшие живописцы покрывали стены дворца и храма замечательными фресками. Значит, ещё за тысячу лет до гибели Ниневии Ассирия была сильной и культурной страной. Ещё более поразительные открытия были сделаны после 1922 года, когда Ирак отделился от Турции. В столице нового государства – Багдаде - был создан Музей древностей, ныне крупнейшее хранилище археологических находок. Иностранные археологи сдают сюда свои находки. Работы по изучению древней Ассирии приняли небывалые прежде размеры. В Ираке наряду с археологами из многих стран мира теперь работают и арабские учёные... Даже там, где много потрудились учёные прошлого {XIX} века, сделано немало открытий. Хорсабад – место, где много лет трудились Ботта и продолжатели его дела... Но американские исследователи раскопали здесь самые большие статуи крылатых быков, когда-либо найденные в Ассирии. Одна статуя весит 29 тонн, - это более чем в три раза тяжелее чудовищ, найденных Ботта. Две статуи крылатых быков из Хорсабада украсили арку Ассирийских ворот в Багдаде; самый большой гигант, найденный разбитым, с разрешения правительства Ирака, был отправлен в Чикаго (США) и там склеен... Руины ассирийских городов обнаруживаются в самых неожиданных местах. В центре Малой Азии, за много сот километров от границ древней Ассирии, были раскопаны ассирийские поселения XIX века до н. э... Столетия существовали колонии ассирийцев вдали от родины, отрезанные от неё высокими горами и дремучими лесами... Поселения поддерживали оживлённые связи с родиной; найдены глиняные письма из Ашшура. Главной колонией был город Канеш, раскопанный в 1948 году турецкими археологами. Улицы здесь были вымощены камнем, имелись водопровод и канализация. За 1300 лет до Ашшурбанипала Ассирия была могучей страной, основавшей множество колоний в Малой Азии» [74, с. 19 - 21].
30 ноября 1922 года в лондонской газете «Таймс» под заголовками «Египетское сокровище», «Важное открытие в Фивах», «Длительные поиски лорда Карнарвона» следовало сообщение корреспондента газеты из Каира о демонстрации 29 ноября лордом Карнарвоном и мистером Картером погребальных принадлежностей египетского царя. Сообщение «Таймс» о находке Говардом Картером и лордом Карнарвоном неразграбленной гробницы фараона XVIII династии Тутанхамона в «долине царей», в Фивах (Египет), вызвало мировую сенсацию. Археологи нашли в четырёх комнатах этой потаённой гробницы богатейшую обстановку маленького египетского дворца и нетронутую мумию фараона, украшенную диадемой, золотой маской, множеством изящных украшений и амулетов и всеми знаками царской власти. Через несколько месяцев после открытия гробницы фараона лорд Карнарвон скончался. После его преждевременной смерти распространился слух, будто его кончина вызвана «проклятием фараона» и что раньше или позже подобная участь постигнет всех остальных «осквернителей».
Говард Картер, откликаясь на широкий интерес, вызванный открытием гробницы, совместно со своим сотрудником А. Мейсом уже в 1923 году выпустил книгу, где рассказал о своих поисках и об открытии. В 1927 и в 1933 годах были изданы ещё два тома. В предисловии ко второму тому Картер писал: «Нет на земле более безобидного места, чем гробница... Здравый человеческий разум должен с презрением отвергнуть такие выдумки» (археолог имел ввиду «проклятье фараона»).
В предисловии к первому тому Картер написал, что настоящее сообщение он рассматривает как предварительное и что появление подробного научного описания возможно только по окончанию всех исследований. Но провести исследования до конца помешали смерть Картера в 1939 году и начавшаяся в этом же году вторая мировая война [смотри: 53, с. 7, с. 24 - 25].
«В 1957 году в № 10 журнала «Вокруг света» была помещена статья В. Критского и Э. Натансона «Тайна гробницы Тутанхамона». Ссылаясь на труды южно-африканского врача Дина из Порт-Элизабета, они пишут, что причиной смерти лорда Карнарвона, его брата, сиделки и некоторых других лиц был вирус «гистоплазмозис», содержащийся в помёте летучих мышей, которые проникли в гробницу через проломы, устроенные грабителями, поселились в ней, а, покинув, оставили опасный возбудитель болезни». Но, как известно, лаз, сделанный грабителями, был засыпан более трёх тысяч лет назад, а вход в гробницу скрывали построенные над ним хижины рабочих. Таким образом, летучие мыши попасть в неё не могли. Если они там и были прежде, то едва ли вирус мог сохранить болезенетворные свойства в течение тридцати трёх столетий. После открытия гробницы летучие мыши также не могли туда проникнуть, так как вход в гробницу закрывали железные двери» [53, примечание на с. 24].
«Производившиеся в течение последних лет {50-е годы XIX века} раскопки резиденции Эхнатона {город Ахетатон около Эль-Амарны в Египте} дали богатейший материал для изучения жизни египетского города этой эпохи. Наряду с большим царским дворцом здесь были обнаружены здания государственных учреждений, в частности, государственного архива и «школы писцов» («дома жизни»); богатые усадьбы, принадлежавшие крупнейшим аристократам и чиновникам; затем дома, в которых жили представители средних слоёв населения, мелкие торговцы и ремесленники; и, наконец, целый квартал, населённый бедняками, очевидно, людьми, работавшими в некрополе. Неподалёку от города, в скалах, были обнаружены гробницы вельмож того времени. Стены погребальных комнат в этих гробницах сохранили тончайшие изображения и интереснейшие надписи, в частности, текст высокохудожественного гимна в честь бога Атона, которые дают возможность довольно подробно изучить всю эту эпоху и религиозную реформу, проведённую Эхнатоном» [25, с. 252].
В 1949 году на знаменитом кургане Нимрод появилась экспедиция английского учёного Маллована. Оказалось, что за пределами мощных оборонительных стен Кальху ещё в IX веке до н. э. возник большой внешний город. Позднее в нём жили и цари, которые, не опасаясь врага, строили дворец за пределами крепости, что свидетельствует о их могуществе. В тронном зале дворца, раскопанном ещё Лэйярдом, внимание Маллована привлёк колодец. После откачки из него воды на дне нашли таблички из слоновой кости со слегка загнутыми краями. Оказалось, что таблички покрыты слоем воска, на котором ещё были видны надписи. Значит, ассирийцы писали не только на глине, но и на восковых табличках. Помещение дворца с колодцем археологи назвали «Комнатой слоновой кости».
Древние греки и римляне широко использовали для письма дощечки, покрытые воском (вспомним «записные книжки» Цезаря); их широко применяли в Европе и позже, до появления дешёвой бумаги. Но самые ранние из них, дошедшие до нас, относились к III веку до н. э., ассирийская же книга из восковых пластинок на 500 лет старше.
В 1957 году археологи обнаружили новое интересное сооружение древних ассирйцев - крепость-арсенал города Кальху. Здесь царь Салманасар III хранил оружие для своей гвардии, держал множество лошадей, прятал часть военной добычи. Глиняные таблички из арсенала помогли учёным узнать, как выглядел арсенал. Крепость окружали ров и стена, над которой возвышались мощные башни. Это укрепление ассирийцы называли «Экал-машарти», то есть «Великий дом-склад». Двор арсенала был залит асфальтом; на нём и ныне видны следы, оставленные тяжёлыми ассирийскими колесницами 2500 лет назад. В крепости размещались оружейные мастерские и здесь же жили и ремесленники разных специальностей – кузнецы, плотники, кожевники и другие [смотри: 74, с. 21 - 22].
Неожиданна судьба каменного алтаря языческого храма Зевса в Пергаме. По личному указанию Гитлера немецкие археологи отыскали алтарь (камень размерами 39 м в длину, 36,5 м в ширину и 12 м высотой) и доставили его в Берлин. Языческая реликвия находилась в одном из берлинских музеев до 1944 года. Якобы, после взятия Берлина Советской Армией алтарь был перевезён в Москву.
«Он никогда и нигде не выставлялся, хотя наличие такого археологического памятника, без сомнения, принесло бы мировую славу его обладателю», - написали журналисты Валентин Ищенко и Василий Закревский в заметке «Алтарь Сатаны» [смотри: 79].
Археологические памятники (различные изделия, настенные фрески, плиты и стелы с надписями и рисунками и т. д.) позволяют узнать многое из жизни и хозяйственной деятельности древних людей. В качестве примеров приведём некоторые сведения, полученные изучением памятников.
«Довольно много и в пилосских и в кносских табличках {из Микен и относящихся к XII веку до н. э.} говорится о ремесленниках. Перечисляются чаще всего кузнецы, которым выдаётся металл, вероятно, в слитках, и которые сдают готовую продукцию; кузнецы получают за это продовольствие; им даются и рабы. В табличках иногда идёт речь о значительных количествах металлических изделий; в одной надписи упомянуто 217 топоров, в другой 50 мечей, в третьей 462 пары колёс. Кузнецы, так же как земледельцы, получали определённые задания, но были освобождены от поставок продовольствия. Ткани, белые и цветные, и одежда производились рабынями, которые также сдавали определённое количество готовой продукции… Микенские строители использовали несколько видов долот, свёрл, различные молоты и пилы; для обработки дерева применялись топоры и ножи. В Микенах были обнаружены пряслица и грузила от ткацких станков» [5, т. I, с. 419 - 420].
{В конце VIII века до н. э. в столице Ашшуре} «дом знатного ассирийца представлял многокомнатное строение с центром в виде внутреннего двора; в парадных помещениях стены украшались иногда цыновками или тканями, может быть, и коврами; в комнатах стояли ложа, столы, кресла и табуреты, часто украшенные фигурными металлическими частями и инкрустацией из слоновой кости и драгоценных металлов. Поверх рубашки-туники знатный ассириец носил длинную пестротканую или вышитую и украшенную бахромой цветную ткань из шерсти, иной раз крашенной дорогим пурпуром. На шее носили ожерелье, в ушах – серьги, на руках – массивные браслеты и запястья из бронзы, серебра или золота. Женщины, находившиеся в семье почти как в рабстве у господина дома, в знатных семействах на голове носили тонкую ткань, которой при посторонних нужно было прикрывать лицо. Многочисленная металлическая посуда – чаши, блюда, кубки, рога – украшали стол богатого ассирийца. На этом столе можно было видеть и вино, и различные другие дорогие напитки, и дичь, и акриды (жирные кузнечики – саранча), и довольно разнообразные овощи, и фрукты (виноград, гранаты, яблоки, персики, тутовые ягоды, может быть, и лимоны)» [5, т. I, с. 548 - 549].
О высоком развитии ремесла в Лидии [VII в. до н. э.] свидетельствуют изделия из золота, искусно гранёные камни и прекрасные изделия из слоновой кости, раскопанные в Сардах. Наряду с произведениями ювелирного ремесла Лидия славилась ткацким ремеслом (изготовлением крашеных тканей), а также производством изделий из кожи [смотри: 5, т. I, с. 510].
Современные археологические раскопки приносят одну сенсацию за другой. Особенно громкие открытия и находки случаются в Египте. По сообщениям средств массовой информации (СМИ) только за последние два года археологами найдены уникальные свидетельства прошлого.
В 2005 году польский археолог Томаш Горецки недалеко от Луксора нашёл богато орнаментированные коптские манускрипты IX – X веков. Один из них оказался переводом книги пророка Исайи.
В феврале 2006 года в Долине царей открыто захоронение 1500 – 1300 годов до н. э. В гробнице находилось пять мумий в деревянных саркофогах. Это первое найденное неразграбленным захоронение после 1922 года, когда была найдена Картером гробница фараона Тутанхамона.
В марте 2006 года в местечке Вади-Гауасис археологи обнаружили древнюю верфь, которая располагалась в шести вырубленных в скалах пещерах. Возраст корабельных досок – около четырёх тысяч лет.
30 мая 2006 года в Берлине открылась выставка под названием «Затопленные сокровища Египта». На ней впервые представлены извлечённые и отреставрированные археологические находки со дна александрийской бухты. Среди них: статуя бога Сераписа из камня; статуя царя Птолемея XII, отца знаменитой царицы Клеопатры; плита с календарём египетских жрецов, предметы раннехристианской эпохи и т. д. Развалины древнего города на морском дне у Александрии в Египте были обнаружены в 1996 году. О том, что часть Александрии поглотило море, было известно и раньше, но повезло открыть затопленный древний порт подводному археологу-любителю французу Франку Годдио. Полагают, что он обнаружил дворец династии Птолемеев. По значению это открытие сопоставимо с раскопками Трои [из программы «Новости» телеканала ОРТ (с 9 часов 30.05.2006)].
«Археологические и письменные источники дополняют друг друга, но очень редко полностью друг друга перекрывают. Они показывают чаще всего разные стороны исторической жизни. Об этом знали ещё древние греки. Основатель критического изучения истории Фукидид [V в. до н. э.] в 10 главе I книги своего труда «История Пелопоннесской войны» предсказывал: «Предположим, что город лакедемонян (Спарта) был бы разорён и от него уцелели бы только святилища да фундаменты строений; при таких условиях, полагаю, у наших потомков, по прошествии долгого времени, возникло бы сильное сомнение в том, что могущество лакедемонян соответствовало их славе. Между тем, они владеют двумя пятыми Пелопоннеса, имеют гегемонию {от греческого hegemonia – господство, первенство} над всем им и над множеством союзников за его пределами. Тем не менее, город лакедемонян мог бы показаться ниже присущего ему значения, так как он не был объединён путём синекизма (слияния общин), в нём нет пышных храмов и строений, но, по древнему обычаю Эллады, он состоит из селений. Напротив, если бы той же участи, что и Спарта, подверглись афиняне, то (по наружному виду их города) могущество их могло бы показаться вдвое большим сравнительно с действительностью…»
Фукидид оказался прав, через 2500 лет предсказание его в точности сбылось. Афины, несмотря на все разрушения, представляют импозантную {внушительную} картину древней культуры. Военное же государство Спарта археологически очень плохо представлено, и его былое могущество, по археологическим данным, неощутимо» [73, с. 142].
Афины в настоящее время – столица Греции и административный центр нома Аттики и Беотии. Город фактически слился с портом Пирей на берегу Саронического залива. Афины и Пирей вместе с пригородами образуют Большие Афины с тремя миллионами жителей (на 1981 г.).
Большинство прекрасных зданий Афин было построено в правление Перикла, который хотел сделать из Афин, по его словам, «школу всей Эллады». Писатель – современник Перикла – писал: «Так ты чурбан, если не видел Афин; осёл, если видел их и не восторгался; а если по своей охоте их покинул, то ты – верблюд».
«Сердце» Афин – архитектурный ансамбль Акрополя – не мог сохраниться до нашего времени в условиях исторических катаклизмов и неумолимого влияния времени. Цитадель Афин Акрополь был создан в эпоху расцвета города-полиса. Плоская скала с обрывистыми склонами, стоящая посреди города, была использована для строительства на ней храмов-святилищ греческих богов. Попасть в Акрополь можно было только по тропинке, идущей по склону скалы к Пропилеям – зданию парадного входа Акрополя. Парфенон, возведённый при Перикле, – святилище богини Афины – считается самым прекрасным произведением архитектуры древнегреческих зодчих. Он сложен из паросского (с острова Парос в Эгейском море) белоснежного мрамора и окружён рядом красивых колонн. Внутри здания стояла большая статуя богини Афины из золота, слоновой кости и драгоценных камней. По заказу Перикла она была выполнена скульптором Фидием. Авторы проекта Парфенона, построенного в дорическом ордере, – архитекторы Иктин и Калликрат. Фронтоны здания украшены скульптурой работы Фидия. Время постройки: 447 - 438 годы до н. э.    
Архитектурные ордера, сложившиеся в Древней Греции (дорический, ионический, коринфский), получили название от соответствующих племён и областей. В архитектуре ордер (или орден) – это сочетание несущих и несомых частей стоечно-балочной конструкции здания, их структура и художественная обработка.
Парфенон оставался невредимым до XVII века, до тех пор, пока в нём не устроили пороховой склад. Во время одной из войн с венецианской республикой пушечное ядро пробило мраморную крышу и попало в бочку с порохом. Здание было сильно повреждено взрывом, но скульптуры Фидия на обоих фронтонах уцелели.
Пропилеи – образец дорического ордера – был выстроен в 535 году до н. э. (архитектор Мнесикл). Рядом с ним располагался первый в истории музей живописи – Пинакотека, построенная в память победы над персами. На стенах музея – картины легендарной войны с Троей. Плоскую вершину скалы греки выровняли и превратили в просторную площадь, на которой разместили храмы и статуи почитаемых богов. Храмик Ники Аптерос – Бескрылой Победы построили в 421 году до н. э. На мраморном рельефе балюстрады изображена Богиня победы в образе женщины, оправляющей сандалию.
Бронзовая статуя Афины Воительницы, стоявшая на площади, была переплавлена ещё в древнее время, а мраморные скульптуры Фидия были вывезены англичанами для Британского музея в XVIII веке.
Последним дворцом, построенным афинянами в Акрополе, был Эрехтейон – двойное святилище богини мудрости Афины и бога морей Посейдона. Он был выстроен в ионическом ордере между 421 и 406 годами до н. э. в период Никиева мира. Творцы этого шедевра пока не установлены. Дворец имел три портика: с юга, востока и севера. Северный портик вёл в небольшое святилище Афины. Рядом с ним, в маленьком дворике, росло одинокое оливковое деревце, в том месте, куда, как говорится в легенде, Афина ударила копьём. Восточный портик вёл в святилище Посейдона. Там в центре пола стояла каменная глыба с тремя глубокими бороздами якобы от удара волшебным трезубцем бога морей. Южный портик получил название «Портик кариатид»: шесть мраморных дев поддерживали его перекрытие.
Только «в середине XIX века усилиями учёных обломки колонн, архитавров, карнизов, валявшихся по всему Акрополю, были учтены и обмерены. После тщательного изучения и долгих споров каждый сохранившийся камень занял прежнее место, и афинский Акрополь превратился во всемирно известный историко-художественный музей» [смотри: 80, с. 41 - 55].
Гавань Пирей при Перикле была превращена в первоклассную бухту. Из города к ней вела дорога, вдоль которой возвышались массивные «Длинные стены», устроенные в оборонительных целях. Среди городских построек Афин уцелели некоторые сооружения и памятники старины. У подножия Акрополя находится полуразрушенный театр Диониса, стоя (портик) Евмена и Одеон Ирода Аттика (царя Иудеи, сторонника Антония, после битвы при Акции перешедшего на сторону Октавиана).
Одеоном в древней Греции называли круглое здание для музыкальных представлений и состязаний.
От античной эпохи в городе также сохранились: храм бога огня и кузнечного ремесла Гефеста (так называемый Тесейон, в районе древней площади – агоры); храм Зевса Олимпийского, так называемая «Башня ветров»; памятник Лисикрата, арка Адриана, римского императора [117 - 138 гг. н. э.], восстановленный в XIX веке стадион и другие.
На территории Греции ещё и сейчас можно увидеть остатки стен (их толщина до 2,6 м) крепости Элефтеры, охранявшей путь из греческих Фив в Афины, стены с бойницами и аркадийскими воротами крепости Мессаны [369 г. до н. э.] в Мессении (юго-западная часть Пелопоннеса) и руины крепости Эгосфены в Аттике.
Хронологические расчёты археологов и сведения из древнегреческой исторической традиции сближаются: так, по данным археологии, существование больших сооружений в Микенах (Пелопоннес, территория современной Греции), в Илионе или Трое (территория современной Турции) датируется XIV - XIII веками до н. э. Именно к этому периоду относится деятельность Геракла, родиной которого был город-крепость Тиринф (Арголида). Согласно исторической хронологии, Троянская война происходила между 1193 и 1184 годами до н. э. Странствия Одиссея после окончания войны, которым посвящены книги 5 - 12 «Одиссеи», изложены Гомером спустя примерно 400 - 500 лет. Древние греки считали, что поход аргонавтов произошёл за одно поколение до Троянской войны. Таким образом, в дошедших до нас поэмах и мифах о Троянской войне и походе аргонавтов рассказано как о событиях, случившихся несколько сотен лет назад. В таких случаях искажения действительных исторических событий неизбежны. Как при этом можно рассуждать о достоверности описания плавания аргонавтов? И всё-таки какие-то следы, намёки и штрихи действительного, имеющиеся в этих литературных источниках, могут помочь нам в поиске исторической правды.
К сожалению, большая часть трудов древних авторов погибла в пожарах, войнах и других катаклизмах.
Библиотека «глиняных книг» царя Ашшурбанипала (руины которой удалось найти Рассаму) была разрушена в 612 году до н. э. после захвата войсками Лидии и Вавилона столицы Ассирии – Ниневии в Месопотамии (Двуречье).
Ашшурбанипал царствовал с 669 по 633 годы до н. э. От его отца Асархаддома ему досталась в наследство огромная по территории держава, простирающаяся от Ирана на востоке до Средиземного моря на западе и от Закавказья на севере до Персидского залива и Эфиопии на юге. Его брат, поставленный отцом на престол в Вавилоне, поднял восстание против господства Ассирии. Ашшурбанипал разгромил восставших и снова подчинил себе великий город Вавилон. Среди развалин Ниневии была найдена и табличка с надписью: «Сорок царских городов, большое число малых сёл и 12 округов в Эламе – всё это я завоевал, разрушил, опустошил и сжёг тогда». И этот же разрушитель и поджигатель оставил бесценную библиотеку глиняных табличек, дошедшую до нас. Всего лишь через два года после него Ниневия была разрушена объединёнными войсками покорённых ранее Мидии и Вавилона, а 605 год до н. э. стал годом окончательной гибели Ассирии.
Ашшурбанипал, последний из великих ассирийских царей, для расширения своей библиотеки разослал по своей огромной стране и за её пределы хорошо обра-зованных писарей, чтобы те добросовестно переписали древние книги, сохранившиеся ещё от шумеров и эламитов. Именно поэтому на многих табличках была сделана надпись: «Кима лабиришу шатирма бари», что означает: «Переписано из старых источников и сверено». На каждой же табличке всегда встречалась одна и та же надпись: «Екал Ашурбанапла, шар кишати, шар мат Ашур», что переводилось как «Дворец Ашшурбанипала, царя Вселенной, царя Ассирии». Год за годом во дворце царя копились многие тысячи глиняных табличек, из которых наиболее важные обжигались в огне, а остальные просто высушивались на солнце. На каждой пластинке ставилось название книги, состоящее, как правило, из двух – трёх первых слов из первой таблички, а также номер (то есть страница книги). Таблички размещались на полках в строгой последовательности, которая начиналась специальным списком, позволяющим найти нужную книгу. Например, семь табличек, на которых был записан миф о сотворении мира «Энума элиш» («Когда там наверху…»), обозначались «Энума элиш I», «Энума элиш II» и т. д. Книги размещались по отраслям знаний, о чём свидетельствуют найденные отдельные таблички с надписями: медицина, астрономия, математика и т. д. [смотри: 36, с. 11 - 14].
«Каких только книг не было в библиотеке! Тут имелись труды по математике и астрономии, медицине и истории, различные хозяйственные документы, гимны и молитвы. Многие книги из хранилища Ашшурбанипала поведали нам величавые предания и мифы. Но не ассирийцы создали эти волшебные сказки, а другой народ – шумеры. В VII веке до н. э., когда в Ассирии царствовал Ашшурбанипал, уже более полутора тысяч лет миновало с тех пор, как исчезли шумеры; учёные даже не подозревали, что за тысячи лет до возвышения Ассирии существовал этот народ. К счастью, в библиотеке Ашшурбанипала хранились ассиро-шумерские словари, которые позволили читать шумерскую литературу... Глиняные книги из хранилища Ашшурбанипала изучали учёные многих стран мира. Видное место среди них занял англичанин Джордж Смит» [74, с. 17 - 18].
Соперничать с библиотекой Ашшурбанипала, «царя-библиофила», смогла спустя века только знаменитая Александрийская библиотека, о которой уже рассказывалось в главе 9 («Александр Великий») 3-й книги. Она была сожжена и разграблена в 415 году н. э. толпой фанатиков-христиан, подстрекаемых патриархом Кириллом Александрийским. Окончательно библиотека была уничтожена арабами в 641 году н. э. Та же участь постигла и другие библиотеки, в том числе собрание папирусов при храме богини Нейт в Саисе, где согласно диалогам «Тимей» и «Критий» хранились документы, которые видел Солон. Если бы эти древние папирусы сохранились до наших дней, то не было бы никакой необходимости в создании атлантологами «своей библиотеки», для которой, по подсчёту австрийского атлантолога Отто Мука [1889 - 1965 гг.], издано, по меньшей мере, 2 500 000 000 (два миллиарда, пятьсот миллионов) страниц [смотри: 1, с. 9].
Мэнли Палмер Холл относительно утерянных библиотек Александрии пишет следующее: «Задолго до христианской эры семь сотен тысяч наиболее ценных книг, написанных на папирусе, пергаменте, воске, а также на терракотовых табличках, камне и дереве, были собраны со всех частей древнего мира и помещены в специально приготовленное для этого здание в Александрии {Египет}. Это волшебное хранилище знаний было уничтожено тремя пожарами. Оставшееся от пожара, устроенного Цезарем {51 г. до н. э.} для того, чтобы сжечь флот в гавани, погибло около 389 года после Р.Х. от рук христиан, согласно эдикту Феодосия, приказавшего разрушить Серапиум, храм, посвящённый Серапису, в котором хранились книги. Этот пожар, судя по всему, погубил библиотеку, преподнесённую Антонием Клеопатре в качестве компенсации за те книги, которые сгорели во время пожара 51 года до Р.Х. Касаясь всего этого, Е. Блаватская в своей «Исиде» писала: «Они (раввины Палестины и мудрецы) говорили, что не все свитки и манускрипты, которые, по слухам, пропали в пожарах Цезаря и от рук христианских фанатиков в 389 году, а также были уничтожены по приказу арабского военачальника Амру, на самом деле погибли. Они рассказывают такую историю.
Во время борьбы за трон между Клеопатрой и её братом Дионисом Птолемеем в 51 году до Р.Х. Брукион, в котором содержались семь сотен тысяч рукописей со всего мира в пергаментных свитках и дереве, должен был ремонтироваться и наиболее ценные книги, весьма значительная часть всего собрания, хранились в доме одного из библиотекарей... Прошло несколько часов, пока огонь от горящего флота перекинулся на порт, и... библиотекари с помощью нескольких сотен рабов, находившихся при музее, успели спасти наиболее ценные книги».
По всей вероятности, спасённые книги лежат спрятанными где-то в Египте или в Индии, и до тех пор, пока они не будут найдены, современный мир останется в неведении относительно великих философских и мистических истин. В античном мире было ясное понимание важности этих истин как недостающего звена в переходе от языческих Мистерий к христианству» [15, с. 709 - 710].
По одному из греческих мифов, имя Афины (Athenae) дал городу Амфиктион – сын Девкалиона и Пирры, женатый на дочери царя Аттики Краная (якобы до этого город и назывался Краная). Вначале Амфиктион правил в Фермопилах, а потом сверг своего тестя и 12 лет правил Афинами.
Девкалион – прародитель людей, сын титана Прометея. Родителями Пирры были брат Прометея титан Эпиметей и Пандора, присланная на землю Зевсом (с «ящиком Пандоры»).
О связи мифа об Амфиктионе с возникновением амфиктионий – религиозных ассоциаций вокруг значительнейших греческих храмов – кроме имени Амфиктиона, свидетельствует его происхождение из Фермопил – одного из центров Дельфийско-фермопильской амфиктионии (защищающей и Дельфийского оракула), где греки дали отпор персидскому нашествию.
«История Атлантиды, - пишет Игнаций Донелли, - есть ключ к греческой мифологии. Нет никаких сомнений, что эти боги греков были людьми. Тенденция придавать божественные атрибуты великим земным правителям глубоко присуща человеческой природе» (см. «Атлантиду»). Далее, замечает Донелли, божества греческого пантеона не должны рассматриваться как творцы вселенной. Они являются скорее регентами, поставленными более ранним творцом. Сад Эдема, из которого человечество было изгнано пылающим мечом, вероятно, служит напоминанием о земном рае, предположительно располагавшемся к западу от Столпов Геркулеса и разрушенном вулканической деятельностью. Легенда о Потопе может быть прослежена к наводнению в Атлантиде, во время которого «мир» был разрушен водой. Были ли спасены во время катастрофы в Атлантиде философские, религиозные и научные знания, которыми обладало жречество? Или же погружение в воду стёрло самые слабые следы участия Атлантиды в драме мирового прогресса? Атлантское поклонение солнцу сохранилось в ритуалах и церемониях как христианства, так и язычества. И крест, и змея были в Атлантиде эмблемами божественной мудрости. Божественные (атлантские) прародители майя и киче Центральной Америки мирно сосуществовали в зелёной и голубой лучезарности Гукуматца, «змеи с плюмажем». Шесть небожителей сошли как манифестации центров света, связанных вместе седьмым – главой этого ордена, «оперённой» змеёй (см. Пополь-Вух). Титул «крылатой» или «с плюмажем» змеи носил Кецалькоатль, или Кукулькан, инициированный из Центральной Америки. Центром Мудрости Религии Атлантиды был храм в виде великой пирамиды, стоявшей на вершине плато, вздымавшегося в середине Города золотых Ворот. Отсюда жрецы, Инициаторы священного Пера, несли ключи Универсальной Мудрости в самые отдалённые уголки земли. Мифы многих народов говорят о богах, которые «вышли из моря». Шаманы индейцев рассказывают о священных людях, одетых в перья и вампум, возникших из воды и обучивших людей ремёслам и искусствам. Среди халдейских легенд есть такая, где говорится об Оаннесе, существе, частично земноводном, которое вышло из моря и учило дикарей, живущих вдоль морского побережья, читать и писать, возделывать почву, культивировать лечебные травы, изучать звёзды, устанавливать рациональные формы правления и обращаться в Священные Мистерии. У майя Кецалькоатль, Бог-Спаситель, вышел из моря и после того, как научил людей основам цивилизации, ускользнул в море на волшебном плоту из змей от огненного Бога Тескатлипоки (Дымящегося Зеркала). Не могло ли быть так, что полубоги мифического сказочного века, вышедшие из моря, были жрецами Атлантиды? Всё, что примитивные племена помнят об атлантах, - это сияние их золотых одеяний, превосходство их мудрости и святость их символов – креста и змеи. То, что они сошли с кораблей, было вскоре забыто, потому что необразованный ум и корабли считал чем-то сверхъестественным. Везде, где атланты обращали местные племена в свою веру, воздвигались пирамиды и храмы, подобные тем, которые были в Городе Золотых Ворот. Таково происхождение пирамид в Египте, в Мексике и в Центральной Америке. Могильные насыпи в Нормандии и Британии такие же, как и у американских индейцев, поскольку и те, и другие являются остатками одной и той же культуры. В разгар программы атлантов по колонизации мира и его обращению случилась катастрофа, которая поглотила Атлантиду. Жрецы, Инициаторы Священного Пера, которые обещали вернуться к своим миссионерским жилищам, так никогда и не вернулись, и после того, как прошло много веков, осталось фантастическое воспоминание о богах, которые вышли из того места, где сейчас море» [15, с. 97 - 98].
По библейскому преданию, Эдем (древне-еврейское слово), мифическая страна, где находился земной рай – место пребывания первого человека Адама и его подруги Евы до их грехопадения, располагалась между реками Тигром и Евфратом, то есть в области, которую называют Месопотамией (Междуречьем или Двуречьем).
В настоящее время эта полупустынная область относится частями к территории нескольких государств: Ирака (основная часть), Турции, Сирии и Ирана.
В древности здесь возник один из крупнейших центров цивилизации.
Древнееврейский язык (иврит) употребляется в настоящее время как культовый язык, а также как литературный язык в некоторых странах Европы и Америки. Как государственный язык иврит принят в государстве Израиль. Древнееврейский язык перестал быть разговорным с IV века, вытесненный арамейским языком.
История Адама и Евы содержится в первых главах книги Бытия Библии и заканчивается довольно обрывисто.
Адам («одом» - человек), по-древне-еврейски, «красная земля», согласно библейскому мифу, первый человек, созданный Богом из земли в шестой и последний день творения, родоначальник человеческого рода. Сад Эдема был вверен попечению первого человека, чтобы он возделывал и хранил его. Ему было позволено вкушать плоды от всякого дерева в саду, кроме одного, именно, от дерева познания добра и зла, - под страхом смерти ему было запрещено есть от него. Адам жил 930 лет и, по словам апостола, «Адам есть образ будущего (имеющего придти, то есть Господа Иисуса Христа)».
В глубокой древности существовал и город под названием Адам. Он упоминается в Библии по случаю перехода израильтян через реку Иордан.
Ева («Хавва»), по-древне-еврейски, «жизнь», по тому же библейскому мифу, имя, данное Адамом своей жене. Ева создана Богом из ребра Адама во время его сна. Она должна была сделаться прародительницей всех живущих на земле. Прельщённая дьяволом, принявшем вид змея, Ева нарушила единственную заповедь, данную Богом первым людям. Вкусив от «запретного плода с древа познания добра и зла», она склонила к тому же и Адама, за что была изгнана богом вместе с Адамом из рая. Бог поразил проклятием змея-искусителя, а Еву и Адама осудил: «в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твоё, и он будет господствовать над тобою»(Быт. III, 1 – 16). Последующая жизнь Евы в Священном Писании (Библии) не описывается, только упоминается, что она, родив первого сына, назвала его Каином («приобретение»), сказав: «приобрела я человека от Господа» (Быт. IV, 1)», вероятно, в том чаянии, что она родила обещанного Богом Искупителя (III, 15); но обманувшись в своей надежде, второго родившегося сына назвала Авелем («суета, плач»), вероятно, в знак своей обманутой надежды, и как бы предчувствуя его несчастную кончину. Третий сын Евы был назван Сифом («основание»), потому что в нём было положено основание новому благочестивому племени вместо Авеля. После у Адама и Евы были ещё дети, сыновья и дочери (Быт. V, 4).
Общие предания о первых людях, их происхождении, грехопадении и прочее в том или ином виде сохраняются до сих пор у различных древних народов (персов, индийцев, египтян и т. д.) [смотри: 39, с. 23 - 24; с. 207].
Мария Магдалина (равноапостольная) была исцелена Господом от злых духов. Из чувства благодарности она присоединилась к числу тех немногих благочестивых жён, которые всюду сопровождали Иисуса Христа во время его земной жизни. Мария происходила из города Магдалы в Галилее (близ Капернаума), отчего и получила своё название -- Магдалина. При крестных страданиях Господа Мария Магдалина, вместе с другими лицами, стояла при кресте с распятым Иисусом и присутствовала при его погребении. По пришествии субботы, она с некоторыми другими благочестивыми жёнами, на рассвете первого дня недели, поспешила ко гробу помазать тело своего возлюбленного Учителя принесёнными ею ароматами. Её пламенная любовь к Господу удостоилась величайшей награды: Мария Магдалина была первой, которой явился воскресший Спаситель и обратился к ней со словами: «жена! что ты плачешь? кого ищешь?», она не узнала Господа, быть может, глаза её были полны слёз, быть может, всё её внимание было поглощено глубокой скорбью о том, что она не нашла в гробе тела своего возлюбленного Учителя. Когда же слуха её коснулся дружеский любвеобильный звук голоса Иисусова, когда он обратился к ней с обычным нежным воззванием: «Мария!», она тотчас узнала его по голосу и преисполненная чувством отрадного изумления, благоговения и благодарности, бросилась было к ногам его и радостно воскликнула: «Раввуни!» (это значит Учитель). Но Господь сказал ей: «не прикасайся ко Мне, ибо Я ещё не взошёл к Отцу Моему»...
После сего в Евангелии мало говорится о Марии Магдалине. По преданию, она проповедывала Евангелие в Риме, принесла жалобу римскому императору Тиберию на Пилата и поднесла ему красное яйцо, как символ страданий и воскресения Господа, затем скончалась и погребена в Эфесе. Ещё в первой половине VII века показывали гробницу Марии Магдалины в Эфесе, а при Льве Мудром в 886 году её мощи из Эфеса были перенесены в Царьград (Константинополь). Святая церковь совершает память её 22 июля [смотри: 39, с. 456 - 457]
Почитание земли было свойственно всем земледельческим народам древности. И занятие земледелием считалось тогда достойным и уважаемым родом деятельности. Культ богини плодородия и земледелия существовал в Греции ещё в микенскую эпоху [XIV - XIII века до н. э.]: земля считалась первоначалом жизни, матерью всего сущего, которое возвращается в конечном счёте в лоно матери-земли. Богиней плодородия и земледелия, божеством созревания хлеба считалась Деметра, дочь Кроноса и Реи, сестра Зевса. Её почитали и как богиню-законодательницу (под именем Фесмофоры), поскольку земледелие было основой оседлости и благосостояния. Во времена господства родовой аристократии Деметра была второстепенным божеством. В поэмах Гомера, к примеру, она не входит в семью олимпийских богов и упоминается очень редко. По мере роста влияния на общественную жизнь земледельцев и землевладельцев культ Деметры получает широкое распространение и повышается её роль в созвездии богов.
В VI -- V веках до н. э. Деметра уже занимает почётное место в олимпийском пантеоне. Её стали считать супругой Зевса (то, что она была сестрой его, тогда никого не смущало: как помним, у египтян и у персов подобные браки считались подобными божественным). От верховного бога Деметра родила дочь Персефону.
Самым распространённым мифом о богине плодородия был миф о похищении Персефоны (Коры) богом подземного мира Аидом, братом и Деметры, и Зевса.
Убитая горем Деметра девять (!!) дней безуспешно разыскивала дочь, а на десятый узнала от всевидящего Гелиоса (Солнца), что Персефону (Кору) с согласия Зевса похитил Аид. Разгневанная Деметра покинула Олимп и в образе старухи стала странствовать по земле. Тем временем земля не стала давать урожай, наступил голод, прекратились жертвы богам. В итоге Зевс согласился вернуть Персефону матери с тем условием, чтобы она часть года проводила на земле с Деметрой, а остальное время оставалась с Аидом в подземном царстве. Тогда Деметра возвратилась на Олимп, и земля вновь стала приносить плоды.
По другому мифу на эту же тему Деметра, уйдя с Олимпа, в образе старухи пришла в Элевсин.
{Согласно одной из версий мифа, Деметра долго разыскивала Персефону и нашла её, придя в Элевсин; отсюда и произошло название этого места: «eleusis», по-гречески «приход».}
Метанира, жена элевсинского царя Келея, взяла Деметру в няньки к своему сыну Триптолему (или Демофонту). Решив сделать ребёнка бессмертным, Деметра натирала его амброзией и держала ночью над огнём {то есть делала так же, как поступала со своим сыном Ахиллом Фетида, супруга царя мирмидонян во Фтии (Фессалия)}.
Однажды мать, Метанира, увидела сына в пламени, и Деметра вынуждена была открыться ей и Келею (что она вовсе не какая-то старуха, а житель Олимпа). Перед уходом из Элевсина богиня подарила Триптолему колос пшеницы, научила его возделывать землю и повелела обучить этому людей, снабдив его запряжённой драконами колесницей. На ней Триптолем и объездил весь свет, обучая людей землепашеству.
В других мифах сохраняются древние зооморфные черты культа Деметры: превращённая в кобылицу, она становится женой Посейдона.
У Гомера и Гесиода рассказывается о браке Деметры с Иасионом, древним критским божеством плодородия. От этого союза родился Плутос, бог богатства.
Центром культа Деметры и Персефоны был Элевсин, где происходили Элевсинские мистерии -- таинства, посвящённые гибели и возрождению природы, связанные с мифом о воскрешении Персефоны. Деметре и Персефоне посвящались празднества в различных местах Греции -- Фесмофории (в Аттике), Антесфории (на острове Сицилии) и в других. Деметре посвящали фруктовые деревья, хлебные колосья и мак.
В Риме культ Деметры слился с культом италийского божества -- Цереры. В античном искусстве Деметра изображалась женщиной, полной сил, сходной с Герой, но с более мягкими чертами лица, в венке из колосьев, с факелом и корзиной плодов. Часто Деметра изображалась вместе с Персефоной (при этом они почти неразличимы, настолько похожи друг на друга). Античные изображения Деметры сохранились на росписях в склепах Северного Причерноморья (близ Керчи).
Афина – одно из главных божеств Древней Греции, богиня мудрости и справедливой войны. В греческих мифах говорится о её необычном чудесном рождении из головы верховного олимпийского бога Зевса. Якобы, произошло это так.
Первая жена Зевса океанида Метида (или Метис), богиня мудрости, ждала ребёнка, который, по предсказанию, должен был превзойти отца. Чтобы избежать этого, Зевс, по совету богини Геи, проглотил Метиду, но ребёнок продолжал развиваться у него в голове. Гефест расколол голову Зевса ударом молота, и на свет явилась Афина в полном воинском вооружении. Это произошло у озера Тритон в Ливии, и этим объясняется прозвище Афины – Тритогенея. Сама же Метида (буквально по-гречески «мудрость»), находясь внутри Зевса, служила ему лучшей советчицей.
По другим мифам, Афина – дочь Океана. Первоначально Афина почиталась только в Аттике, в городе, названном её именем, но потом культ Афины распространился по всей Греции. Почитание богини Афины восходит к глубокой древности (к микенской эпохе).
В древнейших мифах Афина – богиня мирного труда; она научила людей укрощать коней, запрягать быков, делать колесницы и строить корабли; обучила оливководству (возделывание дерева – оливы). Афина также считалась покровительницей женского труда, особенно ткачества; она покровительствовала наукам, даровала людям законы, учредила ареопаг (высший орган управления городом).
В гомеровскую эпоху Афина становится богиней, защищающей крепости и города (Афина Полиада), она воюет в первых рядах воинов (Афина Воительница – Промахос), но даже и на войне ей чужда свирепая кровожадность бога войны Арея (или Ареса).
У греков был праздник в честь Афины Городской (Полиады); превращение этого праздника в общеаттический приписывается герою Тесею.
Тесей (или Тезей) – мифологический афинский герой, сын Энея, царя Афин. Согласно мифам, Тесей совершил множество подвигов: уничтожил обитавшего в Лабиринте Минотавра, убил разбойника Прокруста, укротил и принёс в жертву Аполлону марафонского быка и т. д. Тесей был предательски убит Ликомедом, царём острова Скирос.
Вначале Панафинеи происходили ежегодно, а потом -- раз в четыре года (в третий год Олимпиады, в августе) устраивались так называемые Великие Панафинеи. На первых происходили только конные и гимнастические соревнования, а со времён Перикла состязались также певцы и музыканты. Победителей Панафиней награждали оливковыми венками и амфорами с маслом священного оливкового дерева (панафинейские амфоры). Эти награды породили сохранившийся до нашего времени обычай награждать победителей спортивных соревнований кубками. В празднике принимали участие не только жители Аттики, но и других полисов. Самую торжественную часть Панафиней составляла праздничная процессия (помпа), цель которой было поднесение Афине вытканного афинскими девушками покрывала (пеплоса). В процессии участвовал весь афинский народ, шли победители, должностные лица, знатные девушки, молодые воины в полном вооружении, посольства от других государств с дарами Афине и т. д.
{Торжественная панафинейская процесссия имеет параллель с нашим временем: в виде торжественных демонстраций на городских площадях во время знаменательных праздников.}
Подобная процессия изображена на большом фризе Парфенона. Пеплос вносили в храм Эрехтейон и надевали на деревянную статую Афины. Праздник заканчивался большим жертвоприношением Афине -- гекатомбой -- и общим пиром, на котором раздавалось мясо жертвенных животных.
Празднование Панафиней прекратилось в IV веке н. э. с торжеством христианства.
Артемида (Артемис) – греческая богиня, дочь Зевса и титаниды Лето, сестра-близнец Аполлона. Беременная Лето скиталась, преследуемая ревностью жены Зевса Геры, которая закляла землю, так что ни один клочок суши не мог принять гонимую богиню. Только маленький остров Делос согласился принять Лето, и там она родила Артемиду и Аполлона. По легенде, едва появившись на свет, Артемида помогла матери принять родившегося вслед за ней Аполлона.
Разнообразие мифов об Артемиде и большое число прозвищ богини заставляют полагать, что в образе Артемиды объединены несколько местных божеств.
Поклонение Артемиде -- богине плодородия особенно было развито в Эфесе, где существовал знаменитый храм, сожжённый в 356 году до н. э. Геростратом (по легенде, в день рождения Александра Македонского). Богиня полодородия изображалась матерью кормилицей со множеством сосков. В Эфесе культ Артемиды сближался с культом Великой матери богов Кибелы (культом восточного происхождения). Священным животным Кибелы был лев. Малоазийская Кибела отождествлялась с Реей, матерью Зевса, а сама Артемида -- с фракийской богиней Бендидой. Древние мифы сближают Артемиду с богиней луны Селеной. В Риме Артемида сливается с местным божеством луны Дианой, на которую переносятся и другие функции Артемиды. В античном искусстве Артемида изображалась юной охотницей, в коротком хитоне, с колчаном за спиной; рядом с ней -- её священное животное -- лань. Как богиню луны, Артемиду изображали с полумесяцем на голове, с факелами в руках и в длинной одежде. Её изображения встречаются на рельефах Парфенона, Пергамского алтаря и в греческой вазописи.
Прометей (греч. «провидец») - сын титана Иапета (или Япета) и нимфы Климены (или Азии, или Фемиды). После победы богов над титанами Прометей стал на сторону людей в их споре с богами о жертвоприношениях: какая доля от убитых животных должна отдаваться богам, а какая оставляться людям.
Титан предложил богу Зевсу, царю и отцу всех богов и людей, самому определиться в этом вопросе, представив ему две кучи из частей убитого быка. Прометей при этом схитрил: в одну кучу он сложил всё съедобное мясо, прикрыв его шкурой и желудком быка, а в другую кучу – кости и другие отходы, бросив поверх куски жира. Зевс, польстившись жиром, выбрал богам вторую кучу. Разгневанный обманом, бог отнял у людей огонь, на котором они готовили себе мясо.
Однако Прометей похитил огонь с Олимпа (где жили боги) и принёс его людям в полом тростнике, научил людей добывать огонь (видимо, трением) и пользоваться им (в переносном смысле, «прометеев огонь»).
Зевс приказал Гефесту создать (из земли и воды) прекрасную женщину, наделённую всеми женскими чарами, - Пандору, - и отвести её к брату Прометея – Эпиметею, «крепкому задним умом» (как сказано в мифе). Зевс вручил Пандоре ящик, содержащий все человеческие несчастья. Прометей предупреждал брата, чтобы тот остерегался даров Зевса, но Эпиметей пренебрёг советом и принял Пандору.
Из любопытства Пандора открыла крышку ящика, подаренного ей Зевсом, и таким образом выпустила на свет все несчастья. Якобы только надежда осталась на дне ящика и с тех пор только она служит некоторым утешением людям.
Так появилось в языке выражение «ящик Пандоры», прилагаемое к любому источнику всяческих бедствий.
Самого Прометея в наказание за противодействие богам Зевс повелел приковать к скале в Колхиде (Кавказ), пробив ему грудь копьём. Огромный орёл ежедневно прилетал к Прометею и клевал его печень, которая вновь отрастала за ночь. Муки титана длились, согласно мифу, тысячелетия, пока Геракл не появился на Кавказе и не убил орла и освободил Прометея, естественно, с согласия Зевса.
Хромой и уродливый Гефест, сын Зевса и сестры и супруги Зевса - Геры, - бог огня, покровитель кузнечного ремесла. Согласно легендам, его кузницы находились в вулканических местностях (на острове Лемносе, в Сицилии под вулканом Этной и других местах), где он работал с киклопами (или циклопами), мифическими одноглазыми великанами. Греческому Гефесту соответствовал бог Вулкан у римлян.
Эрот (или Эрос) – греческое божество любви. Неопределённость самого понятия «любовь» определила и генеалогическую неопределённость «курирующего» её божества. Гомер, имя которого связано с поэмами «Илиада» и «Одиссея», не числит Эроса среди богов, а считает его силой, влекущей друг к другу людей и богов противоположного пола. У поэта Гесиода Эрос – одна из основных сил мироздания и, наряду с богиней Геей (греч. «земля»), богом Тартаром (греч. «тартар» - нижняя часть подземного мира, преисподней) и другими, назван в числе первых четырёх божеств, выделившихся из первоначального Хаоса (греч. «зияние»). Согласно Гесиоду, Хаос - зияющее пустое пространство, существовавшее до создания мира.
У философов классической эпохи Эрос – персонификация человеческого устремления к божественной красоте и к познанию добра. Мифы, определяющие место Эроса в олимпийской семье богов, возникали с VI века до н. э. Многие авторы считают Эроса не только постоянным спутником, но и сыном Афродиты, богини любви. Об отце Эроса сведения разноречивы: поэт Ивик считал отцом Эроса Хаос, Еврипид – Зевса, Симонид – бога войны Арея.
Самое значительное святилище Эроса находилось в Феспиях (Беотия), в котором Эрос был представлен в образе необработанной каменной глыбы. Позднее там появились статуи работы Праксителя и Лисиппа, изображавшие Эроса в виде прекрасного юноши.
В эллинистический период Эроса стали изображать уже не юношей, а хорошеньким шаловливым мальчиком, часто с крылышками, с луком и стрелами, которые он пускает в богов и людей. Такие изображения Эроса в многочисленных случаях встречаются на фризах храмов, стенных росписях, саркофагах. В это же время возникает легенда о любви Эроса к Психее (или Психе), дочери царя, олицетворяющей человеческую душу. В древнейшие времена душа представлялась в виде птицы (или дыма, испарения), покидающей человека в момент смерти. В V – IV веках до н. э. Психея уже изображалась в виде бабочки или молодой девушки с крыльями бабочки.
От имени Эроса (или Эрота) происходят слова «эротика», «эротическая любовь», «эротическая (любовная) поэзия». Эросу соотвествуют римские божества – Амур (Amor) и Купидон (Cupido). Иносказательно, Эрос (Эрот, Амур или Купидон) – любовь.
Римлянин Цицерон пытался систематизировать взгляды древних греков на происхождение Эроса: он считал, что было три Эроса: Эрос – сын Гермеса (или Гермия, Эрмия), сначала бога скотоводства и покровителя пастухов, а затем – вестника олимпийских богов, глашатая Зевса, покровителя путников, бога торговли, и Артемиды (или Артемисы), сестры-близнеца Аполлона, богини деревьев и растительности, плодородия, Луны, покровительницы охоты; Эрос – сын Гермеса и Афродиты, богини любви и красоты; Эрос – сын Арея, бога войны, и Афродиты.
Платон и Феокрит утверждали, что Эрос не имел родителей или, во всяком случае, что они им неизвестны. Впоследствии греки стали отличать древнего Эроса, олицетворявшего космогоническую силу любви и плодородия, от юного бога любви, рождённого богиней любви и красоты Афродитой.
Гея – олицетворение Земли. Она первая выделилась из Хаоса и из себя породила Урана (Небо), Горы, Понт (Море). От Урана Гея родила титанов, киклопов, гекатонхейров (греч. «сторукие»), пятидесятиглавых, сторуких великанов, олицетворяющих подземные силы. От бога морей Посейдона Гея родила героя Антея, от Тартара – чудовищ – Ехидну и Тифона, от союза с Понтом – Нерея, Тавманта, Форкия, Кето и Эврибию. Потомство Геи отличалось дикой силой, в их облике часто смешивались черты людей и животных. В самых поздних греческих мифах Гея перестаёт быть богиней, стихийно порождающей великанов и чудовищ, а становится носительницей древней мудрости и древних обычаев.
Геракл (лат. Hercules – Геркулес) – величайший, самый почитаемый греками герой, сын бога Зевса и смертной женщины Алкмены, одарённый необычайной силой.
Отцом Алкмены был микенский царь Электрион, сын аргосского героя Персея и дочери эфиопского царя Андромеды. Алкмена была женой Амфитриона, сына тиринфского царя (Арголида). Амфитрион нечаянно убил своего тестя и вынужден был вместе с Алкменой бежать из Микен в Фивы (Беотия). Во время отсутствия Амфитриона бог богов и людей Зевс, привлечённый красотой Алкмены, явился к ней в образе мужа и овладел ею (их брачная ночь длилась трое суток).
Когда должен был родиться Геракл, Зевс объявил, что над Микенами воцарится тот из его потомков, который родится первым. Ревнивая супруга Зевса Гера задержала роды матери Геракла Алкмены и на свет раньше появился ничтожный Эврисфей, сын Сфенела (или Стенела) и дочери правителя Пелопоннеса Пелопа, внук Персея, правнук Зевса.
Алкмена родила одновременно двух сыновей: Ификла – от мужа и Геракла – от бога. Узнав о невольной измене жены, Амфитрион простил её и полюбил обоих сыновей. Амфитрион погиб, отражая (вместе с Гераклом) нападение соседнего беотийского племени на Фивы.
Геракл совершил двенадцать подвигов – убил: немейского льва (1), многоголовую лернейскую гидру – чудовище с телом змеи и девятью головами дракона, жившее в болоте около города Лерны (2), эриманфского вепря (3), стимфалийских птиц (4); поймал коней царя Диомеда (5) и керинейскую лань (6); увёл быков (или коров) Гериона (7); победил Ипполиту – царицу амазонок, добыв «пояс Ипполиты» (8); принёс «золотые яблоки» из сада Гесперид (9); похитил из Аида сторожевого пса Цербера (10); победил Критского быка (11) и вычистил «Авгиевы конюшни» (12).
Геракл также освободил титана Прометея и победил могучего героя, сына богини Земли Геи, Антея. Геракл был отравлен при помощи плаща, пропитанного ядом. Это сделала, по своему незнанию, его жена Деянира по наущению богов. После человеческой смерти Геракла он был взят на Олимп в число бессмертных богов. Небесной супругой Геракла стала богиня юности Геба, дочь Зевса и Геры (брак Зевса и Геры, как утверждается в мифах, держался в тайне от богов и людей 300 лет). Герой Геракл стал богом, богом, в основном, простого народа Греции.
Родина Геракла – город Тиринф (Арголида) на Пелопоннесе – один из центров (наряду с Микенами и Пилосом) так называемой микенской культуры [1 600 - 1 100 гг. до н. э.]. Раскопанный ещё в XIX веке Тиринфский дворец (в 15 км от Микен) был построен на крутом холме и окружён почти неприступными стенами. Внутренняя планировка этого дворца была аналогична микенской, а стены его были покрыты фресками в микенском стиле. Громадные каменные блоки весом иногда в десятки тонн, из которых были построены оборонительные стены Тиринфского дворца, доставлялись из каменоломни, отстоящей от Тиринфа на добрый десяток километров. При раскопках в Тиринфе обнаружили железную арфу.
По свидетельствам античных авторов, падение Микен и Тиринфа связано с переселением дорийских племён, начавшееся спустя 80 лет после падения Трои, следовательно, в самом конце XII века до н. э. [смотри: 5, т. I, с. 412, с. 417 - 421].
После смерти мужа Амфитриона, сыновей – Ификла и Геракла, Алкмена правила в Тиринфе (Арголида), преследуемая царём Микен (Арголида) Эврисфеем, внуком героя Персея и правнуком Зевса. Алкмена вместе с внуками (дети Геракла) бежала в Афины (Аттика). Царь Эврисфей пошёл войной на Афины. В этой войне верх взяли афиняне. Все пять сыновей Эврисфея были убиты, а он сам, спасавшийся бегством, был настигнут и убит сыном Геракла Гиллом (или племянником Геракла Иолаем). Гилл принёс Алкмене голову Эврисфея, и та выколола мёртвому глаза. По версии Еврипида («Гераклиды») Эврисфей был захвачен Иолаем и приведён к Алкмене, которая настояла на его казни.
В мифе утверждается, что после смерти Алкмена, перенесённая на остров блаженных, вступила там в брак с Радаманфом (или Радамантом), одним из трёх судей в подземном царстве.
По мифу, Зевс, обратившись в быка, похитил Европу, дочь финикийского царя Агенора, и увёз её на остров Крит. Европа родила Радаманфа, Миноса и Сарпедона.
Радаманф, сын Зевса, брат критского царя Миноса, славился своей справедливостью. Это он дал критянам законы, а потом переехал в Беотию, где женился на вдове Амфитриона Алкмене (матери Геракла).
Греческие мифы излагают подвиги Геракла в разной последовательности. По одной версии, Дельфийский Оракул повелел Гераклу служить в течение 12 лет Эврисфею, царю Микен, чтобы очиститься от невольного преступления: он в припадке безумия убил своих детей.
{Миф пощадил «народного героя», вовсе не упомянув, что своему «безумию» (точнее говоря, «озверению», видимо, после изрядной доли выпитого вина) Геракл «был обязан» богу вина Дионису, как о подобном говорит миф о дочерях Миния.}
Три дочери царя Миния отказались участвовать в вакхическом шествии, и бог Дионис наслал на них безумие. Сына одной из них они приняли за оленя и растерзали его.
{Очевидно, что отказавшись от участия в шествии, Миниады вовсе не отказались от желания «принять на грудь» божественный напиток. Вероятно, они потребили такое количество вина, которого было достаточно, чтобы «затуманить» мозги: ребёнок для них превратился в нечто непереносимое, что и привело к трагедии. Возможно, что если бы сёстры участвовали в вакханалии, ничего бы этого не случилось. И не только потому, что другим было бы стечение обстоятельств, но и потому что, несмотря на безобразные, бесстыдные и вообще ненормальные людские выходки во время вакхических шествий, дело до преступлений (и тем более убийств) там, повидимому, не доходило. Участники оргий «выплёскивали» свою «отрицательную» энергию другими «способами», а тех, кто уж очень «безумел» или теряли по дороге (беспробудно спящими «в канаве») или общими усилиями «приводили в чувство».
Правда, со временем вакханалии становились всё более разнузданными, что, в конечном счёте, и заставило римский сенат жестоко поступитьс её участниками.}
По мифу за годы службы у царя Эврисфея Геракл и совершил свои двенадцать подвигов. По более ранней версии мифа боги через Оракула назначили Гераклу совершить 10 подвигов. Вероятно, число 10 фигурирует в их количестве ещё и потому, что Эврисфей признал только десять подвигов. Когда Геракл закончил свою службу у царя, тот отказался зачесть ему два подвига: убийство лернейской гидры, так как справиться с ней помогал друг Иолай, (он прижигал горящими стволами деревьев шеи гидры, чтобы её головы не вырастали вновь); и второй подвиг: очистку Авгиевых конюшен, потому что за эту работу Геракл затребовал у Авгия (царь Элиды) одну десятую его стада. Правда, этого вознаграждения за свой труд он от царя не получил.
Нам следует обратить внимание на те подвиги Геракла, которые связаны с его странствиями, путешествиями и плаваниями. Согласно нумерации Н.А. Куна, это: девятый подвиг – «пояс Ипполиты»; десятый – «коровы Гериона» и двенадцатый – «яблоки Гесперид» [смотри: 81].
Девятым подвигом Геракла был его поход в страну амазонок за поясом Ипполиты. Амазонки – народ, состоявший из женщин, живший в Малой Азии и на побережье Меотийского озера (Азовского моря). Амазонки, женщины-всадники, были очень воинственны, они совершали походы в дальние страны. По некоторым древним сказаниям, для удобства стрельбы из лука, они выжигали правую грудную железу. Поэтому их называли от греческого слова amazones – амазонки: a (частица отрицания) + masos (сосок), то есть «без соска».
Великий сын Зевса отправился в поход на одном только корабле… Далёкий путь предстоял героям. Они должны были достигнуть самых дальних берегов Эвксинского Понта (Чёрного моря), так как там находилась страна амазонок со столицей Фемискирой [смотри: 81, с. 147 - 148].
По наиболее распространённой версии мифа Геракл по прибытию к амазонкам убил царицу Ипполиту и добыл её волшебный пояс [смотри: 42, т. 1, с. 560].
Вскоре после возвращения из похода в страну амазонок, Геракл отправился на новый подвиг (десятый). Эврисфей поручил ему пригнать в Микены коров великана Гериона (трёхголового и трёхтуловищного), сына титана Хрисаора и океаниды Каллирои. Сам Хрисаор – сын бога морей Посейдона и женщины-чудовища Горгоны-Медузы, демона подземного мира.
Далёк был путь к Гериону, якобы обитавшему на крайнем западе, на острове Эрифия. Гераклу нужно было достигнуть самого западного края земли, тех мест, где сходит на закате с неба лучезарный бог Солнца Гелиос [смотри: 81, с. 150].
Гелиос изображался греками едущим на колеснице, запряженной четвёркой огнедышащих коней.
«Гелиос, Гелий днём мчится по небу на огненной четвёрке коней, а ночью склоняется к западу и в золотой чаше переплывает море к месту своего восхода» [42, т. 1, с. 271].
«Геракл один отправился в далёкий путь. Он прошёл через Африку, через бесплодные пустыни Ливии, через страны диких варваров и, наконец, достиг пределов земли. Здесь воздвиг он по обеим сторонам узкого морского пролива два гигантских каменных столпа, как вечный памятник о своём подвиге... Ещё много пришлось после этого странствовать Гераклу, пока не достиг он берегов седого океана» [81, с. 150].
{Не подразумевается ли здесь под «седым океаном» Северное море или Северный Ледовитый океан?}
«В раздумье сел герой на берегу, у вечно шумящих вод Океана. Как было достигнуть ему Эрифейи, где пас стада Герион?… Гелиос сам предложил Гераклу переправиться на Эрифейю в золотом челне, в котором проплывал каждый вечер бог солнца со своими конями и колесницей с западного на восточный край земли в золотой дворец. Обрадованный герой смело вскочил в золотой чёлн и быстро достиг берегов Эрифейи» [81, с. 150].
Обратим внимание на последнюю фразу цитаты. Судя по маршрутам Гелиоса, Герион пас коров на восточном крае земли.
Не будем пересказывать борьбу Геракла с Герионом из-за коров.
«Геракл перевёз с Эрифейи в золотом челне Гелиоса коров Гериона через бурный океан и вернул челн богу...
{Возвращался же Геракл с коровами из Эрифейи, видимо, с запада, поскольку снова воспользовался золотым челном Гелиоса.}
Половина подвига была окончена. Много трудов предстояло ещё впереди. Нужно было пригнать коров в Микены. Через всю Испанию, через Пиренейские горы, через Галлию и Альпы, через Италию гнал коров Геракл» [81, с. 151].
Запомним, что, совершая свой десятый подвиг, Геракл побывал где-то на восточном (или северном) «крае земли», хотя и гнал потом коров через всю Европу в Грецию с запада.
«Самым трудным подвигом Геракла на службе у Эврисфея был его последний, двенадцатый подвиг. Он должен был отправиться к великому титану Атласу, который держит на плечах небесный свод, и достать из его садов, за которыми смотрели дочери Атласа – Геспериды, три золотых яблока. Яблоки эти росли на золотом дереве» [81, с. 153].
Они назывались «яблоками вечной молодости»; считалось, что их получила Гера, сестра и супруга Зевса (по Гесиоду, седьмая жена Зевса, покровительница брака и супружеской любви), как свадебный подарок от Геи, богини, олицетворяющей Землю («гея» в переводе с греческого «земля»).
Что это за «яблоки»? Может быть, это – плоды цитрусовых, всего вероятнее, мандарины (цвет кожуры у них действительно «золотой»).
Мандарин в переводе с китайского означает «сановник». Мандарину таким именем как бы присвоен высший ранг среди цитрусовых за высокие вкусовые качества. Полагают, что культура апельсина, лимона и грейпфрута возникла за несколько веков до нашей эры; более древним является именно мандарин. Родиной культуры цитрусовых считают Индию и Китай. Согласно древним историческим документам, плоды цитрусовых в те времена использовали как лечебные средства (им приписывали ритуально-магическое действие) и менее всего – как пищевые. В субтропической зоне бывшего СССР в настоящее время мандарин в открытом грунте возделывают только в южной части Черноморского побережья Кавказа [смотри: 82, с. 35].
Из Малой Советской энциклопедии (МСЭ): «Мандарин (португальское mandarim, от санскритского mantrin - советник) – данное португальцами название чиновников старого феодального Китая, перешедшее из португальского в русский и западноевропейские языки…»
«Мандарин (испанское mandarin) – вечнозелёные субтропические плодовые растения семейства рутовых рода цитрус. Издавна культивируется в Китае, Японии и Южной Азии. В средиземноморских странах вошёл в культуру в середине XIX века».
Предположение, что упоминаемые в греческих мифах «золотые яблоки» вовсе не являются плодами дерева яблони, находит подтверждение в «Библейской энциклопедии»: «Собственно яблонное дерево очень редко на Востоке, и приносимые им яблоки не имеют красоты и приятного запаха, и в этом отношении они мало соответствуют изображению его в Священном писании. Лимонное же или апельсинное дерево, напротив, всецело соответствует этому, что говорится в книге Песен Песней об его красоте, благовонном запахе и освежающем действии плодов его» [39, с. 814].
Зайдлер интерпретирует символы, связанные с культом Посейдона, следующим образом.
«В китайском и японском письме понятие «гора» изображается знаком, весьма напоминающем трезубец Посейдона! Как известно, японское (точнее, китайское) письмо возникло из идеографического письма. Раньше в этом письме гора изображалась волнистой линией, то есть прообразом горы служила трёхглавая вершина с высоким пиком посередине и двумя более низкими по бокам. От этого рисунка и произошёл знак горы, по-китайски «шан», по-японски «сан». Но слово «сан» имеет в японском языке ещё два значения: числительное «три» и «господин»; разумеется, в письменной форме они выражаются по-разному. Не означает ли это, что все такие понятия происходят из Атлантиды, страны с «горой», имеющей «тройную» вершину, где живёт народ «господ»?» [1, с. 232 - 233].
«Сюжет мифа {о походе Геракла за яблоками из сада Гиперид} подробно изложен в «Мифологической библиотеке» Аполлодора Афинского. Аполлодор прямо говорит, что эти яблоки находятся не в Ливии, как утверждают некоторые, а у Атланта, там, где обитают гиперборейцы» [14, № 9, с. 48].
У греков гипербореи – мифический народ, который наряду с эфиопами, лотофагами и феаками причислялся к племенам, любимым богами. Относительно гипербореев истоки этой любви очевидны: согласно мифу богиня Лето, мать могущественных олимпийских богов Аполлона и Артемиды, родилась в земле гипербореев и жила там до изгнания богами, когда нашла приют на острове Делосе. Бог Аполлон до своего переселения в Дельфы некоторое время также жил среди гипербореев и позже периодически возвращался в их страну, где он хранил свои смертоносные стрелы. Греки считали, что именно гипербореи обучили людей многим ремёслам и искусствам и, в частности, помогли построить Дельфийский храм. Поздние мифы о гипербореях представляют их край как страну блаженных, незнакомых с войнами, живущих среди лугов и рощ в постоянном мире. В стране гипербореев - благоприятный для жизни климат; солнце заходит там только один раз в год; земля ежегодно даёт по два урожая и т. д. Когда старики гипербореев пресыщаются жизнью, они, увенчав себя цветами, бросаются в море.
Почему в мифе речь идёт о трёх яблоках? Вероятно, Геракл добыл «яблок» столько, сколько мог унести или сколько ему удалось сорвать с дерева, но за долгое обратное путешествие ему удалось сохранить их немного. Поэтому в людской памяти (и в мифе) «закрепилось» самое важное, священное число 3.
«Атлас – единственный, кто может войти в сад с яблоками, плоды которых дают бессмертие. Этот сад, который охраняют дракон Ладон и сёстры Геспериды, главная «достопримечательность» земли Атласа {Атланта}. Ещё одна примета этой земли – Тритонское озеро, В него впадает река – Тритон. Это озеро замкнутое, но по велению бога озера – Тритона может открываться пролив, связывающий Тритонское озеро и Средиземное море [14, № 9, с. 48].
Каким же маршрутом шёл Геракл к Атласу?
«Никто не знал пути к Гесперидам и Атласу. Долго блуждал Геракл по Азии и Европе, прошёл он и все страны, которые проходил раньше по пути за коровами Гериона… В своих поисках зашёл он на самый крайний север, к вечно катящей свои бурные, беспредельные воды реке Эридану… Опять пришлось ему идти через Ливию… Дальше пошёл Геракл и пришёл в Египет… Много ещё пришлось встретить Гераклу на своём пути опасностей, пока достиг он края земли, где стоял великий титан Атлас» [81, с. 153 - 155].
Геракл на пути к саду Гесперид остановился в Египте. Страной в это время правил царь Бусирис, сын Посейдона. Незадолго до этого Египет поразила засуха, длившаяся 9 лет. Прорицатель Фрасий с острова Кипр предсказал, что бедствие прекратится, если царь Бусирис ежегодно будет приносить в жертву Зевсу одного чужестранца. Первым Бусирис умертвил самого прорицателя, а затем убивал у алтаря всех чужестранцев, прибывающих в Египет. Эта участь ожидала и Геракла. Однако царь Египта не знал, с кем связался. Когда Геракла подвели к жертвеннику, герой убил и царя, и его сына и смог невредимым покинуть негостеприимный Египет.
Там, где стоял Атлас (или Атлант) и жили Геспериды – нимфы, живущие на краю мира у берегов реки Океан и охраняющие «яблоки вечной молодости».
Можно утверждать, что «краем земли», где Атлант держал на своих плечах небесный свод, древние греки эпохи Алексндра Македонского [V - III вв. до н. э.] считали Кавказ (с его вершинами – Эльбрус, Казбек, Тенульд). Эти греки в качестве Атланта (который, по мифу, был превращён в скалу или камень) могли бы принять какую-то из этих гор или гору Арарат Армянского нагорья. Горы с вершинами, «упирающимися в небо» – великие горы Азии: Гиндукуш, Памир («крыша мира») и Тянь-Шань («Небесные горы») египтянам (и грекам) в те времена ещё не были известны. Очевидно, «гомеровские греки» в мифах под Атлантом подразумевали совершенно другую вершину, которая, вероятно, не сохранилась после неоднократных мощных природных катаклизмов.
Единственно, кажется, несомненным следствием из содержащихся в мифах сведений является вывод, что Атлант и страна атлантов связаны с весьма ограниченным районом, куда входят Средиземноморье, Пропонтида, Понт, Меотида, Крым и Кавказ.
В диалогах под «противолежащим материком», возможно, подразумевалась и часть теперешней Азии: «противолежащий материк» с горами Кавказа «охватывал то море» - Понт (Чёрное море), хотя и «краешком».
Геракл добыл-таки «три золотых яблока». В мифе не говорится об обратном пути героя в Грецию. Геракл отдал «яблоки» Эврисфею, а тот ему же их и подарил. Сомнительно, чтобы царь отдал Гераклу «яблоки» в качестве награды за подвиг и службу. Более вероятно, что он поручил ему вырастить из «яблок» (плодов какого-то растения) дерево (или деревья). Героического в работе садовника ничего нет, поэтому о таком варианте судьбы необычных «яблок» в мифах не упоминается.
А говорится следующее: Геракл подарил «яблоки» своей покровительнице Афине-Палладе, дочери Зевса, богине мудрости и справедливой войны. Это вполне соответствует этическим нормам тех времён, да и нашим временам тоже. Но что следует отметить особо, так это то, что «Афина вернула яблоки Гесперидам, чтобы вечно оставались они в их садах» [смотри: 81, с. 156].
Так сказано в мифе. Нам кажется, что в данном случае миф отразил тот факт, что грекам не удалось из «яблок», доставленных Гераклом, вырастить хотя бы одно «золотое дерево». А может быть, они и не делали такой попытки, и «три» «яблока» просто испортились или кто-то их съел? Это тоже наши досужие вымыслы.
Можно предположить и другое: одно дерево из чудных «яблок» выросло, и это событие легло в основу «дерева познания добра и зла», то есть образа дерева-прародителя всех последующих воплощений этого символа в мифах и легендах разных народов.
