Записки крестьянского оборванца

Орел 2010

Меньшиков А.М. Записки деревенского оборванца. – Орел: ООО ПФ «Картуш», 2010. – 408 с.

     Автор данной книги показывает судьбу крестьянской семьи, которую представляют не знаменитые, не выдающиеся, а простые люди. Каждый из них живет повседневными раздумьями, радостями и горестями. Он демонстрирует эту жизнь, опираясь на свои дневниковые записи, присланные родными письма, другие документальные материалы. В ней многочисленные потомки постигали уроки беззаветной любви, трудолюбия, терпения, взаимовыручки, бескорыстной помощи, уважения и понимания друг друга. Книга жизненная, наполненная любовью, мудростью, юмором. Она предназначена для родственников, краеведов, историков.

    Посвящается светлой памяти моей матери  Агнии Митрофановны Меньшиковой
 
                Предисловие

     Крестьянская семья Меньшиковых насчитывала шестеро детей, Михаил Егорович (1905) и Агния Митрофановна (1905) подарили белу свету двух дочерей и четверых сыновей. Даю имена по возрасту: Галя (1924), Вера (1926), Николай (1932), Андрей (1934), Аркадий (1937) и Александр (1946). Если каждого из детей, когда все здравствовали, спросили бы о родителях родителей, т.е. о своих бабушках и дедушках, о прадедушках и прабабушках, ответа не дождались бы. Я-то – любитель хранить всякие востребованные и совсем никчемные бумаги – не удосужился поинтересоваться этим у покойных мамы и папы, двух сестер и двух братьев. Сегодня казню себя за мое равнодушное отношение к генеалогическим корням. Как много мы потеряли, своевременно не установив происхождение и степени родства.
     Чтобы как-то компенсировать потерянное, генеалогическую линию вынужденно ограничиваю 1905 годом – годом рождения моих родителей. Делаю это отчасти через собственную судьбу, отчасти через строки из писем родных, генеалогическую таблицу. Почему не подробно о каждом члене семьи? По той простой причине, что мы, как птенцы, из родительского гнезда постоянно разлетались в разные стороны и слетались иногда только до тех пор, пока папа и мама были живы. У каждого из нас был свой ход жизненных событий, как правило, обусловленный обстоятельствами, часто не зависящими от нашей воли.
      Исчезла родная деревня. Нет незабвенных родителей, обретших вечный покой, обильно облитый нашими горькими слезами. И сегодня, в 75 лет, не могу без содрогания в сердце вспоминать их преданность семье и детям, благодаря которым безостановочно новыми ветвями пополняется генеалогическое дерево. Ознакомившись с моими записями, с выдержками из писем, надеюсь, потомки не повторят ошибок своих предков и всегда будут помнить и уважать их.
      Моя книга прежде всего предназначена для родственников. По структуре она, кроме предисловия и послесловия, состоит из 12 глав – по основным этапам жизненного пути автора. Их содержание определяется границами моего пребывания в той или иной географической точке страны. Что-то я начал фиксировать с детства, но ежедневных, систематических записок не вел. Естественно, многие существенные события, их оценки в старости память восстановить уже не способна. Забыты частично или целиком фамилии, имена и отчества многих людей, окружавших меня, названия их должностей. Ряд событий, даже зафиксированный в дневниках, из-за их малозначительности в повествование не включен.
Короче говоря, я никогда даже не задумывался над тем, будет ли задействована та масса документов, оказавшаяся в моих руках. И взялся я за них не из намерения восхвалить себя как тяжедума, простодушного человека, с детства зараженного вирусом коммунизма, а из долга перед вечно минувшим. Если бы каждый, кто ценит прошлое, оставил бы память о том, что видел и чувствовал, внес бы свой, пусть небольшой, но всем необходимый вклад в историческую летопись своей любимой страны.
     Каждая из глав, начиная с 4-й, включает в себя строки из писем родителей, сестер и братьев, соответствующих хронологическим рамкам периодов. Публикуются только письма с установленными датами и местами отправки. Иногда по разным причинам переписка прерывалась. У некоторых дату отправки установить не удалось, другие не сохранились. Обработка писем касалась, если это требовалось, исключительно правописания; содержание, формы отношения к адресату не менялись.
    В моем повествовании о прошлом семьи отсутствуют какие-либо художественные вымыслы. Это документальное свидетельство о жизни выходцев из крестьян, преимущественно советского периода. Мне, как одному из них, захотелось вспомнить о нем. И надо ли при этом только себе присваивать звание «оборванца»? Заранее ответить не могу, как затрудняюсь поставить на весы «плюсы» и «минусы» прошлого и настоящего. Судите сами.

                I. Моя родимая деревня

   О деревне Кургат знаю совсем немного. По свидетельству местных исследователей, она основана выходцами из Быковской и Сыринской волостей Пермской губернии на базе Мало-Большекущинской дачи. Ее земли вначале арендовались у башкир на 50 лет, затем превратились в собственность переселенцев. Так что можно сказать: родился я в башкирских краях. Не зря же деревню называли Русским (Верхним) Кургатом. Был, значит, нижний башкирский Кургат. Наверное, и сам корень слова «Кургат» имеет башкирскую основу. Суть его перевода остается загадкой.
     Сама деревня находилась в низинке, с одной стороны окруженной равниной, с другой – высокими горами, покрытыми полями и березовыми рощицами. У подножия гор вытекали два ключа, которые, по существу, делили ее на две части. От равнины размещалась длинная улица, от гор – другая, покороче. Наш дом находился в центре большой улицы, рядом с правлением колхоза, близко от большого ключа, крытого, хорошо обустроенного, с прекрасной холодной водой. Бывало, башкиры, проходя через деревню, уютно располагались на полянке у живительного ключа и потребляли нехитрую дорожную пищу, угощали любопытных деревенских мальчишек.
      Ниже, по течению солидного ручья из ключа, находились складские помещения, сушилка, тракторные стоянки. Мы чаще всего пропадали на сушилке, снизу постоянно подогреваемой печами, сверху покрытой железным полотном, заваленным зерном. Нам особенно нравился процесс сушки пшеницы. Ее золотистые зернышки мы поджаривали в печках и с хрустом уничтожали как вкуснейший, ничем не заменимый хрустящий на зубах ароматный продукт.
      О жизни созданного в Кургате в 1930 г. колхоза «Красный Урал» мы, конечно, не знали и знать, по своему малолетству, не могли. Родители из семьи бедняков были его членами. Все свободное время посвящали труду. С трудом вспоминаю, как они выглядели. Нас, наверное, нянчили сестренки. На трудодни, с ростом семьи, жили небогато, одеждой и обувью не шиковали. Мы, парнишки, обходились холстяными и очень колючими штанами, часто старались избавиться от них. Помню, трактористам, мы часто крутились около них, интересовались техникой, наша бесштанная команда служила предметом для беспокойства за судьбу т.н. «петушков» ребячьих. Иногда пренебрежение одеждой и обувью оборачивалось серьезными простудами. Нас детские болезни не обходили стороной. Одна из таких болезней, вспоминаю я, сопровождалась всякими странными видениями. Сказывалось наличие высокой температуры, которая, видимо, служила потом причиной ничем не объяснимой боязни увиденных мной в чулане восковых свечей.
     Из детства вспоминается еще вечеренка. Так в деревне называли молодежное веселье. Местом встреч парней и девчат в теплую погоду служили завалинки у домов, в холодную – просторные избы. Такие вечеренки в доме устраивали сестренки Галя и Вера, много постарше нас. Мы, детишки, устраивались на полатях и с удовольствием наблюдали веселье молодых, которые распевали песни, танцевали, устраивали коллективные игры. Никаких угощений, спиртных напитков не помню. В памяти осталось неподдельное праздничное настроение.
Другим увеселением для деревни было кино. Приезжал киномеханик с передвижкой. Он в просторном зале правления колхоза вывешивал полотно, рассаживал зрителей, детей размещали перед экраном на полу. Кто-то добровольно за безбилетный вход крутил рукоятку киноустановки, начиналась демонстрация фильма. Правда, нас, детишек, хватало ненадолго. Мы засыпали и, чаще всего, настолько крепко, что по окончании демонстрации кино под нами обнаруживали нечаянно созданные лужицы.
     Чисто детскими были военные прятки и военные игры. Мы делились на две команды и «стреляли» друг в друга. «Ружьями» и «автоматами» для нас служили ножами заточенные деревянные палки.
     Для меня непонятным остается вопрос о начале учебы в школе. Местные исследователи утверждают, что в 1940 г. в Кургате сгорела школа, и 28 ребятишек обучались в приспособленном помещении. Помню школьное помещение, но было ли оно исторически постоянным или приспособленным? Не знаю. Известно только, что семь лет мне исполнилось только 20 октября 1941 г. Отправили меня в школу 1 сентября или оставили вне ее стен? Началась война. Явно было не до учебы. Начался новый период в жизни нашей семьи, в том числе и в моей судьбе.

 
                II. Ребятня в несчастьях не терялась

     Несчастья для семьи начались с уходом отца на фронт, с мобилизацией сестер. Обливаясь слезами, мама чувствовала себя одинокой, беззащитной. Ее, по поздним воспоминаниям, пугала больше не голодовка, ее пугало звериное поведение председателя колхоза. У кого найти поддержку? Не знаю, как маме удалось раздобыть лошадь морозной зимой 1941-42 гг., укутать нас, малолетних ребятишек, в тулуп, посадить в сани, привязать к ним корову и темным вечером отправиться полевой дорогой к своим приемным родителям Пановым, в село Старые Арти. Она не знала родных, была сиротой.
     Село находилось от Кургата где-то в 12 километрах. Расстояние прекрасно знакомое мне. Немного повзрослев, я часто по полевой дороге бегом навещал крестную Галю. Само село первоначально называлось Артинским, пока в 1792 г. в 6 км от него не появился завод по выплавке кричного железа. С этого времени его стали называть Артинским, а село, в отличие от зародившегося предприятия с его жилым массивом,  - Старыми Артями. Оно представляет собой одну улицу, которая тянется вдоль двух сливающихся речек – Сеннушки и Арти – на более чем 9 км. На его территории насчитывалось 5 или 6 колхозов. В одном из них – «Просвете» - мама и поселилась в свободном домике, далеком от приемных родителей.
Долго беда не заставила нас ждать. Единственной кормилицей была кургатская корова. Сена мама прихватила совсем немного. Кормила нашу спасительницу чем попало. Корова проглотила гвоздь и сдохла. В пищу некоторое время шли съедобные части туши. Иногда, при случае, мы не брезговали и мясом лошадей, погибших от голодухи поздней зимой.
Произошло то, на что мама не рассчитывала. Она растерялась, не одну ночь не спала, мучительно думая над тем, как сыновей спасти. Кроме милостыни, способа она не нашла. Не помню, чем она снабдила нас, чтобы складывать собранное. Но голод, самый жестокий голод, вынудил нас согласиться с мамой и отправиться по селу. Заходишь, бывало, к кому-либо из сельчан. Они сидят за столом, «обедают», приглашают оборванца за стол. Сам вижу: одну картофелину делят на всех членов семьи. От приглашения отказываюсь, но радуюсь, если очистки мне достанутся. Стеснительность у русского человека вроде бы никогда не исчезала. Но стеснительность военного времени не перестает меня удивлять. Помню, в нашем доме, добираясь из Артей в село Поташку, оставалась ночевать родственница – школьница Рая. Мама неизменно приглашала ее к столу. Она всегда пряталась за голландку и никогда к нам не присоединялась. Эта девчонка была стопроцентным воплощением стеснительности.
Здесь же, в «Просвете», ближней к Артям части села, я попытался окончить первый класс начальной школы. Она помещалась в небольшом, каком-то неказистом помещении. Учила женщина немолодая, у которой нос почему-то всегда был красным. Мы и называли ее «красным носом». У меня осталось какое-то смутное представление, наверное, потому, что учебный год так и не окончил. Ранней весной, когда сверху растаял глубокий снег, под ним в кювете дороги образовался быстро текущий ручей. Мой кот (так назывались «ботинки», начерно сшитые из кожи и сверху стянутые веревочками) с левой ноги провалился, попал в поток воды и бесповоротно исчез в нем. Других котов дома не оказалось, пришлось забыть о занятиях в первой моей школе и учительницу «красный нос».
      Семья кочевала по сельским домам. Сейчас думаю, ее перемещение в другой конец села объяснялось стремлением мамы перебраться ближе к приемным родителям, которые жили на Широком логу, в Забегаевке. Она находилась по дороге, ведущей в поля колхоза «Красный плуг», в 1,5-2 км от единственной улицы села. В ней было четыре солидных дома. Освободился самый вместительный из них, размещенный как раз через дорогу, напротив маминых тятьки и мамки. Они, в отличие от окружающих сельчан, вели своеобразный, можно сказать, интеллектуальный образ жизни. Огромный крытый двор, в соломенной крыше которого постоянно искали какие-то якобы спрятанные сокровища или деньги. Просторная комната в многооконном доме была всегда идеальной по чистоте, наряженной. Еду готовили особую. Так, пельмени по величине напоминали, один к одному, удивительно одинаковые наперстки. Может, это и многое другое интересное проистекало из того, что увидел, услышал и чему научился тятька, находясь в заграничном плену в годы Первой мировой войны. Мамка была глубоко верующей, строго соблюдающей обряды православной церкви.
     Мама никогда не верила ни партиям, ни их вождям, верила, в подражание приемной матери, только Богу. Ни перед едой, ни после нее не обходилась без молитвы. Молитва сопровождала ее перед сном, после него. Причем свой отход ко сну она на какое-то время откладывала. Вначале перекрестит нас, внесет спрятанные от посторонних глаз свои иконки и крестик, устанавливала их в переднем углу и устраивалась перед ними на колени. Мы же, одетые большим вшивым тулупом, устраивали возню и шум. Мама из переднего угла просила нас: «Угомонитесь, пожалуйста, хоть чуть-чуть помолчите». Явно хотела в тишине помолиться Богу, побеседовать с ним, поделиться своими горестями и бедами, найти у него помощи и защиты. Мы же ничего этого не понимали. В редкие минуты досуга она пыталась разучить с нами молитву «Отче наш». Но пионерам усвоить и запомнить ее было недоступно.
В годы несчастья маме больше удавалось не духовное наставничество, а самобытное врачевание. Частые ангины она лечила прополаскиванием горла керосином. Для освещения его не использовали. Лампы заменяли лучиной. Лечение чесотки сопровождалось горькими ребячьими слезами. Мама эту заразу уничтожала дегтем в бане. Насколько же мучительно выглядела процедура! Мальчишки босыми бегали с ранней весны до поздней осени. Раны на подошвах ног появлялись часто. Способ их лечения мы придумали сами. Полоска, разделявшая Забегаевку с полями, огораживалась жердями с широкими дверями, у которых летом постоянно находился глубокий слой пыли. В ней-то мы и лечили наши раненые ноги. Явление во врачевании для меня до сих пор необъяснимое.
      С Забегаевкой связаны возобновление учебы и появление неразлучной троицы. Маме с раннего утра до позднего вечера в августе 1944 г., как всегда в это время года, было не до меня. Я пошел в начальную школу, что находилась в центре села, в обычном виде оборванца. Для занятий вооружился карандашом с прикрепленным к нему пером (ручка), свекольным соком (чернила) и бумагой, выдранной из старой амбарной книги правления колхоза. Встречала меня малокомплектная школа, понятие «класс» в которой было чисто условным. Во всех четырех классах занятия проводил Василий Павлович Мурдасов. Он переходил от первого «класса» к рядом сидящему третьему, от второго, за стенкой, - к четвертому. С каждым из них он поочередно беседовал или давал им задание для самостоятельной работы. Он снова, после школы «Просвета», учил меня писать, читать и считать, просил умело использовать словарный запас русского языка, любить и обогащать его.
     Он же, Василий Павлович, привел нас на митинг, посвященный Великой Победе над фашизмом. В центре села, у клуба, собрались односельчане. Они окружили прибывшую из Артей автомашину с установленным на ее крыше репродуктором. Люди с ликованием слушали о конце войны, о нашей Победе. С этого дня они жили ожиданием возвращения родных и знакомых с боевых фронтов. Отец, бывший тракторист, всю войну служил танкистом, участвовал в освобождении от фашистского ига восточноевропейских стран, в разгроме гитлеровской Германии, потом попал на Дальневосточный фронт. О себе рассказывал мало. За него говорили многочисленные награды, которых он не хранил, и мы быстро, не особо запоминая их названий, не жалея, с ними расправились. Домой отец вернулся летом. Я сломя голову бежал в поле, чтобы первым позвать маму, порадовать ее. Через год  семья пополнилась. Появился четвертый братишка – Саня, а мы с Аркадием превратились в его няньку. Коля уже работал в колхозе. Так началась мирная жизнь.
      Как представитель Забегаевки в школе, быстро определился, где проживают мои «соклассники» - Иван и Володя Рябухины. Так образовалась неразлучная троица. Зимой встречались редко. Ни лыж, ни коньков не имели. Разве только с высоких крыш сараев прыгали в глубокие сугробы. К тому же время отнимала школа. Весной отвлекались сбором для питания различных растений. Помню крапиву, кислицу, лесные и полевые пиканы. Занимались рискованным экспериментированием. Коля однажды на поле нарвал известного всем сорняка – молочая, сварил и поел. Он ужасно страдал, метался. Впечатление было такое, что под его кожей что-то горит.
      Наша тройка очень любила лето. И в это время были отвлечения на колхозные работы, особенно на покос. Мы не возражали. Одевали, как все взрослые, лапти. В нашей семье только Коля умел их плести. В них легко было передвигаться по покосу, сгребать сено в валках. В военный период на сенокосе мы, дети, наблюдали чудо: кто-то из демобилизованных покалеченных в действующей армии мужичков во время обеда доставал из просаленного платочка кусочек расколотого сахара, наши рты истекали слюной. На всех же поделить кусочек сахара, при всем своем желании, хозяин не мог. А если в наши руки совсем случайно попадал пряник, мы мусолили его в течение всего дня, боялись быстро проглотить.
     Впервые с мамой на покос я вышел летом 1947 г. Как только начал косить, на меня налетели пчелы. Я закричал, замахал руками, а они пуще полезли на меня. Мама испугалась, вскрикнула: «Падай и лежи спокойно!» Мы оба упали и лежали, пока всё не затихло. С той поры я оберегался пчелиных гнезд. Другой раз мама взяла меня с собой косить рожь серпом. На первых минутах работы неловким движением так отхватил часть верхушки указательного пальца, что след пореза сохраняется до сих пор.
Целиком на детских плечах лежала обработка огорода в 30 соток. В жару, изнывая от зноя, мы дважды окучивали картошку, пропалывали овощи, следили за курами. Мама, рано утром отправляясь на колхозные работы, наказывала: «Не забудьте куриц пощупать!» По закону военного времени, почти все продукты, в том числе яйца, подлежали сдаче государству. Досыта мы их поели, когда во время крупного пожара в Артях вскоре после войны сгорел кооперативный магазин. Мы за 12 км прибежали на пожарище, обнаружили поджаренные яйца и слопали их.
     При всем этом неразлучная троица находила время для своих любимых дел. Ранним летом, когда созревала первая полевая земляника, нас трудно было удержать дома. Какой замечательный запах издавала эта ягода, как незаметно таяла она во рту. Мы с Володей собирали ее в чашки, Иван – в «бездонную кадушку». В самый разгар сбора на отдаленных от села полянах кто-то из нас крикнет: «Смотрите, какой-то разбойник на березе свои штаны развесил. Спасайтесь!» - Бросали мы поляны, усыпанные земляникой, и мчались домой, сверкая босыми пятками, не оглядываясь.
      Для нас куда страшнее был небесный гром. Однажды, перед Троицей, видим, как через гору на нашу Забегаевку катятся по земле густые темно-синие тучи. Разразилась сильнейшая гроза. К счастью, мы оказались в сенках, и вдруг видим: из патрона электролампочки, висевшей посредине комнаты, метнулась молния, из кухни, где провод проходил по мху между бревнами, повалил дым. Чуть позднее выяснилось: молния ударила по установленному на возвышенном месте села, недалеко от нас, трансформатору, и высокое напряжение ударило по проводам, ведущим к домам. Тогда погиб не один человек. У наших соседей сидели вокруг стола, обедали прямо под электролампочкой. Раскидало всех, а одну девушку убило. Наша мамка, когда началась гроза, встала у окна, рядом с электролампочкой, горевала, что огурцы не закрыла. Молния ударила ее в висок. Она упала. Мамку схватили, унесли на огород и зарыли в землю. Так спасли пострадавшую. Мы с друзьями после этого случая боялись грозы, где бы ни находились.
      Поздним летом мы переключались на лес. Там созревала земляника, но уже не та, что в поле. И запах не тот, и вкус не такой. Зато собирать ее можно было столько, сколько душа пожелает. Только зайдешь в лес, а под ногами – красно! Мама напоминала о школе, о подготовке к учебе:
- Может, сходишь на артинский рынок, продашь излишки земляники, купим принадлежности для занятий?
     Я знаю: денег в семье нет. Отказать маме не могу. Прихожу на рынок, становлюсь, выставляю стакан с земляникой. Торговать-то я торговал, но как только замечал, что подходит кто-то из знакомых, так прятался под прилавок. Торговцы уважением не пользовались.
     С поля или из леса возвращаясь, мы обязательно заглядывали на нашу речку Сеннушку. Она неширока, неглубока. Перейти ее вброд по дну галечному, скользкому никакой опасности не представляло. Переходить ее мы не торопились, быстренько скидывали штанишки и ползали животиками по ее галькам. Потом острыми вилками охотились за пескарями, которые пытались скрыться за утонувшими корягами, но хорошо просматривались в чистой воде. Возня в речке доставляла нам огромное удовольствие. И нам никогда не думалось, что есть на свете реки куда шире и глубже нашей Сеннушки, прекраснее.
    Еще одним постоянным увлечением тройки друзей, оперившимся в школе, было чтение книг. Чтение не простое – подражательное. Володя брал их в сельской библиотеке, по просьбе которой мы иногда папиросами писали киноафиши. Читать поручалось по старшинству – мне. Я садился на высокое крыльцо Иванова дома и читал о похождениях Тома Сойера. Друзья мои надрывали животики, Иванова сестренка Ниночка плакала. Иван просил, чтоб я подождал, не читал, сам убегал в дом, приносил сестренке что-то наподобие хлеба. Она успокаивалась. Я продолжал читать. О Томе Сойере мы узнали все, что могли узнать из книги, наполовину изодранной, но достаточной для работы нашего воображения.
    При первом подвернувшемся случае мы старались утечь в лес. Вид наш был необычным. Иван брал старую фетровую мужскую шляпу, прикреплял к ней гусиное перо и надевал. У нас таких шляп не было. Мы с Володей могли только завидовать. Специально для того, чтобы немного, но походить на удалого Сойера, на наши головы водружались сдвинутые назад козырьком фуражки. В руках наших – длинные хлысты. Ими мы сбивали сходу вытянувшуюся крапиву, секли репейные головки.
      Однажды Володя раздобыл книгу «Тимур и его команда». Раньше мы о ней  слышали, но читать ее нам не доводилось. Я держал книгу Гайдара в руках, как драгоценный сосуд, который боялся разбить. Том Сойер был забыт. Естественно, начитавшись, друзья немедленно создали команду, увлеченную тимуровскими делами. То решили помочь сельчанке прополоть огород. Пололи совсем немного. Как услышали крик хозяйки: «Кто по огороду ходит? Вот возьму ружье!»  – команда от страха покатилась в овраг, в крапиву, изжалилась основательно и флаг на месте проделанной работы забыла оставить. В другой раз хотели наполнить водой кадку, рассохшуюся от жары, и двор затопили водой. Хозяйка пройти не могла и ругалась на чем свет стоит. Команда «врагов» так раструбила о наших делах, что сельчане расхохотались, а у нас желание продолжать тимуровские идеи пропало.
     На базе книгочтения у нас произошла неприятная история, которая и легла в основу первой зарисовки. В 1948 г. я не имел никакого представления о таком жанре журналистики, хотя пообещал друзьям когда-то написать о нашем детстве и отрочестве. Привожу ее в сокращенном варианте:
…Однажды в Володином доме с Иваном встретились и глазам своим не поверили: вся передняя комната была обклеена книжными картинками.
 - Откуда он взял их?  - потом Иван спросил меня.
 - А мне откуда знать, наверное, из библиотечных книжек повытаскивал, - отвечал я.
 - Так он все книги испортит, - сказал Иван. Он трепетно к ним относился. Даже прослезился, когда я читал последние главы «Молодой гвардии». – Надо что-то сделать. Я предлагаю…
Володе о своем решении виду не подали, сказали только, чтобы послезавтра ждал нас дома, в лес за малиной сходим.
В дом мы с Иваном вошли, как хозяева, уселись сразу на лавку за стол. Иван повыше нас по росту, крепкий, сильный. Поэтому мы его побаивались, особенно Володя. Молча пристально осматривали стены. Володя поймал наш взгляд, встревожился. Первым поднялся я и заявил:
- Мы пришли тебя судить. Иван – прокурор, я – судья. Просим откровенно отвечать на наши вопросы.
Володя, как стоял у стены, так и присел напротив нас на скамейку.
 - Подсудимый, встать! – скомандовал Иван. Он как-то присутствовал на открытом судебном заседании в сельском клубе и единственно, что вынес оттуда, так слова «прокурор», «судья» и эту команду.
Володя поднялся нехотя и сквозь слезы спросил:
 - Ребята, что я сделал? За что ко мне пристали?
 - Откуда эти картинки? – поинтересовался я, не глядя на Володю. Мне было неловко, я стеснялся судить друга, жалея его.
 - Говори правду, - настаивал Иван. – Не виляй. Я могу тебе подсказать названия книг, из которых тобой выдраны картинки. Мы же их читали, рисунки и фото видели. Ясно дело.
Подсудимый стоял перед нами, крупные слезинки одна за другой бежали по его щекам. Я не выдерживал, мне казалось, что этих слез достаточно для признания, раскаяния. Иван, наоборот, неумолимо стоял на своем, теперь уже совмещая в себе обязанности прокурора и судьи.
 - Где книги брал?
 - В библии-о-о-те-к-к-е…
- Сдал?
 - Сда-а-а-а-л…
 - Елизавета Михайловна не заметила, что картинки выдраны?
 - Не-е-е-т…
Иван неожиданно для меня поднялся, перегнулся к Володе через узкий стол, вытянув вперед правую руку, сжатую в кулак. Я не видел его лица. Видимо, страшным выглядело оно в этот момент. Володя отскочил. Я дергал сзади Ивана за штанину. Он сел, весь дрожал. Я это чувствовал, сидя рядом с ним.
 - Иван, так не судят. Надо по справедливости, - пытался я успокоить прокурора.
Вопросы к подсудимому исчерпаны, и я огласил приговор, заранее написанный совместно с прокурором:
 - В нашем присутствии снять картинки. Завтра отнести их в библиотеку и вклеить в те книги, из которых они были выдраны. Чистосердечно признаться во всем содеянном перед библиотекарем Елизаветой Михайловной, попросить у нее прощения.
Володя рыдал, снимал со стен картинки. Позднее мы узнали особую чувствительность, слезливость Володи. Недруги однажды дразнили его «заревел, заревел», и он действительно заплакал. Впредь они часто пользовались этой дразнилкой.
За «суд» через ряд лет Володя не обижался. Однако он, по существу, печально символизировал нашу дружбу в несчастные годы, означал ее венец. В мае 1948 г. я окончил староартинскую начальную школу. Другой  в селе не оказалось. Продолжать учебу пришлось в артинской семилетке. Появились новые условия, новые друзья. Но неразлучная троица осталась в моей памяти на всю жизнь.
 
                III. Сельская дорога вела в семилетку

   Арти, подобно другим уральским рабочим поселкам, располагался вокруг пруда. Он разбивал жилой массив по своим берегам. Центрообразующим началом служила плотина. Она не только связывала части поселка, но и прятала за собой обширную площадь завода, прославленного в стране косами, с собственной электростанцией. Служило это сооружение прекрасным рыбохранилищем, круглосуточно ублажающим любителей побаловаться удочкой. В мою бытность завод имел свой гудок, который не позволял рабочим и ИТР забывать про начало рабочего дня, режим установленных смен. Я и сейчас, когда гудок давно исчез, иногда навещая Арти, связываю с ним какое-то незабываемое романтическое явление. Не мыслю без него рабочего поселка. Не зря же рабочие, узнав об отмене гудка, с грустью заявляли: «Поселок без гудка будет немой».
В центре поселка находится средняя школа, на горе, далеко от пруда, - семилетка. Видимо, нас, выпускников из района, в главную школу не принимали. Мы пополняли ряды воспитанников одноэтажной кирпичной семилетки. У меня почему-то о ней, об учительском коллективе осталось мало воспоминаний. Ее директор Иван Кузьмич однажды в школьном зале выстроил учеников четырехугольником и допросил их по поводу воровства кем-то из них чего-то у кого-то, приговаривая при этом: «У воришки на голове шапка горит!» Огонька на голове никто ни у кого не увидел. Воришку директор так и не поймал. Запомнились учителя литературы – Клавдия Ивановна Смышляева, арифметики – Александр Александрович Киселев и английского языка. Клавдия Ивановна интересовалась моими стихами, сочинениями и изложениями, Александр Александрович очень терпеливо и уважительно относился к тем школьникам, которые в арифметике не блистали. Учитель английского языка, имя которого, к сожалению, забыл, на всю жизнь запомнился тем, что, прощаясь, сказал: «Каждый культурный человек должен знать иностранный язык и уметь водить автомашину». Наверное, о легковушке мечтал.
     При отсутствии пассажирского транспорта ежедневно из Старых Артей ходить на занятия было непросто. Обходились, как правило, по выходным дням, «своими двоими». В другие дни нам служили чужие квартиры. В первое полугодие я квартировал в одном, во втором устроился в другом доме. На этом мое индивидуальное квартирование закончилось.
В 1949 г. 17 лет было старшему, Николаю (когда и где учился, не помню), обучались я и 12-летний Аркадий. Подрастал младший братишка Сашок. Родители всерьез озаботились нашим будущим и, несмотря на колоссальные трудности, в 1949 г. из села перебрались в Арти. Не имея своего жилья, странствовали по поселку. Помню, занимали то один домик, то другой…
     Никогда не забуду наш «переезд» из первого во второй. Предстояло «прогуляться» через весь поселок, с равнинной его части на высокую гору. Передвижение трудности для нас не представляло. Но по просьбе мамы мы должны были прихватить с собой на поводках трех коз, которые снабжали семью своим молочком. Включение рогатых в свою компанию, считали мы, роняет ребячье достоинство, потому что свидетели о виденном расскажут каждому встречному и поперечному. Шуточки и насмешки посыплются в наш адрес. Мы дружно восстали. Маме стоило невероятных усилий сломить наше сопротивление, обеспечить нормальное путешествие. Она оказалась в своих доказательствах права. Ни у кого, как мы заметили, не было никакого интереса к проходившим мальчишкам с козами. Каждый из прохожих имел свои дела, свои заботы.
Жизнь усложняло не только жилье на горе. Хлеб в поселковом магазине свободно не продавали. Его кусочек полагался на каждого члена семьи. Продавцы разрезали хлебные булки, подготовленные дольки взвешивали и на руки покупателей отпускали по установленным нормам. Процедура занимала очень много времени, очередь непомерно росла в размерах. Мы, меняя друг друга, занимали ее с полуночи и стояли до полудня. Облегчение пришло только тогда, когда хлеб поступил в продажу по весу булок, без разделки их по частям.
Сама учеба в семилетке, судя по единственной сохранившейся «Ведомости оценки знания и поведения учащихся», по итогам пятого класса, ограничивалась только «четверками». Сказывались не только странствия семьи по домам, отсутствие погони за «пятерками», но и определенные увлечения. Последние связаны с появлением новой неразлучной троицы, в которую, кроме меня, входили Юра Арсентьев и Саша Беляков. Вспоминаю, нас влекли не поля и леса, как в Старых Артях, а велосипеды. Особенно тяжело «велик» давался мне. Никак равновесие не давалось, не раз сваливался на землю вместе с ним. Но когда дело освоили все, мы с утра до вечера гоняли по дорогам. За поселком, при почти полном отсутствии движения, мы «выделывали» на своих «великах» всякие рискованные штуки.
Связи со староартинскими друзьями полностью не прекратились. Мы изредка навещали друг друга, переписывались. В одном из писем я поучал Ивана: «Прошло детство! До свидания, все шалости и забавы. Ваня, надо подумать о будущей нашей жизни. По-жа-луй-ста, не кури. Что другое, но не кури…не собирай окурки – это самое последнее дело». Забегая вперед, должен отметить, что Иван запомнил наказ, и когда во время армейской службы я начал курить, он прислал мне назидательное письмо (поэтому и сохранилось), напомнив о куреве как «самом последнем деле». Мне пришлось оправдываться.
    Но больше увлекался не назиданиями, а сочинением стихов, воображая, что со временем стану великим писателем и пиитом, чтобы мои стихи непременно читали миллионы людей. Один из своих стихов я в октябре 1950 г. отправил в «Пионерскую правду». В ответе литсотрудник констатировал: «В своем стихотворении ты хотел рассказать о начале нового учебного года. Писал ты очень старательно, но есть в твоих стихах и недочеты. Встречаются ненужные повторения… Учись литературному языку у наших великих поэтов…» Стихи мои, кроме всего прочего, изобиловали широко распространенными в газетах, журналах, книгах политическими словосочетаниями: «Мы шлем проклятие вам, агрессорам, в Корею» (американцам 15.08.1950 г.), «Вперед к коммунизму! Вперед!», «То голубь наш, то символ мира – Сталин!». По-моему, уже в то время на экзаменах (они проводились ежегодно) школяры использовали подобные фразеологические словосочетания. Попробуй, преподаватель, не поставить положительную оценку. В феврале 1951 г. меня, оборванца с красным галстуком на груди, в семилетке приняли в комсомол.
     Жизнь по чужим домам родителям осточертела. Приобрести свое жилье денег у них не было. Какая там дорогостоящая покупка, когда по-человечески накормить детишек не могли! И они решили, чего бы это ни стоило, родной дом разобрать и из Кургата перевезти в Арти. Начало этому процессу положило лето 1951 г., когда я освободился от семилетки и мог свободно поехать с отцом в деревню.
Родной дом был высокий, сложенный из солидных бревен и, соответственно, прекрасно сохранившихся потолошниц и полов. Надо же было случиться, что тятя с напарником сняли крышу, добрались до потолошниц и начали кидать их на землю. Я внизу не очень-то следил за тем, чем наверху заняты работающие. Они же подняли одну из увесистых потолошниц, раскачали ее и кинули вниз. Я в этот момент выскочил из-за угла. Потолошница плашмя легла на мою голову и прочно вогнала ее в плечи. Я, скорчившись, в судорогах, свалился на землю. Не помню, как отец с напарником схватили меня и уволокли к недалеко живущей крестной. Не сохранился в памяти и мой приход в себя. Надо ли связывать это событие с появлением в старости опасной болезни? Не знаю. Да не особо, заканчивая жизнь, задумываюсь над этим. Но тогда горстку земли с развалин родного дома припас. Очень хочется, чтобы при похоронах не забыли бы развеять ее на моей могиле.
     Период семилетки остался позади. Странно, потом жил в поселке не один год, многократно бывал наездом, но ни разу не заглянул в ее стены. Хотелось бы, но жаль: теперь уже поздно мечтать об этом.

 
                IV. Патриоты в иностранном языке не нуждались

      После семилетки задумался: поступить в среднюю школу или в специальное учебное заведение? Остаться в поселке или податься в город? Тятя с мамой право выбора оставили за мной. Деревенский оборванец, ни разу не видевший в глаза паровоз, совершенно случайно узнал о «кузнице» учительских кадров в Красноуфимском педагогическом училище и соблазнился известной ему по школе специальностью. Быстренько, по подсказке, собрал необходимые документы и отправил в названное учебное заведение. При этом стремился за четыре года получить и среднее образование, и такую привлекательную специальность. Однако совершенно, как все олухи, не интересовался ни условиями обучения, ни кругом изучаемых дисциплин. Юноши, как правило, о более-менее отдаленном не думают.
30 июня 1951 г. избранное учебное заведение известило о получении моих документов и условиях приема. Так я, удивленный и напуганный, узнал, что за учебу-то ежегодно придется платить 150 руб., а удовлетворительная сдача вступительных экзаменов лишит меня стипендии. В перечень дисциплин даже не заглянул бы, если б они там наличествовали.
     Родителей, только затеявших возведение дома, сразу «порадовал» условиями приема. Тятя многозначительно почесал затылок, а мама даже не скрывала своего испуга. Но сыну отказать они не смогли.
У меня сохранилась очередная зарисовка. Теперь о поездке на приемные экзамены…
Август. Последний месяц лета. Дождь не показывался уже несколько дней. Булыжник мощеной городской улицы накалился. Красноуфимск жил базарной суетней. Я стою у входа на базарную площадь, загорелый, белобрысый, с тяжелым чемоданом в руках. На душе моей тоскливо, тяжко. Глядя на веселых прохожих, думаю: «Нет мамы, нет братьев, нет друзей, нет рабочего поселка. Ничего нет. Домой! Обратно домой! Здесь жарко!»
В палисаднике поставил чемодан, забрался под тень черного от пыли куста акации. Едва скрывая слезы, спросил у первой проходившей женщины:
 - Тетя, скажите, пожалуйста, где здесь улица Свердлова и педучилище?
     По ее указке мне долго блуждать не пришлось. Вскоре увидел и улицу, и высокое двухэтажное здание на ней. Оно среди низких деревянных домов выделялось своей белизной, обилием широких окон и парадным крыльцом, над которым красовалась вывеска: «Красноуфимское педагогическое училище». Я долго стоял в нерешительности – «зайти или не зайти?» Наконец, решился, дернул за ручку входной двери, но она оказалась закрытой изнутри. Собрался было уходить, пока не подсказали, что вход со двора. В этом здании мне и предстоит четыре года учиться. Я разыскал общежитие, куда меня направили на время сдачи вступительных экзаменов. Внутри продолжало бунтовать чувство привязанности к дому, к друзьям. «Домой!» - решил я окончательно, когда техничка общежития ввела меня в пустую комнату, где, кроме стола, стен да железных кроватей без постельных принадлежностей, ничего не было.
С годами в памяти моей появились какие-то «провалы». Одно хорошо помню, другое – хуже, а третье – напрочь исчезло. Так произошло и со вступительными экзаменами. Не помню, что сдавал молоденький оборванец, какие оценки он получил. Гляжу сейчас на свое фото во входном билете №89 и поражаюсь, как такой мальчишка в педучилище осмелился поступать. Представляю, каким я выглядел заурядно одетым, тощим, растерянным и жалким в тот момент, когда приемная комиссия решала мою судьбу. Не знаю, чем бы закончился ее приговор, не возьми слово, глядя на меня, директор педучилища Леонид Георгиевич Чепелев, человек с виду симпатичный, солидный, по характеру, как выяснилось потом, строгий, человечный и душевный. В моем присутствии он заявил: «Оставить! У него есть желание учиться. Толковый учитель получится».
«Толковый учитель», явившись на учебу, узнал, что зачислен в группу 11 «В», самое главное – освоил дорогу в почтовое отделение, чтобы через месяц отправить домой телеграмму с двумя словами: «Вышлите денег». Забота об опустошении всегда пустого кошелька родителей не исчезнет с годами обучения. Материальные потребности существовали ежегодно. Особо тяжелым оказался первый курс. В общежитии первокурсников не поселяли. Нам, 8 ученикам, сняли «квартиру» около прозванного новыми ее хозяевами «Козьего парка». Она занимала со двора угол какого-то дома с самостоятельным входом. Это была обширная квадратная комната с плотно установленными койками. Места для приготовления пищи, умывальника и прочего не оставалось. Съедали же только то, что привозили нам гости из дома или привозили сами. Сделать это моим землякам было нелегко. Арти от Красноуфимска находятся в 60 км. Пассажирский транспорт отсутствовал. Если намеревался поехать домой, после занятий выбирался за город, к уфимскому мосту, и ловил попутную машину. До сих пор не могу представить, как мне удавалось, особенно зимой, добираться домой в открытом кузове грузовой автомашины. Замерзал до чертиков. Часто ездить не рисковал. Поэтому приходилось, как во время войны, голодать, ходить с себе подобными по «Козьему парку» в надежде найти кем-то уроненный кусочек хлеба. Никаких кусочков, конечно, не находили. На помощь сожильцов, близко живущих, не надеялись. Они свои запасенные продукты прятали (были и такие!) и по ночам тайком уничтожали их под одеялом. Голод иногда, как случилось на экзамене по русскому языку за первый курс, доводил до умопомрачения. По-моему, Маргарита Ефимовна заметила, что со мной что-то происходит, и отпустила без опроса. Это «что-то» сводилось к голоду, который я не в первый раз испытывал.
     Не презентовали общежития и на втором курсе. Жить пришлось в частном доме недалеко от училища. Причем жили мы вдвоем с однокурсником Сергеем Неволиным из Уфимки, которая находилась близко от города, и мы частенько устраивались в тамбурах товарных поездов и добирались до его дома. Да и стипендия, хотя и мизерная, появилась.
В течение первых двух лет занятия начинались с музыкальной зарядки (потом ее заменили физзарядкой на примитивно оборудованном стадионе, напротив учебного здания). Утром по всей длине коридора второго этажа устанавливали (на возвышающемся уровне) скамейки, которые занимал полный состав учащихся. Место дирижера, по центру, отводилось одному из преподавателей музыки. Он руководил хором, распевавшим гаммы и песни.
Классическую музыку нам преподавали на уроках. У меня сохранились лекции по музыке конца XVIII – начала XIX вв., в частности, по творчеству М.И. Глинки, А.П. Бородина, Н.А. Римского-Корсакова, М.П. Мусоргского, П.И. Чайковского и др. Кроме того, на практике Лидия Ивановна Зеленцова четыре года учила меня играть на скрипке. По окончании училища нам подарили по музыкальному инструменту, но скрипача из меня не получилось. Музыкальный слух оказался никудышным. Как говорят, медведь на ухо наступил.
     Любили мы заслуженного учителя РСФСР П.И. Осокина. Человек уже старенький, он не избегал музыкальных занятий. Помню, как много усилий требовали от него репетиции хора училища при многоголосовом исполнении песен. И что важно, круг приверженцев музыки пополняли его бывшие подопечные Л.С. Зеленцов, Л.И. Хрущева и Н.Д. Лобова. Короче говоря, о классической музыке я впервые узнал в училище и любовь к ней сохранил на всю жизнь.
А как мы восхищались уроками рисования Валентина Федоровича Копырина! В эстетическом воспитании учеников он был изобретателен. В ход шли самые разнообразные формы изобразительного искусства. Они включали, в частности, создание картин, в основе которых лежали сюжеты самих учащихся. Валентин Федорович очень умело, с глубоким знанием пропагандировал  творчество великих русских художников. Составленную им книгу, посвященную отечественным живописцам, он дарил нам на последнем занятии.
Педучилище располагало замечательным составом преподавателей русского языка, литературы, в том числе детской, методики их изучения. Сегодня, через много-много лет, перелистывая тетради по русскому языку, пытаюсь постичь секрет технологии правописания, очень грамотного письма, но безуспешно. Видимо, решающую роль играли, наряду с изучением правил, частые, умело подобранные диктанты. Я же никогда не мог продемонстрировать блистательную формулировку правил, но в училище научился грамотно писать. Беды с этим делом не знал. Нет, не зря трудились восемь учителей.
     В училище я полюбил и такие предметы, как минералогия, физиология, основы дарвинизма, пение, труд, история СССР. Были из дисциплин и такие, к которым тяги не испытывал. Но преподавателей не виню. Они не знали хитросплетений «вождей» и добросовестно выполняли то, что предписывалось свыше, скажем, штудировать биографию и «научные» труды академика Лысенко. И уже совсем непонятно, почему эти «свыше» лишили нас возможности изучать в педучилище иностранный язык, сыгравший потом злобную роль в моей судьбе. Не было его в учебной программе.
Зато в изучении родного края, приобретении навыков общения с природой у нас достойное место занимал туризм. Я участвовал в 3-м звездном турпоходе под руководством Степана Андреевича Смолина по маршруту Красноуфимск – Ревда – Дегтярск – гора Волчиха – СУМЗ – Денис – Первоуральск – Свердловск. Другим замечательным организатором был мой сосед по квартире, уфимовец Сергей Неволин, кстати, он был много старше меня, имел уже трудовой производственный стаж, учился на «отлично», вовлекал нас в полезные дела. По его инициативе был проведен в 1954 г. второй, теперь уже водный, туристический поход третьекурсников. На двух лодках наш отряд проплыл по р. Уфе от Артей до Усть-Маша.
     Отчеты о туристических походах я публиковал в районной газете Красноуфимска «Ленинский путь». Более того, благодаря туризму зачастил в редакцию и постепенно превратился во внештатного корреспондента. Это повлекло за собой уже не только стихотворчество, а написание рассказов. Один из них я назвал «Перестаралась». В чем же у меня героиня Авдотья Федоровна Отсталова провинилась перед Богом? Вина ее, оказывается, сводилась к тому, что она очень много молилась, ежедневно поклонялась Богу и старательно замаливала грехи «ближних». Авдотья Федоровна устроила нагоняй внуку Вовику, второкласснику, который услышал от учительницы, что никакого поста перед Пасхой нет и что Бога люди выдумали. Бабуля обозвала Вовика антихристом и, с согласия родителей, взяла его с собой в церковь. По возвращении домой она потеряла силы, упала на снег и погибла. Погибла потому, что перестаралась своим поклонением Богу.
Мама, глубоко верующая, писать не могла. Рассказов моих, к счастью, не читала. Ее сын в это время тоже молился Богу, только земному в лице политических вождей. Известие о смерти Сталина поразило и меня, и всех, кто поклонялся ему. В своем дневнике я 8 марта 1953 г. я писал:
«Траурные дни. Скончался великий человек, каких редко знает земля. Весть о кончине Сталина отразилась на настроениях учащихся. Все с болью, идущей от самого сердца, переживали утрату, постигшую советский народ. От девочек только и ожидать можно то, что свою скорбь они изливают в слезах, но сквозь слезы и рыдания можно слышать и такие слова, как «Не верю – Сталин жив!», «Неправда!». Быть может, эти слова действовали на окружающих, успокаивая их сердца. Мы старались не смотреть друг на друга, потому что каждый переживал по-своему, без слез не обошелся и я. Люди, вернее, учащиеся двигались, как мухи, потерявшие свои крылья, стараясь как можно тише разговаривать, а то и совсем молчать, как будто боясь разбудить кого-то, а, быть может, того, кто почил вечным сном. 6 марта после уроков –  митинг по случаю смерти вождя. Бросается в голову, прежде всего, выступление Г. Крючковой. От скорби, идущей из глубины души, она не могла говорить. Но осталась уверенной, что учащиеся еще больше, глубже осознают ту ответственность, которая легла на их плечи, и будут учиться только на «4» и «5». Но Галя! Как она жестоко ошиблась! К концу недели во всех классах не менее, чем 10 «двоек», а то и 20».
Не знаю, как другие мои сокурсники, я же до XX съезда ничего не знал о культе личности Сталина, его репрессиях и уничтожении миллионов невинных людей. Мне казалось, что без него жизнь остановится, и страна наша погибнет. Будущее представлялось темным, бесперспективным, и я обливался слезами.
Однако жизнь продолжалась, до окончания училища времени оставалось все меньше и меньше. Как оно протекало в последние месяцы, расскажет дневник за 1955 год (в сокращении):
13 марта. Самое паршивое настроение с утра, вспоминаю дни, прожитые в Артях. Как хорошо жить, когда чувствуешь плечо верного друга.
В училище ничего не радует. Все опротивело.
14 марта. Думаю начать писать сочинение «Практикант». Материалу достаточно. Нет времени. Сегодня после уроков беседовал с нами заведующий практикой. Ничего же не знают эти заведующие. Почаще бы на местах бывали.
18 марта. Дни стоят однообразные: утром мороз, день солнечный, так что лужи образовались на улицах и дворах, вечером тепло.
Вечером состоялась встреча с Героем Социалистического Труда В.А. Зуевой. Интересно из ее выступления то, что она с коллегами добилась высоких результатов, не брезгуя никаким трудом, вплоть до очистки уборных, чтобы удобрить поля.
20 марта. Утром встал рано: нужно было идти на лыжные соревнования, 10 км прошел за 48,15 мин. До третьего разряда нужно еще каши похлебать.
Получил письма от братца Аркаши. Он ошибся: не от жизни следует брать, а жизни новое давать – вот мое понимание смысла жизни.
21 марта. Болит поясница – плохой физкультурник. Боюсь, что в военное училище из-за этого не попаду. Но мы еще поборемся. Будем здоровыми – это наша задача.
22 марта. Чувствую себя прекрасно. В 16-00 ходили в кино «Укротительница тигров». Опять любовь. Такое кино портит настроение у тех, кто не умеет любить, у кого с весной не пробуждаются чувства.
25 марта. Спросили по педагогике. Не учил, ответил кое-как. Стыд – не знать философских вопросов.
26 марта. В 17-00 с Сергеем уехали в Уфимку. Ходили на концерт рабочих стеклозавода им. Молотова в клуб.
27 марта. Сегодня дочитал роман «Первое дерзание» В. Очеретина. Книга интересная. Было бы интересней, если бы автор до конца раскрыл образ комсомольского вожака. Хороша книга, но целыми часами ее читать не будешь.
29 марта. Нужно зарабатывать деньги на выпускной вечер. Организуют самодеятельность.
30 марта. Комсомольцы класса совершенно ничего не хотят делать. Намеченные активистами мероприятия изначально срывались. Сказывалась не столько наша загруженность, сколько их выдуманность, далекая от интересов учащихся. Придумали на старшем курсе провести читательскую конференцию по книге Ф.А. Вигдоровой «Мой класс», но она так и не состоялась. Наша настойчивая агитация за выпуск стенгазет оказалась малоэффективна. Что еще предпринять? Как заинтересовать?
31 марта. В сотый раз задаю себе вопрос: «А не приспосабливаюсь ли я к тем, кто мирится с недостатками жизни, мещанством?»
1 апреля. По русскому языку устно получил «3». Хотя и ругал за мелочность братана, а сам что делаю: переживаю немного из-за этой «тройки».
Вечером состоялась конференция по педпрактике. Речь шла о сплошной (непрерывной) педагогической практике. Она проходила по подробно составленной администрацией инструкции с 28 февраля по 14 марта в Красноуфимске и районах области. Мы с сокурсницами – Галей Крючковой и Люсей Дунаевой – демонстрировали свои учительские способности в артинских школах. В начале учебного года этой практике предшествовали «Первые дни ребенка в школе», пробные уроки и полнодневная практика. Последний вид практики предусматривал занятия с учениками базовой школы по разным дисциплинам. Один урок я провел в классе, другой – в т.н. спортивном зале. Страху потерпел изрядно. Оказалось, мой рост почти равнялся высоте парт. Я, двигаясь между их рядами, терялся, не помнил себя, что-то разъяснял ученикам. В Артях держался увереннее. Так, урок пения сопровождал исполнением мелодии песни на скрипке.
Конференция понравилась.
2 апреля. В 15-00 ходил на спектакль «Женитьба Белугина». Вещь хорошая, и артисты играли недурно.
Был на встрече с артистами драмтеатра. Плохо, что сами-то они не пришли.
3 апреля. Спал чуть ли не до 11-00, хотя нужно было писать сочинение. Лень, самая обыкновенная лень.
4 апреля. Утром уехал муж сестры Веруни – Федя. Ему, наверное, не вылечиться. Что еще может спасти его? Это ужасно. Вся жизнь – мученья.
После обеда приехал братец Коля. Дома все благополучно. Вечером ходили в клуб им. Ухтомского на спектакль «Ухабы».
5 апреля. После уроков состоялось классное собрание. Классный руководитель В.Н. Собакин в который раз предупредил группу: «Подумайте и подумайте основательно».
Вечером состоялась репетиция. Плохой из меня танцор: дробить не умею.
7 апреля. На уроке сельхозпрактики дали волю шалостям, что кончилось очень печально. Завтра должно быть комсомольское собрание.
8 апреля. Сегодня артинскому сердечному другу Юре Арсентьеву исполнилось 18 лет. Жаль, что я не с ним.
9 апреля. В 16-00 ходил в кино «Срочное письмо». Замечательно.
Вечером состоялась репетиция. Начал читать первый том Чехова.
10 апреля. Встал в 8-45. На субботник пришел точно, но не оказалось комсомольцев. Не опоздали только 3 из 18. Выговоры, выкрики, упреки делу не помогают. За это комсомольцы не любят секретаря комитета. Об этом сказал Сергею. Он дал мне нагоняй.
11 апреля. Утром на комсомольском собрании заслушали Обращение ЦК партии о призыве 30 тысяч добровольцев на работу в колхозы. Свою задачу видели в том, чтобы помочь коммунистам осуществить эту задачу.
12 апреля. Второй день составляли характеристики на выпускников. Все ждут дня распределения. И я начинаю терять спокойствие.
Присутствовал на заседании комитета ВЛКСМ по вопросу читки газет по группам. Секретарь давил на провинившихся. Ничего хорошего в этом не вижу.
13 апреля. После уроков репетировали хоровод. Удивительное дело – меня хотят сделать танцором.
Вечером состоялась репетиция по разучиванию ролей в пьесе. Хотят сделать артистом.
Прошла тренировка скрипичного исполнения песен. Хотят превратить в музыканта.
15 апреля. Сегодня начали распределение. Что же будет со мной? Где я больше нужен? Моя заявка на место работы сделана. Но будет ли ответ и какой?
16 апреля. Сегодня получил первую весточку с места будущей работы от инспектора Таборинского района. Она отвечала на мое давно отправленное письмо и не скрывала, что Таборинский район «один из худших» в области, и сообщала о предоставлении мне места учителя в начальной школе пос. Чёш, в 45 км от села Таборы, куда весной, летом и осенью попадали только катером. В поселке размещался лагерь заключенных. Предлагался и вариант работы в семилетке.
В Таборинский район. В народ, рядом с народом, только с ним – это требует долг, Родина. Трудности страшны, особенно когда окажешься один среди незнакомых людей. Но ведь это-то мне и нужно. Иначе и быть не могло.
17 апреля. Вечером разговаривал с артинскими друзьями – Юрой и Сашей – по телефону. А как я соскучился по ним!
18 апреля. Утром услышал первое о своем желании ехать в отдаленный район – ехидно-насмешливое: «Патриот!» Крепись, Ермак, еще не это услышишь. Страдаешь ты, но не социализм.
19 апреля. Какой позор! Хоть сквозь землю провалиться после этого урока литературы. Так раскрыть образ идеала молодежи – Олега Кошевого. Если бы кто-нибудь наказал меня за то, что время отнял без толку, водичку разлил. Стыд-то какой! Падло! Пусть это будет мне хорошим уроком!
20 апреля. Вечером в общежитии состоялась репетиция. Артист из меня – неважный.
После репетиции задержались. Свету не было. Сидели в темноте, переговорили на многие темы. Раньше мне никогда не удавалось заглянуть в глубину души моих товарищей, а сколько в них благородства, чистоты суждений. Вопрос любви остался неразрешенным.
21 апреля. Во второй половине дня состоялась первая встреча-знакомство с Сашей Лебедевым из Таборинского района, о котором он рассказал все, не приукрашивая.
В 20-00 состоялось торжественное собрание, посвященное 85-летию со дня рождения Ленина. Всегда охватывает волнение, когда поют государственный гимн.
После беседовали с Л. Чепелевым. Он, между прочим, сказал: «Верь в свои силы и тогда, когда терпишь неудачи».
22 апреля. Вечером участвовали в концерте, посвященном 85-летию со дня рождения Ленина, состоявшемся в городском Доме культуры. Становится радостно на душе, когда видишь, как растут самодеятельные коллективы города.
23 апреля. С 16-00 репетировал скрипичный ансамбль группы. Получилось плохо. Как будем выступать? Не знаю.
Вечером с девочками читали рассказ «Подруги». Он всех взволновал.
24 апреля. Утром группой направились пилить дрова в базовую школу. Явились все. Работали дружно. Всех порадовал коллективный труд.
25 апреля. Учиться мешает весенняя хандра. Ничего не хочется делать.
Вечером состоялись репетиции ансамбля и пьесы «Лошадиная фамилия». Плохой из меня артист. Как будто кто-то сковывает на сцене. Боюсь – в игре вдруг подведу товарищей.
За день устал. Свалившись на койку, сразу уснул.
26 апреля. Физическая слабость! Отдал бы все тому, кто помог бы мне преодолеть ее. Вижу, товарищи недовольны техникой моего бега, скоростью.
Готовимся к городской эстафете.
27 апреля. Прошел конкурс. Отличились наши комсомольцы-артисты. А Гриша Ряписов как играл! – это замечательно. Уж если Л. Чепелев назвал его молодцом, то для нас это означало высшую оценку. Молодцы! Правда, в конкурсе по художественной самодеятельности группа заняла 3-е место. Ее настроение упало.
29 апреля. На предмайском вечере во время вручения грамот попал в очень неприятное положение: отказался от грамоты, отмечавшей старательное овладение скрипкой. Позор на все училище.
30 апреля. С сокурсниками выехал в Арти. Дорогой пели песни, хотя сидеть в кузове было не «ахти» удобно.
Встретился с друзьями. Вечером бродили по поселку втроем. Предчувствие скорого расставания на долгие годы портит всякое настроение.
1 мая. Вечером, после демонстрации небольшая компания собралась у Юрика отметить первомайский праздник. Напился так, что проспал весь вечер… до самого утра. Зачем было так делать? Проспать. Очень жалею.
2 мая. В Красноуфимск уехал автобусом. Провожал Юрик.
3 мая. Наша группа получила упрек от директора за низкую дисциплину. 1 мая на демонстрацию явилась ее треть, 3 мая на занятия – половина, на зарядку – 0.
4 мая. С первого урока ушел в военкомат, узнав, что есть место в высшее военно-морское училище. Прошел комиссию, но не тут-то было… Последовал разговор с военкомом.
 - Предлагаю парашютно-десантное училище, - сказал он. – Говори честно. Желаешь или нет?
 - Нет, не желаю! Я хочу быть литератором.
 - Гм… литератором. А кто же за тебя в армии будет служить?
 - Вот закончу училище, пойду рядовым служить. А потом – в институт.
 - Хорошо… А офицерские кадры кто будет пополнять? Да что тут и говорить. Иди, учись. Жди повестку, заберем.
 - Значит, не дадите окончить?
 - Перед тобой, рядовым солдатом, отчитываться? А еще носишь при себе комсомольский билет. Это называется, товарищ Меньшиков, шкурничеством. Шкурниками мы военные училища не пополняем. Понятно?
5 мая. Сегодня сказали, что завтра выступаем на городском смотре художественной самодеятельности. Опять волнение.
Начали подготовку к госэкзамену. Осталось 26 дней. Ежедневно по 11 вопросов по всем предметам нужно повторять.
6 мая. Вечером снова ставили «Лошадиную фамилию» в Доме культуры и провалили. Играли плохо. На этом и закончился рост нашего авторитета. Я на сцене чувствую себя скверно.
8 мая. Городская эстафета. Долго волновался перед ней, а проверка моих физических сил свершилась молниеносно. Тренировался недостаточно, бегуном плохим оказался. Команда заняла четвертое место.
9 мая. Сегодня прошел последний урок музыки. Кажется, давно ли это было, когда мы начали с «Пароходика». Сколько сил, энергии, любви внесла в обучение музыке Лидия Ивановна. Жалко было расставаться с ней, ее скрипкой. Последний зачет группа сдала на «хорошо».
10 мая. После уроков провели комсомольское собрание группы, обсуждали недисциплинированное отношение учащихся к проведению демонстрации, к занятиям 3 мая. «Демонстрация – дело добровольное», – заявил Гриша Ряписов. 14 учащимся вынесли предупреждения. Гришу попросили капитально заняться своим сознанием.
12 мая. Сегодня закончил чтение первого тома сочинений Чехова. Вот у кого нужно учиться краткому выражению мыслей: что ни рассказик, то многотомный роман.
13 мая. Вечером с Сергеем зашли в общежитие. Ему досталось за класс, в котором он учится. Они правы, особенно Храмцова. «Хамы» - точное определение, относящееся к большей части класса.
14 мая. В 3 часа ночи – первая гроза.
Вечером смотрели кино «Наши чемпионы». Гордись, советский человек, – гордиться есть чем.
15 мая. Прошел очередной традиционный физкультурный праздник педучилища. Учащиеся снова показали свою дисциплинированность и организованность.
В заключение отметили, что по физкультурной работе наш класс самый плохой. Это называется формализмом. Сначала надо узнать, потом говорить.
21 мая. День прошел почти бесцельно. Ничего существенного не сделал ни для себя, ни для кого-либо.
Вечером заходил в сад. Погода была очень хорошей. Мягкий, теплый воздух.
22 мая. Утром в 10 часов состоялся кросс в березовой роще, 1500 м пробежал за 5,03 мин.
После часть класса долго бродила по лесу, ходила к озеру. Прогулка всем понравилась.
Вечером пошел дождь. До 21-00 сидели в общежитии. Домой добирались под дождем.
24 мая. Увидел на Доске почета фото Сергея.
25 мая. По литературе получил не первую «тройку». Переживаю.
В 16-00 уехал в подсобное хозяйство училища.
26 мая. Работали в подсобном. В Савиново весь день грузили машину навозом. К вечеру заболели руки.
Вечером уехали из подсобного.
27 мая. Утром не явились на дополнительное занятие по русскому языку, сорвали два урока по педагогике и урок по физкультуре.
Были у П.И. Осокина. Вот у кого жить следует учиться: слаб организм, да сильный дух.
28 мая. Решил пересдать «Основы землеведения», занимался повторением. Поэтому не участвовал в открытии летнего туристического сезона.
30 мая. Вечером долго повторяли, готовились к экзамену по географии. Учили ее на первом курсе, но мало что вспомнили.
31 мая. Прошел последний день мая, закончилась очередная весна, которая, как всегда, горячая и холодная, интересная и скучная.
1 июня. Действительно, наступило лето, жара доходит до 26о.
Смотрел кино «Максим Горький». Очень понравилось, хотя могло быть и лучше.
2 июня. Очень плохо прошла пересдача «Основ землеведения». Преподаватель поставил «4» как снисхождение, чего мне и не требуется.
Не мог сдать нормы на ГТО II ступени. Завтра – последний срок.
3 июня. Вечером ходил к классному руководителю В.Н. Собакину, просил освободить от занятий, съездить в Башкирию, где отец работал. Неправду сказал: меньше было к отцу, а больше – к Анатолию, братцу сокурсницы Гали Крючковой. Вот и собрались с ней в путешествие. Разрешение получил.
Обманывал не только классного руководителя, но и, бывало, себя, друзей. В 1953 г. отмечал день рождения. В дневнике записал: сегодня мне исполнилось 19 лет. Живу по принципу:
 «Зубы на спичку, –
Хоть денег ни гроша,
Зато поет душа».
Не пройдет и двух месяцев, как Ивану Рябухину, другу староартинскому, напишу: материально ни в чем не нуждаюсь.
8 июня. Готовим русский язык – экзамен устный и письменный.
10 июня. Писали диктант – первый и, нужно сказать, трудноватый экзамен. Жаль, оценки не объявляют.
13 июня. Сегодня прошел экзамен по русскому языку устно. Главное – оценили правильно. На «5» русский я не знаю.
16 июня. Готовимся к экзамену по истории КПСС группой.
17 июня. Приехали братец Аркаша с другом Юрой.
18 июня. Сегодня и к экзамену готовлюсь, и с гостями время провожу. Группа распалась, со мной для подготовки остался только Паша Ключеров.
Вечером долго не мог заснуть. Мама, наверняка, в церкви молится.
19 июня. Утром расстался с артинскими гостями.
Вечером ходил в кино. Показывали «Мост Ватерлоо». Сильная любовь! Вот так нужно любить.
20 июня. Сегодня сдали историю ВКП (б) . Я получил «5», Паша – «3» и предупреждение, что в следующий раз ограничатся «2». Всю остальную часть дня думаю, за что же аттестационная комиссия ополчилась на моего одноклассника. Надежда Дмитриевна Воронцова, преподаватель истории СССР, не позволила бы так обидеть своего подопечного. А вот с Яковом Степановичем Матвеевым, специалистом по истории КПСС, мы не контачили, на его уроках мало что понимали из всего им сказанного (Паше Ключерову тогда не было 18 лет). Я бы тоже скандально провалился, попадись мне что-нибудь из раздела 2-го главы IV – «О диалектическом и историческом материализме». Ничего от этой премудрости в голове не оставалось. За Пашину «тройку» я виновник. Он отвернулся от меня. Так мне и надо!
24 июня. Последний день перед экзаменом. Ох, и боюсь я этой несчастной арифметики.
25 июня. Сегодня сдал арифметику. И билет-то – глупость. Знал бы, так совсем повторять не стал.
26 июня. Начали подготовку по педагогике группой. Очень весело повторяли.
27 июня. Приехали из Артей друзья Юра с Сашей. Вечером долго бродили с ними. Заглянули на Дивью гору. Красота необычайная на фоне заходящего солнца. Я гостей люблю еще крепче.
29 июня. Проводил артинских гостей.
30 июня. Сдал педагогику на «5».
1 июля. Готовимся к выпускному вечеру.
Приехала мама.
2 июля. В 21-00 начался выпускной вечер.
3 июля. В 5-00 закончились танцы. Долго бродили по улицам города.
Вечером группа навестила классного руководителя Владимира Николаевича Собакина. Прекрасный человек.
4 июля. Прощайте, преподаватели и друзья! Сердце щемит, но расставаться нужно. Огромное спасибо вам за все то хорошее, что всю жизнь останется со мной.
В этот день я уехал домой.
5 июля. В Артях погода скверная. Весь день сидели дома. Коля спал. Его жена Зоя и Аркаша на работе. Сашок гостил в Кургате у сестры. Тятя трудится в Башкирии. Мама из Красноуфимска уехала к нему.
6 июля. Сегодня с Юрой и его сестрой Валей плавали в сосновый бор, что за прудом. «Обмывали» мой и ее дипломы. Она окончила иняз в Свердловске. Время прошло быстро и очень весело.
19 июля. Утром уехал в Старые Арти. Встретил друга детства Ивана. Ходили с ним за ягодами. Вечером побывали в клубе. Ужасно, что там делается.
26 июля. С мамой готовились к отъезду. Ходили на базар, знакомый мне с детства. В раймаге купили для меня чемодан и ручные часы «Победа». Я всегда «грабил» безденежных родителей. Хорошо запомнилось, как тятя с мамой, когда им по ночам не спалось, вполголоса обсуждали, кому из детей на скудную сумму что-то купить. Речь шла не о сладостях – о вещах.
8 августа. Закончилось прекрасное летнее время – провождение в кругу сердечных друзей, родных.
Сегодня мы с Юрой заключили договор, запрятали его в надежном месте. Содержание сочинили примерно такое: «Два нижеподписавшихся субъекта обязуются по добровольному соглашению вступить в супружескую жизнь одновременно, а если такого случая не представится, без согласия одной из сторон сей договор не нарушать!»
10 августа. День отъезда. Меня провожают мама, тятя, братья Шурик и Коля с Зоей, Юрик с Сашей, бывшие сокурсники по педучилищу Надя Туканова и Люся Ефремовских. Вся эта публика стояла у автобуса, волновалась, ожидая, когда же он тронется. Несмотря на мой строгий наказ, мама много плакала, Юрик тоже еле сдерживался. У меня в это время возникло желание выскочить из автобуса и навсегда остаться в Артях.
14 августа. Приплыл в Таборы. Преодолел от Артей путь в 800 км. На берегу собралась молодежь. Крик. Шум. Играет гармошка, поют песни – совсем, как в наших деревнях. Пассажиров встречают, рукопожатия, объятия, а меня никто не ждет, и я не знаю, где переночевать. А темень такая, что, кроме катера да людей, столпившихся под высоким берегом, ничего не видно.
Мои попытки найти пристанище на ночь окончились неудачей. У капитана катера попросился переночевать, хотя бы на палубе. На это получил разрешение, где и провел первую ужасную ночь. Плещется вода о борт катера. Дует с реки холодный северный ветер. Спящие рядом пытаются шутить, но и они скоро смолкают. Тихо и на берегу, и в селе Таборы. Надо мной холодным блеском светят звезды. А мысли! О чем только не передумал я в эту ночь.
15 августа. Утром разбудили крики и свистки милиционеров. Они ловили какого-то пьяного субъекта, пытавшегося забраться на катер.
В учреждениях выходной. Из учителей, молодых, я приехал не один. Направились в районо. Закрыто. Пошли в среднюю школу. Директор поселил их в классе, меня же взял к себе на квартиру.
Время до получения направления на работу посвятил осмотру села Таборы. Это деревушка, протянувшаяся на километр по правому берегу р. Тавды. И хотя центральная кривая улица имеет довольно-таки неприглядный вид, на ней скопился весь партийный и государственный аппарат, магазины, увеселительные заведения. Грязь страшенная. Свиньи, толстые и огромные, шастают по всем улицам.
18 августа. Районо назначило меня заведующим Городковской начальной школой. Добрался до д. Городок в 20 км от райцентра. Деревушка маленькая. Стоит на левом, высоченном в данном месте берегу р. Тавды. Грязная, народ отсталый по своему развитию. Домишки косые, школа разваленная. Как дождь, так вода ручьями стекает по стенам в классы. Парты на 100 процентов поломаны, учебники и прочие книги порваны, на стенах висят замызганные, изодранные карты, стекла наполовину выбиты. Чем-то страшным веет от нее при первом посещении.
Учительница в Городке была, контингент школьников оказался малочисленным и, к счастью, надобность во мне отпала.
22 августа. Приехал в Таборы на учительскую конференцию. Странные типы учителя, особенно Кольцов.
26 августа. Получил новое назначение в Сарьянковскую семилетку.
28 августа. Приехал в Сарьянку на временную работу учителя географии, биологии  и рисования в 5-7 классах.
По прибытии на берегу купил у какого-то проходимца отличную двуствольную винтовку. На «охоту» сходил два (!) раза. Первый раз стрелял в ворону – не попал. Второй раз все птицы, зверюшки и задней пятки не показали. Углем нарисовал круг на березе, удалился на 30-50 м и стрелял в него. Дальше ходить в заболоченный лес не рисковал, да и времени не оставалось.
Сама Сарьянка, в сравнении с Городком, имела приличный вид. Я обнаружил в ней столовую, баню, парикмахерскую, клуб, даже узкоколейку. В школе обучались дети персонала, занятого обслуживанием лагерей заключенных.
1 сентября. Начал работу. Первый урок географии в VI классе. Немного спасовал, но вышел из положения. На других уроках тоже волновался (правда, чуточку).
Больше всех меня смущали с первой парты две девчонки-семиклассницы, возраста солидного. Стоило только начать урок, как они принимались загадочно улыбаться, «строить глазки». Я почему-то, глядя на них, сдерживался. А ведь так хотелось расхохотаться.
13 сентября. Получил известие о призыве в армию. Впереди опять неизвестность.
14 сентября. Последний урок рисования в VI классе. Закончилась моя учительская работа. Как тяжело расставаться с ребятами. Ребятишки – исключительный народ. Расстаемся со слезами. Значит, нервы наши еще не окрепли.
 
Строки из писем
Тятя – Меньшиков Михаил Егорович
10.12.1951 г. Арти – Красноуфимск
«Живем все еще на квартире. В кургатском доме окошки вставили. В одной комнате пол постлали, осталось сделать крышу. В другой – можно топить печку. Не знаю, к Николе перейдем или нет.
23 ноября послали тебе 50 руб. и не знаем, получил ты перевод или нет. Сегодня отправили 100 руб. Мать купила хлеба, рукавицы, но не знаем, с кем переслать.
100 руб. сегодня перевели солдату Николаю. Ты переписываешься с ним?»

23.12.1951 г. Арти – Красноуфимск
«С 19.12. живем в своем доме без верху – без крыши. Картошка в голбце не замерзла. Овцам сделали станюшку…»

5.03.1952 г. Арти – Красноуфимск
«Тятя переводом отправил мне 45 рублей».

15.04.1952 г. Арти – Красноуфимск
«Тятя переводом отправил мне 53 рубля».

8.02.1953 г. Арти – Красноуфимск.
«Письмо твое получили из Билимбая за 30.01.53 г… Денег тебе посылали 100 руб. в Билимбай. Получил или нет? Да до этого послали в Красноуфимск 100 руб. 22.01.53 г. на педучилище. Их получил или нет? Отправляли тебе письмо в Билимбай. Доставили ли его?..»

11.02.1953 г. Арти – Красноуфимск
«С Фисой отправили тебе небольшую посылку…
Перевод на 100 р., отправленный в период каникул на твое имя в Билимбай, наверное, вернется в Арти…
Коля сообщил, что с октября болеет, сейчас лежит в военном госпитале с температурой 37-38о. У него старая, домашняя болезнь, когда он ходил согнувшийся, как старик…
1 февраля,  в воскресенье, пировали, справляли именины Агнии…
Я все еще нахожусь на ремонте тракторов…»

9.02.1954 г. Арти – Красноуфимск
«Мать из Кургата приехала в пятницу, после снегопада. К тому же она нашагалась и прозябла, так у нее болели ноги. Все грелась. Теперь ничего, бродит.
Я сегодня приехал с мельницы. Жил там дня три. Письмо отправили с Альфином. Муки не было. Тебе  ничего постряпанного не посылаем. Как съездил в Дом отдыха?..»

10.03.1954 г. Арти – Красноуфимск
«Получил или нет 50 руб., которые мы посылали 6 марта… Сегодня пошлем 50 руб…
Коля лежит в больнице. Тяжело болен. Пока улучшения нет. Купили ему в магазине зимнее пальто за 366 руб.; Шурику – валенки за 65 руб…
Я все еще нигде не работаю».

1.05.1955 г. Лемазы – Красноуфимск
«…Получил от тебя письмо… Пишешь, что некоторая сумма тебе требуется. Пока деньги я издержал. 450 руб. послал домой, Зине купил шаль за 500 руб., пуху взял на 300 руб. Хочется где-то до 10 мая выполнить подряд и получить недовыплаченную сумму. Приеду домой, тогда что-нибудь сообразим…
Семья сообщает, что по распределению тебя намечают отправить на север, что тебя интересует мой совет. Смотри, сам знаешь, тебе видней, где тебе лучше. Я не возражаю».

Мама – Меньшикова Агния Митрофановна
5.09.1951 г. Арти – Красноуфимск
«Высылаю тебе 50 рублей. Как до педучилища доехал?..
Дом из Кургата перевозим. Осталась одна поездка».

23.02.1953 г. Арти – Красноуфимск
«17.02. послали тебе 100 руб. Получил или нет?
Корм для скота у нас кончается. Придется еще много покупать…
Отец вторую неделю живет на мельнице.
Андрюша, о тебе шибко стосковалась».

16.10.1953 г. Арти – Красноуфимск
«Побывать отцу у тебя, наверное, не придется. У него очень много работы. Сам хочет сложить печи. Остается кирпич завезти. Пока живем в обеих комнатах без печей. Конюшню и баню перевезем из Старых Артей.
Со скотиной очень плохо. Корму нет. Овец прикололи. Корову продать не можем.
Тебе на рубаху купили черного сатину. Вера к празднику ее сошьет. Носки еще не связали. Шерсти нету. У тятьки купила фунт, вышлет, дак вязать буду.
К Октябрьской айда домой и вези пимы. Отец подошьет их дома».



Сестра – Изгагина Галина Михайловна
14.08.1952 г. Кургат – Красноуфимск
«Я выполняю, что заставит бригадир. Сейчас перевозим зерно перед отчетным годом, так как состою членом ревизионной комиссии. Ваня теперь – зав. овцеводческой фермой.
Коля учится по-среднему. Ленится к урокам готовиться. Прочтет твое письмо и говорит, что, дескать, нашел ошибки… Тебе письмо отправил:
«Здравствуйте, Андрей привет от Коли спасибо за ваше письмо учусь по среднему Андрей айдате вгости к нам».
Ему скатали новые валенки. Но вот пиджак старый. Сшить новый некому. У нас нет портных…
Вася у нас очень уросливый…
С нас все просят лыжи. Но отец все никак не найдет времени, чтобы сделать их…
У тяти, говорят, в то воскресенье была помочь. На тракторе возили лес и дрова. Но не знаю, все ли вывезли».

27.11.1952 г. Кургат – Красноуфимск
«С 21.11 гостим с Николаем у мамы… Не знаю, когда нас заберет Ваня… В каникулы обязательно приедет. Его ждут Коля с Васей. Вася уже вырос большой. Ему идет третий год. Коля учится в 1-м классе. Все с нас справляют лыжи…
Шурик только что болел коклюшем. У нас ночевал две ночи. Тятька с ним тоже приезжал…
У тяти 21.11 были именины, и мы до сегодняшнего дня гостим…»

Брат – Меньшиков Николай Михайлович
2.02.1951 г. Силламяе – Красноуфимск
Я живу пока ничего, учусь по-среднему. Учеба скоро окончится, может, разойдемся по разным частям. Андрюша, мы с Васей врозь. Он находится в другой группе, но я его вижу каждый день…
Андрюша, напиши мне, построили ли клуб в Артях, который планировали возвести к празднику…»

7.01.1952 г. Нарва – Красноуфимск
«Андрей, был или нет в Новый год в Артях, семья перешла или нет в свой дом?.. Семья обижается на меня, что я редко пишу… Зря обижаются… Я пишу им чаще ихнего… Я нахожусь в другом месте, Вася Рябухин – на старом, велел тебе передать привет…»

16.03.1952 г. Нарва – Красноуфимск
«Живу, конечно, ничего, как полагается солдату, отдаю свой долг Родине… Время идет…как-то скучновато… Отслужу… и продолжу свою гражданскую жизнь…
Андрей, я написал домой письмо, попросил денег или посылку… Хочется покушать домашнего. А то у меня нет денег, чтобы взять что-нибудь из съедобного. Получку получишь – велика ли она? На один килограмм дешевых конфет и все…
Зима здесь не холодная. Температура не превышает 8-10 градусов. Морозы – всегда ноль или минус четыре. Снег тоже неглубокий…»

30.03.1952 г. Нарва – Красноуфимск
«Живу, конечно, ничего, как это нужно… Морозы до двадцати градусов…»

26.04.1952 г. Нарва – Красноуфимск
«Живу, конечно, ничего. Время проходит быстро за первый год моей службы. На днях приехал из командировки в Ленинград. Находились там неделю. Время шло отлично. Посмотрел кой-чего интересного. Вскоре, по словам командиров, должен перейти в полк водителем мотоцикла.
Почему ты пишешь очень мало? Больше чего-нибудь интересного.
Весна у нас дождливая… Тепло и грязно…»

3.08.1952 г. Нарва – Арти
«Живу пока без изменений, по-старому… Попрошу…исполнить мою просьбу…в кратчайшее время. Нужна мне книга по автоделу и правила уличного движения… У нас здесь нет… Может, у вас в книжном магазине есть… Для работы по специальности хочу подучить. Многое забыл…»

12.10.1952 г. Ленинград – Красноуфимск
«Я перебазировался на другое место… Вот уже неделя, как нахожусь в Ленинграде… Ездим… по городу, по пути кое-что интересное попадает… Город красивый… У меня пока…без нарушений как по дисциплине, так и по другим предметам службы…»

23.02.1953 г. Ленинград – Красноуфимск
«Я рад, что тебе учеба дается без затруднений…
Нахожусь в госпитале. Здоровье неважное. Лежу здесь уже с 23 января. После выздоровления или приеду в отпуск, или вообще комиссуют…»

3.10.1953 г. Арти – Красноуфимск
«Письмо твое получили, но с ответом задержались. Загружены были работой: сложили печь, почти полностью отстроили всю комнату. Обе комнаты побелили и заклеили обоями, да еще двери поставили… Окна перекрасили другой краской. Рамок наделал, тоже покрасил. Моих фотокарточек не хватило…
Еще извещаю: жди 100 р., купи себе шапку и мне на чесанки галоши девятого размера.
С отцом завтра едем в Старые Арти помочь Феде что-то во дворе построить, вроде какое-то стойло…»

14.11.1953 г. Арти – Красноуфимск
«Праздник провел хорошо. Две ночи гостил в Старых Артях…
Во вторник был твой товарищ из Старых Артей…»

25.03.1954 г. Арти – Красноуфимск
«Твое письмо получили, но мне прочитать не пришлось… Ездил в Старые Арти, пробыл там двое суток, на третьи произошел приступ необычайной неожиданности… Из Старых Артей Федя вывез меня домой, а оттуда – в больницу… Диагноз точно не знаю. Ощущаю только – болит левый бок и все…
Отец ушел плотничать…»

5.12.1954 г. Арти – Красноуфимск
«Узнали из письма о твоем существовании. Говоришь, денег нет. И мы послать не можем. Живем, как тот бык, который в землю забрался по рога… Назанимали уже более трехсот. Мы с отцом денег не привезли. Сколько было, истратили на хлеб. Отец снова уехал в Башкирию до Нового года, а я остался. Живу дома.
Не знаю, разве я пенсию получу, сколько-нибудь тебе отвалим… Скоро буду проходить комиссию, что за результат будет… Сам знаешь, какое у меня здоровье. К тому же Вера лежит в больнице, сделали операцию…
Ты уже знаешь, что я занимаюсь фотографией. Если есть в Красноуфимске проявитель или закрепитель, привези. Фотоаппарат имею хороший «Зоркий». Приезжай к Новому году. Жду с подарком. У меня есть лишний фотоаппарат «Любитель»…
А вот с деньгами не знаю, как быть. Разве я сколько-нибудь выручу через эту фотоработу… Тогда, возможно, сколько-нибудь помогу…»

27.12.1954 г. Арти – Красноуфимск
«Андрей, к тебе с просьбой. Стараюсь не за себя, а за Аркадия. У него нет костюма. Здесь их продавали, недорогие, в небольшом количестве. Мы не сумели купить. Размер сорок шестой, рост второй. Если есть такие в Красноуфимске, купи. Деньги пришлем – рублей за четыреста. Если названных костюмов нет, то перевод береги. Деньги не свои – Галинины, она оставила их у нас, чтобы мы купили ей швейную машинку. Вот и решили, пока нет машинок, купить Аркадию костюм. Понятно?
Для меня в магазинах Красноуфимска посмотри увеличитель «У-2» или универсальный, проявитель, закрепитель и фотобумагу глянцевую размера 4 или 5…»

Брат – Меньшиков Аркадий Михайлович
12.09.1951 г. Арти – Красноуфимск
«Сено все увезено домой. Картофель еще не копали.
Тятя получил 1055 руб. Купили тебе пальто осеннее за 580 руб. Пимы тебе катают… Тяте взяли теплые брюки, маме – брезентовые туфли. Долг и налог отдали. Деньги израсходовали.
Хлеба тятя получил за старое без десяти кг 12 центнеров, нового начисляют за трудодень 1,6 кг. Муки у нас нету…»

21.09.1951 г. Арти – Красноуфимск
«Мама к тебе не приедет. Картофель не копали. Дом не строили. Некогда. Фундамент сложили, моху привезли только воз.
Хлеба мы тебе не пошлем, едим ржаной, другого нет. Посылаем тебе картошек и 100 руб., чашку и носки. Андрей, пуще береги носки, не теряй. Деньги так не держи. Сам знаешь, что сейчас у нас расход большой.
Чесанки мы тебе не пошлем. Еще их не подшили. Отправляем майку, мешки, которые посылай домой, а то нам посылать тебе больше не в чем.
Я пока учусь хорошо…»



18.10.1951 г. Арти – Красноуфимск
Хотя и посылаешь Коле привет, но зря. Его взяли в армию. Принесли ему повестку, сроку не получил ни на один день. Он не снялся с работы, зарплату не получил. Мы даже через неделю не можем получить его деньги. Его провожали Вера, Федя и тятя.
Дом подняли, но только одну половину и еще не покрыли. Помочь не делали. Строительством занимаются только Федор Захарыч и тятя. Им помогает мама.
Портфель мы тебе купили новый. Старый мне надо. Мне не в чем носить учебники…
Учусь я пока хорошо…»

30.10.1951 г. Арти – Красноуфимск
«Мама хворает всю неделю. Хотя не лежит, но сейчас еще плохо может…
Пишешь, что в Октябрьскую приедешь в новый дом, но напрасно. Дом пока строят. Нас задержали старые худые бревна, потребовались новые. В одной комнате осталось положить ряд, во второй – 6 рядов. Тятю с ремонта не отпускают…
Мотоцикла скоро не будет. Мы его продаем Феде за ту же цену…
Учусь я пока хорошо…
Нельзя ли в Красноуфимске галоши для мамы… Их привозили, но она прохворала…
Коле пошли бумагу. У него нет…»

19.02.1952 г. Арти – Красноуфимск
«Стропила на дому поставили, начинаем решетить.
Денег высылаем, если песку нет больше, то оставь себе сколько-нибудь. Еще перевод пошлем с 10 марта. У нас гостили дядя Петя с теткой Лизой. Сейчас ждем дядю Степу и твою крестную тетку Галину. Должны приехать Федя с Верой…
Купи и вышли, пожалуйста, жилку…»

5.03.1952 г. Арти – Красноуфимск
В разделе «для письма» талона к переводу: «Купи жилки по цвету воды. Посылаю свои 9 руб.».

15.04.1952 г. Арти – Красноуфимск
«Строительство дома продвигается. Крышу тятя всю закрыл. Вчера в комнате выбелили.
Ты, наверное, живешь без денег. Сейчас мы нажили и посылаем тебе 50 руб. Деньги наживать трудно… Козу закололи, продали и купили другую, барана нарушили, продали и купили у тятьки (деда – А.М.) твои красные хромовые сапоги. Всего он за работу взял 160 руб. Брюки брать пока не за что…
Я получил от тебя 10 метров жилки… Если есть возможность, возьми еще 5 метров, щучью удочку…
Я учусь пока хорошо…»

13.06.1952 г. Арти – Красноуфимск
«У нас здоровье неважное. У мамы ноги болят и у меня – тоже. Вчера ходили садить картофель. В огороде мы посадили все. Маме хочется к тебе съездить, но огород неогороженный, и отойти нельзя. Папка все в поле, городить некогда…
Мы знаем, что тебе кушать нечего и у нас денег не было. Сейчас папка получил, и мы посылаем 50 р. с Василием. У него машина оказалась разобратой. Мама дважды таскала ему хлеба для тебя, бесполезно. Деньги посылаем переводом…
Андрюша, пошли мне жилку…»


28.12.1952 г. Арти – Красноуфимск
«Тятя сделал вторые рамы, а в комнате холодно. Он – в ремонте. Купили сепаратор. Ты получил или нет 100 руб., посылали 22 декабря. Если на каникулы поедешь в Билимбай, то попроси дядю Степу достать краски для полу, крыши, окон, хорошей олифы.
Шура бегает темными вечерами… У Феди плохое здоровье…»

31.03.1954 г. Арти – Красноуфимск
«Коля лежит в больнице. Тятя уехал работать в Башкирию. Бригада, в которой 5 мужиков и 2 бабы, заключила договор. Должны построить телятник (длина – 35 м и ширина 9 м) и кухню (3 стены) за 44000 руб. К делу приступили: 3 человека возят лес на 100 м и 3 –кондуют его. На артель получили 65 кг муки, 40 кг свинины. Живут все в одной квартире…»

28.09.1954 г. Арти – Красноуфимск
«Пришло от тяти письмо. Коля купил фотоаппарат «Любитель» за 70 руб., плащ – за 380 руб. Дома мы сидим без хлеба и без денег. Хлеба заняли у Веры, а денег нет. Как ты доживешь до денег, не знаем. Я получу и сразу пошлем переводом…
В понедельник мы ездили в Старые Арти мять лен. Вернулись домой где-то в 20-00. Буду во вторую смену работать, возвращаться не придется… Деньги получу к числу 5-му…»

24.01.1955 г. Арти – Красноуфимск
«Тяти дома нету, но письмо было от него. Домой сулится. Мы же думаем, что приедет нескоро. Шурик учится ничего. Только хворает часто.
Денег у нас нету, получил мало…
В избе покрасили, заплатили 60 руб…»


14.04.1955 г. Арти – Красноуфимск
«Почему не приехал в воскресенье? Мы тебя ждали. Купил или нет обои, у нас их нет, стены необлепленные. От тяти пришло письмо, а почему ты не пишешь ему?
В воскресенье айда домой!..»

