– Ах, какая осень!.. Воздух чист, земля жива и свежа! – почти вслух подумал бывший главный специалист рыбного хозяйства «Надоево» Андрей Мясоедов и шагнул со ступенек в неизвестное.
Андрея рассчитали. Валентин Васильевич Рыбников, директор, кричал Мясоедову: «Мальчишка! Мы тут десятилетиями во все жабры носимся, а он тут, видите ли, со своими инновациями!». Андрей стойко вытер начальственные брызги с гордого лица и, промолчав (а сколько накопилось всего), вышел, хлопнув исстрадавшейся дверью.
Неделю Андрей лежал дома, смотрел телевизор, но ничего в нём не видел интересного. Пробовал читать, но ничего не читалось. Вокруг мясоедовской диван-кровати скопилось множество журналов, газет, книг, покрытых журналами и газетами, журналов, заложенных газетами и книг, заложенных журналами. Из газет Андрей вычитывал объявления по трудоустройству.
Однажды, в унылое похмельное утро, когда за окном, как назло, давя на глаза и нервы, издеваясь, бушевала золотая солнечная осень, Мясоедов стёк с постели, влился в ванную, кое-как умылся, не бреясь, уронил себя в объятья верхней одежды, нырнул в нижнюю, обул носки, опечатал их сандалиями и направился искать счастья в ближайших киосках – пивном и журнальном.
Пивной придал Андрею более-менее вертикальное положение и относительную ясность сознания. Приобретя газету «Из рук в руки», присев на скамеечку на детской игрушечной площадке под сварливыми взглядами толстых самодовольных мамаш с колясками, Мясоедов начал вчитываться в прыгающие и частящие как муравьи буквы.
«Требуется главный специалист… Рыбокомбинат… Срочно… Высокая… Тел. …».
Хмель выветрился из андреевой чугунной башки, похмельная чешуя спала, и он бросился домой, к телефону, который теперь брезжил в глазах, как единственный островок надежды.
Островок надежды весело звякнул, словно подмигнул. Трубка интимно застонала гудками, и в жаждущее ухо Мясоедова ворвался деловитый баритон:
– Да! Слушаю внимательно!
Уже одна эта жизнеутверждающая фраза привела специалиста в восторг.
– Вам главный специалист требуется? – дохнул в трубку Андрей.
– Ну а как же! Вы по объявлению? Опыт работы есть? Трудовая и санкнижка имеются? – отозвался на другой стороне долгожданный голос бога.
– Да! Я работал главным специалистом! Трудовая и санкнижка есть! Опыт тоже есть! – с азартом расстреливаемого комсомольца грянул Андрей Мясоедов.
– Завтра к восьми тридцати на собеседование. Прошу не опаздывать.
Как Вас записать? – деловито спросила небесная канцелярия.
– Мясоедов Андрей Анатольевич, – ответили с земли. Вдруг возникла заминка. Мясоедов дрогнул.
– Мммм… Мясоедов… К восьми тридцати! – отрезало небо и повесило трубку.
Андрей невесомо осел в обувной шкаф: «Ну, наконец-то!».
– Какое странное здание!.. Ни окон, ни дверей, – подумал Андрей, минуя тяжёлые ржавые ворота, хлипко всобаченные в монументальную бетонную огораживающую стену. Собственно, здание занимало половину длиннющего проезда, имя которому было «Зелёный», хотя никакой растительности, кроме как в веках обписанных местными алкашами куцых кустов, не было. Оно было серое, с подтёками, неприступное как крепость, как бронепоезд, невыразительное, длинное и жёсткое как государство и пахло рыбой. Не без труда, по разнящимся и противоречивым наводкам аборигенов, которые здесь явно проживали с рождения, Андрей добрался до коричневой громогласной стальной двери с кривой трафаретной надписью «Администрация» и вошёл.
– А Вы прямо к директору и проходите, – ответила миловидная маленькая блондинка, открыто и приязненно улыбнулась.