После двенадцатого подвига Геракл освободился от службы у Эврисфея. Но спокойной жизни у него не получилось. За нечаянное убийство своего друга, Ифита, Геракл по приказанию Дельфийского Оракула был продан в рабство царице Лидии – Омфале на один год (по другой версии мифа – на три года) [смотри: 42, т. 2, с. 255].
«Лишь изредка отпускала героя из своего дворца Омфала… Во время рабства у Омфалы принял Геракл участие в походе аргонавтов» [81, с. 161].
Подробности этого путешествия изложены в поэме Аполлония Родосского «Аргонавтика».
Аргонавты (по-гречески, буквально – плывущие на «Арго») - участники похода в Колхиду (Черноморское побережье Кавказа) за шкурой волшебного барана - «золотым руном». Царём племени миниев, обитавших в Беотии (Греция), был Афамант (или Атамант), возлюбленный богини облаков Нефелы. От их союза родились Фрикс и Гелла. Впоследствии Афамант женился на дочери легендарного царя, основателя греческих Фив, Кадма – Ино, родившей ему двух сыновей. Ино возненавидела детей Нефелы и стремилась их погубить. Своими кознями она вызвала в стране засуху и, чтобы избавиться от неё, потребовала (ссылаясь на оракула) принести Фрикса и Геллу в жертву Зевсу. Нефела спасла своих детей от преследования злой мачехи, окутав их облаком, и на златорунном баране отправила их за море. Гелла упала со спины барана в пролив, отделяющий Азию от Европы, и утонула. Пролив этот был назван её именем – Геллеспонт (древнее название пролива Дарданеллы). Фрикс же добрался до Колхиды, где принёс волшебного барана в жертву Зевсу, а его шкуру («золотое руно») повесил на дереве в священной роще, охраняемой драконом.
Фрикс попал во владения царя страны Эа (позднее Эа отождествлена с Колхидой) – Ээта, сына бога Гелиоса. Царь Ээт приютил его и женил на своей дочери Халкиопе.
Согласно мифу, в городе Иолке (Фессалия) правил царь Эсон, которого сверг и изгнал его сводный брат Пелий. Эсон, стремясь спасти своего сына Ясона, объявил его умершим и отдал на воспитание мудрому кентавру Хирону.
Когда сыну Эсона исполнилось 20 лет, он явился к Пелию в Иолк, чтобы потребовать возвращения ему царства. Испуганный Пелий притворно обещал выполнить требование Ясона, если тот доставит ему из населённой колхами страны (Колхида), где царствует Ээт, шкуру барана - золотое руно. Ясон согласился и стал готовиться к походу. Он объехал всю Грецию и повсюду вызывал известнейших героев того времени на общий поход в Колхиду. Все они с радостью обещали ему свою помощь и обязались прибыть к назначенному сроку в Иолк. Для участия в походе со всей Эллады прибыли славнейшие герои. Число участников похода у античных авторов колеблется от 50 (по числу вёсел корабля) до 67 человек.
По древнейшей версии мифа, все аргонавты прнадлежали к легендарному беотийскому племени миниев.
Из спутников Ясона легенда называет знаменитого фракийского певца Орфея (сына речного бога Эагра и музы Каллиопы) и аргосского царя и прорицателя Амфиарая, Бореадов - Зета и Калаида (крылатых сыновей бога ветра Борея и Орифии, дочери афинского царя Эрезфея), Диоскуров (близнецов Полидевка и Кастора - сыновей Тиндарея, сына спартанского царя Ойбала, и Леды, дочери этолийского царя Фестия, прозванных «сыновьями Зевса»), Афаретидов (братьев Идаса и Линкея, мессенских героев, сыновей Афарея), братьев Теламона и Пелея (саламинских героев, сыновей героя Эака, сына Зевса и Эгины), Геракла, Мелеагра (сына калидонского царя Ойнея и Алфеи), Тезея (аттического героя, сына афинского царя Эгея), Лаэрта-отца и Автолика - деда Одиссея по матери, сильного Анкея из Аркадии, Адмета (фессалийского героя, царя города Фера). Сын Пелия Акаст, против воли своего отца заключивший тесную дружбу с Ясоном, тоже принял участие в этом походе.
С распространением мифа в число аргонавтов включали всё новых героев: Тидея (сына Ойнея и Перибеи, отца Диомеда, аргосского героя), Финея (слепого прорицателя, царя города Салмидесса во Фракии), Талая (аргосского героя, отца Адраста, аргосского царя), Аталанту (знаменитую охотницу, дочь аркадского героя Иаса), Полифема (мужа Лаомоны, сестры Геракла, представителя фессалийского племени лапифов, часто воевавших с кентаврами), Теламона (саламинского героя, сына героя Эака, сына Зевса и Эгины), и других. Среди аргонавтов, якобы, были и сыновья Посейдона: Эвфем, Эргин и Анкей, не сыгравшие существенной роли в походе.
Когда же герои, мужественные и отважные исполины, цвет всей Греции, собрались в Иолк, они нашли здесь, на песчаном побережье, совершенно готовый к отплытию корабль, на котором им надлежало отправиться в море. То было прекрасное, пятидесятивесельное судно, необычайно легкое и быстроходное - первый большой корабль, на котором греки отважились пуститься в открытое море. Его соорудил у подножия Пелиона Аргос, сын Арестора, с помощью Афины, обратившей особенную благосклонность к Ясону; потому корабль этот и назывался «Арго»; герои же, плывшие на корабле, назывались аргонавтами, «плавателями на «Арго». Афина вставила в корму корабля кусок священного дуба из рощи оракула Додонского. Кроме Афины богиня Гера взяла аргонавтов под своё покровительство.
{Существует версия мифа, в которой сами герои под руководством Арга, кораблестроителя, и при помощи богини Афины построили корабль «Арго» [смотри: 42, т. 1, с. 98 - 99].}
Ясон принял начальство и прежде всего приказал спустить «Арго» на воду; слугам же своим велел снабдить его съестными припасами. Затем по жребию разделили они места на корабле: пришлось по два гребца на каждую лавку: на среднее весло без жребия избрали сильных героев Геракла и Анкея. Тифий избран был в кормчие, а дальнозоркий Линкей в лоцманы [смотри: 12, с. 15439-15441; 42, т. 2, с. 324].
В легенде о аргонавтах корабль был построен с помощью богини Афины. Может быть, часть собравшихся для совместного плавания героев и участвовала в строительстве «Арго», но, скорее всего, только советами. Очевидно, строительство «Арго» осуществили простые, подневольные люди (среди которых нашлись и мастера корабельного дела и другие необходимые для такого дела специалисты, вплоть до обыкновенных плотников), которые в мифы не попали (кроме Арга, кораблестроителя).
«Аргонавты {буквально, «плывущие на «Арго»} просили принявшего участие в походе Геракла взять на себя начальствование, но он отказался в пользу Ясона» [42, т. 1, с. 99].
После снабжения корабля продовольствием аргонавты отплыли в далёкую «Эа» (в Колхиду).
Где-то на южном побережье Понта Эвксинского (Чёрного моря) аргонавты встретили сыновей Фрикса – Арга и других. Они, возвращаясь на родину, в Элладу, но потерпели кораблекрушение. Все братья присоединились к аргонавтам. Вскоре после этого «Арго» вошёл в устье реки Фасис (Риони). В поэме упоминаются две дочери царя Ээта: волшебница Медея и вдова Фрикса Халкиопа. «Золотое руно» висело на дубе и охранялось страшным змеем. Царь Ээт не хотел отдавать «руно», и Ясон завладел им хитростью с помощью Медеи [смотри: 42, т. 1, с. 99].
Кирка (или Цирцея) – волшебница с острова Эя, дочь Гелиоса и Персеиды, сестра Ээта, царя мифического царства Эа, отождествляемого с Колхидой. Кирка также сестра жены критского царя Миноса, сына Зевса и Европы, который в афинских пре-даниях выступает как враг и поработитель греков. Когда сын Миноса Андрогей был убит в Афинах Марафонским быком, Минос потребовал от афинян раз в девять лет присылать на съедение чудовищу Минотавру семерых девушек и семерых юношей. Освободил афинян от дани герой Тесей, убивший Минотавра.
Волшебница Медея, дочь царя Колхиды Ээта – племянница Кирки. Испытывая страстную любовь к Ясону, предводителю аргонавтов, Медея помогла последнему похитить «золотое руно».
Золотых баранов и «золотого руна» в природе не бывает. Что же тогда ценное «замаскировал» миф под этим названием? Попробуем фантазировать.
В Афганистане до наших дней сохранился очень древний способ промывки золотоносного песка с помощью бараньих шкур, основанный на том, что крупинки золота задерживаются в шерсти шкуры, а песчинки – нет. Когда шкуру высушивают и затем встряхивают, частички золота выпадают. Шкуру можно снова использовать для очередной порции добываемого золота. Ещё немного воображения… Фрикс, вероятно, сбежал к колхам c «секретом» добычи золота таким способом. Влажную шкуру барана или овцы с «намытым золотом» можно назвать «золотым руном». Количество золота, содержащегося в одном «руне» зависит от концентрации золота в промываемой субстанции и времени промывки. Можно себе представить и некоторое подобие «плотины» из бараньих шкур, перегораживающее горный ручей. При таком методе «золотодобытчик» буквально «мутит воду» выше «плотины» по течению ручья. Шкуры фильтруют частички золота, а пылевидная взвесь, тоже попадающая на шкуры, смывается с шерсти течением воды. Таким образом можно «добывать» не только золото, но и другие металлы или минералы, если только их частички взвешены в воде ручья или реки.
«В ряде мест на Крите найдены медные слитки, имеющие форму бычьей шкуры, служившие, может быть, деньгами {«минойская культура»}. Их вес (29 кг) соответствует более поздней греческой единице веса – таланту» [5, т. I, с. 405].
Греческий (аттический) серебряный талант весил 26,2 кг [смотри: 48, с. 365].
Может быть, эта устойчивость массы таланта свидетельствует о том, что одной шкурой (в данном случае, бычьей) можно было «добыть» столько золота. При этом мы знаем, что золото в природе встречается в металлическом, почти чистом виде и что самое древнее из найденных золотых украшений датируется 3500 годом до н. э. Плотность золота – 19,32 г/куб. см (меди и серебра 8,95 и 10,50 г/куб. см соответственно). Золотой талант имеет объём примерно 1500 куб. см или полтора литра.
Получается, что под «золотым руном» в мифе «зафиксированы» и способ извлечения золота, и способ его «добычи» путём обыкновенного воровства или взятия силой высушиваемых шкур. Может быть, именно с ними «удирал» потом «Арго» от разгневанного царя Ээта?
Интересно описан в поэме «Аргонавты» Аполлония Родосского эпизод, как Геракл отстал от аргонавтов.
Во время плавания аргонавты устроили соревнование по гребле. Геракл, оказавшийся самым неутомимым гребцом, сломал весло. Ему пришлось сойти на остров Кеос, чтобы сделать себе новое. С ним вместе сошли Полифем и любимец Геракла – юноша Гилас. Он потерялся на острове. Тщетно искал его Геракл вместе с Полифемом, и они опоздали к отплытию. Аргонавты отправились в путь в предрассветных сумерках, не заметив отсутствия товарищей. Верный друг Геракла Теламон хотел заставить кормчего «Арго» Тифия повернуть назад. Но тут вещий морской бог Главк схватил корабль за киль, остановил его и сказал, что Геракл и Полифем остались по воле Зевса. Геракл должен вернуться в Грецию и совершить двенадцать подвигов [смотри: 42, т. 1, с. 99].
Таким образом, по Аполлонию Родосскому, поход аргонавтов предшествовал странствиям Геракла [смотри: 81, с. 220 - 221].
Почитаем, как проходило плавание «Арго». При входе в Эвксинский Понт (буквально, в переводе с греческого, гостеприимное море), теперешнее Чёрное море, путь «Арго» преградили Симплегады – «сталкивающиеся скалы». В пересказе Куна этот эпизод мифа описан так: «Разошлись скалы. Громадная волна с пенистым гребнем подхватила «Арго» и бросила его в пролив. Навстречу несётся другая волна, она откинула назад «Арго». Волны кипят и клокочут кругом. Гнутся вёсла. «Арго» трещит, словно стонет от напора волн. Вот поднялась ещё волна, высокая, подобно горе; она обрушилась на «Арго», и закружился он как утлый чёлн. Уже сближаются скалы, сейчас столкнутся они. Гибель неминуема. Тогда явилась на помощь аргонавтам сама любимая дочь Зевса, Афина-Паллада. Могучей рукой удержала она одну из скал, а другой с такой силой толкнула «Арго», что он стрелой вынесся из пролива. Только конец руля раздробили сомкнувшиеся скалы. Снова разошлись скалы и остановились, навеки недвижимые по сторонам пролива» [81, с. 235].
Несмотря на участие богини, ситуацию с «Арго» миф преподносит очень реалистично. Но какому природному явлению могло бы соответствовать поведение водного потока в проливе? Прежде всего напрашивается ответ, где причиной такого явления объявляются приливы - отливы морских вод, обусловленные влиянием Луны на водную оболочку Земли. Но то обстоятельство, что «скалы» то расходятся, то сходятся, а потом вообще остановились, «навеки недвижимые по сторонам пролива», заставляет искать дополнительные объяснения. Вероятно, мощное волнение в проливе при приливах-отливах происходит тогда, когда в нём встречаются огромные водяные массы, а это, в свою очередь, получается, когда имеется большой перепад уровней водной поверхности по обеим сторонам пролива. Речь идёт о том, что в древние времена Понт (Чёрное море) соединялось на севере или востоке с обширным водным бассейном (может быть, даже с Ледовитым океаном), либо было его частью.
Скалы по обеим сторонам пролива, повидимому, имели форму, постепенно уширяющуюся к подножиям. Поэтому, когда в том месте пролива, где находился корабль, понижался уровень водного потока (уменьшалась глубина), с борта корабля аргонавтам казалось, что скалы «сближаются». При достаточно большом понижении уровня воды (при приливно-отливных явлениях) и так довольно узкий пролив превращался в расселину, в которой судно могло и застрять. Экипажу «Арго» казалось, что скалы «сталкиваются» и «захватывают» корабль; на самом деле пролив периодически мелел, корабль опускался, задевая килем дно. Картина казалась ещё более необычной для моряков, так как течение в проливе, естественно, сопровождалось и сильным хаотичным волнением водной поверхности.
Течение в проливе успокоилось, и скалы «остановились навеки недвижимые», когда изменился водный режим Чёрного моря, возможно, тогда, когда исчезло праморе на востоке, за Чёрным морем, или прекратился сток воды из Ледовитого океана. Уровень Чёрного и Средиземного морей выровнялся, и описанные явления в проливе прекратились, хотя приливы и отливы попрежнему влияют на режим течения, но в гораздо меньшей степени.
В «Одиссее» Гомера тоже есть эпизод, когда корабль Одиссея проплывает сталкивающиеся скалы. В поэме есть рассказ, как, приблизившись к Кавказу, путешественники-мореходы увидели орла, летевшего якобы к прикованному к скале Прометею клевать его печень, и даже услышали стоны последнего.
Одиссей – царь острова Итака (Греция). По-латински его имя Ulixes – Улисс, в переводе с греческого Odyssao означает «гневаюсь»; так называют человека «божеского гнева», то есть «ненавистного» богом. Одиссей – один из вождей Троянской войны, по одной из версий, автор идеи деревянного «троянского коня», с помощью которого греки захватили Трою. После падения Трои Одиссею на возвращение в Итаку понадобилось 10 лет, настолько многотруден оказался путь (из них 7 лет его удерживала при себе нимфа Калипсо на острове Огигия).
Волшебница Кирка превратила заехавших на её остров аргонавтов в свиней, а Одиссея удерживала подле себя год (или больше). Одиссею она родила сына Телегона (по-гречески «рождённый вдали»). Возмужав, Телегон, по совету матери, отправился на поиски отца. Когда Телегон достиг Итаки и высадился на берег, Одиссей (уже вернувшийся домой после многолетних странствий) встретил «гостей» с оружием в руках как чужеземцев. В разыгравшейся битве Телегон смертельно ранил отца, которого он не узнал. Так исполнилось пророчество Тиресия из Аида о том, что Одиссея настигнет смерть от моря и не у моря. Узнав, что он убил отца, Телегон увёз тело Одиссея к Кирке, его сопровождала Пенелопа, супруга Одиссея, которую (по одной версии мифа) Телегон впоследствии взял в жёны. Кирка даровала Телегону и Пенелопе бесмертие и перенесла их на «острова блаженных».
На пути домой корабль Одиссея проходит невредимым между плавающими в море и сталкивающимися скалами (может быть, речь идёт об айсбергах?) и через узкий пролив между Сциллой и Харибдой» [смотри: 42, т. 2, с. 243 - 245].
В статье А.Д. Быкова есть небольшой экскурс в древнюю историю: «На крайнем северо-востоке Сицилии, на месте современного итальянского города Мессины, некогда стоял крупный морской порт Мессана. Он был воздвигнут в VIII веке до н. э. на берегу коварного Сицилийского пролива, знаменитого своими подводными рифами – Сциллой и Харибдой, воспетыми древнегреческой мифологией» [83].
В другом месте поэмы «Одиссея» упоминается корабль «Арго», но нет никаких сведений ни о Ясоне («капитан» «Арго»), ни о его путешествии, ни о «золотом руне».
Обратный путь из Колхиды с добытым «золотым руном» («шкурой волшебного барана») аргонавты, спасаясь от погони, прошли другим маршрутом: не через Пропонтиду (Мраморное море), а по Истру (Дунай), по реке Эридан (?), по реке Родан (Рона) в Средиземное море.
Странный путь для теперешней географии, и, странно, что и на этом пути им, якобы, ещё раз пришлось проплыть мимо скал, подобным Симплегадам, мимо Сциллы и Харибды, мимо «блуждающих» скал Плант, имеющих вверху свод. В то время, вероятно, реки Европы были полноводнее и не исключено, что Истр соединялся с Роданом (Роной). Даже в наше время можно притоком Дуная – Савой попасть в Адриатическое море, если протащить суда волоком по суше десяток-два километров. Так же можно попасть и из верховьев Дуная в Рону. Возможно, во времена, когда странствовали аргонавты реки Европы представляли собой одну водную сеть, а воды Дуная текли вспять (по сравнению с нынешним направлением).
Предположительный маршрут возвращения аргонавтов из Колхиды описан в статье Э. Сайкса [смотри: 84].
У древних греков Эридан – мифическая река, порождение титана Океана и его супруги титаниды Тефиды (или Тефия, Тетия, Тефис). В мифе содержится и намёк, связывающий реку Эридан с космической катастрофой. Согласно мифу, когда по этой реке плыли аргонавты, в неё упал поражённый молнией Зевса самонадеянный сын Гелиоса – Фаэтон, не справившийся с «четвёркой» коней отцовской колесницы . Слёзы оплакивающих его сестёр – гелиад – превратились в янтарь, который Эридан унёс в океан. Сами Гелиады превратились в деревья - тополя. Позднее, греки стали отождествлять Эридан с известными им большими реками крайнего запада: Роной, По и другими.
Река Рона течёт в Галлии (ныне – Франция) с севера на юг и впадает в Средиземное море.
Река По пересекает с запада на восток северную Италию (основание Апеннинского полуострова) и впадает в Адриатическое море (средиземноморский бассейн).
В ещё более поздних мифах Эридан – одна из рек подземного царства. Может быть, именно реку Эридан имел в виду Аристотель, когда предполагал, что воды Гирканского моря (Каспийского моря) подземными путями уходят в Понт (Чёрное море).
Несмотря на противоречия в мифах, после знакомства с ними, остаётся впечатление, что в доисторические времена такие «экзотические» места, вроде скал Симплегад, на Земле существовали.
В греческой мифологии отразилось посещение Азии тремя знаменитыми сынами Зевса: Персеем, Гераклом и Дионисом.
По наиболее распространённому мифу, оракул предсказал аргосскому царю Акрисию, что его дочь Даная родит мальчика, который свергнет и убьёт деда. Акрисий заключил дочь в подземелье (по другой версии – в медный терем). Однако бог Зевс проник к Данае в виде золотого дождя (этот момент изображён на известной картине Тициана «Даная», которая оказалась связанной с варварским поступком неуравновешенного человека, облившего картину кислотой). Даная родила Персея. Царь Акрисий велел поместить дочь и внука в ящик и бросить в море. Волны вынесли ящик на остров Сериф, где рыбак Диктис спас мать и ребёнка. Брат рыбака, царь острова Полидект, воспылал страстью к Данае. Персей сказочно быстро превратился в богатыря, и царь захотел отделаться от него. Поэтому он сделал юноше невыполнимое, как казалось ему, предложение: добыть голову Горгоны Медузы.
Горгона – женщина-чудовище, которая обращала всех посмотревших на неё в камень. Гомер знал одну Горгону, а в поэме Гесиода их три: Сфено, Эвриала и Медуза. Горгоны – дочери морского божества Форкия. У Горгоны Медузы на голове вместо волос извивались змеи. Из трёх сестёр только она была смертной. Горгоны обитали на крайнем западе. У Горгон были сёстры - Грайи (или Граи) – богини старости (Пемфредо, Дейно и Энио), преграждавшие к ним путь. У этих богинь был на троих лишь один глаз и один зуб, которыми они пользовались по очереди.
Согласно мифу, Персею совершить подвиг помогли Афина и Гермес. Персей, действуя по их подсказкам, сначала добрался до вещих старух – Грайий. Хитростью он сумел похитить у них зуб и глаз, а потом, уступив просьбам, вернул, получив взамен крылатые сандалии (таларии), мешок и волшебный шлем (шапку-невидимку) Аида, бога подземного царства.
По другой версии, Персей получил эти предметы от нимф, к которым его направили Грайи. Старухи показали Персею и путь к Горгонам. Наученный Афиной, Персей, чтобы не превратиться в камень, наблюдал за Медузой по её отражению на поверхности щита, отполированной до зеркального блеска. Одетый в крылатые сандалии и шапку-невидимку, Персей подлетел к Медузе и отрубил ей голову. Сёстры Медузы не смогли причинить вреда Персею: благодаря необыкновенному шлему, он был для них невидим.
«Персей после подвига прилетел на остров Атланта. Атлант, которому предсказали, что его обманет герой, сын Зевса (а Персей был сыном Зевса), отказал ему в гостеприимстве. Разгневанный Персей показал ему голову Медузы и превратил Атланта в каменную гору... Судя по всему остров Горгон и земля Атланта помещались недалеко друг от друга... Как отмечал Диодор Сицилийский, в этом мифе, возможно, отразились войны греков с амазонками (а амазонки жили в Малой Азии и Скифии; не значит ли это, что страна Атланта тоже находилась где-то в районе Малой Азии или Скифии – на востоке?» [14, № 9, с. 48].
На пути домой Персей пролетал над скалой, где была прикована Андромеда, обречённая на съедение морскому чудовищу. Он убил чудовище и женился на Андромеде. На остров Сериф Персей вернулся героем, совершившим два подвига, с «трофеями»: женой и головой Медузы (упрятанной в мешок). Прибыв на остров Сериф, Персей застал свою мать в храме, где она скрывалась от преследований Полидекта. Персей обратил Полидекта в камень, показав ему голову Медузы.
По одному из вариантов мифа, Персей превратил в камень отца Андромеды Кефея (или Цефея), эфиопского царя, мужа Кассиопеи. Персей отдал сандалии и шлем-невидимку нимфам, а голову Медузы – Афине. Богиня Афина прикрепила голову Медузы к своей эгиде.
Эгида («козья шкура») – нечто вроде чудодейственного щита, атрибут Зевса и Афины.
В поздних мифах имя Медузы утрачивает своё прежнее значение и превращается в одно из прозвищ Афины. Сама же Медуза уже представляется прекрасной девушкой – возлюбленной бога морей Посейдона, которому она родила волшебного коня Пегаса (по варианту мифа - родившегося из туловища убитой Горгоны) и Хрисаора (по варианту мифа - родившегося из крови Медузы после её убийства Персеем).
Повидимому, Медуза – древний демон подземного мира, о чём говорят её союз с Посейдоном, обитание в Тартаре (в преисподней), наличие змей вместо волос и т. д.
По древнейшему мифу, Пегас вознёсся на Олимп, где доставлял Зевсу молнии. Крылатый конь Пегас фигурирует и в мифе о Беллерофонте, который получил его от богов (по варианту мифа - поймал Пегаса у источника Гиппокрены) и победил с его помощью Химеру, чудовище с головой и шеей льва и хвостом змеи.
По Гесиоду, Химера – порождение Тифона, младшего сына богини земли Геи и Тартара, родившегося после победы олимпийских богов над титанами.
Беллерофонт, сын коринфского царя Главка (по другой версии: сын Посейдона), имел первоначально имя Гиппоной. Новое имя он получил после того, как убил коринфянина Беллера (Беллерофонт по-гречески – убийца Беллера). Беллерофонт, опасаясь мести, бежал в Арголиду к тиринфскому царю Прету. Жена Прета влюбилась в Беллерофонта, но была им отвергнута. Озлобившись, жена Прета обвинила Беллерофонта в покушении на её честь. Царь поверил жене и решил наказать обидчика. Но не желая нарушать законы гостеприимства, Прет решил погубить Беллерофонта с помощью царя Иобата. Прет отправил Беллерофонта в Малую Азию с письмом, в котором просил царя Иобата погубить посланца.
По приказу царя Иобата Беллерофонт совершает несколько подвигов, оставаясь при этом живым и невредимым. Согласно мифам, Беллерофонт победил Химеру, трёхглавое огнедыщащее чудовище – соединение льва, козы и змеи - с помощью подаренного богами крылатого коня Пегаса; отразил нападение на Ликию воинственных племён и амазонок; при возвращении перебил всех напавших на него из засады, устроенной Иобатом, воинов.
Поражённый божественной силой Беллерофонта, царь Иобат отказался от своих коварных замыслов, отдал в жёны Беллерофонту свою дочь и, умирая, передал ему власть в Ликии. Беллерофонт возгордился своей силой и попытался на Пегасе взлететь на Олимп, но разгневанный дерзостью героя Зевс поразил Пегаса бешенством (по другому варианту - наслал на коня овода), и конь сбросил всадника. Хромым и слепым скитался Беллерофонт по земле, пока смерть не унесла его.
Древние греки считали, что после смерти Беллерофонта Пегас был помещён на небе в виде созвездия Пегаса. Александрийские поэты [III в. до н. э.] создали представление о Пегасе как о коне поэтов. Сказание о Пегасе связали с мифом о музах, обитавших на горе Геликон (Беотия). Однажды, когда они пели, гора от восторга стала расти и почти достигла небес, но Пегас, по приказу Посейдона, ударом копыта вернул её на землю и выбил источник Гиппокрену, который обладал чудесным свойством вдохновлять поэтов. В переносном смысле «оседлать Пегаса» значит стать поэтом, а Геликон, тоже в переносном смысле, считается местом поэтического вдохновения.
Тифон – чудовище с сотней драконовых голов, человеческим туловищем до бёдер и извивающимися змеями вместо ног. Тифон обладал различными голосами: голосом богов, рычанием льва, лаянием собаки, шипеньем змей. Тифон был отцом разрушительных вихрей и (от брака с Ехидной, ещё одной дочерью Геи и Татртара, - демоном в виде полуженщины-полузмеи) считался отцом Лернейской гидры (убитой Гераклом), двухголового пса Орфа, адского пса Кербера (или Цербера), Химеры, Немейского льва, орла, терзавшего Прометея, фиванского Сфинкса. Тифон даже боролся с самим Зевсом за власть над миром, но был побеждён и низвергнут в Тартар.
По одному из вариантов мифа, Тифон лежит скованный под вулканом Этна (Сицилия), низвергая пламя и потрясая землю.
Позднейшие мифы рассказывают, что олимпийские боги не устояли перед нападением чудовищного Тифона и бежали в Египет, где, спасаясь, многие из них приняли образы различных животных. Тифон победил Зевса, вырезал у него жилы на ногах и бросил пленника в киликийскую пещеру (Киликия). Гермес и его сын от брака с нимфой Дриопой (варианты: сын Гермеса или Зевса и Пенелопы, супруги царя Итаки Одиссея) Пан, аркадский бог лесов и рощ, похитили у Тифона жилы и вставили их Зевсу. Зевс-громовержец возобновил борьбу и одолел Тифона.
В эллинистическую эпоху греки отождествляли Тифона с египетским божеством смерти и бедствий Сетом, убившим своего брата Осириса.
Пан родился покрытый волосами, с рогами, козлиными копытами, кривым носом, бородой и хвостом. Мать Пана, испуганная видом младенца, бросила его, но ребёнка подобрал Гермес и отнёс на Олимп. Уродливый ребёнок насмешил богов, всем понравился и был принят в их число, получив имя Пана, то есть «понравившийся всем». Есть и другое объяснение: имя Пан связывается с индоевропейским корнем «паус» - «вскармливать», «делать плодородным». В этом качестве Пан сближается с Дионисом, в свиту которого он впоследствии и включается.
В Греции Пан почитался также как покровитель пастухов, охотников, пчеловодов и рыболовов. По представлениям древних греков, Пан – весёлый бог. Он бродит по горам и лесам, пляшет с нимфами, играет на изобретённой им свирели. Однако иногда Пан уединяется и тогда не любит, чтобы его тревожили. На нарушителей своего покоя Пан нагоняет внезапный сильный страх, охватывающий множество людей, - «панический страх» (отсюда – «паника»). По древним верованиям, своим криком Пан может обращать в бегство воинов. Афиняне считали, что появление Пана помогло им победить при Марафоне и Саламине. Афинские граждане ежегодно устраивали в его честь торжественное факельное шествие. Считалось, что Пан обладал даром прорицания и даже научил этому искусству Аполлона. Главные святилища Пана были в Аркадии (Пелопоннес), Трезене (Арголида), Оропе (Эпир). В жертву Пану приносили коров, козлов, ягнят, мёд, молоко, виноградное сусло. По мере развития греческой мифологии Пан из местного аркадского божества превращается в одного из спутников Диониса, что привело в дальнейшем к утрате им индивидуальных черт и к появлению в свите бога Диониса множества панов и панисков (младших панов). В учении орфиков конкретный образ козлоподобного бога лесов и пастбищ становится абстрактным (отвлечённым) символом всеобщности, целостности вселенной, а звук его флейты стали отождествлять с музыкой небесных сфер.
Основатель орфизма - мифический фракийский певец Орфей, сын речного бога Эагра и музы Каллиопы (вариант: Полигимнии). Орфей, якобы, изобрёл музыку и стихосложение, и поэтому его иногда называли сыном Аполлона. Музыка Орфея укрощала диких зверей, заставляла камни сдвигаться с мест, растения – склонять ветви. Орфей принимал участие в походе аргонавтов и своим пением и игрой на кифаре отвлёк внимание сирен от своих спутников, чем спас им жизнь. Жена Орфея нимфа Эвридика погибла от укуса змеи. Чтобы вернуть жену, Орфей спустился в Аид (ад). Звуки его музыки укротили Цербера, исторгли слёзы у обитательниц Аида, богинь мщения – Эриний, и растрогали владычицу преисподней Персефону. Богиня разрешила Орфею вернуть умершую Эвридику на землю, но с условием не оглядываться на тень своей жены и не заговаривать с ней до выхода на дневной свет. Орфей нарушил запрет и навсегда потерял жену. Правда, есть вариант мифа, где Орфей возвратил всё-таки Эвридику на землю. Орфей погиб от рук менад, разгневанных на то, что он отказался принять участие в оргии в честь Диониса. По другой версии, причиной смерти Орфея был гнев Диониса, рассерженного на Орфея за то, что певец предался служению Аполлону и пренебрёг культом Диониса. Голова и печень Орфея были брошены менадами в море. Гибель певца оплакивали звери, птицы, леса, деревья, камни.
Менадами, вакханками или бассаридами (по одному из прозвищ Диониса – Бассарей) назывались спутницы Диониса.
В эпоху Римской империи среди населения распространились многие идеи орфизма (воздаяние в загробной жизни, мысль о неокончательности смерти), которые легли в основу христианского учения.
В современном языке Орфей – синоним замечательного музыканта, певца.
Легендарному герою Персею греки приписывали основание Микен (Арголида). От Андромеды Персей имел дочь Горгофону и шестерых сыновей. Старший из них, Перс, считался родоначальником персидского народа. Второй сын Персея - Алкей, ставший царём Тиринфа, был отцом Амфитриона, первого мужа Алкмены (будущей матери Геракла), и мужа дочери другого сына Персея – Электриона, микенского царя. Третий сын Персея – Сфенел, отец Эврисфея, царя Тиринфа и Микен, на службе у которого Геракл и совершил свои двенадцать подвигов. Четвёртый сын Персея – уже названный Электрион, отец Алкмены, матери Геракла.
По позднейшим мифам, боги вознесли на небо Персея, Андромеду, Цефея, Кассиопею, морское чудовище - Кита, превратив их в созвездия. Черты мифа о Персее вошли в христианскую легенду о Георгии Победоносце.
Дионис – греческий бог растительности, покровитель виноградарства и виноделия, один из наиболее популярных богов Древней греции, сын верховного олимпийского бога Зевса и смертной женщины Семелы, дочери фиванского царя Кадма. Влюблённый Зевс посещал Семелу в образе смертного человека.
Супруга и сестра Зевса Гера, подобно Зевсу, повелительница сил природы. Как и Зевса, греки молят Геру о дожде и урожае. По одному из сказаний, брак Геры с Зевсом держался в тайне 300 лет, пока Зевс не объявил Геру своей женой и царицей богов. По Гесиоду, Гера – седьмая жена Зевса, покровительница брака и супружеской любви, помощница беременных и рожениц. Гера родила Зевсу Гебу, Гефеста, Арея, Илифию (иногда Илифией – богиней деторождения – называют саму Геру). Гере были посвящены гранат, павлин, ворон и кукушка. Прозвище Геры – волоокая, указывает на то, что некогда Геру почитали в образе коровы (как и египетскую богиню Хатор).
В микенское время Гера была богиней крепости города Аргоса, о чём свидетельствуют её корона, зубцы которой напоминают стену крепости, и её прозвище – Аргея (аргивская). В Аргосе раз в пять лет устраивались празднества в честь Геры – гереи. Культ Геры был распространён главным образом на Пелопоннесе, на островах и в некоторых городах Великой Греции. В римской мифологии Гера отождествляется с Юноной. В Троянской войне Гера, оскорблённая тем, что Парис отдал предпочтение Афродите (в своеобразном «конкурсе красоты» между олимпийскими богинями – Афиной, Афродитой и Герой), поддерживала греков (как и Афина). Афродита на стороне троянцев не смогла противостоять «дуэту», и Троя была побеждена. В мифах Гера - ревнивая, властная и мстительная богиня. Она неумолимо преследует соперниц – возлюбленных Зевса: Ио превратила в корову, Каллисто – в медведицу, погубила (с помощью самого Зевса) Семелу, задержала роды Алкмены и т. д. Гера питает неукротимую ненависть к Гераклу и другим незаконным сыновьям Зевса. Однажды Зевс в наказание за покушение на Геракла подвесил Геру на цепях к небосклону, привязав к её ногам наковальни. Узнав о страсти мужа к Семеле, ревнивая Гера явилась к ней, приняв образ старухи-кормилицы, и коварно посоветовала, чтобы Семела добилась от любовника обещания предстать перед ней во всём его божественном величии. И вот Зевс, связанный необдуманно данной клятвой, вынужден был предстать перед Семелой в сверкании молний и раскатах грома. Молнии испепелили смертную Семелу, но Зевс успел извлечь из чрева матери ещё не родившегося ребёнка. Он зашил младенца себе в бедро и тем спас своего сына (будущего бога Диониса). Там малыш окреп, и вскоре Зевс, распустив швы на бедре, извлёк его на свет. По приказу Зевса Гермес передал Диониса на воспитание нисейским нимфам (вроде бы, нимфы Нисы обитали в Парфии).
Нимфы (греч. «девы») - многочисленные божества, олицетворяющие силы и явления природы. Греки различали нимф морских, речных вод, источников, ручьёв (океаниды, нереиды, наяды), гор (ореады), долин (напеи), лугов (лимнады), деревьев (дриады, гамадриады) и другие. Были нимфы отдельных мест (Додоны, Нисы) и островов (Калипсо, Кирка). Происхождение нимф различно: океаниды – дочери Океана и Тефиды, нереиды – Нерея и Дориды, многие считались дочерьми Зевса, а нимфы холмов и лесов – дочерьми Геи. От браков нимф с богами рождались герои. Нимфы считались долговечными, но не бессмертными.
По другому варианту мифа, Дионис воспитывался у сестры Семелы - Ино.
В дальнейшем воспитание Диониса было поручено демону Силену, сыну Гермеса (по другой версии – сыну Пана и одной из нимф).
Древние греки представляли Силена в виде постоянно пьяного, весёлого, добродушного старика, толстого, как винный мех, с которым он никогда не расстаётся. Из-за непрерывного пьянства Силен, как правило, сам не может передвигаться, и его ведут под руки или везут на осле сатиры (низшие лесные божества, демоны плодородия). Силен любит музыку, пение, может открывать будущее. Его атрибутами были винный кубок, венок из плюща, тирс или фирс (жезл – палка, увитая плющом, виноградными листьями и увенчанная еловой шишкой), осёл, иногда пантера. Тирс стал атрибутом и Диониса (жезл Диониса).
Гера не любила Диониса, она говорила супругу: «Мне было бы стыдно, Зевс, если бы у меня был сын такой женоподобный, преданный пьянству, щеголяющий в женской головной повязке, постоянно находящийся в обществе сумасшедших женщин, превосходящий их своей изнеженностью и плящущий с ними под звуки тимпанов, флейт и кимвалов; вообще он похож скорее на всякого другого, чем на тебя, своего отца.
Зевс: И тем не менее это бог с женской причёской, более изнеженный, чем сами женщины, не только завладел Лидией, покорил жителей Тмола и подчинил себе фракийцев, но пошёл со своей женской ратью на Индию, захватил слонов, завоевал всю страну, взял в плен царя, осмелившегося ему сопротивляться, -- и всё это он совершил среди хороводов и пляски, с тирсами, украшенными плющом, пьяный, как ты говоришь, и объятый божественным безумием. А тех, кто осмелились оскорбить его, не уважая таинств, он сумел наказать, связав виноградной лозой или заставив мать преступника разорвать своего сына на части, как молодого оленя. Разве это не мужественные деяния и не достойные меня? А если он и окружающие его при этом преда-ны веселью и немного распущены, то невелика в том беда, в особенности когда подумаешь, каков он был бы трезвым, если пьяный совершает такие подвиги.
Гера: Ты, кажется, не прочь похвалить Диониса и за его изобретение -- виноградную лозу и вино, хотя сам видишь, что вытворяют опьянённые, теряя самообладание, совершая преступления и прямо впадая в безумие под действием этого напитка. Вспомни, что Икария, который первый из людей получил в дар виноградную лозу, убили мотыгами собственные сотрапезники.
Зевс: Всё это пустяки! Во всём виноваты не вино и не Дионис, а то, что люди пьют, не зная меры, и, переходя всякие границы, без конца льют в себя вино, не смешанное с водой. А кто пьёт умеренно, тот только становится веселее и любезнее и ни с одним из своих сотрапезников не сделает ничего похожего на то, что было сделано с Икарием. Но, Гера, ты, кажется, ревнуешь, не можешь забыть Семелы и оттого бранишь прекраснейший из даров Диониса (Лукиан, Разговоры богов)» [23, с. 249-250]. 
В мифах говорится: Дионис научил афинянина Икария уходу за виноградной лозой и виноделию и  подарил мех с вином. Икарий обучал виноделию жителей Аттики. Однажды пастухи, отведав вина, опьянели. Народная толпа решила, что они отравлены, обвинила Икария и убила его (труп винодела зарыли под деревом). Дочь Икария, Эригона, при помощи собаки нашла могилу отца и в отчаянии здесь же повесилась. Дионис в наказание людей поразил Аттику чумой. Грекам удалось умилостивить разгневанного бога лишь после того, когда Икарию и Эригоне стали воздавать почести как героям. Икарий, Эригона и собака Майра попали на небо, превратившись в созвездия Волопаса, Девы и Пса соответственно. Считается, что миф об Икарии отразил сопротивление введению иноземного культа Диониса в Средней Греции -- на полуострове Аттике, где находятся города-полисы Афины, Фивы, Элевсин, Орхомен и другие, священные Дельфы и гора Парнас. О возвращении Диониса в Грецию существует целый ряд мифов. Согласно одному из них, при переезде с острова Икария на остров Наксос Дионис попал на корабль тирренских морских разбойников (пиратов), которые заковали его в цепи, чтобы продать в рабство. Однако оковы сами пали с рук Диониса; вокруг мачты корабля обвился плющ, и виноградные лозы повисли на парусах. Испуганные пираты бросились в море и были превращены в дельфинов. По пути в Грецию Дионис встретил покинутую Тесеем Ариадну и сделал её своей женой.
Согласно мифам, Дионис прошёл по Элладе, Сирии, Азии, вплоть до Индии и вернулся в Европу. На своём пути он всюду учреждал свой культ, учил людей виноделию и совершал чудеса: являлся в образе козла, быка, льва, пантеры, заставлял бить из-под земли фонтаны вина, молока, мёда и т. д. В шествиях Диониса участвовали сатиры и женщины, которые шли в венках из плюща, одетые в шкуры диких животных, держа в руках тирсы. Шествие носило шумный характер, почему Дионис и получил ещё одно прозвище – Бромий («Шумный»). Спутницы Диониса назывались вакханками, менадами или бассаридами. Бассарей – тоже прозвище Диониса – от названия его одежды - «бассара» (слово, предположительно, догреческого происхождения). Когда культ Дионисия был признан, его мать Семела тоже была причислена к богам и получила новое имя – Фиона (или Тиона), которое означает «неистовая».
Ряд признаков культа греческого Диониса свидетельствует о его иноземном происхождении: наиболее рапоространённое имя Диониса – Вакх (или Бакх) – тоже имеет догреческую историю. Ниса, где воспитывался Дионис, древними помещалась то в Египте, то в Аравии, то в Индии. В наше время полагают, что культ Диониса занесён в Грецию в глубокой древности: имя Диониса прочитано на пилосской {город Пилос в Мессении (Пелопоннес)} табличке, относящейся ко II тысячелетию до н. э.
О том же говорят и зооморфные черты образа бога и то, что отправление его культа было связано с неистовыми оргиями, освобождавшими человека от всех обычных запретов. На примитивность и народный характер религии Диониса указывает и то, что отправление его культа связано с древними магическими обрядами переодевания, от которых берёт начало греческий театр – трагедия и комедия.
В демократических Афинах, где виноградарство было одним из основных занятий, культ Диониса стал государственной религией.
«В Македонии его особо чтили; оно и понятно, если учесть, что Македония непосредственно граничила с Фракией и сюда переселились многие фракийцы. В жилах македонян бушевали все страсти, порождённые Вакхом. Поэтому вакханалии проходили здесь во всей их первобытной дикости: они праздновались так же, как у варваров. Религиозное действо воспринималось настолько серьёзно, что безумные вакханалии возглавляла сама мать царя Александра {Олимпиада}. В стране мималлонов и клодонов Дионис считался местным богом в большей степени, чем какой-либо другой бог-олимпиец. Таким увидел его при дворе македонских царей Еврипид и на основе этого, по сути дела, негреческого восприятия создал своих «Вакханок» - шедевр античного натурализма. Каким Еврипид увидел Диониса, пленительным и страшным одновременно, таким его воспринимали и македоняне. Этот бог ставил человека перед выбором: или безоговорочно предаться тёмной, дурманящей страсти, или познать его уничтожающий гнев» [48, с. 246].
У царя города Орхомена (Беотия) Миния, родоначальника племени миниев, было три дочери (миниады): Левкиппа, Арсиппа и Алкифоя. Согласно некоторым мифографам, племя миниев участвовало в походе аргонавтов, и сам Ясон, их предводитель, считался потомком Миния. Дочери царя отказались принимать участие в празднествах Диониса. Из всех женщин Орхомена только они остались дома и не примкнули к вакханкам, встретив бога насмешками. Тогда Дионис наслал на дочерей Миния безумие, в припадке которого они разорвали сына Левкиппы, приняв его за оленя. Дионис превратил дочерей Миния в летучих мышей (вариант: птиц). Так отразилось в мифе о дочерях Миния сопротивление греков культу иноземного бога.
На фракийском побережье Пропонтиды (Мраморного моря) древней колонией Мегар был приморский торговый полис Гераклея (и там же Перинф или Гераклея и, севернее, у входа в пролив Боспор Фракийский – Византий). Выходцы из Гераклеи основали Херсонес на Гераклейском полуострове (к югу от Севастопольской бухты). На южном побережье Понта (Чёрного моря) располагалась Гераклея Понтийская.
Греками была основана и южноиталийская Гераклея, а также небольшой городок Гераклион, названный в честь Геракла, на северном берегу острова Крита (севернее остатков древнего города Кносса).
В древнем Египте город на севере Верхнего Египта известен нам под древнегреческим названием – Гераклеополь, видимо, тоже названный греками в честь своего героя. Родом из Гераклеополя были фараоны IX и X династии. Несмотря на крутые меры основателя IX династии Ахтоя (египетское имя Хети), дурная слава о котором дошла до дней Манефона, гераклеопольским царям не удалось прочно объединить страну под своей властью. Но могущественный владетельный дом в Гераклеополе оставался главенствующим в северной части Верхнего Египта даже при XXII и XXIII династиях. Город Гераклеополь особенно славился своей учёностью во времена досократиков, Сократа и Платона [V - IV вв. до н. э.].
В эллинистический период Гераклеополь (наряду с Мемфисом, Фивами, Гермополем и другими) продолжал существовать как административный и религиозный центр.
В экономическом развитии Египта и других государств большую роль играли храмы (египетские и греческие), которые и заняли ведущее место в денежном обращении. Порукой доброкачественности серебра, обращавшегося в качестве денег, служило обычно происхождение его из определённых сокровищниц. В конце XXV – начале XXVI династии славилась сокровищница Хершефи, бога Гераклеополя (только с начала XXVI династии упоминается и серебро сокровищницы самих Фив). Впоследствии, при персах (XXXI династия), в Фивах имело хождение «серебро сокровищницы Птаха», то есть храмовой сокровищницы Мемфиса [смотри: 5, т. I, с. 267, с. 572, с. 582].
В небе северного полушария есть созвездие имени героя – Геркулес. Это созвездие стало особенным и по другой причине: именно в направлении Геркулеса движется в бескрайнем космосе наша Галактика (и наша солнечная система в ней). Этот факт установил в 1783 году английский астроном и оптик Вильям Гершель [1738 - 1822 гг.].
Александр Македонский во время своего похода в Египет, Персию и Индию всегда и везде искал (и, вероятно, находил) следы пребывания в тех местах Геракла, Персея и Диониса. Сам Александр считал, что в нём «возродился сын Зевса, который стремился сравняться со своими старшими братьями и даже превзойти их, пройдя всю Азию до конца. Персей не годился в образцы. Хотя он и числился среди многочисленных предков македонских царей, но мифы о местном аргивском герое не были популярны в Македонии. Подозрительным казалось и то, что, по созвучию имён, его иногда считали родоначальником персов, и в частности Ахеменидов {хотя, как упомянуто выше, родоначальником персов, по мифам, является один из сыновей Персея – Перс}. Единственный раз Александр почтил Персея наряду с Гераклом, когда он находился на пути к оазису Аммона. Но по приходу в Персию источники уже не упоминают о связи Александра с этим героем, а на Дальнем Востоке {под которым греки и македоняне подразумевали все земли, восточнее Ирана, в том числе и Индию} о нём и вовсе забыли. Совсем по-другому обстояло дело с Гераклом. Его считали родоначальником македонской царской семьи, которая таким образом узаконила свои притязания на эллинское происхождение. Его имя присвоили многим македонским городам; изображение Геракла встречается и на монетах. Были распространены рассказы о приключениях героя в Македонии, и его издавна идентифицировали с местными мифическими героями. Деяния этого полубога прославлялись не только эллинами и киническими философами – они как бы реально стояли перед глазами всех македонян».
«Мы не должны забывать, - продолжает Шахермайр, - что для людей древности Геракл был не менее реален, чем для нас, скажем, Карл Великий. Некоторые подробности, правда, казались сомнительными, и это объясняли неточностью мифа, но никому не приходило в голову оспаривать существование Геракла и происхождение македонского царского дома от его семени. Порождённое Зевсом человеческое дитя было признано героем благодаря величию его подвигов. И легко представить, что за это его причислили к сонму богов... Александр совершенно серьёзно верил в то, что может стать вторым Гераклом, и даже более того – что уже стал им. Геракла он почитал просто как старшего брата... Считали, что освобождая Прометея, Геракл дошёл до восточной оконечности земли и Кавказа. На Кипре, в Киликии и Сирии его давно уже приравняли к местным богам. В Египте он считался победителем Бусириса {царя Египта, уничтожавшего всех иноземцев}. Своё нападение на Тир Александр уверенно обосновал приказом, полученным от предка. По его следам двигался он, стремясь получить оракул Аммона. Когда Александр форсировал Гиндукуш, то этот хребет посчитали за Кавказ, Предполагали, что именно здесь находилась скала Прометея.
На македонских монетах Геракл становится всё более похожим на Александра... Геракл казался македонянам самым народным из героев. Следовать его путями, повторять его подвиги, сравняться и даже превзойти его – всё это создавало романтический стимул, в котором так нуждались воины. Таким образом, Геракл вплоть до самой Бактрии служил воинам как бы путеводной звездой, несмотря на то что, согласно древним мифам, он никогда не удалялся от Средиземного моря...
Средиземное море (древние евреи именовали его Великим морем), в библейских книгах ещё иначе Западное, Филистимское или просто море, лежит между Европой, Азией и Африкой, представляя собой огромный залив Атлантического океана, соединяющийся с ним Гибралтарским проливом. При северных берегах моря находится несколько различных больших заливов, известных под названием морей, как например, Адриатическое, Эгейское (Эллинское) и другие [смотри: 39, с. 674].
Значение, которое Геракл приобрёл для воинов Александра, наталкивало на мысль, что и в новом {индийском} походе следует использовать его пример как стимул... Вскоре нашлись многочисленные следы подвигов героя в Индии. Однако в самом начале похода в «страну чудес» возник и новый миф...
«Греки издавна считали, что Дионис несёт народам культуру. Они связывали фракийско-эллинского бога с аналогичными богами лидийской мифологии, а также идентифицировали его с египетским Осирисом. Это делало Диониса как бы богом всех народов, населяющих мир, для него не существовало границ между государствами. Нису, где бог провёл детство, искали в различных уголках земли, повсюду, где росли виноград и плющ и где название страны сопоставлялось бы с его именем. Иногда Диониса изображали воином, вторгшимся в чужую страну, например, борющимся с азиатскими амазонками. Согласно Еврипиду, он со своей свитой прошёл всю Малую Азию, Персию, Бактрию, Мидию и Аравию. При желании это можно было истолковать как завоевание. Поэтому место, где заканчивались странствия Диониса, македоняне искали на краю бактрийско-согдийской пустыни и, естественно, их поиски завершились успешно. На границе Индии Александр неожиданно обнаружил местечко, название которого было созвучно со словом «Ниса». Не будем вникать, почему местные жители полагали, что их город основан Дионисом... К внутренней перемене, происшедшей с Александром, к его вере в свою сверхъестественность также больше подходило сравнение с подлинным богом {Дионисом}, чем с героем {Гераклом}. Нам известны связанные с этой переменой приказы царя: считать бесспорной истиной, что город основал Дионис и, более того, чего раньше никто не утверждал, что бог победоносно прошёл через всю Индию. Было заявлено, что македоняне будут соревноваться с могущественным богом и повторят его путь. Таким образом, по приказу Александра возникла новая вера и новая «историческая истина». Тотчас царь удалился из Нисы в окружающие лесистые горы и гимнами, зелёным плющом и пышным пиром воздал положенную дань уважения своему небесному патрону Дионису. Не меньше, чем Диониса, прославлял Александр и рождение новой идеи: царь, подобно второму Дионису, с триумфом пройдёт эту «страну чудес». Когда-то, чтобы мотивировать необходимость его похода героическими мифами, Александру нужен был Каллисфен. Теперь же он уже не нуждался больше ни в чьих услугах. Он сам взял на себя роль «пропагандиста» похода... Правда, Александр на этот раз не покусился на личные свободы граждан, как при попытке введения проскинезы, не нарушил основных правовых норм, как при убийстве Пармениона, но это насилие над исторической правдой разрушало оплот духовного мира граждан. Однако не следует всё же судить Александра слишком строго. Большинство греческих историков прибегали к такому же произволу даже без особой необходимости. Они часто выдавали за факты порождения своей фантазии, которые, как им казалось, соответствовали внутренней логике событий... Возросшее значение Диониса привело к изменению роли Геракла, и это обнаружилось уже через несколько недель... После окончания зимнего похода Александр, чтобы соединиться с южной частью армии {под командованием Гефестиона и Пердикки}, направился в область между реками Кабул и Инд. Однако большая крепость ассакенов, расположенная в петле Инда, оставалась непокорённой. Александру важно было показать всем народам, что его власть простирается и на самые недоступные места. Для этого он решил сломить сопротивление защитников крепости. Скала, на которой стояла крепость, отличалась крайней крутизной. Как говорили греки, она была «недоступной даже птицам» (по-гречески Аорн). Царём овладел потос, и теперь, чтобы подбодрить воинов, он снова вспомнил Геракла, но с явным отсутствием всякого уважения к нему, Геракл якобы тоже пытался взять крепость на скале, но у него ничего не вышло».
«Это была очередная фикция, - комментирует Шахермайр, - ведь никто раньше не слышал об индийском походе Геракла. Но поскольку в Индию шёл Александр, то до него там должен был побывать и его предок. Как и Дионису, Александру следовало превзойти своего предшественника и сделать то, что не сумел Геракл. Это посрамление Геракла было пущено в ход штабом Александра, чтобы воодушевить македонян» [48, с. 244 - 248].
Крепость Аорн была взята в результате упорного штурма только после того, как удалось засыпать ущелье и применить дальнобойные орудия. После неудачи, постигшей царя у Гифасиса, где и окончился индийский поход, Диониса стали упоминать реже, хотя войска при возвращении из Кармании снова устроили вакхическое шествие, но царь к этому был непричастен.
«Во время больших царских жертвоприношений на первом месте снова оказался Геракл, и Дионис больше не упоминался в качестве путеводной звезды похода. Но зажжённые в Нисе факелы Вакха снова разгорелись после смерти Александра. Птолемеи считали, что следуют его примеру, переняв идею дионисийского великолепия торжественных процессий. Даже в триумфальных шествиях римских императоров просматриваются эти черты, идущие ещё от Александра и проникшие в Рим через эллинистические государства» [смотри: 48, с. 248].
«Греческие мореходы познакомились с Северным Причерноморьем очень рано. Достаточно вспомнить их мифы и сказания об аргонавтах...; об Ифигении – дочери царя Агамемнона, которую он должен был принести в жертву Артемиде и которую богиня, заменив на алтаре ланью, унесла в Тавриду (Крым); о годах владычества Ахилла на острове Левка в устье Дуная и о блужданиях Одиссея в стране киммерийцев, древнейших обитателей Северного Причерноморья. Все эти мифы возникли в тот период, когда Чёрное море было для древних эллинов чем-то очень далёким и загадочным, казалось им суровым и опасным. Не случайно они его назвали Понтом Аксинским – Негостеприимным морем. Только позднее, поселившись на его берегах, греки переименовали Понт Аксинский в Понт Эвксинский – Гостеприимное море, о чём рассказывает греческий историк и географ Страбон, живший в конце I века до н. э. - начале I века н. э.... Придя в Северное Причерноморье, греки застали там скифов и тавров – в европейской части, меотов, синдов и многие другие племена – в азиатской части. Страбон пишет, что на Боспоре некогда жили и киммерийцы (поэтому он и получил название Боспора Киммерийского {ныне Керченский пролив}). Это могущественное племя, тревожившее своими набегами припонтийские страны вплоть до Малой Азии, было вытеснено из Северного Причерноморья скифами, а этих последних, по словам Страбона, вытеснили греки, которые основали Пантикапей и прочие города. Писатель V века н. э. Стефан Византийский сообщает, что место для строительства города Пантикапея было предоставлено грекам скифским царём Агаэтом, - по мнению автора, сыном мифического колхидского царя Ээта, у которого аргонавты похитили золотое руно (в свидетельстве древнего автора перемешались реальная и мифологическая основа; последняя связывала Пантикапей с легендарным походом аргонавтов)» [68, с. 6, с. 8].
Древние греки называли скифами племена, жившие к северу и востоку от Понта. Описание Скифии даёт в четвёртой книге своей «Истории» Геродот. Греки полагали, что за страной скифов кончается обитаемая земля и начинается океан.
   Эсхил в сохранившейся трагедии «Прометей прикованный» связывает место наказания Прометея с территорией обитания скифов:
«Вот мы пришли в далёкий край земли,
В безлюдную долину диких скифов.
Твоя теперь обязанность, Гефест,
    Приказ отца исполнить – к горным кручам
Вот этого злодея приковать
Нерасторжимых уз железной цепью.
Цветок твой яркий – творческий огонь -
Украв, он смертным в дар принёс и должен
За этот грех наказан быт богами,
Чтоб научился Зевса власть любить,
Своё оставив человеколюбье» [85, с. 53].
Титана Прометея (по-гречески «провидец») в Скифию доставили действующие лица трагедии - Власть и Сила, которых сопровождал Гефест. Это Власть руководит казнью и напоминает богу о приказании верховного божества Олимпа. Гефест обязан выполнить волю отца – Зевса, хотя он глубоко сочувствует Прометею и действует против своей воли. Бог и титан близки по своим функциям, к тому же и Прометей, и Гефест – потомки Урана-Неба: титан - его внук, а бог огня, кузнец, искусный мастер, покровитель ремёсел и искусств - правнук.
Под «горными кручами» Эсхил подразумевал Кавказские горы, к северу от которых расстилались скифские степи.
Как бы ни относился царь Александр к великой «троице» древних греческих героев - Персею, Дионису и Гераклу – очевиден несомненный факт: Александр Македонский не только хотел быть героем, подобным своему знаменитому предку - Гераклу, но и совершить великие подвиги, пройдя маршрутами его странствий.
Реконструкция Шахермайром замыслов македонского царя и объяснение его действий интересны не только с исторической точки зрения, но и сами по себе, поскольку дают, повидимому, верный в общих чертах психологический портрет Александра Македонского. Однако трактовка некоторых известных сообщений первоисточников может быть несколько иной, что повлечёт и корректировку мотивов действий царя Александра.
Завоевателя мира Александра Великого, вероятно, «манило» и «золотое руно» - некое богатство, которым сумели завладеть аргонавты. В отличие от исторических фактов и свидетельств греческим мифам (как и мифам других народов) присущ анахронизм, то есть смешение мифов, относящихся к различному времени, и, повидимому, иногда даже к разным эпохам. Примером подобного анахронизма могут служить мифы о величайшем герое Греции – Геракле. Мифы о Геракле, изложены, в частности, и в трагедиях Софокла («Трахинянки») и Еврипида («Геракл», «Алкестида»), а также в сказаниях, упоминаемых в «Описании Эллады» Павсания.
Согласно этим мифам, Геракл был продан в рабство царице Лидии Омфале после того, как совершил 12 подвигов и этим освободился от службы Эврисфею, царю Микен. Здесь только упомянуто, что «во время рабства у Омфалы принял Геракл участие в походе аргонавтов». В «Аргонавтике» Аполлония Родосского, напротив, Геракл, бывший среди аргонавтов и отказавшийся от руководства экспедицией в пользу Ясона, ещё не совершил своих знаменитых подвигов. И когда он и Полифем отстали от корабля «Арго», аргонавты не возвратились за ними, так как вещий морской бог Главк сообщил им волю Зевса: «должен вернуться Геракл в Грецию и на службе у Эврисфея совершить двенадцать великих подвигов».
По аналогии с устоявшимися словосочетаниями типа «гомеровские греки» или «гомеровская Троя», возможно введение соответствующих сочетаний для различения того, о каком времени идёт речь, - «египетские атланты», «солоновы атланты», «платоновы атланты», «геракловы атланты», «атланты аргонавтов» и, наконец , «пра-атланты» - действительные атланты, которые имеются в виду согласно нашей идентификации.
Относительно географических и этнических названий можно было бы сделать что-то подобное. Однако в большинстве случаев нам неизвестны древнейшие названия племён и географических объектов, а если они и известны, то не во всех случаях могут быть идентифицированы соответственно с историческими племенами и существующими местностями (как например, Гог и Магог). Многочисленность названий племён, вероятно, может быть связана с тем, что у каждого народа или племени были свои «обозначения» соседей и прочих известных им людей. Поэтому будем обходиться теми названиями, что используются в мифах и во всей доступной нам литературе. Причём интересно то, что в некоторых случаях древнейшие названия сохранились до нашего времени, а в некоторых случаях у географического объекта на протяжении не очень длительного исторического периода многократно менялось название.
Характерным примером в этом отношении служит «Гирканское море» (нынешнее «Каспийское море»), имевшее такое название в эллинистическую эпоху.
В странах Передней и Средней Азии в XIII - XV веках это море всё ещё чаще называли архаическим именем моря Хазарского, как и в IX – X веках; однако наряду с этим в ходу были и другие названия, образованные от имён лежавших на побережье этого района областей и городов: море Дербендское, море Гилянское, море Табаристанское, море Джурджанское, море Хорасанское, море Абескунское. Название моря Хорезмийского давалось Каспийскому морю вследствие распространённого в средние века мнению, будто «море Хорезмийское» в собственном смысле (то есть Аральское море) соединяется с Каспийским. Персидский историк и географ первой половины XIV века Хамдаллах Казвини отмечает ошибочность этого мнения. Тот же автор указывает, что «чернь называет... морем Кульзумским (по имени древней гавани Клизма) Красное море». Со времени монгольского владычества Каспийское море начинают именовать также морем Бакинским, вследствие роста значения Баку как морского порта. Афанасий Никитин приводит два известных ему названия Каспия: «море Дербен[д]ское» и «дория Хвалитьская», то есть «море Хвалисское». Академик В.В. Бартольд доказал, что имена «Хвалис» и «море Хвалисское» («Хвалынское») означают «Хорезм», «море Хорезмское» и образованы от арабизированной формы «Хваризм».
Дория – от персидского слова «дарйа», «дарья» - море, большая река [смотри: 63, с. 187 - 188].
Любопытно, что в наше время «море Хорезмское» стало называться «морем Каспийским» (от названия местности «Касифья»), названием, закреплённым за этим морем в библейские времена, когда Касифья находилась в Мидии (в Антропатене обитал народ – каспии), а в мидийском городе Рагах существовала иудейская колония [смотри: 39, с. 385].
Ни древним египтянам, ни древним грекам, повидимому, это Каспийское море не было известно.
Анализу древних мифов уделено много внимания А. Барашковым в его работе «Гибель Атлантиды» [14], и Л. Зайдлером в «Атлантиде» [1].
Л. Зайдлер даже приводит схему «Генеалогии греческих героев потопа» [смотри: 1, с. 75].
Однако вследствие указанного выше свойства всех мифов (анахронизм), очень трудно выявить действительные причинно-следственные связи и между мифами, и внутри каждого из них. Правда и вымысел тесно переплелись в памяти средиземноморской цивилизации и тем ценнее крупицы содержащейся в ней истины.
«Боги помогают людям, причём -- все боги всем людям; считается, однако, что иные небожители особенно покровительствуют некоторым смертным. Поэтому взысканные их помощью всячески чтут этих богов и ставят им кумиры. Моряки в честь морских богов водружают на высоких скалах вёсла, какой-нибудь пастух почитает Пана, посвящая ему высокую сосну или тенистую пещеру, поселяне в честь Диониса вколачивают в саду колоду -- деревенский кумир бога. Артемиде посвящены источники вод, укромные лесистые ущелья и богатые дичью равнины. Древнейшие обитатели земли не обошли и Зевса: они посвящали ему вершины Олимпа, Иды или иной какой-нибудь высокой горы. Обожествлялись также реки -- либо за даруемые ими блага, как египетский Нил, либо за красоту, как фессалийский Пеней, либо за полноводность, как скифский Истр {Дунай}, либо из почтения к мифу, как этолийский Ахелой {бог одноимённой реки, сын Океана и Фетиды, сражавшийся с Гераклом за обладание Деянирой}, либо в угоду обычаю, как спартанский Эврот, либо из-за священных обрядов {в честь героя Илисса, бога реки; культа Борея, бога ветра, и Элевсинских таинств}, связанных с рекой, как афинский Илисс. Итак, по различным причинам реки были для людей предметом почитания. Искусства также чтили богов, и каждое имело свой кумир {то есть, своего бога-покровителя}...
И нашей речи, я думаю, не требуется ни финикийских, ни ионийских, ни аттических, ассирийских или египетских букв -- только несовершенство человеческой природы породило эти значки, запечатлело в них свою ограниченность и с их помощью закрепляет воспоминание. Божеству нет надобности ни в статуях, ни в кумирах; их придумал слабый и далёкий от божества, как «небо от земли», человеческий род, чтобы в этих знаках запечатлеть имена богов и связанные с ними представления...
Кумиры богов не на один лад и склад, не одинаковы по искусству исполнения, не из одного и того же материала. Греки, например, полагали, что богов надлежит почитать самым прекрасным на земле -- делать их статуи из благородного материала, человекоподобными и безупречными по искусству исполнения...
Варвары тоже почитают богов, но отдельные племена воплощают их в разных символах. Персы обоготворяют огонь -- кумир зыбкий, ненасытимый, вечно прожорливый, которому они приносят жертвы, сопровождая их словами: «Владыка огонь, насыщайся». Они заслуживают того, чтобы услышать: «О безумнейший из народов, ты пренебрегаешь многим великим -- хлебодарной землёй, сверкающим солнцем, благоприятствующим плаванию морем, поящими посевы реками, животворным воздухом, самим небом и предан только одному -- дикому и свирепому огню. В пищу ему ты даёшь не только дерево, жертвенных животных и благовония, нет, этому своему кумиру, этому своему божеству ты бросил на съедение Эретрию, Афины, храмы Ионии и статуи эллинских богов. {Максим Тирский здесь бросает упрёки персам, пытавшимся покорить Элладу (речь идёт о греко-персидских войнах [500-449 гг. до н. э.])}.
Не могу я одобрить и египтян: они обоготворяют быка, питцу, козла, обитающих в Ниле чудищ {имеются в виду крокодилы}, тела их тленны, жизнь жалка, облик низменен, попечение о них отвратительно, а их почитание постыдно. У египтян бог умирает, бога оплакивают, показывают его храм и могилу. Правда, и эллины приносят жертвы доблестным людям и чтут их, но не думают об их кончине. У египтян же божество и славят и оплакивают в равной мере. Одна египтянка держала в доме детёныша крокодила; все превозносили её за то, что она пестует бога, и поклонялись этой женщине и её питомцу. У неё был ещё сын, едва вступивший в отроческий возраст, сверстник, сотоварищ игр и сотрапезник бога. Крокодил, пока не вошёл в силу, был ручным, а когда вырос, проявил свою природу и пожрал мальчика. Бедная женщина считала участь мальчика счастьем, ибо он стал жертвой обитающего в их доме бога.
Таковы представления египтян. После покорения персов, захвата Вавилона и победы над Дарием знаменитый Александр вступил в Индию, куда дотоле, как говорили жители этой земли, не считая воинства Диониса, никогда не вторгалось вражеское войско. Индийские цари Пор и Таксил не ладили между собой; Пора Александр взял в плен, а с Таксилом завязал дружбу. Этот царь стал показывать Александру чудеса индийской земли -- многоводные реки, пёстро оперённых птиц, благовонные растения и многое другое, удивительное в глазах грека. Среди прочих диковин он показал огромных размеров животное -- воплощение Диониса, которому жители приносили жертвы. Это был змей пяти плетров длины; он жил на дне глубокого ущелья, образованного отвесными скалами и обнесённого сверху высокой стеной. Змей пожирал стада быков и овец, которые индийцы скорее как тирану, чем как богу, доставляли ему.
Обитающие на западе ливийцы населяют узкую и длинную полосу суши, омываемую с двух сторон морем; оно разделяется у оконечности этой косы и большими волнами набегает на берег. Святыня тамошних жителей -- Атлас; это лежащая в долине сравнительно высокая гора, с одной стороны нависающая над морем. так что видом она напоминает театр. Долина невелика, плодородна и густо поросла деревьями; с горы видны их плоды, а смотришь туда, как на дно колодца: сойти нельзя из-за крутизны спуска, а кроме того, это запрещают религиозные заповеди. В долине можно наблюдать великое чудо. Во время прилива океан обрушивается на берег и заливает землю; только у самого подножья Атласа его воды вздымаются ввысь, и видно, как они без всякой опоры стоят стеной и не обрушиваются на равнину, хотя ничто их не сдерживает, так что между горой и водой остаётся свободное пространство, на котором раскинулась роща. Для ливийцев она является святыней, божеством, которым они клянутся, и кумиром.
Кельты чтят Зевса; его кумир -- высокий дуб. Пеоны поклоняются Гелиосу, кумир которого -- небольшой диск на высоком шесте. Арабы молятся какому-то неизвестному мне божеству; кумир его я видел -- это четырёхугольный камень. Жители Пафоса почитают Афродиту; её изображение похоже на белую пирамиду, а из чего оно сделано -- неизвестно. У ликийцев есть огнедышащая гора Олимп; пламя её меньше и слабее, чем у Этны. Ликийцы поклоняются этому огню, он их кумир. Фригийцы, обитающие по соседству с Киленами, почитают реки Марсий и Меандр. Я видел их обе. Они берут начало из одного источника, воды которого достигают подошвы горы, затем, вблизи городской черты, уходят под землю, а за пределами города снова вытекают на поверхность, образуя две реки с разными именами. Одна, Меандр {(современный Мендерес) -- извилистая река на Западе Малой Азии, впадающая у Милета в Эгейское море}, течёт по направлению к Лидии, вторая теряется на равнине. Фригийцы приносят этим рекам жертвы, кто -- обеим, кто -- только Меандру, кто -- одному Марсию: они бросают в воду источника бёдра жертвенных животных, называя реку, которой жертвуют. Эти приношения волны доносят до горы, здесь они вместе с водой уходят под землю, но предназначенные Меандру не попадают в Марсий, а пожертвованные Марсию -- в Меандр; если же приношение было дано обеим рекам, они его разделяют между собой. Каппадокийцы чтут гору: она их бог, которым клянутся, и кумир. Жители Меотиды почитают своё озеро {Азовское море}, массагеты -- реку Танаис {Дон}.
О, многочисленные и разнообразные кумиры! Одни созданы человеческим искусством, других обоготворили, потому что они нужны, третьих почитают, потому что они полезны, некоторые внушают благоговение, огромная величина иных производит впечатление, иным поклоняются из-за их красоты. Все люди, будь то варвары или греки, островитяне или обитатели материка, кочевники или оседлые жители, не могут в своём почитании богов обойтись без особых знаков благоговения перед божеством... Не в состоянии постичь его сущность, мы прибегаем к помощи названий, имён, животных, изображений из золота, слоновой кости или серебра, растений, рек, горных высей или источников. Стремясь познать божество, мы по своему несовершенству воплощаем его в то обличие, какое признаём самым прекрасным. Этим мы сходствуем с влюблёнными: слаще всего на свете глядеть на изображение любимого, но милым напоминанием о нём бывает и лира, и игральная кость, и место, на котором он сидел, и ристалище, где он состязался, иными словами -- всё, что вызывает о нём воспоминание...
Что мне ещё сказать о кумирах богов и какие предложить установления? Чти божество в любом обличии. Если воспоминание о нём у грека порождает искусство Фидия, у египтянина -- почитание животных, у других народов -- реки или огонь, мне не досадно это несходство: лишь бы только знали, лишь бы только чтили, лишь бы только помнили (Максим Тирский, Следует ли почитать кумиры?)» [23, с. 305-309].




