Данное произведение распространяется в электронной форме с ведома и согласия автора на некоммерческой основе при условии сохранения целостности и неизменности текста, включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия автора НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
В. Шпинев «Начало войны». Часть ХII. Продолжение.
В 1941 г. готовилась к наступлению кадровая Красная Армия и плюс миллионы резервистов.
Советская танковая дивизия 1941 г. – это 375 легких, средних и тяжелых танков. Иногда дивизии были не полностью укомплектованы (370 танков и 53 бронемашины).
В советской моторизованной дивизии 1941 г. было 275 танков.
Советские кавалерийские дивизии имели по 64 танка каждая.
Стандартные советские стрелковые дивизии имели по 16 танков. Некоторые советские стрелковые дивизии имели 60-70 танков.
В 1941 г. в советских войсках насчитывалось больше танков Т-34 и КВ, чем их было под Сталинградом.(48).
Советские авиационные дивизии имели и по 200 самолетов, и по 300. Бывало и по 400.(48).
Страна, которая была единственным лидером в области стратегической авиации, вступила во Вторую мировую войну без стратегической авиации! (48).
Стратегическая авиация появилась в СССР в середине 30-х годов.
В 1936 г. был построен бомбардировщик ТБ-7, максимальная бомбовая загрузка которого составляла 4 тонны. В 1940 г. этот самолет пошел в серию (впоследствии, в 1942 г., после гибели Петлякова, он был переименован в Пе-8). За все время было построено всего 93 экземпляра.
Но были у товарища Сталина и другие тяжелые бомбардировщики, способные наносить удары на тысячи километров.
Дальний бомбардировщик Ер-2 (ДБ-240) был разработан на основе пассажирского самолета «СТАЛЬ-7», выпущенного в 1936 г.
До осени 1941 г. был построен 71 самолет. Он мог нести тонну бомб, отличался простотой и надежностью в пилотировании.
Еще одним дальним бомбардировщиком был ДБ-3, который мог пролететь 3800 км с тонной бомбовой нагрузки. Он производился с 1938 г. (в марте 1942 г. получил название Ил-4). Всего было произведено 6800 самолетов до конца войны). (7).
Сталин мог бы предотвратить и всю Вторую мировую войну. Имея только двести ТБ-7, пакт Молотова - Риббентропа можно было не подписывать. Имея только двести ТБ-7, можно было не оглядываться на позицию Великобритании и Франции.
Сталин приказ подписал. Но потом его отменил. Четыре раза ТБ-7 начинали выпускать серийно и четыре раза с серии снимали. После каждого приказа промышленность успевала выпустить 3-4 ТБ-7, и приказ отменялся.(48).
Производство самолетов ТБ-7 продолжалось, и в начале 1941 г. началось формирование полка тяжелых бомбардировщиков, входивших в 81-ю авиадивизию.(56).
На 22.06. 1941 г. ТБ-7 серийно не выпускался. После нападения Гитлера ТБ-7 запустили в серию. Но поздно.
После трагической гибели В. Петлякова ТБ-7 был переименован в Пе-8.(48).
Если Сталин намерен предотвратить Вторую мировую войну, а сам рассчитывает остаться нейтральным, тогда ТБ-7 очень нужны - как гарантия нейтралитета.
Если Сталин планирует оборонительную войну, то надо не ломать укрепленные районы на "Линии Сталина", а усиливать их. Надо было войскам дать приказ зарыться в землю, как это было потом сделано под Курском. Надо было загородиться непроходимыми минными полями от моря до моря, и, пока противник прогрызает нашу оборону, пусть ТБ-7 летают на недосягаемых высотах, пусть подрывают германскую экономическую мощь.
Ресурсы Сталина неограниченны, а ресурсы Гитлера ограниченны. Поэтому, если война начнется, Сталину выгодно ее затянуть: война на истощение для Германии смертельна. А чтобы ресурсы истощились быстрее, надо стратегическими бомбардировщиками ослаблять военно - экономический потенциал. И лучшего инструмента, чем ТБ-7,- не придумать.
Если Сталин решил дождаться германского вторжения и потом нанести контрудары (историки очень любят эту версию), то для ответного удара ничего лучше, чем тысяча ТБ-7, вообразить нельзя.
История ТБ-7 опровергает не только легенду о контрударах, которые якобы готовил Сталин, но и легенду о том, что Сталин боялся Гитлера. Если боялся, то почему не производил ТБ-7 серийно?
Вопрос о ТБ-7 - это вопрос о том, будет Вторая мировая война или не будет. Когда решался вопрос о ТБ-7, попутно решалась и судьба десятков миллионов людей. (48).
Генеральный штаб РККА был образован в 1935 г. До германского вторжения сменилось четыре начальника Генерального штаба: Маршалы Советского Союза А. Егоров и Б. Шапошников, генералы армий К. Мерецков и Г. Жуков. Все они были противниками ТБ-7. (48).
Лучше всех доводы против тяжелых бомбардировщиков изложил выдающийся советский теоретик воздушной войны профессор, комбриг А. Лапчинский.
Лапчинский рекомендует войну не объявлять, а начинать внезапным сокрушительным ударом советской авиации по вражеским аэродромам. Внезапность и мощь удара должны быть такими, чтобы в первые часы подавить всю авиацию противника, не позволив ей подняться в воздух. Подавив авиацию противника на аэродромах, открываем дорогу танкам, а наступающие танки в свою очередь "опрокидывают противника". Цели для нашей авиации - не городские кварталы, не электростанции и не заводы, а вражеские самолеты, не успевшие подняться в воздух; огневая точка, мешающая продвижению нашей пехоты; колонна машин с топливом для вражеских танков; противотанковая пушка, притаившаяся в кустах.
Другими словами, предстоит бомбить не площади, а точечные цели, многие из которых подвижны. Предстоит бомбить не в стратегическом тылу, а в ближайшем тактическом, а то и прямо на переднем крае. А для такой работы нужен не тяжелый бомбардировщик, а легкий маневренный самолет, который подходит к цели вплотную, чтобы опознать ее, чтобы накрыть ее точно, не задев своих.
Нужен самолет, который или пикирует с высоты, или подходит к цели на бреющем полете, чуть не сбивая винтом верхушки деревьев.
Лапчинский рекомендует Сталину легкий пикирующий бомбардировщик или маневренный штурмовик.
Стратегический бомбардировщик летает с дальних стационарных аэродромов на огромные расстояния, а нам нужен такой самолет, который всегда рядом, который базируется на любом временном грунтовом аэродроме, который легко меняет аэродромы вслед за наступающими дивизиями и корпусами, который выполняет заявки танкистов немедленно. Нужен легкий самолет, пилоты которого сами видят ситуацию и мгновенно реагируют на ее изменения.(48).
В. Петляков, кроме тяжелого ТБ-7, создал и другой - небольшой двухмоторный скоростной маневренный пикирующий бомбардировщик Пе-2. Это было именно то, что нужно Сталину. И Сталин решил - строить двухмоторные и числом побольше.(48).
Гитлер - агрессор, и именно поэтому стратегической авиации у него нет.
Для "блицкрига" Гитлеру нужна авиация, но, как и Сталину, не та, которая разрушает города и заводы, а та, которая одним ударом накроет авиацию на аэродромах, которая внезапными ударами парализует всю систему военного управления. Нужна авиация, которая откроет путь танкам и обеспечит стремительность их рывка. Нужна авиация, которая висит над полем боя, выполняя заказы танкистов; нужна авиация, которая бьет не по гигантским площадям, а по точечным целям. Для «блицкрига» нужен небольшой пикирующий бомбардировщик, который несет совсем немного, но бомбит точно: двухмоторный Ю-88, а то - и одномоторный Ю-87.(48).
Но война пошла по другому руслу: из быстротечной превратилась в затяжную. Появились города, германским танкам недоступные. Вот тут Гитлеру стратегическая авиация не помешала бы… Но ее не оказалось.(48).
Советский "Иванов" - почти точная копия японского воздушного агрессора "Накадзима" Б-5Н.(48).
Реактивные снаряды первоначально разрабатывались для самолетов "Иванов", группы которых должны были стать "летающими батареями". Реактивные снаряды были грозным оружием, особенно если его применяли внезапно сразу десятки самолетов с предельно малой высоты. (48).
Сталин вовсе не собирался начинать массовое производство "Иванова" в мирное время. А вот после нашего нападения массовый выпуск "Иванова" начнется десятками тысяч. "Иванов" - это как бы невидимый мобилизационный резерв.(48).
Ю-87 и "Иванов" - близнецы. Самолеты внезапного удара не нуждались в рекордных характеристиках. Сталинская логика проста и понятна: если внезапным ударом мы накроем вражеские аэродромы и тем очистим небо от его самолетов, то нам потребуется самолет простой и массовый с мощным вооружением; главное его назначение - поддержка наших наступающих танковых лавин и воздушных десантов, воздушный террор над беззащитными, то есть "спящими" территориями. Именно такой самолет Сталин и заказал своим конструкторам.(48).
В максимальной степени сталинские требования выполнил авиаконструктор П. Сухой. Он стал победителем конкурса. В августе 1938 г. "Иванов" Сухого под маркой ББ-1 (ближний бомбардировщик первый) пустили в серию сразу на двух заводах. (48).
Была только одна возможность использовать Су-2 в войне - напасть первыми на противника и нейтрализовать его авиацию. Другого применения беззащитным Су-2 нет. Вот почему решение о выпуске минимум ста тысяч легких бомбардировщиков Су-2 было равносильно решению начать войну внезапным ударом по аэродромам противника.(48).
Самолет с относительно низкими летными характеристиками может быть ужасным оружием. Гитлер, как и Сталин, тоже хорошо это знал. У него тоже был свой собственный крылатый шакал - Ю-87.
Группы из десятков Ю-87 наносили внезапный удар по "спящим" аэродромам и этим ударом очищали себе небо. После первого удара по аэродромам они летали над территорией противника совершенно спокойно, и скорость рекордная им не требовалась. Ю-87 господствовали в небе Польши, Норвегии, Франции... А в Британии они встретили отпор. Подавить британские аэродромы внезапным ударом было невозможно - условий для нанесения внезапного удара не было. Был отдан приказ: над Британскими островами их не применять.
В июне - внезапный удар по советским аэродромам. Германская авиация обеспечила себе чистое небо и могла применять самолеты любых типов - бояться некого.
Советские генералы признают, что они расценивали Ю-87 как устаревший, сравнительно мало -скоростной и неповоротливый пикирующий бомбардировщик, а он принес им неисчислимые бедствия.
Господство Ю-87 продолжалось до тех пор, пока советская авиация не набрала сил. Во втором периоде войны Ю-87 на советско - германском фронте применялись все реже, пока не исчезли совсем.(48).
Когда Гитлер напал на Советский Союз, ему ужасно повезло: у самых границ он захватил огромные советские запасы. Без них он не смог бы дойти до Москвы.(48).
Полевые сумки наших молодых лейтенантов достались в виде трофеев немецким лейтенантам. Именно за этими сумками охотились немецкие офицеры, не признавая весь остальной наш реквизит. (72).
Самозарядная винтовка СВТ-40 образца 1940 г. Эту винтовку много раз предавали анафеме, стрелки ругали ее за множество задержек при стрельбе. Многие наполняли магазин сверху, как было гораздо удобнее, но ошибочно. Эта «самозарядка» отвечала всем требованиям современного боя, так как имела большую (в два раза) емкость магазина и повышенную скорострельность ввиду автоматического перезаряжания. Причина задержек крылась в давно устаревшей конструкции винтовочного патрона, который был уже не пригоден и для Мосинской пятизарядки. У немцев уже не было ни одного подобного патрона, а у нас винтовки, карабины, СВТ, ручные и станковые пулеметы имели эти патроны, хотя пистолетные патроны к пистолетам ТТ, автоматам, патроны к крупнокалиберным пулеметам ДШК и противотанковым ружьям уже делались именно такой свободноплавающей конфигурации.(72).
В начале Второй мировой войны Советский Союз имел крупнейшую армию в Европе (1,8 млн. человек).(48).
К началу войны в 1941 г. Советский Союз имел в вооруженных силах около 9 млн. человек.(59).
4-я танковая дивизия 6-го механизированного корпуса Западного фронта. Ее штабы, склады, казармы и парки были рядом с границей. 22 июня 1941 года тут события развивались по тому же сценарию, что и по всей границе. Полыхали огнем танковые парки. Почти безоружные танкисты вместе с пехотой и пограничниками подались в отступление. На дорогах было столпотворение. Немецкие летчики безжалостно и безнаказанно бомбили и расстреливали людей с бреющего полета. Связь в войсках была нарушена, управление потеряно. Речь идет об одной из сильнейших дивизий Красной Армии, в составе которой было 357 танков, в том числе 176 новейших КВ и Т-34. (68).
В июне 1941 г. Красная Армия была кадровой. Укомплектована обученным личным составом, призванным за два предыдущих года.
Кадровая армия в 1941 г. вполне могла остановить вражеское наступление, тем более, что тогда никаких тяжелых танков ни у кого в мире, кроме Красной Армии, не было. И могла опереться Красная Армия в 1941 г. на сверхмощные укрепленные районы.
Что же случилось? Почему в 1941 г. обученная кадровая армия в сверхмощных долговременных оборонительных сооружениях не удержала легкие танки? В чем дело? (68).
Главная причина быстрого захвата противником укрепленных районов в том, что укрепленные районы, пусть и недостроенные, не были заняты войсками, ДОТы не были прикрыты проволочными заграждениями и минными полями, в ДОТах не было ни гарнизонов, ни боеприпасов, ни продовольствия, ни воды. Все это – в соответствии с приказом Жукова от 2 мая 1941 года. (68).
22 июня 1941 г. получилось так: вдоль всей западной границы укрепленные районы – без войск, а войска – без укрепленных районов, без траншей и окопов.
Жуков не просто отдавал преступные приказы, выполнение которых обернулось гибелью кадровой армии, но он еще и душил любую инициативу нижестоящих. Под градом зверских приказов Жукова нижестоящие командиры попросту теряли способность к самостоятельным действиям.
Потом, после войны, Жуков объявил: укрепленные районы находились слишком близко от границы, войска были неустойчивыми, впадали в панику. Но если бы не приказы Жукова, войска находились бы в железобетонных фортификационных сооружениях. И были бы они устойчивыми, и не было бы им причин впадать в панику. (68).
Итак, Жуков понимал, что сейчас грянет война, но своими вредительскими распоряжениями запрещал армии готовиться к отпору врага. Жуков до самого последнего момента под угрозой смерти возбранял командующим приграничными округами и армиями делать хоть что-нибудь для подготовки к отражению гитлеровского нашествия.
Не было бы приказов Жукова, мудрые командующие войсками западных военных округов Павлов, Кирпонос и другие сами бы справились, сами отразили бы вторжение. Если бы только Жуков не вязал их цепями запретов.
Никаких следов сталинских требований пока найти не удалось. (68).
В первые дни Великой Отечественной войны у нас были окружены и взяты в плен около четырех миллионов человек, организованных людей, объединенных в полки, дивизии, корпуса, армии. Реально наступали против них полтора-два миллиона, остальные составляли второй эшелон. Почему они не смогли оказать эффективное сопротивление «изнутри», в окружении? В чем вообще причина происшедшего в 1941-м?
Все, что планировалось и предпринималось в Красной Армии в стратегическом масштабе с осени 1940 года до самого начала войны, было продиктовано не целями обороны, а задачами наступления. (68).
В первой половине 1941 г. спасение десятков миллионов людей зависело от честности и принципиальности начальника Генерального штаба. И от его личной храбрости. Он мог спасти всех. Он понимал, что сейчас нападут, но ничего не делал для защиты своей Родины. Жуков от защиты Родины уклонился. Наоборот, он злонамеренно вредил.
Выполнение приказа Жукова обернулось гибелью и пленением кадровой Красной Армии, а следствием этого были потеря огромных территорий и гибель десятков миллионов людей. (68).
Жуков, рассылая в войска преступные приказы, сгубил кадровую Красную Армию, отдал противнику неисчислимые военные запасы и 85% военной промышленности страны, за этим последовали многомиллионные жертвы и разрушение многого из того, что страна создавала веками. (68).
Есть еще и такое объяснение катастрофе 1941 года: немцы сосредоточили силы на узких участках.
Советник Президента России генерал-полковник Д. Волкогонов: «Войска вермахта были сконцентрированы в несколько мощных группировок, благодаря чему на направлениях главных ударов противник создал четырех- и пятикратное превосходство в силах и средствах». (68).
Когда в июне 1941 г. немцы вторглись в Советский Союз, русские позволили сформировать вооруженные силы, которые составили пленные поляки, заключенные в тюрьмы и лагеря для военнопленных после аннексирования восточных районов Польши в сентябре 1939 г. (59).
В первый день войны никто об обороне не думал, а Жуков подписывал директивы на наступление. 22 июня 1941 г. Жуков подписал директиву на наступление одновременно трех фронтов, в составе которых было 13 армий. По рассказу Жукова, он подписал не по своей воле, а по приказу Сталина. (68).
В начале войны с Германией Красная Армия находилась в сильно ослабленном состоянии. Сталин на протяжении нескольких лет проводил свои безумные чистки, практически полностью лишившие вооруженные силы наиболее знающих и опытных старших офицеров. (59).
Потери в зимней войне против Финляндии не идут ни в какое сравнение с трагедией первых нескольких недель операции "Барбаросса". И никакие новые уставы и формы одежды не могли быстро ликвидировать тот ущерб, который советский диктатор нанес своей армии. (59).
Типичный солдат Красной Армии вел тоскливую, трудную жизнь. Он был лишен почти всякого комфорта, имел скудный рацион и, особенно перед войной, нестандартную амуницию.
Тот факт, что он, вероятно, жил все же лучше, чем средний заводской рабочий или колхозник, вряд ли приносил большое утешение.
Даже качество одежды у него было весьма низким. (59).
Почему Брестская крепость была так быстро, так бездарно и так позорно брошена? Почему гарнизон не остановил противника, не задержал, не причинил вреда?
Крепость действительно была построена в 19 веке, но любые прочные постройки облегчают положение обороняющегося и усложняют задачу наступающей стороны.
Брестская крепость – крепость с сотнями казематов, с бастионами и бетонными фортами, с обильными запасами боеприпасов, продовольствия и всего прочего, с внешним периметром обороны в 40 километров, с крепкими подземельями, которые не достанешь никакой бомбой, никакими снарядами, с непробиваемыми стенами, с земляными валами десятиметровой высоты, подходы к которым прикрыты глубокими каналами и рвами.
Внутреннее ядро крепости – цитадель на острове. Перед фронтом цитадели – судоходная, т.е. достаточно широкая, река Западный Буг. С тыла и флангов цитадель омывают протоки реки Мухавец, которая в этом месте впадает в Западный Буг. Река Мухавец – тоже судоходная. Кругом вода. Уже одно это делает цитадель почти неприступной. Попробуйте прорваться через глубокие водные преграды, если по вам садят из сотен амбразур из-за непробиваемых стен. А стены цитадели были действительно непробиваемыми. Весь периметр Центрального острова был опоясан единым двухэтажным кирпичным строением кольцевой формы. Протяженность этого кольца – около двух километров. Толщина стен – почти два метра. В одном только центральном кольцевом здании – 500 казематов, в которых можно было разместить 12.000 солдат со всеми запасами, необходимыми для длительной обороны. Под казематами находился еще один подземный этаж, который мог служить хранилищем запасов и убежищем для личного состава. Еще ниже, на втором глубинном этаже, были вырыты подземные ходы под цитаделью, под реками и прикрывающими укреплениями на соседних островах. Эти ходы позволяли проводить маневр резервами из любой части крепости в любую ее часть. Некоторые подземные тоннели выходили на несколько километров за пределы территории крепости.
Брестская крепость считалась шедевром инженерного искусства. Германские генералы называли ее «Восточным Верденом» или «Русским Карфагеном». При строительстве цитадели использовались самые передовые на то время технологии. Кладка крепостных стен была такой, что стены и через столетие после завершения строительства выдерживали попадания практически любых артиллерийских снарядов. В стенах были прорезаны узкие бойницы, которые позволяли обстреливать водную поверхность перекрестным огнем с любых направлений. На внешней стороне цитадели были устроены полубашни с бойницами для флангового обстрела ближних подступов к стенам.
Центральный остров со всех сторон был прикрыт тремя другими островами: Пограничным (Западным), Госпитальным (Южным) и Северным. На каждом из этих островов было возведено укрепление, которое представляло собой цепь мощных бастионов высотой до 15 метров. Между бастионами был насыпан земляной вал общей протяженностью более 6 километров и высотой более 10 метров. С внутренней стороны валов и бастионов в толще грунта были устроены склады, командные пункты, убежища для личного состава, огневые точки, которые позволяли держать под обстрелом все пространство перед крепостью на много километров. Каждое из прикрывающих укреплений по своим размерам превосходило цитадель, в каждом можно было разместить несколько тысяч солдат и все необходимое для длительной обороны. Подходы к бастионам и валу были, в свою очередь, прикрыты рукавами и протоками рек, каналами и широкими рвами, заполненными водой. Все подступы к бастионам и земляному валу простреливались многослойным перекрестным огнем с разных направлений. Валы и бастионы трех предмостных укреплений прикрывали собой цитадель, не позволяя противнику вести по ней огонь прямой наводкой. Чтобы прорваться к цитадели, противнику надо было форсировать не одну, а несколько водных преград: вначале через каналы и рвы пробиться в одно из укреплений, штурмом его взять, а уж потом форсировать основную водную преграду, чтобы высадиться у цитадели, под ее стенами, где нечем укрыться от губительного огня со всех сторон.
