В троллейбусе все места заняты. В грязные дыры, которые все называют окнами, льется тусклый свет фонарей, исчезающих во тьме. Исчезают они, не мы. Мы стоим на месте. Мир движется, бежит вперед, скатывается вниз, карабкается вверх, уходит назад, а мы сидим на мягких сидениях грязно-коричневого цвета с изрезанными перочинными ножами спинками и сидушками, из которых торчат поролон и пружины. Мы не двигаемся.
Лица окружающих меня людей уродливы, покрыты глубокими морщинами, шрамами, струпьями, бородавками. Маленькие свинячьи глазки с ненавистью смотрят на меня, на мир, друг на друга. Беззубые рты, похожи на свежевырытые могилы, извергают дурно пахнущие слова. Неужели я такой же?
Кондуктор подходит ко мне и с ехидной улыбкой вглядывается в лицо, спрашивая буду ли я покупать билет. Он противно тянет гласные, а изо рта у него пахнет тухлой рыбой и мертвечиной. Меня тошнит. Я молчу.
-Молодой человек, вы будете платить за билет? – Он наклоняется и его нос, покрытый прыщами и бородавками, похожий на рваную, жирную губку для мытья посуды сталкивается с моим, а блестящие, маленькие прищуренные глазки смотрят на меня, ища изъян. Мерзко. Тошнотворно. Я молчу.
-Будете или нет? – Он взвизгивает и хватает меня за плечи толстыми, как сардельки, пальцами.
Все с интересом наблюдают за происходящим. Свинячьи глазки светятся интересом, беззубые рты раззявлены, по подбородкам стекают слюни. Если я сдамся, испугаюсь, меня разорвут, сожрут и обглодают кости.
-Будете?
-Будете?
-Будете?
-Молодой человек,…
-Будете?
-Будете?
-…за билет?
-Будете?
-…или нет?
Слова сливаются в раздражающий гул, дыхание учащается. Страшно. Все так уродливы, а вдруг я такой же?
-Буду… - шепчу я. Кондуктор радостно, почти благодушно улыбается и отпускает меня. Вокруг разочаровано вздыхают и восклицают люди. Толпа не получила хлеба и зрелищ. Толпа расстроена. Толпа обижена. Толпа голодна.
А я напуган.
-А деньги у вас есть, молодой человек? – спрашивает горбатая старуха и ухмыляется, постукивая палкой по полу.
Мимо проносятся фонари, дома, остановки, деревья, парки и, кажется, люди. Время проносится мимо, и нам не догнать его, как бы мы не старались. Стоя на месте, невозможно сделать что-то.
-А деньги у вас есть?
-Молодой человек…
-Есть?
-Деньги…
-У вас есть деньги?
-Есть?
Какофония, шум, гул раскаленным железом вливаются в уши, поражают нервные клетки, убивают серое вещество и силу воли. Почему все они повторяют одно и тоже друг за другом? Почему они не могут сказать ничего нового?
-Есть… - и снова разочарованные вздохи, восклицания, полные злости и раздражения. Снова толпа голодна, а я напуган.
-Так давайте…
Я судорожно ищу в карманах деньги, вываливаю на колени горы фантиков, обрывков бумаги, исписанные поперек линованные листы, вырванные книжные страницы, смятые фотографии, но денег нет. Ни монетки.
-Давайте…
Развожу руками и виновато улыбаюсь, в глубине души надеясь, что мне простят…
Что простят?
Зачем?
Почему я здесь?
Разве я не могу встать и выйти?
Но там, снаружи, все несется в бешенном ритме, двигается, кружится… А здесь спокойно, сбалансировано. Все стоит на месте, никто никуда не торопится, не бежит. Все стоят на своих местах. Все.
И я тоже?
-Нет денег?
-Нет?
-Кошмар!
-Преступление!
-Ужас!
-Чудовище!
-Нет?
-Безнравственность!
-Отвратительно!
-Нет денег! Как же так?
Рты людей раскрываются еще шире, и я вижу их обложенные языки, вываливающиеся наружу. Их руки с желтыми загнутыми ногтями тянутся ко мне, касаются лица, разрывают одежду, их лица искажены гримасой ненависти и вожделения. Ногти вспарывают мою кожу, вырывают куски мяса, нервы, вены, кости….
Больно, больно, больно, больно, больно.
Не то крик, не то хрип, не то стон вырывается из моего горла, когда чьи-то пальцы касаются моей шеи, когда чьи-то ногти погружаются в мою плоть и застревают. Кровь стекает вниз, вырывается изо рта алым фонтаном, я захлебываюсь, пытаюсь сопротивляться и умираю…
От боли и смерти меня спасает звон будильника. Я смотрю на время, усмехаюсь, вздыхаю и иду в ванную. Всего лишь сон… какое счастье. Нужно сварить себе кофе, погладить рубашку и – самое главное - не опоздать на работу. Не хочу, чтобы у меня не было денег заплатить за проезд. Деньги – единственное, что мне сейчас нужно.