Как часто мы живём, не понимая, что создаём тысячу проблем, пороками свою дорогу усложняя, а пряча их, толкаем себя в плен.
В плен – боли, слёз, скорби, а иногда непоправимых последствий, что называется – человеческим горем.
Когда оно приходит в наш дом – хватаемся за голову, бьёмся лбом в стену, рыдаем не жалея глаз, а иногда даже рвём волосы на собственной голове, но понять, что и как произошло, никак не можем.
Я считаю, что я должна написать этот рассказ, чтоб хоть частично уберечь людей от тех ошибок, которые мы иногда неосознанно совершаем, а они в свою очередь, возвратившись бумерангом, бьют нас не только в лоб, но и прямым ударом в незащищённое сердце.
Глава 1
Всё началось очень давно, лет восемь тому назад, ранней весной, в безоблачный день, в стенах настолько знакомых, что за годы стали до боли в сердце близкими и немного родными.
Сидя за столом у раскрытого окна, Альбина, пригревшись солнечными лучами, незаметно для себя самой постепенно унеслась куда-то далеко, за пределы родного класса, а возможно, города и Земли, растворившись, как дневное облачко в небесах.
Небо было тёплым, нежным и необычно светлым. Альбина чувствовала себя лёгкой, прозрачной птичкой, а возможно, и маленьким невесомым ангелочком, рассыпающим небесный блеск своим непринуждённым полётом.
Ей казалось, а может и нет, что с самого своего первого дня ей не было так тело, светло и хорошо.
Но неожиданный резкий стук указкой о стол, сопровождающийся почти бешеным ором учительницы литературы, порвал звено нежной искрящейся цепочки, соединяющей воедино всё небесное и земное, мысли, объединяющие всё в одно, разлетелись вдребезги, как от сильного удара молнии, обрушив её на землю, стукнув лицом о холодную деревянную школьную парту.
Резкий, почти командный голос, насыщенный и наполненный до невыносимости язвительностью и сарказмом, ошпарил лицо девушки, как кипятком:
– Альбина, ты опять летаешь в облаках! Пора бы вернуться в класс и подумать о сочинении. Иначе я кол тебе поставлю – и не только на всю страницу, но и на твой бестолковый лоб.
Альбина с неприязнью почувствовала, как жар с лица резкой волной хлынул в её хрупкое тело, сопровождаясь ознобом и мелкой дрожью.
Она подняла глаза на одноклассников, в одно мгновение увидев тридцать пар глаз, впившихся в её душу. Но ярче всех и пронзительней были глаза Антонова, от его взгляда девушка почувствовала, как следующая волна кипящим потоком ударила ей в лицо, оно запылало, как будто нагревшаяся докрасна, раскалённая сковорода, которую как-то однажды девушка забыла на включённой плите.
По классу пронеся лёгкий шум, потом шорох, переходящий в шёпот и смех.
Со всех сторон стали неспешно раздаваться голоса, чуть слышимые реплики и даже громкие короткие выкрики. Но Альбина не слышала, кто что говорил и кто что кричал в её адрес, всё слилось, соединилось, смешалось в томный гул, заполняя её разум и помрачившееся сознание, в серую, раскрученную до невыносимой тошноты карусель.
Тот же резкий, но уже не столь неприятный голос рявкнул командным тоном генерала:
– Молчать! Быстро всем в тетради! Работать!..
Вслед последовал уже более тихий, но такой же настойчивый голос той же самой учительницы литературы, которую уже давно за её спиной вся школа называла одним словом – «грымза»:
– Разболтались! Управы на вас нет, оболтусы и разгильдяи. Экзамены на носу, а им хоть бы что. Ворон считают да по дискотекам бегают. Дождётесь у меня, я вам всё на экзаменах покажу, кто и кем потом станет. Я вам такие характеристики напишу, что вас в тюрьму и то с ними не возьмут! – стуча тонким краем указки о стол, не унималась Тамара Львовна. – А в субботу устрою родительское собрание! Чтоб ваши папочки и мамочки знали, кого они растят для общества нашей чистой и светлой Страны. Идолы.
Тамара Львовна, немного успокоившись, села на свой деревянный стул, ручкой стукнув по столу, закинув ногу на ногу, подняла взгляд своих сосредоточенных серых глаз в голубое весеннее небо. Птицы радостно щебетали за рамой раскрытых окон, а солнце играло, поблёскивая, периодически отражаясь своими лучами в её глазах.
Класс, насупившись, уткнулся в свои тетради и, прерывисто дыша, стал с трудом и степенно размышлять, вспоминая, и кто такой Толстой, и кто такая Каренина, чтоб не дай Бог не спутать, у кого из них всё же была трагедия.
Глава 2
Весна в том году пришла достаточно рано.
Вступив в свои права, быстро и легко согрела лучами солнца землю, украсив её необыкновенной нежностью и красотой.
Вдоль аллей школьного дворика красовались, как в подвенечных платьях, белоснежные яблоньки, поочерёдно меняясь с вишней и берёзками, соединяя, сплетая свой девичий хоровод, молодыми веточками танцуя необъяснимо волшебный танец, напевая нежную мелодию, подпевая в такт по-юношески раззадорившемуся ветру.
Альбина шла тихо, полностью погрузившаяся в свои мысли, постепенно то вспоминая, то анализируя произошедшее событие. Голова страшно болела, ноги были ватными, а руки висели, как плетень намокшего под дождём старого забора.
В голове была только одна мысль: хорошо, урок был последним, и ей не пришлось общаться с этим подлым, наглым стадом. Сегодня она думала так и никак иначе. Подлое, злое стадо. А ещё вчера она смеялась, шутила и практически в каждом из них видела своего лучшего друга. Как легко предают друзья!
