Выражаю сердечную благодарность Тати Тати http://www.proza.ru/avtor/tatit за неоценимую помощь в редактировании романа!
ПРОЛОГ
Молоденькая, неряшливо одетая библиотекарша, грызя ногти от волнения, поглядывала в сторону светловолосого мужчины лет тридцати. Он пришел час назад, одарив ее улыбкой, как банкнотой щедрых чаевых, и смутив оценивающим взглядом. Красивый, стильный, нагло-уверенный – казалось, под его ботинками хрустят осколки разбитых женских сердец, покрытые плевками мужского равнодушия. «Избалованный первоклассный самец, у которого есть все!» – сделала вывод библиотекарша и снова посмотрела на него.
Мужчина напряженно листал подшивки старых газет. В полупустом читальном зале среди студентов он выглядел неуместно. Так смотрится новенький, стремительный «Порше» в потоке забрызганных городской грязью машин. Библиотекарша походила перед стеллажами, пошуршала бумагами на столе, бросая призывные взгляды на необычного посетителя. Бесполезно! Ему пофиг вздыхающие библиотекарши .
Неожиданно мужчина поднялся, прихватил газеты и стремительно подошел к библиотекарше:
- Можно сделать копию с этой страницы? – взгляд в упор, до обидного равнодушный.
Господи! Да она ему текст хоть от руки бесплатно перепишет!
- Конечно! – библиотекарша сдержанно улыбнулась, но глаза, распахнутые в ожидании, выдали наивную мольбу – ну пригласи же меня на свидание!
Неумело повиливая бедрами, она пошла к огромному копировальному аппарату. Вспомнив про старые туфли и дешевые заляпанные джинсы, ойкнула и быстро скрылась в огороженном шкафом закутке. Послышалось жужжание допотопной оргтехники.
- Вот, пожалуйста! – библиотекарша замерла, протягивая еще теплый лист.
- Спасибо. Сколько я вам должен за копию? - мужчина даже не скрывал брезгливости в голосе.
- Ничего не надо, – улыбка на губах библиотекарши, как сигнальная ракета, призыв к действию – ну же! я жду!
- Еще раз спасибо. До свидания, – складывая лист бумаги на ходу и засовывая его в карман дорогого пиджака, он ушел, ни разу не обернувшись.
«Стой! Куда ты? А как же свидание?» – она, некрасиво оттопырив зад, плюхнулась на скрипучий неудобный стул. Подогретая обидой, разочарованием и любопытством, библиотекарша посмотрела на пожелтевшую страницу, с которой только что сделала копию.
«Ежедневное обозрение «Бизнес. Экономика. Политика»
Среда, 18 марта 1998 года.
Происшествия.
В субботу на берегу Финского залива был обнаружен труп начальника службы инкассации петербургского филиала банка «Полет» Виктора Мирошниченко, который числился пропавшим без вести с февраля этого года. Его гибель может быть связана с крупными хищениями из этого банка.
Тело Мирошниченко было случайно обнаружено прохожим, гулявшим с собакой. По мнению судмедэксперта, начальник службы инкассации убит несколько недель назад выстрелом в висок из пистолета «Зауэр», который найден рядом с трупом. Следствие рассматривает различные версии происшедшего, в том числе и возможное самоубийство.
Розыск Мирошниченко был начат в середине февраля этого года по заявлению его родственников.
Незадолго до исчезновения начальника службы инкассации головной офис банка проводил ревизию в своем филиале. Комиссия выявила хищение денежных средств в размере нескольких миллионов долларов. В результате скандалов, разгоревшихся вокруг петербургского филиала банка, его директор г-н Ремезов был уволен.
Следствие считает, что схема хищений заключалась в следующем: на счета подставных фирм, зарегистрированных в Санкт-Петербурге, в качестве кредитов перечислялись денежные средства, которые преступники потом обналичивали, перевозили в Москву и присваивали.
Не смотря на то, что прямых связей между хищениями финансов из банка и смертью Мирошниченко пока не обнаружено, следователи не исключают, что от начальника службы инкассации могли избавиться, как от нежелательного свидетеля.»