Кроме всего этого, бастионы и валы на многих направлениях были прикрыты еще одним рядом десятиметровых земляных валов и глубоких рвов, заполненных водой. Брестская крепость справедливо считалась одной из сильнейших крепостей Европы. Ряд западных корифеев фортификации ставили ее на первое место.
Крепость постоянно совершенствовалась. В конце 19 века вокруг нее было возведено 9 фортов. Каждый из них представлял собой самостоятельную крепость с круговой обороной. Назначение этих фортов – не позволять противнику приближаться к крепости и обстреливать ее с близкого расстояния. Каждый из фортов имел достаточно мощную артиллерию. Каждый был подготовлен для длительной обороны в условиях полной изоляции. Каждый мог поддержать огнем соседние форты и всю крепость.
В начале ХХ века на удалении 6-7 километров от основного ядра крепости было возведено второе кольцо, на этот раз железобетонных фортов. Общий обвод оборонительной линии увеличился на 45 километров.
Брестская крепость была первоклассной для своего времени. И не могла первоклассная крепость начала ХХ века устареть к 1941 году. Не устарели же форты и бастионы Кенигсберга к 1945 году. Поди ж ты, сколько солдатской крови пришлось заплатить красным маршалам за штурм тех бастионов.
В конце Второй мировой войны Красной Армии пришлось штурмовать города-крепости Бреслау, Бромберг, Будапешт, Глагоу, Грудзендз, Губен, Кюстрин, Краков, Кельце, Кольберг, Котбус, летцен, лодзь, Мариенбург, Млава, Модлин, Нейсе, нейштеттин, Оппельн, Пиллау, Познань, Радом, Ратибор, Руммельсбург, Спала, Торунь, Хелмно, Хмельник, Фордон, Форст, Фюрстенберг, Франкфурт, Шнейдемюль, Штольп, Шпремберг, Штеттин, Эльбинг и другие, включая все тот же Брест. И за каждую крепость пришлось платить кровью, кровью и кровью. И вот хоть кто-нибудь из советских маршалов обозвал бы одну из этих крепостей устаревшей! А ведь только Кенигсберг мог по мощи сравниться с Брестской крепостью. Остальные – слабее и старше.
В том, что Брестская крепость не устарела, советские командиры убедились в сентябре 1939 года во время совместного советско-германского раздела Польши. Брестскую крепость оборонял героический польский гарнизон, а гитлеровцы и сталинцы под командованием Гудериана и Кривошеева ее штурмовали. И когда вам будут показывать руины Бреста, помните: это не только следы штурма 1941 года, но и следы «освободительного похода» 1939 года. Не только германскими снарядами повреждены стены. Тут и сталинская артиллерия поработала на славу в тесном взаимодействии с гитлеровской.
В 1944 году Брестскую крепость штурмовал Рокоссовский. Она уже была порядочно разбитой. Но двухдневный штурм захлебнулся в крови советских солдат. Ибо даже разбитая Брестская крепость представляла собой грозную твердыню.
А в 1941 году германская пехота ворвалась в цитадель утром первого дня войны.
Любая крепость, любой форт, монастырь годятся для обороны. Там, где есть крепость, оборону организовать легче, чем там, где ее нет.
Пример: крепость Шлиссельбург, она же – Орешек, она же – Нотебург. Эта крепость была основана в 14 веке, последний раз модернизировалась в качестве крепости в начале 17 века. С начала 18 века крепость Шлиссельбург служила тюрьмой. Но вот в ходе Второй мировой войны ее снова пришлось оборонять. Крепость-тюрьма выдержала осаду с 8 сентября 1941 года по 18 января 1943 года, но так и не была захвачена германскими войсками. Крепость Шлиссельбург не шла ни в какое сравнение с Брестской крепостью. Это действительно древняя и действительно устаревшая крепость. Но ее удержали. Удивительно, но крепости Шлиссельбург никто не присвоил геройского звания.
Почему такое отличие Брестской крепости? Потому, что в Бресте геройским званием требовалось прикрыть жестокий позор. (68).
В июне 1941 года в районе Бреста находилась та самая советская 4-я армия, которая в сентябре 1939 года штурмовала Брестскую крепость, а потом победным маршем прошла по улицам Бреста вместе с дивизиями Гудериана.
В июне 1941 года по ту сторону границы оказался все тот же Гудериан.
В момент начала войны в составе 4-й армии, которой командовал генерал-майор А. Коробков, было два корпуса (28-й стрелковый и 14-й механизированный), две отдельные стрелковые и одна авиационная дивизии, 62-й укрепленный район, Кобринский бригадный район ПВО, 120-й гаубичный артиллерийский полк РГК.
Всего в составе 4-й армии было 8 дивизий: четыре стрелковые, две танковые, одна моторизованная, одна авиационная.
Брестский укрепленный район по своей мощи и значению тоже приравнивался к дивизии, комендант укрепрайона – генерал-майор.
Кроме того, в Бресте находились 33-й инженерный полк окружного подчинения, окружной военный госпиталь, многочисленные тыловые части и склады, а также части НКВД.
Оперативное построение 4-й армии – в два эшелона. В первом – одна танковая и 4 стрелковые дивизии, во втором – танковая и моторизованная дивизии. Аэродромы 10-й смешанной авиационной дивизии были вынесены почти к самой границе. Некоторые находились в восьми километрах от пограничных столбов.
Коммунистические историки утверждают, что Брестскую крепость пришлось позорно бросить потому, что некому было ее защищать.
«Тяжелое положение сложилось на левом крыле Западного фронта. На четыре стрелковые дивизии 4-й армии, предназначенные для обороны границы в районе Бреста, обрушилось 10 дивизий правого крыла группы армий «Центр», в том числе 4 танковые.
Лукавые историки «забыли» про советскую 22-ю танковую дивизию, которая находилась в Бресте, про 62-й укрепленный район и про саму Брестскую крепость. Позади «четырех советских стрелковых дивизий» – 30-я танковая и 205-я моторизованные дивизии 14-го мехкорпуса, тяжелый гаубичный артиллерийский полк РГК и бригадный район ПВО с 85-мм зенитными пушками, которые прошибали немецкие танки того времени насквозь с любого расстояния.
Итого: 10 дивизий, в том числе 4 танковые и одна кавалерийская, - на германской стороне;
Укрепленный район, крепость и 7 дивизий, в том числе 2 танковые и одна моторизованная (с танками), - на советской стороне.
Армия располагала большими силами. Если учесть, что полоса прикрытия государственной границы армии не превышала 150 км, из которых около 60 км были почти не пригодны для действий войск, то армия могла создать оборону с большой плотностью войск и техники на 1 км фронта.
Немецкие танковые дивизии не могли форсировать Западный Буг в первом эшелоне. В германской армии вообще не было плавающих танков. А танков, которые могли форсировать водные преграды по дну, на всю германскую армию было 168. После выхода на берег танк следовало разгерметизировать. На это уходило 30 минут. В эти минуты танки были совершенно беззащитны. В основном это были Pz-IIIF. Вооружение – 37-мм пушка. А самый «устаревший» советский танк Т-26 имел 45-мм пушку.
Через Западный Буг в полосе 4-й армии имелись два железнодорожных (Брест и Семятиче) и четыре автомобильных моста (Дрохичин, Кодень, Домачево, Влодава). Эти мосты находились под охраной 89-го (Брестского) пограничного отряда, который никаких заданий по подготовке этих мостов к разрушению не получил. В результате в первый же день войны все переправы и мосты противник захватил в исправном состоянии.
Даже если считать, что на Брестском направлении у германской стороны был некоторый перевес сил, то нужно помнить: без мостов это преимущество было невозможно реализовать. Переправа одной только германской пехоты без танков, артиллерии, штабов, тыловых подразделений и прочего под огнем Брестской крепости, укрепленного района, четырех стрелковых и одной танковой дивизий означала бы катастрофу для германских войск. Причина разгрома советских войск в районе Бреста не в том, что германская сторона имела численное преимущество, а в том, что Красная Армия не взорвала мосты через Западный Буг.
22 июня 1941 года в 4 часа 10 минут начался обстрел Бреста и Брестской крепости. В артиллерийской подготовке участвовала артиллерия германской 45-й пехотной дивизии и 12-го армейского корпуса. Кроме того, огонь по крепости вели девять легких и три тяжелые батареи, батарея большой мощности и три дивизиона мортир.
В Бресте находился штаб 28-го стрелкового корпуса 4-й армии. В составе корпуса – две стрелковые дивизии, два корпусных артиллерийских полка, зенитно-артиллерийский дивизион, разведывательная эскадрилья и другие части. Каждый корпусной артиллерийский полк имел по 36 152-мм гаубиц и гаубиц-пушек. В двух корпусных артиллерийских полках – 18 тяжелых огневых батарей. Этих двух полков вполне хватало для того, чтобы подавить немецкие мортиры и тяжелые гаубицы. После этого Брестской крепости больше ничто угрожать не могло. Минометами и легкими гаубицами крепость не возьмешь. И танки ей не страшны.
В городе, в крепости и в ближайших окрестностях находились семь артиллерийских полков – два корпусных и пять в составе дивизий. Кроме того, противотанковые дивизионы, тринадцать батарей полковой пушечной и противотанковой артиллерии, 372 полковых, батальонных и ротных миномета.
Артиллерии было достаточно. Больше чем достаточно. И боеприпасов тоже.
6-я стрелковая дивизия, которая находилась в Брестской крепости, имела в полтора раза больше боеприпасов, чем это было положено, кроме этого – 34 вагона боеприпасов сверх всяких норм. А 42-я стрелковая дивизия, дислоцировавшаяся там же, тоже имела боеприпасов в полтора раза больше положенного, сверх того – еще 9 вагонов.
В Бресте находилось управление 62-го укрепленного района. В составе укрепрайона, помимо прочего, были 5 артиллерийско-пулеметных батальонов по 1500 человек в каждом.
Чуть севернее Бреста находилась 49-я стрелковая дивизия. Южнее – 75-я. И в каждой тоже по 5 полков, в том числе по два артиллерийских.
Стрелковые дивизии, находящиеся в приграничной полосе, были почти полностью укомплектованы и имели полагающееся по штату вооружение.
К июню 1941 года соединения и части, входившие в состав 4-й армии, были в основном укомплектованы личным составом и боевой техникой в пределах штатных норм. В каждой стрелковой дивизии бойцов и командиров – 14.483, 16 плавающих танков, 13 бронемашин, 78 пушек и гаубиц калибром 76, 152мм, 12 зенитных орудий калибром 37, 76 мм, 54 противотанковые пушки калибром 45 мм, 150 минометов калибром 50, 120 мм, 392 ручных и 166 станковых пулеметов, 558 автомашин, 99 тракторов, 3039 лошадей.
Кроме частей и подразделений Красной Армии, в Брестской крепости находился пограничный отряд НКВД и 132-й отдельный конвойный батальон НКВД. Пограничный отряд по численности равен стрелковому полку. Это 2500-3000 человек. В среднем каждый из пяти пограничных отрядов, которые в 1941 году находились на государственной границе в Белоруссии, имел на вооружении 1300 самозарядных винтовок, 500 автоматов, 80 ручных и 40 станковых пулеметов, 80 автомашин.
Весной 1941 года в тыл 4-й армии подвезли 480 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20. МЛ-20 весила 7270 кГ. Максимальная дальность стрельбы – 17.400 м. Вес снаряда – 43,6 кГ. 480 гаубиц-пушек – это 120 тяжелых огневых батарей. Ничего равного или близкого ни по количеству, ни по качеству на германской стороне не было.
К каждому из этих орудий было заготовлено по 10 боекомплектов. Один боекомплект – 60 снарядов и 60 зарядов. Общее количество снарядов и зарядов, выложенных на грунт для этих орудий, легко рассчитать. Один боекомплект в 60 снарядов и 60 зарядов умножим на 10. А потом на 480. Только этих 480 гаубиц-пушек и только этих десяти приготовленных боекомплектов было достаточно для быстрого и полного разгрома группировки противника. Тем более, что на той стороне не было ни крепости, ни укрепленного района.
К 7 часам части 45-й и 34-й пехотных дивизий 12-го немецкого армейского корпуса заняли Брест.
У них две пехотные дивизии, а у нас в Бресте две стрелковые и одна танковая дивизии.
У них в пехотных дивизиях по одному артиллерийскому полку, а у нас в стрелковых дивизиях – по два артиллерийских полка, да еще один артиллерийский полк в танковой дивизии.
У них на вооружении дивизионной и корпусной артиллерии – гаубицы времен Первой мировой войны, только слегка модернизированные. В советских дивизиях самые современные орудия, равных которым в то время не было ни у кого в мире.
Им тяжело, они наступают. Нам легко – мы обороняемся.
Им втрое тяжело, они не просто наступают, они форсируют мощную водную преграду – реку Западный Буг.
Как могла советская танковая дивизия допустить форсирование Западного Буга германской пехотой?
Во время артиллерийской подготовки 34-я немецкая пехотная дивизия нанесла большие потери нашей 22-й танковой дивизии, размещавшейся в 2,5-3,5 км от государственной границы. Этот городок находился на ровной местности, хорошо просматривался со стороны противника. Погибло и получило ранения большое количество личного состава. Этому способствовало скученное расположение частей дивизии. Дивизия потеряла также большую часть танков, артиллерии и автомашин, больше половины всех автоцистерн, мастерских и кухонь. От огня противника загорелись и затем взорвались артиллерийский склад и склад горючего и смазочных материалов дивизии. Значительная часть артиллерии дивизии была уничтожена огнем противника или из-за отсутствия средств тяги осталась в парках.
Неудачная дислокация 22-й танковой дивизии и неразумно запланированный выход дивизии в район Жабинки привели в первые часы войны к огромным потерям в личном составе и к уничтожению большей части техники и запасов дивизии.
22-я танковая дивизия находилась не в 2,5-3,5 км от государственной границы, а непосредственно у границы.
Дикий позор обороны Брестской крепости – пехотная дивизия разнесла в прах танковую дивизию. И это при том, что танковая дивизия находилась в предельно выгодном положении – перед ее фронтом широкая судоходная река.
Как вообще танковая дивизия оказалась у самой границы, и какой смысл ее там держать? Танковая дивизия (как и все остальные) находилась у самых границ с единственной целью – отразить вражеское вторжение ( по версии коммунистических агитаторов).
Если задача дивизии отражать вторжение, отчего же она его не отразила? Да и возможно ли? 22-ю танковую дивизию поставили в такое положение, при котором никакие ответные действия даже теоретически невозможны. Вся боевая техника дивизии – на открытой местности у границы. Противник видит гигантские скопления танков, артиллерии, транспортных машин, складов и прочего. Противнику достаточно открыть внезапный огонь даже из очень легких минометов, и тогда ни один советский танкист не сможет пробраться к своему танку.
Интенсивным огнем пулеметов, минометов и гаубиц командир 34-й германской пехотной дивизии сокрушил 22-ю танковую дивизию. Германская пехотная дивизия разгромила советскую танковую дивизию за три часа.
По городу, крепости и огромным скоплениям советских войск был нанесен не только мощный артиллерийский удар, но еще и авиационный. Однако и тут было чем отбиться.
Каждый советский стрелковый, танковый и мотострелковый полк имел в своем составе по одной роте зенитных пулеметов. Большая часть танков 22-й танковой дивизии имела зенитные пулеметы на башнях. Каждая из пяти дивизий первого эшелона 4-й армии имела собственный зенитно-артиллерийский дивизион. Помимо этого, у командира 28-го стрелкового корпуса – еще один зенитный дивизион. В придачу к этому Брест и окрестности прикрывал Кобринский бригадный район ПВО. В его составе 11-й батальон воздушного наблюдения, оповещения и связи и шесть зенитных дивизионов.
Сверх того – 10-я смешанная авиационная дивизия: 241 боевой самолет, в том числе 138 истребителей. Помимо этого, для действий на брестско-барановическом направлении могли быть привлечены до одной бомбардировочной (примерно 180 средних бомбардировщиков) и половины истребителей (около сотни истребителей) авиационных дивизий окружного подчинения.
Но удар германской авиации оказался сокрушительным.
К 9 часам крепость была полностью окружена. Прошло только 5 часов войны, и вот уже город занят, а огромная крепость окружена.
Отряды 45-й пехотной дивизии форсировали Буг и ворвались на Западный и Южный острова. Только редкая цепочка пограничников защищала их. Густые цепи автоматчиков наводнили два острова.
24 июня был создан штаб обороны крепости и единое командование во главе с капитаном И. Зубачевым и полковым комиссаром Е. Фоминым.
Обороной первоклассной, одной из сильнейших в Европе крепости, внешний оборонительный обвод которой составлял 45 километров, командовал капитан, а штаб обороны был создан на третий день войны.
Из воспоминаний Г. Жукова: «Сломить сопротивление защитников Брестской крепости врагу не удалось, осажденные герои дали достойный отпор… Бронетанковым войскам группы Гудериана и 4-й немецкой полевой армии пришлось обойти город».
Германские дивизии не обошли город Брест, а взяли его. Любой справочник по истории войны дает официальную дату: Брест брошен Красной Армией 22 июня 1941 года. В 7 часов утра.
Руководимый Жуковым Генеральный штаб в «Сводке Главного командования Красной Армии за 23 июня 1941 года» официально объявил о том, что Брест оставлен.
В районе Бреста было 6 мостов через Западный Буг, в том числе два железнодорожных. И все они попали в руки германской армии неповрежденными. Это для германской армии было полной неожиданностью.
Советская артиллерия, несмотря на подавляющее количественное и качественное превосходство, огня в первые часы войны не открывала. Ибо выполняла приказ Жукова: на провокации не поддаваться. И это было совершенно неожиданным для немцев.
Советская танковая дивизия находилась у самой границы. Германская пехотная дивизия разбила ее за несколько часов. Такого немцы не ожидали.
Советские аэродромы находились у самой границы. Они были забиты самолетами. Но летчики имели приказ огня не открывать, вместо этого помахиванием крыльев принуждать вражеские самолеты к посадке. Это для немецких летчиков было неожиданностью.
В незащищенном городе Бресте у самой границы оказались штаб советского корпуса, штаб укрепленного района, штабы двух стрелковых и одной танковой дивизий. И все это было накрыто одним ударом. Управление войсками в районе Бреста с первой минуты не осуществлялось никем. Это для немцев было полной неожиданностью.
Через три дня стремительного продвижения, которому никто фактически не препятствовал, на окружном полигоне в районе Барановичи германские войска захватили 480 новеньких, прямо с завода, 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20 и по 10 боекомплектов для каждого из этих орудий. В мае эти орудия для вновь формируемых артиллерийских полков Резерва Главного Командования вывезли на полигон, а личный состав еще не подоспел. Это было настоящее сокровище. Для германских артиллеристов – полнейшая неожиданность. Советские гаубицы-пушки МЛ-20 использовались германской артиллерией на всех фронтах до самого последнего дня войны.
И вот начальник Генерального штаба Жуков ответственность за все это безобразие списывает на командующего 4-й армией генерал-майора Коробкова. Как будто Коробков, а не Жуков определял места дислокации дивизий и их штабов. Как будто Коробков выбирал места строительства новых аэродромов. Как будто Коробков имел право в мирное время двигать танковые дивизии к границам. Прямо под удар. Под разгром.
Как будто Коробков, а не Жуков выдвинул в приграничный район сотни тяжелых орудий для формируемых полков Резерва Главного Командования, но не озаботился обеспечить их расчетами и тягой.
Как будто Коробков, а не Жуков должен был ставить перед правительством вопрос о заблаговременном уничтожении не нужных в оборонительной войне мостов через пограничные реки.
Как будто Коробков, а не Жуков подписывал директивы: «Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить».
Как будто Коробков, а не Жуков, отдавал под трибунал всех, кто нарушал драконовские приказы не поддаваться на провокации, ответного огня не открывать, а вместо огня помахивать крылышками. (68).
На острове Пограничном в Тераспольском укреплении Брестской крепости на западном берегу Западного Буга находился 132-й отдельный батальон войск НКВД. Он был конвойным. Расстояние от казарм 132-го отдельного батальона НКВД до государственной границы измерялось десятком шагов.
Зачем тюремных вертухаев посадили к границе ближе, чем пограничников? Если готовились к внезапному сокрушительному удару по Германии, тогда все ясно. В случае нападения Красной Армии на Германию тут был бы развернут приемный и пересыльный пункт военнопленных и классово чуждых элементов. Крепостные рвы, казематы и бастионы – это сооружения, по конструкции и по духу родственные тюремным и каторжным централам. Издревле крепости служили тюрьмами.
Брестская крепость в качестве пересыльного лагеря вполне сгодилась бы. И транспортировка пленных из Бреста проблемы не представляла. Брест – ворота Советского Союза. Отсюда могучая магистраль ведет прямо в Москву, а это самый крупный железнодорожный перекресток мира. Из Бреста – на Москву, а дальше – куда угодно, гони скотскими эшелонами хоть сто тысяч врагов, хоть миллион. Если отъехать на восток по этой магистрали, то именно рядом с ней мы найдем самые знаменитые (из известных) расстрельные места Советского Союза: Куропаты под Минском, Катынь под Смоленском.