Друзья, а есть ли они вообще?
Что такое друг?
Может, она просто глупа, и её представление о дружбе было ошибочным? Как мерзко смеялись они всем классом, разъедая своим смехом её мозг, уши и душу!
Как легко они сегодня встали на сторону этой подлой твари под названием «грымза»! Да, подлой, именно подлой, сейчас в её раскалённый мозг никакого другого названия и определения для этой старой перечницы прийти просто не могло.
Альбина чувствовала, как в её висках, в лице, в груди, в горле, в животе накатывались волны, волны боли, стыда, позора, обиды, злобы. Они надвигались откуда-то издалека, набирая скорость, меняясь поочерёдно одна с другой, приближая мощную и сильную волну гнева.
Чувство, мысли одна за другой, не имевшие с её жизнью ничего общего, мчались всё быстрей, набирая ход, потоком топили её сознание, поднимали то, что внутри, наверх, обещая швырнуть о ближайший каменный берег, берег мести.
Медленно волоча ноги, она бежала. Сегодня она бежала, бежала, как побитая собака, как жалкий трус, это сейчас она начала думать и злиться, а ещё каких-то полчаса назад кроме позора в её душе ничего не было и не могло быть, это только за порогом школы на её голову откуда-то сверху обрушилась обида, пробиваясь сквозь горло, разрывая его на части, жёстким комом прорвалась в сердце и живот.
Ладно она, от неё никто и никогда ничего хорошего и не ждал, а как могли они? Они, её друзья и подруги, как могли они поступить так подло и низко! Они – в одно мгновение, они, её друзья, как стадо, наглое бешеное стадо бизонов, в одно мгновенье пронеслись, втоптав её в землю. Обида не вмещалась в её тело, разрывая его на куски, она была слишком велика для того, чтоб её принять и остаться с ней жить. Альбина содрогалась, выталкивая её из себя, та поползла вверх, опять разрывая горло, разрезая глаза и голову, ища выход.
Но поток мыслей накатывался всё сильней, волнами заполняя её, заполняя болью, не оставляя выхода обиде.
Сердце её задыхалось и тонуло, оно было подобно бумажному кораблику, попавшему каким-то неожиданным образом из залитого весенним солнцем ручейка в бушующий океан. В её сознании, плоти и душе буйствовал шторм и ураган.
Чья-то мягкая тёплая ладонь нежно попыталась извлечь ручку её портфеля из тесного кулачка.
Альбина вздрогнула и подняла глаза. Почти у самого её взгляда откуда-то возникли всё те же пронзительные глаза Антонова, сложно было сказать, что молодой человек просто смотрел в глаза девушки, ей на секунду показалось, что он буравит её своим взглядом, проникая через оболочку глаз своим взглядом, как включённой дрелью, причём в оба глаза одновременно, девушка опять почувствовала приток крови в голову, только кровь была не тёплой и даже не горячей, она была подобна раскалённой лаве. Голова закружилась, а ноги, до сих пор бывшие словно вата, подкосились окончательно. Девушка собрала все оставшиеся силы и резко дёрнула портфель.
– Да пошёл ты! – злобно, с болью крикнула она. – Да пошли вы все! Ненавижу! – ещё громче добавила раскрасневшаяся, как алый бутон розы, девушка.
Резко повернувшись, рванула сама не зная куда.
Через мгновенье те же руки, охватившие её плечи, с силой загребли её в железную, но в тоже время тёплую охапку, из горла девушки вышел стон, сопровождающийся вздрагиванием, передёргиванием всего тела, она не плакала глазами, она рыдала душой, всё чаше глотая воздух и всё сильней выдыхая его в грудь Олегу.
Происходящее напоминало одно: что девушку со дна океана волной выбросило на берег, но сильные руки Олега подхватили её, спасая от падения.
Глава 3
Время шло. Олег провожал Альбину из школы домой, утром, как само собой разумеется, молча ждал у выхода её парадной, брал тяжёлый портфель из хрупких рук, иногда приглашал на просмотр нового фильма, иногда просто прогуляться по вечернему городу.
Время пролетело быстро, инцидент, произошедший в классе, никто никогда не вспоминал, Альбина и Олег также не затрагивали эту тему, казалось, что ничего не было, ничего не произошло.
Только девушка стала с того самого дня немного старше и намного серьёзней, в классе она перестала шутить, смеяться, а в её взгляде добавилось чуть больше блеска и темноты, она перестала делиться с подругами и друзьями, хотя верить в то, что они есть, она также перестала…
К тому же дома у девушки навалилась тысяча проблем одновременно: резко заболела мама и следом слёг отец, они поочерёдно меняли друг друга на больничной койке и дома появлялись довольно редко.
Все домашние дела легли на плечи Альбины, на носу выпускные экзамены, дома стирка, глажка, готовка плюс визиты к родителям в больницу.
Всё бы ничего, если бы не две её младшие сестрёнки, одна только отправилась в школу, вторая только покинула детсад, переступив порог подготовительной школы.
Сестрички пытались хоть как-то помочь Альбине, задавая тысячу вопросов одновременно, включая то стиральную машину, то плиту, споря между собой, выясняя и разбираясь в своих обязанностях по дому. Альбину что-то раздражало, что-то пугало, а что-то доводило до слёз.
В это время девушка, взяв книгу в руки, подолгу читала им сказки. Свернувшись тройным калачиком, под одним одеялом они тихо и мирно засыпали.
Глава 4
С утра Альбина проснулась в хорошем настроении.
Начинающийся день её радовал, мама и отец находились наконец-то одновременно дома.
