Моя перестройка-номинант премии Писатель года-2013
Рождённые в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы – дети страшных лет России –
Забыть не в силах ничего.
(Александр Блок)
Глава 1.ЛИХИЕ ДЕВЯНОСТЫЕ
Лихие девяностые… Почему их назвали так романтично? Может, потому что на российском телевидении в новостной программе неслась гоголевская птица-тройка, лихо заворачивая на поворотах… А поворотов и впрямь было много. Всколыхнувшаяся совесть, ощущение невиданных возможностей, желание реализовать себя. Наверное, всё это чувствовал Человек Ренессанса. Появилось ясное ощущение времени: всё менялось ежесекундно, пульс времени стучал в висках, разгоняя взбунтовавшуюся кровь по молодому телу. Мы делали историю! Делали, или это просто казалось нам? Почему-то не покидало ощущение того, что кто-то и впрямь управляет тобой, ведя твою жизнь по сработанному хитрому сценарию. Но мы отмахивались от этой мысли, как от назойливой мухи. Потому что очень хотелось чувствовать себя хозяевами своей судьбы. Это был тот ветер революции, о котором писал Блок, тот «ветер перемен», который принесли с собой «Скорпы».
Потеряв всякое доверие к столь почитаемому на Западе Горбачёву, всей душой мы потянулись к опальному, мужиковатому, но конкретному и сильному Ельцину. Дух сопротивления и нигилизма овладел нами. Молодая мать, оставив двух малышей на попечении прикованной к постели бабушки, мчалась на митинг, чтобы быть вместе с теми, кто дышит свободой, кто выступает за перемены… Подумать только: не пройдёт и четверти века, а в стране наступит депрессивное отрезвление, ощущение канувших в лету бесполезно растраченных сил… А тогда… тогда это была моя молодость. Моя. И другой у меня не было.
Для каждого время бывает своим – таким, как о сам. Одно и то же время. Фильмы «Брат» и «Бригада» стали символами девяностых. Но мне они были чужды, потому что в моём окружении не было тех, кто хранил дома оружие, выезжал на «крутые разборки» и «сходняки», промышлял наркотой или сидел на героине. Мне повезло. Меня окружали интересные люди, не похожие на меня, но безумно интересные.
Глава 2.УНИВЕРСИТЕТ
Университет. Здесь я мечтала учиться и сюда поступила. Поступила легко. Мама сожалела, что, имея золотую медаль, я была бы зачислена сразу после сдачи основного экзамена. Но ни золотую, ни серебряную медаль я не получила, как выяснилось потом, из-за отсутствия достаточного количества медалей, выделяемых на район… Были и такие казусы в нашей жизни. Свой любимый немецкий я сдала сразу и на «отлично». При этом почти все «медалисты» сошли с дистанции, «завалив» иностранный. Я была уверена в своих силах. Но следующий экзамен заставил меня засомневаться в существовании справедливости. Экзаменатор, утомлённая жизнью женщина-филолог, без интереса слушала меня, то и дело отлучалась, отходя от стола и что-то напряжённо выясняя у своих коллег. Возвращаясь на своё место, она переспрашивала меня о том, что я только что говорила. Это не могло не возмутить меня, о чём я не преминула тут же сказать, чем вызвала ещё большее недовольство. И поплатилась за «настырность», получив «четвёрку».
Историки удивились, почему я не подала заявление на их факультет: то ли недобор у них был, то ли моя твёрдая идеологическая позиция их сразила, когда я чётко и уверенно рассказывала про 20-й съезд партии. А на вопрос «Кто такой Ромэш Чандра?», я сразу отпарировала: «В школе мы не изучали, а дополнительно я не читала!» Моя искренность и напористость вызвали взрыв смеха у учёных-экзаменаторов, и, поставив мне «отлично», они пожелали успехов в предстоящей студенческой жизни. Это был мой последний экзамен. Я зачислена в университет!
Ценность классического университетского образования я поняла спустя годы. Университет познакомил с разными людьми: к одним все мы испытывали симпатию, других боготворили, третьих презирали. Юношеский максимализм, страсть к познанию мира! Академизм преподавания научил логике, риторике, настоящему русскому языку. Подводные течения и дрязги всегда, к сожалению, существуют в научном мире. То ли самоуверенность, самовлюблённость и эгоизм учёных тому виной, то ли элементарная закомплексованность, зависть и неуверенность в себе.
Среди студентов ходили слухи о противостоянии стареющей завкафедрой иностранной литературы и молодого учёного-руководителя моей дипломной работы Галины Александровны Хотинской. Борьба дошла до того, что моим оппонентом на защите диплома стал друг Хотинской – кандидат философских наук. Работа выверялась до мелочей. Галина Александровна всё время ждала «подножек». Но защита прошла успешно!
Семинар Хотинской был самым демократичным: изучать современную литературу Западной Германии было равнозначно прослушиванию передач «вражеской» радиостанции «Свобода». А мэтры западной классики Кафка, Пруст, Джойс, с шедеврами которых мы познакомились именно здесь, казались нам запрещёнными, а потому притягательными. Мы знали и о существовании в преподавательской среде закрытого просмотра выдающихся зарубежных киноновинок, таких, как «100 лет одиночества» по Маркесу, к просмотру которых привлекались наиболее надёжные студенты,
среди которых оказалась и я. Это была какая-то особая, уже взрослая жизнь, где ты сама расставляла приоритеты и отвечала за свой выбор.
Глава 3.ГОРЕЛОВ
«Занятия отменяются!» - проносится по обшарпанным коридорам седьмого университетского корпуса. «Всем собраться на общую лекцию!» Приехал профессор какой-то. Будет читать лекцию по языкознанию. Илья Наумович Горелов…Он поселился с семьёй в третьем общежитии химиков на Братиславской, в убогой комнатушке. Типичный интеллигент середины 20-го века, снисходительно-вальяжный, с седеющими, пропахшими крепким табаком усами, так похожий на популярного актёра Ефима Копеляна, с таким же вкрадчивым голосом. Это был тип учёного-мужчины - умного, уверенного в своей правоте, не в пример многим в филологии – тщедушным и жалким в
неимоверных потугах казаться значительными и великими.
