Когда смотришь на карту Германии, взор ищет прежде всего города, имена которых вошли в историю мировой культуры, и мало кто обратит внимание на крошечную точку на юге Тюрингии, рядом с которой мелкими буквами написано: Лобенштайн.
Раз в полтора-два часа из Заальфельда в Лобенштайн отправляется поезд. Медленно и осторожно едет он по узкоколейке среди скал, по которым карабкаются стройные ели, напоминающие издали шпили готических соборов. Маленькие пушистые елочки сбегаются к железнодорожному полотну посмотреть на поезд и потом долго глядят ему вслед. Поезд едет то по краю оврага, на дне которого журчит горный ручей, то по узкому ущелью, то по холмистой долине, подобной зеленому волнующемуся морю, и трудно поверить, что эту землю давным-давно покинули феи и великаны. А, может быть, кто-то остался?
Города подобны людям. У каждого свое неповторимое лицо, своя особенная судьба, и порой совсем маленький городок имеет древнюю и богатую событиями историю.
Лобенштайн – один из сотен городов Германии, но, раз побывав в нем, нельзя не полюбить его и не запечатлеть его образ в своем сердце.
Лобенштайн вырос вокруг неприступной крепости, сооруженной в Х веке. Владели этой крепостью представители знатного и прославленного рода Лобдебургов. Их имя носила принадлежавшая им земля. Но со временем название местечка стало звучать по-иному, и в одном из источников, датированном 1250 годом, появилось название Лобенштайн.
Подобно многим старинным городам, Лобенштайн, помимо реальной истории, имеет и другую – легендарную. В соответствии с ней, Лобенштайн обязан своим существованием королю Людвигу Баварскому. Однажды он охотился в здешних местах и, увлекшись погоней за прекрасным оленем, потерял свою любимую собаку, а затем и сам заблудился. Несколько дней бродил он по дремучему лесу, изнывая от жажды. Вдруг Людвиг услышал лай и пошел в ту сторону, откуда он раздавался. Вскоре король увидел свою любимую собаку, отдыхающую около камня, из-под которого бил ключ. «Lobe den Stein!»(Хвала камню!), – воскликнул Людвиг и основал на этом месте город, название которого должно было напоминать о его чудесном спасении.
Рассказ этот – лишь красивая легенда, ибо Людвиг Баварский жил в XIV веке, а Лобенштайн возник намного раньше. Однако она так нравилась лобенштайнцам, что на гербе своего города они изобразили охотничью собаку, которая помогла своему господину найти спасительный источник.
Нельзя умолчать и о другом символе Лобенштайна – «Faesslseecher», невозмутимо стоящему под часами на ратушной башне. Дело в том, что лобенштайнские кожевники и ткачи широко использовали в производстве мочу (при вымачивании кожи и отбеливании тканей). Поэтому для сбора драгоценной жидкости в домах стояли бочки, в которые обязан был «seechen» каждый член семьи. Это так смешило жителей соседних городков, что они прозвали не только кожевников и ткачей, но и всех лобенштайнцев «Faeslseecher». Лобенштайнцы не обижались на это прозвище. Наоборот, они гордились хозяйственностью своих сограждан, у которых все идет в дело, и в 1862 году установили «Faesslseecher» на самом почетном и видном месте.
Несмотря на скромные размеры, Лобенштайн был не просто городом. В течение почти 200 лет – с 1647 по 1824 год – он являлся столицей крошечного государства, правителями которого были представители рода Ройсс. В 1824 году два княжества – Ройсс-Лобенштайн и Ройсс-Эберсдорф – объединились и образовали княжество Ройсс-Лобенштайн-Эберсдорф. Оно имело собственную регулярную армию, состоявшую из двух солдат, и собственный государственный гимн. Резиденцией его правителей стал Эберсдорф, однако и Лобенштайн, находящийся всего в 5 км от новой «столицы», продолжал играть важную роль. В результате революции 1848 года, охватившей почти всю Германию, князья фон Ройсс-Лобенштайн-Эберсдорф были изгнаны из своих владений, которые отныне перестали быть самостоятельным государством.