4.06.1955 г. Арти – Красноуфимск
«Тятя полторы недели жил дома, сменил паспорт и в понедельник уехал. Привез с собой денег 600 руб., 1 кг пуху за 300 руб., шаль пуховую Зине за 500 руб. Работ ему осталось на неделю, денег – 2300 руб. Тятя хотел послать тебе деньги на брюки, на сапоги и маме – на зубы. Она собирается вставить их в Красноуфимске…»

Брат – Меньшиков Александр Михайлович
17.01.1952 г. Арти – Красноуфимск
«Денег тогда тебе послали мало. Сложили голландку. Истратили не менее 750 р. Теперь у нас изба теплая. Спим на полатях…
Посылаем 100 руб… Купи, если есть, сахару, соды, галоши 12 или 13 размера тяте, мне – чернильного порошка. У нас в магазинах нету…
Писал М.А.М. как первоклассник»
 
                V. В дальневосточных сопках служил учитель

Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. С с. Таборы расстался 18 сентября. Утром поселился в Свердловском пересылочном пункте. Состав сформировался через пять дней. Только 24 сентября он отправился на Дальний Восток.
Две недели тянулись кошмарные дни и ночи. Новобранцев поместили в телячьи вагоны, и они представляли собой стадо «баранов», никогда не знавших плетей «пастухов» и, по стечению обстоятельств, оказались под их властью. Попробуйте-ка совладать с этим стадом. Здесь «пастухам» приходилось не только матом кричать, но и бичом кое-где пощелкивать.
Наиболее шальные новобранцы по ночам не только стягивали фуражки с товарищей по несчастью, вперемешку спящих на полу, но и обрывали с них козырьки. Ближе к части, уже на Дальнем Востоке, котомки с домашними продуктами опустели. Их владельцы проголодались, и на одной из остановок наиболее расторопные расправились с пожилыми торговками. Грязными руками они полезли, без всякой оплаты, в их горшки со сметаной. Другие, опоздавшие, возмутились и эти горшки одели на головы ретивых, лица которых молниеносно покрылись помесью сметаны с кровью. Во избежание подобных инцидентов «пастухи» по телеграфным проводам начальникам станций приказали: поезд с новобранцами притормаживать только за границами остановок.
14 октября, поздним вечером, состав с поезда на «своих двоих» прибыл в часть. На площадке перед казармой нас выстроили в шеренгу. Следовало бы видеть, что из себя представляло сборище голодранцев в ободранных головных уборах и основательно потрепанных штанах. От позора нас спас погрузившийся в сон гарнизон.
Однако после такого мучительного пути никто из встречавших не спешил поместить «гостей» в казарму и в мягкую постельку уложить. Наоборот, наш оборванный вид, видимо, вполне соответствовал замыслам офицеров. Нашу толпу, вместо казармы, теми же «своими двоими» отправили на ту же станцию, с которой мы только что пришагали. Оказалось, место нашего поезда занял товарный состав с пульманами, загруженными кедровыми бревнами. Груз предназначался для отопления гарнизона. Нашу задачу сформулировали быстро и кратко: груз, неимоверно тяжелый, из пульманов вытащить и уложить в штабеля. В этих условиях можно было представить лично мою силушку. В войну я страдал рахитом, а потому в педучилище в разряд особых спортсменов-рекордсменов не был включен. До сих пор удивляюсь, как тогда не переломил на две части свое слабонатренированное учительское тело.
Не успели очухаться – новое испытание. Офицеры, а под их начальством и сержанты сразу дают понять: армия – не тепленькая учительская в школе, не разгоряченный очаг на кухне, тем более – не Дом отдыха. В ней предпочтение отдается физической силе и выносливости. Тут и случай подвернулся. Здесь нас, оказывается, поджидало офицерское стрельбище, занявшее солидную площадку между сопками и обильно поросшее травой. Вот и приказали нам: очистить его, чем быстрее, тем лучше. Услышав это, мы, деревенские, порадовались – тоже нам задача – в руках косу держать умеем. Но когда старшина привел на стрельбище, сказал, что орудий труда не имеем, у нас настроение упало до нуля. Тем более начались круглосуточные дожди, мелкие, словно сыплющиеся из решета. Под этим дождем мы ползали по траве и пальцами выдирали ее. Промокали до нитки, а когда возвращались, как правило, после обеда, никакой пищи не находили.
Одна беда в дом не приходит, так и в армейский служебный срок. Произошло так, что приезд новобранцев совпал с ремонтом солдатской столовой. Нас кормили из полевых кухонь, установленных за казармой. Когда мы возвращались со стрельбища, старослужащие уничтожали все, что готовили повара. О нас почему-то забывали, и, голодные, как волчата, мы рыскали по казарме, пытаясь найти кусочек хлеба, чтобы утолить желудок. Но в течение месяца спать укладывались голодными. При этом ни тогда, ни позднее так и не узнали, воспользовались ли офицеры нашим адским трудом на стрельбище или нет.
Старослужащие, как выяснилось, появились в гарнизоне немного раньше нас. Часть, которую мы пополняли, передислоцировалась из КНР. В мае 1955 г. СССР безвозмездно передал Китаю сооружения Порт-Артура (Люйшунь) и одновременно вывел свои военные силы. «Сачков» (так называли новобранцев) «китайцы» встречали разудалой песенкой:
Русский с китайцем
Шибко знаком, шибко знаком.
Водку давай,
Деньги потом.
Они быстро почувствовали разницу качества питания войск в Приморском крае и в Порт-Артуре. Поэтому перед демобилизацией к «сачкам» относились хамски не только на полевой кухне, но и в казарме. Физически  не обижали, но некоторые из них от прикарманивания наших вещей не отказывались. В ночь на 7 ноября я так крепко спал, видя предпраздничные сны, что «старик» умело стянул с моей руки артинскую «Победу». На службе, которую я позднее выполнял, без часов оказался, как слепой без поводыря. Купил новые только незадолго до демобилизации. Как только «старички» разъехались по домам, «сачки» в кражах не уступали им: нельзя было в личных тумбочках хранить даже примитивные, но очень необходимые в повседневности вещи.
Место моей службы определило недавно оконченное педучилище. Учитель не забыл еще право- и чистописание, умел каллиграфически писать. Все это понравилось бывшему порт-артурцу, начальнику штаба майору Радилу Мунировичу Мунирову, уроженцу Башкирии. Я занялся делопроизводством штаба; майор позаботился о моем техническом вооружении. Он торжественно вручил мне маленькую, устаревшую еще в годы войны пишущую машинку «Mersedes». В работе начальник штаба ценил прежде всего аккуратность и тщательность. Прививая подчиненным названные качества, был жестким, но справедливым. Поручает, скажем, отпечатать неказистый по содержанию приказ. Я, дрожа от страха, очень старался, готовый текст передавал начальнику. Радил Мунирович внимательно, мне казалось, со всех сторон осматривал выполненную работу, звал меня в свой кабинет и говорил: «Текст на листе выглядит неряшливо, поля по бокам неровные. Переделать». При этом он разрывал листок на мелкие клочки и вручал мне новую бумагу. В первое время службы переделка повторялась многократно. Но как я радовался потом, когда на «отлично» освоил трофейную немецкую технику. Это тебе не текст, выполненный пером красивым почерком!
Уважение майора завоевано. Я допущен к секретным делам, согласован график караула на посту. Караул был связан с охраной военного склада и в теплую погоду представлял определенный интерес. Ожидая сменщика, я становился свидетелем очень своеобразных концертов. Своеобразие сводилось к тому, что я в ночной темноте артистов-то не видел, а созерцал только низкие помещения склада да мрачное небо. Сотни, а, может, тысячи «артистов» радуются сырости и на болоте, лежащем внизу, перепрыгивают с кочки на кочку, громко квакают. Словом, не на шутку веселятся лягушки.
Караулил я нечасто. Для меня основное – штаб части. В памяти мало что осталось из того, чем занимался. Потому что не имел права распространяться о роде своих дел, писать какие-то детали о воинской службе, да и письма хранить не позволялось. Пишу, например, 5 июля 1956 г. домой и сообщаю: «До конца месяца от меня писем не ждите». Сиди и гадай, что это означало. Речь шла о крупных учениях в сопках или на море. Для меня – изнурительная работа круглосуточно. Усталость, недосыпание неизбежно сопровождались потерей соображения. Однажды один из сослуживцев, наблюдая за мной, сказал: «Не отчаивайся. Возьми мою самокрутку и покури». Прислушался к нему, покурил и, как показалось, приятно закружилась голова. Так на службе научился заниматься этим «самоубийственным» делом. Отныне на моем штабном столе находились коробок спичек, пачка махорки и сверток газеты. Нравились махорочные самокрутки. Все нутро продымлялось махорочным дымом. Для того, чтобы письмо написать, тратил минимум три самокрутки. Не помог мне и друг детства Иван Рябухин своим указанным выше письмом, в котором напомнил мое предостережение о дурной привычке курить и собирать окурки. Не знаю, когда-нибудь Ваня курил или нет, но я отказался от дымоглотания только 31 декабря 1969 г. За новогодним столом я сказал закадычным друзьям:
 - С завтрашнего дня я не курю.
Во время службы приобрел совсем несвойственный учителям навык – ругаться. В первые месяцы мат в общении с однополчанами воспринимал как варварство. Потом уяснил, что нормально служить в сопках без этой гадости невозможно. Давили на меня безбожно, превращали в своего подчиненного, раба. В поведении офицеров, сержантов и солдат, видимо, отражалось длительное пребывание в изолированных от общества сопках. Пример подавали командиры. В батальоне появляется сообщение о приезде к нам, противотанковым артиллеристам, командующего подобного рода подразделений дивизии. Командир части был обязан встречать его машину у КПК. Дежурные солдаты открывали дверь. Машина, не останавливаясь, медленно продвигалась к казарме. Командир батальона за ней семенил до самой остановки. Командующий, заходя в казарму, вооружался длинной увесистой палкой, ударами которой поднимал пыль до потолка из солдатских матрацев. В адрес нашего командира раздавалось: «М…к! М…к!» Подобным образом командующий оценивал действия нашего пожилого полковника и на учениях, и мы жалели его. Когда он сдавал экзамены на аттестат зрелости в вечерней средней школе, помогали, как могли: я подсказывал ему ошибки в сочинении, другой солдат подключался на испытаниях по математике.
Позднее я пришел к выводу, что не курение и ругательства облегчали службу. Решающую роль играли крепнущие контакты с близкими сердцу сослуживцами и самовнушение: «Все трудности – явление временное, – думал я. – Не дают спать. В гражданке отосплю». Я меньше расстраивался, нервничал, особенно из-за пустяков. Поводов для этого было предостаточно и в службе, как я заметил выше, и вне ее.
Меня особенно тревожили письма из дому. Работа отца в Башкирии затянулась. Писать он не любил. Маму очень беспокоило и отсутствие средств, необходимых для содержания семьи, и длительное молчание тяти. Отец, писала она, наверное, совсем отшатнулся от нас. Она поддерживала себя слезами и настойкой алоэ. Я же ломал голову, как помочь ей, какими словами утешить ее больное сердце. И в то же время, зная фанатическую веру мамы в Бога, боялся написать о своей затее в части. Считал, что человек «в своих суждениях далеко не передовой, непрогрессивный» еще больше расстроится.
Я вооружился отличной «Служебной характеристикой» штаба части, многими перечисленными в ней благодарностями «За проявленную выносливость на тактических учениях», «За отличные и хорошие показатели на инспекторской проверке», «За добросовестное исполнение служебного долга и высокие показатели в боевой и политической подготовке» и т.д., и т.п., 26.03.1957 г. подал заявление в бюро нашей первичной комсомольской организации с просьбой дать мне рекомендацию для вступления кандидатом в члены КПСС.
Эту затею от мамы утаил. Ничего не писал и о второй. В связи с сокращением срока службы в отдаленных местах (в частности, в Хасанском районе Приморского края) в августе 1957 г. я попытался поступить на отделение журналистики УрГУ. Но на вступительных экзаменах получил «неуд» по иностранному языку, не прошел по конкурсу и не был зачислен. Так о себе дал знать первый провал, связанный с программой обучения в педучилище. Так что учеба в нем где выручала, а где основательно подводила.
После провала я демобилизовался, вернулся домой. Мама никак не реагировала на мои армейские проделки, о моем вступлении кандидатом в члены КПСС никаких суждений не высказала. Нашим затеям она никогда не препятствовала. Как покажет будущее, передовым, прогрессивным человеком окажется мама, а не я, хотя она не имела даже начального образования.
В самой службе причин для переживаний оставалось все меньше и меньше. Жизнь через год повеселела, хотя протекала она только в рамках гарнизона и казармы. В сопки увольнений не давали, зато появились прекрасные товарищи. Рядом со мной был мой лучший друг по прозванию «Скворец» или «Скворчик» (Витя Чаплыгин из Ленинградской станицы Краснодарского края). Теперь по воскресеньям не только брились, чистили, стирали и подшивали собственное обмундирование, но и читали библиотечные книги, смотрели, правда, старые кинофильмы, играли в шахматы. Особенно оживлялась жизнь перед праздниками.
Помнится, скучноватым был новый 1956 год. Никуда не ходили, ничем не занимались. Спать улеглись в 22-00, первых минут Нового года не заметили. Оживились только накануне 7 ноября 1956 г. Праздничный концерт своими силами поставили в новом клубе на новой сцене. Я помогал конферансье, смешил публику. Получилось, вроде бы, неплохо. И уж совсем развернулись, встречая новый 1957 год. Устроили в клубе праздничный «маскарад» и самодеятельный концерт. Не обошлось без меня, учителя. Мы с уральским дружком стояли на сцене и лихо, под аккомпанемент двух баянов, распевали солдатские частушки. Я к тому же читал «Русь-тройку». Зал рукоплескал и вдохновил нас в «старый» Новый год поставить концерт в клубе соседней деревушки. Так незаметно я пополнил штат постоянных «артистов» нашего замечательного «драмтеатра» гарнизона. Правда, своими концертами мы, при всем нашем желании, не смогли превзойти выступление Ансамбля песни и пляски Дальневосточного военного округа, однажды посетившего нас и вызвавшего неподдельное восхищение.
Появилось желание, уже в который раз, заняться стихотворчеством, даже начать переписку с редакциями военных газет. Одна из них 21 марта 1957 г. опубликовала мою песню «Солдатская фестивальная»:
Вдали догорает огнями зарница,
На страже Отчизны стоит часовой,
Прими наш привет, дорогая столица,
Мы бдительно твой охраняем покой.
Над родною столицей
Зажглись фестиваля огни.
На далекой границе
Солдатам не спится,
В думах с Москвою они.
Отличной учебой праздник встречая,
В подарок гостям зарубежным твоим,
Солдаты, мы смело тебя заверяем:
Отчизну родную всегда защитим.
Над родною столицей
Зажглись фестиваля огни.
На далекой границе
Солдатам не спится,
В думах с Москвою они.

Но это была последняя попытка сочинять стихи.
И еще одно знаменательное событие армейской службы. В мае-июне 1957 г., незадолго до демобилизации, мне, как старшему писарю секретного делопроизводства, приказали сдать в Хабаровский окружной военный архив все наши дела. Предстояли две командировки, непростая и скучная работа. Правда, было одно утешение: я знал, в Хабаровске служат мои артинские закадычные друзья, но найти и увидеть их не надеялся. И надо же было такому случиться, в свободное время я быстро нашел Красную речку, где Юра Арсентьев готовился к флотской службе. Увидев меня, он был несказанно рад. Ни на минуту, с разрешения командира, меня не оставлял, 15 мая без устали гуляли по матросскому парку. В его казарму вернулись только в 24-00. Оговорился, не в казарму, а на «корабль». Я утром, проснувшись, по командам понял, что жизнь здесь совсем не солдатская – матросская. Хозяева «корабля» ко мне отнеслись исключительно гостеприимно. Не только разрешили ночевать на «палубе», но вместе с Юрой отправили в столовую. В ней мне очень понравилось матросское меню. Угощение, на удивление, вкусное и питательное. И самое интересное, к сожалению, забытое потом, прощаясь 16 мая, мы договорились считать друг друга братьями. Я сообщил ему о второй командировке и встрече втроем (Саша Беляков тоже готовился на матросскую службу). Эта встреча состоялась, но не на «корабле» - у Сашиных родственников, в частном доме. Вот была встреча!
И, конечно, незабываемыми оставались у меня впечатления о природе места службы. Наш гарнизон размещался около Японского моря. По его берегу для нас офицеры устраивали марш-броски на 3 км в полном военном снаряжении. С ужасом вспоминаю, как мы по колено утопали в песке, на котором никто никогда не загорал, в воду темную, холодную не забегал и не купался. Само море осталось в моих глазах неприглядным.
Близость моря, видимо, определяла высокую влажность воздуха и, как следствие, ржавление военной техники. Мне казалось, что периоды года – весна, лето, осень и зима – совершенно несовместимы с Уралом. Дожди идут (я заметил это с появлением в батальоне) часто и продолжительно, зимой морозов не замечал, зато сильные пронзительные ветры пробирали до костей. От них трудно, практически невозможно, было уберечь руки и ноги. Я из дому запрашивал шерстяные носки, перчатки или варежки (любимые вещицы для воришек). В штабе, бывало, околевал, экономя каменный уголь для печки.
Своеобразно, впечатляюще выглядела весна 1957 г. До апреля дули холодные ветры, которые нет-нет да и покрывали снежком мерзлую землю. Ни бурлящих ручьев, ни массы тающего снега – ничего этого в помине не было. Кстати, снегу-то мы почти и не видели. А тот, что появлялся, исчезал незаметно. Он кое-где белел яркими пятнами на черном фоне северных склонов сопок.
В начале апреля ветры днями меняли свое направление. Они из холодных превращались в сильные, теплые. Под ними тело согревалось, глаза радовались солнцу, весело улыбающемуся. А вечером небосвод вокруг освещался пламенем пожарищ. Это пылали сопки. Огонь лавиной двигался от подножья к ее вершине, потом доходил до гребня сопки и, предвидя свой конец, языком рвался в небо, освещая всю окрестность. Дым застилал лощины между сопок. В воздухе пахло гарью.
Я, как будто прикованный к казарме, подолгу наблюдал за возникновением и исчезновением огненного зрелища. Затем, минуя дневального, добирался до койки. Голову какое-то время дурманил запах гари, а я, засыпая, не прекращал думать о судьбе таинственных для меня сопок. В них и правда, как в любом природном явлении,  - масса чего-то такого, чем человек, за недостатком времени и средств, не интересовался. Я, вспоминая офицерское стрельбище, наивно решил, что зеленый ковер сопок, не ожидая весны, цивилизованным способом можно снять, отправить на животноводческие фермы или еще черт-те знает куда. Их южные склоны превратить в виноградники. Мы же в ходе учений в сопках находили лозы винограда и с огромным удовольствием уплетали их очень сладкие плоды. Я же наблюдал зловещий круг: рождение – уничтожение – рождение – уничтожение – и превращение в пожарища, теперь черные, безжизненные сопки. Поджигатели, оправдываясь, утверждали, что пытались огнем уничтожить ядоносных насекомых, чтобы спасти человека от очень опасных болезней.
Весной долины между сопками представляли собой огромное поле никем не посаженных тюльпанов. Картина изумительная!
Постепенно сопоставляя дальневосточную природу с уральской, я предпочтение отдавал последней, родной, которая окружала меня с детства. Весь период армейской службы мечтал только об одном: идти по кургатскому полю и петь, петь без конца, дышать воздухом далекой деревеньки, хотя судьба пошлет мне еще одну интересную встречу с дальневосточным краем. Но об этом – впереди.



 
Строки из писем
Мать – Меньшикова Агния Митрофановна
7.05. 1956 г. Арти – Краскино, Хасанского района, Приморского края.
«Мы живем нешибко важно. Ребята 1 мая распили литру вина. Отца уже 3 месяца нету дома… Нам ничего не пишет, домой не едет и денег не посылает. Значит, он, наверное, совсем отшатнулся от нас. Я теперь каждый день плачу. Возьмут Аркашу в армию, а я только им и живу. Шура сильно простыл и заболел ангиной. С 1 мая в школу не ходил. Николай с Зоей вроде хотят питаться врозь от нас. Николай говорит, что если делиться, так лучше уходить на квартиру …
Муки у нас теперь нету, берем в магазине булки. Картошку тоже дорого покупаем. Своя вся вышла…
Видно, я такая злосчастная. Не живать мне в радости. Ты ведь сам знаешь, я теперь все дома вожусь. Даже в Старых Артях проведать мамку не приходится. Она совсем не ходит…
Была бы я грамотна, писала бы хорошо, писала бы чаще. Не осуди меня и никому мое письмо не показывай».



 
                VI. Молодость в «дыре» артинского «Ленинского пути»

Армейская служба позади. Я – дома. Под родной крышей – человек, не имеющий ни гроша за душой, ни паспорта, ни военного билета, ни здоровья. Длительное путешествие (теперь в вагоне пассажирского поезда) в кирзовых сапогах подарило мне капитальную экзему на левой ноге. Врачи долго колдовали над способом лечения, но ничего хорошего придумать не смогли. Они превратили меня в экспериментальный субъект, который должен был на своей ноге испытывать эффективность рекомендованных мазей. На здоровой ноге я или прыгал по комнате, или добирался к выходным дверям двора, где отец оборудовал почтовый ящик. Сам он все еще находился в Башкирии. Во время каникул уехал навестить его младший брат Саша. Мы с мамой оставались вдвоем. Она, скорее всего, и сыграла решающую роль в моем излечении.
Не знаю точно, кто порекомендовал демобилизованного на должность второго секретаря Артинского РК ВЛКСМ; наверняка полученный в армии билет кандидата в члены КПСС. Я для согласования предложения райкома с обкомом должен был выехать в Свердловск. Но, к счастью, работник обкома приехал в Арти, и надобность в поездке отпала, ограничились решением бюро райкома.
На работе совсем-то, вроде бы, не бездельничал. Ездил по району, встречался с секретарями первичных организаций колхозов, интересовался возрастом комсомольцев, наличием их учетных карточек и другими поручениями. Но меня все это очень мало утешало, хотелось дела живого, творческого. Иначе говоря, желание о поступлении на факультет журналистики УрГУ у меня сохранилось.
Через два с лишним месяца я от кого-то услышал, что редакция районной газеты «Ленинский путь» расширяется (с двухполоски переходит на четырехполоску), и перед XXI районной конференцией стал настойчиво просить освободить меня от работы в райкоме. Моя просьба была удовлетворена, и я оказался перед лицом редактора названной газеты Игорем Степановичем Бродским. Он после непродолжительной беседы заявил:
 - Я ничего определенного сейчас не скажу. Заходите, когда будет новый редактор. Очевидно, места появятся, но не раньше, чем через два месяца.
Однако меня на должность литсотрудника приняли через неделю. Бродский стал секретарем райкома КПСС, новым редактором назначили Анатолия Александровича Власова, будущего известного на Урале писателя, аккуратного, требовательного начальника коллектива.
Молодому журналисту, прежде всего, повезло в личной жизни. Я не помню, по каким потребностям забрался на второй этаж поселковой поликлиники и в коридоре встретился с высокой, стройной, симпатичной Татьяной Александровной – врачом  в блестящем белизной халате. Влюбился с первого взгляда и через два месяца знакомства с выпускницей одного из Ленинградских медицинских институтов предложил ей руку, напрочь забыв договор, заключенный с Юрой Арсентьевым перед отъездом в Таборы. 11 ноября 1958 г. сыграли «свадьбу». За столом, презентованным мамой, сидели 6 человек. В этот же день меня после ЗАГСа приняли в члены КПСС. Интересно, что мы с Таней, отмечая «золотую свадьбу», о юбилее членства в партии тоже вспомнили, но только с горькой шуткой.
Повезло и тем, что я, будучи изначально человеком творчески не передовым, оказался окруженным замечательными людьми. Всю жизнь вспоминаю корректора Агнию Кирилловну, бывшую учительницу русского языка и литературы, пенсионерку. Я поражался, как она долго обливалась горькими слезами, когда узнала о смерти своего кумира, французского певца Ив Монтана. Когда мы возвращались в редакцию из командировок по колхозным фермам, Агния Кирилловна, не переставая, отмахивалась от нас руками и возмущенно восклицала: «Опять редакцию заполнили силосным запахом. От вас, как от махорки, за версту несет». И часто дополняла: «Вы разбойники пера и лгуны по профессии».
Неповторимым человеком предстал предо мной Александр Александрович (по-нашму – «Сан Саныч») Можаев, один из уральских писателей, человек работящий, любящий молодых журналистов. Бывало, «старик» рано утром придет на работу, туда-сюда позвонит, но дело у него не ладится. Смотрим, Сан Саныч из редакции ненадолго исчез, наверняка, чайную посетил и возвратился веселый, творчески настроенный. Кстати, в этой чайной, очень близкой от редакции, мне как-то гуляш подали с подливой, кишащей мокрицами. Столовая купила у частников засоленные грибы в берестяных туесах, но качеством содержимого не поинтересовалась.
Всеобщим уважением в коллективе пользовался писатель-рассказчик и журналист Леонид Александрович Александров. Он квартиры в Артях не имел, длительное время с женой Ритой снимал дом в Старых Артях и ежедневно пешком или транспортом добирался до редакции. Я крепко сдружился с ним, хотя о его судьбе, по косвенным данным, трагической, ничего не знал. Единственное осталось в памяти: Леонид Александрович тяжело переживал свою бездетность. Но, что удивительно, в отношениях с людьми всегда оставался весельчаком, юмористом. Это он сочинил в мой адрес эпиграмму:
Из рук ты не выпускаешь ручки,
Но знай, не избежать нам вздрючки,
Готовь заране телеса –
Вся в дырках наша полоса.
«Дырки» на макете очередного номера газеты чаще всего создавало мое вшивое настроение. Об этом лучше всяких слов говорили дневниковые записи за 1959 г. (сокращенно):
1 июля. Сегодня вышел на работу из отпуска. В первый день на пятиминутной летучке утром получил задание. Выехал. Не было настроения. Оно постоянно мешает в работе. За полтора года по опубликованным материалам нетрудно определить, когда я писал в настроении и когда оно отсутствовало.
На молочнотоварной ферме (МТФ) № 1 колхоза «Заветы Ильича» много непорядков. Доярки без конца жаловались. Расстроился от сознания того, что ничем им помочь не могу. Выступление в газете, как пить дать, пройдет бесследно. Так ведется в нашем районе: газетчики пописывают, руководители колхозов почитывают.
Как не зарекался, но в первый же день после отпуска изменил себе. Снова со свинаркой и утятницей договорился об их подписях под написанными мной материалами. Сам сотрудник редакции расхлябанный воспитывает расхлябанный рабселькоровский актив. Пример: заведующий свиноводческой фермой (СТФ) колхоза «Заветы Ильича» свыкся с тем, что за него корреспонденты пишут материалы, свинаркам он поэтому говорит: «Вы же прекрасно знаете, что в газету я никогда не пишу, но, тем не менее, мои заметки читаете. Уметь надо».
2 июля. До часу дня работал в редакции. Пытался оформить материалы вчерашней поездки. Почти ничего не получилось. Очень расстроился. К счастью, в 12-00 уехал с первым секретарем РК КПСС в колхоз «Победа».
На МТФ колхоза «Победа» оказалось, что второй день 200 коров стоят без воды. Водокачка бездействует. Нашли заведующего. Меня волновал вопрос: как секретарь РК разрешит эту проблему?
В заключение беседы с заведующим он сказал: «Воду-то надо качать в любых условиях. На этом вы от каждой коровы ежедневно теряете литр молока». Он замечал сельскохозяйственные неурядицы, но никаких решений за местных руководителей не принимал. Хуже того, давал нагоняй какой-либо скотнице, живущей в доме с провалившейся крышей, но никогда не интересовался, в чем она нуждается, не помочь ли ей.
4 июля. Путешествовал сегодня в хорошем расположении духа. С людьми легче разговаривать, необходимый материал достать. Долго беседовал с заведующим СТФ (Бочкари) К.П. Чухаревым. Уезжая, попросил его написать о людях своей фермы в газету. Он согласился. Только с условием, что напишет 7-8 июля.
 - Почему? – удивился я.
 - Небольшой опыт проводим. Итог проведенной работы подведем. Напишу.
Я, конечно, опытом заинтересовался. Все подробно записал. Приехал домой. Снова неудача. Оказалось, что по СТФ, на которой я был, материал опубликован в последнем номере. Жаль время, проведенное там. Урок: впредь лучше относиться к своей газете, внимательно ее перечитывать.
«Дырки» появлялись и по курьезным причинам. Приезжал на колхозное собрание в марийскую деревню Пантелеевка, внимательно слушал выступающих, пытался что-то понять, но смысл произнесенного постичь не мог. Ораторы выступали только по-марийски. Спрашиваю, почему по-русски не говорите. Отвечают: «Не знаем этого языка». А ведь перед собранием на участках работы общались только по-русски.
Случалось и на русских животноводческих фермах полное непонимание. Приходил, брал в руки ежедневные показатели работы и, по указанию свыше, говорил: ваш коллектив вполне может включиться в движение за коммунистическое отношение к труду. Я-то, вроде бы, складно агитировал, обещал ферму прославить в газете, но скотники молчат. Я немного жду, а потом заявляю: молчание, значит, согласие. Считайте себя участниками движения. Каждый получит звание ударника коммунистического труда. Хорошо, что животноводы не имели никакого желания философствовать и не спрашивали корреспондента-агитатора: «А что такое коммунизм?» Нечто подобное происходило и на поле, когда начинал трактористам рассказывать, как сеять кукурузу по-хрущевски. Они умно не спрашивали: «А что, есть еще неникитовский посев?»
Ну, что обо всем этом напишешь?
Тем более в памяти сохранились совсем удивительные причины «дырок». На молочнотоварной ферме в Курках я вознамерился у доярок взять интервью. Пришел, как всегда, в красный уголок, а в нем никого не обнаружил, хотя после дойки женщины сюда собирались. Пошел в помещение фермы и увидел: доярки столпились около замучавшейся в родах коровы. Они, столпившись, пытались помочь «роженице». Сил, видимо, на трудный случай родов не хватало. Подключился и я, физически подкрепленный армией. Так первый и последний раз в жизни помогал появиться на свет теленку.
В другом случае на овцеводческой ферме намеревался побеседовать с передовым ветеринаром. Но интервью сорвалось, хотя моя помощь не требовалась. Ветеринар по-армянски кастрировал барана. Картина предстала перед моими глазами настолько ужасная, что я перезабыл все вопросы, которые предназначались собеседнику. Удрав, даже не успел спросить, почему барана лишили «мужского достоинства» не по-русски, а по-армянски. Может, пошутил?
Вернусь к дневнику 1959 г. только на записях мажорного типа:
6 июля. Сегодня – поездка на покос с председателем колхоза «Красный партизан» Василием Дмитриевичем Тукановым. В последние два года – вторая встреча.
Однако ближе с ним познакомился только в эту поездку. Оказалось, он старше меня на одиннадцать лет. В шестнадцать годков, когда началась война, оставил учебу в десятом классе, работал наладчиком кос.
 - Так и не получили аттестат зрелости? – заинтересовало меня.
 - Вместо аттестата – диплом. Я закончил заочное отделение механизации Красноуфимского сельхозтехникума.
 - Как долго вы учились?
 - Обучение длилось пять лет. Мне потребовалось три года.
В 1955 г. Василий Дмитриевич работал на заводе начальником цеха. Когда партия передовых коммунистов призвала пополнить ряды руководителей сельхозпредприятий, известное движение тридцатитысячников, Туканов добровольно занял пост председателя колхоза «Красный партизан». Новая работа целиком захватила его.
  - Проклятая должность, - сказал Василий Дмитриевич. Я же не почувствовал его жалоб на судьбу.
Может, потому он сетовал на свою должность, что за день объезжал почти все участки работ и успевал «провернуть» дела в правлении. Спидометр его «газика» к вечеру «наматывал» около двухсот километров.
Обязательно напишу об этом человеке. Озаглавить очерк можно примерно так: «Беспокойная должность».
1 сентября. Закончились вступительные экзамены. Успешно прошел все испытания. Злосчастный иностранный язык не сдавал. Зачислен. Получил методички, по которым контрольные задания выполню дома. Первая сессия – зимой. Ура! Я – студент заочного отделения журналистики УрГУ.
29 октября. Меня приняли в Союз журналистов СССР. Удивило, в газете всего три года, ничем, вроде бы, и не проявил себя, в райкоме КПСС не бывал. Анатолий Александрович, редактор, видимо, постарался.
28 ноября. В редакции – праздник. Коллеги поздравляли с историческим событием. В нашей половине двухквартирного дома появился третий жилец, сынок – Валера. Я зимой иногда, вернувшись из очередного путешествия на работу, тепло укутанного новорожденца катал на санках. Сзади слышал подшучивание молодых женщин:
Любишь кататься,
Люби и саночки возить.
О наиболее важных событиях в редакции и вне ее в 1960 г. в сокращенном варианте:
21 февраля. На двухмесячных курсах по журналистике при СВПШ, куда меня командировали, преподаватели почему-то прозвали нас «волками». Наверное, за изворотливость, находчивость. Один из них сотрудник «Тюменской правды» Юрий Бакулин, с которым я подружился, сегодня отличился. Преподаватель анализировал итоги конкурса на лучший репортаж. Первенство завоевал Юра. Он блестяще описал посещение библиотеки Уралмаша. Мы заинтересовались, когда он успел в ней побывать. Юра, не думая, ответил:
 - Никогда. В мороз там делать нечего.
Мы удивились:
 - Значит, солгал?
И Юра не скрыл принцип своей работы:
 - Для практики, как для забавы,  - только воображение, для газеты воображение не исключено, но главное – правда.
20 сентября. Сегодня шофер редакционного «газика» Алексей решил, что, благодаря его многочисленным урокам, я вполне освоил управление машиной. Он, возвращаясь домой, на тракте, безопасной дороге, великодушно руль доверил мне. Я, конечно, несказанно порадовался и обогнал впереди идущий мотоцикл с коляской. Поравнявшись с ним, по неопытности, поторопился повернуть налево, зацепил руль мотоцикла и перевернул его в глубокий придорожный кювет. Пассажир коляски не пострадал, но вот водитель основательно повредил ногу. Побелело лицо Алексея. Когда пришел в себя, договорился с пострадавшим, что «гаишников» вызывать не будем, без акта о несчастном случае обойдемся. Пособие по больничному листу оплачу я.
9 ноября. Утром секретарь партбюро передал по телефону «Обращение ко всем животноводам, полеводам и механизаторам совхоза «Искра»». Днем побывал на Мочищенской ферме, о достижениях которой говорилось в обращении. Ничего передового не нашел. Как видно, на словах получается одно, на деле – другое. Пока мы будем двуличными Янусами, дела в животноводстве не поправим.
Вернулся в редакцию, листал подшивку журнала «Рабоче-крестьянский корреспондент» за 1956 г., случайно обнаружил на страницах одного из номеров опыт работы румынской газеты «Скынтейя» и задумался: а что, если в нашей газете ежемесячно публиковать «Страничку-отчет перед читателями»? Можно сразу убить двух зайцев: повысить действенность материалов и проследить их преемственность.
10 ноября. В 16-00 хоронили Бориса Александровича Юрасова. Я шел в процессии и вспоминал человека, которому многим обязан. Сам он на работе, в редакции, провел всего месяц, горел и умел зажигать других. Борис Александрович переживал то, о чем писал, к событиям, кажется, совсем обыденным, никогда не был равнодушен.
На похоронах много хорошего говорили о нем. Зато при жизни, когда он творил, его никто как будто не замечал. А жаль, здравствующих людей следовало бы уважать, поддерживать и подражать им.
11 ноября. Гастролировал по животноводческим фермам. В Пристанинском отделении заглянул в молочно-товарную и свиноводческую. На МТФ радостные перемены. Бесхозяйственную хозяйку заменил хозяйственный человек. Фермой второй день заведует Леонтий Игнатьевич Архипов. За этот небольшой срок он сумел изменить жизнь коллектива. Смотря на то, как он командовал, душа радовалась. С новым хозяином, хочется верить, ферма вернет былую славу.
На СТФ свинарки прокляли всех богов и божат. Тяжелый труд: руками очищают помещения от навоза. Кормоприготовительный комбайн бездействует. Моют картофель тоже вручную. В корпусе откормочников – сыро, грязно, спертый воздух. В красном уголке холодно, неуютно. Отдыхать здесь не захочется.
О чем мне писать? Затрудняюсь. А писать надо. Завтра напомнят: третья полоса пустует. Мне напомнят о «дырах».
12 ноября. С Лёней выпустили первый номер сатирического листка «А подать сюда Тяпкина-Ляпкина». Выдумщикам перепало за израсходованное рабочее время. Зам наш созревший бюрократ. Таким не место в газете. Я – за веселье в работе. Без этого и сами – буки, и газета – бука. Так оно и есть.
После обеда собирался выехать. Не удалось. Зашел в редакцию. Меня ждут наши внештатные активные корреспонденты. По своим материалам, опубликованным в октябре, они провели своеобразный рейд: проверили действенность своей критики. Итоги работы они принесли в редакцию. Я и слова сказать не успел. Зам возмутился: «Так делать нельзя. Пусть за недостатки и промахи, кем-то обнаруженные, сами руководители отвечают». Опять шаблон. Страшно разболелась моя голова.
13 ноября. Мочищенская МТФ 2-го отделения совхоза «Искра». В водокачке трубы перемерзли, вода в автопоилки не поступает. Доярка Таня Другова, маленькая ростом женщина, пять дней с речки, а теперь из бака привозит ее в кадки, установленные в помещении. Для перевозки воды она приспособила сани, на которых установила две железных бочки, плохо, по-женски, прикрученные. Тяжелейший, изнурительный труд. Мужчины боятся такую ношу взвалить на свои плечи и основательным ремонтом водокачки не занимаются.
Секретарь партбюро совхоза уверяет меня, что происходящее на МТФ – явление временное, а потому в газете писать об этом не следует.
14 ноября. «Страничка-отчет» родилась, но, кажется, первый блин комом. Она еще в газете не появилась, а среди коллег нашлось много критиков во главе с замом.
Вот так всегда в нашем коллективе: никто ничего вовремя подсказать не может, поддержать тоже. Трудновато так, но все надежды на возвращение с курсов редактора Анатолия Александровича,  человека думающего.
19 ноября. С 12-00 открылась XVII отчетно-перевыборная конференция РК КПСС. Я впервые на таком форуме. Ожидал хороших выступлений. Мои ожидания не оправдались. Большинство ораторов говорило обо всем, только не о главном. Резервы, которые следовало бы вскрыть для выполнения годовых обязательств, никто не вспомнил, кроме докладчика. Даже не знаю, что сказать о прениях в газете.
Возвращаясь домой, прочитал интересное объявление у колодца: «Граждане! Когда достаете воду, на цепь не наматывайтесь, упадете в колодец». Невольно подумал о конференции: «В своем выступлении не злоупотребляй критикой – партийного билета лишишься».
Литсотрудник, продвигаясь по «Ленинскому пути», вначале дослужился до заведующего экономическим отделом, а затем – до заместителя редактора, зав. отделом партийной жизни. Кто знает, чем бы закончилась в Артях моя карьера. Но весной 1962 г. сеть районных газет была реформирована, их объединили, число резко сократили. Ликвидировали и «Ленинский путь». Леонид Александрович подался в Красноуфимск. Я с заочного отделения журналистики УрГУ перевелся на очное. Стаж терять не хотел и на три смены устроился воспитателем в пионерский лагерь Артинского завода металлоизделий. Леонид Александрович по этому случаю посвятил мне последний стих:
«Мэру города Ребячинска – Филармону Опперетовичу
Палочнику-дирижерскому
в год 1962.
О, добрый гений города чудес –
Ребячинска, неведомому миру!
Конечно, можно было бы и без
Сентиментальностей под лиру,
Но в год разлуки завидую тебе я:
Пришла ж в твою башку хорошая идея!
                Лев Аленда».
Вспоминая педучилище, которое преследовало меня, возвращался, совсем случайно, к малышам. Первую смену вел дневниковые записи (привожу полностью в надежде найти кого-то из них), не забывая журналистику.
11 июня. Первый день в пионерском лагере. Без пионеров. Они прибудут завтра. Собрались воспитатели и пионервожатые. Знакомство с помещениями, их распределением между отрядами. Наша веранда – вторая от лесу. Двадцать пять коек, в т.ч. для воспитателя и пионервожатой. Расставляли недостающие койки по спальням, получали наволочки, одеяла, полотенца, простыни. В веранде – по два одеяла на койку. С пионервожатой заправили только несколько коек. Торопились. Надвигалась гроза.
Не успели. Гроза обрушилась на лагерь. Подобного случая с разбушевавшейся стихией не припомню. Крупные частые капли дождя с бисерными градинками, ослепительные молнии, трескучие удары грома. Создавалось такое впечатление, что гроза как будто всей своей тяжестью свалилась на лагерь.
Домой отправился пешком, ботинки нес в руках. Давно не ходил босым. Понравилось.
Весь день думал о том, что за ребята будут завтра в отряде, как с ними наладить работу.
12 июня. Очень неорганизованная доставка детей в лагерь. Дети, провожавшие их родители изволновались, изнервничались. Вместо полудня последняя партия прибыла в лагерь только в шестнадцатом часу. Причина неорганизованности заинтересованными лицами сохранена в секрете.
Детей разбили по отрядам. В нашем отряде – двадцать девять ребятишек, бывших третье- и четвероклассниками.
Первое знакомство состоялось на обеде и в тихий час. Пошли на обед, строй разбежался, ребята наперегонки устремились к отведенному для отряда столу.
Тихий час получился шумным. Никто не заснул, каждый проводил время так, как мог. Саша Шестаков смастерил бумажную гармошку, спрятал ее под одеяло. Вова Мелехов «проглотил смешинку», постоянно давился смехом. До чего изобретателен детский ум! Диву даешься.
Вечером ребята долго не могли заснуть. Учили заправлять койку, рассказывали поочередно сказки. Лучше всех рассказывал Коля Лисов (паренек много читает). Сказки всем нравились. Просили рассказывать еще и еще. Как заснули? Когда? Не знаю. Лично я заснул под мелодичный тон голоса очередного рассказчика.
13 июня. Утром ребята проснулись рано. Едва дождались сигнала: «Подъем!»
С утра было жарко. Играли в футбол, уморились. Запросились купаться. Начальник лагеря не разрешает. Ребята стояли на своем, но безрезультатно. С плохим настроением по команде пошли собирать хворост для лагерного костра. Участвовали не все. Поработали полчаса. Жарко. Никому хворостом заниматься не хотелось.
Начальник лагеря разрешил побрызгаться с плота. Ребята воспользовались случаем. Первым нырнул Вова Мелехов. Его примеру последовали другие.
До тихого часа все шло хорошо. После одно событие последовало за другим.
Саша Шестаков ударил по лицу Пашу Евдокимова. Тот дал сдачи. Пошла потасовка. Разняли. Паша сказал, что Саша первым его ударил. Нашел Сашу, отвел в сторонку к скамейкам, что стоят под группой стройных сосенок.
 - В чем дело? За что ударил?
 - Он заедается. Еще раньше, до лагеря, на рыбалке он заедался со мной.
Оказалось, Саша сводил старые счеты с новыми. Дебит с кредитом сошелся, состоялась драка.
  - Как сам думаешь, правильно поступил?
Молчание. Слезы.
 - Настоящие мужчины так не делают. Вызвал бы Пашу и наедине разрешили, кто из вас сильней.
 - Он не пойдет.
Это последние его слова.
 - Хорошо. То, что случилось, останется между нами. Надеюсь, ты меня, свой отряд больше не подведешь?
Молчание. Все это время Саша ни разу не повернул ко мне свое лицо. Ему было стыдно. Я понял, что он ничего не скажет.
 - Подумай. После полдника подойдешь. Скажешь ответ.
На полдник Саша не явился. Из столовой я заметил, что он забежал в веранду. Пошел за ним. Увидев меня, он на голову натянул куртку и бросился бежать. Вид его был таков, что он собрался удирать из лагеря.
Я немножко страханул. Думал, в чем моя ошибка.
Саша явился на ужин. Проголодался так, что проглотил кряду два первых и еще добавку просил.
С тихого часа до отбоя с ребятами отряда не играл. Где-то скрывался.
Наша футбольная команда сыграла с командой первого отряда. Счет 0:0. Ребята радостно переживали событие, бурно его комментировали, часто обсуждали отдельные моменты игры.
Вова Мелехов после полдника выскочил на улицу босым, засадил в подошву ноги огромную занозу. Отправили в медпункт.
На репетиции открытия лагеря ребята хорошо спели песенки «Веселое звено» и «Бескозырка белая».
Хороши «разведчики»!
Завтра открытие лагеря. 
14 июня. Наступил долгожданный день открытия лагеря. С утра погода хорошая. Большинство ребят спало до подъема, отдельных пришлось поднимать.
Отряд снова подносил из лесу хворост к костру. Затем – репетиция, торжественная линейка, концерт, поставленный своими силами.
Часть ребят с концерта ушла рано и направилась прямо в столовую. К сигналу «На обед» в веранде оказались немногие.
На полдник они явились также самовольно. Пришлось дать команду вернуться из-за стола к веранде, построиться и строем – снова в столовую.
Из столовой – опять самовольный уход в кино. Снова обратно, строем подошли к клубу, порядком расселись на отведенные для отряда места.
Саша Шестаков почти весь день читает книгу. Он – дежурный по веранде. Мыл пол. Хорошо помыл свою половину веранды. Добросовестно выполняет все поручения.
Утром во время туалета на плотике предложил ему снять рубашку, помыть шею. Снял, помыл.
Спать улегся, простынь под одеяла не подложил.
 - Не люблю спать с простынью.
 - Дома ты можешь любить и не любить. Здесь подчиняйся общему порядку.
Отошел от него, вскоре заметил, что он выполнил указание.
Вечером пошел дождь. Костер сорвался. У ребят настроение упало.
15 июня. С утра шел мелкий дождь, ребята сидели в веранде. Продолжали читать вслух «Жизнь и приключения Заморыша».
На обеде выяснилось, что Степа Корлыханов заболел. Он жаловался на желудок.
До обеда ребят предупредили, что сразу же после полдника весь отряд отправится в лес при условии, если в «мертвый час» все будут спать или тихо вести себя.
Ребята улеглись. Я, оставив их с пионервожатой, ушел на рыбалку.
Возвратился к подъему. Пионервожатая сказала, что все ребята вели себя хорошо, кроме Гори Щапова. Горя только к подъему явился в веранду, в «мертвый час» играл в футбол. Ребята готовы были его растерзать.
 - Из-за тебя в лес нас не поведут.
Горя маленький, щупленький паренек. Мне жаль было оставлять его, когда ребята отправлялись в лес. Но что было делать? Ребята слишком остро переживали его проступок. От воспитателя они ждут: какие он примет меры. Заслуженное наказание отряд приветствует. Для него справедливость – превыше всего!
В лесу снова читали «Похождения заморыша». Саша Шестаков не пропустил ни одного чтения. Я замечаю: он не только любит читать, но и с увлечением умеет слушать.
Вечером – продолжение вчерашнего праздника. Дружинный костер.
Сегодня, ложась спать, Саша выставил наверх простынь. Дал понять, что простынью он одевается. Молодец!
Перед сном рассказывал ребятам сказки собственного сочинения. Одна из них самому понравилась («О темных людях и светлом сыне»).
18 июня. Сегодня отряд дежурит по лагерю. Посты дежурных – на кухне, у входа в лагерь, у телефона. На кухне дежурят сутками, остальные меняются через два часа. Почти весь день провел с дежурными по кухне. По работе лучше судить о ребятах. Сейчас можно определенно сказать: Вова Хрущев – работящий парнишка, дома – первый помощник родителям. Он никаких дел не стесняется, все поручения добросовестно выполняет.
Саша Шестаков – на работе залюбуешься им. Сам все хорошо делает, другим помогает. Работу выполняет с какой-то особой легкостью и веселостью. Когда мыли полы, Витя Шистеров и Витя Тетеревков отстали. Саша закончил мыть ту часть пола, которая была ему отведена, и вызвался помогать товарищам. Он мне все больше и больше нравится.
19 июня. Второй день дежурства. Сегодня ответственным дежурным – пионервожатая, я – помощник.
Дима Трапезников и Игорь Шутов матерились на футбольном поле во время игры. Пришлось обоих наказать. Мыли полы в веранде вместе с дежурными. Вину искупили, дали слово, что этого более не допустят.
Отряд ездил в баню. Мылись по 10 человек. Некоторые отказывались. Пришлось заставить мыться.
Валере Чащихину прислали из дому мандарин. Поедал он его украдкой. Я думал, что он так ни с кем не поделится, как это и раньше с другими бывало. Но в столовой во время обеда он дал одну дольку Вове Хрущеву.
Кино «Майя из Цхисты». Демонстрация никудышная.
Весь день – то выглянет солнце, то польет обильный дождь. Ребята назвали его «припадочным».
20 июня. Трудовой час после завтрака. Ребята работают лениво. Они словно отбывают наказание.
После – утренник головоломок. Коля Лисов больше всех набрал жетонов. Паренек начитанный. Я это почувствовал особенно на утреннике.
После обеда в веранду залетела птичка. Ребята разделились на два лагеря. Толя Ершов возглавил тех, кто хотел непременно выгнать ее любыми средствами. Во главе второй группы стоял Игорь Шутов. Он со слезами на глазах отстаивал свою точку зрения. Чувствительная душа.
Готовимся к спартакиаде, играли в баскетбол.
Саша Шестаков в строю ударил в лицо Вову Макарова. Его все бьют. Не любят, говорят, что от него пахнет. Думал, как наказать Сашу, ничего не придумал.
Саша любит рисовать, не любит  петь. Рисунки никому не показывает. Очень подружился с Вовой Корлыхановым, застенчивым деревенским пареньком. Удивляюсь, на какой почве зиждется их дружба.
21 июня. Холодная, пасмурная погода.
После завтрака с ребятами провели беседу в веранде о том, как высоко держать честь отряда.
Читали книгу. Саша Шестаков, почти все ребята любят громкое чтение.
После разучивали песню в клубе. Для ребят музыкальный час – наказание.
Заболел Юра Балашов. Ангина. Положили в медпункт. Ребят мало обеспокоила его болезнь. Единственно, что их беспокоило, - изолировать Юру, чтобы самим ангиной не заразиться. Нет еще той спайки, которая необходима коллективу.
После обеда с Вовой Хрущевым и Вовой Мелеховым плавали на лодке за молоком. Ветер разогнал по пруду сильные волны. Когда переплыли пруд и пошли с Хрущевым на ферму, он признался, что было страшно.
Саша Шестаков все время проводит с Вовой Корлыхановым. Часто можно видеть, как он повалит его на траву, усядется на живот или спину. Вову он превратил в лошадку.
Вову Макарова и Витю Тетеревкова наказала старшая пионервожатая. Они завтра будут мыть полы в клубе.
22 июня. Ночь была очень холодная. Спал мало. Одеяла сваливались. Ребята мерзли. Приходилось одеяла поправлять.
Утром готовились к спартакиаде: прыжки в длину. Провели эстафету. Разделились на четыре команды. По две команды в забеге. Победителей определили по лучшему времени. Они получили приз.
Прогулка в лес сорвалась. Погода снова «припадочная». Ребята с полдника больше занимались тем, чем сами желали.
Учусь горнить. Паша Евфепимов сказал:
 - Позор. Все горнят, а вы не умеете.
Большинство ребят на мою учебу смотрело по-другому. Они поддерживали, помогали советом.
Дежурные Валера Чащихин, Коля Акулов и Миша Ухов замечательно помыли пол в веранде. Искупили свою вину Тетеревков и Макаров. Они помыли пол в клубе.
Почти у каждого в отряде – прозвища. Ребята образуют их из фамилий:
Евдокимов Павел – Авдотья, Макаров Вова – Макар, Тетеревков Витя – Тетера, Хлебович Сергей – Хлеб, Попков Слава – Попа, Козлов Витя – Козел, Шистеров Витя – Шистер, Иконников Гена – Икона, Курмачев Саша – Курмач, Акулов Коля – Акула, Хрущев Вова – Хруль, Лисов Коля – Лиса, Ухов Миша – Ухо и т.д.
Вечером пошел дождик. Под мелодичный стук капель по крыше веранды рассказывал ребятам сказку собственного плохого сочинения, легенду о Прометее. Как жаль, что забыл я детали этой легенды. Скуден и неинтересен был этот рассказ. Уснули все, кроме Миши Климова.
С Мишей мы долго не спали, вели тихий неторопливый разговор. Миша рассказал, что он учится в одной школе с Колей Лисовым и Юрой Балашовым.
 - Коля,  - говорил он, - любит путешествия, походы, рыбалку. Он много знает, потому что книгами увлекается. Бывало, соберемся в школе в перемену, Коля начинает фантазировать. Родители у него грамотные. Юра Балашов обладает очень хорошей памятью. Задачки решает лучше учительницы. Он любит разведывать, все разузнавать.
У Миши – семь братьев и сестер. Отец – кочегар, шестидесятилетний, еще крепкий человек, мать – домохозяйка.
 - Хорошо, - говорит он, - когда много братьев, и они грамотные. Приедут, много рассказывают. Интересно со старшими время проводить. Соберемся на сарае. Они сказки рассказывают, мечтают стать летчиками, инженерами.
Миша любит арифметику. Он тоже мечтает быть инженером.
23 июня. Погода «припадочная». Юра Балашов и Коля Лисов плохо вели себя в тихий час. Удивительно, но факт. Оба были наказаны. Мыли пол вместе с дежурными.
Приезжала мать Саши Шестакова. Долго беседовали.
У Саши очень тяжелая жизнь. Родился он через шесть месяцев после ухода отца в армию.
 - Хочу, чтобы ты осталась с ребенком, - говорил он жене перед призывом. И когда стало известно, что ребенок будет, обрадовался.
Служил отец недолго. Пришел из армии. Матери дома не было. Саша ползал по полу. Демобилизованный на него даже не обратил внимания, не спросил, где же его сын.
Матери передали это. Она была очень обижена. Все время службы отца она воспитывала сына, думала, что он обрадуется ему. Сын-то был его копией. И вдруг… скандал. Отец от совместной жизни с матерью отказывается.
 - Я от тебя тоже отвыкла за это время. Давай разойдемся, - ответила она.
Дед Саши по матери вмешался в ссору и настоял на заключении мира.
 - Эх, как я раскаиваюсь, как проклинаю себя, что сразу тогда же не порвала с ним. Вы же видите меня почти старушкой, а я еще молодая, - жаловалась она.
После демобилизации отец запил. Дети рождались один за другим. Сейчас мать ходит с пятым. Саша в семье – старший. К младшим отец относится равнодушно, Сашу ненавидит. Получит, к примеру, отец получку и пропьет. Деньги начинает вымогать у матери. Саша заступается.
- Куда спровадил свои деньги, там и ищи. Маму не трогай.
Отец за заступничество избивает и мать, и Сашу.
Сидит семья за столом. Отец на Сашу прикрикивает:
 - Обжора. Поменьше жри. Не хватай большой кусок.
Весной мать купила Саше ботинки. Радость его сразу же была омрачена. За обновку досталось и матери, и Саше. До сих пор ботинками корит.
Просвет в Сашиной жизни был, когда отца за хулиганство на три месяца посадили в тюрьму. Сын до того изменился, что учительница спросила мать:
 - У вас какие-то перемены в доме? Саша ведет себя хорошо, прекрасно учится.
Мать рассказывает, что Саша, когда позволяют условия, читает запоем. Начитавшись, он мечтательно произносит: «Вот бы стать таким, какой человек в этой книге».
Теперь понятно, почему Саша напоминает дикого зверька.
24 июня. После завтрака меня позвали к телефону. Удивился. Кому я мог понадобиться. Оказалось, звонил отец Славы Попкова. Он сказал, что Слава пришел домой. Я несказанно был удивлен. Как этот тихий боязливый малыш мог сбежать? Дома сказал, что пришел за сапогами.
В обед отец привел беглеца.
Вечером на линейке начальник лагеря сказала, что те, кто сегодня убегал из лагеря, завтра будут отправлены к родителям. Я видел, как побледнело лицо Славы.
После отбоя он забрался под одеяло, плакал. Сказал ему, что буду ходатайствовать перед начальником лагеря просить ее не принимать такого решения. Слава успокоился.
Узнал некоторые подробности из жизни Славы. Оказалось, боязливость – крайняя степень застенчивости мальчика имеет свои корни. Родители сами ни к кому не ходят, в своем доме никого не принимают. Чтобы он не привел в дом товарищей, уходя из дому, закрывают его на ключ. И так воспитывается будущий строитель коммунизма!
Однажды Витя Тетеревков ударил Славу в лицо. Тот вместо того, чтобы дать сдачу, растерялся, заплакал. Что будет дальше с узником родительского дома? Ведь уже сейчас он сторонится товарищей по отряду, не принимает участия во многих общих мероприятиях.
25 июня. Скверная погода.
Смотрели кино «В тылу врага».
Ребят, против всякого желания, собрали на спевку.
Вечером у лесной избушки играли в войну.
26 июня. С утра – спартакиада. Соревнования по трем видам спорта: бег на 60 м, прыжки в длину, метание мяча, эстафета 4:6. Результаты пока неизвестны.
Готовимся к карнавалу. Ходили в лес, делали луки и стрелы. Ягоды. Пиканы. Саранки.
Саша Шестаков упрям, как бык.
 - Даже если б я сделал лук, я, как другие, вам его б не сдал.
Лук он не сделал.
Отряд в опале.
Козлова-сказочника ребята зовут ходжей.
27 июня. Плохая погода.
Праздник леса. Ребята выступали папуасами.
Саша Шестаков в празднике отказался участвовать. Меня сторонится.
28 июня. Кругосветка, поиски клада. Игра увлекла Сашу Шестакова. Сначала он было отказывался.
Игра в городки. Саша вспыльчив. Сказывается воспитание отца.
Музыкальный час.
Сегодня по веранде дежурили Сережа Хлебович, Вова Мелехов и Миша Уткин. Ребята поспорили со старшей пионервожатой, что завоюют санитарный вымпел. Дежурным помогали все: подтирали полы, обтирали койки, рамы, подправляли тумбочки….
На вечерней линейке впервые в смену вымпел был вручен нашему отряду. Ребячьим радостям не было конца. Никогда еще не доводилось мне наблюдать такого живого соревнования.
На этом дневник кончается. Без записей сегодня никаких деталей не помню. Одно ясно остается в глазах: тяжелое расставание с мальчишками и взаимное желание когда-нибудь встретиться и для себя решить вопрос – учитель я или журналист?
Кончится лето, и 1 сентября 1962 г. я покину Арти навсегда. Эпизодические, очень редкие навещания родных не идут в расчет.

 
Строки из писем
Мама – Меньшикова Агния Митрофановна – письмо адресовано отцу.
26.09.1957 г. – Арти – д. Лемазы, Дуванский район, Башкирская АССР
«Как у тебя идет работа?..
Андрюша после демобилизации устроился в райком ВЛКСМ (оклад 740 руб.). У него нога еще болит.
Мы картошку убрали, накопали меньше прошлогоднего. Дров не покупали.
Андрюша, Шурик и Федя нарубили их с машину. Нарубить-то нарубили, а вывезти не знают как. Машин ходит мало.
Шерсть не покупали. Ее фунт стоит 35 или 40 руб. Может, лучше купить шерсть или валенки в Башкирии.
Шурик благодарит тебя за купленные шапку, брюки и велосипед. Учится он хорошо. Правда, бывают и «тройки».

Брат – Меньшиков Аркадий Михайлович
16.08.1957 г. Львов – Арти
«Значит, Андрюша, продолжаем пополнять свои знания. За тебя рад, даже очень. Хоть один из нас в семье будет ученым. Думаешь, смешно? Нисколько даже…
Ты уже дома, а мне еще два года служить, и папа, знаю, вернулся… Чувствую… Я сегодня во сне видел, что с тобой и мамой разговаривал, назвал тебя «тятей» и как-то неудобно стало. Конечно, сразу и оправдался, пока ты не обижайся, если я буду тебя называть «папой»?
В Арти… много черемухи и малины. Я бы сейчас покушал. Здесь… только яблони, груши, сливы да грецкие орехи…»


8.09.1957 г. Львов – Арти
«Какое ваше с мамой здоровье? Картошку, наверное, выкопали. Как с дровами? Не запасли их, наверное? «Ох, что ни день, то опять пилить с горем пополам». Так, что ли, мама? Скоро папа совсем приедет домой? Как учится Саша? Я даже не знаю, в какой класс он ходит. Как идет житуха у Коли с Зоей? Почему Коля не отвечает на мои письма? Как здоровье у бати с бабушкой и Веры с Федей и у Гали с Ваней? Сообщи о всех членах нашей семьи.
Моя служба идет хорошо. А вот когда домой заявлюсь, слов не нахожу, чтобы желание свое выразить…»

9.09.1957 г. Львов – Арти
«Андрюша, я сразу начну с выговора. Значит, зря наша мама так ждала нас с тобой. Как ведь она ждала, а ты ей такое делаешь. Ох, и нехорошо. Хоть я тебя, Андрюша, понял, а вот маму-то жалко. Ведь она у нас такая хорошая. Ты мне писал, когда я был еще дома: «Береги ее. Она ведь у нас одна». Думал, что ты, Андрюша, радостью для мамы будешь. И опять же ты прав: маме не ужиться с новым… Ну, ладно, Андрюша, не сердись, что так прямо написал.
Насчет девок. Ты пишешь, что не надо волноваться перед ними, но я и не волнуюсь. Однако знаешь, что от нечего делать даже некому написать… Понимаешь, Андрюша, как будто чего-то не хватает мне… Подруги у меня нет ни здесь, ни дома. Смотришь, ребятам идут письма от девушек, а я, как сирота… Из-за этого больше всего и прошу адрес незнакомки…
Зажила твоя нога или нет?..
Сашок гоняет на своем велике, но как он учится…
Моя служба идет хорошо. Только отъезжаю завтра, наверное, в другое место…»

23.09.1957 г. Тернополь – Арти
«Неплохо выходит, коли картошки не меньше прошлогоднего накопали. Я боялся из-за засухи. С дровами в эту среду дело идет с купли. Вот маму жаль. Она дома никак не сидит. С ней, видимо, ничего не сделаешь. Все бы ей работать. У мамы, вероятно, такая натура.
Я очень рад, что ты дома остался работать. Извини, Андрюша, что нагрубил в предыдущем письме. Уж меня ты стукнул тем письмом, да и со службой не все в порядке было…»

6.11.1957 г. Тернополь – Арти
«Я так неосторожно написал вам об отпуске. Его заменили благодарностью… Пришла телеграмма одному товарищу, что очень больна мать. За меня его и отправили…
На два дня  ездил во Львов на конкурс, кто лучше подготовил собаку. Я со своим Дугаром взял первое место. Что мне дадут за это – неизвестно, моему верному другу – диплом.
Андрюша, ты мне писал, что с мамой гриппуете. Прошу, не расстраивайтесь, скорее выздоравливайте. Не болеют ли батя с бабушкой, Вера с Федей и Галя с Ваней?
Андрюша, справляешься с работой в комсомоле, по всем неделям проводишь на ногах?..
Здоровье у меня отличное, а настроение хуже…»

13.11.1957 г. Тернополь – Арти
«Андрюша,… я хотел бы у вас оторвать большую сумму – 350 р. Без часов никак не могу обойтись. Каждый день, как иду на тренировку, так клянчу у кого-нибудь часы. Уже надоел всем, а без них как своего друга тренировать…
Сашку от меня благодарность за высокие показатели «по боевой и политической подготовке». Спасибо ему за «пятерки».
Как поработал папа?..»

25.01.1958 г. Тернополь – Арти
«Я очень рад, что дома все в порядке. У меня меньше невеселых дум…
Какая скотина у нас есть сейчас? Хватит или нет корму на зиму?..
Как здоровье у Гали с Ваней? Что-то не дошли мои письма до них. Не отвечают…»

31.01.1958 г. Тернополь – Арти
«Из вашего письма узнал о вашей жизни и здоровье, а также о бате с бабушкой и Вере…
Как живут Коля с Зоей? Бывают ли они у нас?..»

14.03.1958 г. Тернополь – Арти
«Приехал из отпуска и пишу вам письмо. Добрался хорошо…
Появился здесь на день раньше. Жалко. Надо было это время дома побыть…
Медок с кральками уже лопнул, да и сала только половина осталась. Морду отъел за счет вашего продовольствия…»

6.04.1958 г. Тернополь – Арти
«Почти целый месяц прошел, как вернулся из дома, а ни одного письма…
Служба идет хорошо, но настроение плохое. Даже не знаю, что дома творится…»

20.04.1958 г. Тернополь – Арти
«Мама все болеет – это плохо. Знаешь, и я что-то заболел. Вчера дежурил и что-то занемог: жар появился, башка затрещала. Наверное, грипп подхватил. Сейчас и болеть не хочется – везде зелено…тепло… Скоро 1 Мая, а ты не догадался хотя бы двадцатку подбросить. У меня вся получка улетела и не заметил, куда…»



26.04.1958 г. Тернополь – Арти
«Здоровье нормальное, настроение бодрое. Погода хорошая. Сегодня весь день было солнце, хоть загорай, а то ежедневно шли дожди…
Напишите, как проведете 1 Мая, а я никак: в кармане нема ни гроша…»

27.05.1958 г. Тернополь – Арти
«Получил ваше письмо… Особо спасибо папе… за деньги. Я их получил 30 апреля. Так что праздник провел хорошо, маленько выпил, ну, поразвлекался.
Пишете, что Людку сосватали. Я это предвидел, иначе и быть не могло… Нет никакого горя. Разве мало сейчас дома девушек?..
Почему не пишут Вера с батей? Я им написал. Они не отвечают…
У нас лето, но дрянное, мозглое. Очень часто идут дожди…»

29.05.1958 г. Тернополь – Арти
«Служба идет хорошо. Здоровье отличное.
Погода стоит очень жаркая. Каждый день жара до плюс 30-33о. Загорел, как черт.
Писем ни от кого не получаю…
Посадили или нет картошку? Наверное, в ближнем огороде все взошло?..
Андрюша, найди учебники за 7-й класс и пошли каким-либо способом. Хочу учиться, помоги, браток…»

26.06.1958 г. Тернополь – Арти
«Время летит очень быстро. Годик незаметно пролетит и службе конец…
Свободные часы провожу хорошо. Погода стоит переменная: то холодно, то жара невозможная. Фрукты уже кой-какие поспели. Год выдался яблочным. Яблоки еще маленькие, а ветки деревьев уже к земле пригибаются…»


10.07.1958 г. Тернополь – Арти
«Служба идет по-старому. Здоровье отличное. Вот только пальцы на правой руке шестой день не держат. Из-за этого так и пишу. Ничего, через полмесяца все будет на месте.
Погода холодная, как будто сейчас осень, а не лето. Бесконечно идут дожди. Зимой было теплее, чем сейчас…
Андрюша, значит, не можешь выполнить мою просьбу насчет учебников – это плохо. Ну что ж, ничего не поделаешь…»

18.07.1958 г. Тернополь – Арти
«Андрюша, большое спасибо за письмо. Насчет книг, которые я у тебя просил, ты ничего не пишешь. Если не можешь достать, то так и напиши. Вот за это я тебе даю выговор…
С работой у тебя сейчас плохо, сочувствую… но ничем не могу помочь. У меня со службой все по-старому. 13-го этого месяца справлял юбилей – прошло два года, как меня взяли в армию. Ну, и насправлялся, за что получил одно неувольнение… В то воскресенье и понедельник ездили на рыбалку в Пiдгорнiй Ивачiв, там хороший пруд. Мы и ловили рыбку бреднем и удочками. За два дня наловили 34 кг. В это воскресенье поедем и рыбку ловить, и черешню с вишней собирать…сегодня ходил на занятия и принес тоже черешни ребятам, да и сам еще пишу и рубаю. Руки и губы уже черные от нее… Рука после укуса уже приживает помаленьку…
Погода очень жаркая, даже спрятаться некуда, так сильно печет…
Если можешь, то передай Коле 70 руб. – мой долг за аккумулятор…»

25.08.1958 г. Тернополь – Арти
«В воскресенье ездили на рыбалку… Наловили рыбы предостаточно. Вечером приехали в часть и смотрели кинокартины «Я встретил девушку» и «Наши соседи». Очень интересные…
Вот я сейчас пишу письмо и кушаю яблоко. Вообще пишу вприкуску. А как с огородом у вас? Наверное, уже хрустите огурцами, уплетаете свеженькую картошку… Здесь все это поспело.
Как у папы с работой, с заработками?
Часы твои сперва носил на чистку. Стекло вставил за 35 р. Они снова встали и больше не трогаются. С получки опять на ремонт понесу…
Мне надо за 6-й класс геометрию, алгебру, арифметику и русский. За 7-й класс – физику и литературу».

9.08.1958 г. Тернополь – Арти
«Мамуля болеет и сильно расшибла руку?.. Когда папа приедет домой?
Ты просишь, чтобы я разъяснил Тане слово «пропал». Представьте себе, даже хорошо и объяснить не умею. Ну, что ж, как сумею. Так вот, Таня, «пропал» - это значит оженился и в какую-то долю отгородился от меня, а верней, Андрюша стал для меня не тем, кем был, - был он просто брат, а сейчас – женатый брат…
Сейчас читаю книги на украинском языке. Первую из них с трудом разобрал. Теперь нормально читаю и понимаю…
Скоро будет Новый год. Там уже можно будет сосчитать, сколько месяцев остается служить. Я пока считаю, что мне еще целый год служить…»

10.08.1958 г. Тернополь – Арти
«Папа, вы просите фруктов? У меня посылка готова. Только денег нет. Вот и часы ремонтировать надо. Тоже денег нужно… Коля… пусть напишет, как дошла посылка, не изломалась ли магниевая вспышка? Как у него со строительством?»




21.09.1958 г. Тернополь – Арти
«Прошу тебя вырезать и послать мне выигрышные лотерейные номера с серии 021700 по 021800 с обязательными ответами. А то у меня, может, клад в кармане лежит... Смешно? Ну, посмейся…»

10.10.1958 г. Тернополь – Арти
«С картошкой и хлебом у вас дела обстоят плохо… Здесь, наоборот, хлеба и картофель выросли очень хорошими.
Коля сейчас перебрался в новый дом… Я рад за него…
У меня здоровье не совсем отличное. Сильно болят зубы. В понедельник снова пойду в санчасть. Будут выдергивать один или два зуба… Хожу и морда набок. Вообще, поправляюсь на правую щеку…»

29.10.1958 г. Тернополь – Арти
«Мама, Андрюша и Сашок, здесь я нашел себе подругу жизни и женюсь до демобилизации. Ее имя – Аня… Гуляю с ней с мая. Сама она с 1939 г. У нее есть мать и брат с 1932 г… Как вы на это смотрите? Думаю, что в выборе я не ошибся. Привезу домой хохлушку. Их здесь называют «Ву;ку»…

24.11.1958 г. Тернополь – Арти
«Получил, наконец, твое письмо… Я уже действительно на тебя обиделся. Ну, ничего, вижу, что тебе не до меня было. Угадал? И все-таки родного брата не надо забывать. Пущай это будет тебе не в укор.
Так, Андрюша, значит, занимаете «запечную храмину» с Татьяной Александровной. Ты пишешь, что пропал твой браток. А я с этим не согласен. Ты для меня в любом смысле остаешься братаном, только с одним исключением – женатым. Вот и все. Остается только мне пожелать, чтоб у вас с Таней не было никакого раздору всю жизнь. После армии и я тоже буду следовать вашему примеру, а пока молчу…
Служба у меня идет, как всегда, замечаний никаких не имеется. Только что-то к спиртному чаще тянуть стало. Ну, с этим делом можно легко покончить…
Есть ли от папы какие-нибудь вести?
Погода самая отвратительная. Хотя тепло, но мелкий дождик моросит бесконечно…»

1.12.1958 г. Тернополь – Арти
«Ты, Андрюша, значит, все познания в книгах берешь. Вот и я их тоже пожираю. Только во многих книгах не во всем разбираюсь.
Андрюша, попрошу твоего совета. Как ты думаешь, вступать или же нет мне кандидатом в партию? Сам я рассуждаю так: сперва нужно грешки искоренить, которые за мной водятся, а потом уже вступать. Как твое мнение?
Перевод получил, за что сердечно благодарен Тане… Как с работой у нее? Ведь она, кажется, еще молодой врач…»

15.04.1959 г. Тернополь – Арти
«Из письма я узнал, что жизнь у вас идет посредственно, но будем на лучшее, значит, надеяться, что Сашок перейдет в другой класс. Это плохо, если он еле-еле переползает, как говорится, в другой класс. Значит, плохо он учится. Я бы желал, чтоб у него были только хорошие и отличные оценки. Он, оказывается, на «троечки» тянет. Вот уж «обрадовал» меня.
А что пишет папа? Где он сейчас работает? В отпуск меня не ждите, хотя сдал на «отлично». Не пускают, говорят, что скоро домой поедешь «насовсем». Я же думаю, как протянуть эти 6 месяцев…»

27.04.1959 г. Тернополь – Арти
«За письмо и поздравление с наступающим праздником большое спасибо. Андрюша, за письма я на тебя не так обижен, главное обижаюсь за то, что с мамой плохо живешь. Понял?..
Что пишет папка, как у него с работой?..
Домой до демобилизации не попаду – скоро не ждите…
Погода здесь средняя. Хотя солнце греет по целым дням. Но холодные ветры всю музыку портят…»

15.07.1959 г. Тернополь – Арти
«Ты приехал домой. Я же напугался за тебя, думал, что ты снова, как в прошлом году, не сдал вступительные экзамены. Ну, я за тебя рад, что так все хорошо сложилось. Мне остается только гордиться тобой. Ну, смотри, только не зазнавайся…
От отца мне тоже нет писем… Знаешь, как он подвел меня с деньгами. Написал мне: «Сколько тебе надо денег на сапоги, напиши. Я вышлю». Я не будь дурак, взял здесь у одного сапоги и похаживаю в них в увольнения, даже в Киев ездил. Сейчас он грозит, меня трясет. От отца ни письма, ни денег нет. Не знаю, что и делать. Придется у Коли просить, хоть на это надежды никакой нет…
Коле я не пишу, и они мне тоже. Если он что и напишет, так это только, как говорится, по-деловому: то аккумулятор купи ему, то батарею к магниевой вспышке, а так почти ничего не описывает…
Татьяна уехала в отпуск одна к родителям…
Насчет демобилизации не знаю, что и писать. Говорят, что конкурс со служебной собакой будет проходить в октябре. Значит, дома буду не раньше ноября. Смотри, маме про это не говори. Я ей пишу, что раньше приеду…
У нас – страшная жара, уже 5 дней подряд 35-37о…»

6.08.1959 г. Тернополь – Арти
«Служба идет хорошо. Здоровье – не очень. Знаешь, как пробегу с километрик, так кровь идет через горло. Это началось с декабря еще. Сейчас хочу штурмовать, кончать. Пусть что-нибудь делают. Хоть узнать, чем болею.
На улице солнце периодически светит. То солнце, то дождик. Эту картину портят холодные ветры. Тихо дуют, но до костей добираются…»

17.08.1959 г. Тернополь – Арти
«Деньги я уже получил и рассчитался, но снова, не кривя душой, залез в долги. Ну, сейчас папашу тревожу – пущай посылает. Хромовые сапоги мне стали в 275 руб. Я, не будь дурак, еще и яловые прихватил. Свои кирзовые износил, а дома на работу в чем ходить? Вот и взял их за 150 р. Сейчас жду эту сумму…
Как у вас с Таней идет работа, понравилось или нет у нас Таниному отцу?..
С 1 сентября должны сдавать осеннюю инспекторскую проверку. Осталось 13 дней. Усиленно «штурмуем» по всем дисциплинам. Надо будет и на последней проверке не провалиться…
Погода нежаркая и нехолодная…»

10.03.1960 г. Арти – Свердловск
«Сейчас живем хорошо, потому что папаня домой приехал. С долгами сразу рассчитались. Сегодня, наверное, и я получу свою зарплату. На нее не разживешься – всего лишь 300 р., а надо до аванса еще на что-то жить.
Мама понемножку бегает. Вот и сегодня ушла в церковь – к холую-батюшке. Папа сидит, подшивает валенки. Я немного припотел, пока снег убрал со двора и за оградой. Сашок учится по-среднему, что меня нисколько не удовлетворяет.
Дома у вас все в порядке. Мама ежедневно ходит, смотрит…
Как твои успехи в учебе?..
Напиши, есть ли там шелковые рубашки с коротким рукавом 46 и 48 размеров. Только не белые…»