Ту первую его лекцию по языкознанию в стенах Саратовского университета я конспектировала, боясь пропустить каждое мало-мальски значимое слово. Он говорил так живо и ясно, что наука переставала казаться сухим и отвлечённым от жизни предметом. Рассказывая о новых экспериментах с приматами, проводя интересные языковые параллели, Горелов говорил так, что всё остальное становилось ненужным и посторонним.
Я безумно обрадовалась, попав в его спецсеминар, и с упорством занялась лингвистической темой сравнения прилагательных в немецком и русском языках. Обилие невыразимо-красочных сравнений Гейне во «Флорентийских ночах» увлекло меня, а потому выбор для исследования пал именно на это произведение. Но немецкого оригинала у меня не было. Илья Наумович вызвался помочь: Гейне оказался в его библиотеке, привезённой вместе с небольшим количеством вещей в Саратов. Гейне был и его любимым поэтом…
Зайти к мэтру в дом, хотя бы и за книгой, казалось тогда необычайной удачей. Несколько секунд: «здравствуйте», «я пришла за книгой», «спасибо», «до свиданья», - а до этого прожитые, проигранные, словно перед зеркалом, минуты и часы ожидаемой встречи. Соприкосновение с другим миром, проникновение в святая святых учёного, профессорского, параллельного мира…
Вторая встреча с Гореловым произойдёт на всероссийской научной конференции, посвящённой российским немцам, где он выступит с докладом о диссиденте Льве Копелеве, с которым долго и хорошо был знаком. Я оставлю отзыв о самом запоминающемся и значимом выступлении с подписью «Ваша студентка».
…Он ушёл из жизни в нулевые. Незаметно. Хотя, может быть, здесь у себя в провинции я просто этого не могла узнать. Информация ещё не распространялась со скоростью Интернета.
Глава 4.БЕЗЗАБОТНАЯ ЖИЗНЬ
В жизни часто смещаются приоритеты: в юности они одни; взрослеет человек, – и многие убеждения уже кажутся ему заблуждениями. И только в зрелости, за какой-то определённой чертой дана ему та самая мудрость, которая с нежностью смотрит на почти детскую фотографию, а потом сочувственно вздыхает, вспоминая твои неудачи и промахи, потери и разочарования…Тогда всё было открытием. Пусть на грабли, зато сама!
Батон с фруктовым маслом (аналог подслащенного маргарина), бесконечные чаепития с промытой неоднократным «завариванием» щепоткой второсортного грузинского чая и нескончаемые споры и разговоры, чтение стихов и песни под гитару. «Красный уголок», где конспектировались нескончаемые труды вождей для семинаров по научному коммунизму, политэкономии, диалектическому материализму и истории партии…Этих занятий вкупе с физкультурой и медициной на военной кафедре было более, чем достаточно. А вместе с тем, только теперь понимаешь, что ясность мысли вырабатывалась под влиянием чтения, сравнения и обсуждения прочитанного.
Фрагментарность интернет-образования не способна дать системное образование без хорошего наставника. Возможности огромные, нет ориентиров. Идеология и классическая университетская программа вместе делали своё фантастическое дело.
Мы не завидовали тем, кому родители сняли квартиру или комнату в Саратове. Боевое жизненное крещение невозможно было получить в частных тепличных условиях.
Общага на Братиславской… Двери запирались только на ночь: и в комнату, и в общежитие. И двери эти не стояли на петлях, хлопали то и дело: «у кого
конспект по языкознанию есть?», «хрестоматию по иностранной литературе не видели?», «сахар дайте, а то кончился»…
Две четырёхконфорочные газовые плиты на 4 этажа, две умывальные комнаты с ледяной до дрожи водой и один туалет на два «очка», который вечно засорялся…
В комнате, куда я заселилась, стояло шесть кроватей, столько же тумбочек, шкаф (для одежды и продуктов одновременно), два стола и старый, страшно гремящий по ночам холодильник. «Красным уголком» называлась комната для занятий на первом этаже. Рядом-«телевизионка» с одним чёрно-белым рябящим телевизором, которая по субботам превращалась в танцплощадку. Отбою не было от студентов-юристов и «сельхозмеханизаторов». Они просто «западАли» на наших «филологинь».
По Кирова ещё ходили троллейбусы. И, забежав с самого утра в блинную, перехватив там горячих, только что со сковороды, блинов с мёдом, ошпарив язык раскалённым чаем из стоящего тут же на столе самовара, мы мчались на свои четыре пары в университет. ДосыпАли на лекции, спрятавшись в задних рядах за спины однокурсников или опершись подбородком на подставленные ладони и придав выражение задумчивости своему не умеющему врать лицу.
Раз в неделю ходили в душ на Мичурина. Иногда «с шиком» мылись в гостинице «Европа» или «Московской». Фены уже были, но розеток в душе для них не существовало. Потому с осени до зимы голову мыть приходилось «отдельно»: вскипятив воду в общаге, согнувшись над лавкой с эмалированным тазиком.
Фильмы смотрели все подряд: и в «телевизионке», и в кинотеатрах. Самый душный кинотеатр был неподалёку, на Чапаева – «Красный Октябрь», прозванный в народе «курятником». Там посмотрели впервые фильмы Феллини. Популярными в 80-е годы стали ретроспективные показы: народ валом валил на «Мистера Питкина». А в нагрузку получал советские «неходовые» фильмы, для ознакомления с отечественным кинематографом, так сказать.Здесь же в Саратове влюбилась в фильмы Тарковского. Попасть в кино на стоящий фильм было почти невозможно: очереди занимались задолго, билеты быстро заканчивались, и все ждали «бронь», которую«выбрасывали» за считанные минуты до начала фильма. И тогда 2 потока – «правая» очередь и нахально сформировавшаяся альтернативная «левая» -сталкивались в непримиримой схватке… Побеждали опыт и сноровка!..
ГЛАВА 5.ИГРА В «ЛИДЕРА».
Ноябрь 82—го… Позади первый курс с его тревогами и удачами, новыми встречами и знакомствами. Взросление. Уверенность в завтрашнем дне. Тогда эта фраза, назойливо повторявшаяся идеологами, по меньшей мере удивляла: а разве может быть иначе?..