Библиотекарша представила труп, припорошенный снегом. Вокруг замерзшая кровь… А она стоит рядом на расстоянии вытянутой руки... Жуть какая! Вдоль позвоночника побежали мурашки.
«Дура! – выругалась про себя библиотекарша. – Про мужика лучше думай, а то полночи спать не будешь!» Поежившись, она захлопнула подшивку старых газет, отнесла ее на полку.
«А чего про него думать? – успокоила себя библиотекарша. – На таких убогих, как я, ему плевать! Я для него – окурок на тротуаре, пройдет и наступить побрезгует!.. Нет, а все-таки мне интересно, зачем красивому, холеному мужику понадобилась статья про убйство?..»
Глава 1. ВСЕ БАБЫ – ДУРЫ.
Мне на хрен не нужна была ее папка с документами и фотографиями. И ежу понятно – это лишь предлог, чтобы вытащить меня на встречу в гадюшный, промозглый, голый, как колено замерзающего слона, парк. И какого черта я согласился?
Машина, конечно, застряла в пробке и сейчас еле тащилась среди грязных разносортных автомобилей с психующими водителями. Газ-тормоз, газ-тормоз, дерготня продолжалась около получаса. Я нагло припарковался под носом равнодушного гаишника, но правил не нарушил, и тот разочарованно отвернулся, постукивая полосатым жезлом по бедру, упакованному в форменные штаны. Вылезать из теплого салона не хотелось ни под каким предлогом, но отменять встречу уже поздно.
Тамарка, помахивая папкой с завязками, прогуливалась возле кустарника с наполовину облупившейся листвой. Среднего роста, с белокурыми, вьющимися мелким бесом длинными волосами, аккуратным макияжем. Проходившие в сторону метро парни оборачивались и присвистывали - красивая, стерва! Раньше мне это нравилось, теперь же я испытывал только тихое раздражение. Снегурочка недоделанная!
- Сережик!
Ненавижу, когда она меня так называет.
- Привет! – я торопливо чмокнул ее в подставленные губы, напомаженные чем-то липким . – Извини, задержался, пробки.
- Да я недавно пришла, так что ничего страшного! – соврала она, зажимая папку подмышкой и пряча посиневшие руки в карманы модного белого пальто.
- И что за срочность? – я мужественно выдержал взгляд утопающей – «ну пригласи же меня к себе».
- Да вот… – Тамара разочарованно вздохнула, вытащила из кармана почти согревшуюся руку, протянула мне папку. – Я подумала, может, это важно.
Голос заискивающий, во взгляде мольба о продолжении вечера в более интимной обстановке, но у меня на сегодня другие планы.
- Дома посмотрю, – кивнул я, давая всем видом понять – не жди приглашения. – Спасибо, конечно.
- Котик! – она посмотрела на меня и осеклась. – Подвезешь? Я сегодня не на машине.
- А что так? Сломалась?
- Да нет… сестра арендовала… на дачу съездить.
Какая, нафиг, дача в середине ноября и в среду?
- Извини, Тамара, я в другую сторону, у меня еще сегодня куча дел.
- А-а… – разочарование, которого она даже не попыталась спрятать, сорвалось с липких губ и шлепнулось дохлым воробьем в слякотное месиво на асфальте. – Ладно, ничего страшного, на метро доберусь.
- Ну и отлично! Извини, мне пора, – эту тягомотину нужно заканчивать, а то снова начнутся слезы, сопли, упреки, что я – эгоист и никого, кроме себя не люблю.
Торопливо, едва сдержав гримасу отвращения к липкой массе на губах, чмокнул их, засунул папку подмышку.
- Пока! – я постарался незаметно вытереть рот, но она увидела, вздрогнула и опустила голову.
Да и черт с ней! Заметила, так заметила.
