Часть первая. Напасти на государство
То ль давненько в нашем царстве,
То ль в соседнем государстве,
То ли было, то ли нет,
- Государственный секрет.
Как пройдёшь дорогой длинной
И минёшь просёлок пыльный,
Через лес наискосок
Будет узенький мосток.
Пруд увидишь неглубокий,
Весь затянутый осокой,
Луг, цветущий пред дворцом,
С покосившимся крыльцом.
Вот и ограда от коров и прочей животины. Совсем жерди погнили, колья-столбики покосились, ремонта дожидаются, топор ржавый и пила имеются, давно в сарае валяются, да умельца не находится. Академий народ тутошний не кончал, топор в руках держать, кол затесать, жердь ошкурить, учёные и академики не обучили, а как без образования за работу браться? Только напортишь всё. Как хомут и подпругу на кобылу надеть, никто не знает.
Горе горькое поселилось, прописалось в государстве, уходить никуда не хочет. Видно эти места понравились, вон, какая краса вокруг! А жителям от той красоты - сплошные докуки.
Среди древних цветущих лип дворец стоит, тоже древний, деревянный, его ещё прадед царя теперешнего своими руками срубил, прочно и красиво сладил. Говорят, руки у прадеда правильные росли, всё ладно мастерили, с пилой и топором дружили.
Крыльцо у дворца высокое, но ступеньки совсем прогнили. Крыша черепицей крыта, да черепице той спокойно на крыше не лежится, сползает вниз. Дождь тоже вредничает, обязательно лужами по дворцовому паркету растечётся. Крысами и сыростью пахнет во дворце.
Всего-то дворец чуть поболе двухсот лет простоял, а уже покосился, скособочился, злые силы неведомые ломают его, разор и погром устраивают, хоть беги куда подальше, а бежать некуда – леса кругом, да болота.
В леса те лучше не соваться, ни проезда по тем лесам, ни прохода, ни дороженьки нет, ни малой тропиночки. Лешие, да ведьмы лохматые из-за каждого куста выглядывают, седыми космами трясут, а в реке ещё страшней: водяной с русалками тину речную волнами раскачивают, так и норовят утопить. Страсть, хоть из дома не выходи!
В домах тоже не лучше, всякие жути стали происходить, нечисть везде пролезает, хотя ворота на засов закрывали. На земле рядом всякой непонятности полно, а звездочёт в телескоп углядел новую напасть. Сказывал: летает неопознанный аппарат по небу, походит эта штуковина на Змея-Горыныча, так и кружит над государством, что-то высматривает. Плохо видно, телескоп слабоват. Его звездочёт из самоварной трубы смастерил. Непонятно, то ли змей худое замыслил, то ли инопланетяне какие секреты выведывают. А что высматривать, выведывать - все худо.
Зря над астрологом посмеивались, прав он был, Горыныч летал здешними местами. Давно у нас нечисти не было. Далеко край наш, никто сюда не лезет, болота и леса кругом. А Змею приглянулись наши лесные места, надо бы захватить, покорить, так он и порешил.
Конечно, можно и с войной на народ деревенский пойти, да знал он из рассказов своих предков, что воевать с людьми - дело напрасное.
Все огненные стрелы на них перекидаешь, весь огонь, а его не так просто добыть, из нутра выплюнешь, но найдется какой-нибудь богатырь, приспособится, мечом-кладенцом напрочь все головы обрубит. Три головы у змея, он и придумал, как государство здешнее без войны покорить, а самому с головами остаться.
Ударился о берег, превратился в мужика с сумой монет звонких, мельником, змеюка, сказался. С того дня и начались козни бесовские, хотя, мельник, вроде, доброе дело делал. Для начала взялся мельницу на ручье строить. Позвал мужиков, магарыч и закусь выставил, всё путём. Плотиной ручей перегородили, жернова и прочие приспособления мельник из города привёз, закипело дело.
Ещё привёз мельник из города большой блестящий самовар с крантиком, вода в колодце рядом, да не простая вода, веселильная.Мельник хорошо жил, дом над ручьём у него справный, тёсом обшит. Животина всякая в хлеву мычит и блеет, жена, при теле, в платье сатиновое разодетая.
На всё горазд мельник, умел он зерно молоть, умел чай заваривать, говаривали, травы нужные знал, хорош чаёк у мельника! Повернёт крантик у самовара, нальёт в чашку душистый чай, совсем не горячий чай, даже пар от него не шёл, а хорошо согревал, после одной чашки петь и плясать хотелось, вторая вовсе с ног валила, сон нагоняла.