Над немощным «лидером» нашего времени смеялись, слагали анекдоты, но, услышав по радио о смерти Брежнева, все испытали странное чувство отрезвления: будто, мчась по кругу, заметили брешь в этом замкнутом пространстве и насторожились…Что там? Дальше…
Перемены почувствовали все, когда на пост Генсека вступил Юрий Андропов, человек с безукоризненной репутацией, хотя и бывший гебист. Страна желала твёрдой руки. Первые слухи о наведении порядка в рыхлой стране пробежали со скоростью электрического тока: в магазинах, парикмахерских, на улицах останавливают людей, улизнувших в рабочее время со службы, проверяют документы, принимают «соответствующие меры»…Говорили с удивлением и одновременным одобрением. Студенты радовались тому, что пустые и длинные речи партийных лидеров конспектировать больше не
приходилось: Андропов был немногословен, но деловит. Правда, вслед за его чёткими и внятными делами грянула неразбериха очередного ставленника Политбюро, смертельно больного Константина Черненко и болтология новоиспечённого бравого «перестройщика» Михаила Горбачёва. Система не хотела давать сбой и сдаваться. На смену одному дряхлому руководителю неизменно «по партийному списку», не уступая очерёдности, шёл следующий, дождавшийся своего «звёздного часа» старейшина…Телевидение не уставало объявлять траур и транслировать одни похороны за другими, будто оставшиеся в живых репетировали церемонию собственных похорон, ступая за гробом усопшего
товарища…
Мартовский ветер 85-го года принёс надежду на то, что Горбачёв продолжит реформы, начатые Андроповым. Но надежда эта рухнула почти в одночасье вместе с развалом большой и богатой страны, с первыми техногенными (Чернобыль, Украина) и природными (Спитак, Армения) катастрофами… Мы были ещё дружны, и сердце каждого из нас в унисон стучало с сердцами тех, на кого обрушились неимоверные испытания. И всё же: с какой лёгкостью мы разрывали узы, связывавшие нас столько десятилетий, поддаваясь потоку льющихся с экрана ТВ призывов о свободе и самоопределении и по- прежнему веря каждому печатному слову, которое работало теперь на распухавший от вливающихся в него нефтедолларов предательский кошелёк…
Новости каждого дня захватывали бурным потоком: некогда было остановиться, одуматься. Волной накрывало, уносило мощным течением в кажущуюся раем неизвестность... Народ, уставший от неудачных и затянувшихся экспериментов над страной, сам призвал нового мессию – резкого, волевого «повстанца» Ельцина. Его протестная речь на Президиуме ЦК партии расходилась по всем городам и весям в виде переписанных от руки листовок. Народ восхищался мужеством сопротивленца. Почему не хватило здравого смысла или желания ГКЧПистам честно представить народу, уже не верящему пустым обещаниям, ситуацию в стране? Эта преступная недосказанность в самых важных вопросах не раз уже приводила мою страну к разверзнутой пропасти, пред
которой ужасный конец казался спасением вопреки бесконечному ужасу…
Глава 6. СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ.
Память солнечным зайчиком перескакивает с одного события на другое, листает без разбора календарь воспоминаний, останавливаясь на ярких картинках прошлого…
Студенткой я вышла замуж, родила сына, но продолжала учиться на очном отделении. Муж писал дипломную работу и потому, имея свободный график посещения занятий, мог оставаться с малышом в «общаге», где нам выделили уже 20-тиметровую комнату. А молодая мама «шпрехала» в это время на своих парах немецкого. Заочного отделения на факультетах иностранного языка и быть не могло. Грудное молоко оставляла в бутылочке. Его хватало до возвращения. Кормили сами, смесей тогда все старались избегать, да и не было их в таком количестве. Соседи, студенты-физики, приходили за сцеженным молоком для своей дочки. Делились – не жалко! Так у нашего сына появилась молочная сестра Инночка. Интересно было бы её сейчас разыскать в Интернете… Другие времена, другие скорости…
Гуляли с Юрком по два часа ежедневно, в любую погоду, спуская коляску без лифта с шестого этажа. Он быстро засыпал на свежем воздухе, а мы читали журналы, монотонно покачивая коляску. Именно журналы. Лавиной хлынул на нас поток живой, не известной доселе литературы. Все читали запоем, передавали литературные журналы из рук в руки. Открылась свободная подписка на то, что раньше было недоступно. В почтовом ящике появлялись один за другим «Новый мир», «Наш современник», «Знамя», «Дружба народов», «Иностранная литература»…Доступные по цене, увлекательные по содержанию. Так пришёл к нам «Доктор Живаго» Пастернака и замятинский роман «Мы», явившийся пророчеством, обратив нас «назад в будущее»…Роман Владимира Успенского «Тайный советник вождя» стал бестселлером своего поколения, проведя черту между сторонниками и противниками Вождя. После клеймящих Сталина «Детей Арбата» новый роман своим удивительным повествованием уводил в дебри исторического детектива, заставляя читателей копаться в неизвестных фактах биографии партийного лидера, размышлять, делать свои неожиданные выводы.
…Решение о возвращении в Балаково приняли без промедления. Мама была тяжело больна, а потому мы избежали привычного распределения и начали свою учительскую деятельность в балаковских школах. В то время не было многообразия учебников, но была чёткость и определённость, по которым все сейчас истосковались. Школа давала фундаментальные знания, развить которые предстояло вузовской системе.
Глава 7. ПОВЕРЬ В МЕЧТУ!
Лавочки под окнами с всезнающими соседками, лузгающими семечки, детский гомон во дворах, распахнутые настежь двери подъездов… Где вы теперь? Перестройка унесла с собой доверие и взаимовыручку, открытость и добросердечность. Металлические двери на лестничных клетках, домофоны и кодовые замки, решётки на окнах первых этажей - это всё приметы девяностых… А ещё газовые баллончики и пистолеты в карманах, пиво рекой, рюмочные и распивочные повсеместно…Желание оттянуться со вкусом: живём один раз!
Появилось много собак. Их заводили большей частью для охраны. Потому породы были серьёзные: овчарки всех мастей, бульдоги, питбули. Их спускали с поводков, и во дворах царил полный беспредел: невоспитанные, необученные псы набрасывались на людей, сбивая их с ног, нанося страшные увечья.