С Тамаркой меня познакомил 2 года назад друг и коллега по работе – Толик Ильин. Мы иногда ходили с ним в спорт-бар "Фортуна" выпить светлого пива и поболеть за какую-нибудь футбольную команду. Это он однажды летом привел симпатную девку лет двадцати с небольшим. Она пила пиво наравне с нами, орала и материлась, когда «Арсеналу», за который в тот вечер мы по обоюдному согласию болели, забили гол. Одетая в простые недорогие драные джинсы, коротенькую майку, обтягивающую грудь и открывающую упругий живот – в тот момент она показалась мне безумно хорошенькой. То ли от выпитого пива, то ли от игры гормонов, требующих немедленно секса, а, скорее всего, от совокупности этих факторов, но мы с ней без слов поняли друг друга и быстро слиняли. Она набросилась на меня еще в подъезде, и я, ошалев от яростного напора почти звериного желания, взял ее там же, на площадке между этажами. Сексуально-хмельной угар продолжался в моей квартире до середины ночи, пока ужравшиеся первобытной страстью, мы не свалились прямо на полу, успев кинуть под голову подушку.
На мое счастье на следующий день была суббота. Утро принесло разбитость, головную боль от выпитого накануне и полнейший упадок всяческих мужских сил. Сейчас я хотел только одного – спать и чашку крепкого черного кофе. Можно наоборот, не имеет значения.
Тамарка, приоткрыв глаза с оплывшей тушью, похожая на картину абстракциониста-неудачника, удивленно посмотрела на меня, потянулась всем телом, быстро собралась, бросила вместо слов прощания «Пошел к черту!» и хлопнула дверью.
Я до обеда провалялся с головной болью, сварил кофе, с ненавистью посмотрел на груду немытой посуды в раковине, добавил к ней еще одну чашку и навсегда бросил курить.
В следующий раз мы с Тамаркой встретились на корпоративе, куда Толик притащил ее в качестве своей подруги. Изящно поданая девица, как хороший коньяк, моментально освежила в памяти безумный качественный секс пару месяцев назад. Декольте до пупа с почти вываливающимися сиськами напрочь лишило разума мужскую часть нашего коллектива. Юнцы, со стекающими до колен слюнями, разглядывали диковинную красавицу, изнемогая от желания трахнуть ее в ближайшем темном углу. Сотрудницы посматривали на нее с открытой ненавистью и завистью, чуя женским нутром перворазрядную соперницу. Тамарка хохотала, демонстрируя белоснежные ровные зубы, сексуально сосала банан. Я ржал над парнями, старающимися прикоснуться к ее гладкой загорелой коже. Она, не считая бокалов, пила шампанское, танцевала до упаду, исполнила стриптиз на столе, куда ее затащили наши пацаны, завывшие и едва не захлебнувшиеся слюнями, когда, мотая широким подолом длинного платья, Тамарка спустила лямки и оголила сиськи.
Дальше по прошлому сценарию – секс на лестнице, секс в ванной… пока, пьяные всем, чем только можно, мы не завалились на кровать, мгновенно забывшись черным, как пропасть, сном.
Тогда мне было плевать – кто она, чем зарабатывают на жизнь ее родичи, где обитает – я хотел от нее только одного – упругого тела и готовности отдаться в любой момент в любом месте. Мы даже стали жить вместе.
Но шло время, необузданная страсть приелась, хозяйки из Тамарки не получилось, вечера с ней стали казаться нудными, как зубная боль. Я предложил расстаться, выслушал про себя массу интересного, со слезами, битьем посуды из дорогого китайского фарфора. Выгнать ее оказалось делом трудным. Она натравила на меня папашку-банкира, после встречи с его охранниками я пару недель отвалялся в больнице, сочтя, что это серьезное основание для окончательного разрыва.
Тамарка полгода караулила меня возле подъезда, нескончаемо звонила по телефону, доставала нытьем о своей любви даже Толика, но, поняв, что наши отношения в прошлом, наглухо ушла из моей жизни на целых два месяца. Я отмыл входную дверь от надписей, дающих вполне реальную характеристику мне, как мужику, и зажил привычной свободной жизнью.