 
VII. Романтики вгрызались в научный коммунизм и терзались журналистской практикой

До 1 сентября 1962 г. работу, как я выше писал, совмещал с учебой на заочном отделении факультета журналистики УрГУ. Многие вступающие вместе со мной слабо знали русский язык. Из 90 абитуриентов диктант грамотно написали, кажется, только 25. Они и продолжали учиться. Не помню, как три учебных года сдавал экзаменационные сессии. Представляю только сдачу экзамена по истории КПСС. Преподавательница, вроде бы, совмещала какие-то обязанности в обкоме партии с занятиями в университете. Время это назвали «оттепелью». Мы на семинарах более или менее смело обсуждали просчеты коммунистов. Но в аудиториях заочники занимались мало. К очередной сессии, за недостатком времени, они выполняли только контрольные по методичкам. Поэтому на экзаменах горели «сильным пламенем». Преподавательница по истории КПСС экзамен у нас принимала «через одного»: один получал «тройку», другой – «неуд». Мне повезло, наверное, в голове от педучилища что-нибудь сохранилось.
Для меня переход здоровье подорвал основательно. В первом семестре, кроме текущих занятий, пришлось ликвидировать разницу между количеством дисциплин очной и заочной форм обучения. Это свелось к массе зачетов и экзаменов. Такой труд востребовал максимум сил и времени. К тому же впервые на четвертом курсе, как специально для меня, ввели изучение иностранного языка. Как тут, уж в который раз, не вспомнить педучилище!
Пришел с академической группой на первое занятие по английскому языку. Мои старокурсники (в сравнении со мной) с преподавательницей балагурили по-английски, бойко переводили тексты. Она очень недолго прослушала (впервые после семилетки) мою «иностранную» речь и, это было видно, из обморока приходила в себя.
Что же мне приходилось делать? Дальше на занятиях своим произношением сводить с ума преподавательницу, позориться или пока «забыть» о провале итогового экзамена. Я рискнул. В группе на занятиях английского появлялся редко, прятался за широкими спинами некоторых сокурсников. В сэкономленное время сдавал экзамены и зачеты названной разницы.
Но итоговое испытание по английскому не минуешь. Пришло время отчета. Слушать меня, чтобы не портить своего настроения, преподаватель не стала и из аудитории не выгнала. Она тихонько сказала: «Я вам «удовлетворительно» поставлю, но только с одной просьбой: никогда никому не говорите, что у меня учились английскому языку и сдавали этот экзамен».
Много лет спустя я, кандидат исторических наук, по приезду в Свердловск направился на кафедру истории КПСС УрГУ и в фойе главного корпуса случайно встретил женщину, которая мимоходом взглянула на меня. Я признал в ней свою бывшую, теперь постаревшую, «англичанку» и растерялся, не успел остановить и низко поклониться ей. Боже, помилуй мой грех: не запомнил имени, не поблагодарил человеколюбивую преподавательницу. Встречаются же в вузах такие наставники, которые не абсолютизируют, иногда совсем неприглядное настоящее студента и пытаются представить его крепко стоящее на ногах будущее.
Мое настоящее отягощалось не только английским языком. Тяжким было расставание с семьей, оказавшейся за тысячи километров от меня. В начале января 1963 г. артинский райздрав выделил санитарную машину, на которой тятя Таню и сына, контейнер с вещами доставил на ж/д станцию Красноуфимск. Семья из Артей перебралась к родителям Тани в г. Карабаново, Александровского района, Владимирской области. Она устроилась в больницу райцентра на 1,5 ставки, совмещала «ушника» и «педиатра». Расстояние между этими городами составляет около 10 км. Александров – на 111-м километре от Москвы.
У нас с Таней изначально привычка: не спрашивать, кто из нас какие суммы зарабатывает. Может, потому, что никогда в течение совместной жизни богатыми не были, материально ничем похвалиться не могли. Одно время в университете я ходил в чужих пальто и брюках. Таня по этому поводу очень переживала, думала, что сокурсники меня, наверняка, называют прохиндеем и нахалом. Да и сын, Валера, не имел ни шубы, ни пальто. Бегал, по ее свидетельству, как оборванец. Мне со временем купила в Москве за 30 руб. и послала ботинки, на теплые за 60 руб. денег не оказалось.  Валере купили шубу. Так постоянно Таня пыталась не только более или менее прилично одеть членов семьи, но часто даже находила возможность помочь мне деньгами. Иногда к этому делу, по старой привычке, подключались мои артинские родители и братья. Малая стипендия, стихийная помощь со стороны почему-то иногда не устраивали меня в период написания диплома. Мы сочиняли их в общежитской комнате отдыха. По ночам пили «кофе» и бродили по коридорам, искали потерянные копейки, чтобы днем купить камбалу в своей столовой. Так протекала последняя голодовка.
Серьезную роль сыграла моральная поддержка Тани. Она, которая в жизни постоянно редко кому-либо писала, постоянно интересовалась (см. «Строки из писем») процессом моей учебы, состоянием настроения, здоровья, советовала на жизнь смотреть проще, с достоинством, не поддаваться трудностям, видеть в людях не только хорошее. Мне же однажды предложили вернуться к заочной форме обучения, чтобы пост зам. редактора занять в «Серовском рабочем». Я это предложение, с согласия Тани, оставил без внимания.
И, конечно, радовала неустанная забота о сыне бабки, деда, других родственников Тани. Они баловали его, особенно родители. Постоянно курировали его в детском садике, на уличных прогулках, дома. Не потому ли он безгранично любил дедушку с бабушкой, Карабаново и его обитателей?
Опорой моей в учебе оказались сокурсники. Давно друг с другом мы потеряли всякую связь, некоторых в живых не осталось, но память о них до сих пор согревает душу, позволяет учащенно биться сердце. Это были сожители по комнате общежития Борис Ухалей, Зот Тоболкин, Рудольф Ярохмедов и Емельян Айнаквыргин с Камчатки. Свердловск в моем круге закадычных друзей представлял только Женя Лебедев – корешок по «камчатке». На лекциях мы всегда усаживались с ним  в самом отдаленном углу аудитории и занимались своими разговорами. Но однажды задались вопросом: «Зачем мы время здесь проводим?» И сами же ответили: «Давай-ка лекции конспектировать». И до того выработали у себя привычку, что я сохранил ее навсегда.
Звездой этой компании был Борис. Его отношение к нам всем вместе и каждому в отдельности – необыкновенная душевность и требовательность. Когда я появился в компании, Боря, по общему открытому голосованию, исполнял обязанности старосты комнаты. Он устанавливал порядок дежурства и следил за выполнением установленных правил. Попробуй, посачкуй, Боря обязательно деликатно отчитывал провинившегося. Когда мы явились на пятый курс, в наши безмозглые головушки пришла бредовая мысль: Бориса с места сместить как «диктатора и тирана». Следствие себя долго не заставило ждать: в комнате воцарились беспорядок и грязь.
Алик, камчатканин, или в баню долго не являлся (она находилась рядом с общежитием), а иногда со стипендии позволял себе лишнего, залезал под койку и кричал: «Асса! Асса!..» Первым, даже не будучи «диктатором», возмущался Борис, вслед к нему присоединялись мы. Не случайно Алик Бориса называл Бобом, а нас как первейших и вернейших его друзей и защитников. Надо заметить, при всем этом никакой вражды, ненависти в коллективе не наблюдалось. Алик был равноправным, уважаемым его членом. Привязанность к каждому из нас сохранялась.
Постоянным субъектом наших издевок, как ни странно, оказывался не Алик, а Борис за его исключительные порядочность и честность. Бывало, утром, добираясь до университета, группировались на задней площадке трамвая и разыгрывали «американку»: каждый по команде молниеносно демонстрировал определенное количество пальцев правой руки, которые суммировали, распределяли по участникам и оказавшийся последним покупал талоны на всех. И беда, если Борис оказывался не последним. Компания дружно объявляла ему: «Талончики-то оторвали на всех, кроме тебя. На тебя, Бориска, денег не хватило. Значит, ты пожадничал, 3 копейки прикарманил, обманул государство. Первым попадешь в руки контролеров». Надо было видеть возмущение Бориса нашей непорядочностью.
Хотя сам Борис тоже любил шутить. Однажды увез меня в свою семью, в Тюмень, на Новый год. Когда возвращались в Свердловск, его сестра Нина ушла на работу, Борис предложил снять с елки конфеты, заменить содержимое клочками бумаги и водрузить их по-прежнему. Вскоре Нина прислала письмо, в котором спрашивала: «Не знаете ли вы, куда с елки конфеты исчезли?» В другой раз я в его письме ничего, кроме чистого листа бумаги, не нашел. Это он дал понять – не ленись, чаще пиши.
У нашего потока в целом сложилось доброжелательное отношение к преподавательскому составу. Правда, не всех студентов устраивало качество лекций, особенно трудно воспринималась история советской печати, основанная только на цитатах из постановлений партийных форумов и постановлений ЦК КПСС. Больше вгрызались в научный коммунизм. Никто лекций не пропускал. Их блестяще читал Лев Коган.
Мне за два года учебы на дневном трудно было судить о качестве занятий. Но, при всем хорошем в учебе, видимо, все-таки теория превалировала над практикой. Почти ежедневно мы подолгу просиживали в читальном зале университетской библиотеки, конспектировали основательно потрепанные, исчерканные старательными студентами труды Ленина.
Женя Лебедев учился с первого курса. На пятом сделал вывод, что следовало бы плюнуть на все наши дипломы да поехать на работу по-настоящему. Он с некоторым преувеличением говорил: «Это, может быть, странное чувство, но университет, по крайней мере наш корпус, стал мне абсолютно чужим и ни капельки не тянет в него. Вот к нашим ребятишкам тянет, а к педагогам и лекциям – ни капли!..»
У сокурсников факультета была традиция: для омывания лекционной аудитории на последний звонок приносить с собой шампанское и приглашать любимых преподавателей. Приглашенным оказался только Лев Коган. Сказалось не только лекционное мастерство (без всяких записей), но и его очень доброжелательное отношение к студентам, умение контактировать с ними. На прощание он прекрасно наизусть читал какое-то, не помню точно, стихотворное сочинение под длительные студенческие аплодисменты.
Однако серьезные трудности в ходе двухлетней учебы ожидали меня на практике в апреле-июле 1963 г. По воле судьбы я оказался в редакции «Горьковской правды» (тогда «правд» было много, но истинной – ни одной). В первое время мои дела оставляли желать много лучшего. Судите сами по дневниковым (сокращенным) записям:
4 апреля. Когда мы вылетали из Свердловска, погода стояла такая, какой не было за все дни перед отъездом. Моя душа радовалась: хорошее предзнаменование. Ведь еще накануне весь день погода хмурилась, сердилась на кого-то за что-то. А тут вдруг смягчилась, как будто приветствовала нас перед отлетом, ласково напутствовала, как напутствует перед дальней дорогой мать своих сыновей. Но это была коварная ласковость, коварная сердечность. Нет, так матери с сыновьями не поступают, как иногда поступает с нами погода.
С сокурсником Женькой Шляхтиным до Горького добрались за 2 часа 20 минут, и погода уже неприветливо встречала нас.
Раньше ни на Волге, ни в Горьком я не бывал. Волга, закованная льдом, как пленник кандалами, с воздуха не произвела никакого впечатления. Зато поразил воображение раскинувшийся по берегам Волги и Оки г. Горький. Я лишний раз убедился, что масштабность города лучше всего определять с самолета. В Москве я бывал не раз, но никогда не представлял ее величины, пока однажды ночью с самолета ТУ-104 не увидел ее огни. Это было колоссальное захватывающее зрелище. Примерно такое же впечатление осталось от восприятия Горького с воздуха, хотя на этот раз я наблюдал не ночью, а днем.
Кондуктор автобуса, на котором мы ехали с аэровокзала, не знала, где находится редакция газеты «Горьковская правда», и ничего не могла нам порекомендовать. К счастью, в автобусе оказался мужчина лет пятидесяти. Он любезно выслушал нас и проводил почти до самого места назначения.
Самого редактора в первой половине дня на месте не оказалось. Мы попали в кабинет его заместителя.
 - Кто такие, откуда? Работали ли раньше в печати? В каких отделах желаете работать? – засыпал он нас вопросами, а потом предложил ознакомиться с выбранными отделами, устроиться с жильем.
Заглянули в места будущей практики. В сельхозотделе заместитель редактора предложил одному из сотрудников походатайствовать о нашем жилье.
Никакого ходатайства не получилось. Сами, без участия сотрудников редакции, нашли квартиросдатчицу – женщину в годах, тетю Полю. Она предлагала квадратную комнату. В ней две койки, кушетка, большой квадратный стол.
Попытки еще куда-то устроиться с помощью теперь уже редактора так и не увенчались успехом. Возвратились в редакцию. Забрали вещи и отправились в «квадратную комнату».
Я уселся на стул и от страшной усталости не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Хотелось только прилечь. Тетя Поля гладила простыни, заправляла койки, приговаривая:
 - Вот ложу вас на чистые простыни. А вдруг вы завтра уйдете?
Она боялась за оплату, за то, что поселила нас без договоренности с редакцией. Вперед скажу, что и на следующий день насчет оплаты мы толком ничего не узнали.
5 апреля. Мы с любопытством наблюдали жизнь волжского города, ходили по магазинам, набережной, побывали в кинотеатрах.
Прежде всего удивили трамваи. Никогда не видел, чтоб они преодолевали такие крутые подъемы, как с ул. Маяковского на ул. Свердлова. Никогда не видел, чтоб трамвайный путь пролегал по такому грандиозному мосту, проложенному через Оку.
В горьковских магазинах увидели обилие различных товаров, в том числе широкий ассортимент продовольственных. А магазинов в Горьком, как звезд в ночном небе. По всему видно, что город хранит купеческие традиции.
Неприятно удивило отсутствие в магазинах рыбы. Наши расчеты на волжскую рыбку не оправдались.
7 апреля. Первый воскресный солнечный, по-весеннему светлый и радостный день. Все население повалило из домов на улицы. Когда мы выходили из универмага на площади Московского вокзала, на ступеньках нас так сжали, что мы выскочили оттуда, как выскакивают пробки из бутылок шампанского.
Обедали в столовой недалеко от вокзала. Наше внимание привлек старичок богообразной наружности. Зал был огромный, все столики заняты. У раздатки стояла большая очередь. Старичок остановился у столика в дальнем конце зала, долго неистово крестился в один из углов. Интересно было наблюдать, как широко раскрылись от удивления глаза посетителей, как неприятно на них подействовало поведение этого человека.
Нам тоже было неприятно. У меня упал аппетит, когда я увидел, что за столом старичок вел себя совсем не по-божески. Он взял одной рукой селедку за голову, другой – за хвост и с аппетитом отъедал ее брюхо.
8 апреля. Утром состоялась планерка. О ней никто мне не говорил. Выручил Женька. Вбежал в сельхозотдел:
 - Идем скорей на планерку.
В кабинете редактора собрались сотрудники, в основном все пожилые. Рецензент говорил о журналистском мастерстве. Говорил замечательно. Общий смысл его выступления: при написании материалов следует идти не от газеты к реальности, а от действительности к газете.
После – пятиминутный перерыв. Мне потребовалась папироса в отделе. Забежал. Смотрю: зав. растянулся на диване, курит. На летучке ни до, ни после перерыва он не присутствовал. Не было и редактора.
После перерыва замышлялись прения. Но желающих участвовать в них не нашлось. Оказалось, что о теме планерки никто сотрудников не предупреждал. Прекрасно начатая, она сорвалась.
Знакомство с сотрудниками идет туго. В сельхозотделе – 7 человек. За два с половиной дня всех не узнал. Ближе, чем с другими, познакомился с литсотрудником Сашей Сметаниным. Он с 1937 года, два года работал в районной газете, в комсомоле, третий месяц – в редакции. Женат, имеет сына. Заочно учится на 2-м курсе факультета журналистики МГУ. Разговорчив. О своих коллегах по отделу отзывается как об опытных журналистах. Одного из них – Анатолия Парамоновича – он назвал мастером правки редакционных материалов и читательских писем.
После планерки вернулся к двум письмам, обработанным мною в субботу. Одно из них правил Анатолий Парамонович и возвратил на пишущую машинку, другое просматривает зав. отделом. Третьим занимаюсь весь день. В нем речь идет о денежной оплате труда в одном колхозе и мало что даст уму и сердцу читателя, если в газете появится.
9 апреля. Утром запаздывал в редакцию. Было без четверти девять, когда я забежал в магазин «Молоко». В нем мы с Женькой в прошлую субботу утром выпили по стакану ряженки и по чашечке черного кофе. Ряженка очень понравилась, чем-то напоминала свердловский коктейль, но последний был лучше. На этот раз ряженки не было. Устремился в пельменную. Закусил мало-мальски наскоро.
В редакции не успел раздеться, как позвал зав. отделом. Он предложил вместе с Сашей писать материал на морально-этическую тему. Саша располагал уже кое-какими данными. Я же был совершенно незнаком ни с лицами, ни с обстоятельствами дела и согласился на соавторство. За весь день сумел придумать только заголовок «Солнце нельзя украсть». Саше заголовок понравился. Только и всего. Сам он тоже ничего не сделал.
Обедали мы с ним в кафе «Дружба». Торговались, глядя в меню, долго, но все равно проштрафились. Так все дорого, что меня страх берет за свое будущее в Горьком. Зарплаты никакой, гонорар не предвидится, стипендия далеко. А повидать и узнать хотелось бы очень многое.
Сегодня правил два письма. Правкой очень и очень недоволен. Никак не привыкну к масштабам областной газеты, никак не усвою требования Анатолия Парамоныча, так меня и в командировку не пустят с моими темпами правки.
Вечером в редакции задержался до 20-00. Опять ужинать пришлось в «Дружбе». Но впредь лучше буду голодным, чем войду туда.
Тетя Поля постирала мое белье. Насчет оплаты не можем сговориться. Ей неудобно, а мне того больше.
Женька вчера вечером уехал в командировку. Скукота страшная.
10 апреля. 18 августа 1911 г. А.М. Горький с Капри писал П.Х. Максимову: «Не следует искать в людях одно лишь дурное, ищите в них хорошее, и как бы ни ничтожно было оно – его показывайте себе самому и другим».
Сегодня, в среду, зав. отделом передал мне письмо и сказал:
 - Возьми его. Обдумай все литературные ходы. В понедельник поедете в командировку.
До вечера я прочитал письмо раза три. Писал человек пожилой, «бывший член КПСС», как он сам себя назвал. Речь он вел об одном колхозе, председатель которого окружил себя льстецами, подхалимами и творит дела непотребные. В колхозе этом, если мне память не изменяет, уже двенадцатый председатель.
Сейчас вот, после работы, хорошо поужинав (тетя Поля по моему заказу сварила картошку с солью), я думал над тем, что сказал Горький и что натворил председатель. Пытаюсь одно связать с другим.
Я и раньше искал хорошее в людях, но часто находил хорошего слишком много, спешил с выводами, а потом жестоко расплачивался за свою поспешность. Помню один самый характерный случай из своей работы в артинском «Ленинском пути». В Поташкинский совхоз приехал новый старший бухгалтер. Директор от него был в восторге. Восторгаться было чем: бухгалтер сразу же взялся за внедрение хозрасчета в отделениях совхоза. Причем делал все так, что никаких сомнений в его компетентности не было. Я приехал в совхоз, поговорил с ним. Договорились, что он даст серию статей по хозрасчету, используя свежайшие факты. Он присылал статьи. Мы тепло его благодарили, печатали.
А потом… потом, через полгода, оказалось, что все это время новый бухгалтер работал, скрепя сердце, закусив удила. Но не выдержал, запил так, как пил до поступления в совхоз. Его из совхоза уволили. Этой зимой я случайно встретил его в одном из почтовых отделений Свердловска. Он был в таком виде, что мне даже неприятно было здороваться с ним.
Как сложна «диалектика души» человека и как трудно узнать его истинное лицо. Прав Горький, предупреждавший Максимова в том же письме: «Очень хорошо, что Вы не принимаете на веру чужих слов и показаний, с этим и живите. Слушайте внимательно, с уважением к человеку, но – не спешите верить, что ему известна истина. И не забывайте, что нет людей чисто беленьких и совершенно черненьких, люди все пестрые, запутанные, очень сложные».
Хочется верить, что председатель из письма «бывшего члена КПСС» «пестренький» человек, что в нем есть что-то хорошее. Но я уже сейчас предвижу, сколько трудностей мне предстоит преодолеть, чтобы понять его, чтоб не ошибиться в себе и в нем.
Сегодня, думая обо всем этом, гляжу из окна кабинета во двор и почти во всем соглашаюсь с Горьким. Как красиво выглядит здание редакции с улицы и как неприятна его тыловая сторона! Так у большинства старых зданий в старой части города.
Но жизнь идет вперед, и то, что мы вчера на веру принимали без обиняков, сегодня можем принять с оговоркой. Посмотрите на рождающиеся сегодня городские здания, хотя бы на вид быткомбината по ул. Малышева. Не правда ли, оно красиво со всех сторон? Так вот и у людей, чем ближе к коммунизму, тем больше будет исчезать теневая сторона, тем краше они будут всесторонне. Мне верится, что не будет ни «двуличных» зданий, ни «пестрых» председателей колхозов.
11 апреля. Сегодня хороший урок преподнес мне Анатолий Парамоныч. Вчера я готовил к печати письмо инструктора Арзамасского парткома КПСС Кочеткова. Тема примерно такова: как партийная организация одного колхоза борется через коммунистов за действенность соревнования. Подготовил. Отпечатали. Сдал Анатолию Парамонычу.
Сегодня он заходит в наш кабинет (кроме меня, был Саша) и начал письмо разбирать по абзацам да по предложениям, сличая с оригиналом. Вывод он сделал такой: в большинстве случаев оригинал оказался лучше правки.
Главная ошибка сводилась к тому, что я проявил незнание в таком вопросе, что путать партийную и хозяйственную деятельность нельзя. Партийная организация может указывать на то, что упускает правление колхоза, поддерживать то, что заслуживает внимания. Она не наделена административными правами. Главная ее обязанность: влиять на производство через коммунистов, нацеливать колхозников на решение насущных задач дня, года, семилетия, десятилетия. Руководить!
Кроме главной, указаны и другие ошибки:
Одно предложение (существенное) добавил от себя.
Опустил ряд важных фактов, не сумел их использовать в теме.
Не сумел приподнять мысль автора.
Переделал все. Снова остался недовольным обработкой письма. Чем кончится это? Узнаю завтра.
В душе я ликовал, был преисполнен чувства благодарности к этому человеку. Он нашел время, чтоб так подробно и так тактично разобрать промахи практиканта.
Оказалось, что этому человеку 57 лет, что он нездоров и что Саша без ума от него. Я тоже начинаю все больше и больше уважать его.
12 апреля. Бесцельный день. Сегодня начальство отдела в редакцию не заходило – на пленуме сельского обкома КПСС. Вчера никакой работы практикант не получил. Весь день читаю межрайонные газеты.
Обедали с Сашей в столовой книжного издательства и обкома комсомола. В Горьком вся центральная партийная, советская и комсомольская власть сосредоточилась в Кремле. Это почти такой же Кремль за высокими прочными кирпичными стенами, как московский.
Вечером впервые побывал в горьковской бане. Будь она неладна. Впервые увидел банщиков-мужчин. А тетя Поля удивляется, что в мужских отделениях бань могут работать женщины.
13 апреля. В субботу после работы поехал искать квартиру по адресу, данному артинскими друзьями. Просили зайти, познакомиться.
Быстро нашел в автозаводском районе Тюменскую улицу, застроенную современными пятиэтажными домами. В одном из них и находилась квартира моих «новых знакомых».
Они приветливо встретили «земляка», угостили ужином, после которого хозяин заманил меня во Дворец культуры автозаводцев. Я уже давно сгорал от любопытства и с удовольствием принял его предложение.
Внутренняя отделка Дворца, уж не говорю о внешней, анфилады комнат, залы, фонтан на третьем этаже – все это не только поразило мое воображение, но и вызвало досаду. Смутило то обстоятельство, что в Горьком наблюдалась острая нехватка квартир, вспомнил вид старого дома, в котором жила тетя Поля. Жаль Сашу, который приютился с семьей в частной квартире, за которую ежемесячно платил 25 руб. Сюда добавлю «артинцев», озабоченных ремонтом квартиры, год назад построенной.
С невеселыми мыслями покидал я прекрасный Дворец, так мне понравившийся.
14 апреля. День-то воскресный. Пора к культуре приобщиться. Побывал в картинной галерее, в историко-природоведческом музее на набережной Жданова.
Зимой в Тюменской картинной галерее, когда гостил у Бориса Ухалея, весной – в Горьковской подолгу стоял у скульптуры М.А. Чижова «Крестьянин в беде», исполненной им в 1874 г.
Почти восемьдесят лет прошло с тех пор, из них сорок не внесли никаких изменений в печальную участь крестьян, а вторые сорок изменили ее так, что, кажется, крестьянин был в такой беде не восемьдесят лет назад, а целых восемьсот. В одной скульптуре художник сумел отразить жизнь крестьян за целые столетия. Это удается не всякому скульптору. Меня поражает своей простотой исполнения и глубиной выраженных чувств чижовская скульптура. Это самая настоящая повесть, полная страданий и трагизма.
Или взять картину П.П. Соколова (1821-1899 гг.) «Пахарь». Изнуренный постоянным жестоким трудом, сгорбившийся, бредет крестьянин за сохой. Человеку, никогда не видевшему соху, эта картина мало что скажет о тяжести труда. Сознаться, что и я не представлял, что значит ею пахать землю, пока в историко-природоведческом музее не увидел самую натуральную соху. Это же такая махина, что надо иметь богатырскую силу, чтоб держать ее с утра до вечера в руках, нажимать, вдавливая сошник в землю.
Когда я думал об этом, стоя у сохи, рядом раздался нежный детский голосок:
 - Мама, а правда такими сохами раньше землю пахали?
В самом деле: правда ли, что это так и было, правда ли, что «соха кормит», а «веретено одевает»?
15 апреля. Бестолково проведенный день. Обработал одно письмо. Командировку отставили. В намеченную ранее деревню с письмом «бывшего члена КПСС» не попасть. Новое место командировки определят завтра.
Вечером – разговор в промышленном отделе заведующего с Женькой. Интересная беседа. Женька доволен. Он вчера утром приехал из командировки.
16 апреля. Сегодня впервые написал собственный материал – и неудачно. Как говорится, первый блин комом.
Состоялся первый слет молодых передовиков сельского хозяйства Горьковской области. Вот мы с Сашей и изъявили желание дать с него совместный отчет.
Слет прошел сравнительно хорошо. Парни и девчата выступали активно. Много наград раздали передовикам. Они остались довольны.
После смотрели демонстрацию мод Горьковского Дома моделей. Смешливый парень, один из делегатов съезда, заметил:
 - Если бы все девушки ходили в таких платьях и костюмах, какие демонстрируют, я бы каждый день не по разу влюблялся.
И в самом деле платья, костюмы и пальто женские, костюмы и пальто мужские выглядели очень и очень элегантно. Нравятся расцветки материалов, простота исполнения. Замечательно!
Очень понравился концерт артистов Ленинградской эстрады. Молодцы, ленинградцы!
Вечером с Сашей замахнулись на репортаж со слета. Вначале хотели писать вместе, потом обязанности распределили. Мне досталось вступление и первая часть (о механизаторах), ему – вторая часть (о животноводах) и окончание. В 24-00 в кабинете редакции я едва закончил свою работу, сделал плохо, устал. Саша, не закончив, уехал домой.
Пришел на квартиру. Долго стучался. Думал, что в сенях ночевать придется. Впустили. Наконец-то я добрался до постели. Ура!
17 апреля. Сегодня утром сдали на машинку отчет со слета. Репортажа, конечно, у нас с Сашей не получилось, но содружество дало хорошие результаты. Заведующему сочинение понравилось. Максим Ильич долго расхваливал нас, стараясь сделать героями дня. Героями мы не стали, а похвала послужила хорошей наградой.
Недавно Максим Ильич дал мне письмо на подготовку к печати. Я обработал его. Отдал на машинку. Отпечатали. Перечитал его несколько раз. Обработка не удовлетворила: язык как был суконным, таким и остался. Можно ли оформить, если уж не художественным, то простым, ясным языком материал под заголовком «Умножим рыбные запасы»? Думал, думал и взялся снова за правку. С начала до конца все тщательно выправил. От некоторых шероховатостей не избавился, но сейчас оно, кажется выглядит лучше. Оценку услышу из уст Парамоныча.
Сегодня после обеда Максим Ильич спросил меня:
 - Ну что сейчас вкусил?
 - Макароны с мясом, полпорцию супа, стакан кофе.
 - Сколько стоило?
 - Сорок шесть копеек.
А после, когда я зачем-то зашел в его кабинет, он сказал, что был у редактора и просил, чтоб для меня выделили полставки.
Вечером с Женькой смотрели фильм «Третий тайм». Акты человеконенавистничества и изуверства всегда убивают морально и физически. Вот и на этот раз я вышел из зала кинотеатра разбитым. Едва пришел в себя. Вот слабак!
18 апреля. С утра взял с машинки «рыбное» письмо. Прочитал еще раз. Придраться не к чему. Однако здорово напугался, когда в отдел явился сам автор – инспектор рыбоохраны. Я только перед этим отдал подготовленную статью заведующему. Не знаю, о чем говорил автор с Максимом Ильичом, не знаю, когда он ушел. Потом уж Юрий Семенович сказал мне (он сидит в одном кабинете с завом), что автор с литературной обработкой согласился. Письмо ушло в секретариат без правки заведующего.
Письмо инструктора Арзамасского парткома Кочеткова после правки Парамоныча снова побывало на машинке. Долго сверял его правку с моим последним машинописным оригиналом, вдумывался в каждое внесенное им изменение в мой текст. Со всем согласился. Да, не до конца я поработал над этой статьей.
С Парамонычем поговорили о правке писем. Содержание этой беседы таково:
 - Заведующий-то одобрил статью инструктора. Хорошо выправил, - сказал Парамоныч.
 - Это не моя заслуга. Можно сказать, что письмо готовили вы.
 - Да, я говорил ему, что мое участие было. Видимо, у тебя нет опыта в вопросах партийной жизни. Поэтому так трудно было тебе обрабатывать статью.
- Конечно, это свою роль играет, но мне кажется, что немаловажно и такое обстоятельство, что я не сумел правильно сконцентрировать факты. Как актер входит в роль, так сотрудник редакции, готовящий тот или иной материал, должен войти в положение автора.
 - Вот это верно.
 - Я же в глаза не видел автора, не знаю особенностей его стиля, не знаю тех людей, о которых он пишет, не знаю тех обстоятельств, в которых эти люди работают. А это играет большую роль в процессе правки письма.
 - Правка требует знаний и навыка. Править хорошо – это большое дело, большое искусство.
Да, это действительно искусство, огромное нелегкое дело.
Вторую половину дня провел впустую. Максим Ильич писем на правку не дал, о командировке не заикается. Никак не могу понять, почему он не направляет меня в районы.
Сегодня в газете – наш с Сашей отчет со слета «Молодость зовет вперед!»
19 апреля. Итак, в Горьком прожил ровным счетом две недели. Можно подвести итог. Он очень и очень неутешителен. А сегодняшний, последний день этого «юбилея», меня просто-напросто расстроил. Максим Ильич дал два маленьких письма для правки и после этого я его не видел. Стыдно, страшно стыдно за свое безделье, но в командировку – потом, письма для правки уже который день выпрашиваю. А не выпросишь – будешь весь день слоняться без дела и может случиться так, что о практиканте не вспомнят, где он и чем занимается. Да что это в самом деле за практика – черт ее подери!
Не лучше ли было бы, если б кафедра при отправке практиканта давала ему определенное задание – сделать то-то и то-то в таких-то жанрах. Да в разных отделах. Да прямо на имя редактора. На то и практика, чтобы всесторонне проверить студента. Это просто невыносимо, когда практикант играет роль пешки. Тут не то, чтобы проявить инициативу – задание получить невозможно.
Ушел из редакции в половине семнадцатого с больной головой. Все работают, вернувшись из командировки, а ты сидишь, как дурак. Тьфу!
20 апреля. За весь день палец о палец не ударил. Курил. Читал газеты. Думал, что зав вспомнит о практиканте. Ничего подобного. А мне надоело ходить за ним, исполнять роль пленника в редакционном кабинете.
Но чем объяснить его заботу о полставке, о восторженном отзыве на отчет, о молниеносном согласии на мой отъезд к семье, в Карабаново, на майскую неделю?
Все так противоречиво. Скоро ли все это кончится, и я займусь настоящим делом?
Не вытерпел. Из редакции ушел раньше всех.
С Женькой ходили на Волгу. Ледоход мы не увидели. Ото льда река освобождается постепенно. В этом ей помогают взрывники и ледоколы. А жаль: очень хотелось посмотреть настоящий волжский ледоход.
21 апреля. Утром с Женькой договорились, в честь очередного воскресенья, спать до обеда, чтоб последние гроши не расходовать на завтрак. Но к 11 часам мой живот притянуло к позвоночнику. Пришлось вставать. В половине двенадцатого мы пообедали.
Отправились искать Государственный музей Горького. Я знал, что он находится на улице Минина, но не ведал, в каком ее конце. Спрашивали одного, другого. Никто не знает. Один дядька прошел «тараном» мимо, даже не ответив на вопрос. Выручила группа девчат. Она подсказала.
В музей мы попали с группой любознательных. Экскурсовод долго и терпеливо, переходя от экспоната к экспонату, из зала в зал, рассказывал о жизни и деятельности писателя. Осталось хорошее впечатление. Только мне показалось, что музей небогат. Мало экспонатов, связанных с именем Горького. Совсем нет раздела «Горький и современность». По-моему, он необходим.
Прошлись по набережной Жданова. День замечательный. Горьковчане любуются Волгой. Улица Свердлова запружена нарядной толпой. Весна безвозвратно взяла свои права.
Первенцем из сокурсников оказался Рудик Ярохмедов. Из Омска он прислал письмо, в котором сообщал, что «в редакции газеты – плохо, печатают – из рук вон плохо». Он жаловался: «Настроение – ниже нуля. Полный упадок сил и творческого вдохновения», нахожусь в положении посредника – маховика, «шестерки». Значит, дела у него в Омске ничем не лучше моих.
22 апреля. Как и позавчера, ровным счетом ничего не сделал. Но сдвиг есть. Завтра с Сашей выезжаем в Арзамас, чтобы в творческом содружестве выполнить репортерскую работу о молочнотоварной ферме.
Итак, первая командировка «пленника кабинета»!
23 апреля. В четырнадцатом часу прибыли в Арзамас. Пошли на остановку грузотакси. Страшная давка. Искали, где купить спичек. Увидели малость города. Не понравился. Выглядит провинциально, по-старинному.
Приехали, через реку Тешу, в солидное село Красное, в котором нашли ферму, где в сопровождении ее хозяина до вечера беседовали с животноводами.
Только в двадцать первом часу освободились и пошли на остановку, но грузотакси не нашли. Сели на попутную грузовую машину и возвратились в Арзамас. Ужинали в ресторане «Колос», ночевали в Доме крестьянина. Намеревались сразу же написать репортаж, но устали настолько, что быстренько заснули.
24 апреля. Спал плохо. Проснулся рано. Позавтракали в столовой Дома крестьянина. На грузовом такси снова поехали в Красное. У нас было второе задание: написать о роли парторганизации «Мировой Октябрь» в повышении материальной заинтересованности полеводов и животноводов.
При выяснении дела установили, что секретарь парткома пост занимает всего полгода. До этого пятнадцать лет работал техноруком, год – председателем сельского Совета и новые обязанности пока осваивал, о материальной заинтересованности не думал. В экономике, как выяснилось, не разобрался, хотя, конечно, знал, что процветание колхоза обеспечивало не убыточное животноводство, а полеводство, занятое интенсивной продажей лука. Задание сорвалось.
Мы вернулись из села Красное в Арзамас и занялись в гостиничном номере репортажем. Сначала пытались сесть рядом: один диктует, другой добавляет от себя и записывает. Мучились долго. Ничего не получилось. Затем выработали общее направление, и каждый писал свое. Из двух рукописей пытались создать одну. От такого замысла перо не подчинялось руке, а голова пошла кругом. Репортаж не был написан.
Ушли в Арзамасский драмтеатр. Шла трагедия И. Соболева «Смертный приговор». Спектакль ставился последний раз в этом сезоне, артисты играли вдохновенно. Игра понравилась, но голова не прояснилась.
После спектакля голова окончательно отяжелела, ее ни одна мысль не осеняла, писать было невозможно.
25 апреля. Приехали из Арзамаса в 15-20.
Купил билет до Москвы на ТУ-104. Вылетаю в воскресенье в 11-30.
День прошел бесследно.
26 апреля. С утра взялся писать материал с фермы. Вскоре пришел Саша, но ушел на весь день. Я опять взялся писать. Мучился до вечера. Кое-как что-то написал. Пришел Саша. Отдал ему свой черновик. Он должен был исправить и дополнить своими наблюдениями. Боюсь, что ничего не сделает, а завтра сдавать. Сам он чувствует себя скверно, скоро у него в МГУ сессия. Он не подготовлен, сын болеет, все еще неясности с квартирой.
Женька приехал из командировки. Забежал на минутку, сказал:
 - Приходи скорей, соскучился. Поговорить хочется. – И ушел.
Максим Ильич уехал отдыхать в Варну. Счастливый человек. Хотя бы раз побывать там, хотя бы одним глазком посмотреть, что это за курорт.
27 апреля. С утра Саша снова занялся своими делами, так до конца дня его не видел. Репортаж с фермы, по существу, уже сорвали. Поездка бесплодна. Неделя безрезультативна.
28 апреля. Прекрасное солнечное утра. До свидания, Горький. В 11-30 самолет ТУ-104 взлетит в воздух, за 50 минут доставит меня в Москву.
После майских празднеств сельхоз уже не скупился на командировки. Но без дневниковых записей мало что помню, хотя побывал в некоторых районах Горьковской области. Мне особо запомнился Калининский район в ее северной части.
Самолет («кукурузник») летел туда более двух часов в очень жаркую погоду. Приземлившись на место назначения, я не мог куда-либо двинуться с аэродрома, долго отлеживался на зеленой травке его поля, чтобы прийти в себя после частых глубоких «провалов» в ходе полета.
Районное начальство не очень-то приветливо встречало «летающих» журналистов, уделяло им элементарное внимание. Калинино не составило исключение. Путешествие по району «на своих двоих» для меня чуть не закончилось трагически. Я двигался из одной деревни в другую через широкое поле. Смотрю: у самой дороги, на конце поля, косцы уселись кружком, обедали. Вот, думал, душевно с ними побеседую.
Косцы, когда я приблизился, конечно, поинтересовались, откуда я, кем направлен, приняли меня за представителя партии, работника обкома КПСС. Командуют, считали колхозники, одни и те же люди, разницы между партийной и хозяйственной деятельностью не видели и с неподдельным возмущением заявили:
 - Наверное, видишь, что на поле растет?
 - Вижу: кукуруза, - отвечал я. - Сам недавно следил за ее посевом по-хрущевски.
- Ростик-то ее заметили – карликовый? - продолжали они возмущаться. – Выше она не поднимется, на месте зачахнет. А теперь скажите, что это такое посреди поля возвышается?
 - Место, где стог когда-то ставили, стожары сохранились, - со знанием дела я отвечал косарям.
 - Так вот раньше поле клевер занимал, богатые урожаи получали, скирды солидные ставили. Животноводы заботы о корме не знали. А кто сегодня поле губит, скот кормов лишает? Отвечайте.
Вдруг колхозники столовые ложки побросали, схватили косы и двинулись было на меня. «Спасайся, пока не поздно», - решил я и включил самую высокую скорость «своих двоих».
Другой анекдотичный случай произошел в самой редакции и связан с космическим полетом В.В. Терешковой на корабле «Восток-6». Кажется, о начале его редакция, как все горьковчане, узнала в воскресенье и, по слухам, намеревалась откомандировать нас с Женькой для репортажа с родины Терешковой. Но мы, к несчастью, отправились гулять по городу и в квартире не оказались. В один из дней (не помню, какой по счету) полета практиканты задержались в редакции, взялись помогать корректорам вычитывать полосы. Особо всех замордовала первая полоса, на которую с телетайпа поступали свежие новости, и ее содержание в это время непрерывно менялось. Вместе с корректором ловили «мух», подписи дежурного не дождались, отправились спать. Утром по кабинетам редакции зачастили телефонные звонки читателей. Они, прочитав свежий номер, спрашивали у сотрудников с ехидцей:
 - Скажите, пожалуйста, на каком же обороте, летая вокруг Земли, Терешкова сделала оборт?
Мы за голову схватились. Смотрим первую полосу свежего номера и в одном из сообщений, поступивших с тайпа, находим роковую ошибку: вместо слова «оборот» - «оборт». Виновных за промах редактор наказал, но извинился ли за головотяпство перед Валентиной Терешковой?
Не помню, на чем закончилась практика, когда я покинул редакцию и попрощался с учителями из школы журналистского мастерства. Знаю только, что на руки мы никаких сопроводительных бумаг не получили. Только в университете мне объявили оценку «хорошо». На большее не претендовал. Спасибо горьковчанам, «тройку» не поставили.
Впереди оставался еще один серьезный барьер – диплом. Трудно сказать, почему я выбрал историческую тему. Наверное, преподаватель Александр Иванович Курасов сыграл решающую роль. Я очень уважал этого очень внимательного к студентам человека, и его предложение исследовать роль «Правды» в развитии революционного движения на Урале воспринял с большим интересом. Набросали с ним развернутый план, и я отправился в Москву. В газетном зале Ленинки без всяких возражений получал старые-престарые подшивки «Правды», целыми днями листал пожелтевшие ее страницы и переписывал массу материалов. Так старался, что зрение потерял. Правда, «пятерку» на защите заработал. Никаких следов диплома, к сожалению, не осталось. Жаль, конечно, было. Но навыки исторических исследований, привитые мне Александром Ивановичем, не исчезли и, как это ни странно, отразились на моем будущем.
Комната в общежитии УрГУ пустеет. Пришло время расставания. Прощаясь с закадычными друзьями, в моей записной книжке просил их кратенько изложить итог обучения в университете или свое отношение к «корешкам». Привожу дословно то, что сохранилось:
Рудик Ярохмедов: «Романтика канула в вечность вместе с винтами и парусами, – так говорят люди, так говорят суперлюди.
Вряд ли можно вспомнить УрГУ как романтическое место встречи. Но людей, с которыми прожиты годы, съеден не один котелок каши, не одна головка чеснока, можно, вернее, нужно помнить. Нужно помнить, уважать, если они это заслуживают, со всеми их неромантическими слабостями.
С годами, возможно, мы забудем эти слабости и сохраним все лучшее, ценное. И, возможно, не будем переписываться, но в памяти сердца сохранится первобытная романтика студенческой жизни, романтика буфетов, театральных похождений, романтика сохранения стипендии и изучения «материализма и эмпириокритицизма».
Но в жизнь мы вступим уже не романтиками».
Борис Ухалей: «Андрюха, милый, матушка моя, дай на прощание обниму твои широкие трудовые плечи и загляну в насмешливую просинь очей».
Зот Тоболкин: «Студенческие споры – это споры в корзине, подвешенной к потолку. Хочу скорей опуститься на землю. Надоело махать крылышками, перья на которых уже начинают седеть. В жизнь!»
Алик Айнаквыргин: «Как мне захочется увидеть ваши «морды».
Женя Лебедев (свердловчанин): «Корешу по факу журналистики, с которым вместе зевали на некоторых лекциях, посвящаю свои мысли. А они таковы: «Все равно дураками помрем те сезать».
Жизнь еще не кончилась, и в сердце сохраняются и университет, и давно-давно молчащие, как сами предсказывали, сердечные друзья.

 
Строки из писем
Жена – Меньшикова Татьяна Александровна
14.01.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Андрейка, доехали мы хорошо. Нас встретили папа со Славиком. На работу я устроилась отоларингологом в детскую больницу. Пока работаю на 1 ставку, но обещают после Нового года 1,5. Дома устроиться не смогла, т.к. там 2 отоларинголога. Правда, мне предлагали глав. врача СЭС и полставки ушника, но я не согласилась. Поэтому теперь встаю в 7 часов утра, езжу на автобусе туда и обратно. Работы здесь много, но условия работы неважные, т.к. нет совершенно помещений…
Валерик чувствует себя на седьмом небе. Днем гуляет с бабкой, а вечером – с дедом. С дедом не расстается ни на минуту, даже кушать садится только с ним. Обо мне теперь даже и не вспоминает. Два дня ел, как голодный, на все набрасывался, а сейчас уже ничего не хочет, кроме мандарин.
Галинка пойдет работать, наверное, после нового года, здесь с работой очень трудно… 
Тебе нужна моя справка о зарплате или нет? Ведь она теперь у меня 72 р. 50 коп. Может, тебе после сессии дадут стипендию.
Поздравляю вас всех с Новым годом, желаю успехов в сдаче экзаменов. Много не пей, т.к. мы с Валериком тоже будем дома и никуда не пойдем.
Вот пока и всё. До свидания».

20.01. 1963. Карабаново – Свердловск
«Жизнь наша идет хорошо. К работе стала немного привыкать. Сейчас мне дали совместительство в д/яслях. Но так как я детство совершенно не знаю, то работать мне трудновато. Но это все ерунда.
Валерка стал большой, каждый день гуляет по 4 часа на улице и катается на попке, животе или на санках с ледяных гор с большими ребятишками. Домой идет со скандалом.
Сейчас мы устраиваем его в детский сад. Ходит с бабкой по больнице, собирает анализы. Я вот прихожу с работы, а он таким сердитым тоном: «Где ты пропадала, я тебя искал, искал в кабинете, а тебя все нет. Все гуляла».  Мы все чуть не умерли со смеху. Бабку каждый день заставляет стряпать для него пельмени. А сам лежит, как теленок, и хохочет, да еще кричит: «Баба, у тебя сил больше не хватает».
Галинке нет покоя ни днем, ни ночью. Начнет ее обнимать, а сам в это время вцепится ей в волосы, а та кричит, как сумасшедшая. Бабка говорит ему: «Давай, уезжай в свои Арти». А он отвечает: «Мы все плодали, у нас нет дома. Папа плиедет, посмотлит, что мы все плодали, и плиедет к нам».
Детские передачи смотрит по телевизору, не отрываясь. Вот такой твой сын – не парень, а комик.
Андрей, ты лети домой на самолете, т.к. 23 рубля не в расчет, зато ты быстрее приедешь домой.
Если ты появишься 31, то обязательно найди меня в Александрове. Я работаю до 18 часов, утром с 9 до 12 – в поликлинике, с 12-30 до 3-х – в д/яслях № 4, а затем хожу по дет. садам.
Да, Андрей, а ты все же злодей. Я в Новый год сидела на койке, а ты веселился – да? Ну, ладно. Считай, что у твоей жены исключительный характер».

26.02.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Я очень рада, что тебе стипендию дали. Будет немного легче. Ну, а в отношении экзаменов ничего не сделаешь. Придется отдохнуть как следует летом. Да и на практике все же развеешься малость. Андрей, только уж до изнеможения себя не убивай, во всем надо знать меру, а иначе будет срыв нервной деятельности, и все – к черту. Видишь, жена как твоя выражается. А ты все говоришь, что я ничего не понимаю.
У нас все по-старому. Сынуля по тебе скучает, ждет тебя каждое воскресенье. А утром встает и первый вопрос: «А посему папа не плиехаль?» Воюет без конца. Вечером ляжем спать, прошу его рассказать сказку про зеркало или трех медведей. Так когда настроения нет, отвечает: «Ну вот какая, папа плиедет и тебе ласскажет». Вот тут приезжал братец Мишка на 3 дня. Он его все звал «дядя Володя». Да, Андрей, Мишка получил звание мастера спорта по баскетболу.
Только ты уехал, у нас умерла папина тетка. Папа с похорон пошел за Валеркой, а он лежит в садике с температурой 39,6о. Дед испугался, вызвал «Скорую», а вечером температура стала –  37. Целую неделю сидел дома. Прямо не знаю, что с ним. Показывала педиатрам, все как будто хорошо, за исключением горла, а кровь опять неважная.
Сейчас, правда, он чувствует себя хорошо. В баню не водим, не гуляем. Новости из садика каждый день. Вдруг теперь стал всех называть дураками, бабку с дедом стариками, а бабку – старухой. А мне вот тут и говорит: «Эх, ты не знаешь, я тебе скоро принесу цветы». Видимо, в садике они готовят подарки для мам. Вот такие новости. Больше изменений как будто нет.
Нужна твоя справка о стипендии в д/садик для Валерки. Оказывается, твоя стипендия прибавляется к моей зарплате и платить придется  10 руб., а так бы рублей 6. Ерунда, но вышли ее поскорее.
Андрюша, как у тебя с деньгами? Напиши мне. Я тебе вышлю 20 руб. числа 5-6.
Андрейка, ты все же пиши почаще, ладно. Мне как-то поспокойнее».

8.03. 1963 г. Карабаново – Арти
«Андрейка, милый, здравствуй!
Ты, наверное, ругаешься, что долго не пишу. Но я ведь не знала, что ты в Артях и ждала от тебя писем. Заказала тебе в воскресенье телефон, приходили с сынулей два раза и вдруг нашего папы нет. Приходили ребята из вашей комнаты, пришлось говорить с ними.
Андрей, меня беспокоит твое здоровье. Ты пойми, что как делаешь ты, так нельзя. Ты бы делал хоть часовые перерывы и, причем, не сидел дома, а занимался физическим трудом. Ведь и соображал бы лучше, и не было бы такого переутомления. А иначе ты просто себя доведешь до больницы.
У нас жизнь идет по-старому. Я целый день на работе с утра до позднего вечера. Чего-то так надоело работать, просто страшно, так бы и отдохнула месяцок. Видимо, просто устала.
Валерик ведет себя хорошо. Вот тут в субботу к нам приезжал цирк из Москвы, так он ходил с бабкой. Столько у него впечатлений, рассказов. Смотрел очень хорошо и все время вместе с ребятишками хлопал в ладоши. Гулять с ним не ходим, т.к. он стал очень часто температурить. Вот тут делала два дня уколы, орал, как резаный. Теперь заменили на таблетки. Лекарство пьет очень хорошо, говорит, что у него червячки будут выходить. Так он веселый, подвижный, каждый день что-то выдумывает. Галинку теперь зовет «Галина Александровна», меня –  «мама Александровна».
Очень часто вспоминает тебя, соскучился. Ляжем вечером и начинаем рассуждать, как с папой и мамой поедем в зоопарк. А вот тут катались на автобусе с Галинкой и мной. Так он кричит на весь салон: «Эй, деда, сейчас сядем на поезд, поедем в Москву, а потом – папе Сведовск, или нет: сначала к Светочке на Уклаину, потом в Москву и папе Сведовск. Ладно?» На Украину парень собирается вовсю.
Дед сейчас болеет гриппом, лежит дома. Я вчера прихожу с работы, а Валерка хвастает: «Я обманул бабу и не посол в садик, а она мне сказала жлать не даст». В общем, теперь новости от него каждый день и в письме трудно описать.
Вместе с ним ходили на выборы, он опускал бюллетень. Дед купил ему гостинцы, ну, а вечером малость выпили.
Андрей, что нового в Артях, как здоровье мамы, и получили вы мой небольшой подарок? Андрюша, напиши, когда тебе выслать деньги и демисезонное пальто».


21.03.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Наша жизнь идет по-старому. Валерик чувствует себя пока ничего, в садик идет с большим удовольствием. Уже выучил два новых стихотворения. А вечерами с дедом играет в партизан, как я прихожу, выбегают из-за стола и начинают стрелять. Да вообще о нем трудно писать, т.к. новое у него есть каждый день…
Андрейка, тебе, наверное, нет времени сейчас писать, т.к. началась сессия.
Андрюша, получила ли мама мой небольшой подарок. Она почему-то ничего не пишет. Что нового в Артях, видел ли ты Липиных, Мелеховых?
8-е марта я провела ничего, ходила на вечер в Карабановскую больницу. Посидела немного, в 11 часов вечера пришла домой. Мама и папа пока чувствуют себя нормально…»

12.04.1963 г. Карабаново – Горький
«Я очень рада, что сдал ты хорошо, будешь иметь стипендию и общежитие. Но только вот твое здоровье. Я надеюсь, что тебе станет полегче. Ведь экзамены сданы, а работать тебе не привыкать. Вот приедешь в отпуск, будешь с папой ходить на рыбалку и отдохнешь.
Андрейка, меня беспокоит, что ты ходишь в чужом пальто и брюках. Наверное, ребята думают, вот прохиндей, нахал. Я тебе сейчас купила туфли и пиджак, а на брюки у меня денег сейчас нет. Да и тебе надо будет посылать.
Папа выходит на пенсию 1-го мая. Собирается устроить вечер.
Андрейка, было бы неплохо поехать в Н. Тагил. Но право выбора я предоставляю тебе. Думай как следует и не забудь, конечно, чтоб и я была устроена на работу.
Валерик чувствует себя хорошо, соскучился по тебе. Сейчас целыми днями гуляет на улице. Мы его перевели в другой детский садик, недалеко от дома. Со мной ругается и говорит: «Вот папа приедет., фиг я тебе дам гостинцев». А вот тут мы ему чего-то помешали, так он говорит на нас с Галинкой: «Эх, вы, засланки». Стоит мне его немного поругать, уже пугает меня, что «скажу папе» или «а мне папа разрешил». Сейчас выучил всю «Муху-Цокотуху» и «Ехали медведи на велосипеде».
В общем, приедешь на май, увидишь. Андрюша, ты обязательно приезжай 30 апреля, а, может, отпросишься на 3, 4-ое.
Да, милый муженек, начинай проявлять внимание к нам. Как говорится, «лучше поздно, чем никогда». Твой сынуля носит размер обуви 26-27, жена –  36-37, теща –  37, тесть – 40. Понятно!
Мама у нас болела, был сердечный приступ. Сейчас чувствует себя ничего. В доме у нас идет ремонт – клеим к 1-ому Мая. Так что работы дома дополна.
Вот, кажется, написала все».

16.04.1963 г. Карабаново – Горький
«В воскресенье ездила в Москву, купила тебе туфли, а пиджак приедешь на май и купишь, т.к. надо обязательно мерить. В Москве сейчас народу, что с ума можно сойти.
А Валерка днем устроил концерт. Целый день гулял с бабкой и дедом. Одел Галинкины сапоги резиновые с домашними тапочками, как охотничьи сапоги, и топал по лужам. Пока бабка с кем-то говорила, он снял один сапог, сделал лодку и пустил по воде, а сам ногу в воду и кричит довольный: «Баба, смотри, что я сделал!» Конечно, лупань ему была сразу, домой отправили. Так он чувствует себя хорошо.
Привези ему шаров.
У меня дела идут по-старому. Погода стоит замечательная. К маю, наверное, все будет сухо. Мама сейчас чувствует себя ничего. Галинка ждет тебя на праздник.
Да, Андрей, очень жаль, конечно, что ты попал в сельскохозяйственный отдел. Видимо, тебе не суждено заниматься промышленностью. А может, что и изменится?»

10.05.1963 г. Карабаново – Горький
«У меня особых изменений нет. Насчет отпуска пока не спрашивала, т.к. наша главная сейчас не в настроении. Но мне так хочется  поехать в августе, просто ужас. Может, все же что и получится.
Валерка все такой же. Дед купил ему велосипед, теперь ездит на нем в сад и целыми вечерами. А вчера уехал тебя встречать чуть ли не к железнодорожной линии. Я вышла, ищу, а его нет. Обегала все улицы, а он поехал по дороге от магазина и к линии. Я прибежала, а он сидит на лужайке и говорит: «Сейчас поезд приедет, и папа приедет с конем». Вот как.
Андрей, купил ли ты себе пиджак? Пиши, как ты себя чувствуешь, как идет твоя практика? Сколько времени вы будете путешествовать по колхозам?
Андрюшенька, я очень тебя прошу писать почаще, ведь мне здорово трудно без твоих писем. Вот видишь, скоро начну в любви объясняться. Лучше в следующий раз».

14.06.1963 г. Карабаново – Горький
«Погода у нас все время стояла жуткая. Сейчас, правда, стала лучше. Хоть Валерке раздолье, а то приходилось сидеть дома. Валерка все чаще вспоминает тебя, собирается ехать в Свердловск. Очень он скучает по Светланке и думает, что лежит она в больнице. Стал он такой противный, просто ужас. Со всеми ругается и говорит: «Иди сюда, я тебе сейчас дам по морде!» Совершенно перестал слушаться. Вчера я ему устроила такую баню, так все равно упрямый, как бык, орет, а делает свое. Весь папочка. На велосипеде гоняет со всякими причудами. Теперь вот ждет тебя с большим конем, так что, дорогой папа, придется тебе покупать в Москве коня. Дома у нас все по-старому.
Папа у Наташи в Херсоне уже ест викторию, черешню, но очень скучает по Валерке. Мама чувствует себя ничего. У Шуры все по-старому. Егорыч все пьет…
Андрейка, я очень рада, что ты прибарахлился, но слишком не увлекайся. Только тебе надо обязательно купить босоножки, а то ведь в ботинках очень жарко. Вот меня очень интересует твой черный пиджак, как он похож фасоном на серый или на нем пуговицы в два  ряда? Да ладно, главное –  ты теперь одет.
В отношении ниток, то здесь нет 10-го номера, надо ехать в Москву, а у меня такой возможности пока нет. Так что, может, ты там сможешь их купить.
Андрюшенька, ты пишешь о завершении практики в июне. Может, ты обидишься на меня, но я все же тебе посоветовала бы поработать до августа. Ведь поехать у меня не будет почти ни копейки. Отпуск мне не дадут, придется брать за свой счет. К тому же, когда мы вернемся, надо будет жить до зарплаты.  Сейчас я собираюсь себе купить хоть дешевое демисезонное пальто. Ведь у меня нет никакого, и эту весну я ходила в мамином. Так что на поездку в Арти я собираюсь только на деньги, которые ты заработаешь в июле.
Вот, Андрейка, и рассчитывай. Я, конечно, представляю, что тебе будет скучно, но месяц, может, все же поживешь один. Мы с сынулей тоже очень скучаем по тебе, но что сделаешь, если мы все выбрали такой трудный путь».

6.07.1963 г. Карабаново – Горький
«Валерка все еще скучает, а в тот день, когда ты уехал, целый день плакал и ждал папу. Сейчас уже снова привыкает без тебя. Папа наш еще не приехал, видно, ему там хорошо.
Андрейка, прошу тебя с небес опуститься на землю и решать вопрос более реально. Приехать в Горький мы не сможем. И, по-моему, лучше всего взять билеты до Красноуфимска из Москвы и ехать прямо в Арти, а из Артей мы заедем к тебе в Свердловск дня на три. Мы с тобой еще не такие богатые, чтоб летать на самолетах. Это у нас еще все впереди.
Получила письмо из Артей. Мелеховы уехали к Тамаре в Саратовскую область. В отпуск мы их не увидим. Остались там одни Липины».


13.07.1963 г. Карабаново – Горький
«Андрюшенька, я очень и очень тебя снова прошу, как только получишь письмо, уехать. Не очень расстраивайся, за нас не беспокойся. Мы с сынулей будем в Артях 10-11 августа. Я ходила к начальству и договорилась. Раньше взять отпуск невозможно. А ты поезжай раньше. Больше купайся, ходи в лес, загорай, работай физически. И совершенно на месяц забрось книги. Я очень тебя прошу. Мне нравится, что к тебе собирается Зот, это хорошо…

13.07.1963 г. Карабаново – Горький
«Меня очень беспокоит твое состояние. Потому у меня к тебе огромная просьба. Как только получишь письмо, не жди никаких первых чисел и сразу же поезжай в Арти. Если ты не хочешь сюда заезжать, так это дело твое. Мы с Валериком приедем 15-16 августа. Отпустить его с тобой я не могу, т.к. он будет там очень скучать, а, во-вторых, здесь появляются свежие овощи, фрукты, скоро будет своя вишня, а это все он видит очень редко.
У меня к тебе две просьбы: во-первых, на жизнь тебе надо смотреть проще, все равно ты ее не перевернешь и будешь чувствовать себя лучше и не так реагировать на все невзгоды жизни. Ведь она очень трудная, и при твоих взглядах и реакциях она превратится в ад. И, во-вторых, очень и очень прошу тебя уехать с работы, как только ты получишь письмо и не мучить себя там до 1 августа. Если тебе нужны деньги на дорогу, напиши – я вышлю. Занимайся больше физическим трудом и возьми себя в руки. Только так ты можешь поправиться. Папа приехал, ему очень понравилось в Херсоне. Все зовет маму туда жить».

5.09.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Долетели мы чудесно. Я тысячу раз тебя благодарила, все же ты у нас молодец. Валерик все время спал, а вот когда стали спускаться, заплакал – больно ушкам. Я чувствовала себя хорошо.
В электричке половину дороги ехал хорошо, а затем стал капризничать… Было очень жарко, просил пить…
Приехал домой и заболел, сейчас лежит с температурой, видимо, грипп. Очень скучает по тебе, в сад не идет, а собирается ехать в Свердловск.
Правда, Андрейка, сейчас почему-то очень скучно и плохо без тебя. Как-то уже привыкли без тебя, а тут опять набаловались видеть тебя с нами каждый день, так теперь никак не могу привыкнуть и почему-то переношу намного тяжелее. Но как бы там ни было, надо, видимо, крепиться. Сейчас бы еще недельку побыть с тобой, я ни за что не стала бы ругаться. И какие же мы бываем дураки. Все, конечно, я. Вот вначале разругаюсь, а потом жалею. Надо, видимо, все-таки мне меняться, как ты думаешь?
Шура все сдает, а устроиться пока очень трудно. Славик  нашел работу. Я сегодня тоже вышла первый день. Так не хотелось работать, почему-то нет никакого настроения. Погода у нас стоит чудесная. Жара – до 28-30 градусов. Много яблок, только они еще кислые».

28.09.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Ой, Андрейка, как мы по тебе с сынулей скучаем, просто ужас. Что-то этот год очень большой. Я все считаю, сколько осталось до твоих каникул, как было 5 месяцев, так и остается. Очень уж медленно идут дни. Вот никогда не объяснялась в любви, а сейчас начну и все потому, что очень чувствительно твое отсутствие. Только вот жаль, что не умею писать о ней, а только тысячу раз могу повторять, что нам, папа, без тебя плохо жить, даже нисколько неинтересно. В отношении твоего направления: куда тебе интересней, туда и бери. Ты ведь прекрасно знаешь, что мы без тебя не останемся и будем следовать за тобой, хочешь ты или нет. Но только, дорогой мой, в Туву не надо ехать, мне туда очень и очень не хочется.
Андрюшенька, меня мама твоя очень просила послать ей муки и дала 5 рублей. Но вот я приехала, и сейчас ни здесь, ни в Москве нет муки. Шура обещала достать, и тогда я им вышлю. Когда я ехала в отпуск, мука была, а сейчас все пропало…
Валерик сейчас чувствует себя ничего, бегает в садик, хулиганит, каждый день собирается к тебе на самолете…»

30.09.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Сейчас дома закончили копать картошку. Она плохая и накопали немного, но на зиму, наверное, хватит. Сейчас папа переделывает отопление, дома грязь, развал.
Я ездила со Славиком в Москву, купила себе пальто, как у тебя, только голубое. Стоит 70 р. Пошито очень просто, но хорошо. Во всяком случае, оно всем нравится и мне тоже.
Сынуля чувствует себя хорошо. Но должна тебя порадовать, что у деда с бабкой не стало хватать терпения. Дед приготовил для него ремень, и каждый день он получает свою порцию. Говорит, что очень больно. Говорит он очень много, что следует и что не следует.
Андрейка, я очень рада, что вам добавят стипендию. Хоть бы рублей на пять. А ты о деньгах никогда не пиши, если я разрешила учиться тебе очно, то я знаю, на что я шла. Понятно? Если вам добавят стипендию, я буду высылать тебе 15-18 руб. (если, конечно, добавят рублей на 5), то хватит тебе или нет? Напиши мне, только правду.
На каникулы, я надеюсь, ты приедешь. А иначе мы с сынулей тебя не знаем. Знаешь, ведь как мы скучаем без тебя. Да ты еще зимой не приедешь! Дудки, в санатории и Дома отдыха будешь ездить после.
У нас здесь сейчас хлеба дают строго по норме, в магазинах делается черт знает что. Все ругаются. В Москве тоже строго по нормам. А как хоть в Свердловске?
Посылку с мукой маме выслали».


5.10.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Сейчас буду извиняться перед тобой. Вот как начнет не везти человеку, так сразу 33 несчастья. Во-первых, с ботинками мне не повезло. Принесла их в ясли, и моя заведующая как увидела, сразу сказала, что это не 40 размер, а 39. Принесла ботинки своего мужа, 40-го размера, смерили. Они действительно оказались намного меньше.
Оказывается, они импортные,  и их надо брать на номер больше. Вот теперь их продала, буду искать тебе новые. Сейчас в Москве было плохо с ними, видимо, перед праздником, но я тебе после праздника куплю и вышлю.
А сейчас выслала бандеролью рубашку и носки.
Сейчас с работой все наладилось, дали кабинет с 8 утра до 13-30, а затем иду в ясли. Это меня устраивает.
Из Артей мне пока ничего не пишут, может, обиделись на что. Но, Андрей, ты ведь сам знаешь, как сейчас плохо с мукой, и послать я им ничего не могу.
Валерик чувствует себя хорошо. Вчера не спал почти всю ночь, очень болел зубик. Так горько плакал и все просил заклеить его клеем. Сейчас чувствует себя хорошо. Очень он скучает по тебе. Сейчас уже сам начинает спрашивать: «Мама, а где папа? В Свердловске, да? А почему он так долго не едет?» Купили ему санки, и вот он все вспоминает, как катался с тобой с горы. А сейчас говорит: «Вот скоро будет снег, папа приедет, и мы будем кататься на санках с горы!» Дедушка собирается купить ему маленькие лыжи. А тебе, папочка, придется посмотреть ему самые маленькие коньки «Снегурочка» на валенки. Ведь ему скоро исполнится 4 года и он собирается заниматься физкультурой. С дедом каждый вечер устраивает борьбу, бокс.
Андрейка, ты пишешь, что тебе, перейдя на заочное, предлагает Серов. Я даже не знаю, как и быть. Но мое желание, чтоб ты сначала кончил. Во-первых, осталось уже немного. Во-вторых, ведь тебе будет очень и очень тяжело: гос. экзамены, диплом и новая работа».

7.10.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Дома было черт знает что, на работе дел полно, даже нет времени кусок хлеба съесть. Приехали Бандурины . Они три дня жили у нас. Бандурин смотрит телевизор, а Бандурина на него кричит без конца. Сейчас они уехали в больницу, им там дали целую палату, а через неделю получат квартиру. Я, глядя на них, пришла к выводу, что у меня еще золотой характер, по сравнению с нашими знакомыми. Да, да, ведь я немного пошиплю и все. А тут орут, что есть силы. Да Бог с ними.
Андрейка, я получила посылку от мамы – луку, половик, для Валерика –  носки и немного меду. Я, конечно, очень благодарна за посылку. Она просит муки, но сейчас это невозможно, т.к. ее нет. С хлебом, печеньем у нас очень плохо, за черным – очередь, белого нет, печенье нарасхват. Даже не знаешь, что и будет. Напиши, что хоть у вас там слышно.
Андрейка, я очень рада, что вам так здорово добавили стипендию. Теперь и тебе легче, и нам. Я думаю, что тебе будет хватать 50 руб., если я еще буду высылать рублей 10. Вот теперь мне надо одевать сына, у него – ни шубы, ни пальто. Это все стало ему мало, и бегает он, как оборванец. Вот сейчас появилась возможность подработать рублей 30 – надо тебе купить зимние ботинки на день рождения. Буду покупать 40 размер и вышлю в конце октября.
Андрейка, приехать на ноябрьские праздники я не могу. Во-первых, это очень дорого для нас с тобой, а, во-вторых, я только немного привыкла к мысли, что не увижу тебя до февраля, и опять эти два дня расстроят меня полностью. Ведь шутка шуткой, а знаешь, как мне надоело без тебя, просто ужас. Даже не верится, что будет такое время, когда мы будем вместе».

18.10.1963 г. Карабаново – Свердловск
«В субботу собираемся ехать в Москву с Галинкой покупать ей зимнее пальто да тебе ботинки рублей за 30. Шура тебе купила безразмерные носки, очень симпатичные. Вышлю вместе с ботинками. У меня работа идет по-старому, без всяких перемен.
Дед наш собирается идти работать 2 месяца . Валерик чувствует себя хорошо, но гадости из детсада приносит каждый день. Правда, ему и попадает от нас с дедом. Стал он уже больше, говорит очень много. А сейчас все ходит и поет песню: «Кукареку, кукареку, пошел Валерик на реку, а за ним – девчонки, испекли печенки». И ряд подобных песен.
Каждый день смотрит телевизор, кино, а как увидит самолет, сразу же собирается лететь к тебе.
Вот сейчас тебе куплю ботинки, да начну одевать его. Валенки у него уже плохие, в шубке только гулять около дома. Сейчас надо на него рублей 80. Вот какой у тебя стал сын. Андрейка, ты настаивай, чтобы тебе костюм к празднику сделали, пойдешь ты куда или нет, но все же будет приятней.
Что касается, чтоб я стала «золотой», этого у меня, конечно, никогда не будет. И все же, как бы тебе ни хотелось, ко всем людям хорошо относиться я не смогу. Это ведь ты всегда в людях видишь одно хорошее, а у меня этого не получается и не получится.
Да, Андрюша, напиши мне хоть, сколько у тебя долга, может я смогу тебе выслать после праздника. Мне все же хочется, чтоб ты жил без него. Ведь 50 руб. тебе одному – это должно быть вполне достаточно. Так что напиши, а то, наверное, из-за долгов сидишь голодным.
Как там живет Зот? Труднее, наверное, стало им на квартире? Вот и если бы я там устроилась работать, ведь чуть ли не побираться нам пришлось бы…»

22.10.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Андрейка, сегодня высылаю тебе посылочку, в ней – рубашка, носки, ботинки. В воскресенье целый день искала ботинки, но ничего примечательного нет. Есть теплые ботинки, но они стоят 60 руб. У меня таких денег нет. Купила тебе за 30 руб., но только 40 размер, 41 – нет. Если они тебе будут малы, то продай ребятам, а себе купишь в Свердловске.
Андрейка, ты пишешь, что тебе, наверное, с Урала не уехать. Я бы тоже осталась там, но только в таких городах, как Нижний Тагил, Первоуральск, Краснотурьинск и др. Видишь ли, Андрей, почему я так держусь за город? Во-первых, у нас растет сын, а я по себе знаю, что значит расти где-то в деревне или маленьком городке, где ничего нет. А ведь не увидишь, как он пойдет в школу, будет заниматься в каких-то кружках и т.д. Во-вторых, мы теряем всякую надежду получить квартиру в приличном городе. Ведь когда ты приедешь по направлению, они обязаны обеспечить жилплощадью, пусть это будет не сразу, через месяц-два, но они обязаны. А если мы поедем через несколько лет, по собственному желанию, неизвестно, когда мы сможем получить квартиру – через год, 10 лет. А ты сам знаешь, как тяжело в городах с жильем.
А ты мне напиши, зачем тебя вызывали в обком партии. Ой, скорее бы все кончилось. У меня сегодня жуткое настроение – не могут найти постоянного места работы. Хожу из кабинета в кабинет. Вот только долги держат, а то плюнула бы на все и уехала. Им и ушник нужен, и рабочего места нет. Черт знает что.
Валерик чувствует себя хорошо. Купила ему шубу. Теперь надо валенки да костюмчика два теплых. И на зиму он будет одет.
Папа вчера пошел снова на работу. Решил два месяца потрудиться.
С питанием у нас неважно, белого хлеба нет, круп нет. С молоком плохо. Хорошо, что Валерка ходит в сад, а то бы, чем хочешь, тем и корми…»

11.11.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Вот и прошел праздник, который, по существу, ничего нового не дал.  Седьмого числа дед утром работал, а мы пошли на демонстрацию. Было довольно прохладно, но сынуля не хотел уходить до самого конца. Затем пошли к Бандуриным, была с нами и Шура. Посидели у них, немножко выпили. Они даже купили бутылку шампанского. И вот я решила испробовать «Северное сияние». Выпила малость, здорово поела холодца. Вернулась домой, и затошнило... Так что я пришла к окончательному выводу: нечего переводить на меня вино, и надо пить только чай.
Восьмого целый день провалялись в постели, вечером пришли Бандурины, наш Виталий. Посидели, смотрели телевизор, ну, а 9-го опять целый день были дома. Только вечером с сынулей погуляли немного
Мне, конечно, было здорово скучно. А Валерик ждал тебя все время на праздник.
Андрейка, и все же я на тебя обиделась. Рубашку я покупала не зам. редактора, а еще студенту. Во-вторых, подумаешь, 30 лет, а в таких рубашках ходят очень многие и намного старше тебя. К тому же она серенькая, не так бы пачкалась, как белая. И никакой шутки я делать не старалась, т.к. у меня пока нет лишних денег. Очень жаль, конечно, что она тебе не понравилась. В следующий раз буду умнее.
Мишка сильно болел, лежал в Пензе в больнице, у него радикулит и что-то с сердцем. Сейчас его там отправили на курорт. Мама с папой чувствуют себя ничего. Валерка взрослеет с каждым днем.
Да, Андрей, Падерины прислали открытку, очень обижаются, что ты даже не заедешь к ним. Очень нехорошо. Надо же все-таки обязательно съездить к ним.
Андрейка, я очень рада, что ты сдал на «4» свой экзамен. Молодец! Дай Бог, чтоб и дальше все так было».

13.11.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Посылку твою получили, за что огромнейшее спасибо. Ты понимаешь, я просто не ожидала. Приехала вечером домой, гляжу: посылка. Даже вначале испугалась, уж не случилось ли что.
Галинка с мамой целый день сидели около нее и все гадали, что там. Но не вскрывали до меня. Пришла она точно 11 числа. Когда я ее открыла, увидела ворох газет, думала, что решили хохму состряпать, т.к. письмо я прочла потом. Но после долгих мучений нашла весь клад.
Валерка был страшно рад. У него даже глаза разбежались от такого количества конфет и шоколада. Все убрал в стол, но ненадолго, не хватило терпения. Даже кошку конфетами угощал. А сам лег около нее на пол и приговаривает: «Ешь, кошечка миленькая, никто у тебя не отнимет, никто не тронет». А за твой подарок, Андрейка, большущее спасибо. Вот был бы ты здесь, прямо расцеловала бы. Я просто в восторге. Ведь духи хорошие – это моя слабость. Просто, Андрей, я даже не ожидала этого, и ты не представляешь, какую доставил мне радость. Только ты сам, наверное, остался без гроша.
Андрейка, купила тебе ботинки, размер 41, большие. Вышлю я их 18 числа. Если они тебе будут велики, то продай и покупай себе сам. Стоят они 30 руб. Просто мне не везет, то куплю малы, то велики. Вот придется в каникулы смерить твою ногу полоской и тогда покупать. А, может, они с носками и будут как раз.
В воскресенье всей поликлиникой едем в Москву во Дворец съездов. Хоть разок посмотреть.
Сегодня первый день выпал снег, а то все время было тепло. Вечерами с сынулей посещали Бандуриных. Они все прибарахляются. И, знаешь, Андрейка, извини меня, конечно, но мне этак завидно на них смотреть. Вот они бегут домой, к чему-то стремятся, стараются сделать в квартире уют. А я? И когда только у нас с тобой этакая жизнь начнется. Ты знаешь, Андрей, я уже здесь решила заказать хорошие стулья. Вот видишь, начинаю кое о чем думать. Ведь их совсем нетрудно будет везти в контейнере, а хорошие стулья купить трудно. Да, купила в рассрочку ковер, моя мечта. Плачу каждый месяц по 5 руб. Только ты не ругайся. Ладно?..»

25.11.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Оба письма твои получила. Спасибо. Ответ задержала, т.к. пришлось малость приболеть. Понимаешь, где-то схватила такую ангину, какой уже не было лет десять. Вот почти неделю провалялась в постели. Были сильные головные боли. Поэтому даже не могла сесть за письмо. Сейчас я чувствую себя хорошо и сегодня вышла на работу.
Дома у нас все по-старому. Валерик чувствует себя хорошо. Вот ему бабушка ко дню рождения подарила лыжи, а дед собирается в Москву – за коньками. Не знаю, купит такие маленькие или нет. Если бы ты видел, как он на них катается, то со смеху можно умереть.
Из Артей от мамы вчера было получено письмо. Пишет Надя. У них все хорошо.
Да, Андрюша, я, конечно, не буду ругаться, что ты сшил себе брюки. Молодец. В декабре я тебе смогу выслать 10 руб. Если будет мало, то может займешь, а в январе я тебе вышлю. Да, как тебе ботинки, понравились или нет? Андрейка, от Дворца съездов я в восхищении. Так мне хочется побыть там с тобой!»

9.12.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Я сейчас чувствую себя нормально. Каждый день молюсь, чтоб скорее шли дни. Но это помогает мало, все равно они тянутся очень долго и до твоего приезда еще целый месяц. Но, правда, это все же не четыре месяца, а  месяц.
Валерик простыл где-то, малость приболел. Да к тому же начали болеть зубы. Вот пришлось ему один удалить. Так он плакал, маленький. Трое держали его, стали вытаскивать зуб, он сломался, пришлось тянуть второй раз. Уж до того он горько плакал, просто ужас.
Сейчас он чувствует себя хорошо, только вот не можем отправить в сад. Никак не идет. То ноги у него отнялись, то еще какую-то причину выдумает. Вот все ждет тебя, не дождется. А на меня ругается, говорит: «Вот говоришь, папа скоро приедет, а он все не едет. Болтушечка какая». Просит у меня денег, хочет себе купить лыжи, чтоб кататься с горы. Говорить стал очень много, что и не следует.
Дед у нас сейчас тоже болеет ангиной, чувствует себя очень плохо. Такой худой, просто ужас.
Андрейка, денег я выслала немного, так как получила мало, была на больничном. Да и папа болеет. Может ты 10 руб. перехватишь, а я тебе в конце месяца вышлю этот долг. Посылаю рублик в письме, не знаю, дойдет или нет.
Андрейка, сейчас ты уже, наверное, часто писать не будешь. Ладно, ведь у тебя сейчас совершенно нет времени.
Мы тебе сейчас писать будем чаще, о нас не беспокойся…»

26.12.1963 г. Карабаново – Свердловск
«Поздравляем тебя с наступающим Новым годом, желаем счастья, здоровья и главное – успешно закончить свою учебу. Дома у нас все по-старому.
Сынуля чувствует себя хорошо. Катается на лыжах, ждет коньки. Так что, когда будешь в Москве, купи ему самые маленькие «снегурочки» на валенки. Завтра собирается с дедом за елкой, ждет тебя в гости. Но, видимо, еще один Новый год нам придется встречать без тебя…»

9.01.1964 г. Карабаново – Свердловск
«Новый год провели у нашей Вали, но так как с компанией я почти ничего не имею общего, то мне, конечно, было не очень весело, да к тому же все с мужьями, а я одна. Надеюсь, что это последний Новый год я была одна. Остался еще 1-й Май, как-нибудь переживем.
Папа сейчас чувствует себя хорошо. Бандурин приходил к нам 2-го числа.
Я к ним стала ходить совсем редко, что-то нет желания. Они 31-го были в клубе, а 1-го ходили куда-то в гости.
Вчера мама с Галинкой тоже ездили во Дворец съездов. Мы с сынулей целый день были дома. Сходили в магазин, купили пистолет, а сам стрелять боится. Обещал тебе купить пистолет и пойти убивать волков. Интересный он стал, просто ужас. Говорит без конца, спорит. Научился считать на пальцах до десяти, и вот теперь считает, когда приедет папа. Ой, правда, Андрейка, даже не верится, что через три недели ты будешь дома. Мы так соскучились, просто ужас. И там еще останется четыре месяца.
Да, Андрейка, ты молодец, выбираешься в передовые, но ведь тебе и положено, т.к. у тебя в кармане партбилет. Но только, пожалуйста, не задирай нос и не хвастайся, понял!
Но за твои успехи в учебе я, конечно, очень рада.
Не успела отправить письмо, получила твое. Опять заболел сынуля. Сейчас у него ветрянка. Общее состояние хорошее, но весь покрыт маленькими пупырышками, которые очень зудят. Сидит дома».

20.01.1964 г. Карабаново – Свердловск
«Все беспокоюсь, как ты там сдаешь.
Валерик сейчас чувствует себя хорошо, ходит в садик. Каждый день считаем, сколько осталось денечков, когда приедет наш папа. Вот вчера ходили с ним с баню, он вез на санках меня,  тазы и сумку с бельем, и все спрашивал: «Мама, у тебя руки не озябли? Ты ведь у меня старенькая, а я молодой, правда?» Приехали домой, сам поставил санки. Я его похвалила. А он говорит: «Ты расскажешь папе, какой я молодец!» С дедом беседует целыми вечерами.
На работе все по-старому. Сейчас, правда, идут неприятности, но не у меня лично. Тут бесконечно спорят зав. горздравом и горпедиатр. Ну, а я нахожусь между их стрельбой. Просто неприятно.
Андрей, я тебе вышлю 10 руб. Очень тебя прошу купить два торта, один нам, другой вручи Шуре… Она работает сейчас на фабрике, представляешь ее положение после 25 лет работы на одном месте. Егорыч пьянствует…
Ну, а еще если у тебя будет хоть рублей 15 своих, то купи колбаски 1,5 кг, селедочки копченой штучки 3 и вам с папой бутылку хорошего вина, ну, а сынуле шоколадку.
Больше ничего не надо, никаких подарков.
Ты постарайся это купить в Свердловске, чтоб тебе в Москве сразу сесть на электричку. Если ты приедешь днем, то я до 16-30 буду в горздраве, по телефону прямо проси горздрав. Вот если бы я точно знала, в какой ты день приедешь, так стала бы ждать на вокзале. Может, ты мне напишешь.
И последняя новость: наш Мишка женится. Что, как, на ком, мы еще ничего не знаем. Только написал, что вот они пойдут в загс и собираются устроить комсомольскую свадьбу.
Это, наверное, последнее письмо перед твоими каникулами».

25.03.1964 г. Карабаново – Свердловск
«Валерик чувствует себя ничего, только очень кашляет. Все собирается к тебе. Ну, а я сейчас с работой совершенно закрутилась. Домой езжу только ночевать. Начальник мой еще не вышел, и я принимаю за него все шишки на себя. Не успело пройти совещание, нас здорово избили на аппаратном облздравотдела, 8-го будут слушать на бюро горкома, 10-го – опять на аппаратном. Из комиссий не вылезаем. Всякими справками замучили. Вот и работаю сейчас за Козлова. Видимо, это продлится числа до 1-го мая.
Андрюша, после 20-го я поеду в Москву, куплю тебе туфли, босоножки и вышлю вместе с рубашкой. Так что денег я тебе вышлю числа 16 апреля. Хорошо?
Когда будешь защищать диплом? Напиши, что нового дома, как мама и все остальные. Передавай им большой привет.
Посылаю тебе художество твоего сынули. Он совсем не дает писать. Хочет писать сам, вот и толкает меня».

1.04.1964 г. Карабаново – Свердловск
«У тебя сейчас диплом. Беспокоюсь, как у тебя пройдет защита. Напиши мне. Когда будешь защищать, я тебе обязательно буду звонить.
Работы сейчас дополна, Козлов еще не вышел. Я в горздравотделе одна, кручусь, как белка. Вот 8-го будут слушать на бюро горкома, а я еще и не думала готовиться. Домой приезжаю в 21-22 часа.
После твоей телеграммы меня снова вызвали в горком и беседу вел первый секретарь и председатель исполкома. Опять просят тебя агитировать ехать работать в Александров зам. редактора. Просят только твое заявление к ним, а остальное все берут на себя, вплоть до ЦК. Я же ничего не пообещала. Агитировать, Андрей, я за тебя не буду. Решай сам. А то я еще буду виновата в твоей работе.
Валерик чувствует себя хорошо, гуляет целыми вечерами, приходит совершенно мокрый.
Я тебе высылаю посылку, туфли покупала по размеру твоих ног и босоножки. На лучшие не хватило денег. Валерику привезла матроску, рубашечек, теперь надо пальто, которого у него нет…»

4.04.1964 г. Карабаново – Свердловск
«В Серов ехать я, конечно, согласна. Хочется мне или нет, это неважно. Раз тебе надо и нравится там работать, больше ни о чем не может быть и разговора.
Андрейка, только я очень прошу, чтобы ты просил квартиру со всеми удобствами, т.е. чтоб было паровое отопление, ну, и желательно ванна. Я приеду, как только Козлов выйдет на работу. У меня просто совесть не позволяет все бросить и уехать. Это будет не раньше конца мая, так что к 1 июня я буду в Серове. Все же еще один месяц тебе придется быть одному. Ну, ничего, ждали больше.
Андрей, тебе на нас, наверное, должны дать подъемные, так должно быть по положению. У меня денег ни гроша, т.к. я за эти два месяца должна отдать долг 50 руб. в кассу. А ты месяц поработаешь, так хоть купишь две кровати, а то приедешь и даже спать не на чем.
Да, Андрей, а как будет с твоим дипломом, я просто беспокоюсь, ведь тебе надо будет сдавать экзамены в июне. И опять мы будем одни. Но это не так страшно. Но зато все же на выпускном вечере я у вас буду, если, конечно, меня пригласит муж?!
Валерка уже собирается к тебе ехать, все собирает. Только не знает, как расстаться с бабушкой и дедушкой».

11.04.1964 г. Карабаново – Свердловск
«За нас ты не беспокойся, у нас все в порядке. Я все еще работаю одна, достается, конечно, здорово. Вчера ходила снова к Фомину договариваться о подаче заявления, или пусть меня уволят сразу, при необходимости. Он никак не может поверить, что я должна уехать. Но договорились так, что как только Козлов выйдет на работу, я сразу же уезжаю. Значит, Андрейка, я буду в Серове числа 20-25 мая. Я только беспокоюсь за квартиру. Вот ты уедешь с Зотом в Краснодар, и мы прозеваем эту квартиру.
Мне уже хочется скорее приехать к тебе. Может, нам решить так, что после защиты ты выйдешь, получишь квартиру, а перед экзаменами съездишь в Краснодар. Ты не думай, что я тебя заставляю это делать. Делай, как ты считаешь удобней, но только мне очень хочется скорее приехать к тебе, а также и попасть к вам на вечер. Да и жаль квартиру с ванной в центре.
А в отношении работы не беспокойся. Все будет хорошо, я в этом уверена. Без трудностей не бывает, но ты ведь у меня молодец, я это уже как-нибудь знаю. Правда, ты большой паникер, но что делать. Это даже лучше, чем зазнайство. Я сейчас страшно волнуюсь за 21 апреля. Телефон тебе закажу на 18 часов, но только прошу тебя прийти в совершенно трезвом состоянии, хотя ты в этот день вправе отметить как следует. Но моя большая просьба: оставить это на вечер, после нашего разговора по телефону. Договорились?
Сынулька собирается вовсю, каждый день укладывает вещи в чемодан. Только я думаю на лето его оставить дома, т.к. будет много ягод, да и здесь ему пока будет лучше, чем у нас. А в августе его папа привезет…»

7.05.1964 г. Карабаново – Краснодар
«Поздравляю тебя с хорошей защитой диплома. Молодец! А вот сейчас ты счастливчик, отдыхаешь. А мне, видимо, в этом году придется без отпуска.
Валерик чувствует себя хорошо, гуляет до позднего вечера, приходит, только успеет положить голову на постель – и все. Такой стал баловник, лазает по заборам, деревьям. В праздник все тебя ждал. Проснется, спрашивает: «А папа приехал? А почему он так долго не едет?» Все собирается ехать. Андрей, я должна выехать числа 27-28 мая. Билет буду брать до Свердловска, а там – на самолете. Очень тебя прошу узнать еще раз насчет квартиры. В общем, я выезжаю, так или иначе, обязательно. Только вот если не будет квартиры, где я должна там буду жить. Но думаю, что приеду, обо всем договоримся. Я последние дни считаю все скорей, только жаль, что они так медленно идут. А тебе там нельзя сдать экзамены досрочно? Вот было бы здорово. Валерика я думаю на месяц оставить, как ты считаешь?
У меня на работе пока все нормально, кручусь одна, устала, как собака. Скоро всему конец. Деньги я тебе высылаю 15 руб., больше нигде найти не могла. Сейчас со всеми долгами буду расплачиваться, да хоть немного на дорогу, да там еще жить целых 2 недели до зарплаты. Ты уж сейчас как-нибудь поэкономь, так как помочь тебе сейчас мне совершенно нечем.
Шура живет ничего, но ей сейчас очень и очень трудно. Ведь у нее зарплата всего 60 руб. и двое парней. Славка получает немного… Ивана Егорыча из квартиры наконец-то выписали. Теперь хоть наступила тишина и спокойствие. Приходил вот тут два раза, но ничего не вышло.
Деньги выслала 7 мая на тебя по адресу: ул. Фрунзе, 101».

16.05.1964 г. Карабаново – Свердловск
«Вообще-то я на тебя малость обиделась. Жил в Свердловске, писал диплом и мог часто писать письма. Стал отдыхать у Черного моря, не стало времени для писем. Здорово, а?
Отрабатывать буду последнюю неделю. Козлов, зав. здравотделом, должен выйти 26 мая. Значит, я 1 июня буду в Свердловске.
Андрюшенька, только ты попроси в обкоме, что если нам дают квартиру в мае, то ведь они могут ее на несколько дней опломбировать. Ведь это разрешается. Только надо их желание.
У меня последние дни не работается. Уже всеми мыслями нахожусь в Серове. Только дни эти идут очень и очень медленно. Валерик чувствует себя хорошо, сейчас он целыми днями на улице гуляет до 11 ч. вечера, ловит жуков. Но сейчас он скучает по тебе все больше, встает и встречает меня с одними словами: «А папа когда приедет?» А вот тут заставляет все меня купить мотоцикл для папы, собирается с тобой на нем кататься. Погода стоит паршивая. Да, Андрей, ты мне совершенно ничего не написал, как там обстоят дела с продуктами. Но Шура сказала, что в крайнем случае будем посылать деньги, а она нам – необходимые продукты. Да, а ты разговаривал насчет устройства Валерика в детский сад? Ну, я думаю, что устроим. Тебе я купила куртку теплую, очень симпатичную. Привезу, увидишь.
Как у тебя идут дела с подготовкой к экзаменам? Андрюш, а ты не думал насчет досрочной их сдачи после классического отдыха? Ведь тогда ты бы мог быть быстрее с нами. Ой, как мы соскучились без тебя, просто ужас…»

6.06.1964 г. Серов – Свердловск
«Пишу письмо прямо с почты. Вот я в Серове, приехала в 10 ч. утра, сдала в камеру хранения вещи и отправилась прямо в горком. Секретарь был на месте, познакомились. Принял он меня хорошо, но квартиры пока шиш.
Устроили меня в общежитие механического завода, в комнате 3 человека: две девочки и я. Конечно, мне не очень весело. Вечером к ним приходят ребята, я уже сплю. Ну ты представляешь, как тогда спать.
Смотрела этот дом, в котором обещают квартиру. Его еще думают сдавать числа 15, если примут, а так как его точно не примут, то, наверное, дадут в конце месяца. Это было бы хорошо. Боюсь, что они протянут еще дольше. Город мне понравился, очень здесь хорошо со снабжением: мясо, масло, колбаса, молоко, сметана, творог и т.д. Я даже удивилась. Если это будет так и дальше, это просто замечательно.
Работать меня послали в 1-ю городскую больницу на 1,5 ставки. На  ставку в поликлинике и на полставки в стационаре. Больница мне очень понравилась. Главное – хорошая зав. отделением. Она оперирует все и учит молодых врачей. Уже сегодня я делала с ней две операции на ухе. Это, конечно, для меня самое главное.
Беспокоит сейчас только вопрос с квартирой. Если не будут долго давать, надо будет что-то делать. Очень скучаю по Валерке и дому.
Был бы он со мной, может, я бы чувствовала себя лучше. А то вот прихожу и плакать охота. Ну, ладно, буду терпеть…»

18.06.1964 г. Серов – Свердловск
«Солодовников приехал, была у него снова. Он велел не беспокоиться. В конце месяца обещают заселить. У меня работы хватает. Только вечером плохо и в воскресенье. Вот уже скоро месяц, как в Серове, но даже ни разу не была в кино. Ну, ладно, после нагоню. Все бы ничего, но  вот в месяц будет четыре ночных дежурства, к которым я совершенно не привыкла. Но, видимо, придется привыкать. Да, а шеф мне твой понравился, приятный дядька, не как Островский.
Андрей, только зря ты на меня клевещешь, что я только скучаю по сынуле. Ведь ты прекрасно понимаешь, что Валера маленький, я все время думаю, уж не случилось ли что с ним. Ведь он такой стал разбойник, к тому же так плакал перед отъездом. Вот как только приедешь, купим койки, стол и тут же пошлем денег, чтоб его привезли. Уж пусть он июль побудет дома, а в августе надо забирать. Он мне почти каждую ночь снится. Андрюша, как только сдашь последний экзамен, так оформляй все и приезжай. Там не гуляй и много не пьянствуй. Стипендию за июль не пропивай, а то на выпускной не на что будет ехать. А на вечер, я думаю, поедем вместе отсюда.
Будешь заниматься только работой. Ведь дома мы тебе ничего делать не позволим теперь.
Да, поедешь, захвати свежей капустки да помидорчиков, если они уже будут.
Приезжай скорее. Молодец, что сдал на «4». Давай уже последнюю высоту бери. Ну, а в отношении твоего карьеризма, ничего страшного. Для всех мил не будешь, главное, быть уверенным, что эта работа для тебя и ты сможешь с ней справиться. Конечно, сразу попасть тебе в такую обстановку будет очень тяжело. Но ничего».

Тятя – Меньшиков Михаил Егорович
8.01.1963 г. Арти – Свердловск
«Я проводил Таню до Красноуфимска на санитарной машине. Багаж погрузили в контейнер. Она с сыном при мне сели в вагон.
Мамка умерла на 30.12.62. 31-го похоронили».

26.01.1963 г. Арти – Свердловск
«Письма получили от тебя и Тани. Отправляя письмо в твой адрес, купил на почте и не посмотрел марку, какая она есть, без очков-то прилепил к конверту не четырех-, а двухкопеечную марку, тебя и загонял.
У Веры ноги опухли и шибко заболели. Ставят уколы, но улучшения нет. Уже две недели болеет».

27.05.1963 г. Арти – Горький
«1 мая хорошо погостили в Кургате. В огородах посадили. Ноне дровами запаслись весной. Купили и привезли четыре машины…
В это воскресенье ходили на Уфу. На гуляние брали пива, водки и выпили. Сегодня маленько с похмелья…
Мать попила желудочного сока, дак чувствует себя лучше. Ткет половики».

12.11.1963 г. Арти – Свердловск
«Я до праздника, с 19.10 по 6.11, был в Кургате, немного там поработал. 6.11. тебе перевел 10 руб. С деньгами в нашей конторе плоховато. За сентябрь с нами до сих пор окончательно не рассчитались. Вот получим деньги, дак еще пошлем…
Праздник провели ничего. Гостей никого не было. Ваня Изгагин на праздник уехал к родным в Златоуст, дак надеемся, возвращаясь обратно, заедет к нам…»

23.11.1963 г. Арти – Свердловск
«Вера уехала на кавказский курорт.
Кольчик у Вани, 28 ноября поедет в Красноуфимск за военным билетом и, наверное, уедет в Ревду. Он опять поробил, дак у него разболелась спина. Поэтому его, видимо, и не берут в армию. Он все еще дома.
Аркадий   собирается переехать к нам. На днях, наверное, переедут.
У меня сейчас работы шибко нету, да и погода плохая. Деньги за сентябрь все еще не отдали…
Мать связала тебе носки. Может, сам приедешь».

10.12.1963 г. Арти – Свердловск
«Семейка Аркадия живет у нас…
Приезжай на каникулы, привези какие-нибудь крупы: перловку, овсяную, сечку, просу, манки…»

18.06.1964 г. Арти – Свердловск
«У нас погода – дожди, холод. Но в огородах пока все растет…
Шурка до 23-го числа сдает экзамены. Ты, как получишь диплом, хоть немного погости у нас. Валера, наверное, уже большой вырос… Таня переехала с ним или пока одна…
Кургатский Ваня опять пасет. Галина по-прежнему торгует».

Мама – Меньшикова Агния Митрофановна
8.07.1963 г. Арти – Горький
«Дома мы с папкой переложили печь. Он сделал по-другому заборку. Сейчас везде красим, особенно крышу. Я на два дня ездила в Свердловск. Он мне почему-то не понравился…
Галина работает продавцом в своем кургатском магазине. У Кольчика появилась дочь…
Погода у нас плохая – часто идут дожди. Огурцы растут уже третьего посева. Два первых посева замерзли…
Ждем вас в гости. Только не забудьте прихватить с собой селянку, а то у нас ее нет».

1.09.1964 г. Арти – Серов
«Наш Саша уехал учиться в УЛТИ. Сначала был на уборочной, а сейчас приступил к учебе. Оказалось, что без стипендии. Тяжело нам будет. Объем работ у отца сократился, зарабатывает мало. За сентябрь получил 30 рублей. Сейчас отпросился на 10 дней и уехал в Кургат подработать…
Дрова продали за 35 руб., послали Саше, а потом, как говорится, вперед Бог… Я прошу тебя, Андрей, посылать студенту ежемесячно по 10 руб., Аркадий выделит по 15 руб. Отцу было бы легче…
У меня – опять большие заботы. Как хотелось бы вывести Сашу в люди. Ум-то его еще зелен, чтобы не свихнуться с дороги. Я нервничаю. Врачи не велят расстраиваться. А здоровье становится хуже. Давление высокое и не снижается. Голова болит…
Хотелось тебе луку послать. Сейчас не знаю, как это сделать. Вроде стало холодно, кабы он не замерз».


Сестра – Изгагина Галина Михайловна
21.02.1963 г. Кургат – Свердловск
«Мы не знаем, где ты находишься: или в Свердловске, или уехал к Тане. Просим написать, и пошлем тебе немного денег.
Наша жизнь протекает по-среднему. Ваня опять работает телятником, я – куда пошлют, на разных работах, сноха Маша – в детяслях. Николай только окончил курсы механизаторов, ушел в отпуск и уехал с Машей в гости к теще. Троица ребят учится: Вася – в 6-м, Нина – в 4-м и Ваня – в 3-м классе. Паша и Вера ходят в садик.
У мамы были две недели назад. Ездили за Верой. Она гостила там».

18.04.1963 г. Кургат – Горький
«Андрей, мы послали тебе через тятю 10 руб. Получил или нет? И вот сегодня на праздник 1 Мая посылаем 10 руб. Такую же сумму отправляю на покупки. Сделай милость, купи мне 40 мотков черных и 40 белых ниток № 10, а также тонкой резинки для трусиков.
Изменений в нашей жизни нет. Мы с Ваней расклеивали обои, на ферме ходили за телятами, Коля – пока на разных работах, весной его должны посадить на трактор. Маша не работает. Она в декрете. Так что семья у нас должна прибавиться. Округленно в ней будет 10 человек.
1 мая буду именинницей, думаю, справите… У вас нельзя ли там пуховую шаль купить, сколько она стоит?..
Покуда уезжать в том году мы раздумали. Остались дома. Что будет дальше?»

21.06.1963 г. Кургат – Горький
«В нашей семье сейчас 10 человек. Маша родила дочку Лену. Они гостят у матери в Ревде. Коля пока еще живет дома, хотя некоторые его товарищи ушли в армию…
Ваня пасет телят, а я работаю в магазине продавцом. Ребята – на каникулах, а нынче будет четыре школьника. Паша пойдет в 1-й класс. Двое будут учиться дома и двое – в Новозлатоусте.
Погода установилась жаркая. Но дождей бывает мало».

Сестра – Зыкова Вера Михайловна
2.05.1963 г. Старые Арти – Горький
«Поздравляем тебя с праздником 1 Мая!
Письмо твое получила давненько, но, прости, ответить все не соберусь… Сегодня отдыхаю уже третий день и выбрала свободное время для письма. Занимаюсь хозяйственными делами и читаю «Свет далекой звезды» из «Роман-газеты».
Как ты провел праздник? У нас нынче даже нет кино. Если не отмечаешь пьянкой, то, значит, сиди дома у окна и наблюдай, как ходят по деревне пьяные, грязные, как поросята. Ты же знаешь обычай ходить из дома в дом. Вот некоторые перейти не в состоянии, так они по грязи – ползком, вернее, «раком» - шаг вперед, два назад. Сейчас в магазинах горючего с избытком – водки, пива и, конечно, в каждом доме – свое производство, да и денег к празднику дали. Так что воскресенье с понедельником сомкнется.
К нам праздник-то не очень заглянул. Правда, Федя тоже купил ведерко пива и немного водки. Вечером пришел с работы выпивши и спать, он только что вывез пчел на пасеку да еще с Мочищи полпасеки принял. Так что праздновать некогда…
Галя приглашала на ее день рождения… дак времени нет, да и дорога-то к ним, в Кургат, очень грязная, непролазная. Мама с тятей собирались съездить до Сенной автобусом, а там – пешком. Маме что-то не очень здоровится, начинает худеть, есть плохо может… Болит сильно желудок… Сходить в больницу боится, говорит, там заставят «кишку» глотать…
Весна нынче задержалась… Таять начало только 15 апреля… Обещали большую воду. По нашей Сеннушке прошла, как обычно. Правда, на Арте мельницу истрепало. Она вышла из строя. Сами хозяева плохо побеспокоились, ничего не предприняли…
Здоровье неважнецкое. Ребята большими становятся, во всем помогают, правда, учатся неважно… С первого класса в неплохих и недобрых, серединка наполовинку. Вася учится в 8 классе и, вроде бы, больше в школу не собирается, и не знаем, куда его определить.
Дерябины уехали, спрашивали про тебя и Таню…
В Горьком посмотри для меня шерстяную кофточку, т.е. джемпер. Зеленый или какой-нибудь потемнее…
Я оформилась учиться заочно на год. Выполнила первые две контрольные».