Сестрёнки весело щебетали, резвясь, бегая из комнаты в комнату, и их голоса доносились откуда-то издалека, но вызывали тёплое и приятное чувство. Солнце светило, игриво поблёскивая в её волосах, и Альбина улыбнулась, почувствовав себя на миг счастливой. В это время, потянувшись, она неожиданно вспомнила, что сегодня за день. День был важным немного, как-то по-своему волнующим и пугающим.
Что было в нём волнительного и пугающего?
Да именно то, что Альбина, как привыкли говорить взрослые, наконец-то стала самостоятельной и, как принято считать в обществе, взрослой.
Сегодня был выпускной бал в стенах её школы.
Она, откинув одеяло, на цыпочках подбежала к платяному шкафу, извлекла из него до умопомрачения изысканное и красивое новое платье.
Взяв его в руки, бережно приложив на грудь, она сделала небольшой круг, любуясь своим отражением в зеркале.
На какое-то мгновение увидела в себе принцессу, фею, потом, чуть приостановившись, обнаружила, что она даже с этой охапкой растрёпанных рыжих волос совсем недурна. Мысленно сравнив себя с Анжелиной Джоли, поставив себе галочку, что она молода, юна и, по собственному мнению, даже в чём-то её превосходит.
– Ну вот и всё. Я сегодня им всем нос утру, – вырвалось из её уст само по себе. Резкая обида кольнула в грудь, потом в нос и глаза. Слеза, блеснув на солнце, отразилась в зеркале.
Альбина прикоснулась к глазам, лёгким движением ладони быстро осушила их.
– Нет плакать я не стану, не дождётесь.
Не зря люди говорят: смеётся тот, кто смеётся последним.
День пролетел быстро и оживлённо, родители испекли пирог, сестрёнки то и дело расцеловывали её щёчки, поздравляя и гордясь тем, что у них есть такая умная, красивая взрослая сестра.
– Ты просто королева! – с завистью говорили они. – Ты такая красивая! Мама, мама я тоже хочу такое платье, – плаксивым голосом то и дело произносили младшие Кристинка и Вероника, глядя на Альбину волнующим взглядом, часто дёргали маму за руку, задавая один вопрос: – Ма-мам, а я когда вырасту, мне тоже купим такое платье, как у Альбины?
Мама улыбалась, вторя какой раз за день один и тот же ответ:
– Да, доченька, непременно, мы купим тебе точно такое же красивое платье.
– Мама, и такие же туфли? Вы купите мне такие же туфли, как у Альбины?
Мама без устали отвечала:
– Да, доченька, мы купим тебе такие же красивые туфли.
– Мама, и каблучок у них будет, как у Альбины?
– Да, непременно, Кристинка, и каблучок на них будет именно такой, как у нашей доченьки и вашей старшей сестры Альбины.
Кристина, томно вздыхая, садилась в кресло, внимательно наблюдая за Альбиной. Через короткое время она подходила к маме, прикасаясь к её руке, и задавала новый вопрос.
– Волосы и причёска у меня будут тоже такие, как у Альбины?
– Да, доченька, и причёска, и волосы у тебя будут именно такими, как у твой старшей сестры. Ты просто расти, учись и слушайся нас с папой – и всё у тебя будет, как у Альбины.
Альбина, любуясь собой, совсем забыла, что она стала взрослой, а жизнь её приобрела новое русло, она по-детски смеялась, восторгаясь своей изысканностью, нежностью и красотой. Кружила в новом наряде вокруг стола, приглашала на танец маму, папу, сестричку Вероничку и сестрёнку Кристинку, ласково называя её «мой Кристик», целуя в щёчки, кружа в белом лёгком вальсе.
Глава 5
«Как я могла, как можно быть такой безрассудной и глупой!»
Альбина, содрогаясь от слёз и горя, сидела в самом холодном и тёмном углу крыши своего высокого дома. Она поочерёдно то кусала уже посиневшие от холода пальчики, сжатые в маленькие кулачки, то беспомощно стучала ими об оголившиеся замёрзшие колени, поднимая голову в синее утреннее небо.
«Как я могла?» – всхлипывала девушка, беспомощно уронив голову в колени, продолжая судорожно то скулить, то рыдать, то по-детски хлюпать…
Открыв дверь своей квартиры, Альбина важно и заносчиво оглянулась через левое плечо, как бы показывая своё величие, важный шаг жизни из детства в зрелость и такую долгожданную взрослую жизнь.
За спиной на неё смотрели восемь пар любящих и восхищённых глаз.
Мама смахнула с влажных глаз слёзы радости за свою красивую и статную дочь, отец, искреннее улыбнувшись, с гордость произнёс слова:
– Ну вот и всё, старшенькая у нас почти совсем выросла.
Милые сестрички-невелички так и стояли с открытыми ртами и широко распахнутыми глазами, до краёв наполненными завистью и восхищением!
Альбина почти на крыльях вылетела из парадной, у самых дверей её как всегда поджидал Олег, в своих руках он бережно держал большой букет красных цветов.
Альбина приподнялась на пальчики, чтоб вдохнуть полной грудью исходящий от них аромат.
Олег не протянул ей цветы, он даже не в состоянии был подать ей руку.
Тяжело проглотив свой вздох, он вымолвил:
– Ты божественна!
Альбина, улыбнувшись, сделала круг на месте, как бы демонстрируя и утверждая услышанное.
Торжественная часть прошла достаточно быстро, зал был заполнен повышенной оживлённостью и светящейся в воздухе живой энергией, глаза выпускников горели, с лиц не сходили улыбки.
