Знаешь… Я бегу. Бегу уже очень давно, от грязи что меня окружает, от грязи что глубоко внутри, что пропитывает вдох и выдох. Она розовая, нервозная… Мерзость.
Я бегу, но с каждым новым шагом чувствую, что глубже и глубже вязну. Вязну в витринах с одеждой, что никогда не одену, в вытянутых отражениях иномарок, в запахах изысканной пищи, во взглядах, где не осталось тебе места и от того ещё более пустых, в розовом глянце к которому с упорством слепого катится толпа. Грязь облепила. Чувствую себя ею и ощущаюсь вне… Безвольный, Бессознательный, бредовый живой.
Мой побег привёл меня сюда – место что вы предпочтёте обойти не запачкав подошв дорогих ботинок. Самое чистое, самое честное место в городе – брошенный дом. Гниль в самом центре бессонного улья. Здесь чувствую себя человеком, более человеком чем везде.
Гаснут огни, умирает шум и на миг закрыв глаза можно уловить шипение. Это шипят вены и артерии города. Вены по которым гуляют мечты и стремления его добровольных рабов.
Я принёс с собой болезнь и очень скоро антитела, беспощадно меня усмирят. Переварят и обезвредят, лишив голоса, связав, ослепив. Дом снесут и на его месте поднимется очередной исполин, в который такой как я наверняка не сможет войти.
Как бы хотелось найти тот шприц, что впрыснет яд в эти чудовищные вены, чей пульс громыхает сейчас в висках. Дурман что остановит прогнившее сердце, и откроет разом тысячи глаз. Но его нет… Нет прощения убийцам, нет лекарства от рака, нет жизни после смерти. С самого детства меня кормили этим нет, вбивали в сознание рамки, табу, правила и законы, что существуют лишь в головах, на бумаге, цифрах.
Узлы, нити, которые тебя, опутывают от ног до кончиков ушей, душат. Порви одну – преступник, все – бог.
Я наркоман, я преступник, я болезнь, я тот кого вы ненавидите, боитесь, кем брезгуете, кем запугиваете проблемных детей. Ваше отражение, вот он я. Похож на вас, но лево, для меня право.
Я порвал нить, что связывала мои руки…
(Ложка нагревается рождая многоглазое пузырчатое существо)
Я открыл глаза и увидел всё в новом свете, шире и ярче. В мире, что увидел я, возможно всё.
И не было смерти,
И не стало времени
И человек стоял рядом с творцом, подобный ему во всём он был им.
(Зрачки расширяются заполняя радужку)
Похож на вас, гораздо больше чем того хотелось. Я бегу, и вы беспрестанно бежите. Но мой наркотик не ваш…
Секретарь, продавец, уборщик, банкир, капитан дальнего плаванья – уверенные в завтра, знающие, чем кончится сегодня, стабильные, привыкшие клеточки организма, работающие на общий результат. Результат, поддерживающий его отравленную наркотиком надежд жизнь.
Судороги скрутили конечности, затуманенный разум отключается. То, что обитает под ним, выплёскивается наружу, толчок, за толчком.
(Пена, жёлтыми хлопьями, срывается с губ и ложится на грязный бетон)
Моего голоса нет. Мой слух пропал. Мои глаза не видят, тело не чувствует боли.
(разряд)
Мой слух пропал. Но я слышу безмятежность, она белая на вкус.
(пищание)
Зрения нет. Но я чувствую, тысячи глаз, что глядят на меня с затаённой злобой. Пусть так.
(разряд)
Моё тело охладело к боли. Но, разум бьётся в агонии, погребённый заживо, привязанный к умирающему телу якорем сомнений и страхов.
(пищание)
Моего голоса нет. Но мой крик на одно сладостное мгновение, заглушает ненавистное биение города…
(разряд)
(пищание)
(разряд)
(пищание)
(всплеск)