Один из боксов детского инфекционного отделения был особенно нам мил (Нам - это студентам Медицинского Колледжа), в нём обитала "Вафелька", так её прозвал мой одногруппник А. за то, что она была, с вашего позволения сказать, сладкой девчушкой.
Мы, намаявшись после детей с дифтериями, ОРВИ, "Ветрянками": после того как все горла покрытые жёлтым налётом, плесневыми грибками и ангинальными гнойными пробками на минадлинах были орошены "Мирамистином", после того как сквозь тоскливый рёв, леденящий сердце привыкшее к терпеливым взрослым и заставляющий чувствовать себя виноватым, были поставлены все внутримышечные инъекции, после того как все градусники были собраны, наконец после того как с души упал груз бремени дел, - мы шли к "Вафельке".
Её было два года от роду. В отличие от остальных детей этого возраста он ещё даже не лепетала, совсем не могла ходить и выражала свои желания только плачем, либо странным смехом, как будто бы ещё не сформировавшимся - и от этого таким милым. Когда мимо её бокса кто-то проходил она вставала в своём манежике обсасывала железный поручень губами и любопытными глазами смотрела на тебя, если же ты уходил из её поля зрения она громко и жалобно ревела...вообще она часто ревела, особенно после того как в отделении появились студенты которые начали с ней играть - не хотела быть одна.
Ростом она была чуть больше 40 сантиметров, весом не больше 15 килограмм. На маленькой голове её было небольшое скопление жиденьких волос цвета соломы. Голубые глаза, маленький вечно сопящий носик с ранами на ноздрях, покрытые каким-то налётом губы, но красные красные, когда она смеялась они обнажали неровный ряд её маленьких, заострённых зубов. Лицо её было очень бледное, вокруг носа и рта можно было увидеть синие синие вены. Ладони её были как четверть моей ладони.
Нас было трое парней на практике и мы всегда заходили к ней всей гурьбой. Один из нас кормил её, второй закапывал капли, третий просто смотрел на это. Если кому-нибудь из нас приходилось отмачивать классную штуку после которой она заливалась своим писклявым смехом мы сами стояли и сияли улыбками как маленькие дети. Мы терпеть не могли когда она плакала. Иногда я оставался один доделывать историю болезни и играл с ней иногда по несколько часов. Она, такая маленькая, была похожа на какую-то куколку - поэтому к ней всех так тянуло. Я мог обхватить полностью её оба бока своими руками, иногда я брал её за ручку и водил по комнате, но ей было легче ползать по полу. Девочки меняли ей подгузнки когда он ходила в туалет. Мы всегда просили мед сестёр что бы они разрешили нам покормить её, что бы посмотреть как она жуёт со своим смешным набитым ртом и надутыми щёчками
***
Мать отказалсь от неё ещё в Роддоме: у "Вафельки" был порок сердца, больные лёгкие, задержка развития организма и стало быть развития неё как ребёнка, энцефалопатия, внутриутробная простуда...вобщем целый букет всяких болезней омрачавших её жизнь. В больницу попала она с подозрением на заражение "Ветрянкой". Более одинокого человека я представить себе не могу.
Она была похожа на куколку, но она всё же была человеком - из плоти и крови, и мы дарили ей единственное чего ей не хватало - человеческого внимания и заботы, но для нас, безответственных детей, она скорее была игрушкой. А. сказал что его мать знает в каком она учреждении содержится и что можно будет её навещать...мы послушали, сказали: "Ладно" благополучно забыли про это.
Я до сих пор жалею об этом.