***
Всевоин Флайг, сидя верхом на своём вороном жеребце, напряжённо вглядывался вдаль. Там, на другом конце обширного поля, виднелся рурарский дворец – заветная мечта и цель всех повелителей Норгии. И последний шаг на пути к её безграничному величию. Осталось только сделать этот шаг: раздавить последние остатки врага, как пустой орех. И для этого всё было готово. За спиной всевоина находилось войско самое многочисленное и сильное, которое когда-либо было у Норгии. Больше половины всех перерожденных, таймоги, лучшие тысячесилы воинов повелителя и чёрного войска. Никогда ещё Норгия не собирала столь Великую Силу и никогда ещё она не была так близка к своей самой Великой Победе! Этот день он ждал очень долго. О нём думали и мечтали многие поколения норогов. И вот он настал! Всевоин унёсся мыслями вдаль, вспоминая весь свой путь к этому дню. Он был долог и труден. Но никакие ухищрения и ловушки рурар не спасли их, не помогли им, не остановили этот день. Они лишь отсрочили его.
Всевоин прислушался, посмотрел на пасмурное, неприветливое небо, на своего коня, на далёкие красные ряды рурар, стоявших перед ним. Он хотел запомнить каждый миг этого дня. …Сегодня. Это случится сегодня. Уже сегодня…
Всевоин развернул коня и направился к своим воинам. Проехав строй перерожденных, он остановился у рядов воинов повелителя. Тысячи глаз пристально смотрели на него, следя за каждым его движением, ловя каждое его слово.
– Воины Норгии! Многие гордые народы сложили перед вами своё оружие, многих вы поставили на колени. Оставался только один враг! Самый сильный и самый опасный – рурары! Но теперь и он познал всю силу и мощь наших мечей! Рурара покорена! Ей не помог даже её колдовской язык! Она содрогнулась от вашей поступи! А сегодня она будет сломлена окончательно! Вот рурарский дворец – последнее, что у них осталось! Он ещё сияет, но скоро померкнет. Как и их ненавистный язык. Многие мечтали бы оказаться сейчас на вашем месте, мечтали бы стоять здесь! Но Великая Сила привела сюда вас! Эта честь – разбить нашего давнего и заклятого врага – выпала вам! Вам суждено возвеличить Норгию! И именно вас будут помнить во все времена. Вас и этот день, который затмит всё, что когда-то было! На ваших копьях сверкает слава Норгии! Победа в ваших руках, воины Норгии! За Норгию! За повелителя!
В это же время свои войска объезжал и Ярорг. Здесь, у дворца, собрались последние силы, защищавшие Рурару. Их было всё ёще много. Но хватит ли этого хотя бы для того, чтобы не отступить. Ведь отступать больше некуда – всего лишь в трёх днях пути отсюда уже находится море. Это всё, что осталось у Рурары: небольшой клочок земли и Парящий Остров, служивший последним пристанищем для их жён и детей. Ярорг поглядел на свой дворец. Стоявший на высоком кургане, он был виден издалека. Он не сомневался – сейчас на него устремлены все взоры норогов. Они убеждены в своей победе и уже наверняка предвкушают её. Но ничего ещё не решено. Рурара ещё стоит. И стоят её воины, готовые биться за неё до последнего вздоха. Ярорг окинул взглядом стоящие у стен дворца дружины. Лица воинов, даже самых молодых, были хмуры. Они понимали всё значение этого дня и ясно представляли, что будет означать их поражение. Это понимали все. Чоры и балфы, чьи земли уже растоптаны норогами, рурары, цепляющиеся за последние крохи родной земли, орлаки, в чьё далёкое царство неминуемо придёт погибель, если сегодня все они не отстоят своё будущее, своё право на завтрашний день. …Сегодня. Всё решится сегодня…
К Яроргу подъехали несколько всадников.
– Карог так и не пришёл, – обратился к Яроргу молодой всадник в серебряной кольчуге. – Что с ним стало? Добрался ли он до жезла?
– Это уже не важно, Лейдал, – ответил Ярорг. – Сейчас важна лишь крепость наших рук и решимость наших сердец. Чоры отважно бились на мостах. Будут ли они также биться сегодня, Лейдал?
– Чора уже под пятой Норгии. Рурара – это всё, что осталось у чор.