В зале заиграла музыка, юные стройные пары, как молодая стая лебедей, закружили в плавном вальсе.
Рука Олега лежала на талии Альбины, только в этот раз тепло от неё исходило как-то иначе. Альбина не могла понять, то ли ткань на её платье слишком тонка, то ли у Олега поднялась от волнения температура.
Он с каждым разом плотней прижимал её к себе, как бы боясь выронить из своих рук.
Альбина была уверена в своём танце и причин для такого волнения со стороны Олега совсем не понимала.
После танца они на мгновенье расстались, Альбина углубилась в центр зала.
Совсем неожиданно в её ухо через прядь пышных волос хлынул обжигающий жар, сопровождающийся дыханием Олега.
Олег, приблизившись почти вплотную, тихо шепнул ей, что хотел бы немного прогуляться, вдохнуть свежего воздуха. При этом, вложив её ладонь в свою руку, так же бережно увлёк её за собой.
На улице уже было темно, в небе сияли, будто горные хрустали, ярко мерцающие звёзды.
Олег, подняв в небо глаза, стал объяснять Альбине, из чего они состоят, так как самым любимым уроком и вопросом в жизни Олега были астрономия и звёзды. Он непременно хотел посвятить свою жизнь звёздам и науке.
Олег перечислял созвездие за созвездием, звезду за звездой, при этом повторяя несколько слов:
– Альбина, посмотри, как они красивы!.. Альбина, посмотри, как красива она!.. Альбина, посмотри, как они светятся и горят!
Потом резко, повернув плечи девушки к себе, он пристально вгляделся в её глаза, произнеся как-то тихо, торжественно и необычно:
– Ты знаешь, что самая красивая во всей галактике – это ты!.. Ты моя самая светлая, самая яркая, самая желанная и самая любимая звезда!
Он привлёк девушку к себе так близко, что Альбина опять почувствовала его обжигающее дыхание, теперь уже не ухом и затылком, а нежными, чуть-чуть размыкающимися алыми губами.
Олег обхватил её талию рукой, а второй, взяв нежно и чуть жёстко за шею, привлёк к себе, соединяясь с ней в поцелуи, его язык скользнул через её слегка открытые губы, его дыхание проникло, как ей показалось, в её лёгкие и сердце.
Голова закружилась, небо и земля соединились, плавно двигаясь по кругу часовой стрелки, окутав их лёгкой прозрачной вуалью атмосфер, расшитой мерцающими звёздами, от которых исходило дурманящее ароматом тепло молодых садовых побегов.
Олег прижимал её всё ближе и ближе, сжимая тисками своих сильных юношеских рук. Его губы скользили по её нежному юному лицу, он целовал её глаза, волосы, не отдавая себе отчёта, склоняясь к её тонкой шее и плечу. Альбину кружили волны страсти и наслаждений, поджав ногу, она трепетала в его объятиях, издавая тихие стоны желания и близости.
Его жаркие руки ласкали её гибкий стан, согревая и обжигая каждую клетку. Голова кружилась, а тело наполняли волны жара и нежности. Они медленно, не отдавая себе отчёта, углублялись в сад.
Олег легко подхватив Альбину на руки, опустился и присел на лавочку, бережно усадив девушку на колени. Их губы с жадностью и страстью тянулись друг к другу, не разъединяясь даже на короткое мгновенье, её руки обвивали его шею, иногда скользили на плечи и спину. Тело Альбины было подобно телу змеи, отличие их в тот момент было в температуре. Альбина пылала, как раскалённый в печи огонь.
Губы сохли, воздуха не хватало, она, как рыба, выброшенная на берег, периодически глотала большими глотками воздух, не находя в этом ни успокоения, ни насыщения.
Рука Олега скользнула Альбине под платье, остановившись у основания её горящих пламенем ног.
Альбина, издав стон, прижалась к его руке всем телом, кусая и сглатывая его губы.
Олега покрывала дрожь, периодически переходящая то в холод, то в жар. Голова кружилась, руки дрожали, он резко рванул её трусики, переворачивая девушку на скамеечку.
Альбина впилась в его шею, как утопленник перед спасением. Она всё сильней прижимала юношу к себе, всё настойчивее прижималась к его животу своим животом. Приподнимая свои сильные упругие бёдра, Олег, рванув пуговицу на своих брюках, резко погрузился в её плоть, теряя предусмотрительность и рассудок.
Волна блаженства, наслаждения, накрывая, уносила молодых влюблённых куда-то очень далеко, рождая в них лёгкость, невесомость с чувством свободного полёта в просторную галактику.
Открыв глаза, Альбина встретилась с взглядом Олега, он пристально и внимательно смотрел в её лицо, положив заботливо свою руку под её шею, тёплыми жаркими губами прикоснулся к её губам, девушка мгновенно ответила взаимностью, слегка поправляя подол своего высоко задравшегося платья. Высоко над лавочкой качался фонарь, напевая песенку своим незатейливым скрипом, в синем, почти васильковом небе светились необычно яркие звёзды, отражаясь своим сиянием в счастливых глазах девушки.
Тесно обнявшись, они медленно передвигались по ночному городу, любуясь светом обычных окон и светившихся на аллеях фонарей.
У самого подъезда Олег нежно, но уже с глубокой страстью поцеловал девушку в губы, властно прижимая её к себе.
Девушка вновь вспыхнула огнём, но с силой отстранила Олега и, поцеловав его в щёку, скрылась за дверью.
Прижавшись к стене, охлаждая своё тело и плоть, она с нежностью вспоминала каждое их прикосновение, сердце билось живой пойманной птицей, посаженной в железную клетку. Тело ликовало. Немного успокоившись, она поднялась к себе на этаж, тихим оборотом повернула ключ в замочной скважине.
