Глава 8. Метаморфозы
Для того чтобы Кейт все правильно поняла и не сочла меня за ненормальную, мне пришлось рассказать ей всю правду о своих новых способностях. Опуская все ужасные подробности, но все равно довольно детально. С каждой новой фразой у Кэтти все шире раскрывался рот, а глаза округлились так, что стали похожи на бильярдные шары.
- Ну, вот, я видела сон. По крайней мере, я так думала, хотя, похоже, это видение.
Кейт, все еще шокированная моим рассказом, впервые за все время глубоко вздохнула:
- Обалдеть, прямо как в «Говорящей с призраками»! Видения, обалдеть! Это, это нереально! – она была восторженна и удивлена, хотя ожидала я совершенно иной реакции. Я думала, что она будет напугана, шокирована и встревожена, а все оказалось иначе. Я даже не могла понять, хорошо это или плохо. Ну, что ж, уже хорошо, что она не назвала меня сумасшедшей.
- Постой, Кэтти, это не как в том сериале. Все наоборот: я вижу людей еще до того, как они окажутся по ту сторону, мне дается шанс, чтобы спасти их. А она видела их уже после смерти, помогала душам найти упокоение.
Кейт была невероятно окрылена:
- Ну и что! Какая разница! Главное, что ты тоже видишь, что у тебя такой дар!
Во мне не было столько же оптимизма, сколько в моей подруге. Все было слишком жестоко, чтобы казаться чем-то замечательным:
- Это не дар, Кэтти, это проклятие.
- Ну, перестань же! У тебя такая возможность помогать людям, ты как их ангел-хранитель...
- Кейт, я еще никого не спасла, а только угробила! Какой я, к черту, ангел-хранитель! – меня жутко бесило то, что она относилась ко всему как к каким-то сверхспособностям, сродни тем, что были, например, у человека-паука. Но ведь он – герой комикса, выдумка пьяного маэстро, а я – реальная, из плоти и крови!
Она секунду помолчала, задумавшись о чем-то, а затем, блеснув глазами, спросила:
- Помнишь, я сказала тебе, что ты что-то рисовала или писала?
- Да, - спокойно ответила я.
- Так вот надо найти тот листок. Возможно, то, что на нем, и есть подсказка к твоему сну.
Я поразилась догадливости Кэтти:
- Слушай, а ведь ты права! Только он, наверно, в аудитории остался.
Кейт недоверчиво посмотрела на мои руки – они были сжаты в кулаки. Из правого торчал кусок бумажки. Она подошла, взяла меня за руку, разжала кулак, и, сунув мне под нос скомканный листок, спросила:
- Ты уверена?
Я пораженно усмехнулась:
- Черт, Кэт, ты молодчина! Я, наверно, правда чокнутая, раз забыла, что он у меня.
- Ладно, бывает. Разворачивай быстрей, времени мало!
Развернув, скомканный моими непомнящими пальцами, листок, мы увидели что-то странное, издали напоминающее рисунок в стиле графика. Сильно исчерченный и зарисованный черной гелевой ручкой, это был магазин из моего сна. Та самая огромная стеклянная витрина, изящная во всех своих необъятных размерах. Все, что находилось внутри нее, было изображено нечеткими размытыми штрихами, будто это являлось просто фоном чего-то значительного. Значительным, судя по всему, была маленькая изысканная коробочка, лежащая по середине витрины, внутри которой располагались часы с циферблатом, усыпанным камнями. Сверху над витриной вывеска: «Tiffany».
- Вот главная зацепка! Бутик «Tiffany», я знаю один неподалеку, и главное, витрины в них похожи! – неожиданно взвизгнула Кейт, тыча пальцем в рисунок.
Во мне не было столько запала, скорее больше недоумения, как я могла все это нарисовать! Уму непостижимо! И как я, вообще, вошла в такое странное состояние транса, неужели это тоже входит в мои новые способности? Пришлось прервать свой поток мыслей, чтобы ответить Кэтти:
- Но я же тебе говорила, что все эти происшествия сами преследуют меня! Я никогда не искала их целенаправленно. Главное, знать какие-то детали, чтобы вовремя обратить внимание на нужную мне ситуацию и, отыскав персонажа, попытаться его спасти.
- Значит, сегодня у тебя есть два варианта для разрешения этого вопроса: либо ты поедешь туда намеренно, либо все-таки попадешь случайно, - не теряла своего оптимизма Кейт.
Но я не могла так спокойно рассчитывать на случай:
- Кэтти, на кону стоит человеческая жизнь! Это не просто поход в магазин за красивыми безделушками – это гораздо большее! Я не могу просто так сидеть и ждать, что кто-то пригласит меня в «Tiffany»!
Кейт сердито нахмурилась, потом пару секунд поразмыслив, подняла правую бровь. Похоже, ей в голову пришла какая-то мысль.