– Тоже могут сказать и все балфы, Ярорг, – прогудел грузный воин, предводитель балфов – Викайл. – Без Рурары нам уже не на что будет надеяться.
– Орлаки с вами до конца, Ярорг, – сказал вслед за Викайлом низкорослый воин. – Наш царь обещал вам любую помощь.
– Я знаю, Мийзог. Вы храбрые воины. Я благодарен вам. Рурара благодарна вашим народам, вставших рядом с нами.
– Жаль, мирнийцев нет с нами, – сказал Мийзог. – Их конница могла бы нам очень помочь.
– Каждый вправе решать сам за себя, – ответил Ярорг. – Мирния выбрала свой путь. А наш – нам ниспослало Небо.
– Будет дождь, – сказал Лейдал, посмотрев наверх.
Ярорг взглянул на небо. Оно затягивалось серыми тучами, будто готовилось оплакивать предстоящие смерти. Всадники вернулись к своим дружинам. Ярорг же воодушевлял воинов.
– Воины! Я обращаюсь ко всем, кто стоит сейчас здесь. Многие из нас потеряли свои дома, многим из нас не вернуть своих родных, многие сами уже сложили свои головы. Они погибли с честью и выполнили свой долг до конца. Воины! Вспомните, что значит для нас Рурара. Это не просто наша земля. Это наши матери и жёны. Так мы их зовём. И именно за их жизни будет сегодня наша битва. Вот чем мы отличаемся от норогов. Мы бьёмся за жизнь. Они же живут ради битв. Враг силён. Но он боится нас! Страх – вот, что порождает их неистовство! Вот чем они живут – своим страхом! Поэтому они закрывают лица забралами. Наши же шлемы открыты. Нам нечего бояться. Пусть нам не всем суждено пережить этот день, но мы на своей земле! А для воина нет смерти почётней, чем смерть за свою землю! Защитим Рурару! Она – наша мать! Мы – её дети! С нами Небо! За Рурару!
– За Ру-ра-ру! За Ру-ура-ру! За Ру-уура-руу! – громогласно и в едином порыве отозвались дружины.
Когда оба войска двинулись навстречу друг другу, небо пролилось первыми каплями дождя. С каждым шагом воинов он становился всё сильнее, и в миг, когда сошлись их первые ряды, на землю обрушился мощнейший ливень. Очень быстро земля под ногами воинов превратилась в жидкую кашу, в которой вязли, смешавшись в одну кучу, люди и лошади. Тяжёлые капли, с силой ударяясь о шлемы и доспехи, оглушали воинов, словно удары мечей, смешивались с кровью и стекали багровыми струями в чёрные лужи. Но, ни стены дождя, ни мгла, в которую вдруг превратился день, не могли остановить битвы. Воины, не взирая ни на что, в безумной ярости кидались на копья друг друга. Сражённые воины падали в грязь, их место занимали следующие за ними. Смерть летала над полем битвы, собирая богатую добычу. Дружины и тысячесилы исчезали, но битва становилась только сильней. Многие воины в этот день покрыли себя бессмертной славой. Кварав – лучший рурарский предводящий – бесстрашно вёл своих воинов в бой и бился в первых рядах, пока не был поднят на воздух копьями неистовых. Лейдал, мстя за Чору, сражался как одержимый, а когда оказался окружён, чоры как один бросились выручать своего молодого царя. Викайл, командуя балфскими дружинами, сумел остановить бешеный натиск таймогов. Но больше половины его воинов остались лежать, растоптанные конницей степняков. Тысячевоин Вейдл, смело бросив на вражеский строй свою чёрную тысячесилу, смял сразу несколько рурарских рядов, но был сражён метко брошенным орлакским копьём. Мужество воинов было беспримерным, подвиги – бесчисленны, ненависть – непримирима, а смерть – ужасна. В упорной схватке перерожденные неимоверным трудом и огромной ценой теснили рурар. Битва шла уже в каких-то трёхстах шагах от рурарского дворца. В его стены уже впивались норогские стрелы. Но это было всё, на что оказались способны тысячесилы повелителя. Истощённые жестокой битвой, шатавшиеся от усталости воины едва держались на подгибающихся ногах. Ярость битвы затухала. Всё, что ещё могли воины, стоя друг против друга, – это лишь бросать на врага злые взгляды. Сил не оставалось даже, чтобы поднять меч, метнуть копьё или натянуть тетиву лука. Только перерожденные ещё могли идти вперёд. Но и их последний рывок был остановлен. Слепая ненависть перерожденных к языку была побеждена беззаветной жертвенностью рурар за свою землю.