Открыв дверь, девушка обомлела. Перед ней стояла её мама, вся разбитая, испуганная, глядя в её глаза своими глубоким взглядом, наполненным до самого дна горем.
– Что? – тихо произнесла Альбина.
– Папа. Умер папа.
Счастье так резко выскользнуло из-под ног девушки, сменяясь горем, что она не успела уловить этого мгновения, чтоб хоть как-то задержаться. Ноги подвернулись, и девушка резко рухнула на пол, слабой рукой ухватившись за юбку матери.
Шло время. Похороны, поминки, опять поминки. Девушка не видела Олега. Думать о произошедшем у неё не было сил, она всё так же винила себя в поступке, представляя две картины одновременно. Жаркую любовь, её первый в жизни поцелуй и первый сексуальный опыт – и в тоже время постель, врачей, умирающего отца, звавшего её на помощь, остро нуждающегося в это время в её присутствии, её мать, её милых юных сестричек – и снова фонари, звёзды, лавочку, её оголённые колени и задранное до бесстыдства платье, только в этой картине звёзды не сияли, они мерцали каплями боли и слёз.
Альбина долго не могла расстаться с чувством вины и позора. Мама через короткое время опять попала в больницу, здоровье её после смерти мужа совсем иссякло, она в свои сорок шесть лет выглядела на шестьдесят с небольшим. С трудом переставляя ноги, много думая, мало произносила слов.
Альбина как-то хотела помочь матери, но все её старания были напрасны.
Олег пытался встретиться с девушкой. Как-то, приблизившись к ней в магазине, нежно коснулся её спины рукой, прошептав тихо:
– Альбина.
Девушка, резко повернувшись, грубо произнесла одно слово:
– Проваливай.
Олег отступил назад, девушка с лёгкостью исчезла, так же неожиданно, как появилась.
Глава 6
Время шло, скорее, летело, Альбина всячески избегала встреч с Олегом, не давая ему ни малейшего объяснения.
Олег вечерами, иногда целыми ночами, до полного рассвета, бродил у её окон, выкуривая сигарету за сигаретой, давясь едким дымом, искал ответы, размышляя и анализируя происходящее.
В тот прекрасный вечер он был более чем уверен, что девушка так же искренне любила его, что чувства их были взаимны и желанны. Олег ни действием, ни помыслом не хотел обидеть девушку, в своих мечтах, желаниях он видел милое создание в роли свой любимой, единственной жены на долгую жизнь и мудрую старость.
Олег, не видя выхода, не найдя ответа, собрав дорожную сумку, вскочил с перрона на подножку вагона скорого поезда, который с шумом ветра и под стук колёс за три дня унёс его далеко-далеко, где он поступил в институт на факультет астрономии.
Углубившись целиком и полностью в науку, Олег стал как-то легче дышать, дышать, обретая постепенно свою мечту в реальности. Он много читал, многое исследовал и многое познавал.
В его жизни было всего две необъятных любви: одна – к Альбине, а вторая – к звёздам. Однажды ночью, вглядываясь в небо, рассматривая созвездие Волосы Вероники, наблюдая за звёздами в телескоп, он вспомнил легенду. История Волос Вероники звучит с оттенком правдоподобия. Согласно легенде, царь Птолемей долго был в отсутствии, воевал с ассирийцами. В качестве жертвы, чтобы гарантировать его благополучное возвращение к жене, царица Вероника отрезала свои длинные локоны и положила их на алтарь храма. Утром, как и следовало ожидать, волосы пропали. Поскольку жрецы разводили всё большую и большую панику по поводу того, что (или кто) могло нанести царю подобную обиду, королевский астроном Конон Самосский спас их общую шкуру от провала, заявив, что Боги приняли подарок и выложили его в ночном небе, чтобы все могли им любоваться.
Олегу неожиданно пришло открытие. Человечество привыкло считать, что звёзды далеки и непостижимы. В этот момент он понял, что практика показывала обратное.
Звёзды – вот они, близко, почти рядом, так легко идут на контакт, открываясь, позволяют исследовать и познать себя, а его Альбина так была близка – и в тоже время так далека, что он не смог ни понять, ни познать её девичью и человеческую натуру, она так и осталась в его жизни самой любимой и самой далёкой, непознанной звездой.
Альбина долго не могла прийти в себя после тяжёлой утраты близкого и родного ей человека, отца, бывшего в её жизни другом и опорой, с которым она так часто делилась, подойдя, обнимая его, усаживаясь на крепкие мужские колени. Девочка, потом девушка, рассказывала о своих мечтах, делилась с ним своими планами и мыслями. После его ухода из жизни в доме стало как-то холодно, пусто и пропал яркий блеск пространства, углы заполнила тишина и серость.
Альбина часто, поджав ноги, завернувшись в пушистый плед, углублялась в книгу, ловя себя на том, что все её мысли постепенно перемещались вначале в парк на лавочку – и последовательно: подъезд, дверь, квартира.
Перед взором девушки возникали её мама с напряжённым от горя взглядом, похороны и могила, устланная венками из цветов. В это мгновение по телу девушки скользил тонкой холодной змейкой озноб, пробивая её с пяток до макушки.
Девушка содрогалась и, уткнувшись в подушку лицом, начинала тихо и жалобно плакать.
Глава 7
Прошло три месяца, Олег уехал, Татьяна Фёдоровна легла в стационар на обследование. У Альбины чувство стыда, боли и вины постепенно стало переходить в чувство ответственности. Все её мысли были заняты подготовкой к сдаче экзаменов в институт плюс снаряжением младших сестричек в школу.