– Спасибо, – смутился Мясоедов, – а как его, прошу прощения, по имени отчеству?
Блондинка чуть приподнялась над нагретым креслом:
– Рыбаков Дмитрий Степанович, – доверительно и многозначительно сообщила она почти в самые глаза Андрея.
Тот смутился вторично:
– Спасибо…
– Светлана, – подсказала секретарша и опустила свежевыкрашенную головувничегонезначащиебумаги. Рдеющий Мясоедовнеинтеллигентно развернувшись, косо протопал к кабинету.
А далее состоялось заседание со знакомством.
– Коллеги и товарищи! – открыл заседание Дмитрий Степанович Рыбаков, непосредственный директор рыбокомбината, – в наши ряды поступил, если можно так выразиться, новый, молодой сотрудник. Он будет занимать у нас должность главного специалиста! – Дмитрий Степанович широким жестом указал на Мясоедова.
Андрей приподнялся и кивнул головой. «Почему меня не представили- то», – взметнулась мысль и была подбита директорским голосом:
– А позвольте Вам, Андрей Анатольевич, представить наших, теперь уже общих, коллег!
«Смотрят как-то оценивающе, недоверчиво», – полоснуло Андрея.
– Итак, начальник отдела сбыта Михаил Васильевич Корюшко, отдел кадров – Николай Фёдорович Планктонов, технический отдел – товарищи Плавников, Сомов, Севрюгин, Рыбкин, Карпов, Осетров, Рыбаков, Лещёв. Главный технолог – Садков Дмитрий Александрович. Бухгалтерия – Нина Герасимовна Чешуй. Секретарь (здесь зарделась, потупив очи, известная уже Андрею блондинка), Светочка Овечкина, – директор оглядел собрание и удовлетворённо гумкнул, – ну, вроде, все.
Тут разом все заскрипели стульями, загумкали, зашуршали какими-то бумажками и вновь утвердились в прежних позах.
– Так вот, коллеги! Ещё раз позвольте представить нового члена нашего коллектива главного технолога Андрея Анатольевича Мясоедова.
– Ой! – тихо вскрикнула секретарь Овечкина и припечатала ладошку к ядовитой помаде.
Мясоедов смущённо, но деланно деловито кивнул как бы всем сразу, но в то же время и как бы каждому по отдельности. Далее потянулись долгие минуты банальной волокиты с разбором полётов, голосованиями, начальственными шутками и подчинёнными подхихикиваниями, перебрасываниями взглядами, наливаниями и выпиваниями воды из графина, выходами позвонить и в туалет, и так – до обеда.
– Ну, вот, кажется, пока всё, – подытожил Дмитрий Степанович, грузно поднимаясь из начальственного трона, – теперь обедать и за работу.
– Андрюша! («Что за хрень?! – блеснуло в Мясоедове. – «Андрюша»! На брудершафт не пили!»), задержись на минуточку!
– Какое же тут всё странное, – подумалось Андрею. – И рыбокомбинат этот, и фамилии все сплошь рыбьи, – Мясоедов про себя даже рассмеялся на мгновение.
Пока все собирались и расходились, он оглядывал кабинет директора.
Обычный такой кабинет, только рыбой пахнет как-то уж чересчур.
– Андрей, – доверительно начал Дмитрий Степанович. – Вы, хоть и специалист, хоть и главный, но человек молодой, и должны понять, что работа серьёзная, ответственная. Обороты у нас, так сказать, огого, – тут директор описал руками круг в пространстве, соответствующий, должно быть, огогогистомистости оборотов, – поэтому без испытательного срока, увы, поймите, на полную ставочку, уж, извините, никак.
Андрей подобного ожидал и не удивился, а только послушно и выжидающе кивнул головой.
