ДОРОГА ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ
В огромном многомиллионном городе, поставив на тротуар авоську с продуктами, присел на газонное ограждение старик. Люди бегут, не обращая на него никакого внимания. Да и он, похоже, о чем-то задумался, глядя себе под ноги.
– Вам плохо?
Старик на мгновенье поднял глаза и вздохнул:
– Сил нету идти. И сетка нетяжелая, а сил нету.
Спустя несколько минут мы бредем с ним по дороге к его дому, что по другую сторону Ленинградского шоссе. Идем настолько медленно, что не успеваем на зеленый свет пересечь и одну полосу. Водители, притормаживая, ругаются, кричат что-то вслед. Но что же делать, если мы не можем идти быстрее?
Дед рассказывает что-то о Волховском фронте, на котором он воевал в Великую Отечественную войну, о Мясном Боре, прозванном Долиной смерти, о страшных боях в окружении, о том, как был ранен, потерял обе ноги… Я слушаю его вполуха, а в мыслях: “как бы очередную полосу перейти, чтобы не сбила машина”. Мой спутник и не предполагает, что четырьмя годами ранее нашей встречи я, волею случая, познакомилась с ветераном 18-го полка резерва Главного командования, бывшим разведчиком Николаем Ивановичем Клыковым, моим земляком, воевавшим рядом с ним, и что еще раньше мне приходилось бывать в тех Новгородских землях, о которых он рассказывает. За захват штаба вражеского батальона и доставку ценных документов Николай Иванович Клыков был награжден медалью «За отвагу”. Солдатская медаль… Как непросто она доставалась… У моего спутника нет наград. “Если б за каждую высотку медаль давали, металла не хватило бы на всех”, – говорит он, словно оправдываясь. Да… Это нам, живущим в 80-х, легко рассуждать, как надо было воевать. А им рассуждать было некогда. Они защищали Родину, как умели.
Долина смерти… Страшный ад
В живых оставшийся запомнит...
А мне вспомнилась фотография, сделанная членами одного из поисковых отрядов: на месте госпитальной палатки – лежащие вряд останки наших солдат, которых фашисты расстреляли в упор. Тысячи советских солдат лежат в Новгородской земле, и даже спустя 40 с лишним лет там продолжают взрываться снаряды, оставшиеся с войны, и теперь гибнут люди. До сих пор красные следопыты находят солдатские медальоны. И хотя имена прочитать теперь уже очень сложно (бумага рассыпается буквально в руках) все же иногда удается вернуть имя безымянному солдату…
– А бабка-то моя полгода назад померла, – доносится до меня голос моего спутника.
– И что ж, Вам никто не помогает?
– Да нет. Из собеса приходят. Только в магазин иду сам: все вроде среди людей побуду. А сегодня заказ1 вот к празднику дали…
Дом оказался как раз через дорогу. Единственное живое существо, встретившее нас в квартире, был большой дымчатый кот.
– Дочка есть, – сказал старик, – только живет в другом городе, в Болшеве. Может, слышали?
И опять я удивилась совпадению, но ничего не сказала.
Зимой темнеет быстро. Спустя полчаса я ехала в электричке, глядя, как зажигается в окнах домов свет, и все думала о старике – одиноком человеке в многомиллионном городе... Я так и не узнала имени старого солдата. Да так ли уж это важно? Удивительно было другое: как это несколько метров, которые я пробегала раньше не замечая, оказались длиною в чью-то жизнь?
1989 год
_________________
1 В конце 80-х годов в стране существовала система распределения продуктов питания и предметов первой необходимости