Образ высокой черноглазой девушки весь обратный путь ни на минуту не выходил у него из головы. Вот по ветру развеваются полы её длинной юбки. Вот она улыбнулась, поправила рукой волосы, непослушно выбившиеся на лоб из-под платка. «Сестра, идем, идем!» - звонко крикнули ей невидимые девушки-подруги. Но незнакомка ещё несколько мгновений продолжала стоять и только единственный раз краем глаза посмотрела на парня, застывшего посреди дороги. От увиденных глаз повернувшегося к нему лица Дауд готов был на куски разорвать собственное сердце, так оно дико заныло. Он хотел заговорить с ней, но не успел, девушка исчезла за поворотом в тоннель. Лишь кувшин с водой остался лежать опрокинутым. Как в старину.
Горы остались позади. Суровые отроги скал сменились бескрайними холмами. Дорога стала шире, уже не хотелось ежесекундно читать молитву, опасаясь очередного камнепада, готового в любой момент сорваться с высоты и навечно похоронить путников под собой. Не ощущался холод дико ревущей реки. Успокоившееся сердце стучало медленней и тише.
- Брат, поворачивай машину обратно!
- Дауд, потерял что?
Спустя полчаса, сидя в придорожном кафе, братья смеялись и шутливо похлопывали Дауда по плечу.
- Красивая хоть? В тех местах девушки непростые, только посмотрел на неё искоса, всё уже – считай, женат.
- Да и вообще виденье то было. Не пристало девушкам по ущелью бегать в феврале месяце. Хорошо ещё, в Мертвый Город не заехали. Там бы точно среди развалин старинных башен каждый из нас такую гурию черноокую себе приметил. Эй, Дауд, слышишь, очнись! Если хочешь жениться, хоть завтра тебе невесту найдем.
- Не найдете вы мне такой. Глаз таких больше не найдете.
Все дружно переглянулись на эти слова и нерешительно пожали плечами.
Во дворе не было ни души. Лампа уличного освещения перегорела, пригласив как долгожданную подругу ночь к себе в угодья. Сквозь темноту едва прорисовывались силуэты припаркованных в ряд машин. Округу плавно покрывал туман, гонимый упрямым ветром с гор, срывался снег вперемешку с ледяным дождем. В этой молочной темноте Дауд с трудом сумел различить машину брата, она завелась не сразу. Дорога вверх была безжизненна, и неслучайно – никто в подобную погоду не решался сесть за руль. Одному единственному человеку сейчас его мечта обещала дать надежду. А надежда обещала подарить мечту.
За несколько десятков метров до поворота в тоннель дорога резко сужалась. Шум реки двумя железными молотами ударил в уши. Холод и разбитое вдребезги стекло пронзили грудь. Вода подступала со всех сторон, заглатывая в себя, заглатывая.
Ранним утром она спустилась к реке по одной ей ведомой дорожке. Эту тропинку девушка пробивала долго и настойчиво, с детства прибегала к тому месту реки в минуты невзгод, одиночества и радости, задумчиво смотрела на воду и чего-то ждала, сама не зная чего же.
Резкий женский крик вдруг ужасом отразился от немых камней.
В небольшой заводи она разглядела тело мужчины, запутавшееся в ветвях принесенного водою дерева. Она не знала, откуда столько сил взялось в её хрупком теле, когда она вытаскивала тело утопленника на берег. Плакала и тащила не дыша. Она осторожно притронулась ухом к его груди, к той стороне, где обычно бьется сердце. Оно стучало из последних сил.
...Уже неделю Дауд не мог налюбоваться на свою молодую жену. Уже неделю, девушка, выловившая его из омута горной реки, училась не потуплять взор, когда он просил позволенья вдоволь наглядеться в её красивые бездонные глаза. Вопрос о том, она ли тогда обронила кувшин у входа в тоннель или всего лишь виденье явилось, Дауд бережно спрятал в глубину сердца. Пусть кто-то другой теперь поднимет тот кувшин. Он свой уже поднял.
А.Ш., 2009