17.07.1963 г. Свердловск – Горький
«Я тебе, наверное, писала, что оформилась учиться заочно в Свердловске. Сейчас, т.е. с 12.07. по 20.07, буду здесь на сессии… Занимаюсь только до 12-00, а потом – по городу… Живем на частной квартире рядом с Управлением… Далековато оторвалась от дома и высплюсь за все. Сам знаешь, как приходится в деревне летом со своей «рогаткой». Не знаю только, как они там без меня проживут, но недолго, не «умрут».
Вася сейчас работает в бригаде, полет свеклу… В 9-й класс, пожалуй, не выйдет. Учился он все на «тройках».
Из-за кофточки не беспокойся…»

7.12.1963 г. Алагир – Свердловск
«Отдыхаю в санатории в 80 км от Орджоникизде. Прожила здесь 11 дней, осталось 15. Погода стоит такая же, как на Урале… Я уехала по-теплому, в ботиночках, так что из корпуса боимся и носа показать. Весь день стоим в очередях, процедуры принимаем. Вечерами не пропускаю кино какое бы то ни было… 13-го, в воскресенье, ездили на экскурсию в Орджоникидзе, а я побоялась с ботинками в автобусе. Причем по приезде гриппом заболела…
В такую погоду отдыхать неинтересно, но ведь летом мне от этого проклятого хозяйства не вырваться…»

Брат – Меньшиков Аркадий Михайлович
8.04.1963 г. Арти – Горький
«Если позволят твои карманы, купи мне зажигалку. Купили и вывезли четыре машины дров. Сегодня начнем пилить. Еще за распиловку надо уплатить. Задолжали уже 45 руб. На хлеб осталась рублевка. Дня через три получу зарплату, тебе пошлю.
Третью четверть я окончил с двумя тройками.
Погода дряннущая. На тракту «каши манной» по колено, и тракторы ничего сделать не могут. Валит третий день… Два дня шли дожди. Лог еще не пошел. Ожидается наводнение. Мы на горе живем, так нам не страшно…»

4.05.1963 г. Арти – Горький
«Мама с папкой в Кургат на день рождения к Галине уехали…
Мы отдыхаем с 30 апреля по 6 мая. Два дня моросил дождь. Сегодня – короткий, но сильный дождь с молнией и громом… Делать нечего, скука обуяла…
Всего заказанного мне не надо. Мы с долгами рассчитались…»

Брат – Меньшиков Александр Михайлович

18.03.1963 г. Арти – Свердловск
«Как, Андрюша, съездил, погостил? Напиши о ТУ-104, о том, как ты летел. Наверное, интересно.
У нас неделю – ужасная холодина. За всю зиму такой не было. Сегодня потеплело и весной запахло.
Деньгами поддержать не могу, осталось 10 руб., а до получки далеко…»

22.04.1963 г. Арти – Горький
«Посылаю тебе 10 руб. переводом.
У нас сухо…
Извини, писать некогда и не на чем.
Писал на почте».

13.10.1963 г. Арти – Свердловск
«В Артях в кино не хожу – денег ни копья. Получил отпускных еще 15 руб. – все за долги отдали. Я только со своей «дранкой» (мопед – А.М.) разорил наш дом. Зато доволен своей «техникой». Возит исправно…
Ездили с Аркадием на Уфу, за Большой камень на ночь, рыбачили. Поймали только восемь налимов… Обратно я приехал в 7-00 утра, Аркадий остался, но дополнительно не поймал…
Ездили с Витькой Томиловым на охоту… я взял ружьишко и отправился, куда глаза глядят. Видел восемь тетеревов, шесть глухарей и двух зайцев. Во всех стрелял, попасть не мог. Охота оказалась неудачной.
За особые заслуги «техники» еще с папкой вместо конюшни, в которой жила коза, сделали гараж-мастерскую… Папка устроил предбанник, уложил тротуар во дворе. Вообще капитально занялись переделкой и заделкой недоделок… Теперь, значит, у нас отличная мастерская и тут же мой гараж для «дранки»…
Я учусь по-прежнему, успел отхватить «пару». В нашей вечерней школе пять десятых классов…
Работаю на прежней работе, делаю ножи…
В магазинах сахарного песку нет…»

15.12.1963 г. Арти – Свердловск
«Получив получку, мы с Аркадием купили лыжные костюмы. Очень удобные для мотоциклистов и лыжников. Папка тоже хочет, глядя на нас, купить… Да, кстати, если будут деньги, купи лыжи длиной 2,20-2,30. Только не с жесткими креплениями. Если сможешь, прихвати для меня шарфик, как у тебя, - полосатый.
Мы с Аркадием ходили на Уфу рыбачить. Мало поймали, но нашей прогулкой довольны, хотя ноги измучили: около тридцати километров туда и столько же обратно. Зимой чаще всего сидим с Аркадием в свободное время разбираем и собираем свои мотоциклы. При возможности купи головок на спицы к мотоциклам М1М или К-125. Из-за какой-то мелочи Аркадий довольствуется ездой на багажнике мопеда, хотя неудобно, зато быстро попадаем в назначенный пункт…
У мамы свои просьбы. Она говорит, чтоб ты закупил колбасы, вермишели или макарон. Мама занимается передельной стряпней. Из макарон и прочих хлебных изделий делает муку и печет из нее пирожки с мясом, капустой и прочей начинкой. Облизнешься… К тому же она ругает нас, когда возвращаемся с рыбалки. А недавно мама чуть с печи не упала. У нее что-то с левой рукой приключилось. Все делать приходится только правой.
Славик говорит: «Андрюша приедет, на базал пойдем за катетками, вот…»

19.02.1964 г. Арти – Свердловск
«Наша семья живет хорошо. Славка шалит и балуется, мама, папка и Надя играют в карты, а мы с Аркадием – в домино…
Погода прекрасная: утром мороз под тридцать, днем солнце светит и снег немного тает. Я неделю болел ангиной. Отхватил ее благодаря усердной рыбной ловле. Рыбы не поймал, зато ангину – запросто. Аркадий с Мишей Козловым ходили на ночь на Уфу, наловили чебаков.
Я ездил в Красноуфимский военкомат на приписку. Теперь меня готовы забрать в подходящий момент. Думаю временно этого избежать, если сдам вступительные экзамены. Имею намерение все-таки попробовать попасть в УПИ…
У нас выступал Московский эстрадный оркестр под руководством Анатолия Югова. Билеты за неделю раньше расхватали. В нашем цехе продавали, но денег у меня не было… Билет достал, только не в концертзал, а на сцену… Таскали пианино и открывали занавес. Выступления были не так уж хороши. Все держалось на плодах труда самого Югова и иллюзионистов. В общем-то, за полтора часа удовольствия я успел упариться (температура была в два раза выше, чем в цехе).
Примечательнее развернулись события дома. Приезжали в гости какой-то наш родственник из Камышлова, потом – отец Толи Русинова, который искал дом в Артях… Вследствие папкиного усердия за гостевальным столом у нас наступил некоторый денежный кризис. Окончательно в своем кармане он насчитал девятнадцать с немногим рублей, которые ушли на долги. Кое-как кризис поправился за счет полученных мною пятидесяти рублей окончательных. Сейчас с нетерпением ждем вначале моего аванса, затем – папкиного. Под маминым давлением папа вынужден был признать свою ошибку. Еще она просила написать о своей покупке. Мама приобрела на пользу всей семьи новый умывальник (не тот, из которого вода бежит, а тот, в который она бежит).
Андрюша, будь добр, купи трос спидометра к мопеду…»

16.04.1964 г. Арти – Свердловск
«Здравствуйте, Андрей, Зот и Борис! Как ваше здоровье и состояние нервов? Еще не сошли с ума? Я начинаю сходить медленно, но верно. Мы записали все ответы на билеты по предметам и теперь в свободное время сдаем – готовимся к экзаменам…
Работа идет хорошо. Есть шансы стать электриком… А то старая работа начала надоедать, да зарплата уменьшилась. При той же ручной работе неуклонно повышают нормы. Вот я и решил удалиться. Что выйдет?
Аркадий вчера вышел на работу, был на бюллетене – рыбалка…
Девятнадцатого числа в Свердловск поедет Вера. Встречай ее с поезда. Денег тебе послали 40 рублей, больше не могли. Я мало заработал в прошлый месяц.
Почему не приехал Зот в гости (он обещал), почему ты не едешь? Тебе ведь, наверняка, трудно живется, сам говорил, что «жирок спал».

29.05.1964 г. Арти – Свердловск
«Денег тебе послать пока не можем. Как получу, пошлю. Но тебе, наверное, скучновато на желудке?..
27-го числа меня отпустили на подготовку к экзаменам: 1 июня – первый, 23 июня – последний. После вступления мастер дает отпуск. Я хочу куда-нибудь съездить, но куда – не знаю, а хочется.
В новый дом не перешли, а старый перепотрошили. Подвели с трех сторон фундамент, выбросили чуть не весь изгнивший ряд бревен. На это занятие у нас ушло три дня.
Аркадий ездил удить линьков. Наловил, изжарил и накормил Надю. Вот только посолил сахаром – пришлось выбросить в помои. Мы спустили на воду лодку, поставили колья. Теперь удить приезжай, сезон начался. Рыбы много, на всех хватит. Аркадия за браконьерство поймали, но отпустили с мировой. Когда он ездил за кольями, упал на мотоцикле вместе с жердями в лог. Сейчас кое-как ходит, костыляет. Ног не переломал, но досталось, как богатому. Мотоцикл к использованию пока не пригоден – нужен капитальный ремонт.
В области падения я Аркадия обогнал, только по травмам не достиг эффекта. Первый раз, пролетев через кочку со скоростью, не подходящей для нашей дороги, сравнял своей пузой края канавы. Второй раз на простом велосипеде, за неимением тормозов, врезался в ворота соседей – все обошлось как никогда хорошо.
Картошку посадили. Чуть не половину я перевозил на своей «машине». Так что приезжай учиться ездить на мопеде. Таскает, как лев…»

VIII. В мучительных поисках нового

«Мечты сбываются? Бывает такое. Завидовал же я Максиму Ильичу, зав. сельхозотделом «Горьковской правды», когда он отдыхать в Варну отправлялся. Я возгорел желанием заглянуть туда, и когда в 60-х годах, точно год не помню, получил не одну, а две, на Таню тоже, путевки в Международный дом отдыха журналистов, глазам не поверил. Болгария! Варна! Я был вне себя от радости.
Но в бочке с медом оказалась крупная капля дегтя. Сотрудница Союза журналистов СССР, где нас должны были ввести в круг правил поведения за границей, проверяя список жаждущих отдыхать в Варне, спросила:
 - Назовите, пожалуйста, место работы.
 - Серов.
 - Есть такой город, и где он находится?
Я промолчал, но в душе негодовал: «Знать только Москву! Не слышать о знаменитом городе металлургов и ферросплавщиков!» Утешился тем, что СССР огромен и в нем таких, как Серов, тысячи.
Первым в неведомом Серове оказался не я – Таня. Я сдавал в июне госэкзамены по истории КПСС и журналистике. Вот повезло: на ГЭКе второй (не последний!) раз сдавал «наизусть изученную всеми народами страны» историю. На разных ступенях обучения в разных вузах студентам, даже если преподавали союзную историю, внушалось: в СССР другой, кроме истории КПСС, не существует. До Октября 1917 г. – доистория, дикая, варварская, после – настоящая, подлинная история.
Таня, пока я сдавал ГЭКи, в Карабаново не задержалась. В самом начале июня она приехала в Серов, сдала вещи в камеру хранения и с поезда отправилась прямо в горком КПСС. Молодого врача секретарь встретил приветливо, вежливо побеседовал, но квартиру просил подождать.
Для начала ее жилищем стало общежитие механического завода в комнате, заселенной парочкой развеселых девчонок. Ничего не попишешь. Других вариантов не предлагали.
Тане город понравился, магазины, в сравнении с карабановскими, удивили ассортиментом продуктов. Но особенно по душе пришлась 1-я городская больница, в «ушное» отделение которой она определилась. Заведующая Анна Терентьевна Опальная в больнице пользовалась непререкаемым авторитетом и всеобщим уважением. Она не жалела времени на повышение квалификации молодых врачей, безоговорочно делилась своим богатым операционным опытом. Не менее замечательной, влюбленной в свое дело была бывшая фронтовичка, операционная сестра Ольга Афанасьевна Жукова. Таня, по-моему, очень быстро вросла в состав врачей больницы. Более того, Ольга Афанасьевна превратилась в ее сердечную подругу. Таню заботил только квартирный вопрос.
Это беспокойство, естественно, не оставляло меня. Когда я появился с дипломом, в самом центре города, рядом с всевластным учреждением, увидел свою «хрущевку», отделочные работы в которой продолжались. Нас с Таней ублажили отдельной комнатой того же общежития. В новых апартаментах сожителей оказалось куда больше, чем в старых девчонок. Они ночами стаями пикировали на наши койки с высокого потолка. Меня же однажды угораздило с рассветом пивнуть холодной водицы из «носика» чайника. Стоило глотнуть ее, как, к счастью, не успел проглотить, почувствовал, насколько противны и несъедобны эти фашистские пикировщики – тараканы.
Говорят, всему конец бывает. Налаживалась и наша жизнь. В двухкомнатную квартиру вселились. Подъемного крана, группы погрузчиков не потребовали. Легкий чемодан и две только что купленные койки сами внесли. Правда, некоторые неудобства испытывали. Не было горячей воды. Готовили дровишки для топлива колонки, установленной в совмещенном туалете.
В конце августа Валера вернулся в семью, сменил детсад карабановский на серовский. Нашу троицу пополнил двоюродный брат Тани – Юра Молчанов – «второй сын». «Приемыша» мы учили в средней школе, устроили на работу, проводили в армию, а по демобилизации – женили. Забегая вперед, скажу, что он с женой Ларисой подарили нам двух племянников – Сашу и Павлика, но семью не сохранили. Павлик окончил ОрелГТУ, стал инженером, нашим первым помощником. Это человек с светлой головой и золотыми руками.
Жизнь в новой квартире повеселела. Таня иногда, уходя на работу, говорила Юре с его другом:
  - Поработайте с Генкой, кое-что в гостинец получите.
Проходя по делам, заглядываю домой. Гляжу и глазам не верю: друзья с тряпками ползают на коленях не вдоль, а поперек пола, старательно «моют» его.
Валере очень нравилось наличие второго «брата». Тем более, он знал его по Карабаново. Жили-то две сестры рядом: Елизавета Георгиевна – моя теща и Александра Георгиевна (Шура) – мама Юры.
Валере повезло и в том смысле, что он с детства не чувствовал себя одиноким не только благодаря Юре. Мы в Серове жили не одной, изолированной семьей. Наша сердечная дружба объединяла три семьи. Мы через Ольгу Афанасьевну подружились с ее мужем – Михаилом Федоровичем, дочерью Верой и сыном Володей. Жуковы свели нас с семьей своих друзей – Маханьковых: Тамарой Дмитриевной, Александром Захаровичем, их дочкой Тоней и сыном Сережей. Ни одного дня мы друг без друга провести не могли. У нас, по существу, был общим телевизор (вначале – только у Жуковых). Маханьковы имели свою дачу. Свою мы с Жуковыми купили рядом. На даче, значит, тоже вместе.
Валера восторгался такой дружбой. Он иногда время проводил с Володей и Сережей, уже школьниками, капризничал. «Няньки» усаживали малыша на высокую круглую стиральную машину, катали ее по квартире Маханьковых. Валера боялся такой «легковушки», и капризы его прекращались. С капризным сынком очень тяжело было вечерами уходить от Жуковых. У него не было никакого желания расставаться с телевизором и уходить домой. В знак протеста он растягивался на полу у выходной двери, кричал. Я держал его за руки и ноги, мама, поворачивая, одевала.
Постепенно нашу компанию пополнили врачи: Люба Щербина, Таня Семенова и Нина Билетина. Для семьи серовский период жизни оказался самым счастливым.
Коллектив пятиразовой газеты «Серовский рабочий», в отличие от Тани, «новичка» оркестром не встречал. Тем более кто-то, может, заранее знал о попытке преждевременного назначения меня на пост зам. редактора, зав. отделом партийной жизни. Подробных дневниковых записей о жизни в коллективе не сохранил. Но по тому, что осталось, рисует более-менее определенную картину моих взаимоотношений с членами компании семьи и коллегами по работе, о моем в редакции «никудышном», как в Артях и Горьком, настроении. (Более подробно в сокращении за 1967 и немного – за 1968 гг.).

1967 г.
25 января. Вчера сессия горсовета сняла с поста предгорисполкома И.Н. Островского. Сегодня об этом говорили с редактором. Думал, что он утром на планерке вернется к этому разговору. Как всегда, промолчал. Почему предусмотрительно не информировать редакцию о происходящих событиях? Сотрудники все равно узнают, но только через третьих лиц.
26 января. Пригласил в редакцию старых коммунисток. Одна из них – Белкина – очень волновалась, плакала, вспоминая 1937 год, то, как ей пришлось отстаивать свою честь, свой партбилет. Она при Сталине уничтожила все снимки, связанные с ее прошлой жизнью.
В редакции до 15-00 – шум, гвалт. Трещит голова.
23 апреля. Работали в саду, собирали листики, мусор, обрезали яблони. Тамара Дмитриевна сердилась на Александра Захаровича за яблони.
Варим обед. День замечательный.
24 апреля. До часу ночи переделывали первую полосу в связи с гибелью В.М. Комарова.
25 апреля. Покраска пола в квартире затянулась. Это меня страшно злит. Почему? Черт знает.
26 апреля. Коллега Иван Данилович с утра не в духе. Кричит на замечания, откликается, как еж. Повздорил с секретарем.
27 апреля. Сильнейшая гроза вечером. Удивительно. Закрывая окна, бродил по невысохшему полу.
28 апреля. Затянули с клише для праздничного номера. Верстка задержалась. Секретарь Борис Ильич не может, как всегда, «пропустить» маленькую. Злится. Кричит на меня, сцепился с коллегой Пуляниным.
А пол-то не сохнет!
1 мая. Демонстрация. Ветреная погода. Флаги и транспаранты вырывало из рук.
2 мая. Захарыч уехал в Москву на двухмесячные курсы. Проводили. Отправились в сад. Навели порядок в домике. Посадили морковь, лук-батун.
3 мая. После работы ездили в сад. Михаил Федорович плотничал, Ольга Афанасьевна прополола клубнику. Мы с Тамарой Дмитриевной посыпали золой малину, смородину, яблоки, крыжовник. Для пробы высеяли немного семян редиски.
9 мая. Весь день в саду. Вечером справили День Победы, перепели все военные песни.
10 мая. Чудесный день. Скверное настроение. Всегда так после выходных.
12 мая. Сотринский ДОК. Клуб, библиотека – полное запустение. Страшно расстроился. Даже говорить ни с кем не захотелось. Всегда так. А напрасно.
15 мая. Звонок из Свердловска. Обком предлагает пост редактора в Североуральске (на 2 года). Разболелась голова.
Субботник во дворе.
16 мая. В Североуральске с бывшим сокурсником по университету Славой Беликовым. Прогулялись по городу и «на своих двоих», и на машине. Вечером интересный разговор. Из недомолвок понял одно: Слава сам метит на место редактора.
17 мая. На машине приехал из Североуральска. Звонил обком. Я отказался от предложения. «Вверху» обиделись. За что? Звонил Слава: «Правильно сделал».
18 мая. Наконец-то начал писать. Совсем выбился из колеи. Заели справки для горкома.
19 мая. А из головы все-таки не выходит вопрос: почему я отказался? Сам толком ответить не могу. Может быть, испугался? Нет.
22 мая. Утром встретили тещу с племянницей Светой. Поговорить не пришлось.
24 мая. Вечером – в саду. Теща, Таня, Валерик, Светка. Михаил Федорович закончил плотницкие работы. Туалет готов. В воскресенье – открытие.
25 мая. День неудачный в творческом отношении. Не он один. Такое наблюдается с начала месяца.
30 мая. Читал, подписывал газету. Был на партсобрании аглофабрики.
Сделана крыша над будущей кладовкой в саду.
31 мая. После работы в сад не поехали. Настроение прескверное. Выручили Жуковы. Они беседовали, смеялись до 21-00. Я догадался, что Михаил Федорович намеревался визитом развеять мои невеселые мысли. Так оно и вышло. Вот это друг!
2 июня. Утром просыпаюсь – снег. Ужасная погода.
Юра Горбунов приехал с экзаменов, с дипломом.
Вечером вышел в отпуск, отправляюсь на базу отдыха Серовской ГРЭС на Черном море.
6 июня. Вечером – Новые, Старые Гагры. Шашлычная. Портрет Сталина на винной полке. Бюст Сталина – в пивной. Везде Сталин. Здесь у него было много дач. Зачем столько одному человеку?
29 июня. У родителей в Ревде: мама, Николай, Аркадий с женой Надей и сыном Славиком. Саша – в больнице.
3 июля. Первый день на работе. Встретил секретаря горкома Шабалина. Не здоровается: «Не узнал».
8 июля. Тяжелая неделя. Как всегда, не могу войти в колею. В голове – пустота, в редакции – уборка.
11 июля. Заявился к родным жены Рудик Ярохмедов. Мне не везет на деньги, зато везет на друзей. Совсем по пословице.
21 июля. С Рудиком ночевали в саду.
22 июля. Утром сходили за грибами. Приготовили прекрасный обед. На ночевку Рудик не остался.
23 июля. На даче загорали с Рудиком вместе. Опять грибной обед. Рудик поранил ногу, расстроился.
24 июля. Утром Рудик приходил в редакцию. На память сфотографировались. «А нога, - сказал, - болит». Прихрамывает. Эх, Рудя, Рудя!
25 июля. Уехал Рудик. Он все такой же, хотя не виделись три года. Разве только располнел сотрудник Оренбургского телевидения.
4 августа. Сильная кратковременная гроза. Река (грязная) текла по кабинетам редакции.
Вечером звонок – не печатают газету. В типографии сгорел трансформатор.
5 августа. Валерика проводили в пионерлагерь.
10 августа. С утра тяжело на душе. Поступила весть: Валера в пионерлагере заболел ангиной (тяжелая форма).
Вечером – потоп. Дважды до 12-00 ночи пожарные машины откачивали воду из редакции.
11 августа. Утром пришли на работу. Пол в кабинетах затоплен грязью.
13 августа. Валерика забрали из пионерлагеря.
17 августа. Обком, наконец-то, разрешил выпуск 10 000-го номера газеты большим форматом. Ждать-то ждали звонка «сверху», а время в отсутствие редактора не теряли. Сегодня в свет выйдет внутренний разворот «Серовского рабочего».
Пришло письмо от Бориса Ухалея.
18 августа. Юбилейный номер подписал «в свет». В его выпуске активно участвовали Тоня Ошуркова, Иван Данилович, Слава Шахматов, особо отличились Виктор Трушков и Борис Ильич Черезов. Последний часто во второй половине дня «обмывал» вычитку материалов и верстку. По-ударному трудились на машинках при печатании оригиналов Тамара Тамбасова и Валя Анкудинова. Молодцы! Выстояли, не стонали, думали, писали, обхватив руками больные головы.
Вечером позвонила «большая шишка» из горкома, которая приказала, под мою ответственность, написать с Трушковым статью для «Уральского рабочего» за его подписью.
19 августа. Субботний день вместе с Виктором выполняли «высочайший» указ.
В типографии второй день пытались решить проблему с трансформатором. Но ничего путевого у них не получилось. Выпуск газеты без резервного питания и впредь будет находиться под угрозой срыва, что «свыше» категорически запрещено.
25 августа. С утра ходил с Валерой в садик на выпускной утренник. Неужели первоклассник? Не верится.
БИЧ (Борис Ильич Черезов) дуется.
31 августа. В клубе Отраднинского ЛПХ. Товарищи судят группу воришек с хлебозавода. Над сценой лозунг «Да здравствует марксизм-ленинизм – вечно живое всепобеждающее учение!»
Труднейший месяц.
1 сентября. В школу опоздал. Валера начал учебу без меня. Хорошо, что школа  напротив нашей «хрущевки», через дорогу.
2 сентября. Вечером на воскресенье уехал с Михаилом Федоровичем в Уральские горы за брусникой. Ночевали у костра, намаялись.
8 сентября. Над редакцией – грозовые тучи из-за БИЧа.
10 сентября. В 4-00 воскресного утра уехали с Михаилом Федоровичем в Уральские горы за брусникой. Вернулись в 18-00. Хребтины сломались окончательно.
11 сентября. Болят спина, руки, ноги. Даже зарядкой не смог заняться. Натрудился на сборе брусники.
Вечером ездил на ГРЭС. Балакали с Юрой Горбуновым.
13 сентября. Редакция взбудоражилась. Сегодня БИЧ орал на меня по пустякам.
Вечером отчетное партсобрание на ферросплавном заводе. Отчет пишу через силу.
14 сентября. В 16-00 профсоюзное совещание. БИЧу поддали, кроме меня, Юра Горбунов и Виктор Трушков. Редактор Федорченко сдрейфил, как всегда старался загрести жар чужими руками.
16 сентября. Сегодня БИЧ, не говоря ни слова, под нос мой сунул макеты полос: на, мол, читай!
21 сентября. Виктор Трушков написал замечательный репортаж о городе Серове (для обмена).
24 сентября. С Борей Ухалеем говорили по телефону о работе в Тюмени. Как решится? Неизвестно.
25 сентября. Редактору подал заявление на расчет, он не понимает меня. Говорит о саде, о партийной дисциплине.
26 сентября. Утром редактор заговорил о моем стремлении к самостоятельности (с намеком на его кресло).
Борису Ухалею отправил личный листок по учету кадров, автобиографию, вырезки из газет своих «опусов».
28 сентября. В 23-00 позвонил Борис Ухалей, стукнул «обушком по башке»: «Не узнаю тебя. Ни одного живого слова». Видать, расстроился и затрудняется ходатайствовать. Уже поздно, оказывается. Баста. Долго не мог уснуть.
29 сентября. Вечером опять звонил Борис. Освобождается место зав. отделом информации. Редактор сомневается: справлюсь ли? Пока ничего конкретного. Ерунда.
1 октября. Все воскресенье работали в саду, отметили День учителя.
2 октября. До Бориса дозвониться не мог.
3 октября. С Борей говорил в 7-00 утра. Его редактор задержался. Ответа нет. Сказал: «Сам позвоню».
4 октября. Главный в горкоме Шабалин рекомендовал второе заявление не подавать, задерживать не будем только тогда, когда выйдет редактор.
5 октября. Совсем, было, собрался ехать в Тюмень. В 22-00 позвонил Боря: «Твои материалы переданы в отдел нефти и газа. Заведующему не понравились. Выбери что-либо еще. Не торопись». Больше ничего посылать не буду.
6 октября. Ходил в горком, опять говорил с Шабалиным о переходе на завод. В ответ: «Работай пока. Все чего-то ищешь».
7 октября. С утра работали с Михаилом Федоровичем. Устал. Физическая нагрузка приятней умственной. В саду как-то на душе спокойней.
12 октября. Прихожу вечером с работы. Таня говорит: «Звонил Боря. Просил приехать в Тюмень». Сразу выехал.
13 октября. В Тюмень приехал вечером. Встретил Боря.
14 октября. Встреча с редактором «Тюменской правды». Неудавшийся разговор. Скверное настроение. Вечером поехал к Зоту. Он не изменился.
15 октября. Проводили Боря, Зот. У меня душа в пятках. Оказывается, меня начинает страшить будущее.
16 октября. Утром вернулся домой. Вышел из отпуска БИЧ. Ведет себя так, как будто «грозы» не было. Я не против. Мне лучше дожить до отъезда.
17 октября. Валерик вечером капризничал, не хотел читать.
Таня отказывается от Сургута. Еду один.
19 октября. Видел Шабалина: «Договорились. Значит, уедешь».
20 октября. Мне исполнилось 33. Днем поздравляли коллеги. Вечером долго сидели с Жуковыми и Маханьковыми.
23 октября. БИЧ для просмотра макеты полос не представил. У меня башка совершенно не варит, раздвоилась.
26 октября. К вечеру скверное настроение: раздвоился между Серовым и Сургутом.
3 ноября. Утром партсобрание. 7 человек, из них 6 – «за» снятие меня с партучета. Редактор Олег Николаевич – воздержался. На заявлении штамп об увольнении поставил я, он – подпись. Уволен с 11-го. Поздравили его с 50-летием.
5 ноября. Зав. сектором печати обкома И.Г. Новожилов направляет редактором в г. Реж.
8 ноября. Вечер в редакции. БИЧ на прощание возгорел желанием целоваться. Сдает старик, сдает.
10 ноября. «Приемного сына» Юру Молчанова проводили в армию.
13 ноября. Первая поездка в Реж. Никчемная. Новожилов не мог заняться моими делами, заболел. Вернулся в Свердловск.
21 ноября. Снова – Реж. Вечером – заседание партбюро горкома. Окончательный отказ. Вечером выехал в Свердловск.
22 ноября. Ночевал у университетского корешка Жени Лебедева. Болтали до 2-00 ночи.
28 ноября. В последние дни, после Режа, Новожилов не прекращал поиск для меня нового места работы. Даже Красноуфимск прозвучал. Я дал отбой, попрощался с родителями, прекратил гостевание у них в Ревде.
29 ноября. Вернулся домой. Поговорил с Шабалиным, он против прежнего места работы не возразил.
30 ноября. Пост мой никто не занимал. Начались работа и оценка переживательного периода. Вывод, сделанный из него: больше рассудительности и воли, меньше слов и ненужных действий. Возьми себя в руки, держись крепко-крепко. Что день грядущий мне готовит?
14 декабря. До 12-00 писал. После до позднего вечера бегал по металлургическому заводу. Толку мало.
23 декабря. Городская XXIII партконференция. Не был на ней. Не приглашали. Правильно сделали.
Купил в кредит телевизор «Аврора».
25 декабря. Валеру не можем оттащить от телевизора.

1968
1 января. Новый год Жуковы и Маханьковы встречали у нас. Сидели за праздничным столом, катались с горки. Валера не отставал от нас, а разошлись мы в 5-00 утра.
Днем собрались на детскую елку в редакции. Веселья мало. Все с похмелья. К водке – никакого желания. Стопка осталась за мной. Ушел раньше всех.
2 января. Сквернейший день. С утра напала хандра. В голове одно и то же: «Все по-старому на целый год». Писал через силу. Неужели не будет ничего нового?
Вечером у Александра Захарыча уплетали его наивкуснейший холодец, выпили бутылку портвейна. Веселей не стало. Это не утешение.
3 января. Хандра не прошла. Даже осмелился вслух высказать свою неудовлетворенность. Зачем? Надо, ох как надо бы уметь скрывать свои чувства, не портить настроение другим.
Утром долго обсуждали недельные планы отделов. Ничего конкретного не решили.
Впервые после конференции горкомовцы появились в редакции. Один принес извещение, другой пришел за гонораром.
Забежал и сам в горком к знакомому партийцу-новичку. С ним говорить серьезно не мог. Между прочим, когда «просился» у него на партийную работу, он заявил: «Почему бы нет. Уважать тебя будут, но ты не умеешь зажигать, что очень важно для партии». Как все новички, мой собеседник полон надежд и планов, даже статьи собирается писать. «Только чьей рукой?» - подумал я.
Как я ни старался взять себя крепко-накрепко в собственные руки, сделал только одно: перестал терзать тех, кто стремился помочь человеку в том, чего он сам не знал. Было хорошее место работы, прекрасный коллектив, замечательная семья, масса сердечных друзей. Так что еще надо? Новизны? Возьми да и внеси ее в работу. За тебя никто этого не сделает.
Потребовался еще год, чтобы я пришел к тому, к чему стремился. В 1969 г., наверное, вспомнил приобретенные в университете навыки исторических исследований, крепкие, соблазнительные объятия Клио. В прошлом гремевший на всю страну Богословский горнозаводской округ на севере Урала имеет такую богатую историю, в которой каждый желающий с удовольствием может копаться. Правда, о научной работе я тогда не думал.
Начал с изучения истории национализации округа после Октября 1917 г., затем более капитально занялся идеей объединения коксовых углей Кузбасса с металлургическим производством Надеждинска (Серова), созданием Урало-Кузнецкого комбината. Мне казалось, что эта идея не покидала Ленина до конца жизни. Правда, в условиях хозяйственной разрухи, вызванной гражданской войной, ее осуществление представлялось только с помощью добровольных помощников зарубежья – специалистов и рабочих. Так появилась на свет т.н. Автономная Индустриальная Колония – Кузбасс («АИК – Кузбасс»). Место Надеждинска в ней и заинтересовало меня. Хандра исчезла. Исследование целиком захватило меня.
Моими главными стали старший научный сотрудник, профессор отдела истории советского общества Московского института истории СССР АН СССР Эсфирь Борисовна Генкина, автор капитального труда «Государственная деятельность В.И. Ленина. 1921-1923 гг.» и сотрудница этого же института Галина Яковлевна Тарле, перу которой принадлежит книга «Друзья страны Советов (участие зарубежных трудящихся в восстановлении народного хозяйства СССР в 1920-1925 гг.)». Они первыми подсказали мне основные направления исследования и назвали имена тогда еще живых участников или свидетелей событий: прежде всего, дочери организатора «АИК – Кузбасс» С.Ю. Рутгерса – Гертруды Себальдовны Тринчер-Рутгерс; автора писем, отправленных из Надеждинска в Голландию ,Нелл Фис.
В 1970 г. в «Серовском рабочем» появилась серия публицистических очерков. С ними первой познакомилась Гертруда Тринчер. Она писала, что, несмотря на «мелкие замечания», мой труд представляет собой «очень цельную и интересную работу для истории северного края». Она советовала «собрать все очерки в одну книгу». Вторым очень внимательным читателем оказалась Эсфирь Борисовна. Она не пожалела времени на подробный анализ моих исторических очерков; деликатно указала на основные просчеты их содержания и рекомендовала «продолжать работу, превратить газетные статьи в цельный очерк – брошюру о Надеждинском заводе в начале 20-х годов и роли иностранной инициативы. Придать этому очерку несколько более строгую документальную форму, но сохранить живой стиль изложения, характеристики людей и т.д.».
И уж совсем неожиданным оказалось письмо умнейшего, деликатного Ивана Горбушина, недолго бывшего моим коллегой по «Серовскому рабочему», преподавателя УрГУ. В его послании говорилось: «Не дело ограничиваться публикациями в газетах… Надо эти вещи печатать в научных изданиях… А одновременно сдавать кандидатские экзамены: иностранный, философию. И даже думать о том, не взять ли по совместительству читать лекции по истории КПСС в Серовском филиале УПИ».
Иван смотрел, как в воду.
В 1970 г. подвернется событие, которое, вроде бы, не решало окончательно мою судьбу, но на два года разлучало с редакцией и семьей. Исчезал я недалеко – возвращался в Свердловск.

 
Строки из писем
Жена – Меньшикова Татьяна Александровна
14.03.1970 г. Новокузнецк – Серов
«Доехала я хорошо. В Свердловске сразу же закомпостировала билет, поезд отходил через полчаса. Я чуть не опоздала. Села за три минуты до отхода. До Новосибирска доехала хорошо, спокойно в купе. Только есть было нечего, т.к. в Свердловске я ничего не успела купить, а в ресторан идти не было желания. В Новосибирск я приехала в 9 утра местного времени, сразу же закомпостировала билет до Новокузнецка. Поезд уходил вечером, так что я целый день гуляла по Новосибирску. Особого восторга от него не получила. В Новокузнецк приехала утром и сразу же поехала в институт.
Здесь у меня приняли документы и сразу же послали к декану. Волновалась я страшно. Но он принял меня очень хорошо, посмотрел выписку из трудовой книжки и подписал распоряжение зачислить меня на цикл.
На следующий день было у нас занятие. Клиника расположена от общежития всего в 5 минутах ходьбы. Всего на цикле по ЛОР 24 человека. Клиника здесь неплохая. Разделили нас на 3 группы (пока), а потом, видимо, будет 4 группы. Я попала в первую группу, т.е. туда собрали докторов, которые уже сами оперируют. В основном приехала молодежь с 1938 – 40 гг. рождения. По старости в группе я стою на третьем месте. Но ничего. Выбрали меня старостой цикла отоларингологов, но, по-моему, они здорово ошиблись, т.к. на меня где сядешь, там и слезешь.
В комнате нас 4 человека, все семейные, по-моему, подобрались хорошо, уже люди в возрасте. Только вот посмеяться никто не «любит».
Зубрить заставляют здесь здорово, вот мы пытаемся, но еще плохо получается. Увеселительных учреждений здесь нет, имеется только театр. Но ходить туда нет желания, т.к. вечерами здесь не совсем безопасно. Город большой, но грязи очень много.
С учебниками по анатомии здесь не совсем хорошо, т.к. приезжающих очень много и привели их в негодное состояние. Поэтому мне очень нужен учебник по носу, А.Т. знает, какой. Погода здесь холоднее, чем у нас.
Очень я уже соскучилась по вам, особенно по Валерику. Я ему скоро вышлю очень интересную книгу и зефир в шоколаде. Пусть только хорошо учится».

9.04.1970 г. Новокузнецк – Серов
«Пока все идет своим чередом. Только я очень и очень соскучилась по вам.
И мне уже не надо ничего, только бы поехать домой. С каким чувством мы смотрим на людей, которые покидают сейчас стены нашего «прекрасного» заведения и едут в свои деревни. Мы просто со слезами смотрим на их чемоданы и думаем: неужели и мы когда-нибудь будем такими же счастливцами. Но что поделать, сама выбрала это дело. Но на будущее всё –  больше, чем месяц, меня ни на какие курсы не пошлешь. В гробу я видела это дело.
Очень многие едут домой. Мы уже гадаем и так  и сяк. Но ничего не выйдет. Надо пропускать не менее 4-5 дней занятий, а для этого следует писать заявление на имя декана о взятии отпуска без содержания, и такую причину придумать, чтоб тебя отпустили. В общем, я подумала, подумала, ничего у меня из этого не получается. Буду уж терпеть два месяца.
Обидно то, что все это можно было сократить. Ведь у нас один месяц выкидывается на ОМЛ и военку. Вот и сейчас сидим на лекции ОМЛ. Лектор распинается перед нами, что такое философия, а занимаюсь другой философией. Девушки мои усердно пишут лекции для того, чтоб потом их оставить в туалете. Я очень беспокоюсь, как вы будете жить еще три месяца без никого. Хоть бы нашли временную жену, которая бы постирала на вас и т.д.
Андрюша, как хоть вы там живете в денежном отношении? Меня интересует, ты отдал долг 30 руб. Маханьковым или нет? Если у тебя долгов немного, то я тебя очень прошу купить себе брюки. С костюмом, видимо, сейчас ничего не получится. Уж я приеду, и тогда будем покупать. Вообще, конечно, ужасно, что ты останешься без костюма на праздник.
И у тебя же нет туфель. А то я беспокоюсь, что ты на май будешь, как оборванец. Андрюшенька, если можешь, немножко сэкономь и купи, что я тебя прошу, успокой мою душу.
Как там Валерик, я очень и очень скучаю по нему. Вот так бы и взглянула одним глазком. Ты следи, чтоб он ходил есть в столовую и не оставался голодным.
Как там идут дела у Юрия Александровича: значит, стипендию ему не дали, на следующий год пообещали, да? Но это ерунда. Главное бы сдал экзамены».

21.04.1970 г. Новокузнецк – Серов
«Вот получила я ваше второе письмо и решила больше не реветь. Жизнь моя идет по-старому. Справили мы новоселье, перебрались с 5-го этажа на 2-й, а то ведь уже старенькие. И подниматься на 5-й этаж крайне тяжело, лишний раз даже лень куда-либо сходить. Теперь стало лучше.
Поэтому можешь не ругаться, что меня не позвали к телефону. После нашего отъезда туда действительно поселили стоматологов, и они, конечно, не знали никакой Меньшиковой. А вечером я прихожу с занятий и записка, что приглашаюсь на телефон на 24 ч. Вот я и бегала всю ночь, то по кузнецкому времени, то по серовскому, то по московскому. Но слава богу, что у вас все хорошо.
А у нас в пятницу была конференция всех врачей ЛОР  города. И к этой конференции нам четверым дали готовить материал об аллергии (и мне, черт бы побрал, самую муть – механизм и т.д.). Я три дня сидела в библиотеке, чтоб что-либо вначале понять, а затем стала писать. Но экзамен мы выдержали с честью. Все наши доклады очень хвалили, и особенно им понравилась моя теоретическая часть. Так что, оказывается, я еще на кое-что способна. Правда, только после этой аллергии у меня у самой появилась аллергия ко всему. Даже наша руководительница сказала, что мы можем пойти и обмыть свои доклады. Что мы и сделали. А еще радость у меня такая, что меня брали на ассистенцию при удалении гортани. Будем оперировать с зав. отделением. Вот еще бы парочку сделать таких операций, и можно будет их делать дома.
Погодка сейчас здесь установилась, тепло, кругом продают подснежники. Вчера ходили на вечер в институт, посвященный 100-летию.
Кроме того, оказалось, что нашему ректору исполнилось 50 лет со дня рождения. Были сплошные поздравления и награды. После были танцы. Побыли мы тоже немного и решили, что нет, это не для нас – старперов, и пошли спать.
Папочка, ты пишешь о моих подругах. На девок обижаться не приходится. Ведь Татьяне совершенно некогда. Она, наверное, дежурит, не вылезая из больницы. А что ты сидишь больше дома, это тоже правильно. Занимайся больше, пока меня нет. Когда тебе что-либо сообщат из Свердловска? Я совершенно не против, что ты поедешь туда на два года. Только как бы после этих двух лет тебя не послали в «хорошее» местечко Свердловской области.
Ты мне не написал, много ли у вас долга. Успокой мою душу.
Да, Андрюша, вы хотя бы все ковры убрали, пока такая грязь. И как у вас дела со стиркой белья, напиши мне все подробно, ясно? 28 апреля уезжает отсюда Ляндрес, и я пошлю с ним вам немного гостинцев.
Когда у Юрахи будут экзамены? Вот здорово бы было, если бы вы вместе оказались в Свердловске.

Здравствуй, дорогой сынуля!
Письмо твое получила, спасибо.
Я очень рада, что ты учишься хорошо и что тебя наградили похвальной грамотой. Я о тебе рассказала всем нашим врачам.
А теперь, сынуля, поздравляю тебя, что ты стал пионером. Вот тебе с честью надо носить галстук. Ты уже большой и должен помогать папе, пока меня нет. Сынуля, я пошлю тебе гостинцев с одним доктором. Он едет в Серов 28.04. Игрушку тебе не пошлю, т.к. здесь нет хороших игрушек. И скажу тебе один секрет – я коплю деньги тебе на велосипед. Так что если ты хорошо кончишь четверть и будешь помогать папе, я тебе сразу вышлю деньги или домой, или к бабушке, где ты будешь,  на велосипед.
Валерочка, я очень по тебе соскучилась. Жду от тебя еще письмо, напиши мне.
Целую тебя. Мама».

Тятя – Меньшиков Михаил Егорович
16.05.1964 г. Арти – Серов
«От вас, Валеры получили посылочку, за что сердечно благодарим…
Долго не писал, потому что ездил в Билимбай, немного погостил, много работал. Копали картошку, набрали ведер 130. Клубни ныне не особо важные. Все помалу накопали.
Лук у нас хороший уродился. Хотя бы увезли».

17.11.1964 г. Арти – Серов
«Работаю на старом месте… Аркадий с Надей все работают на заводе. Славик вырос большой…
Праздник провели хорошо. Гостей не было. Шибко пьянкой не занимались, потому что деньги приходилось беречь. Шурка сперва учился без стипендии, сейчас ее пообещали. В этом месяце ему денег приходилось посылать. Аркадий немного помогает».




21.04.1970 г. Ревда – Серов
«Живем теперь в доме по ул. Энгельса, 17а. Кольчик в субботу перевез нас на тракторе. Доставил только багаж. Дрова, бревна, тес еще остались. Живем теперь у базара…
У нашего дома четыре окошка на дорогу, площадь его 7,5 X 7,5. В нем – прихожая и кухня, дальше комната и спальня отгорожены, стены поштукатурены, потолок покрашен. Есть сараи, баня, теплица, погреб.
Место сухое, из грязи вылезли. Здесь тротуар зацементирован, крыши покрыты железом. Воду берем из колонки у базара, летняя есть в огороде…
Погода скверная. Напал снег. Сегодня заморозило крепко».

Сестра – Изгагина Галина Михайловна
16.06.1964 г. Кургат – Серов
«Работаю все в магазине с 7-00 до 11-00, вечером – с 18-00 до 21-00. В свободное время сено косим для себя. Сена поставили на 8 возов. Погода была дождливая, и сено не очень-то хорошее.
Вчера отправили маму. Она ночевала у нас три ночи. Немного погостила, говорит, дома много работы. Они в доме стены штукатурят и хотят полы покрасить. Мама рассказывала, что у них гостили дядя Степан с Аней и дочерью Валей…
На днях к нам приезжал за поросенком сват из Ревды. У него сейчас Коля живет, работает на заводе, а Маша – продавцом в обувном магазине.
Ваня все еще пасет телят с ребятами, пока в школу не пошли. Васе купили у брата Саши за 160 р. мопед. Он сдает экзамены в Свердловске и тоже, видимо, хочет учиться».

20.05.1965 г. Кургат – Серов
«Приезжала в артинскую больницу и уже третий день нахожусь в гостях у мамы, завтра должна вернуться домой. Вера узнала, что я у мамы, и тоже на ночку приезжала к ней.
Саша был дома, вчера уехал, должен навестить Колю в Ревде. Он изредка, по выходным, приезжает к нему. 10 февраля сдает экзамен и выйдет на каникулы.
Мама просит написать тебе, поинтересоваться, есть ли у вас какие крупы, манка, рис и сеянка. Если есть, мама пошлет денег. Она со Славой сидит дома. Он болеет скарлатиной. У мамы побывала тятина сестра Пелагея, но погостила мало и уехала…
Ваня все ходит за телятами, а я должна в конце месяца передать магазин. Хочу работать вместе с Иваном.
Вера собралась учиться».

12.01.1969 г. Кургат – Серов
«Ваня все работает на старом месте, а я с фермы ушла. Работа там не по моему здоровью. Пока взяла отпуск без содержания… Ваньчик на каникулах уехал в Ревду…»

13.12.1969 г. Кургат – Серов
«Жизнь наша проходит помаленьку. Ваня работает на ферме кочегаром, а я – по заданиям бригадира. Вера учится в 3-м классе, учение ей дается нелегко. Паша учится в 6-м классе, а Ваня – на двухгодичных курсах в Красноуфимске. Нина, не спрося нас, убежала замуж. Свадьбу не делали и не хотим. В октябрьскую немного попировали у нас и у них. Пока живут хорошо. От Васи из армии идут письма. В мае исполнится 2 года, как служит. Будем ждать домой.
От мамы писем давно не было. В октябрьскую тятя у нас гостил».

Сестра – Зыкова Вера Михайловна
8.08.1964 г. Старые Арти – Серов
«С ответом задержались…нет времени, хотя я – в отпуске, а сам знаешь, что значит сенокос в деревне. Бегаешь, как бешеный, даже поспать толком некогда. В отпуске была с 13.07. по 3.08 и вот уже 3 дня оттрудилась. Во время отпуска у нас в совхозной бухгалтерии ведь никаких подменных. От чего ушел, к тому и пришел. Никто ни одной цифры не записал. Так что в бумаги зарылась по самые уши. Сижу часа по два и более после работы, и так будет почти месяц. А сегодня, 5.08., пришла пораньше. Пообещали машину за сеном к восьми утра, а доходит уже девятый. Ее все нет. Так и нашлось время тебе черкнуть пару слов. Погода у нас – препаршивая. Редкий день проходит без дождика, а он пройдет – опять жарит до 25о – самый настоящий сеногной. Но все-таки сено поставили подходящее. Правда, сыроватое, все на баганах, и хочется собрать некоторые копешки и подсушить на сарае.
Здоровье у меня хорошее, а у Феди – все по-старому: день получше да день хуже, но все еще трудится на пасеке, наверное, где-нибудь упадет подле улей и дух отдаст. Нынче неважнецкий медосбор. Думали, столько будет меда, что Федя наполучал фляг со склада. Да как зарядил на трое суток дождь холодный, так липа испортилась. Теперь только с полевых сорняков много не возьмешь. У своих 5 ведерок достали да еще три все равно возьмем. Нам центнера на год хватит…
Вася живет дома, работает на практике: весной – на тракторной косилке, сейчас – штурвальным на комбайне. Придет домой, как чертенок, а вид у него такой довольный. Ну, уж я его терпеливо переодеваю в чистое. Ведь у нас сейчас есть своя стиральная машина, так что со стиркой легко. Но в то же время убеждаю его, чтобы меньше возил на себе этой грязи, а то, говорю, будешь похож на Артема, у которого сроду одни зубы белеют.
Зоя перешла в 7-й класс, а сейчас – полная домовница. Я ее даже никуда в  гости не отпускаю. Она ведь мне нужна, как воздух.
У мамы во время отпуска побывала в специально дождливый день. Видела очередной переворот. Дом свой шуруют со всех сторон: штукатурят стены, а потолок обили фанерой.
В воскресенье мама с Славиком приезжали к нам поесть меда. Такой он стал дурной, никого не слушает. Феди немного боялся, так только им и стращали. Аркадий ходил на больничном. Шурик в Свердловске сдает вступительные экзамены.
Машины все нет… Поездка за сеном, возможно, отменяется…»

16.02.1965 г. Старые Арти – Серов
«Праздник провели неплохо… Федя болеет постоянно. Я работаю на старом месте. Зоя – в 7-м классе. Правда, учится неважно. Вася в последний год дома бывает недели через 2-3.
Андрей, твою просьбу исполнила, ездила нарочно поздравить маму в воскресенье, 7.02, купила ей небольшой подарок. Пусть, мол, будет пораньше… Но дома ее не застала. Она ведь все грехи ходит замаливать…
Славик у них болеет. Вначале были грипп и ангина, а потом, видимо, не поберегли. Теперь какой-то ревматизм сердца. Даже жаль мальчонку…
Шурик приезжал домой, так захотел меду. До нас добрался. Положила ему. Так он уж очень доволен…»

8.05.1965 г. Старые Арти – Серов
«Праздник прошел, как обычные дни на неделе… Делать ничего абсолютно не хотелось, так постряпаю, а потом – за книжку. Да и он был небольшим – только два дня. И опять – работа. Правда, она однообразна, но я почему-то все еще ее люблю. На работе чувствую себя гораздо лучше и бодрей, а домой, вроде бы, и идти не хочется, слушать все эти стоны и кашель. Ведь он, Федя, все равно в праздник удосужился напиться до зеленых, а потом лежал охал и ахал, а я изредка похаживаю в кино и немного читаю. Плохо, что начинаю опять хандрить, как говорят в народе, «не по мужским, так по женским». Так вот и у меня со спиной и ногой очень хорошо, по другому приходится посещать больницу.
Дети оба учатся. Зоя – в 7 кл., а Вася второй год продолжает свою механизацию изучать. Они становятся совсем большими. Мне казалось, что Вася все и всего боится, а тут прихожу в кино, а он посиживает с девочкой и мамы не стесняется. Потом, смотрю, и провожать пошел… Не увидишь, как бабушкой окажешься. Шучу».

Брат – Меньшиков Николай Михайлович
17.02.1965 г. Арти – Серов
«Привет из большого города Артей в маленькую деревушку Серов!..
Живем, так сказать, местами хорошо, местами плохо. Но вот, конечно, не позавидуешь. Работа идет у меня хорошо. Правда, устный выговор получил от директора. Но это ничего. Подвела пьянка не на положенном месте. Здоровье у меня по-старому – нахожусь на группе…
Зоя с Сашей на здоровье не обижаются. Сидят дома. Катаются на санках…»

Брат – Меньшиков Аркадий Михайлович
11.08.1964 г. Арти – Серов
«Мы очень за тебя рады, что ты закончил учиться и что с семьей сейчас вместе…
Саша находится в Свердловске – поступает в лесотехнический институт. Не знаю, примут ли его. А хочется, чтобы и он тоже учился…
Дома сейчас все стоит вверх дном. Начали штукатурить… Я опять хожу по больничному со своей дрянной головой. Вот и не работается дома-то…»

19.11.1964 г. Арти – Серов
«Сашок в праздник приезжал домой. Говорит, что у него все хорошо идет. Добился до стипендии. Это очень и очень хорошо…
Мама заказ твой выполнила: связала Валерику носки и рукавички. Если у вас хорошо с продуктами, достаньте крупы – сечки и рису, а также масла…
У папани на работе плохо: день трудятся да два исполу. Говорят, материала нет. У нас с Надей на работе все хорошо…»

Брат – Меньшиков Александр Михайлович
24.07.1964 г. Свердловск – Серов
«Я учусь на подготовительных курсах в лесотехническом институте. Поступаю на лесотехнический факультет по специальности «машины и механизмы лесной и химической промышленности». Поступаю без конкурса…как производственник. Мне можно сдать только на «тройки»… Льготы большие. Хоть я и приехал на курсы не вовремя, дали комнату и все выдали для подготовки к экзаменам. Готовлюсь изо всех сил. С 8-30 утра до 17-00 вечера нам читают лекции. Потом задают около двадцати задач. С ними сидим до 12-00 или часу ночи. Нагрузка большая, желание поступить еще больше. Сюда я пошел из-за того, что в аттестате «тройки» есть и в этом институте – военная кафедра, избранная специальность нравится. С 3-го августа начнем сдавать вступительные экзамены.
Дома, как пишут, в передней комнате поштукатурили, будут штукатурить за печью…
Сейчас в нашей комнате толпа ребят, которые спорят над задачами…»

25.08.1964 г. Арти – Серов
«Мама ходит за грибами. Папка послезавтра идет в отпуск. Я экзамен сдал «хорошо», поступил. С 1 сентября еду работать в колхоз. С 1 октября начинается учеба. Сейчас увольняюсь и оформляю справки. Дома поштукатурили. Сейчас делаем двери в подвал…»

8.12.1964 г. Свердловск – Серов
«Живу в общежитии и получаю стипендию. Общежитие находится на ст. Северка, что полчаса езды на электричке от Свердловска, плюс полчаса – от вокзала до института на автобусе, да еще впридачу – от станции Северка до общежития – километра полтора-два. В общем, каждый день я теряю два часа. Это не очень пока сказывается на учебе. Сумел написать контрольные работы по начертательной геометрии и математике. В эту пятницу будет коллоквиум по математике по пределам. Пока только тяжело дается английский. На него теряешь больше всего времени, даже больше, чем на черчение.
В День Конституции ездил к дяде Степе в Билимбай. Они живут хорошо. В октябрьскую побывал в Ревде у племянника Изгагина Николая Ивановича. Они живут тоже неплохо. Ленка у них бегает и даже немного болтает на едва понятном русском языке…
Спешу сообщить, что получил из дому денежку, посланную тобой в Арти. Впредь не беспокойся. У меня их хватает сполна. Я подработал на овощебазе, сумел даже купить себе меховую шапку, трико, кеды и зимние теплые ботинки. Так что не вздумай посылать, а то ты еще как следует дома вещами не обзавелся. Тем более, мне еще послали недавно из дому пятнадцать рублей…»

28.12.1964 г. Свердловск – Серов
«Не так давно я видел на вокзале Зота, покупал своей теще билет до Тюмени. Узнал его адрес. Он говорит, что ты ему резковато пишешь. У тебя тоже дел, как дров, наверное.
Учеба идет хорошо (только не изурочить). Одно у меня туго – никак не могу найти квартиру. На электричку слишком много времени уходит. В то воскресенье ездил домой, ходил на завод, просил направление, обещали послать…
Погода у нас скверная, ветрище ужасный, подступы к станции заметает – топчем…»

23.02.1965 г. Свердловск – Серов
«Я домой съездил… Был полных три дня… Славик около месяца в больнице задержался…
Живу по-прежнему на Северке. 15-18 марта хотят нас в городское общежитие переселить…»

3.03.1965 г. Свердловск – Серов
«Погода хорошая. Асфальт в городе уже подсох. Живу по-прежнему на Северке. Общежитие дадут с 15 марта, здесь уже все как-то привычно. Немного даже не хочется отсюда уезжать. Только насчет экономии времени… Остальное ничего хорошего…»

10.01.1968 г. Ревда – Серов
«Дела у нас отличные во всех областях современной жизни. Мама стала моложе меня, а папка ей уже вовсе не пара. Сейчас даже молодые на нее заглядывают. Вот если б она не стала молиться и начала ходить в кино, танцы и вообще не до старух, а до соцгорода, тогда б нашей семье – убыль на одного. Она гостила у Николая в Новоуткинске где-то около месяца и вставила новые, блестящие, белые как снег, густые-густые зубы (как она нам по секрету сказала). Остальные же не знают, откуда у нее полный рот зубов.
Вчера с Аркадием и Толиком Власовым сделали рейд по соцгороду, обошли все пивные (половина закрыта, половина без пива), пришлось набраться храбрости и заходить к стойкам под вывеской «Воды» и пробовать вкус разливного. Самое лучшее в «Стреле»… У Аркадия все благополучно, а меня собственные глаза и язык подвели, Таня только вздохнула и молвила роковое слово (алкоголик). Хотя этот «алкоголик» ничего не нюхал с 1 января сего года. Обидно так, что плакать хочется…
Славик учится хорошо, только иногда по пути в школу забывает портфель дома, а посему отец его родной бежит с портфелем, догоняет школьника….»

 
IX. Первый шаг в науку

Таня на любимое дело времени не жалела. Рабочие дни менялись ночными дежурствами. Не говорю о выходных, даже праздниках, которые не шли в расчет. Гостям только стоило сесть за праздничный стол, приготовиться к первому тосту, как за окном звучали сигналы «Скорой». Все ясно: «Таня, быстренько собирайся. Тебя ждет страдающий от боли очередной пациент, то неудачно проглотивший рыбную косточку, то в нос загнал кедровый орешек».
Таня, ее подруги были преданными своей специальности, лечили основательно. И если затевали, как всегда, медицинский разговор, то он кончался почти одним и тем же: «Здесь нас никто не заменит!» Я от души смеялся: «Нашлись незаменимые!» Сейчас, по слухам, в Серове  их вспоминают. Все они разъехались по разным городам страны: гинеколог Люба Щерба – в Загорск, уролог Таня Семенова – в Александров, фтизиатр Нина Билетина – в Старый Оскол. Но дружбу они сохранили на всю жизнь.
Мне, как члену компании, по предсказанию Ивана, дверь открывалась в науку. В Свердловске существовала в «золотые времена» КПСС высшая партийная школа с двумя отделениями: двух- и четырехгодичным. На первом училась «элита» партработников с высшим образованием.
Одни мои сокурсники поступили в школу явно по выбору парторганов, и их судьба была заранее решена. Других не удовлетворял занимаемый пост, и они горели честолюбивым желанием побыстрее подняться по служебной лестнице. Третьи рассчитывали на «авось», и некоторые имели низкий уровень общеобразовательной подготовки. Надо же было одному из них на встрече с представителем ПОРП в актовом зале выпендриться – спросить у зарубежного гостя: «Польша граничит с ФРГ»? Что касается меня, до сих пор не знаю, с какой целью направили журналиста в эту школу. Наверное, в горкоме КПСС не нашли иного способа избавиться от нерадивого «лгуна по профессии» в освещении партийной жизни на страницах газеты. Я-то сам надеялся воспользоваться этим случаем и продолжить исследовательскую работу.
По названию школы можно представить круг основных дисциплин. Мы штудировали историю КПСС (не важно, который раз!), марксистско-ленинскую философию в двух частях, политэкономию и, конечно же, научный коммунизм. Мы, в отличие от студентов других вузов, два года жили при «коммунизме». За нами сохранялась зарплата, получали стипендию, жили в прекрасном общежитии (комната на 2 человека) и т.д. Так что теория подкреплялась практикой.
Наши уши ублажали также богатые сведения об основе советского государственного строительства и права, международного коммунистического, рабочего и национально-освободительного движения и т.д. и т.п. По окончании получали вузовские значки, специальность в дипломе не указывали.
Учили люди, в большинстве, опытные, квалифицированные. Я запомнил преподавательницу истории КПСС Ольгу Менчикову. Она, в отличие от своих коллег, пыталась вовлечь нас в исторические исследования. По ее заданию я работал в областном партийном архиве, собирал материалы по истории существования в 30-е годы репрессированного Коммунистического института журналистики (КИЖ), написал статью, которая света так и не увидела.
Но самое главное для меня – совершенно неожиданная возможность сделать первый шаг в науку. В школе существовали комиссии по приему кандидатского минимума по истории КПСС (по моей будущей специальности) и марксистко-ленинской философии. К великому сожалению, иностранный можно было сдать на кафедре иняза УПИ. Я оказался одним из немногих желающих пройти эти испытания. Тем более, по истории КПСС и философии дополнительные занятия не требовались.
Проблема (будь она неладна, программа обучения в педучилище!) снова возникла с иностранным языком. Позориться незнанием английского не хотелось. О своей беде откровенно побеседовал с преподавателем немецкого языка Анной Игнатьевной, которая вела занятия с желающими сдавать кандидатский минимум. Она посочувствовала мне, сказала, что за два года английский я не освою и пригласила в свою группу.
Анна Игнатьевна оказалась блестящей наставницей. Она очень быстро (скорей всего, по опыту) определяла выпендривалов, которые редко появлялись на занятиях группы. Зато умело распространяли в коллективе сокурсников свои намерения податься на партийную работу с дипломом кандидата наук. Преподаватель бесцеремонно расправлялась с такими слушателями, ее иронические замечания в их адрес сыпались одно за другим. Чаще всего она говорила: «О, майн Гот!», но иногда звучало и грубовато: «Усх…ся можно, по-хранцузски говоря». Одновременно поражалась моим успехам. Их обеспечивал мой маленький секрет.
Впервые в жизни при изучении чего-то, в данном случае – немецкого, я на сто процентов подключал зрительную память, постоянно нами недооцениваемую. В течение двух лет все пиджачные, брючные карманы, козырьки фуражек или шапок, ботинки или сапоги я переполнял списками новых для меня немецких слов. Стою ли в очереди где-то зачем-то, еду в трамвае, в поезде – внимательно осматриваю заготовки. Запоминаю зафиксированные слова. Подобные списки заполняли стенку у койки. Улягусь спать или проснусь утром, обязательно многократно повторяю немецкие слова, пополняю свой словарик. В итоге экзамен кандидатского минимума по немецкому сдал на «отлично». Нормально завершились испытания и по другим дисциплинам. Первый шаг в науку миновал.
Учились мы в солидном возрасте. Дух не теряли. В учебе, как правило, преуспевали, «двоек» на экзаменах избегали. У нас и досуг находился на высоком уровне. По выходным – то дома, то в Ревде у родителей. С выдумкой встречали Новый год, 23 февраля и 8 Марта. У меня сохранились документы, посвященные некоторым из этих торжественных событий.
Так звучало поздравление с Новым, 1972 годом:
Дорогие земляки и землячки!
Вот мы и собрались. И правильно сделали. Как это так: жить на одной земле, дышать одним воздухом, любить одних…(простите, заговорился) и не знать друг друга, не дружить. Это не по-уральски, это не по-человечески, это вопиющее безобразие. Не допустим такого, друзья!
Знакомьтесь! Футбольная команда «Ух!» выпускников-второклассников.
Капитан команды, она же центрфорвард Галя Писулина. Любимец верхне-пышминских и свердловских зрителей. Неотразима в атаке. Удивительно смела, стремительна, технична. По воротам бьет без промаха. В свободное от тренировок и матчей время поет (в основном вариации на патриотические темы) и готовится к экзаменам по кандидатскому минимуму. Дивчина серьезная, как и подобает быть капитану.
Вратарь, она же крайний правый и крайний левый защитник Валя Громазина. Перебежчик из молодежной сборной Белоярки. В команде «Ух!» набирается мастерства, повышает квалификацию. Сама по воротам бьет редко, мячи передает товарищам. Являет, таким образом, пример игрока-коллективиста, а потому пользуется всеобщим уважением.
Валера Балакин – футболист-универсал. Играет в современный футбол. Одинаково удачлив в нападении и защите. Бьет по воротам с дальних и ближних дистанций, если требуется, помогает защитникам колотить судей. В команде пользуется непререкаемым авторитетом.
Надо заметить: холост. Отец троих детей, которых законная жена воспитывает в Гарях.
Ваш покорный слуга – Андрей Меньшиков, центральный чистильщик. Прибыл из серовской команды «Металлург». Робок, неповоротлив на футбольном поле. Меньше помогает, больше путается в ногах товарищей. Между матчами команда обычно бьет его батогами долго, жестоко. Не помогает. Он по-прежнему слишком увлечен диа- и истматом и другими бесполезными вещами в этом роде.
За 13 прошедших месяцев команда провела ряд календарных и товарищеских встреч. По аппетиту, питию, веселью (не будем говорить об учебе) неизменно занимала первое место и сегодня не собирается уступать первенства.
Итак, дорогие земляки и землячки, с новым вас учебным годом, с новыми приятными впечатлениями. Будьте удачливы, здоровы, счастливы. Вступайте в ряды соревнующихся команд!


Расставаясь, мы «подосвиданились» друг с другом. Ведь как-никак за два года подружились. Договорились встретиться через 30 лет, т.е. в 2002 г. Ни в назначенном году, ни в какой-то другой срок мы не увиделись, не узнали, как сложилась судьба каждого из нас.
А в моей жизни начинался очередной период, с дипломом с самостоятельно определенной специальностью. Перефразируя опубликованную 9 сентября 1938 г. «Правдой» передовую «Глубоко изучать историю партии Ленина-Сталина», я включился в ликвидацию теоретической слабости студенчества, чтобы «быстро двинуть вперед дело марксистско-ленинской идейной закалки» его рядов.

 
Строки из писем
Сестра – Изгагина Галина Михайловна
16.02.1971 г. Кургат – Свердловск
«Ваня работает кочегаром на ферме. Я же опять связалась с магазином, работаю 8-й месяц. Работа заботная, тяжело, не могу, а легче в деревне не найдешь. В январе была ревизия за 6 месяцев, дак аванец не получила, вычли 23 руб. недостачи.
Жаль не приехал на вечер, когда женили Васю…»

28.01.1972 г. Кургат – Свердловск
«Я все работаю в магазине, а Ваня конюшил, сейчас в течение месяца подменяет бригадира. Он пошел в отпуск. Ваньчик работает на тракторе. Вера с Пашей учатся.
До Веры не могу дозвониться…
Погода уже с месяц установилась очень холодная. Замерзаем. Надоело.
1 мая мне исполнится 48 лет, до пенсии – 2 года…»

Брат – Меньшиков Александр Михайлович
25.11.1970 г. Алмалык – Свердловск
«Получил твою каракулевую депешу. Можешь меня поздравить, в твоих иероглифах разобрался без помощи ученых археологов. Могу даже выслать расшифровку. Честно признаться, я ждал твое письмо с полусогнутыми коленями. Теперь каюсь, писать тебе буду, по возможности, регулярно.
Работаю пока в отделе главного механика слесарем по ремонту оборудования в должности зам. нач. механического цеха. Зарплата – 180 р. Работа интересная, в большинстве случаев конструкторская. Короче, воплощаю словесные, изредка эскизные предложения наших многочисленных рационализаторов в металл. Работа «все давай – давай». Чертежи иной раз приходится делать мелом на стене. Потом приходят конструкторы и конструкторши и срисовывают на ватман мои творения. Работать тяжеловато, потому что начальник – господин кувалда в области металлообработки. Хорошо хоть пронырливый, достает все из-под земли и ко мне относится весьма любезно. Так что жить можно. Самое главное – признает себя дубиной в том направлении, в котором ему следует больше всего знать. Короче, у меня по работе «Very good».
Дома сделал веранду, т.е. оформил ее, вставил рамы и покрасил. В гараже оборудовал что-то наподобие мастерской, вырыл яму под картошку. Сейчас появилось время навещать пивные, здесь их много и всегда с пивом. Рыбы я навялил, так что пиво идет по всем правилам. Из спиртных зелий есть всякие ромы и коньяки. Кубинский ром – вещь. Пара стаканов, и запевай, Маруся, песню из полных матюков. Правда, это удовольствие не с кем пока разделить, а потому я только снял пробу и не более. Вопрос этот, по-моему, разрешается лучше всего в Ревде. Не так ли?
Натка у меня понемногу бегает, частенько носом с полом встречается, но есть определенные успехи. Говорит довольно шустро на неизвестном нам языке и наречии. Эту неделю обе с Татьяной болели сопливо-чихательной болезнью. Татьяна все рвется на Урал, домой, к папочке и сестричкам. Крокодильи слезы проливает. Я на это меньше всего обращаю внимания.
Да, я тебе не описал город. Город, на мой взгляд, очень красивый, зеленый. Конечно, в новых жилых районах пока гуляет пыль, и зелень только начинает прививаться. Улицы широкие, по-южному живые и современные. С трех сторон – горы, и создается видимость, что город находится в долине. Наш дом помещается в будущем центре на берегу будущего озера, по-моему, уже в будущем году котлован заполнят. Население города пока познается на реке Ангрен; там большой пляж и больной набор напитков. Поэтому в субботу, воскресенье на автобусах идет мариновка людей, благо, что я обладатель мотто, а то бы не миновать участи большинства. Отдыхать есть где».
 
X. Журналист меняет специальность

Итак, я определил свою новую специальность. Из проповедника марксистско-ленинских идей превратился в устного их пропагандиста. Никто «сверху» не возражал. Иван Грибушин немного не угадал. Ст. преподавателем истории КПСС, по приказу, направили на Краснотурьинский общетехнический факультет (ОТФ) Уральского политехнического института (УПИ). От Краснотурьинска до Серова – всего около 30 км. Первая остановка все равно касалась хорошо знакомого города, в котором жили семья и закадычные друзья. Нельзя исчезнуть, не «подосвиданившись» по-человечески.
Мне друзья не были ровесниками. Александр Захарыч, фронтовик, воевал в составе железнодорожных войск и оставался военнослужащим. Меня по годам обгонял на 20 лет. Я и звал его «дядей Сашей», человеком-балагурой. Место послушных мужей в семье он, например, определял так: «Наше дело бабье, что скажут мужики». Благодарность за оказанную помощь у него звучала так: «Вот спасибо, вот скотина, вот хороший человек». Будучи обаятельным, он, как магнит, притягивал к себе всех окружающих. Не случайно был организатором охраны боевых регалий бывшей фронтовой части и всех мероприятий ее ветеранов. Дядя Саша рюмок не сторонился, но пьяным его я ни разу не видел.
Михаил Федорович (для меня – Миша) родился в г. Ржев. В первый период войны оказался в оккупации. Он рассказывал, как, голодая, из саней у фашистов, хозяйничавших в родном доме, полакомился чем-то съестным. Оккупанты заметили это, схватили его, во дворе поставили к сараю и имитировали расстрел: стреляя, прицеливались, но пули ложились чуть выше головы. С освобождением города влился в одну из воинских частей, освоил обязанности связиста и на гражданке, вполне закономерно, занял пост начальника Серовского узла связи.
По возрасту Миша был старше меня всего на 10 лет. Дядя Саша, естественно, «секретничал» с ним, а Миша откровенничал со мной. Никому не говорил, у меня поинтересовался: «Чего, думаешь, я на фронте боялся?» Я, конечно, хлопал ушами и вразумительного ответа не давал. Миша, по секрету, сказал: «Боялся, фашисты убьют, а я девчонку полюбить не успел».
Смерть (слава Богу) Мишу миновала и серовскую девчонку не проворонил. Так и оказался в ее городе. Против рюмки не возражал, но никогда ее не испил. Ольга Афанасьевна (мы часто в шутку называли ее Олегом Афанасьичем) не могла алкоголь терпеть. Сама за всю свою жизнь ни капельки не выпила. Откуда ей было знать, чем «сырое» вино отличается от сухого. Мы же как-то догадались спросить ее: «Скажи-ка, Афанасыч, что же такое сухое вино?» Она, не сомневаясь в правде своей, ответила: «Сухой, хорошо высушенный порошок». И еще: она страшно боялась, если вечерняя прогулка Вовы затягивалась. Она не спала, пока не обходила ближайшие улицы и не находила сына.
Я в предшествующей главе рассказал о дружбе наших семей. В дяде Саше, Мише я души не чаял. Миша вообще был моим опекуном. На даче обязанности распределялись: он – плотник, Таня – командир ребячьего войска в походах на р. Какву (берегли ее ручки для операций), все остальные – разнорабочие, в основном – овощеводы. С Мишей мы в работе уравнительны только в Уральских горах, когда собирали бруснику или сбивали шишки с высоких кедрин; в болотах, когда прыгали, небезопасно, с кочки на кочку в поисках клюквы. Трудно сказать, сколько же подаренных природой ягод мы за все годы набрали!
Теперь, хотя обещали навещать друг друга, ничего общего, кроме незабываемого чувства, не оставалось. Мы посоветовались с Таней и решили отказаться от своей доли, некогда вложенной в покупку дачи. В итоге на моей портативной машинке появился текст, и я на прощание вручил его людям, которые безгранично любимы, хотя в живых не осталось уже ни Маханьковых (только сын), ни Жуковых (дети):
«Милые Жучки!
Вроде и видимся в последнее время мы с вами нечасто, а нет-нет да и услышим  от Вас о каком-то долге Жуковых Меньшиковым. Услышим и с грустью подумаем: да, была когда-то капля нашего сачкового труда, наших рваных замызганных рублевок в нашем общем семейном деле. Даже не капля, а малюсенькая капелька. С годами она незаметно и полностью испарилась. Ничего от нее не осталось. Сохранились только воспоминания о прожитых одной семьей годах. Воспоминания чистые, светлые, прекрасные. С Вами связано все самое хорошее, что было в нашей серовской жизни.
Мы в нынешние Ваши дни рождения желаем обоим Вам крепчайшего здоровья, долгих, долгих безоблачных лет жизни  на счастье детям и внукам, желаем, чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах никакие там разговоры, а тем более мысли о несуществующем долге не омрачали этих святых воспоминаний.
Но уж если говорить о долге как таковом, то он действительно есть. И этот долг взаимный: всегда помнить друг о друге, навещать друг друга, а когда потребуется, прийти на помощь друг другу».
Миша в расстроенных чувствах, как всегда, не отказался от опекунских обязанностей: доставил нашу семейку в краснотурьинскую новую гостиницу, в которой, в отличие от серовской, «фашистских налетчиков» не обнаружили. Вести о враче Тане опередили ее прибытие в город. Для нее устроиться на работу в базовую Краснотурьинскую больницу не составляло труда. Валерика тоже быстро определили в незнакомую школу. Немножко забегая вперед, скажу, что 1 сентября его провожала мама и стала свидетельницей горьких слез новичка-шестиклассника. Она тоже без обильно промокших глаз не обошлась. В гостинице жили недолго. Нас быстро в новопостроенную «хрущевку» поместили. У меня даже возникло подозрение, кому квартиру предоставили: мне или Тане?
Я же пока никаких заслуг не имел. Перед заведующим ОТФ предстал совершенно простодушный человек. В журналистике-то кое в чем поднаторел. Даже знал, что гонорары на размер пенсии не влияют, хотя до нее было очень далеко. Здесь не догадался у кого-либо спросить, чем отличается ученая степень от ученого звания, должность ассистента от старшего преподавателя. Не знал, к чему сводится разница между старшим преподавателем и доцентом, между назначением на должность по приказу и по конкурсу, надо ли посещать ученый совет или не надо. Куча вопросов, по которым меня никто не консультировал и консультировать не собирался.
Дальше – больше. На носу 1 сентября, а я смутно представляю, как лекции читать, семинары проводить. На ОТФ дублированные дневные занятия не проводили, практиковали только вечерние. Вот и пришлось днями тексты лекций сочинять, вечерами к студентам являться. Читать лекции, как ни странно, помог опыт изучения в ВПШ немецкого языка. Записанный днем текст вечером, после занятий, перед сном, в постели читал один раз, определял пробелы памяти, продолжал второй, третий… Утром, просыпаясь, эту процедуру повторял и в аудиторию, когда приходило время, шел безбоязненно без текста.
Помню, лекции читал на втором этаже. В прекрасную погоду через его окна очень хорошо просматривались далеко-далеко от нас расположенные блестящие при заходящем солнце белые вершины Уральских гор. Картина изумительная!
Но случалось и так: солнце за горами скрывалось, картина исчезала и вместе с ней электролампочки в аудитории надолго по неизвестной причине гасли, не подавали свет. В темноте студенты, в большинстве рабочие алюминиевого завода, не шумели. Я, хорошо зная текст, лекцию, не останавливаясь, читал. Молодцом в молодости память работала!
Точно не помню, но, кажется, всемирно известный ученый Макс Борн чтение лекций сравнивал с искусством романиста или драматурга. Таким искусством (безусловно!) обладал Лев Коган. А искусство, независимо от его вида, возможно только в условиях свободы изложения своих мыслей. Видимо, учитывая мне уже известное, я в начале педагогической работы не мог терпеть кем-то выдуманные обязательные для всех правила заранее подготовленного текста.
Однако мало ли что мне было до тошноты противно? Отдел пропаганды и агитации Краснотурьинского горкома чтение лекций не считал искусством. Он во исполнение своих обязанностей (я уже мало-мальски овладел работой) прислал на мою лекцию старую коммунистку, бывшую учительницу. С ее рецензией, сочиненной по итогам визита, меня не познакомили, но знакомый партиец сказал: «От твоей лекции камня на камне не оставила». От содержания? От формы его изложения? За содержанием, следили и представители иных, «непартийных» учреждений, эпизодически появлявшиеся среди студентов.
Партийцы позволяли себе не только диктовать методику чтения лекций, но и безапелляционно вмешиваться в мои отношения с коллегами, независимо от их должности. Понадобилось им помочь любимому горкомом начальнику ОТФ, по глупости года три назад оставившему пост и возжелавшему вернуться на прежнее место. А должность-то занята другим достойным, уважаемым человеком. Явился ко мне партиец, может быть, из парторгана более высокого, и предложил сочинить какую-нибудь пакость в адрес «нелюбимого». Надо было такое придумать! Может, принял меня за однокашника по ВПШ? Партийцы своего добились. Клеветников всегда хватало. Но с тех пор я почти не контачил с парторганами.
Очень тяжело даже для молодости было сочетание учебных занятий с систематической работой над диссертацией. Подготовка к защите многогранна, известна тем, кто однажды на нее отваживался.
У меня вся она протекала в рамках аспирантуры УПИ. Вначале меня оформили в заочную, при появлении дополнительных трудностей – в очную, хотя не уложился в ее сроки.
При всех трудностях мне очень повезло с научным руководителем. Проректор по научной работе УПИ утвердил на этот пост доктора исторических наук, профессора, зав. кафедрой истории КПСС Александра Васильевича Бакунина, человека рассудительного и деликатного. Я с ним долго ломал голову над темой и планом диссертации, чтобы учесть исследования, проведенные в «Серовском рабочем», и успешно пройти защиту в совете УрГУ. В итоге тема зазвучала так: «Деятельность партийных организаций по осуществлению преобразований в горнозаводской промышленности в 1917-1926 гг. (по материалам Северного Урала)».
Львиную долю подготовительной работы заняли центральные и местные архивы, монографии, мемуары, журналы и газеты. Все это делалось в свободное от занятий время, прежде всего – отпусков. 
В серовском архиве особых трудностей не существовало. Здесь мои трудности постоянно стремились решить сотрудницы Г.П. Зырянова и Н.А. Клюкина. Сложнее дело обстояло прежде всего в партийных архивах. В них тетради сделанных выписок из документов в сроки, выделенные для работы, не выдавались, тщательно проверялись. При ее завершении в ход шли ножницы. Одна из сотрудниц, может, цензор, вырезала те страницы, на которых обнаруживались упоминание о Троцком или о неугодной, на ее взгляд, теме повестки дня собрания первичной парторганизации трудового коллектива.
Очень много времени отнимала систематизация материалов по разделам диссертации, написание и печатание на своей машинке текстов, устранение «пробелов», указанных научным руководителем. Особую трудность представляло издание подготовленных статей. Не буду на них останавливаться, но хочется отметить статью «Помощь русской революции», в 1977 г. опубликованную журналом «Урал».
Редактированием ее занимался Юний (мы его переименовали в Юрия) Горбунов, бывший коллега по «Серовскому рабочему», в то время – сотрудник названного журнала. Юра, к счастью, увлекся не историй КПСС (я ведь тоже когда-то мечтал о редакторском отделении Московского типографического института, но путь туда деревенским оборванцам был недоступен), а литературой в самом широком смысле слова. Он пишет рассказы таким языком, что я не могу не восхищаться. Юра стал инициатором Павленковского движения в России, почти бесплатно (при малом тираже) работает в журнале «Уральский следопыт», готовит к выпуску словарь «Писательницы России» на более 1500 страниц 10-м кеглем.
С этой публикацией в «Урале» связана весточка Эсфирь Борисовны. Она писала: «Рада, что Вы остались верны, хотя и в рамках статьи, прежней теме. Статью в «Урале» прочла с интересом. Все ж она дает кое-что новое о «надеждинской странице» всей большой истории «АИК-Кузбасс»… Верность теме – это всегда хороший принцип в творческой работе». В период подготовки к защите диссертации я с глубоким прискорбием узнал о смерти этого замечательного человека.
На ОТФ умели не только работать, но и отдыхать. Из всех мероприятий запомнилось 8 марта 1975 г. У учебного корпуса появился вместительный автобус с городской автобазы. Мы чинно заняли места и прямым ходом отправились в лес, совсем недалекий от города. С увлечением лазали по сугробам, собирали хворост, разжигали костер. Кто-то готовил праздничный стол на расчищенной площадке, кто-то затевал концерт. Веселились до упаду, как малые ребятишки, валялись в снегу. Дружный, заводной был коллектив.
Пройдет совсем немного времени, 16 июня 1975 г. я из дому получил известие, которое надолго испортило мое настроение: «Приезжай, мама умерла». Когда я появлялся, работая над диссертацией, она с больной рукой подолгу возилась у своей русской печки, изобретала, чем же сына угостить. Радовалась моей работе, хотя, как я по приезде в Краснотурьинск, ничего в ней не понимала. Я всегда (не знаю, почему) находился ближе к ней, чем к отцу. Может, потому, что никогда не скрывал любовь к ней, сочувствовал в многочисленных ее бедах и переживаниях. Мне доставляло огромное удовольствие ее нехитрое угощение, и от рюмки, если был случай, отказывался. Мама видела губительную роль алкоголя в жизни людей, родственников. Сказывалась ее глубинная вера в Бога, в его чистоту и беспорочность. Задолго до смерти она настойчиво просила нас: «Похороните меня без спиртного». Сегодня, когда вижу заполненные водкой рюмки у могилы покойного, досыта пьющих на обеде, в честь него устроенного, вспоминаю маму. Царствие тебе небесное, моя чистая, бесценная. Но почему я не вижу тебя во сне?
Смерть мамы усилила желание Тани расстаться с Уралом, перебраться поближе к своим родителям, здоровьем которых совсем не хвалилась. Она посвятила ему почти 20 лет, безоговорочно следовала за мной. Чувствовалось, заскучала по центру России с более умеренным климатом, чем Урал, и все чаще обращалась ко мне: «Защитишь диссертацию и отправишься ближе к Москве». Я не мог отказать ей в желании приблизиться к малой родине, к своим родителям. И за год до защиты она отправилась в Карабаново, чтобы там подождать меня. Со мной оставила Свету – племянницу (по ее сестре Наташе) из Херсона.
Созрел к удалению от семьи и Валера. В 1977 г. он закончил десятилетку. Своим поведением и учебой сын не огорчал меня. Первый раз я посетил родительское собрание, когда он учился в первом классе и меня попросили оформить стенгазету, второй – в Краснотурьинске – перед его окончанием школы. Учителя долго доказывали родителям, что в школе все подопечные – потенциальные преступники. Эта весть страшно удивила меня по двум причинам.
Во-первых, многие выпускники этой школы учились на ОТФ и никаких преступных намерений не имели, к ним мы, как и к другим ребятам, относились очень уважительно.
Во-вторых, в свободное время Валера часто проводил с одноклассниками в кухне нашей квартиры, играли на гитаре, пели свои любимые песни. Работать над диссертацией они никогда не мешали.
С получением аттестата зрелости, по примеру своих «нянек» Сережи Маханькова и Вовы Жукова, поступил в Казанский авиационный институт и к 1 сентября умчался в Татарстан.
С любимой племянницей Светой мы жили не тужили. Она была заводная, веселая. Сначала, по приезду к нам, пыталась сдать вступительные экзамены на ОТФ, написала сочинение, но насочиняла такого, что преподаватели мало что поняли и долго смеялись. Ее произведение представляло собой помесь русского языка с украинским. Она не огорчилась, поступила на курсы крановщиц. Я, работая на ОТФ, над диссертацией, получал гроши. Питались мы тем, что Бог пошлет. Помню, купим замороженную курицу, разрубим на 12 кусочков, и нам хватало на 12 супов. Правда, Валера в каникулы приехал к нам на Новый, 1978 год, и мы постарались: нашли где-то кусочек мяса и накормили его пельменями.
Но защита приближалась. Она состоялась 9 октября 1978 г. в совете УрГУ. Мне присвоена ученая степень кандидата исторических наук. Помогали, как всегда, журналисты (не будут же партийцы таким унизительным делом заниматься).
Прилетает в аэропорт оппонент из Челябинска. Что делать? Как с достоинством доставить его на заседание совета? На мою просьбу, без всяких отговорок, свой автомобиль предоставил Игорь Степанович Бродский, бывший редактор артинской газеты «Ленинский путь», во время моей защиты – начальник Свердловского телецентра.
Перед защитой (не раньше, не позже) официально запретили «сверху» банкеты по поводу радостных событий новичков в науке. Навстречу пошел мой бывший сокурсник по заочному отделению журналистики УрГУ, собкор «Уральского рабочего» в Серове Юра Коньшин. Тогда, во время моей защиты, жил в Свердловске, превратился в сотрудника названной газеты. Сейчас его проводили на пенсию. Но он продолжает работать на общественных началах. Это талантливый, закаленный журналист.
Мне, прощаясь, Александр Васильевич советовал:
 - В центр собираешься? Молодец. Не подкачай. Только в вузах самой Москвы работу не ищи. В ней, как и в Свердловске, есть у институтов филиалы. Вот ими и поинтересуйся. Может, ближе к Москве найдешь. Ни пуха, ни пера!

 
Строки из писем

Жена – Меньшикова Татьяна Александровна

3.10.1977 г. Александров – Краснотурьинск
«Доехала хорошо. В Москве меня встретили мама с Шурой, Татьяна, Валя и Людмила. Ну, ты, Андрюша, дал прикурить – всем разослал телеграммы. Не хватало только духового оркестра.
В Карабаново все страшно обиделись, когда не сообщили им об операции, сделанной мне в Краснотурьинске. «Именитые» медики наговорили родным всякой ерунды. Все напугались, задумались, как я жить буду без желчного пузыря, очень скоро умру. Мама с Шурой проревели 2 недели, до моего приезда. Дед тоже встретил меня со слезами.
Мое разъяснение разрядило обстановку. Они очень рады, что мы решили перебраться куда-либо ближе к ним. Я пока – в Александрове. В детской больнице встретили меня хорошо, и с 5-го я вышла на работу. По детству у меня полный завал, и я, конечно, очень скучаю о лоротделении. Но сейчас не смогу оперировать по состоянию здоровья. Да ладно, поживем – увидим.
Официально на работу меня приняли только с 16 октября, а потом эти дни разрешат отгулять. Я не возражала.
Живу у Татьяны Семеновой. Весь день на работе, встречаемся после 20-00. Домой в Карабаново езжу по выходным.
Андрюша, наш Валера, оказывается, курит и причем открыто. Когда мама мне сказала, я обалдела…
Бабка с Шурой собираются в Херсон, повезут грибы. Их, конечно, с нашими уральскими груздями не сравнить. Если сможешь, свои сбереги и привези. Захвати также сушеные.
Как учеба у Светланки?..»