– У нас два ведущих специалиста были, по нескольку десятков годков на производстве! – завёлся Дмитрий Степанович. – Омуль Игорь Кимович, Игорёк, сгорел на работе, а Веня Краб утонул…
– Как утонул?! – Андрей на секунду ощутил некую невесомость.
– Да… – махнул рукой директор, – на рыбалку летом пошёл, сома на донку ловить. Поймал, называется… Сом его с лодки-то и утащил. Вместе с лодкой. Прищучил.
Дмитрий Степанович добротно посмеялся и профессионально затих.
– Вот что. Ты, Андрюша, на складе пока ночку подежурь. Сверхурочно. Оплата гарантируется. У нас сторожа-каякеры за свой счёт сплавляться уехали. Специалисты – свет не видывал, как не отпустить! А тут и ты – и тоже специалист, и молодой, и подзаработаешь… А?
Мясоедов слегка опешил, но будучи привыкший к абсурду повседневной жизни, согласился.
Сгонял домой за термосом и бутербродами, тёплыми вещами и плеером. На складе необъятная Лариса Дмитриевна выдала ему безразмерные кирзачи и безмерный вонючий ватник, из которого Андрей немедленно вынул впившуюся в шею рыбью кость.
Остаток вечера он бродил по проезду, купил в киоске сигарет, выпил пива, посидел на лавочке, глядя на облетающую листву, мысленно поиздевался над старухами, опасливо его обходившими, покормил булкой приблудного пса и голубей, подумав, прогулялся до супермаркета и купил чекушку водки, пожалел, что не захватил зарядку для мобильника. В небе, как яичный желток на сковороде, затягивалось белым и унылым облаком солнце. Пора на работу.
– Как же тут рыбой несёт! Наше-то хозяйство хоть на свежем воздухе располагалось, – взгрустнулось Андрею. Однако, вспомнив, как он с этим хозяйством расстался, Мясоедов вобрал полную грудь рыбьего духу и шагнул внутрь ангара.
В здоровенных резервуарах тихонько поплёскивала полуживая рыба. В целом, стояла тишь, и только под утопающими во мраке бетонными сводами вяло крякали и затихали андреевы шаги. Мясоедов лязгнул ржавым шпингалетом, поёжился и обошёл владения. Без интереса окинул взглядом вялых, разочаровавшихся в жизни карпов, напугал форель и щёлкнул по носу обречённого вида лосося. «Тоскаааа…».
За фанерной перегородкой Андрей включил рефлектор. Достал водку, термос и бутерброды. «Книгу, что ли почитать», – подумалось и угасло. На грязном с хлебными крошками и пятнами чая, и неизвестно чего ещё столе распластался толстый кроссворд, заложенный огрызком карандаша. Мясоедов шаркнул страницей. «Речная рыба. На «Ё»… Три буквы… Тоскаааа…», – Андрей зевнул и потянулся к бутылке. Где-то за перегородкой кто-то всплеснулся и затих. Андрей грубо свернул пробку, как курёнку шею, и забулькал противным и острым. Давясь, слёзно закусил размякшим бутербродом.
– … а всё равно помирать… – вдруг отчётливо услышал Мясоедов тонкий голос из-за перегородки.
Резко навострив левое ухо, Андрей прислушался. «Что за хрень?!», – сквозь подступающий хмель заточился Мясоедов.
– И, главное, какая разница, – пропищало хором издалека, – красивой шпротой или пошлой килькой, дай бог, в томате, и, не дай бог, в тошном рассоле!
Мясоедов ошалело повёл глазами и резко вскинулся.
«И ведь не пьян же вовсе!», – Андрей вышел из-за перегородки и, уперев руки в бока, застыл посреди ангара.
– Смотрит. Выжидает, – брякнуло похабным тоном со стороны лещей.
– Новенький, – нежно звякнуло за спиной, – симпатичный.
– Всё равно помирать! – пискнуло и булькнуло слева.
– Смотря как! – деловито пробасило и угасло в потолке.