- Знаешь, давай убьем двух зайцев сразу: проверим твою теорию и положимся на случай. Если это сработает, тогда ты будешь знать, чего тебе ожидать в будущем от своих способностей, если нет, тогда будем действовать самостоятельно.
- В принципе, это неплохая идея, только мы не знаем точно, в каком часу это произойдет, поэтому, если со случаем не выйдет, нужно рассчитать запас времени, который у нас будет для решения всех проблем.
Кейт одобрительно кивнула:
- Я согласна. А сейчас, милочка, нам нужно придумать правдоподобную и как можно более безобидную версию твоего поведения. Я просто уверена, что всем будет очень интересно узнать, что с тобой происходило, тем более миссис Таурфельд.
Я мысленно чертыхнулась: скрывать эту тайну оказалось еще сложнее, чем я думала. Правда так и просилась вырваться наружу, но этого никак нельзя допустить, ни в коем случае!
- Я не знаю, как можно соврать в этом случае, чтоб еще и поверили...
Кейт в очередной раз нахмурилась, перебирая в мозгу всевозможные поводы для моего неадекватного поведения. Прошло несколько минут, прежде чем она изрекла хоть слово:
- Ты спала..!
- Что? – переспросила я, надеясь, что мне послышалось.
- Спала! Знаешь, есть такие люди, которые спят с открытыми глазами? Так вот такой будешь и ты.
Я не была уверена в этой версия на сто процентов, в отличие от Кейт:
- А ты уверена, что они поверят? Все-таки есть небольшие нестыковки...
- Небольшие – вот ключевое слово. - как-то таинственно улыбнулась Кейт, - Следовательно, их не все могли заметить.
- Но ведь я рисовала во время «сна»! как такое возможно?
- Все обдумано: мы скажем, что в детстве у тебя было такое расстройство сродни лунатизму. Типа, ты не понимаешь, что делаешь, когда. И не можешь контролировать свои действия.
Я не знала радоваться мне такому варианту или огорчаться:
- Но все подумают, что я больная! – покрутила я у виска указательным пальцем, - Представь, что все потом будут говорить! Что я сумасшедшая!?
- Ты предпочитаешь сказать правду? Не думаю, что ЭТО они обсуждать не будут... Опомнись, Кристи! В твоем положении не стоит выбирать, просто делай то, что советуют, - Кейт легонько тряханула меня за плечи, пытаясь таким образом как бы привести в чувства.
Я опустила глаза в пол, понимая, что особого выбора у меня нет: либо солгать и прослыть ненормальной, либо сказать правду и загреметь в психушку. Из двух зол я выбрала меньшее.
Через несколько секунд прозвенел звонок на перерыв и мы поспешили обратно в аудиторию, дабы расставить все точки над i и избавить от мучительных догадок миссис Таурфельд.
Первой в опустевший кабинет вошла Кейт, я последовала за ней, уже представляя какое наслаждение испытает горгулья, смакуя подробности моего странного поведения с другими преподавателями. Что ж, предоставим ей это редкое удовольствие...
Все последующие пары я была непосредственным объектом всеобщих сплетен и пересудов. Возможно, кому-то приятно ощущать себя знаменитым, мне же такая «слава» не по вкусу. Как там вещал кто-то из великих: неважно, что о тебе говорят, главное, что говорят. Это явно не по мне. Лучше бы превратиться в маленькую проворную каплю на стекле и как тысячи таких же, оставаясь ничем непримечательной, быстро соскользнуть вниз, оставляя за собой лишь тонкий водяной след.
- Да уж, погода нас сегодня не порадует, - впервые с того момента заговорил со мной Бред, прослеживая мой взгляд.
Я смотрела на мелкий моросящий дождь за окном, на капли, которые он неловко роняет на стекло, на их короткую жизнь вне потока... все это нисколько не вгоняло меня в грусть, скорее заставляло отвлечься, завораживало, наталкивало на философские размышления. Я любила дождь, возможно, даже больше, чем солнце, я любила старый добрый туманный Лондон. Хотя, конечно, изредка солнце тоже бы не помешало, а то такими темпами можно скоро превратиться в альбиноса.
Я нехотя оторвала глаза от окна и посмотрела на Бреда. Он, как и прежде, невзирая на обстоятельства, оставался рядом со мной. Ну, конечно же! Я ведь пообещала, что сегодня мы весь день проведем вместе, в том числе и пары. Все это время он сидел, молча, наверно, переваривая случившееся, но, тем не менее, не чурался меня и не переставал восхищенными глазами следить за каждым моим жестом. Это было приятно... Все-таки он не знал ничего, но все равно продолжал безмолвно сопровождать меня.
- Ммм? – переспросила я, - Ты что-то сказал?
Бред нервно хмыкнул, но повторил:
- Погодка сегодня не подарок...
Я, было, хотела согласиться, но он перебил, явно вспомнив что-то важное:
- Но ничего не меняется! Я все равно отвезу тебя домой, как и обещал.
