Теперь и Кресты поклонные спиливают и в Храмах Божиих
непотребные танцорки изгаляются, и большие церковные деятели с еретиками всех мастей и всякого рода идололопоклонниками встречаются и обнимаются, а не в столь далёкие времена
и не до такого распутства и обесовления мы доходили.
История продолжительных злоключений моего знакомого, с небольшими отступлениями припоминаемая им вновь и вновь;
мною же пересказываемая в основных 10 – ти частях.
1 – Начало нашей истории.
2 - Ночной, в мыслях непрекращающийся разговор с женой.
Сон. Сумбурное застолье.
3 – Стычка с попом.
4 – В милицейском воронке.
5 – Пересказ произошедшей стычки.
6 – Утреннее похмелье.
7 – В автобусе или попутные размышления о многом.
8 – Расправа.
9 –Комсомольское бюро.
10 – Суд.
- 1 –
Крестины сына... Всё и началося,
Как только сына Тоська родила,
Как Вадькою порадовала Тося,
Ну – думаю – дела!
Грозились - дочкой! Спорили – назвать как?!
Уж где бы, где – здесь бабы поперёк!
Сын – деда в честь! И зваться будет – Вадька!
И только так! Да будет сын! Предрёк!
С женою тёща высчитали сроки.
И говорят: « Не жди сынка!
И меньше горя с дочкой и мороки!
И, вообще, кишка тонка!»
И вдруг – сыночек.
В одну из ночек.
Я помню: тёща снова не смолчала.
Кто на язык её резвей?!
В день выписки и брякнула: « Сначала
Да протрезвей!»
А я в роддом – букетище цветов!
Всех расцелую! Всех! Готов!
А пьян? Так что ж? Никак не протрезвею!
Кто ж сына Вадьку Вадькою назвал!
Беру такси, и хмель в пути развею.
Попутно тёщу взял…расцеловал.
Но тёщу – зря! С неё и началося.
Точь-в-точь
И в тёщу вся и все переча, Тося
Хотела – дочь.
Старалась – дочку! И не понимала,
Когда задумала рожать,
Здесь бабьего старанья мало.
Кому и что? - не нам решать.
Для женской логики – увы! –
Извилин мало головы.
Не вышло – дочка; счастлива – сынок!
Забытым гостем в собственной прихожей
Себя встречаю – одинок! –
И слышу: « Миленький! Пригожий!»
Шум, гам от жёниных подруг.
Откуда столько? Сразу! Вдруг!
Как сядут за стол! Мани, Тани, Вали.
А на десерт им сына б моего!
При мне троих по-русски их и звали,
А то – Снежана, с Жанною Марго!
Куда ни плюнь – с Анжелами Эдиты…
Я взгляд жены – когда ж поем? – ловлю.
Жена шипит: на кухню, мол, иди ты!
А гостьи, гостьи: « Люшеньки, лю-лю!»
То соску в рот сующие, то пальчик,
Подметили, сынишку теребя:
« Ой, девоньки, и верно! Мальчик!
Ой, Тося, весь – и глазками в тебя!
Ой, гули-гули!»
Смолчать смогу ли?!
Ждать пауз долго в бабьем « тет-а-тете!»
Жену захвалят! Просто молодец!
А я скажу, да как родятся дети.
В подобном деле важен, мол, отец!
Хлеб с кухни спёр, жую с водой и с луком.
А намекаю, будто бы шутя:
« Невелика и честь не по заслугам,
Но здесь отцу ж обязано ж дитя!»
« Чем сын обязан?» - отвечать? И
Невольный сделан жест рукой.
Жест о естественном зачатье»
« Ведь не пробирочный какой!»
Тут жёнин взгляд – глаза, куда ж ни день ей! –
Потёкшей тушью вымочило век.
« Пробирочный, то про…происхожденье!
Он – говорю – такой же человек!»
Я Тоське тут же: « Милая, доколе?
Пелёнки, стирки, вечный тарарам…
Не завтракая, мне легко ли
Перебиваться так по вечерам?!»
О том же тёще! Тёща стала бабка.
Так разжую: « Коль вашей дочке – муж,
Коль – вот он! – внук, у внука – вот он! – папка.
Он тёще – зять! И голоден к тому ж!»
Ещё о тёще знаю да смолчу.
« Втянула в секту горе-комсомолку?!»
Зря бисер на бюро мечу.
Мол, богомолкой тёща – втихомолку!
Она, входя и в угол дома глядя –
А знак простой! Дом без икон – пустой! –
Чуть не плюёт и сына крестит: « Вла-а-дя!»
Ну – думаю – постой!
« Не Владя – буркну – Вадик! Вадик! Вадик!»
« Вот-вот! – в ответ – он маленький ещё,
Но вырастет и будет, будет в аде!
« Как?» - « А поскольку не крещён!»
-2-
Сказала и пошло, и началося.
И все дела – взяла да родила.
А подпряглась – туда же! – Тося.
А закусила удила.
Как спать легли – шасть! – нежно возражая,
Я к жёниному льну плечу.
« Нет!» - обрубила, как чужая.
Хоть ни за что, а мужа проучу!
Молчком утрусь, но выскажусь открыто.
« В корыте крестят, в церкви потому,
Что, видно, в доме нет корыта!
А нам к чему? Крестить – крести в дому!»
« О чём, о чём толкую!
Молчу всё больше вслух!
А делу вдруг такую
Дадут огласку! Ух!»
« Ты что же?» - скажут гаду.