И пошло по привычной - инги, лариски, маринки… я их не считал, брал того, кого хотел.
Мне было все равно где и с кем проводить вечера и ночи, лишь бы разгоряченное женское тело, упругая грудь, тугая задница. Какая разница, кого как зовут? Все равно вскоре будет другая.
Они почему-то вешались мне на шею, валялись в ногах, когда я уходил, орали с заплаканными мордами о своей любви, и никто из них не спросил – а я люблю? А мне надо, чтобы они оставались больше, чем на одну ночь?
Тогда я окончательно понял – все бабы – дуры! Они не только хотят залезть к нам, мужикам, в постель. Нет! Им надо запустить свои ручонки с длинными акриловыми ногтями в нашу душу и вертеть там свои концерты, то и дело срываясь на пронзительный визг, если что-то не вписывается в рамки, очерченные тюбиком губной помады.
Дуры бывают красивые, умные и просто дуры. Даже Эльвира – шикарная длинноногая брюнетка с внешностью дорогой, избалованной подиумной подстилки, красивая и умная одновременно, не смогла опровергнуть этот постулат. Она не походила на стиральную доску с выпирающими реберными дугами и отвисшими сиськами, если то, что болтается при ходьбе под светом слепящих прожекторов вообще можно так назвать. Наоборот, Эльвира обладала вполне аппетитными упругими формами, носила это богатство с достоинством, плевала на мнение окружающих о своей внешности, сама себя любила и этой независимостью мне безумно нравилась. Она до слепого фанатизма обожала свою «Ауди ТТ» и тем зацепила меня еще больше. Эта роскошная самка не капризничала по пустякам, не закатывала томно глаза, не вешалась мне на шею. Напротив, с ней я чувствовал себя укротителем дикой породистой кобылы, готовой вот-вот сбросить седока и умчаться на вольную волю. В этом мы с ней были похожи. Ей нравилось, когда я пожирал ее глазами, рвал на ней дорогое белье в порыве разнузданной страсти и трахал, где попало. Она так быстро меняла свой образ, превращаясь из скромной девочки-студентки в измученную половой охотой львицу, что я сходил от нее с ума, желая ее все больше и больше, увязая в омуте безумного угара страсти. Мы встречались по обоюдному согласию, когда приедались скучные в своем однообразии другие любовники, предавались разврату и разбегались, чтобы вскоре встретиться снова. Никогда у меня. Никогда у нее. Только на нейтральной территории. Таково было ее условие. Да и по фиг! Меньше проблем.
В пожаре бордельного разгула мы провели полгода. Я бредил ею днем и ночью, заваливал охапками желтых роз, которые она обожала, и казалось – этому не будет конца. Но однажды Эльвира позвонила и без обиняков сказала:
- Серж, мы расстаемся. Я выхожу замуж за старого, лысого, толстого и богатого перца. Если понадобишься для любовного беспредела, позвоню. Чао, дорогой!
Перец оказался не таким уж старым, вовсе не лысым, полноватым, но не толстым. В ее словах только одно оказалось правдой – он был качественно богат.
Я взял на работе отпуск, беспробудно пил неделю, продал любимый «BMW», в котором мы столько развлекались с этой сукой, и купил красавицу «Тойоту».
Вместе с Толиком мы кутили в дорогущих клубах и ресторанах, таскали ко мне сногсшибательных проституток и просто смазливых девиц, пока я вдруг не понял – еще немного, и у меня, натурально, поедет крыша.
Выходил из пике долго, сложно и рвотно, но мое явление на рабочем месте было встречено женской частью коллектива с энтузиазмом, пикантными намеками и откровенной демонстрацией потребности в сексе со мной. Что ж, жизнь продолжается!
Я не видел, как Тамарка, понуро опустив голову, заходила в метро, мне хотелось быстрее оказаться в теплом салоне любимой «Тойоты», где вкусно пахнет дорогой кожей, а из динамиков льется хорошая инструментальная музыка.