У всевоина Флайга ещё оставались чёрные тысячесилы, но он не решился послать их в бой. У рурарского дворца показалась конница мирнийцев. Всевоину пришлось отступить. Уводя свои тысячесилы, всевоин то и дело оглядывался, не желая мириться с тем, что победа ускользнула прямо из рук.
Подошедшие мирнийцы увидели жуткую картину. Широкое поле от самого дворца насколько хватало глаз, было завалено погибшими воинами. Повсюду высились горы кровавых тел вперемешку с мёртвыми лошадьми. Мирнийские всадники поражённо смотрели на стоявших перед ними уцелевших в этой бойне воинов. Выжившие воины не могли даже приветствовать их, не могли ликовать своей трудной победе. Измождённые битвой, многие падали и засыпали тут же среди погибших. И их уже невозможно было отличить от мёртвых. Кто-то, закрыв лицо дрожащими руками, беззвучно рыдал. Другие, сняв шлемы, устремляли усталые взгляды на дворец, не веря, что им удалось его отстоять, что они выжили в этой жуткой битве.
Дождь уже закончился, а вместе с ним и казавшийся бесконечным день. Заходящее солнце осветило безмолвное чёрное поле, устланное многими тысячами павших рурар, норогов, балфов, таймогов, чор и людей из десятков других народов и племён и рурарский дворец, сверкнувший в его последних лучах, как торжество жизни над смертью.
***
Пещера окутала Ваяра своим мраком, овеяла холодом, дыхнула сыростью. Ваяру вдруг послышался неясный шёпот – зовущий и пугающий, притягивающий и отталкивающий. Он тряхнул головой, пытаясь прогнать его. Отталкиваясь локтями о каменные, влажные стены Ваяр пополз вперёд. Лаз становился всё уже и уже. И чем дальше полз Ваяр, тем труднее ему становилось дышать. Пещера словно стискивала его в своих объятьях. Сжатый ей со всех сторон, Ваяр с трудом толкал себя вперёд. Каждое движение не только давалось огромным усилием, но и причиняло невыносимую боль – острые камни впивались в тело, оставляя глубокие царапины. Спина, грудь, ноги, руки были иссечены так, словно он провёл опасный поединок незащищённый доспехами. Казалось, Пещера режет его на куски, не допуская к сокровенной Истине. Превозмогая горячий огонь боли, истекая кровью, Ваяр всё же лез вперёд, ни на мгновение, не выпуская из рук жезла. Лаз постепенно становился просторней, а его стены – ровными и гладкими. Но чем свободней становился лаз, чем легче становилось ползти, тем всё отчётливей и всё яснее становился шёпот Пещеры. Это уже был даже не шёпот, а громогласный гул. И в нём вдруг совершенно чётко стали слышны голоса людей.
…Нет, нет… остановитесь… за что, Небо?.. не надо… где вы?.. он умер… не уходи… её больше нет… не надо… не вернуться… всему конец… больше никогда… кровь… не хочу… помоги… почему?.. не бросай… слишком поздно… это смерть…
В голову Ваяра, перемешиваясь и ни на миг не замолкая, ворвались тысячи и тысячи голосов. Скорчившись от страшной боли, пронзившей голову, испуганно озираясь по сторонам, Ваяр прижался к стене.
– Что это?.. Кто вы?.. Оставьте меня… Не хочу…
«Что это такое? Это сказал он?.. Или это голоса?..». Ваяр обхватил голову руками, пытаясь унять распирающую боль – каждый новый голос, присоединяясь к общему хору, раскалывал голову всё сильней и сильней. Ему казалось, что он вот-вот сойдёт с ума от этих жутких голосов…
…Помоги… нет… О, Небо… не надо… почему?.. все погибли…
– Кто вы?.. Кто вы?.. Прошу не надо, – Ваяр стонал. По лицу у него текли слёзы. В голове мелькнула догадка: он слышит погибшие голоса, голоса людей умерших по его вине, их последние слова… Суд Совести!.. вот и он!..