В городе исчезли голуби. Поговаривали, что их съели бомжи. Причина исчезновения тараканов до сих пор не разгадана. Может, искусственная пища, напичканная консервантами и биодобавками, заставила их податься в другие края? Чипсы, гамбургеры, кола, пицца, хот-доги, жвачка… Фастфуд заменил детям привычные каши, кисели, пирожки и запеканки. «Человек разумный» стал анатомически меняться на глазах: слабеющая мускулатура, «пивные» животы, двойные подбородки и анорексичные девочки-призраки наводнили городские улицы…
Образование перестало цениться. Разве что в денежном эквиваленте на вступительных экзаменах в вуз. Претендовать на место в мединституте можно было, подогнав иномарку под окна ректорского кабинета. Деньги, деньги, всюду деньги… Пардон, не деньги, - баксы. А «лучшие друзья девушек» - брюлики (бриллианты). По стране снуют «челноки» - перекупщики, прежде называемые спекулянтами. Заводы и фабрики встают. А всем хочется «лёгкого хлеба». Самая популярная передача на Центральном ТВ – «Поле чудес» (в Стране дураков, - договаривает, призадумавшись, интеллигенция). Получить можно всё и сразу, достаточно угадать пару-тройку слов, как в кроссворде, - и вот уже несут тебе пылесос, кофемолку, утюг, кухонный комбайн, а повезёт, так и суперприз - автомобиль станет твоим в одночасье!
Поверь в мечту! Реклама зубной пасты «Блендамед» сражает голливудскими улыбками, а стоматологические услуги становятся платными и малодоступными. Вся молодёжь мечтает получить экономическое или юридическое образование, чаще без особых усилий, в виде купленного диплома. Открываются всё новые и новые филиалы академий, университетов, колледжей, доводящих количество выпускников-"специалистов" до абсурда…
Разыгрывается страна, словно в карты: идёт земельный передел, рейдерский захват предприятий. Кто сумел, тот и съел… Набиваются кошельки новоиспечённых нуворишей, получивших название «новых русских». Малиновые клубные пиджаки, золотые «пудовые» цепи напоказ, перстни-печатки, бритые головы – арсенал «крутых» парней, примеряющих на себя роли из американских боевиков… И тут же не получавшие месяцами зарплату шахтёры, севшие на рельсы, стучавшие от безысходности касками. Их жёны с бунтом «пустых кастрюль»… Пропасть между людьми ширится, а самые крупные миллиардеры мира конкурируют теперь с русскими бизнесменами. Наварив своё состояние на скупке ваучеров, цветмета и недвижимости, воры устремляются во власть.
Пустеют дворы. Всё меньше детей играет в песочницах, да и песочницы эти давно разрушены, поломаны. Люди одеваются в чёрное. Под лавками валяются шприцы и презервативы. Мат и шансон перемешаны с тюремным жаргоном. Можно всё… Братва гуляет.
Глава 8. ВЕРА И ЦЕРКОВЬ.
Мама умерла внезапно. Смерть всегда внезапна, даже если её долго ждёшь. Она впала в кому, и отец знал, что это начало конца. Участковый врач посоветовал готовиться к худшему. Организм, измученный болезнями и лекарствами эпохи перестройки (для снижения давления гипертоникам тогда назначали клофелин), не мог больше бороться.
В такие минуты проносится вся жизнь перед глазами: что можно ещё успеть, чтобы помочь близкому человеку достойно завершить земной путь? А если не так высокопарно, то существует боязнь не выполнить последнюю волю умирающего.
Мама была некрещёная, но в последнее время часто выражала желание покреститься. Теперь же она была без сознания. Что можно было сделать? Оставалась последняя надежда обратиться за советом к местному настоятелю Святотроицкой церкви. Он отнёсся к нашей просьбе пренебрежительно, сказав, что сегодня ему некогда, а завтра поутру можно за ним заехать. Мы беспокоились, что до рассвета мама не доживёт. Но эти беспокойства не тронули его душу. ...Мама тихо «ушла» на исходе ночи. Приехали ребята из похоронного бюро и увезли её. Когда мы с отцом отправились в церковь, ещё теплилась надежда на возможную помощь нашим «заблудшим» некрещёным душам.
В храме шло отпевание. Дождавшись выхода священника, мы обронили единственную фразу: « Не успели мы…»Вместо слов утешения грянуло громоподобное проклятие: «Вот теперь этот грех навсегда будет и на вас, и на ваших детях!» «Да уж куда больше-то!» - вырвались в ответ из сердца горькие слова. Затеплившаяся было вера в эту «могучую
православную» рухнула окончательно...
Нина Яковлевна, сердобольная соседка, отслужила панихиду, ничего не прося взамен: светлая, добропорядочная женщина с тихим ласковым голосом. «Может, всё-таки покреститесь сами?» - вновь и вновь спрашивала она меня после похорон. «И я бы свой долг выполнила, если бы вы веру приняли… Уж больно семья у вас добрая, хорошая». И добавляла, тяжко вздыхая: «Не серчай ты на него: батюшка – не Господь ведь…» Нет. Как отрезало. Больше никогда я так и не смогла поставить знак равенства между Верой, Богом и Церковью. А священника того вскоре посадили за сбыт цветного металла.
Глава 9.СТРАНА В ШОРТАХ
Станция… Полустанок… Разгорячённые пассажиры выскакивают на перрон поразмять ноги. Клетчатые, полосатые, как матрац, спортивные шорты, бриджи, бермуды мелькают за окном. Жара, июль…Страна надела летнюю униформу. Всё менялось вокруг. К лучшему или нет, - об этом мы задумаемся позже. А сейчас… Коней на переправе не меняют. Грезились иные – счастливые - времена за грядой малопонятных метаморфоз.
Мы приехали в Ульяновск к бабушке с малолетними детишками. Молодящаяся свекровь встречала нас с личным шофёром. Стоял жаркий июль. Я сварганила себе и мужу шорты по выкройкам из популярного в то время журнала кройки и шитья «Burda moden». «Они у тебя, как иностранцы», - расплылся в улыбке недоумевающий водитель. Пройтись взрослому человеку по улице в шортах в начале 90-х было равнозначно променаду в трусах.
Увлечение чёрными колготками вызывало по меньшей мере удивление иностранцев: «У вас в России так много женщин лёгкого поведения?» Сытый голодного не разумеет. Невдомёк им, что чёрный цвет не только практичен, но и дефекты скрывает. А когда порвутся колготки, русская женщина их выбрасывать не спешит, а заштопанные под брюками носит. Швы и заплатки на чёрном не так заметны. Ну, а когда по всем швам треснут, выстирает, аккуратно разрежет на кусочки и долго ещё кусочками этими посуду моет, завернув в каждый из них обмылочек вместо дорогущего заморского чистящего средства. Экономно.