                12. АТЛАНТИДА.

«Пример заразителен, поэтому все благодетели рода человеческого и                все злодеи находят подражателей. Добрым делам мы подражаем из чувства соревнования, дурным же – из врождённой злобности, которую стыд сдерживал, а пример выпустил на волю»
(Франсуа де Ларошфуко. Максима 230).


«На этом-то острове, именовавшемся Атлантидой, возникло удивительное по величине и могуществу царство, чья власть простиралась на весь остров, на многие другие острова и на часть материка, а сверх того, по эту сторону пролива они овладели Ливией вплоть до Египта и Европой вплоть до Тиррении {Тирренского моря, то есть, включая Апеннинский полуостров}. И вот вся эта сплочённая мощь была брошена на то, чтобы одним ударом ввергнуть в рабство и ваши и наши земли и все вообще страны по эту сторону пролива. Именно тогда, Солон, государство ваше явило всему миру блистательное доказательство своей доблести и силы: всех превосходя твёрдостью духа и опытностью в военном деле, оно сначало встало во главе эллинов, но из-за измены союзников оказалось предоставленным самому себе, в одиночестве встретилось с крайними опасностями и всё же одолело завоевателей и воздвигло победные трофеи. Тех, кто ещё не был порабощён, оно спасло от угрозы рабства; всех же остальных, сколько ни обитало нас по эту сторону Геракловых столпов, оно великодушно сделало свободными. Но позднее, когда пришёл срок для невиданных землетрясений и наводнений, за одни ужасные сутки вся ваша воинская сила была поглощена разверзнувшейся землёй; равным образом и Атлантида исчезла, погрузившись в пучину. После этого море в тех местах стало вплоть до сего дня несудоходным по причине обмеления, вызванного огромным количеством ила, который оставил после себя осевший остров» [13, «Тимей», с. 408 - 409].
«Спор из-за Атлантиды продолжается уже более двух тысячелетий. Начал его ещё Платон {!?}, приведя в диалогах «Тимей» и «Критий» описание большого острова в Атлантическом океане {!?}, жители которого в десятом тысячелетии до нашей эры {!?} якобы совершили нападение на Европу и Северную Африку. И только эллины не покорились завоевателям, а встали во главе объединённых войск, среди которых были и египтяне. Они одержали блестящую победу над захватчиками, прославившись по всему тогдашнему свету. Воспоминания об этом событии были увековечены в египетских священных свитках, которые во времена Платона как будто были ещё в сохранности. Однако вскоре произошла ужасная катастрофа, в которой погибли и победители, и побеждённые» [1, с. 8 - 9].
«Есть сведения, … что спустя почти сто лет после смерти Платона египетские записи об Атлантиде видел в храме богини Нейт в Саисе грек Крантор из Солы {из города, основанного Солоном}. Правда, об этом упоминает лишь через восемьсот лет после смерти Платона философ-неоплатонист Прокл [около 410 - 485 гг. н. э.], но разве мы имеем право отказываться от этого свидетельства?» [1, с. 56].
За долгую историю поисков Атлантиды её размещали на всех континентах, кроме Австралии и Антарктиды, и на островах некоторых морей и океанов.
В книге Л. Зайдлера «Атлантида» рассмотрены гипотетические места географического расположения Атлантиды Платона: Южная Америка, Бразилия; Африка, Тунис; Малая Азия, остров Крит; Палестина; Скандинавский полуостров, Финляндия; север России; остров Шпицберген; Северное море, остров Гельголанд; Скандинавский полуостров, Швеция, город Упсала; острова Атлантического океана: Азорские, Канарские, Антильские, Мадейра; на Кавказе [смотри: 1, с. 171 - 184].
В последние годы появилось несколько «свежих» гипотез относительно «координат» мифической страны. Попрежнему, атлантологи основное внимание уделяют, опираясь на тексты диалогов («доверяя Платону»), Атлантическому океану, району, расположенному к западу от «Геркулесовых столбов» - Гибралтарского пролива.
«Если не считать путешествий норманнов, то до X столетия нам известно мало смелых морских предприятий в Атлантическом океане, но зато эта эпоха богата сагами, действие которых разыгрывается в Атлантическом океане...
{По словарю, сага (в широком значении слова) – сказание. Само слово происходит из древней Скандинавии (Исландии и Норвегии) или древней Ирландии.}
В культурно-историческом отношении эти саги весьма поучительны, так как они подтверждают самым бесспорным образом, какой всеобщий интерес возбуждало к себе даже в продолжение самых «тёмных» столетий средневековья загадочное великое море; кроме того, они весьма важны в историческом отношении, так как мнимое ядро достоверных географических сведений, которое приписывалось им, оказало существенное влияние на весь ход последующих географических открытий.
Наименьший интерес имеет предание об Атлантиде. Хотя средние века переняли эту легенду в числе многих других географических сведений, позаимствованных ими из научной сокровищницы древних греков, но это предание не идёт дальше VI столетия {нашей эры}. Оно затерялось почти на целое тысячелетие со времени Козьмы Индикоплевста..., этого замечательного путешественника и учёного, у которого распускается пышным цветом характерное стремление отцов церкви искать в Библии подтверждения всему, что ни существует на свете.
В Атлантиде Платона Козьма видит только подтверждение Моисеева учения; по его объяснению, Атлантида была местопребыванием первых людей, и только после потопа они были чудесным образом перенесены на сушу. Десять царей Атлантиды – это, по мнению Козьмы Индикоплевста, десять поколений от Адама до Ноя.
Более важное место занимает в средневековой географии Атлантического океана легенда о путешествиях святого Брандануса и о названном по его имени острове или группе островов. Этот «остров Брандануса» был самой долговечной из тех многочисленных «обетованных стран», в которых, по мнению людей средних веков, продолжала существовать райская жизнь на земле и которых они искали с большим рвением, чем других богатых неведомых стран; в противоположность большинству других легендарных райских стран острова Брандануса искали на западе, без сомнения, благодаря смутным воспоминаниям о древних Островах Блаженных и о садах Гесперид.
Героем этой саги служит ирландец Бранданус, скончавшийся 16 мая 578 года в сане клонфертского аббата; предание говорит, что на него сильно подействовали рассказы его гостя и друга Баринтуса о далёких путешествиях, после чего он пустился в путь с 14 спутниками, твёрдо решивших отыскать обетованную страну. Целых 7 лет носились монахи по волнам Атлантического океана, и во всей саге речь идёт исключительно об этом океане и о его мифических островах. В саге описывается бесчисленное множество разнообразных и удивительных приключений монахов-путешественников; наконец, они достигают своей великой цели и выходят на берег большого острова, который нельзя пройти от края до края даже в 40 дней; над этим островом непрерывно сияет солнце, и деревья всегда отягощены плодами. Как будто там стояла вечная осень. По словам легенды, которая передаётся на всех культурных языках Европы, начиная с XI столетия, путешественники встретили после сорокадневного странствования по райскому острову божьего посланца, принявшего наружность сияющего юноши, который предложил им отправиться в обратный путь, нагрузивши предварительно свой корабль драгоценными камнями и плодами.
«Господь Бог заставил благочестивого Брандануса, - так говорил ангел, - семь лет искать эту страну для того, чтобы раскрыть перед ним все тайны великого океана». «По истечению веков, - продолжал посланец Божий, - эта страна откроется перед глазами ваших потомков, когда мы придём на помощь к угнетённому христианству».
Является некоторое искушение связывать имя острова Брандануса, на основании этих слов, с каким-нибудь определённым местом Атлантического океана и с открытием какой-нибудь суши на его поверхности; однако, критическое исследование интересующего нас предания доказало, что оно не имеет никакой географической основы.
В истории географических открытий действие этой легенды продолжало сказываться и после открытия Америки: ещё в XVI столетии три раза отправлялись корабли для отыскания знаменитой земли Брандануса; даже в 1721 году губернатор Канарских островов снарядил корабль для той же цели.
Таким же фантастическим созданием, тоже не лишённым исторического значения, был остров Антилия, «Остров семи городов». Ещё в большей степени, чем остров святого Брандануса, Антилия воплощает в себе ту роль, которую приписывали в средние века открытым водам Атлантического океана: происхождение её относится ещё ко времени вторжения арабов в Европу. После решительной битвы между арабами и испанцами, произошедшей недалеко от города Кадикса {ныне Кадис, Испания}..., архиепископ {Иоанн} Опортский вместе с шестью другими епископами, по словам легенды, спасся бегством на отдалённый остров в океане; по преданию, каждый из них основал на этом острове по одному городу. В течение многих столетий люди придавали вполне серьёзное значение этому «Острову семи городов»; сначала им занимались только саги и народные предания, но с XV столетия стали предприниматься практические попытки к отысканию его, и был снаряжён длинный ряд экспедиций...
Наконец, остров Антилия играл решающую роль в проектах открытий, которые начертал себе Колумб: знаменитый генуэзец надеялся, что на этом острове он найдёт отличную стоянку для отдыха во время своего продолжительного путешествия на запад. Когда он не увидел никакого следа этого острова во время своего первого путешествия, то это нисколько не смутило его; 25 сентября 1492 года Колумб сказал без всяких колебаний, что остров Антилия остался в стороне от его пути.
Наконец, следует упомянуть ещё об одной фантастической стране которую искали в Атлантическом океане и которая тоже оказала своё влияние на историю географических открытий, об острове Бразилии. Этот остров всплывает наружу на многих картах XIV и XV столетий, иногда он изображается в виде двойного или тройного острова и всегда помещается далеко на западе среди Атлантического океана. Хотя вера в существование этого острова была лишена какой бы то ни было географической подкладки, тем не менее, она распространилась повсюду так же быстро, как и легенда об острове Антилии; подобно тому, как это было с Антилией, в течение последних десятилетий XV столетия, непосредственно перед открытием и после открытия Америки, отправлялись корабли за кораблями в далёкое плавание по океану для отыскания этого острова; только на этот раз экспедиции снаряжались купцами из британской гавани Бристоля. Экспедиции в Бразилию 1480-го и следующих годов были первыми шагами английского народа на пути исследования далёких вод всемирного океана, первым ещё полусознательным проявлением его мореходного гения. Как название «Антилия» было перенесено в течение первых десятилетий XVI столетия на острова, открытые Колумбом и его спутниками, расположенные у преддверия новой части света {Антильские острова}, так и название «Бразилия» было присвоено вновь открытому Южно-Американскому материку, как только стало известно, что он богат красильным деревом» (Карл Вейль. Историческое значение Атлантического океана) [86, с. 710 - 712].
По одной из гипотез [смотри: 87], «которую рассмотрел известный атлантолог Н.Ф. Жиров [1903 - 1970 гг.], Атлантиду предлагали искать в районе Срединно-Атлантического хребта, который якобы погрузился на дно океана после окончания Великого Оледенения» [14, № 9, с. 46].
На острове Спартель (размером 14 км на 7 км), западнее Гибралтарского пролива, «разместил» Атлантиду француз Жак Колина-Жерар, учёный-геолог из университета Экс-Марсель, а заодно известный исследователь морского дна и страстный аквалангист [смотри: 88, с. 24].
Любые легенды и предания, относящиеся к этим местам, привлекаются в качестве фактов, подтверждающих гипотезу.
«По преданию, Антинея, героиня Атлантиды, предвидя несчастье, решила отправиться в далёкое путешествие, чтобы наладить контакты с далёкой страной «голубых людей». «Голубые люди» существуют и по сей день – это туареги, жители Хоггара, расположенного на полторы тысячи километров южнее города Алжира {пустыня Сахара}. Свято хранят туареги легенды о царице Тин-Инан. Гробница Тин-Инан расположена на небольшом возвышении...{914 метров над уровнем моря} и окружена 14 монументами, напоминающими движущуюся погребальную процессию. Одиннадцать залов различной величины очень напоминают по своему плану античные постройки. В огромном центральном зале, в огороженном тяжёлыми каменными плитами склепе находятся останки царицы» [89].
Случайный аэрофотоснимок океана позволил обнаружить на дне Атлантики у Багамских островов какой-то огромный прямоугольник длиной более 200 м.
«И вот, наконец, совсем недавно группа энтузиастов снова организовала экспедицию. С помощью инструментов удалось выломать, а затем и поднять на поверхность часть блока длиной около шести метров. Теперь все сомнения отпали: камень носил на себе следы умелой обработки… Но в связи с последним открытием, рассказывает болгарский журнал «Космос», появились новые вопросы: кто создал эту стену и для чего? Был ли за ней город? Какой морской народ построил столь грандиозный каменный барьер? И когда эта цивилизация погибла в пучинах океана?» [90].
В 1979 году в западной печати появился фотоснимок, полученный подводной фотокамерой на подводной горе Ампер, расположенной в пятистах километрах от берегов Португалии. На снимке была изображена часть стены с очевидными следами кирпичной кладки [смотри: 91, с. 13].
«Ампер-гора, явно незаурядная, давно нуждалась в тщательном осмотре. Лежит она как раз на границе, где под океаном на огромной глубине гигантская литосферная плита, на которой пристроилась Африка, подползает под плиту, приютившую Евразию. В последние годы были направлены в этот район советские научные суда «Академик Курчатов», «Витязь»-четвёртый, небольшое поисковое судно «Рифт». Именно с «Рифта» был впервые спущен на гору Ампер отважный «Аргус», {глубоководный спускаемый аппарат}. Во всех трёх рейсах погода была скверная, серьёзных исследований провести не удалось.
Но первый же спуск «Аргуса» на дно принёс сенсацию. Гидронавты во главе с Виталием Булыгой в один голос сообщили: собственными глазами видели на дне развалины древнего города…
В 1984 году специальный корреспондент «Литературной газеты» Леонид Почивалов в качестве наблюдателя участвовал в операции спуска на гору Ампер аппарата «Аргус». Начальник экспедиции «Витязя»-третьего Вячеслав Семёнович Ястребов говорит: «Мы ушли в плавание не с целью поиска Атлантиды. В экспедиции даже археологов нет. Рейс геологический, геофизический. В Средиземном море и в Атлантике нам предстоит изучить несколько подводных гор. Но так случилось, что один из наиболее интересных объектов исследования в маршруте – как раз подводная гора Ампер»…
Леонид Почивалов пишет: «Верить ли своим глазам? Под нами высотой метров пять, толщиной в метр встаёт тёмная махина крепостной стены с явными следами кладки. В монолите соседней скалы вырублена комната со стенами почти правильных четырёхугольных очертаний, посредине комнаты, вроде жертвенного огня, - прямоугольный блок».
- Смотрите, очаг! – трогает меня за плечо Булыга.
На площадке, покрытой лёгкой шкуркой водорослей, лежат камни, сложенные таким образом, что образовалась чётко обозначенная окружность. И вправду на очаг похоже! Проходим ещё одну долину, и новая неожиданность: выглядывает из песка кусок камня, а на нём рельефно обозначены полукружья – одно к другому, словно колёса завязшего в песке вездехода. Кто это сделал? Человек? А может быть, это и есть она самая – Атлантида?…
Вместе с нами в работе участвовали и болгарские океанологи…
{В составе экспедиции «Витязя»-третьего находился и доктор наук (в статье не указано – каких наук?) А. Городницкий. Очевидно, упомянутый в статье участник экспедиции и есть тот самый известный поэт Александр Городницкий}.
И вот одно из последних заседаний научно-технического совета. И приговор: Ампер когда-то был островом, возвышался над поверхностью океана и в далёком прошлом ушёл под воду. О былом надводном существовании вершины этой горы свидетельствуют обнаруженные нашими учёными очевидные следы волноприбойной деятельности. Это заключение уже само по себе для науки значительно. Стало быть, работали не зря. А как же Атлантида? По-прежнему под вопросом. Геологам было ясно одно: все эти крепостные стены не сложены из блоков, они монолитны.
{Отметим, что даже если бы эти стены когда-то были сложены из блоков, то, вероятно, с течением времени под воздействием внешних условий, прежде всего давления, они бы превратились в «монолит».}
Не люди, сама природа создала столь выразительные «развалины» древнего города» [91, с. 13].
Время от времени появляются публикации, пытающиеся возродить гипотезы о существовании острова или материка в Атлантическом океане, напротив Гибралтарского пролива. Московский учёный-планетолог Геннадий Кочемасов предполагает, что от легендарной страны Платона {!?} остался только остров Сан-Паулу.
«В районе острова Сан-Паулу обнаружены голоценовые подвижки планетарной коры, произошедшие и после ледниковой эпохи – в течение последних 12 000 лет. Иначе говоря: в интересующей нас области экваториальной Атлантики выявлены и резкие подъёмы, и резкие опускания коры, в том числе бывшей суши, а также – недавно опущенные литосферные блоки, не покрытые морскими осадками» [смотри: 92, c. 18].
«Главный... аргумент, полностью опровергающий все гипотезы об атлантическом местонахождении Атлантиды, - геологический. Современная палеогеология отвергает возможность существования в Атлантическом океане затонувшего ныне материка. Исследования осадочных пород дна Атлантического океана показали, что постоянно образующаяся в мантии океаническая кора расползается в стороны от Срединно-Атлантического хребта, чтобы затем уйти вглубь под подвижные материковые плиты. Сегодня идёт процес поднятия, а не опускания Срединно-Атлантического хребта. В Атлантическом океане могли существовать и погибать лишь отдельные вулканического происхождения острова, но не материк, размеры которого «больше Ливии и Азии, взятых вместе» [14, № 9, с. 47].
В древнейшие, добиблейские времена, во времена возникновения египетской иероглифической письменности иероглифы представляли собой рисунки живых существ и различных, хорошо всем знакомых предметов.
«Иероглифы или прямо «изображали» слово, например, изображение быка означало слово «бык», или косвенно намекали на содержание слова, например, изображение палицы – оружия соседних племён – означало название их страны «Ливия»...
Уже к началу I династии {египетских фараонов} было разработано обычное впоследствии смешанное правописание, когда для передачи одного слова писали вместе и знаки, имевшие изобразительное значение, и звуковые знаки. Так, слово «Ливия» по-египетски состояло из согласных звуков «Чхнв», его можно было написать, как мы уже говорили, знаком палицы и придать ему изображение песчаной полоски земли, для обозначения того, что речь идёт о пустынной стране. Но можно было после первого изобразительного знака {палица} проставить ещё «горшочек». Этот знак имел звуковое значение «нв». Так пояснялось, что слово, обозначенное палицей, содержит согласные звуки «нв» [5, т. I, с. 157].
У древних греков времени Платона Ливия (ливияне - жители земли, опалённой солнцем) - название страны, служившее для обозначения всей Африки (её известной им части), а если речь шла о собственно Ливии, то имелась ввиду только часть Африки, лежащая на запад от Египта, на южном берегу Средиземного моря. Греческие географы именовали её Киренейской Ливией от её главного города (Кирены), основанного в середине VII века до н. э.
Раньше, в библейские времена (книги «Ветхого Завета»), Ливия была известна под названием Лувим или Легавим. Легавим (пламя, или, может быть, пламенный) в книге Бытия это народ, происшедший от Мираима, сына Хама (отец Хама – легендарный Ной, переживший «всемирный» потоп). Самое раннее упоминание о стране Ливийской находится в «Одиссее» Гомера. И тогда иногда вся известная Африка называлась Ливией.
Однако, «по мнению некоторых, это название первоначально прилагалось только к сравнительно ограниченной территории Африки» [смотри: 39, с. 428, с. 431].    
Происхождение греческого названия узкой полосы североафриканского побережья можно связать с колоссальным взрывом острова-вулкана Фера (ныне Тира) в (примерно) 1400 году до н. э. Вулканический пепел, покрывший остров Крит и северное побережье Африки, был причиной того, что увидевшие эту картину греки восприняли эту территорию как «землю, опалённую солнцем», то есть «ливию». Так это название закрепилось за полосой средиземноморского побережья к западу от Египта. Возможно, что и Крит (или только город Кносс) в то время назывался также Ливией.
По греческим мифам Азия или Асия – океанида (дочь титана Океана и титаниды Тефиды или Тефис, мать трёх тысяч океанид и всех рек), супруга титана Иапета или Япета. Азия родила титанов Атланта, Прометея, Эпиметея и Менетия. По другой версии, матерью этих титанов была океанида Климена. Титан Иапет вместе с другими титанами участвовал в борьбе против олимпийских богов и после поражения был низвегрнут в Тартар [смотри: 42, т. I, с. 113].
В «Библейской энциклопедии» можно прочесть: «Асия или Азия... - страна света, неизвестная древним, как одна из четырёх великих частей света. Это название первоначально прилагалось только к небольшой Лидийской области, включавшей в себя, быть может, Ионию и Эолию. Название постепенно распространялось в своём значении, пока им не обозначилась вся Малая Азия, и наконец под сим названием стали уже разуметь всю обширнейшую часть восточного материка земного шара» [39, с. 65].
И далее там же сказано, что в библейской литературе это слово - «Азия» - «означает уже Римскую проконсульскую Азию и вмещает в себе понятие только о части Малой Азии, которая заключала в себе Фригию, Мизию, Карию и Лидию; название Малой Азии может также относиться к Малой Азии, но и то только к её юго-западным берегам; во всех прочих упоминаниях она так отличается от других частей Малой Азии, или так близко связана с Эфесом, что невольно заставляет думать, что под сим названием разумеется именно та Азия, в которой главным городом был Эфес, или иначе, проконсульская Азия [смотри: 39, с. 65 - 66].
Греки называли западные части нынешней Малой Азии (вплоть до области Ассува, повидимому, с центром в долине реки Герма, где впоследствии была расположена Лидия) словом «Асиа», откуда и произошло наше слово «Азия» [смотри: 5, т. I, с. 381].
Таким образом, указание, что Атлантида – остров, который «превышал своими размерами Ливию и Азию, вместе взятые», не должно нас вводить в заблуждение: под «Ливией и Азией» египетские жрецы могли иметь в виду большие известные в то время города: может быть, даже не Кирены и Эфес, а, соответственно, Кносс (тогдашняя Ливия) и Трою (тогдашняя Асия).
Учитывая вышесказанное, этот остров (или один из островов) Атлантиды был, вероятно, не крупнее самого большого острова Средиземноморья – Сицилии. Вспомним, что даже учёные греки не могли поверить в существование таких больших островов, как острова Британии (в наше время остров Великобритания и остров Ирландия).
Возможно, что под «островом», на котором находилась Атлантида, подразумевались «приморские земли, как например, филистимлян и финикиян» или Греческие острова.
«Острова народов», или языков - выражение, вообще означающее те части Европы, которые наиболее были известны жителям Азии и которые лежали преимущественно по берегам Средиземного моря {Азийского моря} [смотри: 39, с. 538].
«Во введении к своему переводу «Тимея» Томас Тейлор приводит цитату из «Истории Эфиопии», написанной Марцеллием, в которой есть такое упоминание об Атлантиде: «Они говорят, что в их время было семь островов в Атлантическом море, посвящённых Прозерпине, и, кроме этих семи, было ещё три совсем громадных острова, один из которых был посвящён Плутону, другой – Амону, а третий, который по величине был средним, в тысячу стадий {примерно 200 - 300 километров}, был посвящён Нептуну». Крантор, комментируя Платона, утверждал, что египетские жрецы говорили об истории Атлантиды, написанной на столбах, которые были ещё сохранны около 300 года до Р. Х. {Рождества Христова} (см. «Начала и контуры исчезнувших цивилизаций»)» [15, с. 97].
«По другой гипотезе, имеющей большое количество приверженцев, государство атлантов – это минойская цивилизация острова Крита, погибшая в результате извержения вулкана Санторин {остров Фера, ныне Тира} в 1400 году до нашей эры. Тогда взрыв исполинской силы, сравнимый со взрывом нескольких современных водородных бомб, потряс Эгейское море. Остров, на котором прежде находился вулкан, взлетел в воздух и превратился в пыль... {Морская} волна – цунами прокатилась по всему Средиземному морю, вызывая многочисленные наводнения. Волна от Санторина прошла более 100 километров и достигла Крита. Были потоплены корабли – слава и сила Кносса – столицы Крита, разрушены здания и храмы. Потом пепел, покрывший поля Крита, довершил начатое» [14, № 9, c. 47].
Греческий археолог Спиридон Маринатос летом 1967 года на острове Санторин {остров Тира, Эгейское море, севернее Крита, в архипелаге Киклады} вскрыл остатки большого города. Город погребён под мощным слоем пепла и пемзы вулканического происхождения. Английский учёный Колин Ренфрью изучает открытый город вместе со своим греческим коллегой. В интервью итальянскому журналисту С. Отоленги исследователь не исключает того, что разрушенный взрывом вулкана и засыпанный пеплом город относится к чрезвычайно высокоразвитой цивилизации. Может быть, к Атлантиде? [смотри: 93].
Гипотезу расположения древней Атлантиды в Восточном Средиземноморье или в Эгейском море, предлагают исследователи, не принимающие сведения, приведенные в диалогах о её расположении, как догму [смотри, например: 94].
Некоторые учёные, в их числе и российский атлантолог Николай Жиров, «находят отзвуки Атлантиды в рассказах Гомера и в греческих мифах о путешествии аргонавтов или странствиях Одиссея» [1, с. 10].
Немецкий геофизик Гельмут Беккер в 1995 году обнаружил внутренний ров вокруг Трои, и с помощью магнитных методов исследования «пришёл к выводу, что существует и второй – внешний ров. Если это подтвердится, то… это может вызвать и новый интерес к гипотезе археолога Эберхарда Цангера, заявившего в 1992 году, что Троя и есть легендарная утонувшая Атлантида» [смотри: 95].
Из многочисленных версий местоположения Атлантиды, из которых здесь отмечена лишь их малая часть, наиболее обоснованной воспринимается гипотеза Александра Барашкова о стране атлантов в районе Мраморного моря и Малой Азии. Гибель Атлантиды связывается автором гипотезы с Дардановым прорывом, когда после землетрясения воды Чёрного моря устремились в Средиземное, вызвав сильнейшее наводнение, отразившееся в мифах многих народов как «всемирный потоп». Во время этого катаклизма и была уничтожена столица Атлантиды, расположенная на островах Мраморного моря. Гипотеза А. Барашкова была опубликована в 1991 году журналом «Наука и религия» [14].
По гипотезе А. Барашкова относительно большой остров со столицей атлантов и группой меньших островов находился в Тритонском озере (Мраморное море). Десять царей Атлантиды (первый царь Атлант) царствовали на этих островах, и на островах праморя-океана (Крым, Кавказ и другие). Поскольку, повидимому, на острове существовала господствующая вершина, то после «Дарданова прорыва» («Девкалионова потопа») острова Тритонского озера были затоплены, вершину (Атланта) Геракл обратил в скалу, а сам титан, повидимому, спасся и обосновался в Крыму или на Кавказе. Здесь находятся истоки мифа об Атланте, держащем небо.
В диалогах (вернее, в переводах их текстов, которыми мы пользуемся) нет географических понятий – восток или запад, которые указали бы нам направление, где следует искать Атлантиду (кроме сообщения о её положении за Геракловыми Столбами). Однако, если бы такое указание и было, то оно едва ли бы внесло дополнительную ясность в этом вопросе. Об этом можно судить хотя бы по суждениям из небольшого сочинения сирийского писателя Лукиана [125 - 180 гг.] «Об астрологии», написанного в эпоху Римской империи.
Лукиан пишет об «экзамене» между Атреем, будущим отцом царей Агамемнона и Менелая (Атриды) и его братом Фиестом за правление Аргосом.
«Тогда-то Фиест указал согражданам на барана {созвездие Зодиака Овен}, отметив его в небесах, откуда и возник баснословный золотой овен Фиеста; Атрей же создал учение о Солнце и его восходах, что движение Солнца и небесного свода неодинаковы по своему стремлению, но один другому несутся навстречу; поэтому то, что ныне считают закатами, это – закаты небесного свода и вместе с тем Солнца восходы» (Лукиан Самосатский. Об астрологии) [12, с. 7801].
Из этого отрывка можно понять, что уже в древности люди понимали относительность движения. Поэтому сторону света, где восходило солнце (что в наше время считается востоком) вполне могли называть закатом (западом), откуда, по их мнению, солнце и восходило. А вот, где солнце совершало свой путь (вплоть до того, куда оно опускалось), всё это считалось восходом (востоком).
Получается, что «Атлантическое море» следует поискать и восточнее Греции, в Азии, а «Геркулесовы столбы» - среди водных и сухопутных «узостей» на теперешнем востоке (относительно Греции): Дарданеллы, Пропонтида, Боспор, Боспор Киммерийский (Керченский пролив), неидентифицированный Боспор Индийский (Штоль), гипотетический пролив между хребтами Кавказа, «железные ворота» в Индии и т. п.
Ситуация с определением местонахождения страны атлантов характеризуется многозначностью и расплывчатостью тех сообщений, большей частью намёков, которые имеются в распоряжении исследователей. Центральными символами, трактовка которых определяет, примерно, географическую область, где возможно существование в далёком прошлом Атлантиды, являются: «Атлантический океан» («Внешнее море») и «Геракловы столбы», или «Столбы Мелькарта» (Гибралтарский пролив).
В эпоху, когда жили пра-атланты, Средиземное море, возможно, было замкнутым водоёмом, то есть ещё не было ни Гибралтарского пролива, ни Дарданелл. Но даже если Гибралтарский пролив имел долгую историю, был ли он тем проливом, где впервые, повидимому, побывал Геракл, и который поэтому стал носить его имя?
Поскольку греки (и многие другие народы) обитали на берегах моря (названного «средиземным»), то у них сложилось представление (так называемый «талассоцентризм»), согласно которому в центре населённого мира находится море (греч. «таласса»).
«Солоновы атланты» владели Западной частью Европы (вплоть до Тирренского моря), а в Африке – Ливией (включая, повидимому, современный Тунис). Климат Ливии был тогда более благоприятен для занятия земледелием. Вокруг озера Тритониды в Тунисе, вероятно, существовала ирригационная сеть, подобная египетской в нильской долине, только роль накопителя воды для орошения полей играло это озеро, соединённое со Средиземным морем каналом.
В процессе освоения Средиземного моря древние мореплаватели (прежде всех финикийцы) убедились, что (кроме Средиземного моря) на западе «за проливом» есть ещё другое большое море, которое они назвали «Внешним морем». Однако, вероятно, то «внешнее море» ещё не было океаном, а всего лишь частью того же Средиземного моря (его восточная часть, за Апеннинским полуостровом).
Греки овладели морским делом позже финикийцев, и мифы, связанные со странствованиями по Понту (Чёрное море) и в Северное Причерноморье дают нам примеры переноса топонимических (от «топонимики» - совокупности географических названий определённой территории) наименований по мере освоения территорий и дальнейшего продвижения на восток. В частности, после открытия моря за Понтом оно было названо «Меотидой» (Азовское море) по имени племени (меоты), якобы обитавшего по его берегам. На пролив же, соединяющий Понт и Меотиду, было перенесено название «Боспор» (пролив между Понтом и Пропонтидой – Мраморным морем). В дальнейшем для различения проливов их начали «обозначать» как «Боспор Фракийский» и «Боспор Киммерийский». Нечто подобное произошло, возможно, и с проливами «Столбы Геракла» и «Столбы Мелькарта» в западной части Средиземного моря.
«По словам Геродота, древнейшими обитателями Северного Причерноморья были киммерийцы – первые из причерноморских племён, которых мы знаем по имени. Под несколько изменённым именем «гимиррай» они упоминаются и в ассирийских клинописных текстах конца VIII века до н. э. Ко времени Геродота {V в. до н. э.} киммерийский период в Северном Причерноморье ушёл уже в далёкое прошлое. Историческим его следом остались некоторые сообщаемые Геродотом топонимические наименования: название пролива – Боспор Киммерийский, находящиеся в районе этого пролива Киммерийское укрепление, Киммерийская переправа, поселение Киммерик. Судя по этим названиям, можно было бы думать, что основным местом поселения киммерийцев были нынешние Керченский и Таманский полуострова. Однако Геродот говорит, что ему показывали могилу «киммерийских царей» близ Днестра. Весьма вероятно, что греки называли киммерийцами все племена, обитавшие до скифов на широком степном пространстве между Днестром и Азовским морем, то есть пользовались этим термином как собирательным.
В современной археологии термин «киммерийская культура» часто приме- няется ко многим северочерноморским памятникам, датируемым временем перехода от бронзы к железу. Благодаря этому он приобрёл несколько условный смысл, и пока что трудно выделить из числа этих памятников собственно киммерийские.
По рассказу Геродота, киммерийцы были вытеснены из Северного Причерноморья скифами и переселились на южный берег Чёрного моря, в район Синопы. Некоторыми учёными было высказано предположение, что если переселение киммерийцев и имело место в исторической действительности, то, по всей вероятности, не все они покинули Северное Причерноморье, а часть их осталась жить в горном Крыму. В дальнейшем население этих районов Крыма было известно античным авторам под именем тавров. Некоторые учёные считают их потомками киммерийцев.
{По Овидию (поэма «Метаморфозы») в Киммерийской земле обитает Гипнос, божество сна, сын Ночи и брат Смерти, богинь судьбы, мойр, и богини мести Немесиды. Он покоится на прекрасном ложе в пещере, где царят вечные сумерки и откуда вытекает родник забвения [смотри: 42, т. I, с. 305].}
Основную массу современного Геродоту населения Северного Причерноморья составляли племена скифов, о которых он сообщает целый ряд обстоятельных сведений. По данным Геродота, подтверждаемым и материалами археологии, скифы населяли всю южную часть Причерноморья: от устья Дуная, Нижнего Буга и Днепра до Азовского моря и Дона... По образу своей хозяйственной жизни скифы подразделялись на племена оседло-земледельческие и кочевые, скотоводческие. Перечисляя известные ему земледельческие племена, Геродот прежде всего называет каллипидов и алазонов – ближайших соседей основанной выходцами из Милета {Малая Азия} на берегу Буго-Днепровского лимана Ольвии; из этого города он в основном вёл свои наблюдения. Обращает на себя внимание, что первое из этих двух племён – каллипидов – Геродот считает возможным назвать и другим именем - «эллино-скифы», настолько они уже, очевидно, ассимилировались {слились} с греческими колонистами. За каллипидами и алазонами в перечне Геродота следуют скифы-пахари, населявшие оба берега Буга и территорию на запад от Нижнего Днепра, и скифы-земледельцы, жившие по течению Днепра на расстоянии 11 дней плавания от его устья. Скифия времени Геродота не была этнически единой, в её состав входили и не родственные скифам племена. Так, повидимому, не скифского происхождения были земледельческо-скотоводческие племена, жившие в лесостепи...
Скифы-кочевники и так называемые царские скифы, которых Геродот считает самыми сильными и воинственными из всех скифов, населяли степное пространство на восток от Днепра и до Азовского моря, включая и степной Крым. Геродот подчёркивает, что эти племена добывали себе пропитание не земледелием, а скотоводством и жилища свои устраивали в повозках. Более подробно об особенностях их кочевого быта пишет современник Геродота, неизвестный нам по имени автор одного приписываемого Гиппократу медицинского трактата. Он также обращает внимание на то, что у скифов «...нет домов, а живут они в кибитках, наименьшие из которых четырёхколёсные, а иные и шестиколёсные; со всех сторон они закрыты войлоком и разделяются, как дома, - одни на два, другие на три отделения. Они непроницаемы ни для дождя, ни для снега, ни для ветра. В возы эти запрягают по две и по три пары безрогих волов. В таких кибитках живут женщины, а мужчины едут верхом на конях».
У скифов-кочевников животноводство достигло относительно высокой ступени развития, и они в V – IV веках до н. э. владели огромными стадами и табунами скота. Распределение этого скота между соплеменниками не было равномерным.
Большие скифские курганы поражают богатством своего погребального инвентаря. Наряду с местными вещами в курганах постоянно встречаются и художественные изделия работы греческих, нередко первоклассных, мастеров. Это наглядно свидетельствует о тесных связях племенной знати с греческими городами-колониями... О рабах родом из Скифии упоминают и греческие писатели и надписи в городах Балканской Греции. В самой Скифии труд несвободных находил лишь ограниченное применение – преимущественно в хозяйстве кочевников – и рабство имело ещё патриархальную форму. В общественном производстве ведущая роль принадлежала свободному человеку. В Скифии времени Геродота классовое общество и государство ещё не сложились, но устои древнего родо-племенного строя в рассматриваемое время уже были значительно поколеблены...
Объединения племён... стали приобретать характер объединений государственных лишь во второй половине IV века до н. э., когда в Северном Причерноморье возник большой племенной союз под главенством скифского царя Атея. В короткий срок Атею удалось подчинить своей власти ряд соседних фракийских племён и города западнопонтийских греков. Но объединение Атея просуществовало очень недолго: после того, как Атей был наголову разбит войсками Филиппа II Македонского {отца Александра Великого}, оно сразу же распалось.
В конце III века до н. э. возникает более прочное объединение скифских племён с центром в Крыму... В конце XIX – начале XX веков был высказан целый ряд взаимно исключающих друг друга предположений о монгольском, славянском и иранском происхождении скифов.
В настоящее время {50-е годы XX века} разработка этого вопроса значительно двинулась вперёд, и среди учёных преобладает взгляд о принадлежности скифского языка к так называемой североиранской группе языков...
Внешний вид и одежда скифов известны главным образом по их изображениям на золотых и серебряных сосудах и других художественных изделиях, преимущественно греческой работы, найденных в таких всемирно известных курганах, как Куль-Оба (Керчь), Чертомлыцкий, Солоха (Нижний Днепр) и ряд других...
От Геродота же в основном известна и религия скифов. Характерные её черты – отсутствие храмов и особой касты жрецов, отсутствие антропоморфных {человекоподобных} изображений богов. Олицетворением, например, наиболее почитаемого у скифов бога войны был воткнутый в землю железный меч, перед которым приносились жертвы. Характер погребального ритуала свидетельствует о том, что у скифов существовала вера в загробную жизнь. Попытка Геродота, перечисляющего по именам скифские божества, перевести их на язык греческого пантеона не может быть признана удачной. Видимо, религия скифов была настолько своеобразна, что не могла найти себе прямых параллелей в религиозных представлениях греков.
Ещё большее своеобразие скифской культуры раскрывается в так называемом скифском зверином стиле. Изображения зверей на вещах, выполненных в этом стиле, чаще всего трактуются не в положении покоя, а в напряжённой борьбе или движении: сплетённые в борьбе тела, оскаленные зубы и т. д. Вещи, выполненные в различных вариантах звериного стиля, встречаются не только в Северном Причерноморье, их находят также в погребениях лесостепной полосы Восточной Европы, на территории большей части Сибири, особенно Западной Сибири. Существенно отметить, что вещи в зверином стиле изготовляли не только местные, но и греческие и восточные мастера, ориентировавшиеся на вкусы скифов...
Территория, населённая скифами, согласно Геродоту, простиралась на востоке только до Дона. За Доном, в нижневолжских и приуральских степях, жили уже не скифы, а родственные им, близкие по культуре и языку кочевые скотоводческие племена савроматов, или сарматов, как их стали называть позже. Соседями савроматов с юга были племена, называемые собирательным именем меотов. Они населяли территорию вдоль восточного берега Азовского моря, а также Таманский полуостров и часть Прикубанья.
Все античные писатели в своих рассказах о савроматах единодушно отмечают необычное положение у них женщин. Геродот приводит древнее сказание о происхождении савроматов от мифических амазонок, вступивших в браки со скифскими юношами. Этим он объясняет обычаи савроматских женщин ездить верхом, носить мужскую одежду, участвовать в войнах и т. п. Уже упоминавшийся автор приписываемого Гиппократу медицинского трактата пишет, что савроматки «...остаются в девушках, пока не убьют троих врагов», а греческий историк IV века до н. э. Эфор добавляет к этому, что савроматские мужчины «повинуются во всём своим жёнам, как госпожам». Это прочно вошедшее в античную этнографическую традицию представление об особой роли женщин у савроматов, несомненно, имеет под собой реальную историческую почву...
Географ I века до н. э. Страбон, например, сообщает, что и в его время сарматы не пропускали к себе греческих купцов, а сами, надо думать, вели торговлю в ограниченных размерах с рабовладельческим миром через Танаис – боспорскую колонию, находившуюся на самой окраине Боспорского царства, у устья Дона...
Меотийские племена... частью были оседлыми и занимались земледелием, частью вели жизнь кочевников-скотоводов. Меотийские племена, жившие на Таманском полуострове и в прилегающем к нижнему течению Кубани районе, издавна находились (в отличие от сарматов) под влиянием греческих городов-колоний и Боспорского царства. Многие из этих племён в IV веке до н. э. вошли в состав Боспорского царства.
Большее, чем другие племена, влияние греческих городов испытали на себе синды. Они жили на территории, простиравшейся от Таманского полуострова до современного Новороссийска, которая по их имени получила название Синдики. Синды раньше других вступили в оживлённые торговые сношения с боспорскими греками, которым они продавали зерно и другие продукты сельского хозяйства.
В V веке до н. э. у синдов появляется своя монета, чеканившаяся по греческим образцам. Управляющие синдами племенные династы {правители}, как, например, Горгипп, носили греческие имена» [5, т. II, с. 146 - 153].
Выше рассказывалось о морских и сухопутных путешествиях в древнее и в более близкое нам время (средние века): финикийцев - по велению фараона Нехао, Ганнона - вокруг Африки, подданных царицы Хатшепсут - в страну Пунт, викингов – в северные страны, и других.
Постепенно, в течение многих столетий, осваивали люди окружающее их пространство. При этом долгое время ни египтяне, ни арабы, ни греки и другие высокоразвитые народы не знали (а, может быть, только предполагали), существование других высокоразвитых государств Азии (например, Индии, Китая и других). Поэтому в греческих мифах отразились реальные исторические события, происходившие на относительно небольшой части древнего мира: бассейн Средиземного моря (северное побережье Африки, южное побережье Европы); собственно Европа, повидимому, исключая острова Британии и Скандинавии; Малая Азия и Передняя Азия; Аравия и Месопотамия; бассейн Понта.
Однако мифическим сведениям древних греков о том, что их герои и обожествлённые герои-боги (Геракл, Дионисий и Персей) простирали свои странствия до Индии, вероятно, следует в какой-то мере доверять.
Насколько были разобщены уже сложившиеся древние мировые цивилизации можно показать на известных примерах, относящихся, правда, уже к эллинистической эпохе.
Первые государственные образования в Восточной Азии, возникшие на среднем течении реки Хуанхэ ещё в начале II тысячелетия до н. э., с течением времени [XII в. до н. э.] слились в единое большое царство.
В I тысячелетии до н. э. единое рабовладельческое древнекитайское государство распалось на ряд крупных и мелких царств, которые, примерно с VIII века до н. э., стали совершенно самостоятельными. Эти государства (как позднее и государства Центральной Азии и Восточной Европы) неоднократно подвергались набегам кочевых племён центральноазиатских степей, которых в Китае называли «сюн-ну» или «хун-ну» (гунны).
Для защиты от набегов гуннов правители древнекитайских государств вынуждены были объединяться в союзы, а в середине VI века до н. э. даже заключили соглашение, предусматривающее отказ от разрешения спорных вопросов с помощью военной силы и обязательное обращение обеих конфликтовавших сторон к третейскому суду.
Почти через сто лет после крушения «империи» Александра Великого правители отдельных китайских государств вновь вступили в борьбу между собой, которая завершилась к середине III века до н. э. победой Чжэня, повелителя царства Цинь. Чжэнь объединил под своей властью всю центральную часть современной территории Китая, принял титул Цинь-ши хуан ди (Цинский великий жёлтый царь), организовал ряд экспедиций для покорения соседних племён и народностей.
При царях династии Хань [206 г. до н. э. - 220 г. н. э.] китайская рабовладельческая деспотия превратилась в мощное централизованное государство. В эту эпоху в китайских царских канцеляриях тщательно записывались все важнейшие события внутренней и внешнеполитической жизни.
Энергичную внешнюю политику проводил император У-ди [140 - 87 гг. до н. э.]. Узнав, что далеко на западе, по другую сторону степей, занятых гуннами, имеются какие-то культурные государства, У-ди решил установить с ними связи и в 138 году до н. э. отправил посольство в далёкие «Западные» страны. Возглавлял это посольство военачальник Чжань Цань, которому было поручено договориться с правителями царств Запада о союзе против кочевников. В степях Чжань Цань был захвачен в плен гуннами и вынужден прожить у них около 10 лет. Внешне он принял обычаи гуннов и даже обзавёлся семьёй, но как только заметил, что кочевники перестали следить за ним, бежал и продолжил своё путешествие на Запад. Добравшись до Ферганской долины, Чжань Цань узнал, что Греко-Бактрийское царство, к правителям которого он направлялся, уже не существует. За несколько лет до этого оно было завоёвано кочевыми племенами саков. Чжань Цань попытался договориться с их вождями о союзе против гуннов. Потерпев неудачу, китайский посол сумел собрать подробные сведения об общественном и государственном строе народов Средней Азии и Ирана, об их военных силах, городах и торговых путях. Лишь после этого он отправился обратно на родину, куда и добрался, преодолев новые опасности и злоключения, в 126 году до н. э. Через несколько лет, использовав сведения, собранные Чжань Цанем, китайские войска разбили гуннов и к концу II века до н. э. появились на границах Средней Азии. Тогда [около 120 года до н. э.] благодаря постройке ряда укреплений был создан торговый караванный путь из Китая в Западные страны, который функционировал около 300 лет (получивший позже название «великого шёлкового пути»).
В I веке до н. э. Китай неоднократно посещали посольства парфянских царей и происходил обмен с Парфией караванами, передвигавшимися по «великому шёлковому пути».
В конце I века нашей эры китайский военачальник и дипломат Бан Чао, назначенный наместником Западных областей китайского государства, сумел столкнуть различные племена гуннов между собой и нанести им жесточайшее поражение, раз и навсегда отбросив их от границ Китая. В 90-х годах нашей эры Бан Чао подчинил власти китайского императора значительную часть областей Средней Азии и дошёл до города Мерва. Услышав о том, что дальше на запад находится мощная держава, которую китайцы называли Та-Цинь (Западная Цинь – это была Римская империя), Бан Чао попытался установить с нею дипломатические отношения. Он отправил в «Та-Цинь» посольство, которое поехало туда через государство Ан-Си (Парфию). Китайские послы, явившись в столицу Парфии Ктесифон, просили парфян показать им дорогу к границам Западной Цини (Римской империи). Однако парфяне не желали заключения союза между римлянами и китайцами. Поэтому, согласившись выполнить просьбу послов, они посадили их на корабли и отправили по реке Тигру в Персидский залив, а оттуда собирались везти вокруг Аравии через Красное море. Парфяне желали показать китайцам, что «Та-Цинь» якобы находится очень далеко от Парфии. Китайские послы, напуганные перспективой длительной морской поездки, отказались от дальнейшего плавания и вернулись назад. Таким образом китайским послам не удалось достигнуть границ Римской империи. Можно предполагать, что в случае успеха их дипломатической миссии, римляне сумели бы извлечь выгоду от такого союза, прежде всего в борьбе против «варварских» племён Европы [смотри: 96, с. 29 - 31].
У Гомера (в поэме «Илиада») Океан – и источник рождения, и пространственный «предел» мира. Этот гомеровский принцип является ключевым и для всех представителей милетской философской школы (Фалес, Анаксимандр, Анаксимен), для которых космогоническое начало и космологическая периферия («бесконечное объемлющее») тождественны.
«Океан у греков – это, прежде всего, величайшая мировая река, окружающая землю и море, дающая начало рекам, источникам, морским течениям; приют Солнца, Луны и звёзд, которые из Океана восходят и в него же заходят» [42, т. 2, с. 250].
Согласно этим представлениям, греки располагали Океан не только на Западе (за теперешним Гибралтарским проливом), но и на Востоке (вспомним, как стремился к океану Александр Македонский, идя походом на Восток).
До некоторого времени Океан за Гибралтаром носил название «Внешнее море» или просто «Океан». Название «Атлантический океан» впервые появляется у Геродота [V в. до н. э.] [смотри: 1, с. 31].
С точки зрения историка конца XIX века Карла Вейля, «при всей важности Атлантического океана для общего культурного прогресса новых веков, он оказывается в историческом отношении таким юным, что его возраст ничтожно мал сравнительно со значением Тихого и Индийского океанов в истории человеческих рас» [86, с. 706].
В своём труде Вейль обосновывает этот вывод; из его аргументации цитируются только интересующие нас отрывки, относящиеся к роли Атлантического океана и значению Средиземного моря в жизни античного мира.
«Когда мы видим, что финикийцы и пунийцы {карфагеняне}, господствовавшие в течение многих сотен лет на всей довольно значительной поверхности Средиземного моря, выходили только на незначительное расстояние дальше Геркулесовых столбов {здесь имеется ввиду Гибралтарский пролив}, то поневоле напрашивается сопоставление этих народов с итальянскими средневековыми городскими республиками, которые с трудом решались проезжать {проплывать} через Гибралтарский пролив, в то время, как португальцы и испанцы давно уже плавали по открытому океану: мы припоминаем также ганзейских купцов, которые еле отваживались переходить через настоящий порог океана. Таким же образом и в глубокой древности посредническая роль в торговле оловом {олово доставлялось в Средиземноморье с островов Британии; причём, как мы помним, греки даже не верили в существование такого огромного острова} принадлежала главным образом закалённым морякам, жившим на берегах некоторых частей Западной Европы {речь, видимо, идёт о фокейцах, выходцах из Киликии – оплота средиземноморского пиратства – основавших Массилию (ныне Марсель, Франция)}. Как маловажны были в действительности подвиги финикийцев и пунийцев в Атлантическом океане можно судить хотя бы по следующему обстоятельству: в древности пользовалось необыкновенной славой путешествие Ганнона вокруг берегов Африки, которое имело громадное значение в истории географической науки, но не представляет ничего замечательного с точки зрения мореходства... Общее свойство всех резко замкнутых морей заключается в том, что они не только ограничивают географический кругозор народов, живущих на их берегах, но влияют подавляющим образом и на их энергию и сдерживают её в известных рамках.
Значение Атлантического океана в культурной жизни греков было, в сущности говоря, чисто теоретическим. Некоторые немногочисленные исследователи Средиземного моря отваживались выходить в Атлантический океан по направлению к северу и к югу: Питсас из Массилии [около 330 года до Р. Х. {до Рождества Христова}...] совершил блестящее путешествие по Атлантическому океану, проехал мимо всей Британии и добрался до легендарной Туле, а его соотечественник и современник Эвтименес и, кроме того, Эвдокс из Кизика [около 150 года до Р. Х.] и историк Полибий [родился около 205 г. до Р. Х., скончался в 123 г. до Р. Х.] отправились на юг и доехали до различных точек западного берега Африки; однако ни одно из этих предприятий не имело никакого практического результата. Существенная причина малоуспешности этих попыток заключалась в отдалённости Греции от Гибралтарского пролива; при тогдашнем состоянии мореходного искусства значительное расстояние было гораздо более серьёзным препятствием для морских путешествий, чем в наше время. Ещё важнее было другое обстоятельство: в своей колониальной политике греки везде вытесняли финикийцев, но господства карфагенян над западным бассейном Средиземного моря они никогда не были в силах сломить. Поэтому великое Западное море навсегда осталось сокрытым от них в туманной дали; сведения, которые они имели о нём, были настолько неопределёнными, что греки позволяли себе заполнять его беспредельное пространство продуктами своей фантазии вроде Атлантиды Платона (...), но они жили на таком громадном расстоянии от него, что экспедиции ради географических открытий или в целях колониальной политики никогда не могли рассчитывать на успех. Тем не менее, в одном отношении Атлантический океан имел большое значение для греческой цивилизации, по крайней мере, для её древнейшего периода: он оказал решительное влияние на развитие представлений древнейших ионийских географов о форме земной поверхности. Главную отличительную черту этих представлений составляет неизмеримо широкий океан, опоясывающий всю сушу.
В действительности, греки древнейшего периода знали только о существовании океана на западе; ещё гораздо позже гомеровской эпохи он был известен грекам только понаслышке из финикийских источников, а с возникновением их собственной колонизационной деятельности они проверили эти слухи на своих собственных наблюдениях; однако греки увидели впервые своими собственными глазами внешний край обитаемой земли только во время вынужденного путешествия Колайоса с острова Самоса, который проехал {проплыл} в 640 году до Р. Х. {почти что «до нашей эры»} через Геркулесовы столбы и достиг финикийской колонии Тарсис {древний Таршиш – вероятно, Тартесс в Испании, за Гибралтарским проливом; ныне Тарсис}. Каким образом греки, видевшие внешнее море только на ограниченном пространстве, пришли к заключению о существовании мирового океана, опоясывающего всю сушу, это объясняется, во-первых, громадным расстоянием между их отечеством и берегами Атлантического океана, так как издалека люди склонны приписывать всем выдающимся предметам необычайное значение и, во-вторых, характером самого Атлантического океана. Как ни поразительно громадными казались финикийцам и грекам размеры Средиземного моря, всё же они убедились, что оно окаймлено кругом берегами с человеческим населением. Совершенно другую картину представляло из себя внешнее море, начинавшееся по ту сторону Геркулесовых столбов {Столбов Мелькарта}. Из страха перед конкуренцией иноземцев финикийцы усердно старались ещё в раннюю эпоху греческой культуры распространить представление об Атлантическом океане, как о необъятной и недоступной для судов водной поверхности. Собственным опытом греки убедились, что в этих россказнях было много преувеличенного {возможно, здесь финикийцы имели в виду атлантический океан на востоке, который действительно был, как написано в диалоге «Тимей», «недоступен для плавания», так как, даже по человеческим меркам, быстро мелел после некой масштабной катастрофы}; но всё же Атлантический океан был даже с чисто физической точки зрения водоёмом совершенно другого рода, чем Средиземное море: громадная ширина и высота волн, его сильные приливы и отливы, не говоря уже о постоянном движении его водной поверхности, поневоле убеждали греков, заезжавшим {заплывавшим} в него из покрытого мелкой зыбью, спокойного водоёма, лежащего к востоку от Геркулесовых столбов {Столбов Мелькарта}, в том, что они видят перед собой необычайно важную часть земной поверхности. Полное отсутствие островов в Атлантическом океане {по сравнению, с хорошо знакомым грекам Эгейским морем}, которое поражало воображение людей, свыкшихся со Средиземным морем, ещё более подтверждало в их глазах то представление о форме земной поверхности, которое было характерной чертой не только греческой цивилизации, но и мировоззрений римлян и арабов; следует заметить, что это представление не расшаталось окончательно даже и тогда, когда были открыты Канарские острова и Мадейра, и люди узнали, что Атлантический океан не окончательно лишён островов, а только беден ими.
В поле зрения римлян Атлантический океан попал с того момента, когда борьба между ними и карфагенянами за обладание Иберийским {Пиренейским} полуостровом разрешилась окончательно в пользу римлян [210 г. до Р. Х....]; только с этого времени быстро развивавшаяся великая держава, приобретшая господство над западной частью Средиземного моря, утвердилась сначала на восточном берегу Испании, затем распространила свои владения вглубь этого полуострова и достигла, наконец, его западного берега. Несмотря на все успехи римской колонизации римское господство в Иберии {Испании} не повлекло за собой никаких морских предприятий; римляне стали пускаться в море только впоследствии, когда они утвердились в Галлии и вступили благодаря этому в область более богато расчленённой части Атлантического океана: в 55 и 54 годах до Р. Х. Цезарь побывал в Британии; через несколько десятилетий последовали экспедиции Друза и Германика на Северном море. Сообразно с основным характером римских завоеваний к востоку от Галлии, цель которых заключалась исключительно в приобретении естественных границ, способных задержать начавшийся уже натиск германцев, римские экспедиции не отличались смелостью и не выходили за пределы южных частей Северного моря; в открытый океан римляне никогда не выходили.
Для большей части первого тысячелетия после Р. Х. Северное море оказывается единственной частью Атлантического океана, которая играет фактически доказанную роль в достоверной истории Западной Европы. Без сомнения, венеты и другие жители западного берега Испании, Галлии и Германии продолжали заниматься существовавшей со времён самой глубокой древности посреднической торговлей оловом и янтарём, предпринимали на своих челнах путешествия на юг и носились по открытому океану; мы видим, что даже римляне совершили ещё одну экспедицию в моря и заливы, окружающие Великобританию, прежде чем они покинули окончательно этот остров, - мы говорим о путешествии Гнея Юлия Агриколы в 84 году после Р. Х. Что касается остальных европейских народов, то мы не имеем никаких сведений, которые доказывали бы, что делались какие бы то ни было попытки к использованию океанов в широких масштабах...
Португальцы XV столетия, равно как и их предшественники итальянцы, имели собственно в виду воспользоваться Атлантическим океаном только как морским путём, ведущим к тому месту, в котором из тёмного материка {имеется в виду Африка} выходил в океан западный рукав Нила, как воображали себе в то время. Недаром арабы были учителями западных стран как в науке, так и по части нелепых представлений; описания речных систем, даваемые арабскими географами, превосходят по поверхностности их наблюдений самые печальные периоды истории Запада. Больше всего роковых последствий повлекло за собой ошибочное представление арабов о распадении верхнего Нила на три рукава, из которых один течёт через Египет и впадает в Средиземное море, второй впадает в Красное море в береговой полосе Абиссинии, а третий входит своим устьем в Атлантический океан на западном берегу Африки. Намёки на эту хитроумную гидрографическую фантазию попадаются уже у Птолемея {Птолемея Клавдия [II век], создателя геоцентрической системы мира и автора «Географии»}, но западная Европа заимствовала её непосредственно от арабов {не исключено, что к арабам сведения о Ниле попали из сочинений спутников Александра, поскольку арабы раньше европейцев познакомились с какой-то частью античного литературного наследства греков (в том числе Аристотеля, Платона и Птолемея Лага, полководца и соратника Александра Великого, царя Египта, написавшего обширное сочинение об Александре и его походах)}; со своей стороны, европейцы выводили, повидимому, дальнейшие теоретические заключения о расположении речной системы Нила, и на основании этих выводов итальянцы и инфант {принц} Генрих хотели воспользоваться кратчайшим, по их мнению, путём для достижения сказочно богатых стран Южной Азии и {мифического} царства архиерея Иоанна {Опортского}.
{Генрих Мореплаватель [24.03.1394 - 13.11.1460 гг.] – португальский принц, организатор морских экспедиций, предпринятых с целью исследования и грабежа северо-западного побережья Африки, а также нахождения пути в Индию. Именно этими экспедициями были открыты острова Атлантического океана: Мадейра [1420 г.], Азорские [1432 - 1447 гг.], Зелёный мыс [1445 г.], Зелёного Мыса [1456 г.] и другие. Генрих основал на мысе Сагриш (юго-западная оконечность Пиренейского полуострова, Португалия) навигационную школу.}
Общая черта тогдашних мнений об Атлантическом океане заключается в том, что его считали беспредельным водным пространством, тянущимся на запад от обитаемой земли. В истории географических открытий этот взгляд оставался господствующим вплоть до Колумба, путешествие которого на запад оставило далеко позади себя всю современную ему эпоху, так как в основу этого предприятия в первый раз было положено представление об Ойкумене как замкнутом кольце.
Однако, в научных суждениях о великом западном море, высказанных почти за 2 000 лет перед тем, проглядывает с большей или меньшей определённостью такое представление, что обитаемая земля продолжается за пределами океана. Из того факта, что слоны попадаются как в Ост-Индии, так и в западной Африке, Аристотель выводит такое заключение, что ширина океана между обеими этими странами не может быть чрезмерно великой. Научный противник стагирского философа, Эратосфен, говорит прямо, что можно было бы проехать {проплыть} из Иберии {Испания} в Индию вдоль одного и того же параллельного круга, если бы этому не препятствовала громадная ширина океана. Посидоний пытался даже определить точные размеры этого расстояния в направлении с запада на восток: по его мнению, от западного берега Иберии до Индии всего 70 000 стадий {12 950 км (римский стадий равен 185 м)}, если ехать {плыть} всё время с попутным ветром с востока на запад. Наконец, Сенека, автор «Questions naturales» («Проблемы природы»), тоже задаётся следующим вопросом: «каково расстояние между западной оконечностью Испании и Индией?» и даёт такой ответ: «при попутном ветре всего несколько дней пути». Хотя римский философ осторожно уклоняется от указания точной цифры, тем не менее, он, очевидно, стоит на стороне той школы древних географов, которая приписывает воде только умеренное участие в образовании верхнего покрова земной поверхности; по их мнению, суша преобладает над водой и имеет форму открытого с одной стороны плаща (хламиды Страбона), облегающего земной шар, непокрытое плащом место которого занято Атлантическим океаном» (Карл Вейль. Историческое значение Атлантического океана) [86, с. 707 - 710, с. 713 - 714].
