На Степана написали анонимку. Ее так и озаглавили – "Анонимка на Скачкова Степана Егорыча". Завгар Стрижев прочел бумагу и вызвал Степана.
- На читай, - сказал завгар.
Степан сел на стул и, шевеля губами , прочел:
Анонимка
На Скачкова Степана Егорыча
Жизнь есть жизнь – воруют! То есть в то время как запад смеется как мы живем, Степка Скачков отвез на Труд – поселок женщину – бабу с тремя мешками непонятного содержания. Возможно с музейными ценностями или валютой. Бабу видел со спины , личность не определил. На ней был ватник синий, выходной, юбка и неподшитые новые валенки, которые тоже точно, то есть краденные, я, отродясь в нашем сельпо валенок не видел.
Хотя они оба сообщники, баба сильно ругалась на Скачка – назвала его козлом, когда он уронил мешок в грязь.
В свете решений и воодушевления новым подъемом, все как один, не могу молчать так же о том, что Скачок дал взятку механику Шишкину (бутылка 0.5 литра, без козырька - сучок) за новый стартер, который установил на свой КАМАЗ. Новым стартером он завел грузовик и отвез вышеозначенную бабу с неподшитыми валенками, которые, я вспомнил, продавались в Сочи, Куда я ездил в прошлый год по соцстраху. Ты, Михалыч, должно быть помнишь вместе ездили.
В то время, как все мы напрягаем последние силы для встречного плана, Скачок по ночам слушает заграничные голоса и музыку с развратным смыслом. Короче, Степку, прищучить надо! Ты ему, Михалыч, намекни, что, если его Витька будет метелить в школе моего Толика, я до Москвы дойду. У меня свояк там в РЖУ работает прорабом.
Под анонимкой не подписываюсь – боюсь мести этого амбала – может ломануть.
- Ну? – спросил завгар.
- Чего ну? Ясное дело Фоня Колун писал!
- Это я и без тебя знаю. Ты лучше скажи, зачем мешок в грязь скинул?
- Дак, сорвался мешок с борта! Я, что нарочно твою картошку в грязь кинул. Ты думай, что говоришь. – Степан нетерпеливо заерзал на стуле, - А, этого Афонасия, сем на восемь, восемь на семь..,- Степан вскочил и быстро вышел из кабинета. Стрижев не успел и слово сказать. Завгар хотел Степку для порядка слегка отругать. Мадам Стрижева, его жена требовала, чтоб наказали. Тамара Ивановна жаловалась, что Скачок начал грубить – мол, в рабочее время картошку возить нельзя, что, мол, с семнадцатого года хозяев нет, всех за машинку взяли. И, еще Степка ей сказал, что Тамара Ивановна – друг детей, враг человечества. Ну, с этим Стрижев еще был согласен. Ах, эти бабы! Вся неприятность через них. Кабы не она.…А, Степка, тоже хорош – в рабочее время нельзя халтурить. А жить, как прикажешь Степан Егорыч? Рога бы надо пообломать. Эти мрачные размышления Стрижева прервал шум в коридоре.
Вскоре дверь с треском отворилась и в кабинет, как бомба влетел Афанасий Колунов. В проеме двери, отдаленно, похожий на статую воина освободителя, только без дитя на руках, стоял Степан. Лицо у него было штормовое.
- Говори, гад, будешь писать анонимки или …
- Не буду, быстро согласился Афанасий, - вставая с пола.
- Поклянись! Повторяй за мной:"я, Афанасий Колунов, находясь в трезвом состоянии, и твердой памяти, торжественно клянусь, анонимок и подметных писем не писать, а, если и писать, то только в стенгазету, к праздникам и восьмому марта. А, если я напишу хоть одну анонимку, то пусть, - у Степана задрожали губы, - суровая кара моего народа обрушиться на мою глупую голову. А теперь пошел вон!"
- Ну и чего ты добился, - миролюбиво спросил Стрижев, - только меня подвел.
- Ниче, Михалыч, он теперь хвост то подожмет, - улыбнулся Степан, - этих же гнид учить надо.
Афанасий Колунов вышел из конторы и быстро пошел к своему дому. Достал Толькину новую тетрадь, ручку, положил промокашку, так как его учили в школе и вывел сердито сопя:
Анонимка
На Скачкова Степана Егорыча, русского, беспартийного, члена профсоюза.
Подумал и добавил: и на Стрижева Ивана Михайловича…
1987 г.