Экологию мы изучали на практике. Сдавали многоразовую стеклянную посуду, стирали полиэтиленовые мешочки, высушивали их на верёвочке, чтобы использовать ещё не один раз. Баночки из-под крема и флакончики от духов применялись вновь и вновь, своими сохранившимися ароматами напоминая о путешествиях и городах, откуда были привезены когда-то… Но хлынул поток пластикового лихолетья, и заполонили все дворы ненужные никому бутылки и упаковки от иностранных товаров.
Прошёл десяток лет, прежде чем в ротацию вернулась русскоязычная попса. А русский шоколад из пасынка превратился в любимое дитя. «Россия - щедрая душа!» - повторяли мы вслед за рекламой, а Самарская шоколадная фабрика была уже отдана на заклание фирме «Нестле».
Весёлый фейерверк жвачек и фастфуда наградил страну ожирением и бескультурьем. Разговаривать на американский манер стало делом обыденным, надувая и лопая перед лицом собеседника резиновые пузыри, смачно чавкая при этом и растягивая прилипшую к зубам жвачку. Молодые мамаши, гуляя с малышами, попыхивали им в лицо сигаретками, вальяжно отпивая по глотку пиво из жестяных банок, между делом отборно матеря своих канючащих чад…
Глава 10. ШКОЛА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ.
После рождения дочки я многое пересмотрела в своих взглядах. Я взрослела вместе с ней, ощущая всю сложность её девичьего характера. Рядом со своими малышами я проживала второе детство – новое, отличное от моего, но удивительное и увлекательное.
Чтобы не отстать от стремительной жизни, я окунулась в новое для себя дело: преподавание в так называемой «Школе эстетического воспитания», в создании которой просто назрела необходимость. Сначала в ДК гидростроителей, а затем под патронатом известного в городе предпринимателя и мецената Петра Голубя. Мы принимали в обучение дошколят и предлагали им в рамках воскресной школы получасовые занятия
хореографией, живописью, музыкой и немецким языком. Это были первые ростки подобного воспитания в нашем небольшом городе и вполне успешные. Занятия проводились в присутствии родителей. Сфальшивить было невозможно. Уроки превращались в игру одного актёра, которому дети беспрекословно внимали. Результат не заставил себя ждать: дети стали поступать в открывающиеся гимназии, продолжая дополнительное образование в профильных кружках,студиях и школах искусств. Школа эстетического воспитания воспитывала и каждого из нас, требуя отношения к слушателям как к равным полноценным личностям. А сотрудничество преподавателей духовно обогащало.
Александр Иванович Подгузов… Если вы когда-нибудь в детстве рисовали себе образ художника, отрешённого от действительности, парящего над суетой, - то это непременно был его образ. За открытой улыбкой и распахнутым навстречу вам взором стояла сложная судьба художника-авангардиста, отца семейства, вынужденного зарабатывать скудные гроши на лечение тяжело больной жены-художницы и растить двоих детей… Каждый мазок, положенный малышом на бумагу, вызывал у него искренний восторг. «Прекрасно! Великолепно!» - слышался голос Александра Ивановича, словно перелетавшего от мольберта к мольберту. Как тут не стать Малевичем или Кандинским?..
Елена Ивановна вела занятия хореографией. Хрупкая светловолосая женщина говорила с детьми загадочными словами: батман тандю, па-де-де… Но через пару занятий обыкновенные малыши выполняли уже замысловатые па, подчиняясь её волшебному голосу.
Моя сестра Ольга учила детей слышать и видеть музыку. Случалось ли вам ощущать музыку в цвете? Чувствовать прохладу одной мелодии и страстный, огненный жар другой? А её маленькие ученики видели и чувствовали это. Заслышав первые аккорды, они наперебой кричали: «Это Бах! А это Вивальди!»
Я часто сравнивала мысленно нашу перестройку со временем Леонардо да Винчи. «Человек – мера всему!» - утверждал великий Шекспир. И теперь здесь, на глазах, совершались подлинные чудеса раскрепощения личности. Необыкновенные масштабы приобретало книгоиздательство, росли, как грибы, кружки, объединения по интересам, открылся театр, а за ним и филармония, рождения которых жители ждали не одно
десятилетие. Но вместе с тягой человека к светлому и прекрасному мы получили и совсем иные, американские, ориентиры. Это потом, спустя годы, пробьётся к людям информация о пресловутой доктрине Алена Даллеса, где по пунктам прописан план покорения России.
Осознание этого будет происходить медленно и тягостно. Как тут не вспомнить слова другого гуманиста великой эпохи Ренессанса: «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…» А сумерки и вправду сгущались…Введение платных услуг в образовании, жестокая борьба за место под солнцем, медицинское шарлатанство, рейдерские захваты территорий и предприятий - всё это явилось прямым следствием той анархии, в которую вылились так называемые демократические преобразования. Прав тот, у кого больше прав. А права на всё повсеместно покупались.
Глава 10. СТЕРЕОТИПЫ
Решение выйти из комсомола мы с мужем приняли одновременно и раньше нашего Президента, решившего сдать свой партийный билет. На волне демократического подъёма, понимая, что структура ВЛКСМ используется уже давно не по назначению, что фактическое пребывание в организации является формальностью, мы сделали этот шаг, вопреки общему мнению «досидеть» положенный срок внутри комсомола, заявив, что активное участие в жизни страны отнюдь не связано с тем, к чему ты «приписан». С этого момента началась моя активная общественная деятельность. Не плыть по течению, а сопротивляться жизненным обстоятельствам, пошлости, косности, стереотипам стало теперь моим жизненным кредо.
На работу я пришла в брюках: стильных, женственных, классических. Мобильно, аккуратно, удобно. Объясню для того, чтобы стало ясно: женщины-учителя никогда доселе у нас в городе брюк на работе не носили. Коллеги ахнули: ты так на работу явилась? И тебе ничего не сказали? А что мне могли сказать? В инструкции и правилах внутреннего распорядка об этом не было ни слова. А что не запрещено, то разрешено.