Ну ладно комсомол!
Все глянут косо, мол,
Подвёл подлец бригаду.
С бутылкой – скажут – парень раздружился,
Так в церкви был – морально разложился!
« Нам годовую премию бы, ту!
У нас почин! Работы новый метод!»
Возник почин во здравом ли в уме тот?!
Быть маяком в работе и в быту.
А если впрямь всех почестей лишат?!
Мне даже снилась адская работа.
Кто выдал план, кто, сколько пролил пота?
За нас верховодители решат.
Как в руку сон! Мученья продлевают.
Мы, в общем, в общем варимся котле.
А сверху – черти! – масла подливают.
Передовым командуют: « Алле!»
Давай! Давай! Повеселее!
За что работаешь? Тоска!
На главной в городе аллее
Для нас – Почётная доска.
Колеблем разум порчей, сглазом.
Живёшь, страшась; хоть плачь, хоть вой.
На Доску нас почёта разом
Вниз присобачат головой!
И в цех войдёшь – слова плаката:
« Даёшь!» - «И так – бурчу – хана!
Недодали проката,
А больше – чугуна.
А, чтоб не дать металла
Стране? И мне чуток?!
Себя всю разметала,
Ну, прямо сена стог!
Послушай, Тося, ну-тка!
Всего одна минутка!»
А Тоська слезла, подлая, с постели.
Скрипела раскладушкой до зари…
И те ли мысли – помнится – не те ли?
Но лишнего чего не говори!
Так на бюро позорном, комсомольском
Я – сдуру! – дурь и выкажу сполна.
И всем разлаяться, как моськам
В посудной лавке на слона.
Молчать бы дурню, слушая попрёки.
Да на бюро шумят вокруг дубы.
Шумят о пьянства злом пороке.
Скорей исправился дабы.
Я на бюро о той скажу промашке.
« Что было? Как? А тяпну сразу пять,
Но тёща – надо ж! – полные рюмашки
Подносит мне - с ухмылочкой! – опять.
Я думаю: на радостях! За внука!
Но тёща, бестия, хитра!
В меня вливает: « Ну-ка! Ну-ка!
Опохмелю – шипит – с утра!»
Я в дым и стельку! В самую дрезину!
Тут – вижу – кум, с бутылкою, с кумой.
Брательник – что же? Тоже – к магазину!
Вот, чёрт хромой! Не ходит по прямой!
Брательникова тут же Танька.
Брат – не сказать – ну, чтобы рад!
Ей, дескать, « Язва! Перестань-ка!»
Он весь навстречу, бедный брат.
Ей – плохо, дескать, и влияю.
И разрушаю их семью…
Пример являю! Не виляю!
Гну прямо линию мою!
« Дня б с « язвою» твоей не выжил,
Брат – говорю - « Прикинь, Петруха, взвесь!»
« А где брательник? Помню – был!»…И вышел!
Сочувственно мне кум поддакнул: « Весь!»
Мы песни пели, водку пили.
У кума глотка здорова!
Потом пошли ещё купили.
И…по колено трын-трава!
- 3 –
Потом не помню: что и как там?!
Был просто пьян и в памяти прокол.
Составлен акт! Поставят перед фактом!
И подпиши дознанья протокол.
Всю на себя возьму вину.
Размыслю позже – так! – в себе сам:
Через пристрастие к вину
Я лютым был попутан бесом.
Меня бы в шею! Дальше б от амвона!
Пинками б в зад! Башку прижать к пупу!
« Шикарненько!» - бубню и вижу: « Вона!»
И лапу жму товарищу попу.
Подобное всегда чегой-то значит.
Я, видно, пьян! Решаю – не иначе!
Попы и сами часто купоросят.
Не буду глуп!
Пугну попа: « Гляди-ка, поп, попросят,
Когда сносить начнут под клуб!»
Я говорю: « Давай решайся! Ну же!
Не голос – паровозная труба!
А поп народу разве нужен?
Ба!
Да по тебе эстрада плачет!
Талант от мира кто же прячет?!
Иная – говоришь – манера?
Одно в миру и делаем, что пьём?!
От пионера до пенсионера
В народном хоре пляшем и поём!
Наденут галстук или галифе там…
На пробу раз ли, два раза?!
А сцену – здесь! И вешалку с буфетом!
Здесь на другие сменим образа!»
Я говорю: « И в то, и в сё, и в душу!
Я правду-матку высказать не струшу!
Отдашь…кадило?!»
Я говорю: « Да мало, что нахал!
На Пасху, где процессия ходила,
Пущая дым, кадилом кто махал?!
Я выражаюсь, видимо, туманно?
Так ежели вопрос ребром!
И без религиозного дурмана
Мы проживём! И требуем – добром!»
Глядь – у жены сырой лицо калошей!
Поповы тёща схватит рукава:
« Как трезв – он, парень-то, хороший!
А выпьет – вовсе дурковат!
Ты, батюшка, прости!»…Прости мол!
Мне сдуру слышится про стимул!
Бюджет семьи припомню тощий.
Озлюсь, что нет большой мошны.
Жена-кликуша вслед за тёщей:
« Ох, батюшка – вопят – грешны!»
« Прости! Прости!»…И требуют за это
Прощения просить меня.
« За что?»…Но обе, гомоня,
Про списки и напомнят горсовета.
Смолчу и вижу: сына да в корыто.
Свидетелем кого-то из родни…
Всё шито-крыто!
Никто ни-ни!