Но если нападение на Германию не готовилось, тогда назначение 132-го отдельного конвойного батальона НКВД, а главное, его расположение – чистый идиотизм, если не вредительство.
Рядом с островом Пограничным – остров Госпитальный. На этом острове находился центральный госпиталь Западного особого военного округа.
В мирное время в составе Западного особого военного округа были четыре армии: 3-я, 4-я, 10-я и 13-я. Помимо этого, четыре стрелковых, один воздушно-десантный, два механизированных корпуса, шесть укрепленных районов и несколько отдельных дивизий, бригад, полков и батальонов, которые в состав армий не входили, а напрямую подчинялись командующему округом.
До германского вторжения в окружной военный госпиталь на Госпитальный остров Брестской крепости возили бойцов и командиров из Витебска, Могилева, Смоленска за 400, 500, 600 километров, из глубокого тыла прямо к пограничным столбам.
До сентября 1939 года окружной военный госпиталь находился в Минске. После «освободительного похода» Брест стал советским, и сюда срочно перенесли окружной военный госпиталь. Самый главный из всех госпиталей расположили в Брестской крепости, на самом левом фланге Западного фронта, в сотне метров от государственной границы. Западный фронт – это 470 километров с севера на юг, от границы Литвы до границы Украины. На самом левом фланге – центральный госпиталь Западного фронта. Если готовилась оборона, то выбор места для этого госпиталя – преступление.
(68).
У Германии был большой опыт европейской войны. За спиной остались разгромленные Франция, Бельгия, Норвегия, Югославия, Греция. Германским генералам и фельдмаршалам противостояли отчаянно смелые, но недостаточно подготовленные командующий Западным фронтом генерал Д. Павлов, начальник штаба генерал В. Климовских, командующие 3-й, 4-й и 10-й армиями фронта генералы В. Кузнецов, А. Коробков и К. Голубев. (Расстрелянные в июле 1941 г. по приказу Сталина). (89).
Командующий Западным фронтом генерал армии Д. Павлов, как нас учили, особыми умственными способностями не отличался. Но над Павловым был вышестоящий штаб, Генеральный штаб РККА. Во главе этого штаба – генерал армии Жуков.
За тыл Западного особого военного округа ( во время войны – Западного фронта) нес персональную ответственность начальник штаба округа (фронта) генерал-майор В. Климовских. Это он назначал районы для тыловых частей, подчиненных округу, в том числе и расположение окружного военного госпиталя в Брестской крепости. А за весь тыл Красной Армии, в том числе и за тыл Западного особого военного округа, персонально отвечал начальник Генерального штаба генерал армии Жуков.
Если готовилось нападение на Германию, то лучшего места для главного госпиталя Западного фронта не найти. Москва – Смоленск – Минск – Барановичи – Брест – Варшава – Берлин – это главное стратегическое направление войны. Это главная магистраль. По ней будет идти основной поток грузов в действующую армию. По ней же в обратном направлении – поток пленных и раненых.
Если же отрицать агрессивные намерения и замыслы командования Красной Армии, тогда не только генерал-майора Климовских, но и генерала армии Жукова следует считать преступниками. (68).
Как случилось, что огромную крепость с внешним периметром в 45 километров окружили за несколько часов? На участке протяженностью 80-100 километров севернее и южнее Бреста вообще не было войск.
Вот причина окружения. С одной стороны, в Бресте скопилось огромное количество войск, с другой – правее и левее Бреста на десятки километров – никого. Дикое скопище в центре, а фланги открыты. При таком расположении советские войска в Бресте были просто подставлены под окружение и разгром.
На оборону самой крепости по окружному плану предназначался лишь один стрелковый батальон с артдивизионом. Стрелковый батальон 1941 года – 827 человек. Артиллерийский дивизион – 12 орудий и 220-296 человек в зависимости от типа орудий и тяги.
Если расставить один батальон и один артиллерийский дивизион по внешнему периметру Брестской крепости, то на каждом из 45 километров будет больше 20 бойцов.
Итак, великое скопище войск в огромной крепости и рядом с ней, но для обороны крепости выделено столько войск, что едва хватит для несения караульной службы. А всех остальных зачем сюда пригнали? Ради чего, если не ради обороны?
Не было противотанковых минных полей. Как и противопехотных.
Наши гениальные стратеги явно рассчитывали не на огонь батарей, не на траншеи, не на ряды колючей проволоки и не на минные поля, а на массовый героизм.
После войны Жуков валил вину на нашего несгибаемого солдата: войска были неустойчивы! Войска впадали в панику!
Необстрелянные войска впадают в панику только в чистом поле под внезапным ударом. Если войска находятся в траншеях, то они не бегут, а стойко обороняют свои позиции. (68).
Был в районе Бреста еще и укрепленный район. В стадии строительства. Он имел первую позицию и вторую. Первая позиция строилась по восточному берегу реки Западный Буг и воспроизводила начертание его русла. В июне 1941 года велось строительство сооружений только на первой позиции укрепрайона. В глубине этого района строительство сооружений еще не начиналось. Полоса предполья, вследствие того, что сооружения строились по берегу реки, не создавалась. Строительство долговременных сооружений и работы по полевому усилению укрепленных районов на многих участках проводились непосредственно вдоль границ на виду у немецких пограничных застав. Бетонированные точки и дзоты первой позиции просматривались с немецких наблюдательных пунктов. Береговые укрепления вдоль реки Буг не были заняты русскими войсками. На других направлениях – как под Брестом. ДОТы перед Граево оказались без личного состава и были захвачены вражескими диверсантами.
В укрепленных районах не было полевого усиления, т.е. не было обыкновенной пехоты, которая сидит в окопах и траншеях между ДОТами, впереди и позади них. ДОТ имеет мертвые пространства, которые не простреливаются из его амбразур. Потому ДОТы строятся группой. Мертвые пространства одного перекрываются секторами обстрела другого и третьего.
В полосе 4-й армии срок занятия Брестского укрепленного района был определен округом для одной стрелковой дивизии 30 часов, для другой – 9 часов.
Вот рассказ об одной только роте Брестского укрепленного района. Почти весь апрель 1941 года личный состав находился неотлучно в ДОТах. Но в начале мая поступил приказ, и гарнизоны были выведены из ДОТов. Бойцов поселили в казармах, продовольствие, боеприпасы возвратили на ротный склад. К началу войны в огневых точках не было ни продовольствия, ни боеприпасов, кроме нескольких ящиков патронов в ДОТе караульного взвода. С момента нападения гитлеровцев ДОТы занимались под огнем. За снарядами и патронами приходилось пробираться на ротный склад, но вскоре он взлетел на воздух от попадания снаряда.
Коммунистические пропагандисты десятилетиями рассказывали истории о том, что советские фортификационные сооружения были слабыми, плохо вооружены, имели плохую оптику, в основном были пулеметными, а пушечных было мало. Это не так.
Многие ДОТы имели по одному или несколько орудий, спаренных с пулеметами. Орудия действовали полуавтоматически. Боевые сооружения оснащались очень хорошей оптикой.
Мощные сооружения не были заняты своевременно советскими войсками и не оправдали тех надежд, которые возлагало на них командование. В первые часы войны укрепления очутились в тылу у противника.
На приграничных аэродромах на каждого летчика приходилось по два самолета, а во внутренних военных округах оказалось больше ста тысяч безлошадных пилотов.
Приказ вывести гарнизоны из ДОТов и возвратить все запасы на склады был отдан Жуковым 2 мая 1941 года. Не в одной роте ДОТы оказались без личного состава, без снарядов, патронов и продовольствия, а часто и без людей, но во всех. От Балтики до устья Дуная.
Брестский укрепленный район себя ничем не проявил, врага не остановил и не задержал, вреда ему не причинил. Средства, угробленные на его строительство, не просто зря пропали. Они пошли на пользу Гитлеру, во вред Красной Армии и Советскому Союзу. Если бы укрепленный район у границы не строили, то хотя бы строители со всей техникой, а также сотни саперных батальонов в первый момент войны в плен не попали бы.
По всей линии границы случилось то же самое. И попали в лапы германских передовых отрядов тысячи строителей высокой квалификации, строительная техника, сотни тысяч тонн строительных материалов, вооружение и оптика ДОТов, боеприпасы и все остальное, что было необходимо для обороны.
В оборонительной войне Брестский и все другие укрепленные районы на западной границе Советского Союза были обречены именно на такую судьбу.
А позади Брестского и других укрепленных районов никаких подготовленных оборонительных рубежей не имели ни 4-я армия и никакая другая. Во всех остальных армиях Первого стратегического эшелона все обстояло точно так же. (68).
К вечеру 22 июня немецкие танковые соединения, продвинувшись от границы на 50-60 км, захватили Кобрин. Здесь, как и на правом фланге фронта, в связи с отсутствием на тыловых оборонительных рубежах заблаговременно развернутых резервов создалась реальная угроза глубокого прорыва неприятельских войск и охвата ими левого фланга главных сил Западного фронта. Не только резервов не было на тыловых оборонительных рубежах, но не было и тыловых оборонительных рубежей. Минно-взрывных заграждений не было. Противопехотные проволочные заграждения были построены, но их тоже явно не хватало. Строительство тыловых рубежей по плану не намечалось.
В Кобрине находился штаб 4-й армии. Этой армией, как и всеми остальными армиями Первого стратегического эшелона, никто не управлял с самого первого момента войны. Оборонительная война не замышлялась, не планировалась, не предусматривалась. Падение Кобрина означало захват противником штаба, командного пункта и узла связи 4-й армии. Вечером 22 июня управление 4-й армией было потеряно полностью и окончательно.
Там же, в Кобрине, находился штаб 14-го механизированного корпуса. Штаб 4-й армии не управлял своими корпусами, но и оба корпуса не управляли своими дивизиями: штаб 28-го стрелкового корпуса был разгромлен ранним утром 22 июня в Бресте, штаб 14-го механизированного корпуса – во второй половине того же дня в Кобрине. (68).
Говорят, что 4-я армия Западного фронта имела мало самолетов. Одна только 4-я армия в районе Бреста имела самолетов больше, чем их было во внезапном японском ударе по Перл-Харбору. Авиация 4-й армии – это 10-я смешанная авиационная дивизия. Штаб – в том же Кобрине. Там же, в Кобрине, - основной аэродром дивизии и 123-й истребительный авиационный полк.
Ранним утром германская авиация накрыла все аэродромы 10-й смешанной авиационной дивизии. В первые часы войны был захвачен аэродром Высокое со всеми запасами. К концу дня разгромлен штаб авиационной дивизии и захвачен аэродром Кобрин. С этого момента никто авиацией 4-й армии не руководил, никто ею не управлял.
Там же, в Кобрине, находился штаб бригадного района ПВО. После его разгрома и захвата служба воздушного наблюдения, оповещения и связи перестала действовать. Больше никто не предупреждал войска 4-й армии о приближении вражеских самолетов, не управлял зенитным огнем и не координировал его с действиями истребительной авиации.
Там же, в Кобрине, находились армейские госпитали. И они тоже были захвачены противником. Оттого, что госпиталь высшей инстанции в первой наступательной операции предполагалось оставить на своем месте, его заблаговременно выдвинули ближе к границе, чтобы он не оказался уж слишком далеко от района боев.
Там же, в Кобрине, были огромные запасы боеприпасов, горючего, продовольствия, инженерного имущества и пр.
К вечеру 22 июня 4-я армия была разбита и Брестское направление полностью оголено. Часть войск 4-й армии была блокирована в Брестской крепости.
Решение об обороне крепости никто не принимал ни до войны, ни после того, как война началась.
Было только решение на прорыв, но из крепости не вырвешься. Крепко ее устроили военные инженеры Николая Первого.
Германская 45-я пехотная дивизия окружила Брестскую крепость, поставила заслоны на выходах и долбила по отдельным казематам цитадели из мортир. А Брестская крепость молчала. Несмотря на огромное качественное и количественное превосходство советской артиллерии, она так и не подала голоса.
Большое количество личного состава частей 6-й и 42-й стрелковых дивизий осталось в крепости не потому, что они имели задачу оборонять крепость, а потому, что не могли из нее выйти. Основные силы этих дивизий, запертые шквальным огнем противника в крепости, не смогли выйти из нее, они оказались в огненном мешке.
Непробиваемые бастионы и форты Брестской крепости возводили для того, чтобы сдержать напор противника. И все эти стены, валы и рвы стали для советских дивизий мышеловкой.
Крепость была рассчитана на централизованное сопротивление. Колодцы были. Но германская пехота уже 22 июня господствовала не только в фортах и всех трех предмостных укреплениях -–она прорвалась и в цитадель. Большие и малые группы советских бойцов и командиров были изолированы в разных частях крепости. Единой централизованной обороны не было. Были отдельные очаги сопротивления. Там, где была вода и патроны, люди держались долго. Но не всем повезло. Какая-то группа оказалась запертой в подвалах со снарядами. Но зачем они нужны, если пушки уничтожены на открытых площадках? Другая группа отбивалась в казематах, превращенных в вещевой склад. Тысячи пар сапог и шинелей, только патронов нет. Кому-то повезло попасть в продовольственный склад. Ешь сколько хочешь. Только воды нет. Воду на складе не хранили. Колодец мог быть в соседнем каземате. За стеной. Но стены-то непробиваемые. Вот отсюда и жажда.
И не могли великие инженеры, которые возводили жемчужину фортификационного искусства, предположить, что оборона первоклассной крепости с первых минут войны рассыплется на отдельные очаги. Не могли царские инженеры предвидеть, что враг способен прорваться в цитадель в самый первый день. Такого позора никто из них не мог даже вообразить. (68).
Если полки, дивизии и корпуса 4-й армии (как и всех остальных советских армий) подготовкой к отражению агрессии не занимались, то что же они тогда делали?
Осенью 1940 года в округе началась полоса полевых командирских и штабных занятий и войсковых учений. Показ, как проводить учения с войсками, был организован в основных округах лично наркомом обороны Маршалом Советского Союза С. Тимошенко, и в основу его был положен опыт советско-финляндской войны.
На артиллерийском полигоне под Брестом грянула артиллерия. Под ее прикрытием к проволочным заграждениям и минным полям ползком подобрались саперы и стали проделывать проходы. Потом из глубоких окопов поднялась пехота и, прижимаясь к разрывам снарядов, ринулась в атаку. Вместе с пехотой шли танки и тоже вели огонь боевыми снарядами.
Подводя итоги этого учения, С. Тимошенко подчеркивал: надо учить войска действовать как на войне и только тому, что будет нужно на войне.
Все предвоенные учения по своим замыслам и выполнению ориентировали войска главным образом на осуществление прорыва укрепленных позиций.
Командно-штабные учения и выходы в поле в течение всего зимнего периода и весны 1941 года проводились исключительно на наступательные темы.
Иногда темой учений и военных игр было не наступление, а контрнаступление. Враг, мол, напал, а мы наносим ответный удар. Если так, то, прежде чем наносить ответный удар, следует отразить удар противника. Но именно это всегда и оставалось за кадром.
Осенью 1940 года по разработке и под руководством Генерального штаба в Белоруссии проводилась большая штабная военная игра на местности со средствами связи. Эта военная игра имела крупный недостаток. Основное внимание на ней обращалось не на организацию отражения наступления противника, а на проведение контрнаступления.
Войска учили ведению «контрнаступления» на опыте Зимней войны в Финляндии: подлые финны напали, а мы отразили их вторжение, после этого нанесли ответный удар. Советские маршалы и генералы планировали точно такую же «оборонительную» войну и против Германии.
В марте – апреле 1941 года штаб 4-й армии участвовал в окружной оперативной игре на картах в Минске. Прорабатывалась фронтовая наступательная операция с территории Западной Белоруссии в направлении Белосток – Варшава.
В конце мая 1941 года проводилась армейская полевая поездка, закончившаяся игрой на картах. Проигрывалась наступательная операция.
21 июня 1941 года закончилось проводимое штабом армии двустороннее командно-штабное учение на тему «Наступление стрелкового корпуса с преодолением речной преграды». Штаб 28-го стрелкового корпуса находился в Бресте на самом берегу Западного Буга. Тут же – обе его дивизии и оба корпусных артиллерийских полка. Никто в этом корпусе, начиная с командира, с планами обороны государственной границы не был знаком, в глаза таких планов не видел.
На последнюю неделю июня штаб округа подготовил игру со штабом 4-й армии тоже на наступательную тему.
На артиллерийском полигоне армии, расположенном южнее Бреста, штаб армии наметил провести утром 22 июня в присутствии представителей округа запланированные округом опытно-показательные учения на тему «Преодоление второй полосы укрепленного района». На эти учения должны были прибыть представители Народного комиссариата обороны.
На нашей территории нет и быть не может укрепленных районов противника. Они только по ту сторону реки.
В Генеральном штабе Красной Армии готовились только к прорыву обороны, форсированию водных преград, штурму укрепленных районов, выброске воздушных десантов, стремительному продвижению в глубокий тыл противника. И к этому Красная Армия была вполне подготовлена. А оборону не отрабатывали ни на каких уровнях. (68).
Данное произведение распространяется в электронной форме с ведома и согласия автора на некоммерческой основе при условии сохранения целостности и неизменности текста, включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия автора НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
В. Шпинев «Начало войны». Часть ХII. Продолжение.
На 22 июня Сталин имел 31 армию. Но у Сталина было все готово для немедленного развертывания еще 28 армий и развертывание началось немедленно, даже без его приказов. (48).
Из официальной версии войны мы знали, что когда грянула война, художник Ираклий Тоидзе в порыве благородного возмущения изобразил Родину-мать, зовущую в бой. Плакат появился в самые первые дни войны, вскоре получил всемирную известность и стал графическим символом войны, которую коммунисты называют «великой отечественной».
Плакат появился на улицах советских городов не в первые дни войны, а в самый первый. Когда же в этом случае И. Тоидзе творил свой шедевр?
Как ни крути: до 22 июня. Выходит, творил он не в порыве ярости благородной? Откуда же художник знал о германском нападении, если сам Сталин нападения не ждал?
Каждый военкомат и призывной пункт хранил определенное количество секретных мобилизационных документов в опечатанных пакетах с пометкой: «Вскрыть в День»М». В конце 1940 г. таких документов стало поступать все больше. И вот в декабре поступили еще три огромных пакета, каждый – о пяти сургучных печатях. В каждом по 500 листов плотной бумаги. Прошло 6 месяцев.
22 июня – война. Что делать с документами? Молотов по радио сказал, что война началась, но сигнал на вскрытие пакетов не поступил. К вечеру по телефону – приказ: пакеты с такими-то номерами уничтожить не вскрывая, а пакеты с такими-то номерами вскрыть.
Но с одного из трех огромных пакетов было приказано гриф секретности снять, пакет вскрыть и содержание использовать по назначению. Вскрыли. Внутри пачка плакатов: «Родина-мать зовет!». Плакаты расклеили в ночь на 23 июня. Но в военкоматы поступили-то эти плакаты в декабре 1940 года!
Заготовили плакаты заранее, отпечатали достаточным – на всю страну – тиражом. Что-то затевали. Но 22 июня Гитлер нанес упреждающий удар, и в один момент многие из тех плакатов потеряли актуальность.
Советскому Союзу пришлось вести оборонительную войну на своей территории, а заготовленные плакаты в двух других пакетах призывали совсем к другой войне. Содержание агитационной продукции не соответствовало духу оборонительной войны.
Плакат «Родина-мать зовет!» подошел и к оборонительной войне. Потому именно этот плакат и приказали расклеить по стране.
Так было со всеми символами «великой отечественной» – их готовили загодя. Песня «Священная война» написана ДО германского вторжения. Монументальный символ «великой отечественной» – «воин-освободитель» с ребенком на руках – в эскизе был готов в 1940 г. Сам образ «воина-освободителя» с ребенком на руках появился в газете «Правда» в сентябре 1939 года на третий день после начала советского «освободительного» похода в Польшу: если бы Гитлер не напал раньше нас, мы все равно стали бы «освободителями».
Один литературовед открыл, что слова песни «Священная война» были написаны еще во времена Первой мировой войны. Лебедев-Кумач просто украл чужие слова и выдал за свои.
Сталину в ФЕВРАЛЕ 1941 года потребовалась песня о великой войне против Германии. И Сталин такую песню заказал.
Константин Симонов( во времена Сталина – кандидат в члены ЦК, герой, кавалер восьми орденов, лауреат шести сталинских премий) свидетельствует («Красная звезда» от 7.11.1992 г.), что летом 1940 г. собрали гражданских писателей и начали готовить к войне. Сам К. Симонов был во взводе поэтов роты писателей. Год готовили, а 15.06. 1941 г. присвоили воинские звания. Симонову – интенданта 2-го ранга, что соответствовало подполковнику.
Подробности вопиющие: званиями воинскими Сталин не бросался. Военные летчики в те времена служили в сержантских званиях, командиры звеньев и даже заместители командиров эскадрилий – сержанты. Офицерские звания начинались с должности командира эскадрильи. А тут – гражданский человек К. Симонов, писатель, в армии не служил, 25 лет от роду, год подготовки и – первичное звание, равное подполковнику! Укладывал чемоданы и сверял фронтовые предписания весь Союз писателей почти в полном составе.