Девушка, выйдя из дома, искала, выбирала пособия, учебники, весь день топчась и перемещаясь в книжных лавках и магазинах.
К вечеру, навьюченная, измотанная, как истинно русская женщина, она направилась к остановке трамвая. Резкая тошнота подступила к горлу, в области пупка что-то завернулось и оборвалось, девушка, опустив книги на землю, присела, обхватив руками свой круглый животик, в этот момент заметив небольшое изменение в своей фигуре: как-то странно и непонятно девушка располнела в области талии.
С происходящими проблемами вокруг неё она не заметила изменения в весе так же, как и многий других изменений в её организме и физиологии. Девушка быстрым шагом направилась в ближайшую аптеку приобрести тест на беременность. Полоски выявились, ровные и розовые, сомнение исчезло, его место занял шок.
Чёрная туча вновь повисла над головой девушки. Девушка, конечно, понимала, что всё это не вечно и при первом дуновении ветра туча рассеется, только в этой ситуации она не видела просветления, она не понимала, какой ветер должен быть и с какого конца света прийти, чтоб отнести её чёрную тучу подальше от головы. Что-то уж слишком часто казалось девушке, что тучи сменяли одна другую, в её жизни и так почти не было просвета. Девушка сникла и медленно, как побитый и намокший дворовый пёс, направилась в сторону дома.
Меньше всего на свете ей хотелось видеть сестёр, сейчас они дома, в приподнятом настроении, собираются в школу.
Девушка вошла в подъезд, тихо прислонилась к стене, охлаждая свою спину и пытаясь принять решение.
Что делать? Надо что-то делать. Но что?
Мысли скользили одна за другой, но подходящей, которую нужно было остановить, почему-то не было. Были варианты, и все как один пустые и безвыходные, варианты, которые не давали утешительного результата.
Мама в больнице, девочкам скоро в школу, и они практически полностью на её руках.
Избавиться, необходимо избавиться от ребёнка.
Но как? Как от него избавиться? А если кто-то узнает?
Стыд, позор, никто из её класса даже не вышел замуж, а она?
Она, как дешёвая потаскуха, первая принесла в подоле.
Мать. Какая она мать?
Мать-одиночка. У Альбины мысли скользили в голове, как одна сплошная кинолента – все фильмы, что успела посмотреть за весь период своей небольшой жизни.
Ну вот, вот её зрелость и самостоятельность, она опять вспомнила отца и его слова, произнесённые для неё последними, что она слышала:
– Доченька, вот ты и выросла, я горжусь тобой!
«Горжусь». Чем? Кем?
В день его смерти, даже не в день, а в ночь, и не в ночь, а в час его смерти она занималась любовью, как уличная потаскуха, извиваясь и раздвигая шире свои, как сказала мама и сестрички, красивые, очень красивые, в нарядных туфлях, купленные им самим, ножки.
Резкая боль, кольнуло где-то в сердце, потом скользнуло под лопатку, в живот, обжигая его.
Девушка вновь вспомнила о ребёнке.
«Урод, – с досадой подумала она, – и надо же было тебе поселиться в моём животе, именно в моём и ни в чьём-то другом».
Стыд, позор, как она могла? Эту боль сменила новая протяжная боль под названием «тоска». Тоска её была по Олегу.
«Может, позвонить ему?»
Мысли оборвались сами, переходя в однотонный монолог.
Куда звонить? Она даже не знает, где он.
Ничего, можно взять его телефон у его родителей.
«Что я скажу ему? Олег, добрый день, я Маша с “Уралмаша”, ты помнишь меня, мы с тобой сексом занимались на одной из скамеечек школьного парка?»
Нет, это глупо и совсем безнравственно.
Зачем ему она? После того, что произошло, она же сама прекратила с ним все отношения. К тому же она никогда не думала, сколько бы они продлились: год, два, три, жизнь?
Любил ли он её? У неё не было времени думать о любви: папа, мама, сестрёнки, школа, больница, всё шло одним кругом, кружа и каждый день всё сильней закручивая и унося её всё дальше от него.
Сколько раз он занимался сексом на этих скамейках? Известно только ему и Богу.
Нравился ли он ей? Да, конечно, и, возможно, она его любила. Он первый в жизни, её поцелуй, первый парень, который всколыхнул чувства её души, первый сексуальный опыт.
Альбине вновь стало плохо, резкая тошнота поднялась откуда-то из живота к самому горлу. Альбина закусила нижнюю губу, стиснув её до боли зубами, но физическая боль не погасила боль души.
«Дура, глупая дура, мелкая потаскуха, зачем, зачем мне нужен был этот секс, как я могла, почему я в тот момент не вспомнила обо всех последствиях незащищённого секса? Почему я не вспомнила о всех брошенных с детьми матерях-одиночках?»
Слово-то какое. Первый раз в жизни она поняла всё его значение.
Мать-одиночка – или мать-«одноночка»?
Скорее, «одноночка»… Почему она не вспомнила о серьёзности полового контакта, опасности аборта и обо всех абортах, сделанных на этой земле, обо всех их последствиях? В её памяти одной кинолентой пронеслись все эпизоды из фильмов, когда молодые женщины умирали во время аборта, а если нет, то в слезах вымаливали детей у Бога, оставаясь на всю свою жизнь бесплодными. Это же клеймо! – с ужасом подумала она, клеймо на всю её оставшуюся жизнь.
Как теперь она выйдет замуж, что скажет своему любимому и влюблённому мужу?
Как объяснит, когда у них не родятся дети?
Как она расскажет о зачатии этого ненужного ребёнка, которого потом пришлось убить?