Кивнув гаишнику, как старому знакомому, привычным движением скользнул на переднее сидение, аккуратно прикрыл дверь машины, погладил руль. Вот моя любимая девочка, которая ничего от меня не требует, кроме бензина и техобслуживания. Она не предаст, не будет трясти перед чужими мужиками своими прелестями, хлебать пиво литрами и предлагать познакомиться с родителями. Ей все равно, что на мне одето, выбрит или ношу трехдневную щетину, и как я пахну ей тоже абсолютно безразлично. Педаль в пол – и она вся подвластна мне, как одалиска.
Бросив папку на заднее сидение, завел двигатель, с наслаждением вслушиваясь в мягкое урчание, осторожно встрял в поток вяло двигающихся автомобилей и направился к дому. Тамарке я наврал – никаких планов на вечер не было, просто хотелось поваляться на диване, посмотреть телик и пораньше лечь спать. А поужинаю в ближайшем кафе, благо теперь их понапихано на каждом углу .
С этими мыслями я и ехал домой, пока не заметил впереди на обочине девчонку. Она сиротливо куталась в простенькую короткую курточку. На голове смешной берет с торчащей пипочкой, напоминающей толстую заносу в темечке. Длинные стройные ноги обуты в высокие сапоги на тонкой шпильке. Одной замерзшей рукой девчонка придерживала воротник, пытаясь сохранить то немногое тепло, которое окончательно еще не выветрилось из-под одежды, второй – обреченно голосовала.
И черт меня дернул притормозить и распахнуть перед ней дверь машины.
- Ой! – выдохнул замерзший на холодном ветру цыпленок, испуганно сделав неуклюжий шаг назад.
- Тебе далеко? – благосклонно бросил я.
- Нет, – она смотрела на меня с такой мольбой, что я покровительственно махнул рукой.
- Садись.
- А вы дорого возьмете? У меня мало денег.
- Садись, договоримся!
- Нет! – вдруг заупрямилась девчонка. – Вы сразу цену назовите.
Какое-то неловкое движение, берет с головы цыпленка слетает на тротуар, светлые роскошные волосы падают на спину и грудь, если, конечно, она у нее была, закушенная губа, быстрый испуганный взгляд…
И тут я ее узнал.
- Да садись же… соседка!
Придерживая волосы рукой, девчонка подобрала берет, засунула его в крохотную сумочку, и только потом внимательно посмотрела на меня.
- Сергей?
- Ну.
- Ой, как хорошо, что я вас встретила! Думала – околею тут: ни одна машина не остановилась.
Я хмыкнул, посмотрел, как осторожно усаживается она рядом со мной, морщит лоб, пытаясь пристегнуть ремень безопасности. Озябшие пальцы не слушались, и я великодушно соблаговолил ей помочь.
- Домой? – переспросил на всякий случай.
- Домой, – согласно кивнула она, передернув плечами, словно пытаясь избавиться от застрявшего под курточкой холода. – Хотела на метро, но подвернула ногу, очень больно идти.
- Понятно.
Вскоре мы уже болтали, как старые, добрые знакомые. Я не помнил ее имени, а спросить было неудобно. Согревшись, она весело щебетала о чем-то своем, и звук женского голоса приятно щекотал ухо.
«Как птичка!» – почему-то подумал я, исподтишка разглядывая попутчицу.
Из-за длинных густых волос едва различим аккуратный тонкий нос с чуть заметной горбинкой и немного курносый, пухлые губы тараторят без остановки, темные брови вразлет, явно не выщипанные, натурально-красивые. А потом она повернула голову, и я увидел ее глаза.
Еще продолжая улыбаться, она вдруг смутилась, повела бровью – не кокетливо, а, скорее, нервно, пальцы пробежались по ремешку сумочки, лежавшей на коленях. Дрогнули ресницы, спрятав взгляд, она прерывисто вздохнула и, неловко дернувшись, застонала.
- М-м… забыла совсем про ногу, – ей явно было больно: прикушенная побелевшая губа, мгновенно спавший румянец и сдвинутые на секунду брови – такого не сыграешь на публику.