В мифах о Геракле упоминаются гипербореи - «живущие на крайнем севере, за Бореем». Борей – бог северного ветра, сын Астрея (звёздного неба) и Эос (утренней зари). Как супруг афинской царевны, Борей считался «зятем афинян». После гибели персидского флота, двигавшегося на Грецию, афиняне воздвигли Борею алтарь. Бог ветра изображался в виде сильного, бородатого, длинноволосого мужчины, летящего на огромных крыльях. Древние греки местом обитания Борея считали Фракию {по теперешним меркам, совсем недалёкую от них территорию}, где царят холод и мрак. В русском современном языке до сих пор употребляется для обозначения северного холодного ветра слово «бора» (итальянская форма «борей»): вспомните бору в городе Новороссийске (северо-восточное побережье Чёрного моря).
По Геродоту, мудрецы и служители бога Аполлона Абарис и Аристей, обучавшие греков, считались выходцами из страны гипербореев. Эти герои владеют древними символами бога (стрелой, вороном и лавром Аполлона с их чудодейственной силой), почему и рассматриваются как ипостась (воплощение) Аполлона.
По легендам, у гиперборейцев существовал обряд приношения даров первого урожая на остров Делос Аполлону. После того, как девушки, посланные с дарами, не вернулись с Делоса (остались там или подверглись насилию), гиперборейцы стали оставлять свои дары Аполлону на границе соседней страны, откуда их постоянно переносили другие народы, вплоть до самого Делоса.
Согласно Диодору Сицилийскому, гиперборейцы в гимнах непрестанно воспевают Аполлона, когда он является к ним через каждые 19 лет. Так же, как Аполлон, гиперборейцы художественно одарены, и их блаженная жизнь сопровождается песнями, танцами, музыкой и пирами; для этого народа характерны вечное веселье и благоговейные молитвы Аполлону. Вместе с эфиопами, феаками и лотофагами гиперборейцы относятся к числу народов, близких к богам и любимых ими. Сам Аполлон отправляется к ним на колеснице, запряженной лебедями, чтобы в урочное время летней жары возвратиться в Дельфы. Смерть приходит к гиперборейцам как избавление от пресыщения жизнью, и они, испытав все наслаждения, бросаются в море [смотри: 42, т. I, с. 304].
В дальнейшем миф о гипербореях приобретает и другие черты: греки начинают считать край гипербореев «страной блаженных». И отсюда распространились популярные позже и в античном мире, и, особенно, в средние века, слухи и сказания об «островах блаженных» и тому подобных, очень благоприятных, местах для жизни людей.
«Греки и гипербореи не просто дружественные народы, но и народы, родственные по языку, … повидимому, разделение части древнейшего населения Греции произошло в результате «битвы богов и титанов» {миф об этой битве [смотри: 81, с. 20]}, а гипербореи – потомки этих титанов», - пишет М. Струнина [смотри: 97].
Они якобы жили в Арктиде – земле, существовавшей около 10 тысяч лет назад в Северном Ледовитом океане, там, где в настоящее время находятся хребты Ломоносова и Менделеева. Среди учёных, повидимому, нет сомнений в долгом существовании хребта Ломоносова (Северный Ледовитый океан) в надводном положении. Есть различные мнения, когда он ушёл под воду?
«Я.Я. Гаккель считал, что это могло быть от 100 до 10 тысяч лет назад. Гидрогеологи Н.А. Белов и Н.Н. Лапина полагают, что отдельные части хребтов могли находиться в надводном положении 16 – 18 тысяч лет назад. Той же точки зрения придерживается и академик А.Ф. Трешников. Исследования же гидробиологов К.Н. Несис и Е.Ф. Гурьяновой дают основание считать, что хребет Ломоносова мог окончательно погрузиться в воду всего лишь 2500 лет назад, в историческое время. Это мнение поддерживает и полярный исследователь М.Н. Ермолаев… Учёные считают, что 10 – 12 тысяч лет назад ныне подводный Северо-Атлантический хребет не позволял современному Гольфстриму {мощному тёплому течению в Атлантическом океане} течь к берегам Европы; тёплые воды Атлантики мощным потоком достигали Северного полюса, согревая Арктику, а заодно и её жителей» [97].
В статье географа Л.Р. Серебрянного предлагаются, как научно обоснованные факты, следующие утверждения:
• на Русской равнине «отступание льдов от границы валдайского оледенения могло начаться около 20 000 лет назад (по аналогии с данными, полученными в ГДР и США)»;
• «ледниковый покров покинул окрестности Ленинграда {Санкт-Петербурга} примерно 12 000 лет назад»;
• «по данным исследователей многих стран Европы… за время (между 12 000 – 11 900 и 11 000 – 10 800 лет назад)… растаяло свыше половины объёма североевропейского ледникового покрова» [98].
Эти утверждения тоже косвенно указывают на какое-то событие, случившееся 10 – 12 тысяч лет назад, значительно ускорившее таяние ледникового покрова Европы, а, может быть, и исключившее возможность последующих оледенений.
Археолог и писатель А. Никитин объясняет это изменением «маршрута» океанического течения Гольфстрим: «Сверкающая ледяная шапка над Фенноскандией, оставшаяся от последнего ледникового щита, таяла не только с юга, но и с севера, где её подтачивало тепло от прорвавшегося в Арктику Гольфстрима {тёплое атлантическое течение}..» [99, с. 38].
Географы Е.М. Зингер и В.А. Филькин сообщают: «По мнению геологов, Баскунчак {озеро в Прикаспийской низменности, известное месторождением поваренной соли, одним из величайших в мире} образовался 10 – 12 тысяч лет назад. Геологическая скважина, заложенная профессором А.Н. Семихатовым (в 1933 году) на озере, не прошла всех пластов соли, хотя и достигла глубины 257 м, а по данным геофизических исследований, мощность соляных толщ превышает 600 м» [100].
Уровень водной поверхности озера Баскунчак (близ горы Большое Богдо в Астраханской области) находится на 19,5 м ниже уровня океана.
«Исследования показывают, что в тот же период, а именно 12,4 – 12,6 тысяч лет назад, сменилось и магнитное поле Земли – Южный полюс стал Северным и наоборот» [101].
Хронологически, согласно древнейшим мифам, самые первые катаклизмы, о которых помнят древнейшие люди, были, повидимому, глобальные изменения на земном шаре, связанные с «захватом» Землёй Луны. Л. Зайдлер пишет: «Интересные сведения оставил Аристотель в одном из своих трудов - «Конституции фигеанцев», не сохранившейся, к сожалению, до наших времён. Это сообщение мы находим у Аполлония Родосского, который жил на сто лет позднее. Аполлоний в своём труде «Аргонавтика» ссылается на «Конституцию», где Аристотель утверждает, что пеласги имели больше прав на Аркадию (Фагея была городом в Аркадии), чем прибывшие позже эллины, поскольку они жили там ещё тогда, «когда не все небесные тела обращались на небе, раса данайцев не была ещё известна, а страной пеласгов ещё не правили сыновья Девкалиона. Тогда-то, как говорят, жили здесь только апийские аркадийцы в горной части страны, питаясь желудями, как в те времена, когда на небе Луны ещё не было» [1, с. 82 - 83].
Именно после этого «захвата Луны» на Земле начались циклические изменения климата, приведшие к чередованию оледенений и межледниковий. Если исследователям удастся определить начало первого межледниковья, это и будет приблизительной датой величайшего космического события.
До этой космической катастрофы суша, хотя и в большой части покрытая ледниками, занимала на земном шаре более обширную территорию, чем после этого и в дальнейшем. Возможно даже, что и материки группировались плотнее, как говорит геологическая теория дрейфа материков.
Предполагаем, что в северном полушарии пояс суши охватывал в верхних широтах весь земной шар: Гренландия перекрывала поступление тёплых морских вод на север и вместе с тем соединяла собой тогдашние Скандинавию и Канаду. Теперешний Атлантический океан, вероятно, существовал в «молодом» состоянии (ещё не был таким широким и протяжённым).
Основным результатом «захвата» Луны, кроме кратковременного катаклизма, изменившего географию Земли и принесшего невиданное наводнение (действительно, «всемирный потоп») и мощные атмосферные явления, было спровоцированные «захватом» «размыкание» Атлантического океана на севере (образовался широкий пролив между теперешними Скандинавией и Гренландией), рост водной доли Атлантического океана в общем балансе океанов, и, как следствие этих процессов, опускание хребтов в Северном Ледовитом океане, поднятие морского дна внутреннего моря в Средней Азии и Западной Сибири, изменение циркуляции океанических вод - доступ тёплой воды в Северный Ледовитый океан, что привело к сравнительно быстрому таянию ледников в северном полушарии (и, вероятно, вообще исключило возможность повторного такого сильного оледенения севера).
«Уже были колонии греков на кавказском и крымском побережье Чёрного моря, а Геродот, описывая размеры Чёрного моря, преувеличивает его в несколько раз, вслед за Гомером (и мифами), считавшими Понт – Чёрное море – океаном, за которым расположены сказочные страны – Колхида, страна сына Солнца, там же, у Боспора Киммерийского (Керченского пролива), находится вход в Аид, там же – Кавказ, к которому прикован Прометей» [14, № 9, с. 48].
В настоящее время, по мнению А.И. Рыбина, «в результате сокращения земной коры Центральная Фергана погружается, а Большой Кавказ поднимается» [102].
Наводнение по всей территории суши, связанное с «захватом Луны», естественно, теперь стало не последним для Земли. Прошло несколько тысяч лет. Как мы уже сказали выше, Средиземное море было в это время замкнутым внутренним морем. «Черноморских проливов» (Боспор, Пропонтида, Дарданеллы, Боспор Киммерийский) ещё не существовало, а самый Понт (Чёрное море), имея иные размеры и форму, соединялся проливом с восточным праморем-«Океаном» в части теперешнего Каспия. Морской пролив проходил между Большим и Малым Кавказскими хребтами (по долинам теперешних рек – Риони и Куры). Причём, можно заметить, что, вероятно, его воды текли в Понт, так как таяние ледников севера приносило очень много воды в «Океан». Азовское море было частью пра-моря-«Океана», существовавшего на территории нынешней Средней Азии и Западной Сибири (площадь этого «Океана», вероятно, даже превосходила площадь Средиземного моря). Течение древнейшего Дуная, возможно, было вспять современному (по вышеуказанной причине: поступление огромных водных масс в «Океан» с севера): он вытекал из Понта и впадал в Адриатическое море. Возможно, древнейший Истр (Дунай) это и есть загадочная река Эридан, известная древним грекам, но «неизвестная» нам.
Таким образом, одним из следствий «конца» «ледникового периода» в истории Земли было образование огромного водного бассейна на территории Средней Азии и Западной Сибири.
В самом деле, если посмотреть на физическую карту Евро-Азии (с Западной Сибирью и Средней Азией), выделяя при этом районы Каспийского, Аральского морей и Западно-Сибирской низменности, то можно вообразить контуры бывшего праморя - «Океана».
Водой была покрыта обширная территория: Сибирская низменность (или равнина), Прикаспийская и Туранская низменности, южная часть Восточно-Европейской равнины, так что это праморе (в части теперешнего Каспийского моря) соединялось проливом с Чёрным морем (а Азовское море было частью праморя). Большой хребет Кавказа был островом. Район Казахского мелкосопочника представлял собой или мелководье, или островной архипелаг и большой полуостров, который соединялся с азиатским материком перешейком – теперешними хребтами Чингизтау и Тарбагатай.
В настоящее время на этой территории выделяются отдельные вершины:
гора Кызылрай высотой 1559 м (новое название Аксоран),
гора Беркут высотой 1170 м,
гора безымянная высотой 1559 м.
Названия гор и их высоты приведены по Атласу СССР издания 1955 года [103].
Эти вершины образуют треугольник, занимающий примерно центральную часть Казахского мелкосопочника. На его пространствах располагается ещё некоторое количество отдельных холмов высотой от 1300 м до 400 и менее метров.
Краткое географическое описание этой территории есть в МСЭ.
Казахский мелкосопочник (Центрально-Казахстанский мелкосопочник) – сильно разрушенная горная страна. Она делится на меньшую – западную, и большую – восточную, части, разделённые широкой полосой, имеющей равнинный характер. В пределах этой равнины располагаются обширные впадины, занятые озёрами (Тенгиз и другие). Восточная часть представляет собой сочетание многочисленных небольших, обособленных горных массивов, сложенных гранитами и кварцитами (Каркаралинские горы высотой до 1 358 м, гора Кызыл-рай высотой 1559 м и другие), и более или менее широких ложбин. Западная часть более выровнена.
Климат на территории Казахского мелкосопочника континентальный: жаркое сухое лето (средняя температура июля – до + 29 градусов) сменяется холодной зимой (средняя температура января – до – 16 градусов). Гидрографическая сеть редка. Главные реки: Ишим, Нура, Сарысу и другие. В пределах этого района имеются запасы разнообразных полезных ископаемых: каменного угля (Караганда, Экибастуз), железных (Атасуй) и медных (Джезказган, Коунрад) руд, марганца, золота, редких металлов и других.
Горный хребет Тарбагатай (Восточный Казахстан, на границе с Китаем) имеет длину около 300 км с преобладающими высотами 1 700 – 2 000 м (гора Тастау высотой 2 992 м). Хребет сложен сланцами, конгломератами, известняками (прорванными интрузиями гранитов), вулканическими породами.
Интересно отметить, что в Забайкалье существуют два населённых пункта под названием Тарбагатай (Читинская область и Бурятия), расположенных всего лишь в 120 км друг от друга.
Итак, восточное пра-море, «Океан», то есть «Атлантическое море», состояло из двух частей (Рис. 1): южной, включающей территории Азовского, Каспийского, Аральского морей, Прикаспийской и Туранской низменностей; и северной, включающей территорию Западно-Сибирской равнины. Части праморя соединялись проливом на месте теперешней Тургайской ложбины. Кроме того, праморе, в части Каспийского моря, соединялось с Чёрным морем узким извилистым проливом по теперешним долинам рек Куры и Риони между Большим и Малым кавказскими хребтами. Естественно, Колхида в западной части Кавказа и низменность в устье Куры на востоке находились под водой. И, таким образом, в это древнейшее время Европа и Азия разделялись на востоке и юге морем, имеющем на севере выход в Северный Ледовитый океан, а в южной своей части включавшем нынешнее Каспийское море. Южная естественная граница между Европой и Азией проходила по проливу между хребтами Кавказа, по Чёрному морю и по долине, которая позже (после «Дарданова прорыва») превратится в систему проливов Босфор – Мраморное море - Дарданеллы (к Эгейскому морю). Возможно, уже во времена атлантов на месте Мраморного моря существовало большое озеро, соединённое с праморем (в части будущего Понта Аксинского- Негостеприимного моря) рекой. Воды этого озера, носившего в то время название Тритона, вероятно, уходили подземной расселиной (на месте будущего пролива Дарданеллы) в Эгейское море, что послужило в качестве исходного толчка к появлению мифа об Аиде (Тартар).
«По расчётам геологов, на этот раз предельно точным, в 8213 году до нашей эры произошёл грандиозный прорыв Балтийского ледникового озера, сбросившего огромные массы пресной воды в Белое море. Широкий пролив, почти на тысячелетие... {отрезал} Скандинавию и Кольский полуостров от обжитых человеком просторов Восточной Европы...» [99, с. 38, с. 40].
Может быть, в это же время (или на сотни или тысячу лет позднее), действие этого «прорыва» сказалось и на резком увеличении поступления вод Северного Ледовитого океана в северную часть «Атлантического праморя» (в районе полуострова Ямал и Обской губы), вызвавшего грандиозное наводнение и в бассейнах тогдашних внутренних морей – Понта и Средиземного моря.
Это наводнение уничтожило царства атлантов на трёх больших островах в западной части Средиземного моря [«посвящённых Плутону, Амону и Нептуну»]. После этого наводнения, вероятно, остров, посвящённый Плутону, в основной части уцелел: это современная Сицилия. Если эти предположения верны, то ещё в VIII – VII веках до н. э. под Столбами Геракла подразумевался пролив между Сицилией и Апеннинским полуостровом (Мессинский пролив). Позднее это название было перенесено на Гибралтарский пролив (пролив Мелькарта).
О столбах (или столпах) Геракла известно не так много, как о «Внешнем Океане». Считается, что Геркулесовы столпы (столбы Геракла) – древнее, но, вероятно, не древнейшее, греческое название двух скал на противоположных берегах Гибралтарского пролива (ныне Гибралтар и Сеута). У финикийцев пролив назывался Столбами Мелькарта по имени финикийского бога Солнца.
Возможно, что название Гибралтарского пролива стало соотноситься с Гераклом тогда, когда греки начали идентифицировать Геракла с финикийским богом Мелькартом. В дальнейшем, по мере роста эллинского влияния в Средиземноморье, культ Геракла вытеснил культ финикийского бога, и, таким образом, «автоматически» пролив «Столбы Мелькарта» превратился в «Столбы Геракла» или «Геркулесовы столпы». Так что предполагать, что Геракл «раздвигал» скалы, после чего образовался пролив (теперешний Гибралтарский пролив), нет достаточных оснований.
Гораздо больше оснований предполагать посещение Гераклом (с установкой «Столбов Геракла») других «узких мест»: Мессинского пролива между Италией и Сицилией; Боспора Фракийского (ныне Босфор) между Европой и Малой Азией; Боспора Киммерийского (ныне Керченский пролив) между Тавром (Крым) и Кавказом. Возможно, что некоторое время (пока греки не разобрались с географией Причерноморья) именно Боспор Киммерийский носил название Боспора Индийского, то есть пролива, отделяющего Европу (Таврия) от Азии (Индия).
В мифе говорится: когда Гераклу было приказано доставить в Микены (Арголида) коров Гериона, он, добравшись до иберийского города Тартессы (ныне Испания), поставил на северном и южном берегах пролива, отделяющего Европу от Африки, две каменные стелы – Геракловы столпы (по другому варианту мифа – раздвинул закрывающие выход в океан скалы, создав пролив – Гибралтарский), то есть получается, что вначале Геракловыми столпами называли вполне «рукотворные памятники». Откуда могло пойти деяние Геракла? В одном из своих странствий Геракл со спутниками, плывя по реке, каналу или проливу, могли столкнуться с вполне реальным рукотворным сооружением в виде створчатой плотины или шлюза. Возможно, в качестве плотины или ворот шлюза их строителями были применены и огромные камни («скалы»). Чтобы преодолеть это препятствие, Гераклу со спутниками пришлось либо непосредственной физической силой раздвинуть каменные ворота, либо применить для этого канатное приспособление типа ворота (может быть, с блоками). В последнем случае по берегам пролива Гераклу необходимо было установить, по меньшей мере две колоны-опоры для закрепления приспособления с канатом. Ясно, что это замечательное место и действия Геракла вошли потом в рассказы путешественников, а позже и в мифы, трансформируясь с течением времени (то есть время и место совершения Гераклом «подвига» потом «привязываются» совершенно к другим событиям и объектам).
Первоначально этот подвиг Геракла мог быть совершён в Египте: нам известно о высоком искусстве египтян в строительстве своих ирригационных сооружений (в том числе плотин и шлюзов). Уже при Мине, первом египетском царе (более чем за 3 000 лет до н. э.) египтяне строили в нильской долине крупные оросительные сооружения. К этому времени они достигли высокого технического совершенства в обработке камня: обтёсанный, почти полированный камень в виде больших плит использовался при постройках зданий, царских гробниц и храмов (повидимому, и для сооружения плотин и шлюзов).
Устройство сохранившихся гробниц фараонов (Джосера, Хеопса и других) Древнего Царства [3 000 - 2 400 гг. до н. э.] свидетельствует и о высоком развитии для того времени строительной техники и механики [смотри: 25, с. 174, с. 182, с. 186].
Время совершения подвига Геракла «по раздвиганию скал» можно соотнести с его визитом в Египет в правление царя Бусириса (из мифа «яблоки Гесперид») по пути на край земли, где стоял великий титан Атлас. Вспомним, что у египтян нильские воды по каналам текли полгода из Нила в оросительные сети, и полгода – в обратном направлении. Вероятно, после убийства Бусириса и его сына, Геракл со спутниками, убегая из страны и находясь на корабле, попали в опасную ситуацию: приплыли к шлюзу или плотине, закрывающей им путь к Нилу, а, значит, и в Средиземное море. Здесь-то и пришлось Гераклу проявить и силу, и находчивость, чтобы «раздвинуть скалы». Опасная ситуация с «путешествующим» Гераклом могла возникнуть и в Северной Африке, где, вероятно, в древнейшее время существовала ирригационная система, подобная той, что была в долине Нила, в Египте.
Естественно, что «воздвигать столбы» Геракл мог и по другому поводу: в честь богов, для совершения жертвоприношений. Шахермайр пишет: «Подобно тому, как Геракл, дойдя до западной оконечности ойкумены {то есть, обитаемой земли}, воздвиг там двенадцать {!} столбов, так и Александр {Македонский} приказал на восточной оконечности воздвигнуть двенадцать {!} огромных алтарей. Были совершены жертвоприношения и устроены спортивные игры» [48, с. 265].
Геракл ставил столпы не только между Европой и Африкой. Есть сведения, что он поставил столпы в Сиве (Северная Африка, Египет) у храма бога Амона. Напомним читателю, что «специальный визит» нанёс в оазис Амона и Александр Македонский перед тем, как возобновить военные действия против персидского царя Дария.
Очевидно, что постановка памятников делалась Гераклом (а в другое время и Александром Македонским) в честь достижения каких-то рубежей или в честь богов как символ их почитания.
Например, Борхардт – автор гипотезы о местонахождении Атлантиды в Тунисе, утверждает, что храм Афины на острове Фла (на озере Тритонида), был построен на месте, где останавливался Геракл на пути в страну Гесперид, а «столбы его воздвиг сам Геракл» [смотри: 1, с. 172].
Возражая Борхардту, мы принимаем во внимание воздействие греческой культуры на римлян, хотя гордые римляне часто и поносили греков. Культура, оставленная миру древним Римом, это греко-римская культура со всеми вытекающими отсюда следствиями. Одно из них заключается в том, что римляне, заимствуя эллинскую культуру, всегда, везде и во всём стремились превзойти эллинов, что им, собственно, и удалось. Это обстоятельство сказалось и на проблеме Атлантиды.
Так называемые «столпы Геракла» – это действительно столпы (или алтари, или другие подобные памятные сооружения), которые устанавливались в честь богов сначала самим Гераклом, а спустя некоторое время, потомками – уже в его честь. В дальнейшем, в результате героизации действий Геракла и последующего развития культа, его вполне земные дела (в данном случае, постановка жертвенных столбов) превратились в божественные деяния – например, создание природных феноменов, в том числе, может быть, и «Геркулесовых столбов».
Ничто не мешает нам предположить, что Геракл мог ставить памятные столпы (стелы или алтари) и на восточном крае земли, который он достиг, когда Эврисфей назначил ему принести «золотые яблоки» от Гесперид. Геракл при совершении этого подвига сначала побывал в Египте, как спустя много лет и Александр Македонский, который во всём хотел следовать Гераклу. Правда, в Египте Геракл едва не погиб, а Александр, наоборот, был причислен жрецами к сынам бога Амона (Ра-Зевса).
После Египта, переправившись на Кавказ, Геракл освободил титана Прометея. Геракл, возможно, установил стелы на берегах Боспора Киммерийского и только после этого через Рифейские (но не Уральские, а Крымские) горы пришёл в страну гипербореев, где стоял, поддерживая небесный свод, титан Атлант (Атлас).
Предполагаем, что греки назвали Рифейскими Уральские горы позднее, освоив колониями Северное Причерноморье.
Заманчиво предположить, что древние греческие герои (и Геракл в том числе) смогли достичь и района, где своеобразным узлом размещаются величайшие горные системы Центральной Азии: Гиндукуш, Памир, Гималаи, Каракорум, Куньлунь. Ныне здесь же сходятся границы нескольких государств: Таджикистана, Афганистана, Пакистана, Китая и Индии.
С перевалов, видимо, только в очень хорошую погоду (когда в атмосфере нет пыли или снега, что является большой редкостью для тех мест) можно увидеть и «Небесные горы» (Тянь-Шань).
На роль Атланта (или Атласа) греческих мифов могут претендовать величественные, покрытые вечными снегами и ледниками вершины: Кайлас высотой 6 714 м (хребет Кайлас Трансгималаев, индусы называют её – гора Ракхапоши); Конгур (или Кунгар) высотой 7 719 м (хребет Куньлунь); Нанга-Парбат высотой 8 126 м (Гималаи); Тирич-Мир высотой 7 690 м (Гиндукуш); Чогори высотой 8 611 м (Каракорум). Через перевал Шибар (Гиндукуш) на высоте 2 987 м, который в своё время преодолевал Александр Македонский со своей армией, в наше время проходит шоссе Кабул (Афганистан) – Мазари-Шериф (Афганистан).
Мы написали «претендовать», так как рассматривать эти вершины в качестве прообраза Атланта, нет никаких оснований. Представляется, что также нет никаких оснований связывать Атлантиду египетских жрецов (Атлантиду Солона) с затонувшими «материками» (Лемурия, Му и т. д.). Если в далёкой древности и гибли целые континенты в результате различных катаклизмов, то это были другие «Атлантиды», и другие цивилизации.
На архипелаге (Казахский мелкосопочник) в «Атлантическом пра-море», возможно, тоже существовала относительно развитая земледельческая цивилизация, сметённая северными водами, устремившимися на юг. В конце концов, «Атлантическое пра-море» излилось в теперешний Атлантический океан, создав по пути Босфор, Мраморное море, Дарданеллы, Гибралтарский пролив. Подъём его дна и Кавказа с одновременным опусканием дна Чёрного моря (может быть, и других участков суши или моря), с одной стороны, значительно изменили географию и свойства среды обитания Западной Сибири, Средней Азии, Кавказа, Северного Причерноморья и изменили течения рек Европы; с другой стороны, совершенно затушевали картину исторического развития этих районов, так что разбираться приходится в «лабиринте» мифов, преданий и сказаний .
Вероятно, процесс исчезновения «Атлантического пра-моря» занял достаточно длительное время. А вот прорывы водных масс (по мере их накопления) происходили неоднократно, что и отразилось в мифах (Девкалионов потоп, Дарданов потоп, потоп, связанный со взрывом вулкана Санторин и другие).
Не разделяя мнения Шахермайра, что Геракл «согласно древним мифам, ... никогда не удалялся от Средиземного моря», допускаем, что греческий герой, возглавивший воинов племени миниев, осуществил сухопутный поход в «страну чудес» - Индию. Из мифов известно, что и Ясон (или Язон) потомок царя Миния, следовательно, тоже принадлежал к племени миниев.
Александр Македонский в своих приказах по войску перед штурмом неприступной горной крепости «Аорн» («недоступной даже птицам»), повидимому, лукавил, но не в том, что ему приписывают Шахермайр и античные писатели (Александр хотел превзойти Геракла, которому, якобы не удалось покорить эту крепость).
Гераклу, вероятно, не было необходимости штурмовать эти горные вершины, поскольку в его время на них едва ли существовали крепости. А вот жертвенные приношения богам Геракл обязательно бы делал на таких естественных, труднодоступных скалах. Конечно, с разжиганием жертвенных костров, закланием жертвенных животных, то есть принесением даров богам.
Александру, действительно, пришлось для воодушевления своих воинов объявить, что они должны превзойти Геракла, чтобы взять эти крепости. Но после их взятия Александр сделал то же, что и Геракл: «на вершине горы были принесены жертвы богам».
Таким образом, неприступные скалы, захваченные у врага, превратились и у Геракла, и у Александра Македонского, в жертвенные алтари в честь богов.
Предложенные выше «водные» варианты «Геракловых столбов», по происхождению аналогичны «традиционным» «столбам», описанным Шахермайром.
Греки помнили, что в «Азию (Индию)» можно попасть, плывя из Эгейского моря в Чёрное через проливы, которые сейчас называются Дарданеллы и Босфор. Недаром в древности существовало название пролива – Боспор Индийский.
«Босфор {Боспор} буквально значит: переход коровы. В память о том, что гонимая Ио {дочь аргосского героя Инаха, возлюбленная бога Зевса} в образе коровы преодолела пролив между Понтом {Чёрное море} и Пропонтидой {«преддверие Понта», ныне Мраморное море}, пролив этот стали называть Босфором; название же Фракийского, или Киммерийского, дано ему в отличие от другого Босфора, Индийского» (Штоль Г. В.: Мифы древности) [12, с. 16384-16385].
Во «Всемирной истории», напротив, Босфор Фракийский и Босфор Киммерийский различаются: Боспор Фракийский (ныне Босфор) не то, что Боспор Киммерийский (ныне Керченский пролив); последний – это пролив из Чёрного моря (Понт) в Азовское море (Меотида); сведений же о Босфоре Индийском нет.
Длина Босфора около 30 км, ширина – от 750 м до 3,7 км. Его берега высокие и крутые. Наибольшая глубина на фарватере – 27,5 м. В Босфоре одновременно существуют два течения: верхнее, менее солёное, из Чёрного моря в Мраморное, и нижнее, более солёное, из Мраморного моря в Чёрное. Стамбул расположен у южного конца Босфора.
В наше время Босфор предстваляет собой солидное водное препятствие, но, сохранив своё название, «Босфор» («переход коровы») напоминает нам, что когда-то здесь протекал всего-то на-всего ручей или небольшая речка, которую свободно могла перейти корова. На месте Пропонтиды (Мраморное море) в то время была узкая речная долина, подобная нильской, где, повидимому, люди жили и занимались земледелием.
Пролив Дарданеллы, названный по имени троянского царя Дардана, соединяет Эгейское море с Мраморным морем (Пропонтида). По происхождению Дарданеллы – долина реки, затопленная морем в результате опускания суши по линиям разломов и сбросов земной коры. Длина пролива в настоящее время 65 км, ширина 1,3 – 7,5 км, наибольшая глубина – 53 м. На европейском берегу пролива находится порт Гелиболу (бывший Галлиполи), на азиатском – Чанаккале.
Учитывая сказанное о Боспоре, можно полагать, что во времена, когда бассейн Понта (Чёрное море) не был соединён проливами со Средиземноморским бассейном, на месте Пропонтиды (Мраморное море) и проливов существовала единая протяжённая долина.
Только во время прорыва северных океанических вод в гипотетическое Атлантическое праморе (от которого теперь остались Каспийское, Аральское моря, озёра Балхаш, Айдаркуль и множество более мелких), возможно случились провалы (может быть вследствие взрыва вулкана), образовавшие нынешнюю водную систему: Чёрное море – Боспор – Мраморное море – Дарданеллы – Эгейское море.
Мраморное море (Marmara) – средиземное море между Европой и Малой Азией. Его площадь 11 472 кв. км, в более чем 200 раз меньше площади Средиземного моря. А глубина, как и положено морю, достаточно большая – до 1355 м. В Мраморном море сохранились и острова, современные названия которых: Принцевы, Мармара, Авша и другие. На северном берегу моря стоит крупный город и порт Турции Истанбул или Стамбул (бывший Константинополь, а ещё раньше – Византий).
Азовское море (древне-греческое название - Меотийское озеро (в некоторых источниках оно даже называется «Меотийским болотом»), Меотида; русское – Сурожское) имеет площадь 38 000 кв. км.; преобладающие глубины 9 – 13 метров, наибольшая глубина – 14,5 метра; берега его изрезаны слабо.
Керченский пролив (древне-греческое название Боспор Киммерийский) – пролив между Керченским полуостровом на западе (Крым) и полуостровом Тамань на востоке, соединяет Чёрное и Азовское моря. Длина пролива – 41 км при ширине от 4 до 15 км. На западном берегу – крупный порт Керчь, на месте которого в VI веке до н. э. греки основали город Пантикапей. С начала V до конца IV веков до н. э. Пантикапей был столицей Боспорского государства. Сейчас в самом городе и близ него есть ещё сохранившиеся погребальные сооружения IV – II веков до н. э.: курганы (Царский, Мелек-Чесменский и другие), а также склепы с росписями (склеп Деметры и другие).
В северо-восточной, холмистой, части Керченского полуострова много грязевых вулканов. На полуострове находится крупный железорудный бассейн; среди добываемых ископаемых – нефть, сера, гипс, асфальт, горючие газы и другие.
Чёрное море (греческое – Понт Эвксинский, буквально – гостеприимное море) имеет площадь 413 488 кв. км. Берега его гористы и мало изрезаны, за исключением северо-западной части, где они имеют лиманный характер. Крымский полуостров на севере далеко вдаётся в открытую часть моря. В Чёрное море впадают крупные реки: Днепр, Южный Буг, Дунай, Днестр, Риони. В рельефе дна Чёрного моря имеется глубоководная котловина с максимальной глубиной 2 245 м., представляющая собой одну из впадин альпийской геосинклинальной области, где в настоящее время накапливаются осадки известкового и глинистого ила. Этот ил имеет часто почти чёрную окраску в связи с заражённостью нижних частей воды сероводородом (до 6 куб. см. на 1 литр воды) и отсутствием кислорода. В геологическом отношении мелководная северо-западная окраина моря соответствует погружённой части платформы, покрытой новейшими илисто-ракушечными отложениями.
Глубоководная котловина Чёрного моря, повидимому, образовалась тоже, как и морские проливы, вследствие гигантского провала – достаточно резкого опускания дна древнейшего моря.
Таким образом Мраморное, Чёрное, Азовское моря и Причерноморье, где в далёком прошлом совершились катаклизмы и которые упоминаются во многих греческих мифах, вполне могут быть названы в первом приближении территорией возможного существования острова (или островов) Атлантиды.
Кавказ – горная страна площадью 440 тысяч кв. км. Северная граница Кавказа условно проводится по Кумо-Манычской впадине, которая на востоке смыкается с Прикаспийской низменностью, а на западе – с поймой Дона. Северный Кавказ включает Кубано-Приазовскую низменность, примыкающую к Азовскому морю; Терско-Кумскую низменность, примыкающую к Каспийскому морю и на севере переходящую в Прикаспийскую низменность, и расположенную между ними Ставропольскую возвышенность (гора Стрижамент высотой 832 м.). По длинной оси хребта Большого Кавказа (длина около 1100 км) расположены Главный или Водораздельный хребет и к северу от него – Боковой хребет с высочайшими вершинами Кавказа (более 5 тысяч м): Эльбрус (5 633 м), Шхара, Дых-Тау, Казбек и другие, большая часть которых покрыта вечными снегами и ледниками. Общее число ледников на Кавказе – 1400 (с площадью оледенения около 2 000 кв. км). Малый Кавказ (до 3 722 м) сложен осадочными и вулканогенными породами. Для Армянского нагорья характерны лавовые плато и вулканические конусы, насаженные на пьедесталы из вулканогенных пород. Системы Большого и Малого Кавказа разделены межгорными впадинами – Колхидской низменностью на западе и Куринской впадиной на востоке, основную часть которой составляет Кура-Араксинская низменность. Обе впадины - сложные тектонические прогибы, заполненные молодыми осадками. Колхидская низменность сильно заболочена.
Для северо-восточной части Куринской впадины, Апшеронского полуострова (Каспийское море) и Таманского полуострова (Азовское море) характерны грязевые вулканы. В южной части Предкавказья много нефтяных и газовых месторождений (Грозный, Майкоп и другие). На Апшеронском полуострове – месторождения нефти, связанные с толщами песков, песчаников и глин. Нефть имеется и под дном Каспийского моря.
Кавказ исключительно богат по флоре (около 6 500 видов растений), причём около 20% растений нигде больше на земном шаре не встречаются. На Кавказе ещё сохранились и реликтовая третичная растительность: смешанные леса Колхиды и Талышинских гор.
Колхидой, куда плавали аргонавты, называлась и называется до сих пор область юго-восточного и восточного Причерноморья, где в давние времена обитали племена колхов.
Крымский полуостров или Крым (в древности Таврида) имеет площадь 25,6 тысяч кв. км. Северная, большая его часть, – слегка волнистая равнина (степной Крым); южная часть занята Крымскими (Таврическими) горами с вершинами: Роман-Кош (1545 м), Ай-Петри (1231 м) и другие. Крымские горы сложены главным образом глинистыми сланцами, песчаниками, известняками. Вдоль южного подножия Крымских гор простирается прибрежная полоса шириной от 2 до 8 км (Южный берег Крыма).
Кавказ замечателен тем, что в его пределах живёт множество разнородных этнически и по языку народов. Такая этническая и языковая дробность населения не встречается нигде более на земле. Достаточно изучить этнографическую карту Кавказа (МСЭ, с. 334), чтобы поразиться этому обстоятельству. Здесь обитают:
народы, говорящие на языках кавказской семьи – грузины (среди них мегрелы, сваны и другие), абхазы, адыгейцы и черкесы, кабардинцы, аварцы (среди них ещё 8 народностей), даргинцы, лаки, лезгины, агулы, рутулы, цахуры, табасараны, чечены, ингуши;
народы, говорящие на языках индоевропейской семьи – армяне; иранская группа – осетины, курды, талыши, горские евреи, таты; славянская группа – русские, украинцы;
народы, говорящие на языках алтайской семьи - тюрская группа - азербайджанцы, кумыки, ногайцы, карачаевцы, балкарцы, туркмены; монгольская группа – калмыки; семитская группа – ассирийцы или айсоры.
Логично предположить, что такое положение можно объяснить тем, что некоторые представители многих племён и народов в течение многих тысячелетий находили здесь спасение от многократных наводнений, случавшихся в межледниковые периоды.
Возможно, до возникновения царств и рабовладельческих обществ (может быть, после гибели государства атлантов) именно этот район оказался «точкой» притяжения при многократных миграциях окрестных племён.
Если принять к рассмотрению гипотезу о Атлантическом праморе, то она ещё более усиливает эффект предпочтительности Кавказских гор, часть из которых тогда, вероятно, была представлена в виде островов. Тогда и мифические «острова Блаженных», «Огигия» и другие могут «получить прописку» в этом географическом регионе.
Анализируя древние письменные источники (в том числе мифы), легко заметить (и это отмечают многие исследователи), как менялись географические представления древних греков (и других народов) об окружающих территориях по мере их расселения и освоения (прежде всего) Средиземного (Великого) моря.
В соответствии с изменением представлений часто трансформировались и географические названия и понятия.
Случаи перенесения территорий (или их географических названий) описаны в книге американского историка-географа Раймонда Рамсея.
По поводу подобных казусов в географии он делает любопытное замечание: «объяснить такие явления мы не можем, а можем лишь отметить, когда они встречаются» [104, с. 35].
Пролив между Европой и Азией (Босфор) может служить примером переноса географических названий: по мере освоения Северного Причерноморья и Меотиды (Азовского моря) греки перенесли название «Боспор» на пролив между Крымом и Азией (теперешний Керченский пролив). Позднее его начали именовать Боспором Киммерийским, а «первый» Боспор, в отличие от «второго», – Боспором Фракийским.
Самый известный, и ставший классическим, пример трансформации географических названий связан с экспедициями мореплавателя Колумба.
Христофор Колумб (латинское Columbus; итальянское Colombo; испанское Colon) [29.10.1451 - 20.05.1506 гг.] родился в Генуе (Италия), в семье ткача. В качестве агента одного из генуэзских торговых домов, в 1476 году он прибыл в Португалию, где находился до 1485 года. Женитьба на дочери правителя острова Порту-Санту ввела Колумба в круги португальских мореплавателей и открыла ему доступ в местные архивы, где хранились материалы по истории португальских плаваний в Атлантике. Колумб принял участие в португальских экспедициях к берегам Британских островов [1480 - 84 гг,]; возможно, под флагом Португалии он посетил также Гвинею. Некоторое время Колумб служил в морском управлении (обсерватории) и, как полагают, примерно в это время разработал проект плавания в Азию западным путём.
По утверждению современных исследователей, Колумб «не изучал основательно всей географии того времени, а искал лишь подтверждения своей идеи, что путь в Индию через Атлантический океан будет непродолжительным» [смотри: 1, с. 179].
Вероятно, Колумб сумел отыскать античные литературные и географические источники и познакомиться с мнениями о ширине океана Аристотеля, Посидония, Сенеки (которые приведены выше) и других древних учёных и писателей. Об этом Карл Вейль пишет: «Через посредство арабов вопрос о протяжении океана был вновь поднят в той форме, в какой арабы унаследовали его от Марина Тирского [около 100 года после Р. Х.] и Птолемея {Птолемея Клавдия [II-е столетие], автора «Альмагеста» и «Географии»}. Западный океан они не считали таким узким каналом, как это принимал Сенека; однако, по сравнению с длиной суши ему всё же приписывали такую незначительную ширину, что у человека с таким предприимчивым духом, как Колумб, вполне серьёзно мог созреть план путешествия через Атлантический океан из Испании в Индию, с Востока на Запад. Птолемей определяет разницу в долготе между западным краем Иберии и восточным краем Азии в 180 градусов долготы; стало быть, длина океана между обоими этими краями составляет половину окружности земли. Птолемей значительно уменьшил размеры, указанные Марином, который служил ему источником: этот последний определял длину материка в 225 градусов долготы, следовательно, по Марину, для океана остаётся всего только 135 градусов, то есть немного больше трети окружности земли, а такое расстояние хорошее парусное судно XV столетия могло проехать {проплыть} в короткий промежуток времени. Колумб опирался на авторитет Марина тем охотнее, что Паоло Тосканелли со своей стороны тоже признал, что длина материка занимает по меньшей мере столько градусов, сколько указано у Марина Тирского. Кроме того, Тосканелли утверждает на основании большой продолжительности пребывания в пути Марко Поло и монахов-путешественников XIII и XIV столетий, что размер в 225 градусов, приводимый Марином, относится только к известной этому последнему части Восточной Азии, в действительности же Азия простирается дальше восточной границы, принимаемой Марином, и расстояние между восточным краем её и островами Зелёного мыса ещё меньше, чем предполагают. В виду этих указаний Тосканелли Колумб утвердился в своей мысли и с железным упорством не переставал стремиться к исполнению задуманного плана в течение целых десяти лет. Несмотря на многократные тяжёлые разочарования (...) он предпринял своё смелое путешествие с той непоколебимой уверенностью, которая составляет самую замечательную черту характера Колумба» [86, с. 714 - 715].
Вероятно, путешествие в Индию итальянца ди Конти, ближайшего предшественника русского Афанасия Никитина, странствия которого заняли шесть лет [1466 - 1472 гг.], не могло пройти незамеченным Колумбом или Тосканелли. Есть и вероятность того, что авторы задуманного плана достижения Индии западным путём, знали об этих путешествиях и использовали сведения, добытые в них, в своих целях.
Можно только предполагать, что в тех исторических и литературных источниках, с которыми знакомился или которые изучал Колумб, разрабатывая свой план, ему могли встретиться и неизвестные нам сведения об Атлантиде.
Марко Поло (Polo) [1254 - 08.01 1324] – итальянский путешественник, который вместе с отцом, Никколо Поло, и дядей, Маттео Поло, венецианскими купцами, совершил путешествие в Китай [1271 - 1295 гг.].
Марко было 15 лет, когда из странствий вернулись в Венецию отец Никколо со своим братом Маттео [1269 г.]. Они побывали в Крыму, на Средней Волге, в Самарканде и Бухаре, в Монголии. По их словам, Монгольская империя протянулась от Дуная до берегов Тихого океана. Даже Китай был под властью монгольского хана Хубилая. Хан гостеприимно принял братьев Поло и, когда они собрались в обратный путь, поручил им передать письмо папе римскому, в котором выражал готовность установить дипломатические отношения. Братья выполнили поручение хана и через два года [1271 г.] получили ответное письмо папы и подарки для хана Хубилая. Никколо и Маттео Поло должны были доставить ответ папы хану Хубилаю. С собой Никколо взял и 17-летнего сына Марко. Так началось ставшее впоследствии знаменитым 24-летнее путешествие Марко Поло. Путь Поло из Венеции в Пекин длился три с половиной года, или около четырёх лет [1271 - 1275 гг.] и проходил через Средиземное море, финикийское побережье (порт Акка), Малую Азию (города Айяс и Сивас), Персию (Мосул, Багдад, Басра, Ормуз), Афганистан, Памир, города-оазисы Кашгар, Яркенд, Хотан, пустыни Такла-Макан и Гоби, долину реки Хуанхэ («Жёлтой реки»).
Старый хан Хубилай принял семью Поло очень радушно; ему очень понравился смышлёный молодой Марко. Пока старшие Поло, Никколо и Маттео, занимались торговлей, Марко выполнял дипломатические поручения хана. Он бывал во многих районах Китая, от прибрежных городов до Восточного Тибета, и в областях, пограничных с ним. Семья Поло прожила на чужбине 17 лет (хан Хубилай долго не отпускал её на родину). Поло помог случай. Братья вызвались сопровождать монгольскую и китайскую принцесс, отдаваемых в жёны монгольскому правителю Персии (ныне Иран), который жил в Тебризе. Отправлять невест с богатыми подарками через внутренние районы Азии было небезопасно: там шла война между монгольскими князьями. Поло решили плыть на кораблях. Весной 1292 года флот из четырнадцати четырёхмачтовых кораблей отплыл из порта Зайтун (Цюаньчжоу). Во время плавания вокруг восточных и южных берегов Азии Марко Поло узнал о Японии, об островах Индонезии («лабиринте 7448 островов»), о стране Чамбо на восточном берегу Индокитая. Из Тихого океана в Индийский корабли прошли Малаккским проливом и сделали трёхмесячную остановку на берегу острова Суматра. После ещё одной остановки на Цейлоне и плавания вдоль западных берегов Индии корабли вошли в Персидский залив и бросили якорь в Ормузе, где Поло побывали 22 года назад. Их плавание на китайском корабле по Индийскому океану длилось (с остановками) полтора года. Во время этого плавания Марко Поло удалось получить некоторые сведения об африканском побережье, Эфиопии, островах Мадагаскар, Занзибар и Сокотра.
Доставив (здесь уже сушей) принцесс в Персию (Тебриз), Поло достигли Трапезунда (Трабзона), а оттуда морским путём (по Чёрному, Эгейскому, Адриатическому морям) вернулись на родину, в Венецию [1295 г.]. Вся Венеция поразилась, узнав, сколько богатства в виде драгоценных камней привезли с Востока три путешественника... Вскоре вспыхнула война между двумя республиками – Венецией и Генуей - за первенство в торговле на Средиземном море. Марко Поло снарядил за свой счёт корабль и сам участвовал в военной кампании. Во время морского сражения [1298 г.] Поло вместе со своей командой был взят в плен и посажен в генуэзскую тюрьму.
Сидя в ней, он рассказывал товарищам по несчастью – заключённым – о своих путешествиях по далёким странам. Один из пленников – итальянский писатель Рустичано – записал рассказы венецианского путешественника обо всём, что тот видел и слышал во время своего интересного и долгого путешествия. Говорят, что сам Поло продиктовал Рустичано описание своего путешествия, которое тот записал на старофранцузском языке. После освобождения [1299 г.] Марко Поло вернулся в Венецию и уже собственноручно сделал записи о путешествии (известны три основных варианта). Умер Марко Поло в 1324 году знатным, уважаемым человеком. Его книга заинтересовала современников и вначале ходила во многих рукописных списках. Впервые записки Марко Поло были изданы в 1477 году, вскоре переведены на ряд европейских языков и стали широко известны. Они познакомили европейцев с далёкими странами Востока, с их природой, обитателями, культурой и сыграли большую роль в развитии географии. Записки использовались также как руководство при составлении карт Азии и в организации морских экспедиций на Восток. Марко Поло первым из европейцев описал Китай, Памир, Южно-Китайское море.
В главе, посвящённой Грузинской земле, Марко Поло рассказывал: «Это та страна, через которую Александр [Македонский], идя на запад, не мог пройти, потому что дорога тут узка и опасна: с одной стороны море, а с другой -- высокие горы, и верхом по ним не проехать. Между горами и морем дорога очень узка, и теснина тянется на четыре лье {это расстояние в пределах 17 -- 26 км}, несколько человек устоят тут против всего света; поэтому-то Александр и не мог здесь пройти. Он выстроил тут башню, заложил крепость, чтобы враг не прошёл и не напал на него сзади; место то назвал он Железными Вратами.
{Речь, повидимому, идёт о так называемых Железных или Каспийских воротах -- узком проходе между Каспийским морем и отрогами Большого Кавказского хребта на территории современного Дагестана.}
В книге «Александрия» {греческой повести о деяниях Александра} о том месте говорится, что тут между двух гор Александр заключил татар; то были не татары, а куманы {кыпчаки или половцы -- одно из кочевых тюркских племён} и другие племена. Татар в то время не было» [105, с. 41, с. 422].
Из древнейших источников известно, что, предположительно, около 2000 года до н. э. египетский путешественник Синухет совершил большое путешествие из Египта в юго-западную Азию (Тихомиров Г.С., Заметки по истории географии).
Не всё в книге Марко Поло было достоверным, но то огромное количество ценнейших сведений о Востоке, которые он собрал во время путешествия и проживания в Китае, сделало этот труд любимой книгой таких выдающихся мореплавателей, как Христофор Колумб, Васко да Гама, Фернандо Магеллан.
Менее известны путешествия еврейских купцов Эльдада Данита, Вениамина Тудельского и Петахии Регенсбургского, сочинения которых на русском языке составили книгу «Три еврейских путешественника» (1881 г., Санкт-Петербург). Наиболее интересными являются дневники путешествий рабби Вениамина из Туделы (Испания) и рабби Петахии из Регенсбурга (Германия, Бавария). Точное время путешествий Петахии установить не удаётся. Видимо, он странствовал в течение нескольких лет в самом конце XII века. Петахия посетил ряд стран на Востоке, его маршрут пролегал через Киевскую Русь и Хазарию. Об этом человеке известно только то, что он родился в Праге и позднее перебрался на жительство в немецкий город Регенсбург, где в то время была большая и богатая еврейская община. Путевой дневник со слов Петахии в произвольной форме записал его друг и ученик Иуда Бен Самуил или Иуда ха-Хасид (Благочестивый) [умер 22 февраля 1217 года]. Именно в его редакции дневник путешествий рабби Петахии позднее был напечатан и получил широкую известность.
Вениамин Бар Иона странствовал по Востоку тринадцать лет, с 1160 по 1173 г. Он оставил подробные описания жизни средневековых евреев диаспоры. Начиная с константинопольского издания 1543 г., «Путешествия Вениамина» многократно переводились на различные языки в разных странах [смотри: 19, с. 378, с. 582 - 583].
Цитирование некоторых отрывков «Путешествий Вениамина» или их пересказ делаются по новому переводу, сделанному Михаилом Вольпе.
Вениамин побывал в «великом Риме – столице христианских царств».
«В нём живут около 200 евреев, которые пользуются почётом и не платят дани. Среди них есть такие, которые занимают официальные должности при папе Александре, духовном руководителе всех христиан. Здесь живут великие учёные, во главе их стоят рабби Даниил, главный раввин, и рабби Иехиел, занимающий должность при Папе».
Вениамин упоминает в путевом дневнике собор Святого Петра, дворцы Юлия Цезаря, Веспасиана и Тита в Риме.
«Есть также Колизей, состоящий из 365 аркад по числу дней солнечного года...
В старые времена здесь устраивали сражения, и в этом дворце убито более 100 тысяч человек. Их кости грудами лежат там до сего дня... В церкви Святого Иоанна у Латинских ворот имеются вынесенные из {Иерусалимского} Храма две бронзовые колонны работы царя Соломона, на каждой колонне высечено «Соломон, сын Давидов»... Здесь есть также пещера, где Тит, сын Веспасиана, хранил храмовые сосуды, которые он привёз из Иерусалима... Перед церковью Святого Иоанна в Латеране установлены мраморные статуи Самсона с копьём в руке и Авессалома, сына царя Давида, и ещё одна – Константина, построившего Константинополь и давшего этому городу своё имя».
О Константинополе Вениамин пишет: «Это столица всего Явана, страны, называемой Грецией. Здесь находится резиденция императора Эммануила... Город раскинулся по берегам двух морских рукавов. Один выдаётся из моря Руссов {Чёрное море}, другой – из моря Сефардов {Мраморное море}. Купцы приходят сюда из Вавилонии, Шинара, Персии, Мидии, Египта, Канаана {Ханаана}, из царства Руссов, Венгрии, Пацинакии, Хазарии, Ломбардии, Сефарда {Испании}... Во всём мире ничто не может сравниться с ним, кроме Багдада, великого города ислама. В Константинополе находятся церковь Святой Софии и резиденция Папы Греческого {главы византийской церкви}, ибо греки не подчиняются Папе Римскому. А всего там церквей по числу дней в году. Каждый год туда стекаются несметные богатства – дань, собираемая с двух островов, замков и окрестных деревень... В этом городе несчётное число других зданий. Каждый год со всех концов греческого царства подданные приносят дань. Они наполняют хранилища одеждами из шёлка, пурпура и золота. Во всём мире не найти ничего похожего на эти хранилища с их несметными богатствами. Говорят, ежегодная дань городу составляет 20 тысяч золотых монет. Их получают за аренду лавок и рынков, а также берут с купцов, приплывающих по морю или приходящих посуху... Такие богатства, как в Константинополе, не найти во всём мире. А ещё здесь есть люди, начитанные во всех греческих книгах. Они едят и пьют каждый «под своим виноградом и под своей смоковницей»... Евреи в самом городе не живут, им разрешили поселиться по другую сторону залива. Там они отрезаны морским рукавом Марморой... Никому из евреев не дозволено ездить верхом на лошади... Поселение, где живут евреи, называется Пера».
В период путешествий Вениамина в Иерусалиме правили крестоносцы. Путешественнику-еврею Иерусалим предстал «маленьким городом за тремя стенами».
«В нём много людей, которых магометане называют яковитами, сирийцами, греками, грузинами и франками, есть люди и других языков... Около 200 евреев обитают ниже Башни Давида в одном углу города. Нижняя часть стены Башни Давида, размером примерно в десять локтей {5,42 м}, является частью древнего фундамента, заложенного нашими предками, остальные стены возвели магометане...
{Локоть приблизительно равен 54,2 см. 8 тысяч локтей составляют фарсанг (персидскую милю). Фарсанг равен примерно 4 км (от 3,84 км до 4,6 км).}
Другое здание называется Храмом Соломона. Этот дворец построен Соломоном, царём Израиля. Там размещаются триста рыцарей {рыцарского ордена госпитальеров}. Каждый день они выходят оттуда для военных занятий... В Иерусалиме есть большая церковь, которую называют Храмом Гроба Господня, там погребён Христос. К этому месту христиане совершают паломничества. В Иерусалиме четверо ворот: ворота Авраама, ворота Давида, Сионские ворота и Мусорные ворота, иначе ворота Иосафата, они обращены к нашему древнему Храму, который теперь называется Темплум Домини {Храм Господен}. На месте нашей святыни Омар бен ал Хатаб {[581 - 644 гг.], советник пророка Мухаммеда, ставший в 634 году халифом} воздвиг здание с очень большим и величественным куполом {это мечеть, построенная Омаром на горе Мориа в Иерусалиме, на месте разрушенного Второго Иерусалимского Храма; с тех пор её называют мечетью Омара или Куполом над святым камнем. Спустя столетие она была перестроена халифом Абд ал Маликом}... Прямо перед этим местом находится западная стена, являющаяся одной из стен Святая святых. Так называют Врата Милости, куда приходят все евреи, чтобы помолиться перед стеной, ограждавшей территорию Храма {это знаменитая Западная стена, или Стена плача, и сейчас святое место для иудеев}. В Иерусалиме ко дворцу Соломона примыкают построенные им конюшни. Они представляют собой весьма внушительное сооружение, сложенное из больших камней, подобное не увидишь нигде в мире. И сейчас можно различить очертания водоёма, которым пользовались священники перед жертвоприношениями. Евреи, пришедшие туда, пишут свои имена на стене. Ворота Иосафата открываются на Иосафатову долину, где с приходом мессии соберутся все народы {согласно Книге пророка Иоиля}. Здесь находится столп, который называют Рука Авессалома, и гробница царя Озии {царь Осия правил Иудеей в середине VIII века до н. э.; при нём Иудейское царство процветало; умер царь от проказы}. По соседству имеется большой источник – водоём Силоамский, из него вытекает ручей Кедронский. Над источником большое здание, построенное во времена наших предков, но воды там мало. Жители Иерусалима пьют в основном дождевую воду, которую каждый хранит у себя дома в больших сосудах. Из Иосафатовой долины восходишь на Масличную гору. Иерусалим отделён от Масличной горы только долиной. С Масличной горы можно увидеть Содомское море {Мёртвое море с городом Содом на его южном берегу}. На расстоянии двух фарсангов {около 8 км} от Содомского моря находится соляной столп, в который превратилась жена Лота. Его постоянно лижут овцы, но он всё равно сохраняет свою первоначальную форму. Отсюда видны вся равнина и долина Ситтим вплоть до горы Нево {гора за рекой Иордан, на которой умер Моисей, за прегрешение перед богом так и не ступивший на палестинскую землю}.
Перед Иерусалимом - гора Сион, на которой нет никаких построек, кроме христианской церкви. Окрестности Иерусалима на расстоянии трёх миль {около 12 км} заняты могильниками израильтян, которые в древности хоронили своих мёртвых в пещерах. На каждом надгробии высечена надпись с датой, но христиане разрушают надгробия, чтобы употребить камни для постройки своих домов. Эти могилы тянутся до самой Зелзы, что в пределах колена Вениаминова. Иерусалим окружают высокие горы. На горе Сион находятся могилы дома Давидова и могилы царей, которые правили после него. Однако их точное место указать нельзя, поскольку пятнадцать лет назад у церкви, стоящей на горе Сион, обрушилась стена...».
При уборке камней от старой стены двое рабочих случайно обнаружили вход в пещеру, где они увидели саркофаг на мраморных столбах, украшенных серебром и золотом, а дальше виднелись гробницы всех погребённых царей Иудеи. Как только эти двое рабочих попытались открыть саркофаг, внезапно в пещеру ворвался вихрь и сбил их с ног, оба упали замертво и пролежали до вечера... Потом в завывании ветра послышался человеческий голос: «Встаньте и уходите отсюда!» Патриарх повелел запечатать это место, и по сей день оно остаётся скрытым от человеческого глаза.
В старину Вавилон, по словам Вениамина, называли Бавел {Бабили - «Врата Бога»}. «Его развалины занимают тридцать миль {около 120 км}. Там всё ещё можно увидеть руины дворца Навуходоносора, однако люди не ходят туда, опасаясь змей и скорпионов. Поблизости, всего в одной миле {около 4 км}, живут три тысячи израильтян. Они молятся в синагоге, которую в древности возвёл сам Даниил. Она сложена из тёсаных камней и кирпичей. Между синагогой и дворцом Навуходоносора находится печь, в которую были брошены Анания, Мисаил {Михаил} и Азария {друзья пророка Даниила, воспитывавшиеся при дворе царя Навуходоносора; они отказались поклоняться идолам, за что были брошены в раскалённую печь, откуда вышли невредимыми (Книга пророка Даниила)}. Это место расположено в долине, которую все знают.
{От Хиллы} четыре мили {около 16 км} до Вавилонской башни, которую из кирпичей построило поколение смешения языков {Книга Бытия}. Длина её в основании составляет около двух миль {примерно 8 км}, ширина – около сорока локтей {около 22 м}, а высота – двести локтей {около 110 м}. Через каждые десять локтей {примерно 5,4 м} устроены скаты, по которым можно подняться на самый верх. Если стоять на верхушке, то открывается вид на двадцать миль {около 80 км} вдаль, так как местность там ровная. Когда-то на башню с небес низвергся огонь {видимо, ударила молния} и расколол её до самого основания».
  Об Индии (где живут около трёх тысяч евреев) Вениамин пишет совсем скудно, рассказывая только об огнепоклонниках. «Тамошние жители – огнепоклонники, они называют себя дачбинами... В нескольких храмах у этих дачбинов есть жрецы – великие умельцы в различном колдовстве и ворожбе, подобных им не найти на всей земле... Жрецы прибегают к таким уловкам и чародейству, чтобы дурачить людей. Им выгодно, чтобы все думали, будто во всей стране нет никого важнее жрецов...
Некоторые знатные люди этой страны налагают на себя обет умереть в огне. Такой человек сообщает о своём намерении домочадцам и говорит: «Я поклялся живым предать себя огню». Ему отвечают: «Будь счастлив!» Когда наступает день исполнения обета, в честь такого человека готовят большой пир. Потом богатый подъезжает к краю рва верхом на коне, а бедный идёт пешком – и бросается в огонь. При этом родственники такого человека громко кричат, а остальные собравшиеся играют на тамбуринах и пляшут, пока огонь полностью не поглотит тело».
Китай Вениамин называет землёй Цин. Он едва ли не первым из европейцев упоминает о Китае, хотя наверняка там не был.
«Чтобы добраться до земли Цин, нужно совершить сорокадневное путешествие по морю. Цин находится на самом краю Востока. Некоторые утверждают, что там расположено замерзающее море Никфа, где горит звезда Орион и дуют штормовые ветры. Временами кормчий не в состоянии управлять судном, поскольку свирепый ветер уносит его далеко в замерзающее море. А оттуда невозможно выбраться, ибо судно не может сдвинуться с места. Когда кончается провизия, люди погибают от голода. Так сгинуло много кораблей. Но всё же мореходы нашли способ, как выбраться из этого рокового места. Корабельная команда запасается бычьими шкурами. Когда задувает злой ветер и гонит их в море Никфа, моряки оборачиваются в шкуры, которые не пропускают воду, и, прихватив ножи, бросаются в море. Их замечает большая птица гриф. Думая, что это морское животное, гриф хватает мореплавателя и переносит на сушу, где оставляет на горе или в низине, чтобы потом сожрать. Очутившись на суше, человек вылезает из шкуры и убивает птицу ножом. Потом он идёт на поиски обжитых мест. Так спаслись многие».
После сорокадвухдневного морского пути путешественник, по утверждению Вениамина, достигает «материковой Индии, её называют Аденом».
«Это Еден, который в Теласаре. Это гористая страна. Здесь много израильтян, они не находятся под властью иноверцев. Они владеют городами и замками на вершинах гор, откуда спускаются на равнину, называемую Ливией, - здесь уже христианское царство.
{В Средние века Ливией называли едва ли не всю Африку; возможно, здесь речь идёт об Эфиопии и евреях-фалаша, живших в Африке.}
С жителями ливийской земли евреи воюют. Евреи захватывают добычу и с награбленным возвращаются в горы, никто не может совладать с ними, Многие евреи из Адена приходят в Персию и Египет. Оттуда двадцать дней пути через пустыню до земли Асуан. Это Шеба на реке Фисон, которая берёт начало своё в стране Куш.
{В Библии Фисоном названа одна из четырёх рек, на которые разделялась райская река. Фисон «обтекает всю землю Хавила, ту, где золото» (Книга Бытия). С этой рекой отождествляли и Нил, и Ганг, и даже Куру на Кавказе.}
У кушитов есть царь, которого они называют султан Ал-Хабаш. Всю западную часть Куша так и называют Ал-Хабаш. Есть среди них люди, которые, подобно животным, поедают полевую траву, растущую на берегах Нила. Они ходят нагими и гораздо глупее обыкновенных людей. Климат там очень жаркий. Когда жители Асуана совершают набеги на их землю, они берут с собой хлеб и зерно, сухой виноград и инжир и бросают еду этим людям, а те бегут подбирать её. Таким способом они ловят многих, чтобы потом продать их в Египте и соседних странах. Это чёрные рабы, сыны Хама».
Далее Вениамин описывает Абиссинию и Египет.