Лобенштайнцы любят свой родной город, гордятся им и хотят, чтобы их гости также полюбили, узнали и запомнили его. На каждом шагу продаются открытки с видами Лобенштайна и его окрестностей, а в книжном магазине на ратушной площади – огромный выбор краеведческой литературы. Туристы все это охотно покупают, что приносит лобенштайнцам не только моральное удовлетворение, но и определенный доход.
Но, пожалуй, главное свидетельство любви лобенштайнцев к родному городу – это их народные праздники, во время которых все они становятся как бы одной семьей. Хотелось бы рассказать о церемонии установления майского дерева (Maibaum) в канун 1 мая. Этот день является старинным народным праздником и отмечается в Германии повсеместно.
Церемония началась вечером 30 апреля с концерта молодежного духового оркестра, после чего на пожарной машине прибыло долгожданное Maibaum. Почти всю сложную и довольно тяжелую работу по его установке выполнили старшие школьники под руководством взрослых. Лобенштайнское майское дерево представляло собой длинный (около 10 м) шест, обвитый гирляндами из хвои, на вершине которого были привязаны елочка и большой венок из хвои, украшенный черными, красными и желтыми лентами. После наступления темноты началось самое интересное – детское факельное шествие. В длинной процессии, растянувшейся на несколько десятков метров, участвовали и взрослые, однако честь нести священный весенний огонь принадлежала лишь детям. Шествие, сопровождаемое духовым оркестром, началось у ратушной площади и, пройдя через весь Лобенштайн, завершилось на высокой горе за городом, где от всех факелов был зажжен огромный костер. Языки пламени, подобные лепесткам гигантской сказочной огненной лилии, тянулись к усыпанному звездами небу, и порой казалось, что почтенные ели, окружавшие поляну, – это добрые великаны из старинных тюрингенских легенд.
Главной достопримечательностью Лобенштайна является башня, гордо взирающая на него вот уже более 800 лет. Когда-то она являлась частью мощной крепости, которую соорудили на самой высокой и неприступной горе воинственные Лобдебурги. В 1632 году, во время Тридцатилетней войны, крепость была разрушена, и в течение последующих десятилетий ее развалины использовались как источник строительного материала.
На замковой горе, в здании, построенном в начале XVIII века, находится краеведческий музей. Он не очень большой, но провести в нем можно несколько часов: ведь в нем столько красивых старинных вещей, сохранивших тепло рук своих создателей и владельцев. Здесь есть и расписные деревянные шкафы и колыбельки, и важные бокастые медные чайники, и изящные чайные сервизы, и многое-многое другое, что окружало лобенштайнцев в их повседневной жизни 100-200 лет назад. В музее представлены не только отдельные предметы, но и воссоздана типичная обстановка нескольких комнат в домах горожан, а также внутренний вид ткацкой мастерской, типографии и аптеки. Экспозиция помогает не только узнать и понять, но и почувствовать прошлое, а это, пожалуй, самое главное.
Недалеко от окруженного парком дворца лобенштайнских князей стоит евангелическо-лютеранская церковь св.Михаила. Близ нее – кладбище, которому уже более 400 лет. Однако старинных надгробий на нем не сохранилось. Они использовались для новых захоронений или для строительства. Лишь два надгробия XIX века пощадили потомки: последнего княжеского кондитера и доктора Ашенбаха, открывшего в 1861 году в Лобенштайне целебные воды. Благодаря этому Лобенштайн стал курортом, что способствовало подъему благосостояния его жителей. Что касается захоронений ХХ века, то среди них нельзя не заметить крест над могилой неизвестного узника, бежавшего из Бухенвальда и расстрелянного за несколько дней до конца войны под Лобенштайном.
Покидая лобенштайнское кладбище, хотелось бы вспомнить его уроженцев, нашедших последнее успокоение вдали от «отеческих гробов». Среди них – композитор и поэт XVII века Генрих Альберт (1604-1651). Уже в отрочестве он покинул родительский дом, а с 1626 года жил в Кенигсберге. Прославился Г.Альберт тем, что положил на музыку стихотворение своего друга, профессора Кенигсбергского университета Симона Даха «Анхен из Тарау», ставшее вскоре народной песней.