22.10.1977 г. Александров – Краснотурьинск
«Папуля, я очень рада, что жизнь у вас понемногу налаживается. После твоего отъезда состояние было ужасным. Хотелось все бросить и ехать к вам, но я креплюсь.
Вечером нас ждали дома, купили бутылку, мама напекла пирогов к 11-00 вечера, но мы в Карабаново так и не появились. Надо было дурочкам поехать хоть на ночь.
В это время Люба Щербина жила у Татьяны. Представляешь, какое у нее состояние? Сейчас она вернулась в Загорск, вышла на работу.
В воскресенье приезжал милый сын. Но я всего два часа видела его. Это просто какой-то миг, т.к. он явился в 15 ч., а в 17-20 уехал. Его поезд из Москвы уходил в 20-20. Изменился, повзрослел, стал еще шире и выше. По-моему, даже поправился. Обиделся, что я не прислала телеграмму по поводу смерти Василия Щербина.
К бабке Валера тоже не успел. Оба мы в этот день в Карабаново не показались.
Приезжали братец Вовка с Тасей, погостили неделю и отправились в Херсон. Вовка ремонтировал мебель, в т.ч. табуретку. Так починил, что когда бабка попыталась встать на нее, то табуретка  разъехалась. Мама упала и сломала правую руку. Сейчас она в гипсе.
Галинку положили в больницу. Я тут с ней целую ночь не спала, был сильнейший приступ, боли в животе. Сейчас она лежит на обследовании.
Так что дома пока здоровы только мужики. Мне приходится ездить два раза в неделю. Вот в субботу поеду стирать белье, а также надо заняться уборкой к празднику.
Света, как твои дела? Как идет учеба?
Андрюшенька, Татьяна уже слопала грибочки твои...»



27.10.1977 г. Александров – Краснотурьинск
«Очень скучаю и решила поговорить с вами, папочка. У меня все по-старому. Только вот совершенно нет настроения. Плохо мне без тебя. Раньше ведь как-то жила, а сейчас просто не могу. Не знаю, когда этот год закончится. Хоть бы скорее 1-ое января, чтобы увидеть вас на несколько часов.
Здесь работать очень спокойно, ночами сплю, как сурок, никто не беспокоит. Первое время меня беспокоили слуховые галлюцинации – все казалось, звонит телефон.
Правда, скучаю по хирургии, но думаю, что и себя надо пожалеть. Хватит этих ночей. Завтра пойду прохирургирую гайморит нашего доктора. Бурыкин дал местечко в хирургическом отделении.
В субботу ездила домой. Там с Шурой стирали белье. А в воскресенье с ней случилось несчастье. Пришел к Славику приятель занять 5 рублей на бутылку и ушел. А соседка по квартире спрашивает: «Это племянник или нет?» Шура задумалась и давай считать, сколько у нее племянников. А в это время соседка, открыв подвал, не предупредила Шуру, и ушла с общей кухни в свою комнату зажигать свет. А Шура стояла спиной у стола. Как повернулась, так и нырнула в подвал! Даже нигде не зацепилась. Упала прямо затылком, переломов нет, но вся –  в огромных синяках. Ну и, конечно, сотрясение мозга легкой степени. Сплошные несчастья.
В воскресенье я пришла к Татьяне, и в 21-30 она повела меня гулять. Ну, ладно, она чокнутая, а я-то старая дура. Привела она меня в дубки (роща есть такая), а на улице уже стало темно. Пошли обратно, и возле садов раздался свист. Мы с ней –  в кусты, а затем мчались по всему полю по грязи. Я молча пыхтела позади нее, бежали и отдыхивались всю дорогу. Забыли про все болячки. Когда добрались до первого дома, рассмеялись на темной улице. На работе ее оборжали и сказали, что она, дура, ищет приключений на свою шею. Я же зареклась в такую даль да еще поздним вечером ходить. 
25-го у бабы был день рождения. С Татьяной мы съездили в Карабаново, поздравили ее, выпили по рюмочке, обыграли деда с братцем Михой в карты на 40 копеек и уехали в Александров.
Галину выписали из больницы, так и не поставив никакого диагноза. Теперь будут обследовать ее амбулаторно.
Сегодня Танину дочку Елену принимали в комсомол…
Как там у вас дела, как Света?..»

7.11.1977 г. Александров – Краснотурьинск
Здравствуйте, мои дорогие, дочурочка и Андрюшенька!
Света, получила от тебя письмо. Умница, пиши и дальше. Очень расстроилась, что ты замерзаешь. Света, никак не могу купить тебе шубу. Уже где только не заказывала, и пальто хороших нет… А пока я тебе высылаю, хоть и неновый, но теплый свитер и кофту. Как-нибудь потерпи, Света...
Балун-Вовка, находясь в Херсоне, очень жалеет, что хохлушки (тебя) нет дома, а то он из тебя все бы выдавил. Твоего братца Витальку замучил окончательно. Учится он не очень-то, а за тебя я рада, что ты на курсах занимаешься пока неплохо. Старайся, дочечка. Это в жизни очень пригодится…
Света, твоя кошечка Катька в Карабаново повзрослела. Первое время о тебе очень скучала, и сейчас, как заходит в твою комнату, так ищет свою любимицу, лезет на шкаф, нюхает все и мяукает. Как здорово ловит на улице мышей и лягушек. А как захочет мяса, ложится на свою газету и возмущенно мурлычет.
Виталька, когда находился в Карабаново, нашел твою фотографию, целовал ее и приговаривал: «Сестричка моя, родненькая, как я по тебе скучаю, даже не с кем подраться…»
Андрюша, ты Свету за учебу почаще гоняй и заставляй, чтобы в квартире уборкой занималась и есть тебе готовила, а то ведь с голода умрешь. Ты же у нас худенький, маленький. Как у тебя дела с диссертацией?..»

20.11.1977 г. Александров – Краснотурьинск
«Праздник прошел без особого веселья и настроения. Единственное, 7-го вечером сходили в лосевский сад. Посидели, выпили бутылку «Старого замка», в 0-00 пришли домой.
Ребята дома смотрели телевизор. Бабка даже не успела как следует увидеть Валерку. Он вырос, стал еще здоровее. Видимо, соскучился о тебе, хочется ему и ребят-одноклассников увидеть.
Валера с ребятами уже знает, как зарабатывать деньги: иногда разгружают вагоны. Я боюсь, чтобы учеба не прошла стороной. Думаю, в течение декабря съездить к нему и проверить. Как ты советуешь?
Да, папуля, можешь радоваться, что сын пошел не в меня, а в тебя: за бельем не следит, приехал в рваных трусах. Но главное – усердно занимается историей, на занятиях даже поднимает руку и имеет очень тесную связь с историчкой…
Папуля, я начинаю приобщаться к культуре. В воскресенье с Галинкой на автобусе ездили в Электросталь во Дворец спорта, смотрели балет на льду. Я, конечно, в восторге. 27 ноября думаем поехать в музей Пушкина… Может, время быстрее пройдет?
Работы у меня что-то стало много. В Карабаново бываю только в субботу и воскресенье. Дед чувствует себя неважно, видимо, из-за погоды. Здесь идут дожди днем и ночью. Снега еще не было…
Волнуюсь за тебя. Как идут твои дела? Неужели могут забраковать диссертацию? Ведь потрачено столько лет и сил. Да и для чего тогда эту тему утверждал ученый совет? Уж скорее бы декабрь. Хоть бы одним глазком посмотреть на вас. Соскучилась.
Татьяна весь день на работе, приходит в 20-00. Однажды пришла в 5-00, так я думала: уж не впустить ли ее по данному случаю? Жаль, что мои генеральские способности, как всегда, не пригодились.
16 ноября ездили в Загорск, отметили сорочины. Люба, конечно, все время в слезах и переживаниях…
Светочка, как идут твои дела? На мать не обижайся, т.к. у нее были дядя Володя и тетя Тася. Они уехали только 9 ноября. Поэтому она, наверное, никак не очухается».

13.05.1978 г. Александров – Краснотурьинск
«Вот поговорила с тобой по телефону, только еще больше расстроилась, решила написать письмо.
Что-то уж очень тяжело. Мне все время кажется, что что-то должно случиться. Не знаю, что происходит со мной, но такого состояния не было давно. Сплошные черные краски. Наверное, мы вновь сделали глупость, что я уехала без тебя. И тебе очень трудно, и мне. Может, мне приехать на несколько дней, а? Все же какое твое твердое решение: уезжать из Краснотурьинска или ты хочешь там еще поработать? Тогда, вероятно, ни к чему все эти наши мучения, и мне возвращаться на старое место. Моя голова идет кругом. Может, обождать, положиться на время? Моя симпатичная хирургическая сестра все беспокоится, что я уеду…
Валера приехал 23 апреля и уехал 2 мая. Три дня кормили его на убой. Взял с собой консервы. Если нормально сдаст экзамены, то на июль и август поедет в стройотряд, а в сентябре будет отдыхать.
Папуля, я очень соскучилась. Если у тебя появится возможность приехать, приезжай…
Как там Светлана?»

Тятя – Меньшиков Михаил Егорович

10.08.1976 г. Билимбай – Краснотурьинск
«Мы купили холодильник…
6 августа ездили в Первоуральск на свадьбу к Вере и Михаилу. Они выдали замуж Нину, а 9 августа были на именинах у Ани…
Валя обещает приехать в гости 25 августа. Им дали трехкомнатную квартиру. Толе с Надей тоже дают трехкомнатную квартиру в Артях. Толя там работает. Надя все еще живет в Ревде. Ждет отпуск!»

13.12.1977 г. Билимбай – Краснотурьинск
«Ты потерялся, а говорил, что мяса надо. Мы свинью зарезали еще до октябрьского праздника. Приезжай, увези. Денег не надо. Зачем они нам? Таня устроилась на работу или нет?
Галина в Кургате болеет. Две недели лежала в одной больнице, уже с месяц – в другой. Говорят, получше становится. Скоро выпишут.
Павлик женился. Живет в Турышевке с Нинкой в одном доме, но в разных квартирах. У него есть пасынок. Свекровь работает на ферме дояркой.
Веру давно не видели.
Коля был не так давно».

Сестра – Изгагина Галина Михайловна
11.11.1972 г. Кургат – Краснотурьинск
«Была в Ревде, погостила всего лишь 3 ночи. Попроведала маму, здоровье у нее неважное. Коля с Зоей уехали гостить к Саше. В праздник 1,5 часа была Вера, привозил ее Вася на машине…
Мне до пенсии осталось полтора года».

21.12.1976 г. Кургат – Краснотурьинск
«Сейчас мы с Ваней живем вдвоем. Правда, Вера вышла замуж в свою деревню и частенько к нам ходит. Они живут с большаками – матерью и отцом. Словом, семья у них четыре человека, но в предстоящем месяце еще кто-то родится.
Ваня на день рождения ездил к деду в Билимбай, немножко отметили. Живут они с мачехой хорошо, но и пусть. Ведь ему одному было бы скучно.
В этом месяце пополнение должно быть у Ивана с Аннушкой. Живут они в Новозлатоусте. Он работает управляющим отделением, а Аннушка, хотя и выучилась на экономиста, но пока занимается детьми. Но они подрастут, и родители наработаются.
Нина с Колей уехали в Сажинский совхоз исключительно из-за отсутствия в Кургате детяслей. Там она работает поваром в садике, Коля – на тракторе. Живут в совхозной квартире.
Паша проживал в Ревде, закончил курсы шоферов… Не знаю еще, где и как устроится.
На днях пришло письмо от Саши. Он устроился в Краснодарском крае. Осенью, как ему обещают, получит квартиру и перевезет свою семью.
Коля с Зоей, сыном Сашей летом приезжали и погостили дня четыре».

21.01.1978 г. Кургат – Краснотурьинск
«Я немного приболела, но сейчас нахожусь дома. Полегче стало.
Ваня в отпуске. Праздник собирается провести в Ревде и у деда».

22.07.1978 г. Кургат – Краснотурьинск
«Да, что-то ты молчишь. Мы забываем друг друга. Я бы давно написала, да адрес потеряла. Вот тятя прислал дак пишу письмо…
Ваня все бригадирит, а я – пенсионер. По дому работы хватает. Сейчас за ягодами хожу, да из внучат кто-нибудь да живет. Скучать не приходится. Теперь у нас с дедом пять внуков и четыре внучки.
Вася обещался в августе приехать в гости. Не знаю, если Вера зимой отгуляла, дак, наверное, один появится.
Деревня наша заметно пустеет. Люди уезжают туда, где есть школы, а то ведь они от нас далеко…
Погода плохая. Сегодня воскресенье, дак весь день мочит. Вообще совхоз косит, сено метает…»

Сестра – Кузнецова (Зыкова) Вера Михайловна
7.10.1972 г. Ревда – Краснотурьинск
«Я сейчас нахожусь в Ревде. Приехала проведать маму. Она упала в огороде и ушибла руку. Вот уже сидит три недели. Перелома, видимо, нет, а вся рука распухла, и она плохо спит. Растирает ей тятя днем и ночью. Она даже лечь не может, так и спит на диване, говорит, что если лечь, то руке еще больней.
Все время сидит, и ноги ее опухли, и их тоже заставляет растирать. Вот теперь и работа у тяти, но он, вроде бы, пока не ворчит, все делает, чтобы было лучше. А она говорит, наверное, уж придется умирать. Я говорю ей, что от руки никто не умирает. Вот рука отойдет, и еще Бог знает, поживешь сколько…
Приезжайте навещать, а то мама обижается, что никто не проведывает».

Брат – Меньшиков Николай Михайлович
15.01.1973 г. Новоуткинск – Краснотурьинск
«Решил написать тебе письмо с просьбой. Нужда настигла, продал машину, а теперь надо брать, а где? Хочется взять «Волгу». Я согласен взять нового выпуска за девять тысяч рублей, но это сложная проблема. Их мало продается. Такую, конечно, не купить. Хотя бы старого выпуска… Будут продавать, смотри, чтобы выглядела хорошо, без вмятин и царапин. Сейчас ездить не на чем…
Живем по-старому на старых местах. Сашко учится по-среднему, «пятерки» редко проскакивают. Мать все болеет. Вера ездит через два воскресенья, моет ее, стирает им.
В этот выходной все собираемся ехать к ним, если будет тепло…»

Брат – Меньшиков Александр Михайлович
20.01.1973 г. Алмалык – Краснотурьинск
«Спасибо за поздравление. Андрей, я не буду перед тобой извиняться, потому что это бесполезно. Благо, что Бог разрешил нам долго жить, поэтому мы, т.е. я, постараемся своевременно исправиться… Я уже много раз писал тебе отсюда, но ни разу письма не отправил. Просто думал, что написал достаточно мало или много, а, может быть, и неправдоподобно… Чтоб полностью описать мои здешние впечатления (некоторые впитались, внедрились в мое существо), для этого мало и общей тетради. Очень было бы хорошо, если бы мы сидели с тобой в первой, ближней из десятка пивной, ели шашлык из сухожилий, манты, где много лука (но не один лук)… Научился я малому, но могу угостить узбекским пловом, шурпой, моставой и в лагманной кишлачной – лагманом настоящим. И при этом смог бы тебе очень многое поведать…
Когда Николай с Зоей приезжали, нам все и вся препятствовало и неблагоприятствовало… В общем, просидели мы дома, дули ром, коньяк, водку и портвейн. Иной раз Бог небес прижимал руки к груди, и мы пили пиво с шашлыком и ни о чем толком не поговорили как с братом. Здесь даже в разговоре с названными товарищами (я не говорю с друзьями, потому что это понятие здесь довольно неопределенное) нужно, в первую очередь, быть дипломатом, а жена – дипломатический представитель какой-либо заинтересованной стороны…
Рыбалка здесь, в сравнении с уральской, не идет, чебачков не знают на вид, что меня кулаком по теме задело. Танька – в стенку лбом – или рыбалка, или семья. Вообще, просто говоря, «тяжелые дни переживает Одесса-мама». Правда, планы у меня гомеровские, несмотря на сгущение туч на горизонте квартиры…
Наташа стоит в углу, клянется собрать игрушки, смотрит телевизор. Не очень удручена, но имеет признаки раскаяния. Пытается плясать по-узбекски и чарльстон, но грозный маманин глас заставляет поставить пятки вместе, носки врозь…
Город наш очень молод как по созданию, так и по облику. Город современного будущего. Расширяется очень. Для кого? Неизвестно…
Работаю по ремонту кранов грузоподъемных и металлообрабатывающих станков. Об учебе только думаю, но не заикаюсь – карман у меня пошит узко и коротко…»

29.03.1974 г. Ревда – Краснотурьинск
«Приехал сегодня в отпуск. Нахожусь у мамы с папой. Таня с дочкой сюда собираются в июле. К тебе приехать не смогу: финансы не позволяют и надо получить багажом холодильник… У папки надо побелить и прочее. Мама совсем плохонькая. Папка еще что-то прирабатывает у соседей. Уезжать буду 23-го или 24-го апреля…»

29.10.1976 г. Белореченск – Краснотурьинск
«Мое величество соизволило написать вам письмо. По адресу на конверте вы, конечно, обратили внимание, что я изменил свое место жительства, т.е. перебрался на более прохладный климат с отголосками моря. Живу пока в общежитии, так что времени на письма достаточно.
С Алмалыка подобных мне «товарищей» здесь предостаточно, такие у меня есть на новом месте. Пускаем здесь жилкомбинат. Мое непосредственное участие заключается в наладке и ремонте металлообрабатывающих станков. Все строится на пустом месте, начинаем почти все с начала. Параллельно возводится жилье. Так что в ближайшем будущем есть намерение получить квартиру.
Город Белореченск по существу большая станица, где 90 % площади занимает частный сектор. Мест для отдыха в свободное время достаточно. Через городок проходит две реки: Белая и еще какая-то (забываю название). Можно ходить в лес за грибами. Сейчас у нас прохладно - +10, + 12о днем. Ходим в плащах. В городишке пока грязновато, а на площадке вообще болото, тундра.
Татьяна с Наткой остались пока в Алмалыке, скорей всего, до весны, пока не закончатся занятия в школе…»

26.12.1977 г. х. Долгогусев – Краснотурьинск
«У меня наконец-то выдался свободный денек, решил всем написать что-либо. На улице морозец 15-20о. Хотели с соседом сходить на рыбалку, но мне что-то расхотелось, к тому же я уже забыл, что такое подледный лов.
Наташка бегает, на санках катается, в школу не пошла; автобус не пришел за нашими школьниками. Учится она пока не прежнем уровне – хорошо. Мне кажется только, что знаний поменьше в голове у ней остается. Преподавание не то.
Квартиру к Новому году нам не сделали, будем ждать весны. Жить здесь, в деревне, намного лучше. К тому же город мне надоел. Один недостаток – далековато от школы, а в остальном я очень доволен. Есть чем занять свободное время. Вечерами сижу над Джеком Лондоном, в свое время не прочитал, решил сейчас с ним познакомиться. Библиотека у нас небольшая, но литературы, мне симпатичной, достаточно. В Белореченской библиотеке мне не понравилось, потому я там читал без разбора, что попадется. Здесь достаточно различных изданий в полном объеме.
Татьяна уехала сегодня в Белоречку, т.е. Белореченск, в парикмахерскую – готовится к празднику.
В прошлую субботу знакомился с участком в лесу, где мы будем выращивать картофель и овощи. Место мне понравилось, красивое. Участок соток 5-6, обрамленный орешником и грушами. Посреди участка то там, то тут стоят яблони и акации. Думаю сделать там что-либо типа домика, будет чудная дачка, даже если получим квартиру. В общем-то посмотрю, как получится. Не успел я только осенью вспахать, придется в феврале пахать и садить сразу. Этим участком пользовался года три мой сосед, потом от избытка отдал его мне. Весной придется за него бутылку ставить, когда закуска подрастет. Такой с соседом уговор. Как видишь, я становлюсь хозяйственным человеком – колхозником…»

 
XI. Соловьи поют не только весной

Александр Васильевич был прав. В Москве деревенских оборванцев никто не ждал. Непросто выглядело дело и с филиалами. На помощь пришел мой бывший сокурсник по заочному отделению журналистики УрГУ Саша Полищук. Он работал в журнале «Вокруг света». Мы общались по телефону. Но ни тогда, ни после я с ним не встречался. Не ведаю, откуда Саша узнал, что есть вакансия в Орловском филиале Московского заочного машиностроительного института (ОФ ВЗМИ), и рекомендовал отправиться на разведку по указанному адресу. Я последовал его совету и быстро приехал в Орел. Родители Тани – очень близко, что соответствовало нашим желаниям.
Орел очень понравился мне. В основных уральских городах угнетает воздух, загрязненный различными заводами. В Серове – металлургическим и ферросплавным, в Краснотурьинске – алюминиевым, в Свердловске (ныне Екатеринбург) – многочисленными самых различных отраслей промышленности предприятиями. Помню, по утрам в столице Среднего Урала смог по утрам не давал нормально дышать. Недавно на слет участников Павленковского движения приезжал в Орел его инициатор, мой давнишний друг Юра Горбунов. Он, екатеринбуржец, удивился, что в России есть такой город, который радует человека своей тишиной и воздухом, которым дышишь и не надышишься. Я сам вскоре после приезда в Орел впервые после Краснотурьинска увидел чистый, белый снег.
Директор ОФ О.А. Горлов без особых разговоров принял на работу, обещал квартиру. Исходу дела я, безусловно, радовался. Приветствовала Орел и Таня, когда позвонил ей.
Правда, мне сразу не «повезло». Филиал завершал передислокацию из центра города на его окраину, которую местные шутники называют (по названию Наугорского шоссе) «Штаты Наугорки». Здесь филиал занял помещения с еще незаконченными отделочными работами: один, основной, заселили администрация и учебные аудитории, другой, примыкающий к нему и соединенный с ним крытым переходом по третьему этажу,  - лаборатории.
Сообщение с центром обеспечивали только два автобусных маршрута – 3 и 4. Днем движение автобусов еще как-то устраивало преподавателей и очников, но вечером и нам, и студентам, вечерникам и заочникам, добираться было нелегко, особенно зимой, случалось, мы на своей остановке околевали от холода. Причем водители не очень-то радовались «шутливым» студентам, скандалили с ними, а наиболее злые на «зайцев» нашу остановку начисто игнорировали.
Получить квартиру, как директор обещал, оказалось делом очень затяжным. Валера-то в течение учебного года – в Казани, на каникулах – в стройотрядах, а нас с Таней поместили в студенческое общежитие на троллейбусном кольце по ул. Горького. И надо же было попасть в такие условия, которые и врагам бы не пожелали. В январе, чего позднее не наблюдалось, более чем на неделю ударили 40-градусные морозы, и в общежитии нагревательные батареи от «возмущения» лопнули, потребовали своей полной замены.
В период ремонта температура в комнате ничем не отличалась от показаний градусника за окном. Ложась в постель, прикрывались всем, что хоть как-то нас согревало. Утром Таня, покидая общежитие, приходила в себя у батарей на новом месте медобслуживания – в лоротделении больницы скорой медицинской помощи им. Семашко (на пенсию вышла, работая в поликлиниках госучреждений). Я же, если не шел в ОФ, окутывался всякой одеждой с ног до головы, разрабатывал тексты лекций новой для меня учебной программы.
В Краснотурьинске я приобрел необходимые навыки. По ходу лекций никто претензий не предъявлял. К тому же из Москвы поступил диплом кандидата исторических наук . С коллективом кафедры марксизма-ленинизма событие отметили в столовой часового завода. Коллеги даже сочинили четверостишия по этому поводу:
Труда затраты не пропали,
Андрей Михайлыч награжден.
Мы на бумаге всё читали,
Что в кандидатах ныне он.

Диплом сегодня обмывая,
Ему желаем так держать.
И никогда не унывая,
Работы докторской дерзать.

Приближался новый учебный год, и мне предстояло сдать экзамен не в аудиториях. Наступал для меня период не учебный, а так называемый агротрудовой. Этот вид труда преподавателей и студентов вузов I-II курсов никого не удивлял. Его инициатором и вдохновителем была КПСС. Инструкция по безопасности работы в колхозах и совхозах начиналась так:
«Ежегодно вся страна помогает колхозам и совхозам в заготовке кормов и своевременной уборке урожая зерновых культур, льна, корнеплодов и других богатств полей. Из учебных заведений, с заводов, фабрик, из учреждений на уборку выезжают миллионы людей» и т.д.
Правда, самих партработников на сельхозработах я никогда не встречал. Они появлялись, но только руководили. Мой первый выезд на орловские поля отражен в дневниковых записях 1979 г. (с некоторыми сокращениями).       

7 сентября. Закончилась лекционная неделя. Прочитал 2 лекции для очников и 2 – заочникам. Завтра занятия приказано прекращать и отправляться на ударный картофелекопательный фронт в колхоз «Заветы Ленина» Верховского района. Командир студ. отряда – доцент, кандидат технических наук Алексей Иванович Кривошеев, зам. – я.
8 сентября. Меня как зама, в колхоз отправили в качестве квартирьера, т.к. договор ОФ ВЗМИ с колхозом не был заключен, я должен был сегодня вручить его председателю хозяйства Анне Павловне.
9 сентября. Приехать следовало минимум за неделю. Председатель колхоза совершенно не знала, куда разместить студентов. Может поэтому на другой день Анна Павловна встречать их не приехала.
10 сентября. Отряд прибыл в д. Малый Кривец (центральная усадьба колхоза – с. Коньшино) – 4-я бригада колхоза. Управляющая Мария Стефановна нисколько не смутилась ею неподготовленных помещений к вселению студентов. Командир Алексей Иванович, человек боевой, потребовал разместить ребят по домам местных начальников. Управляющая усмехнулась и для жилья отвела клуб и рядом – бывшее правление колхоза без окон, электроосвещения, отопления и дверей. Большинство парней и 31 девчонку спать уложили на клубный пол, нас с Алексеем Ивановичем – на сцену, остальных ребят – в разваленное  правление. Разместили отряд в полном составе (71 человек) при солидном недокомплекте постельных принадлежностей.
При всех неурядицах студентам понравилось место жилья на лесной поляне с густой листвой деревьев и кустарников. До Октября 1917г., по свидетельству собравшихся любопытных деревенских людей, здесь находилась дворянская усадьба. Некоторые из них и сейчас живут в барском доме.
Спокойной первой ночи, малолетние (вчерашние школьники)  «дворяне»!
11 сентября. Встали в 6-00. В 7-00 первая группа намеревалась позавтракать. Но не тут-то было. Сначала дров напилите, за продуктами в Коньшино сгоняйте, уж потом ложками вооружайтесь.
Студенты взялись за дрова. Мы с командиром продуктами занялись. Сначала мешки весом по 50 кг таскали, трещал копчик. Затем автобусом гоняли за хлебом. В коньшинской пекарне отказали: «Отправляйтесь в Русский Брод». Только там мы и отоварились.
Большинство отряда домашними запасами ограничилось.
12 сентября. Встали в 6-00. В 9-00 приступили к работе. Никаких примитивных подсобных орудий для сборки картошки не обнаружили. О них никто и не думает. Картошку собираем руками, а когда клубень из земли вытащить не можем, ноги в ход пускаем. Погрузили картошку на 4 автомашины, в т.ч. 2 «Колхиды». В последние минуты ребята затруднялись двигаться, устали до упаду.
После обеда работа продолжалась. Правда, грузили меньше, заполнили 2 бортовых машины. Зато на поле увидели много всяких начальников. В этом войске отличалась Мария Стефановна. Она проверила качество работы, пригласила Алексея Ивановича и заявила: «Если впредь увижу такое качество, знай, тебя лишат партбилета или в тюрьму посадят». На крепкие слова она не скупилась, студентов не стеснялась. Наш командир в долгу не оставался, но нецензурных слов избегал.
В 17-00 пошел дождь. Работу продолжили. В столовую явились основательно промокшими.
Во всей округе бани нет. Местные жители моются в тазиках или корытах. Мы с Алексеем Ивановичем помыть голову сходили к знакомому колхознику.
13 сентября. С утра сыро. Долго собирались, гадали: идти или ехать тракторной тележкой?  Ребята сразу отправились запрещенной для транспортировки людей тележкой. Девчонки одну половину шли пешком, другую – с парнями ехали.
Работали, наполняя сетки, с частыми перерывами. Нагрузили 4 машины.
Днем, боясь за жизнь студентов, настаивали перед начальством обеспечить их безопасную транспортировку. Нам обещали вечером доставить ребят с поля, но слово не выполнили. Студенты, как обычно, 1,5-2 км.  до деревни шли пешком. Явились только в полной темноте в 19-30.  Легли спать, не умываясь.
А ведь днем приезжали директор и секретарь партбюро ОФ, представители обкома КПСС  и Верховского райкома.
14 сентября.  Студенты с утра совершили поход за яблоками к пенсионеру союзного значения.  Ведро плодов он не возражал вручить посланцам отряда, но потребовал своеобразную оплату: убрать урожай с огорода и ежедневно с кухни поставлять очистки для животных. Торговая сделка не состоялась.
В отряде появились студенты с различными заболеваниями: голова, горло и т.п.
Узкий фронт работ на «трудном поле», как назвал его отряд, бесконечные перестановки ребят с места на место, обслуживание кухни без местного повара – все это настолько уморило меня, что разболелась голова. В постель убрался в 21-00. Ребят укладывал Алексей Иванович.
15 сентября.  До обеда работали нормально. В 13-00 приехали на обед, но его не оказалось. Наши повара (местная повариха – тетя Катя – на уборке свеклы своего участка) не догадались очистить решетку очага от золы. Плита его не нагрелась, вода не закипела. О первом и втором речь не шла, попили кисель с хлебом и отправились в поле. Собирали картошку в грозу.
На ужине видели тетю Катю. Она пользуется «конъюнктурой», видимо, набивает себе цену (добивается того, что и «всесоюзный пенсионер»). Подобным занимается зав. клубом. Шофер этого не скрывает: если считает рейс выгодным, поедет в любое время суток.
В наших первоклассных помещениях освещение никудышное. Вечером студентам трудно сочинять письма, читать книги, привезенные из дому. Выдумщикам во дворе хорошее освещение не требуется. На удивление всем, Вика Епифанова ловко танцует на ведрах. Ребята из них устраивают ходули. За поврежденные «орудия труда» отвечают командир и его зам.
Ночью небезопасно выходить из помещений, но надо…
16 сентября.  С утра – дождь. Весь день не работали. Во второй половине дня  парились в коньшинской бане.
17 сентября.  Разгорелось соревнование звеньев на уборке картофеля. Два из них убрали клубни с 3-х борозд (при норме – 2). Из группы 12Д звено:  Саша Кондрашин, Сергей Подрезов, Саша Максимов и Алексей Драчев; из группы 17Т звено: Володя Леш, Игорь Колчанов и Игорь Ивлев.
Вымогательство тети Кати за работу на кухне.
Приезд второго секретаря Верховского райкома. Наши жалобы.
18 сентября.  Перелом в настроении ребят. Рекордный день. Свой успех на уборке клубней повторило звено из 17Т Володи Леша,  в 12Д   отличилось звено в составе:  Саша Симанев, Сергей Бельских и Олег Ставцев. В условиях холодного пронизывающего ветра 9 парней уложились в норму на транспортировке картофеля. В работе появилась взаимовыручка. Как закрепить успех? Как не сдать завоеванных позиций?
Приезд первого секретаря Верховского райкома. Снова – жалобы. Вчерашние нарекания – без последствий. После напряженного трудового дня студенты снова шли пешком. Страшно устали.
Сложил с себя полномочия по пищеблоку.
Много больных.
19 сентября.  С утра – дождь. Позавтракали, сидим «дома», ждем погоду.
Сергей Радченко мастерски рисовал дружеские шаржи, а мы много смеялись.
Передовое звено Володи Леша на день отпустили домой.
Уехала новая группа больных. Старые не вернулись. Уже отсутствуют 10 человек.
Дождь после обеда не прекратился. Пекли картошку на костре.
Укладывалась спать Лена Можогина. Оса укусила ее в ногу. Лежала, плакала.
Ушла, слава Богу, тетя Катя.
20 сентября.  Опять в местный магазин – за хлебом. По хлебной полке бегала мышь. Прогрызла, как всегда, булку. Взяли. Больше брать нечего.
В поле выехали 55 человек из 71. Нагрузили 7 машин и одну тракторную тележку. Работалось с трудом, хотя вчера отдыхали. Ребята работе отдавали, кажется, все силы. Даже по 1,5 борозды не прошли. После обеда Володя Бельков, Сергей Журбенко и Сергей Кладько закончили первую борозду и сбежали. Инцидент с Сергеем Жербенко.
Плотину от д. Желевой к М. Кривцу размыло. Шоферы добираются в объезд.
Ездил на телефон в Коньшино. Не дозвонился до Тани.
Устал сегодня, как никогда.
21 сентября.  С рассветом – густой туман, обильная роса. Тепло.
Машин, как всегда, для перевозки людей не подали. Пока добрались пешком, «распарились». Работу начали только в 9-30.
С утра отсутствовал необходимый фронт работ. Одна картофелекопалка не успевала. Сегодня поставили вторую. Дело пошло лучше. Теперь не хватало сеток, в которые грузим картошку.
В 1-й половине дня сгонял в Коньшино. До Тани снова не дозвонился.
Во 2-й половине дня работали с 15-00 до 18-00. Три звена (9 человек) дневную норму все-таки выполнили.
«Осада». Все по разным причинам захотели домой.
Вернулись задержавшиеся больные. В клубе на постелях заиграли гитары, зазвучали песни.
22 сентября.  В ночь с 21 на 22.09 зав. клубом помещение не протопил. На полу спать прохладно. Выстиранные вещи не высохли.
С утра группа студентов в составе 15 человек взяла высокий  темп. К 14-00 она перевыполнила норму по сборке клубней, нагрузила трех- и пятитонную машины. Среди передовиков из 11Д Лариса Курдюмова, Ира Мошкова, Володя Тихонов, Сергей Радченко и Жанна Булгакова. Их наградили досрочным освобождением от работы.
Нашлась и троица из 12Д  (Олег Смирнов, Игорь Клочков и Сергей Бельских), которая с погрузочных работ сбежала в лес за грибами. Руганул прогульщиков основательно.
В Малом Кривце умер человек в горячую пору страды. Не на чем гроб увезти. Машины заняты.
23 сентября.  В наших «владениях» ночью появились привидения в простынях. Алексей Иванович с Анатолием Федоровичем Кулаковым (с 17 сентября – наш помощник) задержали их в кустах. «Призраками» оказались студенты из 11Д  Володя Тихонов и Света Шумилина. Спали плохо, командный состав решил нарушителей спокойствия выдворить из отряда. Утром на работу их не взяли.
Днем солнце распалилось. В жару работать очень тяжело. Ребята раскисли, хотя с утра, было, настроились. Приехала Мария Стефановна, отругала за оставленную в бороздах картошку и дала команду: работать медленнее, но качественно. Темп, взятый ранее, упал, ребята еле поворачивались. К тому же, фронт работы не подготовлен.
Вечером, когда руководители отряда мылись на ручье, пришла делегация – Сергей Радченко и Виталий Дец. Они просили Свету оставить, а за Володю как виновника неприглядной истории не ходатайствовали.
Позднее Тихонов подходил к Алексею Ивановичу, но он отказался с ним разговаривать, разрешил только сегодня переночевать.
24 сентября.  Жаркий, по-настоящему летний день. Солнце палило немилосердно.
Утром «сцепились» с Марией Стефановной. Опять –- качество.
Отряд на это обратил мало внимания. Он сразу задался целью каждым звеном пройти по две борозды. Задание выполнил. Но что это в жару стоило студентам! Отличилась 11Д. В ней выделились звенья в составе: Сергей Радченко, Лариса Курдюмова, Ира Мошкова и Сергей Милин, Оля Прохорова и Света Шумилина.
Проводили Володю Тихонова.
Вечером, во время отбоя, в клуб ввалились местные «кавалеры». Они бесцеремонно уселись на постель раздевающихся девчонок. Алексею Ивановичу, который их выпроваживал, сопротивлялись, вопрошая, почему запираешь «невест», не даешь им погулять. Только эти нахалы ушли, появились 5 пацанят верхом на лошадях. Откуда «вороные кони» взялись? Оказались свои.
25 сентября.  Ночью страшно болело горло. Простудился. Болит спина.
Выехали, как всегда в последнее время, в 9-15. Значит, рабочий день сократился. Среди «рабочих» из 11Т не оказалось Саши Богатищева и Игоря Волобуева. Говорят, дежурный их в доме закрыл.
«Трудное поле» встречает нас крутящимися в воздухе тонкими молочно-белыми нитями паутины. Старики говорят, осень теплая будет. Нам не до паутины. Второй день работаем с остервенением. В короткие перерывы хочется лечь на спину и лежать, не поднимаясь.
После обеда из группы 11Т в поле не явились Володя Леш, Игорь Ивлев и Игорь Колганов. Говорят, машина ушла, когда они в туалете сидели. Вот так передовики!
В целом отряд работал по-стахановски. Первое место заняло звено из трех человек: Таня Музалевская (11Т), Вика Епифанова (11Т) и Сергей Подрезов (12Д). Не подкачали и 7 грузчиков клубней: Саша Кондрашин, Слава Заболотский (11Д) и др.
Лес желтеет на глазах. В рощицах – изобилие грибов. Никто их не собирает. Люди заняты на уборке.
26 сентября.  Работаю с ребятами в борозде, устаю. Сегодня с утра ломит спину, руки, ноги. Едва передвигаюсь. Болят голова, горло.
Жарища. Ребят мучает жажда. Шофер привез воды. За глотком живительной влаги выстроилась очередь.
Работа на уборке идет врассыпную ударными темпами. К 12-00 прошли первую борозду. Хуже дело на сетках.
В перерывчик со студентами рассуждали о способах выработки воли. Сошлись во мнении: надо добросовестно выполнять ту работу, которая не нравится, осточертела. Саша Симанев (12Д) сказал: «Правда, нечто подобное наблюдается в прыжках с парашютом.  Преодолеешь однажды страх, а там  дело пойдет».
Работа на 9 бороздах остановилась. До конца второй борозды так и не добрались. Машин для погрузки не было.
Володя Тихонов вернулся на трудовое воспитание со строгим выговором, освобождением от поста старосты группы и снижением наполовину стипендии.
27 сентября.  Ангина по-прежнему мучает. С утра остался с дежурными. Не напрасно. Перед глазами засверкали новые грани поведения знакомых только в поле студентов.
Лариса Марченко (12Д) и Ира Мошкова (11Д) помыли помещение клуба. Навели такой порядок, какого, пожалуй, ни один дежурный не наводил. Трудолюбие в поле – трудолюбие в домашних делах. Видимо, сказывается полученное в семье трудовое воспитание.
Сергей Радченко (простудился, сегодня остался за дежурного), оказывается, не только художник, но и прекрасный электромонтер. С утра в помещениях меняет выключатели (по его словам, может магнитофоны ремонтировать). Сережка – замечательный парень, прекрасный собеседник.
До сих пор только Саша Кондрашин (12Д) наиболее полно раскрыл все свои, видимо, с детства привитые трудовые навыки. Он не заменим на любом участке работы: отличный сборщик картофеля, отменный грузчик. После труда в поле без всяких указаний и просьб отправляется к ручью за водой для общежития. Когда требуется, пилит и колет дрова. Безропотно откликается на любую просьбу преподавателей. Отменный товарищ.
А Сережа Аристархов (17Т) – острослов и работяга. За словом в карман не полезет, всегда найдется с ответом. Главное – исключительно работоспособен. В поле – первый сборщик клубней, на кухне – мастер на все руки. Правда, повар не профессиональный. Не всегда у него получается так, как ему хотелось бы. Но чувствуется, он внимательно прислушивается к критическим замечаниям ребят, остро переживает неудачи, умело скрывает свои переживания. Сережка – всегда в центре внимания ребят. К нему все относятся с уважением.
Игорь Коряжкин (11Д), Олег Ставцев (12Д),  Инна Букаева (11Т)  –  хорошие музыканты, певцы. Ребята с удовольствием слушают их, когда они играют и поют. В такие моменты они, кажется, забывают о всех тяготах повседневного физического труда. Прекрасная разрядка. К сожалению, наши музыканты плохо выглядят в поле. Целесообразно было бы из таких ребят на период уборочных работ комплектовать концертные бригады и отправлять по студенческим отрядам. От них пользы было бы куда больше, чем на картофельном поле.
Трудяги-молчуны Володя Ставцев (11Т), Саша Максимов и Юра Савин (11Д) никогда беседовать не начинают, в разговоры ребят не встревают. Услышать их голос можно только тогда, когда они отвечают на заданный им вопрос. Утром они молча встают, молча работают и молча спать ложатся.
Сережа Милин (11Д) – весельчак. Смеялся до упаду, когда Сережа Радченко нарисовал дружеские шаржи над раскладушками каждого из своих товарищей в помещении бывшего правления колхоза, куда их поселили. Но когда художник нарисовал портрет тезки, тот, не найдя его сходства с оригиналом, возмутился и попросил стереть. Успокоился только тогда, когда Радченко выполнил его просьбу.
А как настойчиво Милин просился домой!
– Андрей Михайлович, отпустите. Честное слово, обернусь за один день.
– Причина?
– Низкое давление.
Сережка нащупывает пульс на запястье левой руки, просит ребят засечь время и начинает отсчитывать количество ударов в минуту.
– Андрей Михайлович, сорок девять ударов в минуту. Отпустите.
В отдельные дни, когда Милину попадались трудолюбивые напарницы, он работал, как заводной, безостановочно. В первый жаркий день, когда ребята поскидывали с себя теплую одежду, когда Сережка остался в майке, обнаружились на ней грязные разводы. На «трудном поле» Милин, как многие другие ребята, пролил сотни потов, но не сдался, выстоял до конца.
Олежка Смирнов (12Д). Плотненький парнишка, невысокого роста, добродушный. Ранее физическим трудом не занимался. В первые дни страшно уставал. Я переживал за него: выдюжит ли? Ведь он по-хорошему самолюбив, ни в чем не хочет уступать физически сильным товарищам.
Виталий Дец – человек немногословный, работящий, дисциплинированный и веселый.
Во 2-й половине дня выехал в поле. Погода способствовала ударной работе. Почти все прошли по 2,5 борозды, отправили 8 автомашин – 30 тонн.
Раньше всех выполнили и перевыполнили дневную норму, особо отличились в труде  Юра Богатырев (12Д), Олег Желудев и Юра Пантюхин (11Д).
28 сентября.  Сегодня отряд несколько снизил темп работ.  Сказался недостаток автомашин. У ребят нервы напряжены. Они шутки воспринимают в штыки или настороженно. Но даже в этих условиях каждое звено собрало клубни с двух борозд. Первой на финиш пришла троица из группы 17Т: Саша Бочков, Таня Музалевская и Лена Ветрова. На кухне, вернувшись из «отпуска», порадовали Сергей Аристархов, Володя Соловьев (17Т), Жанна Булгакова (11Д), Лена Коровина (12Д).
Я устал уже в первой половине дня. Алексей Иванович по полю носится без устали. Повздорил со студенткой о педагогике. Она вгорячах спросила: «А вы кто?» Командир, не раздумывая, отвечает: «Я – колхозник».
29 сентября.  С утра – тучи. Днём солнечно, тепло. На наших глазах падают листья.
Лена Истратова и Галя Кушникова из группы 17Т без Сережи Аристархова совсем скисли. Еле передвигаются в борозде. Заметно, наши первые рекордисты – передовики сдают некогда завоеванные позиции. Особенно плохо идут дела в звене из 11Т Володи Леша (Игорь Ивлев  и Игорь Колганов). Ищут работу полегче, отлынивают от сбора картофеля, в борозде отстают. Может, сказывается усталость. Но даже за день отряд отправил в закрома 30 тонн картофеля.
К некоторым студентам приехали матери, ночевать собрались с нами в клубе. Ужасаются условиям, в которых мы живем. Спанье на полу, зазоры между досками в 1-2 см имеют социальные последствия. Девочки – будущие матери, беречь их надо больше, чем мальчиков.
Саша Симанов (12Д) домой отправляет очередное письмо. Он ежедневно пишет утром и вечером.
К зав. клубом Тимофеевичу приехал сын. Пируют. Помещение не отапливается. Боюсь, чтобы ребятишек к утру не заморозить. Вечером на улице прохладно.
30 сентября.  Утром холодно. Прошли по первой борозде, работали еле-еле. Заметно накапливается за неделю усталость. Набрали 5 автомашин. Уехали на обед и не вернулись. Пошел дождик.
Посетил местную «баню» при колхозном телятнике. Это небольшой водонагреватель, содержимое которого используется для ублажения скота.
Вечером ребята праздновали День машиностроителя. Звездой маскарада переодевания была бесподобная, грациозная «Кузьминична». Танцы под магнитофон.
1 октября.  В «трудном поле» – холодный пронизывающий ветер. Так весь день. Одно спасение – движение. К концу дня девочки из 11Т выдохлись.
2 октября.  Приехали в поле. Околели. Отогрела работа. Но ее хватило ненадолго. Дали всего две автомашины. Нагрузили их. Встали. Машины забрали в Новую деревню сгружать картошку в погреб… Не вернулись. Технику, похоже, перебросили на свеклу, картошка в колхозе ушла на второй план. Оставшийся клин так и не успеют убрать.
4 октября.  Работали 2 автомашины. Погрузили 8 тонн. Заявилась Мария Стефановна. На всё «трудное поле» кричала: «Поле загадили, людей разложили. Отдам под суд», – в наш адрес. Она все поставила с ног на голову. Действуя нахрапом, собственную вину свалили на других.
Сложилась парадоксальная ситуация: не мы помогали колхозу, а колхоз, сделав нам одолжение, предоставил работу. Поэтому имеет право распоряжаться рабочей силой как хочет. Отсюда – всяческие оскорбления в адрес преподавателей в присутствии студентов, угрозы судом и прочими карами. И полное пренебрежение нуждами ребят.
5 октября.  Наконец-то дали машины. Весь день ползали по полю, теперь собирали уже мерзлый после первой культивации картофель. К работе пропал всякий интерес.
6 октября.  Предполагали в воскресенье завершить вторую подборку после культивации, в понедельник – выехать. Проснулись, увидели дождь со снегом; позднее разыгралась пурга.
Промокли, пока ходили на завтрак. О работе не могло быть и речи. На собрании в клубе решили: желающие могут «на своих двоих» отправиться домой. Ушли все, кроме тех немногих, кто участвовал в сдаче имущества. Ушли в пургу, мокрый снег. Никто из хозяев ни «Спасибо», ни «До свидания» не сказал. На стене бывшего правления колхоза ребята выскоблили: «Уходим с чувством выполненного долга».
7 октября.  С имуществом рассчитались. Сами в бункере комбайна приехали в Коньшино. Наскоро отправили оставшихся ребятишек. Доехали ли?
Сами ночевали в заброшенной неотапливаемой комнате столовой. Поставили разбитые раскладушки, спали одевшись. Всю ночь мерзли. Оказывается, Анна Павловна о месте ночлега знала и сказала зав. столовой: «Зачем пустила туда, пусть ночуют на улице».


Квартирная проблема сохранялась. Попытки дозвониться до Тани из колхоза, узнать у нее что-либо не удавались. Душа не вытерпела, 3 октября сгонял в ОФ. От зам. директора Б.Г. Кобцева, кроме обещания, ничего не услышал.
Небольшой перерыв в переживаниях появился только в конце апреля 1980 г. От Валеры поступила весть, которую мы никак не ожидали: приглашение на свадьбу. Она состоялась незадолго до экзаменационной сессии, 29 апреля, в Бугульме, где жили сваты Николай Афанасьевич и Майя Ивановна Смирновы.
Отец нашей невестки, красавицы Ларисы, студентки Казанского медицинского института, занимал пост директора Бугульминского спорткомплекса. Он оказался, по тем временам, состоятельным человеком. Свадьбу устроили в пустующем пионерлагере.
На торжество собрали всех тех родственников, кто смог добраться до Бугульмы. Случилось самое невероятное – на свадьбу прилетели мой тятя с мачехой – Марией Петровной. Я новую «маму» до этого события, в предзащитный период в УрГУ, видел неоднократно. Даже со своей портативной пишущей машинкой приезжал в Билимбай печатать текст диссертации.
Мачеху, при всех ее положительных качествах, не сравниваю с мамой. Она детей отца не обижала, встречала гостеприимно. При надобности ставила на стол бутылочку крепкого и кувшин молока (его добавляла в рюмку). Иногда я невольно превращался в свидетеля матерщины. У них с тятей по какому-либо пустяку возникал скандал, в ходе которого друг другу в сквернословии не уступали.
Не менее важным событием явился приезд на свадьбу Таниной сестры из Херсона – Наташи Томилиной. Она, ее муж Иван Петрович работали. В состав их семьи входили дочка Света (вернулась из Краснотурьинска) и сын Виталик. Родители временем для путешествий не располагали. Зато мы с Таней, иногда с закадычными друзьями, чуть ли не каждый отпуск проводили в их частном доме. Он притягивал, как магнит.
К членам семьи Ваня относится строго, но к приезжим родным очень гостеприимен. Он любил поговорить со мной о различных политических проблемах, о взаимоотношениях украинцев с русскими. Даже пытался научить меня читать украинские газеты, но ничего, кроме громкого смеха очевидцев, у меня не получалось.
Наташа, где бы ни находилась, превращалась в заводилу, любимицу окружающих. Ее хохмы у гостей всегда вызывали веселье, поднимали настроение. Добавлю к этому любовь Наташи к кулинарному искусству. Из продуктов повышенного качества она готовит такие блюда, что пальчики оближешь. Но при отсутствии оных продуктов она из ничего приготовит что-нибудь такое, что диву даешься и с огромным удовольствием слопаешь. Никогда не забуду сервированные Наташей столы не только дома, но и во время прогулок на днепровские берега, эпизодических посещений Одессы.
И на свадьбе Наташа не подкачала. Она постоянно находилась в хороводе гостей.
Свадьба гуляла широко. Места хватало для всех. Пели и плясали досыта. Мы с Таней не сторонились гостей, много веселились, но, к сожалению, домой пригласить молодых не могли. Квартира, чувствовалось, появится нескоро. Меня ожидало не постоянное жилье, а новый картофельный урожай в области. Такова судьба деревенского оборванца.
Я раньше, задолго до приезда в Орел, слышал, что он, как и Курск, славится по веснам соловьиными трелями. Теперь и сам убедился: так оно и есть, только решил, что в Орле соловьи поют не только весной – круглый год. Администрация ОФ, как начиналась картофелеуборка, так насчет квартиры заливалась соловьиными трелями – обещаниями. На этот раз жить предстояло в д. Мосали колхоза им. Кирова «родного» Верховского района. О том, что в нем творилось, красноречиво расскажут дневниковые записи 1980 г. (с редкими сокращениями):

8 сентября.  Наш студ. отряд №15 ОФ (гр.16Т) в 9-30 выехал мармыжским поездом. В вагон набилось много пассажиров, часть которых стояла в проходе.
Жарко. Душно. Попытки открыть окно не удались. При одной такой попытке кто-то из ребят сломал внутреннее вагонное стекло одного окна. При выходе проводница устроила скандал. К тому же на переезде, первом после Верховья, поезд стоял совсем немного, все выйти не успели. Пришлось срывать стоп-кран.
Председатель, его зам, встретили нас на переезде, т.е. на передовых позициях, чтобы потом благополучно ретироваться. Для этого причина была основательная: 26 студентов (отряд) поселили в старый, разваливавшийся нежилой дом на отшибе села, утонувший в лопухах и крапиве. Во многих местах электропроводка обнажена. Дом не отапливается. В двух маленьких комнатах стены отсырели, обваливаются. Сыро. Грязно.
Пол предназначен для сна. У колхоза для нас «высоченных коек с пуховыми перинами» не хватило. О простынях и пододеяльниках «забыли». Воду негде и не в чем согреть и т.п. и т.д. Ничего нового. Обычная история в подобных случаях. Такая встреча, видимо, вошла в традицию колхозов района.
За неимением стола студенты на подоконнике по очереди подписали «Основные обязанности по охране труда на уборочных работах в колхозе им. Кирова». Каждому под расписку вручили по главному орудию труда – ведру.
Очень трудный первый отбой. И.Носков вел себя вызывающе. Уговоры не действовали. Пришлось совестить. Засыпать начали вместо 22-00 в 23-00.
9 сентября.  Встали в 6-00. Ю. Андреев проспал, мылся из помойного ведра, опаздывал на линейку.
На линейке И. Носкову объявлено строгое предупреждение за вызывающее поведение во время отбоя. Такое же наказание получили Ю.Андреев, В.Горячев, А.Зубов и О. Карпиков за халатное, безответственное отношение к имуществу отряда. Вчера вечером они оставили у дороги часть матрацев, одеял и подушек, полученных на колхозном складе.
Сам вещевой склад ничем не отличается от подобных помещений других колхозов. Это страшно запыленная, грязная, просиженная мышами груда постельных принадлежностей и предметов обихода.
На планерке определили задачи дня.
День очень жаркий.
Работа началась нескладно. Затянулась доставка ведер. Их долго искали. Из 26 нашли только 16 штук. Работа наладилась. Некоторые после обеда выдохлись. Прошли 23 борозды.
Вернувшись с поля, ребята от столовой отказались. Кухня картошку приготовила без всякой подливы. Решили «французские» блюда приготовить «дома». А.Зубов без всяких моих указаний сколотил стол на полный состав отряда. Н.Рзаев помыл клубни, принесенные с поля. Сварили полтора ведра их на костре, купили 9 литров молока у колхозниц. Площадка перед домом не освещается. Ужинали в темноте, но все остались довольны.
10 сентября.  Ночью мне приснилось, что (наконец-то!) получил квартиру. Потом видел во сне, как быстро-быстро, очень легко и свободно плыл по быстрой, широкой и глубокой реке. По-моему, сон прекрасный. Вот и ждал весь день какой-то приятной весточки. К сожалению, не дождался. Может, завтра, послезавтра...дождусь.
День сложился нескладно. Распорядка, однажды заведенного, не нарушали. Но колхоз из-за недостатка и поломок техники не может обеспечить фронт работ для студентов ОФ и института культуры. Наш отряд не завершил сбор клубней и с 11 борозд. Особое внимание уделили качеству работ. По этому показателю «отлично» получили Е.Баранцевич, Т.Леонова, И.Игнатова, С.Коренькова, С.Сасания и Ю.Андреев.
Завтра нас ожидает та же участь. При таком темпе да плохих клубнях нечего думать о заработке. Дай Бог, питание отработать, в долгу не остаться.
Ребята после работы нет-нет да и проявят инициативу. Сегодня А.Зубов, Н.Фалеев и А.Калинин подходы к дому очистили от липучего репья и жалющей крапивы.
Развернулся и колхоз: дал электронагреватель и отремонтировал очаг.
Второй раз студенты отказались от столовского ужина. Опять купили молоко у местной бабки. Кипятили чай.
11 сентября. Бестолковый, нервный день. В поле вышли в 9-00, сидели до 11-00. Потом ушли домой. В 13-00 пообедали. Только в 15-30 нам напахали борозды. Не завершили уборку и с 11 борозд. Обращали особое внимание на качество работ. Единственные в отряде А.Хрипунов, В.Горячев и О.Карпиков завершили сбор клубней со своих борозд при отличном качестве.
А. Зубов остается хорошим помощником. Сделал замер разбитого оконного стекла, замазал глиной отсыревшую, падающую на пол штукатурку.
Дозвонился до зав. кафедрой марксизма-ленинизма В.А.Ларкина. Никаких утешительных новостей. Знать, сон о квартире не сбудется.
Вечером на наш огонек впервые пожаловали 4 местных «кавалера». Говорят, парни хорошие.
12 сентября.  Встаем в 6-00, до 7-00 - туалет, умывание. Умывальника нет. Ходим на речку и к колодцу. От местных жителей поступила жалоба. Ребята моются в питьевых источниках или в непосредственной близости к ним. Действительно, раз заметил: ребята не соблюдают элементарные правила санитарии. Дома к этому, видимо, не были приучены.
К 8-00 идем в столовую. Но завтракаем не ранее 9-00. Времени много проходит, пока пройдут наши второкурсники и студенты института культуры. В столовой  - кухня и зал на 25 посадочных мест; стульев на большую группу не хватает. Повариха Мария Алексеевна - женщина лютая, как все деревенские кухарки. Наших дежурных (по 2 девочки ежедневно) гоняет почем свет стоит. Грубость не все выдерживают. Дело доходит до истерик.
С 9-30-10-00 до 14-00 работаем в поле. За два дня прошли 20 борозд. Вот такие т.н. темпы. Правда, качество работ удалось повысить. Сегодня это заметил колхозный бригадир, привел нас в пример руководителю группы «первоклассников» института культуры. Тот неоднократно проверял сбор клубней на нашем участке. Какое ему собачье дело до нашей работы.
Работаем до 18-00. С ужином всегда задержка. Поэтому часто отказываемся от него.
В 12-00 пополуночи у меня первое нервное перевозбуждение. Сердечный приступ. Первый в жизни. Хорошо, что в аптечке оказалась валериана.
После приступа долго не спалось. Ночью под диваном мыши долго гоняли сушку, заброшенную студентами, тонко и нудно пищали. Света не было. Пугать пришлось их тапочкой. Правда, это плохо помогало.
13 сентября.  На планерке все девочки, кроме Т.Леоновой, получили первое штрафное очко за плохое поведение после вчерашнего отбоя. Своим заместителем назначил Андрея Зубова. Коллективно решили изменить распорядок дня. Все согласились ложиться без шума в 11-00, вставать в 7-00, на туалет утром - полчаса.
Свету не было и в столовой, вода не поступала. Мы пришли к 9-00, но позавтракали только в 10-00. Начали работу поздно. На обед в столовую каждый должен был доставить 0,5 ведра картошки. Но мало кто выполнил этот приказ.
14 сентября. Подъем отряда обеспечивал мой зам Андрей Зубов.
День выдался погожий. Работали неплохо. Приезжали первые родители. Навезли ребятам продуктов. Но - ни одной свежей газеты. А как хотелось бы почитать свежатинки.
У Гали Леденевой - день рождения. Отряд живет этим событием.
Вечером пошёл дождик.
15 сентября.  Замечательный солнечный день, правда, с освежающим ветром. Весь день работали на сборе клубней. Сделали больше, чем в некоторые предшествующие дни. Но на работу отряд идет похоронным шагом. Все труднее ребят поднимать после обеда и кратковременных передышек.
В.Шумилин может работать не хуже других. А.Зубов, мой зам, весь день работал вяло, отставал от других. Это заметили даже сами ребята. По пути с поля на ужин пришлось беседовать с ним. Обещал исправиться. Посмотрим.
Ужин в столовой опять не состоялся. Вперед влезли второкурсники. Ждать не стали. «Дома» отряд порадовали дежурные Игнатова и Сидорных. Они не только навели идеальный порядок в помещении и на территории, но и начистили картошки к ужину.
16 сентября.  Ночью начался дождь и продолжался без перерыва до обеда. Вечером, после 20-00, возобновился. Работы остановились. Сидим в избе. Одолевает грязь. Если дожди затянутся, грязь выживет нас из дому. Надо что-то предпринять. Решим сообща.
Дозвонился до зам. директора по учебной работе ОФ Б.Г. Кобцева. Он сказал, что квартирный вопрос из области теории переходит в область практики. Долго переходит. На сердце очень тревожно.
17 сентября.  Второй дождливый день. На совещании у председателя колхоза предложено желающих ребят отпустить домой на 2-3 дня. У нас желающих не нашлось. Зато есть любители чтения книг. К сожалению, зав. местной библиотекой  не увидели: она оказалась в отпуске.
Скучать не пришлось. Сегодня объявили войну грязи. Распределили участки работ. Девчонкам указали, где мыть. Ребята выполняли обязанности подносчиков воды, дровоколов, истопников. Помыли всю обувь, решили: мыть пол будет тот, кто войдет в дом в грязных сапогах. Поживем - увидим.
18 сентября.  Дождь прекратился. С утра до обеда в Верховье колхозный телефон не работал. Пришлось съездить на верховский телеграф, звонить директору ОФ О.А.Горлову. На квартирный вопрос он с досадой сказал: «Скоро». Получил письмо от зав. кафедрой В.А.Ларкина на эту же тему, которое кончалось словами: «Будем надеяться с тобой на твое скорое новоселье». Немного успокоился.
Отпустил 6 человек, в т.ч. 2 парня, на побывку домой. Колхоз не может обеспечить отряд фронтом работ.
Сегодня к работе так и не приступили. В мое отсутствие студенты не выполнили по дому ни одного задания. Самодисциплина и принципиальность полностью отсутствовали у моего зама А.Зубова. Но сам инициативу проявил: в сенях соорудил полки для хранения обуви.
Вечером - сцена любви. Распущенность или «раскрепощенная любовь» по западному образцу. Потом ребят спрашивал. Смеются.
19 сентября.  Хороший день. С утра вышли в поле с прекрасным настроением. Но работали немного. Нет фронта работ. Картофелекопалка ждала высыхания почвы до обеда.
После обеда сходили в поле, вернулись обратно не поработавши, не вывезли ни одного кг картофеля. Механизаторы пьянствуют.
Ходили за грибами. Не нашли.
20 сентября.  Сегодня фронт работы имелся, но дела шли не лучше, чем в другие дни. Мешали общая расслабленность, разболтанность, нерабочее настроение отдельных членов отряда. В 13-00 впервые дали тракторную тележку, вывезли 6 тонн клубней. Ребята совсем не могут работать без «жандарма».
Вечером отряд потихоньку «утек» на танцы. Большинство явилось в 23-00, а Н.Фалеев, О.Конторович, И.Носков и В.Горячев - в 23-40.
Не спалось до часу ночи.
21 сентября. Утром на планерке нарушителям распорядка дня объявлены штрафные очки.
Работали две группы: одна - на сборке (девичья во главе с С.Сасанией), другая - на сортировке и вывозке. Вывезли ещё 3 тонны картошки. Накладную выписывала пьяная кладовщица Анна Ивановна.
22 сентября.  С утра дождика не было. Но грузили и сортировали клубни только с 8-00 до 10-40. Дождь возобновился и длился до 14-00. Пообедали в 12-00 и сидели «дома».
В 15-00 вышли на сортировку, работали до 18-00. К концу сортировки пришел сильно подвыпивший начальник участка Алексей Андреевич, придирался к качеству работы, затеял никчемные разговоры. Ребята поняли, в чем дело, перестали на него обращать внимание. Ушел.
Это уже не первый случай, когда подвыпившие колхозники, механизаторы или приставали с разговорами к ребятам, или всячески унижали их. Однажды механизатор так «нализался», что в столовой свалился на пол. Ребята за руки, за ноги подхватили его и выволокли на траву. Он материл ребят. Потом заснул.
Так местное население и начальники помогают воспитывать студентов. Не случайно мат нет-нет да и промелькнет в ребячьих разговорах.
23 сентября.  Погожий день. С утра вышли на сортировку. Картошка была сырая. Решили до обеда подсушить. Вышли после обеда, рассортировали кучу, ко второй, вторичной (после вчерашней забракованной начальником участка) переборке не хотели приступать. Долго убеждал. Вроде начали работать. Пришел председатель колхоза. Ему не понравилось, что некоторые ребята, особенно девчонки, стояли, не работали. Он начал их ругать. Со стороны отряда последовали реплики. Какая-то из них (не помню точно) преду что-то грубо сказала. Он разозлился, приказал, чтоб к 19-00 куча была убрана, иначе позвонит и вызовет директора института Гераскинова (спутал фамилию). Взрыв смеха, снова реплики. Рассерженный пред ушел.
Ребята совершенно не соблюдают правил этикета, не знают грани в разговорах между собой и взрослыми. Могут, скажем, в присутствии преподавателя петь песню сомнительного содержания, пустить крепкое словцо и т.п.
Только разработались. На ребят закричал колхозник. Сырую картошку кто-то из них бросил в бурт. Другой картошки не было. Пришлось кучу разбросать для просушки. На этом работа и закончилась.
У нас появился 27-й «боец» отряда – бабка, хозяйка дома. Она угрожает нам судебными карами за сожженные дрова. Приехала картошку на огороде копать. Говорит, что ныне болела, а раньше каждое лето в доме жила, дочь из Москвы приезжала. Пытаемся наладить с ней отношения. Пока безрезультатно. Уступаю диван, перехожу к ребятам на пол.
Оказывается, правление колхоза самовольно сорвало замок с дома и поселило нас. Бабка грозится идти в райисполком, в РВК.
Сегодня отряд поздравил с днем рождения Антона Калинина, которому исполнилось 17 лет; подвел некоторые итоги работы. В колхозе прожили почти 3 недели. Клубни мы подобрали с более чем 10 га, транспортировали, рассортировали и заложили в бурты около 23 тонн картофеля. Всего сдано колхозу 25-26 тонн клубней. Результат, по причинам всем известным, более чем скромный.
24 сентября.  День переменной погоды, прохладный. То солнце светит, то сильный ветер нагонит тучу, прольется обильный дождь. Ни пройти, ни проехать.
В первую половину дня пытались подвезти топливо. Пред дал команду выделить трактор с тележкой коменданту. Комендант после длительной канители договорился с бригадиром тракторной бригады. Последний решил, что к нам никакой, даже гусеничный трактор не доберется.
Так ни с чем мы и остались. Но не растерялись. Взяли пилу у солдат, спилили пару берез-сухарок, собрали валежник, оборудовали дровяник (бабка вход в сарай запретила). В. Шумилин и А.Зубов возглавили это дело. Они и остались на заготовке дров после обеда.
После обеда группа девчат немного сортировали клубни, потом ушли домой. Ребята нагрузили две тракторные тележки.
К концу дня в колхоз поступила телеграмма о похолодании. Что тут началось? И транспорт для вывозки клубней нашелся, и солома появилась. Для сортировки картошку ссыпали порознь. Сегодня ссыпку провели по принципу: «Все люди-братья». Наши братья – второй курс ОФ ВЗМИ.
Сегодня молодой человек спросил меня: «Как дела, агроном?» Мой внешний вид ввел его в заблуждение.
Угроза холодом повлияла на настроение студентов. Для согревания души вечером они запели:
Залезай, козел, на печку,
Грей репейные бока,
Дай некормленным студентам
Девять литров молока.

Взошла красавица Луна
И в пруде купается.
Из помойного ведра
Андреев умывается.

Сердце болит
И под сердцем болит.
Зубов тяжело вздыхает,
О любви не говорит.

Вечером под окном
Гитара заливается.
А Носков после отбоя
Сушкой подавляется.

Мы поем свои частушки
Громко, с выражением.
Конторович шлет домой
Письма с продолжением.

По колхозному проспекту
Шёл гусак с гусынею.
Не хотим есть вермишель-
Станут пузы синими.

Мы вам скажем откровенно,
Что секретов не храним.
Как понравятся частушки,
Мы ещё их сочиним.

25 сентября.  Солнечный день. С утра – чистое, безоблачное небо, позднее – высокие кучевые облака. К вечеру снова прояснилось. Утро холодное. Прохладный ветер – весь день.
Утром дали тракторную тележку. Нагрузили только одну. Сломалась. Почти весь день занимались сортировкой. Погрузкой занималась девичья бригада И.Игнатовой (плюс Ю.Андреев, В.Горячев, А.Калинин, О.Конторович). Работали они рядом со вторым курсом. Лежа на соломе, к делам моих студентов придрался их зам. командира И.И. (ассистент молодой). Он пожаловался на моих ребят: часто, подолгу отдыхают. Просил наказать их примерно. Между прочим, его излюбленный конек – штрафануть, наказать. Сам в уборке совершенно не участвует. По полю ходит с миниатюрным транзисторным приемником в кармане. Сегодня И.Игнатова интересовалась:
– Почему он не работает?
– Преподаватель работать не обязан.
– Почему Вы работаете наравне с нами.
– ?!
-Видимо, преподаватель работать не должен, но и белоручкой ему, только «жандармом» тоже быть не следует.
В столовой наши дежурные не понравились поварихе. Опять – шум.
Пришел «домой» усталый. Бабка жалуется: дежурные здорово печку натопили. Нельзя так топить. Дом спалят. Дымоходы давно не чищены.
После к нам явился сосед и злобно заявил:
– Кто вас просил мою березу-сухарку рубить? Топливом вас должен обеспечивать колхоз.
– Не обеспечил.
– Не работайте.
– Не можем не работать, даже без топлива. Нос не вешаем, сами дрова заготовляем.
Говорили на высоких нотах на разных языках, так и не смогли друг друга понять. В разговор встрял В.Шумилин: «Почему преподавателя на «ты» называешь? К нам так можете обращаться, к преподавателю нельзя».
День сплошных неприятностей.
26 сентября.  Прекрасный солнечный день. С утра дали две тракторных тележки. Нагрузили их. Привезли. Разгрузкой вручную занимались Ю.Андреев, А.Зубов, В.Шумилин и А.Хрипунов. Работали без обеда, выполнили свою норму на сортировке. Отпустили их в верховскую баню.
После обеда остались 7 парней и 2 девочки. 6 студенток во главе с И. Игнатовой скрылись и не показались до конца дня. Девочки отряда, кроме 3-4, совершенно нетрудоспособны. От них толку, как от козла молока.
Оставшаяся группа потрудилась хорошо. Рассортировали привезенную тележку картошки.
Попытка позвонить в Орел не увенчалась успехом. Для этого необходимо разрешение самого председателя колхоза.
27 сентября.  Пасмурный день. С утра сортировали свои клубни и помогали второму курсу с ленцой, после обеда – совсем разленились. На подборке прошли только по одной коротенькой борозде.
28 сентября.  С утра моросит мелкий дождь. Подобрали клубни с одной борозды. Пережидая усилившийся дождь, жгли костер, жарили кукурузные початки, пекли в ведре печёнки.
Пришли на обед. Ребята устроили «демонстрацию» по поводу плохой кормежки в столовой. Гурьбой отправились к председателю. Тот, естественно, попросил их из кабинета. Я как раз пришел в этот момент, оставил А. Зубова. Беседа состоялась. Председатель обещал питание улучшить.
Между прочим, вчера на студенческом собрании он давал подобное обещание. Оно, как и многие другие, остается невыполненным. Так было в случае с топливом, с баней. Сегодня 5 девчат отправили с родителями домой для помывки. Другого выхода нет.
29 сентября.   Весь день шел дождь. Сидели «дома». Даже на завтрак никто не пошел. Ребята отправились в магазин и вернулись с новостью. Зам. председателя Анатолий Максимович приказал из дома переселиться в бывшую казарму.
Под дождем с ребятами таскали имущество за 0,5 км из «дома» в казарму. Когда переселились, оказалось, что топливо не запасено, отопительная система не ревизована. В 18-ом часу ревизовать её заявились механик с двумя пьяными взрослыми собутыльниками – родственниками. Выпроводить их не мог. У зам. преда поддержки не получил. «Ревизаторы» устроили в казарме песни и пляски, а во время ухода на ужин стали к девчонкам приставать. Ничего не скажешь! Веселое местечко!
Спать улеглись в неотапливаемом помещении. В 23-00 проверил. А. Зубова, В. Шумилина, С. Сасании на своих местах не нашел. Оказалось, что они забрались к девчонкам под одеяла. Вот те и «раскрепощенная» любовь! Выпроводил «кавалеров».
Девчонок Е. Баранцевич и Г. Леденеву решил отправить домой.
30 сентября.  Утро началось с заготовок топлива и прогревания казармы.
В обед приехала моя подмена - Александр Васильевич Ходорович.
До свидания, ребята! Еду в Орел лечиться. Простудился окончательно.
Вам осталась последняя трудовая неделя!


Из колхоза я вернулся в общежитие. Канитель с выделением квартиры тянулась. За время проживания в общежитии у Тани разболелось сердце. Она схватила инфаркт, потом упала и сломала ногу. Врач на одной ноге прыгала по ступеням на третий этаж, спускалась вниз, когда ее ожидала «Скорая помощь».
В этих условиях возникла острая необходимость в постоянном жилье. Орловские соловьи – директор ОФ и подхалим председатель месткома профсоюза – оценили обстановку и на «отлично» провернули махинацию. Они вселили нас не в трех-, как полагалось по законодательству, а в двухкомнатную квартиру жилой площадью в 26 кв. м. Мою квартиру они подарили своему любимому проходимцу, не жившему в общежитии и сбежавшему потом в другой вуз, хорошо оплачивающий труд преподавателей.
После свадьбы молодожены кочевали по казанским квартирам, пока с помощью сватов не обзавелись собственным жильем, и где-то в середине 90-х годов обменяли его на однокомнатную квартиру в Орле. Переезд молодой семьи, в которой, кроме родителей, двое детей, разрешили только при семейном обмене. Четверка поселилась в нашей квартирке, мы – в их однокомнатной. Так закончилась история обретения нами постоянного местожительства.
Осень 1981 г. ознаменовалась памятным событием. 1 сентября, в начале нового учебного года, я отправился не в колхоз, а на пять месяцев в Институт повышения квалификации (ИПК) преподавателей общественных наук при Ленинградском государственном университете.
Жили мы в том же корпусе, где проходили занятия. Посещение их труда не составляло. Пропуск лекций фиксировали, но к потребностям слушателей относились демократично. А потребности у нас часто выходили за пределы учебного корпуса.
В Ленинграде я оказался впервые. Меня интересовали памятные исторические места, театры, музеи не только в городе, но и в пригороде.
Другим постоянным увлечением была научно-исследовательская работа. Я в свободное время капитально рылся в старых документах исторического архива, наполняя тетради многочисленными выписками. Даже посетил московские военно-исторический и литературный архивы. Меня интересовали причины возмущения крестьянства в Орловской и Курской губерниях в 60-70-е годы XIX в., прежде всего жизнь и деятельность народников-орловцев братьев Дмитрия и Николая Рогачевых, выходцев из семьи дворянина-землевладельца.
Считать ИПК благодарностью «соловьев» преподавателю за его простодушный характер нельзя. Учеба в ИПК предусматривалась «свыше» и предназначалась для «великих» специалистов истории КПСС, но мало что им давала, потому что сама дисциплина непосредственно служила политике и не допускала никаких произвольных толкований ее до самой перестройки.
Благодарность последовала в следующем – 1982-83 учебном году. Меня в его начале дома не оставили и в третий раз отправили в «долгожданный» путь – теперь не в «полюбившийся» Верховский, а в Болховский район.
Записи о жизни сельхозотряда в сентябре-октябре 1982 г. небогатые, но все-таки кое о чем расскажут.
13 сентября.  Сегодня получил указание о выезде на сельхозработы. В нашем отряде командиру Чабанюку Игорю Моисеевичу подчинены 52 студента-технолога (16Т и 17Т).
14 сентября.  Приехал в совхоз мясного скотоводства «Ветловский» Болховского района. Его усадьба – с. Большая Чернь, место дислокации нашего отряда – д. Стародумовка. Основное поле – прямо за деревней, за домами, в которых разместились студенты. Длина его – почти 2 км. Как глянешь, так настроение падает.
16 сентября.  Работали только первую половину дня. Во вторую – не оказалось накопленных борозд, по урожайности неодинаковых. Одна усыпана картошкой, на другой ее значительно меньше, на третьей - почти нет. На этих бороздах мы работали «тройками». Через несколько минут «тройки» растягивались по полю. Вырвавшиеся вперед все чаще отдыхают, отставшие, глядя на них, не торопятся. Тракторист нервничает. Командир бегает по полю, пытается наладить коллективный труд.
После обеденного перерыва девчат поднимали с матрац палкой, а на работу тянули канатом. Одни объясняли это перееданием, другие –пересыпанием. Мы объясняли леностью.
17 сентября.  Частники копали свою картошку. Стояли картофелекопалки и картофелекомбайн. Работы в совхозе почти приостановились.
Вечером с цепи сорвалась собака хозяйки, укусила студентку Лену. Так трагически закончился её поход за парным молочком.
18 сентября.  Первый нормальный рабочий день. Трудно настроить ребят на нормальный трудовой темп. Тем более, в солнечную, жаркую погоду.
Отряд впервые, после 8 сентября, съездил в баню.
У Игоря Моисеевича уже нерабочее настроение. Он собирается покинуть нас в понедельник.
19 сентября.  Прекрасный солнечный день. Жарко, как в июле. Работали 4 часа 50 минут: по 2,5 часа до и после обеда. Утром машину дали только в 9-40, после обеда была также одна машина, третью не дождались.
Выходит, что весь день пропал. Есть и наша вина: утром долго раскачивались. Работу начали неорганизованно.
Пытался дозвониться до Орла. Не удалось.
Игорь Моисеевич отправился в Москву сдавать экзамены кандидатского минимума.
20 сентября.  Жаркий день в прямом и переносном смысле слова. Потрудились на славу. Весь день – высокий темп. Впервые отряд разделился на две группы. Одна грузила «Колхиду», другая – «ЗИЛ». В итоге уборку картофеля завершили на 7-гектарном поле, отправили 14 тонн клубней. Развернули работы на 4-гектарном поле. И в то же время в первой половине дня четверка – В.Наполов, А.Барулин, О.Новиков и Г.Халимовский – скрылись в посадках и просидели в кустах. Устроили себе «10-минутный» перерыв.
На смену Чабанюку приехал новый преподаватель с кафедры спец. дисциплин Александр Александрович Фарафонов.
21 сентября.  Очень жаркий, как летом, день. С утра работали нормально, нагрузили «Колхиду».
Приезжал корреспондент «Орловской правды» Иван Яковлевич Закаблук. Не понравился ему работающий в другом студ. отряде преподаватель К.В.И. Он осуждал его за поверхностные суждения, утверждал, что далеко пойдет, если не остановят.
Перешли на последнее поле.
22 сентября.  Утром получил из Александрова телеграмму. Сердечная подруга жены Таня Семенова сообщала: «Мама умерла 21, похороны утром 23».
Набирали «Колхиду». Приехал первый секретарь Болховского райкома КПСС Блохин. Он при ребятах отчитал директора совхоза, как мальчишку, за неустроенный быт. Это результат визита И.Я.Закаблука.
Выехал с машиной в Орёл, вечером – в Москву для участия в похоронах любимой бабы Дуси.
27 сентября.  До Скородумовки добрался к обеду. Похолодало.
После обеда начали работу в 15-00, в 16-00 загрузили тележку и остановились на 1,5 часа – не было транспорта. Но даже то, что сделано, могло быть выполнено быстрее и качественней. Далеко не все, как Олег Чарский, Володя Верижников, Гена Шишкин, демонстрируют на поле товарищескую взаимопомощь. Верно говорится: «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет».
28 сентября.  Началось регулярное обеспечение транспортом. С поля отправлены «ЗИЛ» и 5 транспортных тележек – 18-19 т картофеля. Сказалось коллективистское отношение к делу. Часто помогали товарищам Андрей Волобуев, Олег Горский и многие другие. Но до конца в общее дело включились не все. С опозданием явились на работу Нина Ушакова, Люда Карина, Нина Свиридова и Елена Колосова. Многие на поле вели, как дошколята: кидались картошкой. Г.Халимовский заявил, что у него «закружилась голова» и самовольно автомашиной умчался в Орёл.
В 22-00 – отбой. Через час проверил: почти все ребята сбежали в девичий дом. Крупный разговор. Первое предупреждение старостам.
Уехал А.А.Фарафонов.
30 сентября.  Жаркий день. При завершении сборки картофеля со второй борозды отставшим помогали С.Ивлев, О.Новиков, А.Барулин, В.Наполов, И.Якушечкина, Н.Свиридова, И.Чупахин, В.Иванушкин, Е.Вербова, Е.Степина и др. В закрома отправили «ЗИЛ» и 5 тракторных тележек.
Приехал зав. кафедрой В.А.Ларкин. Отчитал студента Ибрагима Ферамозова, который постоянно работал на кухне.
1 октября.  Сумрачный день. Бесславный финал на 33-гектарном поле.
Девочек отправили в поле.
2 октября.  С утра – холодный ветер. Когда возвращались на обед, брызнул дождик.
После обеда девчонки устроили «бунт», они отказались выехать в поле. У вернувшегося Александра Александровича не нашлось убедительных слов. Работали только парни.
По возвращении с поля девчатам – нагоняй.
3 октября.  Холодный день. На обед ехали в кузове небольшой машины. Андрей Спиридонов с заднего борта чуть не спикировал на землю, своевременно его задержали ребята.

Другие записи не сохранились.


 
Строки из писем
Жена – Меньшикова Татьяна Александровна
20.08.1979 г. Орел – д. Малый Кривец, Верховского района
«Ходила в институт, получила твою зарплату и сделала тебе подписку. Осталось платить за «Орловскую правду» и «Комсомолку». Сказали, что можно доплатить 2 октября.
Встретила зам. директора. Он мне сказал, что твоего заявления на квартиру в месткоме не нашел. Ты писал его или нет? Это, говорит, не значит, что квартиру уже дают, но надо, чтоб там лежало это заявление.
И последнее: один дядька из училища связи починил наш телевизор, в котором перегорела одна лампочка, а вовсе не трубка. Телевизор сейчас прекрасно работает.
Папуля, я очень соскучилась по тебе, и мне уже надоело быть одной».

Тятя – Меньшиков Михаил Егорович
29.01.1979 г. Билимбай – Орел
«Таня, наверное, уже к тебе переехала? Как работа ваша? Нравится вам?..
Саша тоже не пишет.
Веру давно не видали.
Коля по-прежнему работает по холодильникам.
В ноябре нас навестили Галина с Иваном П.
Погода у нас холодная. Температура недавно подскочила за 30 градусов мороза. Теперь снегу много, тепло».

9.04.1979 г. Билимбай – Орел
«…Не писали долго, то в гости ездим, то гостей принимаем…
Вчера были у Коли с Зоей…
Недавно получили письмо от Саши. Он все хочет купить машину. Купил гараж. Дали им 2 сотки земли на посадку…
От Галины письма нету. Они давно просят квартиру в Новозлатоусте, но начальники пока отделываются обещаниями…
Погода у нас днями тепло, начались морозы до 20 градусов и ниже. Снег убывает, но ручьев нету, а его много…
Большой привет от Марии Петровны».

21.06.1979 г. Билимбай – Орел
«Саша с дочкой был в гостях. Вчера уехал домой. Здесь оставил Наташу гостить…
Ты как уехал от нас, не пишешь. Может, болеете или чего случилось…
Много писать не знаем о чем».

6.12.1979 г. Билимбай – Орел
«Саша писал, что к октябрьским квартиру получит, но не знаю, получил или нет.
У Галины Пашка женится, свадьба 14 декабря.
Коля лег на месяц в больницу подлечиться. Сердце ненормально работает.
Погода у нас теплая. Снегу немного».

22.03.1980 г. Билимбай – Орел
«У нас несчастье. 4 марта мой брат Саша умер. 7-го были похороны, на которых своих было много.
8 марта пришли открытки с соболезнованиями от Тани с Наташей. Саша находился в командировке. Их адрес: Краснодарский край, г. Белореченск, ул. Луначарского, 147, кв. 72.
Мария говорит, что если поедем на Валерикову свадьбу, адрес сватьев не посылайте, мы знаем адрес внука. Если не поедем, деньги пошлем переводом. Вам дать адрес местожительства Изгагиных Ваньчика с Аннушкой? Они живут в Битимке. В прошлое воскресенье мы были у них. Они живут в трехкомнатной квартире на втором этаже. Она работает экономистом в конторе совхоза, он – на ферме».

7.05.1980 г. Билимбай – Орел
«Как мы с Валериковой свадьбы из Богульмы добрались до дому? До Челябинска ехали хорошо. В нем-то и застряли на сутки. До Свердловска отправились только в 7-00 вечера другого дня и появились там ночью. В Свердловске тоже пришлось ночевать. Так что выбрались мы со свадьбы 3-го, а домой явились 6-го.
Сватовья проводили нас хорошо. Хорошие люди. Сваха говорит, что Валера им очень нравится…»

2.12.1980 г. Новоуткинск – Орел
«От вас ни слуху ни духу. Ведь адрес наш ты записывал.
Саша пишет, что купил старого «Москвича».
Сегодня отправили Ларисе косынку из кроличьего пуха на Бугульму через Маню.
В Билимбае дрова продали, припасаем их в Новоуткинске…
Снегу у нас подходяще, тепло».

Мачеха – Меньшикова Мария Петровна

26.08.1979 г. Билимбай – Орел
«Сообщаю, что Миши дома нету. У нас гостила Наташа. 25 августа он увез ее домой в Краснодар, вернется 20 сентября. Но они много отняли у него. Ему надо базарить. Сейчас картошка дорогая – 50 копеек за килограмм. Правда, он немного продал на расход – 30 ведер. У нас картошка хороша, хотя подмороженная…
Коля нас навещает. Все тянет нас к себе, в Новоуткинск. Тут опять приезжали, возили нас дом глядеть. Домик мне не понравился. Крыша плохая, двор закрыт дрянной толью. Я отказалась. Миша на меня сердился.
Саша тоже нас зовет к себе. Купит домик. Но я пока не решила куда-либо переезжать.
Приезжайте. Пусть с тобой Таня с Валерой приехали, показались…
Извините, что я плохо пишу. Может, и разберете.
Жил Андрей недалеко. У нас не побывал. Сейчас долго не встретимся».

21.12.1989 г. Новоуткинск – Орел
Спасибо тебе, Андрей Михайлович, за письмо, за то, что меня вспомнил, не забыл. Никто со мной не ходит. Пока живу одна. Вера всем запретила ко мне ходить… За мои слезы посмотрим, как она проживет…
Санька богатым стал и ко мне не ходит. Сижу дома, дрова запасаю… Есть еще добрые люди, помогают мне. Добра у детей не заработала, хотя с их отцом жила с 11 ноября 1976 г., и я вроде принимала всех приветливо…
Поздравляем со второй внучкой… Настя, наверное, уже большая…
Со снегом вожусь. Его много валит…
Я пока не болею. Пишите. Жду ответа».

20.06.1990 г. Ольховка, Шадринского района, Кургатской области, ул. Освобождение Урала, дом № 15 – Орел
«Твое письмо получила, но извини, что ответ не давала, потому что я была не устроена. Сейчас я устроилась, купила домик… Он почти такой же, как новоуткинский, - комната и кухня. Есть конюшня, крыша. В общем, мне хватает. Купила 50 кубиков дров. За 12 руб. перевезли. Очень хорошо помогали школьники-тимуровцы. Здесь я когда-то работала. Все меня знают и очень помогают…
Огород и сад – 15 соток. Половину огорода отдала соседям. Вторую половину засадила. Здесь землю не копают. У всех пашут. На огороде земля мягкая, как пух. Ноги тонут…
С продуктами здесь неплохо. Сельчане содержат коров, овечек. Поэтому есть молоко, сметана, масло. Колбаса часто бывает. Сахару дают мало.
Я огневилась жадностью Коли, Галины и Веры. Они намеревались завладеть наследством. Я сразу сходила рассказала об этом, посоветовалась. Мне сказали, что им ничего не будет, потому что на тебя оформлено завещание, на Сашу – только деньги. Он сразу получил. А я, дура, подала ему 400 руб. Не знаю, с кем поделился или нет. Коля жадный возьмет. Галина и Вера потянутся за ним… Вера Галину сбила с ума. На вас, Андрей Михайлович, не обижаюсь… На пасынка Сашу тоже обиды не имею…»

21.08.1990 г. Ольховка – Орел
«В день рождения все гости сидели за столом. Только в восемь часов вечера подняли тост, и заходит почтальон, подает телеграмму. Все давай читать. Я заплакала от радости, очень я вас, Андрей Михайлович, благодарю за то, что ты один меня вспоминаешь. Я вроде для всех не делала плохого. Не знаю, за что они огневались на меня. Бог с ними.
Коля с Верой еще хотели в суд подать. Прежде чем дом продать, я съездила в Первоуральск с документами и все узнала. Мне сказали, что у меня завещание. Нечего родным в суд подавать. Им ничего не причитается. Но я не знаю, сколько денег Саша получил, разделил их или нет.
Я пока устроилась хорошо. Мне здесь лучше. Здоровье пока нормальное. Голова не болит, давления нету. В огороде выросло все, что садила, картошка и лук вымахали крупными. Очень много смородины и малины. Малину до сих пор продавала. Погода стоит хорошая, 23 августа буду копать картошку…
Не забывайте меня, будет время – приезжайте.
Я плохо пишу. Не знаю, разберетесь или нет.
Извините за все. О Новоуткинске не скучаю».

27.09.1990 г. Ольховка – Орел
«Я впервые посылаю вам посылку, посмотрим, хорошо или плохо дойдет. Может, вы не нуждаетесь? Отправил ее мой родственничек Саша. Они с Олей приезжали, помогали мне картошку копать. Урожай богатый. Луку садила 3 килограмма, сняла 9 ведер. Картошки – 13 ведер, накопала больше сотни…
В Ревде продуктов нет. Саша набрал в столовой мяса без костей, за 5 руб.  – 1 кг., засолил его. Захватил колбасы. У нас часто бывает…
До свидания. Будьте здоровы. Целую вас. Меньшикова Мария Петровна».
Письмо пришло с посылкой.