Мужики за чай, понятно, денежки платили, но и зерно на мельницу повезли, а с мельницы - муку в дом. Пирогами и оладьями в деревне пахло. Сейчас в такие сытые времена никто не верит. Как оладья пахнут, только старики помнят.
Запахло в деревне не блинами, а солодом и хмелем. Весёлые и хмельные мужики ходят из дома в дом, пиво пробуют, жёнок угощают, до работы ли тут, когда каждый день праздники, да именины. Работа скоро кончилась, нету её, и взять негде.
День-деньской хлопочет мельник на мельнице, а ночью тоже работы полно. Насобирает целый мешок семян со всяких дурных растений и кустарников, а ночью летает над полями, раскидывает. Опомниться не успели, как всё бурьяном и чертополохом заросло, колючками ощетинилось.
В понедельник то было, или в четверг… Поздно вернулся от кума Спиридонка, посидели, поговорили, попили чай, или что другое, - попробуй, упомни. Бес уже на улице ждёт, совсем обнаглел и осмелел, по всем ямам и лужам вывалял, еле в свою дверь мужик попал, вполз на кровать. Забыл, видно, двери замкнуть, да и что их закрывать? Ворам в доме брать нечего, так бес со скуки зашёл, с кровати спихнул, расшиб мужика, да ещё по голове молотком колотит.
Протёр глаза Спиридонка, волосёнки на головёнке дыбком встали, кричит, а крика нету. Прямо перед ним лежит на полу при свете лунном большущий змей, кольцами свернулся, голова с валенок, не меньше, сверху лежит, смотрит огненными глазами.
Кое-как выполз мужик из сеней на улицу, дурным голосом орёт: -Спасите, люди добрые, помогите, змей! - на дом показывает.
Сбежались соседи, фонарь «летучая мышь» принесли, весь дом, от чердака до подпола, с осторожкой осмотрели – никого нет. Только тараканы тощие стаями бегают, топают, пропитание ищут, другой живности нет, пусто в доме. Валяются среди пола грязные портки Спиридонкины, а на них валенок.
- Всё это козни бесовские догулялся мужик до чертей! - cмекнули соседи, смеются: «Спиридонка, а змей-то, какой?»
Трясётся мужик, даже штаны c перепугу промокли: - Да большущий такой, зелёный, голова с валенок, не меньше, глазищи с плошку, перегаром от него разит.
Не одолел змей деревенских, удивился. Беднота кругом и разор, а в деревне не унывают, пляшут, песни поют, когда и подерутся, с кольями друг за дружкой побегают, но без злобы, забавы ради. Задумался народ: что-то делать надо.
Собрались мудрецы государственные во дворце на важный совет. Решили: потолковать надо со звездочётом, узнать, что звёзды сулят. Войны, мора, или жизни хорошей ждать.
Для начала отправился советник царский к ясновидящему французу Владлену. Темно у француза, окошки половичками завешены, чтобы свет дневной от дела важного не отвлекал. На столе маленькие свечки горят.
Работает ясновидящий в сопровождении трёх чёрных котов, шерсть у них от тёплой и сытой жизни лоснится. Пригляделся советник к ясновидящему, узнал, хоть и темно было: а ведь это его сосед из деревни. С детства лупили Ваську за воровство и всяческое паскудство, которое он вечно учинял.Советнику интересно: - Как же, ты, Васька, начал ворожить? С чего вдруг ясновидящим французом Владленом заделался?
Честно Васька соседу сказал: - А как нечего стало на зуб положить, так и пришлось ворожить, жить-то нужно.
Посидели, поговорили, посоветовал ясновидящий: - Ты к астерологу сходи, звёзды высоко, всё им видно, с них и спрос другой, не как с меня, их не достанешь. В тёмную за мошенничество не посадишь, кнутом не выпорешь, если ворожба царю не по нраву будет.
Отправился советник царский к звездочёту. Далеко ходить не надо, жил звездочёт через улицу от дворца. Книжками у него весь чердак завален, отец из богатого купеческого сословия был. Царство ему небесное! Обучил сына разным купеческим наукам. Но сына только звёзды интересовали. С молодых лет мужик науки про звёздные пути, орбиты, и другие премудрости самоучкой изучает. День и ночь сидит на чердаке, ближе к светилам.