«От Асуана на расстоянии двенадцати дней пути находится Хелуан, где около 300 евреев. Оттуда караваны идут пятьдесят дней через великую пустыню Сахару до земли Зауила, она же Хавила в земле Гана. Эта пустыня покрыта песчанами горами {здесь имеются в виду дюны}. Когда поднимается ветер, он засыпает караваны песком, и многие погибают от удушья. А спасшиеся привозят в Хавилу медь, пшеницу, фрукты, чечевицу и соль. Обратно же везут золото и драгоценные камни.
От Хелуана тринадцать дней пути до Куца, или Куса, здесь начинается Египет. В Куце 300 евреев. Оттуда 300 миль {около 1200 км} до Фаюма, или Пифома {видимо, Фаюмский оазис}, где 200 евреев. По сей день там можно видеть развалины зданий, которые воздвигли наши предки. Оттуда четыре дня пути до Мицраима {Мицраим на иврите означает «Египет»; не исключено, что Вениамин здесь так называет Каир}. Этот большой город, расположенный на берегах Нила, также называют Пизон или Ал-Нил. Там живут около 7 тысяч евреев, есть две большие синагоги. Одна принадлежит людям из Земли Израиля, другая – выходцам из Вавилонии... Тору в этих синагогах читают по-разному. Вавилоняне, как и мы в Сефарде {Испании}, прочитывают за одну неделю один раздел. Таким образом, вся Тора прочитывается за год. Палестинцы же придерживаются иного порядка, они подразделяют каждый раздел на три части и прочитывают всю Тору к концу третьего года. Несмотря на эти различия, обе общины имеют обыкновение собираться для совместной молитвы в праздник Симхат-Тора {седьмой день праздника Суккот (праздника Кущей), когда начинается новый годовой цикл чтения Торы} и в день Дарования Торы. Главой всех еврейских общин в Египте является Нетанел, князь князей и глава академии...
Для измерения уровня Нила во время разлива местные жители установили мраморный столб, сделанный очень искусно. Этот столб высотой двенадцать локтей {примерно 6,5 метра} установлен у острова прямо в воде. Когда Нил поднимается и покрывает столб, это означает, что река разлилась на расстояние пятнадцати дней пути и больше подниматься не будет. Если покрыта только половина столба, значит, залило лишь половину всей площади. Каждый день смотритель делает замеры и сообщает о них в Зоане и в городе Мицраим, возглашая: «Воздайте хвалу Создателю, сегодня река поднялась до такой-то отметки». Ежедневно он следит за уровнем воды и оглашает результат. Если вода покрывает всю колонну, изобилие будет во всём Египте. Река поднимается постепенно, пока не зальёт всю землю на расстоянии пятнадцати дней пути. Землевладельцы нанимают батраков, которые выкапывают на полях глубокие канавы. Вместе с водой в эти канавы попадает рыба. Потом, когда вода схлынет, рыба остаётся в канавах. Владельцы полей собирают её и либо едят сами, либо продают торговцам, которые солят её и продают повсеместно. Эта рыба очень жирная и большая, из неё получают масло, которым в этой стране заправляют лампады. Люди объедаются этой рыбой, однако достаточно потом выпить нильской воды, и вреда не будет, так как здешняя вода обладает целебными свойствами.
Люди задаются вопросом: что вызывает разлив Нила? Египтяне говорят, что в верховьях реки, в стране Ал-Хабаш, или в Хавиле, в это время идут сильные дожди и что из-за избытка дождевой воды река выходит из берегов и покрывает поверхность суши. Если река не разливается, нельзя сеять, и в стране наступает голод. Сев начинается в месяце мархешване {ноябре}, после того как река входит в своё обычное русло. В месяце адаре {марте} созревает ячмень, а в месяце нисане {апреле} – пшеница. Кроме того в месяце нисане собирают вишню, груши, огурцы и тыквы, а также фасоль, горох, турецкий горошек и различные овощи, такие, как портулак, спаржу, бобы, салат, кориандр, капусту, лук-порей и кардамон. В этой стране много интересного. Сады и огороды поливают из различных водоёмов, а также речной водой.
Ниже Мицраима Нил разделяется на четыре рукава: по одному руслу река течёт в сторону Дамиетты, или Кафтора, где впадает в море. Второй рукав течёт к городу Решиду (Розетта), который расположен возле Александрии, и там впадает в море; а четвёртый рукав доходит до границы Египта. По берегам этих четырёх рукавов расположены города, посёлки и деревни. Люди прибывают в эти места на судах или по суше. Такой густонаселённой земли больше нигде нет. Она обширна и изобилует многими богатствами. От нового Мицраима до старого Мицраима расстояние в два фарсанга {около 8 км}. Старый Мицраим полностью разрушен. Однако по сей день сохранились развалины старых жилищ. Кое-где можно увидеть остатки построек, которые были житницами времён блаженной памяти Иосифа. Они построены из известняка и камня, и очень крепкие. Там есть столб изумительной работы, подобно которому не увидеть во всём свете. За пределами города находится древняя синагога блаженной памяти Моисея, нашего великого учителя. Смотрителем этого святого места служит учёный человек, почтенный старец по имени Ал Шейх Абу ал-Назр. Развалины Мицраима тянутся на три мили {примерно 12 км}».
Александрию Египетскую Вениамин называет ещё и другим именем – Аммон (в древности город с названием Рабба Аммон находился в Иордании; ныне это город Амман). Он пишет: «Когда Александр Македонский построил этот город, он назвал его собственным именем, укрепил и украсил. Дома, дворцы и другие постройки в этом городе очень красивы. На окраине находится академия Аристотеля, учителя Александра {Вениамин пишет так потому, что в его времена в Европе считали, что Аристотель преподавал в Александрии; однако это заблуждение, неизвестно откуда взявшееся}. Это большое здание стоит между другими школами, коих всего двадцать, между каждой мраморная колонна. В старину люди со всего света приходили сюда, чтобы постичь философию Аристотеля. Город построен в ложбине, многие дома соединены арками. Александр построил его очень расчётливо. Здесь широкие и прямые улицы, так что человек может видеть на милю {4 км} вперёд от одних ворот до других, от ворот Решида до ворот, стоящих у моря.
В гавани Александр построил также причал, царскую дорогу, уходящую в море. Там он соорудил большую башню, маяк, который по-арабски называется Манарал Искандрия. На верхушке башни было установлено стеклянное зеркало, при помощи которого можно было увидеть любое судно, плывущее из Греции или других западных стран, когда оно находилось на расстоянии в двадцать дней пути.
{Если это не преувеличение, тогда, несомненно, то, что Вениамин называет «стеклянным зеркалом», представляло собой оптический прибор (или оптическую систему) – отражательный телескоп (рефлектор), в котором в простейшем случае используется вогнутое зеркало с малым отверстием в центре}.
Если судно имело враждебные намерения или что-то иное угрожало городу, у жителей хватало времени, чтобы приготовиться к опасности.
Однажды, через много лет после смерти Александра, из Греции приплыл один корабль. Его капитаном был умный и хитрый грек по имени Теодорос. В то время Греция находилась под игом Египта. Капитан привёз египетскому царю богатые дары: серебро, золото, шёлковые одежды. Он пришвартовал своё судно перед маяком, как обычно делали все купцы. Каждый день смотритель маяка и его слуги делили с ним трапезу. Так капитан вошёл в доверие смотрителя и мог беспрепятственно посещать маяк. Однажды он устроил пирушку, напоив смотрителя и его помощников вином. Когда те уснули, капитан вместе со своими людьми поднялся на маяк, разбил зеркало и той же ночью вышел в море. С тех пор христиане стали внезапно приплывать туда на лодках и больших кораблях. Подданные египетского царя больше не могли совладать с греками, которые вскоре захватили острова Крит и Кипр. Теперь эти острова находятся в греческих владениях. По сей день маяк служит ориентиром для всех моряков, которые направляются в Александрию. Днём его видно с расстояния 100 миль {порядка 400 км}, а ночью смотритель зажигает факел, который мореходы видят издалека и держат на него курс.
Александрия является сосредоточием торговли для всех народов. Туда приезжают купцы из всех христианских царств. С одной стороны, из Венеции и Ломбардии, Тоскании, Апулии, Амалтии, Сицилии, Калаюрии, Романьи, Хазарии, Пацинакии, Венгрии, Болгарии, Ракувии, Хорватии, Славнии, Русии, Германии, Саксонии, Дании, Курляндии, Ирландии, Норвегии, Фризии, Шотландии, Англии, Уэлса, Фландрии, Хаинолта, Нормандии, Франции, Поитиера, Анжу, Бургундии, Мауренны, Прованса, Генуи, Ризы, Гаскони, Арагона, Наварры и из западных владений магометан - Андалусии, Алгарве, Африки и арабских земель. С другой стороны – из Индии, Завилы, Абиссинии, Ливии, Ел-Йемена, Шинара, Еш-Шама, также из Явана, жителей которого называют греками, приезжают и турки. Индийские купцы привозят туда всевозможные пряности, а купцы из Эдома покупают их. Город очень оживлён. У каждого народа имеется свой постоялый двор. На морском берегу стоит мраморная усыпальница, на которой высечены изображения различных животных и птиц. Посередине имеется изображение. Все надписи состоят из древних знаков, которые ныне никто не знает. Предполагают, что это гробница какого-то царя, который жил очень давно, ещё до потопа. Длина гробницы пятнадцать пядей, ширина – шесть пядей. В Александрии около трёх тысяч евреев».
О горе Синай Вениамин сообщает: «На верхушке этой горы стоит большой монастырь, принадлежащий сирийским монахам. У подножия горы расположен большой город Тур Синай. Его жители говорят на языке Таргума {то есть на арамейском языке, так как Таргумом называется перевод Торы на арамейский язык}. Он находится у небольшой горы в пяти днях пути от Египта, и его жители подвластны Египту. В одном дне пути от горы Синай находится Красное море, которое является заливом Индийского океана».
Описания Сицилии, Италии, Германии, Русии и Франции у Вениамина очень коротки. Он называет Мессину (где живут около 200 евреев); Палермо (где обитают около 1500 евреев, а также много христиан и магометан) – самое плодородное место на всей Сицилии; города Сиракузы, Марсалу, Катанию, Петралию и Трапани.
«Из Сицилии за десять дней люди добираются до Рима. Из Рима они сушей идут в Лукку..., оттуда они переваливают через гору Жан де Мориенн и минуют итальянские перевалы. До Вердена двадцать дней пути, там начинается Германия, страна гор и холмов. Все еврейские общины Германии живут по берегам полноводной реки Рейн. Германию по-другому называют страной Ашкеназ. Еврейские общины имеются в следующих германских городах: Мец, Тревез на реке Мозель, Кобленц, Андернах, Бонн, Кёльн, Бинген, Мюнстер, Вормс. В этих городах много израильтян, мудрых и богатых. Далее раскинулась земля Богемия, называемая Прагой. Это начало земли Славонии. Живущие там евреи называют её Ханааном, поскольку люди той земли продают своих сыновей и дочерей иноплеменникам.
{По Законам Моисея, изложенным в Торе, евреям запрещено продавать в вечное рабство своих соплеменников. Те народы, у которых это допускалось, евреи презрительно называли Ханааном. В Библии говорится, что сын Ноя Хам увидел наготу своего отца и не отвернулся. За это сын Хама Ханаан был проклят Ноем. «И сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих» (Книга Бытия).}
Это люди Русии, великого царства, земли которого растянулись от ворот Праги до ворот Киева, большого города на краю того царства. Вся земля там покрыта горами и лесами, где водятся звери, называемые куница, горностай и соболь. Из-за ужасного холода местные жители зимой не выходят из домов. Там попадаются люди с отмороженными носами. Царство Русии весьма обширно.
Французское королевство, иначе Царфат, располагается на территории от города Оксер до великого города Парижа. Это королевство можно пересечь из конца в конец за шесть дней. Париж, расположенный на реке Сене, принадлежит королю Луи. Там есть учёные, несравненные во всём мире, которые изучают Тору день и ночь. Они милосердны и гостеприимны ко всем путешественникам и хорошо относятся к братьям-евреям».
Путевые записки Вениамин заканчивает словами Второзакония.
«Пусть милосердный Господь ниспошлёт свою милость на нас и на них и да осуществится на нас и на них написанное в Законе: «Тогда Господь Бог твой возвратит пленных твоих и умилосердится над тобою и опять соберёт тебя от всех народов, между которыми рассеет тебя Господь Бог твой» (Второзаконие, 30, 3) [смотри: 19, с. 589 - 655].
«Путешествия Вениамина» впервые были изданы в 1543 году и поэтому не могли быть известны широкому кругу мореплавателей и учёных эпохи великих географических открытий. Однако со временем они обретают значительную ценность не только в качестве источника по истории евреев, но и как исторические свидетельства очевидца, сохранившего для потомков описания почти уже уничтоженных временем и обстоятельствами следов и памятников древних эпох.
Паоло дель Поццо Тосканелли (Toscanelli) [1397 - 10.05.1482] – итальянский учёный, космограф и астроном. Он был хранителем библиотеки, основанной во Флоренции гуманистом Никколо Никколи для общего пользования граждан. Тосканелли изучал труды древних и средневековых космографов и поддерживал тесные связи с купцами и путешественниками, посещавшими дальние страны; он был убеждённым сторонником учения о шарообразности Земли и выдвинул идею о возможности достижения Индии западным путём через Атлантический океан (что часто незаслуженно приписывается Колумбу, который был талантливым исполнителем замысла Тосканелли).
В 1485 году проект Колумба был отвергнут португальским королём, после чего он переселился в Кастилию (Испания). По-испански его имя – Кристобаль Колон. Разыскав в монастыре близ Палоса знакомого монаха, Колумб рассказал ему, что решил плыть в Азию новым морским путём – по Атлантическому океану. Ему удалось заинтересовать этим некоторых лиц, приближённых к испанскому королевскому двору. Это случилось почти через 10 лет после смерти Тосканелли.
После открытия Португалией морского пути в Индию (плавание Бартоломеу Диаша в 1487 году к южной оконечности Африки) португальский флот уничтожал любой чужеземный корабль, появившийся у западных берегов Африки. Испания не хотела мириться с усилением Португалии на море, поскольку торговля с Востоком по сухопутным караванным путям для неё была недоступна, так как они проходили через всю Европу. Благодаря этим обстоятельствам Колумб со своим проектом был допущен к королеве Испании Изабелле, которая, повидимому, обладала большим влиянием, чем сам король Фердинанд.
Изабелла (Isabel) [22.04.1451 - 26.11.1504 гг.] была королевой Кастилии [1474 - 1504 гг.]. Её брак с Фердинандом [1469 г.], ставшим с 1479 года королём арагонским, привёл, фактически, к объединению Испании.
После доклада Колумба Изабелла назначила «учёный совет» для обсуждения проекта. Состоял он в большинстве из духовных лиц. Колумб при защите проекта ссылался на доказательства древних учёных о шарообразности Земли, на копию карты Тосканелли, на которой было изображено в Атлантическом океане множество островов, а за ними – восточные берега Азии. Одним из аргументов Колумба было указание, что для достижения Индии и Китая используется путь, лежащий вне сферы интересов португальских мореплавателей, которые в поисках пути в Индию, Китай и Японию двигались на юг вдоль берегов Африки. В этом Колумб оказался прав, так как почти одновременно с его последующими экспедициями в Индию в западном направлении португалец Васко да Гама отправился в 1497 году в Индию вокруг Африки.
В источниках нет даже намёков о путешествии русского купца Афанасия Никитина, хотя, возможно, Колумб знал об этом маршруте из Московии в Индию.
После долгих проволочек Изабелла и Фердинанд заключили с Колумбом договор, по которому он в случае успеха получал звание адмирала и вице-короля открытых им земель, а также значительную часть прибыли от торговли со странами, где ему удастся побывать.
Летом 1492 года при непосредственном участии севильских банкиров и купцов были снаряжены три каравеллы («Санта-Мария», «Нинья» и «Пинта») с экипажем в 90 человек, в основном осуждённых преступников.
3 августа 1492 года флотилия Колумба вышла из порта Палоса. Достигнув Канарских островов, корабли взяли курс на запад. Прошло 33 дня, как экспедиция миновала Канарские острова, а земли всё не было видно. Матросы стали роптать, но капитан упрямо шёл вперёд... И вскоре появились признаки суши: изменился цвет воды, начали летать стайки птиц. Корабли плыли в массе плавающих на поверхности длинных водорослей (это море будет названо Саргассовым морем).
Наконец в ночь с 11 на 12 октября 1492 года на горизонте показалась тёмная полоска суши. Это был небольшой остров в группе теперешних Багамских островов, названный Колумбом Сан-Сальвадор (местное его название Гуанахани, современное – Уотлинг). Колумб был уверен, что достиг Азии.
27 октября того же года Колумб открыл северный берег острова Кубы, а в декабре подошёл к западной оконечности Эспаньолы (Гаити). Побывав на Кубе и других островах, он всюду расспрашивал местных жителей, не Азия ли это. Но ничего созвучного этому слову не услышал. Зато Колумб и его спутники заметили, что островитяне жуют или жгут, держа в зубах, какую-то сухую траву; это был табак, впервые увиденный европейцами.
У берегов Эспаньолы затонуло флагманское судно «Санта-Мария». Близ места кораблекрушения Колумб основал крепость Навидад и, оставив там 39 человек во главе со своим братом, отправился в обратный путь. В доказательство, что он открыл путь в Азию, Колумб взял с собой нескольких индейцев, перья невиданных птиц, неизвестные растения и среди них маис, картофель и табак, а также золото, отобранное у жителей островов.
15 марта 1493 года в Палосе (Кастилия) Колумба встречали с триумфом, как героя. Так было положено начало дальнейшему открытию новых земель, их завоеванию и колонизации. Впервые стала достоверно известна ширина Атлантического океана и установлено существование течения с востока на запад; обнаружено Саргассово море и отмечено непонятное поведение магнитной стрелки (магнитная аномалия). Возвращение Колумба вызвало невиданную «лихорадку» в Испании. Тысячи людей жаждали поехать с ним в «Азию» в надежде поживиться лёгкой добычей.
Снарядив новую экспедицию, Колумб отправился из города Кадиса во второе плавание [1493 - 1496 гг.]. Были открыты новые острова в группе Малых Антильских – Доминика, Гваделупа, Антигуа; острова Пуэрто-Рико, Ямайка; обследовано южное побережье Кубы и берега Эспаньолы. И на этот раз Колумб не достиг материка. С богатой добычей корабли возвратились в Испанию.
Третье плавание Колумба состоялось с 1498 по 1500 годы. Он побывал в дельте Ориноко, открыл острова Тринидад и Маргарита у северного побережья Южной Америки.
На острове Эспаньоле Колумба ожидал тяжёлый удар. Как говорят, опасаясь, что Колумб может стать правителем открытых им земель, правительство Испании приказало его арестовать. Колумба заковали в кандалы и доставили в Испанию.
Повидимому, дело обстояло в другом: из плавания в Индию возвратилась португальская экспедиция Васко да Гамы, и правительству Испании стало ясно, что Колумбу не удалось опередить португальцев в открытии морского пути в Азию, более того, у него были основания подозревать, что Колумб, преследуя свои интересы, ввёл их в заблуждение относительно достижения Азии западным путём.
В Испании по ложному обвинению в утайке королевских доходов Колумба лишили всех званий и привилегий, записанных в договоре. Почти два года потратил Колумб, чтобы доказать свою невиновность.
В 1502 году он вновь отправился в своё последнее плавание на запад. На этот раз Колумб пересёк Карибское море от южного берега Кубы, обследовал восточное побережье Центральной Америки и дошёл до северного берега Южной Америки. Из четвёртого плавания Колумб возвратился в 1504 году (в этот год умерла и королева Изабелла). Слава его померкла. Договор с ним правительство Испании не намеревалось выполнять. Христофор Колумб умер в 1506 году почти забытым (в одном из маленьких монастырей). До конца жизни он был убеждён, что открыл путь в Азию.
Колумб полагал, что он побывал во время своих путешествий у восточного побережья Азии, у Индии. Индийцы по-испански Indios. Поэтому в результате ошибки Колумба, аборигены открытых им земель получили общее название «индейцы». Слово так и закрепилось, свидетельствуя о живучести ложных представлений. Но, с позиций современной американистики (наука об истории, материальной и духовной культурах американских аборигенов), прародиной «индейцев» оказывается Азия: её восточные и северо-восточные области, в частности, российская Сибирь [106, с. 38].
Так что в этом случае мы имеем и образец проявления законов диалектики: и в неверном выводе может оказаться «зерно истины».
Америка была названа по имени флорентинца Америго Веспуччи [1451 - 1512 гг.], торгового дельца, который находился на службе сначала испанского, а потом – португальского правительств. Веспуччи посетил в 1499 – 1504 годах северную часть Южной Америки (его плавание совпало с последним плаванием Колумба).
Америго Веспуччи пришёл к мысли, что земля, открытая Колумбом, вовсе не Азия, а неизвестная обширная суша, «Новый Свет». Он сообщил о своей догадке в двух письмах в Италию. Слух об этом быстро распространился. Уже в 1506 году (через примерно пару лет после возвращения из дальних плаваний и Колумба, и Веспуччи) во Франции был издан географический атлас с картой северной части Южной Америки. Автор карт Вальдземюллер назвал эту часть Нового Света землёй Америго. Картографы последующих лет распространили это название на Центральную, а затем и Северную Америку. Однако датой открытия Америки стал 1492 год, когда Колумб достиг Багамских островов.
Справедливости ради нужно сказать, что в Новом Свете первыми из европейцев побывали викинги (от древнескандинавского vikingr – пират, воин) – участники морских походов скандинавских народов в конце VIII – середине XI веков. На Руси викингов называли варягами (вспомним из истории: «путь из варяг в греки»).
«Путь из варяг в греки» - так называлась система водных путей в Древней Руси, связывавших Чёрное море с Балтийским. Основная магистраль проходила через Неву – Ладожское озеро (Нево) – Волхов – озеро Ильмень – Ловать – Ламский волок – Днепр – Чёрное море. Оживлённая торговля способствовала росту расположенных на этом пути городов – Ладоги, Новгорода, Смоленска, Любеча, Киева и других. «Путь из варяг в греки» утратил своё значение в XI – XII веках, когда в результате крестовых походов были установлены новые торговые пути по Средиземному морю.
Из долговременных торговых путей в древности и средние века [V - середина XVII вв.] был широко известен «Великий шёлковый путь» - караванная дорога, соединявшая Китай через Среднюю Азию со странами Средиземноморья (и Римом, позднее Византией).
Птолемей, полководец Александра Великого (позднее – царь Египта и автор истории походов Александра) упоминает город Ташкурган (дословно – Каменный форт), с незапямятных времён бывший столицей Сарыкола (ныне – китайская провинция Синьцзян), как окраинный торговый центр Серики. Серикой или Страной шёлка называли в Римской империи Китай. По «Великому шёлковому пути», возникшему, как считают историки, в 120-е годы до н. э., Китай вывозил в западные страны шёлковые ткани, а также в больших количествах бумагу, лаковые и другие изделия китайского ремесла, сельскохозяйственные продукты и драгоценности.
В Западной Европе варягов называли норманнами. Норвежские исследователи – писатель Хельге Ингстад и его жена, Анна-Стин, археолог, в 1968 году сумели доказать, что их далёкие предки, викинги, достигли побережья Северной Америки (Лабрадор, Ньюфаундленд) на четыре столетия раньше Колумба. Новооткрытую благословенную землю они нарекли «Благодатный Винланд – Край плодородных лугов» [смотри: 107, с. 46].
«С двенадцатого по четырнадцатый век католическая церковь была немалой силой на земле Гренландии. В этот доколумбов период на западном берегу острова, отделённом от Америки проливом Девиса, появились семнадцать церквей, епископская усадьба, собор, два монастыря. Это известно не только из письменных источников, но и по развалинам, которые теперь изучаются датскими археологами. Деятельность норманнов за проливом, в Винланде, подтверждена как исландскими сагами, так и недавними раскопками под руководством Х. Ингстада. Эта экспедиция обнаружила фундаменты норманнских жилищ одиннадцатого века, кузницу, характерное пряслице (в Л Анс-о-Медоу на Ньюфаундленде)» [108, с. 137].
Польские писатели А. И Ч. Центкевичи, рассказывая об археологических открытиях на Ньюфаундленде, сообщают и о случайно найденной в 1957 году самой ранней из известных до сих пор карт Америки: «Карта относится, как было установлено, к 1436 году. Она была срисована с какого-то первоисточника и включена в атлас, составленный венецианским монахом Андреа Бианко, почти за шестьдесят лет до открытия великого генуэзца {то есть Колумба}. Карта была, конечно, известна в то время в Ватикане. Возникает естественный вопрос: действительно ли хмурый «адмирал океанов» {Колумб}, отправляясь в своё историческое плавание, не знал об открытиях викингов, о Благодатном Винланде, или просто делал вид, что не знает? История, увы, об этом умалчивает» [107, с. 46].
Опубликованная спустя несколько лет книга американского исследователя Джеймса Роберта Энтерлайна «Америка викингов» отвечает и на этот вопрос.
«Один из будущих спутников Колумба – Лас Касас – подчёркивает, что Колумб перед началом плавания был так уверен в местоположении искомых земель, словно они находились в его собственной комнате. Некоторые из участников первого плавания свидетельствовали, что Колумб загодя говорил: пройдя всего восемьсот испанских миль, следует ожидать встречи с сушей, - так оно и вышло. Колумб упорно держался 28-й параллели (широта Флориды), которая никак не могла привести его в Индию или Индонезию. Он был так уверен в этом курсе, что наотрез отказался повернуть на юго-запад, сколько ни твердили отчаявшиеся офицеры и члены команды, что видели в той стороне признаки земли. Из дневника Колумба (он, опасаясь мятежа, вёл двойной отсчёт пройденного пути: один для себя, другой, сильно преуменьшенный, для команды, чтобы она не страшилась слишком большого расстояния от родных берегов) видно, что он твёрдо стоял на своём: предложенный им курс скорее всего приведёт экспедицию к суше. Одиннадцатого октября 1492 года, когда измученная, истощённая команда потеряла уже всякую надежду, а до берегов Азии оставалось ещё пройти больше половины окружности земного шара, Колумб объявил, что на следующий день покажется земля. И земля действительно была открыта на следующий день: один из островов у берегов Флориды, а за этим островом недалеко простирался материк скрелингов (так норманны называли жителей американского побережья). Замечательно, что не удача и счастливый случай помогли этому великому организатору достичь суши и сохранить жизнь команды, а пытливые исследования, логические рассуждения и тщательнейшее планирование» [108, с. 139].
«Энтерлайн показывает, почему Колумб был так уверен, что достиг именно Индии, и почему он обнаружил сушу как раз там, где предполагал заранее. Выводы Колумба основывались на доступных всякому пытливому европейцу географических данных той поры о земле, лежащей на западе Северной Атлантики» [108, с. 136].
Всего через 27 лет после первого плавания Колумба к Америке португалец Магеллан совершил первое кругосветное плавание.
Мореплаватель Магеллан, Магальяинш (Magalhaes) [около 1480 - 27.04.1521 гг.] в 517 году эмигрировал в Испанию, перейдя на службу к испанскому королю. Как недавно Колумб, Магеллан предложил достичь берегов Азии, обойдя Америку с юга.
20 сентября 1519 года испанская флотилия (из пяти кораблей с экипажем 265 человек) вышла из устья Гвадалквивира. Её целью было достижение западным путём Молуккских островов (Тихий океан, западнее острова Новой Гвинеи). Переплыв Атлантику, Магеллан направился вдоль берегов Южной Америки в поисках пролива в «Южное море». В бухте Сан-Хулиан флотилия зазимовала. Тяжёлые условия зимовки подорвали веру в успех у некоторых спутников Магеллана.
В 1520 году один из кораблей флотилии разбился о скалы. Оставшиеся четыре судна дошли до узкого извилистого пролива со множеством островов и более месяца блуждали в проходах между ними. На одном из кораблей взбунтовалась команда, и корабль возвратился в Испанию. На трёх кораблях Магеллан пробился к «Южному морю», пройдя открытым экспедицией проливом между материком и архипелагом (группой островов) «Огненная Земля» (как назвали его путешественники из-за огней, горевших на его берегах), переименованным позже в Магелланов пролив. Переход флотилии через «Южное море» (Тихий Океан) на запад длился почти четыре месяца. Запасы продуктов кончились. Кроме испорченных сухарей, ничего не было; пресная вода «гнила» и превращалась в жёлтую, дурно пахнущую жидкость. Почти все болели неизвестной тогда болезнью – цингой (болезнь, вызываемая недостатком в организме витамина С – аскорбиновой кислоты).
На пути протяжённостью в 17 тысяч км путешественники встретили всего два пустынных острова. Лишь 6 марта 1521 года показались обитаемые острова из группы Марианских, которые Магеллан назвал «Воровскими»: их жители не имели никакого понятия о собственности и, приплывая к кораблям, брали всё, что попадало под руку. Вскоре корабли Магеллана подошли к группе островов, которые назвали островами Лазаря (ныне Филиппинские). Здесь Магеллан понял, что, обойдя вокруг Земли, он пришёл в Старый Свет, к островам Индонезии. Вмешавшись в межплеменную борьбу, Магеллан погиб в стычке с аборигенами (местными жителями) 27 апреля 1521 года. На трёх кораблях осталось всего 115 человек. Один корабль пришлось сжечь. Из двух оставшихся один требовал ремонта. У острова Тимора было решено, что после ремонта корабль направится к Америке. Однако этот корабль блуждал в водах «Южного моря» и, потеряв от цинги половину команды, возвратился к Молуккским островам, где был взят в плен португальцами.
Лишь один корабль «Виктория» («Победа») под командой Эль Кано, обогнув Африку, 6 сентября 1522 года возвратился в Испанию. На нём привезли столько пряностей, что деньги, вырученные от их продажи, покрыли все затраты на экспедицию и принесли большую прибыль. В результате этого знаменитого плавания была экспериментально доказана шарообразность земли и наличие единого Мирового океана. Впервые европейцами было пройдено «Южное море», которое Магеллан назвал Тихим океаном. Получено было доказательство, что материк «Новый Свет» (Южная Америка) на юге имеет форму клина. Именем Магеллана были названы две звёздные системы (галактики) неправильной формы, ближайшие к нашей звёздной системе - Галактике «Млечный путь», в состав которой входит наше Солнце.
Большое Магелланово облако (созвездие Золотой рыбы) и Малое Магелланово облако (созвездие Тукана) видны на небе южного полушария Земли невооружённым глазом в виде туманных пятен. Открытие этих звёздных систем приписывается одному из участников кругосветного путешествия Магеллана.
Первым после Магеллана совершил кругосветное плавание [1577 - 80 гг.] Дрейк (Drake) Фрэнсис [около 1545 - 28.01.1595 гг.], английский мореплаватель и пират.
Греческая колонизация VIII – VI веков до н. э. распространилась и на бассейн Понта (Чёрное море). В середине VIII века до н. э. на южном побережье Понта возникают полисы Синоп и Трапезунт, во второй половине VII века до н. э. на западном берегу Понта основана Истрия, в конце того же столетия южнее Истрии возникает Аполлония и другие колонии. По северным берегам Понта греки начали оседать лишь после того, как было хорошо освоено ими плавание вдоль южных и западных берегов Понта.
В VII – VI веках до н. э. милетцами была основана Ольвия на правом берегу Буго-Днепровского лимана и ряд колоний по обоим берегам Керченского пролива – древнего «Боспора Киммерийского». Самыми крупными из них были Пантикапей (современная Керчь) и Горгиппия (Феодосия) на восточном побережье Крыма, Фанагория и Гермонасса на берегу Таманского полуострова. Единственной колонией дорийцев на северочерноморском побережье был Херсонес, основанный в V веке до н. э. в 3 км от нынешнего Севастополя переселенцами из Гераклеи Понтийской (ныне город Эрегли в Малой Азии).
Колонии греков на восточном побережье Понта, в Колхиде, возникли в VI веке до н. э. Это города Фасис (близ нынешнего города Поти, Грузия), Диоскуриада (к югу от современного города Сухуми, Абхазия) и несколько позже Питиунт (Бичвинта в Абхазии). Основание Фасиса и Диоскуриады издавна связывается с мифом об аргонавтах (с их плаванием в этот район) и приписывается сыновьям бога Зевса – близнецам Кастору и Полидевку. Диоскуры (то есть близнецы, по-гречески) Кастор и Полидевк (у римлян – Поллукс) – сыновья Зевса и Леды, супруги спартанского царя Тиндарея. Из них Кастор славился как укротитель коней, а Полидевк как кулачный боец, оба брата-близнеца почитались как покровители моряков.
По историческим свидетельствам, Диоскурия или Диоскуриада была основана примерно 2500 лет назад греческими купцами из Милета и быстро стала одним из центров Колхиды. Греческие поселенцы завязали торговлю с местным населением (колхами, скифами, меотскими племенами, обитавшими на Таманском полуострове и в Прикубанье, и другими). Купцы вывозили отсюда строевой лес, лён и льняные ткани, меха, кожу, золото и рабов. Сюда же ввозили украшения, керамику, оливковое масло и другое.
«Тимосфен, наварх Птолемея Филадельфа, говорит о Диоскуриаде как о цветущем торговом городе, куда для торговли сходилось до 300 племён. Цифра эта явно преувеличена, но даже если уменьшить её до 70, как это делает Страбон, она всё же остаётся достаточно значительной и показывает, что Диоскуриада была крупным торговым центром... Из закавказских областей более или менее прочно римская власть утвердилась только в Колхиде, входившей до того на протяжении нескольких десятилетий в состав Понтийского царства... Наместник Каппадокии при Адриане Флавий Арриан объехал южное и восточное побережья Понта до Диоскуриады и составил описание своего путешествия, дополнив его сведениями об остальных берегах Чёрного моря. Почти на всём протяжении от Трапезунта до Диоскуриады Арриан упоминает зависимых царей, получавших власть от римского императора. Римская власть в Колхиде опиралась, помимо зависимых царей, на укреплённые приморские города, в которых стояли римские гарнизоны. К числу последних относились Фасис и Диоскуриада, переименованная – после частичного разрушения её окрестными племенами и последовавшего восстановления – в Севастополь. В целом период римского владычества был для Колхиды временем упадка».
На территории Колхиды в это время появились новые этнические наименования, которые затем будут фигурировать в истории Западной Грузии в течение всего раннего средневековья, а иногда и позже. Имя колхов сохранится только за населением окрестностей Трапезунта. Впервые у Плиния Старшего упоминается для Колхиды племя лазов, а также абасгов (впервые у Арриана: абаски), предков современных абхазцев. Абасги, жившие неподалёку от Дискуриады, уже не принадлежали к числу картвельских племён.
На территории теперешней Грузии в эпоху Римской империи существовало иберийское царство, а в нижнем течении Куры (на территории теперешнего Азербайджана) – албанское. На юге эти царства граничили с Арменией, на севере – в основном с племенами аланов. В то время, как Колхида переживает упадок, Иберия расширяется и переживает период расцвета.
«Иберский царь считался «другом и союзником римского народа» и «другом кесаря»; фактически это был равноправный союз. Рим имел на Кавказе в основном военно-стратегические интересы: Иберское и Албанское царства (албанский царь также считался «другом и союзником» римлян) были важны для Рима потому, что, с одной стороны, они помогали держать под ударом Армению и западные области Парфии, а с другой – контролировали важнейшие горные проходы, которые вели с Северного Кавказа в Закавказье».
Однако, в свете наших представлений, можно предполагать, что для Рима был не менее важен и контроль над горным проходом из Колхиды к Гирканскому (Каспийскому морю), ведущим в Среднюю Азию. Возможно, что в то время (или незадолго до эпохи Александра Великого) ещё существовал и узкий морской пролив по теперешним долинам рек Риони (на западе), впадающей в Понт, и Куры (на востоке), впадающей в Каспийское море. Напомним, что только смерть помешала Цезарю совершить восточный поход, о котором он, повидимому, мечтал, но план которого держал при себе. Зная Цезаря, можно смело предположить, что задуманный им план был ещё более грандиозен, чем тот, который нам известен по дошедшим историческим свидетельствам. Восточный поход Цезаря должен был затмить славу восточных походов Александра Великого: целью Цезаря была опять «страна чудес» - Индия. Но маршрут похода Цезаря, вероятно, планировался им не «по следам Александра», а совершенно иным путём: через Понт, Колхиду, иберийское и албанское царства к Каспийскому морю, а оттуда – в Индию. Насколько Цезарь был самостоятелен в осуществлении своих неафишируемых планов, видно даже из того факта, что он осуществил во время наместничества в Галлии военные походы на Британские острова, стремясь покорить кельтские племена. При всём при том Цезарь видел в царе Парфии своего союзника (этот их союз, как нами было предположено выше, укрепился со смертью в парфянской степи Марка Красса), и назначение Цезарем наместником Сирии своего родственника, вероятно, должно было служить целям этого союза. Тем же, тщательно скрываемым планам Цезаря, служила и «кампания», проводимая консулом Антонием, по присвоению Цезарю царского титула, не имеющего особого значения для Гая Юлия Цезаря, собирающегося только управлять огромной империей. Цезарь, по опыту Александра Великого, знал, насколько значима титулатура («Великий царь Азии», «царь четырёх сторон света» и т. д.) для людей Востока.
«В первое время зависимость от Рима была тягостной для Иберии, и, воспользовавшись гражданскими войнами после гибели Цезаря, иберы совместно с албанами подняли восстание против Рима. Римляне, однако, победили иберского царя Фарнабаза [36 г. до н. э.] и заставили его вместе с ними принудить к покорности и Албанию. В дальнейшем, однако, после стабилизации римской границы на Востоке и некоторого ослабления военной мощи Рима, союз между Римом и Иберией стал покоиться на добровольных началах, на взаимных интересах римского правительства, с одной стороны, иберских царей и иберской знати – с другой. Опираясь на союз с Римом, иберские цари на протяжении первых двух столетий нашей эры сумели сильно укрепить своё царство. В I веке н. э. в ходе войны с парфянами были подчинены влиянию Иберии Албания и некоторые пограничные области Армении».
Ясно, что начавшиеся после смерти Цезаря гражданские войны перечеркнули его честолюбивые планы (хотя сомнительно, чтобы о них кто-то в полном объёме знал, кроме самого Цезаря), но много лет спустя император Нерон активизировал внешнюю политику Рима в области Понта и Кавказа, продолжив таким образом устремления великого императора Рима.
«Во втором веке нашей эры положение Иберии ещё более укрепляется. После того, как римский император Адриан отказался от завоевательной политики на Востоке, Иберия стала ещё более самостоятельной. Иберский царь Фарасман II организовал в конце правления Адриана грандиозный набег аланов, опустошивших Албанию, Мидию и угрожавших Армении и Каппадокии. Адриан, возможно, именно в это время предложил Фарасману явиться в Рим, но тот отказался. Римское правительство задаривало иберского царя и иберскую знать подарками, чтобы сохранить союз Иберии с Римом: Фарасману Адриан послал слона и пятисотенный отряд. В семейных усыпальницах иберской знати сохранились предметы, которыми римские императоры одаривали её представителей; таковы серебряные блюда с рельефными портретами императоров Адриана, Антонина Пия и других. При Антонине Пии римское влияние в Иберии укрепилось; Фарасман II с женой и сыном побывал в Риме. Владения Фарасмана были увеличены, ему было разрешено принести жертву на Капитолии – честь, редко оказываемая иностранцу, - и на Марсовом поле в Риме была поставлена его конная статуя... Иберская аристократия находилась и под сильным влиянием Ирана. Имена большинства иберских царей – Фарнабаз, Митридат, Фарасман и т. д. - иранского происхождения. Получает распространение {в Иберии} и культ иранского солнечного божества – Митры...
О внутренней жизни Албании в первые века нашей эры известно очень мало... В связи с развитием ремесла и торговли появляются укреплённые города: свыше двух десятков албанских городов и поселений перечислены у Птолемея {Клавдий Птолемей («География»)}. Главным городом была Кабалака (Хабала – у Птолемея), расположенная в Ширванской степи {севернее Куры в её нижнем течении, на территории Азербайджана}. В городах, как и в Армении, жили значительные группы пришельцев – греков, армян, сирийцев, иудеев... После похода Помпея албанский царь Ороз (имя его у древних авторов передаётся по-разному) был вынужден покориться Риму. Вскоре, однако, Албания освободилась из-под власти Рима, и полководец Марка Антония, Публий Канидий Красс, покорил её заново. Август в своих «Деяниях» упоминает албанов в числе других народов, искавших дружбу Рима, а Тацит применительно ко времени Тиберия говорит о царях Иберии и Албании как находящихся «под защитой римского величия». В 35 году (нашей эры) албаны вместе с иберами сражаются на стороне Рима против парфян в Армении. Вслед за тем, однако, происходит перемена: албаны начинают ориентироваться не на Рим, а на Парфию и зависимую от неё Мидию. К концу I века нашей эры относится латинская надпись, недавно найденная на территории Азербайджана у горы Беюк-Даш, в 70 км от Баку. Она принадлежит центуриону легиона XII Фульминаты, стоявшего в это время в Каппадокии. На основании этой надписи делали предположение о пребывании в Албании римских войск. Но гораздо более вероятно, что поставивший надпись центурион побывал в Албании с какой-то дипломатической миссией; для переговоров с царями и народами Востока римские полководцы обычно посылали именно центурионов» [смотри: 5, т. II, с. 35, с. 154, с. 413, с. 687- 691].
Диоскурия (Севастополь), начиная с I века до н. э., постепенно приходит в упадок, особенно после войны между римским полководцем Помпеем и понтийским царём Митридатом VI Эвпатором. Возможно, упадок города связан и с полным исчезновением водного бассейна в Средней Азии, за современным Каспийским морем.
«Письменные источники не сохранили сведений о времени погружения Диоскурии в море. Исследователь древней Абхазии археолог Л. Соловьёв считает, что город мог исчезнуть в результате опускания берега или грандиозного оползня» [109].
В III – IX веках нашей эры нынешняя Грузия была разделена Лихским хребтом на два царства – Лазику (древняя Колхида), по имени племени лазов, на западе и Картли (древняя Иберия) на востоке. Албания в это же время занимала территорию теперешнего Азербайджана.
Атропатеной (Адурбадаган, позже Адербайган) тогда называлась территория нынешнего Южного, или Иранского Азербайджана.
С IV века Иберия уже фигурирует в источниках как Картли. Город Тбилиси был заселён с древнейших времён; в IV веке он стал значительным центром торговли и ремесленничества; со второй половины V века картлийские цари делают Тбилиси второй столицей, а затем Тбилиси навсегда оттесняет Мцхету на задний план.
Важнейшими центрами Закавказья в IV – VI веках были Валаршапат и Двин в Армении, Мцхета и Тбилиси в Грузии, Партав в Албании. Некоторые из этих городов лежали на торговых путях, соединявших Византию с Ираном, Средней Азией и Китаем.
У греков различались понятия: «края земли», «пупа земли» («омфалос) и «заселённой земли» («ойкумены»). К IV веку до н. э. «краем земли» на востоке греки считали Кавказ с его величественными снежными горными вершинами. Поэтому Александр Македонский, увидев Гиндукуш, посчитал его продолжением Кавказа.
Когда Александр Македонский во время своего восточного похода зимовал в Зариаспах [329/328 г. до н. э.] к нему явился царь хоразмиев Фарасман со свитой из 1500 всадников, чтобы лично изъявить свою покорность великому царю...: он царствовал над землями по нижнему течению Окса (Амударья) и выдавал себя за соседа племени колхов и женского народа амазонок.
«Фарасман заявил Александру: если царь склонен предпринять поход против колхов и амазонок и сделать попытку покорить страну вплоть до Эвксинского понта (до Чёрного моря), то он предлагает ему показать дороги и позаботиться о нуждах войска при этом походе. Ответ Александра на эти предложения позволяет нам заглянуть в дальнейшую связь его планов, которые, при всей своей смелости, дают нам самое верное свидетельство замечательного знания им географических условий различных земель, о существовании которых его походы распространили первые сведения. Он уже собственными глазами и из сообщений своего посольства и туземцев убедился, что Океан, в непосредственную связь которого с Каспийским морем он верил еще и теперь, вовсе не лежит близко к северной границе персидского царства и что скифские орды занимают еще громадные пространства земли; пусть Фарасман отложит до этого времени то, что он теперь предлагает. В настоящую минуту царь заключил с ним дружбу и союз, рекомендовал его покровительству сатрапов Бактрии, Парфии и Арии и отпустил его со всеми знаками своего благоволения» (Дройзен И.Г. История эллинизма) [смотри: 12, с. 18200-18202].
В примечаниях Дройзен И.Г. пишет: «На положение Хорасмии указывает её теперешнее имя... Выражения Фарасмана, приводимые Аррианом, и ответ Александра, что он не желает теперь вторгаться в области Понта, могли бы, повидимому, подтвердить предположение, что Александр смешал Танаис {Дон} Европы с Яксартом {Сырдарья}; в противном случае непонятно, как он мог потребовать для похода на Понт помощи хорасмиев, живших у Аральского моря, и как Фарасман мог называть себя соседом Колхов. Мы должны предположить эту ошибку не у Александра, а у преувеличивавших македонян. Верные люди, отправившиеся вместе с посольством европейских скифов, должны были принести более верные сведения об Аральском море и о Каспийском море. Быть может, Фарасман подразумевал сообщение морем с лежавшей на его противоположном берегу областью Аракса и Куры, глубокую древность которого достаточно доказывают известия древних и новейшие исследования. Следует обратить внимание на то, что Арриан заставляет Фарасмана говорить (epaske) об амазонках, не прибегая к своему обычному eisi de oi legoysin; следовательно, он нашел это в таком виде у Птолемея или Аристобула... Что Александр ещё и теперь держался этого мнения {о соединении Гирканского (Каспийского) моря с Океаном}, доказывают не столько слова, влагаемые в его уста Аррианом..., сколько отправка Гераклида к Каспийскому морю..., чтобы строить там флот и исследовать poia tini xymballei talassn ktl» (Дройзен И.Г. История эллинизма) [12, с. 18200-18202, с. 18418-18419, примеч. 62 - 63].
Можно рассматривать сообщение Арриана под другим углом зрения и, доверяя македонянам, удивиться: неужели в то время ещё существовал водный путь из Каспийского моря в Чёрное между хребтами Кавказа, соединяющий Колхидскую низменность с Ширванской и Муганской равнинами (место впадения Куры с Араксом в Каспий)? В этом случае обещание Фарасмана помочь Александру при его походе на Понт (Чёрное море) предстаёт совсем в другом свете. Логично предполагать, что и в районе Причерноморья и Кавказа в древнее время существовал узкий морской проход, в чём-то подобный «Гибралтарскому проливу», миновав который можно было подобраться к острову (или группе островов), на котором существовали древние царства. Этим проходом мог быть и пролив Боспор, и пролив Боспор Киммерийский, и пролив между кавказскими хребтами, имеющий узость в месте его выхода в теперешнее Каспийское море, которое осталось от обширного водного бассейна в Средней Азии. И в начале или конце этих проливов Геракл тоже мог поставить памятные столпы, которые, естественно, тоже именовались в его время и какой-то период спустя «Геракловыми столпами». В результате два или несколько различных географических объектов могли получить одно и то же название, то есть могло с течением времени произойти в памяти людей совмещение названий для нескольких географических мест.
Когда в результате прорыва северных вод или падения огромного небесного тела в Северном Ледовитом океане, исчезло, смытая гигантской морской волной «царство народов моря», начало происходить спровоцированное катастрофой постепенное поднятие морского дна праморя в Средней Азии, длившееся, вероятно, не одно тысячелетие. Во времена «микенской культуры» (XIV – XIII века до н. э.), когда странствовали аргонавты и Геракл, праморе, кажется, ещё существовало, хотя и сильно обмелевшее. Сток праморя шёл через Босфор и Дарданеллы в Эгейское море. Недаром обращалось внимание читателя на такие подробности из мифа, как преодоление встречного течения кораблём «Арго» в проливе на пути в Понт (Чёрное море); [смотри: 42, т. 1, с. 99].
После окончания (условного окончания, так как кора Земли находится в постоянном движении – «дышит») процесса поднятия земной коры на месте праморя (может быть, при одновременном завершении опускания коры в других местах Земли), на его бывшем дне остались Каспийское и Аральское моря, да озёра, закрылся проход из Чёрного моря в Каспийское. Греки забыли о существовании Атлантического моря на востоке. Однако кое-какие знания о восточных странах сохранялись. Например, что в район их расположения можно попасть через Колхиду. Косвенные подтверждения наших выводов – весьма скупые географические сведения в мифах о странствиях Геракла с Кавказа в страну гипербореев, «запутанный» маршрут плавания аргонавтов (их обратного пути) и неясность, связанная с вопросом: куда, собственно, плавали аргонавты? Связь между путешествием Ясона за «золотым руном» и Колхидой (местом, где якобы это «руно» находилось) мы впервые находим у поэта Мимнерва, жившего во второй половине VII веке до н. э.
Мимнерв, элегик из Колофона (Малая Азия), считался тогда первым поэтом любви [смотри: 2, с. 579].
Поэма об аргонавтах, не дошедшая до нашего времени, сложилась раньше, в VIII веке до н. э., на основе, как полагают современные учёные, рассказов участников первых плаваний греков в Чёрное море (а может быть, и дальше на восток!) и в западную часть Средиземного моря [смотри: 42, т. 1, с. 100].
В соответствии с нашей гипотезой и «Арго» мог ещё плавать по истинному «Атлантическому пра-морю», и аргонавты могли посетить места, где несколько сотен или тысяч лет до них процветали неизвестные им царства...
Выше мы написали: «греки забыли… ». И причины этой забывчивости египетские жрецы высказали Солону такими словами: «И тогда воскликнул один из жрецов, человек весьма преклонных лет: «Ах, Солон, Солон! Вы, эллины, вечно остаётесь детьми, и нет среди эллинов старца!» «Почему ты так говоришь?» - спросил Солон.
«Все вы юны умом, - отвечал тот, - ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени. Причина же тому вот какая. Уже были и ещё будут многократные и различные случаи погибели людей, и притом самые страшные – из-за огня и воды, а другие, менее значительные, - из-за тысяч других бедствий. Отсюда и распространённое у вас сказание о Фаэтоне, сыне Гелиоса, который будто бы некогда запряг отцовскую колесницу, но не смог направить её по отцовскому пути, а потому спалил всё на Земле и сам погиб, испепелённый молнией. Положим у этого сказания облик мифа, но в нём содержится и правда: в самом деле, тела, вращающиеся по небосводу вокруг Земли, отклоняются от своих путей, и потому через известные промежутки времени всё на земле гибнет от великого пожара. В такие времена обитатели гор и возвышенных либо сухих мест подвержены более полному истреблению, нежели те, кто живёт возле рек или у моря; а потому постоянный наш благодетель Нил избавляет нас от этой беды, разливаясь. Когда же боги, творя над Землёй очищение, затопляют её водами, уцелеть могут волопасы и скотоводы в горах, между тем как обитатели ваших городов оказываются унесёнными потоками воды в море, но в нашей стране вода ни в такое время, ни в какое-лтбо иное не падает на поля сверху, а, напротив, по природе своей поднимается снизу.
По этой причине сохраняющиеся у нас предания древнее всех, хотя и верно, что во всех землях, где тому не препятствует чрезмерный холод или жар, род человеческий неизменно существует в большем или меньшем числе.
Какое бы славное или великое деяние или вообще замечательное событие ни произошло, будь то в нашем краю или в любой стране, о котором мы получаем известия, всё это с древних времён запечатлевается в записях, которые мы храним в наших храмах; между тем у вас и прочих народов всякий раз, как только успеет выработаться письменность и всё прочее, что необходимо для городской жизни, вновь и вновь в урочное время с небес низвергаются потоки, словно мор, оставляя из всех вас лишь неграмотных и неучёных. И вы снова начинаете всё сначала, словно только что родились, ничего не зная о том, что совершалось в древние времена в нашей стране или у вас самих. Взять хотя бы те ваши родословные, Солон, которые ты только что излагал {«о Форонее, почитаемом за первого человека, о Ниобе и о том, как Девкалион и Пирра пережили потоп»}, ведь они почти ничем не отличаются от детских сказок. Так, вы храните память только об одном потопе, а ведь их было много до этого; более того, вы даже не знаете, что прекраснейший и благороднейший род людей жил некогда в вашей стране. Ты сам и весь твой город происходите от тех немногих, кто остался от этого рода, но вы ничего о нём не ведаете, ибо их потомки на протяжении многих поколений умирали, не оставляя никаких записей и потому как бы немотствуя» [13, с. 405 - 407].
Как видим, древнейшие египтяне прекрасно представляли цикличный характер природных процессов. Для современной науки это свойство, безусловно, очевидное, присущее всем процессам вообще.
«В 1957 году в «Записках Географического общества СССР» была напечатана книга А.В. Шнитникова «Изменчивость общей увлажнённости материков Северного полушария». Проанализировав оказавшийся в его распоряжении материал, учёный пришёл к заключению, что ритмы, влияющие на биосферу Земли, по своей продолжительности могут быть объединены в три группы. Первая группа самых коротких ритмов связана с неравномерностью облучения Земли из космоса, их роль в эволюции биосферы незначительна, она ограничивается атмосферой. Вторая группа обусловлена колебаниями солнечной активности и воздействует на атмосферу и магнитное поле Земли, являясь наиболее важной для живых организмов. Третья группа ритмов связана с неравенством сил тяготения. Они-то и управляют всем комплексом биосферы во времени и пространстве, воздействуя на атмосферу – воздушную оболочку Земли, гидросферу – водную оболочку и литосферу – земную кору.
К последней группе принадлежал и ритм с периодичностью 1800 – 1900 лет. Его кульминационные фазы совпадали по времени с так называемыми периодами констелляций, когда Солнце, Луна и Земля оказывались на кратчайшем расстоянии друг от друга, располагаясь на одной прямой. В это время возникают грандиозные приливы, бури, грозы. Внутренние волны в океане поднимают к поверхности огромные массы холодной воды, охлаждая атмосферные потоки, резко нарушая их циркуляцию, обрушивая на сушу холодные ливни и снегопады. Такое противостояние планет длится около двух столетий, затем они расходятся, биосфера постепенно успокаивается после очередной «встряски», но плоды её для материков самые благотворные. И запаса влаги, правда, с трудом, но всё же хватает до момента следующего противостояния планет и Солнца. Сложность заключается в том, что точно установить время следующей констелляции почти невозможно. Луна постоянно испытывает воздействие различных космических сил, скорость её движения то возрастает, то замедляется, и определить её положение в пространстве относительно других планет для будущего и прошлого оказывается затруднительным...
Согласно последним представлениям, магнитный центр Земли представляет собой некое твёрдое «субъядро», плавающее в жидком ядре. Расчёты его положения за период с 1829 по 1965 годы позволили установить, что магнитный центр Земли перемещается по замкнутой эллиптической орбите за период от 1200 до 1800 лет.
Приводя эти данные на третьем Всесоюзном совещании по ритмике природных явлений, советские геофизики И.М. Пудовкин и Г.Е. Валуева предположили, что в условиях Средней Азии, где отмечены максимальные изменения силы тяжести, дрейф этого «субъядра» периодически, каждые 1200 – 1800 лет, создаёт устойчивые антициклонические условия, сопровождаемые длительными и губительными засухами, которыми можно объяснить «великие переселения народов» с этих территорий...
«Ритмичность присуща широкому кругу явлений космического, геофизического и биологического характера, - пишет Е.В. Максимов, один из многих последователей А.В. Шнитникова. - Ритмические явления известны в состояниях звёздной и солнечной активности, активности кометно-метеоритных потоков, в активности планет Солнечной системы, в колебаниях магнитного поля Земли, вероятно, в колебаниях естественной радиоактивности Земли, в явлениях, протекающих в земной коре (литосфере), в атмосфере, гидросфере, биосфере... Среди внутривековых известны добрых полтора десятка ритмов продолжительностью от 2,7 до 30 – 40 лет, среди вековых – не менее шести ритмов продолжительностью от 160 до 1800 – 1900 лет.
Т. Карлстрем упоминает ритмы продолжительностью в 40800, 20400, около 3400, 1700, 1133, 567 и 283 года, а В.А. Зубаков – в 370000, 185000, 90000, 40000, 21000, 3700 и 1850 лет...
Впервые в истории системы ритмов дали возможность самых разнообразных прогнозов с гарантией, что результаты всегда окажутся в пределах предсказанных отклонений. «Ведущий» 1800 – 1900-летний ритм А.В. Шнитникова даёт чёткое представление, что именно нам следует ждать от природы в ближайшие столетия...» [99, с. 231 - 234].
В геологической науке последний период геологической истории Земли, начавшийся, по разным оценкам, от 600000 до 1 миллиона лет тому назад и продолжающийся в настоящее время, носит название четвертичного периода (или системы). Это название было предложено в 1825 году французским учёным Ж. Денуайе и в настоящее время его обычно подразделяют на голоцен, охватывающий последние 10 тысяч лет, и плейстоцен, соответствующий остальной части периода.
Четвертичные отложения впервые выделены под названием «дилювий» в 1823 году английским учёным У. Баклендом, считавшим, что они образовались во время библейского «всемирного потопа» (diluvium – потоп). Несколько позже так стали называть лишь древние четвертичные отложения, а современные противопоставили им под именем «аллювий» (alluvium – нанос).
Характерной чертой Четвертичного периода было значительное общее похолодание климата Земли и возникновение в течение плейстоцена обширных материковых оледенений в пределах современного умеренного пояса, в связи с чем плейстоцен называют также ледниковым периодом.
Во время максимального оледенения льды одевали большую часть Европы, спускаясь большими языками на юг в пределах России по Донской низменности до устья реки Медведицы и в пределах Украины по Днепровской низменности до Днепропетровска (48 градусов 30 минут северной широты).
В областях, покрывавшихся в плейстоцене ледниками, широко развиты ледниковые отложения: морены, отложения талых ледниковых вод, озёрные отложения, возникшие на дне приледниковых озёр и другие. Ледниковые отложения слагают конечные моренные гряды, озы, камы и другие специфические формы рельефа. В разрезах ледниковые отложения чередуются с обычными речными, озёрными и болотными, реже морскими отложениями, содержащими остатки растений и животных и образовавшимися во время межледниковий.
Для областей нынешнего умеренного пояса, не покрывавшихся льдами, наряду с речными и озёрными наиболее характерными отложениями являются толщи лёсса и лёссовидных суглинков, занимающие в европейской части России и Украины, в Средней Азии, Китае, США и других областях громадные площади.
Происхождение этих толщ вызывает до сих пор большие разногласия среди геологов, хотя всеми признаётся, что они являются свидетелями сравнительно сухого климата. В поясе пустынь и полупустынь Северного полушария климат испытывал увлажнение. И тогда здесь возникали ныне исчезнувшие большие постоянные реки и крупные пресные и солоноводные озёра, отложения которых широко распространены в Тибете, Западном Китае, Средней Азии, Сахаре и Северной Америке.
Колебания климата и периодическое возникновение и таяние обширных ледниковых покровов заметно влияло на количество воды в мировом океане и на его уровень, амплитуда колебаний которого по разным подсчётам достигала от 80 до 200 м. Во время наиболее крупных регрессий (отступлений моря) в сушу превращался ряд морей: например, почти всё Северное море, Балтийское море, значительная часть Баренцева моря и полярного шельфа Азии, которая в области Берингова пролива соединялась с Северной Америкой. Во время трансгрессий (наступлений моря) морские воды не только заливали нынешний шельф, но временами и часть современной суши (в Голландии и Германии, в бассейнах Северной Двины и Печоры и по северному побережью Сибири). В связи с изменениями климата крупные колебания испытывали и многие внутренние водоёмы, например, Каспийское море, пережившее несколько трансгрессий (бакинская, хозарская, хвалынская).
В настоящее время продолжаются и значительные движения земной коры, названные В.А. Обручевым неотектоническими. Наиболее интенсивны происходящие неотектонические движения в зонах молодого горообразования (Карпаты, Крым, Кавказ, Тянь-Шань, Алтай, горы Прибайкалья, Китая, Индонезии, Тибета, Гималаев и другие). Только в течение голоцена (последние 10 тысяч лет) центральные области прежних материковых оледенений (Канада, Скандинавия) испытали сводовые поднятия с общей амплитудой в сотни метров. На севере Швеции они продолжаются и поныне со скоростью около 1 м в 100 лет.
Среди геологов нет единой точки зрения о количестве самостоятельных оледенений в течение Четвертичного периода, число которых, согласно крайним точкам зрения, колеблется от одного до двенадцати; больше всего сторонников трёх- или пяти-шестикратного оледенения.
Вероятно, глобальные изменения климата Земли связаны с захватом Луны в плейстоцене. Если это так , то на все планетарные процессы (имеющие «по определению» циклический характер) непосредственно после момента «захвата» наложились механические автоколебания новой системы «Земля – Луна». 10 – 12 тысяч лет, предположительно прошедшие после окончания очередного оледенения - ещё очень малый промежуток времени, чтобы определить продолжительность наступившего настоящего очередного межледниковья и масштаб следующего оледенения, тем более, что среди специалистов нет единства даже в числе ледниковых периодов. Хуже всего, очевидно, если климатические изменения, вызванные колебательной системой «Земля -Луна», будут иметь апериодический незатухающий характер.
В диалоге «Критий» имеется единственное слово «на туземном наречии» (то есть на языке Атлантиды) – имя второго сына бога морей Посейдона, близнеца Атланта. Ему «было дано имя, которое можно было бы передать по-эллински {значит, по-гречески} как Евмел, а на туземном наречии – как Гадир» [смотри: 13, с. 488].
Исследователи-атлантологи обнаружили следы Гадира в имени одного из популярнейших персонажей мусульманской мифологии, жившего до потопа, Хизра. Как сказано в исламской энциклопедии, Хизр (он же аль Хадир, аль Хидр, Хърд, Гейдар, Хидр) – один из четырёх бессмертных (вместе с Исой, Ильясом и Идрисом). Автор журнальной заметки, относящий следы Гадира к Испании (к названию испанского города Кадикс или Кадис), формулирует вопрос: «Так как же мог Гадир – Хадир – Хидр стать мусульманским святым?» [110].
Если «государство атлантов» находилось на островах Средиземного моря, то ответ на этот вопрос вполне логичен: название «Гадир» в Испании, действительно, «филологические» или другие «следы», «идущие» из древней Атлантиды.
Зайдлер в своей книге сообщает о происхождении некоторых географических названий Старого и Нового Света от слов египетского языка.