Но тёща – глядь – за красненькой такую
Купюру вынет! Эко дело! Стоп!
Всех растолкаю! Растолкую!
« Покайся, растаковский поп!»
« Имей хотя бы совести чуточек!
Обкрадываешь…детвору!»
Фраз непечатность парой кончу точек.
И что ору? Нигде не ко двору!
« Прекрасненько и видел, и заметил –
За красненькой – бумажка « четвертак!»
Мне горло драть не из-за меди,
Но четвертак! Обидно так!
« Отдай купюру! И не медли!
Иль жить не хочешь по труду?!»
Бумажка пакостная? Медь ли?
А по Святым по всем пройду!
« Обыщем! Будет, будет ордер!
А будет мало – так по морде!
Где понятые? Можно без!»
Вошёл в меня, вселился бес!
И в церкви мне спасать бы душу,
А я зарежусь без ножа.
Дай нож – всажу в любую тушу,
Собой и то не дорожа.
Меня и держат, не пуская,
Чего б не сделал над собой.
А не держать – наверняка я
Ещё бы в больший впал запой!
Меня-то под руки! За двери!
А бес – в окно! Меня – сдержи!
« Ага! Не ждали?» - всех заверил.
Начну склонять, как падежи!
Я говорю: « Сидел и сяду
Ещё! А бью – два раза кряду!
Учла бы каждая зараза!
И, чтоб никто не забывал.
Я бью два раза!
Оба – наповал!»
А все: « Ну да?»…И сразу началося!
Меня вконец и кума развезло.
Всему виною - тёща, Тося…
И пьянство – пребольшое тоже зло!
-4-
По пьянке? Нет? Не знаю ж, отчего так!
Ни с кем в ментовке не был и знаком,
А спутал парня с корешем – погодок,
Дружок по роте! – С Колькой Меньтюком.
Я говорю: « Послушай, Колька!
Послушай, Колька, друг любезный, ты
И стал ментом? А платят – сколько?!»
А! Гады! Сволочи! Менты!»
Сказать бы: « Друг, припомни хорошее!»
Но трясся – трассой – клятый воронок.
Среди ментов – а плечи – во! – и шеи,
Сижу, гляжу, уныло-одинок.
Разбитой молча кровь жую губою.
Да! Навалились! Храбрые – гурьбою!
Что ж – думаю – слегка вам
Пришлось меня помять.
Но что к чему, легавым,
Да где уж вам понять!
За что – скажите – бьёте
Беспутного меня?
А сами – что? Ещё и хлеще пьёте,
Самих себя закона выше мня.
« Эх, Колька!»- вновь коснусь опасной темы.
« Дружны мы были! Время – было! Эх!
А нынче кто мы? Где мы?
И смех, и просто грех!
Служили два товарища, а ныне
Тебе, служаке – вот ведь гад, каков! –
Тебе, служаке, видимо цены нет,
Друг разлюбезный, Меньтюков!
По стойке « смирно» кто-то ведь и гнётся!
Комроты помнишь? Выпили с полста,
А выпили – ему икнётся!
Ик...кто б ни вспомнил? Дескать, неспроста!
А как забудешь? Нюх – собаки!
И пьёшь, а вдруг? Фуражка! Баки!
Кто ль настучал? И « кэп» с проверкой!
Кто – в самоволке? Пьян ли влом?
Бей! Только судьбы не коверкай!
Лишь не в « дисбат!»…А взбучка? – поделом!
Боксёрский профиль! Гири – кулачищи!
Наш « кэп» и спит – нас видит на « губе!»
Пройдётся матом – дворников почище!
Тому – наряд! « Губа» - тебе!
На « кэпа» глянешь – пугало из пугал!
И мне: « Дыши!»…Приказ повис в тиши…
И – ёк! – душа, и глядь, с испуга
И в пятках нет её, души!
Бывало жутко!
Кулак – не шутка!
А кроме нервов, крови, крови сколько
Нам « кэп» - то портил! Помнишь это, Коль?!»
« Не Колька!»- мент в ответ – « Не Колька!»
« Молчи! Замри! Доколь?!»
Я говорю: « Теперь тебя не трогай!
И звания добился, гад!»
Из тех ментов, пока тряслись дорогой,
К любому обращаюсь наугад.
-5-
« Вот – говорю – с того и началося.
Как – дело прошлое! – домой
Да привезла сыночка Тося,
Я взял и сразу высказал: « Не мой!»
А так – не мой! Купай, купая!
Полы и моют! Не дитя!
Немой? Сама слепая!»
Вверну словцо, шутя.
« Я вовсе не про это!
Сынок весьма пригож!
Глаза, гляди-ка, цвета
Никак не моего ж!
Горластый – ба! Горласта – кто? Глазаста!
В тебя! В тебя ! На слёзы – кто легка?!
И я шумливый! Лишку дёрнув! За сто!
А пьяный, что ли с молока?!»
« И, вообще, измерь, возьми носы – на!
Сынок родился коего числа?
Приметы! Пол! Ты бирку припасла?
В роддоме – люди! Выдали – не сына!»
Шучу, подлец, да шутки не к добру!
А сплетня будет пущена кумою.
Мол, за бороду батюшку беру.
От всех – ору – грехов отмою!
Дьячок увёртлив! Мыслю наперёд:
Хоть синячок оставлю на лице том!
Не лезет - шельма! - а берёт
Всё больше голосом! Фальцетом!
Супруга, с тёщею, с кумой
Упрутся – не стена я!
