Говорят, у великого математика Рамануджана было очень много личных друзей. Это были числа. У Червякова друзей меньше, и это – слова, да и то далеко не все. Например, слово «корзина» он терпеть не может, и сам не знает почему. А вот «цокать» или, скажем, «растопырил» – очень даже с удовольствием. С некоторыми словами у него настоящая любовь, но мы не будет здесь ее касаться своими посторонними пальцами.
Одну закономерность можно однако проследить. Червяков не выносит букву щ, особенно большую – Щ. Поэтому он избегает пользоваться – без особой нужды – словами, которые ее содержат. Мы не можем в точности указать, какая ипостась этой буквы раздражает его сильнее, фонетическая или графическая, но если с толком всмотреться/вслушаться во все эти «щит», «щуп», «площадь», «товарищ» и «блещет», то начинаешь его понимать. В определенной степени, конечно. И получать удовольствие от слов «овошч» или «шчука».
И когда он ею все же пользуется, то делает это нарочито. Пишет «Щас» и «Щастье» (заметим тут же, что он считает их родственными и чуть ли не синонимами), и читатель – если толковый (например, Ожегов) – тут же понимает, что это вовсе не «сейчас» и уж точно не «счастье». По крайней мере, не для Червякова.
В отместку, буква щ иногда тайком пробирается в червяковские слова, когда он спит или занят другим полезным делом. Вот и появляются всякие «слущал» или, того хуже, «укращение». Когда Червяков их потом находит, то очень расстраивается и собирается их выковыривать, но передумывает, мащет рукой и наливает полный стакан. Поразительно, к утру от гадкой буквы остается только головная боль. А это вполне терпимо.
Возопни мое имя
В баре
В бане
Как твое возоплял я
В прошлой
Жизни
Безналичное
Щастье
Просто бизнес
За делами твоими
Омен
Амен