Отец Павел любил рисовать. Рисовал он на деревянных дощечках, в основном овощи и фрукты, иногда цветы. Все свои работы он раздаривал ребятишкам в храме, своим прихожанам. Шло время, дети взрослели, мальчики стали брать в жены девочек. Вот когда обнаружилось: мальчик с нарисованным перчиком женился на девочке с нарисованным персиком; девочка с желтой грушей вышла замуж за мальчика с зелёным луком; сестрички, которым батюшка подарил когда-то свои вишенки, нашли своё счастье с мальчиками, у которых были дощечки с огурчиками.
В храме стали поговаривать о батюшкиной прозорливости, кто-то даже заметил, что у отца Павла всякому овощу – свой фрукт, а некоторые соблазнились такими совпадениями.
Одна прихожанка, мечтавшая выдать замуж свою «переспелую ягодку», решилась подойти к батюшке с просьбой:
- Помолитесь, батюшка, о девочке моей, может, найдётся для неё какой-нибудь женишок? Даром у нас дома Ваша клубничка в красном углу под иконками столько лет стоит…
- Что за клубничка? – не понял батюшка.
- Картинка Ваша. Клубничку Вы подарили Настьке моей, лет восемь ей было. На дощечке квадратненькой, помните?
Отец Павел не совсем понял, о чём говорит Настина мама, но хор начал петь «Царю Небесный», и ему нужно было идти служить водосвятный молебен.
- После молебна, – сказал он и пошёл к аналою.
Настина мама схватила его за руку, остановила, умоляюще заглядывала в глаза, не отпускала:
- Помолитесь, батюшка! Все Настькины подружки давно при овощах, одна моя до сих пор без пары. Подыщите для неё что-нибудь, батюшка, мож, баклажанчика, или другого какого женишка подходящего…
Отслужили молебен. Настя подошла к маме, идти домой, но мама подтолкнула её к выходу:
- Подожди на улице, дочь, мне нужно с батюшкой, дочь, я скоро, - и прямиком к отцу Павлу.
- Ну как, батюшка? Для доченьки для моей, для Настеньки? – заканючила мамка, нервно закручивая крупную пуговицу у ворота пальто.
- Сейчас посмотрим, что там у меня для вас есть, - сказал батюшка и спустился в подвал, в свою келью.
Настькина мамка кинулась к Троице, стала молить-просить, чтобы батюшка нашёл для её дочки самого лучшего жениха... Да хоть бы и не самого…
Батюшка скоро вернулся с квадратным куском почерневшего дубового паркета, на котором был нарисован одинокий троицкий цветок цвета неспелого баклажана: Три фиолетовых лепестка раскрылись параллельно небу, а в сердцевине тройной свечой светился нежный бутон.
– Вот. Всё, что осталось.
Прихожанка не глядя спрятала батюшкину дощечку в свою сумку, склонила голову, сложила ладони для благословения, поцеловала батюшкину руку и вышла из храма. Дома она поставила дощечку с нарисованным цветком ириса рядом с клубничкой в красном углу под иконами и стала ждать-выглядывать заветного для дочки жениха…
Прошёл год, и два, и пять лет. Жениха всё не было. Ни ириса, ни баклажанчика, ни горошка, ни орешка, ни печёного картофеля. Да и не ждал уже никто женихов, потому что ягодка наша, клубничка запоздалая Настька, уже три года как послушница при Троицком монастыре в Ивановской епархии.