Как же радостно жить на свете утром в воскресенье! Всегда (ну, или почти всегда) светит солнце, и происходят приятные вещи.
Это воскресенье, однако, с самого начала пошло наперекосяк. Мне позвонил… впрочем, без имён. Мне позвонил один знакомый.
- Алло! – услышал я в трубке.
- На связи.
- Всё шутишь!
Честное слово, я и не думал шутить. Но как-то невежливо разочаровывать людей.
- Шутишь, - продолжал знакомый, - а между тем твой жанр абсолютно не котируется.
Я застонал. Такого нагромождения неточностей, оговорок и ошибок не выдержит ни один человек, тем более в воскресенье утром. Во-первых, жанр не мой. Во-вторых, котируются акции на бирже, а я пишу в своё удовольствие. В-третьих…
- И как же ты решил с этим бороться?
- Я тоже решил стать писателем, - гордо заявил мой знакомый.
- Удачи, - хотел было я положить трубку, но он меня опередил.
Чертыхнувшись, я вновь укрылся одеялом.
Через час он позвонил опять.
- Всё, написал!
- И что же?
- Читал…
Тут он назвал какую-то очередную современную серию, которая продаётся в «Роспечатях».
- Нет, - испуганно ответил я. Слукавил, конечно – один раз всё-таки прочитал, а потом неделю стыдно было. Даже приснился укоряющий Гоголь.
- Зря! Я в этом стиле написал.
- А, ну-ну.
- Что?
- Ничего, говорю. Пиши, конечно, - пробормотал я. – Будет потом чем зимой печку топить.
Но последней фразы он не услышал. Он почувствовал её. Позвонив через полчаса, мой знакомый сообщил:
- Знаешь, я перечитал и сжёг.
- А, ну правильно, декабрь ведь…
- Что?
- Ничего, - встрепенулся я. – И что думаешь делать дальше?
- Как что?! Писать исторические детективы! Даже название придумал: «Еремей Крутиков. Провинциальный детектив».
- Бог в помощь.
Чтобы утро не испортилось окончательно, я решил заварить чаю. После третьей кружки зазвенел дверной звонок. На пороге стоял мой знакомый. Он протянул мне стопку исписанной бумаги. Я взял её и на первом листе прочитал: «Никто не думал об убийстве. Убийств в этом провинциальном уезде никогда не было».
Я рассмеялся, а знакомый возмутился и начал ругать меня на чём свет стоит, обвиняя в графомании. В числе обвинений, выдвинутых этим строгим прокурором, было следующее:
- У меня одна эта повесть толще всей твоей писанины!
Хлопнул дверью и ушёл. Раскаиваться в своей бездарности и признавать его гениальность я не стал, а вернулся на кухню и спокойно допил чай.
Через час он вновь зашёл. Дверью уже не хлопал и вообще вид имел виноватый.
- Ты прости, я погорячился…
Я великодушно улыбнулся, но явно поторопился.
- Буду поэтом! – вдохновенно заявил он. – А что, смог же Пушкин! Я его, знаешь, не считаю уж особо талантливым!
Что же, пожелаем ему удачи. Ничего другого нам пока не остаётся.