Вот так и живем.
Кем ты был в жизни, сколько подвигов свершил, сколько мудрости почерпнул из книжек да от других людей, сколько лет просидел за партами, какие такие специальности и профессии освоил, какие взлёты и падения пережил… всё это меркнет перед последней профессией, дающейся непросто отныне и присно, и на все последующие времена – годы? или месяцы? или дни? – перед профессией деда.
Казалось бы, опыт есть – один внук закончил вуз, другой заканчивает… ан нет, то пацаны, совершенно разные, по-разному разрывавшие твоё сердце, сначала опасными шалостями, а потом преодолевая подростковые пороги бурлящей реки жизни, но – мужики… а эта… ласковая? Лезет на колени, обнимается, трогает тёплой ладошкой твою щеку – «колючий?»… твоё сердце тает…
Стоп!
Дед, опять «купился»!
Это работает заложенная в ней генетически женская хитрость.
Ей нужен только компьютер. Восьмилетняя хакерша. Даже наушники надела, чтобы дед не мешал, не отвлекал.
Мой сын, отец Настеньки, сейчас в больнице, сегодня операция по вживлению имплантата; мать на работе; девочку удалось пристроить в наш санаторий, и я беру её на час-полтора побаловать чем-нибудь вкусненьким, пообщаться, может быть - пустить в Интернет.
Торчат в стороны перевязанные бантиками пушистые пучки волос, и я вижу её полупрофиль и часть экрана; открыла электронную почту; ого – сорок восемь писем! От таких же…
Предвижу окончание этого часа. Настя дисциплинирована поневоле: обеспечить себе снисходительность деда на завтра. Будет только заглядывать в глаза – ну, ещё немного, время есть. И я, конечно, уступлю: даю десять минут! Но не больше. Хочу, как и вчера, вести её не прямо в группу, а совершить прогулку по аллеям санаторского парка. Это время для разговоров. Она будет светить фонариком надо-не-надо во все стороны, на узоры ледка крохотных лужиц, на вершины кедров и елей, и рассказывать о своей новой подружке Эле; тоже штучка, нагловатая и веселая, - как-то я взял их вместе, и они с трудом делили компьютер, постоянно восклицая «блин!» - этого синонима известного матерка я от Насти прежде не слышал… изворачивался, поясняя, почему слово плохое.
Наверное, как и вчера, буду отвлекаться, не вникая в Настины речи, и радуясь тому, что есть у неё ко мне доверие, и задумываясь, сохранится ли она, эта тонкая ниточка духовной близости до тех самых порогов… если сам до них дотяну.
Вот так и живём.