Я, удивленная его словами, не смогла сдержать улыбки:
- Согласна. А ты не боишься?
Бред удивленно поднял брови, но продолжил смотреть прямо перед собой, на стол:
- Это ты про что?
Я решила воспользоваться сложившейся ситуацией и вконец напугать бедного паренька. Нужно же хоть раз воспользоваться своей скандальной репутацией:
- Я все о том же. Не боишься остаться со мной наедине? Я же лунатик, могу что-нибудь и утворить!
Его реакция стопроцентно потрясла меня. Я ожидала, конечно, всего, но не этого.
Медленно переводя взгляд с парты на меня, Бред упился своими преданными, как у щенка, и полными какой-то непонятной грусти, глазами прямо в меня, в самую мою сердцевину, не оставляя шанса избежать этого кричащего взгляда. Он еще не успел сказать ни слова, но у меня уже все похолодело внутри:
- Кристи, - выдохнул он, - я уже полтора года мечтаю остаться с тобой наедине, а ты говоришь о каком-то страхе? Хочешь знать, боюсь ли я? Да, я боюсь упустить этот шанс, остаться с тобой подольше хотя бы на секунду. Я боюсь, что завтра все растает как сон, и ты ускользнешь от меня, так и не дав насладиться этой иллюзией. Даже вечность с тобой, как минута, и я боюсь ее упускать.
Сердце прерывисто заколыхалось, пальцы похолодели, а по спине пробежали мурашки... Я никогда не слышала таких искренних и душещипательных слов. Их никогда не говорили мне... Глаза непроизвольно наполнились слезами, и я умоляла себя не моргать, чтобы не расплакаться прямо на паре. Губы дрожали, выдавая мое истинное состояние, и мне приходилось постоянно прикусывать их, чтобы унять дрожь. Запуская руки в волосы каждые десять секунд, я убирала с лица выпавшие пряди - этот жест скорее был успокаивающим, нежели необходимым. Он единственный, кому наплевать на странности, что со мной происходят. Я нужна ему любая... Бред все еще смотрел мне в глаза, и я не могла оторваться. Я будто застыла на краю пропасти, не решаясь падать вниз и не желая отступать назад. Я в замешательстве. Он практически признался мне в любви, а чем я могу ответить? Я боюсь отношений и боли, которую они оставляют. Я не знаю его. Он совсем не тот, кем я его представляла. Другой, настоящий... Еще секунда и я решу...
Я выбираю пропасть...
Не придумав ничего лучше, я прижимаюсь к его губам - по щеке скатывается предательская слеза – я окунаюсь в пропасть, и это мой выбор.
Наплевать на все. Мы целуемся прямо на паре перед лицом преподавателя и не собираемся останавливаться. Это наш второй серьезный поцелуй и первый настоящий. Тот, что случился вчера, был соткан из чувств обиды и мести – фальшивка. А сейчас – настоящий. Бред жадно, страстно и, в то же время, нежно впивается в мои губы подобно тому, как заглатывал бы воздух человек, который долгое время провел под водой и изголодался по кислороду. Я его кислород, и он меня выпивает... Не могу сказать, что значит для меня он – не знаю, но явно, что-то большее, чем друг. Его губы мягкие и сладкие, на вкус как клубника. Мне это нравится. Я не хочу останавливаться, но совесть где-то в глубине души напоминает о своем существовании. Пора прекращать. Медленно отстраняясь, я в последний раз коротко целую Бреда и удаляюсь. На его губах, еще покрасневших от поцелуев, застыла блаженная улыбка, а на лице – чувство полной и всецелой удовлетворенности, неожиданной победы и безумного счастья. Он ликует. Я боюсь пошевелиться – второй раз за день взоры всей аудитории устремлены на меня. Слава богу, что в этот раз я уже не одинока в своей «популярности».
Миссис Фьюджин – преподаватель по социологии - смотрит на нас широко распахнутыми глазами.
- Стюарт, Норманн! Вон из аудитории! Чтоб мои глаза вас не видели! Какой стыд! Это ж никакой совести нет! Пошли вон, распутники! – миссис Фьюджин орала с такой силой, что стекла в ее очках запотели, а глаза покраснели от натуги. Она была просто вне себя от ярости. Скорее всего, я бы повела себя так же, только слова выбрала бы более подходящие. Распутники – это что за чушь такая, мы что в 18 веке живем?
Не собираясь прекословить, мы быстро собрали свои вещи и, на цыпочках проходя между партами, направились к выходу. Мне было страшно смотреть в глаза Миссис Фьюджин, но у самой двери я все-таки осмелилась обернуться и извиниться. На что услышала громогласное:
- Пошли вон, бесстыдники! А еще кажется, приличная девушка! Тьфу!