– Я не виноват!.. Что я мог сделать?.. Я пытался… Я же не хотел… Что ещё я мог?..
Он виноват. Он это знал. Всегда знал. И всегда мучился этим. Кого сейчас он хочет обмануть? Свою совесть?.. Он не вынесет этого. Слишком много смертей на нём одном. Никто бы не вынес.
Ваяр отбросил жезл. Терзаемый совестью, он уже не мог думать о нём. Всё чего он сейчас хотел, чтобы этот Суд скорее закончился. Пусть даже его смертью. И вдруг среди всей этой сумасшедшей разноголосицы, он совершенно ясно расслышал Ульмию, её предсмертные слова: «Ваяр, я хочу, чтобы ты знал: я ни о чём не жалею. Мое сердце пело, когда я была с тобой. Я благодарна тебе за это счастье, что ты подарил мне…». Он всегда винил в её смерти себя. Но она ни о чём не жалела и даже умирая, благодарила его за любовь.
– Ульмия. Прости меня, – прошептал Ваяр.
Слова Ульмии вновь придали решимости Ваяру. Его вина огромна, но он может её искупить. Именно для этого он и находится здесь. Схватив жезл цепенеющими руками, Ваяр вновь пополз. Голоса всё ещё звучали – он слышал предсмертные крики погибающих людей, их слова полные боли, страха и отчаяния. Но теперь, сжав зубы, впадая в забытье, он продолжал упорно ползти вперёд. В какой-то момент Ваяр понял, что больше не слышит голосов. Они исчезли. Вместе с ними голову покинула и боль. Судорожно сглотнув, Ваяр утёр со лба липкую испарину. Лаз стал уже достаточно широк и Ваяр мог встать во весь рост. Но в полной темноте он шёл по-прежнему медленно, боясь неожиданно споткнуться или упасть. Но, несмотря на всю осторожность, он всё же упал. Лаз неожиданно оборвался и Ваяр покатился по крутому каменистому склону, пока, наконец, не упал в воду. Последнее о чём успел подумать Ваяр, теряя сознание, что он всё же не выронил из рук жезла.
…Он лежал в воде. Он чувствовал её приятные, холодные прикосновения. Вода мягко гладила его усталое, израненное тело. Все ужасы лаза и Суда Совести остались позади, пришли лёгкость и спокойствие. Ваяр приподнялся. Он по-прежнему ничего не видел, но по гулкому эху понял, что находится под каким-то огромным сводом. Что это за место? Что теперь? Внезапно Ваяр ощутил, что он здесь не один, каким-то образом почувствовал чьё-то присутствие. Рядом лежал человек, совсем близко от него, и сжимал в руках меч чёрного воина. Всего этого Ваяр не видел, не мог видеть, просто знал это. Откуда? Ваяр вдруг с удивлением понял, что это и есть Пещера Истины. Ведь только в ней не могло быть никаких тайн от человека, даже самых малых. Пещера была огромна. Её неровный, обширный свод высоко поднимался над дном, залитым водой, которая бесшумно стекала многочисленными струями по её стенам со всех сторон. Но воды было немного – она скрывала лишь ступни ног, убегая куда-то ещё глубже. Лежавший человек задвигался, приподнялся, потом медленно встал. Меч он всё время крепко сжимал правой рукой. В один лишь миг Ваяр узнал о нём всё, всю его кровавую жизнь, полную убийств, всё, что с ним когда-то было. Ненависть с новой силой вспыхнула в груди Ваяра. Перед ним стоял человек, убивший Ульмию, виновный в тысячах других смертей. Абер тоже знал о присутствии Ваяра, тоже знал кто он такой. И в груди у него тоже клокотала ненависть. Но они оба не могли, ни сделать шага, ни сказать даже слово. Что-то удерживало их, будто связав крепкими путами, не давая шевельнуть даже пальцем. Всё, что они могли - лишь стоять и скрежетать зубами от душившей их ярости. Воздух Пещеры вдруг задрожал, тьма расступилась и оба с удивлением увидели красивый зелёный остров посреди моря. Вскоре они поняли, что видят историю рурар, их тайны и жизнь от начала времён. Они словно присутствовали там, могли дышать тем воздухом, прикоснуться к тем людям. Настолько всё казалось близким и настоящим. Пещера рассеивала марево далёкого прошлого, открывала им свою сокровенную Истину…