Как одиноко в темноте распускаются цветы!.. Нежнейший аромат наполняет пространство хрупким ощущением свободы, лёгкие лепестки заживляют самые глубокие сердечные раны. Кислород пульсирует ожиданием покоя, который никогда не наступает. Воск плавит поздравления на открытках, аккуратно подписанных давностью. Бьют заведённые механизмы часов и всё повторяется снова. С чёткой ясностью, не питая никаких иллюзий, отслеживаю повторы и задыхаясь шепчу: «Как одиноки распускающиеся в темноте цветы!...».
Под покровом драматического оттенка ночи, где не слышно более ни одного напутственного слова, леденят кровь громогласные сирены Невосполнимости. С точностью до наоборот угадываю все эти знаки судьбы, неизменным ключом к разгадкам которой всегда остаются потери.
Ни слова при встрече. Сколько нечеловеческих усилий требуется мне, чтобы не отнять от лица эту маску беспечной весёлости, которой я ограждаю тебя от удара осознания полнейшей обречённости.
Ведь если разобраться, что есть я, без всех моих мечтаний и надежд? Среднестатистическое Нечто, граничащее бок о бок с невыразимым Ничто, столь опасным в своей необратимости.
Помнишь, как было тогда, когда казалось, что хуже некуда? Во всех неудачах и несочетаниях было весомое преимущество по сравнению с ними же теперь – я могла говорить с тобой. Рыдать, кричать, но после становилось легче. И мне, и тебе.
Сейчас – обет молчания до условно заявленного периода успешности, который (мы обе дополняем себя фантазиями) обязательно случится в моей жизни.
Лучше бы не разговаривать вообще. Твоя недоуменная обида ранит больнее скрытой за внешней недосказонностью паники, взявшей меня в безапелляционный плен.
Хочешь, я подарю тебе все цветы мира, чтобы твоя радость вытеснила навсегда все отмеренные тебе жестоким Богом слёзы? Последними я преподнесу цветущие нежной зрелостью распустившиеся в ночном одиночестве бутоны, лепестки которых никогда не позволят тебе сомневаться и сокрушаться. Подожди только, прежде чем я полью их почву достаточным обилием влаги из самой сердцевины зелёного обмана сумасшедших глаз. Ещё недостаточно боли разлито в единой тьме одиночества, ещё недостаточно жертв принесено на алтарь кому-то нужных побед.
Из чувств – только глобальных размеров усталость. Я устала жить в будущем, не имея восможности насладиться настоящим. Устала стремиться, окончательно запутавшись в своих желаниях. Устала доказывать и соответствовать. Устала скрывать и скрываться. Устала выражать своё отношение. Устала высказывать своё мнение. Устала быть одна. Устала быть далеко – от целей, от счастья, от любви, от Тебя, от вас...
Дезертировать с поля боя не имею ни малейшего права. Признайся, вам было бы слишком стыдно сравнивать меня с более удачливыми одноклассниками?
Боюсь, ломаюсь. Боюсь, убеждаюсь в неправоте всех установок, выводов и прошлых размышлений.
Прости мне мою наивную самоуверенность. Я сожгла её. Она страшно кричала, извиваясь и плавясь на подожжёных брёвнах смеющейся реальности, припорошенных соломой тлеющих сомнений. Моя рука не дрогнула, когда я бросала в неё последнюю спичку. Она непонимающе смотрела мне в глаза, и этот взгляд я до сих пор обнаруживаю в своих кошмарах.
Мне страшно. Вдвойне от того, что теперь я вынуждена переживать эти страхи в одиночку, повторяя губами молитвы Богу, который, мне кажется, ненавидит меня. За что? Ты не скажешь – я не озвучу тебе свой бесцельный вопрос, направленный в пустоту. Такой же, впрочем, как вся история моей бездарно отыгранной партии.
/21.10.2011/