Севернее устья Куры, на южном побережье Апшеронского полуострова находится столица Азербайджана Баку. Якобы имя городу дали египтяне: «баку» значит «масло», то есть «нефть»! [смотри 1, с. 231].
Заметим, что упомянутые в диалогах об Атлантиде даты - «восемь тысячелетий» («древность городских установлений» египетского Саиса) и «девять тысяч лет назад» (основание города эллинами, который во времена Солона зовётся Афинами; катастрофа, погубившая Атлантиду) - могут иметь совершенно другое значение, с разницей в несколько столетий или даже тысячелетий.
В древнем Египте, особенно в период Среднего царства, математические знания находились на весьма высоком уровне для того времени. Об этом нам известно по большому количеству математических текстов того времени, и, в частности, по сведениям из папируса - «Математического папируса». Достижением египтян было развитие десятичной системы счисления. В египетской письменности уже существовали особые знаки для обозначения чисел: 1, 10, 100, 1000, 10000, 100000 и даже миллиона, обозначавшегося фигуркой человека, поднявшего руки в знак удивления. Выше уже упоминалось о египетском календаре, позволявшем учитывать временные промежутки с большой точностью. Однако, в древних текстах мы можем столкнуться с совершенно другим парадоксом, не имеющим отношения ни к математике, ни к исторической хронологии. Речь идёт о риторических приёмах, призванных усилить впечатление от прочитанного с помощью числовой мистики.
В качестве примера воспользуемся сведениями, приводимыми В.С. Нерсесянцем.
«Действительно ли Сократу к моменту казни было 70 лет, как об этом сообщают Платон и другие древние источники? Рассматривая этот вопрос (в числе других), А. Драйцентер отмечает, что число 70 в трудах древнегреческих авторов носит (как и числа 7, 700) «риторический характер», обозначая скорее «всю долгую жизнь человека», нежели его точный возраст. Этот риторический приём, по его версии, применён и к Сократу. К тому же , отмечает он, по сообщению Диогена Лаэртского, Сократу было 60, а не 70 лет. Спорная, конечно, версия. Тем более, что у Диогена Лаэртского приводятся обе цифры...» [20, с. 173 - 174].
Отказываясь от приглашения приехать к македонскому царскому двору, Зенон Китийский в ответном письме Антигону II Гонату сослался на свой преклонный возраст, написав «мне уже 80 лет» [смотри: 2, VII 7 - 9].
Видимо, здесь философ тоже использовал «риторический» приём.
Если Зенон родился в 333 (или 336) году до н. э., то 80 лет (когда якобы написано письмо) ему было бы в 253 (или 256) году до н. э., в то время как датой смерти Зенона считаются годы: или 264, или 262 до н. э.; Антигон правил до 239 года до н. э.; поэтому Зенону, если бы он это писал, было бы примерно 57 … 60 лет в 276 году до н. э. (когда Антигон стал царём) или 69 … 74 года (если бы он писал письмо в год смерти царя).
«Из глубокой древности ведёт своё начало почитание числа 7 как священного. Тогда в основу календаря был положен лунный месяц. В течение лунного месяца – 28 дней – Луна прибывает и убывает, проходя при этом 4 фазы (четверть Луны, половина, полная Луна, новолуние). Эти фазы Луны сменяются через каждые 7 дней, они положены в основание нашей семидневной недели. Наблюдая за сменой фаз Луны, древние и приписали особое, священное значение числу 7 {и, вероятно, и числу 4, связанному с «семёркой» (4 x 7 = 28)}.
У древних вавилонян было установлено 4 праздничных дня для каждого месяца – 1, 7, 15 и 28. Семь небесных светил (Солнце, Луна и 5 планет – Меркурий, Сатурн, Марс, Юпитер, Венера) были связаны с определёнными небесными божествами. Каждому божеству был посвящён один день недели. В честь семи главных богов был воздвигнут семиступенчатый храм в Вавилоне. Согласно учению вавилонских жрецов, подземное царство мёртвых окружало семь стен, покойник проходил через семь ворот, охраняемых стражами.
Древние греки, как и другие народы, придавали большое значение числу 7. Число 7 фигурирует во многих легендах, например, в мифе о чудовище Минотавре, которому ежегодно приносили в жертву 7 юношей и 7 девушек. В легенде о смертной женщине Ниобе, дерзнувшей оскорбить богиню Латону, упоминается о 7 сыновьях и 7 дочерях Ниобы, погибших от стрел детей Латоны – Аполлона и Артемиды.
{Ниоба (Ниобея) – супруга царя греческого города Фивы Амфиона, дочь героя Тантала, малоазийского правителя, который, согласно мифу, пригласив на пир олимпийских богов, разрубил на части собственного сына Пелопа (брата Ниобы) и предложил его мясо гостям. Разгневанные боги оживили Пелопа, который потом стал правителем Пелопоннеса. Считалось, что устроенные при погребении Пелопа игры были затем возобновлены Гераклом как Олимпийские игры.
По Гомеру, у Ниобы было 6 сыновей и 6 дочерей; в более поздних легендах фигурируют другие числа: поэты Гесиод и Пиндар называют 10 сыновей и 10 дочерей; поэтесса Сафо (Сапфо) – 9 сыновей и 9 дочерей; греческие трагики – 7 сыновей и 7 дочерей. Ниоба, гордая своими детьми, смеялась над богиней Латоной (Лето), родившей только двоих детей - Аполлона и Артемиду. По некоторым мифам, Ниоба даже запретила фиванским женщинам приносить богине жертвы. Оскорблённая богиня Лето жаждала мести, и Аполлон поразил своими стрелами всех сыновей Ниобы, а Артемида – всех её дочерей. Согласно одному из мифов, Артемида сжалилась над младшей дочерью Ниобы, а по другому мифу – в живых остался лишь младший сын Ниобы. Узнав о несчастье, супруг Ниобы Амфион покончил с собой, а Ниоба от горя превратилась в скалу, которую подхватил вихрь и перенёс на родину Ниобы в Малую Азию, на вершину горы Сипил.}
7 считали священным числом бога Аполлона – покровителя искусств. В Греции {и на Востоке} почитали семь мудрецов {в Иудее – семь пар мудрецов}... С числом 7 греки связывали представление о чём-то законченном и совершенном. Поэтому среди множества великолепных творений древности именно семь самых прекрасных были причислены к чудесам» [37, с. 7 - 8].
В еврейской традиции число 7 имеет особый смысл. Из семи дней состоит неделя; семь дней длится траур по умершему родственнику; праздник Кущей (Суккот) во время сбора урожая длится семь дней; в течение семи дней после менструации женщина считается нечистой и т. д. Древние евреи приносили в качестве дара в Храм Иерусалимский первые плоды нового урожая семи видов растений (пшеница, овёс, виноград, инжир, гранат, маслины, мёд), которые символизировали богатство страны.
У евреев седьмой день – суббота (шабат) – святой день, в который запрещено работать. В Торе написано, что бог сотворил мир за шесть дней, а на седьмой день отдыхал. Поэтому у людей этот день предназначен для молитв и отдыха от повседневных трудов. Каждый седьмой год пятидесятигодичного цикла, называемый субботним годом («шмита»), Тора предписывает давать отдых земле, не сеять на ней и не обрабатывать её. В конце этого года принято прощать долги должникам. Правда, уже в древности этот обычай многими оспаривался. Пятидесятый год после сорокадевятилетнего цикла у древних евреев считался юбилейным. В этот год крестьяне возвращали свои наделы прежним хозяевам, отпускали на свободу рабов. Отсчёт юбилейных годов прекратился после разрушения Первого Иерусалимского Храма [VI в. до н. э.]. Один из главных традиционных символов евреев – золотой светильник-менора – имел семь ответвлений (в сознании древних евреев семь отростков меноры, возможно, связывались с семью планетами, известными в то время). В ответвлениях меноры изначально укрепляли плошки, куда наливали ритуально чистое масло и вставляли фитиль. Свечи появились гораздо позже. После разрушения Второго Иерусалимского Храма римлянами [70 г.] золотой Семисвечник, находившийся в Храме, был увезён в Рим, где его следы потерялись. Изображение светильника-семисвечника (меноры) стало символом еврейской национальной традиции (оно присутствует и на гербе государства Израиль в обрамлении из оливковых ветвей – символом мира).
Число 70 обладало для древних евреев магической привлекательностью. Считалось, что изначально на земле было 70 народов (а в Ханаане до прихода израильтян жили семь народов, они названы в Библии). Семидесяти народам соответствовали 70 небесных ангелов. Членами Синедриона (без его руководителя – наси) избирались 70 человек. Существует поговорка: «У Торы семьдесят лиц». Согласно легенде, первый перевод Библии на греческий язык сделали 70 мудрецов (толковников). Во всех этих и других случаях числу 70 придаётся эзотерический (тайный, скрытый) смысл. Оно как бы заменяет собой другие числа. Например, толковников было 72 (по 6 от каждого колена Израиля), а количество народов, перечисленных в Книге Бытия (Библия), тоже больше семидесяти [смотри: 19, с. 502 - 506].
У иудеев и число «10» считалось священным, поскольку являло собой сумму первых четырёх чисел: 1 + 2 + 3 + 4 = 10. Скрижали - «Десять заповедей», - что дал Бог Моисею на горе Сион, на самом деле содержат много заповедей; употребление числа «десять» указывает на их божественное происхождение.
В древности коллегия архонтов (высшие должностные лица) Афин состояла из девяти человек, а Порфирий сообщает о греческих эннеадах – сборниках издаваемых сочинений Плотина по девять в каждом. В обоих случаях употребление числа «9» свидетельствует о египетской традиции.
Вспомним в связи с этим «эннеаду» («Великую девятку») египетских богов, девять лет засухи в Египте при царе Бусирисе, представления древних египтян, согласно которым Египет был окружён девятью «луками», то есть девятью чужеземными народами.
В Индии в народных поговорках число 9 используется для обозначения неопределённого множества, например, как в случае, упомянутом К.П. Шивашанкарой Меноном:
«Мы миновали реку Тизнап, которая подобно Яркенду, так разлилась по целому району, что нам пришлось переправляться через неё по «девяти мостам» [41, с. 80].
Древнейшие греческие числовые знаки найдены в памятниках на острове Крите и относятся к эпохе, предшествующей на пять или шесть столетий периоду расцвета греческой культуры, то есть к эпохе с XIV по VII век до н. э. В собственно Греции за этой системой числовых знаков последовала так называемая аттическая система (от названия области -- Аттика с городом-полисом Афины и другими городами). Аттическая система была в употреблении в эпоху первого известного по имени греческого математика - Фалеса [624--547 гг. до н. э.], одного из «семи мудрецов», и в последующие века, вплоть до IV века нашей эры. Эта цифровая система называется ещё геродиановыми знаками по имени грамматика Геродиана [II и III века н. э.], по трудам которого главным образом известны эти знаки. В аттической нумерации отдельные числа обозначались первыми буквами названий этих чисел.
«1» -- I (палочка),
«5» -- П -- пенте (буквой П греческого алфавита),
«10» -- ? -- дека (буквой ? греческого алфавита),
«100» -- Н -- гекатон (буквой Н греческого алфавита),
«1000» -- Х -- хилиой (буквой X греческого алфавита),
«10000» -- М -- мириой (буквой М греческого алфавита).
Все эти названия продолжают жить в современных терминах: пентаграмма, пентагон (пятиугольник), декаметр, гектометр, километр, мириада.
Числа 50, 500 и 5000 изображались комбинациями основных знаков, остальные числа -- повторением их.
Геродиановы знаки встречаются в древнейших аттических памятниках; к эпохе Перикла [V век до н. э.], афинского вождя рабовладельческой демократии, они стали официальной системой числовых записей.
Около 500 года до н. э. в Милете (Иония) возникла другая система греческой нумерации, использовавшая для письма чисел все буквы алфавита и некоторые старые, вышедшие к тому времени из употребления, буквы, сохранившиеся в греческом алфавите, как дополнительные знаки. Таким образом, получили обозначения все числа до 10, все полные десятки и полные сотни. Для отличия цифровых знаков от букв над первыми ставилась горизонтальная чёрточка или же они снабжались штрихом; для обозначения тысяч перед соответственным цифровым знаком ставилась запятая. Число 10 000 обозначалось Mv или M (от слова «мириада»), кратные его -- при помощи множителя впереди, позади или вверху. Символ M часто заменялся точкой. Эта система нумерации называлась ионической (или ионийской).
В Афинах ионийская система вошла в употребление в III веке до н. э. в частной жизни и постепенно в государственных учреждениях.
Алфавит греки получили от семитическх народов, но употребление букв алфавита для обозначения чисел является греческим изобретением. Этот принцип шёл обратно от греков к семитическим народам -- евреям, арабам и другим, перенявшим его механически. У греков буквы алфавита получили числовое значение по месту, занимаемому ими в алфавите. Например, в арабской цифровой системе этот принцип нарушается: числа «4» и «10» сохранили греческие буквенные обозначения.
Греческая ионийская нумерация продолжает существовать и в настоящее время: в городе Феце (Марокко).
Римские числовые знаки, вопреки распространённому мнению, не происходят из букв алфавита. Давно доказано (историком Моммзеном и другими), что римские цифры возникли на итальянской почве задолго до появления там алфавита. Считается, что первоначально в Риме числа от 1 до 9 обозначались соответственным количеством вертикальных чёрточек (палочек). 10 -- перечёркнутой палочкой, 20 -- двумя вертикальными палочками, перечёркнутыми косо, и т. д. Вообще, перечёркивание некоторого количества палочек означало удесятерение числа. Число «5» обозначали половиной косого креста (знака для числа «10»), причём соседи римлян этруски употребляли для обозначения числа «5» нижнюю часть знака «десяти» (?), а римляне - верхнюю часть (V).
Лишь в позднюю пору римской культуры произошло некоторое сближение начертания цифр и букв латинского алфавита:
I -- «1»,  V-- «5», X -- «10», L -- «50», C -- «100», D -- «500», M -- «1000».
Римские цифры долго держались в учебниках и после проникновения в Европу современных цифр и назывались школьными. В римской нумерации, как и в вавилонской, применялся принцип вычитания; так, например, для числа «4» пишут не четыре палочки -- IIII, а знак IV, для числа «9» вместо VIIII -- IX, вместо XXXX -- XL (число «40») [смотри: 111, с. 53-55, 57-58].
Из приведенных сведений по истории нумерации можно, вероятно, заключить, что в исходном тексте «Тимея» на греческом языке для обозначения чисел (в том числе дат) применялась греческая аттическая система, а в переводах «Тимея» на латинский язык, выполненных уже в нашу эру, римская нумерация позднего времени (времён римской империи).
Холл пишет» «Эннеада, 9, была первым квадратом числа (3х3). Она ассоциировалась с ошибками и недостатками, потому что ей недостаёт до совершенного числа 10 одной единицы. Она называется числом человека, из-за девяти месяцев его эмбрионального развития. Среди её ключевых слов «океан» и «горизонт», потому что для древних они были безграничными. Эннеада есть безграничное число, потому что нет ничего за ней, кроме бесконечного числа 10. Она называется границей и ограничением, потому что она собирает все числа внутри себя. Она называется сферой воздуха, потому что окружает числа так, как воздух окружает землю. Среди богов и богинь, разделяющих в большей или меньшей степени её природу, - Прометей, Вулкан, Юнона, сестра и жена Юпитера, Пан, Аглая, Титогения, Куритис, Прозерпина, Гиперион и Терпсихора (Муза). Число 9 рассматривается как  зло, потому что это перевёрнутая 6. Согласно Элевсинским Мистериям, это было число сфер, через которые сознание пробивалось при своём рождении. Из-за своего сходства по форме со сперматозоидом 9 ассоциируется с зарождением жизни» [15, с. 249].
Учитывая «специфичность» значений чисел (в данном случае «девятки») у греков (да и у египтян, у которых греки, собственно, и заимствовали их «значения»), можно предполагать, что в диалоге «Тимей» знаки - «9 000 лет» (озвученные египетскими жрецами Солону или написанные «авторами» диалога в сократовской гетерии) вообще не обозначают величины временного промежутка. 
В упоминавшейся выше статье В. Неймана есть рассказ о карте Меркатора.
Герард Меркатор [1512 - 1594 гг.] – фламандский картограф. Итогом его работы явился сборник карт европейских стран, получивший название «Атлас». Он был издан в 1595 году после его смерти. В центре карты «мира», названной именем Меркатора, изображена Арктида (Гиперборея), а в районе устья реки Оби сделана надпись: «Золотая баба» (в переводе с латинского). Эту «бабу» учёные ищут уже многие столетия. Есть сведения, что «бабу» доставили в эти края примерно 5 тысяч лет назад из Индии [смотри: 101].
Но почему из Индии? В свете изложенных представлений «золотая баба» - драгоценное художественное (ставшее культовым) изделие, происходящее из Средней Азии.
Поучительна история сибирского городища Мангазея, существовавшего в районе устья реки Оби.
Зырянское (зыряне, как и молканзеи – ненецкие племена) слово «мангазея» означает «край земли» или «земля у моря».
Проследим кратко исторические факты, описанные профессором М. Беловым и журналистом Ю. Медведевым.
Нам они интересны тем, что связывают в единую логическую цепь карту Меркатора с Арктидой на ней и некий «источник» золота где-то у истоков Оби или её притоков, или ещё южнее. Сам Меркатор не увидел своего «Атласа». Но, видимо, у европейских авантюристов и искателей кладов имелись ценные сведения о несметных богатствах в рассматриваемом здесь нами районе Азии. Надпись на карте в устье Оби о «золотой бабе» – это знак для охотников за сокровищами. Может быть, за сокровищами древних среднеазиатских государств?
Благодаря писателям-путешественникам из Европы, посещавших наш Север, Мангазея получила всеевропейское признание. Наряду с восторжественными отзывами о её пушных богатствах европейцы свидетельствовали о частых походах поморов по Мангазейскому морскому пути. Этот арктический путь связывал Поморье с Сибирью и проходил вдоль побережья Печорского моря, через пролив Югорский Шар в Карское море к западному берегу Ямала, где «малые кочи» (суда поморов) перетаскивали через небольшой волок между текущими навстречу друг другу реками Мутной и Зелёной; последняя уже впадает в северную часть Обской губы [смотри: 112, 113].
Из Европы попасть на территорию Средней Азии с запада (со стороны Чёрного и Каспийского морей) непросто, а вот с севера, по Оби, можно было проникнуть в Среднюю Азию тайно, не привлекая внимания.
М. Белов констатирует, что сохранились иноземные свидетельства середины XVI века о частых поездках поморов на Обь, в Мангазею. Сама же Мангазея впервые была показана под названием «Тазовский город» на карте 1609 года (в те времена Обская губа и Тазовская губа на русских географических картах-чертежах изображались в виде одного большого моря).
Уже в XVI веке легенды смутно упоминали о некоем богатом городе, который после какого-то катаклизма опустился в огромное озеро. Эти легенды напоминают известные сказания о граде Китеже и озере Светлояре [смотри: 112, 113].
Озеро с названием Светлояр существует и сейчас в Нижегородской области. Истоки легенд о «утонувших» городах могут быть связаны и с судьбой древних городов Средней Азии. М. Белов пишет: «В XVI столетии широко распространился рассказ о кораблях, груженных драгоценностями, приходивших с юга в низовья Оби, в землю Мангазейскую» [112].
Мангазейское городище было обнаружено в 1900 году членом Русского географического общества В.О. Маркграфом во время путешествия по реке Таз. После него ещё трижды приезжали исследователи на городище, последний раз – в 1946 году.
Раскопки и физико-географическое обследование городища, где находилась «златокипящая Мангазея», выполнила археологическая экспедиция под руководством профессора, доктора исторических наук М. Белова в 1968 году.
По сохранившимся московским архивным документам, ещё в 1596 году царь Фёдор Иоаннович послал на реки Таз и Енисей через Тобольск и Берёзов небольшую экспедицию думного дьяка Фёдора Дьякова, приказав «доподлинно» узнать о бесконтрольной торговле и промыслах поморов. Поморы обратились к царю с прошением: даровать им право свободно торговать и промышлять пушниной в Мангазейской земле. В начале 1600 года такое разрешение было ими получено в виде грамоты Бориса Годунова. Неизвестно, что разузнал Фёдор Дьяков, только по прошествии нескольких месяцев царское решение переменилось. Борис Годунов приказал образовать из мангазейских земель новый сибирский уезд и послать на Таз и Енисей воеводами князя Мирона Шаховского и стрелецкого голову Данила Хрипунова с отрядом в сотню стрельцов с пушками и кочами. Через год на помощь Шаховскому царь послал князя Мосальского и боярина Пушкина с двумя сотнями стрельцов.
Коч – деревянное судно, приспособленное для плавания в заполярных широтах, то есть, за Полярным кругом.
К сожалению, архив Мангазеи сгорел в грандиозном пожаре 1642 года. Но известно, что только за 1630 – 1637 годы Мангазея выдала разрешение – проезжие грамоты – для вывоза на Русь чуть ли не полмиллиона соболиных шкурок.
Археологи при раскопках Мангазеи обнаружили плавильни для плавки драгоценных металлов и их существование объяснило, почему в исторических документах её именуют «златокипящей» [смотри: 112].
Возможно, не столько золотой песок и самородки, сколько предметы из золота, доставляемые в Мангазею с юга по Оби, переплавлялись в слитки и только потом отправлялись в метрополию. Если это так, то очень просто объясняется, почему ни с того, ни с сего исчезло это городище «и воспоминания о нём развеялись, растворились в быстротечную лету». Возможно, это произошло потому, что основной задачей построенного по повелению российского царя городища, было всё-таки не собирание доходов от пушного промысла (хотя они и были очень велики), а пресечение доступа в Сибирь иноземных охотников за золотом и пополнение царской казны золотом и драгоценностями, добываемыми где-то в верховьях Оби или даже в Средней Азии. Когда иссякло поступление золота из районов добычи (или сбора в результате раскопок) и (дополнительно) наступила «беспромыслица» (резкое снижение добычи соболя), тогда Мангазея потеряла былое значение и начался её упадок. И русскому царю, и его чиновникам было выгодно «забыть» тайну, связанную с сокровищами и Мангазеей. По царскому указу Мангазею покинул последний стрелецкий гарнизон в 1672 году. Он перебрался в туруханский острог, где царские воеводы срубили новый уездный центр – город Новую Мангазею. А старую Мангазею покинули поморы и ремесленники, и неумолимое время сделало своё дело [смотри: 113].
Археологам известно, что с середины 1-го тысячелетия до н. э. на территории теперешнего Казахстана и прилегающих областях Средней Азии вперемешку с осёдлым населением оазисов жили и кочевые племена, находившиеся с ним в постоянных взаимоотношениях, то мирных, то враждебных.
«Древнейшие известия о кочевниках Средней Азии содержатся в персидских клинообразных надписях. Персы называли их общим именем саков. На рельефе, сопровождающем Бехистунскую надпись, последний из мятежников, стоящих перед Дарием, имеет остроконечную шапку, причём надпись поясняет: «Это Скунха, сак».
Более подробны сведения античных авторов, в первую очередь Геродота. Греческие писатели различали в Средней Азии две группы кочевников: саков и массагетов. Так как массагеты неизвестны персидским источникам, то, очевидно, персы не отличали их от сакских племён. Разграничить саков и массагетов территориально нелегко: обычно считают, что массагеты кочевали между Каспийским морем и Яксартом (Сырдарья), а саки – далее на восток, однако следует отметить, что саки известны античным авторам и к западу от Окса (Амударья). Не различимы саки и массагеты и в археологическом отношении. Кочевья саков простирались далеко на восток, захватывая долины Таласса, Чу и Или, высокогорные пастбища Алая, Памира, Ферганы, Тянь-Шаня. Геродот даёт любопытные сведения о быте массагетов, и его данные подтверждаются археологией. По словам Геродота, массагеты из металлов знали только золото и медь (то есть фактически, повидимому, бронзу); железо и серебро им были совершенно неизвестны, так как этих металлов нет в их стране, тогда как золото и медь встречаются в изобилии. Действительно, железный век наступает у кочевников Средней Азии и Казахстана на 200 – 300 лет позже, нежели у причерноморских скифов, в V веке до н. э. (откуда видно, что сведения Геродота для его времени были уже несколько устаревшими), а кое-где и в IV веке до н. э. Это объясняется не только отсталостью азиатских кочевников, но и богатством Казахстана медью и оловом. Медь, возможно, добывалась самими массагетами в горах Кара-Тау на Мангышлаке и в Джезказгане, где имеются древние медные рудники... Что касается золота, то остатки его древних разработок имеются у прииска Степняка в Северном Казахстане, а также у города Мангыта в низовьях Амударьи.
По одежде и образу жизни Геродот сближает массагетов со скифами. По его словам, они ничего не сеют, питаются мясом и молоком домашних животных, а также рыбой, которую им в изобилии доставляет река Аракс (видимо, имеется в виду Окс, то есть Амударья). Они живут в повозках, и даже домашняя утварь их приспособлена к кочевой жизни.
По уровню общественного развития массагеты отставали от скифов. Как и у современных им сарматов (савроматов), в их быту продолжали существовать значительные элементы матриархата, в частности, пережиточные формы группового брака. Женщина занимала важное место в общественной жизни. Во время войны с Киром во главе массагетов стояла вдова «царя» - «царица» Томирия.
Политически массагеты представляли собой, повидимому, союз племён. Они были весьма многочисленны и сильны в военном отношении. Особую роль играла первоклассная конница. Вооружение составляли лук и колчан со стрелами, копья, мечи, секиры. О религии массагетов почти ничего неизвестно. Геродот сообщает, что они приносили в жертву солнцу лошадей.
Сообщения античных авторов о собственно саках многочисленнее, но крайне отрывочны и не всегда имеют в виду именно саков. В быту саков было много общего с массагетами и скифами. Один эпический поэт, описавший победу афинян над Ксерксом, называет саков пастухами овец. Наряду с овцами они разводили также лошадей. Их одежда также напоминала скифскую. Наряду с кочевниками среди саков были и осёдлые племена, занимавшиеся земледелием и яйлажным скотоводством.
{Яйла (от тюркского яй, яз – лето; буквально – летовье) – общее название летних горных пастбищ.}
Как и у массагетов, в быту саков имелись многочисленные элементы матриархата. Греческий историк Ктесий [около 400 г. до н. э.] говорит, что сакские женщины отважны и помогают мужьям в военных опасностях. Во время войны с мидянами над саками властвовала Зарина, принимавшая участие в битвах. В другом месте Ктесий рассказывает о том, как после пленения Киром сакского «царя» Аморга жена его Спаретра собрала большое войско, состоявшее почти наполовину из женщин, и освободила Аморга из плена» [5, т. II, с. 169 - 170].
{Вероятно, истоки греческих легенд о амазонках и находятся в действительно существовавших матриархальных отношениях в племенах саков и массагетов.}
Саки и массагеты на территории Казахстана, Киргизии и Западной Сибири оставили многочисленные следы материальной культуры, в частности, курганы.
«Древнейшие курганы [VI - V вв. до н. э.] ещё целиком принадлежат к бронзовому веку. Они невелики, содержат погребения в виде скорченных или вытянутых костяков, бронзовые ножи, стрелы и слепленную от руки посуду. Более поздние курганы [V - III вв. до н. э.] значительно богаче. Наряду с бронзой в них появляется железо. Они больше по размерам и содержат обычно короткие железные мечи – акинаки, бронзовые, железные, костяные и деревянные наконечники стрел, бронзовые зеркала, украшения, принадлежности конской сбруи, глиняные и деревянные сосуды уже более совершенной выделки. Сохранились и остатки тканей. Широкое распространение имели также бронзовые котлы скифского типа, квадратные жертвенники и светильники, часто находимые по несколько штук вместе. Все эти предметы имели культовое назначение и украшались литыми фигурками животных, которые по сюжету, композиции и стилю выполнения близки к скифским и южносибирским. Для саков, как и для других кочевников северной степной полосы от Дуная {Восточная Европа} до Хуанхэ {Китай}, был характерен звериный стиль, который связан с определёнными религиозно-мифологическими представлениями.
К тому же кругу религиозных представлений примыкают наскальные изображения, встречающиеся в Восточном, Центральном и Южном Казахстане и в Киргизии. Это большей частью изображения горных козлов, баранов, оленей, людей, стреляющих из лука, и т. д. Изображения выбиты без всякого порядка; композиции – сцены охоты или поединка – встречаются редко. Возможно, что эти изображения имели магическое назначение: обеспечить удачную охоту.
Массагеты и саки теснее других кочевников Внутренней Азии были в это время связаны с рабовладельческим миром. Столкновение их с державами древнего Востока началось, повидимому, ещё в период мидийского преобладания. Как далеко простиралась на восток Мидийская держава, сказать трудно. Во время завоевания Средней Азии Кир, естественно, должен был столкнуться и с местными кочевыми племенами. Последний поход Кира, в котором он потерпел поражение и погиб, был, согласно Геродоту, направлен против массагетов.
В 517 году до н. э. Дарий совершил поход против «заморских» саков (живших к северу от Аральского моря). Часть саков в конечном итоге вошла в состав ахеменидского объединения; они принадлежали к XV сатрапии, которая платила в царскую казну 250 талантов. Так как в эту сатрапию помимо саков входили также каспии, то речь, очевидно, может идти лишь о прикаспийских саках. К концу правления Дария были покорены также частично саки, жившие за Яксартом {Сырдарьей}, а при Ксерксе – дахи {или даки}, кочевавшие к востоку от Каспийского моря. Под властью Ахеменидов саки помимо уплаты дани должны были участвовать в походах персидских царей, выставляя как конницу, так и пехоту. В конце V или в первой половине IV века до н. э. саки освободились из-под власти Ахеменидов. В это же время, повидимому, складывается обширная конфедерация массагетских племён.
Помимо массагетов и саков на территории Средней Азии обитали ещё более отсталые племена рыболовов, охотников и собирателей {растительной пищи: травы, кореньев, плодов и ягод}» [5, т. II, с. 171 - 172].
Племена Северного Казахстана и Южной Сибири гораздо меньше, чем их южные соседи, испытывали воздействие рабовладельческой цивилизации. Темп их развития был более медленным, чем саков и массагетов. Однако каждая группа племён этого района имела самобытную культуру и свою особую историю.
«Лучше всех изучены памятники горного Алтая и прилегающих к нему степей верхнего течения Оби и степей Минусинской котловины (Хакассия и степные районы Красноярского края)... Особую группу составляют памятники так называемого майэмирского этапа [VII - V вв. до н. э.], имеющие черты, характерные для курганов, воздвигнутых кочевниками... Среди майэмирских курганов отчётливо выделяются богатые и бедные погребения... Богатые курганы {как и курган Майэмир} достигают 25 м в диаметре и 3 м высоты и содержат обширные могильные сооружения из дерева и камня. Курганы эти разграблены, но судя по остаткам инвентаря, они были значительно богаче карасукских. Встречаются золотые украшения...
Следующая группа памятников Алтая охватывает время с IV по I века до н. э. За это время бронзовые орудия сменяются железными... Особенно замечательны большие курганы племенных вождей. Пять таких курганов раскопаны в урочище Пазырык, два – в Башадаре (Восточный Алтай), по одному – в Катанде, Берели и Шибе... Пазырыкские курганы стоят на рубеже между майэмирскими памятниками и богатыми курганами Алтая, относящимися к началу нашей эры (Шибе и др.). Они представляют собой громадные сооружения из камней и брёвен, внутри которых всё свободное пространство заполнено льдом, а сама могила заморожена. Небольшие очаги вечной мерзлоты, возникавшие под насыпями курганов, предохраняли трупы людей (к тому же искусственно мумифицированные) и лошадей от гниения. Благодаря этому многие предметы, даже сделанные из таких нестойких материалов, как шерсть, ткани, мех, войлок, кожа, очень хорошо сохранились, хотя эти курганы были разграблены ещё в древности... Строителями их были кочевники, разводившие главным образом лошадей, крупный рогатый скот и овец. В первом Пазырыкском кургане было найдено 10 лошадей, в других курганах их встречается ещё больше... Золотисто-рыжие и гнедые жеребцы сохранились с кожей, шерстью, мускулатурой и внутренностями. Высоким ростом и стройным сложением они сильно отличаются и от лошадей из менее богатых погребений, и от современных табунных лошадей Алтая и Казахстана. Наиболее близки к ним ахалтекинские скакуны из Туркменистана, потомки древних парфянских и бактрийских лошадей. Лошади служили для верховой езды, применялись уздечки и сёдла, пока ещё без стремян. Овцы разводились на мясо... Пазырыкские погребения были очень богаты. Об этом говорят превосходные кони в дорогой сбруе, украшенной золотом и оловом. Накопление богатств способствовало развитию обмена, особенно со Средней Азией и Ираном. Об этом свидетельствует среднеазиатское происхождение пазырыкских коней, а также наличие изделий из меха гепарда (из ближайших к Алтаю мест гепард водится в Западном Казахстане, между Каспийским и Аральским морями и в Иране). В более поздних курганах иноземных предметов ещё больше; таковы столики с выточенными ножками, арфы, иранские ткани и ковры...
Для других областей Северного Казахстана в рассматриваемый период нет столь богатого археологического материала, но можно предполагать, что их население своим бытом напоминало отчасти своих восточных соседей – алтайцев, отчасти южных – саков и массагетов. Кое-какие смутные известия о населении всех этих областей в середине 1-го тысячелетия до н. э. дошли и от античных авторов, которые помещают к востоку от скифов исседонов, аримаспов и гипербореев, но сведения эти ничего существенного для характеристики данных племён не содержат» [5, т. II, с. 172 - 176].
В последние века до нашей эры и в первые века нашей эры наиболее развитыми областями Сибири становятся Алтай и Минусинская котловина; здесь наступает гунно-сарматский период, который характеризуется выдвижением новых племён (гуннов на востоке, сарматов на западе).
«Алтайские курганы этого времени во многом напоминают гуннские погребения в Ноин-Уле и других местах. Среди курганов этого времени можно выделить три основных типа: бедные курганы рядовых свободных; более богатые, расположенные цепочками; и, наконец, огромные курганы, сложенные из камней, принадлежавшие, вероятно, наиболее знатным лицам (Шибе, Катанда и другие). Хотя эти курганы в подавляющем большинстве разграблены, всё же и то, что осталось, свидетельствует о том, что многие из них были богаче первого Пазырыкского кургана. На это указывает большое количество лошадей (в Шибе – 14, в других курганах – до 16), а также огромные массы золота: в иных курганах, оставшихся неразграбленными в древности, но хищнически раскопанных в начале XVIII века, находили свыше пуда золота в каждом (больше 16 кг). В Катанде были найдены любопытные собольи одежды. Одна из них – мужская, имела вид шубы, верх которой был покрыт чешуевидным узором из кусочков горностаевого меха, выкрашенных в красный и зелёный цвета, и украшен множеством (более 5 тысяч) деревянных и кожаных бляшек, обтянутых листовым золотом. Другая одежда с длинной спинкой, несколько напоминающая фрак, была покрыта шёлком оливкового цвета и украшена по бортам и вдоль швов золотыми бляшками и полосками; эта одежда была, видимо, женской. Сохранность этих предметов объясняется тем, что содержимое Катанды, как и остальных курганов Алтая, было промёрзшим» [5, т. II, с. 716].
Сравнительно недавно [1988 г.] были произведены раскопки центрального кургана могильника близ села Филипповка Оренбургской области, относящегося к IV веку до н. э. Несмотря на то, что захоронение было частично ограблено ещё в древнее время, археологи обнаружили более 600 золотых предметов различного назначения: мелкие бляшки, пронизки, бусинки, а также золотые изделия с изображениями оленей, двугорбых верблюдов, архаров (диких горных баранов); фигурки оленей из дерева, покрытых листовым золотом. Учёные определили эти изделия как сарматские, изготовленные, видимо, либо в Средней Азии, либо в Иране [смотри: 114].
Вероятно, в «златокипящую» Мангазею золото могли доставлять и из Средней Азии, и из Сибири, и с Урала. Очевидно, происхождение этого золота связано с обитанием племён в этих районах Земли во второй половине 1-го тысячелетия до нашей эры.
Из литературных источников о археологических раскопках и древних местах добычи полезных ископаемых привлекают своей необычностью известные с давних пор рудники в недрах гор Карамазора («Чёрная могила»).
Территория Средней Азии, представляющая собой преимущественно плоские степи, пустыни и полупустыни, окаймлена с юга, юго-востока и востока горными хребтами, горными цепями и нагорьями, относящимися к известным горным системам (Памир, Тянь-Шань, Алтай). Вдоль Сырдарьи в её среднем течении протянулся хребет Каратау (по-тюркски - «чёрная гора») - северо-западный отрог Тянь-Шаня. На востоке своей южной оконечностью Каратау смыкается с хребтом Таласским Алатау в районе горы Манас (4 482 м) и с Киргизским хребтом, идущими почти в широтном направлении. На запад от горы Манас, почти перпендикулярно хребту Каратау, размещается несколько хребтов – небольших (Каржантау, Усамский, Пскемский) и покрупнее (Чаткальский, Кураминский), идущие почти параллельно друг другу, как «складки» на твёрдом «лике» Земли. Южнее Чаткальского и Кураминского хребтов лежит знаменитая Ферганская долина с Кайраккумским водохранилищем на Сырдарье и Большим Ферганским каналом имени У. Юсупова (Узбекистан). Горы Карамазора – юго-западная оконечность Кураминского хребта (Таджикистан).
По данным Геродота и Страбона, в этих местах ещё в древности [IV в. до н. э.] добывали серебро и медь. В IX – X веках здесь находились рудники государства Саманидов (столица Бухара) – Мааден-аш-шаш (Шаша) и Кухисим (Серебряная гора). Точное местонахождение этих объектов до сих пор не установлено. Добыча в Карамазоре продолжалась несколько столетий (и после падения Бухары в 999 году, когда большинство владений государства Саманидов перешло под власть Караханидов (столицы Кашгар и Баласагун).
Вот как описывают теперешний облик древних рудников горный инженер Леонид Круль и к. т. н. Геннадий Овсянников.
Путешествуя по дороге из Ленинабада в Адрасман (Таджикистан), можно увидеть ров глубиной 25 м и 350 м длиной – это Большой карьер – часть одного из рудников Карамазора. Большой карьер расширяется в котлован глубиной 30 м. Над котлованом возвышается гора Обезьянья голова. Посередине гору опоясывает полоса зеленоватых пород, сплошь покрытая овальными отверстиями, - издали это похоже на кусок ноздреватого сыра. На дне котлована есть вход в пещеру – Главную камеру (40 м высотой и 80 м длиной), в глубине которой прорыто множество ходов в недра горы (говорят, что добыча руды велась на глубинах до 200 м). Среди подземных ходов расположен и лаз, уходящий вверх. Он ведёт в средний горизонт разработок, выходы которого и кажутся на расстоянии отверстиями в куске сыра.
Горный инженер и учёный поставили вопросы, ответы на которые затруднили и их как специалистов.
Как брали породы, крепость которых иной раз превышает крепость железа?
Как находили рудную жилу, если она скрыта от глаз многометровым слоем пустой породы?
Почему имеются и такие лазы, в которые никак не протиснуться человеку?
Где и как жили горняки? И т. д. [смотри: 115].
Вероятно, можно предполагать, что содержимое разрушенных гигантской волной дворцов и гробниц древнейших среднеазиатских государств, подверглось значительным перемещениям вследствие и наводнений, и других сопутствующих катаклизмов, Подобно тому, как иногда находят целые кладбища костей ископаемых животных, доставленных в одно место водными течениями (или потоками) и перемещением минеральных наносов, так не исключается возможность находок в будущем предметов материальной культуры древних культур, случайно оказавшихся по тем же причинам в совершенно неподобающем месте. Естественно, нельзя исключать и того, что культура древнейших жителей Средней Азии (вернее, то, что от неё осталось после катастрофы) не избежала участи многих других материальных объектов человеческой культуры. Это убедительно подтверждают примеры из «археологической истории» Египта: памятники его истории присваивали с древнейших времён и до нашего самого новейшего времени.
Выше предполагалось, что плавание аргонавтов не ограничилось Колхидой. Аргонавты по гипотетическому проливу между хребтами Кавказа могли достигнуть района теперешнего Каспийского моря и по гипотетическому «Атлантическому океану» (праморю), частично «сильно обмелевшему», добраться до устья Истра (Дунай). Поскольку на обратном пути через Понт аргонавтов ждал разгневанный царь Ээт, то, вероятно, аргонавты и избрали этот более дальний путь: минуя Северный Кавказ, плыть к древнему устью Истра. В то время, согласно нашей гипотезе, Каспийское море соединялось с Азовским морем, а последнее – с Чёрным морем, севернее теперешнего Крыма.
Нижеследующие факты взяты нами из статей А. Асова [116, 117].
В 1983 году геологами В. Гусевым и Е. Фараховым близ северо-восточного побережья Каспия на плато Устюрт, в местечке у колодца Байт были обнаружены каменные колоссы и множество разбитых каменных изваяний. Л.Л. Галкин изучил находку, отнесённую археологами к эпохе господства в Средней Азии массагетов [IV - III века до н. э.], и установил, что подобные памятники находят в Передней Азии, на юго-востоке Анатолии (Турция).
По одной из теорий сарматы, скифы и массагеты – прародители ряда современных индоевропейских народов, в том числе славян. Изваяния Устюрта имеют сходство с подобными фигурами полуострова Юкатан и юго-востока Мексики (Северная Америка). Автор статьи в заключение поставил вопрос: «Быть может, и массагеты-рыбоеды унаследовали от атлантов древнюю культуру ваяния и зодчества?» [смотри: 116].
Возможно, правомерно ставить вопрос и «в другой плоскости»: «Быть может, массагетов и атлантов разделяет только время (может быть, несколько тысячелетий), а территория их обитания – одна и та же: Средняя Азия от Балхаша до Чёрного моря («Семиречье»)?
В другой статье А. Асова содержатся версии трактовки образов «Велесовой книги» (она была издана в 1993 году журналом «Наука и религия»): птицы Гамаюн, острова Буяна, реки Смородины, камня Алатырь [смотри: 117].
Оставляя в стороне гипотезу Асова о палеоконтакте, обратим внимание на некоторые географические предположения в его статье.
В памяти людей, конечно, сохранялись последствия или следы катастрофы, постигшей эту территорию, заселённую некогда «народами моря». В течение какого-то длительного времени, исчисляемого, вероятно, многими столетиями (или несколькими тысячелетиями) после этого события, обширная территория Средней Азии и прилегающих областей была безлюдна (даже тогда, когда «праморе» уже «пропало»). Часть аборигенов погибла при катастрофе, другая – мигрировала, видимо, на восток (и далее на северо-восток – в Северную Америку); на юг (в Китай) и на запад (в Переднюю Азию и Европу), неся с собой вести о трагедии, превратившиеся со временем в легенды. Поэтому река Ра – (Итиль) - Рось – Смородина – Волга, в то древнее время впадавшая непосредственно в праморе, часть которого именуется сегодня Каспийским морем, действительно могла считаться рекой, отделяющей мир людей от мира духов, за которую отправляются души людей после смерти.
Что касается камня Алатырь, то, в противоположность Асову, можно допустить, что под этим именем «скрывалась» гора («камень») - один из действующих в те древние времена вулканов. Это мог быть или Эльбрус, или Тетнульд, или Арарат, другая горная вершина или взорвавшийся в древнейшее время вулкан.
Птицей Гамаюн, предсказывающей о чём-то необычном, возможно, назвали предшествующие извержению атмосферные явления над вершиной вулкана, например, особую «шапку облаков» или нечто подобное. А слова «из камня вышел Дажьбог», кроме предложенного объяснения (явление извержения вулкана), можно дать и другое, более «приземлённое»: из большого камня, извергнутого вулканом, сделали статую Дажьбога (изготовление идола или памятника богу).
Эльбрус – высочайшая двуглавая гора Кавказа, расположенная на отроге Бокового хребта, откуда берёт исток и река Кубань. Высота западной вершины Эльбруса 5 633 м над уровнем моря, восточной – 5 595 м. В настоящее время Эльбрус – потухший вулкан, но в древние времена он был действующим вулканом и, скорее всего, как и в наше время, его вершина (или вершины) была покрыта (были покрыты) льдом и снегом. Отсюда и происходит, что «камень» «бел-горюч». «Бел», то есть белый из-за снега, «горюч» – из-за извержений с пламенем, огнём, молниями, камнями, пеплом, то есть, со всеми явлениями, сопутствующими этому природному феномену. Извержения имеют различные стадии: вулкан выбрасывает камни (они потом «падают с неба»); из кратера выделяются дым и пепел (выходят «служители тьмы»); вытекает огненная лава (является «бог огня») и так далее, то есть, в «Велесовой книге» описываются извержения действующего в древнее время вулкана.
По «Энциклопедии мистических терминов» Алатырь (искажённое «янтарь») – это «белый камень», упоминаемый в средневековых русских былинах и фольклоре, представляющий собой священный центр Земли; он расположен «на море-океане, на острове Буяне»; по языческим преданиям, Алатырь упал с неба, и на нём были начертаны законы небесного бога Сварога [смотри: 30, с. 29].
Тетнульд – вершина в центральной части Кавказского хребта (4852 м), выше высоты три тысячи метров покрыта вечными снегами и ледниками.
Арарат – одна из высочайших вершин древней Армении, в её северо-восточной части, на возвышенной равнине Аракса, у границ России с Турцией и Персией. Обе вершины – Большой Арарат и Малый Арарат – были постоянно покрыты снегом. В наше время Арарат – потухший вулкан на Армянском нагорье, в Турции. Он состоит из двух конусов, слившихся своими основаниями: Большого Арарата, высотой 5 156 м, и Малого Арарата, высотой 3 914 м. Только вершина Большого Арарата покрыта снегом и на нём имеются небольшие ледники. Большой Арарат у персов назывался «Cuhi-Nuc», то есть «гора Ноя». У турок Большой Арарат назывался Агри-Даг. По библейской легенде о всемирном потопе, на этой горе остановился ковчег Ноя. Существуют непроверенные сведения, исходящие от лётчиков и участников нескольких экспедиций на гору Арарат, о якобы виденных ими остатках полуразрушенного корпуса огромного корабля, который связывается с библейским Ноевым ковчегом.
По Библии, Арарат (святая почва) – область или страна, лежащая близ центра древней Армении. Она включала несколько городов, бывших резиденцией царей и правителей Армении, поэтому слово Арарат часто употреблялось для обозначения всей области (Армении). В Библии она именуется землёю Араратскою. По армянским легендам, у армян было два родоначальника – Гайк (или Хайк) и Арам.
Арам [греками назывался Армен, иранцами и сирийцами – Армени(к)] из потомства Хайка, согласно армянской мифологии, защищает границы армянских земель, вступая в борьбу с Мидией, Ассирией и Каппадокией. Мотив борьбы Арама с Ассирией, возможно, восходит к войнам урартского царя Араме с ассирийским царём Салманасаром III [IX в. до н. э.]. По мифам Арам воююет в Каппадокийской Кесарии, где сталкивается с детьми титанов (титанидами), побеждает титанида Пайаписа Кахъя (Папайос Химерогенес), которого изгоняет на остров Азийского (Средиземного) моря.
По мнению исследователя И. Марквардта, миф о борьбе Арама с титанидами – вариант греческого мифа о борьбе Зевса с титанами и змеем Тифоном; согласно «Илиаде», жилище Тифона находится в стране аримов (протоармян) в районе вулканической горы Аргей, близ Мажака – Кесарии. Предком протоармян, живших в Каппадокии, был Арим, имя которого со временем превратилось в Арам (под влиянием имени либо урартского царя Араме, либо упоминаемого в Библии Арама, предка жителей Сирии и Месопотамии – арамейцев). Сами армяне называли себя «гайками» или «хайками». Другие народы называли их «арменами».
Армянское слово «арам» означает «высокий». Под именем Арам или Арамея (страна высокая) в Библии разумеется Сирия, но не в смысле одной Сирии, но Сирии и Месопотамии вместе [смотри: 39, с. 56 - 57].
Арамом звали не только легендарного героя и родоначальника армянского народа, но и младшего сына Сима (Сим, Хам и Иафет – сыновья Ноя), и некоторых потомков Аврама (отца высокого) или Авраама (отца множества) – прародителя еврейского народа.
Ной (покой, успокоение), по Библии, - десятый и последний из допотопных патриархов в прямой линии от Адама. По еврейскому тексту, Ной родился в 1056 году от Сотворения Мира (С. М.), а по славянской Библии – в 1662 году (от С. М.). Его имя и жизнь тесно и исторически связаны со страшным событием, истребившим тогдашний мир, именно со всемирным потопом.
«Ему было 500 летъ и родилъ Ной трёхъ сыновъ: Сима, Хама и Иафета, замечаетъ священный бытописатель, - сыновъ, сделавшихся впоследствии родоначальниками трёхъ главныхъ представителей человеческого рода (Быт. X, 32)» [39, с. 516 - 517].
Россияне в просторечии употребляют слово «хам» (ставшее нарицательным имя одного из сыновей Ноя) в качестве «обозначения» наглого, грубого человека. По Библии, за насмешки над Ноем Хам и его потомки были прокляты и осуждены на рабство. Судя по частоте применения этого слова, древнее проклятие, видимо, действует до сих пор.
Ещё одно косвенное подтверждение факта существования в Средней Азии обширной территории суши, где природные условия, в частности, для перелётных птиц были благоприятнее, чем в настоящее время, состоит в том, что птицы и сейчас, вследствие известной консервативности маршрутов перелётов, продолжают останавливаться в пустынях Средней Азии на отдых.
Это доказали исследования по программе «Азия», проведённые в 90-е годы прошлого века. Орнитологи под руководством специалистов биологической станции Зоологического института АН СССР в течение нескольких лет вели наблюдения миграций перелётных птиц в пустынях и горах «в пределах территории от восточного берега Каспийского моря до гор восточнее Иссык-Куля и от северной границы пустынь до южного Памира и Копетдага включительно». Оказалось: птицы пересекают центр Азии «широким фронтом, на большой высоте и преимущественно ночью»; … в пустынях – и на севере, и в центре, и на юге – плотность потоков птиц в течение ночи остаётся почти одинаковой. Это говорит о том, что и днём распределение птиц по пустыне относительно равномерное. Значит, птицы останавливались в пустынях в достаточном количестве». Напротив, уже давно обнаружена безостановочная миграция птиц над западной частью Атлантики, Тихим океаном и пустыней Сахарой. Это может говорить и о более древнем происхождении пустыни Сахары относительно пустынь Средней Азии [смотри: 118].
Предположение о существовании в голоцене восточного «Атлантического моря» с развитой в далёкой древности цивилизацией на его берегах и островах, конечно, требует очень существенных подтверждений и доказательств. Однако кое-что заставляет подумать об этом. Читатель может взглянуть на тектоническую карту СССР [смотри: 119, между с. 48 и с. 49] и убедиться, что территория «праморя», которое «мы» считаем «Атлантическим», совпадает с границами Западно-Сибирской плиты, Скифско-Тургайской плиты и Тургайского прогиба, относящихся к «молодым» платформам. Напротив, соседние плиты, ограничивающие «истинный понт», в частности, Русская плита на западе и Сибирская платформа на востоке, относятся к более древним образованиям. При любых глобальных деформациях земной коры именно «молодые» платформы прежде всего «реагируют» на них.
Обращаем внимание читателя на ещё один интересный факт: если определённым образом соединить прямыми линиями вершины отдельных гор Казахского мелкосопочника, то получится структура с характерными параллельными линиями, то есть, размещение «вершин» имеет «регулярный» характер. Протяжённость этой структуры около 1000 км, величина такого же порядка, как и размер главной части Атлантиды – Посейдониды – 1200 км по реконструкции Н. Ф. Жирова [смотри: 87].
Некоторые сведения об олимпийских богах и их взаимоотношениях можно понимать как косвенные доказательства в пользу реального существования Атлантиды Солона.
В греческой мифологии Посейдон – «один их главных олимпийских богов, владыка моря, сын Кроноса и Реи, брат Зевса и Аида…, с которыми он поделил господство над миром. Бросив жребий, он получил в удел море (Зевс – небо, Аид – подземное царство)» [смотри: 42, т. 2, с. 323].
Имя «Посейдон» – многозначно: его понимают не только как «владыка вод», но и – «супруг земли», «земледержец» и «колебатель земли»… Посейдон не живёт на Олимпе, владея собственным роскошным дворцом на дне {!} моря… {Он} – отец множества детей и все они стихийны, ужасны и чудовищны…».
Несмотря на своё могущество, Посейдон постепенно и постоянно терпит одно поражение за другим от братьев и от более младших «по рангу» олимпийских богов.
Бог моря «оспаривал у Гелиоса Коринф и потерпел поражение, с острова Эгина его вытеснил Зевс, с Наксоса – Дионис, из Дельф – Аполлон, из Трезена – Афина {и т. д.}… Единственная страна, где царил Посейдон и его потомки, которых Зевс покарал за нечестие, - остров Атлантида… Культ Посейдона всюду связан с бедствиями, сопровождавшими его гнев, сменяемый затем на прощение» [смотри: 42, т. 2, с. 324].
Нам представляется, что в культе Посейдона причудливо, но верно отразилась ситуация, складывавшаяся вокруг реального государства атлантов: расцвет (могущество) и упадок после катастрофы.
Мэнли Палмер Холл высказал мысль, что после катастрофы «атланты осели в Египте и стали первыми его «божественными» правителями» [15, с. 99].
Возможно, наоборот, возвышение первого «исторического» царя Египта Мена (Мины) или Гора-Бойца, было связано с тем, что он возглавлял египетское ополчение в войне с «атлантами».
В греческих источниках предание об основателе Египетского государства сохранил Геродот. Древнейшие египетские надписи, летопись Древнего Царства, позднейшие родословные египетских фараонов и царские списки Манефона сохранили вполне исторические имена египетских царей первых двух династий, а также царей додинастического периода. Очевидно, Мен (Мина) основал, как это приписывает ему предание, укреплённую столицу своего государства под названием «Белая стена» (будущий город Мемфис – столицу Египта). В родословных египетских фараонов исторической эпохи, высеченных на каменных плитах, имя фараона Мины указывается первым. Повидимому, в царствование Мена египтяне в союзе с афинянами и вели борьбу с вторжением в Средиземноморье атлантов, живших на островах, существовавших в то время у Тунисского порога (в районе теперешней Сицилии). По условной хронологической шкале на основе списка царских династий Манефона, фараон Мина правил Нижним (может быть, и Верхним) Египтом в конце IV тысячелетия до н. э.
Описание Атлантиды в диалогах Платона {!?} и содержание греческих мифов дают возможность предполагать обитание «солоновых атлантов» на островах в Средиземном море, существовавших когда-то в той его части, где в настоящее время расположен остров Сицилия и Тунисский пролив.
Повторим одну выписку из диалога о местонахождении Атлантиды: По «Тимею», «существовал остров, лежавший перед тем проливом, который называется на вашем языке Геракловыми столпами. Этот остров превышал своими размерами Ливию и Азию, вместе взятые, и с него тогдашним путешественникам легко было перебраться на другие острова, а с островов на весь противолежащий материк, который охватывал то море, что и впрямь заслуживает такое название (ведь море по эту сторону упомянутого пролива является всего лишь заливом с узким проходом в него, тогда как море по ту сторону пролива есть море в собственном смысле слова, равно как и окружающая его земля воистину и вполне справедливо может быть названа материком» [13, с. 408].
Характерной чертой рельефа дна Средиземного моря является наличие двух глубоководных впадин (с преобладающими глубинами более 2 000 м, а на значительных площадях – более 3 000 м), разделённых повышением дна между Апеннинским полуостровом и Африкой с островами Сицилией и Мальтой и порогом Тунисского пролива. Это наводит на мысль, что в древнейшее время сочетание суши и моря в этом месте было другим: Африка, возможно, соединялась с Европой сушей, которая была единовременно или последовательно (двумя или тремя катаклизмами, связанными с вулканической деятельностью или прорывом северных вод) раздроблена на Сицилию и островной архипелаг, ещё существовавший 12 – 8 тысяч лет назад между теперешними Сицилией и Тунисом (Африка).
На одном (или двух) больших островах, подобных острову Сицилия, находящихся в теперешнем Тунисском проливе, располагалась Атлантида. Если учитывать, что рассказ о географическом положении государства атлантов ведёт египетский жрец (то есть рассказчик как бы находится на северном побережье Африки), то рисуемая им картина полностью совпадает с нашей гипотезой. В самом деле: остров лежит «перед тем проливом, который называется на вашем языке Геракловыми столпами» - это по нашей версии остров Атлантида, а за ним - пролив, называемый в наше время  Мессинским. Действительно, с острова Атлантида «легко перебраться на другие острова» (сейчас - это Сардиния, Корсика, Эльба), «а с островов на весь противолежащий материк», то есть на Европу (на нынешний Апеннинский полуостров). «Ведь море по эту сторону упомянутого пролива» (нынешнее Тирренское море) является всего лишь заливом с узким проходом в него» (Мессинским проливом), «тогда как море по ту сторону пролива» (западная часть Средиземного моря) есть море (в те времена оно носило название «Внешнее море») в собственом смысле слова, равно как и окружающая его земля воистину и вполне сраведливо может быть названа материком» (это Европа - побережье Франции и Испании (Пиренейский полуостров).
Западную часть Средиземного моря называют в диалогах «истинным морем», поскольку так оно и было. После катастрофы, погубившей и Атлантиду, повидимому, Средиземное море было в этой части (где сейчас Тунисский пролив) несудоходно, хотя Мессинский пролив, вероятно, «функционировал». Когда при очередном наводнении Тунисский пролив был очищен от ила (образовавшегося от «осевшего острова»), Средиземное море стало судоходным на всём своём протяжении, а название пролива «трансформировалось», то есть было перенесено на другой пролив, между Африкой и Пиренейским полуостровом (хотя финикийцы, раньше всех освоившие плавание по Атлантическому океану, и дали своё название проливу - Столпы Мелькарта). Но греческая «мифологическая» традиция победила географическую и историческую традиции финикийцев и ввела в заблуждение последующих мореплавателей и путешественников, а главным образом атлантологов. 
Многие исследователи Атлантиды рассчитывают дату разрушения «атласской культуры» по времени посещения Египта Солоном [571 - 561 гг. до н.э.] и по тексту диалога «Критий», где говорится: «Прежде всего вкратце припомним, что, согласно преданию, девять тысяч лет тому назад была война между теми народами, которые обитали по ту сторону Геракловых столпов, и всеми теми, кто жил по сю сторону: об этой войне нам и предстоит поведать» [13, с. 483].
Так получается ориентировочная дата – 9570 год до нашей эры. Л. Зайдлер считает, что согласно диалогу «Тимей», наиболее вероятной датой катастрофы следует считать 8570 год до н. э. Отто Мук принимает за дату гибели Атлантиды 8560 год до н. э., так как пребывание Солона в Египте он датирует 560 годом до н. э. [смотри: 1, с. 248].
Выше высказано сомнение в правильности трактовки текста «Тимея»: «девять тысяч лет назад». Поэтому, очевидно, правильнее сязывать дату гибели Атлантиды  с неким катаклизмом, случившимся примерно в промежутке 12 – 4 тысяч лет до н. э., подобным взрыву вулкана в Средиземном море в 1 400 году до н. э. (на острове Фера, севернее Крита). Другой из известных катаклизмов - «грандиозный прорыв Балтийского ледникового озера, сбросившего огромные массы пресной воды в Белое море», случившийся, по утверждению учёных, в 8213 году до нашей эры [смотри: 99, с. 38, с. 40].
Расшифровка двух дат, начертанных по майянской системе отсчёта времени на стелах, найденных археологами в Тикале (Мексика), возможно, позволит определить другие даты глобальных катастроф. Когда учёные перевели их на наше счисление, оказалось: первая дата – 5 041 738 год до нашей эры; вторая – 12 042 год до нашей эры [смотри: 1, с. 252].
Учёные пока не знают, каким событиям они посвящены. Известный исследователь «забытых языков» Ю. В. Кнорозов предполагает, что первая дата – начало «сотворения мира» по представлениям майя. Она соотносится с плиоценом – классификационным отделом геологической истории Земли (неогенового периода кайнозойской эры), когда человека на Земле ещё не было.
Мы предполагаем, что майянскими жрецами была указана дата мощного космического воздействия на Землю, вплоть до возможного столкновения (или взаимодействия) её с неким космическим телом, имеющим долгопериодическую орбиту (астероидом или кометой). Правилен ли их расчёт и на основе каких данных он производился, мы не можем даже предположить. Возможно, основной «удар» некоего космического тела пришёлся тогда на гипотетическую планету Фаэтон, и она была уничтожена. Может быть, 12 042 год до н. э. это дата появления Луны на земном небе («захват» Луны притяжением Земли). Что произошло с Землёй при таком «воздействии» нам почти невозможно вообразить.
В 12 042 году до н. э., многое изменилось на Земле. И об этом имеются косвенные свидетельства. Катаклизмы, последовавшие за «воздействием» (космической катастрофой), погубили одни древнейшие царства и резко усилили развитие других общественных образований (погибшие царства атлантов дали, в конце концов, ускорение развития некоторых царств Средиземноморья, в том числе Нижнего и Верхнего Египта.
Что касается первой даты, вероятно, можно утверждать следующее: число (соответствующее 5 041 738 году до н. э.), приводимое майянскими жрецами, указывает на ту же дату (12 042 год до н. э.), но выражается в других временных единицах (например, в солнечных сутках).
Подводя итог, можно сказать:  Атлантиду, расположенную на островах Средиземного моря, могла погубить и заурядная катастрофа, подобная тем, что погубили Помпею и Геркуланум (извержение Везувия), город на острове Фера или Тира (извержение и взрыв вулкана Санторин) и т. д. (вплоть до наводнений, связанных с прорывом северных вод в ледниковый период, когда, возможно, образовались проливы Дарданеллы и Тунисский).
История Атлантиды едва ли привлекла бы столько внимания, если бы знатным и влиятельным участникам сократовской гетерии не пришло в голову использовать сказание Солона в текстах политических памфлетов, целью которых было способствовать изменению общественного устройства не только в полисах собственно Греции, но и в Македонии, в Сицилии (в Сиракузах и других городах западных греков), в малоазийских греческих городах.
Вероятно, Алкивиад и другие имели и ещё более широкие планы господства: создание государства-гегемона (с подчинением Спарты, Фив, Персии...). Алкивиаду осуществить честолюбивые мечты не удалось. Его соперники (Лисандр, Агесилай, Дарий) преследовали те же цели, но обстоятельства оказались непреодолимы для каждого из них. Платон сохранил литературные материалы сократовской гетерии, ставшие известные нам как «agrapha dogmata» (тайное знание).
Планы греческих философов, законодателей и властителей осуществил Александр Македонский (Александр Великий). Однако его преждевременная смерть изменила общий ход истории Средиземноморья и примыкающих государств. В противном случае, вероятно, Александру Македонскому удалось бы подчинить своему влиянию Карфаген, Рим и ближневосточные государства, войдя в непосредственное соприкосновение с великими государствами Востока, прежде всего с Китаем.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