Холодно ему, в животе от голода урчит, с носа летом капля падает, зимой - сосулька висит, голуби на нём, как на памятнике, сидят, гадят на него, сквозняки бумагами шелестят - ничего мужик не замечает, всё ради науки терпит. Мудрец! Хоть и голь перекатная, но довольный всем и счастливый. Да и как счастливым не быть, если со звёздами разговариваешь, дружбу водишь.
Рассказал советник царский, что за нужда его на чердак привела, монеты на стол выложил, чтобы разговорчивей астролог был, лучше на звезды смотрел.
Разложил астролог на столе, голубями раскрашенном, бумаги с гороскопами, чертежами мудрёными, стал к телескопу советника звать, но тот отказался, ничего не понимал он в путях светил небесных:- Да сам посмотри. Всё ясно.
Сейчас созвездия находятся в противоречии друг с другом. Если Стрелец, вон он, выстрелит в Козерога, то Лев войдёт в седьмой дом Юпитера. Тогда и станет понятно, как сложатся обстоятельства. А теперь сам домысли, что звёзды сказали.
Ничего не понял советник, так астрологу и сказал. Не обиделся учёный человек: - Шёл бы ты к ясновидящему, тот понятнее тебе всё растолкует, а у меня наука точная, пустословия не признаёт.
Усмехнулся царский советник: - Да был я у него, так он к тебе послал.
- Ко мне, говоришь, послал? Да шарлатан и необразованный жулик, этот ясновидящий француз, только звёздам можно верить, они за плату малую всё растолкуют.
Царь-батюшка, да царица- матушка знали про плачевные дела государственные, советников позвали, людей из народа про жизнь поговорить, может, знает кто секрет жизни богатой. Советуются, горюют, ясно одно, прогневали, видно, создателя, или недруги за кордоном козни всяческие чинят. И что им ровно не сидится, спокойно не живётся?
О прошлом годе проходили нашими местами два пилигрима, издалёка шли, путь держали в места тибетские. Рассказали они про государство дивное, что далёко, за нашим лесом, лежит. Залесьем зовётся, в богачестве там народ живёт, вдосталь ест, сладко пьёт. Дворец исправный, каменный, царь с царицей по утрам даже в будни кофеи и какавы кушают, булочки сдобные с изюмом и орешками жуют, не то, что мы, бедолаги. Бражка не всяк день в доме есть, совсем в бедность впали.
Травы, сказали путники, в Залесье сочные, до рогов коровьих достают, коровы при таком корме сытые, да чистые. Стоят среди луга кадушки липовые. Как полдень, или вечер настаёт, пастух в рожок поиграет, идут коровы на дойку. Подходит корова к кадушке, поднатужится, молоко в кадушку само льётся. Постоит молоко, рушничком закрытое, на вольном воздухе под солнцем, к вечеру бабы сметану собирают, творог из кадушек выгребают.
А ещё вот такое чудо. Кабан у них по полю ходит, да не простой кабан, копчёный. Ножик в боку у него торчит, отрезают голодный мужик, или баба кусок, какой понравится, а мясо снова нарастает, ничего кабану копчёному не делается. Дивился люд деревенский на такие залесные чудеса. Умеют люди жить! Секрет сытной жизни знают, выведать бы!
Собрал царь большой совет, многие пришли, кого ждали и звали: советники – задумники, академики - заумники, а ещё много из народа сословий разного рода, кого не ждали и не звали. Все собрались, сели на лужочке, в саду дворцовом, в холодочке. Даже деревенский дурачок Лёшенька пришёл. Пусть себе сидит, он сегодня не воет, не лает, никому не мешает.
Поклонился царь - батюшка, рассказал народу про беды и напасти на государство. Да всё это давно сами знали. Который уж год подряд не родятся на полях рожь, и картошка. Их даже сеять и сажать перестали. Скотина совсем оголодала, заглушили чертополох, да полынь горькая травы луговые, заросли поля и луга кустами колючими.
Даже кормилица извечная - репа, родилась ныне не велика и пузата, а худа и хвостата. Её среди травы со свечкой не найдёшь. Горе нам, бедным! Как дальше жить при таких бедах, никто не знает. А в Залесье, соседнем государстве совсем другие дела. Про это все знали, хоть там и не бывали.
- Когда же мы, царь-батюшка, хорошо-то заживём? - спрашивает мужик из дальней деревни. Царь ответ знал, так и сказал всем, не потаился: - Учёные люди говорят, как Америку догоним, так справно и заживём.