Убить, да, именно, его необходимо убить, чем скорей, тем лучше.
Чтоб никто никогда не узнал о её позоре и о её задранном платье, задранном до самой груди, обнажая бесстыдно жёсткие соски, обхваченные ладонями Олега.
– Дура! – вслух со слезами на глазах произнесла девушка. В её сердце новой лавой вспыхнула боль. Позор. Ладно, это потом, а сейчас, сейчас что-то надо делать. Но что?
Мысли сбивались, унося потоком её силы и желание жить. Девушка подошла к зеркалу, внимательно изучая своё тело. Конечно, как не заметить?
Грудь набухла, увеличилась, бёдра стали до безобразия круглыми, а живот? Конечно, он был.
Он предательски торчал из-под самого пупка, расползся куда-то вверх и по бокам.
Девушка открыла шкаф, выбрасывая всё содержимое, судорожными руками хватая и рассматривая шарфы и тесные узкие брюки. Конечно, как она могла не заметить? Все брюки были малы, расходясь в центре животика девушки.
Глава 8
Пришло время поступления, Альбина без труда сдала все экзамены и была зачислена на факультет философии, только в тот момент её мало радовали услышанные ею слова:
– Рады приветствовать вас на портале филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Удач и успехов вам всем!
Её волосы, рыжие, непокорные, рассыпались по округлым плечам, губы были алыми, сочными и не по-юношески сексуальными, грудь – пышной и упругой, а бёдра не оставляли равнодушными ни одного мужского взгляда, ноги легко переступали по земле, привлекая к себе внимание своей, с одной стороны, искусственной стройностью, с другой – слегка естественно обнажёнными коленями.
И только глаза девушки были схожи с цветущим омутом в конце тёплого августа, они были грустные, томные и немного испуганные, скрывая в себе какую-то глубокую, покрытую илом тайну.
Несколько раз девушка ходила к гинекологу, правильнее сказать, пыталась пойти к нему на приём. Но каждый раз у самой больницы ей кто-то встречался, то ли один из близких, то ли из знакомых, и в любой следующий раз, когда девушка собиралась духом на очередной визит, по закону подлости случался приступ у её мамы или что-то в этом роде. Девушка уже с трудом нагибалась, мало двигалась, затянув живот тугим корсетом.
Она не один раз прибегала к всяческим народным средствам для избавления ребёнка, передвигая по квартире комоды, и даже как-то самостоятельно передвинула свой неподъёмный, казалось бы, вросший в пол шкаф. Девушка пила йод, разбавляя стаканами молока, принимая после этого невыносимо горячие ванны. Только все её старания избавиться от ребёнка были напрасны. Однажды, проглотив хину, запив стаканом заварного лаврового листа, она использовала все способы народных старух-повитух.
В её голове была она мысль и одно желание – избавиться, убить.
Результат оставался тем же.
Визиты к гинекологу постепенно прекратились, так как не было смысла, срок зашкаливал далеко за тридцать пять недель.
Альбина старалась меньше кушать, меньше употреблять жидкости, чтоб хоть как-то худобой скрыть полноту выраженного живота. Как велика была ненависть к своему родному ребёнку молодой женщины, знала только она и Бог.
Время летело неумолимо, Альбина чувствовала себя посаженной в клетку судьбы. Не в силах что-то изменить и исправить, она мысленно возвращалась на летнюю скамеечку школьного сада, ругая себя, ненавидя Олега и проклиная ту минутную слабость. Боль, только боль была в сердце, состоящая из бессилия и ненависти к самой себе. Воспоминания об Олеге волновали её душу, резко сменяясь на боль и обиду. Она вспоминала их последнюю встречу, встреча была холодной и короткой.
– Альбина, Альбинушка, я не могу так больше. Что случилось?
Альбина, отдёрнув плечо в сторону от протянутой им руки, отошла в сторону. Олег холодно и злобно шепнул негромко:
– Пошла ты, живи как знаешь, а меня забудь.
С того самого дня она его больше не видела, звонков, телеграмм и писем с его стороны не было.
Тишина, пустота полного одиночества заполнили её душу, выдавив ручеёк прозрачных слёз.
Шёл лёгкий, мягкий снег, земля покрылась белым ярким блеском в лучах ясного декабрьского дня.
В последний день года как-то у людей издавна заведено устраивать марафон. Будто бы люди стараются дожить и доделать всё то, что не успели сделать за весь год.
– Новый год! Сегодня Новый год, – как-то грустно шёпотом произнесла молодая женщина. В Новый год люди ждут чуда или даже чудес, а что ждать ей? Слёзы предательски навернулись на глаза, девушка зажала веки, не давая им выхода. Плакать? Какой смысл плакать? Ни в слезах, ни в мыслях она не могла найти выхода. В это время она вспомнила случайно попавшуюся на глаза картину, увиденную совсем неожиданно на одной из выставок. Картина была на вид совсем неприметной, но как-то странно привлекла её взгляд и внимание. На картине была изображена совсем обнажённая юная девушка, сидящая перед кругом, в котором была изображена церковь, этот круг держали руками два белых ангела. Картина была яркой, имела розово-сиреневый фон, длинные рыжие волосы девушки в тот момент напомнили Альбине её саму. Картина называлась «Выход».
Девушка почувствовала, как что-то кольнуло где-то в глубине души, у неё появилось сильное желание повнимательней вглядеться в эту картину, тут же её осенила мысль. Выход! Ангелы держали круг с церковью перед глазами девушки, как бы показывая её выход – через церковь. Да, конечно, они говорили, что в жизни всегда есть выход, выход через Бога и церковь. Девушка направилась в сторону церкви.