Стильные женские брюки в это сложное время было не достать. Джинсы появлялись изредка, трикотажные тоже, а «классики» не было. Тогда, купив 2 пары мужских брюк солидного размера, светло-серых, из шерсти с лавсаном, мы с сестрой распороли их, отутюжили и по пресловутым «бурдовским» выкройкам скроили себе модные вещи.
В годы перестройки на рынок хлынул поток китайских низкопробных товаров: линючих, расползающихся по швам… Умение шить, вязать и вышивать, переданное с любовью бабушкой ещё в глубоком детстве, теперь нас выручало. И дети мои, и мы сами были одеты со вкусом индивидуально. Перелицовывали, комбинировали вещи, носимые не раз, но имевшие настоящее советское качество, а потому и отличный товарный вид даже спустя многие годы.
Так вот, замечаний мне никто сделать не посмел, а по углам шушукались и получали предупреждения от руководства: надеемся, что, как она, на работу вы не додумаетесь в штанах прийти! Стереотипы – вообще статья особая. Они были навязаны ещё прежним укладом жизни.
Мой выход из отпуска по уходу за дочкой совпал с событиями 91-го: суверенитет России, выход Ельцина из КПСС… Чтобы удержаться у власти, руководители быстро принимали новые правила игры. Вслед за Ельциным все забыли о своей партийной принадлежности, но и поддерживать его особо не торопились. В обществе чувствовалась насторожённость: куда ветер подует? Но два месяца после августовского путча стоял полный штиль. Вместо ожидаемых бурных перемен. Новый президент, говорили, ушёл в запой…
Глава 11. ПЕРВАЯ ЧЕЧЕНСКАЯ…
Цинковый гроб пришёл в Балаково в лютые морозы. Провожали всем двором и всей школой нашего выпускника Женю Пузаркина… Первая чеченская…Брошенные под обстрел необученные мальчишки подрывались на минах, становясь в одночасье Героями России.
Мать шла за гробом, безутешно рыдая, голося и причитая. Младший братишка, хватая её за руку, метался в истерике. Гроб несли военные. Почётный караул призван был отдать последние почести погибшему… А в голове проносились нестареющие слова Александра Вертинского:
Но никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги - это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной весне!
Теперь об этом мальчике рассказывают ученикам. Женин портрет – в школьном музее… А бесценную жизнь этого светлого парня не воскресить…
Уводили всё новых и новых пацанов. Цвет нации, надежду России. А мы молчали.
Армейская мясорубка возвращала искалеченные тела и души, заглатывая другие, устрашая голодом, болезнями, дедовщиной… «Отмазаться» от армии стало делом обыкновенным, не подвигом, - залогом сохранения жизни. Но «заняньканные» матерями-одиночками, спасённые немыслимой ценой от воинской повинности дитяти подсаживались на наркоту, потеряв всякую потребность честно и достойно трудиться.
Городское кладбище. И впрямь немое свидетельство разгула девяностых… Уголок на Старом, где «стайкой» похоронены «чеченцы», на Новом - мраморные монументы на могилах «братков», конкурирующие между собой размерами и роскошью, покосившиеся кресты на могилах нищих и бездомных… Даже здесь, за гранью жизни и смерти, пролегла эта суровая черта непримиримости…
Глава 12. ТЁТКА.
Мысли безудержно скачут: из прошлого в настоящее, а потом обратно… Вот слушаю Митяева, а память рисует картины недавнего прошлого…
…Сын. Мне безумно повезло: старший – сын, сильный духом, лидер, младшая – дочка, красавица, мудрая женщина, мечта поэта… Они росли в страшное время… Это я начала понимать только сейчас. Мы смотрим на фотографии 90-х. Счастливое детство!.. Оно делалось нашими руками. Руками взрослых: отца, матери, бабушки, дедушки,
тётки… Любимой тётки. Они называли её Оленька. Называют так и доныне. Хотя ей давно не 20 с хвостиком. У неё не было детей. Так распорядилась судьба… А, может, она сама… Не «подсуетилась»… Но она искала любую возможность «побыть» с моими детьми. Заменить им меня. Сполна. Чересчур. Безумно ревновала: неподдельно, по-настоящему… Учила их музыке, даже когда они сопротивлялись её настойчивости… Но
самоучками они достигли потом многого: сын - поэт и композитор, а дочка – романтическая «домашняя» пианистка…
Мы поехали с мужем в Питер. Он не был там ни разу. А меня «влюбил» в этот город мой отец: не раз он бывал там на курсах патанатомов. И я мечтала познакомить своего молодого мужа с городом моей мечты… Но с кем оставить двухлетнего сына? Ни на минуту не задумываясь, сестрёнка сказала: «Да!» Сев в поезд, мы принялись писать открытку «с колёс», сопровождая свои «сочинения» самодельными рисунками. Мы уже скучали по сынишке. Но ему ни на минуту заскучать не давала молодая тётка. Она садилась с ним в первый попавшийся автобус и отправлялась на экскурсию! Он был в полном её распоряжении! Она так хотела этого! И она это получила!
…Мы гуляли по Петербургу Достоевского… Муж специально прочитал комментарии к роману «Преступление и наказание» и водил меня по своему Петербургу… А я его по своему… Петербургу декабристов и Петра Первого… Я помнила, как нас вместе с отцом завели в зал Дома коменданта в Петропавловской крепости, попросили встать на то место, где стояли декабристы, и поставили виниловый диск, на котором известные заслуженные артисты читали воспоминания выживших декабристов о том, как им объявляли приговор… Каждой клеточкой своего существа я ощутила тогда то, что могли чувствовать молодые парни (декабристы), стоявшие здесь перед портретом Николая Первого, почему-то так похожего на …Путина…
А мой сынуля и не чувствовал нашего отсутствия: ведь с ним была тётка! Неуёмная её фантазия не знала предела: Олиной сверхзадачей было сохранить нашего малыша в его сказочном мире, который не в силах сокрушить временное отсутствие родителей! Ведь им она тоже хотела доставить радость! Они так рано стали мамой и папой, не успев попросту насладиться друг другом…
…У каждого в этой жизни есть своя миссия. Простой смертный не знает об этом. Исполняет свою роль, и всё… Какая миссия у тебя, моя Оленька? Не мучай себя вопросами и размышлениями. Всё было решено за тебя свыше. Пусть мы порою брюзжим. Говорим что-то невпопад… Знай одно: о такой тётке можно только мечтать!..