« Давай – орут – а ну, домой!» -
И плача, и стеная.
Поп закрестился, только в том
И толку – видит – нету!
Поп окрестил меня – скотом!
И – всё! – хана бы мне тут.
Поп возгремел:" Изыди, сатана!"
А я попу на это – на!
Так садану!
И сам не встану!
Поп: « Изгоню – воскличет – сатану!»
Рвёт на груди жидовскую сутану!
Мужик – здоровый! Хоть куда!
А с чёртом сдюжь! Сумей-ка!
Одна трясётся – борода!…
И всё! Лежу! А надо мной – скамейка!
А кума, как назло,
В ответственный момент и развезло!
Кум – на рогах! Помочь? Да кабы смог!
А говорят: « Подвальный сбил замок!»
Заборы ль красить кум-то спёр кагор?
Но даром краску пить никто не станет!
Дьячок был рядом, да на ноги скор!
Был рядом, был; и вижу - неспроста! - нет.
Ох, не впервой!
А что прибрёл нескоро?
С таким попом в церковной кладовой,
Быть может, вовсе не было кагора?!
А кум и с ящик, дескать, уволок.
С пол-ящика в подвале выпил.
А я, бандит, порушил потолок.
А двери – выбил.
Мне с кумом жуткий был предъявлен счёт.
Какой про то придумал охламон там?!
И я кричу: « Недаром и течёт,
С текущим если медлите ремонтом!»
Кричу попу: « Разбой! Грабёж!»
В церковной кассе - ишь как! -
Деньгу лопатою гребёшь,
В лихих погряз делишках.
«Нет – замечаю – неспроста,
Нет на самом тебе креста!
Высокий сан! А сам, а сам!»…
Гляжу: старухи – Боже! –
К моим и лезут волосам.
Хватать! Попу – слабо же!
Кричу: « Старухи,
Вы что же, глухи?!»
« Пригреть – пригрели! Вора!
И денежки…тю-тю!»
А бабок злая свора
И сунется к дитю.
Я – адовой жаровни!-
Визжат – не избегу!
А тёще, Марь Петровне,
Товарки! – ни гу-гу!
А с Тоськи требуют: « А ну
Уйми Ванька, шалава!»
Обороню свою жену.
Ведь замужняя, право!
Обступят кума и куму.
Откуда столько прыти?
Я вмиг забуду: что к чему?!
А сын – забыт в корыте.
Старухи – чёрным вороньём.
А дело – вижу – к ночи…
Как было дальше? В утречко о нём –
« Ну что – спрошу – сыночек?!»
-6-
Конечно, Тоська взвизгнула напрасно:
« И в церковь шёл, не мог не выпить чтоб!»
Я говорю: « А книжицею красной
Чего стращал разбойник-поп?!»
Супруга с тёщей чуть ни плачут.
« Да что попы под рясой чёрной прячут?
Ты красной книжки видеть – не видал!»
« Как не видал? Не в космосе витал!»
« Поп коммунистом быть не может?
Да всё на свете может быть!»
Но обвиненья Тоська множит.
И тёща: « Меньше надо пить!»
Дошёл! До чёртиков допился!
Семейный кончился покой!
Жена – права! Чего добился?
И тёща в морду мне клюкой!
,
Дела – плохи! Не просто – плохи!
Грехов за мною – короба!
Я гнусный был продукт эпохи,
Где шла с религией борьба.
И мы боролись! Напоролись!
Не вяжем лыка во строку!
А как с религией боролись,
По мне заметно – дураку!
«Мы просто пили.
И кум, и я.
А вы где были,
Родня, семья?!
Я зенки залил, а понасказали!
Не мог и видеть вашего попа!»
Словесная посыпалась крупа.
« И впрямь подлец! Безбожно зенки – залил!»
Наговорят! Ушам и тем не веря:
« Опохмелите, женщины!» - молю.
« А буен был – так нету зверя
Страшней, чем заяц во хмелю!»
Я-за духи! Мол, что за дело?
И выпью! Будто бы всерьёз!
« Хоть задушись!» - мне тёща прозудела.
И влезла совесть: « Мало бабьих слёз?!»
По совести – стаканом!
Хлобысть! И жизнь легка нам!
« На!» - стопку мне жена.
Мной – так поражена!
-7-
Иду, как на параде!
Как тактика? Ага!
Мне ж опохмелки ради,
И честь не дорога!
С тем из дому! С утра с тем!
Автобус – подлечу!
А сзади кто-то: « Здрасьте!»
А сбоку – по плечу!
Меня в автобус втиснули и вмяли.
Что за автобус? Даже не взгляну!
Себя теряю! Словом – я ли,
Не я? – кого сейчас лягну?!
Держусь, покуда в силе.
Уже готов рыдать.
Билетик попросили
Кому-то передать.
Бородка ли? Беретик?
« Кому? Кому билетик?!»
Налягу на соседа.
Молчит! И вся беседа!
А моему недолго рту разжаться.
« Стоять мешаю? Так, поди, спешишь?
А жизни – фигурально выражаться –
Сложиться так, что в результате – шиш!
Вот мне кричат: « Билетик! Передали?»
А кто кричит? Беретик? Борода ли?
В деваху прямо-таки влип!
Не влип, стоял бы, где вдали б!
Тряхнул автобус и второй,
И третий раз! И дале, дале!
Да, хоть карманы перерой!
Кричат: « Билетик? Передали?»
