У моей подруги Вальки Степановой была смешная шапка с бумбончиком. Без бумбончика она выглядела вполне даже ничего. А этот большой фиолетовый пушистик нас с Валькой раздражал. Мы даже как-то раз его оторвали, и Валька принесла его к матери, и наврала, что он сам отвалился, когда мы играли в снежки. Валькина мама была женщина добрая, и никогда не ругала дочь подростка, потому что считала, что дети в таком возрасте видят всё искажённо и неверно. Она сама вязала эту шапку и поэтому знала, как она была задумана. Она просто взяла и так пришила бумбон, что оторвать или незаметно отрезать его не представлялось никакой возможности. Валька решила заносить эту злосчастную шапку до дыр, что бы мама купила ей новую, и просто не снимала её, ходила в ней везде!
Это было накануне дня рождения Ленина. Мы с Валькой прогуливались под ручку по школе. И к нам подошёл старший пионервожатый и сказал:
--Ну, девочки! Вы хорошо учитесь? Без троек? Ну, молодцы! Нам нужны именно вы! Вы похожи, одного роста и сложения, у вас одинаковые кофточки и юбки. Нам надо, что бы сегодня вы стояли около знамени на торжественном собрании посвященном дню рождения Ленина. Вам бы только гольфики белые и одинаковые банты!
Мы не просто согласились, мы были счастливы, ведь такой чести удостаивались не многие. Нас отпросили с уроков, и мы побежали ко мне за гольфами и бантами. Банты мы нашли, а гольфы нет, всякие носки, разного цвета и формата гольфы, но только не белые и одинаковые. Тогда Валька предложила идти к ней. Она жила за рекой, в Затоне. Понтонная переправа была от моего дома далековато, и мы решили идти через реку напрямик. Лёд ещё был твёрдый, стояли довольно сильные морозы. Река Ясачная не очень широкая в этом месте, а вот где понтонный мост, там шире и от Валькиного дома тоже далеко. Мы не боялись, шли и, смеясь, представляли, как мы стоим на флаге! Ближе к Затону, лёд стал не прозрачный, а белый и рыхлый, кое-где даже мокрый. Мы пошли медленнее, ощупывая ногами путь, и уже не смеялись. Нам бы повернуть назад, но мы всё шли. Так велико было желание постоять на торжественной линейке.
Не дойдя до берега метров десять, Валька провалилась под лёд. Я видела, как она, не спеша, как при замедленной съёмке уходила вниз. Схватив Вальку за руку, я потянула её на себя. Подо мной лёд рухнул сразу же. И с этого мгновения время стало ещё медленнее. Я держалась одной рукой за не сломавшийся лёд, а другой держала Вальку. Но она погружалась в ледяную жижу. Одежда наполнялась влагой и становилась неподъёмной. Валька так испугалась, что не кричала, она просто оцепенела и, вытаращив на меня глаза покорившись воде, тонула. Лёд под моей рукой ломался, и я, чтоб держаться отодвигалась всё дальше от подруги. Она стала барахтаться, когда почувствовала, что я её не держу. Но по какому-то не понятному закону физики или не знаю чего ещё вместо того, что бы всплывать, она стремительно стала опускаться ниже. И вот на поверхности остался только фиолетовый бумбон, и я схватила его и, что было мочи, дёрнула вверх. Вместо того, что бы выдернуть из воды подругу, я сама пошла под воду и в лицо мне ударила жёсткая ледяная вода.
Когда меня учили плавать, то тренер всегда говорил: « Чем быстрее шевелишь ногами и руками, тем больше шансов выплыть.» Я стала бешено трепыхаться перебирала ногами и свободной рукой, но ничего не выходило. Валька тянула меня вниз. Вдруг я почувствовала под ногой некую твердость. Проверять, насколько она большая не было времени. Кажется, всего двумя пальцами одной ноги я уцепилась на эту неизвестно откуда взявшуюся твердыню и рванула из воды. Вытащила свободную руку и, ухватившись за хрупкий лёд, потянула Вальку за бумбончик. Шапка, воротник пальто, рукав, подол. Быстро-быстро перебирая руками, я вытащила промокшую подругу из воды. Толкнув её под зад, я прошипела: « Ползи, Валька! Не вставай!» Она обернулась всхлипывая: «Я сапог потеряла.» «Ползи на берег, дура. Шут с ним.»-- Прохрипела я и стала ползком вылезать из полыньи.
Мы доползли до берега, и пошли к Вальке. Всю дорогу молчали. Кинув вещи на печку, мы долго грелись под одеялами. Потом Валька разбила копилку и одев что-то сухое пошла в магазин за новыми сапогами. Благо в те времена можно было и через пять лет купить такие же сапоги. Когда мои вещи высохли, я ушла домой через понтонный мост. Я долго думала, что же такое там было под моей ногой, что помогло мне выбраться из воды. Летом мы с Валькой ныряли в том месте и искали, может коряга какая или такой камень, но так и не нашли ничего.
На выпускном вечере Валька предстала в шикарном голубом платье, сшитом её мамой. На боку правда мотался какой-то смешной бантик, и я подошла к подруге, и хотела было оторвать ерундовину, но она меня остановила.
--Ты чего? Забыла мамин бумбон? Он тогда мне жизнь спас. А ты могла предположить такое? Пусть болтается! Маме лучше знать, что куда пришить!
Прошло много лет. Но иногда мне приходит на память даже не этот случай, а тот страх, который я тогда испытала. Вы думаете, я боялась утонуть? Нет! С тех пор, как я научилась плавать, я уже не боялась утонуть. Я боялась выпустить из руки Валькин бумбон. Я ведь не заболела тогда, не простыла. У меня только сильно болела рука. Ладонь была синяя, как будто я ударилась, очень долго. Теперь, когда что-то у меня не получается, я так сжимаю руку, что ногти врезаются в ладонь. Как будто я хочу удержать саму себя за невидимый бумбончик, и не дать себе утонуть в проблемах. Порой я понимаю, что затаиваю дыхание, когда чего-то жду, будто нырнула. Часто меня обдаёт холодом от испуга или нервов. И очень часто я ищу опору под ногами, если нервничаю. И хоть больше по жизни я старалась не рисковать, чувство бумбона в руке приходит зачастую.
Вот так.