Глава 13. СОВЕСТЬ.
Как не стать мизантропом в сжимающих тебя тисках обстоятельств? Как не разучиться любить себе подобных? Перестройка «опустила» одних из нас, разбила мечты и чаяния других, поделила мир на богатых и бедных, «чёрное» и «белое», призвав людей поклоняться «золотому тельцу». Меркантильность и жажда наживы стали отличительными чертами времени. По телевидению в прямом эфире шёл благотворительный марафон, за которым следила вся страна. Многие вертели пальцем у виска, узнав, что мы с мужем - молодые специалисты – перечислили накопленные сбережения (одну тысячу рублей) в Фонд помощи детям, больным лейкемией. К слову, на эти деньги можно было в постсоветское время обставить однокомнатную квартиру. У нас самих было двое малолетних детей, но у наших детей было Детство… Бабушка, прикованная к постели, отправила свою тысячу, которая ох как пригодилась бы ей самой на покупку дорогостоящих лекарств. Потому что не могла поступить иначе…
Трудно, пожалуй, сегодня объяснить эту невозможность дальше жить, просто дышать и радоваться наступающему дню, если ты смалодушничал, не поделился последним, что есть у тебя… Ты либо чувствуешь ЭТО, либо нет. Или находишь для себя подходящее оправдание. Для нас тогда не было альтернативы. Мы просто понимали, что есть люди, которым тяжелее, чем нам… И когда на пороге нашего дома появилась корреспондент местного радио, я была удивлена. «Это Вы перевели деньги больным детям?» - «Да, но откуда Вы узнали?» Оказалось, что журналистка была на почте, где и услышала разговор о денежном переводе. «Почему?» - спросила она. Немой вопрос застыл в моих глазах: «Разве Вы не поступили бы так же?» Тогда не было слова «пиар», и мы не хотели разглашения того, что сделали. Сделали просто, по зову сердца, в надежде, что чью-то крохотную жизнь спасут эти бездушные дензнаки…
Пожалуй, я никогда бы и не вспомнила больше об этом, если б не проскочившая в средствах массовой информации заметка о расходовании финансовых средств, поступивших на счёт Фонда, его руководителями. В своих личных целях. На поездки за границу и т.д. Так рушилась вера в добро и справедливость…
Выдержка. И ещё раз выдержка. Сколько раз она спасала меня! Не обрушить каскад эмоций на других, случайно или не понарошку обидевших тебя. Не сцепиться словами, царапающими душу. Всё труднее с каждым годом сдерживать себя, но тем приятнее ощущение собственной силы воли, радости за не нанёсенную рану или обиду… Слово - не воробей… Сколько же мудрых и жизненных поговорок хранит наш «великий и могучий»!
Можно ли оставаться человеком в трудных испытаниях, на роковых поворотах истории? И вновь отвечаю себе: да! Нужно. Даже если устал и решил смалодушничать. Есть высший суд – суд Совести. Она не отпускает грехи, не защищает и не оправдывает. Ей нельзя дать взятку. Она наказывает по самой строгой статье Возмездием. И тот, кто надеется обвести её вокруг пальца, заранее обречён на провал.
Глава 14. МУСИНЫ.
С Ириной и Валерой мы познакомились случайно, через общих друзей. Муж - инженер, жена – врач, да в придачу ещё двое ребятишек-погодков: сын и дочка – два бурундучка, сверлящие своим пристальным насторожённым взглядом незнакомца, изучая его и присматриваясь. Димка и Даша часто болели, а потому родители вынуждены были отправлять детвору на поруки к пензенской бабушке в деревню под таинственным названием Бессоновка. Оба возвращались оттуда краснощёкими и упитанными. Бабушка старалась!Неустанная и трогательная забота и здоровая деревенская пища делали своё дело.
Димка был нестандартным ребёнком. Он не только рисовал левой рукой, но и писал буквы в зеркальном отображении, как великий Леонардо. Будучи совсем маленьким, он «выдал» поэму о Кирилле и Мефодии в былинно-пафосном стиле, чем необыкновенно поразил нас – филологов. Нельзя было не заметить сильного влияния бабушки Клавдии Афанасьевны – сдержанной и уравновешенной женщины с открытым сердцем и заботливыми руками - истинно верующей прихожанки. Она научила ребят первым молитвам, и когда Димку мучили ночные страхи, он, по совету бабушки, успокаивал себя молитвой, после чего засыпал ангельским сном…
Ребятишки были чуть младше наших детей, что совсем не мешало их общению. Мы по-настоящему подружились: и взрослые, и дети.
Однажды друзья пригласили нас осмотреть участок на берегу Волги, который они собирались приобрести. Кто бы мог подумать, что именно в этих местах, спустя десяток лет, я куплю дачу, и часто, купаясь и загорая, буду вспоминать тот самый день, когда мы с нашими детьми отправились на осмотр мусинского будущего «поместья». Солнце жарко припекало, ребятня носилась по лесным лужайкам, как вдруг (почему-то гроза всегда бывает именно вдруг!), набежали тучи, и ливанул дождь! Мы стояли на конечной остановке, а автобус всё не шёл. Развернув пологом над детьми крохотные одеяльца(те что брали с собой для пикника) , мы держали их над собой вместо зонта, а ледяные струи весеннего дождя скатывались по нашим спинам…В автобусе мы решили ехать «согреваться» к нам. Особо достойным внимания было растирание водкой «от ушей» и «до хвоста» четверых визжащих детей. Зато ни один из них не заболел.
Неожиданно в семье Мусиных появилась собака – потешный щенок-водолаз по кличке Виконт. Конечно, при самом качественном уходе этой северной собаке тяжело давался наш жаркий степной климат. Да и живут собаки недолго. После смерти Виконта Валера часто просил нас с мужем спеть под гитару нашу «Зимнюю песню», напоминавшую ему о преданности молчаливого друга. И не дослушав, выходил из комнаты. Мы знали, почему…
Так, наверно, у старых бывает,
У больших, мохнатых зверей,
Когда солнце зимой остывает
И метель прикорнет у дверей:
Каждый прячет свой нос прохладный
В распушившийся теплый хвост.
У порога воет снег – ну и ладно:
Лишь бы ты, мой зверь, не замерз.