«Деяние и замысел должны
соответствовать друг другу, не то
заложенные в них возможности так и
останутся неосуществлёнными»
(Франсуа де Ларошфуко. Максима 161).

В предыдущих главах в соответствующих местах рассматривались некоторые версии развития и трактовки свидетельств античности, противоречащие исторической традиции.
Современные атлантологи общими усилиями сотворили из древней Атлантиды преувеличенный и приукрашенный образ-символ, наделив его чрезмерно большим значением в истории человеческой цивилизации. На развитие средиземноморской цивилизации большее влияние оказала сама катастрофа, связанная с гибелью Атлантиды, чем уничтожение ею государства атлантов, хотя, возможно, что Зевс и другие цари острова Панхея (Евгемер) и были царями Атлантиды и трансформировались со временем в богов греческой олимпийской религии.
Гипотеза расположения Атлантиды в Средиземном море (на островах, существовавших в доисторическое время на месте пролива между Африкой и Сицилией) не входит в противоречие с размещением и описанием страны атлантов в диалогах «Тимей» и «Критий».
Доказательства гипотезы существования древнейшейго земледельческого государственного образования в теперешней Средней Азии, вероятно, можно получить многосторонними исследованиями района Казахского мелкосопочника. Все его холмы могут оказаться остатками каких-то сооружений, превратившихся в «вековую пыль» из-за эрозии.
Как негативный пример ошибки в хронологии нам представляются выводы видного палеоботаника, который писал: «Природную восточную границу Кызылкумов образует вторая по величине после Аму-Дарьи, среднеазиатская река Сыр-Дарья, вдоль которой тянется самый северный хребет Тян-Шаня – Каратау. На его северо-западных отрогах, в сопке Кызыл-Джар, в 1934 году ныне покойный академик АН УзССР Е. П. Коровин обнаружил великолепные отпечатки меловой флоры. Собранные материалы он передал в Ботанический институт АН СССР, где их частично изучил А.В. Ярмоленко – он опубликовал полученные результаты в 1935 году. Затем, о сопке Кызыл-Джар забыли более чем на четверть века. Задача её дальнейшего изучения выпала на долю автора данного повествования. С позиций познания природы прошлого этот небольшой краснобокий холм с древним захоронением на вершине оказался настоящей сокровищницей. Собирать там ископаемый материал было истинным наслаждением. Идеально ровные плитки бархатистой на ощупь окаменевшей глины радовали глаз многочисленными, великолепно сохранившимися отпечатками растений с мельчайшими деталями внешнего строения. Исключительно богаты эти отпечатки и по набору растений: свыше 150 видов, подавляющее их количество принадлежит родам, которые до сих пор произрастают в Средней Азии – платаны, хурма, тополя, вязы… Некоторые отпечатки вовсе ничем не отличаются от гербарных экземпляров, взятых сегодня в этом же районе. Среди них есть листочки совершенно идентичные листьям белого тополя, который я видел растущим около арыка в городе Кентау, расположенном примерно в сотне километров от места сбора ископаемых образцов флоры. Только разница в возрасте, определяемая в сотню, но уже миллионов лет, чисто психологически не позволила отнести их к одному виду» [120].
Может быть, действительно, учёные нашли «гербарий» на глиняных табличках, исполненный древнейшими исследователями, составлявшими коллекцию для азиатского владыки?… На каком основании уважаемые учёные отнесли отпечатки растений в породах сопки Кызыл-Джар к меловой флоре? Таким же образом золотую цепочку, найденную впрессованной в слой или «кучу» антрацита, можно считать изделием, сделанным миллионы и сотни миллионов лет назад!
Катастрофа, уничтожившая восточное «Атлантическое море» и древнейшую земледельческую культуру на его островах и берегах, надолго определила роль Средней Азии как некоего «пустого, нежилого» пространства.
Уцелевшие после этой катастрофы значительные люди стали родоначальниками новых племён и народностей.
Жители Сибири, обитавшие на территориях к востоку от «Атлантического моря», вынуждены были мигрировать в направлении теперешних Монголии, Китая и Америки, вытесняя аборигенов или, в конце концов, объединяясь с ними в процессе ассимиляции.
Опираясь на данные радиоуглеродного метода исследования скелетов людей и животных, учёные установили время прихода человека раннего палеолита в Америку. Это произошло 20 – 30 тысяч лет назад.
Во всемирной истории утверждается: «Никаких следов человека этого раннего времени ледниковой поры, около 20 – 15 тысяч лет назад, на северо-востоке Азии и в Америке ещё не обнаружено... Берингова пролива ещё не существовало, Азия была поэтому непосредственно связана с Америкой. Такой вывод подтверждается распространением в Америке и Азии сходных животных, например, грызунов, которые не могли бы одолеть столь значительной преграды, какой является для них Берингов пролив... О переселении первых жителей Америки из Азии через Берингов пролив определённее всего свидетельствуют данные антропологических исследований. Установлено, что американские индейцы по своему физическому облику ближе всего стоят к монголоидам. Их сближают прямые и жёсткие волосы, слабый волосяной покров, относительно выдающиеся скулы. Вместе с тем есть некоторые основания полагать, что участие в заселении Америки приняли и группы, родственные современным меланезийцам и австралийцам... Наличие этих черт не противоречит предположению о заселении Америки с севера, так как проникновение носителей австрало-меланезийских признаков прямым морским путём маловероятно. Скорее всего... племена, родственные современным австралийцам и меланезийцам, могли проникнуть из Азии в Америку через тот же Берингов пролив, распространяясь из общей их родины, находившейся где-то в Юго-Восточной Азии. Они могли прийти в Америку вместе с древними монголоидами или даже несколько раньше их. Преимущественная концентрация носителей австрало-меланезийских признаков в Южной Америке в таком случае может вполне удовлетворительно объясняться тем, что они были первой волной переселенцев, оттеснённых затем из Северной Америки на юг новыми пришельцами – монголоидами. Проникая в Америку, вероятно, по льду или по существовавшему тогда, около 15 – 12 тысяч лет назад, узкому перешейку, первые обитатели американского континента нашли там не только мамонта, но и более древнего слона – мастодонта, а в Южной Америке также гигантского ленивца. Наиболее древние следы человека {очаг, обложенный камнями, около которого лежали обожжённые кости, осколки кремня, грубо заточенные куски костей животных и каменные наконечники...} известны в настоящее время {50-е годы XX века} на территории штата Нью-Мексико, в пещере Сандия, близ Альбукерке. В пещере Сандия сверху залегали остатки древней индейской культуры пуэбло, а глубже находился слой известкового туфа-травертина, который полностью изолировал от верхних слоёв залегавшие под ним древние отложения... Нижний слой пещеры Сандия, как полагают американские археологи, имеет почти 11-тысячелетнюю давность. Выше в той же пещере найдены наконечники иного вида..., датируемые двумя тысячелетиями позже...: человек на этом этапе уже широко расселился по северо-американскому континенту...
К весьма раннему для Америки времени [около VI тысячелетия до н. э.] относятся древние поселения, распространённые к западу от Скалистых гор. На этих поселениях, в Аризоне и районах Нью-Мексико, встречаются каменные зернотёрки и песты, которыми древние собиратели, подобно позднейшим калифорнийским индейцам, растирали зёрна и корни съедобных растений, а также орехи. Значение этих первых памятников культуры древнейших собирателей Северной Америки для всей её последующей истории определяется тем, что от такого специализированного собирательского хозяйства пролегает прямая дорога к первобытному земледелию позднейших индейцев пуэбло, ирокезов и других земледельческих племён Северной Америки. Племена эти, как известно, находясь ещё всецело на ступени каменного века, сумели освоить и создать из диких видов туземной американской флоры такие культурные растения, впоследствии сделавшиеся достоянием земледельческой культуры всего человечества, как маис (кукуруза), картофель и табак. Чем дальше, тем всё более сложными и своеобразными становились пути культурного развития, пока, наконец, не сложилось всё разнообразие позднейших культур американских индейцев, обнаруженных первыми европейцами после открытия Америки» [5, т. I, с. 82 - 86].
Действительно, скорее всего, переходы людей из Азии в Северную Америку происходили несколькими волнами, соответственно глобальным катаклизмам, заставлявших людей покидать обжитые места. Возможно, что наиболее массовым было переселение в течение нескольких десятилетий от неизвестного нам «момента» трагедии, связанной с нарушением водного баланса восточного «Атлантического моря» вследствие уменьшения таяния льдов Арктики и ледников севера Европы и Азии.
Данными археологии и этнографии можно считать доказанной общность культур жителей Северо-Восточной Азии и Северной Америки. Совпадения и аналогии в области духовных культур, в частности, в религиозных представлениях, очень наглядны и доказательны. «Например, жители Сибири и индейцы американского севера поклоняются одним и тем же животным и растениям, а шаманские обряды индейцев… и поныне очень напоминают обряды сибирских шаманов – те и другие обожествляют число «четыре» и т. п.» [смотри: 106].
Своеобразие в культурном развитии индейцев Америки и относительно раннее развитие земледелия на американском континенте, вероятно, может быть следствием того, что в стародавние времена (после гибели «среднеазиатской земледельческой культуры») в Северную Америку мигрировали люди более высокой ступени развития (ранее занимавшиеся земледелием), которым пришлось на новом месте употребить свои опыт и знания для создания «с нуля» земледельческого хозяйства.
Как считают историки, первыми от охоты и рыболовства к скотоводству и от собирательства к земледелию уже в VI – V тысячелетии до н. э. перешли племена, заселявшие плодородные области Месопотамии, долину Нила, Палестину, Иран и юг Средней Азии [смотри: 5, т. I, с. 115].
Раскопками, произведенными в Верхнем (Южном) Египте близ города Бадари, на террасовидном уступе Хаммамат, открыто поселение людей каменного века, занимавшихся земледелием. Они выбрали место своего поселения вдали от Нила, на выдавшемся в его низменную долину высоком уступе, должно быть потому, что внизу было ещё очень влажно; кроме того, они, вероятно, стремились жить подальше от ежегодных разливов Нила и диких животных, заселявших густые заросли по берегам реки. В их могилах найдены не только превосходно сделанные кремнёвые наконечники стрел, но и деревянный бумеранг, что говорит о их занятиях охотой. Однако при раскопках в поселении была найдена мякина, а в другом случае в кухонном горшке оказалась шелуха от зёрен. Встречались в могилах и остатки хлеба из зёрен. Злаки, как полагают исследователи, люди «бадарийской культуры» не жали, а просто выдёргивали из земли пучками. Уже тогда «бадарийцы» достигли сравнительно высокого уровня в различных производствах: в обработке кремня, дерева и кости, в изготовлении одежды, украшений и домашней утвари, в ткачестве, в изготовлении корзин и цыновок. Особенно было развито керамическое производство: выделывались глиняные сосуды различного вида, причём в глину примешивались травы и толчёные раковины. В одной из могил было найдено единственное металличесое изделие – медное шило.
Как показали раскопки, древние земледельцы имели широкие связи с населением других стран, откуда они получали материал для наиболее высоко ценившихся украшений и для бытовых и хозяйственных изделий. Исследователи полагают, что твёрдый базальт для изготовления каменных сосудов доставлялся из областей, расположенных около Каира, в пустыне по обе стороны от долины Нила, и из Синая. Слоновая кость, всего вероятнее, шла с юга; раковины – с побережья Красного моря; бирюза, малахит, а позднее и медь – с Синайского полуострова. Найденные кости домашних животных – коз и овец – говорят о связях «бадарийцев» с азиатскими странами, поскольку, как полагают зоологи, в Северной Африке не было диких предков этих животных: они происходят из Азии. «Бадарийцы» не были единственными в Египте и в соседних с ним областях древнейшими земледельцами. Родственные им неолитические племена жили в V – IV тысячелетиях до н. э. и выше по течению Нила. Такие же земледельцы обитали также в Фаюмской котловине, на берегу позже высохшего озера. Люди неолитического Фаюма носили украшения из дисковидных бус, вырезанных из скорлупы яиц страуса; из блестящих раковин, добытых в Индийском океане, Средиземном и Красном морях; а также из амазонита, добывавшегося в Центральной Сахаре и в Восточной пустыне. Хлеб они уже жали деревянными серпами с вкладными кремнёвыми лезвиями, собранное зерно хранили в больших ямах, выложенных травой и цыновками, а зерно растирали в муку и крупу на каменных зернотёрках. Кроме коз и овец в хозяйстве уже были коровы и свиньи.
В западной части Нильской дельты, в двух километрах западнее Розеттского рукава Нила, в Меримде Бени-Саламе, было также обнаружено неолитическое земледельческое поселение. Оно существовало длительное время и занимало площадь около 30 га. Жилища-постройки располагались в определённом порядке, образуя как бы улицы. Люди сеяли пшеницу-двузернянку. Обитатели посёлка в Бени-Саламе хоронили своих женщин в самом посёлке, причём внутри жилищ. Женщина и после смерти, таким образом, оставалась связанной с жилищем и его домочадцами. Как полагают некоторые исследователи, отсутствие в погребениях сосудов для пищи объясняется тем, что душа умершего сородича должна была, по верованиям людей того времени, питаться вместе с живыми у своего домашнего очага.
В Южном Иране раскопано поселение неолитических земледельцев в районе древнего Персеполя. Жизнь в этом посёлке прекратилась внезапно, скорее всего вследствие нападения врагов. Здесь очень высокого мастерства достигло гончарное дело. Стенки расписных сосудов были настолько тонкими, что их можно сравнить со скорлупой яиц страуса. Сосуды из Персеполя имеют большое разнообразие форм и характеризуются необыкновенным по разнообразию богатством узора, орнаментальных элементов и композиционной изобретательностью. Обитатели поселения использовали для украшения сосудов не только геометрические орнаменты, но и сюжеты, заимствованные из животного и растительного мира, из окружающей природы. Таковы, например, широкие крутые завитки – волюты, изображавшие рога горного козла или барана – муфлона, или волнистые линии – змеи, ветви и листья растений.
В Средней Азии, на южной окраине кара-кумских песков, в 40 км от Ашхабада, на бугре Чакмадаш-Бейик найдено поселение (у Джойтуна), где зарождалась неолитическая культура первых земледельцев. Толща культурных отложений, образовавшихся вследствие длительного обитания человека, достигает здесь 2 м. В ней оказалось не менее пяти залегающих друг над другом глинобитных полов. Вместе с каменными изделиями (кремневые пластинки, скребки, проколки и подвески из морских раковин) обнаружены многочисленные обломки плоскодонных сосудов, вылепленных без гончарного круга и покрытых простейшим расписным узором в виде параллельных линий. Это – древнейшая в Средней Азии расписная керамика, резко отличная по форме и орнаментации от остродонных и круглодонных сосудов племён охотников и рыбо-ловов. В Джойтуне вместе с черепками были найдены обломки зернотёрок. В черепках сосудов археологи обнаружили отпечатки ячменя и мягкой среднеазиатской пшеницы.
В районе Бехшехра, недалеко от южного берега Каспийского моря, в пещере Гар-и Камарбанд были обнаружены каменные наконечники стрел и много рогов газели с оббитыми и затупленными концами, имеющими шрамы от их использования в качестве орудий труда. Здесь жили охотники каменного века, которые согласно результатам анализа органических остатков углеродным методом впервые пришли сюда около 11 тысяч лет назад. Для выкапывания съедобных корней дикорастущих растений они применяли примитивные мотыги и кирки, снабжённые наконечниками из рогов газелей. Керамика и шлифованные изделия у них ещё не были известны. Из домашних животных у охотников были только собаки.
На таком же уровне культурного развития находились племена туркменистанской части Прикаспия, оставившие следы своего пребывания в нижних слоях пещер у Красноводска (Кайлю, Джебел) и Небит-Дага (гроты Дам-Дам-Чешме I и II).
В VI – V тысячелетиях до н. э. у прикаспийских племён появляются первые плохо сделанные и слабо обожжённые глиняные сосуды с острым дном; обнаруживаются первые шлифованные топоры, в том числе из привозного камня – жадеита; в хозяйстве используются овцы и козы, вероятно, также коровы и свиньи; появляются и зернотёрки. О зачатках земледелия говорят кремнёвые пластины, служившие вкладными лезвиями для серпов.
Все найденные в Иране, Прикаспии, Средней Азии и других местах древнейшие поселения с зачатками земледелия расположены в зоне предгорий, где выпадает необходимое для примитивного земледелия количество дождей [смотри: т. I, с. 115 - 128].
Однако это вовсе не значит, что люди эпохи неолита (и более поздних времён) не селились (или не возделывали землю) на низменных плодородных территориях. Вследствие частых наводнений, люди вынуждены были покидать обжитые места, и следы их пребывания и земледельческой деятельности уничтожались природной стихией.
К концу III тысячелетия до н. э. земледелие было уже широко распространено по предгорным районам Западной Азии, в благоприятных для земледелия районах Индии и Китая, у неолитических племён Малой Азии, Балканского полуострова и других средиземноморских стран, в степной и лесостепной зонах Европы, а также у племён Кавказа. В некоторых случаях – особенно в степных областях (например, в южно-русских степях) – племена даже оставляют земледелие и постепенно переходят исключительно к скотоводству. Так в конце III и во II тысячелетии до н. э. из общей массы первобытных племён выделились скотоводческие пастушеские племена – произошло первое великое общественное разделение труда [смотри: 5, т. I, с. 134].
Гипотеза расположения древнейших земледельческих поселений в Средней Азии ведёт и к другим предположениям, например, в отношении древних технологических достижений. Вероятно, государство «народов моря» (восточного Атлантического моря) в своё время являлось центром медной и железной металлургии.
По данным, несколько устаревшим (1968 г.), «самый древний металл на территории СССР найден в пустынных предгорьях Копет-Дага – конец V или рубеж V – IV тысячелетий до н. э., то есть около шести тысяч лет тому назад» [смотри: 121].
Хребет Копет-Даг в настоящее время – естественная граница между Ираном и Туркменистаном, то есть место, соседствующее с территорией, где обитали, по нашей гипотезе, древнейшие среднеазиатские земледельческие племена, достигшие сравнительно высокого уровня развития как в выращивании культурных растений, так и в применении железа и меди для изготовления орудий труда.
Повидимому, именно из Средней Азии искусство обработки железа распространилось во все стороны света, потом было постепенно утрачено и вновь возродилось, но уже без связи с местом своего первого становления.
Использование человеком самородных металлов прослеживается с VI - V тысячелетий до н. э. Но начало века металла следует считать с IV тысячелетия до н. э., когда в Передней Азии, Египте, Индии и других странах была освоена выплавка меди из руд. Примерно в одно и то же время (IV тысячелетие до н. э.) в различных местах Азии, Северо-Восточной Африки и Европы человеку стали известны такие металлы, как золото, медь, серебро, свинец, олово. До того, как была освоена металлургия железа, наибольшее значение в хозяйственной жизни людей сразу же приобрела медь, которая сначала без примесей, а потом в сплавах с другими металлами (чаще всего с оловом) нашла широкое применение для изготовления различных изделий (кинжалы, топоры, наконечники копий, иглы, рыболовные крючки, деревообрабатывающие инструменты и многие другие).
Период IV – III тысячелетий до н. э. - это период энеолита (от латинского слова «энеус» - медный и греческого слова «литос» - камень), то есть медно-каменного века [5, т. I, с. 133 - 134].
«Согласно общепринятой археологической периодизации, на рубеже XII и XI веков до н. э. {на территории Греции} начинается распространение украшений из железа, позднеэлладская керамика всё более упрощается, постепенно исчезают характерные для неё формы сосудов. В XI – X веках до н. э. появляются изготовленные на месте предметы вооружения из железа; керамика предшествующего периода почти незаметно сменяется керамикой, отличающейся геометрическим стилем орнамента. Тогда же наряду с погребением умерших вводится и быстро распространяется сожжение покойников. Между 950 и 850 годами до н. э. начинается широкое применение железа для изготовления орудий труда. Во второй половине IX века до н. э. происходит дальнейшее распространение железа и совершенствование керамики; вновь появляются погребения без кремации. Основными археологическими источниками для этих трёх столетий являются памятники, найденные при раскопках кладбища на острове Саламин, в афинском квартале Керамике и в городе Коринфе» [5, т. I, с. 639 - 640].
Холл пишет: «От атлантов мир перенял не только искусства и ремёсла, философию и науку, этику и религию, но также и ненависть, споры и извращённость. Атланты начали первую войну, и говорят, что все последующие войны велись с целью оправдать и обвинить, в бесплодных попытках найти правого и виноватого. Перед тем, как Атлантида погрузилась в воды, её духовно просвещённые Инициированные, которые поняли, что их земля обречена из-за того, что свернула с Пути Света, исчезли с этого континента. Унеся с собой священные и секретные доктрины, эти атланты осели в Египте и стали первыми его «божественными» правителями» [15, с. 99].
Обоснованность такого утверждения Холл видит в том, что «почти все великие космологические мифы, лежащие в основе священных книг, включают ритуалы Мистерии Атлантов».
По гипотезе американского историка и культуролога Иммануила Великовского древнеегипетская история и библейская история евреев оказываются тесно связанными. Согласно его рассуждениям, природная катастрофа, сопровождавшая исход евреев из Египта, - нашествие саранчи, буря, расступившиеся и сомкнувшиеся морские воды, - описана и в египетском папирусе (уже упоминавшийся выше, так называемый «папирус Ипувера», хранящийся в Лейдене).
«В так называемом Лейденском папирусе Ипувера сообщается о природной катастрофе, за которой последовал социальный взрыв. Детали этих событий до мелочей совпадают с изложенными в Библии. Кроме того, вблизи города Эль-Ариша, расположенного на Синайском полуострове, была найдена могильная плита с надписью. Сообщается о страшном урагане и последовавшей девятидневной тьме, о походе фараона к восточным границам страны, где он и его армия были поглощены водоворотом. Имя погибшего фараона обведено царским картушем, что означает: имя подлинное, историческое. Как проследил историк, Эль-Ариш – то же, что Аварис, укреплённая столица гиксосов за восточными пределами Египта. А надпись на могильной плите сделана именно гиксосами, которые в египетских хрониках значатся как племя аму. Таким образом, совпадают описания катастрофы и смуты, сделанные автором Пятикнижия {библейские книги}, автором папируса Ипувера и безымянным историком гиксосов-аму...
Когда Аамес, фиванский фараон, в 1580 году до н. э. осадил крепость гиксосов Аварис, решающую роль в победе сыграли некие иноземные войска. Сравнивая египетское и библейское описания разгрома аму-амаликитян, Великовский устанавливает: помог египтянам израильский царь Саул» [122].
В статье отмечается, что «у Великовского наметились две параллельные линии в египетской и еврейской истории, которые в общепринятой исторической хронологии разделены пятью с половиной веками... {Если сдвинуть египетскую шкалу времени, то получится}, что исход евреев произошёл на рубеже египетского Среднего царства и периода гиксосов, только датировать этот исторический перелом следует не началом XVI века до н. э., а серединой XI века до н. э.»
Очевидно, в своих предположениях Великовский не придавал значения свидетельствам об Атлантиде Солона и других греков, поскольку в мифах об Атлантиде на стороне египтян выступали не евреи, но афиняне.
«Египетская историография никак не отразила ни присутствия израильтян в стране, ни их освобождения. Для последних же исход из Египта стал едва ли не краеугольным камнем, на котором держится всё наше мировоззрение. После избавления от египетского рабства евреи осознали себя народом. В память об этом ежегодно весной отмечается главный праздник Пасха {Песах}. Исходу от рабства к свободе целиком посвящена вторая книга Библии. На передний план в ней выдвинута монументальная фигура Моисея (Моше)...
Вопросу о происхождении Моисея Фрейд посвятил специальную работу {«Моисей и монотеизм»}, в своё время возмутившую многих правоверных. Он утверждал, что первый великий еврейский пророк, получивший от бога на горе Синай Закон, по которому евреи живут до сих пор, сам не был евреем. Основные резоны Фрейда сводятся к следующему.
Имя «Моше» происходит от древнего ивритского глагола ... («маша», написание совпадает с «Моше»), означающего «вынуть из воды». «...И нарекла (дочь фараона) имя ему: Моисей, потому что, говорила она, я из воды вынула его». Кажется нелепым, что египетская принцесса вдруг демонстрирует неплохое знание иврита. В то же время в древнеегипетском языке есть слово «мосе» - «дитя», «сын». Оно присутствует в составе таких имён фараонов, как Аменмос (что-то вроде «сын Амена», по аналогии с современными фамилиями типа Джеймсон - «сын Джеймса»), Тутмос, Иахмос и т. д. Иными словами, египтянка просто-напросто назвала младенца «сыном». Имя собственное «Моше» - изобретение более позднего времени.
Рассказ о спасении Моисея, по мнению Фрейда, является вариацией фольклорного сюжета, известного у многих народов: знатная мать получает во время беременности пророчество о возможной гибели будущего ребёнка; новорожденного ребёнка, жизни которого угрожают корыстные недоброжелатели, пытаются спасти добрые люди; его отдают кому-либо или бросают в бочке на волю волн; чудом спасённый ребёнок вырастает, становится великим и наказывает обидчиков...
Моисей не хочет идти к евреям, считая, что те не примут его за своего. Он косноязычен, ему трудно говорить без толмача, который истолковывал бы его слова людям. Косноязычие Моисея может означать, что этот человек не знал иврита, ему нужен переводчик.
И наконец обрезание, известное в ту эпоху только у египтян. Был ли обрезан сам Моисей, мы не знаем. Своего сына он не обрезал, как положено, на восьмой день после рождения. Ребёнок был обрезан гораздо позднее своей языческой матерью Сепфорой (что вообще-то не положено) непосредственно перед возвращением семейства в Египет... Уже после смерти пророка Иисус Навин приказал обрезать всех взрослых воинов на подступах к Ханаану. Создаётся впечатление, что Моисей намеренно пренебрегал этим египетским обычаем. Он не хотел, чтобы ведомые им люди хоть в чём-то походили на египтян...
По Зигмунду Фрейду, история Моисея отражает то обстоятельство, что некий выдающийся египтянин из знатного рода познакомил евреев с новой религией. Он дал им основные понятия об едином боге и стал учить (не всегда успешно), как жить дальше. Смелое предположение мотивируется тем, что в XIV веке до н. э. последний фараон XVIII династии Аменхетеп {Эхнатон} предпринял неудавшуюся попытку ввести среди своих подданных монотеизм {единобожие} (культ бога солнца Атона). Он перенёс столицу государства из Фив в Средний Египет. Сейчас это место называется Тель-эль-Амарна. Археологи нашли там много документов. Новая религия не пустила корней в Египте. Однако это не значит, что у фараона-отступника не осталось приверженцев. Возможно, некий египетский аристократ-вольнодумец дал евреям свою версию отвергнутой соотечественниками религии. Если допустить, что Моисей египтянин, тогда почему он обратился именно к евреям?...
Косноязычие Моисея не мнимое, а реальное, многие выдающиеся люди страдали дефектами речи. Греческий оратор Демосфен, например, занимался декламацией, набрав в рот камешки, чтобы избавиться от картавости. Евреи не хотели принять Моисея за своего, потому что для них он действительно был египтянином, но не по крови, а по воспитанию.
Вопрос: откуда взялся старший брат Аарон? Какова его история? Если он также был египтянином, то почему старший брат знал язык евреев, а младший не знал? Моисей не обрезал своего сына в младенчестве, поскольку жил в племени, где обрезание детей не практиковалось, а то и прямо запрещалось. И вообще, он не считал обрезание символом завета с каким-либо богом...
{Поскольку Моисей был косноязычен, то его старший брат Аарон - «уста» его. Именно Аарон обращался к еврейскому народу (Израилю) от имени отмеченного богом брата. О происхождении Аарона ничего не известно, кроме того, что он из колена Леви и стал первосвященником. Его потомки по мужской линии, не имеющие телесных изъянов и не осквернившие себя браком с недевственницей, вдовой, блудницей или опороченной женщиной, становились священниками (коганами) и приносили жертвы в Храме Иерусалимском [смотри: 19, с. 355].}
«Всё-таки, если Моисей – египтянин, почему он обратился к евреям? Ответ, по-моему, ясен. После смерти религиозного реформатора Аменхетепа египтяне в массе своей отвергли единобожие. Жители вернулись в Фивы, покинув построенный им город. Считалось, что там обитают злые духи. Но идейные последователи покойного фараона объединялись в мелкие секты. Из их среды выдвинулся главный идеолог новой религии. К кому, как не к презираемым рабам, ему обратить своё послание? Свободные египтяне уже выразили отношение к реформации. Рабы же восприимчивы ко всему, что идёт вразрез с мировосприятием господ.
Похоже, Моисей обращался не конкретно к евреям, а к задавленным произволом фараонов людям, отверженным египетского общества. Он повёл из Египта не только евреев, но и неевреев. «И множество разноплеменных людей вышли с ними...».
Как объяснить, что в повествовании об Исходе Моисей выглядит отчуждённым от ведомого им народа? Он неохотно стал лидером и ведёт толпу людей, которых не слишком любит. Поэтому он скор на расправу, когда нужно кого-то наказать.
Мы не знаем, как евреи жили те несколько столетий, которые они провели в египетском рабстве. Эти люди в Библии названы евреями. Но что стоит за этим названием? У них были старейшины. То есть имелась какая-то родовая структура. Что их объединяло и выделяло в особую группу среди других закабалённых людей? Смутные, передававшиеся из уст в уста воспоминания об общих предках? Рабы-евреи наверняка говорили по-египетски, но между собой, наверное, пользовались своим диалектом, унаследованным от пришедших из Ханаана. Возможно, вера в единого бога – какого? - давала ощущение общности. Однако религиозные принципы ещё не устоялись. Исследователи говорят о синкретизме их единобожия, то есть из множества богов выделялся главный, остальные присутствовали где-то на периферии сознания. Обрезание не могло быть знаком завета {союза} с богом, поскольку именно у египтян, язычников с еврейской точки зрения, евреи заимствовали эту практику. Кто руководил религиозной жизнью? Те же старейшины, или были жрецы, священники, шаманы? По всему выходит, что люди, о спасении которых хлопотал Моисей, совсем не похожи на евреев более позднего времени. По сути, им только предстояло стать евреями. Если следовать логике Фрейда, то уместно ставить вопрос не только о том, был ли Моисей евреем, но и о том, евреев ли он выводил из Египта...
Главное, что традиция всех последующих евреев вплоть до нашего времени признаёт Моисея евреем, а выведенных им из Египта рабов – евреями. И слава богу, а то не было бы у нас такой интересной истории...
По Библии евреи находились в Египте 430 лет. До этого прошло 215 лет с тех пор, как Авраам покинул Месопотамию. Стало быть, евреи могли покинуть Египет около середины XIII века до н. э., в эпоху царствования XIX династии фараонов. Не исключено, что Моисей жил при Рамзесе II. Этот фараон, правивший 67 лет, активно занимался строительством городов, вёл успешные войны с соседними народами. Он обложил население тяжёлыми налогами и трудовыми повинностями. Если Рамзес II был тем самым фараоном-угнетателем, о котором говорится в Библии, то исход из Египта произошёл при его преемнике Марниптахе, царствовавшем в первой половине XIII века до н. э. Это тот самый правитель, который подавил восстание в Сирии и на стеле которого среди побеждённых народов упомянут Израиль. Впрочем, некоторые исследователи называют фараоном-угнетателем Сети I, отца Рамзеса II. Известно, что Сети I, вторгаясь в Ханаан, заставил тамошних царей платить дань» [19, с. 49 - 58].
Почему проблема Атлантиды связывается нами с библейскими историями, в частности, с Исходом евреев из Египта? Истоки истории евреев находятся гораздо ближе к нам по времени, чем эпоха существования государства атлантов, и в распоряжении исследователей, в отличие от проблематики Атлантиды, имеется, можно сказать, огромное количество археологических (в том числе, письменных) памятников, относящихся к истории Египта, Палестины и других древних государственных образований. Тем не менее создать на основе археологических находок связную, логически выверенную и непротиворечивую картину событий XII – XIV веков до н. э. пока никому не удалось. Тем труднее возродить из исторического небытия, вероятно, одно из первых царств, погибшее в результате заурядного природного катаклизма. Однако его гибель нисколько не остановила развитие человеческих общественных отношений: образовались другие царства по тем же законам, что и царства атлантов. Одни существовали дольше, другие меньше, воюя друг с другом и время от времени подвергаясь ударам социального и природного происхождения, пока исторический процесс их развития не стал «наблюдаем», благодаря письменности, наукам и техническим средствам хранения информации. Но даже в этих условиях история чего бы то ни было имеет субъективный характер, поскольку её создают люди.