29.10. 1990 г. Ольховка – Орел
«Здравствуйте, бывший сын Андрей Михайлович, Таня А.
С приветом к вам Мария Петровна. Поздравляю вас с праздником Великого Октября. Желаю крепкого сибирского здоровья, кавказского долголетия, семейного счастья.
Долго не отвечала на письмо. Все работала в огороде… Много возилась с малинником и смородиной… Из ста ведер 70 спустила в подполье. Потом продам…
Я помаленьку шевелюсь, работаю. Саша с Олей из Ревды ездят ко мне, помогают убирать урожай…
У нас продукты пока есть. Мне их дают за ветерана ВОВ деда Михаила… Молоко беру не в магазине – у частников – 30 копеек за литр. Так что жить можно…
От меня передай огромный привет Саньке… Но тех жадных не хочу видеть, особенно Колю и Веру…
Коля живой или нету?..
Хотели еще отправить посылку, но принимать колбу не стали.
(может, малину посылала? – А.М.)»

20.12.1990 г. Ольховка – Орел, хотя на конверте обратный адрес не указан, письмо написано грамотной чужой рукой. Привожу его полностью:
«Здравствуйте, Андрей Михайлович и Таня!
Сообщаю, получила от вас письмо, большое вам спасибо. Я живу помаленьку. Место жительства сменила. Нашелся старичок-вдовец, и я решила к нему уйти.
Зачем Саша с Галиной просят мой адрес? Мне ихние письма не нужны. Когда дед умер, сразу ко мне не стали ходить, считать своей, и Вера сказала: «Никто к тебе сейчас не придет». И теперь мы уже не родня, и пусть меня никто не ищет и не ездит ко мне.
Пока до свидания.
С уважением Мария Петровна».

Сестра – Изгагина Галина Михайловна
19.02.1979 г. Кургат – Орел

«Ваня все еще трудится. Собирался выйти на пенсию, но его заявление не приняли. Он имеет ранения, но группы инвалидности лишили. Значит, можешь костылять до 60 лет. Но здоровье-то у него неважное. С бригадирства уволился по собственному желанию. У него ведь грамота – 4 класса, а теперь руководителю надо много знать.
Сейчас Ваня выполняет разные работы. Взял на дом шить седелко на лошадь. Шьет и мучается. Ведь не связан был с такой работой фронтовик.
Я занимаюсь по хозяйству, если не болею. Но нынче зима суровая. Морозы, и снегу навалило страшенно. До нашего дома только тропочка осталась. Дак замучил меня грипп, а сейчас ангина подхватила…
Маму с Колей никак не могу увидеть во сне, а очень хочется. Тятя, хотя и время есть у него, на могилку нынче не ходил. Да это и от новой жены зависит. Ночевали мы у них две ночи, и о маме не было никаких воспоминаний. Мне это как-то не по себе. Ну, ладно, пусть они живут на здоровье…
От брата Коли было письмо. Он пишет, что осенью на своей машине приезжал в Новозлатоуст, но до нас дорога плохая, и он ехать забоялся…
Народу в Кургате мало осталось. Многие уехали, весной еще собираются… Здесь из-за травы для скотины только и жить… Я и зову Ваню, давай хоть в Новозлатоуст переедем, подали заявление на квартиру. Вообще-то больше всего из-за Павлика. С женой развелся. Попалась любительница гулянья. Сам выпивать научился. И вот мы переманили его в свой совхоз. Пока живет у Вани, но ведь у него своя семья. Ване вообще-то ехать не хочется, и не знаю, что получится… Пока он с Аннушкой по туристической путевке уехал в Ленинград. Дак девочек привезли к нам. Погостят они и у другой бабушки – Желтышевой.
1 мая мне исполнится 55 лет. Года идут, старость подходит. Николай Павлович с Верой Андреевной частенько жалуются на здоровье, хотя детей не имеют, у них забота только о себе, а вот много-то их, дак дети пуще старят».

15.11.1979 г. Кургат – Орел
«Кроме меня, от кого-то, наверное, слышал, как я почти два месяца назад поломала руки. Они плохо орудуют. Все делаю левой, говорят, что постепенно отойдет.
Павлик женится. Невестка из Сухановки. На 14 декабря намечена свадьба. Нам затевать ее не хотелось. Ведь это – большие расходы. Одни кольца сколько стоят. Но невестка и ее родители настаивают. Они живут зажиточно…
При хорошей погоде дома будем справлять, а если плохая, то у Вани в Новозлатоусте. Павлик там работает шофером, ему обещают квартиру…
Тятя до праздника приезжал, проводил сына Аркадия – Славика – в армию. Ваньчик с Аннушкой ездили на проводы…»

24.10.1988 г. Новоуткинск – Орел
«Я была в деревне две недели. Одну – у Павлика, другую – в Веры. Домой приехала только 22 октября да заболела у них. Завтра в больницу пойду.
Здоровье у Павлика не очень-то. Ты сам видел. А выпивка бывает, говорит: «Мне все равно. Я не жилец».
Квартиру ему дают в Новозлатоусте. Но Галя туда не едет: там негде содержать скотину. Вот были да побелкой занимались. Хотят зиму опять тут жить.
Ваня взял на 20 дней отпуск без содержания и уехал в Казахстан на халтуру. Там, видимо, требуются рабочие, которые тянут трубы для воды. Не знаю, что и получится.
Вера побывала у меня на ночку после тебя, а сейчас трудно сказать, как она живет.
Саша до 1 ноября отрабатывает, хочет уходить, наверное, на завод. У него неладное дело с работой, да и спина болит, а ведь холодной зимой на мотоцикле ездит. Витя ходит в первый класс.
Тятя был у нас… Он что-то очень худеет и голосу не стало. В общем, старость подходит.
Погода холодная. Выпал снег, но, по-моему, это еще временно.
Вася от нас уехал 27 сентября. Добрался нормально. Была телеграмма».

25.12.1988 г. Новоуткинск – Орел
«У тяти здоровье неважное… У него что-то твердое в самом желудке или под ним. Так говорит, не чувствует боли, а когда подавлю – боль. Есть вот уже третий месяц не может. Только молоком живет. В понедельник опять ходил в больницу, велели прийти к хирургу…
Вера ездит проведывать недели через две. Я же хожу дня через два или три. Но и придем, дак что ему нести, не знаем. Вот только молоко.
У Вани тоже здоровье неважное. Нос сросся, на холоду мерзнет.
Саша сейчас работает на заводе вместе с Таней. Витя у них учится в первом классе.
Погода пока не очень-то холодная, но снегу выпало много».

7.06.1989 г. Новоуткинск – Орел
«У меня свободное время есть. Сейчас нахожусь в больнице с давлением и думаю хоть немного подлечить спину. Лежу еще немного – первую неделю. Правда, пять дней ходила медсестра, ставила уколы на дому, но лучше не было, и решилась лечь.
Иван один дома. Картошка только всходит, еще не окучивали.
Вчера Коля навещал, опять строительством гаража занимается.
Сорочины тяти мы провели у нас. Мачеха нас не пустила. Она занималась поминками дома без читки.
Накануне Вера ходила к ней. Они поругались, и я больше ее не видела и никто из нас не ходит к ней. Вера говорит, давайте, мол, вступим в наследство тятиной половины дома, если тятя не оставил завещания. Сашу попросили сходить в поселковый Совет. Тятиного на память ничего не дает. Шубу, говорит, продала.
Памятник Вера заказала, но скоро сделать не обещали. После сорочин у нас не была….
Сашу перевели на другую работу, поставили зав. гаражом. На практику Таня должна приехать домой».

5.08.1989 г. Новоуткинск – Орел
«Здоровье у обоих не очень важное. Косить не косим. Скотину хотим нарушить. Хотим держать поросенка на мясо, и всё…
Со снохой Верой ходили на кладбище. Она приехала в отпуск с Севера, пока только с сыном. Не знаю, когда Вася приедет ненадолго. Он намеревается на другой год отпуск взять за два года.
Приезжал Павлик. Ему надо мотоцикл подновить, мотор нарушился…
Коля строит гараж, а машину все не может купить…
На днях была Вера, привезла квитанцию на памятник. Его сделали…
Мачеху я давно не видела. Мы к ней не ходим, и она не появляется. Насчет дома мы уже решили ее не беспокоить. Пусть уж все ей достанется. По поводу смерти, по слухам, она не очень-то переживает. Говорит, что сейчас – сама хозяйка…
Погода жаркая. Дождей мало, земля просохла. Мелкое поливаем, а картошка сама по себе растет. Свежую пока не пробовали, варим старую».

7.04.1990 г. Новоуткинск – Орел
«У Саши (сын Николая – А.М.) прошла свадьба 30-31 марта и 1 апреля. Мы с Ваней, Верой и Михаилом (второй муж Веры – А.М.) в ней не участвовали… Михаил не приезжал. Он плохо себя чувствует, сильно задыхается, но Вера ночевала…
У тяти – годины, и мы провели постный обед. Год прошел, как нет тяти. Надя, Зоя рано утром пришли, вот и все заготовили. Читать опять пригласили старичка. Сходили на могилу, разгребли снег. Его еще много, тает медленно.
Мачеха дом продала за 8000 руб. и уехала на родину. С нами не общалась, у нас ни разу не была. Пусть она с Богом живет. Жаль только тятин труд.
Здоровье наше неважное… Меня все гнет к земле, далеко хожу плохо. Вера давно кашляет, после обеда в больницу собирается.
Скотину всю нарушили, но на лето взяли поросеночка…»

25.06.1990 г. Новоуткинск – Орел
«Ездила к Вере в д. Широкий Лог – возиться с внуком – и пробыла там три недели, да неделю болела. Приезжали в Кургат Ваня с Аннушкой и привезли меня домой. Дома давление не сразу снизилось. Сейчас здоровье получше. Нам, пожилым, нужен покой, а с семьей покружишься и заболеешь. Меня все приклоняет к земле. Наверное, с бадошкой придется ходить, что поделаешь, по маме, видимо. Во сне я ее и тятю изредка вижу. Вроде и милостыню подаю, и молюсь.
Сегодня на ночевку Ваня с Аннушкой приезжали на автобусе. Машина у них что-то не в порядке. Ваня все еще работает в Казахстане, хочется ему подкопить побольше денег и сменить машину. Если бы не выпивал, дак давно бы собрал необходимую сумму.
Павлик все живет в Усть-Камерти. Он меня на мотоцикле возил, к Вере отвез. Очень рада, что всех проведала на могилках. Вера Андреевна читала каноны. Она сейчас занимается читаньем, ходит по умершим. У нее все получается: четко читает и голос хороший…
Пару слов – о братьях.
Коля машину все нигде не может купить, работает в совхозе, холодильники ремонтирует, а Зоя уволилась, до пенсии не хочет работать. У нее заболели руки и ноги. Денег на питание им хватит.
Саня вернулся в котельную. Вместе с Таней работает. А с зав. гаражом ушел, у него с директором не повезло. Хотел с Иваном уехать в Казахстан, но там уже набрали рабочих. К зиме у них должен кто-то прибыть – внук ли внучка. Но пока Наташа учится. Свадьба у них прошла нормально, но мы с Верой в ней не участвовали…
Про мачеху ничего не знаем. Где она, никому не пишет, боится, что мы ввяжемся в деньги. Но никто из нас ввязываться не собирается».

18.08.1990 г. Новоуткинск – Орел
«Саша уехал в командировку в Москву, хотел заглянуть к тебе. Дак он все расскажет…
Недавно была у Веры на ночку, а потом она приезжала только на денек.
Гостит Вася с Ново-Уренгоя…
Коля все еще машину не купил, а у Вани, моего сына, машина поломалась…
Вчера я тятю видела во сне. Будто он пришел жить опять к Марии Петровне, и ее видела. Она всех брагой угощала, но я не стала пить и проснулась… Писем от нее не бывало. Не знаю, где она и находится. Ну, да Бог с ней».

30.10.1990 г. Новоуткинск – Орел
«Вадим Зыков приехал или нет к вам учиться?..
Коля купить машину не может. Директор совхоза, где он холодильники исправляет, обещает достать ее…
24 октября Зоя справила 55-летие. Приезжали ее сестры из Артей. От наших были Ваня, а я болела. Саша – тоже один. Вера в этот день помогала Зое переезжать (она получила в Первоуральске двухкомнатную квартиру).
Саша исправил машину, но она у него старая. По-моему, недолго походит. В этом месяце ездил до Артей и Павлика от нас увез, дак и в Усть-Кишерте побывал… Недавно Саша был у нас, жалел, что не встретился с тобой. У них родился внук.
У нас половину лета и всю осень погода дождливая, а сейчас, на Михайлов день, выпал снег, и застыло. Некоторые совхозы с уборкой не справились. Урожай погиб.
Продуктов и промтоваров нет. Все по талонам и очередям. Мясо – по 8 руб. за 1 кг. Мы с Ваней растим поросенка, если доживет, то с мясом будем. Да нам и немного надо. Я есть не могу. Здоровье у меня неважное…»

12.01.1991 г. Новоуткинск – Орел 
«Я нахожусь в больнице. У меня хронический бронхит. Вот простудилась и кашель, высокое давление, спину гнет.
Сашу должны послать в командировку, дак может до вас доедет. Я его давненько видела. Сейчас с этой работой к нам редко заходит…
Веры давно не было…
Привет Вадиму. Как он там поживает? Анфиса приезжает или нет?..
Все продукты по талонам, кроме хлеба. У нас был небольшой поросенок, дак мясо свое, картошка, овощи есть. Промтоваров почти нет. Пенсию нам сейчас добавили. Ваня получает 272 руб., а я 98 руб. 50 к., но все дорожает. Но, может, жизнь улучшится. Будем ждать.
Погода часто меняется, то холод, то тепло. Снегу еще немного выпало».

31.05.1991 г. Новоуткинск – Орел
«Извини за молчание. Что-то все отвлекает от писем. То бумаги, то конвертов нет. Сегодня ездила в Битимку, там конвертами обзавелись.
Саша уволился с завода, уехал с Иваном в Казахстан. Не знаю, какие у них будут длинные или короткие рубли…
3 мая с Ваней и Аннушкой ездили на кладбище в Ревду. Все могилки привели в порядок… Правда, мамину долго искали. У нее лавочку опять сломали, и на это место кого-то похоронили. Вообще ее могилку стеснили со всех сторон…
Нынче жарко. За всею весну был один хороший дождь. Картошку посадили рано, но всходит плохо. Все мелкое поливаем, дак растет…»

11.10.1991 г. Новоуткинск – Орел
«Я вчера тебя вспоминала, приходил Коля, и я говорю, что-то от Андрея нет весточки, поди болеет…
Мое здоровье плохое. Вовсе меня сгибает. Далеко ходить не могу. Приезжал Вася, дак с Ваней ходили к тяте на могилку, Колю с Зоей забрали, посидели у него, немного выпили, и к нам все пришли.
10 сентября Ване справляли 70-летие. Вот Вася и приезжал один, а Вера летом была, Иван, Нина, Павлик, брат Коля – семьями. Саша и Таня были.
Саша с Ваней по-прежнему работают в Казахстане. Братец деньгами больше всего снабжает Витю, Наташа с мужем и внуком чаще живут у Тани. Молодая пара ждет пополнения.
У Вани здоровье неважное. Раненая нога болит, если долго ходит. После дня рождения с Васей ездили на неделю к Павлику, помогали убирать картошку. Он получил в Артях квартиру от военкомата, все готовил ее к заселению, погреб выкопал. Жил один, а Галя возилась со скотиной в Усть-Кишерти. К зиме должны переехать…
Вера, сестра, переехала из Первоуральска в Старые Арти, так у нас не бывала. Ваню поздравили телеграммой. Работы у них хватает. Козу держат. Ведь доить ее надо.
Соскучилась по сестрице. Хочется обо всем поговорить. Обещает только зимой навестить.
Из-за продуктов у нас плохо, все – по талонам, а молоко мы у частников берем по 1 р. за 1 л. На мясо  поросенка держим, но не знаю, доживет ли до холодов. У него ноги болят, да к тому же три дня ни ел, ни пил. Видимо, отравился. Спасибо Сашиному зятю – Леве. Он делал уколы, мы молоком из бутылки поили. Всю ночь дежурили. Ваня, было, нож приготовил, заколоть поросенка хотел, а он есть начал.
Картошка, лук у нас гниют. Лето было дождливым. Не знаю, как на семена сохранить…»

18.12.1991 г. Новоуткинск – Орел
«Я была в деревне без трех дней месяц… Уехала до Широкого Логу… навязала всем носки. Потом Павлик меня перевез в Усть-Кишерть. У него – та же картина. В субботу, 15 декабря, мы переехали в артинскую квартиру на двух машинах. Я у него погостила три ночи, и Павлик меня домой отправил…
Здоровье мое плохое. Хожу с падожком. Всю меня сгибает, и давление высокое. Завтра хочу добраться в больницу.
Ваня тоже завел падожок. Теперь постоянно болит раненая нога, и одышка мучает. Словом, оба – калеки.
27 декабря у Вани будет свадьба. Он отдает дочь Лену, но невеста очень молода. Ей всего 16 лет, а жениху 23 года.
Коля бегает, работает на старом месте.
С Нового года Саша с Иваном опять вместе хотят работать. Только в Черемше. Это недалеко от Битимки…
Надя работает техничкой в школе, и Галю Павлика устроила с собой. Она со Славой содержит скотину. У Славы – стельная телка и корова, у Нади – две козы. На двоих растят бычка. Так что они – с мясом. Слава с Тоней собираются на свадьбу к Ване».

20.12.1991 г. Новоуткинск – Орел 
«Саша к нам редко заходит. Таня вообще у нас все лето не бывала».

13.04. 1992 г. Новоуткинск – Орел
«Твое письмо получила давно, но с ответом задержалась. Не было у нас в продаже конвертов…
В больнице я недолежала. Ваня не закрыл западню со второго этажа на первый, в темноте пошел на лестницу и упал. Был сильный удар. Сейчас ему легче стало. А у меня все по-старому. Наверное, еще хуже будет, а не лучше. Хожу с падожком.
Жизнь сейчас трудная: на продукты талоны не дают, только на водку по одной поллитровке на человека, а остальное, как хочешь… Хлеб дорогой: черный – 5 руб., белый – 7 руб. Десяток яиц стоит 25 руб. Ладно хоть картошка и мясо свои. Но мяса уже мало остается. Взяли опять поросенка, держим, но не знаем, как прокормить.
Дороговизна. Но, может, эта жизнь поправится в лучшую сторону. У меня пенсия 465 руб., а у Вани – 642 руб. Ему обещают еще добавить. За апрель дотации дали по 300 руб. Пока денег хватает до очередной пенсии. Но на себя уже ничего не берем. Будем в заплатанном ходить, лишь бы что-то поесть было.
У Вани родился внук. Лена родила сына. Так что рано он стал дедушкой.
Саша опять уехал на Север – в Тюменскую область. Вот вчера был у нас. Приехал ненадолго. 21 апреля уедет до 26 мая. Месяц работает и месяц отдыхает. Говорит, устроился каким-то начальником по холодильникам. У него в подчинении 30 человек. Будут ездить по деревням. Зиму-то не работал, ничего Вите не давал. Сейчас помогать собирается.
Коля с Зоей недавно были у нас, убирали картошку из погреба, где хранили ее на семена…
Вера связана козами. Их – три. Они объягнились и дали 5 козлят. Но письма часто шлет.
Погода нынче с ума сходит. Уже 13 апреля, а в огороде и лесах – снег. Весна затяжная: то снег, то дождь, а ночами морозит. Садить, наверное, поздно будем. Ты спрашивал про рассаду, а у нас ее ведь садят к Егорьеву дню на бадожник. Он будет 6 мая».

25 октября 1992 г. Новоуткинск – Москва
«Здоровье у обоих неважное. Я хожу сейчас с падожкой… Одного поросенка растим. На зиму нынче не хотим брать. Хлеб дорогой. Пока булка стоит 22 руб., а комбикормов негде взять…
Охота в деревню съездить, помочь дочери Вере. Она живет в Широком Логу (рядом с Кургатом – А.М.), а Павлик – теперь в Артях в двухкомнатной квартире. Ваня с Ниной живут в Битимке. Ваня уже дедушка. Родился внук Максим, и у второй дочери тоже скоро будет прибыль. Вася всей семье гостили. Старший сын Слава у них отслужил, устроился в милицию, второй сын Дима слесарем работает, а Вася – на машине.
На днях брат Саша заходил, сейчас опять уехал на работу в Тюменскую область… Приехал домой, был полный, а за месяц похудел.
Коля – пенсионер, пока на здоровье не жалуется, прирабатывает в совхозе, смотрит за холодильником. Ныне опять большой гараж построил, погреб выкопал, конюшню сварганил. Кур имеют, хотят поросят завести. Сын его Саша двух поросят содержит.
У Веры в Старых Артях не бывали. Хочется проведать, если попадет подвода. Она была весной. Теперь далеко, дак редко видимся…
Снегу еще нет. Опять идут дожди».


Сестра – Кузнецова (Зыкова) Вера Михайловна

27.03.1979 г. Первоуральск – Орел
«В Билимбае не были всю зиму. Осенью на папкин день рождения просто, как сговорились, собрались почти все… Приехали Галина с Ваней, Коля с Зоей, Надя и я с Михаилом. Мужчины, как закон, пили, а мы обо всем переговорили…
Светка (внучка Веры – А.М.) совсем большая стала. Все говорит, но кое-что плохо понимает. Уж очень любит деду Мишу. Он хоть и немножко выпьет, для нее все равно чистый и такого целует. Скоро будем отмечать ей три годика, просит большую куклу. Придется покупать.
Я в эту зиму хворями занималась, но все-таки неделями работаю. В выходной валяюсь. Михаил ворчать начинает: почему в больницу не иду?..
В этот выходной, 24 марта, поедем в Билимбай, выносить картошку из погреба в подпол, чтобы прорастала…»

15.10.1980 г. Первоуральск – Орел
«Были у деда на новом месте в Новоуткинске, ездили в День Конституции…
Домик поменьше, чем в Билимбае. Ну, им двоим вполне достаточно. Огород небольшой. Вот опять работа деду, и помогает. Закрыли крышу во дворе, и дед все щелки заколачивает, чтобы снег не задувало…
От Галины было письмо… Она обижается на печень, а для лечения времени не хватает. Иван П. пас телят с августа, рассчитывает на последний год, чтобы пенсия вышла побольше. Ведь мы с ним почти вместе пойдем на пенсию…
Зоя со Светой живут одни. На выходной приходят к нам. От бабы с дедой внучка не хочет идти в город, считает по пальцам, когда будет суббота. Все такая же ходоба. Вес ее всего 15 кг. Ни черта не ест. Как куренок, поклюет малость чего-нибудь и все, а так бойкая…»

20.11.1988 г. Первоуральск – Орел
«Дед наш что-то заболел, и серьезно… У нас ночевал две ночи… Хлеб и мясо совсем не ест  уже, говорит, около месяца. Мол, наверное, вздумал вручную жерди из леса таскать, хотел сделать открылок для дров на месте Колиного гаража. Я говорю, что в ваш двор и так дров войдет не на одну пятилетку, зачем тебе все это?.. Вот и пьет одно молоко и кефир. Наверное, говорит, умирать придется… Теперь в магазин не хожу. Мария, мол, ходит. Похудел и говорит тихо… Проводила его до автостанции. Ходит потише, а то вон как бегал…
Галина тоже болеет, а у Ивана Петр. нос на улице совсем не терпит и в магазин не может ходить. Тоже – везде Галина… Подходит старость. Она – не радость, скрипим, как старая телега.
Коля – пока нормально. Все гаражи строит. С мачехой из-за них поспорили. Он к отцу не ходит. Всё Коля на всех в какой-то обиде. Наверное, он больной, а другим ничего не делается. Вот и обижается.
У Саши с Таней вроде все наладилось. К деду ходят вместе. Мы за них рады…»

19.12.1988 г. Первоуральск – Орел
«Тятя болеет… 11 декабря поехала к нему… свезла все молочное. У них такие продукты привозят в магазин через день и часто продают только для яслей, садиков и в школы. В продажу не остается… Я угадала, набрала еще кефира и сливок. На неделю хватит… Прихватила с собой пару кусочков копченого сала, и он немного поел с хлебом. Просто не знаем, как вывести его на еду… Больница дала питья и таблеток для аппетита…
Вечером приехала домой, а за мной – Вася. Вадима берут в армию. Там прожила больше недели… В Артях купила и сразу отправила валенки для твоей младшей внучки…
Пока о тяте ничего не знаю… Буду ездить на неделю, если мачеха сможет ходить одна, а может и откажется. Тогда, может, заберем к себе…
Коля в январе снова собирается на операцию… Но все чего-нибудь да делает. Совсем помешался на гаражах, на третий материал заготовил… От тятиного дома гараж увез, так как мачеха покоя не дала: вроде бы из-за его гаража пустого (машину он все еще не купил) и их дом сожгут…
В наших магазинах нет ни конфет, ни печенья, а когда и выбросят, то покупатели хватают, как собаки. А мы не каждый день ходим в магазин, так ничего и не видим…»

16.01.1989 г. Первоуральск – Орел
«Тятя… болен уже третий месяц… Живет на одном молоке. Сейчас лежит в больнице на обследовании. Болезнь вроде не могут установить ни рентгеном, ни анализами…
Я езжу каждую неделю… Он все надеется выкарабкаться, но очень похудел. Не знаю, что будет. Все-таки возраст большой…»

2.02.1989 г. Первоуральск – Орел
«Тятю водим по больницам. В Новоуткинске пролежал больше двух недель, потом направили в Первоуральск. Саша на машине Ивана Ив. дважды возил в Свердловск. Там исследовали, делали снимки, а положить не нашли места… Тятя настаивал на операции. Сказали, что… возраст большой. 30 января он и молоко отказался пить… и, говорит, больше никуда не поеду. Все равно у меня рак, буду умирать…
Очень раздражительный, за всякую мелочь только матюки летят. Но по комнате ходит, пока на дом приходят ставить уколы, чтобы спал…
Через пару дней опять поеду. Если не заможет вставать, то буду там жить не один день. Все равно надо мачехе помогать. Она частенько плачет, а то, говорит, не дай Бог, если залежится надолго и такой нервный, ничем ему не угодит.
В магазинах мыла, … стирального порошка днем с огнем не найдешь, а спиртных добавили, видимо, от алкашей так и не избавиться».

11.02.1989 г. Первоуральск – Орел
«К тяте езжу часто, т.е. каждую неделю, и с Михаилом приезжали. Он в тот день после редьки чувствовал себя лучше, даже позвал поиграть в карты. 9 февраля снова навестила его… плохо ест и редьку… захотел пива…
Славка с Надей, вернее, всей семьей приезжали проведать. У Славика уже трое деток. Младший, в 9 месяцев, пошагал своими ножками. Так мачехе такое количество гостей не очень нравится. Много идут и едут. Надо накормить. Так, вроде, никто с пустыми руками не едет.
Ну и на деда задается без стеснения. Я, мол, согрешу с ним, но мы ей говорим, потерпи, пока он ходит на своих ногах. Галина ходят с Иваном П. через день, помогают: то воды принесут, то снег уберут.
Тятя нам говорит, не беспокойте Андрея, может, еще долго проваляюсь. Я его спросила: тятя, все неохота умирать? А он говорит, что нет ничего, теперь живешь ни к чему. Да и с мачехой тятя все спорят. Она ему никак угодить не может. Он – с матюка, и она не уступает. Просто неудобно слушать…»

10.03.1989 г. Первоуральск – Орел
«…Тятя опять в больнице в Новоуткинске с 6 марта… Коля с врачом сидели в кабинете, врач сказал, что у тяти рак…
Дед, сколько у него есть денег…на похороны, завещал на Сашу… Мачеха, видимо, сходила в сберкассу, и ей сказали. Так она с тятей, говорят, переругалась всю ночь, и он, вероятно, попросил Сашу устроить его в больницу…
Из больницы, думаю, сейчас зайду к мачехе. Наверное, на меня набросится. Но она сдержалась, не кричала, только говорила, что зря он завещал на Саньку, а не на Галину, а то, мол, он и так не просыхает каждый божий день. Я ей сказала, что Саша, если пьет, только на своё, а пока деда живой, с его книжки никому рубля не дадут…»

6.08.1989 г. Первоуральск – Орел
«Лето жаркое… в июне было 3 дождика… весь июль не  выпало ни одного… Нам все-таки сделали летний водопровод. Немного поливаем, а то бы все засохло…
В Новоуткинск ездила недавно. Никак не могла дозвониться до них. В Новоуткинске, оказалось, АТЭС вышла из строя… Галина с Иваном Петр. белили в избе. Много их задерживать не стала. Попили чаю, и я уехала…
Мачеху они не видели ни разу, но люди говорят, что домик хочет продавать. Пусть, дело ее, раз так поступила. Всем отказала и сорочины не дала справить в доме отца. Все равно подавится. Не два века будет жить. О тяте спросят ее, скучает или нет. Она отвечает, что ей скучать некогда…
Вася, сын, машину продал… купить надеются на закуп молока… Нам не страшно. Мы привыкли на «своих двоих», а им не очень, видать, нравится. Но у них еще бегает мотоцикл…»

15.10.1989 г. Первоуральск – Орел
«Картошка выросла хорошая… Ее хотели позже выкапывать, да заморозки ударили… С 26 августа температура ночами снизилась до 3-4 градусов, ботва погибла, стали копать…
29 сентября ездила в Новоуткинск на тятины полугодины. С Галиной посетили церковь. Она делала все, как положено. Я, конечно, стояла у того же столбика… Галина что-то совсем вдвое согнулась и ходить, говорит она, очень тяжело, даже в магазин больше ходит Иван П. Я ей, говорю, не стесняйся и ходи с палочкой, хоть на нее обопрешься и тебе будет легче ходить. Они овец и коз нарушили…
Мачеху летом никто не встречал. Видела ее Аннушка Изгагина в аптеке. Она сказала ей, что все делает сама и скучать ей некогда. Говорит, домик будет продавать…
В магазинах необходимые колбаса, сахар, мыло, моющие средства – по талонам. Виноградом и дынями по сей день кормят досыта…»

17.05.1990 г. Первоуральск – Орел
«Андрей, зачем уж так переживать за смерть родителей. Уж природой усмотрено: «Кто родится, тот обязательно должен умереть». И вроде до нас очередь доходит…
Я всю прошлую зиму проскрипела, гриппом проболела 10 дней. Не бывало такого, а потом кашляла. Чего только не перепила: и таблеток, и травы… Михаил уже не один год дохнет. Теперь я его поддерживаю…
Вот Вадика очень жаль. Ему совсем не повезло со службой. Разболелась его нога, оказывается, была «рожа» и пошла проломами. Никому не было дела. Вообще согнали их, как баранов, на выживание. Даже представить трудно, чтобы в наше время были вши в постели, а, значит, в белье. Солдаты, как Вадик, которые выросли и не видали этой нечисти. А в армии их кормят, и нельзя никому об этом сказать, «окончательно заклюют». Где искать правду и справедливость, хотя и пишут в газетах о «дедовщине» и «землячестве», а они процветают…
Погода у нас просто отвратительная. Снега было много, а воды большой не увидели. Все повымерзло… Утрами заморозки до минус 3о и больше. Не знаем, как и на огороде садить…»

11.09.1990 г. Первоуральск – Орел
«Целыми днями сижу у мебельного магазина. Покупаю для Зои кое-какую мебель. Зимой записывалась в тетрадь для очереди… Сначала отмечались, ходим, караулю, что привезут. Только доставят – один момент, и опять ничего нет… В нашем дворе целые мебельные баррикады образовались. Зое квартиру обещали в апреле…
На неделе ездила в Новоуткинск, ночевала у Галины… Иван П. лежит в больнице с раненой ногой… Галина копает картошку, носит ее из огорода одним ведром, больше не может. Ей говорят, что приедут ребята и выкопают за один день. Погода совсем сдурела: какой-нибудь день провернется и опять неделю-другую поливает. Картошка плохая…
Вадим, небось, приехал к вам?
Юра в конце июля гостил…
В магазинах совсем ничего нет. Говорят, что и хлеб будет ограничен, с яйцами большие перебои и куры тоже, вроде бы, будут по талонам… Без войны живем столько лет, и все, как сквозь землю, провалилось. Удивляемся, и никто толком это не может объяснить. Все же работают, кто-то бастует, а уральский народ – терпеливый, пока терпит. Вот что будет, если все сильно подорожает, как пенсионеры доживут…»

27.10.1990 г. Первоуральск – Орел
«Здоровье бывает всякое. Теперь лучшего ждать нечего. Природа берет свое. Михаил в магнитные дни совсем задыхается. Много лежит. Давит диван. Одна у него работа теперь: истопить печки и прочитать все газеты, но больше всего смотрит телевизор. Я спрашиваю у него: у тебя нет еще пролежней? Но пока по дому управляемся сами. Правда, дрова помогают заготовлять Степан с Зоей. Ягоды и грибы в лесу немного собирали… Погода мешала. В дождик домой возвращались или из дома не выходили.
Я писала тебе, что в августе в Новоуткинске была. Галина совсем согнулась, даже сумку держит за спиной. Она ездит в церковь, так дам денег, чтобы сделала, как надо. А я все еще не хожу, что-то не тянет меня и не знаю ни одной молитвы, и бабок около нас нет, таких, чтобы веровали. Подать милостыню некому. Раньше куплю конфет и печенья и раздам на улице играющим детям. А теперь они выросли, и никто не берет…
Наконец-то Зоя квартиру получила, не очень большую – 27,8 м2, но балкон хороший, если застеклят, то целая комната получится… За лето, вроде, все понемногу купила. Только на кресла записалась в очередь в мае, так все еще купить не могу, продолжаю ходить.
Из Старых Артей пишут, что все-таки, видимо, решили Вадима к вам отправить. Я, правда, против, так как время такое неспокойное и будет в общежитии голодовать. У нас-то в магазинах теперь совсем ничего не найдешь. Только выбросят и сразу все разбирают… С июня куры исчезли с прилавка… Так что варим похлебку, которую есть разучились…
Андрей, ты пишешь, что от Марии П. посылку получил. Так она с тобой, видимо, не теряет связи? Но ничего, куда ей деться. Зря ведь она…всем сразу отказала… Если ей напишешь, попроси прислать тятину похоронку, чтобы стать в очередь на машинку ножную…»

8.01.1991 г. Первоуральск – Орел
«Письмо твое давненько получила… Писать ответ все откладывала… У нас нет конвертов… Купила марок и буду вырезывать их. Кажется, дико, но, наверное, и к этому привыкнем…
На Новый, 1991-й, год справляли новоселье Маздровых… Набралось 16 человек. Отметили, вроде, неплохо, но, видимо, таких праздников долговато не будет, так как из-за продуктов совсем плохо, да и для выпивки талоны собирали тоже не с одного дома… Пожалуй, лучше всех отпраздновала Света. У нее теперь – своя комната. Она довольная… Правда, учится только на «тройки» в последнюю зиму. Пойдет в ПТУ…осваивать ремесло…
Как дела у Вадима? Я на его письмо отвечаю тут же: давай, дорогой мой внук, трудись и пробивай себе дорогу. Наверное, она не без трудностей будет. Да что поделаешь? Такая уж жизнь теперь… мир устроен так, что кто-то проживает «без сучка и задоринки», а кто-то всю свою жизнь «пашет». Говорят, кому какое наследство передадут, а уж нам-то какое наследство было? Так и мы своим детям тоже передали, чтобы работали и работали…
Андрей, я тебе писала насчет похоронки тяти. Так я тоже вперед знала, что она ее не даст. Ну, и не надо. Со старенькой машинкой перебьемся. Бог с ее жадностью…
Зима нынешняя очень теплая. На Рождество двое суток было до минус 30о, а сегодня, 8 января, опять минус 7о. Резкое колебание. К Новому году настряпали пельменей. Они чуть совсем не растаяли, рассыпали их на листки. Но все прошло, и ни одного пельменя не осталось. Понравились…»

13.02.1991 г. Первоуральск – Орел
«Большое спасибо за бандероль. Но с конвертами хоть и не очень. Я малость запаслась… А вот с Библией (Ярославского – А.М.) – пока сложно. Ничегошеньки в ней не понимаю. Видимо, крепко о нас позаботилась школа, т.е. советская власть. Буду заглядывать. Я тоже купила книженцию. Малость читала, так все кажется неестественным.
Ездила в Новоуткинск. Галина лежит в больнице… У нее держится давление, и горб болит. Просто, говорит, стягивает меня… Иван Петрович – хозяйка дома… У их дочери Нины сын из армии пришел… Ездили свататься. Наверное, в марте будет свадьба…
У Николая побывала… в первом часу. Они только позавтракали. Коля, говорит, ночь не спал, так утром дольше повалялись. Но он все еще халтурит около холодильников, т.к. подрабатывает. Машина ему нигде не маячит. Научился ножками бегать.
Сашу я встретила в автобусе. Немного поговорили. Его увидела, а к ним не пошла. Таня, вроде бы, стала от нас отказываться. Может, в самом деле мы в чем-то виноваты…
В Новоуткинске читала твое письмо. За Марию П. даже не удивилась. Она, наверное, надеется за счет еще одного старичка обогатиться, а то не думает, что у самой на плечах полгроба висит. Да, Бог с ней, делай она, что хочет, а в родне я этого совсем не желаю. Больше не стоит и вспоминать о ней…
В магазинах, совсем пустых, даже некоторые декабрьские и январские талоны не отоварены. Масла сливочного нет с октября, за февраль, говорят, на талон полагается 5 яиц, 5 коробок спичек… Все тянут или пугают этим рынком. Просто никто ни во что не верит. Болтают, болтают. Как послушаешь эти сессии ВС, даже слушать надоедает. Толку от них – никакого. Как говорит Горбачев, «мы двигаемся вперед, мы на правильном пути». Болтун…»

31.03.1991 г. Старые Арти – Орел
«Потихоньку шевелимся. Страшное позади. Сколько было бессонных ночей, а теперь они еще – частые гостьи. Но, кажется, мы – на месте, и притом вовремя перебраться до бездорожья…
Приехали 23 марта, а тут снегом раздавило крышу, шифер переломало и преградило путь в баню, и, думается, пока спрессованный снег сам не растает, ничего не сделаешь… В баню ходим к Васе. Хорошо, что наш дом рядом с сыном.
Вася каждый день после работы помогает: то снег сбросить, то антенну сделать. Вот и смотрим телевизор. В общем, все еще роемся в ящиках и узлах. Чего-либо надо, и снова роемся. Вроде знала, куда положила, а найти трудно…
Сложнее – капитальный ремонт… Хочется сделать на кухне очаг-плиту, чтобы можно было где посушить носки и варежки… Главное – варить корм для поросят… Из Первоуральска привезли пару поросят и кота Тишку, который сразу по приезду нашел себе невесту. Большого ремонта потребует потолок… Так что надолго ремонт затянется…
От Галины уехала далековато. Она очень плакала, говорила, что теперь ты будешь ездить совсем редко. Из Первоуральска я бывала у нее раз в один-два месяца. Она вроде совсем духом упала… Говорит, надо как-то умирать. Я же ей отвечаю, что придет смерть – хоть брыкайся, хоть не брыкайся, она нас не спросит. Вон, лежкой лежит человек, да и то говорит, что умирать не хочется. Не нами природа создана и не стоит с ней спорить. Сам собой все сделается. И утешаю сестрицу: мол, на пути, как поедешь к дочери Вере в Широкий Лог, и у нас на пути погостишь…
Через пару дней будет два года, как тяти нету с нами…»

26.05.1991 г. Старые Арти – Орел
«Письмо, Андрей, давно получила, а вот ответила ли? Ну, сегодня у меня день писем. Ничем больше не хочу заниматься, так как праздник «Троица». Вот и заглаживаю долги…
У нас небывалая весна… Весной один дождик, 13 мая, тихий, без грозы… Потом в сенокос – плюс 30о. Огороды тоже вспахали рано по-нашему, 20 мая вечером, а 21-23 мая все посадили. Мелочи я насадила от души, такая раздоль – после 3,5 соток в Первоуральске 12 здесь... Ну, а жуков, наверное, будет видимо-невидимо…
Только загородили огород и заготовили на зиму дров – гвозди из старья, так как им была завалена одна ограда, куда было ни зайти, ни заехать и кругом – бурелом, крапива, репей, гранатка и всякая годная и негодная заросль. Вот и порхаемся во всем этом, как только все вытаяло…
После праздника будем разбирать голландку в сенках и готовить кирпич в первую очередь для очага-духовки, а потом – все дыры заштукатуривать…
И ты знаешь, Андрей, я все еще не наслушаюсь кукушки, как она тут кукует. Я ведь ее не слышала 19 лет. Наверное, из-за загазованности их в городах нету, не живут. Вот и слушаю ее…
Галина пишет, что ее день рождения отмечали очень бурно…
Изредка вести поступают от Вадима. Я по нем очень соскучилась. Кажется, целую вечность не видела его, он же мой первый внук.
В магазинах у нас почти ничего нет. Я и не хожу, кроме продуктового, а он рядом – все по спискам и дорого… Берем по 2.60 – 3 руб. яйца за десяток. Очень кусается, но все равно берем… Нарастим свой скот, птицу, то легче будет…»

4.06.1991 г. Старые Арти – Орел
«Теперь, вроде, мне стало получше. Меньше лежу, занимаюсь домашними делами. Огород посадили. Второй год в нем не кошу. Совсем такую работу делать не могу. В огороде занимается Михаил сам, причем в невиданную жару. Выкосил в огороде участок, так помаленьку дважды помочило. Вчера тоже межу скосил, посмеялись, опять дождик соблазнит. Так и есть: в 5-00 утра пошел дождик. Малость капнуло, и то радешеньки.
Сейчас Миша с Васей копошатся около трактора, к сенокосу готовятся… То точат, то варят, и никак не заводится. Теперь завелся… Я ведь в этом не разбираюсь, но в душе порадовалась, когда завели и поехали по меже.
Потихоньку техникой обзаводимся. В прошлом году на покос ездили на машине, тоже не из добрых, но сено на ней перевезли, осенью – дрова… Наверное, Вадим рассказывал об этой горе-технике. Люди-то не зевали, совхоз растаскивали, а Вася все думал, что ему кто-то что-то предложит. Но не тут-то было: кто смел, тот дважды съел. Вот теперь и собирает рухлядь. Ему и этого не достать было бы. Заслуга-то больше не его, а Анфисы. Женщина – молодец. Не там, так в другом месте добьется.
Андрюша, не раздумал к нам приехать? Вадим обещает в августе, у Юры последний экзамен 26 июня… Зоя со Светой приезжают в сентябре картошку копать…
Получила от Галины письмо. Она что-то на кухне взялась покрасить, встала на табуретку, и закружилась ее голова. Галя упала и сломала левую руку и ногу. Малость оклемалась и мне написала, но поехать к ней боюсь…»

11.10. 1991 г. Старые Арти – Орел
«Вроде дела идут чередом… С картошкой за полторы недели управились и накопали 300 ведер, каких я не видела лет 17. Теперь не оглядываюсь, варю поросятам… Обзаводимся «бесовой скотинкой». Еще купили пару козлят, т.е. козочку и козленка, чтобы им не было скучно. Впоследствии, может, и молочка…дадут. Одной козы маловато. Летом она давала пару литров… теперь около литра.
Овощей солидно набрали без всяких нитратов, жуков ничем не обрабатывали, собирали вручную. В погреб натаскали, кроме картошки, морковки, свеклы… В духовке готовлю кастрюлю «паренок», съедаю в холодном виде, и кишечник работает лучше. Миша их не употребляет…
Ремонтные работы продвигаются. Вот уже Миша переделал палисадник и калитку, обустроил туалет, а то в него невозможно было нормально заходить, а зайдешь – носом упираешься в дверь. Теперь сделан с таким простором, хоть раскладушку ставь. Осталось утеплить подполье и вставить двойные рамы, чтобы улицу не топить…
У нас на удивление установилось «бабье лето», какое бывает очень редко. Стоит сухая погода. До сих пор можно копать картошку. Мы же боялись, что ранняя весна была, так и осень выдастся ранней… Вышло все наоборот. Не пролетело еще ни снежинки, хотя проживаем половину октября…
В магазинах у нас, кроме списков покупателей, покупать нечего. Но хлебом кормят сносно. Если будет так, то голод нас обойдет. Но поживем, увидим…»
23.02.1992 г. Старые Арти – Орел

«Весной еще не пахнет, снегу подсыпает, но меньше прошлогоднего. Может, наверстаем мартом. Ведь в прошлом году вон сколько за март его насыпало. Холода большого не было – где-то до минус 35 и не больше…
Наша не очень приятная новость. На ночь 13 февраля зверек «скушал» пять курочек, так что осталось ровно пять штук, и те что-то похварывают… Очень жаль курочек. Они неслись всю зиму. Я говорила, наверное, летом будут отдыхать, а вышло так, что раньше срока ушли на вечный отдых… Михаил с Васей пять дней и ночей охотились за этим зверьком, и все-таки на пятую ночь попался он в капкан…
Вадим гостил без молока и для тебя гостинцы не взял… Телочка еще гуляла. У нас тоже коза не объягнилась. Еще ждем двух молодок. Вот и копошимся, как навозные жуки.
Был за твоей посылочкой Саша. Все еще не работает, гуляет. В Новоуткинске за это его сестрица Галя пробирает. Так он мне говорит: «Я не лежу, помогаю другу баню рубить, да у Колиного Саши дрова пилили да кололи». Я свое: «Ходи, чужую работу делай, а о себе не думаешь». А ведь наш Саша – человек деловой. У него все «7 коров доят»… Я на него обиделась…»

29.04.1992 г. Старые Арти – Орел
«В Новоуткинск съездила. Съездили с Зоей Меньшиковой, сходили на кладбище, проведали деда… Потом пошла к Галине. Она меня совсем не ждала и с Иваном П. в погребе перебирала картошку. Говорят, осенью раз сортировали, и снова много гнили.
У Галины, вроде, настроение получше. Меня проводила до остановки, конечно, с палочкой. Я ей давно говорила, чтобы ходила с ней, ей легче будет. И верно, говорит, я на нее опираюсь и лучше, а то все ссылалась на свое «стыдно».
Саша куда-то устроился через Первоуральск ездить вахтовым методом… И Иван Ив. , который тоже нигде не работает, туда тянет… Жизнь-то у него с Аннушкой – теперь дед и бабушка. Лена в 16 лет родила сына.
Коля чего-то строит, опять затевает гараж, внутри которого, как в крепости, - конюшня для поросенка. Это чтобы животное не стащили… Все нормально. Планы большие.
Дома занимаемся дровами и огородом. Заготовили дровишек на зиму. Правда, тянули их транспортом  с  выкупом с декабря до конца марта. Пришлось рубить по глубокому снегу, а вывозили по грязи…
В огороде все еще ничего не посадили. Земля мерзлая, но на неделе, думаю, хоть морковь посеять и чеснок летний посадить.
«Бесятики» развели 3 козочки и 5 козлят. Так что молоком обеспечены и даже сметану для себя делаем…
В магазинах с каждым днем цены растут: хлеб черный – 4 р. 75 к., белый – 6 р. 86 к., мука – 16 р. за 1 кг, сахар – 73 р. был, теперь его нет, а в Новоуткинске – 87 р. Дорожные билеты возросли от 3 р. 60 к. до 27 р. 50 к., по городу абонемент – с 0,5 к. до 30 к., говорят, будут по рублю. Все ждем лучшего, а под гору катимся без оглядки. До чего докатились или, вернее, докатились хуже некуда. Все умники куда-то попрятались, а остались одни дураки с «Боржомом». Даже мутит. В газетах и по телевизору – одна реклама. Кому все это надо? Просто все как чокнутые…»

4.11.1992 г. Старые Арти – Москва
«Потихоньку шевелимся. Думаем, это сделаем, будем посвободнее, и все какие-то дела. Так, наверное, будет по народной присказке: «Дом невелик, да лежать не велит». Весной возились с дровами и снова их выкупим. Надо опять рубить, возить и разделывать. Конечно, основная работа – на Васю. Вся надежда на него.
Шлепаем со своими козочками. В Покров выпал снег, и пасти их прекратили. Но сегодня растаяло. Наверное, снова будем пасти по очереди. Уж кому какой денек улыбнется. А нас с дедом на пастбище встречал дождь…
Хорошо, из города выбрались. Здесь с дровами, продуктами, прежде всего молочными, хлопотно, но проще, не бегаем. Да и как мы смогли бы купить на пенсию Михаил – 1300 р., у меня – 1200 р. В магазинах совсем одурели: пряники – 100 р. за 1 кг., сахарный песок – 108 р. и то не лежит, хлеб белый – 20 р. 50 к., черный – 17 р. Газ был 2 р. 40 к., а теперь – 100 р., 1 куб. метр  дров – 440 р… Хорошо, что Михаил не пьет и не курит. Пачка сигарет стоит 50 р. Многие стали садить свой самосад…»



Брат – Меньшиков Николай Михайлович

21.12.1988 г. Новоуткинск – Орел
«Не люблю я письма писать, но пришлось, хотя бы тебе написать. Давно думаю, может, поможешь моей мечте приобрести машину «Ниву»-2121. Можно бы и «Волгу», да старая не соглашается, мол, все деньги уйдут на нее.
У тебя есть возможность сделать это. По-моему, пора старшему помочь. Не прошу от тебя расходов. Оплачу сам. Не забыл, наверное, тебе посильную помощь оказывал, когда еще мать жива была, когда учился ты. Так или не так? Извини, старое прошлое вспоминаю. Не обижайся, Андрей. Машину мне надо.
Живем по-старому. Зоя работает, а я дома сижу. Но бывает, что-нибудь химичу. Иду на завод, конструирую на фрезерном станке.
У стариков дела плохие. Отец говорит, что ничего не болит, а есть не хочется, только молоко пьет. Рассказывает, что ходил за пруд к Изгагиным, упал на спину и головой ударился о плиту… Вначале думал, что надсадился. Вот и пытался лечить руки, ноги, живот и голову у разных «знатоков»…»

Брат – Меньшиков Александр Михайлович
11.04.1979 г. х. Долгогусев – Орел
«Получил ваш адрес от отца. Вам не кажется, уважаемый ученый муж, что вы заелись? Пару строчек с нового места даже не начеркаешь. Скорей всего, у тебя плохое настроение и неустроенность. Все, больше не ругаюсь, потому как писать я огромнейший лодырище.
Я немного сменил род своих занятий на производстве. Работаю в другом цехе по ремонту аппаратного оборудования, оборудование полностью французское. Французы следят за монтажом и наладкой. Мы, по мере возможности, учимся.
Две недели назад посадили картошку, лук, чеснок и т.д. Нам выделили участок в Белореченске 2,4 сотки, дачи не дают. Огород, гараж в Белореченске, мы – в деревне. В следующем доме обещают дать квартиру. Отделку его заканчивают. Появился вариант перебраться в свой угол.
Татьяна в феврале провела отпуск на побережье. Мы с Наткой вдвоем воевали. Учится она пока хорошо.
Погода у нас теплая. Все вокруг цветет, аромат медовый по всему хутору. Весна в полной своей силе…»

27.04.1979 г. х. Долгогусев – Орел
«Михайлович, получил твою депешу, с ответом задержался… Одним могу отговориться – настроение. Очень жалею, что нет во мне той доли внимания ко всем близким и родным, какое подобает настоящему нормальному человеку. Вместе с тем испытываю огромное удовольствие, испытываю что-то необъяснимое в связи с твоими успехами на учебном поприще. Ведь в этом заслуга не только твоя, но всей вашей семьи… Татьяне твоей – поклон, от всей моей душонки. По поводу вашего жилья (вернее, коммунальной устроенности) могу одно заметить: больше забот, меньше – хандры, да и в общем-то явление это временное. Чуток о себе.
Тружусь сейчас с увлечением, учусь приемам работы тружеников капитала. Много поучительного и полезного – особенно в новизне. Чуть прихвастну. У меня уже есть достаточно учеников, которых я научил своим методам работы. Здесь, т.е. в Белореченске, они уже тоже есть. Одного сейчас хочу – самому быть грамотным специалистом, таким, как ты историком… Мне учиться придется до гробовой крышки. Наука металлообработки также имеет огромное количество белых пятен на черном фоне. Хоть и буду я в низшем звене, но обладаю тем преимуществом, что многие только думают, а я изучаю руками и изображаю на деле. Ко всему этому мне пока гордиться нечем.
Натка учится хорошо, чтоб не сглазить. Приходим с работы, она уже сама подогрела, покушала, сделала уроки (на черновиках), помыла посуду и носится с ребятней на улице или во дворе. В общем-то это все неплохо, но и плохо – глаза за ней старшего нет за время нашего отсутствия. Дед зовет ее в гости. Она собирается. Я взял отпуск с 4 июня… Так что есть намерение оказаться в Билимбае…
Погода прекрасная. Недели две перед этим лили дожди, было прохладно. Один раз даже ночью заморозило до минус 2о. Картошка немного почернела, сейчас выправляется…»

2.03.1989 г. Новоуткинск – Орел
«Вчера, т.е. 1 марта, в очередной раз возил отца в Свердловск в областную больницу. Сделали обследование кишечника. Требуется операция, но врачи категорически против нее. Ссылаются на возраст. С одной стороны, они правы, т.к. он сильно ослаб. Живет второй месяц на молоке и ничего более. Предлагают лечиться народными средствами. Короче, дело швах. Папка пока передвигается сам, даже картежничать встает, в основном лежит. На днях повезу его в Первоуральск, рекомендовали обратиться к урологу…
Я с ноября прошлого года работаю на заводе старшим мастером цеха № 8. Кооперацию забросил из-за мотоцикла, потому как спиной маяться начал. Работа сейчас хлопотная, коллектив небольшой – 86 человек, острая нехватка мастеров, приходится самому крутиться…
Витька, сорванец, учится нормально, пока не болеет. Наташа – на сессии. Татьяна работает на прежнем месте. Иван Петрович с Галиной «скрипят» потихоньку, по-стариковски. Две недели назад приезжали Надя, Славик со всей семьей из Артей. Приезжали навестить деда, три дня у нас побыли. Надя сейчас – пенсионерка-нянька. Располнела, как колобок. Вслед за ними приезжали Зыковы. Вадик у них призван в армию, так что были втроем…»

17.08.1990 г. Новоуткинск – Орел
«Приезжал в командировку в Ливны, плюс отпуск. Перед выездом позвонил тебе – никто не ответил. Я не подумал, что вас нет дома… в отпуске…
В канун августа – начале сентября будет Саня, т.е. я, дедом. Наталка нынче заканчивает учебу…»

25.12.1991 г. Новоуткинск – Орел

«ИТРовскую работу я бросил, ушел в малое предприятие работягой… С середины мая до 6 ноября работал в Казахстане, в 100 км от Кустаная. За это время снял с себя все стрессы, втянулся в физический труд.
С 6-го отдыхаю, работать начну с Нового года. На днях ездил по деревням: Арти, Ст. Арти, Усть-Кишерть, Широкий Лог. Побывал у крестной в их новой обители в Ст. Артях. Дом хороший, живут прекрасно. Мне очень понравилось, что из первоуральской окраины выбрались… За время своего отдыха переколол всех поросят у племянников (кормов нет)…
Вчера стряпали пельмени у Ивана Ивановича на свадьбу Леночки. Она замуж выходит…
Наташа моя второго внука преподнесла… Мужик по виду, говорят, - копия дед. Имя еще не утвердили…
Вадим хочет в январе домой приехать… Мы с ним говорили, когда я у тебя был…»

2.05.1992 г. Нягань – Орел
«Работаю сейчас в Тюменской области в качестве начальника по ремонту и обслуживанию технологического оборудования и холодильников – объектов соцкультбыта в п. Талинский, п. Каменный на Дне – всего 38 единиц. Приходится ездить машиной и летать вертолетом. Скучать не приходится…
Команда у нас со всего бывшего СССР. Много ребят с Краснодара и Украины, Молдавии и Урала и т.д. Живем в общаге, готовим сами, питаемся чаще в комнате, реже – в столовой…
Погода у нас пока холодная: утром – минус 15-20о. Сегодня, т.е. 2 мая, первый день, тепло по-весеннему. 1 мая всей вахтой ходили на реку Ендырь, обжирались шашлыками с водкой. На реке местами промоины. Обь еще скована льдом. Машины по льду шастают.
Но скоро начнется лов рыбы, работы добавится. В нашем акционерном предприятии есть бригада рыбаков, участок Оби, и наша задача – рыбу заморозить, закоптить и реализовать. Как это будет выглядеть? Посмотрим после ледохода на Оби…
Работаем вахтовым методом. Месяц – на работе, месяц – на отдыхе…»

23.12.1992 г. Нягань – Орел
«Очень виноват перед тобой, не поздравил с Днем рождения… Хотел дать телеграмму – не смог по разным причиним. Прибыв сюда, в Таменский, я уже физически не сумел ее послать…
Работа у меня идет нормально, но бывают огрехи и «запорки». Не без этого. Особенно досталось в октябре. Директор уезжал, получилась неудача с заменой вахты из-за самолетов, и я остался один без холодильников с горсткой электриков и КИПовцев. Заявки посыпались, как снег. Пришлось вкалывать самому с ребятами. Работаем с 8-00 утра до 20-00 вечера. С утра разгоняю кого куда, сам – на вертушку или машину и – вперед! Работа интересная, разнообразная с импортным оборудованием. Команда с ним справляется: 90% инженеры, остальные – техники. Один я – недоучка-командир. Вот только зарплату выдают нерегулярно. Вчера приехал и получил только за октябрь. Неустроенность быта. Живем впятером. Шеф на днях обещал отдельную комнату со сменщиком моим, тогда, конечно, будет жить проще. Сами готовим пищу, с продуктами плохо и дорого.
На днях на работу подъедет Иван Иванович…
Как прошла свадьба Вадика?..
У меня что-то «мотор» временами пошаливать начал…»

 
XII. Мелочи орловской жизни

Орел, конечно, далек от миллионщика, может, треть его. Как бы там ни было, город областной, в котором проживает более трехсот тысяч живых организмов. Я – один из них, и лично мои положение, действия, оценки происходящего, раздумья несовместимы с сообществом. Среди тысяч, миллионов людей они мелки, как пылинки в воздухе.
Отсюда и название последней главы. Я же не намерен представлять собой орловское общество. Речь идет об отдельной его «пылинке», исполняющей обязанности преподавателя вуза, лектора общества «Знание», и постоянно для стимулирования своей жизни ищущей чего-то нового, может быть, совсем необычного, в сравнении с повседневными занятиями в аудитории, с «обязаловкой» на сельхозработах и т.д. Это я называю ежедневной неудовлетворенностью тем, как выполняю дело, которым занимаюсь.
То необычное, которому я пожертвовал отпуск 1984 г., никто мне не диктовал. Наоборот, советовали, учитывая возраст, отказаться от задуманной мною, по их словам, «затеи». Я благодарил их, но от нее не отказался. Многократно слышал о студенческих стройотрядах, но о их идеализированной работе никакого представления не имел и стал настойчиво просить командира ССО, отправляющегося на Сахалин, взять меня рядовым бойцом, который одновременно совмещал бы дело строительное с лекционным и журналистским. Он посоветовался с членами отряда и получил от них согласие.
Ура! Я снова отправляюсь на Дальний Восток. Одеваю, как все студенты, соответствующую форму, натягиваю на плечи солидный рюкзак и с отрядом покидаю Орел. Дневник 1984 г. расскажет о моем путешествии.

1 июля. В Орле весь день была хорошая погода. Наконец-то! Хорошее предзнаменование.
В дальний путь «Квант» (название нашего отряда)! Успехов в труде в честь 25-летия движения студенческих строительных отрядов (ССО)!
2 июля. Москва провожала солнечным вечером. Чтобы понять суть слов «этот сказочный город Москва», надо пролететь над ней теплым летним вечером, когда лучи заходящего солнца освещают ее многоэтажные разноцветные дома.
Отряд связывают пока только общие билеты.
3 июля. Через 2,5 часа увидели солнце. В горных распадках видны многочисленные длинные космы снега (на трассе БАМа).
Центр Хабаровска расположился на хребте длинного высокого холма (ул. К. Маркса), поперечные улицы с главной круто спускаются вниз. Это одна из главных особенностей города. На прилавках его гастрономов – камбала, на рынках – огурцы в форме груши.
С 19-00 до 20-00 купались и загорали на Амуре, что во время командировок из Краскино, Хасанского района в 1957 году сделать не удалось. С новой встречей, Дальний Восток!
Из Хабаровска – прямой путь на Сахалин. Появление слова «Сахалин» я нашел у А.П. Чехова. «Своим названием Сахалин, – читаю в его «Остров Сахалин», - обязан небольшому недоразумению, связанному с тем, что карта острова, начертанная в 1710 г. пекинскими миссионерами, была помещена во Франции в атлас географа д'Анвилля.. У Западного берега Сахалина, как раз против устья Амура, на карте есть надпись, сделанная миссионерами «Saghalien-angahatа»,    что по-монгольски значит «скалы черной реки». Это название относилось, вероятно, к какому-либо утесу или мысу у устья Амура, во Франции  же  поняли  иначе  и отнесли  к  самому  острову.   Отсюда   и   название   Сахалин,   удержанное Крузенштерном и для русских карт».
4 июля. Стрелки часов можно в Хабаровске сдвинуть на 7 делений вперед, организм не сдвинешь. На улице – жара, 12-00 пополудни, а проснуться не можем. Комары в гостинице мешали спать.
Перелет затягивался. Самолет оторвался от земли только в 18-40 по местному времени. В полете мы увидели Амур с многочисленными рукавами и лагунами, Татарский пролив, узкую полоску западно-сахалинских гор по его берегу, причудливые изгибы реки Поронайки и широкую полосу восточно-сахалинских гор. Это нагромождение островерхих хребтов с многочисленными глубокими впадинами.
В 20.17 местного времени приземлились в Поронайске – маленьком порту на берегу Тихого океана. Нашим глазам открылись, по пути в гостиницу, темные остроконечные горные вершины на фоне заходящего солнца, буйные заросли ивняка и пыльная, гравийно-насыпная дорога.
В гостинице мест для нас не нашли. Пришлось поселиться в зале ожидания железнодорожного вокзала. Наш поезд в 6-00 утра пойдет на место дислокации ССО в Победино.
24-00. Зал ожидания закрывается. Дежурная по залу, женщина средних лет, и молодой милиционер потребовали освободить помещение. Возник скандал. Дежурная вынуждена была позвонить начальнику станции, который дал разрешение на ночевку. Только сиденья сидячие. Сидеть придется всю ночь. Хорошо, что тепло. Туалет дежурная напрочь закрыла.
5 июля. В зале ожидания ст. Поронайск почти не спали. Сказывалась несовместимость времени. Разница с Орлом – 8 часов. В 5.30 пришла работница вокзала. Не сказав ни слова, включила освещение, заглянула во все углы, искала, к чему придраться. Мегера мегерой.
В 6.20 отправляемся поездом до Победино. Вагон переполнен. Места нашлись не всем на два с лишним часа езды. Местные пассажиры, сидя рядом, мучаются над решением вопроса: «Стоит ли за тридевять земель посылать ребят на строительные объекты?». Да так ответа и не находят.
В Победино, в отличие от  Поронайска,  гостеприимство обеспечили наши квартирьеры. Они потрудились на славу. Под жилье оборудовали два специальных железнодорожных вагона. По одному вагону заняли столовая, штаб и медпункт, стиральная и сушильня. Сделан вагон под кухню, где сложен очаг. Вагоны поставлены четырехугольником и образуют уютный дворик.
Квартирьеры приготовили первый сытный обед. Провели первое организационное собрание. Сформировано три бригады. Они должны выполнить объем строительно-монтажных работ на 360 тысяч рублей. Отряд, в частности, примет участие в строительстве двух автомобильных и двух железнодорожных мостов.
Рекогносцировка поселка Победино особого труда не составила – всего 15 минут ходу. Промтоварный магазин беден (только «Бирюса»). В продмагазине – копченые одесские колбаски (по 2-90 руб.), икра минтая и баклажанная, болгарский зеленый горошек, чеснок (по 2-50), капуста (80 коп/кг) и мука (46 коп\кг), большой выбор высокосортных мучных изделий, крупа гречневая. Через поселок протекает с гор мелководная быстрая речушка с холодной водой.
В глаза бросается предупреждение: «Вы живете в пограничной области – будьте бдительны!». К счастью, со шпионами мы не встретились.
6 июля. Встали в 7 часов. На улице прохладно. По пути к речке кутался в рабочую куртку. По тропинке, за огородами частных домов, пробираемся осторожно, чтобы не намочить ноги росой, обильно покрывшей траву. В речке вода чистая, прозрачная и очень холодная. Обкатишься такой водой, и сон как рукой снимает. Сразу забываешь о том, что минут десять назад очень не хотелось подниматься из-под теплого байкового одеяла.
С комарами, к счастью, не встречались. Пока, кажется, удивительно, что в гостиничном номере Хабаровска мешали спать комары. Очевидно, нам на острове помогает постоянный прохладный ветерок. Он сбивает духоту, разгоняет комаров.
К вечеру вода в речке прогревается, вылезать не хочется. Ребятишки часами ныряют в ее чистые воды.
7 июля. С утра, как всегда, туман, закрывающий вершины гор. С обеда – жаркое солнце. После обеда – первый выезд на работу (дооборудовали кухню).
Местный мальчишка перешел в шестой класс. На вопрос, где будет учиться, ответил:
– Пойду в ПТУ. Буду шофером.
– На материк не поедешь, останешься здесь?
– Останусь на Сахалине. Здесь деньги большие платят.
8 июля. С утра выехали на работу.
Побединский автомобильный мост – полное отсутствие техники.
 Рыли водостоки вручную. Налаживали помпу.
Чехов прав: зелень здесь, в отличие от материковой, необычно яркая и сочная, словно умытая. Лично мне это бросилось в глаза, когда я только-только в поронайском аэропорту ступил на островную землю. Добавлю к Чехову: сахалинская земля не приемлет колорадских жуков.
 Самые простые вещи надо уметь делать: как правильно насадить черенок в кувалду? Как быстро и легко соединить шланги большого диаметра? и т.п.
Сегодня спросил на почте свежие газеты, сказали, что все газеты кто-то скупил, может, из Ваших. За ужином у ребят поинтересовался, кто покупал. Мой вопрос вызвал смех.
9 июля. С утра светило солнце. Когда шли на работу, впервые увидели сахалинские горы в первозданном виде. Привычной туманной дымки не было. Горы казались близкими и превосходно просматривались. Очень хотелось взойти на одну из них и с высоты осмотреть долину реки Побединки.
Пенсионер, мастер по строительству моста через Побединку, Самохвалов Виктор Сергеевич, по его словам, человек без места жительства.
– Жил там, где строили мосты, – сказал он.
Вода в Побединке очень мягкая. Голову легко мыть без мыла или шампуни.
Из сахалинских птиц запоминается ворона. С утра до вечера по кустам раздается мощное: «Кар-р! Кар-р!» Кажется, это многоголосое «кар-р» эхом отдается на материке.
10 июля. Мастер Самохвалов работал последний день. На вид мужичок-мужичонка, уроженец Владимирской области, 58-й год. Всю жизнь занимался мостостроительством. Практику прошел на Керченской паромной переправе, строил мосты на Волге, Сахалине.
С нами работал два дня. Нас подвел. Класть ЖБ плиты на откос начали не так, без основательной предварительной подготовки. Сегодня положили 25 плит. Легли они неровно, получился брак. Новый мастер Яхменева Юлия Александровна приказала к концу дня плиты снять.
С утра было жарко. С обеда небо покрылось тучами. Прохладный ветерок. Все одно к одному.
Неудачный день.
11 июля. Пришел новый мастер, технолог по бетонным работам, зам. секретаря  партбюро мостоотряда № 110 Яхменева Юлия Александровна. Потом между собой мы называли ее Мастером за высокий профессионализм в своем деле, за умение организовать, увлечь людей.
Исправляли вчерашнюю ошибку. Полдня ползали по откосу, планировали его, другую половину дня клали плиты. С объекта Мастер не ушла, пока не убедилась, что ее указания выполнены полностью. Она и потом почти ежедневно работала с нами на мосту с раннего утра до позднего вечера, хотя никто ее к этому не принуждал.
Солнце днем выглянуло ненадолго. Прохладный ветер.
Первая политинформация. Тема: «Заявление советского правительства о необходимости принятия срочных мер по недопущению милитаризации космического пространства».
На доску объявлений вывесили: «Футбол - хоккей».
12 июля. За весь день солнце выглянуло 2-3 раза. Временами моросил мелкий дождик. Но было тепло.
Впервые по-настоящему работали весь день. При хорошей планировке кладка плит не составляет особых затруднений. Рыли траншеи под блоки, снова – планировка.
Мастер Ю.А. сегодня вечером уезжает в Холмск. Из порта Ванино в Холмск доставлены бракованные МЖБИК.
Вечером собрание отряда о результатах 3-дневной поездки командира в Ю.-Сахалинск, подведение итогов работы за первые дни.
13 июля. С утра сильный туман. Работы немного. Начался дождь. Шел часа два. Потом забрали кран на разгрузку плит. До обеда так и не работали.
Хорошо потрудились после обеда.
 Солнце так и не появилось весь день.
Вечером дискутировался вопрос «Чем боец ССО отличается от шабашника?» Мнения разошлись. Командир, между прочим, запретил стройотрядовцам шабашничать.
14 июля. Весь день с переменным успехом идет дождь. Особенно сильным он был в обед, мелкий моросящий с утра и после обеда. Работали только до обеда. На своем объекте кончилась плитка. Машин нет. На другой объект не выехали из-за дождя.
Кажется, простое дело – подцепить краном плиту. Но и тут нужны навык, сноровка. Дремать нельзя. Или сам нечаянно ударишься о крюк, или машинист по ошибке ударит им по голове. Не сразу научишься  быстро и ловко подцеплять стропы.
15 июля. Погода пасмурна, но дождя нет.
Отдыхаем. Ходили в частную баньку. Интересно, что топка выведена в предбанник. На Урале она устанавливается в бане.
25 человек уехали в Лесогорск.
Впервые отведал красной икры.
Воздух влажный. Белье сохнет долго, иногда 2-3 дня, пока не повесишь в купе вагона.
16 июля. Дождя не было, но и солнце показалось только к вечеру.
Дежурил по кухне.
В поселке не хватает хлеба. Только белый (по 22 коп.).
Воду из колодца-журавля таскаем ведрами за 50-80 м.
Привезли сырые обрезки досок с пилорамы. Это называется дровами. Ребята вынуждены искать уголь и сырые поленья.
В помойную яму вместе с пищевыми отходами выкинули вилку.
В холодильную камеру мясо положили скопом: без очистки, без сортировки, без полиэтиленовой прокладки.
Так устал, что до постели еле ноги донес.
17 июля. Жаркий день. Ярко светит солнце. Работаем, раздевшись до пояса. Сочетаем приятное с полезным.
Работали на монтаже и мощении конуса моста. Плиты подавал «Беларусь». Тракторист с Брянщины. Речь с ним начали об отпуске:
 – Уедешь на материк, – сказал он, – месяца два попутешествуешь, обратно возвращаться не хочется.
А ведь он около 30 лет прожил на острове.
По Первомайской улице мы возвращаемся с работы. Заглянули в один из колодцев и ахнули. Его стенки обросли толстым слоем льда. Для ведра посередине вытаяло небольшое отверстие. Вот так лето на Сахалине!
В 9 часов вечера накрапывал дождик.
18 июля. Солнца не было. Изредка моросил мелкий дождик.
Сегодня нам повезло на технику. Работали с утра до позднего вечера. В работе наметился сдвиг. Надолго ли? Чтобы не сглазить.
Студенческий лагерь обосновался в очень шумном месте. Рядом постоянно идет разгрузка платформ с битым камнем. Он отсюда идет на изготовление цемента. Гудит тепловозик, стучат платформы, гремит трактор, сталкивающий камень с платформ. Иногда не дают спать.
Очередная политинформация по событиям прошедшей недели.
19 июля. Всю ночь экскаватор грузил с платформ дробленый камень. Шум, грохот за вагончиком стояли невероятные. С 5-00 не спал. Встал с больной головой.
Сегодня ночью, как и вчера, шел сильный дождь. Ливень был и утром. Потом погода на весь день разгулялась, но солнца не было.
Ребята вручную мостили правобережный конус Побединского моста. Веревками таскали волоком 300-килограмовые ЖБ плиты. 52 плиты, политые студенческим потом, легли на откос. Мне очень нравится неуёмность в работе Саши Чернышова и Игоря Хохлова.
Мы втроем разгружали вагон с плитами и блоками.
20 июля. Жаркий день. Всем отрядом работали на Побединском мосту. Впервые бетонировали.
Не выдержал, попил холодной воды.
Нас проверяла санэпидемстанция. Нельзя мясо размораживать в оцинкованном тазу.
21 июля. Проснулся с сильным кашлем, обильной мокротой.
Весь день погожий. Солнце иногда, особенно во второй половине дня, выглядывало из-за туч.
С утра до вечера – на мощении правобережного конуса.
Какой изумительный закат в 22 ч. 20 минут. Солнце закатилось. Из-за гор оно подсвечивает низко плывущие облака. Эти облака как бы зацепились за горы и в лучах заходящего солнца переливаются всеми цветами радуги на фоне нежно-голубых просветов.
Юра Перелыгин – 3-й год в ССО и каждый раз ведет дневник.
Бетонирование проезжей части моста не состоялось.
22 июля. Погожее солнечное утро. Впервые туман не на вершинах сопок. Он опоясал сопки снизу. Темные горы словно выглядывают из-за тумана.
Мощение. Железнение.
Уложили первый бетон на проезжую часть моста. Игорь Хохлов поздравил присутствовавших с первым бетонным рублем. Водка за пазухой.
Солнце светило недолго. День погожий. К вечеру похолодало.
На мосту снова появилась Юлия Александровна. Она вернулась с другого объекта, куда была откомандирована.
23 июля. Рядом – участок перегрузки известкового камня Поронайского цемзавода.
Получил письмо из дому.
С утра – туман. Весь день облачная погода без дождя. Гор сегодня не видно.
Я железнил. Идет бетонирование проезжей части моста.
Сегодня утром на вчерашнем свежем бетоне обнаружил следы человека и собаки.
Некоторые мастера предпочтение отдают шабашникам. Каждую услугу они одаривают бутылкой шампанского. Шабашники зарабатывают деньги! Им нельзя останавливаться.
24 июля. С обеда палит солнце. Жара.
Уложили бетон на первую половину проезжей части моста.
Сахалинские молодые женщины одеваются модно, со вкусом. Пожилые женщины и мужчины на одежду не обращают внимания. У молодежи предпочтение отдано спортивным костюмам и курткам. Говорят, даже на танцы парни приходят в этих костюмах.
В Победино в жару – пыль, в дождь – грязь. Правда, грязь особенная. В ней не утонешь, она неглубокая.
25 июля. Проснулся с тяжелой головой, будто час недоспал.
Изменилась погода. Весь день – густой туман, иногда переходящий в мелкий дождик. За 100 метров вокруг ничего не видно. Работоспособность у всех была низкой.
Подготовка к бетонированию. Забрали на другой объект «Гном». Работали немного.
Рыли траншею под зуб.
26 июля. С утра – туман. Видимость постепенно улучшилась. Часам к 12 небо прояснилось, и наступила жара. Купались в Побединке.
На Побединском мосту – затишье. Почти весь день бездельничали. Только спланировали верхи правобережного конуса. Не было машин для подвозки бетона. Пропал «Беларусь».
Машина может сломаться, студент – никогда. Поэтому студент часто, когда отсутствует техника, заменяет ее. Часами делает то, что она могла бы сделать за минуты. Ребята, конечно, недовольны таким положением вещей.
В личном пользовании побединцев много мотоциклов, мопедов, легковых автомобилей.
27 июля. Весь день жарко, душно.
Бетонировали проезжую часть моста. Работал у виброрейки, разбрасывал бетон.
Сегодня пришла машина и спланировала ту часть левобережного конуса, завалила траншею, которую мы рыли под зуб, бросая землю на 5-метровую высоту.
Сегодня у командира В.А. Бурова день рождения.
Дозвонился до РК КПСС. Первые лекции в Смирных состоятся 31 июля, во вторник.
Купались вечером в Побединке.
28 июля. Очень жаркий день. Духота. Никакого спасения ни в помещении, ни на улице. После обеда разморились основательно.
На Побединском мосту – затишье. Цемент не привезли. Техники никакой не выделили. Покопались немного. Заливаем бетон. На этом закончили.
Заливаем вручную. С моста брали воду ведром из речки. Поднимали. Разносили ведрами.
Сломался выключатель помпы. Среди студентов, даже окончивших срок обучения в техническом вузе, не нашлось человека, который смог бы устранить неисправность.
Снова купаемся в Побединке.
Куприн Костик любит фантастику читать.
29 июля. Ночью проснулся от шума. В лагере ЧП. В 24-00 на берегу  Побединки командир случайно обнаружил компанию выпивающих бойцов. Утром один из них пытался сначала на заседании штаба, затем на линейке (выйти перед строем отказался) доказывал, что он приехал работать, деньги зарабатывать. Претензий, мол, по работе у вас ко мне и другим виновникам нет. Все остальное вас не касается, где хочу и когда хочу, буду вести себя по своему усмотрению. Плевать, мол, мне на толпу.
Слышать это было странным и удивительным. Говорил наш выпускник, только-только закончивший институт, занимающий в отряде должность мастера, члена штаба.
С утра жара. Вдвоем поливаем бетон. Отряд уехал на железнодорожную станцию разгружать удобрения для совхоза. Деньги – в счет Московского фестиваля.
30 июля. Встал ночью в 4-00. Сегодня дежурил по лагерю, по кухне. Где-то около 7 утра с гор на Победино двинулась грозовая туча. Прошла сильная гроза с кратковременным дождем. Через час она повторилась в более грозном варианте. Ослепительные вспышки молний чередовались с громом такой силы, что, казалось, раскалывается земля.
Днем светило солнце. После обеда духота не наблюдалась, а вечером температура упала. В 24-00 стало холодно.
Вареники – по 10 шт. на голову.
31 июля. Утром холодно. Днем – погожая погода без солнца.
Ездил с утра в Смирных, читал в ДРСУ лекцию по идеологической борьбе. Вернулся сразу.
Группа потрудилась на БРУ. Приготовили всего две машины бетона для омоноличивания плит на 8-м километре.
Некоторые ребята после этого спали, другие работали от начала рабочего дня до его окончания. Это, естественно, вызвало у последних недовольство.
У меня остался неприятный осадок на душе от этого рабочего дня.
1 августа. Утром – туман, после 12-00 некоторое время светило солнце. Затем – без солнца и без дождя. Не холодно и не жарко.
Весь день – с лопатой на левобережном конусе, работы по планировке его поверхности. После обеда Игорь Сидоров, Вася Безуглов и Юра Комоско на некоторое время спровадили меня замазывать щели на мосту, чтобы облегчить участь немолодого человека.
Игорь Сидоров откровенно расстроен организацией труда. Он не может смотреть, когда одни горят на работе, другие работают вполсилы, или вообще спят, или болтаются.
Вечером после работы Иван Кудрявцев заявил: «Если требовать, так требовать со всех одинаково».
Может, это и ко мне относится. Я ведь не все виды работ могу выполнить.
2 августа. Жаркий день: и солнце палило, и работали по-ударному. Вручную мостили плитами подмостовую часть левобережного конуса, планировали его поверхность, рыли траншеи под зубья упора.
День рождения И.И. Моисеева.
 Получил два письма от Тани.
3 августа. С утра до обеда лил дождь. Под мостом на левобережном конусе связкой блоков занимались сначала вдвоем, затем вчетвером. Основной состав просидел в будке и, появившись на обед, некоторые, в т.ч. комиссар и бригадир, начали измываться над Альбиной: видите ли, ложек не хватило. Неуважение к женщине, в частности, к единственной представительнице прекрасного пола в отряде, – дело заурядное. На нее кричат все, кому не лень. Она занята с раннего утра до позднего вечера, и никто никогда не поможет ей, кроме дежурного. Она, видите ли, будущие деньги отрабатывает.
У нас разные бригадиры. Иван Моисеев взял на себя все заботы в отсутствие Бурова. Человек не может равнодушно смотреть на общие дела.
Приехал В.А. Буров. Утешительных вестей не привез. Поездка по Сахалину, видимо, не состоится.
4 августа. День погожий. В основном без солнца. Работали до обеда. Я – на омоноличивании плит.
После обеда никто не согласился настилать плиты вручную. Аргумент: эту работу может выполнить кран.
Основная масса отряда уехала на рыбалку.
Вечером начался дождь
5 августа. Ночью – крупный дождь с сильным ветром. Как там наши на рыбалке?
После сильного дождя утром босоногие мальчишки проверяли глубину побединских луж. Никто не опасался за их жизнь, зная особенности сахалинской грязи.
Кюветы дорог – обильные заросли малинника. В августе из них выглядывают красные глазки малины, некрупной, но сладкой.
6 августа. Весь день стояла жара. Вечером подул холодный ветер, ночью тепло.
До отъезда – ровно 3 недели.
На Побединском мосту укладывали плиты на левобережный конус, планировали его поверхность. Я готовил монолит под железные плиты – к омоноличиванию.
После прошедшей бурной ночи некоторые спят на ходу с утра до вечера. Это бывшие рыбаки. Вместо того, чтобы лечь спать после рыбалки, они пошли на танцы.
Низкое качество бетона готовят сами для себя. Кладут крупную щебенку, что делает невозможной затирку.
7 августа. Утром болит кисть правой руки. Вчера она весь день была в напряжении: то мастерок, то закручивание проволоки, то разноска бетона лопатой.
Весь отряд – на побединском мосту. Бригада Ник. Цаплина не может выехать на другие объекты – нет транспорта. Цемент 10 т (надо 22) привезли во 2-й половине дня. Большинству нечего было делать. Страсти достигли апогея, когда Ю.А. Яхменева нашла отступления от технологии монтажа плит. Некоторые плиты оказались не на упоре, на поверхности самого блока. Монтажники ворчали, кто-то сгоряча даже заявил: «Великое дело, плиты некрасиво положили». Надо было видеть, как это возмутило Юлию Александровну:
– Значит, – заявила она, – покупаешь костюм в магазине и не смотришь, какого он качества? Наверное, добрый десяток переберешь, пока не найдешь, что понравится. С других требуешь качества, а сам? Нет, так дело не пойдет.
После обеда в столовой собрались на собрание. Смысл выступлений: на то командир и бригадиры, чтобы обеспечивать работой повыгодней. Сами работу искать не будем. Наплевать на ваши труды по оформлению нарядов. Мы сами честным путем заработаем.
8 августа. Жаркий день. Бетонировали почти всем отрядом правую часть моста. На Черной речке работали только три человека.
Работу кончили поздно. Политинформация не состоялась.
9 августа. Солнечная работа с ветром. Загорать не тянуло. День мерзопакостный.
Настроение у всех упадническое. Цемент обещали привезти. Не привезли. Создается впечатление, что при нас сдавать мост не хотят.
10 августа. Солнечный день. Вечером маленький дождик.
Работаем на левобережном конусе. Надоело.
Аванс получили. Немного зашевелились.
Готовимся к смотру художественной самодеятельности ССО.
В.Волобуев не терпит никаких замечаний, никаких советов слушать не хочет. По его суждению, можно в собаку бросить камень, потом смеяться над тем, как она визжит от боли; можно смеяться над проходящим в три погибели согнувшимся старым японцем, даже попытаться подразнить его.
11 августа. Погожий день. В первой половине дня некоторое время светило солнце.
Начали переделку правого крыла левобережного конуса. Ребята были правы, отказавшись 4 августа от ручной укладки плит. Сегодня эти плиты были бы сняты краном и поставлены по-новому, так, как этого требует Юлия Александровна.
Мастер оказалась не только требовательным, но и очень открытым и простым человеком. Также мы узнали, что выросла она в многодетной семье, что сын ее сейчас учится на 4-м курсе Хабаровского института инженеров железнодорожного транспорта.
А сегодня выяснилось, что   Юлия Александровна в школьные годы занималась гимнастикой и сохранила пластику тела: запросто нагибается вперед, достает ладонями землю, без подготовки делает шпагат.
Работали до 14-00.
Вечером выехали в  Тыминский на заключительный фестиваль ССО, посвященный Дню строителя.
В 24-00 грызли чужую краюху хлеба в номере гостиницы.
12 августа. В пос. Тыминском на улице – планшет «Провести в 1984 году 2600 клубных мероприятий».
В ресторане «Тымь» на второе подают картошку с говяжьей тушенкой.
В зрительном зале Тыминского дома культуры «Юбилейный» висит лозунг «Умножим свой вклад в реализацию продовольственной программы»
Завоевали кубок за спортивные достижения: Иван Кудрявцев поднял гирю 22 раза (2-е место), волейбол – 1-е место, футбол – 2-е, эстафета 4х100 – 2-е и т.д. 1-е место за художественную самодеятельность не присудили только потому, что организаторы фестиваля заявили: «Вы привезли нам не студентов, а группу артистов».
Ребята с радости почти не обедали, пили из кубка шампанское.
13 августа. В первой половине дня – солнце, во второй оно скрылось.
1-ю половину дня готовились к бетонированию последних метров проезжей части моста.
Во 2-й половине дня бетонирование закончили. Из медных монет в бетоне выложили слово «Орел».
Надо готовиться к лекции.
14 августа. Погожий солнечный день. Утром в гараже мехколонны-98 (в 7-30) прочитал лекцию о международном положении СССР с дальневосточным уклоном. Лекция была хорошо организована. Слушали внимательно.
Работали весь день по-ударному.
После обеда был небольшой перерыв в работе, вызванный поломкой БРУ.
Ребятишки собрали медные монеты, от «Орла» ничего не осталось.
15 августа. Солнца не было. Создавалось впечатление, что вот-вот пойдет дождь. Он временами моросил, но по-настоящему так и не пошел.
Фронт работ небольшой. Временами бестолково толпились на том или ином участке объекта. Производительность низкая.
Сегодня рассуждали и о том, что бойцов ССО перед отправкой на место дислокации или по прибытию на него надо знакомить не только с требованиями ТБ, но и с технологией работ, которые предстоит выполнить. Мы как слепые котята. У мастеров не решены те или иные задачи, единого мнения нет.
Речь об этом зашла потому, что Чихун Николай Павлович сделал замечание: монолитим без предварительного смачивания плит.
Вечером пошел настоящий дождь.
16 августа. Дождь не прекращался всю ночь. Шел с переменным успехом весь день.
Из-за дождя не работаем.
Отряд распадается на группки шабашников.
После обеда прочитал лекцию о международном положении СССР с дальневосточным уклоном.
Территорию лагеря затопило.
Всем все надоело. Уже хотят домой. Тема отъезда в разговорах стала преобладающей.
Крестик на шее нашего бойца-мастера-монтажника. Не снимает его. Хочет выглядеть оригиналом?
17 августа. Дождь лил всю ночь, прекратился только к утру. С утра до обеда – туман. После обеда на некоторое время выглянуло солнце.  Даже рубашки поснимали.
Побединка не на шутку разбушевалась, подмыла старый мост. Сегодня на нем был аврал. Остра необходимость сдачи в эксплуатацию нового моста. Его переделанный откос – суровый экзамен выдержки на «отлично». В глазах Юлии Александровны была нескрываемая радость:
– Вот если бы мы с вами допустили брак в работе, – как-то в одной из бесед с ребятами призналась она, – я бы, наверное, почти не спала, пока не устранила бы его.
В основном весь день бездельничали, кроме тех, кто занимался опалубкой подъездных путей. Да и они работали далеко не в полную силу.
Цаплин, Попов, Каряев исчезли вчера в Смирных. Сегодня не появились. Ребята начинают тревожиться.
Ездил после обеда в Смирных оформлять путевки на лекции. В столовой – кета жареная. Возле магазина продают свежую кету и горбушу.
18 августа. Готовили опалубку для бетонирования съездов. Забетонировать успели только первую половину левобережных съездов. Ломались БРУ, самосвал.
Каряев, Цаплин вернулись. Попов остался в Смирных.
Ходили в поселковую баню.
     19 августа. С утра бетонировали вторую часть левобережного съезда. Работа шла ни шатко, ни валко. Поздно вечером, когда забетонировали первую часть правобережного съезда, решили сделать и вторую. Работали до 24-00 при свете фар самосвала и автокрана. Закончили съезд, кроме одной пешеходной дорожки. Торжествовали, хотя устали основательно. Работа с 200-килограммовой виброрейкой очень тяжела. И надо же было случиться такому, что под тяжестью виброрейки рейс сместили, и угол наклона съезда оказался значительно заниженным.
    20 августа. Обнаружил это утром старший прораб Н.П. Чихун, расшумелся. Шум – гам. Досталось и Юлии Александровне, которая вчера руководила работами от начала до конца. В темноте не разглядела.
– Ничего не попишешь, ребята, придется переделывать, - только и сказала она.
Сегодня устраняли дефект, бетонировали последнюю пешеходную дорожку во второй половине дня. В первой – чистка моста. Не было самосвала. На мосту было 6 человек, которые таскались с виброрейкой. Юлия Александровна сама мастерком заравнивала после виброрейки.
    Утром и перед обедом прошли грозы. Перед обедом – с сильным дождем.
22 августа. День погожий.
Нагрузили машину бетоном и, по существу, все. Машина опять сломалась, и после обеда бетон не готовили.
Устраняли огрехи. Работали мастерком.
На БРУ воду с речки ведрами таскали.
Почти полный разброд. Кто во что горазд. Нездоровые пересуды и разговоры.
 Все – от безделья.
     23 августа. В первой половине дня сделали 10 замесов на один самосвал, и вся работа.
Во вторую половину дня остался в лагере, готовился к отъезду.
Командир пришел с работы часов в 18-00 и отправился на шабашку.
Бойцы говорят:
– И это он все время твердит, что шабашка запрещается.
Вечером я выехал в Южно-Сахалинск.
     24 августа. Помогла референт областного управления общества «Знание», устроила в гостиницу «Сахалин», а то хоть матушку-репку пой.
В кабинете референта, в номере гостиницы – тараканы. В промтоварных магазинах в свободной продаже гитары и стиральные машины.
В бане украли у двоих ребят модные ботинки. Ушли босиком.
     25 августа. В центре города на зеленой лужайке сквера пасутся молодые бычки.
В рыбном магазине Ю.-Сахалинска ничего особенного в ассортименте не нашел. Конечно, кое-чего хотелось откушать, но в кармане ветер давно прогулялся.
Зато в гостинице, увидев  в меню камбалу, не устоял. В хрущевские-то времена, в столовой студенческого общежития УрГУ мы пристрастились к этой плоской рыбе. Не зря же тогда на вопрос, почему она плоская, отвечали: «На ней вся страна сидит». И я по ней соскучился, сразу слопал, наверное, двойную порцию, чем ужасно расстроил желудок. Хорошо, что о самолете речь еще не шла.
26 августа. В Ю.-Сахалинске сходил в краеведческий музей, размещенный в доме бывшего наместника японского императора на о. Сахалин.
27 августа. В Ю.-Сахалинске попытка устроить отряд в гостиницу не увенчалась успехом. Заявку на гостиницу командир должен был заранее дать вместе с заявкой на самолет.
28 августа. Встретил отряд.
Читал лекцию о международном положении на базе и в управлении МО-ПО треста Мостострой № 8.
     29 августа. Задержались с расчетом. Командир не догадался направить представителя в аэропорт для регистрации билетов, не позвонил туда. Опоздали на регистрацию. Не пустили с нашим рейсом. Устроили скандал. Часа через 3-4 отправили с одним из рейсов в Хабаровск.
Сидели в Хабаровске до 4 часов ночи. Ребята злые на командира, как волки. К тому же оказалось, что он из полученных денег отдал ст. прорабу участка Чихуну Николаю Павловичу 300 рулей.
Безобразная сцена в Хабаровском аэропорту. Марат напал на командира, вывел его из себя. Он выложил свои 300 рублей. Ребята разделили их как ни в чем не бывало. Ужас!
    30 августа. Прилетели в Москву. Коллектив не сложился, все чувствовали себя отчужденно.  Я поблагодарил каждого за оказанное доверие, за хорошее отношение ко мне, за благополучное возвращение на московскую землю.
Вчерашнее не выходит из головы, долго еще не выйдет!