Вывалившись в коридор, громко захлопнув за собой дверь, мы с Бредом переглянулись, а потом покатились со смеху. В таких ситуациях лучше смеяться, чем плакать. Успокоившись и приведя себя в порядок, я обратилась к сообщнику:
- Бред, а если меня выгонят с курса миссис Фьюджин ?
Он недоверчиво покосился на меня:
- За это что ли?
Я кивнула.
- Господи, перестань! Как ты вообще до такого додумалась?
- Ну а вдруг? – не унималась я.
Бред нежно обнял меня за плечи и заглянул в глаза:
- Ну, тогда им придется выгонять нас обоих.
Я широко улыбнулась и потянулась к его лицу, чтобы поцеловать. Удивительно, за десять минут я сумела рассмотреть в человеке все, что не замечала полтора года. Все самое лучшее, искреннее, настоящее. До поцелуя оставалось несколько дюймов, но он неожиданно отстранился. Я подняла непонимающий взгляд на него.
- Давай, не будем совершать той же ошибки, а то нас точно выгонят с этого курса, - его милая улыбка заставила меня поддаться на уговоры.
- Это была последняя пара - нас выперли за дверь, значит, мы можем ехать домой. - продолжил Бред, - Сейчас я отвезу тебя.
- Хмм... – заупрямилась я, - А ты не можешь остаться со мной?
- На ночь? – загадочно улыбаясь, уточнил Бред.
Я ухмыльнулась:
- Хотя бы на вечер. Поздний-поздний вечер.
- Мне нравится это предложение, но мое еще больше!
- А я, ведь могу вообще передумать! – в шутку устрашила я довольного Бреда.
- Ладно, ладно! – развел руки он, будто показывая, что безоружен, - Я согласен на любые Ваши условия.
- Так-то лучше, - удовлетворенно произнесла я, подставляя щеку для поцелуя.
Поражаясь самой себе, я никак не могла понять, что именно со мной происходит. В какой момент из капризной грубиянки я превратилась в пушистую кошечку? И почему это вообще произошло? Что изменилось? Ответ пока оставался для меня загадкой, которую мне не терпелось разгадать…Что ж, для этого нужно будет хорошенько покопаться в своих чувствах и мыслях, чем я и займусь вечером, когда Бред уйдет…Если уйдет…
Мы почти бегом направились к выходу, и, только распахнув входные двери и увидев пасмурное темно-серое небо Лондона, я поняла, что на город опускаются сумерки. Осознание этого больно ударило в голову, опьяненную поцелуями. Все сразу же стало на свои места. Сумерки. «Tiffany». Витрина. Авария. Картинки сумбуром пронеслись в голове. Надо спешить. Никакой случай не подвернулся, значит, нужно отправляться туда целенаправленно. Только как избавиться от Бреда? Ему нельзя сейчас рассказывать правду. Еще и Кэтти нет, никто не поможет. Нужно выкручиваться самостоятельно. Сев на переднее сиденье и пристегнув ремень безопасности, я повернулась к окну, будто ища помощи на пустынной студенческой парковке. Бред как раз обходил машину сзади и не мог видеть моих встревоженных глаз. Что сказать? Что сказать? Вертелось у меня в голове. Времени оставалось слишком мало, и я решила действовать спонтанно. Бред сел за руль. Повернул ключи, завел мотор и только хотел трогаться, как зазвонил его мобильный.
- Это у тебя, - нервно бросила я, указывая на вибрирующий карман куртки.
- Ох, точно! – воскликнул он и достал телефон, - Отец, - указал он на мигающий дисплей, значит, нужно ответить. Я жестом показала, что не против.
Честно говоря, сейчас мне было совершенно безразлично, что происходит вокруг, единственное, чего я хотела, так это спасти своего персонажа от нелепой смерти.
Пытаясь не прислушиваться к чужому разговору, я все же улавливала некоторые слова.
- Ну, пап! Брось! ... как ты вообще умудрился?... любимое мамино колье... и что ты хочешь?... нет, пап, я не поеду в «Tiffany»!
Последняя фраза просто взорвала мой мозг! Ему нужно в «Tiffany»?! В тот самый бутик?! Он не хочет ехать?! Его срочно нужно заставить!
Повернувшись к Бреду всем туловищем, насколько это позволил ремень, я стала в открытую слушать его телефонный разговор.
- Папа, почему ты не можешь съездить сам?... ты уверен?... Ну, ладно-ладно, за тобой должок... Все, давай, пока.
Бред, наконец, договорил, и я буквально обрушилась на него с расспросом:
- Ну что? В смысле, что случилась?- быстро поправилась я.
- Ты все слышала? – уточнил Бред.
Я кивнула.
- Отец сегодня каким-то образом угробил мамино любимое колье от «Tiffany», застежку сломал или что… Короче, его уже не оденешь. А маме его подарили на юбилей, если она узнает, ему мало не покажется, - как назло, мне казалось, что Бред нарочито растягивает каждое слово, что злило меня еще сильней.