Я говорю: « Послушайте, беретик,
Я, что ли скушал ваш билетик?»
Так - огрызнулся – борода
На это подивилась.
Не продолжала спора! Да!
Собою подавилась.
А я молчал, молчал и стал…
Молчать, как нож под горло!
С похмелья был и был устал,
А подошло, подпёрло!
Захвачен, в общем их ажиотаже,
Кричу: « Билеты! Милые! Когда же?
Дождёмся, люди! Будем оптимисты!
Билетик – свой! – хотите, передам?
Пожалте, мисс! Ах, ах, не мисс ты!
Тогда пардон-мерси, мадам!»
А все кричат: « В общественном-то месте,
Вы, пьяны в дым и стельку, и в дугу!»
А что кричат? Из подлой мести!
Не смеют пить, а я могу!
Я знаю сам до спазм и тихих колик:
Любой мужик сегодня алкоголик!
Мужик туда, где пиво были воды.
А где есть пиво? Где – вода?
На воле нет её, Свободы;
Здоровью масса в ней вреда!
Мы, как в игру играли – прятки!
А всех водил – зелёный змий.
Спивались в массовом порядке.
Теперь не выпей! Чёрт возьми!
Оно, конечно, всё-равно
Жизнь по своим идёт законам.
И травишь душу самогоном!
Не марочное жрёшь…вино!
Наряд милиции ввалился
В один – порядочнейший! – дом,
Что ж? – самогон и там варился…
Культурны, гады! Пьют со льдом!
Я пить – не пил! А началося –
Всё ждал! Жена, когда родит.
Не виновата, в общем, Тося.
Турусы тёща городит.
Я с год не пил! А сын родился…
Ни-ни! Ещё, когда решил!
Не в тогу святости рядился.
Здоровьем сына дорожил.
Сын родился! Пошли крестины!
И, тлея, вспыхнула зола.
И нет печальнее картины,
Чем рецидив былого зла!
Настанет время и повсюду,
Чтоб всяк тупого был тупей,
В любую будут лить посуду
Любое пойло! Только пей!
И в церкви – быть себе дороже!
Задастых баб! Одни штаны!
Поп, вроде член масонской ложи;
Сплошное царство Сатаны!
Он, вольный каменщик, довольный,
Где б нечисть ни поразвелась!
То революции, то войны…
Плюралистическая власть!
Семи цветов и ста расцветок
Свет белый был! И жизнь – ясна!
Теперь гляди и так, и этак!
Кругом одна голубизна!
И всюду – секты! Поналезли!
Деньжищ! Откуда? – не пойму.
Нужны кому-то позарез ли?
Суди, ряди, гадай – кому?!
Порою – мысль! Угомонись ты!
Глобально – всё! Весь мир дрожит!
Капиталисты, коммунисты;
А кто за всеми? Вечный жид?!
Свобода! Вышло всё на то ж!
Нет – жить без денег! – интереса.
И врёт экран, и брешет пресса!
И Высшей правды не найдёшь!
Всё в жизни ясно и понятно.
Земля – кругла! На солнце – пятна!
Как вол – в работе! Пьяный, как свинья!
До Вадькиной, до памятной купели
Мы жили – проще! Ели! Пили! Пели!
Что мог по жизни? Думать, разве? Я?!
Поймёшь с годами – жизнь такая штука.
Как вышла жизнь, так пальцы и сложи.
И в дом беда войдёт – ни стука! –
Лишь атмосфера в доме - лжи.
Темнят чегой-то бабы наши!
Супруга, с тёщею, с кумой.
Но всё другое нам-то на шиш!
Пей – не хочу! Хоть руки мой!
Я – пьяный! – выгляжу кретином.
Какая совесть, ум и честь?!
И кум обязан был крестинам,
Что неприятностей не счесть.
Ну, было дело! И подпили!
В отцовских чувствах – каждый прост.
А на другое – нас подбили.
И кто подбили – с них и спрос!
Так - на бок я башкою съеду! –
В автобусе – гляжу – кричу:
« Чу!» - пьяным шёпотом соседу,
И пуговку ему кручу.
Я жизни: « Шиш, а не стезя ты!»
Соседу: « Что?» – с наскоку: « Да?»
« За пуговку-то взяты!
И денетесь - куда?!»
« А как? Женат ли? Нет ли?
Ты, время – потяни!
Женитьба – хуже петли.
Опасней западни!
Быть, быть до свадьбы...жёнам,
Как Богом, бережёным!
День свадьбы! Всех позвать бы!
Никто б не позабыт!
Но вся любовь – до свадьбы,
А дальше – проза, быт.
Все – под одну гребёнку!
Прилёг – не спи! Вставай!
Чуть не с рожденья – « классиков» ребёнку,
Беги, давай, для школы – доставай!»
Попутчику автобусному так -
О том, другом, о пятом и десятом,
На поручне, болтаясь и вися там,
Знай, говорю! А поболтать – мастак!
Все, все учёны, чья губа не дура!
И деньги есть, а по деньгам и честь!
Что институт? Звучней магистратура!
И бакалаврам тоже надо есть.
А нам и два хватило б класса!
Ведь мало горя ж от ума!
Что классика? Народу – масса!
За Пушкиным – такая тьма!
И что за чувства каждый будит?
Бросает зёрна в снег? Зимой!
А классиком никто не будет.
И даже классики самой.
Я и жене: « Реформа школы!
И скоро классы будут - голы!
У кума – дочек! Наш сыночек!
И в первый класс, и – ой – ё – ё!