    Уже после нашего отъезда, 6.09.84,  газета «Советский Сахалин» опубликовала мой рассказ о коммунисте Юлии Александровне Яхменевой – «Уроки Мастера»

Однако путешествия, как бы интересны ни были, начинаются и кончаются. Приходилось возвращаться и возобновлять, если не переподготовку через пять лет в ИПК, то занятия в аудиториях института.
В 1987 г., в начале перестройки, я попал в ИПК преподавателей гуманитарных и социальных наук при МГУ им. М.В. Ломоносова. Учеба в нем запомнилась небывалым взмахом интереса к СМИ. Нас поселили в корпусе «Ж» главного здания университета. Мы вставали в 6-00 утра и бежали на первый этаж, ждали, когда явится продавец, рассортирует свежие газеты и журналы и начнет удовлетворять интересы покупателей. Я запасался газетами. В них искал публикации, основанные на когда-то запрещенных источниках или архивных документах.
Только газеты не могли ответить на все наши вопросы. Мы жаждали встреч с видными политическими деятелями. Однако они почему-то нас избегали, и на высокую трибуну в аудиторию, общую для преподавателей, приглашали людей, которые иногда в слове «тр;сы» ударение смещали на второй слог и наши запросы, как правило, не удовлетворяли.
Как протекала моя преподавательская работа в Орле, как я воспринимал перестройку, лучше всего демонстрируют дневниковые записи, сделанные мной в последние годы советской власти – в 1989 и 1991 гг .
1989
9 января. Поезд Орел-Мармыжи. Купированный вагон. Холодрыга. За окнами тепло. Завтра очередные занятия на Ливенском учебном пункте.
В номере ливенской гостиницы телевизор (черно-белое изображение, небольшой экран) не работает. Все попытки получить нормальное изображение не венчались успехом. Когда был здесь месяц назад в другом номере, телевизор с экраном большего размера тоже барахлил. Ремонтировал его ударом кулака по «башке». Здесь ему и такой ремонт не помог. А заплатил 1 рубль.
11 января. Вернулся домой. Таня не смогла закрыть почтовый ящик. Почтальон положил туда почту, в т.ч. №2 «ЛГ». Сперли. Люди из нынешних цивилизованных стран, из будущего нашего коммунистического завтра, если вам попадет на глаза эта запись, подивитесь факту!
12 января. В кои-то веки заглянул в киоск «Союзпечати» обкома КПСС. Его не оказалось в фойе у входа, там, где он всегда обитал. Одна из сотрудниц сказала: «Его установили в другом подъезде, облисполкомовском. Кому-то не понравилось наблюдать периодически возникающие здесь очереди». Другой подъезд оказался закрытым. Попасть в киоск так и не удалось, да и желание пропало. Подальше от людских глаз – поменьше греха. Ведь в этом киоске аппаратчики, партийные и советские, по особому списку покупают самые дефицитные периодические издания.
13 января. Сорвалась очередная попытка получить командировочные. На две недели задержалась выдача зарплаты. В банке нет денег. Чехарда эта началась с нового учебного года.
17 января. Звонок Т.А. Евсеевой: Петрухина отказывается читать обзорные лекции к ГЭКу. Попытка договориться с ней не удалась. Ни одной извилины в дамском мозгу. Только – амбиции.
18 января. Обзорные лекции отказалась читать К.Н. Кононова через Т.А. Евсееву. Самой, видите ли, неудобно отказаться. По всему видать перетрусила. Говорит: ночи не сплю. Может быть! Все может быть! Все умные. Один Меньшиков – дурачок. Опять за всех будет упираться рогами в землю.
Студент на экзамене сказал: « Во время коллективизации люди дохли, скотина умирала».
19 января. В.И. Коренев сегодня весь день добровольно помогал мне принимать экзамен у вечерников. Прошло около 40 человек! Что я мог бы сделать один?
Коллега К.Н. Кононова сегодня отказалась принять нас с профоргом Т.М. Ануриной и методистом кафедры Н.И. Прохоровой Мы два дня решали, в какое время 20.01 пойти к ней домой. Поздравить с 40-летием. И вот – результат.
Как мы в коллективе своем далеки друг от друга. Каждый живет сам по себе. И это называется коллективом!
24 января. Заседание партбюро, сочиняли план работы на второй семестр. От коммунистов не было и нет никаких предложений. Никому ничего не надо!
25 января. Руководящие «кресла» в филиале заняли молодые. Но действуют они, на старших глядя, старыми методами. Административно-коммунистическая система у нас процветает. Одного из «старших» Л.П. Коренева, декана ОТФ, назначили зам. директора филиала по профориентации на общественных началах. Дорвался до долгожданного портфеля. Самолично, без всяких разговоров с зав. кафедрами, составил списки преподавателей, ответственных за профработу в школах. Сегодня пытался ему возразить. Показал даже красноречивым жестом (медленно сжатый кулак) методы его руководящей работы. Бесполезно. Демонстративно отказывался разговаривать, сказал со злобой: «Идеолог!».
Пригласили, как секретаря партбюро, на заседание парткома. Пришел за  пять минут до начала. Дверь закрыта. Что такое? Ничего не пойму. Проходящий мимо Ю.П. Мельков: «Партком давно уже в другом месте».
 – Здравствуйте! Я ваша тетя. Это мои контакты с парткомом.
30 января. Сегодня начал читать обзорные лекции для выпускников по своему предмету (ауд.231л). Прохладно. Предлагал диспетчеру аудиторию сменить. Отказ. Разговор затянулся. Сам не устал. Ребята, вроде бы, не устали. Но до конца их осталась одна треть, если не меньше. Вот и ломал голову: а почему? Почему одни сидели до конца, что-то записывали, другие ушли? Плохо читаю? Не нравится предмет? Пренебрежение обществоведением как таковым? Холод? Наверное, все вместе взятое. Каждый уходил по какой-то своей причине.
В киосках «Союзпечати» сейчас, если не попал к сортировке поступивших газет, журналов, ничего, кроме иностранной периодики, не купишь. Предлагаю эти  торговые точки перепрофилировать на продажу пирожков. Парадоксы нашей жизни.
2 февраля. Совсем обнаглел. Вылез на трибуну совещания идеологического актива «Роль интеллигенции в перестройке» в Круглом зале Дома Советов. Конечно, нахальство не помогло бы, если бы не новые веяния. Сказал все, или почти все, что думал о ходе перестройки высшего образования. Е.С. Строев не понял меня в одном месте, когда я говорил о том, что в воспитании студентов наравне с нами, преподавателями, должны участвовать партийные работники и не от случая к случаю, а систематически. Он это принял только на свой счет и об этом заявил в заключительном слове. Причем, упорно искажал фамилию оборванца. Что это? Неуважение к оппоненту, какой-то политический ход? Мне не хотелось бы плохо думать о нем. Кажется, человек хороший, болеющий за общее дело.
Секретарь нашего парткома, когда встретились с ним  в фойе после совещания, сказал, что если, как я настаиваю, сократят контингент студентов, сразу же сократят штат преподавателей. Я говорю: «Зачем тогда разговоры о перестройке, если мы не думаем об индивидуальной работе, о повышении качества преподавания».
Какой стороной обернется для меня выступление? Поживем, увидим.
3 февраля. Сегодня коллеги сказали, что в книжном магазине «Пропагандист» продают из-под полы книгу «Историки спорят». Мне продавцы об этой книге не говорят, хотя хорошо знают, что я – историк. Вот они, мелочи жизни!
4 февраля. Сегодня думаю, почему Строев так превратно истолковал мои слова. Наверное, мы говорим с ним на разных языках. Он считает, что если раз в NN-ое количество лет заглянул в наш институт, прогулялся по нему, то уже выполнил свой долг. Я же считаю, что партработники от районного до областного масштаба должны бывать в студенческих аудиториях  систематически и не ограничиваться беглыми разговорами, а задушевно беседовать по самым острым вопросам. Многие из них боятся такого общения. А другие – не способны, не готовы к нему.
5 февраля. Читаю «Скрижали и колокола» Анатолия Ананьева, сам все думаю, зачем вылез на трибуну областного идеологического актива. Может, от того, что меня всерьез начинает мучить будущее высшей школы. Мы же рубим сук, на котором сидим. Выпускаем все больше и больше серостей и посредственностей. Они потом занимают посты, разваливают экономику, командуют нами. Порочный круг деградации общества. И мы активно участвуем в этом коллективном преступлении против собственного народа. Мы, подвижники нравственности, занимаемся глубоко безнравственным делом. Не «штирлицы» занимают посты в нашем народном хозяйстве, а подготовленные нами специалисты!
Самые худшие мои ожидания оправдались. Сегодня вышла «Орловская правда» с отчетом о совещании идеологического актива. Почти весь отчет состоит из выступления Строева. Моя «вылазка» кастрирована до неузнаваемости, а основные мысли искажены.
В Орле до перестройки еще очень далеко!
7 февраля. Первый семинар в гр. 11Р и 12Р посвятили Сталину. Ребята высказывали самые неожиданные точки зрения. Большинство, по-моему, склоняются к тому, что разоблачение теневых сторон сталинизма никак не влияет на молодежь. Студенты говорят, что разоблачение Брежнева больше подрывает их веру в идеалы социализма: «Ведь в школе мы учили «Целину», «Возрождение», «Малую землю», теперь оказывается, что Брежнев покрывал коррупцию, взяточничество и т.д.». Некоторые прямо говорят, что в них нет пока идейного стержня, твердой веры в какие-то идеалы. («Может, появится, но пока его нет»).
Сегодня собирались за столом, накрытым по случаю 50-летия В.М. Поддуева. Пили кофе, ели торт, перекидывались плоскими шуточками, в основном в адрес холостяка В.И. Коренева.
О времена! О нравы!
О мелочи нашей дорогой взаимотталкивающей жизни!
8 февраля. Сегодня на семинаре в гр. 13Р спросил у ребят, какое событие внутри- и внешнеполитической жизни последнего времени им запомнилось. Один из них ответил: «Мама сказала, что вчера первый секретарь обкома КПСС Строев посетил гастроном на Ленинской».
10 февраля. Идеологический отдел обкома КПСС сегодня собрал в ДПП пропагандистскую группу, решил направить в районы с выступлениями по вопросам выборной системы. Как понял из выступления зав. отделом Лабейкина и секретаря обкома по идеологии Алешина, наша задача – помочь местным партийным органам овладеть накануне выборов политической ситуацией на местах. Продолжаются рецидивы старых методов партийного руководства: рассылка под видом лекторов уполномоченных на места в период той или иной кампании. Обком успокоится. Еду в Краснозоренский район.
12 февраля. Ходили в больницу проведать Павлика Попова. Эпидемия гриппа. К больным пускают только по пропускам. Для знакомых, настырных и нахальных, преград нет, эпидемий тоже. Даже без халатов проходят к больным.
13 февраля. В кои-то веки заглянул к И.Ф. Смирнову, болтали о том, о сем. С ним интересно беседовать. У него на любой вопрос свой ответ, свой взгляд, резкие оценки тех людей, взгляды которых он не разделяет. Обстановка та же: полное пренебрежение к благоустроенности личного быта. Вся квартира заставлена и завалена книгами и бумагами. Скоро книги выживут его из квартиры. Он говорит, что перестал их покупать.
18 февраля. Событий было много. Сегодня особо удивили три мелочи жизни. Первое, оказалось, что у Н.И. Прохоровой есть квартирный телефон. Она опаздывала на ГЭК по марксизму-ленинизму как технический секретарь. К.Н. Кононова сказала ее телефон. Я, не зная ничего, при В.А.Ларкине сказал, что телефон у нее есть. Он заинтересовался, ее шеф. Я удивился, но ничего не знал.
Вторая, вечером по телефону говорил с И.Ф. Смирновым. Оказывается, что В.М. Буровин обманул всех руководителей филиала, сам отдал ключ от однокомнатной квартиры своей бывшей жене. Его обличили в нечестности. Его? Кто бы мог подумать! В.И. Коренев подал заявление на конкурс на должность старшего преподавателя, как конкурент И.Ф. Смирнова, хотя накануне последнего заверял, что понимает его положение как человека, выходящего нынче на пенсию, и не собирается конкурировать с ним. На деле вступил в конкуренцию, хотя директор филиала нашел две ставки ст. преподавателя. Валерий Иванович прогадал. Поторопился.
Сегодня Санька и Маринка Смирновы сдавали ГЭК. Плохо сдавали, Выручила товарищеская солидарность. Как сложится их судьба? Не знаю. Хотелось, чтобы в их жизни все было на «отлично». Но сделать для них сверх того, что могу, нет никакой возможности. Они ничего не понимают. Они так мало жили. Когда поймут, меня, моих коллег, может быть, не будет в живых. Видимо, в этом диалектика нашего бытия. Что поделаешь? Но так хотелось бы обнять их и поздравить с успешным завершением очередного этапа жизни, хотя они этого право же, не заслуживали!
Неделю сидели в комиссии с Т.Ф. Логвиновой. Очень умная на кафедре философиня. Вчера, 17.02, почти каждому выпускнику задавала каверзные вопросы, взяла на себя инициативу в проведении ГЭК. Что это? Неутоленная жажда власти? Стремление к истинной проверки знаний? Нет сомнения, для того, чтобы человека узнать, надо с ним пуд соли съесть.
19 февраля. Навестил Павла Попова в больнице. Эпидемия гриппа. Родственников пускают только по пропускам. Посетители ищут разные способы встречи с больными. Лезут через окна палат, размещенных на первом этаже, передают пропуска.
22 февраля. Сегодня после партийного собрания филиала, посвященного программе его социального развития, выступил секретарь обкома КПСС Е.Троицкий. Он отвечал на вопросы преподавателей, заранее, задолго до его выхода на трибуну собранные по кафедрам. А выступление начал с того, что вот, мол, выступая на областном идеологическом активе, А.М. Меньшиков сказал, что мы не появляемся в вашем филиале (я говорил не об этом, а о том, что партработники не бывают  в студенческих аудиториях, не помогают преподавателям отвечать на острые социально–экономические и политические вопросы). Так, вроде бы сей Меньшиков зря об этом говорил: «Я лично чуть ли не надоел вам своими посещениями». Нам, может быть, надоел, студенты же вообще слыхом не слыхивали, что есть такой-сякой Е. Троицкий. В конце выступления еще раз поддел А.М. Меньшикова, напомнив, с разрешения присутствовавших, о том, что он в своей речи сравнил помещения филиала, в смысле их интерьера, с солдатской казармой.
Некоторые из коммунистов восприняли эти упоминания о Меньшикове как критику в его адрес, как своеобразную месть: «Мол не лезь со свиным рылом в калашный ряд».
Мне же было интересно проверить, как реагируют на правдивые слова в областных «верхах». Вот и аукнулось. В последний ли раз? Только ли на словах?
25 февраля. Сегодня звонил Л.Я. Цехновичер, предложил летом поработать у них председателем одной из комиссий ГЭК по истории СССР. Лестно отзывался о моем выступлении на активе. Еще один отзвук  на другом уровне из другого источника.
1 марта. Всю ночь лил проливной дождь. Весна пришла на месяц раньше срока.
2 марта. Утром, как всегда, неожиданно позвонил И.Ф. Смирнов: «Ну и поток ты мне дал!» Это о 1-м курсе заочного отделения, где вчера у него прошла первая лекция по истории КПСС. Ничего-то они не знают, утверждал он, в частности, что такое империализм, всю историю сводят к сенсации: «Почему Хрущев организовал арест Берии, а не наоборот?» Смирнов: «Надо проводить с ними «круглый стол» кафедры, сбить эту пену, дать им понять, что от них требуется». Милый, старый догматик, если б мы сами знали, что от них требовать! Заучивание новых догм под флагом «твердых научных знаний»?
И.Ф. Смирнов – умнейший человек. Он у нас профорг кафедры. Мне заявляет: «Ты парторг, организуй поздравление женщин кафедры с Днем 8 Марта, собери деньги, закупи подарки».
16 марта. Днем, как всегда, неожиданно позвонил И.Ф. Смирнов, сообщил, что декан ОТФ Коренев Лев Павлович вышел с больничного, и наш коллега Коренев Валерий Иванович был первым, с кем он беседовал («Так что поменьше болтай при нем, может снаушничать»). Еще сказал, что В.И. Коренева прочил в свои замы, но директор В.А. Голенков назначил А. Тупицина. Смирнов знает о моих натянутых отношениях с Л.П. Кореневым Но причина-то этой натянутости в том, что К.Л.П. хорошо известно мое неприятие его ханжеского, антигуманного, унтер-пришибеевского стиля и методов руководства. С чего вдруг С.И.Ф. озаботился состоянием моих отношений с деканом? Зачем сообщил мне эти последние «новости»? Не будем торопить события, поживем – увидим.
6 марта. Партсобрание кафедр. Наш профессор В.А. Ларкин -  сталинист. Не скрывает этого, гордится этим. Демократических приемов преподавания совершенно не приемлет: все студенты, по его мнению, дураки, и единственный метод работы с ними – палка. Но была в его речи и одна интересная мысль – по каждому вопросу семинарского занятия определять противоречия, подходить к явлениям общественной жизни диалектически.
7 марта. Смотрел по ТВ встречу с А. Баталовым, слушал его и неожиданно ко мне пришла мысль: каждый из нас продукт противоречивых тенденций, господствующих в нашем обществе. Мое поколение, скажем, воспитывали не только Сталин, Хрущев, Брежнев, но и бунтарь – В. Высоцкий.
Теперь мне проще объяснить поведение будущих героев «Орловских бунтарей». Давно, мучительно ищу ответ на вопрос: почему взбунтовался дворянин Дмитрий Рогачев, почему стал народником, пошел в народ? Его ведь тоже воспитывал не только царизм, но и демократические традиции в русской культуре.
Есть во всем этом один нюанс, который нельзя не учитывать. Видимо, в истории развития общества бывают такие периоды, когда господствуют тоталитарные традиции, слабее – традиции демократические или они вообще приглушены, хотя и существуют, никуда не исчезали. Бывает, видимо, наоборот. Каждый отдельный человек не может не чувствовать, не ощущать на себе такого влияния. Чем сильнее тоталитаризм, тем сильнее у просвещенного гражданина протест против существующих порядков. Чем ощутимее демократические традиции, тем глубже ненависть человека ко всему, что тормозит прогресс общества, тем полнее раскрываются его индивидуальные задатки, способности, тем полезнее он обществу.
Если во всем этом есть какой-то смысл, дела мои с «Орловскими бунтарями» сдвинутся с «мертвой точки».
8 марта. Утром встретил на улице коллегу из института повышения квалификации учителей. Похвалил мое выступление на областном идеологическом активе 2.02., спросил: «Как же там, «наверху», восприняли это выступление?».
9 марта.  Не выдержал. Встрял в дискуссию по проблеме преподавания истории КПСС в вузах. Отправил письмо в «Учительскую газету».
10 марта. Днем позвонил И.Ф. Смирнов.  Был у декана ОТФ Л.П. Коренева, говорит, что поводом было анкетирование студентов по качеству преподавания философии Г.Ф. Логвиновой. Сообщил мне, что Л.П. Коренев основательно взъелся на меня, что кто-то что-то наговорил ему обо мне в смысле моего неодобрения его негодных стиля и методов руководства. Сказал, что вдвоем с И.Ф. Смирновым в школе № 30 по профориентации Меньшикову делать нечего. Он дает ему отдельную школу.
12 марта. Прекрасный солнечный день. Впервые сходили с Таней на дачу.
20 марта. Командирован в райцентр Красная Заря, читал лекции о реформе политической системы, о новой аграрной политике.
Тот, кому попадет в руки эта записная книжка в ХХI веке, пожалуйста, спутешествуйте в этот поселок по моим следам, сравнивая мои наблюдения, с тем, что будет. Честно говоря, пишу все это не для себя. Мне скоро ничего уже не понадобится, но, как историк, знаю насколько бесценны наблюдения непосредственных свидетелей для исследователей будущего, тем более в мелочах жизни. Крупное-то событие можно проследить по документам, различной печатной продукции. О мелочах там реже упоминается, а если упоминается, то, как правило, в искаженном, приукрашенном, лакированном виде.
Первое наблюдение.  Перестройка, как практика жизни, до орловской глубинки не дошла. Один пример. Почувствовав новые веяния в аграрной политике, местное РАПО быстренько в прежнем составе переименовало себя без всякой инициативы снизу, без всяких демократических процедур. Делает то же, что делали до мартовского 1989 г. пленума ЦК КПСС, действует старыми методами. В Красной Заре в шутку говорят: «Первый секретарь у нас занимается свиньями, предрайисполкома – бабами, перестройкой заниматься некогда и некому».  Люди также запуганы и немощны, как это было всегда, также ждут чьих-то указаний, на кого-то кивают, жалуются. Ну, совсем, как маленькие несмышленые дети. Видимо, потому что механизм социальной защищенности не отработан, не стал законом и неизвестен поэтому людям.
Второе наблюдение.  Такой грязи, какая в Красной Заре, давно нигде не встречал. По улицам без резиновых сапог не пройти. И как-то странно видеть молодых щеголих в резиновых сапогах, раскрашивающих помадой губы. Грязь модницам не помеха! Причем, здесь резче, чем в городе, контраст между женщинами–служащими в партийных и государственных учреждениях и женщинами–работягами. Первые, несмотря ни на какую грязь, одеваются изысканно, нисколько не хуже городских, щеголяют в любую погоду, при любом состоянии улиц в прекрасных зимних сапожках на тонких высоких каблуках, в дорогих пальто и шубках. Вторые одеты подчеркнуто буднично: платок, телогрейка, жакетка или простенькое пальтишко, резиновые сапожки, замызганные вездесущей грязью. Грязь, грязь, грязь…  Такого обилия различной формы металлических чистилок у входа в служебные помещения нигде до сих пор не встречал.
Третье наблюдение. Чрезвычайно бедный ассортимент продовольственных и промышленных товаров в магазинах, дороговизна сомнительных по вкусовым качествам блюд в столовых. Книжный магазин загнали в скромный уголок на самом конце поселка. Продавец на больничном уже не первый день. Попасть в него так и не удалось.
Четвертое наблюдение.  Гостиница занята строителями. Они возводят помпезное по масштабам и архитектуре поселка здание райкома КПСС. Теперь райкомовцы и райисполкомовцы (район воссоздан три года назад) временно оккупировали интернат средней школы. Секретарь местного правления общества «Знание» выклянчила в гостинице для меня комплект белья и упросила руководство совхоза «Россошинский» поместить командированного в комнату для приезжих при конторе хозяйства. Укладываясь вечером спать, неожиданно обнаружил в пакете только наволочку и простынь. Полотенца и пододеяльника не оказалось. Благо комната сносно обустроенная, пришлась мне по душе. Даже электросамовар к услугам приезжих стоит на столе.  Довольствуемся!
25 марта.  Ныне необычно ранняя весна. Обычно земляные работы раньше начинали в последней декаде апреля, с некоторыми исключениями. Помню, однажды посадил картошку 18 апреля.
Сегодня ходил на дачу, бороновал почву, в ней нашел оживших червей. Говорят, это первый признак прогревшейся почвы. Посеял морковь, укроп, посадил немного луку на перо, горох, бобы. Работы начались на месяц раньше обычного срока.
31 марта. Ездил с лекциями в Покровское. Водили за нос так, что, по существу, день пропал. Так и не понял, в чем дело. То ли население не хочет лекций, то ли руководители ограничивают его от контакта с лекторами. На легковых райкомовцы катаются когда угодно и куда угодно, для лекторов транспорта днем с огнем не найдешь. Вывозился в грязи  до пупа, пока добирался до спиртзавода и свинокомплекса.
В самом Покровском давно не был. Поселок похорошел. Самое же удивительное: над поселком, на самом видном месте, откуда хорошо обозревается вся округа и где в старые, дореволюционные времена обычно люди воздвигали церковь, взметнулось трехэтажное здание райкома КПСС с просторными холлами и кабинетами. Всем своим видом оно как бы кричит: «Смотрите, люди добрые, я же прекрасное олицетворение силы и власти! Никто не посмеет тягаться со мной!». Плакали наши партийные денежки. Им можно было найти более достойное применение.
В Красной Заре люди жаловались на страшно дорогой несъедобный хлеб, говорили,  что начальники для себя хлеб завозят из Орла. Не верилось. А тут, в Покровском, своими глазами увидел. При переезде со спиртзавода на свинокомплекс случайно попал в «Волгу» РК КПСС.  Она была загружена душистыми орловскими батонами и булками черного хлеба. Социальная справедливость торжествует! Забота о людях налицо!
2 апреля.  Умер папка, вылетел в Новоуткинск. Хоронили 4 апреля. Сестры и братья договорились на свою долю наследства не претендовать. Но, как выяснилось позднее, мачеха на сорочины родных в дом отца не пустила. Самоизолировалась от них. В ответ сестры и братья на какое-то время подняли вопрос о наследстве, но быстро от канители отказались. Мачеха обвинила родных в жадничестве, ссылаясь на какое-то завещание, дом продала, умчалась на родину.
1 июня.  За это время произошла масса событий. Время течет стремительно. Но к записям после похорон отца не могу никак вернуться. Что-то такое произошло, что вывело меня надолго из колеи. Наверное, так повлияло поведение мачехи – Марии Петровны. На кладбище, когда схоронили отца, 4 апреля, на предложение сфотографироваться всем родственникам, она демонстративно повернулась и ушла, дала понять, что никакие мы ей не родственники. Может, что-то другое произошло. Но настроение стабильно прескверное.
Сегодня 8-ой день работы съезда Советов. По возможности не пропускаю телепередачи с него. Впечатление двойственное. С одной стороны, вроде бы демократия, свобода слова. С другой, не покидает меня, как впрочем, и многих других, с кем беседовал,  тревога за будущее всех нас. Может, поболтают и на этом успокоятся. Одно утешение: народ не захочет возврата к старому. Но опять же, кто знает, какие настроения в массах превалируют, как далеко в своем сопротивлении пойдет партийно-бюрократический аппарат. Парадокс в истории невиданный. Партия подняла массы на перестройку, вызвала огонь критики на себя, и она же превратилась в главное препятствие на пути обновления социализма. Партаппарат не хочет передавать власть Советам, маневрирует, изворачивается. Чем все это кончится?

1991
1 января. В Москве на Курском вокзале закрыты все киоски «Союзпечати». Свежие газеты в дорогу так и не удалось купить.
2 января. Вадим рассказывает, что парень, с которым он недавно познакомился, хорошо владеет приемами карате. Один кооператор нанимал его за 4 тыс. рублей в качестве охранника при поездке в Киев.
 Утром прогорел. По старой привычке в киоске «Союзпечати» набрал разных газет: «Правду» (2 номера), «Советскую Россию»,  «Рабочую трибуну». Заплатил 42 (сорок две!) копейки. Потом оказалось, что читать-то нечего было. За повышением цены повышения качества печати и улучшения содержания материалов не последовало. Теперь покупать буду только «Правду».
  Вечером на семинаре студенты-вечерники сказали, что предприятия не собираются подчиняться решениям правительства РСФСР о праздновании Рождества Христова, что зря радовались верующие и торжествовали сторонники общечеловеческих ценностей. Когда же воскреснешь, матушка-Русь?!
  Видел Игоря Федоровича. Все мечтает о том, когда на Красной площади в Москве устроят публичную порку журналистам, прежде всего – Виталию Коротичу. Татьяна Филипповна считает, что обновление КПСС не произойдет до тех пор, пока из нее не выйдут все честные, глубоко порядочные люди - увлеченные демократы. Она сама себя, по ее словам, изживет, когда в ней останутся смирновы и буровины.
4 января. Звонил Игорь Федорович. Как всегда клял, на чем свет стоит, либералов-демократов. Говорил, в частности: «В обществе их меньшинство. Вот и надо поставить их на то место, какое они занимают в общей доле населения России». Еще: «Не надо было называть перестройку революцией. Точнее назвать реформой».
 Во второй половине дня получил письмо в распечатанном виде без обратного адреса. Письмо от мачехи Марии Петровны. Характерно, что в адресе сделали ошибку: вместо «кв. 80» читаю «86». Письмо блуждало по квартирам подъезда. Написано чужой ручкой. Пишет: «…Место жительства сменила, нашелся старичок-вдовец, и я решила к нему уйти». Мне выговор за то, что дал адрес Саше и Галине: «Мне ихние письма не нужны. Пусть меня не ищут и не ездят ко мне». Насчет себя не пойму: нужен я или нет? Судя по отсутствию обратного адреса, не нужен.
Она по-прежнему боится нас: вдруг позаримся на ее богатства. Глупая, старая женщина. Ну что с ней поделаешь? Не знаю. Как не хотелось с ней расставаться. Мне, видимо, придется замолчать, чтоб не тревожить ее, не показаться навязчивым. Какая жестокость. Даже не подумаешь, что на это способна женщина!
5 января. Лекция по социально-экономическому и политическому развитию СССР на современном этапе на 2 курсе вечернего отделения. Читал наобум. Сразу признался студентам, что сам не знаю ответов на многие вопросы и прошу все сказанное считать моей личной точкой зрения.
6 января. Утром, в 10 часу, хотел купить «Правду» и «Известия» в киоске «Союзпечати». Торгуют старыми залежавшимися газетами. А подзалежались, судя по всему, основательно. Сказывается трехкратное повышение цен на газеты и журналы.
Погода сегодня отличная. Температура плюсовая. Светит солнце. Завтра Рождество Христово.
 Были на дне рождении у Сергея Яковлевича Степанова. Он говорит, что А.Э. Шеварнадзе ушел в отставку в знак протеста против внутренней политики М.С. Горбачева.
8 января. Сегодня Татьяна Александровна три часа простояла в очереди за талонами.
 9 января. С утра печатал материалы для стенгазеты «За кадры». Состряпал быстро. Толку никакого. Стенная печать настолько изжила себя, что к свежему номеру подходят единицы. В стенгазете четыре колонки. Решил для повышения оперативности материалов в колонках менять их по мере поступления. Раньше номер после выпуска висел месяц, а то и больше. Замене подлежали одновременно все материалы.
10 января. Сегодня коллегия из Советского РК КПСС проверяла состояние идеологической работы в парторганизациях. Оказывается, ничего не меняется, хотя без конца трубим о повышении роли первичных парторганизаций. Не помню случая, чтобы делегации от парторганизаций, предприятий, учреждений проверили бы работу их выборных органов РК, ГК или ОК КПСС. Сидим в глубокой луже и, видимо, долго из нее не выберемся. Для новых форм и методов партийной работы нужны новые люди. А где их возьмешь?
11 января. Утром прошел дождь. Только этого не хватало.
Сегодня в 14-30 в аудитории 321л выступил директор Голенков В.А. с сообщением о перспективе филиала в условиях рыночных отношений. Насколько я понял, у нас никаких перспектив нет. Чтобы иметь их, мал заказ от предприятий на подготовку специалистов. Необходимы еще соответствующий профессорско-преподавательский состав и материальная база. У нас нет ни того, ни другого.
На зачете страшно расстроил один студент, у которого полное разочарование во всем, в том числе в истории СССР, жизни вообще. Моя попытка утешить его, чувствую, не венчалась успехом.
12 января. Сегодня в 12 часу утра ходил по магазинам, хотел купить бутылочку молока. Молочных продуктов уже не оказалось. В магазинах, не только продуктовых (даже в магазине политической книги «Пропагандист»), полки почти пустые. Странно видеть такую картину. Вот уже на что не рассчитывали, когда начинали перестройку. Да и как-то странно, нелепо наблюдать такое в мирное время на 74-м году Советской власти. Может, через 5-10 лет тот, кому попадет этот дневник, удивится: неужели такое было?
13 января. Сегодня утром из последних известий по радио узнали о ночных новостях из Литвы. Я страшно расстроился. Мне показалось, что мы это уже проходили в Праге, весной 1968 г. «Пражская весна» положила начало наступлению на инакомыслящих свободолюбивых, на неосталинизм в нашей стране. Не повторить бы этот горький урок. Где гарантия, что аппетиты военных ограничатся Прибалтикой. Реакция может распространиться на другие регионы, прежде всего на Россию. Не случайно, видимо, Ельцин Б.Н. вылетел в Ригу.
14 января. Утром позвонил Игорь Федорович:
  - Этот проститутка Ельцин, ты слышал, что он сделал?
  - Не слыхал. – Я и правда ничего не знал о том, чем он занимался в Риге.
  - Этот предатель вместе с нашими исконными врагами обратился в ООН с предложением созвать международную конференцию по урегулированию Балтийского вопроса.
  - Почему проститутка, предатель?
  - Ты что, истории не знаешь? Прибалты всегда были против нас, русских. Они нас больше Гитлера ненавидят. Никаких им уступок. Горбачев должен воспользоваться созданием в Литве Комитета национального спасения, насадить в нем своих эмиссаров и дать по шапке этому ублюдку Ландебергису.
  «Комсомолка» почти угадала. Сегодня премьер-министром страны ВС СССР избрал В. Павлова.
15 января.  Ночью часто снятся кошмарные сны. На прошлой неделе во сне дважды сильно кричал. Напугал Таню.
Часто думаю: вера в КПСС, в коммунизм утрачена безвозвратно. Во что же верить? Без веры, как без стержня, человек сгибается, подчиняется обстоятельствам. Не может противостоять им. Не это ли согнуло разочарованного во всем студента, разоткровенничавшегося на зачете? Во что же верить, чтоб выпрямиться, снова обрести человеческое достоинство? По-моему, в общечеловеческие ценности. Чем быстрее наши люди поступятся классовыми принципами, поверят в вечные общечеловеческие ценности, тем эффективнее будет духовное возрождение. Может, я в чем-то ошибаюсь, спорные мысли фиксирую? Ну и что же? Дневник становится моим собеседником. Побеседую. Легче станет.
 Сегодня, как сообщило радио, на одном из стадионов в центе Риги состоялся митинг населения. Один из демонстрантов нес плакат, в котором клеймил Ельцина как предателя. Перепало ему сегодня от М.С. Горбачева. Последний, выступая на сессии Верховного Совета СССР, очень резко высказался по поводу выдвинутой вчера на пресс-конференции в Риге Ельциным идеи создания армии для защиты суверенитета РСФСР. Что это? Новый виток конфронтации между двумя популярными политическими лидерами?
 Коллеги на работе в основном помалкивают. Надоели слова? Боятся друг друга? Нечего сказать друг другу? По-моему, все вместе взятое. Они и раньше не очень-то любили откровенно обмениваться мнениями. Большинство из них.
16 января. В 4 часа ночи приснилось: с Григорием Ивановичем, соседом по даче, судя по всему, находимся в его доме. Он сидит за столом, я лежу на топчане, прикрывшись мягким одеялом. Дверь раскрыта. Вдруг вижу в проеме двери группу молодых хулиганов. Они собираются напасть на нас. Зарываюсь в одеяло с головой, притворяюсь спящим и чувствую, кто-то приближается ко мне, склоняется надо мной. Мне душно, страшно; кричу: «Ма-ма, ма-ма…» и просыпаюсь.
 Что за наваждение эти сны? Неужели тревога за свое и своих близких будущее так проникла в сердце, что не дает нормально спать?
 Сегодня поделился своими сомнениями с Игорем Федоровичем. Он говорит, что надо проверить сердце.
  Розничные цены на периодику возросли в 2 раза, а в газетах нечего читать. Материалы совершенно бессодержательные.
  В троллейбусах надписи трафаретом: «Граждане пассажиры! Во избежание падения держитесь за поручень!»
  Удача. Сегодня купил двухтомник «Воспоминаний» П.Н. Милюкова. Запоем читаю.
17 января. Рано утром включил приемник, узнал, что союзнические ВВС во главе с США начали бомбардировку военных объектов в Иране и Кувейте. Мы на правительственном уровне сегодня заявили, что выражаем глубокое сожаление, что не удалось локализовать конфликт политическими средствами. Весь день поступают новые подробности. В мире по-разному реагируют на эти события. Что касается моего окружения, коллектива, города, никаких особых изменений в настроениях не заметил: все, с кем довелось обменяться мнениями, осуждают Хусейна, хотят скорейшего прекращения военных действий. И все же тревожат последствия этой войны мировое сообщество.
18 января. С утра проштудировал статью академика С. Шаталина «Хочу оправдаться перед народом» («КП», 16-01). Еще один страстный призыв отказаться от идеологической зашоренности. Руководствоваться в жизни здравым смыслом. «Общества «коммунизм» в истории человечества не было, нет и никогда не будет. Оно противоестественно». Как он прав и как далеки мы все от понимания этой истины! Как долго будут нас дурачить этим «коммунизмом»? Самому Богу не известно. Может, я ошибаюсь. Может, сохранился где-то на задворках людских дум здравый смысл, голод и холод выведут его на свет божий и удивятся люди: как так долго мы позволяли себя колпачить, удовлетворяться скотской жизнью, наблюдая «коммунизм» на дачах лидеров аппарата партии. О, Господи, Господи, прости нашу душу грешную!
  Только сегодня пришел №1 «Московских новостей». 2-ой поступил неделю назад. Вчера подписчики получили сразу №№50-52 «Огонька». Доставка периодики окончательно расстроилась. Причины? Читатель в полном неведении.

19 января. Ночью приснилось: Зашатался один из зубов внизу. Взял его и свободно вынул. Никакой логики в снах: совсем недавно во сне я свободно, безболезненно, без крови лишился всех зубов нижней челюсти. Причем тогда один зуб? Говорят, бескровное удаление зуба во сне – умер кто-то из знакомых, с кровью – ближний родственник. Я же думаю об одном: когда кончатся кошмарные сны?
Сегодня с утра читал полученные оптом «Огоньки». В №51 – интервью корреспондента журнала О. Морова с писателем В. Солоухиным «Расставание с Богом». Во всей этой истории «нападок» Солоухина на агрессивность В.И. Ленина меня волнует вопрос, а почему тему «В.И. Ленин и насилие» поднял в таком масштабе именно В. Солоухин? В чем причина? Мне кажется, причина в позиции В. Солоухина, воспринявшего приоритет общечеловеческих интересов над классовыми.
20 января. Исполком Орловского областного Совета народных депутатов от имени Президиума Верховного Совета СССР наградило меня медалью «Ветеран труда». Радоваться бы надо, да не получается. Обстановка портит настроение.
21 января. Сегодня в 6-00, проснувшись, узнал по радио, что вчера поздно вечером омоновцы в Риге захватили МВД Латвии. Есть убитые и раненые, в том числе тележурналисты. Придя на работу, с Игорем Федоровичем обменялись мнениями по этим событиям.
  – Нечего жалеть их (тележурналистов – А.М.). Жаль, что всех этих щелкоперов не перещелкали. Пусть не лезут туда, куда их не просят.
  – ?!
     На этом разговор закончился. У меня пропало желание продолжать разговор.
     Утром, на неделю раньше, в виду чрезвычайных обстоятельств, начала работу очередная сессия Верховного Совета РСФСР.
     Студент на экзамене рассказывал, что недавно был 2,5 месяца в командировке на одном из латвийских предприятий.
  – Никакой межнациональной особой вражды я там не заметил, – рассказывал он. – Видать по всему, дело не в нациях, а в выборе Латвией пути независимого, явно буржуазного развития. С этим-то Центр и не может смириться. Он же постоянно твердит о социалистическом пути развития СССР. Парадокс: в отношении к другим государствам руководствуемся принципом свободы выбора пути развития, а своим республикам хотим воспрепятствовать в осуществлении этого права.
22 января. День стояния в очередях. С 11-00 до 12-00 стоял в очереди на главпочтамте  к окошечку сбербанка, пытался сдать 340 рублей на сберкнижку – очередной вклад в счет расходов на собственные похороны. Не заметил объявление, висевшее над окошечком, что до 16-00 проводится переоформление вкладов на более высокий процент. Желающие сдать и получить NN-ю сумму становились в общую очередь. Двигалась она черепашьими темпами. Люди вслух ворчали на общественную систему-перевертыш. Но что толку? При всем желании контролера и кассира не могли молниеносно справиться с колоссальной нагрузкой. Не выдержал, поехал в институт.
   В институте попал в другую очередь. Коллеги сказали, что сегодня машфаку «дают» мясо без талонов. В столовой, когда пришли, был уже десяток человек. Когда мясо начали продавать, их впереди оказалось не менее трех десятков. Потом люди стали подходить, но становились в очередь с противоположной от нас стороны. Следом оказалось, что «дают» сегодня не машфаку, к которому прикреплена наша кафедра, а электронфаку. Надоело ждать, взял никому не нужную кость, продавец добавил чуточку вырезки, я отправился восвояси. Разболелась голова. Нищета превратила преподавателя в ничтожество. У нашей очереди та же свара, что и в любой другой. И это – цвет общества, воспитатели!
   В 17-00 вновь отправился на главпочтамт. Теперь в очереди людей, жаждущих переоформить вклады, не было. Их просто с 16-00 не принимали. Зато стояла новая солидная очередь вкладчиков, жаждущих сдать и снять деньги. Опять стоял в очереди час-полтора, но выстоял. Деньги сдал, в том числе одну «бумажку» 100-рублевую образца 1961 г. Вечером радио и телевидение объявили Указ президента, по которому с 23.01 прекращаются расчеты 50- и 100-рублевыми купюрами образца 1961 г., и они в течение трех дней подлежат обмену на новые купюры. Хоть тут повезло: избавился от лишних хлопот.
 Оценить суть указа затрудняюсь. Не финансист. На мой, популистский взгляд, - это первая заплата на очень уж продырявившиеся штаны командно-административной системы. Настолько поизносившиеся, что ж…пу видно. В официальной пропаганде это называется переходом к регулируемому рынку, обновлением социализма.
23 января. По дороге во Мценск в учебный пункт филиала прочел только что полученный вчерашний номер «Комсомольской правды». Потрясло открытое письмо академика С. Шаталина М. С. Горбачеву «Нельзя бороться со злом при помощи зла». Прислушается ли Горбачев к голосу разума? Едва ли? Сомневаюсь. Что-то крепко связывает его с людьми, давно забывшими этическую категорию под названием «Совесть». Уж очень крепко зажали его в своих лапах «черные полковники» и прочая российская и нероссийская нечисть. Видимо, не зря говорили коллеги в ИПК при МГУ в Москве еще в 1987 г., что мафиозные структуры прочно слились с государственными. Вот и указ президента об изъятии банкнот 50- и 100- рублевого достоинства образца 1961 г. напугал вовсе не воров и спекулянтов, а пенсионеров и другие малоимущие слои населения. По сообщениям печати, вчера в Москве в очередях к почтовым отделениям погибли 3 человека.
24 января. В парилке 4-ой городской бани холодно. Пару нет. Согревались жалкой дискуссией вокруг президентского указа об изъятии 50- и 100-рублевых купюр. Единого мнения нет. Интересно, что один из спорящих хвалил внутреннюю политику президента и резко критиковал внешнюю. Он высказывался в том смысле, что СССР, защищая Кувейт, продался ему за 1 млрд. долларов и предал своего верного друга – Ирак.
25 января. Сегодня не было возможности слушать радио, много читать, смотреть телепередачи. Чувствую себя спокойнее. А «телек» уже давно не смотрю. На ЦТ, видимо, введена жесткая политическая цензура. Вот и получается: жизнь сама по себе, а телепередачи – сами по себе. От них теперь даже признаками повседневной жизни за версту не пахнет. Плохо это или хорошо? Ведь живут же люди только здравым смыслом, не особо вдаваясь в анализ политических событий. Наверное, очень даже хорошо не для обывателя, а для тех, кто стоит на вершине власти. Они без всяких осложнений, как это было в т. н. «застойные» годы, творят свои темные дела, живут очень комфортно. Обыватель же, убаюканный посредственными телефильмами и спектаклями, нищает физически и духовно, деградирует, аплодирует всему, что бы ни исходило с вершины этой власти. Все спокойны, все довольны. Неужели нет выхода из этого порочного круга, неужели никогда не просветлеют мозги нашего обывателя? Неужели никогда не найдется управы на всяких цензоров и запретителей?
26 января.  Недавно от сестрицы Веры Кузнецовой получил письмо. Ждал его давно. Не дождался. Написал ей раньше, чем получил ответ. Думаю, наверное, где-нибудь в пути затерялся. Все оказывается гораздо проще, прозаичнее. В Первоуральске новый дефицит: нет конвертов. Отправил ее внука, моего внучатого племянника, Вадима на главпочтамт. Дал ему «Библию для верующих и неверующих» Е. Ярославского. Пришел, рассказывает, что никак не мог приемщице бандеролей доказать: книга не имеет никакой ценности. Отослала его в другой отдел, отправил 20 конвертов в никчемной книжке ценной бандеролью. Вот он, наш уровень культуры!
  Вадим со своей  мамой – Фисой из Ст. Артей – ходили по магазинам. Хождения их не венчались успехом. Фиса пришла расстроенная, изменила планы отъезда, собралась домой не в понедельник, как намечалось, а в воскресенье. Рассказывает, как пришла в магазин «Новинка», а там – очередь. Она поставила Вадима в очередь, сама пошла посмотреть. Ничего на полках не обнаружила. Вернулась, спросила:
  – За чем очередь?
  – Не знаем.
  – ?!
     Сам продавец удивляется, ничего, вроде бы, привозить не собираются, а люди стоят, ждут.
27 января. Сегодня впервые за зиму холодно – выше 10о.
28 января. Утром потеплело за окном, но не в душе. В 8-00 радио сообщило о том, что скоро намечается повышение цен на продовольственные товары – в 2,5 раза, на промышленные – в 1,7 раза, на предметы роскоши устанавливают договорные цены. В течение дня это сообщение правительством не было ни подтверждено, ни опровергнуто. Ясно, что зондируется общественное мнение. Центр боялся массовых выступлений протеста. Не случайно, видимо, были изданы приказы министров МВД (Пуго) и обороны (Язов) о совместном патрулировании улиц крупных городов. День в Орле прошел тихо, как будто ничего не случилось, хотя, судя по разговорам, о случившемся знают все.
30 января. Сегодня на улице холодрыга. Навестил Всеволода Митрофановича Буровина, коллегу по кафедре. Лежит во 2 неврологическом отделении больницы МОПРА. В палате – 6 человек. Жалуется на соседей:
  – Партию костерят, на чем свет стоит. Договариваются до того, что надо, мол, расстреливать коммунистов. Пытаюсь им возражать, доказывать. Куда там. Ничего не понимают или не хотят понять. Уровень политической культуры нулевой.
    Всеволод Митрофанович никаких возражений против КПСС и ее политики не принимает. Любую, даже незначительную критику в адрес партии принимает в штыки. Поэтому и не находит общего языка с соседями по палате.
     В.М. весь в переживаниях не только поэтому. Сегодня же ученый совет филиала переизбирает нас по конкурсу на очередные, теперь уже последние 5 лет. Опрос студентов окончился для него катастрофой. Сам переживаю за него. Вида, правда, не показываю. Он говорит, что очень волнуется, сердце покалывает, чем-то все это закончится?
    Только что, в 18-37, позвонил В.М. из больницы. Узнал от Тамары Александровны Евсеевой, зав. кафедрой, голоса распределились так: «за» – 17, «против» – 14. Слава богу! Пронесло!
1 февраля. Утром «Радио Россия» поздравляло Б.Н.Ельцина с 60-летием. Вечером генеральный директор радиовещания Гостелерадио СССР А. Тупикин (ну и фамилия!) преподнес Борису Николаевичу подарок. Он потребовал от дирекции «Радио России» прекратить вещание на волнах первой общесоветской программы и «Маяка» и перейти на диапазон только третьей радиопрограммы. Тупикин мотивировал свое решение расхождением политических взглядов Гостелерадио СССР и «Радио России». При этом предупредил, что если радиожурналисты и далее будут критиковать руководство страны, они лишатся эфира вообще.
     Нет, не вывелись на Руси унтер-пришибеевы. Жаль, вывелись салтыковы-щедрины.
4 февраля. Много было разговоров в эти три дня вокруг объединенного пленума ЦК и ЦКК КПСС, состоявшегося 31.01. Сегодня, наконец-то, «Правда» опубликовала его политическое заявление «О текущем моменте и задачах партии», первую часть выступлений участников. Давно с таким вниманием не штудировал документ партии. Тут отложил в сторону всякие чтения и дела. Внимательно прочел от точки до точки и ужаснулся. Кошмар. У меня такое впечатление, что я попал в помойную яму, долго там задыхался, карабкался, насилу выбрался из нее. Никак не могу отдышаться. Все поставлено с ног на голову. Маски сброшены. Оказывается, «отдавая приоритет общепланетарным ценностям, мы сослужили плохую службу социалистической идее». Вывод: отменить новые приоритеты, в том числе и принципы свободы выбора народами пути своего развития, деидеологизации межгосударственных отношений,  нового политического мышления. Оказывается, «никогда никто не выражал общечеловеческие интересы лучше, чем рабочий класс» и т.д. и т.п. Один перл лучше другого. А в заявлении рядом мирно уживаются такие постулаты, как приверженность социалистической идее и неистребимое желание последовательно проводить курс на развитие рыночной экономики. Реакционеров, судя по выступлениям, следует искать не в КПСС, а в рядах демократов. Они, мол, и являются деструктивной силой, препятствующей прогрессу общества. Маразм да и только! Оказывается, у нас есть особый класс в обществе – «партийная интеллигенция», точнее говоря, – партаппаратчики всех уровней. И, оказывается, надо сохранить и всячески лелеять этот класс. А мы, рядовые члены КПСС, знаем о привольной, вольготной жизни этого класса не понаслышке. Спасибо, хоть впервые откровенно признали факт его существования.
     Пленум – это сборище ведьм, сборище «вечно вчерашних», которых история ничему не научила и не научит.
12 февраля. Мои настойчивые просьбы проводить семинары во втором семестре по подгруппам натолкнулись на непреодолимое сопротивление молодого зам. директора по учебной части С.В.В. Объясняю для себя одним: боится за свой пост, перестраховывается.
  Сегодня занятия начал по-старому – 25 человек в группе. О каком контроле за самостоятельной работой и о какой вообще самостоятельной работе студентов может идти речь. Семинары из года в год проводятся для «галочки», формально, как школьные уроки. К формализму сведена и индивидуальная работа со студентами.
   Телевизор не смотрю, первую программу радио не включаю. Наша гласность мне напоминает сейчас гитлеровские концентрационные лагеря. Говорят, там, чтобы не слышно было душераздирающих криков истощаемых узников, включали музыку. То же происходит в эти месяцы, где-то с осени  прошлого года. По «телику» – только развлекательные программы: кино, спектакли, концерты. Нечто подобное по радио. Одно утешение – «Радио России». Но ему в последнее время предоставлена только вторая программа – 3 часа (с 14-00 до 17-00) днем и 2 часа (с 22-00 до 00-00) – вечером. Ловлю его то на средних, то на коротких волнах. Иногда сильные помехи, плохая слышимость. Многое не понимаю. Говорят, в России свои программы по радио не имеет возможность 1/3 населения. А если учесть, что эти частоты занимают в отведенное России время местные радиостанции, то и того меньше.
     Словом, живем хуже некуда, но весело. Право, дурак на дураке сидит и дураком подгоняет. Не знали мы правду, так, видимо, сдохнем, не узнав ее.
14 февраля. Тягостное впечатление осталось от филиальского партийного собрания. В аудитории кожей чувствовалась атмосфера полного равнодушия, неверие ни во что. Вот и получилось, как потом очень метко сказал Игорь Федорович: докладчик говорил об одном, выступающие – о другом, а постановление – о третьем. Одно утешение: в постановлении – полное игнорирование РКП. О ней – ни слова, как будто такой партии и не существует.
19 февраля. Настроение какое-то странное, ненормальное. Без дела не сижу, встаю рано, ложусь поздно. Занимаюсь всем, чем угодно, только не главными, какими-то десятистепенными делами. Работоспособность, как говорится, на нуле. Причина? В меня напрочь вселилась тревога за будущее свое и своего окружения.
     Все последние дни ждал, как решится вопрос с выступлением Б.Н. Ельцина по ЦТ. Разговоров по этому поводу было много. Меня лично поражает сам факт «торговли» председателя ЦК РСФСР с президентом Всесоюзной телерадиокомпании Кравченко. Какой-то Кравченко водит за нос главу российского парламента! Что это? Издевательство? Насмешка над здравым смыслом? Потом, когда Василий Кравченко (читай М.С.Горбачев) разрешил Ельцину побеседовать с журналистами 40 минут в прямом эфире ЦТ, все ждал этой беседы, связывал с ней какие-то надежды на лучшее будущее.
     Сегодня, в 18-50 по первой программе ЦТ беседа состоялась. Ельцина с пристрастием «допрашивали» два представителя второй древнейшей профессии. Впрочем, по правде сказать, один из них представлял ЦТ. Другой, по-моему, являлся президентом Российской телерадиокомпании и потому ворковал голубем.
    Так вот беседа закончилось на пессимистической, минорной ноте. Содержание разговора меня совершенно не удовлетворило. Он был каким-то натянутым, сумбурным. По всему было видно, что Ельцина не столько интересовали вопросы журналистов, сколько возможность общаться с телеэкрана к россиянам. Сущность этого обращения свелась к тому, что каждый из нас должен сделать выбор: на чьей он стороне? Центра или России? Зачем такой выбор? Нельзя доверять М.С. Горбачеву, он уже четвертый год, прикрываясь разговорами о перестройке, обманывает народ. Надо требовать его отставки. Он выбор сделал, свернул вправо. Мира между центром и российским парламентом уже не следует ожидать и не следует уповать на него. Центр не хочет и не будет считаться с суверенитетом республики. Под прикрытием президентской власти М.С. Горбачев устанавливает в стране личную диктатуру.
      Чему после этого радоваться? На что надеяться? Ждать, когда старое мышление возьмет верх, когда партийные функционеры начнут искать объекты классовой ненависти, испепелять его в ярости и гневе? Не знаю, не знаю…
      Тревога на душе как была, так и осталась.
21 февраля. Нас оболванивают. Сегодня вечером специально, почти одновременно, слушал по «Маяку» полную трансляцию в записи Заседаний Верховного Совета РСФСР и последние известия по первой программе радио, программу «Время» по ЦТ. Налицо тенденциозно злая подача информации. На сессии, например, среди выступающих мало нашлось тех, кто защищал бы «шестерку», огласившую свое политическое заявление, направленное против Б.Н. Ельцина. Наоборот, почти все они резко осудили это заявление. Если же судить по программе «Время», то выходит, что депутаты России только тем и занимались, что клеймили Бориса Николаевича. Так могут поступать только подонки от партократии, поднаторевшие на политических интригах.
28 февраля. Сегодня перед студентами в единственной нашей солидной хорошо оборудованной и оформленной аудитории в кой-то веки прозвучала английская речь. Профессор из Канады (к сожалению, не помню фамилию) прочитал студентам и преподавателям лекцию (с переводчиком) о психологии менеджмента, маркетинга и рынка. Основная идея – «Измените самих себя, и вы научитесь изменять других людей и влиять на них». Прекрасное владение материалом, полнейшая раскованность, высокий артистизм, тесный контакт с аудиторией. А самое главное – отличное знание психологии и педагогики, чего нам, советским преподавателям, так остро не хватает. Мы привыкли работать с массой, с толпой, с народом, но не с отдельным человеком.
В переживаниях я же не вытерпел. Когда профессор из Канады закончила лекцию, вылез и промямлил приблизительно следующее: «Вы спрашивали нас: перейдет ли Россия к рынку? Если в наших студенческих аудиториях будут появляться такие подвижники, как Вы, привычней станет иностранная речь, Россия к рынку рано или поздно перейдет. Огромное Вам спасибо».
Кто дернул меня за язык? Я же давал себе слово не вылазить там, где не просят. Почему-то забыл в это время, что до пенсии остается всего 3 учебных года.
16 марта. Поздно вечером вернулся от сына, семейка которого обосновалась в Казани. До Казани ехал 82-м поездом в разбитом, неотапливаемом вагоне. Основательно простудился. Уехал от него 14.03 утром проходящим поездом. Немного о впечатлениях от путешествия.
Казань оставила тяжкое впечатление. Небо серое, улицы серые, дома серые, лица людей серые. В магазинах – пустота, серо. Серость задавила все.
9 марта пошел покупать газеты. Взял «Известия» и «Российскую газету». Заплатил сверх стоимости 2 коп. Купил семена. Кажется, сумма уплаты составляла 7-47, взяли – 7-55 и т. д и т. п. Оказывается, с 1 марта вступил в силу налог на покупку… Я же составляю хронику событий Великой Отечественной войны. Тогда, в силу чрезвычайных обстоятельств, был введен этот и другие налоги. Значит, положение наше действительно чрезвычайное? Значит, «партизаны», вылезая из окопов, решили воспользоваться этими обстоятельствам и продиктовать свои меры? Ведь чем-чем, а уж на чрезвычайщине-то они за многие десятилетия поднаторели и чувствуют себя в этой обстановке, как рыба в воде: мелкие рыбешки задыхаются от недостатка кислорода и тонут или их топят, крупные живут припеваючи, жиреют. Они даже могут засадить за решетку талантливых артистов, создать из них крепостной театр и ублажать свой садистский слух неподражаемыми  музыкальными пассажами. О, боже мой, неужели никогда это не кончится? Мы переживаем новые окаянные дни.
10 марта ходили на площадь Свободы  посмотреть митинг казанских демократов в защиту Б. Н. Ельцина. Было холодно. Ораторы выступали один за другим. Варьировала одна и та же тема – КПСС и Горбачев – продажные шкуры, Ельцин и демократы – истинные выразители воли народа. Кто-то попытался Ельцина назвать, наравне с Горбачевым и местной партократией, императором. Его остановили, выступить не дали. Так обстоит дело с плюрализмом у казанских демократов. Только ли у них? Уровень политического развития многих из них оставляет желать много лучшего.
Сцена из продовольственного магазина. Завезли молочные продукты. Надо угадать, когда их завезут. Никакого графика не существует. В торговом зале набивается толпа покупателей. И когда грузчик затягивает особым крюком металлическую сетку (со сметаной, молоком, кефиром или катыком – а  выбор всегда ограничен, кроме молока), вся толпа одновременно кидается на эту сетку. Что творится? Это надо видеть. Это надо заснять для истории. Кошмар! Люди готовы из-за баночки сметаны глотку друг другу перегрызть.
В Москве был 15.03. Много слышал о пустых прилавках магазинов. Надежд на покупку гостинцев от сына не питал. Так и получилось. Купить ничего не смог. Побывал где-то между 18-00 и 19-00 на Пушкинской площади. Люди кучкуются, спорят на политические темы. Стена дома, где размещены «Московские новости», заклеена газетами, вырезками из них, листовками. В большинстве – призыв к москвичам принять участие в митинге в поддержку
Б. Н. Ельцина.
В подземном переходе с площади через улицу Горького – настоящий содом. Чего только тут не предлагают: прокоммунистические издания мирно сожительствуют с откровенно антикоммунистическими и эротическими. Люди останавливаются, с интересом рассматривают брошюры, иллюстрирующие технологию интимных отношений. Покупают мало, зачем эротика в наше время? Мне представляется не случайным ее появление. Она, по-моему, призвана помочь власть предержащим отвлечь внимание населения от ежедневных тяжких забот о хлебе насущном. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.
21 марта. Сегодня в парилке 4-й бани один мужичок в 50 с лишним лет заявил: «Вторую ночь не сплю, Ельцину письмо пишу. Что же это он, гад, мешает жизнь нашу вперед продвигать?» Голые мужики как набросились на него, он сразу из парилки ретировался, потом ни с кем ни о чем уже не разговаривал. Первый случай му…ой (так именую банные разговоры на политические темы) политики имел такую действенность. А то поорут друг на друга и разойдутся.
26 марта. Над Москвой, по всему чувствуется, сгустились грозовые тучи. Демократы во главе с председателем Моссовета Г. Поповым решили в день открытия внеочередного съезда народных депутатов РСФСР, 28 марта, провести массовый митинг  на Манежной площади. 29 депутатов РСФСР обратились к премьер-министру СССР Павлову с просьбой о защите в дни работы съезда от пикетчиков и демократов. Павлов в ответ издал постановление, по которому с 27 марта по 15 апреля запретил в Москве все митинги, демонстрации, пикеты. Блок Демократическая Россия признал это решение неконституционным и от намеченных на 28 марта массовых мероприятий не отказался. Налицо противостояние, тупиковая ситуация. Не случайно, видимо,  бывший наш руководитель МИДа Э.А. Шеварднадзе в интервью британской радиовещательной корпорации Би-Би-Си вновь заявил о том, что консерваторы перешли в наступление и готовы установить диктатуру. Положение, по его словам, может спасти восстановление нормальных отношений и совместная работа М. С. Горбачева и Б. Н. Ельцина.
 Тут еще намеченное на 2 апреля повышение цен с куцей компенсацией, серьезные осложнения с посевной компанией в с/х и т. д. и т. п.
Настроение неважнецкое. Главные дела вперед не двигаются. Говорят, скоро хлеб станет в условиях дороговизны главным продуктом питания. Люди скупают пока по дешевке хлеб, сушат сухари. Готовимся, так сказать, к грядущим испытаниям. Наивные люди!
1 апреля. Традиционно в стране это – День смеха. Краем уха слышал, что одесситы праздновали, провели очередную Юморину. Не знаю: правда ли? Если правда, то представляю себе содержание их юмора. Людям сегодня совсем-совсем не до смеха. Наоборот, часть населения в домоуправлениях получила талоны на квартал и решила 1 апреля отовариться, по возможности, по старым ценам. Надо было видеть, что творилось в магазинах. В «Рябинушке» по апрельским талонам продавали сахар. В торговом зале образовалась огромная очередь, продавцы попытались перекрыть доступ в зал. Им это не удалось. Они приказали покупателям покинуть зал, перенести очередь за кассы, в коридор. Люди бросились врассыпную, всякая очередь нарушилась, образовалась давка. Крики. Ругань. То же наблюдал вечером в гастрономе по Наугорскому шоссе. Подступиться к прилавку было практически невозможно. Людская толпа озверела, люди готовы были рвать друг друга на части, вгрызаться в глотки друг друга. Вот вам и День смеха. Ныне это был День горя и слез.
Вспоминаю, как в 1955 г. меня пытались завербовать вначале на комсомольскую работу, потом обещали продвижение – на партийную. Я после службы в Армии, какое-то время исполняя обязанности второго секретаря РК ВЛКСМ, убедился в никчемности этого дела и отказался от лестного предложения. Помнится, говорил тогда: «Нет, нет, не могу. Из меня аппаратного работника не получится. Я не вижу никаких зримых результатов от своей счетни, беготни» и т. д.
Сегодня результаты – налицо. Ужасные итоги! Надо бы каждому из нас честно признаться в этом, попросить прощения у народа и дать слово, что никогда он больше не будет околпачен.
11 апреля. Зашел в 222-ю аудиторию на семинарское занятие. Группа студентов почти в полном составе. Заняты за партами все свободные места. На столе преподавателя гордо возвышается стул вверх ножками. Никто, после технической работницы, делавшей уборку в аудитории накануне, не удосужился водворить его на место. Студенты считают такое дело ниже своего достоинства. Этот стул, задравший ноги на преподавательском столе, - явление не случайное, а постоянное в группе. Он напоминает мне современное наше общество, в котором все  шиворот-навыворот.
23 апреля. Сегодня студенты группы 12В в конце семинара письменно отвечали на вопрос: «Как я представляю себе свое будущее?» Один из них ответил так: «Я собираюсь окончить институт, отслужить в Армии, устроиться на работу, жениться на богатой девчонке. Возьму у отца машину, у бабушки – квартиру, и буду жить-поживать да добра наживать. Хорошо, если бы это сбылось. Мне большего и не надо». Что это: торжество здравого смысла или апогей деградации личности, иждивенчества? Может, то и другое?
25 апреля. Сегодня в «Новостях» прочитал «Совместное заявление о безотлагательных мерах по стабилизации обстановки в стране и преодолению кризиса», подписанное М. С. Горбачевым, высшими руководителями РСФСР, УССР, БССР, Узбекистана, Казахстана, Азербайджана, Кыргызстана,  Таджикистана и Туркменистана. Неужели лед тронулся? Даже не верится.
Сегодня Таня с внучками, Лизой и Настенькой, которых в малолетстве мы часто воспитывали, ходила в Советский райисполком на поклон. Их встретили приветливо, разрешили на время пребывания в Орле выдавать талоны на сахар, яйца, крупы, макаронные изделия, мясопродукты. Живем не тужим!
23 июля. Сегодня рупор коммунистов Российской Федерации «Советская Россия» опубликовала Указ президента РСФСР №14 от 20.07. «О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР». А рядом, на месте передовой: «Слово к народу», под которым поставили подписи Ю. Бондарев, Ю. Блохин, В. Варенников, Э. Володин, Б. Бромов, Г. Зюганов, Л. Зыкина, В. Клыков, А. Проханов, В. Распутин, В. Стародубцев и А. Тизяков. Содержание его прямо противоположно смыслу Указа. Случайное совпадение? Ведь «Слово»-то, судя по всему, посвящено итогам Лондонской встречи президента СССР с «семеркой» и адресовано М. С. Горбачеву, пытающемуся вырваться из автаркии в мировую цивилизацию. По-моему, не случайно. Все «Слово» направлено против реформаторов-демократов, в т. ч. против Б. Н. Ельцина.  И диву даешься, читая его. Трудно понять: писали его люди высокого интеллекта или бомжи? Не поленюсь, перечислю все ругательства в адрес демократов, призванные, по мысли авторов, пригвоздить своих воображаемых оппонентов к позорному столбу. Вот эти эпитеты: лукавые и велеречивые властители; умные и хитрые отступники; жадные и богатые стяжатели; нелюбящие эту страну (СССР – А. М.), раболепствующие перед заморскими покровителями, там, за морем, ищущие совета и благословления; губители и захватчики; богачи и хозяева; вчерашние разрушители деревни и творцы утопических программ; демагоги и злоумышленники; безответственные политиканы; коммерсанты и богачи; безнравственные лукавцы; легкомысленные и неумелые парламентарии, рассорившие нас друг с другом, наплодившие тысячи мертворожденных законов; ложные кумиры; добивающиеся умерщвления памяти, противопоставления поколений; грабители Родины; алчущие нувориши, готовые распродать все и вся своих ненасытных аппетитов; новоявленные мессии, с легкостью необыкновенной сулящие нам то одну, то другую панацею от всех бед.
 Когда-то, давным-давно, некоторое время мы, сотрудники редакции газеты «Серовский рабочий», обедать ходили в местный ресторан. Обслуживание там, как и везде, было наисквернейшим. И мы с коллегой, ожидая официантку (ждать приходилось очень долго), соревновались, кто выдумает больше ругательств в ее адрес. Так  вот авторы «Слова» переплюнули нас. А смысл? Цель? Призыв к созданию народно-патриотического движения под лозунгами «единой, неделимой» России (читай – СССР).
Все слово пронизано ложью и лицемерием. Все эти эпитеты с тем же успехом демократы могут адресовать авторам «Слова». Думается, у них хватит такта не сделать этого. Они, должно быть, хорошо понимают, что перебранка ни к чему хорошему не приведет…
Смешно, нелепо, постыдно. Больно за наш народ, о котором люди, от природы наделенные талантом, так плохо, так скверно думают.
19 августа. Сегодня в 7-00 включил 1-ю программу ЦТ, хотел посмотреть программу «Утро». Но ее не оказалось. Весь день все каналы радио и телевидения повторяют заявление председателя ВС СССР А. Лукьянова, Указ вице-президента СССР Янаева, обращения к народу, к главам государств и правительств, ООН. «Патриоты» перешли в решительное наступление. В стране совершен военный переворот, создан государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР во главе с Янаевым. Обещают стабилизировать обстановку, сохранить единый, неделимый Союз (завтра, 20.08, должен был состояться 1-й акт подписания нового договора), центр усмотрел в нем для себя смертельную опасность, куча других обещаний.
Без объяснения причин тупиковой ситуации, в которой оказалась страна, вся вина взвалена, судя по содержанию документов, на М. С. Горбачева и демократические силы страны. Эта банда реакционеров, прикрываясь, как всегда, «многомиллионными просьбами трудящихся», демократической фразеологией, лжет. Ни одному их слову не верю, хотя и демократы особого восторга у меня не вызывают, но утешением было то, что они осознали реалии жизни и призывали к здравому смыслу. В здравом смысле новых мессий глубоко сомневаюсь. Не случайно же в первый  день своей тирании они оставили из центральных газет «Правду», «Советскую Россию» и прочие, правда, немногие черносотенные издания. Заткнули рот родной России, российскому ТВ. А самое главное – не будет теперь «Комсомолки» и «Российской газеты». Мы вступаем в полосу жесточайших междоусобиц и кровопролития, азиатской тирании со всеми ее атрибутами. Прощайте, демократы и гласность! Встретимся ли? Сомневаюсь. На это потребуется время и громадные усилия.
Парадокс случившегося: черные дела свершились в прекрасный, солнечный день. Жарко. Жарко и в буквальном и переносном смысле слова. Никак не могу прийти в себя. Люди какие-то молчаливые, пришибленные.
20 августа. Тревожный день. Места себе не нахожу. Правду, подробности узнать невозможно. Закрыты независимые источники информации, в киоски «Союзпечати» во второй половине дня поступили только газеты ЦК КПСС. Верю им так же, как и советской хунте. Тревожно, как убедился в течение дня, не только на моей душе, но и на душе всех, с кем сегодня встречался. Ни один человек не выказывал восторга.
С вечера плюнул на ТВ и радиотрансляции первой программы. Не включаю коротковолновой приемник, слушаю «Голос Америки», «Свободу». Вечером и «Голос Америки» постоянно поддерживал контакт со своими корреспондентами в Москве. Информация была не всегда точной, но оперативной. Есть интересные сообщения, комментарии. Из этих передач узнал содержание обращений Ельцина к народу, к патриарху всея Руси Алексию, Руцкого к офицерам и солдатам Советской Армии,  других документов. Эти передачи познакомили нас с интервью Коротича, Сагдеева, смелых выступлений Евг. Евтушенко, Ю. Черниченко. Особенно восхищает мужество выступавших на митинге у дома ВС РСФСР Ельцина и Шеварднадзе, героическое поведение вице-президента Руцкого, мэра Ленинграда Собчака, вице-мэра Москвы Лужкова и др. Один недостаток: часто повторяют одну и ту же информацию. Особенно тревожит неизвестность, непредсказуемость событий, тревожит судьба М. С. Горбачева.
Вторые сутки льет проливной дождь. Под стать обстановке и настроению.
21 августа. Во второй половине дня становится все более очевидно, что путч выдохся. Сужу об этом по нервозному поведению нового «советского руководства» – хунты. Сидим весь день у телевизора, следим за ходом чрезвычайной сессии ВС СССР. Вечером путчисты арестованы, Силаев и Руцкой вызволили Горбачева из «заточения» в Фаросе.
22 августа. Был проездом в Москве. Ничего особого не заметил. Одна деталь бросилась в глаза: все разговоры, если они начинаются, сводятся к путчу. У киосков «Союзпечати» выстраиваются, как это было в первые 2-3 года после перестройки, большие очереди. Сам такую выстоял на Стромынке. Из газет, купленных там, больше всего понравилась газета «Куранты».
24 августа. Похороны жертв  переворота. Настало время анализа и размышлений. Не верилось в это, но ЭТО произошло: КПСС проиграла окончательно, не сумела самореформироваться и с позором  уходит со сцены. Генсек сложил с себя полномочия, ЦК самораспустился. Опечатываются помещения ЦК, местных комитетов КПСС. Каждый, по совести, определяет свою принадлежность к той или иной партии или становится беспартийным. Даже не верится, что тоталитаризму приходит конец. Конец монополизации на истину.
Я – беспартийный отныне и навсегда!

С падением советской власти, с ориентировкой на капитализм исчезла и история КПСС. Кстати, однажды редактора красноуфимской газеты в Свердловской области молниеносно уволили только за то, что в передовой перепутали социализм с капитализмом. Тогда кто мог подумать, что такая смена строя произойдет?
История КПСС от сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)» отличалась тем, что она восхваляла восшедших на пост вождей-старичков и ругала Сталина за культ личности и свергнутых политических лидеров – тоже совсем не молодых. При переизданиях учебника имена Самих менялись, но идеология «совершенствовалась» и сохранялась.
Теперь в вузах появилась «История Отечества» не с хронологически-систематическим курсом, а с проблематическим. Нам, специалистам по истории КПСС, пришлось туговато. Мы историю России разделили на две части: дооктябрьскую и послереволюционную до наших дней. И каждый, черпая данные из самых различных источников, усиленно усваивал дореволюционный период, сочинял собственный текст лекций. Информация все обновлялась и обновлялась, со временем появлялись самые различные учебники. Чтобы не отстать от жизни в оценке исторических событий, мы меняли планы и содержание лекций.
В связи с этим для нас особое значение приобретала подготовка в ИПК. Мне повезло. В 1992 г. наступил очередной срок моей учебы, и я отправился в ИПК при МГУ. Что из этого получилось? Ответ дают последние незавершенные дневниковые записи в эпистолярной форме.

Милостивый государь!
Я снова – в Москве. «Что же из этого? – скажешь ты. – Мы все бываем в столице на разные сроки, по разному поводу». Бываем-то, бываем, но не всем удаётся навестить Москву, пожить в ней 5 месяцев в самое неподходящее время. Потом, через несколько лет, историки будут копаться в архивах, листать пожелтевшие страницы документов, книг, прочих материалов. Будут вгрызаться в прошлое, пытаться его понять. Они в принципе обойдутся и без моих записок. Но, согласись, свидетельства очевидца событий, происходящих сегодня в сердце России, многое им подскажут, прояснят. Попытаюсь быть беспристрастным, насколько это возможно, постараюсь записывать ежедневно на сон грядущий впечатления каждого дня.
Другой вопрос, который неизбежно возникает: «Почему адресатом я выбрал именно тебя, а не кого-либо другого?» По той простой причине, что мы давно друг друга знаем, иногда переписываемся и, как мне кажется, во многом понимаем друг друга. Есть у нас совпадения и в жизненных позициях.
Прости меня заранее за беспокойство. Читай на досуге мои записки, отвечай, если захочешь. Но, во всяком случае, сохрани их для тех, кто постоянно стремится обогащать свой жизненный опыт бесценными уроками прошлого.
1 сентября. Намерение заняться записками у меня возникло задолго до отъезда в столицу. Поэтому с первых шагов очень внимательно вглядываюсь, вслушиваюсь во всё, что наблюдаю, сравниваю с тем, чему был свидетелем 5 лет назад. В 1987 году, в самом начале т. н. перестройки, мне посчастливилось так же, как и в этот раз, учиться в институте повышения квалификации преподавателей общественных наук при МГУ 5 месяцев.
Уже тогда, пять лет назад, я пришёл к твёрдому убеждению: хочешь испытать чувство полного одиночества в массе постоянно скучающих, жующих, чем-то озабоченных людей, поезжай в Москву. Это же ни с чем не сравнимое чувство: тебе никто не нужен и ты всем до чёртиков. Сегодня, в первый день, находясь среди москвичей, ещё больше убедился в правильности этого вывода. Я не видел ни одного человека на улицах, в метро, который попытался бы заинтересоваться своим соседом, перекликнуться с ним парой ничего не значащих слов. В столице орловского края такое просто невозможно, невозможно по той простой причине, что куда ни подайся, везде встретишь кого-то из знакомых (соседа, коллегу, бывшего или сегодняшнего студента и др.). И в Москве, конечно, встречаются знакомые, но это – очень и очень редко.
Я часто задумываюсь над причинами такого поведения людей. Они, мне кажется, находятся не в характере русского человека, как это пытаются объяснить некоторые товарищи, а в особенностях нашей истории. Как нет, по свидетельству криминалистов, одинаковых волос ни у одного человека планеты, так не бывает одинаковых путей исторического развития той или иной нации. Пренебрежение этими особенностями ведёт к серьёзным социальным катаклизмам.
Извини, немного отвлёкся. И сам рассуди, о чём может заговорить с соседом человек, закомплексованный с детских ясель, вечно кого-то боящийся, в штыки воспринимающий чужое мнение, всегда озабоченный проблемами сегодняшнего дня. Сейчас, когда нестабильность в развитии общества достигла, по моим наблюдениям, апогея, когда человек потерял веру в своё будущее, почувствовал себя оболваненным, обманутым по всем статьям, у него пропадает желание встречаться с себе подобными, тем более, затевать разговоры с ними. Каждый своё горе переживает по-своему, каждый оградился от мира в своей скорлупе.
Это сказалось и на том, как встречает нас ИПК. Значительную часть прибывающих иногородних слушателей поселяют сегодня не в корпусе «Ж» главного здания МГУ, а в Доме студента, далеко от места будущих занятий. Более того...
2 сентября. Сегодня проходило собеседование на кафедре истории. Зашёл и ахнул. Как будто попал на кафедру истории КПСС, как это было 5 лет назад. Всё те же лица. Только зав. кафедрой- – человек новый. Я-то думал, что со сменой преподавания истории КПСС на историю Отечества сменится и состав преподавателей. Не тут-то было. По-человечески оставшихся преподавателей понять можно, профессионально – нельзя. Они просто-напросто не успели переквалифицироваться за короткое время (год - два) настолько, чтобы учить новой дисциплине других. Я-то ещё хорошо помню, как и о чём они говорили с нами в 1987 году. Их должны были сменить специалисты по гражданской истории, но увы и ах! Что это: наша прежняя, всегдашняя расточительность и беспечность или надежда на то, что всё вернётся на круги своя! Как бы там ни было, факт остаётся фактом: мы приехали к 1 сентября, занятия начнутся с 1 октября. Что же, займусь самостоятельно в столичных библиотеках в соответствии со своими научными интересами.
3 сентября. Сегодня весь день ушёл на попытку оформиться читателем библиотеки. Запись в библиотеку института информации по естественным наукам АН СССР задержали до 13-30. Не было человека, ведающего этим делом. Пока ждал, узнал, что можно библиографию по теме заполучить (за плату, конечно) с компьютера. Отправился туда сразу, оформил заказ. Получил в этот же день распечатки, посмотрел их в общежитии вечером и ахнул. Такой ерундистики, наверное, свет не видывал. Сотрудница жаловалась на плохую работу компьютеров. Но я-то не думал, что качество это не отвечает элементарным требованиям. Расстроился. Плохо спал. Плакали мои денежки.
В Государственную публичную историческую библиотеку оформиться не удалось. Требуют копии диплома кандидата наук и аттестат доцента. ИПКовской бумаге не верят. Махровый формализм как был в наших центральных учреждениях и заведениях, так и остался.
4-6 сентября. Первый побег от московского бытового беспредела на 101-й километр от Москвы – в город Александров. Не удивляйся – в столице сейчас процветает самый настоящий бытовой беспредел. В чём он выражается?
Начну с комнаты 202-й (левая) в корпусе «Ж» главного здания МГУ, где Я, как некоторые другие, живу. Никто её к моему приезду не убирал. Пылища была ужасная. Полдня чистил, пока привёл в божеский вид. Настольная лампа без лампочки. Дверь прихожей изнутри не закрывается: сломан замок (как увидел потом, в 322-й комнате замка вообще нет). В комнатах, местах общего пользования – куча тараканов. Боюсь, чтобы ночью один из них в ухо не полез. Но, согласись, неприятно, когда включаешь свет в ванной, эти твари разбегаются в рассыпную кто куда. Нет ни ведра, ни тазика, ни корзинки для мусора. Спортивную куртку перед стиркой замачивал в полиэтиленовом мешке.
Однако выйдем из комнаты. В кухне не горит ни одна лампочка. Некоторые конфорки газовых плит неисправны.
В фойе второго этажа, в отличие от 1987 г., нет ни дежурной, ни телефона.
Из проходной МГУ исчезли люди в милицейской форме. Теперь стоят люди в гражданском с красными повязками на рукавах, пропуска не спрашивают. МГУ обретает давным-давно потерянную автономию и внутреннюю свободу. Без издержек не обходятся. Говорят, участились убийства. Нас предупреждают, чтобы мы не оставляли деньги и ценные вещи в комнатах.
В магазинах – ценовой беспредел. Коммерсанты проникли в главное здание МГУ. Раньше в нём можно было всегда купить молочные продукты, хлеб. Теперь это не всегда удаётся. Приходится отовариваться в магазинах около университета или в гастрономе МГУ, где, к сожалению, хлеб не продают.
Многие, если не все, продукты, нам просто-напросто не по карману. Я, скажем, как кот ходил около сосисок по цене 175 рублей за килограмм, да так и не купил.
На московских улицах – грязь, особенно в местах массовой индивидуальной торговли. В метро, в туалетах, на вокзалах на бетонном полу валяются бомжи, спят или притворяются спящими, много нищих, бродячих музыкантов группами и в одиночку.
Беспредел гуляет по электричкам. Зашёл в первый вагон александровской электрички (5 лет назад билет до Александрова стоил 2 рубля 50 копеек, теперь 19 рублей), уселся на первое попавшееся место, не особо осматриваясь вокруг. Оказалось, сел у начисто выбитого стекла в вагонном окне. Пошёл искать новое место, но выбитых стёкол оказалось столько, что пришлось перебраться в следующий вагон. Там было меньше выбитых стёкол, но не было свободных мест. Свободной оказалась одна скамейка с начисто разгромленной спинкой для сиденья. Она просто-напросто слетела, и люди теперь садятся с двух сторон, опираясь в спины друг другу.
Александрово можно считать дальним Подмосковьем. Это граница Московской и Владимирской областей, бывшая Александровская слобода, столица опричника Ивана IV. Главная достопримечательность города – завод по производству телевизоров. Нигде столько неисправных телевизоров на прилавках магазинов я не встречал. Узнать цену исправного телевизора мне так и не удалось. Городишка живёт теми же проблемами, что и все населённые пункты России. Дороговизна, запущенность улиц с величественным памятником В. И. Ленину на центральной площади...
7 сентября
Сегодня в 11 часов утра состоялось общее собрание слушателей-историков на кафедре истории. Пришли все, кто присутствовал на собеседовании: Токарев Анатолий Иванович, зав. кафедрой и сотрудники Метяева Татьяна Ивановна, Дмитренко Сергей Леонидович, Щербак Наталия Викторовна и Разуваева Наталия Николаевна. Из их выступлений узнали, что львиную долю работы будут выполнять совместители-специалисты по гражданской истории, что в плане, намеченном для обучения, такие-то и такие-то проблемы. Сказали, как нам занять себя в сентябре до начала лекционных занятий и т. д. и т. п. Потом долго заседали группой. Я в первой группе у Анатолия Ивановича. Знакомились друг с другом. Нас 8 человек, половина – москвичи.
Ночью окончательно определился: возвращаюсь домой, работаю за своим письменным столом, пишу статью о народнике-орловце Дмитрии Рогачёве. Москва надолго исчезает из поля моего зрения.
Перед отъездом увидел, как мой сосед по комнате собирает накопившиеся за NN-ое время бутылки на кухне. Отвезет их домой, чтобы сдать в пункт стеклотары. Это доцент, кандидат наук. Дожили. Оборванцы.

Месяц, связанный с отсрочкой занятий и временным возвращением домой, мне очень пригодился. Я наконец-то взялся за собранные в Ленинграде материалы, систематизировал их. В черновом варианте написал исторический очерк с условным названием «Народники Рогачевы». В сборниках научных статей нашего института опубликовал ряд небольших по объему статей о некоторых моментах их жизни и деятельности.
Амбарную книгу, в которой фиксировал лекции московских звезд, храню до сих пор. В ней проставлены страницы, указаны их авторы и названия, оформлено оглавление. Однако, как всегда, конспективными записями не воспользовался. Не только потому, что мало полезного для себя нашел. Не помню точно, кажется, в середине 90-х годов судьба пошла навстречу моей неудовлетворенности работой. Зав. кафедрой философии и истории (так отныне ее называют) Евсеева Тамара Александровна, прекрасный лектор философии, автор превосходных статей в нашем научном журнале, предложила мне перейти на преподавание ее дисциплины. При этом мимоходом заявила: «Временно. Ненадолго». Я и подумать не мог, что «недолго» превратится в постоянное, до последнего дня работы в ОрелГТУ (филиал ВЗМИ с годами, благодаря энергичной деятельности молодых руководителей, превратился в государственный технический университет).
Не знаю, существуют или исчезли ИПК, которые занимались нашей «переподготовкой». Но после 1992 г. об этих институтах никто не вспоминал.
Курс философии я осваивал самостоятельно, чему радовался: появился новый стимул жизни. Ох, как тяжко пришлось мне вникать в суть новой для меня проблематики, терминологии. Единственное, чем я располагал,  – общим представлением о философии по когда-то прослушанному в УрГУ курсу «История философии» знаменитого ее знатока Константина Любутина, не учитывая «диамат» и «истмат». И хотя я разработал свои лекции (вначале без важного стандарта из Центра) «Философия. История и проблематика», но перед студентами, как хорошо помню, где-то первые пять лет выглядел первоклассником. Правда, перед выходом на пенсию намеревался капитально их переработать, но из-за болезни не успел.
Но, кроме разработки лекций и усвоения нового курса, не меньшую трудность представляли семинарские занятия и научная работа со студентами. Меня совершенно не устраивал вопросно-ответный способ проведения практических занятий. Превалировать, решил я, должно слово не преподавателя, а подопечных. Этой цели хорошо служил балльно-рейтинговый метод. Он обеспечивал почти стопроцентную активность студентов при обсуждении той или иной проблемы и органически связывал семинары с их научной работой.