- Ничего, до свадьбы заживет, – это единственное, что пришло на ум в тот момент.
- Хотелось бы пораньше, – тихо прошептала она, но я расслышал.
- Что, так сильно болит? – мой взгляд скользнул на ее колено и вернулся обратно на дорогу.
- Угу.
- Может, тебя в травмпункт отвезти?
- Нет, спасибо, это всего лишь растяжение. Надо было совссем ума не иметь, чтобы в такую погоду надеть сапоги на высокой шпильке.
- Ну, смотри, а то…
- Спасибо, не надо. Дома забинтую, полежу день-другой, все пройдет.
Остаток дороги мы ехали уже молча, делая вид, что слушаем музыку, льющуюся из динамиков. Я искоса посматривал на свою попутчицу, она же сидела, съежившись, похожая на маленького нахохлившегося воробья под дождем.
Осторожно припарковавшись во дворе нашего дома, помог ей выбраться из машины и дохромать до дверей соседней со мной квартиры.
На звонок выскочила тетя Таня Макарова – пожилая, полноватая добрая женщина, которую я знал с самого детства. Увидев девушку, она побледнела и всплеснула руками:
- Дашуня! Боже ж ты мой! Что случилось?!
Значит, ее зовут Даша.
Глядя, как она прыгает по коридору на одной ноге, поджав вторую, я в тот момент испытал странное чувство, похожее на жалость.
- Спасибо! – услышал я бодрый, почти веселый девичий голос из глубины соседской квартиры.
- Да не за что! – хмыкнул в ответ, торопливо вставляя ключ в замочную скважину и скрываясь за собственной дверью, как за створками раковины.
Жрать дома было нечего, пришлось заказать пиццу. В ожидании еды, я валялся на диване, бездумно щелкая пультом от телевизора, перескакивая с канала на канал. Телик смотреть не хотелось, мне сейчас вообще ничего не хотелось. Звонок мобильного прозвучал резко и неожиданно. Глянул на дисплей – твою мать! – достала чертова курица!!
- Да! – недовольно рявкнул я.
- Сережик, это Тамара, – оправдательные нотки в голосе бывшей любовницы произвели на меня странное, я бы даже сказал – неожиданное впечатление: захотелось немедленно поехать и убить ее, чтобы та больше никогда не звонила.
- И что?
- Я просто хотела узнать… ты посмотрел документы?
- Какие документы? – я говорил нарочито грубо, чтобы у нее не возникло желания затягивать разговор.
- Ну… те, что в папке. Я тебе ее сегодня передала.
- Пока нет. Руки не дошли. Извини, Тамар, я очень занят!
Ну да, конечно, я забыл про эту долбанную папку. Да и хрен с ней! Завтра посмотрю. Я представил, как Тамарка сидит на роскошном рыжем кожаном диване, сжавшись и покусывая дорогой мобильный телефон отбеленными в элитной стоматологической клинике зубами. Раздраженно подскочив к холодильнику, где оставалось несколько бутылок хорошего немецкого пива, выхватил одну. Но выпить не пришлось – раздался звонок в дверь. Не успев спросить, кто там, услышал знакомый веселый голос:
- Сергей, это ваша соседка Даша.
Удивленный, я распахнул дверь:
- Привет. Ну, как нога? – глупый вопрос – щиколотка у нее туго перебинтована, из-под простенького домашнего платьица видны голые коленки.
- Ой, уже почти не болит. А я пришла вас на ужин позвать. Мы с тетей Таней котлет нажарили, картошки отварили, салатик приготовили, – уловив неуверенность на моем лице, она грозно сдвинула брови. – Отказы не принимаются! Немедленно идемте ужинать!
Господи, как приятно это прозвучало. Если бы кто-нибудь знал, как вкусно и приятно это прозвучало!
- Да я пиццу заказал, – пожал я плечами.
- Ничего, съедите завтра! – сказано таким безапелляционным тоном, что отказаться уже невозможно… да и не хотелось.
Тоже мне, воробей-командирша!