После упреждающего удара Гитлера необходимость маскарада отпала, и всем писателям интендантские звания поменяли на стандартные армейские. Но была же причина, по которой перед войной все это затевалось!
Летом 1939 г. тот же К. Симонов был военным корреспондентом в армейской группе Жукова на Халхин-Голе. Тогда он вполне обходился без военной подготовки и без офицерского звания. А летом 1940 г. зачем-то потребовалось начать массовую подготовку к войне журналистов и писателей. Летом 1940 г. плана «Барбаросса» у Гитлера не было. А у товарища Сталина план уже был.
В момент последних приготовлений Гитлер застал не только К. Симонова с собратьями по перу, но и всю Красную Армию: на погрузке, в пути, на разгрузке.
У Сталина все было продумано и подготовлено к вторжению. Все! Вплоть до победных плакатов и фронтовых редакций, готовых воспеть великий подвиг советского народа на полях победоносных сражений.(48).
В 1941 г. перед германским нападением Красную Армию в приграничных районах переобули в кожаные сапоги. И не только на Украине, но и в Молдавии, и в Белоруссии, и в Литве, и в Карелии. А кроме того, в 1941 г. завезли в приграничные районы кожаных сапог на миллионы солдат, которых планировалось перебросить сюда из внутренних районов страны.
Под прикрытием Сообщения ТАСС от 13.06.1941 г. миллионы солдат из внутренних районов двинулись к границам, а кожаные сапоги для них уже сгружены на железнодорожных станциях вблизи границы. Кожаные сапоги выгружали из вагонов и укладывали в штабеля под открытым небом. Все из натуральной кожи, и все это добро досталось немцам.
Война давно кончилась, а сведения о хранении, переброске, потерях солдатских сапог в предвоенные годы как были секретными, так секретными и остаются.
К границе по приказу советского правительства вывезли не только миллионы пар кожаных сапог, но и миллионы комплектов обмундирования, десятки тысяч тонн запасных частей для танков, сотни тысяч тонн жидкого топлива для самолетов, танков и машин, миллионы ящиков снарядов и патронов. И все это было брошено у границ, когда немцы нанесли удар.
С какой целью все это тащили к границам, ведь до 1939 г. все запасы хранились далеко от них? Так пусть бы там и лежали. Начнется война, наша армия встанет в оборону, а из безопасного далека подвезут снабжения ровно столько, сколько нужно, не накапливая в доступных врагу районах ненужных излишков.(48).
Переброска миллионов пар сапог к границам, как и переброска боеприпасов, миллионов солдат, тысяч танков, самолетов и запасных частей – все это не ошибки, не просчеты, а сознательная политика, хорошо продуманная стратегия. Это процесс, в который были вовлечены десятки миллионов людей. И этот процесс был начат решением советского руководства по рекомендации Маршала Советского Союза Б. Шапошникова. Этот процесс имел цель подготовить промышленность, транспорт, сельское хозяйство, территорию страны, советский народ и Красную Армию к ведению «освободительной» войны на территории Центральной и Западной Европы. (48).
Тайная мобилизация в СССР должна была завершиться нападением на Германию и Румынию 6.07. 1941 г. Одновременно в Советском Союзе должен был быть объявлен День "М" - день, когда мобилизация превращается из тайной в открытую и всеобщую.
Тайная мобилизация в СССР была направлена на подготовку агрессии. Для обороны страны не делалось ничего. Тайная мобилизация была столь колоссальна, что скрыть ее не удалось. Гитлеру оставался только один и последний шанс - спасать себя превентивным ударом. И 22.06. 1941 г. Гитлер - на две недели - упредил Сталина. (48).
Это была тайная мобилизация. Советское руководство готовило Красную Армию и всю страну к захвату Германии и всей Западной Европы. Захват Западной Европы – вот главная цель, ради которой Советский Союз развязал Вторую мировую войну.(48).
Сопоставим факты:
1. Группа аэродромов и запретные зоны в районе Смоленска с довоенных времен - традиционное место подготовки лучших диверсионных подразделений Спецназ.
2. Дома отдыха НКВД в районе станции Гнездово Смоленской области с 1939 г. использовались как летние лагеря для подготовки молодых кадров Коминтерна.
3. В районе Смоленска с февраля 1941 г. базируется 212-й авиационный полк Спецназ, который способен не только бомбить особо важные объекты по личному приказу Сталина, но и забрасывать диверсионные группы Спецназ в тыл противника.
4. С февраля 1941 г. в районе станции Гнездово сооружался командный пункт стратегического значения: командный пункт для Сталина. Кстати, это та самая станция Гнездово, где разгружали польских офицеров. Катынь рядом.
Не знаю, как связать эти факты вместе: командный пункт Сталина, с которого он намеревался руководить "освобождением" Европы; диверсионные отряды для истребления руководителей соседних стран и самолеты для заброски этих диверсантов за рубеж; школа молодых коммунистических вождей, которым предстояло руководить сталинской Европой, и место истребления элиты уже "освобожденных" стран. Все в одном месте. Почему? В феврале 1941 г. еще не было никаких "предупреждений" Черчилля, Зорге, Рузвельта и прочих, но сталинский нос уже повернулся против Германии.(48).
Это, конечно, совпадение, но чисто советское.(48).
Кроме хлеба, Советский Союз снабжал Германию нефтью, лесом, многими видами стратегического сырья. Начиная с марта 1941 г. из Советского Союза даже шли жалобы на то, что германская сторона не подает достаточно вагонов для советского зерна.
Не мог Сталин в марте, апреле, мае, июне поставлять в Германию хлеб урожая 1941 г. Это был хлеб 1940 г. Хранение миллионов тонн зерна – дело сложное и дорогостоящее. Не понятно, почему, собрав урожай 1940 г., зерно сразу не отправили в Германию, а засыпали в советские элеваторы и хранили до весны. Осенью 1940 г. Германия требовала, а советская сторона находила причины поставлять хлеб в минимальных количествах.
С весны 1941 г. зерно и многие другие виды продовольствия и сырья начали гнать в Германию в возрастающих количествах, требуя все больше вагонов.
Главное стратегическое направление советско-германской войны в любом случае проходит по оси Москва – Смоленск – Брест – Варшава – Франкфурт (на Одере) – Берлин.
Так вот, к началу июня 1941 г. стратегическая железнодорожная магистраль была почти полностью забита эшелонами с советским лесом и рудой. В результате пропускная способность главной германской магистрали была резко снижена.
В случае советского удара германское командование не могло в полной мере использовать магистраль для эвакуации, переброски подкреплений и маневра резервами. Так что не так глупы были те, кто в Москве планировал поставки в Германию.
Советский Союз поставлял в Германию уголь, кокс, марганец и многое другое. Все это поставлялось не бесплатно.
Всю войну и много лет после нее на Урале работал уникальный германский пресс фирмы «Шлеман» с усилием в 15 тысяч тонн. Раскаленные слитки прочной стали весом по 160 тонн подавались на пресс краном (германским), одни крюки и цепи которого весили 100 тонн. Пресс сжимал слиток, после чего огнедышащий стальной монолит подавался на прокатный стан (тоже германский). Без такого пресса производство танков в Советском Союзе было бы гораздо ниже, а без достаточного количества танков побед под Москвой, Сталинградом и Курском и быть не могло. Пресс фирмы «Шлеман» был доставлен из Германии в момент, когда Советский Союз был «нейтральным», а Германия уже воевала против всей Европы. (48).
Гитлеру не удалось захватить Ленинград. Причин много. Среди них – и мощь береговых укреплений, возводимых вокруг города со времен Петра до сталинских времен включительно. В 1940 г. береговые батареи на Балтийском море (орудийные башни весом в несколько сот тонн каждая) возводили с помощью германских плавучих кранов фирмы «емаг»
Можно целую книгу написать о том, что Сталин получил от Гитлера в период союза. (48).
Если ваш противник готовится к внезапному нападению, то он должен будет стянуть свои войска к границе и расположить свои аэродромы как можно ближе к линии будущего фронта. Рассказывают, что Сталин в 1941 г. был к войне не готов, допустил много серьезных ошибок, в частности, расположив свои аэродромы прямо на самой границе с немцами, стянув туда свои лучшие части…
Неужто можно всерьез относиться к официальной версии советских историков, согласно которой получалось, что Сталин, не доверявший собственной тени, так «поверил» Гитлеру, что прозевал войну? Поверил на слово тому, по одному подозрению в связи с которым только что расстрелял свой высший командный состав? Поверил настолько, что полностью демонтировал всю свою линию обороны на западных границах? И, так сильно поверивши, продолжал бешено наращивать темп вооружения, разворачивать все новые и новые дивизии? С кем же он тогда воевать собирался? А ведь в том, что собирался, ни у кого сомнения вроде бы нет. На это неопровержимо указывают не только факты, не только многочисленные высказывания «вождя народов», но и мельчайшие, вполне общедоступные детали довоенного времени.
Например, к 1941 г. Советская Армия имела 5 корпусов парашютно-десантных войск, около миллиона тренированных парашютистов. Где, когда успел Сталин подготовить такую армаду, да еще незаметно для всех? До войны в парках культуры и отдыха почти каждого советского города в качестве «аттракциона» стояли парашютные вышки.
Согласно мемуарам автора знаменитой патриотической песни «Вставай, страна огромная», Сталин лично заказал автору написать ее в… феврале 1941 г. Что говорить, мудр был вождь и учитель, даже о песне позаботился, а войны, выходит, не предвидел? (88).
У офицеров в плане накопления боевого опыта большая проблема, так как в мирное время его негде набраться. Учения – это суррогат боя, и решения, принимаемые на учениях, требуют от офицера мало смелости.
Получается, что от офицерства в мирное время требуется огромное желание воевать и стремление представить себе все возможные перипетии будущих боев. Офицеру требуется образное мышление и фантазия, чтобы представить, как будущий реальный бой может происходить. (72).
По мобилизации в армию приходят миллионы людей с «гражданки», но не в те штабы, где заказывают для армии боевую технику и машины. Умные люди, появляющиеся в армии во время войны, находились в армии и в мирное время, но в мирное время армии они не требуются – вот в чем трагедия!
При отсутствии Дела в мирное время на должности в своем округе командующий округом может рекомендовать родственников и знакомых, холуев и подхалимов: уставы они вызубрят, академии окончат, а их идиотизм без Дела распознать очень трудно. А во время войны «блатными» становятся не командные должности, а должности в тылу. Это в мирное время командующий военным округом может рекомендовать назначить командиром дивизии идиота со связями. На парадах штаны с лампасами с него не спадают – и достаточно. А во время войны идиот погубит эту дивизию, а ее потеря погубит и фронт с его командующим. Тут уж становится не до блата, вот тут уж начинают искать умных, да и дураки умнеют, если успевают.
Беда, однако, в том, что распознать дурака в мирное время бывает очень не просто, а сам дурак может вполне серьезно считать себя полководцем (пример – маршал Жуков). Формальных оснований отказать дураку в командовании может и не оказаться, и тогда во время войны неизбежны потери. (72).
20 июня 1941 г. шифрограммой за подписью зам. Начальника Оперативного управления Генштаба Василевского Павлову было сообщено, что просьба его доложена наркому и последний не разрешил занимать полевых укреплений, так как это может вызвать провокацию со стороны немцев. (68).
Жуков думал о том, как бы отобрать у войск боеприпасы. И отдавал соответствующие приказы: в полках и дивизиях первого эшелона изъять патроны и снаряды. Чтобы на провокации не поддавались. (68).
Гитлеровская Германия напала на Советский Союз в то время, когда началось перевооружение Красной Армии. Новых образцов оружия и боевой техники советские войска получили сравнительно немного, да и овладеть в полной мере искусством их боевого применения не успели. Незавершенным оказалось и строительство укреплений на новой границе. Был допущен просчет в оценке возможного времени нападения агрессора, поэтому войска западных военных округов не были приведены в полную боевую готовность. Возглавлявший руководство партией и страной И. Сталин опасался, что такой шаг может быть использован германскими фашистами как предлог для нападения на СССР, и рассчитывал посредством дипломатических переговоров оттянуть военное столкновение с гитлеровской Германией.
Определенная доля ответственности за недостаточную готовность Красной Армии к отражению первых ударов лежит также на народном комиссаре обороны С. Тимошенко и начальнике Генерального штаба РККА Г. Жукове.
Все указанные обстоятельства отрицательно повлияли на уровень боевой готовности войск Красной Армии к началу Великой Отечественной войны. (94).
Гитлер прозрел слишком поздно. Удар Гитлера уже не мог спасти Германию. У Сталина не просто было больше танков, пушек и самолетов, больше солдат и офицеров, Сталин уже перевел свою промышленность на режим военного времени и мог производить вооружение в любых необходимых количествах.(48).
Разгром случился потому, что германская армия нанесла внезапный удар в тот самый момент, когда советскую артиллерию ночами перебрасывали к границам. Вместе с артиллерией – соответствующее количество боеприпасов. К ведению оборонительной войны артиллерия не готовилась, а начинать наступление 22 июня 1941 г. не могла: артиллерия уже на границах, а пехота еще не подошла. И потребовалось всю массу советской артиллерии одновременно отводить от границ. Артиллерия погибала или доставалась противнику вместе с боеприпасами.
Катастрофы можно было избежать, если бы артиллерию и боеприпасы не собрали у границы. Даже за неделю до войны (если бы Сталин действительно боялся Гитлера) еще можно было оттянуть артиллерию. Но шел обратный процесс.
Войскам было приказано выслать артиллерию на полигоны, находившиеся в приграничной зоне.
В приграничные районы перебрасывали артиллерию боевых войск, но кроме того, в приграничных районах шло формирование новых артиллерийских подразделений и частей. Полки не успели сформировать, немцы напали, а расчетов возле орудий нет.
Если сформировать и укомплектовать артиллерийские полки вдали от границ, а потом их перебросить к границам, то это без внимания не останется. Если в последний момент в приграничные районы прибывают тысячи солдат и офицеров, но без тягачей, без пушек, без боеприпасов, на их прибытие не обращают внимания: много людей без пушек – похоже на пехоту. А пушки, тягачи, боеприпасы уже спрятаны в приграничных лесах. Солдаты получают свои орудия – и полки к наступлению готовы.(48).
Исключительной фантазией обладал опытный солдат Первой мировой войны А. Гитлер. Это отмечают все немецкие генералы, тот же Манштейн или Кейтель. К примеру, задолго до войны Гитлер предопределил 88-мм зенитное орудие для борьбы с полевыми укреплениями. Немецкие генералы единодушно считали это глупостью, пока не началась война и не подтвердила правоту Гитлера.
Положение с заказом для Красной Армии артиллерии: батальонная 45-мм пушка была слишком тяжела, громоздка и плохо маскировалась, чтобы решать задачи стрелкового батальона, т.е. вести бой на дистанции 500-700 м. Но она уже к 1941 г. не способна была эффективно бороться и с немецкими танками, т.е. быть противотанковой. Заказывавший для Красной Армии артиллерию Тухачевский был либо откровенным врагом, либо откровенным идиотом. Требования к конструкторам сделать дивизионную пушку универсальной тоже можно расценить как предательство.
76-мм дивизионная пушка Ф-22 была очень мощной для ведения огня в условиях реального боя дивизии, когда стреляющие офицеры дивизионного артполка сидят на переднем крае и не могут видеть разрыва маленького 76-мм снаряда, если он разрывается за 3-5 км. А не видя разрывов, они не могут корректировать огонь дивизионных пушек. Зачем же от такой пушки требовать дальности стрельбы в 13 км? А как противотанковая, эта пушка была недостаточно мощной.
Конструктор Грабин хотел сделать ее еще более мощной, более противотанковой, для чего конструктивно предусмотрел при последующих модификациях расточить ее зарядную камору под более мощный (большего размера) патрон и установить дульный тормоз. До войны ему это сделать не дали, поскольку ставили основной целью использование запаса старых 76-мм патронов, оставшихся с Первой мировой войны и срок годности которых должен был истечь только в начале 40-х.
В результате, когда немцы захватили в 1941 г. почти тысячу пушек Ф-22, то они, как и предлагал генералам Красной Армии Грабин, расточили оружейные каморы под гильзу большего размера, поставили дульный тормоз, срезали щит над стволом и использовали эту пушку как противотанковую.
Пушку с орудийным щитом невозможно замаскировать на поле боя, наши пушки из-за большого щита легко распознавали на местности немецкие танкисты и расстреливали. Это хороший пример того, что довоенные офицеры и генералы и близко не представляли себе, как будут выглядеть будущие бои, и тактику этих боев по настоящему не разрабатывали.
Новые 76-мм пушки – не пушки, а мечта. Но снарядов к ним давали всего один боекомплект. А к старым пушкам – горы боеприпасов. Начнется война, за два дня сожгут все снаряды к новым пушкам. Сколько же тянуть с получением новых пушек? Не более месяца. Это было сказано начальником артиллерии округа генерал-лейтенантом Н. Кличем в начале июня 1941 года. (68).
Генерал-полковник Л. Сандалов сообщает, что в тыл 4-й армии подвезли 480 152-мм орудий и начали формирование 10 новых артиллерийских полков РГК. Полки не успели сформировать, немцы напали, а расчетов возле орудий нет. А где-то расчеты остались без орудий.
Речь может идти о 152-мм гаубице-пушке МЛ-20 или 152-мм пушке Бр-2.
Гаубица-пушка МЛ-20 весила более 7 тонн, а пушка Бр-2 – более 18 тонн.
480 орудий – это ряды за горизонт.
В приграничных районах на каждую пушку было запасено по 10 боекомплектов снарядов. Один боекомплект – 60 снарядов. 10 боекомплектов – 600. Один снаряд для МЛ-20 весит 43,6 кГ, для Бр-2 – 48,8 кГ. Каждый снаряд упакован в отдельный ящик. На 480 орудий – 288 тысяч ящиков. Но орудия такого калибра имеют раздельное заряжание. Сначала заряжаем снаряд, а потом отдельно – гильзу с зарядом. Гильзы с зарядами пакуются в отдельные ящики. Значит, это еще столько же ящиков.
Это только 10 новых полков РГК, они тайно формируются позади боевых порядков 4-й армии. Но 4-я армия – не на главном направлении. На главных – 10-я армия Западного фронта в Белостокском выступе, 6-я армия Юго-Западного фронта во Львовском выступе и 9-я армия Южного фронта на румынской границе. (48).
Сидел в Москве, в Генеральном штабе, какой-то гений, гнал в Белоруссию лучшие в мире 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20 и по десятку боекомплектов в каждой. Но орудия эти – россыпью: без расчетов, без командиров, без обеспечивающих тылов. Если нет артиллеристов, то дождись, когда будут; на уральских полигонах сформируй батареи, дивизионы, полки, подготовь, сколоти, только тогда в Белоруссию отправляй.
Тот же гений из Генерального штаба гнал в ту же Белоруссию лучшие в мире 76-мм пушки, но только по одному боекомплекту снарядов к ним.
Если нет в достатке снарядов к новым пушкам, так держи пушки за Волгой. Когда развернут на полную мощь производство снарядов, вот тогда и пустишь пушки в дело. Иначе армию беззащитной сделаешь. Кому нужны пушки без снарядов? Только врагам. (68).
Сначала Сталин создал Наркомат боеприпасов, следствие этого – формирование артиллерийских полков, способных поглотить всю прорву снарядов. Следствием же создания артиллерийских полков могла быть только война. Причем уже в 1941 г., ибо не могли советские генералы долго держать под открытым небом 10 боекомплектов на 900 артиллерийских полков.(48).
Как-то плохо все это согласуется с привычными представлениями о том, что Сталин Гитлеру верил, что Сталин к войне не готовился.(48).
Стратеги фашистской Германии не сомневались в том, что их план разгрома Красной Армии будет выполнен еще до наступления зимы. Они до такой степени были уверены в победе, что еще до нападения на СССР разрабатывали планы дальнейших действий по завоеванию мирового господства. (94).
«Барбаросса» (соотношение сил и его обсуждение):
В составе наносящих главный удар групп армий «Север», «Юг» и «Центр» мы насчитываем 111 немецких дивизий ( в том числе 9 охранных, 16 танковых, 13 моторизованных, 3 легких, 2 горных) и 1 лейбштандарт, а также – в составе 11-й немецкой армии – 3 румынских дивизии и 3 бригады. Две немецкие дивизии дислоцировались в Норвегии.
Таким образом, насчитываем на 22 июня 1941 г. 114 немецких дивизий и 37 дивизий союзников или 151 дивизию в первом эшелоне (считая лейбштандарт «Великая Германия» за дивизию, что завышено).
Источники приводят другие цифры: говорится о 153 немецких дивизиях (129 в первом эшелоне) и 37 дивизиях союзников. Это дает 190 дивизий, из них 166 – в первом эшелоне.
Цифры в источниках сходятся плохо: везде говорится о 37 дивизиях сателлитов, однако, формальный подсчет по тем же источникам дает 40 дивизий, полагая две бригады за дивизию (12 пехотных, 4 кавалерийских, 1 танковая румынские дивизии и 3 горно-пехотные и 2 крепостные румынские бригады; 2 словацкие пехотные дивизии и моторизованная бригада; 18 финских пехотных дивизий). В течение июля-августа добавились 3 итальянские пехотные дивизии, 2 венгерские моторизованные и 1 кавалерийская бригада, что дает 44,5 дивизии союзников.
