-Куда едем, капитан?
Офицер резко обернулся и грозно спросил, почти прокричал:- Кто сказал?
Перед ним стояли призывники, с мешками, в телогрейках, в старых порой рваных пальто и плащах.
-Я.
Из толпы вышел в драповом пальто с поясом, при пыжиковой шапке, мохеровом шарфе и черных кожаных перчатках хозяин вопроса. Для 1973 года на призывной площадке, это было , как вызов военкоматовской нравственности.
- Я спросил - сказал парень.
Капитан окинул его с ног до головы, развернулся и молча ушёл. Шапка, правда , только с вида имела приличный вид, за отворотами были проплешины, да и шарф был начёсанным, не первой молодости, а если поближе…, то пробит шрапнелью. В голове у Лёхи была смесь градусов и мыслей. Как же ему всегда не нравились, все насильственные перемещения в неизвестность. Одно дело, когда по доброй воле. А вот такое… Сколько ему пришлось сменить за свою жизнь школ, домов.
Сколько раз он был в этой неприятной роли новичка. Всё испытал своим носом, Правда и чужих носов не жалел.
Видно капитан кому-то пожаловался.
Пришёл майор с двумя другими капитанами, Вычислили Леху из притихшей толпы коллег
.- А тебя мы в армию не возьмём.
-Почему?
Да ты пьяный.
А кто в армию идёт трезвый?
Вот если пройдешь по этой доске, возьмем - и майор показал на длинную тонкую доску.
Наверное, это доска у них служила индикатором пригодности и сейчас работала, как пропуск.
Алексей подумал, что сейчас отправят обратно, потом опять проводы, слёзы, сопли И твёрдым шагом прошёл по указанному маршруту.
-Ладно, служи- смягчился майор и команда офицеров удалилась.
Потом были непонятные вагоны с туманным маршрутом, какие-то перевалочные помещения , в которых находили способ опохмелиться. И Лехе предлагали, но он смотреть не мог на водку. От одного воспоминания мутило.
Когда загрузили в вагоны и отправили по настоящему к цели, то обнаружил знакомое лицо из родной альма – матер. Парень учился в параллельном потоке , группа ЭС-10.
Эсники учились после десятого, но их брали только на второй курс и они ,как бы считали себя старше и задирали нос. А на летних месячных военных сборах Этот конфликт по поводу старшинства разрешился обычным, но действенным способом. Нос они больше не задирали.
А в этом вагоне, везущем в неизвестность встреча противников обернулась в радостный союз. Во всём, главное-ядро. Вот таким ядром и стали Лёха и Серёга. Какие - то мелкие приблатнёные, пытались натянуть одеяло власти, на себя, но были быстро подмяты, как в интеллектуальном, так и в физическом смысле и были причислены ядром , к обслуживающему персоналу. Вот так Лёха и Серега стали « стариками « по вагону ещё до присяги и не вступив, в почётное звание Салаги.
Ехали дня два, тире три.
Сержанты сопровождения держались скромно, вели себя на равных и порой даже робко, каково же было потом изумление Лёхи, когда они пересекли границу войсковой части. Как будто их надули ядовитым газом.
Разговор пропал- один крик!
-Понты дешёвые. Там в поезде, ссали голос повысить.
Самое интересное началось в бане, Да, какая это баня! Так , сарай с водопроводом. От горячей трубы лучше далеко не отходить. Жопа замерзнет(начинают просыпаться солдатские, самые литературные , почти нежные слова).
Из воспоминаний:
Ещё в военкомате на собрании, где военком с воодушевлением рассказывал о прекрасной жизни в армии.
В частности он говорил, что армия теперь другая. Раньше все были в рванье, в телогрейках, а сейчас можно спокойно ехать в хорошей одежде, а потом переслать её домой Последний раз Леха увидел свою гражданскую одежду через неплотно закрытую дверь банного тамбура. Кто-то уже примерял его вязанный свитер. Больше встреч с ней не было. Обмундирование выдавалось на глазок. Было два раз размера. Длинный и не длинный. Лёхе достался длинный и сапоги, на два номера больше, а к ним маленькие, маленькие портянки, которые сразу забились в мысы сапог и те стали сразу , как раз в пору. В ефрейторе, который выдавал портянки, Лёха узнал нового хозяина своего свитера.
-Как свитер, не жмёт?
Ефрейтор скорчил кисляк на своей ефрейторской роже и приготовился сказать все то, что он успел выучить за время своей службы.
- Ладно, ладно ты бы мне дал портянки нормальные и считай, махнулись.
Ефрейтор выбрал самые длинные, как же они потом пригодились.
В новой одежде Леха потерял свой статус, завоёванный с Серёгой в поезде.
Все стали похожими на одно лысое лицо.
Рукава - крыльями, штаны мешочком, в коленях колышком. Сапоги, как повод учиться ходить заново.
А тут еще и Серегу отделили и увели в неизвестность…
За какие-то часы весь московский призыв был расформирован.
Из москвичей Леха остался один. Хотя другие остались не разлучёнными с земляками. Кого он только здесь не увидел. Были алтайские немцы, латыши, литовцы, эстонцы, Какие-то чернявые сидящие всё время кучкой. Потом узнал- каракалпаты.
Знать про них раньше не знал. Азербайджанцы, армяне, узбеки , таджики и совсем адын- москвич Леха.
Почему заостряю на это внимание, потому, что там в армии москвич выделяется в отдельную, особенную национальность. Только там Лёха узнал, что москвичей почему-то положено не любить. И ни в одном батальоне, ни на одной точке двух москвичей никогда не держали. Даже питерцев было двое, одесситов было двое, бакинцев и сумгаитцев 6 человек.
Такая арифметика.
Вот так. Лёха попал под Архангельск.
Привезли их ночью. Звёзды показались маленькими, маленькими, далёкими, далёкими. Воздух колючий, холодный. И запах угольного дыма. Чужой враждебный запах угля. В нём Лёха почувствовал себя особенно одиноко.
В душе стало кисло И он понял, кАк это долго- два года. Как далеко он от всего и как ему дорого, все то, что осталось за этой толстой стенкой времени, которая его сейчас разделяет от той жизни..
И как он будет стирать эту "стену-время", день за днём , с радостью, зачёркивая его крестиком, в своём календарике.