Небольшая уютная кухня, привычный угловой диван со столом, накрытым вышитой вручную скатертью – виноградная лоза с гроздьями синих ягод, простенькие белые тарелки, обычные вилки. Казалось, я вернулся в детство, когда такая же мебель заботливо протиралась мамиными руками. На таком же диване, развернув газету, любил сидеть за вечерним чаем отец.
Находиться на соседской кухне было странно. Казалось – сейчас приоткроется дверь в мою комнату, и раздастся певучий мамин голос: «Сере-ежа, ужинать!»
Здесь жило домашнее тепло.
От накативших воспоминаний екнуло сердце. Это было так неожиданно, что захотелось закрыть глаза, забиться в угол кровати, натянув на голову неуклюжее ватное одеяло, как я делал в раннем детстве. Помню, однажды проснулся, в квартире темно, громко щелкает будильник на прикроватной тумбочке. «Мам!» – кричу я, но вылетает только сдавленный шепот. Мне страшно, но бежать до родительской спальни еще страшнее. И я снова зову шепотом: «Мама!» Она не слышит, и тогда я прячусь под одеялом, и мне уже почти не страшно. Однако вскоре приподнимается уголок мягкого убежища над моей головой, и ко мне проникает свет от настольной лампы. Я вижу маму, она садится ко мне на кровать и обнимает меня…
Больше этого никогда не будет. И давно нет. И к черту сантименты!
Веселый голос что-то щебетал, перебиваемый ворчливыми нотками тети Тани, и я, наконец, смог уловить суть разговора.
- … и наша группа отправилась в поход, – Даша явно рассказывала что-то из студенческой жизни. – Представляете наше удивление, когда место, которое мы накануне застолбили, оказалось занято… стадом коз?! Ой, они такие наглые! Сожрали две наши футболки, повалили несколько палаток, потому что все время пытались запрыгнуть на их крыши, слопали половину запаса хлеба. В общем, козья война получилась! Какой уж тут отдых, когда эти паршивки так и норовили что-нибудь стащить? А пастух в соседних кустах пьяный валялся, и мы не могли его разбудить. Пришлось сворачиваться и искать себе другое стойбище. Но было весело!
- Сережа, а что же ты не кушаешь ничего? – забеспокоилась тетя Таня.
- Задумался, – честно ответил я, чувствуя себя почему-то неловко.
- Какой же ты все-таки взрослый стал! – покачала она головой. – Сколько тебе сейчас? Лет тридцать?
- В самую десятку попали! – улыбнулся я. – Весной как раз и отметили.
- Вот сколько смотрю на тебя, удивляюсь, до чего же ты на маму свою похожим получился – волосы такие же густые, глаза, как у нее, серые…
- Да нет, тетя Таня, наш Сергей на молодого Дольфа Лундгрена чем-то похож, – подмигнула мне Даша. – Только вы интереснее, и улыбка у вас лучше.
- Правда, есть сходство, только ты не такой брутальный…. – блеснула тетя Таня заморским словечком и взгрустнула. – Эх, Надя, Надя! Вот уж судьба как сложилась, ну кто бы мог подумать?.. Да что это я, старая дура? Ты ешь, ешь, сынок!
- Спасибо! – при воспоминании о матери у меня всегда горло сжимает спазм, но, встретив смешливые глаза Даша, я улыбнулся.
Она вдруг смутилась, покраснела как-то отчаянно – краска залила ее от самой шеи, мне показалось, затронула даже маленькие ушки.
- Конечно, интереснее! – согласилась с ней тетя Таня. – Что там этот Дольф? Маленький и американский!
- Ну, не совсем маленький, – Даша усмехнулась. – У него, между прочим, рост 196 сантиметров, и вообще-то он скандинав по происхождению.
- Неужто? – всплеснула руками тетя Таня и собрала на лбу множество морщинок. – Да и что? Наш Сергей – вон, какой красавец вымахал, ничуть не хуже!
Теперь уже смутился я. Мы заговорщицки переглянулись с Дашей, неожиданно подмигнув друг другу.