Доверят мальчику станочек.
Девчонке с первого – шитьё!»
Я чей-то голос – нет мол! – перебил.
« Не с первого? Так мало то, что рано!
Я пил и спирт, и воду из-под крана.
А пьян с утра? Вчера и перепил!»
« Я со второго пьян…воды!
Стакана два на дрожжи
Вчерашние и…не лады!» -
Вверну какой-то роже.
Я говорю: « С чего и началося…
Ребёнок…Тося…
А выпьешь – канули заботы!
Согласен? Вот моя рука!...
А без отрыва трудно от работы
И выучиться, чтоб на моряка?!
Эх, Вадьку жаль, а так бы на полгода.
И чтоб радиограмм не принимать.
Сказать жене: « Помехи! Непогода!»
А тёще вовсе – этакая мать!
Эх, Вадьку жаль! С одним и жить бабьём?!»
Стою, соседа под руки толкая!
Стою, бубню: « С того – бубню – и пьём!
Мужская доля горькая такая!»
О чём-то снова
Спрошу – ни слова!
Соседова меня зазлила прыть.
Моя беда – на что ему чужая?
И мой вопрос опережая,
Себя газеткой сунулся прикрыть.
Обиженный и выхвачу газетку.
Сам из деревни – тёмного села!
В газетку, будто пальцами в розетку!
Аж оторопь меня взяла!
-8-
Я где-то слез! Набрался где-то сразу!
На вешалку в прихожей погляжу;
За шкирку тёщу вздёрнуть бы, заразу.
Пиджак повешу, тёщу - погожу.
Бутылки три и выпью бормотухи.
А с кем и где?!
Весьма не в духе!
Быть беде!
Я ничего не помню после третьей.
Но тёщу сгрёб – сидела над « лото» -
В газетку тычу – ближе рассмотреть ей
Написанное! То!
Пятнадцать мне бы лучше дали суток.
С почёта разлучили бы Доской!
На первую чем полосу так
Попасть газетки заводской!
Теперь хоть плачь, а зря не сетуй.
Был фельетон! Паскудный тон!
Меня, как муху, бить газетой?!
« Под мухой в церкви!» - гнусный фельетон.
Вранья в газетке – больше про меня!
Острастки пущей ради и писали.
На Бога, что ли, да на небеса ли
Он коллектив рабочий променял?!
И между строк – в газетке; ё-моё!
«Семьёй живём единою, большою!
Люби! Твори! И некто – нищ душою! –
Ушёл от жизни! Словно из неё!»
Жену и тёщу, дескать, совратя!
И малое дитя!
Теперь и плана вовсе не даю!
И не прочёл, ни книги за год!
И ни того, и ни тую!
И врёт газетчик, врёт в мои глаза, гад!
Я так самим испуган был собой,
Что жалким тиком дёргается веко.
Религии устроив смертный бой,
Убили в человеке…человека!
Ох, чую – месть продажного попа!
Нет в сердце Бога – разум не на месте!
В газетку – думалось – попал
Из-за поповской, подлой мести!
По горло сыт всеобщей ложью.
Я сам – дурак! – и заслужил.
« А поп, а поп во славу, что ли, в Божью,
Подавши списки, паству заложил?!
Он в паспортах копался неспроста ведь!
Не взяли в толк!
Но списки всех крестившихся представить -
То для попа…партийный долг!»
И что шумлю-то?
Зверею! Люто!
Так разойдусь – направо спотыкаюсь.
А слева – бес! Подталкивает! Рад!
За всю хулу на батюшек – покаюсь.
Но более бы надо! Во сто крат!
Я всё кричу: « Мне вроде незнакомо?!
Наверняка - да, да! - наверняка.
Рука везде…горисполкома!
Незримых органов – рука!
А то и просто в горсовете
За списки ведают за эти!
А что в каком-нибудь особом
Отделе! Р – раз! И вдруг – ознобом!
И кто крещен, и кто не спи с кем,
Мол, если что-то! – был и тьфу!
Отметили в секретном списке.
Внесли в надёжную графу.
Плевками, дескать, опорочим.
Открутим попросту башку.
Куда ни рыпнись, между прочем,
А скажут: « Рыльце-то в пушку!»
Газету скомкав, мыслю здраво.
« На кой читать всё это ляд?
Травите крыс! Одна потрава!
И та – статей газетных яд!
Ах, дело пятое – газета!
Здоровье чти и вовсе не дыши!
Газета непригодна для клозета!
Годна ль она для сердца и души?!
И шрифтика свинцового опасней.
И краски типографской превредней
Всё это, ядом пышущее в ней,
В любой статейке, злобной ставшей басней!
А в басне даже не было морали!
А просто имя – честное! - марали.
Мы в церкви были – « тёмные» такие!
Потешная состряпана статья.
Читайте, верьте простаки ей,
О цели, смысле бытия.
Так любо-мило!
Аж защемило!
Любую жвачку могут изготовить!
А рты заткнуть, заставить – замолчать!
Духовной пищею и кто ведь?
Родная пичкает печать!
Так оболгать! Ах, на голову с ног
Перевернут о вроде бывшей драке.
Что жив – то главное! Сынок!
А всё другое – враки!
Но врали так, что знать не знали меры!
Ребёнка, дескать энного числа,
Крестили и топили изуверы.
Общественность и вовремя! – спасла.
Отец в религиозном де экстазе
И сам, и сам
Топиться лез в церковный тазик.
