Скорбь

               

Огромная армия кочевников шла через территорию Руссов, убивая не покорных ей людей. Но возле одной из деревень, предводитель вдруг переоделся простолюдином и,  оставив войско на сподвижников, отправился дальше один.
Стояла поздняя осень и промозглый  ветер пробирал его насквозь. Но мужчина упорно шёл, не обращая на это внимания. Направлялся в деревеньку Туров, расположенной на речки Тура. Сорок пять лет назад он убежал из дома с проезжавшими мимо торговцами и до сих пор не наведывался к родному очагу. Ему очень хотелось узнать, помнят ли Федора Мальцева, сына сапожника Петра Мироновича и домохозяйки Ольги Прокопьевны. Но больше всего ему хотелось испросить прощения у матери, которая любила его больше других детей.
Покрытые соломой крыши домов, согрели сердце и глаз. Он прибавил ход, хотя ноги совершенно не слушались. Повстречались первые жители села. Поздоровались. Другой бы удивился, но только не Фёдор. Отлично помнил, что так издревле заведено, с уважением относиться к пришедшему издалека. По виду никто не усомнился бы, что так оно и есть. Всем отвечал поклоном.
Душа трепетала в груди, когда увидел контур дома, где родился и провёл детство. Пустынно и одиноко выглядела усадьба: ни животных, ни людей вокруг. Порог скрипнул, приглашая в гости. Прошёл в сени - тишина. Отворил дверь в дом - пустота. Позвал мать, а потом и отца. Кто-то за ширмой, висящей над печкой, кашлянул, потом показалась голова старого человека.
- Кто будешь?
- Фёдор.
- Из какой деревни? - поинтересовался старик, осторожно сползая с печи.
- Турова.
- Так чей же ты будешь, если не секрет?
- Твой сын.
- Врёшь, - взбунтовался старик. - У меня нет никого. Дети умерли от холеры, жена от горя, лишь я ещё дышу.
- Я много лет назад убёг из дома… - стал рассказывать мужчина.
- Зачем вернулся?
- Чтобы родную землю проведать, тебя повидать.
- Кому ты нужен здесь, падший человече, - злобно бросил Пётр Миронович, усевшись на лавку. - Мы давно выплакали по тебе все слёзы, так что уходи.
- Неужели ты мне не рад?
- А что, есть повод?
- Но ведь я твой сын, неужели мало? - поразился Фёдор, ибо не о такой встрече мечтал.
- Не сегодня-завтра я умру, что мне оттого, что ты пришёл?!
- Воды-то напиться дашь?
- В сенях ведро стоит, - сказал старик, и вновь полез на печь.
Фёдор испил колодезной водицы, вышел во двор. Обошёл дом вокруг, заплакал, вспомнив детство. Сел посреди двора, опечалился. Душу жёг огонь тоски. Жизнь, которая прошла в дальней стороне не имела ничего общего с той, что в деревне. Но, кто поймёт?
- Что сидишь и молчишь? - послышался вдруг женский голос.
- Думал, что домой пришёл, оказалось на чужбину, - ответил мужчина.
- Кто ты, что-то не узнаю?
- Фёдор.
- Знаешь, кто я?
- Нет.
- Люба Скрябова, соседка твоя.
- Мы с тобой игрались вместе, - узнал друг детства.
- Точно, любила я тебя сильно.
- Замужем?
- Нет, тебя всё ждала.
- Вот он я, перед тобой, что скажешь?
- Будь ты проклят!
Женщина повернулась и убежала прочь.
«Как это горько слышать, - уразумел Фёдор, - но ей должно быть горше».
Прошло минут пять, и Скрябова вернулась.
- Хочешь оскорбить ещё больше? - спросил мужчина.
- Пожалеть, - неожиданно ответила Любаша. - Войди в мой дом, согрейся, поешь.
- У меня нет денег оплатить постой.
- Посидишь со мной, расскажешь, что повидал на свете, и достаточно будет, - ласково посмотрела на гостя сельчанка.
- Годиться, - оживился путник.
Ни одного вопроса не задала женщина, пока не накормила досыта.
- Махорки хочешь? - поинтересовалась Скрябова, убирая со стола посуду.
- Стар я стал для неё, - отказался мужчина.
Налила по кружке квасу. Присев за стол, Любаша отпила чуток.
- Где же ты скитался столько лет?
- По всему белому свету.
- Много разного повидал?
- За день не расскажешь.
- Чудо - чудное, прости Господи, - вздохнула Люба.
- Все везде живут одинаково тяжело.
- Сам-то как перебивался? Разбогател, небось?
- Главное богатство в самом человеке заключено, - загадочно ответил Фёдор.
Женщина поняла это по-своему.
- Ясно, зря из дома убежал.
- Как сказать.
- Да по твоему виду одному видно, что у тебя жизнь не совсем удалась. Лучше бы ты возле меня остался, согревала бы тебя до самой старости, любила.
- Родная земля сильнее любит.
- Горазд ты заумно говорить, а у нас жизнь простая - деревенская. Как ты ко мне, так и я к тебе.
- Пойдёшь со мной? - вдруг спросил Фёдор.
- Куда?
- В степь.
- Что мы там будем делать?
- Она большая, найдём, чем заняться.
- Нет, никуда я не пойду. Дом для меня - крепость. Да и чужие мы с тобой. Вижу я, что сердце моё не открывается перед тобой.
- Жаль, - мужчина вышел из-за стола. - Пойду я, спасибо за приём.
- Куда же ты пойдёшь, ведь вечереет. Переночуй, - предложила женщина.
- Нет, заждались меня сотоварищи.
- Что же ты не привёл их с собой иль стыдишься?
- Не так чтобы очень, но поесть они больно горазды.
- Да ладно, всем бы нашлось по куску хлеба и крынке молока.
- Не будем об этом, - отказал в пояснениях Фёдор.
- Как хочешь, но проводить тебя до околицы можно?
- Вполне, - разрешил бывший друг.
Хотелось говорить, но слов не находилось. Так и промолчали до околицы. Едва шагнул Мальцев за предел деревни, вдруг горизонт померк, множество всадников закрыли его от солнца. Огромное воинство окружило село со всех сторон.
- Беду ты привёл, - укорила женщина, готовясь к самому худшему. В мгновение ока орда порежет народ, деток малых не пожалеет. - Много лет никого здесь не было.
Им навстречу отправился небольшой отряд. Мужчину это не взволновало.
- Вижу, не боишься ты смертушки, - заметила Любаша.
- Убегать-то всё равно некуда.
- Прощаться будем или как?
- Обними, если хочешь,- предложил Фёдор.
Она обхватила его, как царевна, прижалась всем телом и прислонилась губами к губам.
- Как сладко мужчину целовать, - зарделась бывшая «невеста».
К ним подскакали всадники, один спешился. Упал на колени перед мужчиной со словами:
- Возвращаешься ли ты к нам, отец наш?
- Да видно пора, - ответил «Мальцев».
- Рады будут все, законно, - обрадовался воин, подводя к Фёдору коня.
Мужчина вскочил на доброго скакуна, поддел ему бока, и поскакал к воинству. Женщина поспешила спросить у солдата:
- Кто это?
- Мира всего правитель!