На стене возле холодильника что-то вещал плоский телевизор, и я почему-то стал мучиться вопросом, кто его повесил. Насколько мне помнится, в этом доме мужчин не было. Тетя Таня овдовела, когда я еще в школе учился, своих детей у нее не получилось, а Даша, кажется, племянница. Интересно, где родители девушки, если она давно живет по соседству. Сколько ей лет? Двадцать два? Или меньше? Мне она казалась совсем девчонкой, остроумной и веселой, как ни странно – начитанной и разносторонней в своих увлечениях, но девчонкой.
Мы болтали, пили чай с пирогами, обсуждали последние новости, и я ловил себя на том, что совершенно не хочу уходить домой.
Незаметно обводя глазами непритязательную кухонную обстановку, я вспомнил свою квартиру, обставленную дорогой итальянской мебелью, спальню с широченной кроватью по индивидуальному заказу. Мне столько раз предлагали переехать куда-нибудь в престижный центр или на Крестовский остров, но эту квартиру давным-давно купли мои родители, здесь я вырос, и она была мне очень дорога. Со временем я сделал ремонт, купил новую, современную мебель. Лишь третья, самая маленькая комната, не тронута – когда-то, много лет назад, это был кабинет отца. Если я и заходил сюда, то только чтобы вытереть пыль. В моей квартире хорошо устраивать вечеринки, трахать баб, но сейчас я остро почувствовал – в ней нет того, что делает нашу жизнь уютной – тепла.
Словно уловив мое состояние, Даша стала рассказывать что-то смешное, и я благодарно улыбался, понимая, что делается это для меня. Когда она на какое-то время вышла, тетя Таня покачала головой:
- Слава богу, выросла моя девочка! А то ведь сорванец был в юбке. Сколько она стекол мячом перебила, сколько я у нее рогаток из портфеля повытаскивала – вспомнить страшно! В кабинет директора школы ходила, как на работу.
- Дашка? Сорванец? А мне она всегда казалась милой домашней девочкой из песочницы, – удивился я совершенно искренне.
- Ой, Сережа, ты даже не представляешь, сколько слез я пролила, замазывая ее разбитые коленки зеленкой! Думала, докатится моя девочка до… ну, в общем, сам догадываешься, о чем я… Пока она не влюбилась.
- Влюбилась? Наверно, в одноклассника?
- Если бы! Он был старшим братом ее подруги Гальки Гусевой, только вернулся из армии, а она девчонка совсем, десятый класс заканчивала, год до выпуска оставался… Там такой роман завертелся – мама дорогая!!! Наверно, полрайона о нем знало. Уж что там у них со Стасиком произошло, не знаю, только парень одумался. А, может, кого постарше нашел. Думала, не переживу.
- Даже так?
- О! Это та еще бестия! Это сейчас она угомонилась. А раньше!.. – не договорив, тетя Таня махнула рукой и горько усмехнулась. – В общем, всего не расскажешь.
В тот вечер мы с Дашкой стали друзьями. Без слов и клятв. Просто я знал – если мне когда-нибудь вдруг понадобится помощь, она будет первой, кто придет. Эта забавная девчонка для меня теперь… по-особенному дорога, как младшая сестра.
Вернувшись домой, я засунул пиццу в холодильник, хмыкнул, глядя на бутылки пива, обиженно звякнувшие от моего равнодушия, походил по квартире, словно заново разглядывая свое жилище, и завалился на кровать.
Наверно, впервые за все последние годы этой ночью я спал, как младенец в люльке, убаюканный любящей матерью.
Не смотря на промозглое ноябрьское утро и валившие хлопья мокрого снега, я чувствовал себя потрясающе легко, как бывает после отличного секса.
Зарядка, контрастный душ, быстрый завтрак с чашкой горячего кофе. Теперь можно на работу, пока дорога не запружена пыхтящим транспортом.
Уже сидя в салоне машины, решил посмотреть документы, переданные вчера Тамаркой, и обернулся.
На заднем сидении папки не было.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2011/12/21/5 )