ВременнЫм ориентиром случившемуся может послужить вручение Корнею Ивановичу почетного диплома доктора Оксфорда с приданым в виде шелковой мантии и шапочки, кажется, с кисточкой.
Режиссер мультипликационного кино П. попросил меня нарисовать Корнея Ивановича, чтобы нарисованный мною Чуковский действовал на экране среди своих персонажей. Режиссер П. начал делать такое кино. Ударили по рукам, и П. побожился отметить мою работу в титрах мультфильма.
Для «изучения натуры» я должен был поехать к Корнею Ивановичу в гости. Я и отправился, но в компании телевизионщиков, должных отснять материал об этом известном всему культурному миру человеке. Чтобы не ехать с пустыми руками, я поднатужился и нарисовал шарж на Корнея Ивановича. Нет, не шарж — портрет. Впрочем, как ни рисуй автора «Цокотухи», — все едино получится шарж.
Приехали в Переделкино. Корней Иванович рассадил всех вокруг стола пить чай из больших чашек. Его снимали, и выспрашивала о чем-то толстая журналистка.
Несколько раз Корней Иванович как бы вспыхивал радостью и предлагал:
— Я сейчас пойду и надену мантию. Вы увидите, как это красиво.
Телевизионщики почему-то, — уж не вспомнить теперь, — не давали гостеприимному хозяину предстать во всей оксфордской красе.
Время шло и дошло до моего гостинца. Отставив немного рисунок, Корней Иванович улыбался, склонял туда-сюда голову. Потом сказал:
— Какой я здесь хитроу…у…мный.
— А вы разве не хитроумный? — вдруг брякнул я.
Ей-Богу, это не я сказал! Это черт! Тот самый, на котором Гоголевский Вакула мотался в Питер за черевичками. Мне бы тут же и объясниться, да я почувствовал себя петухом, которому только что отрубили голову.
За столом и в природе наступила мертвая тишина. По макушкам сосен прошелся ветерок. Лимонница порхала над вазой с баранками.
— Молодой человек, — горько и укоризненно произнес великий человек, но, разглядев, что перед ним, мгновенно смягчился и стал рассказывать, на какой стене в библиотеке пристроит мой подарок.
Потом мы гуляли, беседовали, и происшествие кануло в небытие. Чтобы вернуть меня к жизни, Корней Иванович все о чем-то расспрашивал, обнимал за плечи.
Работу для режиссера П. я выполнил. Но режиссер меня обманул, не отметив моих усилий в титрах кинокартины. И вот еще что… В гости к Чуковскому напросился со мною приятель. Это был такой приятель, который полагал, что от любой ситуации необходимо что-нибудь урвать. У него имелась хорошая фотография Корнея Ивановича. Он наклеил ее на планшет и, обернув газеткой, привез с собой. В конце встречи с писателем приятель развернул газетку, достал фото, расположенное на белом поле, и попросил автограф.
Корней Иванович внимательно посмотрел на приятеля, потом мне в глаза и спросил:
— Геннадий, как зовут вашего друга?
Я ответил. Корней Иванович достал из внутреннего кармана пиджака авторучку и подписал свое фотоизображение. Быть может, не следовало вспоминать этого приятеля, сгинувшего где-то в нью-йоркском Бруклине вместе с той фотографией, да уж больно хороша была надпись:
«Дорогим Геннадию и Андрею от бедного, бедного Корнея».
(Опубликовано: http://www.chukfamily.ru/Kornei/Memories/novogilov.htm.
Рисунок автора).