- И что? – поторопила его я.
- Он попросил, чтобы я выручил его и съездил в «Tiffany», может, найду такое же.
Наконец, я смогла вздохнуть с облегчением. Все-таки моя теория не пустые слова, и именно сейчас я в этом убедилась. Не зная, как справиться с нахлынувшими эмоциями, я бросилась к Бреду с поцелуями.
... К «Tiffany» мы ехали достаточно быстро, дорога, к счастью, была свободна, и никаких видимых преград на пути не возникало. Я постепенно стала расслабляться и задумалась о том, чем займусь по возвращению домой. Бред подпевал американской группе, чья песня лилась из радио. На припеве он повысил громкость и стал потешно кривляться и завывать, не попадая в ноты. Поскольку движение здесь было неоживленное, он отвернулся от дороги, сев вполоборота, и стал еще больше меня смешить. Таким образом, мы практически доехали до магазина, оставалось лишь пересечь перекресток и припарковаться где-нибудь неподалеку. Уже отсюда, находясь где-то в трехстах футах от цели, я могла видеть шикарную стеклянную витрину, оформленную в белых и голубых тонах. Все как в моем сне. Мы подъезжали к перекрестку, чтобы остановиться на светофоре, как вдруг произошли сразу две вещи: к витрине бутика подошел какой-то мужчина и остановился, почти прилипнув к стеклу носом, будто рассматривая что-то очень важное. Пока я разглядывало это, Бред, высунувшись в окно, издал свирепый вопль:
- Эй, ты что! Совсем больной! Ты что творишь?!
Сначала я не поняла к кому он обращается, но обернувшись назад, заметила мчащийся на всех парах синий мини-грузовик. Водитель растерянно махал руками, предупреждая об опасности, и беспрерывно сигналил. Судя по всему, у машины отказали тормоза, и водитель всеми силами пытался предупредить об этом других автомобилистов, чтобы те успели освободить ему дорогу. Теперь он неумолимо приближался к нам. Хуже всего то, что грузовик как две капли воды был похож на тот из моего видения.
- Господи! – воскликнула я, понимая неизбежность аварии.
Бред который раз чертыхнулся и нехотя съехал с дороги на тротуар.
- Что ты делаешь? – паникуя, спросила я.
- Освобождаю дорогу этому бедолаге, вон посмотри, - кивнул головой он на грузовик, проносящийся по тому месту, где 10 секунд назад стояли мы, - у него, наверно, тормоза полетели. Придется кататься, пока бензин не кончится, или пока не въедет куда-нибудь.
Эти слова показались мне до ужаса пророческими и зловещими, будто Бред знал, что должно произойти. Хуже всего осознавать свою беспомощность в данной ситуации. Все, что я могла - молиться и ждать, что этот чертов грузовик пронесется мимо магазина, не задев случайного прохожего. Господи, как это мучительно, лицезреть свой ночной кошмар наяву!
Я зажмурила глаза, чтобы не видеть ничего. Пустота, чернота, спокойствие, пусть и мнимое. Только звук бьющегося стекла и крики людей оповестили меня о неминуемом. И все же, боясь открыть глаза, я надеялась, что бедолага уцелел, успел вовремя увернуться и отскочил. Больно смотреть правде в глаза – чудо не произошло, я не сумела спасти этого несчастного, чья жизнь оборвалась по нелепой случайности за секунду. Бессознательный поток слез хлынул из моих глаз. Я выскочила из машины, ничего не объясняя Бреду, и понеслась к месту трагедии, не разбирая пути. Вокруг дымящейся машины были повсюду разбросаны куски серебристой фольги, ошметки голубого полотна и драгоценности, вылетевшие от удара из витрины. Испуганные очевидцы не решались подойти так близко, как я. Лишь безмолвно наблюдали за всем со стороны, прикрывая открытые ужасом рты, руками. Кто-то вызывал скорую и спасателей, кто-то полицию. Но было ли кого спасать? Еще пару шагов - и я это узнаю. Нужно пересилить себя и заглянуть за покореженный капот машины. Наполняя легкие кислородом, я медленно двинулась вперед на трясущихся ногах. Слезы все еще катились по щекам, но уже безмолвно и без эмоций. Занавес ужасной аварии поднят – я вижу его бездыханное тело. Ни малейшего намека на жизнь. Но что-то подсказывает мне, что нужно подойти ближе. Немой ступор и страх не дают ногам оторваться от асфальта – я стою как вкопанная, с ужасом рассматривая искалеченное тело. Осколки попали в руку, ноги, живот. Голова разбита, лицо изрезано, одежда разодрана и быстро пропитывается свежей кровью, сочащейся из многочисленных ран. В воздухе витает маслянистый запах бензина и металлический - крови. «Господи, не смотри на кровь! Не дыши! Ее там нет! Ничего нет! Все в порядке. Крови нет! Крови нет, крови нет!» В голове болезненно начали отстукивать молоточки, перед глазами закружилось, в животе появилось неприятное ощущение. Всеми силами я