- Зима, Прохор Амбросович, уже свои коньки надела. Лед, как стриптизера в финале своего коронного номера.
- В смысле, голый?
- Именно! А чтоб гарантированно шмякнуться, лучше всего выходить на прогулку в кроссовках! Во истину неконтролируемое скольжение, непредсказуемые выпады и неожиданные растяжки! Дай бог всем травматологам стахановской выдержки! Даешь новую волну в поток к рентгеновскому кабинету! Даешь лангеты и гипсы!
- Подмывает сказать: «Ура, товарищи!»
- Это нужно не говорить, Прохор Амбросович, это нужно кричать во всеуслышание. Знаете, что-то типа: «Люди! Будьте бдительны и осторожны! А уж коли, так случилось, то не беда. Не отчаиваетесь! Не вешайте носы и прочее! Со сломанной рукой еще ого-го сколько можно дел натворить! А кататься с горки на костылях даже интересней. Зимние забавы прекрасны в своем разнообразии!» Вы, Прохор Амбросович, кстати, свой отчет доделали?
- Умоляю, не напоминайте мне о нем.
- А что такое?
- Одно только слово…
- «Отчет»?
- Бр-р-р! Оно самое! Вызывает неприятные мурашки по всему телу, нервный тик и тошноту.
- Да? ОТЧЕТ(!) Тогда, ОТЧЕТ(!), Прохор ОТЧЕТ(!) Амбросович, ОТЧЕТ(!) не буду.
- Как вы великодушны.
- И как же?
- Слов просто не могу найти, чтобы описать.
- Прямо ни одного словечка?
- Ни одного!
- Может хоть междометия?
- Увы!
- Буковка?
- Пожалуй, если только «З». Подойдет?
- То, что надо! Вот порадовали! Угодили! Влистили! Дайте, я вас обниму, ну или хотя бы степлер в вас брошу.
- Право, не стоит.
- Думаете?
- Уверен!
- А я, Прохор Амбросович, все «виль-виль-виль»! Во всю кручу хвостом, меняю курс, то вправо, то влево, то стремлюсь вверх, то камнем вниз. А за мной все «Хоп-хоп-хоп»! Гигантская акула, неустанно щелкающая своей пастью. Так и хочет оттяпать от меня кусочек, да посолидней. А на правом боку этой заразы, знаете что вытутаированно?
- И полмысли нет!
- «Обыденность»! Я главное от нее и так и сяк, а она, пакость такая, все не отстает, преследует меня с настойчивостью маньяка.
- Так, мой друг, со всеми людьми. Ничего с этим не поделаешь.
- Да? Ну, не знаю, не знаю, но иногда по мордашке свое противной она от меня получает. Жмурится гадина, смешно аж до коликов.
- Это хорошо, что вы не унываете.
- А что мне, Прохор Амбросович, унывать? Все же здорово и просто великолепно! Бобры стабильно разоряются на закупках вставных челюстях; киты, ввергая всех морских тварей в шоковое состояние, изобретаю нечто новое и неудобоваримое; пингвины, офигевают от антарктической депрессии; муравьи по всему миру объединяются в группы бастующих, требуя сокращение рабочих часов в неделе, введения обеденных перерывов, больничных и отпусков; дикий койот без устали гоняется за сумасшедшим страусом; человечество погрязло в бесконечных воинах; а где-то в космосе комета, пролетающая над всем этим безобразием, не удержавшись, восклицает: «Отец мой метеорит! Да, что ж они бедолаги мучаются!», после чего и берет курс на землю.
- Да-а, действительно унывать нечего. Комета, говорите?
- Она самая. Но меня больше пингвины тревожат. Депрессия без антидепрессантов – что может быть хуже?
- Согласен с вами. Тем более, что кометы, метеориты там всякие, разговоры о грядущем конце света,- все это не более чем выдумки.
- Да?
- Точно!
- Стало быть, не верите?
- Ни на йоту! А вы, что верите?
- Вера, Прохор Амбросович, странная штука. Отринув ее, уже через мгновенье мы снова стремимся обнимать ее ревнивые плечи. Вера,- бумеранг, всегда возвращается в твою руку. Вера,- угли, что никогда не остынут. Вера подобна маятнику настенных часов, казалось бы, только что ушла в «тик», но мы то знаем, что «так» будет обязателен, главное тут, не забывать заводить эти самые часы.
- Да-а, несет вас.
- Лиса? За темные леса? А как же не нестись мне, не иначе как стремглав! А по-другому кровожадная акула обязательно меня сцапает. Переварит с превеликим удовольствием и превращусь я в то, что согласно народным наблюдениям, не тонет.
-А вы оптимист, раз так несетесь. Но вы это серьезно?
- Да, не будет конца света, Прохор Амбросович. А знаете почему?
- Почему?
- Я его вчера отменил!
- Хвала небесам!
- Вы, кстати, маркеры и колпачки их по цвету содержите?
- Ну, да.
- А зря! Каждая мелочь должна радовать своим разнообразием. Помните, как мы с вами говорили, что не существует ни одной похожей друг на друга снежинки? За это то я и люблю зиму. За то, что моей рыбки, плавающей под снегом, почаще удается наподдать хвостом по морде той акулки!
- Даже и не знаю, что сказать…
- А и не нужно этого. За всех нас сказал Заратустра: «Нужно носить в себе хаос, чтобы быть в состоянии родить в себе танцующую звезду».
- Красиво.
- Ага. Может по сто грамм? За красоту.
- Тогда уж по двести!
- Ну, так вперед! Тем более, что рабочее время – тю-тю! Куртка, шапка и перчатки и на выход!
- Я вообще то пошутил.
- Ну, знаете, Прохор Амбросович, такими вещами не шутят.
- Ладно, будет вам, идем те, тут недалеко, совсем недавно новое кафе открылось.
- Уау! Прохор Амбросович, дайте я вас расцелую!
-Не стоит.
- Может тогда – степлер?
- Идемте же.
- Лечу, лечу!
…
На сим Зимняя Тетрадь Офисной Ахинеи объявляется завершенной. Увидимся будущей весной и да прибудет с вами безумие!