Я прикрою тебя крупной лапой
И шершавым лизну языком,
Чтобы ночью навзрыд ты не плакал,
Не вздыхал в тишине ни о чем,
Отогревшись, моргнешь мне глазом,
Замурзишься встревожено вдруг:
И тревоги развеются разом,
Когда рядом мохнатый твой друг.
Иринка - мать семейства - обладала неуёмным талантом рассказчицы: мы заслушивались её миниатюрами «из жизни уездного педиатра». До сих пор очень жалею, что не удалось её убедить записывать эти истории хотя бы на диктофон… Уникальный дар юмористки! Постоянные просьбы рассказать что-нибудь ещё сопровождали наши весёлые вечеринки. А сколько книг в это время мы перечитали со своими детьми. У Мусиных и у нас были прекрасные библиотеки. И мы с удовольствием обменивались
книжками. Так оказалось, что с Иринкой у нас и впрямь были общие интересы в детстве. Во всяком случае, наши читательские пристрастия совпадали почти во всём. Стоило одной из нас произнести начало какой-то любимой фразы, как другая тут же её заканчивала. То же было и с кинофильмами. Мы могли упорно помногу раз смотреть одни и те же полюбившиеся комедии, а затем «вворачивать» в повседневный разговор афоризмы и безудержно хохотать над ними. Благодаря Иринке, мои дети узнали Мэри Поппинс и Джеральда Даррела. Знаменитые «Записки ветеринарного врача» Джеймса Хэрриота произвели на нас поистине неизгладимое впечатление. Эта книга, подаренная подругой моему отцу, которого все Мусины необыкновенно уважали, и сейчас занимает почётное место на книжной полке.
Танцы и песни под гитару, шумные игры, дружеские споры и смех – в этой атмосфере росли наши дети. А за порогом стояли перестройка, приватизация и передел собственности, безработица и чеченская война… Страна наша трещала по швам, но каждый из нас продолжал профессионально делать своё дело: врач – лечил, учитель – учил… Мы желали разумных перемен.
Глава 15. БЕЗЫМЯННАЯ.
Мы забыли, что значит бегать босиком… Кругом мусор… Битое стекло… Одноразовые шприцы…
...Мы шли с Балаковки босиком… Жарко припекало июльское солнце. Жгло лопатки. Пыльная дорога заставляла шагать в темпе… Мы заглядывали с любопытством в окна деревянных домов на Вольской. И мечтали уже, что завтра опять зашлёпаем по той же улице к берегу маленькой речушки, на которой, не снимая многослойных юбок или затасканных штанов, купаются местные цыгане… Трогательная, наивная дочкина улыбка и твёрдый шаг сына… Все тревоги ещё впереди. А пока вы – только школьники. Кончается 20-й век. У всех нас первая важная дата – в нём… Там мы родились. У всех нас свидетельства о рождении в исчезнувшей с географической карты стране – СССР…
Как все мы хотели убежать от себя! Чтоб не догнали, не мучили воспоминания… Ан нет! Приходят. Являются. Светлым прошлым. Может, и правда, прав Лис из «Маленького принца»: «Нет в мире совершенства!..»
"Там хорошо, где нас нет", - ещё одна, народная, мудрость. …Играем. По-прежнему играем в Жизнь. Будто и не учат те перестроечные годы… Опять хочется надеяться на то, что детям выпадет настоящее Будущее. А не Будущее из американских фэнтэзи и боевиков… …Кто же выдумал нашу Жизнь? Кто заставляет нас бежать по замкнутому кругу, словно цирковых лошадок? Живём один раз… Почему же всё, как в черновике? В надежде на новый шанс… Да будет ли он?
Жизнь, действительно, здорово изменилась. Вернуться в прошлое, положа руку на сердце, правда, не хочется. Это этап пройденный. В нём много «тебя», «твоих» переживаний и эмоций… Но он уже канул в лету. Смысл всей жизни – в развитии, эволюции. Сказано не мной, но голосую за это обеими руками. Per aspera ad astra. Жизнь – фантастическое путешествие на космическом корабле под названием «Земля». Летит он сквозь время и пространство и несёт на себе нас – этаких муравьишек со своими амбициями и судьбами. А мы цепляемся за него, утопая в своих бесконечных распрях и раздорах, будто надеясь прожить не одну ещё земную жизнь. Время торопит, поджимает, и вот уже конечная станция показалась впереди. И на черновик писать эту жизнь попросту некогда. Клади - не клади новые мазки на холст времени, старые краски будут проступать и будоражить память.
Всем нам хотелось жить по правде и справедливости. Но человеческая натура такова, что получая даже минимум власти и достатка, тут же забывает о своих благих намерениях и романтических устремлениях к Добру и Истине. И Рыцари Круглого Стола вмиг превращаются в крестоносцев и мародёров… Желание реванша в начале нового века вновь разбивается о несовершенство мирового устройства. Каждый из нас сам по себе брошен в лихолетье броуновского движения. Поиск собственного предназначения упирается в безмолвную мудрость бытия. Вечный вопрос. Без ответа…
…Я иду с непокрытой головой, простоволосая, навстречу степному ветру. Жадно вдыхаю аромат лугов и полей… Я не жалею себя. Не жалею других. «Каждый из нас одинокий странник, молча бредущий в гордыне своей…». В поисках Истины.
И что дурного в выдумке моей,
Чтобы прожить всю жизнь по расписанью
Лишь честных, откровенных, добрых дней,
В стремлении духовного познанья?
ЭПИЛОГ
Вы, люди будущего! Вы безумно интересны мне… В лёгких кроссовках, потёртых джинсах, вытянутых футболках, с наушниками и айпадами, отрешённые и загадочные, будто существа из параллельных миров, скользите вы по асфальтовой коже городов… Вы спешите куда-то, говорите на одном вам понятном языке Интернета. И всё же мне с вами по пути! Мы разные, но в вас есть то светлое начало, которое утратило поколение предыдущее. В вас есть Жажда Жизни! Вам всё по плечу! Вы не спасуете перед трудностями. У вас другие цели, своя миссия в этом мире. И мне легко с вами. Легко молчать и быть отстранённой. Вы не лезете в душу. Вы такие же путешественники, как и я. Может, слов было сказано слишком много, и теперь пришло время помолчать? Чтобы начать эту Жизнь заново. Ведь в Начале было Слово...
27.07.2012