«Сом», – догадался, заглянув, Мясоедов.
– Суши! Вот эстетика! – продолжил Сом.
– Ой! Меня сейчас стошнит! – плеснулась Сёмга.
– Ага! Тобой и стошнит… – ухмыльнулся Лещ.
– Всё равно помирать!
Мясоедов резко повернулся на отказавших конечностях.
– Ты, Камбала, истеричка! – повысил голос Сом.
– А ты, дядя Сом, эстет? – развязно вякнуло от лещей. – Будешь красавчиком на блюде лежать с какой-нибудь глупой петрушкой в пасти и думать, что это твоё предназначение!
– Не трожь дядю, пошлятина! – взвизгнула Щука. – Ты вообще, кроме как к пиву, не бываешь!
– Сука ты, Щука! – нахамил Лещ и окунулся.
– Мне б руки, как у человеков, я б тебе отчешуял! – рявкнул Сом так, что Андрей вздрогнул.
Где-то рядом захихикала неуловимая мойва и, на удивление низко, заржала ускользающая тюлька. Мясоедов осторожно направился в сторону Сома.
– Крадётся новенький! – громко и чётко заметил Лещ. – Щас дяде Сому настанет карачун!
Андрей остановился на полпути.
– Э! Вы что вытворяете?! – завопил он, и потолки вернули его голос акустическим градом. – Не может быть, чтоб рыбы разговаривали!!!
Ангар взорвался разноголосым гоготом. Рыбы смеялись над растерянным Мясоедовым.
– Ерша-то отгадал, пацан? – грубо спросил Лещ. – Каякеры херовы второй месяц отгадывают. Не вяжется у них Ёрш с тремя буквами!
Рыбы снова заржали.
– Что за бред?! – прошептал Андрей.
– Ага, – ухмыльнулся Сом, – это как любовь водолаза с парашютисткой!
Она вечно упавши, а он перманентно утонувши!
– Ни к селу, ни к городу, – булькнул Лещ.
– Не пугайте новенького! – томно пропищала Сельдь.
Мясоедов рванул за перегородку и припал к бутылкиному горлу.
Обдало вдруг каким-то жаром. Чавкнулось влажным бутербродом.
– Ну всё, сопьётся теперь на хрен!
Андрей уже различал голоса: «Лещ, ублюдок!».
– Пошёл ты! – крикнул Андрей. – Выловлю и зажарю, гадина! Лещ трусливо затих на дне.
– Давно пора! – пропела Сельдь. Обиженный Лещ резко всплыл:
– Порядочная рыба селёдкой не назовётся!
– Хамло шалманное! – грянул Сом.
На Мясоедова вдруг накатило сентиментальное.
– Дядя Сом! А давайте водки выпьем!
– Не вопрос, мальчик! Лей в бассейн, тока без фанатизма! – отозвался с интересом Сом. – И хлеба покроши, или чего там у тебя.
Андрей опрокинул бутылку над зеленоватой водой. «Придётся ещё бежать», – плеснула мысль.
– Я на секунду, тут не далеко! – Мясоедов шарил по карманам.
– Подождём, – деловито пробасил Сом, – надо ж знакомство отметить!
– Сопьются на хрен оба, – завистливо прогундосил Лещ.
– Поминальные пьют! – заголосила Камбала.
– Заткнись, дура! – прикрикнула Щука. – Дай мужикам отдохнуть. А человеки тоже смертные… Бывают…
По лицу хлестнула озоновая свежесть с мелкой мокрой мразью. Теребя в кармане ватника смятые денежные бумажки, Андрей почти бежал к круглосуточному супермаркету.
– Как же так? Это же невероятно! – тривиально билось в черепе.
Андрей хлюпал по лужам.
Сквозь щели ангара пробивался тусклый свет.
– Быстро обернулся! – приветствовал Сом.
«Ага. Значит, всё-таки, не бред», – хлестнуло Мясоедова.