В 1941 г. в Германии было сформировано 58 дивизионных штабов (в том числе 11 штабов танковых и 8 штабов моторизованных дивизий), 16 корпусных и 4 армейских штаба. К 22 июня 1941 г. некоторые из этих соединений существовали только на бумаге.
В значительной степени это замечание относится и к резервам ОКХ (21 пехотная, 1 моторизованная дивизии). Со временем корпусные и дивизионные командования превращались в реальные корпуса и дивизии, некоторые из них (не все) действительно отправлялись на Восточный фронт.
Еще больше проблем возникает с определением сил Советского Союза. Официальные советские источники дают 170 дивизий и 2 бригады в Западных округах (общее количество дивизий оценивается в 303, из них 81 формируется), при этом указывается, что дивизии не были укомплектованы до штатной численности (процент укомплектованности не приводится). С учетом того, что это были кадровые дивизии первого стратегического эшелона, существенные отклонения от штатной численности предполагаются маловероятными.
Определим количество дивизий первой волны в 150 у Германии и ее союзников и 170 у Советского Союза в Западных округах. С учетом «недоукомплектованности» и того, что штатная численность советской дивизии несколько меньше (14483 человека и 210 орудий против 15859 человек и 237 орудий), вряд ли мы серьезно отклонимся от истины, определив силы сторон, как приблизительно равные.
Советский Союз, однако, обладал значительным преимуществом в технике.
В девяти механизированных корпусах, сосредоточенных на западной границе по штату должно было насчитываться 9279 танков. В реальности эти корпуса по штату укомплектованы не были. С другой стороны, немалое количество танков не входило в состав мехкорпусов и было разбросано по дивизиям.
Точное число танков в Западных округах не сообщает ни один советский источник. Оценки по производству дают верхний предел 18000 танков старого типа и около 2000 новых. Оценки по уничтоженным и захваченным русским танкам (по дневникам Ф. Гальдера) дают цифру 9400 танков. Нижний предел – 7000 танков, из них 1861 новый.
В составе 19-и танковых дивизий Германии, сосредоточенных на Восточном фронте, штатно насчитывалось 3289 танков. С учетом техники союзников получим «общепринятую» цифру 4000, из которых 60-65% (т.е. около 2500 штук) относились к новым типам. Таким образом, реальное преимущество Советской армии в танках мы должны определить, как 3-3,5:1.
Наиболее точный на данный момент расчет дает 19810 исправных советских танков, танкеток и САУ (не только на Восточном фронте) и 5395 единиц бронетехники Германии и ее сателлитов (на Восточном фронте, но, возможно, не в первой линии).
Авиация, сосредоточенная против СССР. Составляла около 4000 самолетов.
Советские ВВС в Западных округах включали 2739 самолетов новых типов и, как указывают все источники, «значительное число старых». По некоторым данным, новые самолеты составляли 17% от общего числа, что дает около 16000 самолетов. Трудно сказать, какая часть из них могла взлететь (т.е. имела запчасти, горючее, боеприпасы и экипаж). В результате определить реальное соотношение сил не представляется возможным, мы можем лишь диагностировать видимый перевес советской стороны.
Артиллерия Германии и ее союзников оценивается в 42000 орудий, Советского Союза – в 67000 орудий, что дает соотношение 1,6:1 в пользу СССР. Обе цифры, видимо, завышены процентов на 15-20. (93).
На 21 июня 1941 г. Сталин имел 198 стрелковых и горнострелковых дивизий. Кроме того, была проведена подготовительная работа и отданы приказы о формировании еще 60 и более стрелковых дивизий, которые должны появиться после нанесения внезапных ударов и объявления Дня «М».
За два года количество мотострелковых и моторизованных дивизий возросло с 1 до 31.
Количество танковых дивизий увеличилось с 0 до 61. Еще несколько десятков танковых дивизий находились в стадии формирования, которое должно было завершиться после объявления Дня «М».
Количество авиационных дивизий увеличилось за два года с о до 79, стрелковых корпусов – с 25 до 62, артиллерийских полков (не считая зенитных) – со 144 до 900, и еще несколько сот полков готовились к развертыванию после нанесения Красной Армией первых ударов.
Количество механизированных (танковых) корпусов возросло с 4 до 29, воздушно-десантных бригад – с 6 до 16, воздушно-десантных корпусов – с 0 до 5 и еще 5 планировалось быстро развернуть в День «М» и в несколько последующих дней.
Количество армий в европейской части СССР увеличилось за два года с 0 до 26.
Коммунисты 50 лет уверяли нас в том, что Сталин верил Гитлеру. Статистика сии уверения не подтверждает. (48).
Положение с танками: танк должен иметь возможность стрелять минимум в двух направлениях одновременно. Все немецкие основные танки, от Т-III до тяжелого «Тигра» (Т-VI), имели огневую точку в лобовой броне и вторую – в башне. Основная масса советских довоенных танков (Т-26 и БТ-7 со всеми их модификациями) имела только одну огневую точку и противопульную броню. Как представлял себе использование этих танков в бою тот, кто их заказал? И дело не только в Тухачевском, выбор оружия определяли сотни офицеров главных управлений наркомата обороны.
У наших противников все было по другому. Г. Гудериан приложил огромные усилия, чтобы оптическая промышленность Германии разработала для танковых войск прекрасные приборы наблюдения и стрельбы. У нас ни одного генерала или офицера это не волновало до начала войны.
В результате были случаи, когда немецкий «Тигр» с его оптикой подбивал наш Т-34 с расстояния в 3 км. У нас тоже были пушки, которые могли бы на таком расстоянии проломить броню немецких танков, но не было прицелов, чтобы навести такую пушку в цель. Оптические приборы наших танков, чуть ли не в 5 раз по численности превосходивших немецкие, у немецких танкистов вызывали недоуменный смех.
Гудериан настоял, чтобы немецкая радиопромышленность оснастила каждый танк удобной и надежной радиостанцией. У нас эти радиостанции и в войну ставили только на командирские машины. Такое вот положение и определяет, почему у немцев боевой техники формально было меньше, а эффективность немецких войск была неизмеримо выше. (72).
Количество германских танков и самолетов Жуков сообщил дважды: «В составе групп армий «Север», «Центр» и «Юг» противник ввел в действие 3712 танков и штурмовых орудий. Сухопутные войска поддерживались 4950 боевыми самолетами. А у нас? Вместо цифр: «Количественное превосходство войск врага было велико – в 5-6 и более раз, особенно в танках, артиллерии, авиации».
Жуков вспомнил только наши новейшие танки. Надо было назвать их точное количество: КВ – 711, Т-34 – 1400, Т-40 – 233, БТ-7М – 704. Итого – 3048. В германской армии все танки были устаревшими, танков новых образцов не было вовсе. Как и во всех остальных странах мира. И если одних только новейших танков было почти столько же, сколько в Германии устаревших, то откуда вдруг взялось многократное германское численное превосходство?
Жуков написал, что «в авиации преобладали машины старых конструкций. Примерно 75-80% общего числа машин по своим летно-техническим данным уступали однотипным самолетам фашистской Германии. «Маршал победы» сообщил сведения, которые нельзя сравнить: сколько самолетов у них и какие у нас.
Танков в Красной Армии было 23925. И боевых самолетов – 21130. (68).
После войны генералы и офицеры РККА стали утверждать, что их вооружили устаревшим оружием, поэтому они с немцами сначала не могли совладать. Но ведь это было именно то оружие, которое они же и заказывали!
Истребитель И-16 дружно именуют устаревшим. Он продолжал сходить с конвейера в 1941 г. и после начала войны. Как только что сошедшее с конвейера оружие может быть устаревшим? Дело не в этом, просто авиационное командование либо ни на грамм не представляло себе тактику будущих воздушных боев, либо были откровенными предателями и специально заказывали самолеты, которые по своим параметрам предстоящей тактике воздушных боев не соответствовали. (72).
У Гитлера на Восточном фронте на 22.06. 1941 г. было 290 Ю-87, у Сталина - 249 Ил-2 и более 800 Су-2. Кроме того, советские истребители всех типов, от И-15 до МиГ-3 вооружались реактивными снарядами для участия в первом ударе по "спящим" аэродромам. Для первого удара подходили и те самолеты, которые коммунисты называют устаревшими, например истребитель И-16 по огневой мощи в 2 - 3 раза превосходил любой истребитель противника и был бронирован. Он имел превосходную маневренность, а рекордная скорость при ударе по аэродромам не нужна. Количество одних только И-16 на советских западных приграничных аэродромах - больше, чем германских самолетов всех типов вместе взятых. (48).
Но "Иванову" действовать по прямому назначению Гитлер не позволил. Гитлер нанес упреждающий удар по советским аэродромам, и Су-2 оказался без работы, для которой создавался. Производство Су-2 было быстро свернуто. В оборонительной войне он был не нужен. Заводы, которые готовили его массовый выпуск попали в руки противника. Ранее выпущенные Су-2 несли большие потери: для их прикрытия не было истребителей. Су-2 пришлось применять не по назначению.
Су-2 упорно не вписывался в "великую отечественную" войну, ибо был создан совсем для другой войны.
Су-2 не мог проявить себя в войне оборонительной, но в любых других условиях он был бы грозным противником. .(48).
Гитлер сорвал сталинский план. Но даже и после потери всех алюминиевых, большинства авиационных и моторных заводов Советский Союз произвел во время войны 41.989 - несоизмеримо более сложных в производстве самолетов - Ил-2 и Ил-10. Кроме того, были произведены десятки тысяч более сложных, чем "Иванов", самолетов других типов.
Если бы Сталин ударил по Румынии и тем самым парализовал германскую армию и промышленность, то вся советская промышленность могла бы работать без помех и построить в несколько раз больше самолетов, чем построила их в самой неблагоприятной ситуации. (48).
Коммунистические профессора всеми силами пытаются сейчас преуменьшить мощь Красной Армии и преувеличить мощь Вермахта. При этом они идут на самые грубые подделки и фальсификации. В Германии учитываются все дивизии: Вермахт и СС. В Советском Союзе учитываются только дивизии Красной Армии, но отборные, отлично подготовленные, полностью укомплектованные и вооруженные дивизии НКВД совершенно не учитываются, они «забыты».
Коммунисты объявили, что непосредственно на границах находилось 47 сухопутных и 6 морских пограничных отрядов (численностью около полка каждый) и 11 полков оперативных войск НКВД общей численностью около 100000 человек. Это правда. Но не вся. В момент германского вторжения непосредственно на границах находились не только полки, но и отдельные батальоны НКВД внушительной численностью, а кроме того, целые дивизии НКВД. Части НКВД были придвинуты к границам невероятно близко. Некоторые находились буквально в нескольких метрах от границ.
На самой границе были не только конвойные батальоны и полки НКВД, но и конвойные дивизии. Кого же гулаговская охрана намеревалась конвоировать через пограничные мосты? (88).
Накануне войны советская военная стратегическая разведка (РУ ГШ), сумела добыть сведения величайшей важности и почти невероятной достоверности. Военные разведчики достали германский план вторжения и установили ориентировочную, а затем и точную дату нападения Германии на Советский Союз.
В мае 1941 г. удалось узнать не только количество стянутых к нашим границам дивизий, но и места их дислокации – вплоть до расположения батальонов, штабов частей. Уточнялись даже огневые позиции отдельных артиллерийских и зенитных батарей.
Советская военная разведка предупреждала о неминуемом вторжении, но Сталин на предупреждения не реагировал. Вывод: глупый трусливый Сталин боялся смотреть правде в глаза.
Обвинения в глупости и трусости пали и на сталинское окружение: Народного комиссара обороны СССР Маршала Советского Союза С. Тимошенко и начальника Разведывательного управления Генерального штаба генерал-лейтенанта Ф. Голикова. В руках держали информацию потрясающей важности, но, стремясь угодить Сталину, докладывали только то, что было угодно вождю. В результате Советский Союз и его Вооруженные Силы попали под сокрушительный внезапный удар.
В числе виновников Л. Берия, народный комиссар внутренних дел, и В. Меркулов, народный комиссар государственной безопасности.
А вот начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Жуков в числе виновников почему-то не значится.
Информацию о том, будет война или ее не будет, а если будет, то когда и какая, глава правительства должен получать из Генерального штаба, так как в вопросах войны «ни один орган в стране не является более компетентным». Это слова самого Жукова.
Сам Жуков своей вины не признал, себя к преступникам и ротозеям не причислил. Мало того, из обвиняемого он сам себя перевел в обвинители.
(68).
В июне 1941 г. Г. Жуков, как начальник Генерального штаба, должен был оставаться в Москве. Но 21 июня на заседании Политбюро было принято решение: на румынской границе тайно развернуть Южный фронт (под командованием генерала армии И. Тюленева), а Жукова направить в Тернополь координировать действия Южного и Юго-Западного фронтов.
Решение направить Жукова в Тернополь Сталин принимал не в связи с угрозой германского нападения: Сталин такого нападения, как известно, совсем не ожидал. Решение об этом было принято в мае, а утверждалось 21 июня. Жуков полетел в Тернополь 22 июня (взлет в 13.40), т.е. уже после германского вторжения. (48).
Дальше мы увидим, что 22 июня 1941 года Жуков все же находился в Москве.
Версия о его поездке в первый день войны на Юго-Западный фронт выдумана задним числом, чтобы уйти от ответственности за безответственные, преступные, вредительские действия высшего руководства государства в армии в самый драматичный момент войны. Никакой проверки эта версия не выдерживает. (68).
Разведывательная сводка штаба Северо - Западного фронта №02 от 21.06. 1941 г. сообщает о деятельности германских войск на границе Восточной Пруссии: "Охрана границы и наблюдение за нашей границей возложены на полевые части... Гражданскому населению предложено эвакуироваться в глубь от границы на 20 км".(48).
Во второй половине июня столичные артисты пели и плясали по большим и малым гарнизонам вдоль всей западной границы Советского Союза.
Вечером 21 июня 1941 года генерал армии Павлов веселился в театре.
В июне 1941 года нечто подобное случилось вдоль всей западной границы Советского Союза. Некоторые артисты развлекали командование и штаб Западного фронта. Именно так: фронта! Вечером 21 июня, в тот самый момент, когда Павлов со своим штабом в театре хлопал в ладоши, в Кремле товарищ Сталин принимал решение о развертывании пяти советских фронтов от Белого моря до Черного. В частности, было принято решение о создании Западного фронта и назначении генерала армии Павлова командующим. И если так, то Павлову должен был позвонить сталинский секретарь товарищ Поскребышев и сообщить: решается ваш вопрос, вам приказано сидеть в служебном кабинете у телефона и ждать решения. И если Павлов беспечно расслаблялся в театре, то из этого следует, что подобного распоряжения из Кремля не поступало. Как понимать поведение Сталина? В годы его правления весь государственный аппарат работал в сталинском ритме и был подчинен режиму дня отца народов. Сталин работал ночами, потому все наркомы, а позже министры сидели до утра в своих кабинетах: а вдруг позвонит Сталин? Сидели и их заместители, оставались на рабочих местах и начальники главных управлений, и их заместители, и начальники управлений, тоже с заместителями. И начальники отделов. И все прочие.
Работа шла на износ. Инфаркты, инсульты и смерти сыпались всюду.
В этом ритме жила и вся страна. Всему аппарату управления приходилось подстраиваться под ритм Москвы.
Но вот исключение, которое выделяется из всех правил. 21 июня 1941 года в Москве решался вопрос экстраординарной важности: впервые в истории Советского Союза в мирное время в обстановке строжайшей секретности создавались пять фронтов. Сталин формировал фронты не для обороны, не для отражения гитлеровской агрессии. В возможность германского нападения Сталин категорически отказывался верить. Фронты создавались для какой-то неизвестной цели. При этом Западный фронт – главное направление войны, центр, сердцевина стратегического построения. И вот в этот решающий момент Сталин не потребовал присутствия Павлова на своем командном пункте или в рабочем кабинете. И нарком обороны Тимошенко этого не потребовал.
Не только генерал армии Павлов, но и генерал-майор Климовских там же в театре сидел. А ведь он начальник штаба Западного особого военного округа, который в тот самый момент превращался в штаб Западного фронта. Там же – и начальник артиллерии теперь уже фронта генерал-лейтенант артиллерии Клич. Рождается фронт, а все командование – в театре!
И не только на Западном фронте такое. Днем 21 июня 1941 года командующий Киевским особым военным округом генерал-полковник М. Кирпонос с ближайшим окружением сидел на стадионе «Динамо», а вечером отправился в театр. И опять в сопровождении ответственных товарищей.
Маршал Советского Союза И. Баграмян описывает жуткий рабочий ритм в штабе округа: начиная с ранней весны 1941 года – ни выходных, ни праздников, работа от зари до зари и дальше в ночь до новой зари, все валятся с ног от усталости и недосыпа… А тут вдруг – стадион, театр… в момент, когда Киевский особый военный округ тайно превращается в Юго-Западный фронт. Генералам не до театров. Им бы дела завершить. Им бы поспать часок! Но и в Риге – театр. И в Одессе.
Давайте же будем смеяться не над беззаботными Павловым, Климовских, Кличем, давайте смеяться над Сталиным, Тимошенко и Жуковым. (68).
Весь этот театр затеян ради того, чтобы показать германской разведке: на Западном фронте без перемен, тут у нас в Советском Союзе жизнь идет своим чередом, ничего серьезного не затевается, никто никуда тайно не уходит, вот они, руководители, все рядочком в театре сидят. И пора понять, что слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются ложными и провокационными. (68).
Решение Сталина о развертывании пяти фронтов 21 июня 1941 года – это заключительный этап длительного невидимого со стороны процесса. (68).
Когда Сталин в Москве утверждал решение о развертывании фронтов, командные пункты пяти фронтов были уже оборудованы, на многих уже находились офицеры и генералы штабов. Они уже отдавали приказы от имени фронтового командования.
21 июня 1941 года в 14 часов 30 минут было отдано распоряжение 8-й, 11-й и 27-й армиям о введении светомаскировки в гарнизонах и в местах расположения войск. Германского вторжения никто не ждал, но фронты уже развернули. (68).
21 июня 1941 года произошло разделение структур. Основная часть управления и штаба Западного особого военного округа превратилась в управление и штаб Западного фронта и была тайно переброшена на командный пункт в районе Барановичей. Там после начала войны находился Павлов. А меньшая часть управления и штаба так и осталась на месте и сохраняла прежнее название: штаб округа. И вовсе не Павлов в первые дни войны управлял округом, а Курдюмов.
Начальник Генерального штаба генерал армии Жуков якобы знал, что германский удар будет на Барановичи, и именно на пути германского танкового клина определил место для командного пункта Западного фронта.
С одной стороны, Жуков якобы предвидел, что главный удар германской армии будет в направлении на Барановичи. С другой – именно там расположил штаб Западного фронта. Ну разве не вредительство?
С одной стороны, Сталин якобы с кипением и рычанием отверг план от 15 мая 1941 года, но с другой – штаб Западного фронта так там, в районе Барановичей, и оказался.
Если Павлов, превысив полномочия, вывел свой КП из-под удара, то это не вина, а заслуга. А винить надо некоего гения в Генштабе. (68).
Директива о приведении войск западных военных округов и флотов в боевую готовность, отданная в ночь на 22 июня 1941 г… Ее нельзя уподобить тем простым четким командам…, которые превращают военнослужащего и военнообязанного в воина, тому ясному сигналу «Стране – мобилизационная готовность!», который поднимает весь народ на войну. В ней столько неясности. Столько запутанности. И это в то время, когда из самых разных источников поступали сведения о точной дате нападения врага.
(ВИЖ, 1989 г., №6).
22 июня 1941 г. в 0 часов 30 минут в войска ушла «Директива №1» за подписями Тимошенко и Жукова: «…Задача наших войск не поддаваться ни на какие провокационные действия… Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить». В 0 часов 30 минут 22 июня 1941 г. Жуков по телефону доложил Сталину, что директива, которая запрещала командирам всех рангов что-либо предпринимать, ушла в войска. (68).
Эта директива вяжет руки всем командующим фронтами и армиями, всем командирам корпусов, дивизий, бригад, полков и всем нижестоящим, запрещая стрелять, налагая запрет на любые действия!
Эта директива прямо воспрещала вводить в действие план прикрытия государственной границы и поднимать войска по тревоге: будет особое распоряжение из Москвы – объявите тревогу, не будет – поплатитесь головами, если объявите. С одной стороны, войскам быть в готовности, с другой – никаких мероприятий не проводить! А командующие на местах в любом случае виноваты: поднял войска по тревоге – расстрел, не поднял – тоже расстрел. (68).
Приказы Жукова о том, чтобы вывести войска из укрепленных районов, снизить степень готовности противовоздушной обороны, не поддаваться на провокации и никаких мероприятий не проводить, - это смертный приговор России. (68).
Гитлер постоянно и глубоко недооценивал Сталина, мощь Красной Армии и Советского Союза в целом. Гитлер понял, что Сталин готовит вторжение, но не оценил сталинского размаха. К тому же советской разведке удалось ввести в заблуждение германскую разведку относительно сроков советского нападения. Большая часть германских экспертов тогда (и современных историков сейчас) считали, что советское нападение готовилось на 1942 г.