пыталась не обращать внимания на кровь, но организм не хотел поддаваться. Годами выработанная реакция отторжения должна сработать с минуты на минуту. Либо меня стошнит, либо я потеряю сознание – третьего не дано. Нужно было позвать кого-то на помощь, но горло будто пронзили тысячи маленьких иголок, вызывающих жуткую колющую боль при каждом вздохе. Не было сил произнести хоть слово даже шепотом. Было больно дышать. Говорят, кровь ничем не пахнет для человека, но для меня это самый отвратительный, вызывающий панику, запах. Это случилось и сейчас. Я смотрела на искалеченный труп своего персонажа и не знала как бороться с чувствами, разрывающими мое нутро. Вопль ужаса, так и не сорвавшийся с моих губ, застыл ледяной глыбой в горле. Глаза жгло, но слез больше не было. Вмиг тело стало безжизненно тяжелым, и мне захотелось опуститься на землю, чтобы не сломаться под этой тяжестью. Я словно оказалась заперта в своей же оболочке. Каменные ноги приросли к земле, и я не могла сделать ни шагу, лишь медленно опускалась вниз, будто оседая, на согнутых коленях. Руки клешнями висели вдоль туловища и были такими же неподвижными. Я даже не могла пошевелить пальцами! Мое тело парализовало. Меня сковал дикий панический ужас. Только сейчас, будучи безоружной и застывшей, медленно опускаясь на колени перед остывающим телом, я осознала весь ужас сложившейся ситуации. Я не смогла... Я не сделала этого... он погиб... Из-за меня!!!! Грохнувшись на колени в стеклянную пыль, я даже не ощутила, как эти мерцающие на свету хрусалики больно впились в кожу. Я не чувствовала ничего. Только ужас и нескончаемое чувство вины. Наконец, меня прорвало. Я больше не могла держать в себе все нахлынувшие чувства: страх, боль, отчаяние, ненависть, злость, печаль, вина, безысходность – все слилось единым потоком. Но, несмотря на это, у каждого чувства был свой вкус. Я различала их. Боль – горькая, жгущая мои легкие и горло. Страх – холодный и обволакивающий, как азот. Отчаяние – соленое и теплое, как мои слезы. Ненависть – сухая и горячая. Злость – горькая и перченая, как индийские специи. Печаль – кислая, как лимонный сок. Вина – тяжелая топкая и глубокая, как аскома, вяжущая во рту. Безысходность – прозрачная и прохладная, как дым от сигарет или туман, окутывающий тебя, от нее не укрыться, она обволакивает все тело. И тогда скулы начинает сводить от ужаса. Я опустела. Все вырвалось наружу вместе с неистовым воплем. Я сидела на коленях и рыдала, уставившись на мертвого персонажа. Почему уже в третий раз мне не удается исполнить предначертанное? На черта такие способности, если я даже не знаю, как правильно их использовать?! Они высасывают всю меня, каждый раз оставляя опустошенной, выпитой до дна. С того дня, как я приняла эту жуткую силу – мир для меня потерял все краски, превратившись в сплошной ночной кошмар. Я устала видеть чужую смерть, преследующую меня по пятам! Я хочу спокойствия. Я сдаюсь...
Я сидела, склонившись над лицом погибшего, изнеможенная от слез и переживаний, и молча плакала, всматриваясь в черты его лица. Почему жизнь так несправедлива, ведь ему не больше тридцати! У него все еще было впереди. Кто, там наверху, распорядился отнять у него все это: мечту, любовь, семью, существование? Я не знала его при жизни, но, могу поклясться, он был хорошим человеком, исправно платящим налоги, встречающим Рождество в кругу семьи, читающим утреннюю газету, навещающим мать каждый месяц, независимо от расстояния, на котором она находилось. Возможно, он стал бы любящим мужем и заботливым отцом, но кто-то отнял у него это. Отнял все прелести земной жизни, вознеся на небеса, в пространство без времени и забот, где никогда никуда не опоздаешь, потом что уже незачем спешить...
Я слышала, как позади раздаются голоса приближающихся людей, но никого не видела. Протерев глаза от слез, я, наконец, избавилась от дымки, устилавшей мой взор. Еще раз посмотрев на тело, я заметила нечто блестящее в его правой руке. Что-то подсказывало мне значимость этой вещи. Борясь с противоречивыми чувствами, я все же решила увидеть своими глазами этот предмет. Проверив, нет ли кого поблизости, я зажмурилась и принялась разжимать еще теплые пальцы. Последнее усилие и миниатюрный металлический объект оказался на моей ладони. Еще не раскрыв глаза, я увидела странные вещи, сильно напугавшие меня. Бьющаяся витрина, мужчина, отброшенный в сторону, драгоценности, летящие во все бока. Паника и хаос. Мгновенье тишины. Окровавленная рука тянется к невероятно красивым часам. Стекло на циферблате лопнуло от удара о землю... Закрывающаяся ладонь и темнота...
