Классическое отступление в описании.
Вы шумите, шумите, молодые ребята,
Засидевшись в пивбаре с утра….
Именно такие слова всегда напрашиваются вечерней порой, когда одинокий путник прокладывает свой незатейливый путь по безлюдным улочкам торгового района города.
А в старом парке, среди темнеющих вокруг стволов берёз и сосен, и шапками пугающих кустов, стояла в ждущем напряжении ночная тишина. Она ждала скорейшего появления горящих золотом огней фар рейсового автобуса. Он стремительно мчался на долгожданную встречу.
Туловище…. Нет, скорее, тело облачённое в куртку защитного цвета. Да-да, чёрного защитного от ярких красок цвета. Цвета африканской кожи (пусть простят меня дети континента контрастов). Брюки же были под цвет коры, какой её изображают дети в своих школьных конкурсных рисунках о природе, мире, домашнем уюте, где ещё такие неказистые папа, мама и автопортрет стоят в полный рост, а дом ютится у них под мышкой махонький-махонький. Преподаватель в таких случаях с умилением во взоре решает дилемму: во-первых, поставить пять за щадящий сюжет, как-никак, не резня бензопилой изображена; во-вторых, перспектива рисунка уходит своими корнями к наскальным пещерным людям. Но побеждают здравый смысл и художественное видение таланта – перспектива вырасти из этого начинающего натуралиста очередного Пикассо.
Конечно, это была девушка. Женщина невиданной красоты. В темноте её красота не была видимой, но подразумевается самим контекстом лирической романтики любовного повествования, что женщина должна быть красивой. Умопомрачительно красивой, прекрасной прелестницей, желающей, чтобы её желали все мужчины мира. И она эту красоту не скрывала, но прикрывала в силу банального людского снобизма. Чёрные лакированные сапожки-цапли, коричневые вельветовые брюки, черная курточка Снегурочки с капюшоном меха из норки.
Именно этот мех скрывал лицо женщины с выразительными глазами. Но о глазах позже, они ещё сыграют свою запоминающуюся роль в данном повествовании.
Животное…. Нет, скорее, душа человека облачённая в тело животного. Душа бодрствовала, а тело дремало, как это обычно бывает в рейсовых пригородных автобусах. Мягкое кресло способствовало этому. Да и асфальтированная дорога не мешала процессу релаксации. Это к тому, что стали жить наполовину лучше, но с первой бедой нам не скоро справиться.
Ум усиленно работал, преображая мир неказистой жизни в фантазийный мир грёз лирических произведений. Как часто обронённая нечаянно фраза сильнее застревает в памяти, чем заученный для профессии урок. "Потерявши – плачем?" Плакать о потерянном друге он не собирался. Разошлись друзей дорожки, он остался в душе молодым, а его друг женился, состарился и теперь вёл жизнь, полную опасностей и терний. В общем, друг стал изменять своей уже немолодой жёнушке, а он не мог друга постоянно прикрывать и вести двойную жизнь, когда бывал в гостях у семьи друга. Боялся проговориться, поэтому просто уехал, порвав все отношения.
Она спиной прижалась к шершавому стволу сосны. Он спиной прижался к мягкой спинке сиденья. Она руками обхватила ветви. Он руками обхватил ручки кресла. Она откинула голову назад и упёрлась капюшоном в крону дерева. Он откинул голову на подголовник сиденья. Миг встречи близился с неминуемостью смерти.
Она – такая тихая и скромная в ночную пору, преображалась днём. Становилась неуправляемой колдуньей. Он – такой тихий и скромный днём, преображался с приходом ночи. Становился зверем по прозвищу "тварь". В общем, оба стоили того, чтобы судьба их свела вместе.
Автобус стал притормаживать ещё до поворота, чтобы на остановке высадить запоздавшего пассажира. Желтоглазые фары высветили из-за поворота пустынную остановку рейсовых автобусов. В глуби придорожного леса блеснули зелёным светом два огонька. Автобус остановился, с шипеньем выплюнув пассажира, и шумно скрылся в ночи. Вышедший пассажир огляделся, ещё не освоившимся с темнотой зрением пытаясь выглядеть заинтересовавшие его огоньки. "Волк," - подумал он. Нет, волчица. Она бесшумно вышла из леса и зацокала высокими каблучками по асфальту. Он облегчённо выдохнул и пошёл на звук.
К воротам санатория "Колосс" подходили две обнявшиеся тени. Её и его. Сейчас они были счастливы. Останутся ли они счастливыми, то история умалчивает, об этом будут знать только соседи.