С 2000 г. мы с ребятами финансово-экономического факультета начали выпускать самодеятельный студенческий научно-популярный журнал «Философский ежегодник» (здравствуй, журналистика!). На его страницах публиковались статьи, рецензии на свежие философские издания, дискуссии по отдельным вопросам и т.д. Это был своеобразный обмен мнениями студентов с читателями. Некоторые из них встали на путь научных поисков, а кое-кто, после ОрелГТУ, пополнил ряды ученых.
Со временем журнал приобрел общеуниверситетский характер. Меня в этом начинании очень активно поддерживали секретарь правления Орловского отделения Союза журналистов России Петрова Галина Ефимовна и руководитель его ветеранской организации Тарабрина Зоя Федотовна. Последняя рецензировала отдельные наши номера, взяла на себя корректировку этой книги, труд, рассчитанный на неутомимый зоркий глаз и неугасимую любовь к русскому языку. Названные сударыни встретили меня так тепло, как никто другой. Журналистская солидарность единомышленников, несмотря ни на что, пусть вечно живет!
Как не везло мне по приезду в Орел, так невеселой оказалась и концовка работы в ОрелГТУ. Только в другом, чем тогда, смысле. Пост заведующего нашей кафедрой занял Аронов Дмитрий Владимирович, доктор исторических наук, профессор, автор многих научных трудов и статей. Словом, человек эрудированный и творческий.
Мне очень хотелось поработать рядом с ним, вдохновителем на коллективную незаурядную работу. Я же, вскоре после его прихода, заболел. Над последним «Философским ежегодником» (№ 8) трудился уже тяжелобольным. Одновременно, при непосредственной поддержке Дмитрия Владимировича, заканчивал работу над материалами давно задуманной монографии «Одержимые бунтари Рогачевы». Только благодаря ему увидели свет и 8-й номер журнала, и названная монография. Подготовлена к печати новая книга под названием «Кумиропоклонение: истоки и формы»…
Ныне судьба моих опусов, если они появятся, зависит от моего здоровья. Уж как не хотелось расставаться с кафедрой, факультетом, университетом, добросовестными, самостоятельно мыслящими студентами, но время сделало свое черное дело. Оно подвело меня к состоянию инвалида и отправило в мир одиночества.
Одиночество в том смысле, что я лишился ежедневных встреч с обитателями «второго дома». Лишения общения с себе подобными не произошло. Меня окружают названные ниже друзья, родственники. Звонят. Заходят. Но постоянными попечителями моего здоровья, конечно же, являются моя незаменимая Таня – бесподобный «поводырь», семейка сына.
Валере в прошлом году исполнилось 50 лет. Нормально жить ему мешает здоровье. Жена его – Лариса со временем превратилась в первоклассного доктора областной детской больницы. Я часто поражаюсь ее бескомпромиссной борьбе за жизнь подопечных, феноменальной памяти на разнообразные названия лекарств, дозировку их больным по возрасту. Преуспели любимые внучки. Вуз вручил Настеньке диплом с «отличием». Она работает в Самаре без всяких нареканий. Лизанька вот-вот окончит университет. Мы доживаем свой век, волнуясь за благополучное будущее ненаглядных девчушек. Таня по-прежнему, теперь уже младшую, опекает. Не зря в народе говорят: «Хорошо тому жить, у кого бабушка ворожит (покровительствует – А.М.)».
Общеизвестно аксиоматическое утверждение о том, что жизнь не бесконечна. Было бы очень желательно завершить орловскую жизнь делами задуманными и завершенными.
И, наконец, о последней мелочи орловской жизни. Вот уж поистине мелочь, потому что касается исключительно нас с Таней – отношений с людьми, которых принято называть друзьями.
Вам уже известно по периодам, что наша семья никогда не самоизолировалась. Дверь скромной квартиры для добрых людей открыта.
В Орле самыми давними друзьями оказались Хотеева Людмила Георгиевна, Ашихмина Людмила Ильинична, Загурские Иван Вячеславович и Ирина Николаевна, Кононова Клавдия Николаевна.
Людмила Георгиевна, бывшая работница «Дормаша», человек с неиссякаемым юмором и оптимизмом. Встретилась с Таней в Семашко, когда приболела, ее бывшая пациентка. Своим участком мы обзавелись не сразу. Часто гостили на Люсиной «даче». Таня, бывало, с ней огородничала. Однажды весной они дружно посадили георгины. Ждут-пождут, а всходы не появляются. Тогда Алеша, Люсин муж, посоветовал огородницам поинтересоваться, а что творится там, под землей. Цветоводы выкопали свою посадку, а она оказалась посаженной вверх попой. Мы им сказали: «Подождите еще. В центре земного шара георгины осенью зацветут».
Людмила Ильинична (Людочка) оказалась нашей соседкой по квартирной площадке. Она работала в облстатуправлении. Нам когда-то в ВПШ преподавали статистику. Я ничегошеньки не понял в ее формулах и расчетах. Поэтому Люду называл «статистом». Она поправляла: «Статистик». Человек очень общительный и неунывающий, страстно любившая свое дело. Мы и сейчас не расстаемся с ней, делимся радостями и бедами, помогаем друг другу, хотя живем в разных местах. Люда – наш подарок, потому что других таких соседей мы уже не увидим.
Семья Загурских  (не орловцы) – давние друзья: не гуманитарии, а химики в нашем ОрелГТУ. Я всегда им  говорил, что они от историков и философов ничем не отличаются: химики занимаются всяческими махинациями с реактивами, а мы тоже химичим – только с людьми и их судьбами, целыми обществами. Они улыбались, но не обижались.
К сожалению, в своем кафедральном коллективе за 30 лет я приобрел только одного верного друга – Кононову Клавдию Николаевну (на пенсию ушла раньше меня), человека наидобросовестнейшего и наичестнейшего. Времени для подготовки к лекциям, особенно по новым темам, ей никогда не хватало. Слабоподготовленной на аудиторию она не выходила. Любой «просчет» в своей работе очень остро переживала. На зачетах и экзаменах она исключала какие-либо подарки. Самым желаемым подарком для нее была демонстрация студентом высокого уровня знаний.
Правда, с появлением в коллективе молодых, с которыми я или работал мало, или совсем не работал, но среди них оказались замечательные, обязательные люди. Очень отзывчивы, уважительны ко мне, пенсионеру-инвалиду, зав. лабораторией кафедры Таня Барбашова, историки Алексей Гребенкин, Оля Павлова. Другой скажет: «Тоже придумал, помощь ему нужна». Названные мною молодые люди протягивают руку помощи без слов.
До конца жизни буду бесконечно благодарен Алеше, добровольно взвалившему на свои плечи тяжелый труд по выпуску этой книги. Тяжелый по той причине, что в это время он защищал диссертацию на степень кандидата исторических наук, овладевал премудростями преподавания истории Отечества в ОрелГТУ, завершил работу над дипломом по второй специальности и интенсивно занимался научными исследованиями. Дай Бог ему крепкого здоровья, творческих успехов и долгих лет жизни!
Круг друзей нашей семьи значительно расширился с приездом моего внучатого племянника Зыкова Вадима Васильевича, единственного в Орле родного по крови. Он окончил вуз, работает в госучреждении, выполнил свой служебный долг в Чечне. Женился. Жена Наташа – орловчанка и, естественно, располагает большим числом родных и знакомых, которые превратились в наших друзей. Всех перечислить невозможно. Назову тех, с которыми постоянно контактируем, на помощь которых опираемся: теща и тесть Вадима – Музалевские Сергей Григорьевич – руки золотые и Любовь Сергеевна – светлая лекарская голова; брат тещи и его жена – Секачевы Николай Сергеевич – страстный охотник и Таисия Филипповна – бесподобная счетоводка, приятели Музалевских и Секачевых – Пеньковы Анатолий Александрович – классный пчеловод и Татьяна Ильинична – искусная кулинарка.
Сейчас видимся редко, но было время, когда встречались часто и получали огромное удовольствие от общения с семейками Степановых Сергея и Аллы, Поповых Павла и Светланы.
У меня в Орле появились и духовные родственники. Близкий друг (ныне ему исполнилось 80 лет), бывший бравый водитель междугородных автобусов Василий Дмитриевич Костромичев познакомил с своей дочерью, учительницей математики Филипповой Татьяной Васильевной и внуками Алешенькой и Дениской. Когда я узнал о намерении Татьяны Васильевны крестить своей детей, согласился стать их крестным отцом. Так обрел верных куму и крестников.
Огромное спасибо и земной поклон всем Вам, друзья!
 
Строки из писем

Сестра – Изгагина Галина Михайловна

9.03.1993 г. Новоуткинск – Орел
«Здоровье у обоих плохое. Я ходить далеко не могу. Меня скоро вовсе согнет. Хожу с падожком, да голова болит. Кашель и одышка мучают. Иван много курит, а бросить курево не собирается. Так что оба с падожками ходим.
Ваня уехал с Сашей в Тюменскую область, но живут в разных поселках. Ваня там только месяц работает. Не знаю, какой толк будет. Им не разрешают выпивать. Дома успеют нагнать упущенное. Если попытаются, отругаю. Пусть обижаются.
До Нового года ездила в деревню. По пути заглянула к Вере. Ночку у нее провела. Ныне подводой можно добраться до нее. На автобусе одна не смею. Только письмами обмениваться безболезненно.
Все продукты у нас дорогие: песок – 353 руб. за 1 кг, масло сливочное – 950 руб… Правда, пенсию нам добавили: Ваня получает 29000 руб., а я 5800 руб. Денег пока на питание хватает. На себя ничего не покупаем, дома в заплатанном сидим.
Погода установилась холодная. Нынче больше снегу выпало».

12.08.1993 г. Новоуткинск – Орел

«Здоровье у обоих плохое… Недавно меня свозили в церковь. Сходила на исповедь и причастилась. Только бы умереть, да смерть нейдет. Надоело мне так ходить.
Павлик, сын, у нас живет второй месяц. Он болеет, и за ним требуется уход. К пенсии нам добавили. Я получила 20000 руб., а Ваня – 99000 руб., но много денег уходит на лекарства Павлику: необходимы успокаивающие от боли.
Вася с Верой с Уренгоя гостят, но у нас мало находятся: то в Битимке, то в Ревде, где у них квартира забронирована. При их приезде квартиранты уходят. Вася купил машину – не новую, подержанную. Зато не ходят «на своих двоих».
Ваня с Сашей работают неподалеку друг от друга. Месяц – там, месяц – дома. Ваня приехал, а Саша появится числа 15-го августа, ждет замены, да не торопится, чтобы помочь Тане картошку выкопать.
Коля тоже пока чувствует себя нормально, но готовится к операции. У него кончается срок работы стимулятора сердца.
Вера приезжала на ночевку. Писем давно не было. Они скотиной обзавелись. Здоровье у них с Мишей тоже неважное.
Погода у нас была, как у вас. Стояли долго холода, немного погрело, опять дожди начались. Картофель растет плохой… Он мелкий, и его мало в гнезде.
Наша скотина – кошка, собака и поросенок.
Цены на продукты и промтовары высокие. Ничего из вещей не покупаем. Сколько есть, старое донашиваем».

12.10.1993 г. Новоуткинск – Орел
«… Я нахожусь сейчас в Артях. Павлик сильно болеет. Хожу за ним три недели… Съездила домой, опять приехала. Не знаю, когда ему будет легче. У него шесть лет назад удалили мочевой пузырь. Теперь его всего ломает. Только Галя через четыре часа ставит ему обезболивающее. Жаль, сильно мучится…
Проведать Павлика приезжали Вера, Зоя с Светой…
Вася с Верой на лето отправились по гостям. Я их почти не видела. Они отдыхали на юге…
Приходило первое от мачехи письмо. Она поздравляла Ваню с Днем рождения…
Картошка ныне не уродилась. Мы с мелочью накопали всего 60 ведер. Это другой сорт…»

1.12.1993 г. Новоуткинск – Орел
«Горе у нас было и есть. Павлик проболел около трех месяцев, из них 2,5 я жила у них в Артях, походила за ним. Боли он испытал страшенные, выболелся до неузнаваемости, остались кости да кожа… Очень жаль его. Ведь ему всего 36 лет – самые цветущие годы. Рак у него перешел в позвоночник и ноги. Похоронили на артинском кладбище около трех кургатских могил, он – четвертый.
Своих у Гали и у нас много… Кто был на похоронах, все помогли деньгами. Ведь сейчас все дорого, а у него скопленного не было да пенсию два месяца не получал. Обед провели в школьной столовой, где Галя техничкой работает… Было 23 человека… Привозили батюшку. Он исповедовал и причастил покойного, и после, на третий день, помер…
Коля с Зоей не приезжали. Зимой он поедет на операцию, только и смотрит свой пульс…
В магазинах все дорого: булка хлеба стоит 210-250 руб., масло – более 2000 руб., мясо – 2000 руб. Литровку водки продают за 2400 руб. У меня пенсия маленькая – 20000 руб. Не включают в стаж военные годы. Правда, Ваня получает как инвалид II группы около 100000 руб., и все же концы с концами еле сводим. Не смотрели на деньги, когда Павлику хотелось что-нибудь поесть и попить. Он день и ночь курил…
Иван подал заявление на квартиру, обещают, но, наверное, нескоро. Дрова не можем заготовлять, да и ремонт капитальный нужен дому…»

6.06.1994 г. Новоуткинск – Орел
«Мое 70-летие отметили хорошо. Собрались 24 взрослых и 8 детей. Накрывали три стола… Вася с Верой отпросились. Они еще не в отпуске. У Веры некому было доить коз, которые наягнились. Замечательно, хоть гостей гармошкой повеселили.
Саша на юбилее не был, работал на Севере. Сейчас дома. Купил старый мотоцикл, возится с ним. Но, вроде, все исправил, осталось техосмотр пройти… Витя от него не отстает, тоже около мотоцикла с ним возится. Он закончил 7 классов, ростом почти с отца. Витя – уже помощник: в посадке картошки участвовал наравне с другими.
Коле перед 1 мая сделали операцию, заменили стимулятор. Прошло удачно. Приходили с Зоей ненадолго на юбилей…
Здоровье у нас плохое. Благо, нашлись помощники, огород перекопали, но садили сами. Ваня и зять Коля дрова распилили, раскололи и в поленницу сложили…
Васина машина зимовала в гараже Николая.
Нынче ты выйдешь на пенсию, дотянешь или нет? Как твое здоровье?»

7.08.1994 г. Новоуткинск – Орел
«Погода нынче сходит с ума. Дождик почти каждый день. На днях был ливень, дак в подпол вода подошла, а из погреба через два дня воду выкачивали, картошка, того и гляди, гнить станет. Земля словно сырая…
Не знаю, у кого есть скотина, как сено заготовляют. Вера одну машину привезла. Ее направляют в  свердловскую больницу. У нее заболели зубы. Она сильно задыхается и ходит все с конфетами во рту. Если промешкает, то ее вырвет… Но в больницу Вера не торопится, говорит, что с сенокосом закончим, тогда поеду…
У Коли после операции что-то старый шов болит…
Саша все работает на Севере…»

10.10.1994 г. Новоуткинск – Орел
«Недавно Вася с Ваней ездили в деревню, дак к Вере заезжали. Вере стало немного полегче. Но быстро не может ходить – одышка, но рвота прекратилась…
Вася помог нам картошку выкопать…
Саша, сын Николая, работает в Новом Уренгое вахтовым способом…
Саша, братец, 14 октября уедет на Север. Я ему говорила про твою просьбу приехать в Орел. Он сказал, что денег нет. У них зарплату дают только на питание и дорогу. Дома с Витей пытаются отремонтировать купленный старый мотоцикл, в чем находят утешение.
Картошка нынче уродилась лучше, но гнили много. Дожди замучили и летом, и осенью. Дожди и прохлада. Огурцов и помидоров мало. Из скотины держим поросенка, 5 курочек и петушка. Одного поросенка зарезали, и мясо разделили с ребятами».

6.12.1994 г. Новоуткинск – Орел
«Спешим поздравить вас с наступающим 1995 г. Желаем счастья, отличного здоровья, долгих лет жизни, чистого неба над головой, душистого хлеба, а главное – не падать духом, быть всегда жизнерадостным…
Здоровье у обоих плохое. Я третью неделю болею гриппом, Ваня лежал в больнице, но лучшего нет. Его сильно душит, голова болит и плохо слышит.
Сегодня заходил брат Саша… 15 декабря возвращается. Он в этот раз купил гараж и поставил его на яму, выкопанную осенью под картошку. Три дня ему помогал Ваня. У него сейчас два гаража. Хотел старый перевезти, но у него низ разваливается…
17 декабря ездили в Арти на годину Павлику. Возил Коля на Васиной машине… Галя после обеда выходит замуж, а сын ее женится. 7 января будет свадьба. Заехали на один час в Широкий Лог. Коля искал мясо, но не нашел. Купил 30 кг у Васи Зыкова в Старых Артях. Заодно и Веру навестили. Здоровье у нее неважное. Все лекарства пьет да сильно задыхается.
Вчера пришло письмо от внука, Васиного сына. Он служит в армии, в десантных войсках г. Пскова.
У нас все идет снег. Его уже поднавалило, а больших морозов не было…»


18.05.1995 г. Новоуткинск – Орел
«Извини, что долго не писала. Три недели лежала в больнице, а потом упала с табуретки и сломала левую ногу и руку. Местная больница оперировать не взяла, увезли в Первоуральск. Там пролежала 8 дней в гипсе и вернулась домой.
11 мая Коля возил на Васиной машине на первую проверку, 31 мая должна быть вторая. Не знаю, может, хоть с руки гипс снимут, но опухоль пальцев остается. С ноги снимут, наверное, только к осени. Ведь кости старые, плохо срастаются. Я-то, думаю, что будет с огородом. Дочери Нина с Верой картошку посадили, мелкое сам отец садил. А осенью?..
Ваня, сын, пока живет дома, работает в совхозе по договору сварщиком. Я рада, что он дома и ходит за мной. Ваня проворный, дак переносит меня на руках. Работы ему много, но что сделаешь, так получилось. Вот как Бог меня наказал, чтобы на белом свете помучилась, да и людей мучила.
Вася должен приехать в отпуск в июне, если ничего не случится с его сыном Димой. С декабря он находится в Чечне. Письма от него очень редко приходят. Не знаю, как Бог даст ему там выжить, надеюсь на лучшее…
Андрей, пришло письмо от мачехи. Она мне шлет письма, спрашивает про тебя, передает приветы и где, говорит, живет».

13.10. 1995 г. Новоуткинск – Орел
«Коля потихоньку бегает. На Васиной машине увез меня в больницу. Хожу с костылями. У руки только два пальца ожили. Нога еще побаливает…
Саша пришел меня навестить. У него умер тесть, Танин отец. На похоронах участвовал. Завтра ему возвращаться на Север.
Погода все теплая. Земля талая. Давно не было осадков, но сейчас помаленьку мочит, и снег появляется…»



5.08.1996 г. Новоуткинск – Орел
«Здоровье у обоих плохое. Нынче даже поросенка не держим. Живы будем, мясо придется покупать. Держим семь курочек и петуха. Ваня сильно задыхается, ночами не спит. Я все с костылем хожу, сильно болят коленки, но все-таки на кухне все делаю сама. Только воды и дров не могу принести.
Погода нынче: то холодно, то жарко. В огороде все помаленьку растет. Картошку копать придется Ване, да и Саша приедет, дак поможет. Мелкое его семья весной садила у нас. Дед отвел ему грядки. Посадили морковь, лук, свеклу, капусту. Так что Таня с Наташей ходят, пропалывают. Саша приезжает домой, и Витя – все с ним, и Наташа ходит.
Коле тоже грядку отвели под картофель. Он, вроде бы, чувствует себя нормально. Вася оставил ему доверенность на машину, дак ездил с Зоей в деревню за земляникой, а вчера здесь – за малиной. С ним Вера прислала письмо, из которого я узнала, что здоровье ее немного улучшилось, ездила на покос, но корову хотят нарушить, а взять козу…
Приезжали Вася с Верой с Н.-Уренгоя, но ненадолго, около месяца. Они отдыхали на юге. Сейчас ждем сына его – Славу с женой, которая из Ревды. Второй сын еще неженатый, сходил в армию, воевал в Чечне. Вася сейчас получил трехкомнатную квартиру, а Слава отдельно живет…»

20.12.1996 г. Новоуткинск – Орел
«…Саша доехал нормально, в середине января будет возвращаться на работу. Два дня назад у нас были с Сашей (сын Николая), наносили воды в баню. Мы с Ваней помылись, и вчера я белье постирала. Здоровье у обоих неважное… Скотину никакую не держим, кроме немногих кур. Коля с Ваней ездили в деревню и там купили мяса.
С Верой видимся редко. Дед ездил в деревню, по пути заглянул в Ст. Арти. Здоровье у Кузнецовых неважное. Они пока корову оставили, говорят, на последний год.
Коля с Зоей частенько нас навещают.
За окном – холода почти еще не было, снегу мало, а скоро – Новый год…»

13.10.1997 г. Новоуткинск – Орел
«12 октября был сильный заморозок, до этого стояло тепло, только сентябрь выдался дождливым и холодным. Зима не за горами. А как будем зимовать? Сами ничего делать не можем, а зимой надо со снегом бороться, воду носить, топить. Надо было, когда Вася был здесь, продать дом и в Битимку перебраться к ребятам. Но как-нибудь придется жить.
Вера, видимо, все в одном плохом состоянии. Я, когда последний раз видела, она говорила, что писать не может. Анфиса ей каждый день уколы ставит. А, видимо, она с Васей хочет в Арти переезжать. Квартиру там, по словам, ей дают, но только стайки для скотины нет.
Коля занимается ремонтом сыновьего дома, крышу перекрыли…»

15.03.1998 г. Новоуткинск – Орел
«Здоровье плохое, но лежкой пока не лежим, все двигаемся. Ваня лечился в больнице десять дней, но лучшего мало. Часто вызываю «Скорую». Без таблеток оба жить не можем.
Не знаю, что получится. Ждем Васю, а у него отпуск нынче в конце июля. Хотелось бы продать дом и купить квартиру, хотя бы в Битимке, а то тяжелое делать не можем, а особенно далеко ходить по разным делам…
Саша 14 марта уехал опять на работу. Накануне приходил к нам, помогал деду снег из канавы убрать. Нынче снегу выпало много. Он почти не тает. Если таяние пройдет дружно, то обильной воды не избежишь. Ночами морозы до 10-15о.
Коля лежал в больнице, у него болел бок. Но сейчас полегче стало. Ходит редко к нам. Холодно…
Вера умирала спокойно. Двое суток спала. Так во сне и умерла. Сделали все, что полагалось. Незадолго до смерти ее исповедовали, причастили, а умерла – ее отпевал батюшка дома; обеды справили. Зое, ее дочери, достались основные беспокойства. Она просила у Михаила на память о матери ее сундук-горку, но он пожадничал… Саша на 40 дней ездил, а я на автобусе приехать не могла. Машину Вася угнал на Север, а то бы Коля свозил…»

16.06.1998 г. Новоуткинск – Орел
«Васю ждем в конце июля. Хотим дом продавать… перебраться поближе к детям. Не знаю, что они сами решат. Огород Ваня пособил, посадили. Погода – то холод, то жар. Дождей мало. Картошку надо окучивать, но сухо, ждем дождя. Мелкое поливаем.
Саша домой приедет числа 20-го. Его семья мелкое посадила у нас. Таня приходит, поливает. Саша приедет, опять займутся в квартире ремонтом, сменят обои.
Коля, вроде, живет нормально. В Троицу с Зоей приходили к нам.
Михаил в Старых Артях дом продал, но не знаю, куда переедет.
Зоя звонила из Первоуральска. Ей делали операцию. Сейчас работает, обещает меня навестить.
Мачеха, Мария Петровна, видимо, померла, но когда, пока точно не знаю. От нее было письмо весной, дак писала, что плохо, ходить не могла. Ухаживали за ней какие-то соседи. Она говорила, что наследство достанется тому, кто будет ухаживать до конца. Да Бог с ней, хоть долго не залежалась…»

9.01.1999 г. Новоуткинск – Орел
«Здоровье у обоих плохое. Деду дважды в день ездят, ставят уколы, только обезболивающие. А работы много, особенно зимой. Снегу навалило очень много. Спасибо Саше с Витей, приходят, снег убирают, воду привозят. 14 января Саша уедет на Север, но что-то у них сокращают рабочих, как бы он не попал под это сокращение. В Рождество приходили Саша с Витей, а Таня оставалась дома с внуками. Заглянули Зоя с Колей.
Дом продаем, но покупателей нет. Весной все равно придется куда-то перебраться. Ваня редко навещает, работа мешает. Он мяса немного дал, и немного купили. Пока хватит. Свою скотину никакую не держим. Одна кошка – и все.
Пенсию задерживают на 3 месяца, а денег много уходит на лекарства. Все дорогое, а лучше нет…»

1.05.1999 г. Новоуткинск – Орел
«Здоровье плохое, особенно у Вани. Ежедневно ходит «Скорая», ставят только обезболивающие. У него болит позвоночник, а от него – и руки, и ноги. Сердце особенно болит, сильно болит голова и нет сна. Мне надо спать, а он не дает: ходит, курит и стонет. Днем меня все пригибает и пригибает к земле. Не знаю, хоть бы скорей прибрал Бог. Все надоело, еле хожу, а делать по дому надо.
Саша сейчас дома. Через месяц опять уедет. Он с Таней помог огород посадить. Но картошка еще не всходит. Нет тепла. Сегодня опять был заморозок. Мелкое взошло, но плохо растет.
Хотели дом продать, но Ваня не дает. Пока не умру, здесь будем жить. А делать сами ничего не можем.
Пенсия, вроде бы, направилась. Выдали за апрель, но все деньги уходят на лекарства и продукты.
У Коли здоровье плохое. Сделали операцию на сердце, но, кроме нее, и какая-то болезнь приключилась. Сейчас делают по уколу в неделю. Лучше не будет – сделают операцию…
Зоя (дочь Веры) что-то не стала звонить и ни разу не бывала. Видимо, из-за денег плохо…»

27.10.1999 г.
«Оба болеем. Ваня опять лежит в больнице. Дом продавать не дает.
Не знаю, как зимовать будем. Меня подтягивает к земле, далеко не хожу. Посещает, помогает женщина из Красного Креста.
Гостил два месяца Вася, но дома мало находился, все – в разъезде. Ездили за грибами. Набрал настоящих, насолил и увез в Н.-Уренгой. Нынче Вася картошку и овощи отправил контейнером на Север, даже с собой, в машине, прихватил. Сейчас уехал. Встречать его приезжал сын. Звонили. Доехали нормально.
В деревню не поехал. Ваня болел. Его одного не оставишь.
У Коли здоровье неважное, болеет, а Саша – на Севере.
Снегу еще мало. Ночью температура минусовая, днем – плюсовая…»

2.12.1999 г. Новоуткинск – Орел
«…Андрей, осталась я одна. 20 ноября Ваня помер. Как раз в выходные – субботу и воскресенье. Болел он почти два года, но последние 5 месяцев – сильно. Он мучился, и я с ним. Но Бог умирать дал спокойно, особенно в последнюю ночь. Я вижу, что с ним плохо, брату Саше позвонила, и он у нас ночевал, пригодился и хорошо помог.
Похороны прошли нормально. Обед делали на 60 человек в столовой, девятины – на 30 человек дома. Сорочины будут 29 декабря.
Вася с сыном Димой приезжали на машине и 1 декабря умчались.
Коля тоже болеет. На похоронах не был. Только в окно смотрел, когда направлялись на кладбище. На девятины его привозил Вася на машине.
До весны хочу дома жить. Через полгода будем дом продавать. К одиночеству надо привыкать…
Сейчас оттепель, а было холодно – до 40о доходило…»

16.06.2000 г. Вересовка – Орел
«Я сейчас живу в АРЗ – это рядом с Битимкой. Дом свой продаю. Еще деньги не получили, документы не оформили. Покупатели уехали на Север –  квартиру продавать. Вася занял 40 тыс. руб. и купили неделю назад однокомнатную квартиру… Заботы у меня много. За три месяца хозяйство надо перевести на себя. 12 августа должна получить документы. Тогда дом буду продавать, и опять хлопоты, и деньги нужны за каждую справку. Но Вася скоро уедет. Не знаю, как буду в Первоуральск ездить.
Сегодня Саша с Витей заезжали. Они забирали в Свердловске Витин багаж. Он не хочет больше в техникуме учиться, намеревался в институт поступить, но на избранную специальность по конкурсу не попал. Осенью собирается в армию служить.
23 мая Коля умер. Сегодня справили сорочины. Сын – Саша – был дома. Похоронили его недалеко от Ивана Петровича. Вася с Иваном огородили могилу, и мне рядом с ним место оставили. Но не знаю, займу его или нет. Уехала из Новоуткинска. Скучаю, не привыкла жить в квартире. Шумно… Ребята ходят, навещают…
Продала и дом, и огород с посадкой. Надеюсь на ребят, поди, дадут картошки…
Погода у нас: недели две стоит жара до 30о, дождей нет. Сухо стало…»

23.11.2000 г. Вересовка – Орел
«Живу в Вересовке. Раньше называли РВЗ, теперь – Вересовка. Дом в Новоуткинске продали дешево, но не жалею. Документы оформили. Квартира на 3-м этаже. Начинаю привыкать. Пока тепло, вода горячая и холодная. Телефон перевели из Новоуткинска. Стало веселей. Что надо – позвоню. Ребята часто навещают. От Нины 25 минут ходьбы. Только здоровье неважное. Сейчас даже за хлебом не хожу. В холод дак вовсе меня душит и пригибает к земле. Долго грипповала и все еще плохо себя чувствую.
20 ноября отметили день памяти Ивана и Веры у Нины в Битимке. Угостили 28 человек. Слава, Надя и Тоня приезжали из Артей и мою дочь Веру с Володей привозили. Навестили Зоя и Таня из Новоуткинска. Саша не был, уехал на Север. Там постоянно жительствует, вахтование отменили. Перед отъездом проводил Виктора в армию…
Погода холодная, но снегу выпало немного…»

24.02.2001 г. Вересовка – Орел
«Письмо пишу в масленицу. Эту неделю пеку блины и оладьи, а завтра, в воскресенье, будет прощальный день. Начнется пост, но я его не соблюдаю. Здоровья нет, дак Бог простит. Болят желудок и печень, сильно мучает изжога, только содой спасаюсь. Сердце стало барахлить. Вообще бы побыстрей уйти из жизни, но смерть пока обходит стороной.
Утром и вечером всех своих умерших поминаю. Молюсь и за здравие своих близких…
Пока по комнате сама управляюсь, но в магазин кто-нибудь сходит… У меня ведь родня большая: 2 снохи, 13 внучат и 13 правнучат. Так что гости у меня частые.
Ваня работает сварщиком на совхозной ферме, в марте ему обещают отпуск. Нынче отпуск у Васи с Верой в разное время: он – в мае. Их сын Дима работает шофером, Слава – по-прежнему в милиции.
Зоя с Таней из Новоуткинска приезжали на ночку. Зоя уже дважды была. Саша навестил под Новый год. Его сын Витя попал в связь, пока учится, попадет в морфлот. Хороший парень. Мы с ним переписываемся…
Саша, находясь постоянно на Севере, имеет небольшую комнату, живет один.
Погода в начале зимы была теплой, а потом пошли холода, и снегу много выпало…»

25.04.2001 г. Вересовка – Орел
«Пишу на второй день родительского дня. Вчера Вася на машине возил нас в Новоуткинск на кладбище. Проведали родных, посидели часа два. На могилках было 10 человек. Пообедали и выпили немного… Погода теплая. 18о днями. Но в лесах сохраняется снег, а на кладбище – грязь.
От Виктора, Сашиного сына, … пока писем нет. Его полугодовая учеба закончилась… Он надеется на море служить…
Здоровье мое не улучшается, но пока по комнате все сама делаю: мою и стираю…
Вася приехал своим ходом. Вере отпуск дадут в июне… Не знаю, как в мае один поедет далеко, страшновато…»

21.05.2002 г. Вересовка – Орел
«Здоровье мое неважное. Сильно задыхаюсь. Притягивает меня к земле. Не знаю, сколько еще проживу. Пенсию маленькую получаю – 900 руб., но ребята помогают продуктами, деньгами. Сегодня от Васи получила 2000 руб. Попросила у него на железные двери. Он все живет в Н.-Уренгое. Ему до выхода на пенсию остается три года, а Вера на пенсии, работает.
Саша купил машину «Нива»… С зятем Левой приобрели напополам сад за 30 тыс. рублей… Саша пока дома… и намерен выйти на пенсию… Витя служит на Балтике моряком…
Погода у нас переменчивая: то холод, то дождь со снегом. Но вот четыре дня, как потеплело. Мелкое в огородах плохо растет. Некоторые с посадкой картошки еще не торопились. Иван поспешил. Она у него всходит…»

1.10.2002 г. Вересовка – Орел
«Здоровье у меня неважное… Саша уволился, живет дома. Нигде не работает. Пенсионер. Купили сруб бани. Надо будет строить.
Витя приезжал в отпуск на месяц. Где-то в ноябре должен закончить службу…»

7.12.2002 г. Вересовка – Орел
«Саша навещает на своем транспорте. Сейчас с Левой строят баню на своем огороде. Работу пока не ищет. Оба с Таней живут на пенсии…
Вася в отпуск приедет где-то в октябре или ноябре. До пенсии надо доработать…
Весны и лета нынче почти не видели. Дождь и холод… Уборка хлебов еще не закончилась… Картошка по-разному выросла, больше накопал тот, кто раньше садил…»

30.04.2003 г. Вересовка – Орел
«У меня здоровье неважное… 1 мая исполнится 79 лет. Некруглая дата. Не справляю…
Вася в отпуске… В мае уедет своим ходом. У меня мало находится. Машину некуда ставить.
Саша…немного прирабатывает сторожем: сутки дежурит и двое – дома. Витя устроился на железной дороге.
Погода у нас холодная. На 29 апреля выпал снег и крепко застыл. Тепла почти не видели. В квартире его пока не отключили…»

25.05.2004 г. Вересовка – Орел
«Что-то ты, Андрей, забыл меня. Я часто вспоминаю тебя. С Сашей-то частенько видимся и разговариваем по телефону. Сейчас не работает. Приболел. Живет пенсией…
Здоровье неважное. Меня пригибает к земле. Ходить далеко не могу. Одышка. Дети помогают.
Погода холодная, дожди редкие. Заморозки и ветры…»

8.10. 2004 г. Вересовка – Орел
«Около года писем от тебя не получаю. Что же ты, мой дорогой, забыл всех, а главное – сестрицу. Видимо, не нуждаешься нами? Что с тобой случилось? Или болеешь, или нет времени написать? Я часто тебя вспоминаю. Все жду, что приедешь к нам, а тебя все нет и нет. Сашу прошу телеграфировать тебе, а он тоже молчит. Он на пенсии, но немного подрабатывает ночным охранником. Витя работает. Пока не женился.
Здоровье неважное. Сижу и лежу в своей квартире. Ребята помаленьку помогают. Нынче Вася во время отпуска свозил меня в Ревду. На могилке мамы лет 10 не бывала… У Коли покрасили оградку. Могилку Аркадия не могли найти…
Погода плохая. Тепла почти не видели: холода и дожди. Вчера, 6 октября, выпал снег, но опять растаял…
Андрей, извини меня за плохой почерк. У меня неважная сейчас писанина, но собралась все же тебе написать…»
Письмо последнее. Потом на послания адресатов она отвечать уже не могла. Довольствовалась только редкими телефонными разговорами.

Сестра – Кузнецова (Зыкова) Вера Михайловна
3.02.1993 г. Старые Арти – Орел
«В магазинах все очень дорого… Берем только хлеб, но денег хватает кое-как в обрез. Правда, осенью были в долгах у Зыковых: совхоз «подарил» 6 ц зернового фуража по 640 руб. за 1 ц, выкупили дрова да их вывезли – 2 тыс. руб., муки заготовили – последний мешок – 70 кг за 3 тыс. руб., полмешка сахарного песка – 4000 руб. – по 160 руб. за 1 кг. Даже страшно произносить… Только в январе с долгом окончательно рассчитались.
Казалось, что такое продлится недолго: ну, с полгода, и все войдет в свое русло. Ведь не будут же производители работать на склад, тоже есть захотят, а тут просвета не видно. Я все переживаю за пенсионеров города, как они выживают. В газетах же частенько мелькают сообщения о смерти от истощенности. Мы просто вовремя сбежали в деревню…
О невесте Вадима. Ничего, вроде, молодая. Нам понравилась. Ведет себя запросто, со всеми разговаривает и Анфисе в доме старается помогать. Ну и слава Богу. Им хорошо, а нам – тем более. Пусть живут и радуются своей жизни. В субботу, т.е. 6 февраля, будут делать вечерок, чтобы познакомиться…
Зима у нас теплая… В ноябре зарезали двух козочек и поросенка… Забоялись плюсовой температуры – из мяса сделали тушенку, а кости засолили в рассоле…
Писать вам пока мало имеем возможности… Марок в узле связи нет… Объявили: в свою область письма отправляйте без марок, в другие – пока высылать воздержитесь…»

15.08.1993 г. Старые Арти – Орел
«Как живем и можем, думаю, ребята все расскажут. Работы было много, и как они «приземлились», мы на них навалились… Артельно быстро сено заготовили зеленым и вывезли.
Теперь очередь – за картошкой. Копать начнем где-то через пару недель. Нынче ее много не будет, так как с 17 июля Челябинск сделал выброс радиации. С дождем до нас, видимо, раз плюнуть, чтобы все в огороде враз почернело, как в газетах пишут, в Артинском районе. Так что, скорее всего, вырастет только кормовая свекла. Лук уже выбросили, помидоры – тоже, чеснок зимний свел червяк… А дожди все не прекращаются…
К тому же в дождливую погоду огород заволакивает мокрицей и прочими сорняками. Михаил хочет сделать приспособление для их выдирания. Зоя со Светой приедут к нам в отпуск, чтобы помочь с копаньем. Степан (второй муж Зои – А.М.) так весь месяц провел у нас, работал, как вол…
Носочки для твоих внучек вязала наугад…»

11.09.1993 г. Старые Арти – Орел
«Пенсию задерживают, да еще говорят, что хуже будет. То выборы президента «скушали» много, теперь – «черная дыра» Чечни. Конца не видно опустошению бюджета, а мы хоть умирай… Так что «до хорошей жизни и вечного отдыха недалеко, рукой подать»…
С сенокосом управились быстро. Нынче Зоя у нас провела отпуск, да Виктора – Мишиного сына – приглашали. Он три дня помогал. Трава поздней весны небогато выросла. Мы овец закололи, а коровку думаем еще подержать.
В огороде, вроде, все выросло. Правда, август был холодным, и, видимо, опять какой-то заводик фукнул, ботва стала чернеть. Но картошка ничего, а жуков хоть лопатой греби. Дед ежедневно банку набирает. Я же шерсть перебираю. Зимой овцы трухи от сена в свою шубу набирают, летом – репей да всякую летучку. Вот и чищу шерсть, прежде чем прясть…
Огурчиков садим немного… Солили мало, кормили овец да коров…
Ягод и грибов в лесу было небогато…»

28.11.1993 г. Старые Арти – Орел
«Как уехали Вадим с Наташей, вестей от вас не было… Вадим говорил, что свою квартиру вы отдали семейке Валерика. Думаю, придет письмо с новым адресом…
С Галиной виделись у Павлика. Его похоронили… Мучался страшно… От болей спасали только уколы. Он ругался по-всякому, курил до конца… В последнюю неделю просил мать, чтобы дала какой-нибудь отравы… Галина похоронила второго сына. Коле было 29 лет, а Павлику – 37…
Пару слов о нашей жизни. Опять купили маленького поросенка. Вася дал телочку тоже в зиму. Двух коз оставили… овцу с двумя барашками… Скотину в конюшне держим и говна хватает, Миша таскает… Зима-то пришла рано… Наверное, в северных районах теплее…
В магазине цены бешеные: булка черного хлеба – 177 р., белого – 219 р., штука мелкого яйца – 60 р., сахар – 700-800 р. за 1 кг, бутылка водки – 2500 р…. Пенсия у Михаила – 27000 р., у меня – 36000 р… Покупаем только хлеб…»

22.12.1993 г. Старые Арти – Орел
«Мяса, думаю, у вас нет, и жаль, что Вадим в Орле устроился учиться. Не так просто помочь… Зыковы пока готовят сало…
Что же это будет, если у нас заготовляют мясо по 30 р. за 1 кг. А тут – всякие биржи. Они же ничего не производят, а скупают, потом втридорога продают и набивают свои карманы. Что же это будет? Спекуляция страшная, такой я не помню. Только в войну все менялось на продукты…
И что удивительно: по телевидению увидеть и послушать невозможно из-за этих реклам «Бирж»… и смотришь до блевотины. Только и слышишь: «брокеры». Они заполнили и радио. Неужели отупели? Им на тех же каналах не надоело, или им лишь бы платили бешеные деньги, и они крутят эти пластинки, наверное, с закрытыми глазами и заткнутыми ушами.
На этой неделе заезжали Саша и Иван Ив. с шофером из Новоуткинска… Зимой они не работают и, вроде, уволились... Иван Ив. 27 декабря справляет свадьбу старшей дочери, которой в ноябре исполнилось 16 лет… Сашу почти не узнала. Стал совсем седой и лицо – в глубоких морщинах, так и старается сравняться со стариками».

7.03.1994 г. Старые Арти – Орел
«Ждала письмо от Галины. Она, как выяснилось, отправила его, а через две недели обратно получила. Теперь ведь так: то не в таком конверте отправил, то марок мало налепил… Никто ни за что не отвечает, и жаловаться некому… Ежедневно цены на конверты меняются… Надо с каждым письмом сходить до почты. Тогда только письмо может уйти по адресу…
Я не была в Новоуткинске с 9 мая 1993 г., так как проезд совсем сногсшибателен. Туда и обратно добраться, надо 12-13 тыс. рублей.
Зима нынче выдалась холодная. Дров много сожгли… Снегу тоже подсыпало подходяще. Вообще зима богатая морозами и снегом… Я спала с таблетками димедрола, которыми снабжает нас Валентина, дочь Михаила. Она живет в Сажино и работает в аптеке… В местную больницу не ходим. Она от нас далековато, да там и ничего нету… Травки летом запасаем и настойки малость делаем. Жизнь такая очень надоела и умереть совсем не против, а вот заболеем, что-то глотаем. Умереть бы сразу…
Козочки оягнились. Теперь появилось молочко, но пока козлята выпивают. Дней через 10 их нарушим. Держать летом не хочется. Надоели, да и в табун козлят не берут. Уж очень они пакостные…»

7.05.1994 г. Старые Арти – Орел
«Жизнь – такая штука. Лежать и расслабляться не дает. Все дела и дела невпроворот, и никогда их не переделаешь. Даже лето, как подумаешь о нем, страшно. Столько работы, что хворать совсем нет времени. Все чаще начинаем давить диван – расклеиваться. Ни одно, так другое заболевает…
Пока весна. Ручьев мы, можно сказать, и не видели… Весь снег вошел в землю. Сейчас тоже, вроде, собирается дождик, тучки ходят и даже дважды прогремел гром, но дождика не было. Просто в пыли задыхаемся. Все как-то ветер на нашу сторону. Так что пыль с дороги – целиком наша… Посадили немного мелочи, грядку огурцов… Остальное – где-то в июне.
Вася благодаря Анфисе через агроснаб в воинской части купил автомашину ГАЗ-66… Не старая, но сделана на скорую руку. Вася с Михаилом что-то доделывают. Но ставить ее негде. В гараж она не входит ни в длину, ни в высоту. Стоит в огороде, на меже. Я первые ночи не спала (дура, конечно). Такая пакость – в огороде. Теперь, вроде, смирилась. Куда деваться? Мириться приходится. Сено будем возить…
Юра учится в Свердловске. Через две-три недели приезжает, билеты – до 10700 р. Цены подскакивают бесконечно. Булку в магазинах покупаем за 335 р. За радио в месяц платили 0,45 к., теперь – 500 р., хотя нормально работает 2-3 дня в одну неделю, в другую – молчит. Не отказываемся, хоть что-то сообщит…
От Галины пришло письмо. Она сообщает, что Коле операцию откладывают: мол, места нет, как появится, сами позвоним. Саша соблазняет Васю на большие «куски», Анфиса – против: не привыкли бегать, как придется, так и живем…»

25.07.1994 г. Старые Арти – Орел
«Дорогой братец, спасибо огромное за письмо и гостинцы, но на будущее учти: не трать деньги зря на шоколад. Ведь мы с детства к нему не приучены и ничегошеньки в нем не понимаем…
Вадим с Наташей гостят уже неделю, а на покосе еще не бывали, так как нас залило дождями. Немного подкошено и киснет. Надеемся, 2 августа погода должна улучшиться. Правда, от меня толку немного. Что-то я совсем расклеилась: три недели лежала в больнице с воспалением легких и сейчас третью неделю хожу в нашу больницу на прогревание. У меня – хронический бронхит, так что продолжаю кашлять. Пыталась косить, ничего не получилось, задыхаюсь. Грести буду, сколько силы мои позволят. Видимо, два раза молодости не бывает. Возраст берет свое… Думаю, может, дотяну до маминого возраста, т.е. пару лет… Михаил тоже не может жить без теофедрина…
Надя вышла замуж весной в Старые Арти… Пока довольна. Но ничего не возит из Артей, мол, вдруг не поживется, так как бывшая жена ее мужа ушла в монастырь, грехи замаливать. Она взяла его от семьи. Теперь, вроде, одумалась, и священник посоветовал ей остаться в монастыре. Не вздумает ли вернуться? Хозяйство у мужа большое: лошадь, корова, теленок… Пусть пробует деревенскую жизнь. У нас всего один раз была. Мы с ней сходили за ягодами…
Вечером заехали гости из Новоуткинска: Вася Изгагин, Галина, Коля. Ночевали…
1 августа ездили на покос, перевернули скошенную траву, и снова – гроза, все замочило… Руки опускаются. А ведь не все скошено. Студентам каникулярного времени не остается. На них же вся надежда…»

25.09.1994 г. Старые Арти – Орел
«Здоровьем не хвастаемся. Кашель немного прекратился, а таблетки потребляю. Потихоньку все делаю. Правда, тяжести носить не могу, задыхаюсь. Говорят, что сердцу плохо стало, раньше на бронхит ссылались. В общем, не страшно ни то, ни другое… Как у людей говорится, пожили, любили и любимыми были, а теперь – одни воспоминания…
Заболели наши Зыковы. Вначале Анфиса загрипповала… Две недели – на больничном. 26 сентября как бы в больницу не положили. Улучшения нет. Страшный кашель. Переболел Вася… Видимо, камешки в почках взбунтовались. Сразу четыре капельницы сделали. Вышла пара камешков, и сразу полегчало…
Лето на редкость вышло дождливое. Даже ни разу путем не согрелись на солнышке. Фуфайку, можно сказать, не снимали. Не было ни грибов, ни ягод…
Картошка опять уродилась неважная, так как заводы, вроде, от нас и далековато, а все равно с дождиками нас крепко зацепляют. В прошлом году 20 июля фукнули, а нынче – 28 июля. Стойкая картошка «Невская» сразу почернела да грязная…
В магазине 1 кг соли – 260 р. Это уму непостижимо. Булка черная – 470 р., а белым всю осень не кормят. Благо хоть своей муки маленько в запасе есть. Но мыши нас, наверное, сожрут. То были мелкие, и как-то с ними боролись, а теперь одолели хомяки. Сухари подвесили в чулане к потолку по матице. Так они прогрызли дыры и прыгают. Отрава их не берет…капканом их не переловишь…»

11.12.1994 г. Старые Арти – Орел
«Здоровьем так и не хвалюсь.. Пью теофедрин, пью два раза в неделю мочегонные… Пока аппетит неплохой и, по возможности, по дому стараюсь делать, но лежу многовато. Михаил, вроде, лучше себя чувствует, и ему работы побольше… С Васей дрова рубят (один день помогал Юра). С утра вдвоем на машине едут, 3-4 березы разделают и пару волоком для нас привозят. Мы с дедом их распилим, сложим в поленницу. Вася свои дрова на поленья колет…
Михаилу «помогает» погода. Снегу выпало много. Ограда некрытая. Он каждый день чистит ее. Топим печки. Очень тепло. У вас этой заботы и работы нет…
В сентябре у нас пропала годовалая свинья. Болела всего четверо суток. Колоть ее побоялись, да и вылечить надеялись. Думали, отравилась, так как травили мышей, а их просто тьма-тьмущая… Козочек всех порушили, будем ждать телочку в феврале…
В магазине – все очень дорого: булка хлеба – 860 р., 1 кг сахарного песка – 2350 р., бутылка водки – 5100 р.»

3.04.1995 г. Старые Арти – Орел
«Теперь не так просто заняться почтой… Раньше пожалуются на плохую доставку, и почтальона премии лишат. Теперь никому ничего не нужно: от поздравительных открыток совсем отучили, газет тоже и половина не выписывает, почтальоны бегают с пустой сумкой, довольнешеньки… На почте торговлей занялись. На витрине товаров больше, чем в магазине, начиная с губной помады и кончая резиновыми колесами к машинам…
Здоровьем хвалиться не будем. Думала, и зиму не протяну, а вот и до весны дожила. Может, и в самом деле «Битнер» помог, и еще перед едой пью отвар овсяный. Ну и утром, как встанем, вместе с Михаилом пьем теофедрин…
Я уж, наверное, писала, что поросенок годовалый пропал, и мясо для себя покупали… На лето осталась прошлогодняя тушенка в погребе, чтобы на сенокос хватило. Телочка наша отелилась. Три вечера с Анфисой возились у молодой скотины: случился большой «мастит». Все-таки отходили…
Погода установилась пока теплая. Но обильных ручьев нет. Снегу за зиму выпало много и до проталин далеко, как и до огорода. Но помидорных семян немного посеяла. С 1 апреля думаем в подполье картошку на посадку разложить. Дела-то делаем, да многовато лежим на диване…
В магазинах теперь, вроде, все есть, но цены не под силу: хлеб – 1200 р. за булку, сахарный песок – 3000 р. за 1 кг, мыло туалетное – 1400 р. за штуку, хозяйственное – 1800 р.… Баллон газа – 16300 р. вместо 2 р. 40 к. … Кто-то карманы набивает, но большая часть населения бедствует…»

19.02.1996 г. Старые Арти – Орел
«Галина приезжала дважды. Первый раз нас посетила проездом с Колей на Васиной машине, ночевали. Поговорили с ней обо всем…
Через неделю Галина заезжала из-за затянувшихся дел в Сажинском собесе… Ночевать не стали, попили чаю и уехали… Теперь друг другу часто не пишем. От всего Ельцин отучил и загнал нашего брата в угол…
Здоровье наше такое же: живем на таблетках. Михаил от меня не отстает. Снегу выпало многовато, так сына Виктора приглашал, чтобы помог и со снегом, и с навозом. Корова-то на лето, может, останется. Поросенка тоже купили… Все забота какая-то…»

16.05.1996 г. Старые Арти – Орел
«Почтальоны… от безделья торгуют пшенкой, сахаром, мукой и прочими продуктами и барахлом. Только вот людям купить порой не на что. Совхоз зарплату перевел на бартер и пенсию выдает тем же… Старикам, видимо, не дожить до «светлого будущего», не увидеть его, как обещает Ельцин. В тартарары бы его. А он снова себя выдвинул и бахвалится каждый вечер по телевидению, что идем по правильному пути. Смотреть противно. Вот, к примеру, мешок сахара с этикеткой – 53117 р., а до нас дошел уже ценой в 170000 р. Кому же разница пошла в карман?.. Из кармана нашего брата кушать все хотят… Лекарства тоже по цене сногсшибательной… Рассчитывай пенсию… Расплодил Ельцин и предпринимателей-грабителей. С нашими денежками едут отдыхать на Кипр и прочие места, а мы страдаем и гадаем, как прожить…
У меня самая настоящая апатия. Я ни о чем не думаю и не забочусь. В книжки, даже в лечебные, уже пару лет не заглядываю, хотя Зоя мне их натаскала достаточно… Скотину… если лето переживет, всю, наверное, нарушим. Сил на нее больше нет, и Михаил стал тоже хандрить. Я так согласна хоть сегодня концы отдать, но как?..
Весна наша не похожа на прошлогоднюю. Сегодня – вокруг снег. Постепенно перемерзает, а ручьев нет. В огороде его – глубоко. Наверное, картошку будем садить в июне…»

16.06.1996 г. Старые Арти – Орел
«Как у Вадима растет правнучек, теперь уже совсем, наверное, забавный и кое-кого знает?..
Сегодня голосовали… За Ельцина наше село едва ли проголосовало, хотя он очень хочет этого. А жизнь с каждым днем все хуже и хуже, дошло до того, что булка хлеба стоит 2800 р., проезд до Артей – 2000 р.
Здоровье неважное. Снова в мае приняла уколов на 100000 р., не считая таблеток. В прошлом году участникам тыла дали льготные удостоверения, по которым цены на лекарства должны были понизиться на 50%. Да где там, опять бюджет пустой. Только на выборы сколько ухлопают. Одному Богу известно. Даже фронтовым участникам ВОВ отказали. Вот какое светлое будущее. Хвастун Ельцин. Надоело слушать его с телеэкрана, когда он утверждает, что проведет реформу до конца, телеведущие, как попугаи-попки, поддакивают ему. На деле превратят Россию в колонию Америки и Германии. Развалили Россию без войны. Зоя, вон, пишет, Первоуральский новотрубный завод-миллионер всех рабочих с июня до осени отправляет в бесплатный отпуск…
У нас весной все растаяло без дождика и половодья… 9 июня была небольшая гроза, и четыре ненастных дня помочили посевы и огороды, кругом позеленело. Картошку садили поздно… 17 июня начнем ее пропалывать, трава поднимается. Не знаем, как сено косить? Я на себя не надеюсь. Зоя обещается с 1 июля, Юра, может, вовремя с экзаменационной сессии явится… Вдруг Анфиса возьмет отпуск? Даже думать страшно. Но мы корову держим до осени. Дед заболел зимой и не смог ни воду подносить, ни навоз убирать, так приглашали его сына из Артей. Он приезжал трижды… Для молока опять купили козу…
Сегодня исполняется 21 год, как умерла мама. Как летит время. Тогда ведь тоже были выборы – 16.06.1975 г. Мы живы, так поминаем. Небось, ты не забываешь?..»

29.12.1996 г. Старые Арти – Орел
«Уже стукнуло 70 лет. Мамин век прожила. Пора бы и на отдых. Да вот дед все еще хочет пожить, но тоже стал сдавать. Дрова заготовлять приглашали сына Виктора из Артей. Он безработный и помогает тем, кто попросит. За три дня вместе с Васей срубили и вывезли дрова. Еще приезжал на день помогать колоть. Оставшиеся крепкие чураки дед потихоньку сам расколол. Поленницу сложили сами. Конечно, сырые березовые поленья снизу беру в руки, вроде ничего, а вот вверх поднимала, так вечером «Смекту» пила. Чуть куда подальше схожу, даже до почты, и едва обратно приползу и лежу час и больше. В дороге незамогу, так подумают – старуха пьяная…
Светлана, наша внучка, выходит замуж. 24 января будет небольшой вечерок, а свадьбу богатую делать не на что… Около года назад Зоя выставила из квартиры Степана. Совсем спился…
От Галины получила письмо… Пишет о Славике – сыне Аркадия. Работа у него на дорогах очень опасная. Мы за него переживаем…
Судя по письму, Саша съездил к тебе, погостил…
Зима у нас до 15 декабря стояла без снега, даже частенько дождики были. Теперь землю закрыло снегом, очень похолодало, показалось, что баню не нужно топить…»

21.03.1997 г. Старые Арти – Орел
«Михаил, вроде, еще ничего. Я совсем расклеилась. «Смекта» не стала помогать, опять появляются приступы часа 2-3, и живу на обезболивающих. Далеко, думаю, на этом не уедешь… Все на свете осточертело, настроения никакого. Скорей бы на покой.
Корова в феврале отелилась. Все-таки, хоть с трудом, но дою сама. Все на деда свалили, кроме коровы. Скотину не держим, только куры у нас. У очага вожусь потихоньку. Стирку не коплю. Стираю каждую субботу. Это делаю, пока нет приступа, и выпью таблетку…
Где-то в начале месяца приезжал брат Саша. У нас, можно сказать, не был. У Васи стряпали пельмени. Михаил сходил с бутылкой. Утром он уехал в Широкий Лог… Его возил Надин супруг на лошадке. Он доставил гостинцы Галины, ее дочери Вере… Обратно забежал бегом, сказать, что попал транспорт до Артей…
Надю я не встретила, но развеселый ее муж частенько на лошадке катается…
Погода у нас негодная. Зимой снега выпало мало. Зато весь март подсыпает, и тепла еще не бывало. Один циклон не кончился, другой на пятки наступает…»

Брат – Меньшиков Александр Михайлович
10.04.1997 г. Нягань – Орел
«Орел вспоминаю с удовольствием, плохи только пиво немецкое и ботинки. Пиво не понравилось из-за моего порченого вкуса, а ботинки по размеру подошли только студенту Вите, который первую сессию сдал на «отл.».
Татьяна работает на заводе, Наташа – в бухгалтерии. Ветеринар Лева всякую скотину щупает. Внучата, чудо-ребята, ходят в детсад. На выходные приходят к нам, обычно старший – с ночевкой. Готовим пельмени, манты или плов, когда зять его теще закажет, а дед (согласно инструкции) дует в магазин за сладостями и эликсиром для взрослых.
С 1 по 7 марта был в Артях, Ст. Артях и Широком Логу.
В Артях у Славика развалили старую баню и превратили ее в поленницу дров. Новую надо доделывать. Славик ворочает миллионами, хочет открыть свою фирму, нашел бухгалтера, ищет механика. Прошлогоднюю машину хочет продать, взять получше. Подыскивает квартиру купить. Мебели набрали – в доме повернуться негде. Дом хотят капитально отремонтировать. В общем, шустрит.
На четвертый день ехал в Старые Арти. Пришел Михаил Петрович с «пузырем», настряпали пельменей, повечеварили. Вася Зыков по-прежнему работает в совхозе. За весь прошлый год целый лимон заработал и получить не может.
Анфиса работает в Артях главным бухгалтером, ей (им) строят огромный коттедж в Артях. Правда, Анфиса сомневается, что он ей достанется. Свердловские «шишки» сели на хвост.
Крестная совсем плохая, очень ей тяжело. Видно, как она из последних сил держит себя в узде. Со скотиной Михаил Петрович в основном управляется.
Наутро от Зыковых я пошел к Наде, благословенной душе. Неважно живет со своим мужиком  (в ЗАГСе не были), скота держат много: коровы, лошадь, овцы, свиньи и птица разная. Дом отстроили новый, по деревенским меркам – просторный. Василий трудяга, мастеровой, но в последнее время крепко, до мультиков, запил.
Автобусы на Широкий Лог ходят из Артей только через Сажино. У Славика, как назло, обе машины поломались. Вася уже два месяца – на ремонте. Пришлось с Надиным мужиком Василием до Бессоновых прокатиться на лошадке. Было довольно прохладно и ветрено, пришлось заскочить в Сенную, взять сугревательного и  по дороге с остановкой «тпру…у» греться.
В Широком Логу были часа два-три. Там я застал беспредел. Вера – доярка – без работы осталась. Все стадо порезали, чтоб с работниками рассчитаться. Володя, механизатор широкого профиля, – сторож пустой фермы за пустые деньги. Чтоб Николку в армию проводить, корову пришлось прикончить. Живут натуральным хозяйством на выживание. У Веры нет денег, чтобы в Арти съездить. Пришлось ей выделить немного, чтоб хотя бы в Артях пособие по безработице оформить.
На работе у меня – завал. Повсеместно идет сокращение. В цехе из 36 человек осталось 11. Из вахтовиков я один остался. Приходится работать за механика, электротехника и холодильщика. Работы – по горло… Деньги обещают выдать за декабрь, хотя грозились полностью погасить задолженность по зарплате к маю…
Работу подыскиваю, где возможно, пока ничего стоящего нет…»

25.10.2000 г. Нягань – Орел
«Мое величество собралось испортить бумагу. Давно не писал, а событий произошло много, в большинстве не из приятных. Похоронили Ивана Петровича – умер в больших муках. Потом сват младший, 41 год от роду, погиб от отравления газами. Далее, как тебе известно, Николай умер…
Иван свою квартиру отдал дочери Лене. Купил дом, так что все последние свободные вахты я у него вкалывал, иногда вместе с сыном.
Я по-прежнему работаю на Севере. Правда, теперь не катаюсь по вахтовому методу. Живу на постоянке, вынудили обстоятельства. Домой на неделю еду 29 декабря до 5 января. Так что внуков поздравлять буду дома.
Витя техникум закончил с отличием, подал документы в железнодорожный институт. Потом внезапно документы забрал. Говорит, учиться надоело, поработаю разнорабочим. Как следствие – забрали его в Армию. Служит на Северном флоте в Архангельске. Обучают его гидроакустике. На подводную лодку не попал, слишком высок ростом. Так что, скорей всего, будет служить на корабле.
Если ничего не произойдет, через год выйду на пенсию. Погода здесь стоит холодная, около 40о. Хорошо, хоть работаем в помещении. Галина дом продала, купила однокомнатную квартиру в АРЗ, недалеко от Нины и Ивана…»

1.05.2001 г. Нягань – Орел
«В январе получил отдельную комнату в другом общежитии. Общага – шик. Туалет, душевая, кухня – общие. Жители наполовину семейные с вахтовиками. Мне пришлось переходить с вахты на постоянку. Иначе бы сделали «до свидания», а мне на пенсию в сентябре, да и работы нормальной на «земле» нет.
В феврале поехал домой на операцию. Грыжу «запечатал» и месяц дома был. Сегодня только приехал и сразу на работу. Отпуск должен быть в августе, точно пока не знаю – могут сократить, здесь с пенсионерами моментально разбираются.
Витя мой закончил учебку. 28 апреля отправили в Северодвинск, будет служить на корабле гидроакустиком. У Татьяны 28-го праздновали 55 лет – 3 года как пенсионерка. Все время, пока я был дома, Вася Изгагин был в отпуске, у нас ночевал раза три. В основном он был в Ревде – лечился. Галине сегодня, т.е. 1 мая, 77 лет, а я даже не поздравил. Не могу, телеграф до 3 мая не работает, позвонить неоткуда – телефон в кабинете сняли, в общаге тоже…»

5.10.2001 г. Нягань – Орел
«Съездил домой в отпуск, сначала занимались огородной копкой, потом моими 55 годами – была почти вся наша родня. Вася Зыков с Анфисой, Слава с Тоней, с дочкой из Артей, Иван с Аннушкой (Галине Михайловне пришлось у них со скотиной управляться). Нина приболела сильно, Николай один не поехал. Были еще Санька с Танькой Меньшиковы, Зоя (покойного Николы жена) и, конечно, мои друзья. Самое интересное: явились откуда ни возьмись Савины Саша и Валентина. Сашу я плохо узнал, но Валентину сразу – седая, похожая на Анну Семеновну (тетю Аню). Саша работает водителем автобуса, Валентина – учительница начальных классов…
Занимался  ремонтом погреба, загрузил его плодами нового урожая. Потом занялся стоматологией. Выдрали у меня почти все зубы – один остался. Катался на автобусе туда-сюда. Сейчас вся пасть зубатая. Сразу же через день погнал на работу. Вот весь мой отпуск.
Деньги получил только 2 октября, а 4 уехал, к тому же на работе должен был быть 22-24 сентября. На работе неприятности, но живы будем – не помрем. С 14 сентября я должен быть на пенсии, но документы не подавал и пока воздержусь.
Сын еще армию не отслужил. В ноябре должен приехать в отпуск, но точно неизвестно.
У нас зима уже нормальная, плохо только – ветер холодный…»

 
Послесловие

При подготовке писем к публикации вдруг обнаружил: позабылось почти все, что в них говорилось, открытие следовало за открытием. Неужели, думаю, все это было; неужели назабвенное вместе со мной исчезнет в вечность. Письма же для меня превратились в семейную реликвию.
Правда, письма сами по себе, при всей их ценности для поколений нуждаются в сведениях, которые дали бы какие-то представления об авторах написанного, как усопших, так и живых. Итак, остановлюсь на том, что сохранила память от общения с членами нашей семьи, на некоторых итогах жизни собственной.
Священными стали прежде всего письма родителей. Я сейчас казню свое недомыслие. Мама не могла писать. Хранится у меня единственное, очень коряво написанное письмо, не чужими руками зафиксировавшее ее мысли. Как бесконечно жаль, что крестьянская умница не смогла своевременно учиться. Сегодня в моих руках находились бы такие вести, от которых разрывалось бы сердце.
Мама никого из нас не выделяла, одинаково любила всех. Как глубоко верующая, в истерику, даже в самых трудных ситуациях, не впадала, рукоприкладством не занималась. Единственное, что мама позволяла – иногда упрекала нас за малодетность, прежде всего меня. Сейчас-то думаю: почему она была сторонницей многодетной семьи? И сам себе отвечаю: а ведь она в своих суждениях, как всегда, была права – учись-то учись, да и детьми обзаводись. Не бойся трудностей. Они закаляют человека.
Папа, которого мы чаще называли тятей, писать умел, но, судя по письмам, чувства свои как мужчина умело скрывал. Человеком был молчаливым, весточки посылал нечасто, но всегда они касались нашего материального благополучия, здоровья адресата и членов его семьи.
Молчун, пропустив за праздничным столом стопку-другую, вооружался своей незамысловатой гармошкой, извлекал из нее музыкальные звуки простецких плясок. В горнице начиналось гулянье.
Мачеха, крестьянка малограмотная, после смерти отца в письмах обливала грязью «детей», а затем отреклась от них. Сказались, видимо, стремление к накопительству, боязнь за сбереженные средства. Правда, душа-то ее, судя по всему, болела. Вере, которая открыто осуждала ее пристрастие к рюмке, она не писала, обижалась на свою «дочку». Некоторое время писала мне (см. «Строки из писем»). Галине же писала долго. Но для нас ее судьба так и осталась неизвестной. Бог с ней!
С родителями Тани не переписывался, но память о них – Лохиных Александре Васильевиче и Елизавете Георгиевне – я навсегда сохранил в своей памяти. Они же подарили мне спутницу жизни, верную и любящую, бескорыстную и независимую, помогали воспитывать сына.
Дед страстно любил Валерку. Внук был его «хвостиком» в лесу, на рыбалке. Так у малыша зародилась любовь к природе. Он, в отличие от сверстников, превратился в заядлого рыбака и грибника.
Моя любовь к сестрам была взаимной, постоянной, чем объяснялась наша почти регулярная переписка. Во вступительных частях своих писем они часто упоминали слово «поговорим», т.е. компенсируем желание обменяться мыслями, нас мучившими.
Галя, старшая, была моей крестной матерью и, когда умерла мама, заменила ее. Сама, утонувшая в делах по воспитанию детей, всегда находила самое почетное место для меня и, кажется, считала одним из своих сыновей. В детстве я с великой радостью убегал за 12 км из Старых Артей в Кургат по полевой дороге, чтобы прижаться к ней. Я с удовольствием ладошками пил холодную чистейшую водицу из малого кургатского ключа, вытекающую прямо перед ее домом. Ни разу не простудился.
Прибегал и убегал. Тогда представления не имел, насколько трудным, тяжелым было совмещение крестьянского труда с воспитанием шестерых детей, их обучением в деревенских условиях. А потом… потом двоих из них, совсем молодых сыновей, схоронить – трагически погибшего Николая и умершего Павла. Подобная жизнь и превратила ее со временем в скрюченную, пригнутую к земле старушку.
Она целиком отдавалась заботам о своих сыновьях и дочерях. И никто из них не предавал, не забывал ее. В своей маме они видели Человека и сами превращались в таких же людей. К дяде, как к отцу, относятся Ванюшка, Василек, Ниночка и Верочка.
В последний приезд Василек прокатил меня на своем автомобиле почти по всей южной части Свердловской области. Я встретился со всеми родными, старыми друзьями, даже в роще у родного обезжизненного, опустевшего Кургата собирали грибы. Василек с женой Верунькой – первые помощники во всех моих начинаниях. Они оказали неоценимую поддержку в выпуске и распространении книги. А какой замечательный у них сын – Димка, которого давным-давно я видел мальчишкой.
Крестная, знала бы ты, как в жизни не хватает тебя, задушевного собеседника, моей второй мамы!
Письма показывают, что сестры между собой дружили до конца своей жизни, страдали, если надолго разлучались. Но были, как наблюдается в больших семьях, с различными чертами характера, принципами отношения к людям.
Веруня, моложе крестной на два года, прошла не менее сложный и трудный жизненный путь, чем ее сестрица, горячо любила родных людей, особенно своих детей, не меньше, чем Галя. Но старшая отличалась мягким характером, магнитом, притягивающим к себе всех. Веруня среди родных выделялась твердостью, принципиальностью поведения.
Человека провинившегося она разносила в пух и прах, глядя в его глаза. За «грешки» прощения не давала никому, не боясь потерять с «грешником», даже родным, нормальные отношения до тех пор, пока он не примет ее требований. Галя никогда не поощряла злоупотребление рюмочкой, пьяных в ее доме не наблюдалось. Веруня, как и мама, совершенно не терпела спиртного. Галя душевное утешение, по примеру мамы, находила в молитвах. Веруня – в чтении книг. Помню, она с большим удовольствием читала выпуски «Роман-газеты». Ни работа, ни солидное придворное хозяйство, ни бесчисленные заботы о детях не лишали ее пристрастия к книгам.
Другим ее любимым занятием была работа за ткацким станком. Не знаю, где и когда она нашла его. И как ни навещу ее, когда Веруня со вторым мужем Мишей Кузнецовым жила в Первоуральске, она сидела за этим станком. Из-под ее рук выходили половики незамысловатого рисунка. Остатки половиков Веруни до сих пор храню, как особую драгоценность, как бесконечные приветы и пожелания счастливой жизни любимому внуку Вадиму, его жене Наташе и орловским правнучатам. Ко всему прочему, моя сестрица мастерски владела русской стряпней. Все ею приготовленное из теста обладало вкуснотищем.
Старший брат Николай с женой Зоей пережили такую трагедию, которая наложила отпечаток на их судьбу. В то время, когда я работал в артинской газете «Ленинский путь», раздался телефонный звонок, кто-то сказал: «У брата несчастье, поторопитесь». По приезду я увидел в избе бездыханными его сынишку и дочку, лежащими рядышком на полу с темными пятнышками по лицу.
Время было холодное. Зоя, уходя в магазин, палкой прикрыла дверь, чтобы дети не выскочили во двор и не простудились. Они же забрались в фотолабораторию отца и зажгли спичку, от которой воспламенились фотоматериалы. Ядовитый дым пошел по избе, ребятишки спрятались от него под койкой и задохнулись. Я до сих пор в ужасе от всего увиденного.
После трагедии в семье появился сынишка – Сашок, который сейчас уже дед. Николай забросил фотодело, но увлечение техникой, строительным делом не оставил. К делу относился очень изобретательно и тщательно. Его сердце в 2000 г. подвело. Оно не выдержало. Его мечта о «Волге», деньги на которую, накопленные в течение долгих лет, обесценились, осталась неосуществленной.
Третий по возрасту после меня брат Аркадий был полноценный дитя природы, безгранично влюбленным в нее, органически связанным с ней. Его страстью была рыбалка. В лодке по артинскому пруду он плавал часами. Однажды взял меня с собой, поделил удочки, меня посадил с левой стороны лодки, сам устроился с правой. Я очень быстро так безобразно перепутал лески с поплавками, что ни о какой возможности поймать рыбешку и речи не было. Зато Аркадий блестяще справился с делом. По возвращении домой уха получилась превосходная.
Другую, довольно значительную часть его свободного времени занимали книги. Он, как и Веруня, очень любил читать, хотя к делу другому, кроме производственного, не стремился, поселившись с женой Надей в Ревде. И надо же было, работая на ревдинской фабрике по изготовлению учебных наглядных пособий, он в 1968 г. схватил так называемый азиатский грипп. На работу, связанную с вентиляцией, вернулся рано, попал под сквозной ветер, заболел менингитом  и провалялся в больнице всего две недели.
Столько лет прошло с тех пор, могила его в массе других затерялась настолько, что ее найти на кладбище очень трудно. А я забыть его не могу. Он постоянно стоит передо мной, как живой. Вот стал бы богатым дедом – его сын Славик с женой Тоней обзавелись тремя детьми и четырьмя внуками (см. «Родословную таблицу»).
Из всей семьи в живых остались два инвалида: я и младший братишка Саша, нянчили которого в детстве вместе с Аркадием. Был некапризным, много летом ползал по двору и огороду, пока не научился ходить. Сейчас, глядя на него, думаю: откуда ж такой жираф вымахал? Он с ранних лет крутился около отца, любопытствовал, что и как он делает. Многое позаимствовал у папы, пристрастился к технике, проявил себя в деле хорошим организатором и изобретателем. Видимо, по его стопам пошел сын – Виктор, сейчас работающий и набирающийся ума в техинституте; дочка Наташа – экономист. Саша с женой Таней вырастили замечательных детей.
Теперь созваниваемся с братцем. Тоскуем друг о друге, но, по нашим болезням, едва ли когда-либо увидимся и по-мужски крепко обнимемся. Мечтаем об этом. А мечта, как известно, исчезнет последней.
Почти каждый член семьи, с деградацией деревень, превратился в выходца. На землю из города вернулась только Вера и умерла там, где провела большую часть своей жизни. С деревней не рассталась и самая младшая из детей Галины – дочка Вера.
В послесловии, наконец, пора расшифровать название книжки «Записки деревенского оборванца». Обычно оборванцем называют человека в изорванной, изношенной, заплатанной одежде, мало пригодной для повседневного ношения. Мои записки рассказывают о родных людях, простых, советских, совсем не знаменитых. Никто из нас в политноменклатуру не входил, спецраспределителями не пользовался. Словом, никаких там «спец».
Они-то, партаппаратчики, позволяли себе шикарный костюм, моднющие заграничные ботинки, красивые шапки. Мы же, рядовые советские, совсем раздетыми не ходили, ухоженную одежду носили, но простенькие костюмы редко меняли, внешний вид обуви, бывало, не выдерживал критики, не достойны восхваления кроличьи, поврежденные дождем шапки. Неудивительно, что мужская (о женской – молчу) часть нашей семьи всегда очень стеснялась чего-то новенького, на модные ткани, если они были, не обращала внимания (дороговато!). Перед нами – поведение четырех братьев, продиктованное психологией оборванца советского образца.
Однако под словом «оборванец» имею в виду не только одеяние человека как таковое, но и его шаблонное мышление, изорванное, изношенное, предписанное «свыше». Оно культивировалось с детства. Учителя явно не поощряли свободу изложенных ими положений, в сочинениях одобряли только изорванные, изношенные, немного подновленные слова Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева и др. (в зависимости от периода истории). Тому, кто первым начинал цитировать труды очередного вождя, товарищи по учебе (в журналистике – тоже) замечали:
 - Молодец, начал цитировать Леонида Ильича. Впредь занимайся этим. Далеко пойдешь.
Пример оборванства в мышлении подавали сами вожди, их подопечные на местах. Бывший сотрудник так называемого института марксизма-ленинизма (ИМЛ) Владлен Логинов вспоминает (см.: Российская газета, 2008, 18 декабря), что, кроме серьезных, глубоких исторических исследований, оснащали «генеральную линию» того или иного политического лидера ленинскими цитатами. Хрущев затеял кукурузную эпопею, директору ИМЛ приказал срочно найти у Ленина что-нибудь насчет популярной в Америке культуры. И находили. Хрущева сместили, поступил «новый заказ: с помощью ленинской цитаты сделать так, чтобы о кукурузе было забыто. Пожалуйста! У Ленина тотчас отыскивается какая-нибудь записочка, где говорилось, что выращивать ту или иную сельскохозяйственную культуру нужно только там, где для нее имеются благоприятные климатические условия. Такие заказы периодически поступали».
Тем же методом оборванства в мышлении сконструирована и доктрина социализма-коммунизма, в основе которой лежат позаимствованные на Западе идеи государственной собственности и воинствующего атеизма. Эта доктрина-утопия с помощью ложной информации, масштабной пропаганды и террора десятилетиями насаждалась в народных массах, подменяя действительность умственными, нереальными конструкциями. Широко распространенная ложь позволила КПСС завладеть государственной собственностью и, опираясь на ницшеанское «Бог умер», установить монополию не только на тело, но и на дух человека.
Не следует забывать и известный глагол (в инфинитиве) – «оборвать», влияние которого на себе испытывал неоднократно. Если человек, уже повзрослевший, осведомленный в делах, которыми занимается, выступая с трибуны, позволял неугодную начальству мысль, то немедленно его речь «обрывали» Сам или дружно возмущенные подхалимы. Дают понять: говори то, что обусловлено в кабинете Самого. Черные вороны не терпят белую представительницу в своей стае. Начальники не ошибаются. Они – сама истина. Полюбите их, не забывая, что вождепочитание и чинопочитание никуда не делись из России.
Я как журналист и специалист по истории КПСС до перестройки чаще (если не ежедневно), чем другие родные, представлял в обществе оборванца во всех его разновидностях. Карманными партии были не только система СМИ, в т.ч. и газеты, но и т.н. общественные (здесь название подходит лучше, чем гуманитарные) дисциплины в учебных заведениях. Тут не хочешь, а вспомнишь изречение Агнии Кирилловны: «Вы, газетчики, - разбойники пера и лгуны по профессии». Это относилось и к обществоведам вузов. Партаппарат интересовало не мое личное мнение, а только неукоснительное следование указанию партии. Письменно и устно мы критиковали не виновников всех наших бед, а их второстепенных подчиненных. Словом, лишенные самостоятельного мышления, занимались доктринерством. Мне, в старости, так и хочется сказать: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго» за доктринерство и ложь. Последуем совету Д.С.Лихачева: «Мы должны отвыкнуть «лгать». Правда поднимет на ноги Россию, восстановит ее человеческое достоинство».
Для родителей, сестер и братьев, будь они живы, мои записки не представляли бы особого интереса. О многом из рассказанного я писал им, но они письма не хранили. У меня их письма сохранились. Мое документальное повествование – это своеобразное восстановление переписки родных, объединение душ живых и усопших. Мертвые не умирают. Они живут в душе все новых и новых поколений, генеалогическим корнем которых являются наши незабвенные родители – Меньшиковы Михаил Егорович и Агния Митрофановна.




Приложения:

Родословная таблица

Меньшиковы                Агния Митрофановна (1905) и Михаил Егорович (1905)
________________________________________
               
 


Вера (1926)               Андрей (1934)                Александр (1946)

               


Галина (1924)                Николай (1932)                Аркадий (1937)





  Изгагины                Галина Михайловна (1924) и Иван Петрович (1921)
________________________________________




Василий (1950)                Иван (1954)                Вера (1958)




Николай(1944)                Нина(1952)                Павел (1956)
















Николай (1944) и Мария (1941)
________________________________________



Елена(1963)  и н/уст                Светлана(1970) и Евгений(1968)



Марина(1992)
                Алёна(1985) и Владимир(1967)                Павел(1988) и Аня(1985)
               



         
                Артём (2002)   Юрий(2005)                Кирилл (2008)               




Василий(1950) и Вера(1951)


               



                Вячеслав(1972) и Ирина(1974)              Дмитрий(1976) и Анна(1982)

               
         

Елизавета(2000)
               
                Владислав(2001)     Александра(1997)












Нина(1952) и Николай(1950)
________________________________________




Андрей(1975) и Наталья(1978)



Иван (2005)
               
Александр(1970) и Нина(1973)                Татьяна(1982) и Владимир(1978)

               

               Анна(1992)________________________________________
Александр(1970) и Татьяна(1972)                Александра(2000)            Николай(2001)                ________________________________________
                Татьяна(1982) и Алексей(1978)
 


Алексей(1994)              Оксана(2000)               
                Анастасия(2006)


























                Иван(1954) и Анна(1953)
________________________________________



Елена (1975) и Николай(1969)                Светлана(1977) и Алик(1969)

               

                Илья(1992)
________________________________________

Максим (1992)    Владимир(1994)                Светлана(1977) и Дмитрий(1979)
________________________________________
Елена(1975) и Александр(1978)               

                Алексей(1996)

           Роман (2009)







Павел(1956) и Галина(1951)






Вера (1958) и Владимир (1952)
________________________________________



Николай(1978) и Татьяна(1974)                Иван(1989)

   

         Карина(2003) Надежда(1980) и Андрей(1979)










Зыковы
Вера Михайловна (1926) и Федор Васильевич (1918)
________________________________________

             

     Василий(1948)                Зоя(1951)


Василий(1948) и Анфиса(1949)
________________________________________



Вадим(1970) и Наташа(1974)                Юра(1975) и Татьяна(1976)





Антон(1995)        Екатерина(2002)                Кирилл(2001)            Анастасия(2009)









Зоя (1951) и Николай(1952)
________________________________________



Светлана(1976) и Александр(1976)


               



                Юлия(1997)         Вадим(2006)
 



Меньшиковы                Николай(1932) и Зоя (1935)
________________________________________
 


Александр (1962)  и Татьяна(1965)
________________________________________



Александр(1985) и Ксения(1986)                Мария(1987) и н/уст



                Виолетта(2007)                Георгий(2008)









Меньшиковы                Андрей(1934) и Татьяна(1934)
________________________________________



Валерий(1959) и Лариса(1961)



               

                Анастасия(1985)             Елизавета(1989)














Меньшиковы                Аркадий(1937) и Надежда(1941)
________________________________________

 

Вячеслав(1961) и Тоня(1963)
________________________________________



Анна(1983) и Александр(1983)                Андрей(1988) и Юлия(1990)                Аркадий(1984) и Анна(1983)

      
Карина(2009)
  Екатерина(2003)                Евгений(2006)               
               
________________________________________
Анна(1983) и Дмитрий(1982)

    

        Полина(2007)





Меньшиковы                Александр (1946) и Татьяна(1946)
________________________________________



Наташа(1969) и Лев (1965)                Виктор(1981) и Екатерина(1984)

               

                Даниил(2008)

Фима(1990)              Александр(1991)




Список усопших родных

Меньшьков Михаил Егорович – 21.11.1905 – 2.04.1989.
Меньшикова Агния Митрофановна – 3.02.1905 – 16.06.1975.
Изгагин Иван Петрович – 10.09.1921 – 20.11.1999.
Изгагина Галина Михайловна – 1.05.1924 – 15.07.2005.
Зыков Федор (Федосей) Васильевич – 21.01.1918 – 28.08.1968.
Кузнецова (Зыкова) Вера Михайловна – 2.10.1926 – 23.11.1997.
Меньшиков Николай Михайлович – 13.03.1932 – 23.05.2000.
Меньшиков Аркадий Михайлович – 3.04.1937 – 24.03.1968.

 
Словарик

Айда – понудительный окрик, повелительное: иди, пошел, ступай, живее, скорей (приезжай).
Аксиома – положение, принимаемое без доказательств.
Баган; – палка, кол, жердь, шест.
Батожник – палочник, хворостняк, тальник, плетенник, лес, годный только на мелкий хворост.
Больш;к – старший в доме, хозяин и хозяйка, старшие в семье.
Боржать – от бормотать – говорить невнятно, ворчать, ворковать.
Брага – винное сусло в броду; бывает простая без хмеля и пьяная с хмелем.
Веретено – приспособление для прядения (ручного или машинного) – стержень для навивания нити.
Выходец – человек, совершивший переход из одной социальной среды в другую
Воротить – относиться к кому-чему-нибудь с пренебрежением. Глянешь, так с души воротит.
Вроде – 1. Предлог с родит. п. Подобно кому-чему-н., как что-то. Пальто вроде моего. 2. Частица как будто, кажется, словно. Он вроде заболел.
Генеалогия – история рода, родословие.
Голбец – подполье в крестьянской избе.
Голландка – комнатная, обычно кафельная печь.
Доктринер – человек, упрямо и слепо следующий какой-нибудь непреложной истине (догме).
Заводила – живой, энергичный человек, бывающий всегда инициатором или зачинщиком чего-нибудь.
Исполу – в половину, на половину, пополам. Мы торгуем исполу, все пополам.
Кандовать – от кандалы – оковы, железные связи, путы, надеваемые на преступников; колодки, цепи.
Капканчик – от капкан – приспособление для ловли зверей.
Кислица – растение щавель, дикий щавель.
Клио – муза истории.
Конюшня – помещение для лошадей.
Копешка – от копить сено, скатывать его в копны.
Кричный – от крица – кусок железа, полученный при обработке руды или (устар.) чугуна.
Кювет – канава по обе стороны дороги.
Лапоть – плетеная обувь из лыка, охватывающая только ступню ноги. Липовые лапти.
Мастит – воспаление молочных желез, грудница.
Матица – полоточная балка.
Мелкое – морковь, свекла, репа, редька, другие овощи и травы.
Нарушать – крестьяне иногда вместо «резать» говорят «нарушать». Когда гусь нарушается (т.е. будет нарушен), подавать.
Неб;сь – не трусь, не опасайся, смелее.
Необлепленный – облепить: прилепляя, покрыть чем-нибудь. Облепить стены обоями.
Орудовать – делать что-нибудь, управлять чем-то, действовать, начальствовать.
Партия (от лат. pars – часть) – союз граждан, созданный для того, чтобы захватить государственную власть в свои руки и свою волю навязать большинству (беспартийному народу).
Пикан – растение, молодые стебли которого едят, обдирая.
П;мочь – созывать на помочь, сбирать окольных крестьян на уборку хлеба, капусты, покос, молотьбы, вывозку бревен, на распиловку, раскол и укладку дров в поленницы.
Погреб – устроенная и покрытая яма для хранения съестных припасов.
Полати – в избе: нары для спанья, устраиваемые под потолком между печью и стеной.
Похлебка – жидкая пища, род супа из картофеля или крупы.
Предел – в высшей математике: число, к которому стремится функция при некотором стремлении аргумента.
Пригнетать – отогнуть – придавать чему-нибудь (спине, в частности) дугообразную, изогнутую форму.
Приколоть – от колоть; колоть мелкую скотину (свиней, овец), резать, бить.
Пульман – закрытый железнодорожный металлический вагон.
Пуще – больше, более; крепче, сильнее.
Пылче – от пылить – грязить пылью предметы, на которые она садится. В данном случае – мельчайшие частицы краски.
Решетить – что-то обрешечивать или покрывать решеткой. Решетить стропила или кровлю.
Сед;лка – часть конской упряжки – кожаная подушка на передней части спины лошади, являющаяся опорой для чересседельника.
Сени – в деревенских избах – помещение между жилой частью дома и крыльцом.
Скирд; – большой, обычно продолговатый стог сена.
Смог (англ. от smoke – дым и fog – туман) – сильное загрязнение воздуха в больших городах и промышленных центрах.
Сорочины – поминки, поминанье, поминовение, упокойная память, молитва в 40-й день.
Соха – самое простое крестьянское орудие пашни.
Сошник – л;мех, треугольное железо, насаженное плоскою трубкою своею на ногу сошного полоза; сошник бороздит на-кось землю.
Стож;ры – целый ряд шестов или долгих кольев для долгой клади, для скирда сена или хлеба.
Стойло – отгороженное в конюшне место для одной лошади или иной скотины.
Ур;сливый – упорный, упрямый, непокорный, непослушный, капризный и своевольный.
Утопия – нечто фантастическое, несбыточное, неосуществимая мечта.
Халтура – побочный легкий заработок сверх основного.
Хандрид = хандра – мрачное, тоскливое настроение, томительная скука.
Хворать – то же, что болеть.
Хохма – шутка, насмешка, что-нибудь смешное.
Храмина – жилой дом.
Чесанки – валенки, снизу обшитые кожей.
Читки – приглашение чтеца для воспроизведения вслух соответствующих моментов из церковных книг.
Чулан – помещение в доме, служащее кладовой.
Шабашник – тот, кто заключает частные сделки по высоким ценам на строительные, ремонтные и др. работы.
Шибко – то же, что очень. Не шибко умен.
Шуровать – действовать, делать что-нибудь быстро, энергично.

 
Содержание

Предисловие 5
I. Моя родимая деревня 7
II. Ребятня в несчастьях не терялась 10
III. Сельская дорога вела в семилетку 20
IV. Патриоты в иностранном языке не нуждались 24
V. В дальневосточных сопках служил учитель 56
VI. Молодость в «дыре» артинского «Ленинского пути» 67
VII. Романтики вгрызались в научный коммунизм и терзались журналистской практикой 100
VIII. В мучительных поисках нового 161
IX. Первый шаг в науку 188
X. Журналист меняет специальность 195
XI. Соловьи поют не только весной 216
XII. Мелочи орловской жизни 287
Послесловие 387
Приложения: 395
Родословная таблица 395
Список усопших родных 402
Словарик 403

Меньшиков Андрей Михайлович

Записки крестьянского оборванца

Компьютерный набор Гребенкин Алексей Николаевич
Корректор Тарабрина Зоя Федотовна

Подписано в печать 12.03.2010 г. Формат 60х80 1/16
Печать ризография. Бумага офсетная
Объем 68 усл. печ. л. Тираж 40 экз. Заказ №.

Лицензия ПД № 8-0023 от 25.09.2000 г.
Отпечатано в ООО Полиграфическая фирма «Картуш»
г. Орел, ул. Васильевская, 138.
Тел. (4862) 74-11-48, тел./факс (4862) 74-11-52.