Дорога – думал – к небесам!
А я не лез! А как туда забрался?
Так видно вдрызг душа была пьяна.
Упал! Со всеми как задрался!
И напрочь вымокла спина.
-9-
На ком-бюро, простужено хрипя там,
Не грех-то! – исповедаю - беду.
И чтоб не поддержать меня ребятам?
Не поддержи, и снова упаду!
У всех нервишки на пределе.
Мол, было дело! Проглядели!
Притихли все и дело – слышу – глухо!
Что глухо дело – тут уж напрямик,
Услышу даже краем уха,
А всем отвечу в тот же миг.
« Что глухо дело – кто-то пьёт?
Не бьёт баклуши!
А тот не пьёт – баклуши бьёт.
И дело – глуше!»
Так отвечая, ткну перстом.
Перст чёрен, будто шпала.
На чьём лице? Врублюсь – на том!
Не тычь, куда попало!
Она, зараза, вот как
Коварно губит – водка!
В него и ткну – в очках напротив « Некто!»
А возражать – не смеешь! Не велят!
Глаза глядели важного субъекта,
Свой линзами усиливали взгляд.
Сам тип в очках – не шишка ль из обкома?
Наш секретарь – мальчонка молодой!
Так выражаться мог ещё б о ком он?
Что и теперь товарищ под балдой!
Все молча смотрят на меня,
Как будто, впрямь, за что виня!
А тип в очках и глянул, точно тля я!
Окраску делу – этакую! – вдруг,
Крутым баском сидящих подавляя,
Придал! И предал славный друг!
Что имя? Звук! И вляпался – терпи вот!
Настолько друг – не нужно было фраз!
А сблизило нас только пиво,
На пару питое не раз.
И все-то скромненько ж, убого
Да в ту же в дудку: « Ла-ла-ла!»
« Позорно комсомольцу верить в Бога!
Безбожно пить и вовсе не дела!»
Обкомовец – ну что? – воскликнет.
Очёчками под самый потолок.
« Что нету в доме радио и книг нет?
Ребёнка в церковь, дурень, поволок!
В котором веке? Разве не в двадцатом?
Летали в космос! На луну!»
Обкомовца послушать мудреца там:
"Да где ж он,Бог? Видали, разве? Ну!"
Стою и жду – с какого, значит, бока
Добьют морально? В жалкой тишине:
« Ты сына крестишь! Веришь в Бога!»
« Ну да – скажу; вернее, то есть, не!
И тыщу лет, и крестят на Руси,
А в Бога верить – Боже упаси!»
Обкомовец, очёчки протирая,
И сел; и вижу – тряпочка сырая.
Соседка встала – Кошкина Маруся.
« Я – говорит – что люди говорят!
И потому судить про всё беруся…
« Звездины» - есть! Советский наш обряд!»
Там это было? Позже где-то ль? Было!
Любая кошка драная горит
Законным возмущением! А пыла!
Усердия! Крестинами – корит!
Стою пред нею.
Стою – бледнею.
А говорю: « Послушайте, ребята.
Я говорю Марусе не в упрёк.
Крестить ли? Нет? Маруся, для тебя-то
Неважно как! Не вдоль, так поперёк!
Тебе, Маруся, видно по глазам уж -
Ну, бешеные!– просто надо замуж!»
Мне тут же секретаришка – навстречу!
Про тот же, про обрядишко – « Звездин!»
Но я и здесь найдусь, отвечу.
Да прямо в рифму: « Не свисти!»
Не где-то разморило – в духотище!
Ругался, говорили кореша:
« Да за какие разве тыщи
Позволю отуречить малыша?»
Я всё кричал о гнусных, о « Звездинах!»
Об « Октябринах!»… « Есть у вас обряд!
Со школой загс в усильях во единых
Наперебой готовят октябрят?»
Дошёл, дошёл до самых околесиц.
Про иго плёл и: « Каждого спроси!
Да к нашим звёздам ежли полумесяц,
То вовсе быть затурканной Руси!»
-10-
Был позже суд! А судьи – все-то! – бабы.
Ну – думаю – засудят! Не спасут!
Из мужиков ну кто-нибудь, хотя бы!
« А так – шумлю – предвзятый будет суд!»
« Судилище!»…Глядят, как на паяца!
А захихикали – « Ну, да!»
Смекну, мигну – мол, нечего бояться!
Товарищеский – это ж ерунда!
Товарищеский – это всё равно ж нам!
Какой ещё – скажите – выездной
За столиком за доминошным
Суд с выпившим сидеть бы стал со мной?!
И – Ба! – гляжу: знакомые все лица.
Спросить: « Ну, как оно?
Пришли повеселиться?
Бесплатное кино?!»
«А сами? Цирк! Меж вами – гляньте – рядом
Не Клепиков, а Клопиков сидит.
Сигналы шлёт! Чернильным брызжет ядом!
На целый мир и злобствует! Сердит!
Писать – не пишет! Ядом пышет!
Разводит вонь чернильный клоп.
Где кто-то пашет, кто-то пишет.
И тоже – делу помогло б!
А вот Чин-Чиныч! Эти рады
Делить наш общий каравай!
Язык протрут! Про труд – тирады!
То бич, то клич – давай, давай!
А там – зевнут и ясно, что со скуки ж!
А вот – характер! Вечно за душой
У Мякишева – кукиш!
Для всех – большой, большой!
А Тани! Мани! Вали!
Хоть не было б дождя!
Глаза ж намалевали,
Спеша сюда ж, идя!