Расходятся мужики, маковки чешут, никто ту Америку не видел, как её догонять-то? Да и не пацаны малые, в догонялки играть. На смех всё это царь придумал.
Лёшенька, дурачок деревенский, царю поверил, враз смекнул, что делать надобно. Нашёл на чердаке лапоть рваный, прибил его к палке, бубенчик привязал, вместо колёс катушки пустые от ниток приспособил: - Держись, Америка, не убежишь далеко! Догоним!
Ходил Лешенька, бубенчиком гремел, перед собой лапоть на палке толкал. Вот народу потеха: - Что же ты, Лёшенька, который день лапоть возишь?
- Да как мне лапоть не возить, надо царю подмочь Америку догнать, тогда мы сытно заживём. Не видал ли кто, по какой дороге она пошла? Где лаптями пылит?
Видно, царю не так доложили, или слуги царёвы сами всё переврали, только отняли и сломали у Лёшеньки палку, лапоть выбросили, да ещё и по шее дурачку дали, вместо благодарности за старания, может, и догнал бы он Америку.
Решили на совете царском отправить лазутчиков в государство за лесом, пусть секрет сытой жизни выведают. Отправили лазутчиком Василия царевича, на коня доброго посадили, деньжата запрятали в карман потайной, чтобы воры не нашли, харчи, какие нашлись, в котомку уложили, поехал царевич секрет жизни сытой выведывать.
Долго ли, коротко ли, а приехал царевич к развилке дорожной. Камень валун, мхом поросший, лежит, старушонка убогая на нём сидит, надпись закрывает. Ножонки босые греет, лапоточки и онучи рядом у камня сохнут, издалёка, видать, путница шла. Вежливо спрашивает царевич: - А не скажешь ли, старушка – побирушка, в какую сторону мне путь держать? Как быстро попасть в царства Залесное?
- А зачем тебе, царский сын, чужое царство? С добром, или с худом путь туда держишь?
- Да вот хочу выведать у них секрет сытой и богатой жизни. И мы так жить хотим! Может, дорогу знаешь, так я заплачу, что зря сапоги рвать, да грязь месить?
- Никто тебе тот секрет за деньги не откроет, иди, сам выведывай, коли, ума хватит. А дороги, вот они: эта – к веселью и похмелью, эта - близкая дорога к родному порогу, эта в лес дремучий к бабе яге, к болоту зыбучему, в царство за лесом.
Недолго раздумывал царский сын, притомился в дороге, захотелось ему веселья и похмелья. Ещё успеет он в царство за лесом. Скоренько приехал на луг сенокосный. Стоят на лугу цветные шатры, да кибитки цыганские. Набежали, загалдели ребятки - цыганятки, юбчонками машут, ручонками трясут, радуются гостю. Взяли под уздцы коня царевича, прямо к шатру барона цыганского подвели.
Рады цыгане гостю почётному, чарку на серебряном блюде молоденькая цыганочка поднесла. Сладкое хмельное вино, весело царевичу, весело цыганам. Пустился царевич в пляс, никогда ему так весело не было, никогда он с цыганками не плясал под гитару. Мелькали, кружились перед царевичем цветастые юбки, яркие шали летали, рябило у него в глазах, сами они закрываются. Уложили его на мягкое душистое сено. Крепко спи, отдыхай, Василий царевич!
Хорошо поспал! Захотелось веселье продолжить. Ещё бы Василий поспал, да муха разбудила, по лицу ползала. Открыл царевич глазоньки ясные. Ничего не понимает, ничего узнать не может. Где шатры и кибитки цыганские, где табор? Только кострище от того табора осталось. Нет коня под седлом, нет кафтана, золотыми цветами шитого, нет денег, в карман потаённых запрятанных.
Ни рубахи нет, ни штанов атласа голубого, ни сапог англицкой работы. Надета на царевича рвань блохастая, взяли её цыгане взаймы у нищего.
Два дня и две ночи шёл к родному дому голодный царевич, наследник, надёжа престола. Пожалела, подала оборванному путнику деревенская старушка две вареные картофелины в мундире. Съел вместе с кожурой. Вкуснотища! Никогда такого не ел!
Так и пришёл царевич в родной дворец, наголодался, набедовался, блох накормил, красной сыпью покрылся, почти год потом чесался, а секрета не выведал.
Продолжение: http://proza.ru/2010/05/15/1107