Первый раз она почувствовала, что сейчас именно там она приобретёт ответ на сложившуюся ситуацию и найдёт выход. Девушка ускоряла шаг, стремительно направляясь в церковь. У самого входа ноги как-то странно оторвались от земли, перевернув её с ног на голову в прямом смысле слова. Девушка несколько секунд повисела, как ей показалось, в воздухе, тяжело упала на землю, сильно ударившись локтём и затылком о бетон. Искры посыпались из глаз, а в локоть стукнуло невыносимо больно ударом тока. Голову обожгло огнём, по телу растеклась боль, сопровождавшаяся вначале жаром, потом теплом и истомой.
Глава 9
Открыв глаза, Альбина с удивлением увидела сидящего рядом Олега. Он, низко склонившись к её груди, бережно держал её руку в своих ладонях.
Как-то странно вздрогнув, он поднял свои глубокие глаза. В них были тоска, любовь, надежда, и где-то в самой глубине светилось маленьким огоньком счастье.
– Альбина, милая моя Альбина.
Олег склонил свою голову, нежно поцеловал её руку, потом ещё и ещё, его слёзы закапали на её холодные хрупкие ладони.
Альбина почувствовала боль, тяжесть и усталость. Оглядевшись, сделала вывод, что она в больнице.
Пытаясь задать вопрос, она с трудом открыла рот, губы были неподатливыми, язык – деревянным. Альбина с трудом смогла издать звук.
– Молчи, молчи, милая Альбина, тебе вредно говорить. Я всё скажу тебе сам. Ты только не волнуйся. У нас всё хорошо, у нас будет всё ещё лучше, я никогда не позволю тебе страдать и мучиться.
Олег не спеша рассказал о её падении и преждевременных родах, рассказал, что мама Альбины, случайно встретившись с ним в тот день, рассказала, что Альбина в больнице и у неё родилась дочь, чему она была крайне удивлена, так как до того дня не только догадаться о её беременности, но и предположить не могла. Олег без труда догадался обо всём сам, рассчитав сроки и поведение Альбины.
За жизнь девушки боролись несколько дней, и только благодаря молитвам и велению Бога она осталась в живых. Благо всё позади, и у них прекрасная, сказочно красивая дочь.
– Только вот вес маловат, – с грустью произнёс Олег, – какое-то время ей придётся полежать в барокамере, чтоб немного набрать вес, поддержать здоровье, чтоб она могла встретиться со своей милой мамой.
Олег целовал, целовал не отрываясь руки Альбины, рассказывая девушке о своей любви, страданиях и о том прекрасном, что их ждёт теперь в совместном будущем, где будут он, она и их замечательная дочь.
При выписке из больницы Альбина была осведомлена лечащим доктором, что после сложной операции, перенесённой ею после падения, детей иметь, к великому огорчению, она больше не сможет.
– Так что берегите своего ангелочка, – улыбнувшись, произнёс врач, – она у вас первая, последняя и единственная.
Эти слова поразили девушку до глубины души, взорвав всё её сознание и плоть страстной материнской любовью.
Всё произошло достаточно быстро, Олег сразу предложил ей руку и сердце, перевёлся в Петербургский университет, устроился на работу.
Сыграв свадьбу, молодая пара перевелась на заочное обучение.
Солнце светило ярко в окна, в их доме царили мир, покой и любовь. Только Оленька была слишком слабенькой и часто болела. Больницы, санатории, частые прогулки, уход и любовь не давали ей резвости и подвижности, она была слабой и бледной. Альбина и Олег не спускали её с рук, всячески выражая ей любовь, внимание и заботу. Прошло тринадцать долгих, мучительных, но в тоже время счастливых лет, когда врачи поставили ей страшный диагноз «рак кости», подведя приговор их счастью.
Альбина, обессиленная, присела на краешек дивана, потеряв всяческую надежду на исцеление её любимой, единственной дочери. Олег смотрел в её глаза, не в силах подобрать слова утешения, им оставалась только ждать, ждать рокового страшного суда над человеком, суда Вселенной за человеческую ошибку молодости, свершённую двумя любящими людьми, расплатиться за которую пришлось третьему.
Рыдая над могилой единственной дочери, Альбина проклинала каждый день своей никчёмной жизни, она с трудом перехватывала дыхание, поднимая глаза в небо, задавая вопросы пространству:
– За что? За что? За что, Господи? Почему, Господи, ты так жесток? – Альбина, стоя на коленях, сжимала землю в ладонях, беспомощно просыпая её на свои ноги. – Почему она? Почему не я? Господи, не будь так жесток. Господи, пощади. Господи, прости меня!!!
Молодая женщина в бессилии падала на могилу, содрогаясь от всхлипов, пачкая лицо о Землю. Её внешний облик напоминал большую чёрную птицу с широко распахнутыми крыльями, рвущуюся и бьющуюся над растерзанным тельцем родного птенца, вытолкнутого ею самой из родного гнезда.
Тёплые сильные руки, обхватив её со спины за грудь, пытались поднять вверх, но молодая мать, имея силу орлицы, вырываясь, рвалась к земле.
Олег, вновь и вновь повторяя попытку, обнимая, сжимая, прижимая, шептал чуть слышно:
– Альбина, успокойся, перестань, не плачь, ничего не изменишь, люди ждут. Слышишь? Пошли. Пошли, милая, моя Альбина.
Женщина, вновь вырвавшись из рук, падала на землю, крича, рыдая, издавала стоны, разгребая землю окостеневшими пальцами холодных рук.
– Оленька, доченька, солнце моё… Вернись, я не смогу, я не буду без тебя жить.
Конец