Гитлер не представлял, насколько велика и близка опасность. Гитлер несколько раз откладывал срок начала войны против Советского Союза. (48).
Подготовка к нападению на Германию готовилась Сталиным тщательно. Но завершить тайную мобилизацию Сталин не успел. Гитлер нанес удар в момент, когда Красная Армия и весь Советский Союз находились в самой неудобной для отражения нападения ситуации - сами готовили нападение. В последний момент перед нападением Красная Армия была уязвима. Гитлер ударил первым, и потому сталинская подготовка нападения обернулась для Сталина катастрофой.(48).
Наш преступный режим готовил захватническую войну, а к обороне вовсе не готовился, потому нас застали врасплох и гнали до самой Москвы. (68).
«Мы делаем дело, которое в случае успеха перевернет весь мир и освободит весь рабочий класс». И. Сталин. (88).
Преступление века сорвалось, «освобождение» Европы, Азии и Африки не состоялось, однако следы подготовки видны невооруженным глазом. Чтобы предотвратить разоблачение, коммунисты выпускают небылицы про «неготовность». (68).
Гитлер прозрел слишком поздно. Удар Гитлера уже не мог спасти Германию. У Сталина не просто было больше танков, пушек и самолетов, больше солдат и офицеров, Сталин уже перевел свою промышленность на режим военного времени и мог производить вооружение в любых необходимых количествах. (48).
22 июня 1941 г. Германия внезапно и вероломно напала на Советский Союз.
Это исторический факт. Однако это очень странный факт. До Второй мировой войны Германия не имела общих границ с Советским Союзом и потому не могла напасть, тем более – внезапно.
Германия и Советский Союз были разделены сплошным барьером нейтральных государств. Для того, чтобы советско-германская война могла состояться, необходимо было сокрушить барьер нейтральных государств и установить общие советско-германские границы.
Барьер между Германией и СССР был двойным и лишь в одном месте – одинарным. Польша – единственная страна, которая имела одновременно границы и с Советским Союзом, и с Германией. Польша – самый короткий, самый прямой, самый удобный путь между СССР и Германией.
Польша – самая тонкая часть разделительной стены. Потенциальный агрессор, который желал, чтобы советско-германская война состоялась, должен был пытаться прорубить коридор именно здесь.
Наоборот, та страна, которая советско-германской войны не желала, должна была всей мощью своих вооруженных сил не допустить своего противника на польскую территорию, в крайнем случае начать войну против него еще в Польше, не допуская к своим границам.
Гитлер объявил о своих намерениях совершенно открыто. Сталин его публично называл людоедом. Но Гитлер не мог напасть на Сталина, т.к. не было общих границ.
Гитлер обратился к Сталину с предложением совместными усилиями сделать пролом в разделительной стене. Сталин с восторгом принял такое предложение и с огромным энтузиазмом ломал польскую стену, прорубая коридор навстречу Гитлеру. Мотивы Гитлера понятны. А чем объяснить действия Сталина?
Объяснение коммунистических историков:
-растерзав и утопив в крови Польшу, мы двинули наши границы на запад, т.е. укрепили нашу безопасность. Странное объяснение. Советские границы были действительно отодвинуты на 200-300 км, но при этом Германия продвинулась на 300-400 км на восток. От этого безопасность Советского Союза не повысилась, а наоборот, понизилась. Но кроме этого возник совершенно новый фактор: общая советско-германская граница. И как следствие этого – возможность войны, в том числе и внезапной.
-Ударив топором в спину Польше в момент ее отчаянной борьбы против фашистов, мы пытались оттянуть момент начала советско-германской войны.
-Франция и Великобритания не хотели с нами заключать договор, поэтому…
Почему Франция и Великобритания должны защищать Советский Союз, если Советский Союз провозгласил своей целью свержение демократии повсеместно, в том числе во Франции и Великобритании? Западу по крайней мере было наплевать, пойдет Гитлер на восток или нет.
Сталин мог бы оставаться нейтральным, но он вместо этого бил топором в спину тех, кто воевал против фашизма.
Объяснения коммунистических историков полностью игнорируют позицию советских руководителей, хотя эта позиция изложена более четко и понятно, чем позиция Гитлера в его сочинениях и речах. (88).
Проломав коридор в разделительной стене, Гитлер посчитал это достаточным и занялся своими западноевропейскими, африканскими, средиземноморскими, атлантическими проблемами.
Что должен был делать Сталин, имея перед собой пролом шириною 570 км и некоторое время в резерве? Он должен был спешно укреплять оборону именно на этом участке. Вдоль старых границ существовала мощная линия укрепленных районов. Ее нужно было срочно укреплять и совершенствовать. А кроме нее создавать вторую линию обороны, третью… Нужно было срочно минировать дороги, мосты, поля, рыть противотанковые рвы, прикрывать их противотанковой артиллерией.
В 1939 г. советские войска могли создать мощный рубеж обороны на новой советско-германской границе, благо пролом был неширок.
Но в этот момент Советский Союз прекратил производство противотанковых и зенитных пушек. Вместо того, чтобы местность сделать непроходимой, ее срочно делали более доступной. Тут строились дороги и мосты, железнодорожная сеть расширялась, усиливалась и совершенствовалась. Ранее существующие укрепления разрушались, засыпались землей.
Когда мы соприкасались со слабыми армиями относительно небольших государств, наши границы действительно были на замке. А когда нашим соседом стала фашистская Германия, инженерные оборонительные сооружения вдоль прежней границы оказались заброшенными и частично даже демонтированными.
Инженерное управление Красной Армии направило заявку на 120000 железнодорожных мин замедленного действия. Этого количества вполне бы хватило для того, чтобы в случае вторжения германской армии парализовать все железнодорожные сообщения в ее тылах, от которого она полностью зависела. Но вместо заказанного количества было получено… 120 мин. Производство мин в Советском Союзе было огромным, но после того, как был проделан проход в стене, их производство было свернуто. (88).
Чем занимался Сталин кроме разрушения своей собственной обороны? Он занимался разрушением барьера нейтральных государств. Гитлеру одного пролома в стене было достаточно. Сталину – нет. Гитлер (с помощью Сталина) уничтожил государственную власть только в одном из государств разделительного барьера. Сталин (без посторонней помощи) сделал это в трех государствах (Эстонии, Латвии, Литве), пытался это сделать в четвертой стране (Финляндии) и активно готовился это сделать в пятой стране (Румынии), предварительно оторвав от нее огромный кусок территории. Гитлер стремился сделать только один пролом в стене, Сталин – сокрушить всю стену.
И Сталин своего добился. Всего через десять месяцев после подписания пакта «О ненападении» усилиями Сталина разделительный барьер был полностью сокрушен от Ледовитого океана до Черного моря. Нейтральных государств между Сталиным и Гитлером больше не оставалось, и тем самым были созданы условия для нападения.
Все западные соседи Сталина за это короткое время стали его жертвами.
Появление советских войск в Литве означало, что они вышли теперь уже к настоящим границам Германии. Ранее советско-германская граница проходила по покоренным польским территориям. Теперь советские войска вышли к границам Восточной Пруссии. Сталин сам рубил коридоры на запад без посторонней помощи. (88).
В 1939 г. Польша была разделена. Некоторые реки превратились в пограничные. На этих реках сохранялись мосты, которые никто не использовал. Например, только в полосе 4-й советской армии было 6 таких мостов. Германская сторона не ставила вопрос об их уничтожении. Но и советская сторона не ставила вопрос об их уничтожении. Германское командование надеялось использовать мосты в агрессивной войне, оттого и не ставило вопроса об их уничтожении. А советское командование на что надеялось?
В момент начала войны все эти мосты были захвачены германскими войсками, через них переправилось огромное количество войск, застав 4-ю советскую армию врасплох. Армия потерпела сокрушительный разгром. Разгром 4-й армии открывал путь в тыл сверхмощной 10-й армии. И эта армия потерпела совершенно небывалый разгром. Не встречая больше преград, Гудериан устремился к Минску.
Дальше германские войска продвигались без затруднений, захватывая мосты на Даугаве, Березине, Немане, Припяти и даже Днепре. Их подготовили к взрывам, но после того как была установлена общая советско-германская граница, их разминировали. Разминировали повсеместно. (88).
К началу войны заключенных в СССР было примерно 2,3 млн. человек. (7).
Все, что относится к началу Второй мировой войны, в Советском Союзе покрыто непроницаемым мраком государственной тайны. Среди многих страшных тайн войны есть одна особо охраняемая – дата вступления СССР во Вторую мировую войну.
«Предвоенный период» никогда не существовал. Его придумали. Достаточно вспомнить, что за «предвоенный период» все европейские соседи СССР стали жертвами советской агрессии. Красная Армия совсем не намеревалась на этом ограничивать или прекращать кровавые «освободительные походы» на запад, а западнее СССР находилась только Германия. (88).
Пакт о ненападении продержался 22 месяца. (91).
22 июня 1941 г. – нападение Германии и союзников на СССР. (93).
С восточно - прусского плацдарма бронированные полчища агрессоров 22.06. 1941 г. ринулись на мирные города и села нашей страны.(33).
22.06. 1941 г. 29 фашистских дивизий, объединенных в группу армий "Север", вторглись в пределы СССР.(34).
22 июня 1941 г. - 190 гитлеровских дивизий (5,5 млн. человек), почти
5.000 самолетов, свыше 3700 танков, более 47 тысяч орудий и минометов.
(7).
22 июня 1941 г., когда по мирной Стране Советов был внезапно нанесен удар чудовищной силы, Гитлер и министр иностранных дел Германии Риббентроп поспешили заявить, что Германия, стремясь упредить грозящее ей советское нападение, развязала «превентивную войну» против СССР. Так изготовленная на гитлеровско-геббельсовской кухне пропагандистская «утка» об угрозе «большевистского нашествия» была использована для политического оправдания антисоветской агрессии.
Советское правительство в тот же день разоблачило и опровергло лживую версию о превентивном характере вторжения гитлеровцев, охарактеризовав заявление Гитлера и Риббентропа как попытку задним числом состряпать обвинительный материал против Советского Союза. (94).
22 июня 1941 г. в 4 часа утра фашистская Германия, вероломно нарушив договор о ненападении, внезапно, без объявления войны напала на Советский Союз. На стороне Германии выступили возглавляемые реакционными правительствами Италия, Румыния, Финляндия и Венгрия. По нашей стране был нанесен заблаговременно спланированный и тщательно подготовленный удар самой крупной и мощной военной машины, которая когда-либо создавалась агрессором. Фашистские захватчики взяли на вооружение самые варварские, самые бесчеловечные методы ведения тотальной, истребительной войны. Над Советской Родиной нависла смертельная опасность. (94).
Из мемуаров Жукова: « В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В. Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белорусии. Минуты через три начальник штаба Киевского округа генерал М. Пуркаев доложил о налете авиации на города Украины. В 3 часа 40 минут позвонил командующий Прибалтийским военным округом генерал Ф. Кузнецов, который доложил о налетах вражеской авиации на Каунас и другие города. Нарком приказал мне позвонить Сталину». (68).
В воскресенье 22 июня 1941 г. Сталин отправился спать на рассвете, в половине третьего. В три часа лег спать и начальник охраны Кремля. В 4 часа он был разбужен телефонным звонком – начальник Генерального штаба Красной Армии срочно просил соединить его с товарищем Сталиным.
Так описывает этот разговор Г. Жуков:
«-Что? Сейчас?! – изумился начальник охраны. –Товарищ Сталин спит.
-Будите немедля: немцы бомбят наши города!
Несколько мгновений длится молчание. Наконец в трубке глухо ответили:
-Подождите.
Минуты через три к аппарату подошел И. Сталин.
Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И. Сталин молчит. Слышу лишь его дыхание.
-Вы меня поняли?
Опять молчание.
Наконец И. Сталин спросил:
-Где нарком?
-Говорит по ВЧ с Киевским округом.
-Приезжайте в Кремль с Тимошенко. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро».
Что же мог чувствовать Сталин в эту самую критическую минуту своей жизни? «Гитлер не может быть таким дураком, чтобы напасть на Советский Союз, прежде чем покончит с Англией. Немецкие бомбардировки – несомненно, провокация, а раз так, то она должна быть такого масштаба, чтобы ввергнуть в панику слабонервных людей. Если Черчилль договорился с немцами, Гитлеру сейчас требуется предлог». Чем больше размышлял Сталин, тем больше верил в свои предположения.
В половине пятого в кабинете Сталина собрались члены Политбюро, нарком обороны и начальник Генштаба. Позвонили в немецкое посольство, затем Молотов ушел, чтобы принять посла Германии. Вернулся быстро: «Германское правительство объявило нам войну». Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался. Наступила длительная, тягостная пауза.
«Я рискнул, - вспоминает Г. Жуков, - нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение…
-Давайте директиву, - сказал И. Сталин». (95).
Генерал-полковник И. Болдин в 1941 г. был генерал-лейтенантом, заместителем командующего Западным фронтом. Он поведал о разговорах с Москвой ранним утром 22 июня. Командующий фронтом генерал армии Д. Павлов кричал в трубку: «Война! Дайте разрешение действовать! Дайте разрешение открыть огонь артиллерии! Дайте разрешение сбивать немецкие самолеты!». А в ответ: не поддавайся на провокации!
Через некоторое время следует второй разговор с Москвой. Ответ тот же: не поддаваться! Начальник разведки Западного фронта полковник Блохин докладывает: против Западного фронта одновременно действуют в данный момент более 30 пехотных, 5 танковых, 2 моторизованные и одна десантная дивизии, 40 артиллерийских и 5 авиационных полков противника. Это не провокация! Но Москва твердо стоит на своем.
Через некоторое время третий разговор с Москвой. Затем четвертый.
Вместо командующего фронтом генерала армии Павлова с Москвой говорит генерал-лейтенант Болдин. Но ответы все те же: артиллерийский огонь открывать запрещено, никаких действий не предпринимать! На провокации не поддаваться! (ВИЖ, 1961 г., №4). (68).
И тогда командующий Западным фронтом генерал армии Павлов отказался выполнять приказы Москвы. Взяв на себя всю ответственность, своим приказом объявил Германии ответную войну. Без этого героического решения разгром советских войск был бы более грандиозным. За этот подвиг Павлова следовало наградить второй Золотой Звездой. (68).
Если противник наносит страшный удар по Красной Армии, то надо отойти, пусть удар придется в пустоту. В крайнем случае – прикрыться от удара, т.е. встать в оборону.
Ранним утром 22 июня Гитлер нанес сокрушительный удар по черепу Красной Армии и раскроил его. Красная Армия не отскочила и не прикрылась. Ибо ей было запрещено что-либо делать. Ибо руки ее и ноги были связаны Директивой №1. (68).
В 4 утра уже была война. Линия ВЧ-связи перегружена до предела. Звонили Молотов, Ворошилов, Микоян, Берия, Жданов, Жуков, Тимошенко, Кузнецов, Поскребышев, Малышев, командующие фронтов… Только Сталин молчал.
Фашистская Германия вероломно напала на СССР. То, во что не хотел поверить до конца И. Сталин, или то, что желал всеми силами оттянуть №вождь народов», случилось. Началась Великая Отечественная война, война, в которой столкнулись две гигантские машины с многомиллионными армиями и огромным потенциалом.
Эта война, самая кровопролитная в истории человечества, самая маневренная, с самыми широкими фронтами военных действий, с использованием огромнейших масс техники – авиации, танков, различной артиллерии – требовала от обеих воевавших сторон особых средств управления войсками – связи – для взаимодействия всех видов вооруженных сил и тыла в ходе проведения боевых операций тактического и стратегического значения. И в этом отношении особая роль и тяжесть при выполнении важнейших задач ложилась на подразделения ВЧ-связи, а затем и войска правительственной связи. (89).
22 июня 1941 г. в 7 часов 15 минут Жуков написал Директиву №2, которая разрешала ведение боевых действий, правда, с ограничениями. (68).
Утром 22 июня войскам за подписями Тимошенко, Маленкова и Жукова была направлена Директива №2. В этой директиве тоже не было ни единого слова ни об обороне, ни об отходе. Красной Армии снова не предписывали ничего, что могло бы уберечь ее от позорного разгрома. (68).
Уже в первой половине дня 22 июня 1941 г. состоялось заседание Политбюро ЦК партии. В связи с начавшейся войной был составлен и утвержден текст обращения к советскому народу, с которым в 12 часов дня выступил по радио заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров СССР и народный комиссар иностранных дел В. Молотов. Обращение призывало советский народ к сплоченности, единству и самоотверженности, к героической борьбе против фашистских захватчиков и заканчивалось словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».
В тот же день, 22 июня, Политбюро ЦК партии приняло решение о военном положении, которое могло быть введено в отдельных районах или по всей стране. Одновременно Политбюро ЦК решило начать мобилизацию военнообязанных во всех военных округах. (94).
Внезапное нападение Гитлера на СССР по иронии судьбы бросило впавшего в прострацию Сталина в объятия Соединенных Штатов и Англии, создавших «Союзную антигитлеровскую коалицию». Впрочем, так и было задумано, правда, не Сталиным. (96).
Из мемуаров Г. Жукова: «Приблизительно в 13 часов 22 июня мне позвонил И. Сталин и сказал: -Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, немного растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь.
На командный пункт прибыли поздно вечером, я тут же переговорил по ВЧ с Н. Ватутиным. Н. Ватутин сказал, что И. Сталин одобрил проект Директивы №3 наркома и приказал поставить мою подпись. Директива предусматривала переход наших войск к контрнаступательным действиям с задачей разгрома противника на главнейших направлениях, притом с выходом на территорию противника. Эта директива поступила к командующему Юго-Западным фронтом около 24 часов. Она вызвала резкие возражения начштаба фронта М. Пуркаева, который считал, что у фронта нет сил и средств для проведения ее в жизнь». (68).
Жуков рассказывает, что 22 июня Сталин был ужасно растерян и не знал, что надо делать. А сам Жуков, понятно, был целеустремлен и собран. Однако почему-то первую задачу командованию ВВС Жуков поставил во второй половине дня. Из-за этого большая часть советской авиации в первой половине дня в боях не участвовала. А когда Жуков наконец пришел в себя и командованию ВВС задачу поставил, советский фронт уже рухнул, германские танки прорвались далеко вперед, теперь уцелевшую авиацию надо было срочно перебазировать на тыловые неподготовленные аэродромы, где не было ни боеприпасов, ни топлива, ни охраны, ни зенитного прикрытия, ни штабов, ни технического персонала. Самолеты улетели на восток, а технический персонал, штабы, средства связи остались на приграничных аэродромах. И попали в лапы Гудериана, Манштейна, Клейста, Буша, Гота. А советская авиация снова в своем большинстве воевать не могла (без патронов, снарядов, бомб, штабов и технарей). Все это уравняло силы небольших германских ВВС и гигантской советской авиационной мощи.
Боевая задача, которую Жуков поставил командованию ВВС во второй половине дня, - это еще одно доказательство того, что весь день 22 июня он находился в Москве.
«Журнал записи лиц, принятых И. Сталиным» фиксирует присутствие Жукова в сталинском кабинете 22 июня 1941 г. с 5.45 до 8.30 и с 14.00 до 16.00. Там и была Жуковым написана директива, сгубившая Красную Армию.
Жуков передает слова Сталина 22 июня: «Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования». Сам же Жуков в своих мемуарах сообщает, что «Ставка Главного Командования» была создана 23 июня 1941 года».
22 июня Жуков находился в Москве и потому несет полную ответственность за безумный поток директив, который извергался из московских кабинетов на генералов, офицеров и солдат Красной Армии. (68).
Были все основания полагать, что 23 июня по раскроенной голове Красной Армии Гитлер нанесет повторный удар. И хотя бы теперь надо было отдать приказ Красной Армии отскочить или хотя бы прикрыться, т.е. начать отход или хотя бы встать в оборону. Вместо этого поздним вечером 22 июня войска получили Директиву №3. И снова в ней ничего о том, чтобы уклониться от удара. И ничего о том, чтобы защититься. Вместо этого Красной Армии был отдан приказ размахнуться… (68).
22 июня 1941 года в 21.15 по закрытым каналам на командные пункты пяти фронтов была передана совершенно секретная Директива №3. В ней командующим фронтами сообщалось: « Противник, нанеся удары из сувалкинского выступа на Олита и из района Замостье на фронте Владимир-Волынский, Радзехов вспомогательные удары в направлениях Тильзит, Шауляй и Седлец, Волковыск, в течение 22 июня, понеся большие потери, достиг небольших успехов на указанных направлениях.
На остальных участках госграницы с Германией и на всей госгранице с Румынией атаки противника отбиты с большими для него потерями».
Если бы командующим фронтами и армиями сказали правду о разгроме от моря до моря, то они принимали бы одни решения. Но Жуков их обманул. И каждый думал: это у меня проблемы, а соседние фронты удерживают границу. Коль так, о флангах можно не заботиться. (68).
22 июня 1941 г. в 21 час 15 минут в войска была направлена Директива №3 за подписями Тимошенко, Маленкова и Жукова, которая требовала от войск Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов немедленного перехода в решительное наступление. Войскам Северо-Западного и Западного фронтов ставилась задача «к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки». Юго-Западный фронт получил задачу «к исходу 24.6 овладеть районом Люблин».