Чтоб видели и сели.
Один и вижу – съели?!
А суд шумит – устраиваю драки!
Подружки Тоське: дескать, не в любви
Была несчастной, так во браке!
С ним – оглашенным! – поживи.
И стихли разом.
Ко всем заразам!
А всё она! Энергия Петровна!
Вот ухватиться мухе за вола!
Ударница тридцатых ровно
Тянуть за хвост, речугу завела.
Что нужно ей, двадцатых пионерке?
Предостерёг – не помню – кум о чём.
А с ней – трибунка! Вижу – из фанерки!
Обита красным, гордым кумачом.
Ну, смех и грех! Былинных лет обломок!
Реликт навек забытой старины!
А голос – дребезжаще-громок!
Слова – непримиримы и стальны!
« Ты – прошлого позорный пережиток!»
А я в ответ: « Бабуся, не скажи так!»
Мне: « Встань и стой, чтоб дети поглядели,
Который – враг!»…Позиций не сдаю!
« Что ж, хорошо! На самом деле -
Не садите!»…И встал! Стою!
Стою, как перст, подъятый к небу.
Один, как перст и налегке!
Издёвкам палец на потребу,
Где вся-то сила в кулаке.
Событья стал опережать я!
Но бей, кулак, искусно поднырни!
До братского далёко так пожатья
Распахнутой беззлобно пятерни.
Я говорю, что пьющих тыщи - тысяч!
Шепну кому-то, глазом поманя:
« Подсечь порок, не значит - высечь
Всем в назидание… меня!
Со мной работу в массовом порядке
С одним ведут! И кто, во что бы вник!
Уж лучше бы сажали грядки,
Под окнами разбили бы цветник!»…
Уже кричат: о Штирлице шестая,
Мол, серия! Пропустим! Жалко! Ша!
Гляжу: детей вспорхнула стая.
Ни друга-брата алкаша.
Две пары лиц к моей подлезут роже.
« Порочишь образцовый дом!»
« Что ж, - говорю – судите, люди, строже!
Упорным искуплю вину трудом!
Хотите? Кошек!»…Бедная Маруся!
За каламбур невольный, тот
Я извинюсь, и помирюся!
А, словно грудью, лез на дот!
« Хотите – кошек! Мало кто их гонит?!
Поизловлю, и ...соли под хвосты.
И всех делов! И проще ничего нет!
Добьюсь в подъездах вящей чистоты!
Жить в нашем доме – сразу ватой,
Входя, забьёшь и ту ноздрю, и ту!
Окрашу стены краской розоватой
Под розовую жить у нас мечту!
Хотите, люди?»…Сплошь – пенсионеры!
У язвенников жалости – ни в ком!
И наивысшей требуют мне меры.
Не пить, не быть под малым под хмельком!
Мол, водку – нет! – не смею трескать.
И никого не ставлю ни во грош!
А за меня, пропойцу, дескать,
Взялась общественность! Хорош!
Поддакну: « Что ж! Ничуть не плох!
Хорош? Ну что ж! Бываю хуже!»
А в голове – сплошной чертополох!
Пошёл молоть по пьянке чепуху же!
Скажу: « Стыжусь! И каюсь! Ни при чём!»
Про чьё-то время скажут – было!
Отметят: жизнь, тогда ключом
Целебного нарзана била!
Пока ж на стрелки смотришь у часов.
Скорей с утра к пивной и ломишь к бочке.
А завтра – глядь! – замок, засов
На каждой бывшей винной точке.
Вот будем жить! Ни пьяных похорон!
Хоть помянуть – боржомом не подпоишь!
Не пить совсем – большой урон?
Ни буйных свадеб, ни побоищ.
Да, чтоб не пил, тебе – хитро! –
Внедрят чегой-нибудь в нутро.
И ты – не ты! И сам не свой!
Хоть, в общем, парень с головой!
Как некий знак пометит лоб.
Чтоб жил – не думал! Остолоп!
А там и на руку – печать.
Не то, что взял – так отвечать!»
Тут море – слышу – голосов:
« На твой язык и взять – засов!»
Сидеть у всех не стало сил.
« Встать!» - суд и встал, и возгласил.
« Учитывая слёзную мольбу
Жены – и слёз-то бабьих – лужа! –
И в чёрном видела гробу
Жить одинокая! Без мужа!
И парень, дескать, молодой.
Всем, дескать, миром
Мы с вечной пьянства справимся бедой!
И разнести повестки по квартирам!
Собранье завтра! Жэ-кэ-ка!»
И все: « До скорого! Пока!»
«Последнее – скажу – давайте слово!»
« Наговорил – ответят – на пять лет!»
Внучат укачивая, снова
Мне женщины плевали вслед.
Короче, порицанье-приговор!
« Отметьте – буркну – в горе-протоколе:
Святоши! А припри ково,
Раскаянно припомнит про такое!
А тёщу чуть не выбросил из окон?
Жалею ль о содеянном? Уже!»
Чуть не сказал: « Жалею – не высоко,
На первом обитаем этаже!»
Не брякнул, чуть: « В расстройстве и печали
Я был в большой! А « подлую змею» -
И с пятого, а помнится – кричали:
« Давай, дружище, выброси мою!»
Я промолчал! Ребёнок…Тося…
У тёщи странно выгнута нога.
А я ж не шут! С чего и началося –
Шепну своим – забудемте! Ага!
1 ноября 1979
30 дек. 1993
9 мая 2007