Еще не успев опомниться от свежеиспытанного шока, я услышала позади голоса и спешные шаги людей, но все доносилось словно сквозь дымку. Судя по звукам, их было много. В миг, пустующее место трагедии налетел целый тайфун. Полиция, пожарные, скорая, работники пострадавшего бутика. В первые секунды они все будто не замечали меня вовсе, стоя на коленях, я затерялась среди их ног. Только медработники, подбежавшие к уже бездыханному телу, обратили на меня свое внимание. Трое из четверых сразу бросились к жертве аварии, отпихнув меня в сторону. Один же замедлился и остановился прямо надо мной. Чтобы рассмотреть лицо человека, я подняла вверх свои заплаканные глаза. Мужчина лет сорока смотрел на меня с нескрываемым волнением. Затем он произнес дежурную фразу, смысл которой, несмотря на свою простоту, долетел до меня не сразу:
- Мисс, с вами все в порядке?
Несколько секунд, я просто смотрела на его светлое моложавое лицо, не обращая внимания на вопрос, будто я и вовсе его не слышала. Быть может, так оно и было, потому что следующим, что привлекло мое внимание, было беззвучное движение его губ. Этот факт меня поразил, и я не сразу поняла, зачем он открывает рот, ничего при этом не говоря. Чтобы разобраться, я переспросила:
- Что?
Даже собственный голос доносился до меня словно сквозь длинный туннель.
Мужчина, склонился ниже над моим лицом и, внимательно рассматривая мои глаза, повторил уже громче прямо мне в ухо:
- Мисс, вы меня слышите? С вами все в порядке? Вы не ранены?
В ушах дико звенело. Я удивилась, что поток слов не ударил по моим барабанным перепонкам, а показался лишь слабым отголоском. Невообразимая паника охватила меня. Что-что, а слух у меня всегда был отменным, можно сказать феноменальным. В школе я неплохо выигрывала на этом, когда, отвечая у доски, могла расслышать любые подсказки из разных концов класса, произнесенные почти беззвучно, одним лишь движением губ. Естественно, учителя ничего не замечали и всегда списывали мои блестящие ответы на мою способность ко всем наукам. Придя в институт, я подолгу слушала, как обо мне шептались все кому не лень. Да и повод, в принципе, был. Все первокурсники были такими жизнерадостными, открытыми для общения, ждущими чего-то нового от студенческой жизни, и только я не подходила по этим критериям. Еще не оправившись от разрыва с Джаредом, тусклая, растрепанная и неинтересная, я держалась особняком. Студенты сторонились меня, неуверенные в моем душевном здоровье. Да и я не особо шла на контакт. Только три человека тогда не обсуждали меня за моей же спиной. Никто и не догадывался, а я все слышала, каждое обидное слово, каждую глупую догадку, высказанные в мой адрес. И только трое молчали, уже тогда я поняла, что смогу сблизиться с этими людьми. Мартин, Кейт и Бред – они поддержали меня в трудную минуту. Вот только от Бреда вскоре пришлось отказаться. Наивная, я приняла его желание общаться со мной за дружбу, хотя это была чистой воды влюбленность. Но я заметила это не сразу. Боль от прошлых отношений была еще слишком сильна, чтобы я смогла восполнить пустоту в своем сердце новым чувством. Тогда я твердо решила, что больше никогда не поверю ни одному мужчине и не подпущу к себе ближе, чем в качестве друга. Слишком опрометчивое решение, особенно если принять к сведению всю ироничность сложившейся ситуации. Сейчас я с Бредом, некогда отвергнутым мной из-за боязни быть обманутой. Не могу знать - надолго ли, но пока все устраивает.
... Потеря того чем я так дорожила совсем не порадовала.
- Что, что со мной?! – испуганно воскликнула я, возможно, даже слишком громко, хотя мне показалось, что это был шепот, - Доктор, что случилось?! Я очень плохо слышу! Что такое? – почти кричала я, оглушая бедного врача.
Жестом, он показал, что хочет проверить мои зрачки. Достал маленький фонарик и посветил сначала в левый, затем правый глаз. Пучок белого ослепительного света незамедлительно принудил зрачки сузиться. Затем, посветил мне тем же фонариком в оба уха, пытаясь обнаружить там какие-либо повреждения. Но по его реакции я поняла, что это не принесло никаких результатов. Теряясь в догадках, он взялся за мое запястье, чтобы измерить пульс. После этого снова склонился над моим правым ухом и громко отчетливо произнес:
- У вас, небольшая тахикардия, возможно, повышенно давление, но зрачки реагируют на свет вполне нормально и явных повреждений ушных покровов я не обнаружил. Скорее всего, у вас такая реакция на случившееся. Похоже у вас кратковременная потеря слуха. Такое бывает, но если через пару часов это не пройдет само, то для уверенности не мешало бы пройти дополнительные исследования уже в больнице, чтобы исключить другие варианты.