Самоубийственный приказ на захват польских городов Сувалки и Люблин, причем без подготовки, в фантастически короткие сроки, ничего, кроме гибели и позора, Красной Армии не принес и принести не мог. (68).
Директива №3, которую командующие войсками фронтов получили к исходу дня 22 июня 1941 г.:
«1. Противник, нанеся удары из сувалкинского выступа на Олита и из района Замостье на фронте Владимир-Волынский, Радзехов, вспомогательные удары в направлениях Тильзит, Шауляй и Седлец, Волковыск, в течение 22.6, понеся большие потери, достиг небольших успехов на указанных направлениях.
На остальных участках госграницы с Германией и на всей госгранице с Румынией атаки противника отбиты с большими для него потерями.
1. Ближайшей задачей на 23-24.6 ставлю:
а) концентрическими сосредоточенными ударами войск Северо-Западного и Западного фронтов окружить и уничтожить сувалкинскую группировку противника и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки;
б) мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиацией Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6А окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды. К исходу 24.6 овладеть районом Люблин.
2. ПРИКАЗЫВАЮ:
а) Армиям Северного фронта продолжать прочное прикрытие госграницы. Граница слева – прежняя.
б) Армиям Северо-Западного фронта, прочно удерживая побережье Балтийского моря, нанести мощный контрудар из района Каунас во фланг и тыл сувалкинской группировке противника, уничтожить ее во взаимодействии с Западным фронтом и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки. Граница слева – прежняя.
в) Армиям Западного фронта, сдерживая противника на варшавском направлении, нанести мощный контрудар силами не менее двух мехкорпусов и авиации во фланг и тыл сувалкинской группировки противника, уничтожить ее совместно с Северо-Западным фронтом и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки. Граница слева – прежняя.
г) Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6А, не менее пяти мехкорпусов и всей авиацией фронта, окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 26.6 овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить себя с краковского направления.
д) Армиям Южного фронта не допустить вторжения противника на нашу территорию. При попытке противника нанести удар в черновицком направлении или форсировать р.р. Прут и Дунай мощными фланговыми ударами наземных войск во взаимодействии с авиацией уничтожить его; двумя мехкорпусами в ночь на 23.6 сосредоточиться в районе Кишинев и лесов северо-западнее Кишинева.
3. На фронте от Балтийского моря до границы с Венгрией разрешаю переход госграницы и действия, не считаясь с госграницей.
4. Авиации Главного Командования:
а) поддержать Северо-Западный фронт одним вылетом 1-го ав. корп. ДД и Западный фронт одним вылетом 3-го ав. корп. ДД на период выполнения ими задачи по разгрому сувалкинской группировки противника;
б) включить в состав Юго-Западного фронта 18-ю авиадивизию ДД и поддержать Юго-Западный фронт одним вылетом 2-го ав. корпуса ДД на период выполнения ими задачи по разгрому люблинской группировки противника;
в) 4-й ав. корпус ДД оставить в моем распоряжении в готовности содействовать главной группировке Юго-Западного фронта и частью сил Черноморскому флоту.
Народный комиссар обороны Союза ССР
Маршал Советского Союза Тимошенко
Член Главного Военного Совета Маленков
Начальник Генерального штаба Красной Армии
генерал армии Жуков». (68).
Директива №3, как пишет Жуков, «предусматривает переход наших войск к контрнаступательным действиям с задачей разгрома противника на главнейших направлениях, притом с выходом на территорию противника». (68).
Жуков потом спохватился: если Сталин приказал ему ехать в Тернополь 23 июня, то кто же вместе со Сталиным несет ответственность за безумные директивы первого дня войны?
Чтобы вывернуться и уйти от ответственности за 22 июня, Жукову потребовалась новая, «более правдивая версия» событий и фантастическая поездка в Тернополь не на второй, а уже на первый день войны.
Под преступной самоубийственной Директивой №3, которая явилась не чем иным, как смертным приговором Красной Армии и Советскому Союзу, нет подписи Сталина. Зато есть подпись Жукова. Потому великий стратег, сгубивший Советский Союз и неисчислимые миллионы его жителей, изворачивается… Ему надо уйти от ответственности за гибель страны и десятков миллионов людей, которых он подставил под гитлеровский топор.
(68).
К исходу 22 июня 1941 г. верховное руководство Советского Союза, оправившись от первого потрясения, отдало командующим войсками фронтов первый конкретный приказ: что кому надлежит делать.
Из мемуаров начальника Генерального штаба Жукова мы знаем, что:
а) Директиву №3 он не писал;
б) он ее не читал;
в) Директива №3 была невыполнимой, т.е. глупой и преступной;
г) он сомневался в разумности Директивы №3, он предлагал разобраться в обстановке, а уж после того отдавать приказы;
д) решения направить Директиву №3 в войска он не принимал, все было решено без него, в его отсутствие;
е) подпись стратега появилась под Директивой №3 не по его воле, а потому, что так приказал Сталин, потому, что дело все равно было уже решенным. (68).
Позади Красной Армии два брошенных пояса укрепленных районов. Но Директива №3 не вспоминает о них и не ставит войскам задачу укрыться в этих районах. Позади Красной Армии сотни и тысячи рек. Каждая из них – естественный рубеж обороны, которым легко прикрыться от удара, который легко удерживать, через который противнику трудно наносить удар. Но Директива №3 не ставит задачу войскам сдержать удар, используя многочисленные водные рубежи.
Красная Армия за одну ночь могла бы отрыть окопы и траншеи и встретить удары врага огнем с места. Но и этого ей не позволили сделать. Вперед! Только вперед! На Сувалки! На Люблин! Обеспечить себя с краковского направления! (68).
Войска были подняты по тревоге ранним утром 22 июня. У них при себе только то, что успели захватить. У одних нет оружия, у других – боеприпасов. Третьи оказались без ремонтных частей. Практически все – без саперов. Все саперные части были до германского вторжения переброшены на самые западные границы, где в первые дни погибли или были захвачены. Практически все корпуса и дивизии оказались без зенитной артиллерии. Полки и дивизии перемешались. Командиры без солдат, солдаты без командиров. Штабы потеряли управление. Связи нет. Весь день их била вражеская артиллерия и авиация. Их давили танками и расстреливали с дальних и ближних дистанций. Дайте же им хотя бы ночь себя в порядок привести. Накормите их. Дайте им воды. Позвольте им поспать хотя бы по 30 минут. Дайте танкистам время дозаправить танки, пополнить боекомплект, проверить технику. Но нет! В ночь на 23 июня Директива №3 бросила в наступление миллионные массы войск. Всем вперед!
Не евши и не спавши! Раненых бросить на дорогах и лесных опушках! Маршировать всю ночь! С рассветом – в бой! Не зная, где противник! Не имея карт районов предстоящих сражений! Не разведав маршрутов и районов ввода в сражение! Не подготовив ни связи, ни взаимодействия! Не имея никаких планов! Не имея с собой никаких запасов: ни снарядов, ни патронов, ни горюче-смазочных материалов. Без воздушной разведки и без прикрытия с воздуха. (68).
Западный фронт – оперативно-стратегическое объединение советских войск в Великой отечественной войне на западном стратегическом направлении – создан 22 июня 1941 г. в составе 3, 4, 10 и 13-й армий в результате преобразования Западного Особого военного округа (Белорусский военный округ). Западный фронт принял на себя удары превосходящих сил немецко-фашистской группы армий «Центр» на западных границах страны. В ходе приграничных сражений 1941 г. войска фронта упорной обороной, контратаками и контрударами сдерживали продвижение немецко-фашистских войск в глубь советской территории. (87).
Уже первые часы войны характеризовались исключительной ожесточенностью боев и поистине массовым героизмом бойцов и командиров, грудью встретивших фашистских захватчиков. Для гитлеровцев это было полной неожиданностью: ведь в их планах Красная Армия рассматривалась как абсолютно пассивный объект действий вермахта. Привыкнув к легким победам над капиталистическими странами Европы, они считали, что и по советской земле пройдут триумфальным маршем, а условия, в которых из-за внезапности нападения окажется Красная Армия, вообще исключат всякое сопротивление с ее стороны. В трудных условиях пришлось советским войскам отражать мощный удар гитлеровской военной машины.
Первыми вступили в бой советские пограничники. Всего полчаса отводили фашисты в своих планах на уничтожение пограничных комендатур, однако пограничники сорвали эти планы. На всем протяжении западной границы СССР не оказалось ни одной заставы, которая бы дрогнула перед наглым, самоуверенным врагом, имеющим подавляющее численное превосходство. (94).
Многие летчики, израсходовав в воздушных боях боеприпасы, своими машинами таранили вражеские самолеты; только за первый день войны было совершено несколько воздушных таранов. Летчики-истребители С. Здоровцев, П. Харитонов и М. Жуков, сбив в результате тарана бомбардировщики врага, благополучно посадили свои машины на землю. Именно они стали первыми Героями Советского Союза в Великой Отечественной войне.
Сейчас на Западе находятся «исследователи», утверждающие, что советские войска вначале панически отступали, что они «не хотели воевать», что у них был «низкий боевой дух». Действительный ход событий в начале войны начисто опровергает эту ложь.
«…Глубоко заблуждаются те, - отмечал Маршал Советского Союза И. Баграмян, - кто видит в событиях начального периода только неудачи нашей армии, обусловленные внезапностью нападения агрессора». (94).
К вечеру 22 июня 1941 г. Генштаб не получил точной сводки ни о расположении и численном составе своих войск, ни тем более данных о действиях и планах противника. Сведения о потерях не собирались вообще. Попытки штабов фронтов связаться с отступавшими и окруженными воинскими частями не давали результатов. Только штаб Западного фронта не сумел установить никакой связи с двумя (3-й и 10-й) из трех своих армий 24 июня 1941 г. Не лучше обстояло дело на Северо-Западном фронте. Лишь на самых северных рубежах фашистско-германским войскам был дан достойный отпор, и враг не смог глубоко вклиниться в боевые позиции, защищавшиеся Красной Армией и флотом. Здесь связь действовала бесперебойно и надежно, хотя война на Севере началась на трое суток раньше 22 июня 1941 г.
18 июня проходили обще-североморские учения по связи и координации боевых действий кораблей главной базы в Полярном. Той самой базы, чье место расположения было определено и указано И. Сталиным в начале 30-х г.г. (тогда вождь вместе с К. Ворошиловым и С. Кировым секретно посетил зону формирования Северной флотилии, позже названной флотом).
Командующий флотом А. Головко был доверенным человеком Сталина и лично ездил с докладами в Кремль. У него был свой канал связи с И. Сталиным и К. Ворошиловым. Над кораблями появился «юнкерс». Его встретили огнем зенитчики. Командующий А. Головко привел флот в боевую готовность и немедленно по спецсвязи информировал об этом Москву. Из Кремля – никакой ответной реакции. Моряки-североморцы с того дня на берег в казармы больше не отпускались, несли круглосуточную боевую вахту. Первый немецкий самолет на Северном флоте в зоне Кольского полуострова был сбит 26 июня пилотом 1-го полка смешанной морской авиации Б. Сафоновым (позже – дважды Героем Советского Союза, погибшим в 1942 г.).
(89).
22-29 июня 1941 г. – приграничные сражения. (93).
22-27 июня 1941 г. – оборона Лиепаи. (93).
22 июня-20 июля – оборона Бреста. (93).
К утру 23 июня колонны пехоты, измученные и смертельно уставшие после бесконечных маршей, далеко отстали от танков. Люди не спали по 24 часа и более. И ничего не ели. Артиллерия или отстала от танков, или осталась на своих местах. Танковые колонны без пехоты, без артиллерии, без прикрытия авиацией бесконечными вереницами рвались к границам. А их безнаказанно бомбили и расстреливали с воздуха. На рубеже вступления в бой советские танковые дивизии оказались без топлива. И встали. Тысячи танков, которые страна, недоедая, строила годами, были брошены в считанные дни. Десятки тысяч подготовленных танкистов оказались в плену. После них в танковых войсках воевали люди почти без подготовки…
Пехоту без танков и артиллерии (и без боеприпасов) также безнаказанно расстреливала германская авиация.
Артиллерия без прикрытия пехоты и танков вообще беззащитна…
23 июня Красная Армия получила повторный дробящий удар. И пошло, и поехало… Кадровая Красная Армия погибла и была взята в плен… (68).
«Красная звезда» (24.07. 2001 г.) называет причины, которые повлекли за собой разгром сверхмощного советского Западного фронта.
В числе причин: «Отсутствие у фронта резервов и оборонительного рубежа по реке Щара и снятие с него войск в ночь с первого на второй день войны, вследствие чего противник, беспрепятственно заняв его, создал условия для окружения войск 3-й и 10-й армий, запоздалое занятие рубежей Уров вдоль старой госграницы войсками 13-й армии».
Иными словами, 22 июня надо было отдать приказ войскам встать в оборону позади рек, а войскам 13-й армии, которая находилась во втором эшелоне Западного фронта, немедленно занимать брошенные укрепленные районы вдоль старой государственной границы. Вместо этого войска получили приказ: Без подготовки – вперед! Ура! Даешь Сувалки!
«Красная звезда» во всем винит Маршала Советского Союза Г. Кулика, это якобы он отдавал приказы на проведение самоубийственного наступления.
Но Маршал Советского Союза Г. Кулик дурацкую Директиву №3 не подписывал.
Сам Жуков оценивает этот документ так: «Следует указать на ошибку, допущенную Главным Командованием и Генштабом. Речь идет о контрнаступлении согласно Директиве №3 от 22.6. 1941 г. Ставя задачу на контрнаступление, Ставка Главного Командования не знала реальной обстановки, сложившейся к исходу 22 июня. Не знало обстановки и командование фронтов».
Жуков рассказывает нам о каком-то контрнаступлении, хотя в Директиве №3 нет такого термина. Ни о каком контрнаступлении тогда речь не шла. Войска бросили в наступление, которое потом вылилось в неудачные контрудары. Другими словами: замысел был один, а результат другой.
«Контрнаступление – особый вид наступления, в которое переходят обороняющиеся войска после отражения наступления противника»(Советская военная энциклопедия).
«Контрнаступление – переход от обороны в решительное наступление с целью окончательного разгрома наступающего противника, ослабленного в предыдущих боях и лишившегося способности к развитию успешного наступления. Контрнаступление в отличие от обычного наступления подготавливается в ходе оборонительных боев и сражений, когда обороняющийся в максимальной степени истощил и обескровил наступающего врага» («Краткий словарь оперативно-тактических и общевоенных слов (терминов)», 1958 г.).
Командование Красной Армии бросило Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты в наступление на территорию противника, пытаясь действовать по предвоенным наступательным планам (ибо других не было).
Оба агрессора, и красный, и коричневый, наступали одновременно. Но у Гитлера было преимущество: он рубанул первым.
Советское наступление готовилось на начало июля 1941 г. А его приказали начать 23 июня. Но в самый последний момент перед любым грандиозным действием существует момент полной неготовности. За две недели до внезапного удара по противнику миллионные массы войск – в вагонах, на дорогах или в приграничных лесах, миллионы тонн боеприпасов, топлива, запасных частей – в пути, системы связи мирного времени уже не действуют, а системы связи военного времени еще не действуют, штабы уже тайно снялись с мест постоянной дислокации, но еще не развернулись полностью на командных пунктах военного времени, машины – в последнем ремонте, танковые двигатели разобраны, идет отладка, подгонка, доводка.
Ответом на вторжение Гитлера в той ситуации могли быть только оборонительные действия большей части советских войск на главных направлениях в сочетании с контрударами меньшей части войск. И только измотав и обескровив противника, главным силам можно было идти вперед на Варшаву, Берлин, Вену, Бухарест и Париж. Вот это и было бы настоящим контрнаступлением.
Но противник не был истощен и обескровлен в предыдущих боях, не был лишен возможности наступать. Такая попытка не предпринималась и первыми директивами Верховного командования не предусматривалась. Красную Армию бросили не в контрнаступление, предварительно измотав противника обороной, а в обыкновенное наступление, которое вылилось в неорганизованные встречные сражения.
По жуковскому замыслу, противника следовало остановить, выбросить с нашей территории и тут же перейти в решительное наступление на вражьей земле! В то время господствовали неправильные представления о характере оборонительных операций в начальном периоде войны. Эти операции виделись кратковременными, всего лишь предшествующими решительному наступлению – заявляют историки. Но где же они – кратковременные оборонительные операции? Если Жуков их замышлял, отчего же не отдал приказ на их проведение? Отчего же – с места в галоп? Отчего войскам с самого начала он отдавал приказы на наступление, на захват городов на чужой территории, а про оборону – ни слова, ни намека? (68).
Даже официальная (и лживая) «История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941-45» и та вынуждена признать, что директива была невыполнимой, а потому губительной: «Директива требовала от войск перейти на главных направлениях к наступательным действиям с целью разгрома ударных группировок врага и перенесения боевых действий на его территорию… Этот замысел был нереален, так как он не учитывал состояния и возможности войск, которым эти задачи предстояло выполнить. Трудно даже представить, чтобы привлекаемые для операции войска могли в такой короткий срок сосредоточиться на намеченных направлениях и организованно нанести массированные удары по врагу… Понесенные потери, расстроенное управление войсками и неудовлетворительно организованная работа оперативного тыла создавали непреодолимые трудности для проведения крупных наступательных операций на глубину 100-150 км, как этого требовала директива… Из-за ограниченности времени удары готовились наспех и не были достаточно продуманы и обеспечены. Наша авиация, понесшая большие потери, не смогла надежно прикрыть свои войска от налетов вражеских бомбардировщиков, поэтому, когда танковые и моторизованные дивизии механизированных корпусов выдвигались на рубежи развертывания, они подвергались массированным ударам с воздуха и понесли большие потери. Очень трудно оказалось организовать артиллерийское обеспечение наступления. Артиллерия механизированных корпусов и общевойсковых соединений, испытывавшая острый недостаток в средствах тяги, не имела возможности быстро сосредоточивать свои усилия на решающих направлениях. Наши общевойсковые соединения, не обеспеченные автотранспортом, тоже не смогли своевременно выйти в назначенные им районы. Все это в конечном итоге привело к тому, что наступательные действия советских войск в полосе Северо-Западного и Западного фронтов, предпринятые 23-25 июня в соответствии с Директивой №3, вылились в плохо организованные и не согласованные между собой контрудары механизированных соединений. Оперативный результат контрударов, несмотря на самоотверженные действия войск, был незначителен, а понесенные потери слишком велики… Попытки командования Северо-Западного фронта осуществить фланговый контрудар по войскам 4-й немецкой танковой группы из района северо-западнее Каунаса закончились неудачей». (68).
Гениальный Жуков перед войной не предусматривал, не планировал и не готовил сухопутную оборону ни Либавы (Лиепаи), ни Риги, ни Таллина. И они вместе с огромными запасами достались противнику. Сухопутная оборона не только балтийских, но и черноморских баз не готовилась потому, что великий Жуков был уверен: противник до этого рубежа не дойдет. Угроза Ленинграду с юго-запада, со стороны Восточной Пруссии, в расчет почти не принималась, и в плане нашей обороны возможность прорыва противника на этом направлении не учитывалась. (68).
Врать о войне начали с первого дня. Вечером 22 июня 1941 г. диктор Ю. Левитан громовым голосом на всю страну, на весь мир прочитал в микрофон « Сводку Главного Командования Красной Армии за 22 июня 1941 года».
Смысл: Ура! Мы ломим! Гнутся немцы!
« С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря и в течение первой половины дня сдерживались ими. Во второй половине дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии. После ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. Только на Гродненском и Кристынопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов и занять местечки Кальвария, Стоянув и Цехановец (первые два в 15 и последнее в 10 км от границы). Авиация противника атаковала ряд наших аэродромов и населенных пунктов, но повсюду встретила решительный отпор наших истребителей и зенитной артиллерии, наносивших большие потери противнику. Нами сбито 65 самолетов противника».
О наших потерях не сообщалось. Надо полагать, 22 июня 1941 года Красная Армия потерь не имела.
Первым следствием публикации и передачи в эфир «Сводки Главного Командования Красной Армии за 22 июня 1941 года» было то, что Красная Армия прямо в момент начала войны полностью потеряла доверие к своему Главному Командованию. Бойцы и командиры видели своими глазами, что творится на фронте, на своей шкуре испытали мудрость гениальных стратегов, и тут же они слышали сладкие речи о небывалых победах, о сбитых германских самолетах и сожженных танках. 22 июня над пылающими советскими аэродромами, над сожженными скопищами танков, над брошенными штабелями снарядов и патронов, над бегущими ордами бойцов и командиров зазвенели радостные вести про новые победы… И началась массовая добровольная сдача в плен кадровой Красной Армии. Солдаты сдавались по одному и группами. Сдавались взводами и ротами. Сдавались сотнями, тысячами. Сдавались бригадами, дивизиями и корпусами. Сдавались десятками и сотнями тысяч. (68).
23 июня 1941 года прозвучала еще одна сводка Главного Командования.