июнь 2000 – август 2006 гг., Новочеркасск

Конец 4-й книги.


POSTSKRIPTUM:

I. Проблема Атлантиды продолжает волновать учёных и любителей загадок и тайн древних цивилизаций. Свидетельство тому – появление всё новых публикаций на эту тему. Для читателей, интересующихся Атлантидой, приводим только некоторые дополнительные исследования, появившиеся в последние годы:
1. Кузьмин И.
    Открытая Атлантида? - СПб.: «Издательский Дом «Нева»; М.: «ОЛМА-     ПРЕСС», 2002. - 543 с. - (Серия «Досье»).
2. Спенс Льюис
    Атлантида. История исчезнувшей цивилизации / Пер. С англ. А.Н. Зотина. -     М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. - 269 с. - (Загадки древних цивилизаций).
3. Кирин В.Н.
    Атлантида. Исследование. - Ростов-на -Дону: ООО «Ростиздат», 2005. - 148 с.
февраль 2006, Новочеркасск

II. В Греции 18-го сентября 2006 года спущен на воду 50-ти вёсельный корабль «Арго» длиной в 28,5 м, построенный по античным рисункам и описаниям.
Корабль, укомплектованный экипажем в 50 человек (по одному от каждого из 50 государств, участвовавших в проекте), совершит вскоре плавание из Греции в Грузию [по сообщениям СМИ].
В древних источниках встречается утверждение, что «Арго» ходил не только на вёслах, но и под парусами. Из сообщения неясно, имеет ли «современный» «Арго» парусное вооружение.

III. Российское телевидение (ТВ) сообщает об археологических раскопках на территории деревни Костёнки, на Дону, вблизи Воронежа. Деревня получила своё название благодаря многочисленным находкам ископаемых костей животных в её окрестностях.
Вот что рассказали телезрителям в коротком репортаже.
После вскрытия археологами культурных слоёв и определения их возраста оказалось: возраст верхнего древнего культурного слоя оценивается в 20 тысяч лет; возраст культурного слоя на глубине порядка 7 метров – в 35 тысяч лет; в следующем слое обнаружены следы вулканических извержений, которые принесли катастрофические изменения на Средне-Русской равнине примерно 40 тысяч лет назад. Археологов особенно поразили два обстоятельства: ниже этого слоя обнаружены ещё два культурных слоя, где были найдены, кроме следов стоянок человека, и цельные предметы, например, из уральской яшмы и другие; люди возвращались в это место снова и снова (повидимому оно было расположено на перекрёстке важнейших дорог того времени). Что касается большого количества костей, находящихся в культурных слоях, то, как выяснили учёные, они принадлежат не только ископаемым животным, но и ископаемому человеку. На основании результатов этих раскопок учёные делают сенсационное открытие: человек разумный (homo sapiens) пришёл в Европу из России [по сообщениям ТВ от 31 января 2007 года].
Во Всемирной истории можно прочесть:
Костями гигантских животных из Костёнок заинтересовался в своё время Пётр I. Но полностью значение костёнковских памятников эпохи палеолита для истории древнейшего населения Европы раскрылось только после 1917 года, когда здесь были обнаружены остатки лагерей охотников, кострищ и изделий из кремния, относящихся к верхнему палеолиту. Одно из многих древних жилищ, вскрытое в Костёнках I раскопками 1931 – 1936 годов, имело в плане овальные очертания. Длина его была 35 м, ширина – 15-16 м, площадь его достигала почти 600 кв. м. По длинной оси жилой площади тянулись симметрично расположенные очажные ямы с интервалами в 2 м (всего 9, диаметром около 1 м). Очаги были покрыты сверху толстым слоем костной золы и обуглившихся костей. Один из очагов служил для обжига кусков бурого железняка и сферосидерита. Жители древнего поселения добывали таким способом минеральную краску – кровавик. Эта краска употреблялась жителями в таком большом количестве, что слой земли, заполнявший углубление жилища, местами был сплошь окрашен в красный цвет различных оттенков. Основная жилая площадка была окаймлена кольцом землянок, крыши которых имели каркас из крупных костей и бивней мамонта. Одна из таких землянок (большого размера), видимо, служила складочным помещением для частей туши мамонта. В жилище были обнаружены специальные ямки – хранилища для особо ценных вещей. В них были найдены: скульптурные изображения женщин, животных, в том числе, мамонта, медведя, пещерного льва; украшения из коренных зубов и клыков хищников, главным образом песца. В некоторых углублениях были обнаружены отборные кремнёвые пластины, лежащие по несколько штук вместе; крупные наконечники отличного качества.
В Костёнках открыто и палеолитическое погребение, Вместе с трупом в захоронении находились: 70 кремнёвых пластин, в том числе скребки и проколки, а также костяная игла с ушком, лощило, крупное костяное орудие в виде лопаточки с рукояткой. Мёртвый уже в могиле при похоронах был обсыпан красной краской – кровавиком. Красная краска в этом обряде должна была заменять кровь – источник жизненной силы и вместилище души. Сверху могила была перекрыта лопаткой мамонта и костями лошади. Верхнепалеолитические погребения показывают, что уже в то время зародились представления о душе, а также о «стране мёртвых», где умерший будет охотиться и вести такую же жизнь, какую он вёл на этом свете.
Один из исследователей костёнковских стоянок – П.П. Ефименко полагает, что большое жилище Костёнок I было брошено «при чрезвычайных обстоятельствах».
Совершенно такое же большое жилище, почти полностью повторяющее костёнковское по своему устройству, было вскрыто на Авдеевской стоянке, под Курском. Аналогичные большие жилища существовали и в других верхнепалеолитических поселениях, в том числе даже очень удалённых от Дона, например, в Долни Вестонице (Чехословакия) [смотри: 4, т. I, с. 59 - 61, с. 71 - 72].

IV. Летом 2007 года лесными пожарами была уничтожнена «священная роща Зевса» в Олимпии. В этот год случившиеся вследствие засухи пожары нанесли большой урон лесам и людским постройкам не только в Греции, но и в соседних европейских странах.

V. «Группа египтологов утверждает, что наконец-то смогла разгадать тайну смерти египетского фараона Тутанхамона».
Учёные выдвинули гипотезу: Тутанхамон получил смертельную рану во время охоты. Преследуя дичь, 19-летний царь не удержался в колеснице и выпал из неё, сломав при этом голень. Не опасная для жизни травма привела к гангрене, убившей фараона. В пользу того, что юный царь был охотником свидетельствуют такие факты: его колесница (найденная в захоронении среди других вещей) более подходит для охоты, а не для боевых действий (на что указывают и явные следы её износа); в гробницу были положены также сотни стрел, которыми ранее неоднократно пользовались; в гробнице среди предметов был найден и специальный корсет, защищающий тело при движении на колеснице, способной разгоняться до скорости в 40 – 50 км/час. Анализ гирлянд засохших цветов, обнаруженных на мумии фараона, установил, что это – васильки и ромашки, которые в Египте цветут только в марте и апреле. Так учёные определили примерное время похорон царя, а принимая во внимание время, затрачиваемое на мумификацию тела (около 70 суток), установили приблизительно и время гибели Тутанхамона – декабрь или январь, то есть в самый разгар охотничьего сезона в древнем Египте [смотри: «Российская газета» от 25 октября 2007 года, № 239 (4502), с. 12].

VI. В настоящее время в Монголии, недалеко от столицы – Улан-Батора, строится грандиозный памятник Чингисхану. Первый же памятник великому завоевателю появился здесь ещё в 1962 году. Основной частью теперешнего мемориала является огромная статуя (её высота 45 – 50 метров), изображающая Чингисхана верхом на боевом коне. Статуя изготовлена из чистого серебра и в её полости имеется, в частности, смотровая площадка, размещённая в голове коня, так что обозрение окрестностей будет возможно через лошадиный глаз.
В основании монумента предполагают создать исторический музей, специальный лифт предусматривается для доставки посетителей музея на смотровую площадку внутри коня. Начатый строительством в 800-летнюю годовщину монгольской государственности (1206 год, когда глава монгольского государства Темучин был провозглашён Великим ханом – Чингисханом), памятник предполагается открыть для всех желающих в июле 2008 года [по сообщениям ТВ 05 декабря 2007 года].

VII. Европейским исследователям стали доступны останки знаменитого итальянского мыслителя эпохи Возрождения Пико делла Мирандолы, умершего в молодом возрасте (на 32-м году жизни). Проведённый анализ показал наличие свинца и ртути в костях Мирандолы, что свидетельствует о факте его отравления [по сообщениям ТВ 08 февраля 2008 года].

VIII. В 12 часов 24 марта (по московскому времени) 2008 года в древней Олимпии (Греция) зажжён олимпийский огонь очередной летней XXVI-й Олимпиады, проводящейся в Пекине (Китай). Факел с олимпийским огнём проделает путь от Олимпии до столицы Китая. На территории России олимпийский огонь побывает в Санкт-Петербурге, проделав путь в 20 км. Пекинские альпинисты намереваются зажечь олимпийский огонь и на самой высокой вершине планеты (8 848 м) – Эвересте, или Чомолунгме (Джомолунгме) в Гималаях, на границе Китая и Непала [по сообщениям российских СМИ 24 марта 2008 года].

iX. Президент Ассоциации греческих общественных объединений России Иван Саввиди выступил с идеей возрождения «Античного сада» на территории древнегреческого города Танаиса.
«Мы хотим, чтобы эта программа длилась десять лет. Чтобы вокруг Танаиса был цветущий сад. Саженцы мы будем привозить с разных концов земного шара, - рассказал Иван Саввиди. Проект «Пусти свои корни» начинался в Греции и был направлен на восстановление лесов после пожаров. Но он вышел за рамки одной страны. Идею «Пусти свои корни» поддержали греки, живущие за пределами своей страны. Задачей стало не только восстановление экологического баланса, но и возрождение интереса к историческим корням».
В Танаисе предполагается высаживать деревья, характерные для садоводчества в древней Греции: туи, платаны, грецкий орех, тамариксы, скумпии и другие. Сад спланировали на территории, прилегающей к заповеднику, за пределами древнего города, чтобы не допустить вмешательства в культурный слой городища. Многие растения «античного сада» уже высажены, и за ними ухаживают сотрудники музея [смотри: «Российская газета» от 03 апреля 2008 года, № 72 (4629)].
Несколько ранее областные СМИ сообщили о шагах, предпринятых администрацией Ростовской области по отнесению музея-заповедника «Танаис» к культурно-историческим памятникам мирового наследия ЮНЕСКО.

X. Музей-заповедник Танаис (Ростовская область) включён ЮНЕСКО в предварительный список мировых пмятников первой позицией. Учитывая это, можно ожидать, что «Танаис» в скором времени будет включён в основной список.  До этого в ЮНЕСКО должна быть поставлена дополнительная информация о заповеднике (потребуется даже аэрофотосъёмка его территории).
[по сообщению радио «ДОН-ТР» 10 апреля 2009 года]


                СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:



1. Зайдлер Л. Атлантида. - пер. с польского. - М.: Мир, 1966. - 344 с.: ил.
2. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Общая ред. и вступит. статья А.Ф. Лосева; перевод М.Л. Гаспарова (АН СССР, Институт философии). - М.: Мысль, 1979. - 620 с. - (Философское наследие).
3. Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л.Ф. Ильичёв, П.Н. Федосеев, С.М. Ковалёв, В.Г. Панов. - М.: Сов. энциклопедия, 1983. - 840 c.
4. Сергеев В.С. История Древней Греции. - М.- Л.: Гос. соц-эконом. изд-во, 1934. - 356 с.: ил.
5. Всемирная история. В десяти томах. - М.: Мысль, 1956 - 1965.
6. Ларошфуко Франсуа де. Максимы. Паскаль Блез. Мысли. Лабрюйер Жан де. Характеры. Библиотека всемирной литературы. Серия первая. Том 42. - М.: Художественная литература, 1974. - 543 с.: ил.
7. История древнего мира / Под ред. проф. А.В. Мишулина (Институт истории АН СССР). - М.: Гос. учеб.-пед. изд-во Мин. просвещения РСФСР, 1951. - 255 с.: ил. - (Учебник для 5 - 6 классов средней школы).
8. Коровкин Ф.П. История древнего мира (Академия педагогических наук). - изд. 19-е. - М.: «Просвещение», 1979. - 240 с.: ил., 8 л. цв. вклеек. - (Учебник для 5 класса).
9. Малая Советская Энциклопедия / Глав. ред. Б.А. Введенский. - Третье издание. - В 10 томах. - М.: Гос. науч. изд-во «Большая Советская Энциклопедия», 1958 - 1960.
10. Словарь иностранных слов / Под ред. И.В. Лёхина и проф. Ф.Н. Петрова. - 5-е изд., стереотип. - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1955. - 856 с.
11. Мифологический словарь: Книга для учителя / Ботвинник М.Н., Коган Б.М., Рабинович М.Б., Селецкий Б.П. - 4-е изд., испр. и перераб. - М.: «Просвещение», 1985. - 176 с., ил.
12. Электронная библиотека DirectMEDIA. Том 29: АНТИЧНОСТЬ: литература и искусство. - М.: Директмедиа Паблишинг, 2004. - Литература 15 000 стр.; Исследования 6000 стр.; Искусство и архитектура 700 изобр.
13. Платон. Избранные диалоги / Платон; сост. и коммент. В.В. Шкоды. - М.: ООО «Издательство АСТ», 2004. - 506, [6] с. - (Philosophy).
14. Барашков А. Гибель Атлантиды. «Наука и религия», 1991, № 9, с. 46 - 49; № 10, с. 56 - 58; № 11, с. 32 - 34; № 12, с. 57 - 60.
15. Холл Мэнли Палмер. Энциклопедическое изложение масонской, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. Интерпретация секретных учений, скрытых за ритуалами и мистериями всех времён / Пер. с англ. и предисл. В.В. Целищева. - Санкт-Петербург: СПИКС, 1994. - 793 с.
16. Платон и его эпоха (сборник статей) / Отв. ред. доктор филос. наук Ф.Х. Кессиди (АН СССР, Институт философии). - М.: Наука, 1979. - 318 с. - (К 2400-летию со дня рождения).
17. Философская энциклопедия. В пяти томах. - М.: Сов. энциклопедия, 1960 - 1970.
18. Лосев А.Ф., Тахо-Годи А.А. Платон. Аристотель. - 3-е изд., испр. и доп. - М.: Молодая гвардия, 2005. - 392 [8] с. : ил. - (Жизнь замечательных людей; серия биографий; вып. 947).
19. Вольпе М. Л. Евреи от и до. Изд. 2-е, доп. - М.: Зебра Е, Альта-Принт, 2005. - 656 с., ил.
20. Нерсесянц В.С. Сократ. - изд. 2-е, перераб. и доп. - М.: Наука, 1984. - 140 с.
21. Ботвинник М.Н., Стратановский Г.А. Знаменитые греки. - изд. 3-е. - М.: Просвещение, 1968. - 246 с.
22. Конфуций. Изречения {«Луньюй»}. Книга песен и гимнов {«Шицзин»}: [пер. с древне-китайского и коммент. И. Семененко и А. Штукина] / Конфуций. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007. - 506, [6] с. - (Книга на все времена).
23. Поздняя греческая проза / Пер. с древнерусского под ред. М. Грабарь-Пассек; сост., вступит. ст. и примеч. С. Поляковой. - М.: Гос. изд-во худож. лит-ры, 1961. - 695 с.
24. История древнего мира / Под ред. С.И. Ковалёва. - Том второй: История древней Греции: часть I. - М.: Гос. соц.-эконом. изд-во, 1936. - 363 с.
25. Авдиев В.И. История древнего Востока. - изд. второе, перераб. и доп. - М.: Гос. изд-во полит. лит-ры, 1953. - 758 с.: ил., 1 карта. - (Учебник для исторических факультетов государственных университетов и педагогических институтов).
26. Древний Восток. Книга для чтения / Под ред. акад. В.В. Струве. - изд. второе. - М.: Гос. учеб.-пед. изд-во Мин. просвещ. РСФСР, 1953. - 224 с., ил.
27. Хрестоматия по истории Древнего мира: т. I. Древний Восток / Под ред. и предисл. акад. В.В. Струве; сост. И.С. Кацнельсон и Д.Г. Редер. - М.: Гос. учеб.-пед. изд-во Мин. просвещ. РСФСР, 1950. - 359 с., ил.
28. Учёт в тени пирамид. Начала учёта в строительстве в Древнем Египте. Публикацию подготовила Мария Орлова. «Урал и Сибирь. Новости строительной индустрии», ноябрь 2005 г., № 11 (42), с. 32.
29. Воробьёв-Десятовский В.С., Итс Р.Ф., Липин Л.А., Петровский Л.А. Очерки истории древнего Востока / Под ред. акад. В.В. Струве; Переплёт, титул, заставки и концовки худож. Д.С. Данилова. - Л.: Гос. учеб.-пед. изд-во Мин. просвещ. РСФСР, ЛО, 1956. - 276 с.: ил.
30. Энциклопедия мистических терминов / Авт.- сост. С. Васильев и др. - М.: ООО «Издательство Астрель»; МИФ; ООО «Издательство АСТ», 2001. - 576 с.: ил. - («AD MARGINEM»).
31.Кондратов А.М. Этруски - загадка номер один. - М.: Знание, 1977. - 96 с.
32. Знойко А. Следы на небесной карте. - «Техника – молодёжи», 1984, № 3, с. 46 - 49.
33. Скурлатов В. Пути, которые ведут в Рим. - «Техника – молодёжи», 1984, № 5, с. 48 - 49.
34. Щербаков В. Близкие и далёкие этруски. - «Техника – молодёжи», 1984, № 5, с. 44 - 47.
35. Машников И. Этруски - трагедия политической мимикрии. - «Наука и религия», 1992, № 12, с. 18 - 20.
36. Николов Н., Харалампиев В. Звездочёты древности: Пер. с болг. - М.: Мир, 1991. - 296 с., ил.
37. Нейхардт А.А., Шишова И.А Семь чудес древнего мира (АН СССР, ЛО Института истории) / Отв. ред. акад. В.В. Струве. - М. - Л.: Изд-во «Наука», 1966. - 135 с., 10 л. фото. - (Серия «Из истории мировой культуры»).
38. Херинг Элизабет. Ваятель фараона / Пер. с нем. М.Б. Рабиновича. Под ред., с предисл. и примеч. Н.С. Петровского. Рисунки с египетских настенных изображений Г. Штауфа. - М.: Глав. ред. Восточной лит-ры изд-ва «Наука», 1968. - 263 с., ил., 4 л. вкл. фото. - («По следам исчезнувших культур Востока»).
39. Иллюстрированная полная популярная библейская энциклопедия. Труд и издание Архимандрита Никифора. Репринтное издание. - М.: Библейская энциклопедия, 1990. - 904 c.: ил.
40. Кусков В.В. История древнерусской литературы: Учебник для филол. спец. ун-тов. - 4-е изд., испр. и доп. - М.: Высшая школа, 1982. - 296 с., ил.
41. Менон К.П. Шивашанкара. Древней тропою (Путевые заметки): Пер. с англ. А. Зелениной и Д. Куниной. - М.: Изд-во иностранной лит-ры, 1958. - 222 с.: ил.
42. Мифы народов мира. Энциклопедия в двух томах. - М.: Сов. Энциклопедия, 1991 - 1992.
43. Повесть о рождении и победах Александра Великого / Пер. с лат. и старо-фр., сост., вступ. ст. и ком. Н. Горелова. - СПб.: Азбука-классика, 2006. - 256 с.
44. Хойруп Томас. Модели жизни. Проблемы гносеологии, истории культур и теории государства / Пер с англ. Елены Чижовой; оформ. обл. и макет Галины Лапшовой. - Спб.: Книгоиздательство «Всемирное слово», 1998. - 303 с.
45. Красилов В.А. Метаэкология. Закономерности эволюции природных и духовных систем. - Палеонтологический институт РАН. - М. 1997, - 208 с.
46. Преданья старины глубокой. - Ростов-на Дону: Изд-ва «Лукоморье», «Феникс», 1994.- 640с.
47. Джеймс Р. Льюис. Энциклопедия сновидений / Пер. с англ. Ю.В. Погореловой. - Ростов-на-Дону: «Феникс», 1997. - 336 с., ил. - (Серия «Энциклопедии»).
48. Шахермайр Ф. Александр Македонский: Пер. с нем. М.Н. Ботвинника и Б. Функа. Послесл. М.Н. Ботвинника и А.А. Нейхардт. - М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1984. - 384 с. - («По следам исчезнувших культур Востока»).
49. Клима Йозеф. Общество и культура древнего Двуречья: Пер. с чеш. Л.П. Можанской и
Е.В. Тарабрина. – Прага, Academia: изд-во Чехословацкой Академии наук и Артия, 1967. – 274 с., ил + 16 л. ил. – (Новые горизонты. Научно- популярная биб-ка Чехословацкой Академии наук).
50. Хрестоматия по истории Древнего мира: т. III. Рим / Под ред. акад. В.В. Струве; сост. Н.А. Машкин и Е.С. Голубцова. - М.: Гос. учеб.-пед. изд-во Мин. просвещ. РСФСР, 1953. - 275 с., ил.
51. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем: (Синергетика и теория социальной самоорганизации). Серия: «Мир культуры, истории и философии» / Оформление обложки С. Шапиро, А. Олексенко. - СПб.: Издательство «Лань», 1999. - 480 с.
52 . Перепёлкин Ю.Я. Тайна золотого гроба (АН СССР. Институт народов Азии) / Отв. ред.
М.А. Коростовцев. - М.: Изд-во «Наука», Глав. ред. восточной лит-ры, 1968. - 172 с., ил.
53. Картер Говард. Гробница Тутанхамона / Пер. с англ. Ф.Л. Мендельсона и Д.Г. Редера. –
М.: Изд–во восточной лит-ры, 1959. – 265 c., 63 л. ил.
54. Беляков Владимир, соб. корр. «Труда». Тайна гробницы № 5. - «Труд» 15 февраля 1996 г.
55. Перлов Борис, историк. «Прах драгоценный собравши...». «Техника – молодёжи», 1981,
№ 5, с. 48 – 54.
56. Вахромеев Сергей. Несметные сокровища затерянных курганов. «Труд – 7» 9 августа
1996 года.
57. На родине Чингисхана. Фото Л. Петрова. «Советский Союз» № 4 (98), 1958.
58. Смирнова И. Древнее искусство – геомантия. - «Наука и религия», 1991, № 8, с. 40 – 43.
59. Знаменитые римляне. Жизнеописание выдающихся деятелей Древнего Рима, составленные по Плутарху / Сост. Ботвинник М.Н., Коган Б.М., Селецкий Б.П., Стратановский Г.А. и др. - М.: Гос. учеб.-пед. изд-во Мин. просвещ. РСФСР, 1964. - 247 c.: ил. - (Историческая биб-ка школьника).

60. Хрестоматия по истории Древнего мира: т. III. Рим / Под ред. акад. В.В. Струве; сост. Н.А. Машкин и Е.С. Голубцова. - М.: Гос. учеб.-пед. изд-во Мин. просвещ. РСФСР, 1953. - 275 с., ил.
61. Кусков В.В. История древнерусской литературы: Учебник для филол. спец. ун-тов. - 4-е изд., испр. и доп. - М.: Высшая школа, 1982. - 296 с., ил.
62. Древний Рим. Книга для чтения / Под ред. и предисл. доктора истор. наук С.Л. Утченко. -
М.: Гос. учеб.-пед. изд-во Мин. Просвещ. РСФСР, 1950. - 333 с., ил.
63. Хожение за три моря Афанасия Никитина. - изд. 2-е, доп. и перераб. - М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1958, - 284 с., 8 л. вкл. фото. - (АН СССР. Отделение литературы и языка. Литературные памятники).
64. Репин Анатолий, соб. корр. «Труда» (Каир). Маяк на Фаросе: он был одним из семи чудес света. - «Труд» 09 ноября 1993 г., № 252 (21980) {«Пульс планеты», подзаголовок «По странам и континентам»}.
65. Елистратов Александр. Там погребён Александр Македонский. «Труд» 03 февраля 1995 года, № 19 (22280).
66. Герман М.Ю., Селецкий Б.П., Суздальский Ю.П. На семи холмах: Очерки культуры древнего Рима / Пособие для учителя истории. Л.: Гос. учеб.-пед. изд-во Мин. просвещ. РСФСР, ЛО, 1960. - 215 с., ил.
67. Эбенстайн В. Государство и «я». – «Знание – сила», 1990, № 10, с. 59 – 62.
68. Кругликова И.Т. Синдская гавань. Горгиппия. Анапа (АН СССР). - изд. 2-е, доп. - М.: Изд- во «Наука», 1977. - 88 с., 8 вкл. л. фото. - (Серия «Страницы истории нашей родины»).
69. Селешников С.И. История календаря и его предстоящая реформа. - изд. третье, перераб. и доп. - Л.: Лениздат, 1962. - 131 с., ил.
70. Голованов Александр, наш соб. корр. (Рим). С возрастом Христа ошибочка вышла! - «Комсомольская правда» 20 июля 1996 г., № 132 (21383).
71. Габович Е.Я. История под знаком вопроса / Авториз. пер. с нем. Леонида Ратнера. - СПб – М.: Издательский Дом «Нева», 2005. - 480 с., ил., 16 л. ил.
72. История дипломатии. - изд. второе, перераб. и доп. - Под ред. В.А. Зорина, В.С. Семёнова,
С.Д. Сказкина, В.М. Хвостова. - М.: Гос. Изд-во полит. лит-ры, 1959. - том I - 896 с.
73. Амальрик А.С., Монгайт А.А. В поисках исчезнувших цивилизаций. – М.: Наука, 1966. - 280
c.: ил.
74. Мильчик М.И., Борейко Б.М. Город крылатых быков. Очерки об археологических открытиях. - изд. 2-е, испр. и доп. - М.: изд-во «Просвещение», 1967. - 158 с., ил., 8 л. вкл. фото.
75. Хрестоматия по истории средних веков. Пособие для преподавателей средней школы /
Под ред. Н.Л. Грацианского и С.Д. Сказкина. – т. II. - М.: Гос. учеб.- пед. изд-во Мин. просвещения РСФСР, 1950. – 347 с.
76. Лурье С. Я. Заговорившие таблички / Оформл. и рис. Б. Белова. – М.: Гос. изд-во детской лит-ры Мин. просвещения РСФСР, 1960. – 141 с., ил. – (Школьная биб-ка).
77. Липин Л.А., Белов А.М. «Глиняные книги». - изд. второе, доп. и испр. / Науч. ред. и предисл. акад. В.В. Струве. – Л.: Детгиз, 1956. - 350 с.: ил., 1 карта. – (Школьная биб-ка).
78. Сильверберг Р. Таинственные города Инда. «Вокруг света», 1972, № 11, с. 69 – 71.
79. Ищенко Валентин, Закревский Василий. Алтарь Сатаны. «Труд» 30 сентября 1995 г., № 181 (22441).
80. Бродский Борис. Связь времён (Научно-художественная литература). Оформл. В. Белана. – М.: «Дет. лит-ра», 1974. - 223 с.: ил.
81. Кун Н.А. Легенды и мифы Древней Греции. – изд. 4-е. – Гос. учеб.-пед. изд-во Мин. просвещения РСФСР, 1957. - 462 с.: ил.
82. Жданович Б.Д., Жданович Л.И. Занимательное садоводство. – М.: Нива России, 1993. - 160 c.: ил.
83. Быков А.Д. Сколько лет минералу? «Природа», 1967, № 2, с. 107 – 110.
84. Сайкс Эджертон. Экспедиция «Арго». Ещё одна попытка раскрыть тайну далёкого прошлого. «Техника – молодёжи», 1983, № 5, с. 56 – 57.
85. Греческая трагедия, Сборник. - М.: Гос. изд-во детской лит-ры Мин. просвещ. РСФСР, 1956. - 366 с. - (Для средней школы).
86. История человечества. Всемирная история. Восьмой том. Западная Европа. Вторая часть. Атлантический океан . Пер. с нем. док-ра Я.А. Лурье, с доп. проф. Е.В. Тарле. - С.-Петербургъ, Книгоиздательское товарищество «Просвещение», 1896. - 772 с.
87. Жиров Н.Ф. Атлантида. - М.: Мысль, 1964. - 324 с.
88. Прокофьев Вячеслав, соб. корр. «Труда» (Париж). До Атлантиды рукой подать. «Труд – 7» 04 октября 2001 г., {«Пёстрый мир»}.
89. Головня Е. Из Атлантиды в Сахару? «Известия» 01 августа 1973 г., {«Отовсюду обо всём»}.
90. Гаврилов М. Загадка океана. «Социалистическая индустрия» 14 марта 1974 г.
91. Почивалов Леонид, спец. корр. «Литературной газеты». А вдруг Атлантида? История одного поиска. «Литературная газета» 07 ноября 1984 года, № 45 (5007) {рубрика «Научные среды»}.
92. Каленикин С. Куски суши на дне океана. «Труд – 7» 17 апреля 1998.
93. Интервью английского учёного Колина Ренфрью итальянскому журналисту С. Отоленги. Пер. О. Михалевич. «Неделя»...
94. Романенко Михаил. Альтернатива – Эгейский вариант. «Техника – молодёжи», 1981, № 7, с. 50 – 51.
95. Колчанов Рудольф. Продолжаем искать Атлантиду. «Труд» 08 апреля 1995 г., № 62 (22323).
96. История дипломатии. - изд. второе, перераб. и доп. - Под ред. В.А. Зорина, В.С. Семёнова, С.Д. Сказкина, В.М. Хвостова. - М.: Гос. Изд-во полит. лит-ры, 1959. - том I - 896 с.
97. Струнина М. Где жили гипербореи? «Техника – молодёжи», 1984, № 10, с. 52 – 56.
98. Серебрянный Л.Р. Когда растаяли льды на русской равнине? «Природа», 1967, № 3, с. 53 – 60.
99. Никитин Андрей. Над квадратом раскопа: Научно-худож. лит-ра / Рис. О. Рево. Фото автора. - М.: «Детская литература», 1982. - 272 с., ил.
100. Зингер Е.М., Филькин В.А. Баскунчак надо беречь. «Природа», 1964, №2, с. 88 – 93.      
101. Нейман В. Арктида – легендарная страна? «Техника – молодёжи», 1984, № 10, с. 56 – 57.
102. Рыбин А.И. Причины движения земной коры. «Природа», 1964, № 7, с. 87 – 91.
103. Атлас СССР. Изд. 2-е. - М.: Глав. Упр. геод. и картограф. МВД СССР, 1955. - 148 с.
104. Рамсей Р. Открытия, которых никогда не было. Пер. с англ. – М.: Прогресс, 1982. - 206 с.
105. Поло Марко. Марко Поло. Книга о разнообразии мира. -- М.: Изд-во Эксмо, 2005. - 480 с. - (Антология мудрости).
106. Стингл М. Индейцы без томагавков. - изд. 3-е, доп., пер. с чеш. – М.: Прогресс, 1984. - 454 с.: 26 ч. - б. и 8 цв. вклеек.
107. Центкевичи А. и Ч. Осаждённые вечным холодом / Пер. с польского В.Л. Кона; под ред. канд. географ. наук Л.С. Говорухи. – Л.: Гидрометеоиздат, 1975. – 208 с.: ил.
108. Хейердал Тур. Кто открыл Америку? «Наука и жизнь», 1974, № 5, с. 132 – 139.
109. Пачулия В. Прикосновение к тайне. «Техника – молодёжи», 1968, № 10, с. 26 – 28.
110. Брат – близнец Атланта. «Наука и религия», 1994, № 9, с. 22 – 23.
111. Депман Иван Яковлевич. История арифметики. Пособие для учителя. -- Изд. второе, исправ. -- М.: Изд-во «Просвещение», 1965. -- 415 с., ил.
112. Белов М., Медведев Ю. Мангазея златокипящая. «Техника – молодёжи», 1969, № 8, с. 32 – 35.
113. Белов М,, док-р истор, наук. Златокипящая Мангазея. «Наука и жизнь», 1969, № 7, с, 14 – 19.
114. Пшеничнюк Анатолий, канд. истор. наук. Золотой курган кочевой цивилизации (Загадки забытых цивилизаций). «Техника – молодёжи», 1989, № 8, с. 58 – 62.
115. Круль Леонид, горный инженер; Овсянников Геннадий, канд. техн. наук. Недра гор Карамазора. «Техника – молодёжи», 1990, № 12, с. 38 – 40.
116. Асов А. Среднеазиатская прародина славян. «Наука и религия», 1995, № 6, с. 30 – 31.
117. Асов А. Космопорт птицы Гамаюн. «Наука и религия», 1994, № 4, с. 18 – 20.
118. Дольник В. Птицы над Средней Азией. «Наука и жизнь», 1988, № 4, с. 126 – 130.
119. Горная энциклопедия. [В пяти томах]. М.: Сов. энциклопедия, т. 5. СССР – Яшма, 1991. - 541 с.: ил., 20 л. ил.
120. Самсонов С. Несколько страниц из прошлого Кызылкумов. «Наука и жизнь», 1979, № 10, с. 112 – 115.
121. Черных Е. Первый металл планеты. «Наука и жизнь», 1968, № 7, с. 33 – 37 + 1цв. вкл.
122. Кашницкий Савелий. Эхнатон, первый ученик Моисея. - «Московский комсомолец» 3 – 10 декабря 1998 г.

Конец «Античность (Сборник материалов)»