Считается, что «Анхен из Тарау» – одно из лучших немецких стихотворений о любви, хотя оно было написано не в порыве вдохновения, а… по заказу. Просто некий кенигсбергский бюргер решил сделать своей невесте Анхен, жившей в селении Тарау (ныне Владимирово в Калининградской области), оригинальный подарок – стихотворение. Его сочинение он заказал профессору поэтического искусства Кенигсбергского университета Симону Даху, справедливо рассудив, что у него это лучше получится. В XVIII веке его перевел на литературный немецкий язык Иоганн Гердер, и с этого времени оно навсегда вошло в сокровищницу немецкой литературы. В последнее время появилось предположение, что Генрих Альберт является автором не только музыки, но и слов «Анхен из Тарау». Это известие было встречено лобенштайнцами с воодушевлением; что касается соотечественников Симона Даха – жителей литовского города Клайпеды (бывший Мемель), то они скептически приняли очередную научную сенсацию. Впрочем, не исключено также и то, что и слова, и музыка «Анхен из Тарау» были плодом совместного творчества двух друзей, ибо и Симон Дах был талантливым музыкантом и никогда не расставался со своей любимой скрипкой.
Чем же все-таки покоряло и покоряет многие поколения читателей это стихотворение?
Вероятно, прежде всего своей предельной искренностью. В отличие от большинства поэтов, его автор не превозносит красоту и душевные достоинства своей суженой, не изливает свои чувства, не строит иллюзий по поводу предстоящего блаженства совместной жизни. О чем же он пишет? Да о том, что их может ожидать: невзгоды, болезни, преследования, скорбь… Но через все испытания они пройдут вместе и, чем тяжелее им придется, тем крепче будет их любовь. Если же их разлучат, то его не испугают ни оковы, ни застенки, ни вражеские войска – он будет всюду следовать за своей Единственной. Он ничего не обещает – даже того, что найдет и спасет ее. Он обещает ей только верность.
Каждое творение человеческого духа несет на себе печать своего времени. Читая «Анхен из Тарау», нельзя не вспомнить, что это стихотворение было написано в годы Тридцатилетней войны (1618-1648), когда почти вся Германия была наводнена толпами обезумевших солдат, давно забывшими, во имя и против кого они воюют.Среди этого кровавого хаоса Кенигсберг оставался островком мира и относительного благополучия. Однако война шла совсем рядом, и не было, вероятно, ни одного кенигсбержца, чьи родственники и друзья не попали бы под ее колесо. А потому дружеские вечера поэтов и музыкантов в тенистом саду Генриха Альберта нередко омрачались тревожными известиями и тяжелыми воспоминаниями, которые не могли не проявиться в стихах и песнях, сочинявшихся и и исполнявшихся тут же, под пение соловьев и звон бокалов. Да и сам Генрих Альберт вздыхал украдкой, вспоминая свой милый родной Лобенштайн, разоренный беспощадной войной…
И все же стихотворение «Анхен из Тарау» производит светлое и радостное впечатление. Оно было написано не запуганным обывателем, трусливо предлагающим своей невесте «рай в шалаше», но человеком сильным и мужественным, привыкшим полагаться только на себя, готовым встретить жизнь лицом к лицу и способным к бесконечной любви и бесконечной борьбе.
Анхен из Тарау
Анхен из Тарау, мне мила она.
Жизнь моя всецело в ней заключена.
Анхен из Тарау, мы теперь с тобой
В горестях и счастье связаны судьбой.
Анхен из Тарау, ты моя любовь,
Ты мое богатство, плоть моя и кровь.
Пусть ураганы, и грозы, и гром –
Выстоим мы непременно вдвоем.
Наша любовь укрепится в беде,
В скорби, болезнях, нужде и труде.
Анхен из Тарау – свет мой она,
Жизнь ее ныне с моей сплетена.
Пальму не сломит ветер шальной,
И не погубит ливень и зной.
Пальма все так же горда и стройна –
Выстоит наша любовь, как она.
Анхен из Тарау, ты моя любовь,
Ты мое богатство, плоть моя и кровь.
Если б тебя у меня увели,
Скрыли во мраке у края земли,
Через пустыню пройти я готов
И сквозь железные рати врагов.
Анхен из Тарау – свет мой она,
Жизнь ее ныне с моей сплетена.
Перевод Инги Томан
(Статья была опубликована в газетах "Neues Leben" и "Московской немецкой газете"