Южное солнце повернулось к лету. Заканчивался май.
Екатерина Ильинична объявила своим второклашкам, что в субботу поведет их на Комсомольское озеро.
- С собой надо взять воду, еду и обязательно панамки.
Лилька прискакала домой на одной ножке, держа портфель за плечом. Запыхавшаяся и красная от прыжков и восторга, она влетела в открытую дверь и с порога крикнула:
- Пап, ты здесь?
- Нет, Лиля, папа уже ушел,- услышала она Лерин голос.
- Ну и ладно. Лер, а мы в субботу всем классом на Комсомольское озеро пойдем!
- Так далеко?
- Да. А мама разрешит мне там искупаться?
- Ну спросишь у мамы.
Старшая сестра училась уже в девятом классе и казалась Лильке ну очень взрослой. Хотя это и не мешало ей выяснять отношения с Лерой в отсутствие родителей, особенно когда, как казалось, та ущемляла Лилину цельную и правильную натуру. Дело иногда доходило ну просто до ругани, хотя приход родителей мгновенно подменял девочек, и они становились спокойнейшими созданиями, правда, кидающими друг в друга испепеляющие взгляды.
Однако в этот день все было классно. И Лера сама попросила маму разрешить Лильке искупаться вместе со всеми в озере.
Учительница сказала, что те, кому разрешат искупаться, должны принести с собой записки с подписями родителей.
И вот - долгожданная суббота! Мама проводила Лилю, снабдив вареными яйцами, картошкой, хлебом и спичечным коробком соли, а еще зеленым луком и печеньками. Записку Лиля положила в задний карман шорт. Потом решила переложить в передний.
Все было здорово: погода жаркая, птицы поглощены своим пением, кузнечики выпрыгивают из травы, издавая стрекот и привлекая к себе внимание.
Лиля встала в пару с Надюхой и они всю дорогу болтали, переключая внимание с одного на другое. Шли долго, часа два. Но впечатления того стоили. Прошли завод, где работали большинство из родителей и надо было пересечь речку по висячему мосту. Вот это было испытание для Лильки: дощечки располагались не одна к одной, а с расстоянием, и мост раскачивался при каждом шаге. Да еще внизу бурлила вода, перекатываясь по гальке и вздымая пенные буруны тут и там. Но ничего! Лиля же не какая-нибудь там трусиха и не плакса. Она ступала по дощечкам, держась за веревочное ограждение и была при этом такой мужественной, какой она могла быть, когда ей делали прививку, например. Она никогда не плакала, потому что мама работала в поликлинике детским врачом, и надо было потерпеть и не опозорить маму своим криком. Вот она и терпела. И только потом, после выхода из поликлиники, она могла всплакнуть на маминых руках, и то – тихонечко.
Так вот случай был в чем-то похожий: страшно, но идти-то надо. И она с гордостью преодолела длиннющий и шатающийся над бездной переход.
Потом они поднялись на пригорок, с которого было видно весь город. Завод дымил своими трубами и лязгал летками печей, еще какими-то железяками. Вагонетки со шлаком двигались по канатной дороге вверх-вниз. Люди казались сверху совсем маленькими. Лилька хотела разглядеть папу, который руководил всей механической частью завода и для которого все это было родным аж с четырнадцати лет. Но это ей не удавалось. Ну никак.
- Ребята, стройтесь. Уже идем ,- послышался как всегда спокойный и ровный голос учительницы.
Они, взявшись за руки парами, двинулись дальше.
Вот и Комсомольское. Лиля была здесь раньше с родителями и Лерой, а теперь сама(!), вот в какой компании! На травке разложили весь провиант, уселись шумно и весело, и с удовольствием поглощали обычную, но очень уж вкусную еду. А после Екатерина Ильинична собралась позволить искупаться всем, кому родители написали записки.
И… О ужас… Лилька не смогла найти мамину записку. Ни в одном кармане, ни в другом!
- И как теперь доказать, что она была?
Лиля перевернула сумку с остатками еды – ничего! Снова в карманах – пусто! Хоть плачь!
-И как теперь объяснить?
Лиля стала отходить от тех, кто уже раздевался. Потом вдруг осмелела и сказала:
- Екатерина Ильинична, мне мама написала записку, но ее нет…
А ведь даже Надюха не видела эту злосчастную записку, только слышала о ней. Лиля стояла в нерешительности, совершенно не надеясь на чудо, поглощенная своей горечью от пропажи.
- Екатерина Ильинична, Лилина мама писала записку!,- раздался Надюхин голос. И вдруг, совершенно неожиданно:
- Лиля,так мама писала тебе разрешение?
- Да,но…
- Иди, купайся, я позволяю тебе.
Лилька остолбенела с округлившимися, и так большими, глазищами.
Что заставило строгую учительницу так поступить? Ведь от записки просто – никаких следов. Неужто несчастный девчачий вид? Или Надюхина защита-просьба? Что? Что-то еще…
Не веря своему счастью, Лиля, увлекаемая Надькой, бросилась раздеваться и, ничего не понимая, с визгом и брызгами залетела в воду… Вот она – радость!
Весь обратный путь она внимательно смотрела на дорогу в надежде увидеть потерянную записку и показать-таки ее учительнице. Но, так и нашла...
P.S.Спасибо за великое чудо – веру и мудрость, учительница первая моя! Я Вас люблю и помню!