Вот фрагмент из сводки 23 июня: «… Все атаки противника на Владимир-Волынском и Бродском направлениях были отбиты с большими для него потерями. На Шауляйском и Рава-Русском направлениях противник, вклинившийся с утра в нашу территорию, во второй половине дня контратаками наших войск был разбит и отброшен за госграницу; при этом на Шауляйском направлении нашим артогнем уничтожено до 300 танков противника. В воздушных боях и огнем зенитной артиллерии в течение дня на нашей территории сбит 51 самолет противника; один самолет нашими истребителями посажен на аэродром в районе Минска. За 22 и 23 июня нашими войсками взято в плен около 5 тысяч германских солдат и офицеров. По уточненным данным за 22 июня, всего было сбито 76 самолетов противника, а не 65, как это указывалось в сводке Главного Командования Красной Армии за 22 июня 1941 г.».
Итак, до 300 германских танков уничтожено только за 23 июня. На одном только Шауляйском направлении. А ведь это десятая часть всех танков, которые Гитлер бросил против Советского Союза. Но ведь и на других направлениях наша славная армия в тот день германские танки жгла и крошила. Если так дальше пойдет, то Гитлеру танков и на неделю не хватит. А о наших потерях снова – ни слова.
В том же сообщении от 23 июня сказано, что «после ожесточенных боев противнику удалось потеснить наши части прикрытия и занять Кольно, Ломжу и Брест».
С 24 июня стали передавать не сводки Главного Командования, а сообщения Советского Информбюро. По одному сообщению в день.
С 29 июня до конца войны передавали по два сообщения Информбюро. (68).
В первые же дни войны определились и выявились боевая инициатива и преимущества оперативных наступательных действий германских войск на всей 4,3-тысячекилометровой протяженности фронта. Советские армии понесли жесточайшие потери в живой силе и технике. В приграничной зоне царила паника и неразбериха, пункты связи, несмотря на проявленное мужество и стойкость бойцов-связистов, были смяты, дивизии, опорные районы и целые населенные зоны оставались лишенными любых контактов и взаимодействия. Дольше других связь по рации на западной границе СССР держала с Центром Брестская крепость, пока не погиб радист-сержант 30 июня 1941 г. (89).
Летом 1941 года кадровая Красная Армия численностью в 4 миллиона без особого сопротивления сдалась, кроме всего прочего, потому, что одним сообщением было подорвано доверие солдата к своим командирам и командующим от взводного до Верховного. (68).
Грандиозные окружения целых советских армий и даже фронтов летом 1941 года стали возможными потому, что Генеральный штаб сознательно и преднамеренно обманывал боевых командиров высшего ранга.
Эти же вредительские директивы Генерального штаба подстегивали фронтовых командиров на собственное вранье. Фронтовых командиров обманывали, потому они не заботились об отводе войск. Потому они заблаговременно не готовили тыловых рубежей. Потому они не поворачивали назад эшелоны с боеприпасами и не вывозили все то, что было собрано у границ. Каждый жил ожиданием перелома в ближайшие дни и часы.
Обманывая командующих фронтами и армиями, Генеральный штаб сам становился жертвой обмана. (68).
Гитлеровцы наши захваченные 76-мм пушки на вооружение приняли, производство снарядов наладили. В первой половине Второй мировой войны советские 76-мм пушки были самыми мощными противотанковыми орудиями гитлеровской армии. Своего ничего подобного и равного у Гитлера не было. (68).
Армейских командиров в СССР, отдававших приказы об отступлении, расстреливали, иногда в спину. Они, в свою очередь, расстреливали своих бойцов. (91).
Статистика: сведения о расстрелах в Красной Армии за первые неполные четыре месяца войны (расстрелы военнослужащих, остановленных оперативными заслонами и заградительными отрядами):
«С начала войны по 10 октября Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержано 657.364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. Из них оперативными заслонами Особых отрядов задержано 249.969 человек и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла – 407.395. Особыми отделами арестованы 25.878 человек, остальные сформированы в боевые части и отправлены на фронт. По постановлению Особых отделов и по приговорам военных трибуналов расстреляно 10.201 человек, из них перед строем 3.321».
Далее следует статистика арестов, расстрелов вообще и расстрелов перед строем по различным фронтам. Из статистики следует, что арестовывали больше всего на Западном фронте – по тысяче человек в месяц, 4.013 человек – за 4 месяца. На этом же фронте и расстреливали больше всего – 2.136 человек. Вероятность выжить после ареста – менее 50%. А расстреливали перед строем чаще всего на Северо-Западном фронте – 730 человек за первые неполные 4 месяца войны.
Из документа следует, что в каждые из первых 111 дней войны на фронте расстреливали по 92 военнослужащих, в том числе по 30 человек каждый день расстреливали перед строем частей и подразделений. В этой статистике только те, кого останавливали Особые отделы и заградительные отряды.
Этот документ был представлен в Конституционный суд России как один из обвинительных документов преступной деятельности коммунистической партии.
Но статистика не учитывает тех, кого арестовывали на боевых постах.
22 июня 1941 г. в районе г. Гродно сбит самолет 207-го бомбардировочного авиационного полка, в живых остался только стрелок-радист мл. сержант А. Щеглов. Он вернулся в полк (авиагарнизон в Боровском Смоленской области) 28 июня, «был арестован органами НКВД и расстрелян за измену Родине».
Когда-нибудь будет опубликована статистика расстрелов вернувшихся в свои части.
Оперативные заслоны и заградительные отряды НКВД справлялись с возложенными на них обязанностями даже в критической обстановке всеобщего отступления, паники и неразберихи. (48).
Германская группа армий «Север» наносила удар с территории Германии, из Восточной Пруссии. Все ее тылы: стационарные склады и хранилища, командные пункты, узлы связи, госпитали, ремонтные базы – все находилось рядом. 22 июня группа армий «Север» вступила на территорию Советского Союза, имея фронт шириной 230 км. До Ленинграда – 800 км по прямой. По дорогам – больше. За два месяца германские войска теряли людей, вооружение, боевую технику, расходовали боеприпасы, горюче-смазочные материалы, изматывали лошадей и людей. Четверть автомашин вышла из строя и требовала ремонта, еще одна четверть не подлежала восстановлению.
Коммуникации растянулись. Одно дело – запас топлива за спиной иметь, другое – возить бензин за сотни километров. Одно дело – бомбить Красную Армию у границ, взлетая со стационарных аэродромов под Кенигсбергом и Тильзитом, другое – летать под Ленинград.
Растянутые коммуникации группы армий «Север» приходилось охранять. В каждом захваченном городе надо оставлять гарнизон. И на каждом захваченном мосту надо ставить охрану с пулеметами. Чем дальше вперед шла группа армий, тем больше своих войск оставляла в тылу. Все железнодорожные линии и узлы тоже нуждаются в защите. Надо было перегонять авиацию на полевые аэродромы на захваченной территории, бдительно их охранять и стойко оборонять. Чем дальше шла группа армий «Север», тем быстрее таяли ее силы. А фронт наступления расширился сначала в полтора раза, потом в два, потом – в два с половиной.
Гитлер нанес удары растопыренными пальцами: сразу и на Одессу, и на Крым, на Киев и Харьков, на Орел и Тулу, на Москву, на Витебск, Новгород, на Ленинград. Чем дальше шли германские войска, тем шире становился фронт. Они попали в воронку, которая становилась все шире и шире. Локтевая связь между группами армий терялась. Терялась она и между отдельными армиями, корпусами и дивизиями. Группа армий «Север» шла на Ленинград. Это упрямое прямолинейное движение с откровенно, открыто и нагло провозглашенной целью противоречило всем устоям стратегии. Вы не должны показать противнику направление своего движения. Он всегда должен гадать, что же вы задумали. Но у Гитлера стратегия была лобовая: вперед и вперед! Даешь Ленинград.
Неизменно выдерживая направление на Ленинград, германская группа армий «Север» не только сразу же раскрыла свой замысел, но и попала в «коридор». Западнее оставалась 8-я советская армия. И германским командирам приходилось все время прикрывать свой левый бок. Восточнее – советский Северо-Западный фронт. Он постоянно наносил удары в правый бок германской группы армий. Иногда эти удары были достаточно свирепыми. Это признает и Манштейн. 14 июля войска 11-й армии нанесли контрудар из района Сольцы. Противник был отброшен на 40 км. Этот контрудар задержал германское наступление на Ленинград почти на месяц.
Такие удары могли повторяться в любой момент.
Итак, Ленинград впереди; если германская армия бросится на штурм, то ей справа во фланг и тыл ударят советские войска. Могут и слева. Угрозы штурма Ленинграда не было. Выдвинувшись к Ленинграду, вражеская группа армий «Север» растянула свой фронт более чем на 600 км. Наступательные возможности немецких войск иссякли. (68).
На втором месяце войны А. Власов был назначен комендантом Киевского укрепленного района. Одновременно получил приказ сформировать и возглавить 37-ю армию. Власов армию сформировал и, опираясь на Киевский укрепленный район, длительно сдерживал германское наступление. Героическими усилиями 37-й армии непосредственная угроза Киеву с юга была устранена.
На переднем рубеже Киевского УР 11-14 июля 1941 года был отражен первый натиск мотопехоты и танков противника, пытавшихся с ходу захватить Киев и переправы через Днепр. Затем, опираясь на этот УР, войска 37-й армии в течение 71 суток отражали атаки 17 дивизий противника.
Не вина Власова в том, что 37-ю армию обошли на флангах. В этом вина Жукова. В июне под Минском из-за «гениального» планирования Жукова погиб Западный фронт. Сталин создал новый Западный фронт, но Жуков сдал его в июле под Смоленском. Вот оттуда Гудериан развернулся и ударил в тыл Юго-Западного фронта, глубоким крюком обходя 5 советских армий, в их числе и 37-ю армию Власова. А южнее таким же крюком охватывала советские войска 1-я германская танковая группа. Свободу стратегического маневра эта танковая группа обрела в результате самого грандиозного в истории войн танкового сражения в районе Дубно, Ровно и Луцка. Этим сражением с советской стороны непосредственно руководил Жуков. Имея восьмикратное количественное и абсолютное качественное превосходство над противником, Жуков ухитрился это сражение проиграть.
В результате противник получил свободу маневра на земле Украины, форсировал Днепр, а потом танки Гудериана и Клейста, встретившись в районе Лохвицы, замкнули кольцо самого грандиозного в истории человечества киевского окружения. (68).
Тут достаточно вспомнить действия советских войск летом 1941 г., когда, обладая огромным преимуществом в вооружении и боевой технике, они из-за отсутствия достоверной информации о немецких войсках напрасно тратили моторесурс, гоняясь за воображаемым противником, теряя огромное количество танков из-за поломок и неисправностей.
Часто целые танковые дивизии срывались с места и отправлялись на поиски высадившихся десантов немцев только на основании телефонного звонка председателя сельсовета, которому почудился парашют в небе. А средств воздушной разведки Красная Армия, по сути дела, не имела, что тоже стало одной из основных причин катастроф сорок первого и сорок второго годов. Специального самолета для ведения тактической разведки у нее так и не появилось. Для этих целей приспособили истребители, бомбардировщики и знаменитый «кукурузник» По-2.(67).
Танки БТ были совершенно беспомощны на плохих дорогах советской территории. Когда Гитлер начал операцию «Барбаросса» практически все танки БТ были брошены. Даже на гусеницах их использовать вне дорог было почти невозможно. А на колесах они не использовались никогда. Потенциал великолепных танков БТ не был реализован, но его и нельзя было реализовать на советской территории.
БТ создавался для действий только на иностранных территориях, причем только таких, где были хорошие дороги.
После сброса гусениц танки БТ могли успешно использоваться только на территории Германии, Франции, Бельгии. Главное качество БТ – скорость, а она достигается на колесах. Гусеницы – это только средство попасть на чужую территорию. Советские дивизии и корпуса, вооруженные танками БТ, не имели в своем составе автомобилей, предназначенных для сбора и перевозки гусеничных лент: танки БТ после сброса гусениц должны были завершить войну на колесах, уйдя по отличным дорогам в глубокий тыл противника.
Советский Союз был единственной страной мира, которая в массовых количествах производила плавающие танки. В оборонительной войне танку никуда плавать не надо, поэтому, когда Гитлер начал операцию «Барбаросса», советские плавающие танки пришлось бросить из-за непригодности в оборонительной войне, а их производство немедленно прекратить, как и производство БТ. (88).
В СССР первая реактивная система залпового огня (РСЗО) была принята на вооружение за несколько часов до начала Великой Отечественной войны, а 132-мм осколочно - фугасный снаряд был разработан в 1939 г. Убедившись в высокой боевой эффективности РСЗО, советское руководство смогло обеспечить массовый выпуск пусковых установок и реактивных снарядов. Массированное применение РСЗО стало неотъемлемой частью артиллерийской подготовки всех наступательных операций Красной Армии. (52).
Советская промышленность была готова к массовому выпуску реактивных снарядов калибра 82-мм и 132-мм. И она их выпускала. Но их использовали не только в авиации, но и в наземной артиллерии.(48).
В 1941 г. Красная Армия применила грозное и совершенно необычное оружие: наземные подвижные реактивные установки залпового огня БМ-8 и БМ-13, которые вошли в историю как "Сталинские органы" или "катюши". Они стреляли снарядами М-8 (калибр 82-мм) и М-13 (калибр 132-мм). Залп нескольких установок - это лавина огня со скрежетом, ревом и грохотом.
Реактивные снаряды М-8 и М-13 применялись также и со многих типов советских самолетов, в основном с Ил-2 и Ил-10.
Реактивные снаряды первоначально разрабатывались для самолетов "Иванов", группы которых должны были стать "летающими батареями". Реактивные снаряды были грозным оружием, особенно если его применяли внезапно сразу десятки самолетов с предельно малой высоты. (48).
С середины 1941 г. до конца войны германская промышленность произвела 935,4 тысячи пистолетов-пулеметов. А промышленность Советского Союза за то же время произвела 6173,9 тысячи пистолетов-пулеметов. Это были в подавляющем большинстве ППШ-41.
Гитлер до конца войны так и не понял роли пистолетов-пулеметов. Ставка на винтовки прошлого века дорого обошлась Гитлеру и его армии.
Сталин понял значение пистолетов-пулеметов в конце 1939 г., в 1940 г. по его приказу были разработаны надежные, предельно простые в изготовлении, обслуживании и боевом применении образцы, а в 1941 г. началось массовое производство.
Коммунистическая пропаганда все ставит с ног на голову. Если верить коммунистам, то у немцев было множество автоматов, а наш солдатик обходился винтовкой прошлого века. Но дело обстояло как раз наоборот.
(68).
На 22.06. 1941 г. Советский Союз имел 218 подводных лодок в строю и 91 – в строительстве.
Краса и гордость Черноморского флота лидер «Ташкент» был построен в фашистской Италии.(48).
22 июня 1941 года Гитлер вступил на нашу землю, имея 3712 танков (согласно данным Г. Жукова). По типам это были все те же танки, что и в Польше. Ничего нового на вооружение за два года войны не поступило. Изменилась пропорция в пользу более тяжелых образцов, кроме того, танки модернизировали, на некоторые поставили более мощные 50-мм пушки, навешали дополнительной брони, оттого возрос боевой вес. 1404 германских танка из легких превратили в средние: их боевой вес перевалил через рубеж 20 тонн. Но созданы все они были как легкие, и от того, что усилили вооружение и броню, ходовые качества соответственно понизились.
Итого – 3712 устаревших танков, которые способны действовать только летом (если нет дождя), имеют ограниченный моторесурс, удивительно малый запас хода, неудовлетворительную проходимость, противопульное бронирование и пушки, которые не пробивают советские КВ и Т-34. (68).
Германские танковые дивизии в июне 1941 г. имели разную организационную структуру и разное количество танков: от 147 до 299. Танки – легкие и средние. Тяжелых танков в Германии вообще не было.
Германские моторизованные дивизии 1941 г. танков в своем составе не имели. Единственная германская кавалерийская дивизия танков не имела. Германские пехотные дивизии танков не имели. (48).
Гитлер бросил против Сталина 17 танковых дивизий, которые были не полностью укомплектованы и которые усилить было нечем. Все германские танки на Восточном фронте были распределены по четырем танковым группам. В каждой танковой группе от 8 до 15 дивизий, в том числе 3-5 танковые, 2-3 моторизованные, остальные пехотные.(48).
Германия вступила в войну на устаревших танках. Но в ходе войны сумела создать «Пантеру», «Тигра», «Королевского тигра», и «Элефанта». Однако все эти танки имели бензиновые двигатели. Огромный недостаток – старомодная компановка. Из-за этого машины не удалось удержать в заданном весе. Командование заказало «Пантеру» весом 30 тонн, а получилось 45. «Тигр» заказали весом в 45 тонн, а получилось 56. Лишний вес сделал эти танки тихоходными и неповоротливыми. Удельная мощь оказалась низкой. Техническая надежность – очень низкой. Удалось за все время войны выпустить 4884 «Пантеры» и 392 самоходных орудия на ее базе, 88 «Элефантов», 1354 «Тигра», 489 «Королевских тигров» и 77 самоходных установок на его базе. Если эти танки считать новейшими, то за все время войны их было произведено 7284. Но они начали поступать в войска в 1943 году, когда исход войны уже окончательно и весьма четко определился. И поступали они не все сразу, а мелкими партиями по мере производства. А в начале войны ничего подобного в германской армии не было. (68).
Своим самоубийственным нападением, имея всего 17 танковых дивизий, Гитлер не позволил Сталину развернуть советскую танковую мощь. Харьков был потерян, Ленинград блокирован.
Производство танков в Горьком, Челябинске, Нижнем Тагиле, Сталинграде – импровизация. Но даже это позволяло Советскому Союзу выпускать танки в больших количествах и высокого качества и завершить войну в Берлине. (48).
Красная Армия вступила в войну, имея танки новейших конструкций: 711 КВ и 1400 Т-34. Если не считать новейших Т-40, Т-50 и БТ-7М, то и тогда одних только Т-34 и КВ было 2111. Потом в ходе войны тяжелые танки выпускали тысячами, а средние Т-34 – десятками тысяч.
В 1941 году каждый КВ, оставаясь неуязвимым, мог уничтожить несколько немецких танков, причем самых лучших. Одни только КВ были сильнее всех германских танковых войск, вместе взятых, и сильнее всех танковых войск мира, вместе взятых. 711 КВ при умном использовании могли одни остановить германскую агрессию.
И 1400 Т-34 были сильнее всех германских танковых войск, вместе взятых, и танковых войск всего остального мира. И этого количества было достаточно для разгрома вторгшегося противника.
Если же посчитать 704 БТ-7М, 277 Т-40 и 63 Т-50, то общее количество новейших танков в Красной Армии на 22 июня 1941 года – 3155.
Все страны мира к войне не готовились. Готовился к войне только Советский Союз. Весь мир обходился устаревшими танками, и всех их во всех странах, вместе взятых, к началу войны никак не набиралось десяти тысяч.
В 1941 году Советский Союз имел минимум в два раза больше танков, чем все страны мира, вместе взятые, включая 3155 новейших, которых не имел никто, кроме нас. У Т-34 и КВ – противоснарядное бронирование, а у всех остальных танков мира – противопульное. У нас пушки, способные проломить любой танк, который в то время существовал, и любой, который мог появиться в обозримом будущем до конца Второй мировой войны включительно. А их пушки того времени были способны поразить КВ и Т-34 только с короткой дистанции и то только в борт или в корму. У нас гусеницы, на которых можно ходить по любому снегу и любой грязи, а у них – буксуют. У нас мощные экономичные дизели, а у них слабые, но прожорливые, пожароопасные бензиновые двигатели.
2111 Т-34 и КВ было достаточно, чтобы отразить любое нападение. Остальные тысячи наших танков могли бы в танковых боях вообще не участвовать, а попросту гонять немецкую пехоту.
Но Жукову этого мало. Ему бы в момент начала войны хотелось иметь еще 16600 новейших танков.
Нехватку танков Жуков вычислил и всему миру сообщил. Жуков количества советских танков не представлял даже приблизительно. Об этом заявлено официально. И вот, не зная наличия, он вычислил недостачу. Гений, да и только.
У Гитлера, как Жуков сообщает, 3712 танков. Для того, чтобы уравновесить наступающих, обороняющаяся сторона может иметь в три раза меньше сил. В данном случае в июне 1941 года Красной Армии было достаточно иметь в обороне 1237 таких же, как у Гитлера, устаревших танков с бензиновыми двигателями, противопульным бронированием и узенькими гусеницами. И тогда силы наступающей и обороняющейся сторон были бы равны. При этом новейших танков не требовалось вовсе.
Народ своим героическим трудом, неимоверными лишениями, невосполнимыми потерями и сверхчеловеческими жертвами построил заводы и дал под командование Жукову 23925 танков, т.е. в 19 раз больше того, что требовалось для обороны, и вот Жуков объявляет, что танков ему не хватало. Величайшему стратегу этого было мало, он бы хотел иметь еще 32000, включая 16600 новейших. В этом случае баланс получился бы 55925 советских танков, включая 19755 новейших образцов, против 3712 устаревших немецких танков, среди которых ни одного нового типа. Жукову хотелось бы на каждый устаревший немецкий танк иметь по 15 советских танков, в том числе по пять новейших. (68).
Последний начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР генерал армии М. Моисеев объявил, что одних только новейших танков нам требовалось не 16600, как заявлял Жуков, а 31400. («Правда», 19 июля 1991 г.). (68).
Продолжение: http://proza.ru/2011/12/09/1742