Приходилось прислушиваться, чтобы лучше разбирать слова врача. Впервые, в жизни я ощущала себя такой беспомощной. Мой блистательный слух может восстановиться только через два часа?! Все это время мне придется быть отрезанной от внешнего мира, запертой в своей голове наедине с мрачными мыслями. Эта перспектива нисколько меня не радовала:
- Доктор, а можно что-нибудь сделать, чтобы ускорить процесс?
Похоже, в этот раз я переборщила с громкостью, и он слегка отстранился, поморщившись.
- Могу предложить вам успокоительное. Оно быстрее приведет в норму вашу психическую систему.
Вслушиваясь в слова, я рьяно закивала головой. Сейчас я была согласна на все, лишь бы снова в полной мере услышать все звуки мира. Этот дикий гул в голове посреди тишины мне уже порядком надоел. Оперевшись на руку доктора, я поднялась с земли и, только выровнявшись в полный рост, ощутила жгучую боль в коленях.
- Ау! – не сдержала я болезненные эмоции.
- О-о! Тут у нас еще и мелкие порезы, - констатировал врач, рассматривая мои изрезанные стеклом колени. – Тут еще осколки в рану попали – придется вынимать, накладывать швы, - он поднял глаза на мое лицо, - мисс, вам придется поехать в больницу.
Это я смогла понять и практически ничего не слыша. Боль была очень жгучей, да и крови было предостаточно, поэтому пришлось согласиться. Я молча кивнула головой. Доктор повел меня к машине скорой помощи.
- Вы знали этого мужчину, на которого наехал грузовик? – громко спросил он прямо в ухо.
- Нет, я просто видела всю эту жуткую трагедию и думала, что смогу чем-то помочь, - похоже в этот раз я, наконец, смогла правильно отрегулировать громкость.
Врач одобряюще кивнул головой и добавил:
- А вы храбрая, не побоялись увидеть жуткое зрелище: кровь и все подобное...
Я слегка улыбнулась:
- Спасенная жизнь важнее страхов… Увы, я опоздала.
Доктор ободряюще похлопал меня по плечу и отошел к другим врачам, оставив возле машины скорой помощи. Лишенная нормального звукового восприятия я смотрела на происходящую вокруг суету разрываемая двумя противоречивыми чувствами: отчаянием и отрешенностью. Первое, вызывало у меня ощущение, будто я смотрю телевизор без звука: вижу картинку, понимаю суть, но подробностей разобрать не могу. Второе, позволяло мне отключиться от внешнего мира, забыться на секунду. Закрыть глаза и раствориться в пустоте, почти беззвучной пустоте. Так я и сделала, но уже через секунду что-то сбило меня с ног своим напором и заключила в крепкие объятья. Даже не раскрывая глаз, по запаху я узнала Бреда. Он был так взволнован и возбужден, что-то говорил безумолку, но до меня долетали лишь неясные фрагменты его слов:
- Бред! Бред! – мне еле удалось остановить его, - Прекрати, я не слышу.
Жестом я показала на свои уши. Бред удивленно уставился на меня, ничего не понимая. Опять что-то сказал. По-видимому, что-то типа «Это что, шутка?»
- Я не шучу, Бред. У меня временная частичная потеря слуха. Доктор сказал, что это иногда случается. Скоро пройдет. Если хочешь, чтобы я тебя услышала – придется громко кричать.
После моих слов парень вконец растерялся, потом опустил глаза вниз и увидел мои окровавленные раздертые колени:
- Господи, Кристи, что это? Ты упала? Тебе больно? Тебе нужно в больницу!- достаточно громко для того чтобы я услышала, произнес он.
Я кивнула:
- Меня сейчас туда отвезут. Я...я не знаю как это вышло, но я не падала.
- Странно, - Бред нахмурился.
Через минуту к нам подошел врач и сказал, что нужно садиться в машину, что мы сейчас поедем. Бред вызвался сопровождать меня и поехал следом за скорой на своей машине. Меня же заставили улечься на носилки внутри салона и еще раз измерили давление, пульс, реакцию зрачков на свет, поставили какую-то капельницу. Всю дорогу до больницы я провела в тихом забытье, полностью погрузившись в свои мысли. Думая о смерти произошедшей сегодня, я опять винила только себя. Других разумных доводов у меня не было. Нащупав в кармане часы, выпавшие из витрины и найденные у погибшего, я окончательно решила, что совершенно не подхожу для той миссии, которую мне предназначили небеса, мысленно повторяя: «Я не та, кто вам нужен. Я не та. Я не могу помочь людям. У меня не выходит. Простите» - в надежде, что кто-то нужный услышит это и избавит меня от мучительных способностей.