– Бешеной собаке семь вёрст не крюк, – злобно вякнул Лещ, – не стыдно на пару-то?!
– Плесни ему, а то спать не даст, – попросил Сом, – смерти боится – жуть, потому и злой.
Водка забулькала над Лещом. Тот недоверчиво поглядывал на Андрея и активно шевелил жабрами. За спиной Мясоедова мечтательно вздыхала Сельдь.
– Помяните, помяните меня! – снова завыла Камбала. – Всех нас помяните!
– Да что ж это такое-то! – гаркнул Андрей. – Прекратить истерику!
Все мы смертны, и что?!… А я вообще тут с рыбами выпиваю!!!
– Вот-вот! – с доброй задумчивостью прогудел Сом. – Смертны ещё как! Вот, было дело, товарищ один с донкой пошёл на меня на лодке. Лесу на руку намотал, в глазёнках азарт. А я его – о-па! Только и видали! И у меня пищи на полгода! Ну и кто, кого поймал, позвольте?! Вон, раки в курсе!
– В курсе, в курсе, дядя Сом! – загалдели раки, смачно клацая клешнями.
– Убийца ведь, а в почёте! – заорал пьяненький Лещ. – Эй! Булки брось, малец!
Андрей не обиделся, оторвал кусок бутерброда, растёр в ладони. Лещ с уважением глядел исподлобья.
Через час Андрей, походя, флиртовал с Сельдью, с Сомом стал категорически «на ты», Лещ успокоился и объяснялся со Щукой, непьющие карпы с интересом наблюдали за происходящим. Андрею было уже хорошо и комфортно. Ещё через час стало шумно. Лещ со Щукой снова что-то не поделили и хамили друг другу так, что вода вокруг обоих пенилась. Андрей с Сомом болтали в полголоса и курили
«Приму». Прочие рыбы общались, кто о чём, а мечтательная Сельдь напевала с тихим надрывом: «Опустела без тебяааа Земляааа…».
– Тихо всем!!! – напугав Сома, вдруг взметнулся Мясоедов. – Не будет никому никакой смерти!
Рыбы притихли. Андрей стоял посреди ангара и мутно озирался.
– Всем ждать, никуда не расходиться! – затушив резко окурок, Мясоедов выпал в сырую ночь.
– Макс, собака, ну срочно, ну, надо, – клацал Мясоедов липким языком по сухому нёбу в дрожащий мобильник.
– Ты в уме, Андрюха?! Утро почти! – бормотал вечно похмельный и сонный водитель «Водоканала» Максим, – да и воды-то там с гулькин нос!
Андрей был неумолим:
– Вопрос жизни и смерти, сволочь! Выручай! Воды тут до хренища!
Пока едешь, я тебе бутылочку организую. Вот и Сом не против…
Ещё через час в ангаре кипела, кишела, серебрилась, серела, золотилась чешуёй, струилась и выплёскивалась работа. Все без разбору бассейны были начисто вычерпаны и перелиты в загнанную в ангар максовскую цистерну.
– ***ляааа! Жизни же спасаем, – ревел Андрей, несясь и подпрыгивая на ухабах.
Макс растирал заплаканные глаза грязной, с налипшей чешуёй, ладонью. В цистерне билось и плескалось. У самой Волги Максим круто развернувшись, выбросив рукав в воду, резко и вдохновенно повернул кран.
С трудом выплеснувшись из тесного раструба, последним был Сом. Пару раз окунувшись в чистой воде, он обернулся, окинул тяжёлым взглядом Мясоедова и Максима и, махнув плавником, невнятно попрощался:
– Спасибо, конечно… А всё равно вы, человеки, гады порядочные...
И скрылся в тёмной утренней воде. Не знал он, что Мясоедов был вегетарианцем и, вообще, переехав потом в Тулу, устроился на овощехранилище. Дальнейшая же судьба рыб неизвестна…