На кухне, на границе мироздания –
лишь пьяный врач и мышь. И стук часов.
Сюда не дохлестнёт волна страдания.
Тут слышен только тот последний зов.
Проснись! Стряхни рутину с позвоночника!
Да, для него людская кровь теперь,
как смазочное масло для станочника,
как майонез для повара, поверь.
Но не малЯр, не пекарь, не рабочий я!..
(А мышь в шкафу шныряет… как в мозгу –
помыть, купить, зайти, внести и прочее.)
Ты занемел… Я больше не могу!
Пред ним – простор-гигант… шары… Вселенная.
А за спиной – её гранитный край.
Полны молитвой чашечки коленные.
Что ж, Гиппократ, прости – твой жалок рай!..
Нет! Лучше буду ужас пить по капле я!..
(Мышонок выполз. Смотрит. Сделай «чиииз»!)
Вчера ты глубже вставил ключик скальпеля,
чтоб ОТПЕРЕТЬ… и мышью вытечь из.